Нравственный код программы гостеприимства агулов

Перефразируя известное выражение, можно сказать, что гость на Кавказе больше, чем гость. А сами горцы утверждают, что гость - это благодать для дома и желают, чтобы не было такой семьи, в чей дом гость был бы не вхож.

В таких коротких формулах находят свое отражение отношение горцев не только к представителям не своей общины, с которыми считают необходимым поддерживать связь, а к человеку в целом. Известно, что волею случая, оказавшись в незнакомой ему обстановке, любой человек на Кавказе мог рассчитывать на все то, что могли гарантировать ему его же собственные сородичи, если такое было возможно у него на родине в принципе – кров, еду, защиту при сохранении полной свободы собственных действий. Без паспорта, рекомендаций, ходатайств. Ему для этого достаточно было назвать свое имя и откуда он родом, а все остальное к этому естественным образом прилагалось. Паспорта, рекомендации, ходатайства – это все изобретения обществ, где понятие личности имело размытые контуры, а имя человека не несло той смысловой нагрузки, который нес и в определенной мере несет до сих пор этот вербальный символ на Кавказе. И все потому, что имя здесь из простого символа различия индивидов переросло в знак достоинства носителя его.

В этом плане, основанные на глубоких моральных и нравственных началах, где во главу угла ставилось персональные человеческие достоинства, программа кавказского гостеприимства далеко опередила самые лучшие европейские конституции, многие положения которых даже в наше время находят свою реализацию лишь в принудительном порядке.

Понятно, что такие социальные институты, как Институт гостеприимства на Кавказе, не складываются в одночасье и, тем более, не создаются декларативными мерами. Становление их проходят через горнила веков и сознание сотен поколений людей, пока не приобретут свои осязаемые очертания и необходимые смыслы.

Имея общее начало в генетике, единство в историко-культурном наследии и в течение продолжительного периода времени, пребывая в схожих социально-экономических условиях, народы Кавказа создали образцы непревзойденной нравственной культуры, где самоценность человека была возведена в высший культ и, где она же являлась мерилом персональных поступков каждого индивида и соответственно, отношение социума к нему.

Но сегодня многое из того, что было наработано поколениями, утеряно. Более того, многие ценности нравственной программы кавказцев подвергаются усиленной дискредитации со стороны не только завистников и неучей, но и разного рода «цивилизаторов». И все это лишь по той простой причине, что традиционный нравственный образ горца и его свободный поведенческий образец не укладываются в банальные рамки их собственных примитивных идеологических программ, рассчитанных на плебейство и подавление личности. Широким фронтом ведется яростная идеологическая борьба против всего кавказского и в первую очередь его духовного наследия. Воинствующий смерд не первый год пытается подмять под себя все, что связано с духовным аристократизмом насельников гор и, похоже, что он почти достиг успеха. И в этих условиях задачей является помнить свое прошлое и сохранить то, что еще не утеряно.

Одним из блестящих социальных институтов, выработанных в недрах духовной культуры кавказцев является Институт гостеприимства. Гость, кто бы он ни был и откуда бы ни был, для агулов, как и для всех кавказцев, считался лицом неприкосновенным. Неслыханным с точки зрения морали и не виданным с точки зрения практики, делом считалось нанесение гостю обиды. Случись такое в жизни — обидчик потерял бы не только уважение в своем обществе, но и стал бы нравственным изгоем для своих соплеменников.

В равной степени ответственность в соблюдении не только моральных и нравственных норм, но и общепринятых этических правил требовалось и со стороны самого гостя. Так, например, считалось недопустимым для воспитанного человека ехать верхом в чужом населенном пункте. Это означало бы проявление гордыни. Садиться на коня можно было лишь за его пределами. Это небольшой штрих поведения, который ярко характеризует отношения членов внутри социума.

Признаком дурного воспитания считалось также, если гость, проходя мимо людей, не здоровался с ними хотя бы кивком головы. Оказавшись в другом обществе, гость в первую очередь навещал своих кунаков, если таковые имелись. Те привязывали его коня в специально отведенном для этого месте и радушно приглашали его в дом. Если в этот момент дома никого не было, гость оставлял там своего коня, а затем отправлялся по своим делам. Могло быть неправильно понято, если он, имея в обществе, куда прибыл, своих кунаков, не навестил бы их, причем в порядке первоочередности. Если в момент приезда гостя в доме не оказалось главы семьи, то до прихода его, побывать с гостем приглашали кого-либо из близких родственников. Могло быть и так, что гость сам отправлялся к ним в подобных ситуациях. Гостевые обязательства во всей их полноте распространялись не только на членов одной конкретной семьи, но и всего тухума («рода»), к которому принадлежала данная семья.

Агулы с гостем здоровались дважды — вначале на улице в момент приезда его, а затем и дома, после того, как приехавшего усадят на свое место. В этом случае к нему подходили и здоровались (хулан хвашккелди - «домашнее приветствие») все члены семьи, начиная с главы ее, в том числе и женщины. Сразу расспрашивать гостя о цели его приезда, считалось неприличным. Это можно было делать в течение трех дней, не торопя его, и, давая ему возможность самому собраться с мыслями. По истечении этого срока гостя условно приравнивали к членам семьи. Если гостю было необходимо решить какие-то вопросы, то члены рода оказывали ему всяческое содействие.

Тухум также был обязан обеспечивать гостю безопасность и неприкосновенность, пока он находился в их кругу, если даже гость пришел к ним совершив тяжкое преступление или был преступником по жизни. От такого долга они освобождались лишь тогда, когда пришелец оказывался за пределами территории данного общества. Еще одна характерная черта гостевых традиций агулов заключается в том, что, подружившись однажды, кунаки свои дружеские отношения не только  поддерживали сами, но и предавали потомкам, а те — своим. Таких кунаков (гостей) называли дадарин х1у1лар - отцовскими, то есть, потомственными. И, соответственно, отношение к таким кунакам было особым.

Агулы, как и все народы Кавказа, на случай неожиданного приезда гостей всегда держали неприкосновенный запас еды и продуктов. Также общим правилом было держать в доме для таких случаев отдельную гостевую комнату «тав», причем, часто оказывалось так, что во всем доме из всех помещений именно эта комната была наиболее благоустроенной. В некоторых селах помимо этого были и отдельные общественные гостевые дома, предназначенные для приезжих, если кто-либо из них решится остаться жить в этом селении временно или на постоянной основе. И пока они не станут на ноги, такие переселенцы гостевыми домами могли пользоваться свободно. Одним из таких общественных домов до сих пор сохранился в верхней части села Рича.

В тех случаях, когда в селе появлялся человек, не имеющийся здесь своих кунаков, согласно существующему правилу, агулы определяли его на постой к кому-нибудь из селян в порядке очередности. Последние в принципе могли и не соглашаться с таким «навязываемым» куначеством, но исходя из этических соображений, какое-либо недовольство проявлять, было не принято. Кроме того, считалось, что, чем больше у человека кунаков, тем выше его мужские достоинства, что в определенной мере не только компенсировал «навязчивый» характер такого куначества, но и даже некоторой степени подстегивал конкуренцию проявления гостеприимства между селянами. Они могли даже выказать свою обиду, если в таких случаях их игнорировали.  Но при все этом, нарушение общепринятых правил лишало гостя иммунитета неприкосновенности. Такого пришельца, в лучшем случае, ожидал принудительный отъезд, что приравнивалось к бесчестью, и в дальнейшем с ним мало кто желал поддерживать какие-либо отношения.

Не все визиты гостей оказывались краткосрочными. Бывало и так, что по каким-то причинам пришлый человек не мог вернуться обратно к себе домой, и он принимал решение остаться на постоянное жительство там, где его приняли. В таких случаях, как правило, какой-нибудь «тухум» брал его под опеку. Его принимали в свой род как полноправного члена с распространением на него всего набора прав и обязанностей, которые распространяются и на обычные члены его. Таких людей называли «к1ил ярх1у1ттар» - прислонившие головы. Но со временем их переставали различать от кровных родственников.

С кунаками было принято на равных разделять горе в трудную минуту и веселье в радостный час. Так, в канун, намеченного свадебного действа,хозяин дома отправлял к кунакам с вестью верховых вестников - «мусуди», которые должны были сообщить о радостном событии. Вестники, когда добирались на расстояние видимости намеченных сел, выстреливали в воздух из ружья, давая тем самым понять, что кого-то из селян кунаки приглашают на свадьбу. Затем вестник на скаку врывался в селение и выстреливал из ружья уже непосредственно у ворот дома приглашаемого, обозначая тем самым, кого именно  приглашают. Кстати, это единственный момент, когда за езду по селу не могли порицать. Вестник «мусуди» в таких случаях, наоборот, должен был демонстрировать свою удаль, на которую был способен и, тем самым, подчеркивать важность и торжественность момента.

Затем, после того, как он спешивался, его приглашали в дом и усаживали в гостевой комнате. Собирались родственники, соседи, да и просто сельчане, которые должны были «приветствовать» вестника. Хозяин дома, собравшему народу, устраивал обильное застолье и готовился на свадьбу. Если приглашаемых на свадьбу было несколько, то такие застолья давал каждый из них.

Приглашенные на свадьбу в пункт назначения отправлялись на следующий день во главе с вестником, на шее коня которого, в качестве подарков завязывали различные шелковые ткани или платки. Такие же подарки «т1арат1ар», как знамена на древках они везли и молодоженам — их впоследствии выставляли на показ — водружали на крыше дома, где шла свадьба, или развешивали на стенах.

На подходах к селу «вестник» останавливал процессию, а сам, выстреливая из ружья, скакал домой сообщить о прибытии гостей. После этого на встречу им с музыкантами, хором девушек и различными угощениями выступали родственники и близкие жениха. На встрече прибывшие на свадьбу гости начинали разыгрывать различные шуточные сценки и предъявлять к встречающим их различные требования в ответ на согласие продолжить путь дальше. Например, могли требовать доставить к ним отца жениха, или спеть какую-либо песню, или танцевать. Все требования гостей должны были исполнятся беспрекословно. Непосредственно после прибытия на свадьбу приглашенных гостей окружали вниманием и заботой. Кроме того назначались специальных людей, которые заботились о них.

Активное участи в судьбе друг друга кунаки принимали и в горестные дни. В целом программа гостеприимство агулов, как и других народов Кавказа, состояла из свода неписанных правил, соблюдение которых было не только обязательно, но и почетно. В основе программы лежали этические соображения, позволяющие учитывать в отношениях людей взаимные человеческие качества, не дающие одним из них права измышлять для себя преимущества над другими.