10. Кровавая ничья
В 1377 году из охваченного войной Сарая на службу к Мамаю перебрался царевич Араб-шах со всеми своими людьми. Темник тут же отправил его на север за тем, чего ему всегда катастрофически не хватало – за бабками.
Очередной набег степняков неожиданностью для русских не стал. Разведывательная служба у Дмитрия Московского была поставлена на должный уровень и сработала своевременно. В короткие сроки у Нижнего Новгорода собралась огромная рать. «Царевич Арапша», однако, неожиданно для всех вдруг исчез в неизвестном направлении вместе со всем своим войском. Русские сторожи потеряли его из виду, и Дмитрий, уводя основную часть полков к Москве, снарядил на поиски Арапши сына Дмитрия-Фомы, Ивана, и «принятого» князя Семена Михайловича с ярославскими, юрьевскими, владимирскими, муромскими и переславскими ратями. Переправившись через Оку и соединившись с нижегородской ратью, сторожевое войско добралось до берегов Пьяны и расположилось там лагерем. Дальше все произошло с точностью до наоборот. Отлично сработавшую государеву разведку русские воеводы компенсировали никудышной разведкой полковой. Изнуряющая июльская жара и долгое вынужденное бездействие в ожидании врага, которого, если честно, никто уже и не ждал, привели к тому, что войско, потеряв всякую бдительность, рыхло рассредоточилось вдоль реки, разоружилось, и даже, по слухам, кое-где начало баловаться хмелем. Меж тем татары, ведомые мордовскими князьями, сумели незаметно обойти русские сторожи, зашли русским в тыл и тайными тропами вышли прямо к Пьяне. 2 августа в полдень Арапша сходу атаковал разомлевших от духоты и хмеля россиян. Как Вы уже, наверное, и сами догадываетесь, сражения не было. Было избиение большой толпы безоружных полупьяных людей в панике кидавшихся кто в лес, кто в реку. Говорят, что в тот день Пьяна вышла из берегов из-за множества плавающих в ней трупов, среди которых был и княжич Иван. Князь Семен тоже погиб в бою. Большое число ратников угодило в плен. Всего за несколько минут Москва почти без боя потеряла нижегородскую, суздальскую, ярославскую и юрьевскую рати. Разграбив русский лагерь, Арапша повел свою орду к Нижнему Новгороду и утром следующего дня ворвался в брошенный жителями город. Разорив и спалив столицу Дмитрия-Фомы, хан повернул свою конницу в сторону Рязани. Орда сожгла Переславль-Рязанский, чуть было не захватила в плен Олега, разграбила рязанские волости и только после этого ушла в степь.
После ухода Арапши в разоренных русских землях остались лишь разрозненные отряды мордвы, продолжавшие методично зачищать сельскую местность. С мордвой у русских был давний мир, почти дружба, а потому прощать забывчивым соседям предательство Москва не пожелала. На берегу той же Пьяны, в водах которой еще продолжали плавать тела погибших ратников из корпуса Ивана Дмитриевича, Борис Городецкий настиг караван мордовских князей и вырезал там всех, кого сумел догнать. Лишь единицам удалось уйти на другой берег. Полностью остановить мордовские грабежи, однако, не удалось. Уже через месяц они возобновились с новой силой. В начале зимы того же года Борис Городецкий с сыном Дмитрия-Фомы, Семеном, и московским воеводой Федором Свиблом отправились чистить мордовскую степь. Такого погрома Мордовская Земля не видела со времен Батыя. Пощады распоясавшимся соседям русские не давали: мужиков рубили, скот резали, баб и детей угоняли в плен. Сотворив «всю землю мордовскую пусту», войска повернули к Нижнему, на виду у еще не оправившегося от погрома города, на глазах у столпившихся на берегу Волги угрюмых нижегородцев вытолкали на лед плененную мордовскую знать и принялись ее казнить: одних затравили собаками, других повесили, третьих сожгли. После этого мордовские грабежи больше не повторялись.
12 февраля 1378 года в Москве умер митрополит Алексий. Его последнее желание видеть своим приемником Сергия Радонежского исполнено не было. Сергий идти во власть не захотел. В конечном итоге в Константинополь на поставление отправился личный духовник и печатник Дмитрия Московского, его любимчик - коломенский поп Михаил. Михаил был представителем старой гвардии, той, что никогда не гнушалась мирских благ и ко всяким там пустынникам и молчальникам относилась с нескрываемым пренебрежением, если не сказать больше - с презрением. Московские старцы отвечали ему той же монетой. В русские летописи этот не очень уважаемый в церковных кругах персонаж вошел с пренебрежительным прозвищем «Митяй». Таким незамысловатым способом летописцы попытались продемонстрировать всю мелкоту личности главного кандидата на пост митрополита на фоне гигантской фигуры Святителя Алексия. Земля Митяя не приняла, иерархи не поддержали, и только князь Дмитрий пожелал видеть его своим первосвященником. Пытаясь создать собственного «ручного» митрополита, Дмитрий хотел сохранить установившийся порядок вещей, ибо привык к «своему» Алексию и «чужого» Киприана побаивался. Фактически Дмитрий пошел по пути Ольгерда и Гедемина, не раз пытавшихся отделить подконтрольные им епархии от единой русской митрополии, ведь после смерти Алексия митрополия вновь стала единой, но только под властью сидевшего в Киеве болгарина Киприана.
В 1378 году Мамай снова кинул на Русь свои орды, дабы окончательно и бесповоротно оторвать от Москвы Нижегородскую Землю.
Сначала в Нижний Новгород ворвался небольшой отряд конницы, разграбивший город прямо на глазах у его жителей, наблюдавших за всех происходящим с противоположного берега Волги. Примчавшийся на выручку своим Борис Городецкий, смог лишь взять горожан под свою защиту, но помешать разграблению самого города был не в силах. Разорив Нижний, татары через Березовое Поле ушли в степь. Затем на Русь засобирался старый приятель и сослуживец Мамая, еще по Джанибековым временам, его лучший воевода - мурза Бегич.
Во второй половине июля от московских и рязанских сторож начали поступать тревожные сообщения о приближении крупных сил татар к южным границам Рязанского Княжества. На этот раз Дмитрий решил лично возглавить спешно собранную по городам и княжествам рать. В начале августа, переправившись возле Коломны через Оку, великокняжеские полки медленно, соблюдая все меры предосторожности, двинулись на юг и начали подтягиваться к берегу Возжи, где их уже поджидало войско Даниила Пронского. Вскоре на противоположном берегу начали появляться первые разъезды татар, вслед за которыми явился и сам Бегич со всей ордой. Постояв на виду у русских пару дней и посовещавшись со своими воеводами, темник приказал изготовить конницу к бою и 11 августа, переправившись через Возжу, сходу атаковал русский строй. Битва получилась ожесточенная, но очень короткая. Развернуться на узком берегу лавой и набрать скорость для мощного удара татары не смогли, а потому атака их конницы получилась какой-то вялой и довольно быстро захлебнулась, увязнув в плотном русском построении. Русские приняли ордынских всадников на копья, опрокинули и погнали обратно в реку. Большая часть степняков погибла под ударами сабель или утонула при переправе через Возжу. Лишь небольшой отряд сумел вырваться из боя и уйти от погони. Раненные ордынцы, огромный обоз и пленники, захваченные Бегичем в Пронске, достались победителям. Потери орды были огромными. Позже похоронные команды нашли среди погибших степняков знатных мурз: Хазибея, Бегичку, Ховергуя, Карабулака и Кострука. По некоторым источникам сам Бегич тоже погиб. Потери русских в этот раз были незначительными.
Счет в кровавом матче «Москва – Мамай» сравнялся. В двух крупных сражениях на Пьяне и Возже обе армии потеряли большое число опытных воинов и воевод, что, вне всякого сомнения, сказалось как на состоянии русской пехоты, так и на состоянии ордынской конницы в преддверии последней решающей схватки на Куликовом Поле.
Свидетельство о публикации №224100901115