Нельзя

Нельзя то, нельзя это, зачем мне тогда руки и ноги, если всё интересное нельзя! Так мысленно обращалась к маме маленькая Люся. Вот, червяков брать нельзя, чужую кошку погладить — нельзя, жабу или лягушку потрогать — ни-ни, ни в коем случае — ведь бородавки могут от этого быть! Ходить одной в лес или на озеро — нельзя! Нет, чтобы сказать "льзя", а слова такого оказывается нет, а оно быть должно, такое звонкое и радостное как весенняя капель. Люся стояла столбиком и не знала, чтобы такое сделать красивое и полезное для улучшения настроения мамы — ведь накануне она принесла в дом дохлого крота, хотела его оживить, но не получилось: вмешалась мама и унесла крота в совке для мусора.
Люсю окликнула Ира, девочка постарше, она стояла у калитки и заговорщически предложила младшей подружке пойти на Зеркальное озеро вдвоём, нарвать белых кувшинок и подарить маме.
— Цветы мама любит, конечно, но ведь на озеро мне ходить нельзя, — пролепетала Люся.
— Победителей не судят, — таинственно прошептала Ира, — ты же отлично плаваешь, ничего не случится, нарвёшь кувшинок и к берегу! А я у болотины буду ждать, ты ж знаешь, плаваю я плохо. Кувшинки вовсю цветут — озеро даже белым стало. Обернёмся быстро, никто и не заметит.
— Вряд ли быстро получится, озеро не близко — по железнодорожной насыпи мама не разрешает ходить, по лесу идти дольше, да и речку переходить придётся, — Люсю терзали сомнения, но ведь цветы-то для мамы, и она очень обрадуется!
— Ну, как? Решайся! — настаивала подруга.
— Пошли!
Взявшись за руки, они поспешили к железной дороге.
Над озером звенели стрекозы, чуть слышно нашёптывал что-то камыш. Вокруг ни души. Белоснежные кувшинки с жёлтыми звёздами тычинок внутри цветка отдыхали в зарослях глянцевых плоских листьев и тонкой, как шёлковые нити, травы. К воде сразу не подойти — вкруг озера топкое и зыбкое болото, а там, на кочках, греются гадюки, и только в одном месте есть полянка и малюсенький песчаный пляж. Бывает, в выходные дни, там купаются отдыхающие. Девочки обошли озеро по лесной тропке и вышли к воде. Но цветы от этого края озера далеко. Теперь самое главное — доплыть до кувшинок и вернуться обратно. В глазах Иры вдруг засветилось беспокойство:
— Зря мы затеяли это, Люсь, плыть до лилий далеко, может с трясины попробовать достать.
— Нет, я на трясину не пойду — змеи там! Поплыву отсюда.
Люся скинула ситцевое платьишко, сняла сандалии, осторожно вошла в воду и заскользила по глади озера. Плавала она хорошо, ей десять лет, а она уже имела взрослый разряд по плаванию. Ноги и руки умело работали, и она быстро двигалась вперёд, уже вот-вот и доберётся до кувшинок. И вдруг длинные нитевидные травины стали опутывать её ноги и руки. Сильно ёкнуло сердце, и ей овладела паника. Люся в страхе забилась, пытаясь выпутаться, но стало ещё хуже, трава потянула её вниз под воду, промелькнули в сознании слова тренера "пока у человека в лёгких воздух он не утонет". Она глубоко вдохнула, ушла под воду, а в голове — сказка про сестрицу Алёнушку и братца Иванушку — "Шелкова трава руки ноги спутала, шелкова трава руки ноги спутала, шелкова трава руки ноги спутала..." Силы начали оставлять её, она расслабилась и почувствовала как расплетаются нити травы, но стоило только сделать резкое движение как трава принималась за своё. Тогда Люся расслабилась полностью и почувствовала, что медленно поднимается на поверхность. Теперь она лежала, не двигаясь, на глади воды среди зарослей водяных растений, сердце ещё бешено колотилось, но паника и страх откатывали назад. Едва уловимыми движениями она пыталась приблизиться к кромке болота, наконец, ей это удалось, ухватившись за корягу, она вылезла из воды. Забыв про змей и трясину, она побежала к пляжу, поверхность трясины ходила волнами, но она не останавливалась, а всё бежала и бежала.
Ира, белая как водяная лилия, подала Люсе платье, но девочка медленно опустилась на песок и, взяв, в дрожащие руки, сандалии, стала надевать их на мокрые ноги, потом съёжилась в комок и заколотилась в рыданиях. Через несколько минут взяла себя в руки, встала, надела платье и направилась быстрым шагом по направлению к дому. Ира семенила сзади, размазывая по щекам ручьи слёз. Не проронив ни слова за весь обратный путь, они разошлись по домам.
Мама не заметила отсутствия дочки, она думала, что Люся у Иры, всё утро хлопотала по хозяйству, и только какой-то непонятный страх овладел ею, когда она набирала воду из колодца: ведро каким-то образом отвязалось от верёвки, видимо ослаб узел, и пошло на дно. Ей пришлось длинным шестом с гвоздём на конце целый час цеплять ведро, с нескольких попыток ей это удалось, она устала, разнервничалась и когда увидела дочку, не заметила её странного состояния. А Люся…, она ничего не рассказала маме…