ПЕТЯ

Однажды, уже в бытность нашу в Кобрино, дома зазвонил телефон. В трубке - голос Пети:
- Я в Ленинграде, но заехать не смогу. Как-нибудь в другой раз...
.................................
Несколько лет спустя.
Сумгаитское кладбище. Скромное надгробье. По серому камню - портрет мужчины, опирающегося на треножник с фотоаппаратом. Надпись: Пётр Иванович Плешаков. Даты рождения и кончины...
Здесь в исстрадавшейся от засухи апшеронской земле обрёл последний приют мой дорогой друг. Лёгкий ветерок перебирает сухие песчинки. Тишина...
- Здравствуй, Петя. Это я...
......................
Рёв двигателей, гарь снопами из-под колёс, сизое марево по-над дорожками: на городском стадионе заезжие каскадёры на разукрашенных легковушках демонстрируют диковинные трюки. Не избалованная публика дружно аплодирует. Нащёлкиваю кадр за кадром.
Высокий худощавый блондин с кофром на ремешке через плечо протягивает узкую ладонь:
- Петя...
Позже, вспоминая:
- Смотрю, малый снимает на "Руссар"...
А у меня тогда на простеньком ФЭДе действительно стоял двадцатимиллиметровый широкоугольник. Редкость... Вот и познакомились.
...............
Жили Плешаковы в посёлке, разместившемся на окраине города и заслонявшем садами своими близлежащий городской квартал от ядовитых выдохов промышленной зоны. Дом был унаследован от отца, и  по ту пору хранил под своим кровом самого Петю, его, старенькую уже, маму, жену Катерину, и двоих детей - дочь Наталию и сына Илью.
В уютном дворике росли плодовые деревья, зеленел грядками ухоженный огород. Под раскидистой шелковицей - самодельный стол, за которым было так приятно посидеть в жаркий летний полдень. Рослый лавр посредине двора шелестел густой шевелюрой, и случалось, что Петя, провожая гостей, дарил целый букет душистых веток...
Комнатка с потолками-скатами на чердачном ярусе украшена изготовленными собственноручно абстрактными фотообоями. На книжных полках - Хемингуэй и Стейнбек, альбомы Чурлёниса, Врубеля... На стенах - фотографии. 
Он был фотохудожником, причём не вполне ясно, что следовало ставить впереди, а что - позади: то ли фото-художник, то ли художник фото. Или - просто - Художник? И его работы неоднократно отмечены дипломами высшей категории на самых престижных конкурсах.
Ему бы сменить масштаб и декорации, но так получилось, что фантазёр и мечтатель, бредивший иными странами и возможностями, оттрубил наш Петя всю свою жизнь фотокором провинциальной газетёнки...
................................
"Коммунист Сумгаита" занимает двухэтажный каменный дом в центре города. У Пети персональный закуток. С полным набором всякой всячины... Здесь он готовит к очередному выпуску снятое по заданию. Что-то из самого-самого - вывешено.
На стене - Ноктюрн. Трагическая и прекрасная Мадонна в густом интерьере южной ночи.
Через коридор расположился отдел городской жизни. Здесь царит Ида Мартиросян. Обстановка спартанская: стол, стул, папки с чем-то очень важным. Хозяйка кабинета вся в делах. Не подходи!
По лестнице вверх на второй этаж - тяжёлая артиллерия: главный редактор и его замы - Миша Горин и Галина Винокурова. Профи...
Жизнь кипит, народ молод, весел и нацелен в будущее. Прекрасное, как всем казалось...
Вскоре после сумгаитских погромов увольняется и перебирается в Ереван Ида. Там она не пропадёт, а напротив - знай наших - сделает не слабую карьеру: главный редактор журнала “Ереван”. заведующая отделом телекомпании “Кентрон”, заведующая отделом газеты “Республика Армения”.
По-моему, оч-чень убедительно...
На её месте в газете окажется поэт и прозаик Марк Котлярский. И появится литературная страница, где я впервые опубликую то, что по замыслу должно было бы именоваться стихами, но...
Но, увы, и по деликатной наводке Марка очутился я на литобъединении поэта Владимира Азимовича Кафарова.
И у нас прибавилось общих тем, и мы ещё теснее сблизились. Почти подружились. 
Марк, однако, не засиживается в провинции, и вскоре его можно будет застать на поэтических тусовках Питера, а затем он и вовсе эмигрирует в Израиль.
Вот выписка из газеты "7 дней": " В 1990 репатриировался вместе с семьей в Израиль. Работал репортером ряда израильских русскоязычных СМИ, в том числе ведущим репортером газеты «Вести». С 2003 по 2013 работал в качестве пресс-секретаря партии «Наш дом Израиль». Не слабо?
........................
Пока же никаких массовых миграций не наблюдалось, и всё шло более или менее ровно.
Я мотался по городу с расчехлённым фотоаппаратом в поисках горячего кадра, а Марк патронировал меня, не давая опусам залёживаться в редакционных загашниках...
И, хотя жизнь не казалась пустой, но не одной страстишкой, пусть и неуёмной, жив человек, и раз в месяц всем фотографическим кагалом собирались в фотолаборатории  проектного института на окраине города. Никвас (Николай Васильевич Сабсай) - хозяин территории - гостеприимен. Здесь дружелюбная атмосфера, и мы охотно демонстрируем свои самые свежие фотоработы. И складывается коллекция для участия в круговых выставках.
Бандероль с отобранными снимками вскоре отправится почтой, чтобы поочерёдно погостить в несколько городах Круга... В финале коллекция возвращается отправителям. Лучшие фотокартины удостаиваются дипломов.
..................
Вечереет. Уже не жарко, и ранние сумерки превращают городской пейзаж в прозрачную акварель. Однушка в типовом сумгаитском доме выходит балконом на тихую, заросшую пирамидальными тополями  и напоённую густыми выдохами близкого Каспия, улочку.
Мы сидим за столиком, на котором томятся чашки с кофе, и треплемся обо всём на свете. Мы - это я и Саша Августинов, частые спутники на фототропах.
Пройдёт совсем немного времени, и Саша уедет далеко-далеко. И сделается на Святой Земле популярным фотомастером. И будет наездами гостить в родном Сумгаите. А потом возвращаться в свой новый Дом... И творить там.
А покуда нам хорошо, и даже не мерещится, как скоро жизнь припустится  развеивать своих пасынков по просторам земли, навсегда разрывая казавшееся неразрывным.