Безвозвратно ущедшая эпоха

Виктор Матюк

Безвозвратно ушедшая эпоха

Безвозвратно ушедшая эпоха после последнего вздоха
Ждала очередного подвоха от всесильного Бога,
Странные скоморохи, алкаши и выпивохи
Не приветствовали на своей земле пророков,
Они собирали святость по маленьким крохам,
Оставив людские грехи за высоким порогом!
Прорехи в страждущих душах истину душат
И не желают проповеди слушать,
«О, ужас!», странный крик в кустах,
Оттуда выбегает женщина в слезах,
Баба на сносях была обижена не первый и не последний раз!
Яркий светоч перед ней погас, пара чужих воинственных фраз
Заставила совесть замолчать навсегда, видать ей не судьба
Перевоспитать каждого божьего раба на собственный лад!
Уже много лет подряд нервы у поднаторевших в воровстве
Напоминают им о нераскаянном грехе, а в голове – сущая канитель,
Ей не помеха - осенняя капель, оказавшись не удел, человек познал предел
Возможностей своих, сделал вывод из них: полного совершенства он не достиг
Из-за постоянных распрей, склок и интриг! Не беда, преодолена последняя черта,
Дальше идти нельзя, унылая среда, как жужжащая над ухом пчела
За запретную черту перешла, исчез из памяти прежний лоск,
Чернота волос затмила голубой небосвод и вот певчий дрозд
Предсказал Золотой орде последний исход, о нём говорили намедни
Даже во время обедни местные бунтари, пока в лесу токовали глухари,
Люди строили догадки о предстоящей кровавой схватке!
Страшное время на сломе эпох запрограммировал Бог,
Весь белый свет задаёт один и тот же вопрос: «Почему,
Люди в тень уходят по одному? Неужто дела нет никому
Истину принять, как ниспосланную небом благодать?»
Годы душевных смятений, буйств и дерзновений
Не смог перенести человеческий гений,
Ветер осенний без раскаяний и сожалений
Не отговаривал людей от былых заблуждений,
Не осталось ни прежних рвений, ни ощущений,
Грех не ушёл, он заново вернулся, человек рехнулся,
А проснувшись и поскользнувшись на стезе бытия,
Ужаснулся м тут же вздулся, как мыльный пузырь,
Не улыбнулся, не потянулся в кровати,
Ему, судя по всему, теперь всё некстати!
Состарившийся хмырь вдохнул нашатырь,
И решил уйти в православный монастырь,
Как можно дальше от назойливой толпы!
Увы, все мы – грешны, не все умны,
Даже волхвы, пришедшие с Востока
Не вольны в воззрениях своих,
Никто не свободен от пороков земных!
Бог спрятал от толпы истоки безоглядной тьмы,
И даже лучшие умы Божье проведение осознать не смогли!
Лучшие люди ушли с проторённой стези, осталась только шваль:
Вертухаи и бандиты, гении перебиты, или их задавили кредиты!
От элиты остался жалкий комок слизи, не осознавшей выси
Божественной мысли! У неё огромное сердце бьётся в груди,
Позади едва плетутся остатки безмерной и гордой любви!
Свой пыл остуди, и не гони лошадей, не смеши толпы людей,
Волосы твои белее инея и снега, они под дуновением студёного ветра
Без труда готовы взлететь под облака, чего греха таить,
Им надоело пошло жить, доморощенная телега едва скрипит,
По проторённой тропе кое-как бежит, дребезжит из последних сил,
Если у её хозяина спросить: «Ты куда летишь?», он промолчит,
Или в ответ бессвязно пару фраз промычит, он с бодуна,
Болит голова, гортань охрипла, не разгибается спина,
У мужика жизнь и вправду сложна, он выпил жбан вина
И не пожелал в беседу встревать! Видит божье око
Все людские пороки, да зуб не ймёт,
Жизнь на земле – не мёд,
Переходишь реки в брод,
Всегда поступаешь наоборот,
Хотя так жить не повелевает Господь, каждой
По своему разумению пашет, сеет и жнёт!
Каждую минуту может прерваться нравственный полёт,
Былые грехи, как скрип трухлявой ольхи, от тризны далеки,
Грехам потерян счёт, что посеешь, то пожнёшь!
Одной надеждой живёшь и ставишь жизнь ни в грош!
Тело бросает в дрожь не только враньё и ложь,
В поле колосится рожь, былое время не вернёшь!
На «спасибо» – не проживёшь! Ты – не глыба,
Хотя и родился в созвездии Рыбы,
Судьбоносные изгибы бытия
Сулят прибыль, и вдруг ты выбыл из обоймы доморощенной знати,
Ерепенишься, как жид пархатый вблизи еврейской обветшалой хаты,
Ходишь слегка поддатым, хочешь выглядеть глашатаем, зачем?
Всё – тлен! Всё – суета! Множество бытовых проблем,
Да и совесть не чиста, она тебе – не чета,
Сомкнуты окровавленные уста, неспроста,
Слова могут сжечь в огне костра тысячи сердец,
Если позволит Творец! Последняя любовь
О себе напомнила вновь, она сулит обновление,
 Голове полное затмение, оно без промедления
Готово поднять мятеж, осознав, что страсть – великий грех!
Простой и никчемный человек далёк от высоких идей,
Он сторонится людей, ему просто-напросто лень
Уходить в тень от собственных проблем!
Зачем! Он бы низверг с очередной ступени мраморного монумента
Скрытый, злобный и ядовитый грех, прежних сил и мощи нет,
Чтобы совершить побег, сущий бред – поставить цель,
И тут же улечься в белоснежную постель,
Заприметив половую щель!
Она не похожа на цитадель,
Пришло время повзрослеть, прежде чем умереть,
Предстоит прозреть, эпоха взяла стремительный разбег
И мчится в сторону грядущих перемен! Зачем? Один хрен
Не миновать проблем! Что ни день, то новая дребедень,
Как серая тень следует за тобой по пятам,
Стыд и срам – виновники семейных драм,
Постоянно напоминают нам,
Что коль душа пуста, а совесть не чиста,
Не стоит уповать на помощь Христа!
Молодость прошла, да и душа спокойно не жила!
Мимо прокатился белый свет, исчез его едва заметный след,
Былых пристрастий нет, стезя – не проста, только образ Христа
Охраняет человека от присутствия зла! С потного чела долу капает слеза,
С золотистого куста наземь опадает пожухлая листва, жизнь уходит восвояси,
Прерываются прежние связи, никого склоки и дрязги не красят, они страшат
И предвещают людям кромешный Ад! От безобразий, так и ночных фантазий
Никак толпе не отвертеться, в собственной нише не отсидеться,
На больное сердце не опереться, в заботах вся жизнь прошла,
Когда-то в душе царила весна, но всё – до поры, до времени,
К великому сожалению в стареющем воображении
Давно проросли семена всепоглощающей любви!
Увы, исчезает наша эпоха, бунтари и лохи
Устоять против соблазнов не могут,
Они готовы грызть свой локоть,
Достать его никак не могут!
Все мы грехами, как деревья плодами, обросли,
Они с себя одежды сбросили и от великих дел отошли! Живут, как упыри,
Вдали горят ночные фонари, зато здесь балом правит людская спесь!
Неспешно проходит процесс умиротворения, ему на эпоху плевать,
Хотелось бы по ветвям, подобно птицам порхать, но с кем и как?
В углу стоит скрипучая железная кровать, там властвует благодать,
Лучшего места в доме не сыскать, встарь люди подтверждали этот факт,
И продолжали время коротать, им плевать на всё, что свято, что грешно,
Только бы на душе было светло и внутри нее царило бы тепло!
Преходяще всё! Все входят в жизнь по-разному,
Не объяснишь же каждому, почему
Есть стремление к полу прекрасному!
Кто-то с ноги открывает входную дверь,
Грязные сапоги едва ступают на земную твердь,
Речь раскована, дверь слетает с петель, в этом виноват ураганный ветер!
Кто-то мягко, незаметно подходит близко к девичьему сердцу,
В жертву себя приносит, и взамен ничего от женщины не просит!
Плотские чувства когда-то померкнут, и не успеют воскреснуть,
Как разгром и разруха всё под себя заграбастают,
И не сочтут за труд, былые долги назад вернуть!
Обрывки собачьего лая, на слух определяя,
Суета мирская своё счастье отдаляет,
И чётко не знает, почему
У толпы чувств в обрез,
Остыл к любви интерес
Только рваный почерк
Что-то тихо людям пророчит!
Он от умиротворения страдает,
Но предпочитает, сидя на старом табурете,
Невдалеке от общественного туалета,
Слушать, как ветер скользит по парапету!
Небо занавесило грешную душу обрывками грозовых туч,
Душа сразу заперлась на ключ, усыхающий плющ
Напевает старомодный и многими забытый блюз!
Играет саксофон, ему вторит мужской баритон,
Тот, кто рождён был у моря, тот полюбил навсегда,
Канувшие в лету дни земного бытия! Прошлое померкло,
Побледнело и потускнело, как треснувшее зеркало,
Оно наше изображение исковеркало,
И безрассудно сразу в ряж пошло!
Звуки саксофона стали глуше, саксофонист бьёт баклуши,
Развесив уши старая псина, присевшая у огромной осины,
Не замечает рутины земного бытия, знал намедни я, что каждая
Усопшая душа мгновенно бы в иные миры ушла,
Чтобы в сиянии света или сумраке тьмы, прикрыв ладонями состарившееся лицо,
Спросить у творца кое-что: грешное естество ещё хранит женское тепло,
И не запоминает взбалмошное лицо особы, нашедшей приют в чужой душе,
Во тьме и во мраке мелькают чёрные фраки, люди грызутся, как собаки,
Срывают маски один с одного, они привыкли жить грешно! По что
И кто их путь в день рождения обозначил, не тот, кто ребёнка зачал!
Ничто не свято, взгляд зрит устало на богатые пенаты,
И стремится уйти обратно от грязи и слякоти,
Чтобы стоя у старой паперти, по памяти
Слова Господней молитвы произнести!
Попрано всё, разбито в подворотне стекло,
Расшибленная женская душа лежит плашмя
У ног бывалого мужика! Он орлом над женщиной парил,
Трепетно её любил, но когда увидел статную ****ь,
Решил тотчас прервать половую связь,
И любимую тихо без гама и крика на три буквы послать!
За что? Женщине смешно, да, она жила грешно,
Всё, что было, прошло, назад нельзя вернуть ничего!
Сколько людей на войне полегло, в мир иной ушло?
Итог на лицо, нет наслаждения от тщеты,
Кляну мечты, спрятав голову в кусты,
Живу в глуши, там не встретишь ни души!
Только полевые цветы заставляют восторгаться,
Не напрягаясь, задорно смеяться, или плакать навзрыд,
Иной раз хочется забыть, что жить осталось самую малость,
Даёт о себя знать нежданная обнаглевшая старость!
Судьба в ответ расхохоталась, и тихо во входную дверь постучалась,
Вошла, бесшумно в гостиную прошла, вдруг мгла у неё дар речи отняла!
Исходя из личного опыта, без ропота и злобного хохота,
Пытаюсь осознать, почему нам недоступна благодать?
Словесная трескотня толики разума была лишена,
Нагрешив досыта, когда жизнь почти прожита,
Рок долго строил редут вокруг когда-то согрешивших душ,
Закончен Сизифов труд, ты – ходячий труп, тебя вот-вот отдадут
На Страшный и праведный суд, промедлишь чуть-чуть с ответом
На вопрос, почему не воспринимал божью истину всерьёз?
И ты будешь сам на себя не похож, грехов несметно,
Они творились незаметно, влетали через открытое настежь окно,
Когда на дворе было холодно и темно! Дальнейший их путь
Мне неведом, быть может, они распрощались с белым светом,
Или воспользовавшись интернетом, удивили толпу своей простотой?
По земле стелется туман густой, он клубится или зависает над безлюдной тропой,
Его может растормошить конский храп, и ты в ответ тогда услышишь женский плач,
Маленький сатрап в хромовых сапогах поведёт состарившегося бедолагу
По безлюдному этапу, Сибирский тракт уже окутал беспроглядный мрак!
Ты здесь чужой, ты – не изгой и не святой, тебя что-то тащит домой,
Тебе намедни приснился сон плохой! Рок на всё горазд,
Он запросто предаст душу и плоть, его ложь размягчит мозг,
И ты умрёшь не в окружении святош, погибнешь ни за грош,
Хотя ты стар, но твое стареющее нутро до утра твердит одно и то:
«Ты жил тяжело, но время шло, уходило тепло бог весть куда,
Но жизнь прошла, не затронув ни сердца, ни чела,
Сирень отцвела в саду городском,
Ты выглядишь бунтарём
И тебе не писан закон!»
Всё то, что ниже подбородка, прикрыла короткая бородка!
Лужённая глотка, независимо от воли и желания мозга,
Глушила водку из горла, голь на выдумку мудра!
Другой бы побоялся захлебнуться, можно умом рехнуться,
Губы невнятно шепчут слова, непонятные для большинства,
С деревьев опадает золотистая листва, ей бы хотелось упасть подальше от греха,
Мне же вспомнились давнишние времена, когда воинствующая орда
Убивала и жгла большие веси и города, причинив немало зла,
Отдыхала у костра! Местная шпана жила по уставу пахана!
Его уста, глаголавшие сладко, пытались украдкой
Допить бокал креплёного вина, обожжены два крыла
Не только у пахана, подросшая шпана без извилин,
И без особых усилий жаждала изобилия и утех!
Обессилив ближе к рассвету, слушала трепетные сонеты,
Люди по течению жизни спешно плыли, друг другу язвили,
Обличали и любили! В безлюдной галерее
Свой век доживали великие идеи,
Прислужник в белоснежной ливрее
Выполнял роль бесстрастного лакея!
Что имеем, не храним, потерявши, плачем!
Опосля судачим, силы тратим, долг платежом красен!
Мир ужасен и прекрасен, хотя рабы страстей
Есть среди вождей и обездоленных людей!
Судьба гонит их взашей в общество ****ей,
Ямщик, не гони лошадей, туманно кругом, жизнь проходит, как сон,
Бордель за углом, как без женщин жизнь прожить, грудь болит,
Жар плоть знобит, мне бы дожить до рассвета,
И дождаться дельного совета с того света,
Куда любимая женщина намедни ушла,
Потухла в прихожей едва тлевшая весь день свеча!
Ямщик, пришпорь лошадей, гони, ямщик,
Я к медленной езде не привык,
Гони быстрее вдаль, чтобы исчезли боль и печаль!
Авось, рассеем грусть сообща, а тоска пройдёт само собой,
Мчи ямщик по дороге столбовой, отвези меня к семье родной!
Гони, вперёд, а то метель все дороги заметёт, дрожь проймёт
Многогрешную плоть до костей, в груди нет полыхания страстей,
Только печаль от плохих новостей, не жалей коней, ямщик,
Неужто ты не слышишь крик опалённой души?
Господи, чужие жизни назад нам верни,
Коль никто их на земле не смог спасти!
Сердце – не гранит, он пуще прежнего скорбит,
Я слезу с лица смахну, но грусть развеять не смогу
На промозглом ветру, Боже, прости за совершённые грехи!
Пусть они пребывают в тени, гони, гони, ямщик,
О своей беде не желаю много говорить,
Я немощами разбит, мне бы не навредить
Людям тем, кто был глух и нем к зову чужих проблем!
Всё – тлен! Всё – суета! Ночь темным-темна,
По степи разбросана пожухлая листва,
За нами гонится людская беспардонная молва!
О времена! О нравы! Бес лукавый встал супротив державы!
Игрища и забавы, грехи и потехи люди щёлкают, как орехи!
Гони лошадей, ямщик, но не переходи на крик,
Мир велик, дрожит замерзающий кадык,
Не дай ему остыть! Коль суждено мне жить,
Не перестану всю дорогу слова молитвы шептать,
И постоянно Господу-Богу о своей тоске напоминать!
Ямщик, ты запряг молодую пару в дорожные сани,
Она мчится ближе к старому яру, мне бы в руки взять гитару,
И спеть про остывшую навеки любовь, будоражившую кровь!
Ямщик, не жалей лошадей, лучше старого бедолагу пожалей,
С его грустных очей слёзы падают скопом, лошади мчатся галопом,
Грехи мне выходят боком! Хочу спросить у пророков, где же их истоки?
Я любил наскоком, влюблялся ненароком, в общении коротком
Неоднократно оказывался в аду кромешном! Хотя я овчинном тулупе,
От холода замерзают ноги и руки, голосу разума вопреки,
Я вместо валенок надел башмаки, на них каторжники носили кандалы!
Мне бы крестьянские постолы, машу руками, топаю ногами,
Слова молитвы шепчу окровавленными губами!
Над нами беззвёздное небо, без воды и хлеба
Плоть не посетит дрожащая нега, горы снега на обочине стези,
От холода вот-вот свихнутся мозги, пока в лесу токуют глухари,
Мне рано сушить сухари! Мне бы меньше горя испить,
Не стану я во все колокола звонить, хочу беду забыть,
Чтобы прежние ошибки вновь не пришлось повторить!

г. Ржищев
9 октября 2024 г.
21:26