Владимир Иваныч

С Владимиром Иванычем, будущим механиком станции Мирный у меня установились не только деловые, но и дружеские отношения, несмотря на существенную разницу в возрасте. На верхней палубе «Капитана Маркова», в районе третьего трюма, стояли две большие рефрижераторные автофуры. Они стояли симметрично по левому и правому борту, хорошо принайтовленные стальными тросами и были предназначены для продуктов, следующих на нашу станцию Новолазаревская. До моего прибытия на пароход фуры обслуживал Владимир Иваныч – опытный рефмеханик, который должен был сойти в Мирном, а мне по ходу рейса передать все дела, предварительно обучив тонкостям эксплуатации старых и капризных холодильных агрегатов. Дело для меня было новое, но я его с честью освоил и гордился тем, что у меня, наконец-то, появилась работа, требующая ответственности и отдачи.
Поселили Владимира Иваныча в судовом лазарете. И поскольку за всё время плавания серьёзных больных не было, то он совершенно спокойно и без лишних треволнений прожил в этом лазарете положенный ему срок. Тяготился он лишь одним: детей вырастил, на ноги поставил, они разлетелись по своим гнёздам, а с женой общего ничего не осталось. И не то, что общего, но более того – вражда непримиримая возникала ни с того ни с сего. Видеть друг друга не могли. Вот он и подался, куда подальше, да и подольше.
– Не могу понять, – пожимая плечами, рассуждал Владимир Иваныч, сидя у себя в лазарете, – детей вскормил, на ноги поставил, а теперь они и знать меня не хотят. Жену тоже не обижал. Жили в достатке, так как заработки были приличные. Особенно в последнее время, когда я на стареньком МАЗе работал. С командировочными до 600 рублей в месяц набегало – деньги просто сумасшедшие. Может быть, я избаловал их всех?. В довольстве жили и в беспечности. Вкалывал, как папа Карло. Лямку-то нелёгкую тянул. Четыре рта надо было кормить.
– Классический случай, – добавил я.
– Классический, не классический, – люди по-разному живут, – кто-то с заботами, а кто и без забот. И откуда тогда у беззаботных злоба появляется? От хорошей жизни, что ли? Антагонизмы все эти откуда берутся? Я всё надеялся, что хоть какое-то уважение завалящее ко мне останется. Так нет и уважения. Может, всё это от невоспитанности чувств? Недаром говорят, что богатство портит, а бедность учит.
– А ты в «торец» не пробовал давать? – советовал его коллега-механик, внимательно слушающий историю семейного разлада.
– Ну, это последнее дело – на женщину руку поднимать.
– А зря! Я чуть что – сразу в «торец» даю. И знаешь –отношения у нас самые что ни на есть достойные. Главное, что жинка моя всё понимает и не кочевряжится. Одними словами ничего не добьёшься. Это дело проверенное. Бабы, они в этих поединках посильнее нашего брата будут. Не зря же говорят: не бьёт, значит, и не любит. А я страсть как свою жинку люблю.
– А она тебя?
– У-у-у, она меня ещё больше. Так что с зимовки придёшь и сразу – в торец.
– Может так и надо, но это не по мне.
– А зря. Совсем другая жизнь тогда начнётся у вас. А так – будете жрать друг друга, пока кто-нибудь из вас не гикнется. Поверь моему опыту.