24Москвее некуда. Наука и война

МОСКВЕЕ НЕКУДА. (БАЛКОНЫ.)
                2018.   


Прерываюсь ненадолго, и отправляюсь на балкон.
Я уже два года, как не курю, и теперь каждый мой выход сюда, по идее, должен приносить мне только пользу.   
Я, правда, не уверен, что табачный дым самый опасный компонент городского воздуха. Более того, я даже уверен в обратном. В том, что в нашем московском воздухе присутствует такое, «что и не снилось нашим мудрецам».
(Если кто-то не вспомнил сразу, прошу прощения,  это Шекспир, в переводе, между прочим, гораздо менее известного Вронченко. Вот и Word такого не знает, подчеркнул красным.)

                24Москвее некуда.  Наука и война.

Впрочем, некоторым не только снилось, но вполне даже и нюхалось.
Как раз в период переезда нашего (о, это был весьма длительный процесс) к нынешнему панорамному виду  сотрудничал я, скорее даже водил дружбу,
с одним замечательным физхимиком.  Вот назвал его так, и засомневался.
А вдруг ему не понравится.  Вдруг он сочтёт такое определение неточным или недостаточным.  «Талант делает человека неопределённой величиной».
А он, несомненно, талантлив.  Я здесь неукоснительно следую простому правилу – никаких фамилий близких и дальних знакомых, друзей и родственников, реальных персонажей описываемых событий. Многие из них ещё с нами, ещё не «присоединились к большинству».
Для текста вполне достаточно и общеизвестных  фамилий.
С другой стороны, мне хочется, что бы мои герои узнавали себя.
И в большинстве случаев ещё и оставались полностью удовлетворенными  моими описаниями и характеристиками.
А некоторых я так помню, и так люблю, что готов кое-что пропустить, и гладить только по шёрстке.
Лёнчик (годиться тебе?!) именно из привилегированной категории.
Человек тонкой психологической организации. Личность неординарная.
Понимаю, и принимаю все возможные меры.   
Так вот: применяя термин «физхимик», я имел в виду только его конкретное место работы и некую сферу применения знаний и способностей.   
Институт физической химии Российской Академии Наук.   ИФХ РАН.
В Москве есть и другой научный центр.   
Институт химической физики Российской Академии Наук. ИХФ РАН.
И, соответственно, немалое количество его сотрудников – «химфизиков».
Они почти соседи. Даже почтовое отделение одно и то же.
Для пассажиров седьмого (7) троллейбуса, следующего от Калужской площади, всего три (3) очень коротких остановки.  Таких коротких, что никому даже в голову не приходит из-за них ждать редкоходящий общественный транспорт.
Из ИФХ в ИХФ (и в обратном направлении) все и всегда ходили пешком.
Почти точно посередине пути, на верхушке Нескучного сада, примерно там, где сейчас обитает передача «Что? Где? Когда?», долгие годы стоял «зелёный домик» - дежурная пивнушка, как для химфизиков, так и для физхимиков.
Впрочем, не только для них.
А павильончик, расположенный чуть ниже,  и площадка вокруг него, так замечательно оформленные телевизионщиками, использовались в основном как туалет.      
Помните весёлый и добрый старый – старый советский фильм «Сердца четырёх» (4).
Тот, где «всё стало вокруг голубым и зелёным».
В самом начале Целиковская (она – младшая, несерьёзная сестра) отправляется на свидание  на Ленинские горы на троллейбусе.  (На-на-на.)
А Серова (целеустремлённая – старшая)  преследует её на велосипеде.
Так вот, что под двумя (2) троллеями, что на двух (2) колёсах обе (2) они через
две с половиной (2,5) минуты проследуют мимо первого (1) здания, а ещё, как вы уже догадались, через две с половиной (2,5) мимо второго (2).
Правда, ИФК  в первое (1) ещё не въехал.  Его образуют только в тысяча девятьсот сорок пятом (1945), в год победы.   
А вот ИХФ мог уже праздновать десятилетие (10) во втором (2).
Да только какое празднество в первый (1) военный год.
Так уж сложилось. Так устроена наша жизнь, а, вслед за ней, и наша память, что путешествуя во времени не возможно никак пропустить, не вспомнить нашу войну.
Такая огромная и страшная она продолжает присутствовать во всех наших воспоминаниях.  Во всё-то она вмешалась и продолжает вмешиваться.
Вдруг, пусть на мгновение, мне показались совершенно неуместными игрушки – финтифлюшки, которыми я так активно, скорее даже для себя, чем для читателя, обвешиваю текст.  И, прежде всего, моя заявленная, сквозная «игра в цифры».
Но ведь и сама война содержит в себе трудно поддающееся исчислению множество страшных чисел и цифр.  И счастье наше в том, что великие числа,  победные даты всё-таки перевесили, пересилили.
Существует расхожее и, даже весьма рекламируемое заинтересованными субъектами, мнение, что война подгоняет прогресс, стимулирует научную мысль.
Что она  чуть ли не необходимое для развития зло.
Мне-то эта мыслишка кажется пошлой и примитивной.
Предлагаю интересующимся ввести и рассчитать некий всеобщий комплексный «коэффициент полезного действия»  (КПД) войны.   
Уверен, что в результате внимательного и непредвзятого, системного подхода перед её пресловутым ускорением возникнет знак минус (;).    То есть «ускорение» на деле оказывается «замедлением».  Весьма простым, всем понятным подтверждением данного вывода является способность войны в предельном случае и вовсе остановить прогресс.
И всё-таки, после всего сказанного, не могу не признать, что оба (2), почти случайно фигурирующих здесь института, как и множество других, обязаны своим существованием, прежде всего наличию военных задач и заказов.
Так и висят эти две (2) почти идентичные вывески почти друг за другом около станции метро «Ленинский проспект» в Москве.  И под каждой из них (да и многих других) немалое количество замечательных физиков ежесекундно вносят свою лепту в «доктрину сдерживания».

Продолжение следует.  25МН…