Добрынины. Часть 5. Глава 36

 - А у кого находится оригинал? - продолжала нервничать Савельева-старшая.

     - Зиночка, никто пока ничего не знает... - продолжала ворковать старая дама. - Но нервничать пока не стОит... Сейчас Лялечка прочтет письмо и, может быть, найдет ответ на твой вопрос...

     Елена Гурамовна вновь протянула письмо мужу...

     - Прочти сама, девочка моя... - отозвался Добрынин.

     - У меня нет от тебя секретов.

     - Все равно. Первой прочти ты...



     Елена читала долго и внимательно, временами возвращаясь назад и перечитывая некоторые части письма, временами улыбаясь чему-то своему, никому пока не ведомому...

     Иногда улыбка ее была тихой и радостной, а иногда и грустной...

     Временами девушка краснела, бледнела и тихо, но так витиевато и многоэтажно материлась, что даже просвещенным  членам семьи стало очень интересно...

     Но все это время они сидели и терпеливо ждали...

     И только Вадим-младший ушел на кухню, где начал готовить праздничный стол к дню рождения дяди...

     Наконец, девушка, всплакнув над последним листочком письма, закончила чтение, вытерла слезы, вздохнула с явным облегчением, выдала родственникам финальную непечатную руладу такой повышенной этажности и забористости, какой от нее вообще никто никогда не ожидал услышать, изумленно покачала головой и с усталым, но почему-то совершенно не расстроенным, а, напротив, очень довольным видом протянула письмо мужу...

     Добрынин прочел его достаточно быстро, начав яростно сквернословить, как и Ляля, практически  еще с первой половины письма, продолжил фестиваль сквернословия почти до конца чтения, а, по прочтении, приблизительно в течение четверти часа выдавал в эфир такие забористые и заковыристые матерные рулады, что Вадим-младший и Лидия Михайловна были, прямо скажем, сильно заинтригованы...

     - Да, Лялька, - сказал он, немного успокоившись, - "повезло" тебе с так называемым "родственничком" по фамилии Савельев по полной программе... Не понос, так золотуха...

     - Что случилось? - забеспокоилась Лидия Михайловна.

     - Маман, - начал Вадим-старший, - на сей раз ты ошиблась...

     - Не о Лялечке думала ее бабушка, передавая ей дом по дарственной? - обреченно поинтересовалась Зинаида Васильевна. - О сыночке своем пеклась?

     - Нет, теща... - добродушно ухмыльнулся Добрынин. - Неправильно... Пеклась бабушка как раз именно о Лялечке... И выбрала она единственный правильный из возможных вариантов...

     - Ты в этом уверен? - спросила Зинаида Васильевна.

     - Да, теща... - улыбнулся Добрынин. - Теперь я уверен, что бабушка Ирина Федоровна все сделала правильно... Но, непонятно почему, так все запутала, что без пары ящиков кальвадоса на душу пьющего населения не разобраться...

     - Почему?

     - Вадимушка, давай прочтем письмо вслух, чтобы все были в курсе... - предложила Елена. - Чтобы в нашей семье с сегодняшнего дня все было без тайн, недомолвок и обид...

     - Как скажешь, родная... - согласился Добрынин. - Мелкий, иди послушай...

     И Елена начала читать...

     - "Лялечка, родная моя девочка, - начала читать Елена, - если ты сейчас читаешь это письмо, значит, моя интуиция и на сей раз не обманула меня... А она подсказывает мне, что этот поганец, Ромка Савельев, жив, побывал в плену, ухитрился выжить, каким-то образом был освобожден, вернулся и, обнаружив, что его отца уже нет в живых, и, следовательно, снабжать его деньгами на пропой того, что у него имеется вместо души, больше некому, выматывает тебе душу своими притязаниями на дом и квартиру."

     - Хорошо способности этого отродья Савельевского знала... - буркнул Добрынин и смачно выругался в адрес автора письма.

     - "Интересно мне было бы увидеть, - продолжила читать Елена, - как вытянулась его паскудная рожа, когда он узнал, что имущество мое ты не унаследовала, а получила по дарственной..."

     - Любопытная наша... - буркнул Добрынин и вновь забористо матюкнулся.

     - А какая любящая мать... - съязвила Лидия Михайловна.

     - "Так что отсудить его у тебя он не сможет, но попытается обязательно..." - дочитала фразу Ляля.

     - Но, когда он убедится в своем бессилии, то страшно разозлится и так вымотает тебе нервы, что ты сама будешь готова все отдать только лишь для того, чтобы не видеть больше его подлючью морду... - горько вздохнула Зинаида Васильевна.

     - "Девочка, я понимаю, что сегодня у тебя возникли многочисленные вопросы о том, почему я поступила именно так, а не иначе..." - прочла Елена Гурамовна.

     - Еще и понятливая... - перед тем, как матюкнуться, буркнул Добрынин.

     - Вадимушка, ты бы унялся по-хорошему... - проворковала девушка.

     - Не могу... - раздраженно ухмыльнулся Добрынин. - Боюсь  со второго захода перегреться и начудить по-взрослому... Ты не обращай на меня внимания, Лялечка...  Читай, родная...

     - "Ты девочка умная. - прочла следующую фразу Елена. - Ты уже поняла, что у меня на это были свои, причем весьма серьезные причины..."

     На сей раз Лидия Михайловна матюкнулась прежде, чем ее сын успел открыть рот...

     - Вадим! Заткнись и кипи молча! И вообще - сиди тихо! Мы тоже хотим услышать связный рассказ!

     И, обращаясь к невестке, сказала:

     - Продолжай, деточка... Наше чудовище обезврежено и несколько минут помолчит... Может быть... Если повезет...

     - "Я сейчас постараюсь ответить тебе на все вопросы, - продолжила читать Елена, - и рассказать о том, чего ни ты, ни Зина знать не можете..."

     Зинаида Васильевна горько вздохнула...

     - "Ромка скрыл от нее бОльшую часть омерзительных подробностей своей жизни, - прочла Елена Гурамовна, - а я в те годы все еще наивно надеялась на то, что, несмотря на все те многочисленные неприятности, которые он нам с Гришей доставил в юности, он, повзрослев, все-таки возьмется за ум и исправится..."

     - Наивная... - вздохнула Зинаида Васильевна.

     - "Ромка с самой ранней юности, почти с отрочества, пошел совсем не тем путем, какого мы бы с Гришей для него желали..." - прочла Елена.

     - Зан-нуда... - буркнул Добрынин.

     - "Гриша и в те годы, да и потом тоже, очень много работал, стараясь обеспечить своего единственного сына всем, чем только мог. - прочла Ляля. - Он хорошо знал, что из-за тяжелого ранения в причинное место других детей у него не будет. И он сделал то, чего делать было категорически нельзя - безумно любил и баловал того единственного ребенка, которого ему дал Бог..."

     - Розовые сопли... - фыркнул Вадим Никольский.

     - Не скажи, Димочка. - отозвалась Лидия Михайловна. - Сопельки очень даже любопытные...

     - Чего ты в них нашла такого уж любопытного? - не понял Вадим-внук.

     - Вот сразу видно, внучек мой дорогой, что ты, кроме своей специальной медицинской литературы, больше никогда ничем не интересовался...

     - Можно ближе к телу, моя дорогая? - поинтересовался Никольский.

     - Бабушка нашей Ляли все время старается дистанцироваться от Романа так, словно сама к нему никакого отношения не имеет... - пояснила внуку старая дама.

     - Да, я тоже обратила на это внимание, - отозвалась Зинаида Васильевна, - действительно создается такое впечатление, что она к Ромке отношения вообще не имеет...

     - Как он называл твою свекровь? - спросила Лидия Михайловна.

     - Мамой, конечно... - ответила Зинаида Васильевна. - Когда был зол, называл мамашкой...

     - И так могло быть... - немного подумав, сказала сватья. - Но это сути дела не меняет...

     - О чем ты, Лидочка?

     - Мне пришло в голову одно любопытное соображение, которое сразу объяснило бы все странности и ее письма, и ее поступков...

     - Какое?

     - Она Роману не мать...

     - А кто? - не поняла Зинаида Васильевна.

     - Скорее всего, мачеха... - ответила ей сватья.

     - Ты хочешь сказать...

     - Что Ирина Федоровна вышла замуж за мужчину с ребенком... - закончила фразу Лидия Михайловна.

     - Который называл ее мамой? - спросила Зинаида Васильевна.

     - А почему бы и нет? - задумчиво ответила ей сватья. - Все бывает...

     - Ты считаешь, что он мог так привязаться к мачехе, что стал называть ее матерью?

     - Очень может быть... - задумчиво ответила ей сватья. - Но может быть, что он к ней и не привязался, но называл ее матерью исключительно по просьбе отца... А потом привык...

     - Тогда почему она рассказывала мне, как легко рожала? - возразила сватье Зинаида Васильевна.

     - Она тогда говорила тебе, что рожала Ромку? - не осталась в долгу Лидочка.

     - Не помню... - честно ответила Зинаида Васильевна. - Тридцать с лишним лет прошло... Она тогда приехала навестить меня перед самыми родами... Буквально дня за два или за три... Я тогда чувствовала себя очень плохо и боялась родов страшно, а она рассказывала мне о том, как легко родила своего сына и желала таких же легких родов мне...

     - И ты решила, что рожала она Романа?

     - Поскольку других её детей я в их доме не видела и ни о ком больше не слышала, то для меня было естественным, что она рассказывала именно о том, как рожала Ромку... А кого еще?

     Ляля загадочно улыбнулась и продолжила читать письмо...



Продолжение следует...