Города, где я бывал. Анапа

Моя Анапа – это:

– улица Гребенская – почему, зачем я помню это название уже 63 года?..

– густой аромат ночных фиалок и душистого табака на этой самой улице по вечерам.
Ищу-ищу семена или рассаду этих волшебных цветов, чтобы устроить себе анапское лето, но пока не нахожу.

– утренний скрежет металлической тележки и звонкий голос продавщицы: «Малакой! Каму малакой!» - да, она так и произносила слово «молоко», с таким залихватским хвостиком.
И жаждущий парного утреннего молока сонный отпускной народ выходил с бидонами и банками на грунтовую улицу, а весёлая молочница наливала его черпаком и шла дальше: «Малакой! Каму малакой!».

– хозяин и хозяйка – дядя Никанор (он просил называть его дядя Коля) и тётя Дуся.

– которые подарили мне в день рождения вот этот альбом для фотографий.
Он до сих пор со мной как воспоминание о "ламповой" эре.
 
– хозяйский пёс по имени Бобик, днём сидящий на короткой цепи у своей будки – милая рыжая лайка, с хвостом бубликом, очень дружелюбная с виду, к которой детям было не велено подходить.
Которую выпускали на ночь охранять двор и сад – цепляли её к проволоке, протянутой от одной стены двора до другой. И которая меня едва не разорвала на куски, потому что я поддалась обаянию этой зверюги – дело в том, что в нашем доме в Инте у семьи Петровых была очень похожая лайка, просто вылитый Бобик, её звали Дружок, и она, эта милая рыжая лайка с хвостам бубликом,  полностью оправдывала своё имя – Дружка можно было привести к себе домой, побегать с ним по улице, запрячь в санки…
Так вот, Бобик не оценил моего дружеского порыва, вцепился мне в грудь чуть ниже шеи (возможно, его тренировали душить нападающего за горло?..), повалил меня…
А потом мама каждый день целый месяц водила меня в поликлинику на уколы в живот от бешенства. У меня до сих пор можно рассмотреть на коже шрамы от укусов этого ответственного и верного, но дурного – ну не соображал он, кто враг, а кто друг - сторожа…
Я этот случай в одном романе описала. :)

– рынок с его неописуемым ароматом копчёной рыбы всех видов.
О!.. Всю жизнь и по сей день, заходя в рыбные магазины типа «Океан», а немедленно оказываюсь на том анапском рынке.
Прилавки с горами сухой, копчёной рыбы… с тазиками с икрой…
Конечно, там были и фрукты-овощи, но доминантой были морские
копчёности.
Мама или папа покупали большой куб паюсной икры, завёрнутый в марлю, угря, воблу… или таранку? – я до сих пор не знаю разницы.
Потом мы приходили домой, мама большим ножом отрезала пласт от этого куба, резала его по размеру куска хлеба – это был чёрный (очень чёрный и очень свежий и очень вкусный) хлеб – клала на каждый кусок по пласту чёрной икры… С остывшим в холодильнике молоком это было невероятно вкусно.

– мухи… столько мух я не видела больше нигде и никогда.
Дверь в нашу комнату – как, впрочем, и все помещения в этом дворе – была занавешена марлей, но они всё равно попадали внутрь, и папа бил их мухобойкой. Бррр…
А снаружи – у кухни (тоже занавешенной марлей) или у короба с компостом – летали просто чёрные тучи, там их никто даже не пытался истребить.

– Бимлюк – до него ехали на автобусе. Потом от остановки в тени высоких акаций с длинными стручками, свисающими из густой листвы, шли к берегу.
Это был совершенно пустынный песчаный берег из жёлтого песка с островками кустов – длинные прутья, покрытые зеленовото-серебристыми бархатными острыми узкими листьями. И почему-то там никого никогда не было – наверное, нам одним нравился необустроенный дикий пляж.
По песку невозможно было ходить босиком – такой он был горячий. Мама шутила, что на нём можно жарить яичницу, а папа ходил спокойненько по нему без обуви – ну, он же бог, он умеет всё!
В наиболее густых зарослях этих кустов мы устраивали бивак – мама расстилала подстилки, ставила два солнечных зонта, под один укладывали брата – ему было три года – а под другим устраивалась мама с вязанием.
А мы с папой искали черепах или плескались в мелкой-мелкой воде – в Анапе повсюду мелкое море, просто по колено.

– Золотой Пляж – так называлось другое место за пределами города. Или Золотые Пески?.. не помню, а на карте не нашла.
Если на Бимлюк надо было ехать вправо по берегу, то Золотой Пляж был слева. Там всё было обустроено – набережная, скамейки, живые ограды из розовых кустов…
В один из них я потянулась за маленькой розочкой, а меня там встретила оса.
Я инстинктивно сжала кулак и закричала от боли, а когда папа кулак мой разжал, из него вылетела эта собака…
Но ладонь не долго была распухшей – не помню, что с ней делали, но через пару дней всё прошло.

– самое главное воспоминание об Анапе, навсегда впечатанное в мою сущность – ласточки и их свист на Высоком Берегу.
Это реально высокий берег, на нём стояла полуразрушенная стена с многочисленными ласточкиными гнёздами – мы ходили туда гулять по вечерам.

– городской пляж с высокими белыми воротами сдвоенной аркой.
Там мы покупали лежаки и с трудом находили свободное место – кто живёт на свете так же долго, наверняка помнит советские пляжи…
Ещё там было мороженое и сахарная вата.
И чебуреки с газировкой.

– пляжные продавцы лечебной грязи.
Не знаю, отчего эта грязь лечила (и лечила ли), но половина загорающих на всём пляже обязательно её покупала и измазывалась ею – коричневой, почти чёрной – с ног до головы.

– ещё это барабулька и бычки.
Мы с папой ходили на пирс с удочками и ловили эту рыбёшку, а мама её жарила.
Вот такая моя Анапа – до сих пор живая в моей памяти во всех ощущениях.
***