Всё будет оки-доки

. И опять мы шли вдоль берегов Антарктиды, но в обратном направлении. Я не буду описывать второе вхождение в море Уэделла. Тем более, что в своё время Гераклит предупредил, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Думаю, что это касается и моря. В конце февраля проходы в его южную часть были чисты, и мы прошли, не задерживаясь. Конечно, это было уже другое море: никаких ледовых полей, никаких разводий, кругом чёрная «лоснящаяся» вода, по которой мы двигались свободно. Старые друзья с обитаемых «планет» Халли-бэй и Хенерал Бельграно в гости уже не звали.

– Незваный гость хуже татарина, – шутил Борис Симхович. – А незваный татарин хуже кого? Не догадываетесь? Я предполагаю, что хуже еврея. Долго будут помнить англичане наш визит. Вряд ли и позовут во второй раз. Но нам от них ничего и не надо. Мы свою задачу выполнили: базу поставили, закрепились на леднике. А всё остальное неважно. Теперь осталось забрать наших ребят с «Дружной», а саму базу законсервировать до следующего года.

…У мыса «Норвегия» нас уже ждал «Михаил Калинин». Это был видавший виды старый, как и сам дедушка Калинин, пассажирский теплоход, построенный на верфях Висмара. Первая попытка состыковаться была неудачной. Шла большая океанская зыбь, возможно, отголосок дальнего шторма, и на ней нас сильно, со скрежетом, навалило друг на друга. Опасались помять корпуса. Такие манёвры на высокой зыби чреваты нежелательными последствиями.

Старпом с нашего славного «Маркова», подумав, предложил альтернативный вариант: раз судно всё время вздымает на волну, надо зафиксировать его, чтобы поставить на ровный киль. И для этого, как нельзя лучше, подходит высокий ледяной барьер мыса Норвегия, который находился от нас в трёх-четырёх кабельтовых. Надо упереться носом в его отвесный берег, поставить двигатели на «малый вперёд», дождаться такого же манёвра от дедушки «Калинина», сблизиться бортами и спокойно, без паники, передать партию зимовщиков и сопутствующий груз. По логике старпома, суда должны были стоять так же незыблемо, как сам берег.

– Логично? – спрашивал он у молодых штурманов.
Те дипломатично отмалчивались.
– Ну, тогда поехали.
И смело скомандовал:
– Лево на борт. Одерживай. Самый малый вперёд. Правь прямо на мыс. Подойдём ближе, сориентируемся.

«Калинин» остался на месте, со стороны наблюдая наши манёвры. Подойдя вплотную к барьеру, мы задрали головы вверх. Верхний срез барьера был немного выше верхушек грузовых мачт. Зыбь здесь была более спокойная, но всё равно, наш пароход солидно клевал носом, раскачиваясь на подступавших к подножию барьера валах.

– Негде заклиниться, – сетовал старпом. – А так только носяру помнём.
Немного в стороне, наконец-то, показалась удобная ниша.
– Удобная ниша там просматривается, – сказал старпом, – ну-ка, давай, рулевой, правь прямо на неё. Щас мы туда форштевень свой вставим, и будет всё «оки-доки».
– Смотри, далеко не вставляй, – напутствовал его второй помощник, – а то защемит, больно будет.
– Не учи отца смеяться.
   
И старпом, остановив двигатель, дал «малый назад». Судно начало замедлять ход.
Мы стали постепенно, медленно, покачивая острым рылом форштевня, внедряться в намеченную старпомом щель. Словно большим чёрным зубилом, нос парохода по самые якоря влез в этот небольшой разлом, но тяжёлая зыбучая волна всё равно удосужилась приподнять нас на свою лоснящуюся спину. Именно в этот момент слева от разлома и по самому разлому с жутким стреляющим расщепом стала отделяться от материкового шельфа многотонная стена снежного монолита. Слава Богу, это был не новорождённый айсберг, иначе бы он похоронил нас под собой. Однако, глыба оказалась достаточно тяжёлой. Она упала рядом, образовав довольно большую высокую волну, сильно качнувшую наше судно и у нас на баке задержалась немалая её часть в виде горы хорошо спрессованного снега. Высокая носовая палуба была завалена полностью, не давая возможности ни ступить на неё, ни подобраться к брашпилю.* Гора лежала с перевесом на левый борт. Так что наше последующее плавание в приантарктических водах некоторое время проходило со стабильным креном в 10 градусов. Убрать этот «кусочек» в короткое время не представлялось возможным. Боцманская команда в течение нескольких суток выходила на авралы, обкарнывая спрессованную снежную гору пожарными топорами, ломами и заступами.

– Я тут предложил боцману, – поделился со мной Борис Симхович, – не бездумно ковырять эту глыбу, а высечь из неё монумент старпому. Потому как другой возможности увековечить его, по всей видимости, уже больше не представится.

После всех перипетий мы и не заметили, как сместились южнее к ледяной кромке, где зыбь стала меньше, как удачно состыковались с белым пассажирским пароходом «Михаил Калинин», как к нам на борт перебралась новая смена, в том числе и прибывшие последние новолазаревцы Женя Овсянников и Саша Шивинский. Глыба на баке заслоняла все другие впечатления.

На переходе к морю Лазарева старпом, чувствуя себя виноватым, нервничал. Восемь часов в сутки, неся вахту на ходовом мостике, ему поневоле приходилось наблюдать за ледяным «подарком» от мыса Норвегия. «Подарок» лежал снежной горой на палубе бака точно по курсу, как говорится, перед самым носом старпома. 
Бориса Симховича всё время подмывало разыграть своим излюбленным приёмом кого-нибудь из вновь прибывших.

– Мне ничего не стоит убедить новичка, – рассуждал он, – что старпома тоже зовут Борисом Симховичем, и он никому не отказывает сфотографироваться с ним на фоне этой глыбищи, стоит его только попросить.  Но боюсь, что в данной ситуации старпом может не понять моего тонкого прикола, и это может плохо кончиться не только для новичка, но и для меня. Поскольку он хорошо знает, откуда растут ноги у подобных обращений. Но, честно говоря, с такими мозгами  ему надо работать не старпомом, а швейцаром в ресторане и сшибать с дураков чаевые за пустые места в зале.
– Боюсь, что и в верхах такие же «старпомы» заправляют, – подлил я масла в огонь.
– И здесь, по-видимому, уже ничего не поделаешь, – заключил мой сосед по каюте. Случай со старпомом-ухарем рискованный в истории мореплавания. Но, думаю, до своей станции, Сергей Павлович, Вы доберётесь благополучно, – подвёл итог Борис Симхович. – Всё будет, как говорит наш старпом, оки-доки.

*- брашпиль - специальное устройство, установленное на баке, для отдачи и подъёма
 якоря, а также для швартовых операций.