душа леса...

луг на склоне, второй после Старой пасеки по тропе на Аджигардак;
на лугу около ручья ель и многолетний, почти «небесный» дуб;
летом я там редко проходил, а в осени по раннюю весну – часто;
подойду, притронусь, обхвачу руками;
весь его никак не обнимешь, он в два обхвата,
сколько возможно обниму,
слушаю, молитву творю;

услышать дерево -
приметить все своеобразия;
у каждого свой лик, характер, своя жизнь и своя судьба, нет одинаковых;
у леса – своё движение времени; по отношению к человеческому – очень замедленное, поэтому и для странника лесного такое сложное чувство среди деревьев – время течёт время остановилось;
лес – размышление, а мысли – дерева –
что услышишь…

живое древо, не просто живое, а – чувствующее, мыслящее…
сосредоточиться-затаиться, замереть,
ощутить корни, ствол, ветви руки как самого себя,
вжиться, слиться с древом –
ты и древо есть одно целое;
недолгое, краткое это чувство единения, но глубокое,
сильно впечатлительное;
обнять древо, закрыть глаза, остановить дыхание,
слушать, творить молитву…
идти дальше…

всякий лес чуден, но особенное – дикий, неприбранный,
который даже в самый солнечный день – неприветливый и угрюмый;
здесь жизнь в самой своей естественной наглядности,
здесь война всех против всех за бытие, за свет, за воду, за землю;
здесь стоны и крики, здесь яростный рёв и устрашающий визг,
здесь ужас и отчаяние и торжествование победителей;
и всё это в безмолвии, в покойной задумчивости и созерцательности…
но налетит вдруг ветер-бурелом и полетели-полегли дерева – в первую очередь осинки - на землю, словно сломанные спички;
ветерок «аккуратно» пройдётся – ровно посередине стволы ломит;
длится такое светопреставление совсем недолго, минуты три-четыре,
и вот вместо осинника – буреломная поляна, через которую и не пролезешь,
обходить надо…
а на хвойные нападут жуки-древоточцы и один за другим засыхают на корню сорокалетние ели, а потом их валит, с корнем выворачивает ветер-шутник;
корни-комли до неба,
стволы друг на друга полегли,
ребра-лапы тучи пронзили –
скелеты, останки древних животных по всему Широкому долу разбрелись;

злой ветер незнаемо откуда налетит, валит и ломит дерева без всякого разбору, развлекается;
лет пятнадцать назад по Острову такой прошёл, тополя играючи на землю ронял;
было время, игрун-забавник веселился и на Снеговых горах;
весь склон у пионерлагеря словно косой прошёл,
а берёзки почему-то оставил;
долго  ещё белые косточки среди безлесья светились;
в скалах миньярских лесное побоище,
у Точильного возле Майского осинник поломало;
трудна жизнь леса и отдельного дерева;

лесная гармония…
она есть, она исцеляет, лечит душу, -
лесная гармония,
но какими трудами, тяжкими трудами она созидается…
чудны и дела твои, Господи,
не могу я никак их осознать и понять…

лес – вдохновение,
лес - созерцание,
лес - размышление,
Путь…
лес – моя душа…

листва, травы, стволы, камни, мхи, ручьи –
ко всему прикоснусь, всё осязаю,
во всём удивительность и одухотворённость,
содружество и соборность,
и при том борьба всех против всех за свет, за воду, за пищу, за жизнь;
ни одна живинка без другой существовать не может;
губят друг друга, подпирают друг друга, поддерживают,
и всё к месту и ничего лишнего и случайного;

мои впечатления – впечатления и переживания леса уральского,
смешанного, в котором разнообразие хвойных и лиственных пород деревьев, множество кустарников, трав;
южноуральский лес это ещё и горы, скалы,  реки, ручьи…
по душе мне и скромность наших лесов;
никто не стучит себя в грудь, не стремится поразить грандиозностью и величием, подавить мощью;
лес гармоничен и соразмерен человеку,
его духовная составляющая;
лес – молитва-созерцание…

мне не очень понятно, а точнее сказать, совсем не понятно, в чём смысл безумного бега, охватившего каждого человека и всё человечество…
ещё Обломов задавал вопрос Штольцу, глупый «вечный вопрос»:
«-Так когда же жить? Для чего мучиться весь век?
-Для самого труда, больше ни для чего. Труд – образ, содержание, стихия и цель жизни…»
да, здесь спорить не о чем: труд материальный – основа существования;
но ведь это не всё, что-то есть за этим,
что…

примечали ли вы, как берёзки помогают расти елочкам?
как сосна, поселившись семечком в малую трещинку в скале, начинает прорастать, пускать корни меж каменных зубьев и каким-то чудом вырастает, горбатая, кривая и сучкастая,  в стойкого пустынника-отшельника, неподвластного никаким невзгодам существования?
примечали ли вы, как на Аджигардаке, среди крученных- верченых, ломаных и ревматичных берёз и рябин поднимаются – пусть пока слабенькие, но – поднимаются, маленькие елочки?
лет через сто, если земля ещё жива и здорова будет, возродится  хвойный лес до небес…
примечаете ли вы, как зарастает Старая пасека?
когда-то была она обширной, а теперь только около дороги еще дышит,
а всё кругом – русло ручья и поляна -  густо заполонили молоденькие берёзки…

лес, ведь он ещё и родительский;
на Снеговых живут огромные шатровые ели;
длиннорукие нижние лапы-ветви опускаются до самой травы и образуют шатёр;
зайдёшь – тишина и лесная уютность, как будто странная избушка, такой вот шалашик из детства;
дождь пошёл,
поплотнее привалиться к стволу и – слушать,
а дождинок ни капельки не попадёт;
если зимой, сначала надо вход прокопать;
залезешь под шатёр, на ветру – мороз жгучий, а в еловом шалаше – тепло,
словно печка топится, словно родители тебя оберегают…

лес – страннические хождения наугад без дорог и троп,
чистейшие родники, костерок-огонёк, сладость горьких рябиновых или калиновых ягод, корочка хлеба с солью, всякие причудности…

всякие причудности так в глаза и бросаются, как же их оставить без внимания; потому так время для меня дорого и само собой расходится помимо дел обыденных: ручка и стопка листьев, карандаши, кисти и краски,
стамески и киянка – жажда во мне и жизнь леса, его язык понять и, сколь возможно, выразить…

лесная чудовинка, лесные существа, сколько же их и какие они всякие:
плачут, смеются, играются, танцуют, созерцают, спорят, слушают, поют,
грустят и веселятся, живут…

шорохи, скрипы, стуковенья, шептанья, глухие вздохи, капель, шумы листвы, говор ручья, лёгкие шелестения – музыка леса;
лес – музыка…
летом ещё лесных музыкантов созидал;
дикастые, грубые оторвы получились, и играют от всей своей загадочной лесной души во всю глубину и ширь; и тревожности, и тоски, и всякого такого хватает и через край, да зато у музыкантов – веселуха, всё как-то легче…
безмолвный громогласный многословный хор…

попрошу прощения у дерева…
из пелены покровов освобождаю, являю в бытие лесные чудинки, которые и похожи на людей и совсем другие;
соберутся в кучу – слова друг другу не дают сказать, столько на душе интересного – собеседники, соскучились…
вы – кто?
слушаю…

с лесом у меня всегдашняя беседа,
а цивилизация?
хороша-то она хороша,
да кастрированная, лишенная естественности;
идём мы, несомненно к светлому будущему,
да пока идём, многое чего теряем;
нет, не было никакого золотого века в прошлом
да и в будущем не предвидится,
но ведь надежда всегда теплится,
может быть удастся пройти между Сциллой и Харибдой
и, умножая удобства своего бытия, остаться человеком и человечеством...

дерева подпирают тебя со всех сторон и заставляют смотреть в небо,
листва нашептывает о быстротечности бытия,
стволы и корни есть утверждение основ бытия;
дерева  не заслоняют, не закрывают горизонт, а манят, зачаровывают –
что там, дальше…

тысячелетия, начиная с верхнего палеолита, во всех частях света, у всех народов Древо есть, было и будет универсальным символом мира;
концепция Мирового древа пронизывает все виды искусств, где явно, где в скрытом виде;
многообразны его ипостаси:
космическое древо, древо жизни, древо смерти, древо познания добра и зла, древо небесное, древо плодородия, древо центра, шаманское древо, древо восхождения, древо нисхождения, мировая гора, первочеловек;
в культуре образ Мирового древа есть храм, колонна, обелиск, пилон, трон, лестница…
всё, что есть, - частичка Мирового Древа…
Мировое древо как архетип, который структурирует мир,
идея и сущность бытия…

а для меня вдохновенное –
идти по лесу и возрождаться, воскресать в его таинственной сути, в его основах и пытаться воплотить, явить на свет нечто, глубоко духовное, но которое  окончательно выразить невозможно…

добрые, корявинькие и грубоватые,  простодушные и хитрые, весёлые и задумчивые лесные мои причудности – хороши;
радость от них, не потому, что я такой мастер-умелец, а потому что душа в них –  лесная человеческая…

в Миньяре поднялся, где на велосипеде, где он на мне, на Лабутино и далее – на Снеговые горы, по склону стал спускаться к Волковой поляне и среди обыкновенного лихолесья увидел ель – такую, какую ни до ни после не встречал;
богатырская, за два раза не обоймёшь, вершина где-то в небесах;
стародавняя, пережившая многое, сколько ей лет: двести, триста…
священный трепет во мне и поклонение, и возвышение духа…
душа леса как и душа человеческая неисчерпаема и невыразима в своей глубинности, многое может сказать, стоит послушать…

*на фото - работа автора