Замечу я... 2024 г

Любить мужчин очень ОПАСНО.
Ещё,  чтоб жизнь им посвящать!
Замечу я предельно ясно...
Они способны ПРЕДАВАТЬ.

P. S: Роми Шнайдер этот красавец разбил сердце. Она умерла всего в 43 года (!), так и не пережив его предательства... Видимо, очень сильно  любила.
Письмо Алена к Роми, после похорон последней...

 " В чем Я виновен?
Прощай, моя куколка. Я вижу, ты спишь. Я с тобой на твоем смертном одре. На тебе длинная туника, черно-красная, с вышивкой сверху. Я думаю, что это цветы, но не смотрю на них. (...) Я смотрю не на цветы, а на твое лицо. И я думаю, что ты красивая, ты, наверное, никогда не была такой красивой, как сейчас. Я думаю, что впервые в жизни вижу тебя такой безмятежной и умиротворенной. Так и хочется сказать, что нежная рука стерла с твоего лица все волнения, все страхи...
Вижу, ты спишь. Мне говорят, что ты мертва. В чем я виновен? Человек задает себе этот вопрос перед существом, которого любил и любит до сих пор. Это чувство накрывает тебя, потом возвращается, и тогда ты говоришь себе, что ты не виноват, но ты ответственен... Да, ЭТО Я. Потому что меня выбрали твоим партнером в «Кристине» 25 лет назад. Ты приехала из Вены, а я ждал в Париже с букетом цветов в руке, который не знал, как держать. (...) Стоял как идиот, посреди кучки фотографов.

Ты сошла с самолета. Я шагнул вперед. Ты спросила у матери: «Кто этот мальчик?» Она ответила: «Это, должно быть, Ален Делон, твой партнер...» Ничего больше, никакой вспышки любви на ровном месте. А потом я поехал в Вену, где снимали фильм. И тут я безумно влюбился в тебя. А ты влюбилась в меня. (...) Боже мой, как мы были молоды и как счастливы. (...) Я, француз, не говорящий ни слова по-немецки. А ты, маленькая куколка, не говорила ни слова по-французски. Вначале мы любили друг друга без слов. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.


«Остальные не могут понять, что чем гениальнее актриса, тем менее она пригодна для жизни. Гарбо, Мэрилин, Рита Хейворт... и ты. (...) Говорят, ты была мифом... Да, конечно... Но миф — это лишь фасад, отражение. (...) Вечером миф уходит домой. И тогда он превращается в просто Роми, просто женщина с плохо понятой жизнью, с которой плохо обращаются, плохо описывают в газетах, подвергают нападкам и преследованиям. Вот где миф изнашивается в одиночестве. Он становится страхом. И чем больше вы это осознаете, тем больше впадаете в блаженство от алкоголя и транквилизаторов. (...) Тогда они становится незаменимыми и сердце, изношенное, останавливается, потому что оно слишком устало биться. (...)



Говорят, что отчаяние, пришедшее со смертью Давида, убило тебя. Нет, люди ошибаются. Оно не убивало тебя. Смерть Дэвида просто доконала тебя. (...) Ты не понимала, что являешься публичной персоной...

Остальные не знают, что ты и есть эта великая трагедия из кино, и платишь за это очень дорого. Они не понимают, что драмы твоей личной жизни отражаются на экране позже, в твоих ролях. (...) Что ты сияешь только потому, что тебя сжигают. (...) Я не удивился, когда узнал, что ты нас покинула. Чему я удивился? Тому, что ты не совершила самоубийство. Но тому, что твое сердце было разбито, нет, этому я не удивился».