Имам Шамиль в оценках недоброжелателей

               


Имамы Дагестана в эпоху Кавказской войны, особенно имам Шамиль с самого начала своей деятельности сталкивался не только с превосходящими его возможности вооруженными силами русской армии, но и идеологическим противником внутри самого дагестанского общества. Прежде всего, конечно, это был учитель и наставник многих представителей дагестанской интеллектуальной элиты, выдающийся ученый своего времени Саид Араканский.

В 1832 году барон Розен в письме А.И.Чернышеву от 10/111-1832 г. (/КС.Т.132.ч.1.с.86) писал, что «Сеид, кадий араканский, ревностно старается вооружить общество свое против Кази-Муллы (Газимагомеда), особенно же усугубил он к сему усилия, получив уведомление о высочайшем пожаловании ему пенсии».

О вербовке Саида Араканского в своих воспоминаниях также пишет Ермолов: «Здесь в Казанище склонил я шамхала пригласить к себе Сеид-эфендия, известного своей ученостью и между горцами пользующегося величайшим уважением о доверенностью. Несколько раз виделся я с ним, но не иначе, как у шамхала, и в ночное время, дабы не было подозрения между горцами о знакомстве, между нами, и они оставались в убеждении, что он не угождал ни одному из русских начальников. В нем я нашел человека здравомыслящего, желающего спокойствия и мне не трудно было угадать, что он не откажется быть мне полезным. Посредством шамхала я обещал доставлять Сеид-эфендию жалование. (Записки А.П.Ермолова. М., 1968. Т.2. С. 153).

Надо сказать также, что Саид Араканский боролся против имамов не в одиночку. В числе их противников, помимо шамхалов, были Йусуф ал-Йахсави, Мамма-киши ал-Индириви, Мирза-Али ал-Ахты, Аййуб ал-Джунгути, хунзахский кадий Нур-Мухаммад и многие другие. Они выносили фетвы, писали правовые заключения о нелегитимности власти имамов, критиковали их деяния с точки зрения мусульманского права, сочиняли порочащих имамов, стихи, распространяли о них негативные слухи. При этом все они были известными в регионе известными людьми.

Ал-Йахсави был выдающимся литератором и крупным ученым своего времени в области арабского языка и литературы, а также во всех отраслях шариатских наук. Сочинял письма и красноречивые касыды. Но это не мешало ему иметь плохое мнение о трех дагестанских имамах – Гази-Мухаммаде, Хамзате и Шамиле., считая их заблудшими людьми, сеющими раздор на земле. Он был один из самых ожесточённых их противников и из числе тех, кто отваживал от их людей. Он выступал в пользу подчинения русским и проявления покорности им (из Али Каяева). За службу русским Юсуф, также, как его учитель Саид Араканский был щедро вознагражден. Ему принадлежали 2500 десятин земли (более 25 тыс. гектаров) с тремя хуторами. Часть из них (хутор Казакмурзаюрт) была жалована ему за критику Шамиля (1, л.10). Таковы были и другие идеологические противники имамов.

Об этом, конечно, можно было не вспоминать, если бы такие инциденты время от времени не повторялись бы и в наши дни. Один из таких моментов, к примеру, имел место быть года полторы назад, когда в социальных сетях, оказывающих в наши дни на общество колоссальное влияние, стали раскручивать видео, в котором охаивали имама Шамиля.

Шум вокруг этой темы был настолько сильный, что дагестанские ученые вынуждены были созвать пресс-конференцию. Но мое разочарование от этого мероприятия было настолько сильным, что долго не мог успокоиться. Оно было обусловлено тем, что на пресс-конференции профессиональные исследователи (по соображениям корректности имен не называю), позиционирующие себя как специалисты эпохи имамов, не смогли дать критикам Шамиля удовлетворительные разъяснения в ответ на вопросы о том, почему, как они считают, Шамиль сдался русским? Почему он не стал воевать до конца? Почему принял блага русского царя и не является ли это предательством идеи свободы с его стороны? И мы знаем, что подобные вопросы муссируются регулярно.

Повторюсь, что наши историки на этой пресс-конференции не смогли дать вразумительного ответа на прозвучавшие там провокационные вопросы. Они были растеряны и крайне неубедительны в том, что пытались сказать. Я не занимаюсь историей Кавказской войны, но не мог пройти мимо такого положения и опубликовал на странице еще не закрытого на тот момент популярного интернет-ресурса «Фейсбук», небольшой спич, который назывался «Имам Шамиль и вокруг него». Это был мой отклик на попытки очернить имя великого имама. Для наглядности ниже с незначительными корректировками повторяю текст его. Спич начинался с пословиц: «Все, что может сказать о человеке враг – это ложь. А кто говорит ложь – это враг». И далее:

В эпиграф одним абзацем выведены две дагестанские пословицы. Они удачно дополняют друг друга и, хорошо иллюстрирует ситуацию, которая периодически разворачивается вокруг личности имама Шамиля. В последнее время у определенной категории граждан как бы становиться традицией время от времени обливать эту великую личность ушатами грязи и через такой ритуал пытаться возвысит свой статус в глазах общественности. Для таких людей имам Шамиль, который заставил самую сильную на тот момент империю на пике своего могущества в течение многих и многих лет вести самую омерзительную и долгую в своей истории войну, является «трусом» и «предателем».

Но стоит ли удивляться? Ведь против имама с первых дней его деятельности пушками и штыками воевали не только бесчисленные крепостные рекруты, но клеветой и наветами и те, кто еще вчера казались близкими друзьями. Только лишь одна советская пропагандистская махина, с целью опорочить имя Шамиля, представляя его то «английским шпионом», то «турецким эмиссаром», за небольшой срок времени успела сочинить десятки тысяч страниц фальшивой писанины. Можно также вспомнить бесчисленные выкрики типа «чеченский волк» или «ингушский змей», отпускаемые одурманенными пропагандой, идеологическими файтерами в адрес имама. Они все спешили вытравить из памяти народа имя этого великого человека, но тщетно.

Поражает также то, что и в наше время личность, своим мужеством и доблестью заставившего заговорить о себе весь мир, обвиняют в трусости и предательстве те, кто, образно говоря, утром и на горшок без охраны не смеют идти. До этого не додумались даже те, кто двадцать семь лет вели с ним целыми армиями смертельную схватку. Такой трассер вранья от имперской пропагандистской махины до ничтожного лепета захудалых эмигрантов вызывает и смех, и жалость. Они пытаются говорить об имаме так, как будто мерилом жизни для него служили ночные угоны соседского скота, а не стремление к свободе?  Удивительно, почему хулители Шамиля, если он и вправду был «предатель» (допустим), после его пленения сами самостоятельно не продолжили борьбу, а ушли обратно в историческое небытие, откуда имам их и вытащил?  Может это правду гласят, когда утверждают, что «Вскормленный с руки кочет, норовить выклевать хозяину глаз»?!

Еще один аспект обвинения, звучащее в адрес Шамиля, заключается в том, что он принял благосклонное отношение противника к себе. Но обвинители забывают то обстоятельство, что Шамиль на тот момент уже был в состоянии спринтера, который выложился сколько хватило сил и дальше не мог ничего «выжать» из себя. Он понимал, что дальнейшие шаги ни для победы, ни для поражения уже не имеют абсолютно никакого значения. Народ устал, программа борьбы исчерпала все человеческие и материальные ресурсы. Слишком не равными были силы. Давление росло не только извне, но также и изнутри дагестанского общества. Вспомнить хотя бы тот факт, как сами же дагестанцы, настроенные против имама, под конец долгой войны разграбили его казну и библиотеку.

Не знаю, но может быть, сердца хулителей имама сияли бы от счастья, если его убили на Гунибе, или, что еще хуже, использовали в качестве подставки для ноги белого царя, когда тот садился на коня, как это делал в свое время с пленным престарелым византийским императором Валерианом молодой и дерзкий шахиншах Шапур Второй. Но, к счастью, в мире помимо дворовых понятий узколобых крикунов существует и другие категории, которые применяются даже в отношении врагов.

Так, Салахадин, воевавший против крестоносцев, больному Ричарду Львиное сердце, когда тот не мог из-за болезни сражаться с ним, вместе с угощением послал и лекарства. Впоследствии именно такое благородное отношение мусульманского лидера к крестоносцам легло в основу кодекса чести европейских рыцарей. Способны ли понимать смысл таких отношений, которые порой возникают и между воюющими сторонами те, кто, как мыши из нор пищат о «предательстве» имама? Русский царь хорошо понимал, что вел на Кавказе бесчестную войну. Поэтому, кто знает, может быть, он думал своим отношением к имаму в какой-то мере сгладить перед ним вину и облагородить, таким образом, прежде всего себя?!

Но, как бы то ни было, разве кто-либо вправе с колокольни сегодняшнего дня  давать предвзятые оценки событиям тех далеких дней? Разве каждый, кто был участником их, не желал свободы для своей родины? Разве не для этого они боролись и умирали? 

Дагестанцы никогда не приемлют похабное отношение к своей истории. Они испокон веков на мир смотрели под другим углом зрения и, происходящее в нем, воспринимали по глубинной сути ее. Кавказ по сей день продолжает жить энергетикой Шамиля и, с этим ни один противник имама ничего не сможет делать. Поэтому, перефразируя популярный сетевой слоган, скажем - оставьте вы имама в покое, не ваш Он уровень!

Таким образом, как вначале и сказано, величие имама Шамиля заключается в том, что он заставил самую сильную на тот момент в мире империю на пике своего могущества в течение многих и многих лет вести самую длительную, потому и самую омерзительную и позорную войну в своей истории. Что может быть выше этой славы?! Именно так воспринимают фигуру имама Шамиля во всем мире.

В завершение также скажем, что время имамов было не не только эпохой мужества дагестанских народов, но и эпохой ученых, эпоха взлета интеллектуальной мысли горцев, что дало повод повод известному советскому востоковеду И.Ю.Корачковскому назвать ее эпохой  мусульманского ренессанса на Кавказе.

И действительно, если произвести оценки, ссылаясь на сведения источников, таких, как, например, «Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах» Мухаммад-Тахира аль-Карахи, сведения «Асари Дагестан» Гасана Алкадарского и др, то не трудно заметить тот факт, что участниками или по другой терминологии — акторами событий периода Кавказской войны на 80 процентов были люди образованные — имеющие известность ученые, учащиеся медресе или, получившие в свое время в исламских учебных центрах образование, люди. О многих из них мы давали сведения в своей книге «Свод исторических имен Дагестана».

В то же время социум противника имела жесткую социальную градацию, и, как минимум на 75-80 процентов состоял из крепостных рабов. Такова была и огромная армия противника, которая за исключением управленческого аппарата состояла из безвольных рекрутов. По сути, Кавказская война была войной рабов против ученых. И этот факт не дает покоя многим и побуждает их пытаться очернить горцев, воевавших за свою свободу, а прежде всего, очернить их лидеров. Эти попытки, чему мы регулярно становимся свидетелями, не ушли в прошлое, а периодически, как языки обжигающего пламени, то тут, то там вспыхивают с новой силой. И мы к таким рецидивам ненависти к дагестанской истории, дагестанским национальным героям должны быть готовы, особенно сейчас, когда на самом высоком горизонте вновь появились очередные ермоловы, мечтающие лишить кавказцев смелости и чести и взращивающие по все стране антикавказские и антимусульманские армии стукачей и доносчиков.