Внезапно струна оборвалась. Глава 8

П Е С Н Е Й   Н А П О Л Н Е Н О   С Е Р Д Ц Е   М О Е

Сохранились аудио-и видеозаписи около пятидесяти песен в исполнении Максима Трошина. Они дошли до нас из прошлого, которое с позиции технических возможностей нынешних дней можно отнести к древней эпохе. А это был лишь незначительный отрезок времени с конца восьмидесятых до середины девяностых годов минувшего столетия.

Брянский автозавод, озаботившись созданием полноцветной и многозвучной летописи своего предприятия, промышленного гиганта даже по московским меркам, приобрел японскую полупрофессиональную аппаратуру. Под нее выделили одно из небольших помещений автозаводского Дворца культуры.

Молодой инженер Владимир Рябцев был поставлен на все это хозяйство. Уже вскоре он стал заочником того же Ленинградского института культуры, через который прошли старший Трошин, Олег Глазов, Александр Гилев – его новые друзья из «Русского подворья». Юрий Павлович вовлек Володю с японской видеокамерой в качестве оператора в съемку своего короткометражного игрового фильма, площадкой для которого стали родной, доживавший свой век бревенчатый барак, его захламленный чердак и дворик. Этот фильм Володя с согласия Юрия Павловича представил затем в качестве своей дипломной работы по режиссуре. Кинолента была высоко оценена и, как уже однажды случилось с ироничным «Гамлетом» недоучившегося студента Трошина, безвозвратно исчезла в недрах института.

Для старшего Трошина общение с Рябцевым также оказалось благотворным: освоил обращение с японской аппаратурой, получил к ней свободный доступ, c корочками методиста звукозаписи мог беспрепятственно брать ее на выездные концерты своего сына. Благодаря отцу, прежде всего ему, мы сегодня слышим голос Максима и видим, как тот выглядел, как созвучно содержанию исполняемой им песни менялось состояние его души, и это очень  глубинное движение  оставляло свой внешний след на юном лице.

Юрий Павлович первые небольшие аудиокассеты с копиями песен Максима использовал в презентациях перед заключением договоров на организацию концертов, раздаривал друзьям.

С таким подарком в начале 1995 года я, в то время сотрудник УВД Брянской области, выехал в длительную боевую командировку.

В Чечне голос Максима с небольшого кассетника помогал не только мне. На подконтрольной федералам части Грозного было только два человека, публично призывавших к православной молитве. Одним из них был настоятель полуразрушенного бомбардировкой Михаило-Архангельского храма на берегу Сунжи отец Анатолий (Чистоусов). Ему в начале февраля я передал картонную коробку с лично освященными Патриархом Московским и всея Руси Алексием II небольшого формата молитвенниками, нательными крестами и образками Богородицы. У отца Анатолия была прореженная войной паства, он ее оберегал, но сам через год принял мученическую смерть.

А в войсках благословлял солдат и танки грузный, с всклоченными космами седеющих волос и большим крестом на камуфляжном одеянии человек по имени Киприан. Вряд ли он был каноническим священнослужителем. Но в то время он заполнял собой все идеологические пустоты, образовавшиеся в федеральных силах и вселявшие в молодых военнослужащих растерянность и отчаяние. Еду полковые кашевары готовили исправно, но голод по слову, духовной пище истреблял, иногда завершался телесной смертью.

Песни Максима Трошина находили своих слушателей в Чечне. Вполне объяснимо, что чаще всего звучал казачий напев «Любо, братцы, любо» с совпадением географии исторических и нынешних сражений на берегах Терека.

Было несколько вариантов текста. У Максима он не содержал долгий пересказ горькой казачьей судьбы с тем, чтобы не ослабить энергию чувств певца и переживаний слушателя. В свою очередь магнитофон записывал бойцов, при этом суть разговоров и сопутствующие эмоции будто были заимствованными из этой же песни.

Вот лишь фрагмент хранящейся у меня магнитофонной ленты с подобным диалогом между бойцами федеральных сил:
– Друг накануне мне говорил: «Ну и что, что убьют... Жена молодая, – говорил, – себе найдет. Отца, матери уже нет. Ну а сестры, братья...» Убили. Снайпер выцелил. Будто подслушал нас.

Эта песня всегда оставалась востребованной в среде русского воинства, помогая сопоставлять свою судьбу с участью песенного героя и сознавать величие жертвенного подвига в защиту родной земли.

В Москве есть еще один человек, о котором с большой признательностью за возрождение голоса своего старшего сына говорит сейчас Надежда Михайловна.
Окладистая борода скрывает легко узнаваемые прежде черты российского актера театра и кино Юрия Веялиса. Он продолжает сниматься и в эти дни, но исключительно в фильмах духовного наполнения. В повседневной жизни он скромный распространитель православной литературы по детским учреждениям, церковным приходам и монастырям.

Юрий Веялис не единожды был на выступлениях Максима в Москве. Своими впечатлениями поделился с Надеждой Михайловной после вечера памяти ее старшего сына в Москве.
– Многое бы отдал, чтобы эти песни услышать вновь, – выразил актер свое сожаление.
Надежда Михайловна рассказала ему о музыкальном архиве, оставшемся неразобранным после смерти Юрия Павловича и Максима.

Уже скоро Юрий Веялис сдержал свое обещание приехать в Брянск. С собой он увез объемную поклажу с магнитофонными бобинами, аудио- и видеокассетами разрозненных записей концертных выступлений Максима.
Через год все было возвращено. Юрий Веялис потратил немало личных сбережений для создания единой музыкальной платформы, на которой в последующем песни юного брянского певца уже в новых форматах зажили своей жизнью на радио и в программах телевидения, затем – на просторах интернета.

Одной из таких донесенных до нас записей стало пронзительное песнопение «Ты не пой, соловей...» на слова и музыку особо почитаемого в православии протоиерея Николая (Гурьянова) с псковского острова Залита.

Когда режиссер Александр Баранов завершал съемки фильма «Громовы» в подмосковной Дубне, к нему подошла неизвестная женщина и протянула кассету с записью голоса Максима Трошина. Песня «Ты не пой, соловей...» в исполнении Максима стала новым музыкальным сопровождением фильма, придала ему необыкновенную трогательность. Она через телесериал одномоментно вызвала колоссальный всплеск внимания к юному певцу из Брянска после десяти лет его тихого посмертного почитания.

Псковский священник же тем самым проявил удивительную способность проникать за горизонты обыденного сознания. Он в свое время благословил иеромонаха Романа на стихотворное творчество и духовные песнопения, тот годы спустя, дал похожее благословение Максиму Трошину. И вот уже голос Максима Трошина до каждого дома в России через телефильм донес мудрые мысли особо почитаемого старца о жизни и смерти, показал состояние его души, под грузом жизненных впечатлений сохранявшей свою трепетность в ожидании вечного покоя.

В музыкальных альбомах-сборниках записи представлены без намека на хронологию. Высокий ребячий голос в одной песне уже в следующем исполнении был мало узнаваемым: после возрастной ломки звучал в ином диапазоне, на меньших высотах, с иной тембровой окраской. Затем мог вновь зазвучать звонкий вокал, который еще хранил свое первозданное многоцветье перед порой взросления Максима. Но подобные переходы не ослабляли внимание слушателя – ему важна была способность песни вовлекать его в сопереживание истории, рассказываемой певцом.

Один из пользователей интернета под ником Maximus написал в своем отклике: «Многие из песен я слышал раньше в другом исполнении, но у Максима Трошина они звучат в наибольшей степени по-русски».

О главной идее своего репертуара Максим говорил так: «Я пою песни, по которым соскучились люди, которые они потеряли, я возвратить их хочу».

Мелодии песен Максима звучали и в миноре (печальное песнопение «Ты не пой, соловей…»), и в мажоре (зажигательная «Сарэ патря», легко достигавшая родного для Максима барака из недальних цыганских дворов), но грустная тональность всегда была преобладающей.

Можно ли получить объяснение, почему его песни были так печальны? Максим сам задавал себе такой вопрос и ответил на него однажды с концертной сцены:
– Часто спрашивают, почему так много грустных песен. И вот я открываю одну толстую книгу и читаю: «Русская музыка с трогательной простотой обнаруживает душу мужика, простонародья. Ничто не говорит так сердцу, как их светлые мелодии, которые все без исключения печальны. Я обменял бы все счастье Запада на русский лад быть печальным».
Закончив цитату, Максим пояснил:
– Это сказал немец.

Но природу русских песен немецкий философ Фридрих Ницше не раскрыл. По словам настоятеля прихода Тихвинского храма архимандрита Никиты, «печаль в песнях Максима объяснима не по возрасту развитым у того острым и философски точным восприятием центрального, самого главного нашего вопроса жизни – вопроса о смерти». И как далее замечает священнослужитель, «у Максима красной нитью проходит это через все его песни. Он как бы поет о себе, о своей жизни, о том, чем она закончится».

Тематика песен Максима Трошина довольно широка. Есть произведения, которые можно объединить под одним названием «С молитвой о России». Это не церковные песнопения, но в каждом тексте есть обращение к православию как к Божескому оберегу для России в трудные и судьбоносные для нее времена.

Самые сложные для восприятия – песни конца 80-х–начала 90-х годов минувшего столетия. Время прошло, былых, внутренних, угроз для нынешней России уже нет. Но ведь дни Максима Трошина были иногда такими, что в пору было цитировать симоновское стихотворение, широко известное первой строкой «Если дорог тебе твой дом...» И к юному песеннику надо относиться как к яркому агитатору за спасение Отечества в те тревожные времена. Не мы, но наши потомки через столетие – после возможного снятия всех запретов в спецархивах западных стран с документальным материалом по той ситуации – еще восхитятся прозорливостью и своевременностью духовных призывов брянцев – иеромонаха Романа и Максима Трошина: они были тогда лучшими звонарями российских храмов.

В песнях Максима, как в своеобразном зеркале, не могли не отразиться современные ему политические события. Неотъемлемым атрибутом митингов в Москве и Брянске с участием Максима стала песня «СССР печатает талоны». Слова к ней писали вдвоем – Юрий Павлович и Максим, который стал и автором музыкального сопровождения песни, сделав аранжировку «Марша советских танкистов» братьев Покрасс. В том тексте еще до распада великой, не только своей территорией, страны пророчески рисовались последствия политики «прорабов перестройки», ставшие ныне горькой явью. Так, в песне рисовалось нашествие на Русь «потомков Чингисхана». И подобное позже случилось, правда, уже на волне большой постсоветской миграции. Не такой фантастической кажется картина из песни с расселением шведов под Полтавой сейчас, после выхода Украины на собственную орбиту и допуска иностранцев к покупке земли. Не сразу, но все же стало сбываться и былое предвидение Максима о восстановлении Россией своей мощи поры Советского Союза:

Когда страну развалят демократы,
Опять «Славянка» гордо зазвучит!

В 1992 году выступления Максима были частыми в Москве, не реже двух выездов в месяц, его песни транслировались по всероссийскому радио. В начале октября 1993 года отец и сын Трошины, возможно, полагаясь на свою уже состоявшуюся известность, направились в Москву в стремлении сдержать уже начавшееся братоубийство. Востребованным тогда стало песнопение иеромонаха Романа в исполнении Максима «Ликует Рим в языческом веселье». Несмотря на угадываемые здесь трагические параллели между современной историей России и прошлой историей христианства, мелодия была наполнена оптимизмом, в ней начальные минорные ноты вытеснялись уже маршевым ладом.

В других песнях Максима выражена радость, печаль и народная тоска по воле. Немало здесь казачьих песен. Некоторые песни затрагивают до сих пор кровоточащие раны истории. Отдельная тема здесь – гражданская война, когда в песнях белой гвардии звучит боль предстоящей утраты – как собственной жизни, так и прошлого мира. Некоторые песни вобрали золото слов русских поэтов: Фёдора Тютчева, Сергея Есенина, Николая Клюева, Петра Орешина, Николая Рубцова. Обращение Максима к этому репертуару объяснил архимандрит Никита: «Песенное творчество его сближало со всей русской поэзией, особенно с песенной поэзией».

Суть творческой природы Максима Трошина верно обозначила строка «Песней наполнено сердце мое» из его песни на стихи поэта Константина Скворцова «Матушка пела». В интервью интернет-изданию «Свободная пресса» после премьеры музыкально-поэтического моноспектакля «Матушка пела…» в Доме композиторов в Москве Константин Скворцов сказал о том, что более десяти композиторов написали музыку к этому стихотворению. Объяснение поэт дал следующее: «У каждого из них свой мотив, как и у каждого своя мама, без песен которой, наверное, они не мыслят музыкальной и певческой судьбы». Максим Трошин был отнесен к профессиональным композиторам, при этом – к лучшим: своей мелодией и исполнением он, по признанию поэта, сделал песню народной. На одном из своих концертных выступлений Максим сказал: «...Матушка в этой песне для меня – Россия, а песня – о ее судьбе».

Музыкальная версия Максима Трошина романса на  стихотворение Фёдора Тютчева «Накануне годовщины 4 августа 1864 г.», более известного своей первой строкой «Вот бреду я вдоль большой дороги…», также оказалась более предпочтительной для современных певцов, стремящихся передать своим слушателям простое и гениально точное выражение поэтом своей тоски.

В российской сети интернета представлено более ста композиций к пронзительному стихотворению Николая Рубцова «Тихая моя родина». Максим Трошин представлен как исполнитель. Музыка, к которой обращается он, наиболее близка той, что написана ленинградским композитором Юрием Смирновым и московским композитором Александром Лобзовым. Композиторы жили в одно время, оба создали циклы романсов и песен на стихи Николая Рубцова. И когда, например, поет артист Александр Михайлов о тихой родине русского поэта Рубцова, в качестве композитора  в телевизионных титрах указывается Александр Лобзов, а в другом случае, как это было в телешоу Андрея Малахова в октябре 2020 года, ведущий объявляет автором мелодии Юрия Смирнова.

Прослушав ленинградскую и московскую композиции, могу выразить и свое суждение. У песни Максима Трошина – иное звучание и настрой. Она предельно выразительна, ярка и не оставляет ощущения безысходной грусти.
О многом говорит и комментарий, прикрепленный к адресной ссылке на сервисе музыкальных блогов «Музыкальный тоннель», к исполненной Максимом Трошиным песне на стихи Николая Рубцова о малой родине. Случай является крайне редким, а сам комментарий – предельно емким: «Вот настоящее».

Николай Детков, говоря о значении Максима для музыкального мира, отсылает к словам педагога мирового уровня, известной оперной и камерной певицы Майи Пушкиной: «Интонации, с которой пел этот юноша, надо поучиться большим солистам больших театров».

Сам Максим о подобном свойстве своего исполнения отзывался так:
– Каждый раз одну и ту же песню я пою по-разному. Все зависит от настроения...
Но на его настроение явно не влияли капризы погоды, физиология, сны или быт.

 Причины лежали в иной плоскости личных переживаний, невидимых глазу, но распознаваемых теми, кто хотя бы единожды слышал голос Максима и считал его «печальником Земли Русской». Здесь лексическое значение слова «печаловаться» следует прочитывать не только как отягощаться грустью, но в большей мере – заботиться, защищать, спасать  кого-то от беды и нужды, быть готовым жертвовать собой за другого.



Фото из архива Надежды Михайловны Трошиной