Дотянулась

           Тятя был шибко злой, раз он в плену был четыре года, четыре, говорит, и год - пережил много. Я к нему никак не шла. Я рёва была маленькая, он меня не любел, раз я без него выросла. Я осталась рождённая, а росла без тяти.
           Я была такая вострущая, покастница - не дай Бог, какая я была! Ох, мне и было! Один раз шарахнул меня на котёл - я без памяти. Он табак резал, оставил где-то на табуретке, оставили нас с Митенькой - с одиннадцатого*. Может, мы не резать, а мы его рассыпали, разбросали всё. Он меня сгрёб за ручонку, да как швырнёт - так ему табак надо было - табакуры. Раньше тазы были чугунные, рассёк о чугун это место. И мама, и бабушка тут были. Давай отбирать меня у него, не давали, закрывали, он и на них накинулся.
          Четырёх лет ногу ломала, шести лет собака съедала - всю лопатину* съела. Правда, наружность не задела. Я, как упала, руками закрылась. Я к Андрею Самойловичу зашла за санками. В ворота захожу, а она меня стретила, пока кто-то не пришёл, всю спину съела. Чем они меня лечили? Не знаю. Корова будала. Чего я только не перенесла: и корова будала, и тятя бил - одни колотки, даже воробью негде ткнуться - вся избитая.
          Другой раз думаю: "Господи! Как это я до сих пор живу?" Только и спасаюсь - крещусь: "Господи Иисусе, помилуй мя, грешную!" Так ничего, Бог со мной! Сразу думала, что скоро умру, всё хворала постоянно. А вот дотянулась. Вот ведь до каких годов!
          Молитвы-то я никак не забываю!






* С одиннадцатого - с 1911 года.
* Лопатина - верхняя рабочая одежда. Обычно ветхая, плохая.