Рассказ о маленьком рыбаке

 Ловить рыбу я причастился с тех пор, как мальчишкой научился держать удочку в руках. Да и как не быть рыбаком живя в рабочем посёлке у речки. Река Кумачка протекала через посёлок Прииск-Кумак деля его на две части основную и так называемую «Заречную». Дальше она текла мимо части посёлка называемого в простонародье «Комбинат» расположенного на скальных породах. Метрах в пяти ниже река оставляла справа себя «Комбинат» и текла в сторону тогда ещё подсобного хозяйства прииска. Кумачка, была очень глубокая но спокойная река тёкшая в русле среди горных пород которые высились над ней то с одной, то с другой стороны, она имела плавное и спокойное течение, как почти что и все степные реки.
В то время Кумакского водохранилища ещё не было, и глубина реки не доходя до переезда, соединявший Заречную с посёлком, была около трёх метров, а возможно и более. Нам шестилетним, семилетним мальчишкам это было неизвестно, но по разговорам старших уже опытных пловцов и ныряльщиков хвалившихся своим мастерством нам это было сказано. Мы плескались недалеко от переезда на Заречную, и были счастливы тем, уж слишком жаркие июнь и июль выпадали на наше озорное детство в начале семидесятых годов, я ещё помню обмен денег в одна тысяча девятьсот шестьдесят первом году. В то время наша Кумачка была кристально чиста она обмывала скальные породы творя себе русло в Уральских отрогах древних Уральских гор, и вымываемые частицы серебра и золота оседали на её глубинах, а огромное наличие родников на дне её, добавляли в неё свежести прохладной воды. Я не раз пил воду прямо из реки Кумачки и наслаждался её вкусом и прохладностью. Всё конечно изменилось когда на реке Кумачки встала огромная дамба плотины и организовалось огромное пятно среди Кумакской степи Кумакского водохранилища. Нам ли мальчишкам того времени было судить о том, что надо было строить, что не надо, мы всё принимали так как есть и ни о чём не задумывались. В первую весну после построения дамбы мы были рады тому, что появился новый способ рыбалки для нас сорванцов. Известно что рыба по реке поднимается вверх на нерест и там в пригодных для неё условиях мечет икру. Рыба стала подниматься, а на её пути встала огромная плотина, и её путь лежал теперь только через отводной канал, к отводному каналу конечно нельзя было подойти, пока через него шли огромные потоки воды, после таяния снега. Но ближе к середине мая мы мальчишки с удочками окружали более менее успокоившийся отводной канал в его нижней части и с огромным удовольствием ловили уклейку и плотву. От посёлка до плотины было около трёх километров, но, что это три километра пути для юных рыбаков горящих огромной страстью к рыбалке. Кто цеплял рыбёшку на кукан, а кто складывал в хозяйственную сумку, да были раньше такие небольшие но удобные и крепкие сумки с замочком,из кожезаменителя или из кожи, что-то наподобие керзы. Покрытие их было примерно как голенище у кирзового солдатского сапога. Возможно я ошибаюсь. Но я думаю можно простить ошибки тому шестилетнему сорванцу видевший эти так называемые хозяйственные сумки. Из Огромной дамбы торчали две большие трубы из которых вниз извергалась с рёвом вода и падала в круглую водяную чашу, разбиваясь на миллионы брызг и поднимая тучи пены на поверхности, гул или можно сказать рёв от ударов о воду такого напора стоял невообразимый, но мы мальчики стояли и смотрели на поплавки и казалась не замечали его, ещё старались о чём-то перекрикиваться. Кроме двух больших труб в сторонке была ещё одна маленького диаметра труба из которой вода никогда не прекращала течь. Возле неё мы тоже ловили рыбу, но чаще возле двух больших труб наслаждаясь шумом воды, криком чаек, которые были тоже не прочь полакомиться уклейкой и плотвичками. Река текла уже не так широко и стабильно, вставшая на её пути дамба изменило реку, она стала уже в некоторых местах, образовались небольшие отдельные плёса, мелководья, перекаты и протоки. И стала зарастать талой и камышом. Извилистое и плавное течении реки способствовало всем этим изменениям. За посёлком река делала поворот упираясь в гряду скал и продолжала течь в сторону тогдашнего подсобного хозяйства Прииска. Однажды я побывал на ночной рыбалке в том месте с моими дядьками, решившими, что и мне пора узнать что такое ночная рыбалка с её донками и закидушками. Напротив тянулся высокий обрыв, на котором начинались огромные поля с овощами подсобного хозяйства, с нашей же стороны реки была огромная, как мне тогда казалось площадь покрытая тальником и прочей растительностью. На берегу разделявший тальник и воду лежал песок, и рыбачить в этом месте было удобно. Дядьки мои старшие Николай и Виктор, установив донки и закидушки занимались своими делами. Мы же с младшим моим дядей Лёней, (он был старше меня на три года) старались разжечь костёр, с горем пополам, нам удалось это сделать костёр дымил но горел, а мы тёрли глаза от дыма. Но если честно сказать я из той ночной рыбалки запомнил то, что сильно промёрз, что, чего и сколько наловили мои старшие дядьки я не помню, помню что мы пытались с дядькой Лёнькой согреться, я у него просил дай я тоже курну, где он взял папиросу «Прибой» я не знаю, но то что папироса эта присутствовала и что я потом кашлял от курну, И то что мы жались всю ночь к костру подкидывая в него сырые ветки, это помню как сейчас. Мои рыбацкие приключения на этом не заканчивались я подрастал и на велосипедах с друзьями осваивал удобные для рыбалки места на Кумачке. На «Плёсе» ещё одно знаменитое место нашей реки Кумачки, мы ловили подлещиков, перед Плёсом был намытый островок из песка, перед ним чистовод, справа в сторону водохранилища на бугорке, находился родник из которого мы постоянно, если купались там или рыбачили, пили воду прямо из ладошек, а кто просто ложился на траву и окунув лицо в в него утолял свою жажду. Там же ещё правее находился небольшой отрезанный камышом затончик, и под обрывом находилось уже сам плёс с приличным песчаным пляжем, место паломничества деревенской детворы и молодёжи, да и взрослые после трудового дня приезжали омыться в воде родной Кумачки и ощутить её прохладу и напитаться её живительной энергией. С этого намытого островка из песка мы ловили подлещиков слева находился обрыв весь изрытый норами из них вылетали короткохвостые стрижи и их шум и гам сопровождал нас на протяжении всей рыбалки. Кто хотел поймать покрупнее подлещика заходил пл колено в воду и закидывал леску с поплавком подальше. Наши детские удочки были простеньким. Для того чтобы приготовить себе удилище мы выискивали себе в талах ровные и высокие талины диаметром хотя бы четыре сантиметра, дома их ошкуривали прикрепляли на крышах сараев при помощи гвоздиков, и давали им высохнуть. Затем из двух частей талин составляли себе удилище при помощи алюминиевой трубки нужного размера. На нижней части удилища прикреплялось два мотовильца для намотки лески с крючком и поплавком. И рыболовная снасть готова к употреблению. Дёшево и сердито, как говорится. Но мне это нравилось самому изготовить снасть и на неё поймать рыбу. Когда делаешь что-то сам, как говорится для себя и при помощи этого достигаешь каких -то результатов, это подстёгивает тебя и делает тебя значимым перед самим собой, и даже начинаешь немного уважать себя, за то, что ты можешь в какой-то мере быть ни от кого не зависимым. Нет это не самодовольство, это процесс творчества который в какой-то мере облагораживает тебя. Да, да, даже самостоятельное вот такое изготовление простенькой рыболовной снасти. Если подсчитать километры которые я исходил вдоль реки Кумачки в поисках удачного лова или подстрелить какую-либо водоплавающую дичь, с того первого момента когда я научился держать удочку в руках, и повесил старую бельгийскую одностволку с самодельным курком на плечо. И сколько ночёвок на её берегах я провёл у костра лёжа на земле наблюдая звёзды и слушая степь. Нет, этого уже не посчитаешь, но память цепко держит почти каждое мгновение той удивительной реальности, того проникновения в природу,
того единения с ней, той полноценной и радостной жизни с её неожиданностями. Чем дальше мы продвигаемся к вершине, по дороге жизни, тем значимее и роднее становится тот кустик чилиги на краю оврага, усыпанного кустиками дикой земляники, запах цветущего шиповника вновь вливается в мозг и шевелит память, навивает образы тёплого сухого знойного степного лета, имеющий в тени плюс тридцать девять по Цельсию. И тихий, приятнейший шорох степного родника недалеко от реки опять манит тебя встать перед ним на колени и испить несколько глотков холодной ключевой водицы и поблагодарить его за доставленное тебе удовольствие.
09.10.2024г. Леонид Сычугов Екель