Мурочка собирается в путь

Мне очень нелегко было в этом немецком лагере и страшно в окружении врагов. Я молилась о том, чтобы выбраться. Когда я ехала к Оле, я не думала, что так будет. Я все время чувствовала себя в роли Штирлица. Я молилась, слушала православные акафисты и молила Бога о защите. Я выжила только потому, что у меня был ноутбук, и я могла общаться с Крымскими друзьями. Интернета в комнате не было, я выходила в коридор, садилась на ступеньки лестницы и звонила своему другу Саше в Феодосии. Мы говорили обо всем. Саша рассказывал мне о любимом Крыме, о России. Он звал меня спасать Святую Русь. Он молился обо мне.
В немецком лагере были волонтеры. И со стороны Украины, и со стороны России. Как-то я пришла к доктору в мед. пункт с больной ногой и разговорилась с медсестрой. Ею оказалась девушка из Тамани. Я очень обрадовалась. В голове возникли стихи М.Ю. Лермонтова: «Белеет парус одинокий в тумане моря голубом. Что ищет он в краю далеком, что кинул он в краю родном». Сердце екнуло и защемило. Хочу на Родину, хочу домой, хочу в Россию. Я всегда помнила, что в Екатеринбурге у меня есть родственники, что в Крыму меня ждут мои друзья. И рассказала девушке из Тамани о себе. О том, что моя бабушка была учительницей русского языка и литературы, а дедушка Терехов Ефрем Ильич - истории. О том, что мама преподавала фортепиано в музыкальной школе в Протвино Московской области и в Запорожье. Я тоже закончила музыкальное училище по классу фортепиано. Я из семьи педагогов и сама была педагогом. Я мечтала учить детей музыке, мечтала дописать свои рассказы и сказки о животных для детей. Они были в моем ноутбуке, и я очень хотела их опубликовать. Я рассказала все это медсестре из Тамани и она дала мне телефон перевозчика из Штутгарда в Калининград. Я обрадовалась и созвонилась, узнав расписание и стоимость рейсов. В мое сердце вселилась надежда. И я поняла, что, не смотря ни на что, должна добраться домой.
Ночью, когда в коридоре раздавались голоса, говорящие на разных языках, я лежала на кровати и в моей голове звучала песня: «Ждет Севастополь, ждет Камчатка, ждет Кронштадт». Я мечтала и поднимала Дух своей верой в то, что приеду в Крым, приеду в Россию.
Но у меня было еще одно главное дело, зачем я приехала в Германию. В 1980-м году, во время прохождения Олимпиады, мы с тетей Галей приехали в Москву. Мне в ту пору было 10 лет. В Москве, в районе Красной Пресни жила моя родственница, внучка старшего дедушкиного брата Якова, Галина Терехова. Ей было уже под 30, и для меня она осталась тётей Линой. Она преподавала психологию на кафедре в МГУ. Из той поездки я запомнила поход в планетарий и летящего над головой Мишку Олимпиады 80. Еще я помню, как тётя Лина давала мне смотреть фотографии различных людей и спрашивала, что я о них думаю. Но главное - в то время в Москве было много иностранцев и это ощущение дружелюбия и праздника я вынесла на всю жизнь. Мы с тётями гуляли по Москве, по Красной площади, по тихим улочкам. Мне покупали мороженое и конфеты. Но больше всего мне понравился планетарий, в нем звучала музыка. Под высоким куполом мерцали и перемещались звёзды. Я на всю жизнь вынесла ощущение звёздного неба.
Впоследствии тетя Лина вышла замуж за немца из ГДР, редактора музыкальных программ, Вилли Бранта жила с мужем, по последним данным, в Дрездене. Оттуда была, присланная ею открытка. Тётя Лина очень любила мою бабушку Лиду и общалась с ней. Последнее, что я помню, что бабушка попросила тётю Лину выслать мне спортивный костюм из ГДР, а Лина попросила меня выслать ей бандерольку с украинскими семечками. Это было в конце восьмидесятых годов. После падения Берлинской стены связь с Линой пропала. Её муж Вилли был коммунистом, она, вероятно, тоже была членом партии. Они оба пропали бесследно. Родственники пытались найти ее, но безуспешно. Я помнила, что мать Лины жила в Норильске, в Красноярске тоже были у меня родственники.
Я решила воспользоваться ситуацией и попытаться найти через волонтёров следы моей родственницы. Но у меня не получилось. Я не знала язык и находилась на севере Германии, а не в Дрездене. В условиях войны – это вообще было очень рискованно. Я поняла, что меня могут убить и приняла окончательное решение пробираться тайком в Россию. Но я не побоялась там, в немецком лагере для беженцев, среди явных русофобов, которые могли пустить пулю в лоб только за само упоминание о России, рядом с настоящей натовской базой, заявить людям, какая хорошая была страна Советский Союз, напомнить об Олимпийском Мишке и осознать себя русским человеком.