Дух мертвеца

 
        Местные любители рыбалки и городские охотники – сезонники хорошо знают 37 – й километр круглогодичной автотрассы, соединяющей столицу региона с близлежащим сельским районом. Блеклой бетонной змейкой тянется за зеленый горизонт, будто навострилась стрелой к небесным звездам. Разного калибра авто безустанно снуют туда - сюда. Днем и ночью. Зимой и летом. Но, «тридцать седьмой» будто глухариным жиром мазан, скрип тормозов за версту пугает соседствующих куропаток. Там с пологого полотна автотрассы спускаются утрамбованные автомобильные колеи, тянущиеся через лощину до заимки лесника.

        Лесник Николай Иннокентьевич, по классике кострового жанра, грузен и немногословен. По таежному рассудителен и скуп в движениях. Этакий ходящий сухостой с горбом - рюкзаком и с двустволкой в придачу. С мужчиной в годах в округе считаются, при исполнении им своих служебных обязанностей дюже побаиваются. Его корявый указательный перст не сокрушим. Молва гласит, что супротив лесничего и жекан браконьера бессилен. Правильные охотники шибко боготворят Николая Иннокентьевича за дельные советы, особливо - за вечное булькание варящейся в огромном котле жирной лосятины. Романтики лесов и комаров ведают, как пахнет хвоей густой чай в кружке, аж ложка высится колом.
 
        Молодой егерь Владимир из той исчезающей ныне породы людей, кто - «с пеленок вышел и тотчас ушел в лес». Впрочем, у парня все сложилось как у всех. Монгольские пески и безлесья только укрепили тягу молодого человека к гомону тайги. Потому после «танкистов» поступил в техникум лесного хозяйства. Правда, как он выражается, «отбарабанили сей техникум», в куче с закадычным другом Степаном. В тот, ключом бьющий, жизненный период парень сносно бренчал на семиструнке, потому был виден со сцены молодежных дискотек. Логично, что женился на городской красавице. И здесь, на нижине, парню несказанно повезло, красавица жена оказалась домоседкой.

       Думается, на этом завершим полагающееся плавное повествовательное вхождение в суть истории. Либо в тайгу входят без суеты, только случаи там случаются врасплох.

        Дело было осенью. Приезжают молодые коллеги в кордон по делам «лесной службы», попутно порыбачить, не все по деляне ходить… Досада, хозяина не оказалось в заимке. На дощатой двери, с наружной стороны обитой сухой телячьей шкурой и отродясь не видевшей амбарного замка, прислонен посох.
 
        Парни решают дождаться Николая Иннокентьевича во дворе. Чай, на иголках высоких лиственниц садятся сумерки, ждать недолгий час. Тем паче, есть покудова чем убить время ожидания. Не мешкая, Владимир вытаскивает из рюкзака и развешивает капроновые сети на скрипящей жердяной перекладине. Пусть берестяные поплавки на ветру сбросят случайную влагу. Непоседа Степан уходит за частокол заимки, к ближним кустам, чтобы «уже профессиональным» прищуром высматривать длинные тонкие тальники, могучие реагировать на малейшее касание рыбьих зубков.
      Вокруг лесная тишина. Слух привычно не реагирует на шелест листвы.

Наклонишься к земле – ядреный запах осеннего озера в нос. Вскинешь голову – тотчас поймаешь ломаный запах холодеющего воздуха.
 
        Занятый делом и думками, вдруг Владимир краешком глаз отмечает некое странное явление. То ли увидел наяву, то ли призрачно показалось - из избушки лесника бесшумно, непонятной тенью выходит высокий худощавый человек в длинном суконном пальто. Корявый посох, прислоненный к двери заимки даже не шелохнулся, не то, чтобы шумно упасть на порог. Парень шибко озадачился: - Кто это гостит у старика? Встрепенулся от неприятного холода в животе, кровь уходит в пятки: - Помнится, на двери заимки прислонена палка – «хозяин отсутствует». Странно! Ни тебе скрипа, ни тебе хлопка тяжелой двери. 
 
         А странный человек, с «ноль вниманием» на парня, спорым шагом устремляется к калитке. Из – под черного потрепанного временем матерчатого чепчика на вольном ветру колыхают копны белесых волос. Да не шуршат на траве его торбаза, будто порхают над травяной тропинкой. Неизвестный, наконец, обращает свой взор на парня, Владимир аж «омертвел»! На него, не мигая, смотрела пара пустых глазниц из глубины матово – серого человечьего черепа.

               – Ээ - ээ, - звуки заячьими костями застревают во рту Владимира. Неведомо куда испарились его руки – ноги…
     Человек подходит к калитке, не утруждая себя лишним руко - движением, дымкой выходит через на засов закрытую калитку, в крайний раз оборачивается, и был таков.

        Степан заметил человека со спины, когда тот уже исчезал меж кустов. -  Вай, кто это приходил? –не успел толком испугаться, ну, бывает, пришел человек, заметил, что хозяина нет и ушел по своим делам.

   - Степа, ты видел странного человека? Он вышел из заимки как дым - туман, смотри, вот, посох на двери даже не шелохнулся! – Владимир трясется от страха, а страх, известное дело, штука серьезная. Приуныли парни, рядышком присели на лавочке, руки трясутся, глаз не оторвать от калитки. Что это было? А странный человек? Человек ли он? Или кто он?

          Долго ли, скоро ли… Лесник громко здоровается с парнями, тяжелый рюкзак плюхается на землю мягкой тушей добытого трофея. Натруженными ручищами крепко здоровкается с парнями. Парни знают силу рукопожатия, надо терпеть.

       Наперебой рассказывают о странном госте, спрашивают – кто и откуда гость? Почему не захотел, таки, с ними поговорить, а ушел, как в кино «по – английски»…
     Наперво густой, пахнущий хвоей густой чай. Дальше черед дымящей сохатины. Насытились, подымили, кровь обратно умиротворенно потекла по жилам.

     Негромкий голос старого лесника в унисон с хлестким эхом остывающей буржуйки серпантином кружится в глазах молодых людей:               
    - Этот незнакомец, которого вы увидели - человек он, или вообще не человек. Как сказать. Он – дух умершего, заблудшая на срединном мире душа не переданного земле. Так и бродит, несчастный, не известно, сколько лет… Иногда приходит ко мне, просится в заимку отогреться, холодно ему. Несчастный, в вечном холоде! Хорошо, что не видели, как из пустых глазниц льдинки дробинками отскакивают, падая на земляной пол.  Мне жалко его по – человечески, но в каждый раз выгоняю вон. Нельзя, чтобы привыкало привидение часто захаживать в избу, к теплу. Плохо это. Знаете, я по округу искал человеческие останки, не нашел. Мне кажется, я уверен, он из геологов. Кажись, пришлый. Лет двадцать тому на здешних местах целая экспедиция работала. Видать, в беду какую попал. Но, коль встретите его ненароком, постарайтесь шибко не приближаться, уходите тотчас.
      … утром Владимир сказал леснику: - Как растает снег весной, мы приедем сюда. Думаю, надо найти останки бедного человека, или что еще осталось от человека, и передадим земле. По закону таежников.