Коси и забивай!

продолжение. начало здесь http://proza.ru/2024/10/08/1184
 
"Сверху - молот, снизу - серп:
Это наш советский герб.
Хоть работай, хоть сачкуй -
Всё равно получишь... орден."
       Частушки СССР


Да, кстати — а что это Лёха такой был бесстрашный (бес страшный))? Да потому что любую агрессию и оружие он с детства не переносил. Родившись в милитаристране, да ещё в имперской столице, где тогда каждый пятый в шинели ходил — глаз это ему мозолило, с детства игр в войнушку не жаловал, решил никогда ствол в руках не держать.

 А потому в 16 лет — загодя! — подготовился к советской армии. Вернее, чтоб её не видеть никогда. Для этого надо было прикинуться полным бамбуком - да так, чтоб не раскололи.
Достал у опытного уже в этом плане приятеля Логинова «Справочник по психиатрии», выучил наизусть  статью «маниакально-депрессивный психоз» и начал издалека. Увы, пришлось начать «косить» дома, в своей многострадальной семье — чтоб они всё психиатрам подтвердили достоверно. "Исполнять" стал на полную катушку, что

 "За ним шпионили, следили, бдели,
Когда он шёл, шептались и галдели...
Он был на грани! Срыв и истерия.
Диагноз прост : шизофрения."
  (Игорь Губерман,2022)

 Изображая манию «слежки» и боязни ядерной атаки,  Лёха положил под кровать рюкзак (соль спички сухпай)  и бегал с ним на время, по часам засекая, от квартиры до ближайшего поля меж домами, прыгая в примеченный люк. А жили на последнем седьмом этаже, откуда всё было видно как на ладони — естественно, родители всё это сверху видели. Под подушкой держал большой свинорез и взятый из отцовского хирургического чемоданчика стальной трупокол. Это такой штырь из медицинской стали для протыкания кадавра - чтоб трупные газы вышли, когда вскрытие производится.

 Жаль было родителей — но иначе они б Лёху сдали, в смысле — никогда б такого не поддержали и не стали б в этом разводе психиатров участвовать. Не поверили бы в успех.

   И пришёл Лёха в свои 16 прямо в «Скворечник» на Удельную и говорит дежурному психиатру: выдайте мне справку, что я нормальный.

А старая рыжая врачиха - сидит перед ним за столом, точь-в-точь Сова из Винни- Пуха и глазами за толстыми очками хлоп-хлоп:

- А... зачем, куда тебе справка?
-  А чтоб меня скорее в армию взяли. говорят во время ВОВ были сыны полка, хочу в Афган.
- — Откуда такое желание?
- Ой, все беды — от исламистов-моджахедов и евреев-сионистов. Вы знакомы с книгой Александра Захаровича Романенко "О классовой сущности сионизма", надеюсь?

С этими словами он посмотрел на врачиху так же, как смотрел его косой на левый глаз чокнутый приятель Лёша Логинов - прямо в межбровье, мысленно сверля пронизывающе-плавающим взглядом её мозг.
  Лёха ж не слепой, видит её фамилию "Зусман" на табличке на дври кабинета - явно не немка. Он продолжил:

 - Их надо всех убить, вот воспользоваться хочу возможностью «интернациональную помощь» проявить. Начну с моджахедов поганых, раз это сейчас в Афгане легально и даже для интернационального долга пользительно. Для этого мне нужна справка. Давайте, не держите двери - не задерживайте отправление поезда, да я прямо в военкомат и отправлюсь. Ждать совершенно невозможно - Родина в опасности.
 
Ясно, что после такого она выдавила: «Да, молодец - ты по адресу пришёл. Ты пока тут посиди, я мигом.»

Пришли два брата-санитара и мгновенно Лёха попал туда, куда хотел.

Когда оттуда сразу же родителям позвонили - они, конечно, чуть не померли. Приехали в 3-ю психбольницу имени Скворцова-Степанова, в которой их сын уже в надзорной палате устроился с комфортом на 1 отделении в первой надзорной палате - с врачихой беседовать, поведение сына честно описывать.

---------------------------------------------------------


 В "надзорке" постоянно находится дежурная медсестра, записывающая поведение и высказывания пациентов.  Это было Лёхе на руку - можно было вволю проявлять чудеса артистизма. Вместе с ним там лежали отнюдь не только натуральные психи - тех вообще на отделении было процентов двадцать. Остальные - алкаши, наркоты и "косари" - от армии да от тюрьмы.

--------------------------------------------------

Например, с одной стороны лежал на койке человек, который не произнёс за весь Лёхин срок - сорок положенных суток - пока они находились рядом, ни одного слова. Он был абсолютно нормальный - просто отбывал свой "восьмерик" за убийство по пьяной бытовухе своей супруги в условиях, которые счёл более комфортными, чем "строгий режим".

С другой же стороны находился реальный шизофреник - еврей Саша с физмата, свихнувшийся на попытке доказать гипотезу Пуанкаре. Знал бы он, что всего через полтора десятка лет - 2002—2003 - другой еврей с этого же питерского физмата - Григорий Перельман - осуществит его "пунктик" и откажется от призового миллиона долларов. Того самого миллиона, за который Саша бился - и в итоге свихнулся...
 
Прямо "ирония судьбы, или с лёгким паром": не парься особо - и будет тебе в жизни счастье. По крайней мере, не съедешь чердаком...

 Сашу периодически то накрывало - и он начинал "гонево" и покрывался фурункулами, волосы во все стороны начинали топорщиться - то отпускало, и он становился вполне коммуникабельным. Он был первый, от кого наш герой услышал слово "Ёшкимпур" - так тот произносил "Йом Кипур", Судный День. Шизик отпраздновал этот день двойной порцией выпрошенных у соседей таблеток радедорма и димедрола. Часто "в маниакале" (активный период болезни) он садился за стоявшее в столовой пианино и играл.

   Кто никогда не слышал игру натурального шизика в маниакале, тот не поймёт. Это была адски завораживающая музыка: вроде бы известная, к примеру, соната Бетховена или кантата Баха - но игралась она столь экспрессивно и с такими фиоритурами-добавочками, что производила крайне устрашающее, мрачно-сатанинское  воздействие. Это был уже совсем не Бетховен и не Бах - врубелевский Демон, прыгая на стуле, вколачивал клавиши в несчастный инструмент. Это просто завораживало. А как он играл "Money-Money" группы ABBA... Хотелось выть от ужаса безнадёги и ощущения кары Творца за идолопоклонство Маммоне, из-за которого по бедности Саша и попал в Скворечник пожизненно, с редкими "отпусками"...

-----------------------------------------------------------


Из психов интересных - был там ещё потомок графа Воронцова. Артист балета, свихнувшийся в 1952, ещё при Сталине - и после этого практически не вылезавший из "Скворечника". Настоящий - незаконнорожденный, правда - сын настоящего графа от балерины Императорского  Мариинского театра. Папаша его - граф Александр Илларионович Воронцов-Дашков (22 апреля 1881, Санкт-Петербург — 4 октября 1938, Берлин) — был русский офицер, полковник Лейб-гвардии Гусарского полка, флигель-адъютант Императора, участник Белого движения Добровольческой армии.
Сын его родился ещё до революции, как Лёха узнал от одной из контактных медсестёр, в 1916 - так что ему было уже семьдесят.

Съехала его крыша на почве несчастной безответной любви к Галине Улановой - также родившейся в семье артистов балета императорского Мариинского театра. Он был младше её на шесть лет.
Сидел он там пожизненно. Ибо, как только выходил - вскоре совершал попытку суицида, каждый раз такую же беспонтовую и неудачную, как его любовь к звезде русского балета.
Уланова знала об этой печальной истории - и по-видимому, очень переживала, считая себя невольной причиной произошедшего. Возможно, именно этот прискорбный эпизод оказал в дальнейшем влияние на её поведение: не зря её называли "Великая молчунья".
 
 Когда он начинал "маньячить", то в коридоре отделения громко объявлял: "Балет "Мы - молодёжь!" - и начинал "исполнять". "Балет" был так же похож на балет, как музыка шизика Саши на фуги Баха. Выступал он на полном серьёзе - и Лёха поражался физической подготовке весьма уже пожилого человека, постоянно живущего в дурке и поглощавшего всю жизнь нейролептики. Вот что значит - аристократическая кровь! Однако все аристократы рано или поздно дают в потомстве дегенератов, что идеально выразил Булгаков в "Белой Гвардии". Кстати, любимом спектакле Иосифа Виссарионовича.

После исполнения, длящегося обычно минут пять, он очень серьёзно на все стороны раскланивался, а потом робко подходил и очень вежливо не просил - спрашивал! -  например у Лёхи: "Уважаемый молодой человек, не найдётся ли у Вас конфетки для бывшего артиста основного состава балета Мариинского театра? Будьте так любезны, не откажите, если имеется такая возможность..."   Ну как можно отказать такому человеку?..

------------------------------------------------------
Довольно близко Лёха сошёлся с алкашами и "наркотами" из соседних палат. Не всех "синеболов" забирали в ЛТП - по разным причинам многие из них оказывались в дурке. Некоторые - просто потому, что в ЛТП попросту не хватало мест: по Веничке Ерофееву жило процентов двадцать советского пролетариата. Нарколыги чаще сами предпочитали психушку: там можно было "сняться" с "ширева" на время, почиститься, чтоб не сдохнуть. В основном они сами "сдавались", будучи на "кумарах", не доводя до "ломок". Многие из них, даже подавляющее большинство, были уже "отсидентами" и часто просили Лёху "сбацать что-нибудь" из соответствующего репертуара - щедро делясь с ним чифирём, печеньем, конфетами.

 Чифирь он не понял - ему с первой пробы поплохело - и всегда потом вежливо отказывался. Варили его с помощью кипятильника и двухлитровой банки термостойкого стекла. Дело в том, что за хорошее поведение некоторым алкашам давали так называемый "свободный выход" - потому что санитаров и работников кухни не хватало, редко кто шёл от безвыходности на такую работу и зарплату.
Поэтому пару-тройку таких пациентов посылали "без конвоя", к примеру, пищевые отходы с кухни выносить "к забору" - где их принимал подъезжавший мусоровоз или машина свинофермы, либо наоборот, встречать машину с продуктами и таскать всё это добро на четвёртый этаж и вниз. Ну куда и зачем им бежать, если они сами по своему желанию туда попадали?.. Так что с той стороны забора их часто уже ждали в означенное время их родственники или дружки - и бикицер передавали им всё необходимое: чай, сигареты. Остальное можно было получать легально, в еженедельных субботних "передачах". Передачи тщательно обыскивались медбратьями, пачки сигарет распотрошивались, осматривались на предмет анаши и выдавались по требованию - не чаще раза в два часа.


Впрочем, что любопытно, пациентам в советской психушке выдавалась и "казённая" "Прима". Пол в коридоре или палате помоешь, например - тебе медсестра выдаёт штучку. Разные были варианты. Эти "казённые" полагались тем психам, которые курили табак - но не имели ни родственников, ни друзей. Советская психиатрия ведь была самой гуманной в мире - как и советский суд с его 95% обвинительных приговоров...


Некоторые из таких "отсидентов" были "в авторитете", некоторые "оттянули по чиркану". Для Лёхи это доселе была абсолютно неизвестная часть советской жизни. Люди эти оказали неизгладимое впечатление на нашего героя. Они никогда не употребляли бранных слов, были щедры и дружелюбны к молодому "косарю"- в отличие от окружающих придурков. Они-то, в отличие от умников-психиатров, "на раз", сходу раскусили его "косьбу-молотьбу" и посмеивались над "белохалатниками", так же водя тех за длинные носы.

На первом отделении, к его изумлению, кроме раздолбанного трофейного германского «Бехштейна», была вполне себе приличная гитара. Приятелю Лёхи - засиженному опиушнику Мише за хорошее поведение разрешили из дома принести.
Он с удовольствием выполнял их пожелания на обоих инструментах: пел под гитару всё, что знал, играл на фортепиано всё, что помнил. Ноты ему были не нужны, играл на слух, который был абсолютным. Лёха мог уверенно назвать тональность воспроизводимого произведения и сходу подобрать услышанную мелодию - не с листа, а "как с куста".

Среднюю школу, к слову говоря, он окончил с общим баллом 4,2 - что в СССР недавно как раз приравняли к 4,5. А это давало возможность поступать в любой ВУЗ, сдавая два экзамена вместо четырёх. Это сыграло важную роль в его поступлении в мед, имея соответствующую статью в военнике "негоден". Могли начать выснять - почему негоден, и могли навести справку в психушке. Отцу удалось убедить знакомых в приёмной комиссии, что его сын вовсе не дурак, а просто армию "закосил", на что именно и какая статья - это была закрытая информация, в военнике не оглашалась. Тем более, что эти знакомые знали нашего героя лично - как облупленного - по ежегодному отпуску в спортлагере ЛПМИ "Карелия".

Договор был следующий: пусть учится потихоньку на заочном и ведёт себя идеально, никаких "залётов". Если до конца обучения диагноз снимут - получит диплом.
В общем, так и получилось. Учился Лёха у своего отца, тот ему охотно помогал - и все сессии сдавались без труда, "хвостов" не было.





Лёхе всегда просто феноменально везло - если б у главврача отделения была  фамилия Иванов, могло б с его высказываниями в приёмной и не прокатить... Но фамилия его была, к счастью, Добек. Прочитав анамнез, составленный той самой Зусман, он очень внимательно отнёсся к поступившему пациенту и щедро пичкал того седативкой и нейролептиками.

А медикаментов груды -
мы в унитаз, кто не дурак.
Вот это - жизнь! И вдруг - Бермуды...
Вот те раз, нельзя же так...

   В. С. Высоцкий знал, о чём пел. Хоть медсёстры и заглядывали в рот каждому после приёма тем лекарств, в отличие от психов, нормальные почти всегда находили возможность избежать проглатывания. Но иногда их всё же засекали, и жрать это дерьмо порой воленс-ноленс приходилось.

  Дохтур Добек родителей расспрашивал с пристрастием, подробно. Не каждый раз "буйного антисемита" к нему на отделение подвозят!  Конечно, родичи честно всё расказали о Лёшиных приготовлениях - на что тот и рассчитывал. Короче, дважды Лёха за два года отдыхал в дурке по 40 суток, прежде чем настал день призыва.



 Первую "сидку" он оттянул от звонка до звонка. А вот вторую... Второй раз он умудрился получить  с воли через приятеля раскладной ножик - из "Спорттоваров" с изображением русалки за 3р.20 коп. -  и загодя перед очередным "шмоном" специально оложил его под подушку - которую, как он знал, абсолютно точно перевернут, когда будут перетряхивать кровать и матрас. Всё было продумано - кроме последующего наказания, неожиданно сурового.
 
Тогда Лёха уже начал кропать стишки помаленьку - смешно, конечно, юношески неумело (впрочем, лавры Пушкина - как и такая судьба - его не привлекали) и посвятил этой "сидке" следующий "шедевр", который его сопалатники оценили по достоинству:

"Опять я, черт возьми, в дурдоме
Иные у других дома...
Раззявлен рот в истошном стоне
Меня, "сошедшего с ума".

Сопротивлялся, сколько можно
Меня не так-то просто взять.
Но ювелирно острый ножик,
Смогли медбратья отобрать -

И вот теперь-то "отрываются":
Аминазин, арпипразол...
И в вены мне шприцы врезаются.
Эх, жопой вас бы да на кол!

Меню одно: могила, хряпа.
Как люди живы - не пойму...
А в обращении - гестапо
Тут поучиться есть чему.

Сей милый взгляд,
И эти глазки, буравя чрез очки тебя,
Мурлыкают все ту же сказку:
"Мы завтра выпишем тебя!"

Мы проклянем Вас: в жутких ломках
Вы все откинете концы,
И на "Скворечника" обломках
Напишут граффити юнцы..."



Затем ему пришла в голову гениальная дебютная идея: надо совершить побег. Для того, чтоб ещё более усугубить анамнез, где ещё не было внесена графа "склонен к побегам". А надо  было "набирать вес" в качестве абсолютно негодного ни к чему неагрессивного шизика-беспредельщика. Но - сбежать с Первого отделения 3ПБ им. Скворцова-Степанова - да из надзорной палаты, в которой неизменно оказывался наш герой - было не то, что выйти из дома за хлебом. План разрабатывался весь срок второй "сидки" - оставалось ему всего каких-то десять дней до возвращения в родительский дом. Именно эта нелогичность и должна была сыграть главную роль.
   Вот где ему пригодились его тамошние знакомые отсиденты. Некоторые из них сидели и по году, и по два и, как уже упоминалось, даже по восемь - не будучи при этом психами. Помнили Лёху ещё с прошлого года.

Чифирь ему, как упоминалось, сразу не понравился: отвратная жижа. А вот его приятели варили ежедневно. Зубы у них были чёрные. Лёха успешно вытаскивал изо рта больше половины всей пакости, которой его пичкали, иногда приходилось идти "на дальняк" - в туалет - и блевать, если не получалось спрятать во рту. Таким образом он скопил к нужной дате аж целую "платформу" циклодола. К слову, для получения циклодола пришлось изображать дрожание конечностей две недели подряд, после чего им - заветной "циклухой" - заменили щедро прописанный Добеком галоперидол (вот уж мерзость ужасающая...).

 На чём только люди не "торчали" в СССР... действительность для народа была явно иная, чем казалась властям, и люди уходили в иные реальности с помощью "Сополза" (жидкость для химчистки), клея "Момент", мотали клей БФ на сверло и пили сцеженную гадость... Много было "аптечников", много "шоферюг". "Шоферюгами" на слэнге называли употреблявших "колёса" - таблетки. Один из таких пациентов и приглянулся Лёхе для осуществления его плана...

 Циклодол вызывает зависимость на психическом уровне при использовании его регулярно, на протяжении нескольких месяцев. Во время приема человек испытывает эйфорию, и приятное опьянение, которое сменяется снижением настроения и подавленностью после отмены. И вот этого парня Лёха сразу после прописи Добека начал подкармливать своими дозняками. Тому было вообще по барабану, что они побывали в Лёхиной пасти. Сидел он там уже не первый раз, хронь наркотная. К тому времени он был уже реальным дураком. Когда его однажды припекло - у него начался припадок: он упал на пол, молотил кулаками и орал. Сразу прибежали санитары, зафиксировали его и всадили аминазина. После аминазина пациент вырубался мигом, долго спал - а потом его наказывали сульфазином...

   После такого медицинского наказания (которое даже для гитлеровского концлагеря показалось бы вершиной мастерства) - после внутримышечной инъекции этого "препарата" человек орал от нестерпимой боли и садился на горячую батарею задницей, чтобы препарат скорее рассосался. Это равно как в зад битое толчёное стекло загнали.

Один раз наш герой это увидел - и сразу план созрел во всех деталях.
Он пообещал этому Гоше - предварительно показав - всю платформу (10 таблов) циклодола. У того глаза расширились "до предела, дозволенного природой", и он умоляюще лапки стал к нему тянуть. Но Лёха возразил - для получения надо отработать. Я дам эти колёса алкашам - ты в курсе, они им без надобности, так что не обманут, отдадут тебе. После того, как ты изобразишь вот такой же припадок в дальнем от столовой конце коридора. Будешь недостаточно артистично "исполнять" - ни хрена не получишь. Гоша, зачарованно глядя на "колёса", согласно закивал.

 Тогда Лёха отправился к своим "отсидентам-вольняшкам". В их обязанности входило собирать использованную после еды посуду, наводить порядок в столовой, собирать отходы в вёдра и выносить их вниз, а затем тащить к машине, приезжавшей с ближайшего совхоза "Ручьи", где было свиноводческое хозяйство.

Он описал им свой план в деталях - и они его оценили по достоинству. Зная Лёхину безупречную честность, они поверили ему на слово, что при удачном раскладе он через приятелей закинет им килограмм "чая со слоном", который весьма ценился. От них требовалось совсем немного. Наш герой привёл к ним Гошу и при нём отдал циклодол самому авторитетному - Валере Каминскому, высокому худому отсиденту с нескрываемым и не сходящим даже зимой "сибирским загаром".

И вот намеченный вечер наконец настал. 18.00, час ужина.
Кормили, надо сказать, вообще отвратно: на первое "могила" (суп с костями рыбьими), на второе - "бигус"( тушёная полугнилая капуста в подобии томата)например. Или суп со шкурками картофеля, макароны целым куском и без ничего, ну в праздники с "хряпой".  Так что передачки выручали сильно.

Итак, все уже поели и "вольняшки" одновременно - двое в зале, двое - в кухне - стали шуршать у окошка раздачи. Всё было тихо-спокойно... И в этот момент ужасающий рёв потряс отделение: это Гоша начал отрабатывать "колёса" в другом конце крыла.

Дежурящие в столовке медбратья стрелой ринулись туда вместе со всеми медсёстрами. Гоша "отрабатывал" за всю фигню - честно и грозно...
В этот момент Лёха леопардом прыгнул в прямо в окно раздачи, а убиравшие швабрами два "вольняшки" затусовались сразу перед этим окошком, скрыв его пилотаж от бдительных возможных медглаз. Два же "вольняшки", таскавшие внутри кухни грязную посуду и сваливающие остатки еды в вёдра, заслонили его от тамошних кухонных тёток, и этого мгновения было достаточно, чтоб он стрелой вылетел в открытую дверь на лестницу, по которой отходы спускались вниз.

Добежать до забора было делом одной минуты. Забор был стандартный, бетонный, метра два с половиной - без всякой колючки. До сих пор нашему герою непонятно - как он одним махом сиганул на него, подтянувшись на руках и перевалившись наружу. Была зима, темнота помогала. Упав в снег, он рванул к кольцу автобусов на Удельной. Запрыгнув в отходящий 102-й, направляющийся прямо к его родному кварталу, он сел в уголок, как ни в чём не бывало.
Пассажиры то ли внимания не обратили, то ли сочли за разумное его не обращать на парня, ехавшего все сорок минут при 20-градусном морозе в автобусе в больничной коричневой пижаме с печатями на спине и груди "3ПБ"...

Оказавшись в родном квартале, он ввалился к своему приятелю, который чуть не упал от такого нежданного визита... Сразу позвонив родителям, он успокоил их тем, что сбежал, что с ним всё в порядке и где он находится. И чтоб они молчали об этом, когда им позвонят из психушки.
Позвонили на следующий день и честные советские родители, конечно, сдали его как стеклотару. На что он и рассчитывал.

 К следующему вечеру "карета" скорой помощи уже подъехала к дому приятеля - а Лёха их уже ждал. Покорно выйдя из своего убежища, он сел в "карету" и вёл себя тише воды, ниже травы. На вопросы не отвечал.
Прибыв  на своё законное место, он тут же получил в задницу порцию аминазина и рухнул на свою койку. Проспав до следующего обеда, он послушно подставил зад для карательной дозы "серы" и, скрипя зубами, после сидел до вечера на батарее, как на насесте. При этом он старался убедить себя, что лучше - серу в жопу, чем автоматную очередь в живот.

Тем временем его приятель, у которого мать работала поваром в "Метрополе", притащил первые полкило заветного слоновьего чая и передал предупреждённым Лёхой  "вольняшкам", вовремя подошедшим с другой стороны забора.

Ввиду скорого завершения его срока пребывания, выпустили его через неделю. Заветная запись "склонен к побегам" с обширным комментарием сыграла решающую роль в последующем визите на призывной пункт - который стал последним в его жизни контактом с армейскими...

-------------------------------------------------------


Наступила осень, а в середине ноября пришла повестка. Невропатолог в призывном пункте спрашивает — здоров? Здоров, говорит наш герой, как бык. Но психиатры вот не верят, быкуют.

Он глаза поднимает, смотрит — ты не на учёте ли часом?
- Да на учёте, но это они ошибаются. Я более нормальный, чем все они вместе взятые.
   И это была истина.

  Ну тут после его звонка куда следует авто соответствующее с красной полосой подкатило - и Алексея с комфортом доставили вновь на 40 суток в уже «родной дом».

Лёша с рождения понимал, что вокруг одни ходячие автоматы, которые из-за своих жёстких рамок и вложенных в мозги программок ему в подмётки не годятся.

На этот раз его положили на 25 отделение, славящееся своим спецназначением - для "косарей армады". При нём завернули трёх «косящих», раскололи как орехи. Ой, лучше б они в армию пошли... Но Лёха был абсолютно уверен в успехе. Тесты он все заранее знал (хорошие справочники были в СССР для врачей!), например вопросник из 450 вопросов (надо ответить ДА или НЕТ, крестики ставить) он вопросы вообще не читал. Он заполнял такие тесты автоматически как крестики-нолики: крестик — нолик, крестик — нолик. Тесты Роршаха — ну тут уж волю фантазии дал...

И вот наступил знаменательный день. Вызывают Лёху на последнюю комиссию. Входит он в большой зал — а там куча идиотов в белых халатах, считающих себя «серьёзными специалистами». Они сразу:

- Повернись спиной.
 Лёха две секунды хлоп-хлоп глазами, как бы всасывая, что ему говорят — поворачивается.

- Скажи, сколько людей в помещении?
 Мгновенно без запинки ответ:
- Не считая меня — восемнадцать
 
Две секунды вполне достаточно, чтоб их сосчитать — а Лёха знал, что шизики всё всегда считают, даже ступеньки лестницы. Кстати, следующий вопрос был именно о ступеньках — но он был начеку, пока шёл в кабинет, и ответ был математически точен.

После этого отправили Лёху на энцефалограмму. Но он же не дебил — лампочка мигает (выявляет реакцию мозга), а он периодически — спонтанно — прикусывает себе язык до крови. Представляете, какая там картина маслом нарисовалась...

 Опять заводят в тот кабинет.
 
Лёха умоляюще говорит:

- Товарищи доктора, хватит меня мучить. Вы ж видите — я совершенно нормальный, отправьте меня скорей куда-нибудь в Баграм, моджахедов е**шить. Я без этого тут с тоски сдохну, историческую свою миссию не выполню.

 Несколько секунд стояла гробовая тишина. Потом:

- Выйди в коридор, посиди на скамейке там.
Выходит наш герой, садится… и вырубаясь, валится в лёжку на этой скамейке и мгновенно засыпает. То есть напряжение такое было — судьба решается — что всё, нервная система выключилась. Пришёл в себя от тряски рукой за плечо:

- Вставай, пойдём в палату.
- Не мучьте меня, отстаньте уже — видите ж, я не псих.
- Видим. Но для армии ты пока слишком молод…

Это они изучили энцефалограмму. Через два дня Лёху выпустили со статьёй "негоден" в военном билете. Психиатрический же диагноз (закрытый, неразглашаемый) был 4А - что означало излюбленный диагноз брежневской карательной медицины — «вялотекущая шубообразная шизофрения.»

Перестарался наш герой малость. Со статьёй 7А (психопатия) или МДП, на которую он косил (теперь это называется БАР с категорией годности «Д») с устройством куда-либо вопросов не возникало.  Но поставили ему 4А... В некоторых местах могли и поинтересоваться, и через органы соответствующие докопаться. А уж у "медицинской мафии" точно - такие возможности имелись. И, конечно, они бы сунули свои носы просто из любопытства - в Педиатрическом наш герой был известен сызмальства...
 
Больше армада его до 45 лет не беспокоила. Позвонили, когда этот срок подошёл, из военкомата и попросили просто приехать и сдать нетронутый за эти годы никем, такой же новенький, как в день выдачи военник с единственной печатью «Негоден". А на фото там Лёха — когда фоткался — спецом ухмылочку изобразил. Себе на память. Знал — "всех вас уделаю, дуболомы". Так и вышло.

-----------------------------------------------
 
Изначально врачом-то Лёха в юности быть не собирался - видел, как туго они живут. Получив «белый билет» - в смысле, соответствующую статью - сразу рассказал родителям всё, в ноги упал, прощения просил. Они сначала не поверили — а потом долго с сыном не разговаривали. Вернее, это Лёха не разговаривал ни с кем три месяца — отходил от клозапина и радедорма...
 
Благодаря немеряным связям отца и такому же немеряному уважению, которым тот пользовался в ленинградских медицинских кругах — удалось таки воткнуть нашего героя в мед на заочный. Тем более, что вступительные два экзамена он как орехи щёлкнул. Неизвестно, чего и сколько это родителям стоило. Как и то, что через пять лет после постановки этот диагноз был снят — что вообще невероятно, особливо для статьи 4а.  То есть диплом он получил именно лишь вследствие этого, иначе б не выдали — при всём пиетете к талантам и авторитету бати.

Действовали через все возможные связи. Сначала профессор Кабанов — а затем и самый тяжеловес питерской психиатрии академик Личко из Бехтеревки уделили идиоту своё внимание.
Кабанов, сидя у родителей Лёхи в их домашней гостиной, с удовольствием поглощал мамины уральские пельмени и запивая «Петровской», внимательно рассматривал "пациента", словно жука на булавке. Послушал тут же за столом его фантастический рассказик о будущем, который тот накалякал в то время. Отдуваясь, вынес свой вердикт:
 - Не вижу отклонений. Ну, парень нервный, конечно, вернее эмоциональный — так возраст же такой, неспокойный. Ничего против не имею, подпишусь — ежели Личко подтвердит. И снимем тогда его с учёта.

  Академик Личко — высший эшелон психиатрии Бехтеревки. Лёха вошёл в его кабинет без трепета — авторитеты были для него всегда сомнительны. Однако на этот раз нашла коса на камень. Задав несколько, казалось бы, не относящихся к делу вопросов, Андрей Евгеньевич вдруг спросил:
- Зачем Вы, молодой человек, так родителей пытали? Что они Вам такого сделали, что Вы на дурака косили?

Лёха честно ответил:

- Оружие брать в руки не хотел. Пришлось бы людей убивать. Лучше родителей огорчить — пусть они до сих пор не верят, что я обдурил восемнадцать военных психиатров, чем кого-то шлёпнуть ни за что ни про что.

- Да...уж… военные… Всегда останутся военными. До уровня реального психиатра большинству как на брюхе до Пекина. Может, конечно, они и могут стяжать лавры Пирогова или даже Сеченова — но до уровня Бехтерева им не подняться так же, как до уровня Майи Чибурданидзе. Извините, более не могу уделить Вам времени — настоящих психов хватает. Нормальным не место в Скворечнике, не беспокойтесь — снимут Вас с учёта. А Вы, скажу я Вам, далеко — очень далеко пойдёте. Какой у Вас факультет-то?..
 
В 1994, через два года после этого разговора и снятия диагноза, Андрей Евгеньевич покинул этот мир. Вечная память гениальному психиатру, который за пятнадцать минут смог разглядеть симулянта. Более того — оценить артистический талант и решимость парня идти до конца, осуществить своё намерение во что бы то ни стало.
 
После этой эпопеи Лёха окончательно утвердился в мысли, что ему всё всегда сойдёт с рук — потому как таких, как Личко - уже не осталось, и если возникнут проблемы с властями или правоохранительными органами, то тюрьма ему не грозит. Он просто повторит свой экзерсис и - если не дай бог что, отправится в старый знакомый Скворечник на Удельную. Ха! Напугали бабу фуем...

Послесловие.

На фото - причёска "лист бамбука". Если читатель примет её за изображение какого-либо иного растения - это его ошибка восприятия. Значит, он не был в Азии и не интересуется ботаникой - иначе бы знал, что листья многих растений чрезвычайно схожи по внешнему виду. К примеру, так же выглядит Ятрофа ветвистая, японский клён и др. Вид - обманчив. Так что все ваши возможные ассоциации - плод иллюзии.

Предупреждение: замутняющие сознание вещества отталкивают человека от Освобождения, затягивая его в трясину саморазрушения без всяких надежд на спасение. Люди, будьте бдительны — не поддавайтесь на провокации предлагающих вам «расслабиться» и «получить ощущения», посылайте их сразу туда, где они и так уже находятся, свесив ножки. Потому что и они эти ножки в свой срок протянут. Так, как описано в данной повести ниже.
   Тем более, что на самом верху алкогольно-наркотической пирамиды находятся те, кто этого не употребляет — они употребляют лишь власть и деньги. А курирует этот бизнес — та самая организация, о которой все знают — потому называть её нет смысла.

продолжение здесь http://proza.ru/2024/10/07/1017