Глубина резкости

     Глава 1. Печенюшки

     1. Выставка

     К выставочному павильону, над фронтоном которого крупными буквами красовалось название «Галерея», неспешно стекались ценители прекрасного. Они подходили поодиночке, парами и небольшими группами и стояли в трепетном ожидании торжественного момента открытия выставки. Впрочем, среди этой утончённой публики можно было увидеть и лица, не отмеченные печатью высокой одухотворённости. Кое-кто пришёл из банального любопытства, а кто-то попросту не нашёл себе другого занятия. Хорошая реклама и тёплый июньский и, к тому же, воскресный день способствовали зарождению интереса к предстоящему мероприятию. Как бы там ни было, но ко времени открытия выставки перед павильоном собралось приличное количество людей.
     По обе стороны невысокого крыльца, сверкая на солнце хромированными поверхностями, стояли две изящные стойки с натянутой между ними красной лентой. На фоне парадного входа с вышеупомянутыми стойками и лентой расположилась молодая, но очень серьёзная журналистка с микрофоном в руке. Слегка оттеснив собравшихся, напротив журналистки оператор установил штатив с большой телекамерой. Теперь он занимался настройкой видеоаппаратуры.
     - Готово, – сообщил он, закончив подготовительные работы.
     - Начали! – скомандовала девушка, и тут же её строгое лицо озарилось светлой улыбкой. – Дорогие телезрители! – мягко прощебетала она. – Буквально через пару минут мы с вами станем свидетелями рождения новой знаменитости в области искусства. Сегодня в этом красивом современном здании состоится выставка работ талантливого фотографа, настоящего мастера своего дела Артёма Александровича Окунева. Пока ещё нас от его шедевров отделяет красная лента. Но скоро это препятствие будет устранено. И мы вместе со всеми собравшимися здесь ценителями прекрасного войдём в храм искусства, чтобы показать вам, какие чудеса способен творить фотоаппарат в руках настоящего художника.
     Чуть в стороне от собравшихся, негромко беседуя, стояли двое мужчин: организатор выставки Павел Меллер и автор выставленных работ фотограф Артём Окунев. Меллер, высокий и немного грузный блондин с полноватым лицом и хитрым острым взглядом, выглядел лет на сорок. Артём казался моложе на десяток лет. Такого же, как и Павел, роста, но стройный и красивый молодой мужчина как магнит притягивал к себе взгляды присутствующих.
     Павел легонько толкнул Артёма локтем в бок.
     - Волнуешься? – спросил он с ухмылкой.
     Окунев неопределённо пожал плечами.
     - Вроде бы нет. А надо?
     - Нет, не надо, - тут же отреагировал Меллер. – Публика любит спокойных и уверенных.
     - А я как раз именно такой – спокойный и уверенный.
     - Молодец! И в самом деле, чего тебе волноваться? Народ только глянет на твои работы – и обалдеет. Да и сам ты у нас красавчик – хоть картину с тебя пиши. Так что бурный успех нам гарантирован, - Павел взглянул в сторону крыльца. – Ну всё, Тёма, пора начинать. Журналисты закончили свои дела.
     Меллер подошёл к парадному входу, повернулся к собравшимся.
     - Дорогие друзья! Для начала позвольте представиться. Я организатор этой выставки и, по совместительству, друг нашей восходящей звезды Павел Альбертович Меллер, – сказал он, приветливо улыбаясь. – Я буду краток, поскольку не вижу необходимости здесь и сейчас рассказывать о мастерстве и таланте моего протеже Артёма Окунева. Вы всё увидите сами. Мне лишь остаётся пожелать вам приятных впечатлений и огромного эстетического наслаждения. Напоминаю: вход свободный для всех желающих. А сейчас наш герой разрежет ленту, и вы сами сможете по достоинству оценить качество его работ, - он повернулся в сторону фотографа и широким жестом пригласил его. – Артём, прошу!
     Окунев подошёл, держа в руке ножницы. Концы разрезанной ленты упали к основаниям стоек, и народ чинно направился в распахнутые двери. В просторном помещении было светло. Кроме солнечных лучей, проникающих в окна, оно освещалось грамотно расположенными лампами, заливающими пространство ярким, но мягким светом. Люди бродили вдоль стен и стендов, заполненных крупными фотографиями, многие из которых были отпечатаны на холстах и помещены в рамы, словно картины художников. Всё, что было представлено к показу, приковывало к себе взгляд, очаровывало и восхищало – будь то пейзажи, персональные или групповые портреты, художественные композиции или ситуационные снимки. К бездушному взгляду фотообъектива прилагались человеческая смекалка, изобретательность и безмерная любовь к своему делу. И конечно же, было ещё то, что принято называть божьим даром. Журналистка непрерывно что-то говорила в микрофон, переходя от картины к картине. Рядом крутился оператор с камерой, ведя видеосъёмку с разных ракурсов.
     Окунев и Меллер стояли в сторонке, внимательно наблюдая за публикой и наслаждаясь производимым эффектом. Павел легонько хлопнул Артёма по спине.
     - Давай-ка, Тёмка, прогуляйся по галерее. Наверняка, многие захотят поговорить с тобой, о чём-то спросить или поделиться впечатлениями. Пообщайся с гостями. Люди это ценят. Только панибратства не допускай и откровенничай в меру. Держи вежливую дистанцию. Ты вроде бы здесь, с народом – только руку протяни; и в то же время не здесь, а где-то там, на облаке, в ореоле божественного света.
     Эта тирада вызвала на лице Артёма ироническую улыбку.
     - Да ты просто поэт! – сказал он с ехидцей. – Понял, шеф! Разрешите приступить к исполнению!
     - Приступай, - разрешил Павел. – А я пока постою, понаблюдаю. В нужный момент подключусь.
     Артём неспешно двинулся в гущу посетителей. И действительно, к нему стали обращаться с вопросами, говорить о своих впечатлениях, выражать восторги. Он охотно принимал похвалу, что-то рассказывал о себе, больше напуская тумана, нежели давая исчерпывающие ответы. Особенно бурный интерес к автору представленных работ проявляли женщины, время от времени беря его в кольцо и выплёскивая бурные эмоции. Артём уделял им необходимую порцию внимания, затем, включив на полную мощность своё обаяние, мягко и без потерь выходил из окружения.
     Молодая журналистка и оператор также не оставили его без внимания. На фоне одной из своих работ и собравшихся под ней зрителей Артём дал для телевидения короткое интервью, после чего продолжил общение с народом.
     Вскоре его внимание привлекла молодая женщина, с трепетным интересом разглядывающая снимок, возле которого, кроме неё, никто не задерживался. Эту фотографию Артём даже не планировал выставлять на показе. Так, на всякий случай попросил Пашу отпечатать. Потом на одном из стендов обнаружилось свободное место, и её там разместили. На снимке был запечатлён заяц, случайно подвернувшийся фотографу во время выезда на природу. Чем он мог так привлечь внимание посетительницы, было совершенно непонятно. Нет, это было бы понятно, если бы картина вызвала такой интерес у школьницы младших классов. Однако перед фотоснимком стояла пусть молодая, но вполне зрелая женщина.
     Окунев подошёл к незнакомке.
     - Позвольте полюбопытствовать, чем вас так приворожило одно из самых скромных моих творений? – спросил он.
     Женщина повернула к нему лицо с блестящими от волнения глазами.
     - Оно гениально! – воскликнула она. – Вы сказали: одно из самых скромных? Да, на первый взгляд, всё здесь действительно просто и скромно. Но если внимательно приглядеться, то открывается потрясающая глубина сюжета.
     Артём стал демонстративно вглядываться в фотографию.
     - Х-м, заяц… Ну, ещё травка зеленеет, солнышко блестит… – озадаченно пробормотал он. – А в чём тут гениальность?
     На лице незнакомки отразилось крайнее удивление.
     - Как, вы создали шедевр и сами того не сознаёте?
     Он пожал плечами.
     - Растолкуйте мне.
     Женщина ненадолго задумалась. Потом стала объяснять:
     - Вот, посмотрите: заяц слегка приподнялся на задних лапах и тревожно вглядывается и вслушивается в окружающее пространство. Это пространство таит в себе множество опасностей. Он это чувствует, но не понимает, что и откуда ему грозит. Ситуация здесь явно не в пользу зайца. Он на снимке выделен чётко, он на виду. А вот пространство вокруг него замутнено. И чем дальше оно расположено от зайца, тем труднее что-либо разглядеть.
     - Да уж… – озадаченно произнёс Артём. – Даже не знаю, что на это сказать. В целом мне ваша мысль понятна, но… не более того.
     - И что вам стало понятно?
     - Ну, вы же сами сказали: ситуация сложилась не в пользу зайца. Стало быть, зайчика надо пожалеть. Я вас правильно понял?
     Женщина пристально посмотрела Артёму в глаза.
     - Мне кажется, что вы ёрничаете, - сказала она.
     - Самую малость, - признался он. – А теперь скажу серьёзно: вы сумели разглядеть на снимке то, чего нет на самом деле. Заяц, скорее всего, приглядывался, что ещё поблизости можно слопать. Просто я добавил к сюжету несколько авторских штрихов, а вы в своём воображении дорисовали картину.
     - Я не понимаю: это же фотография, а не рисунок. Что вы могли сюда добавить?
     Окунев посмотрел на неё с мягкой, добродушной улыбкой.
     - Идёмте со мной, - сказал он и направился к портрету, возле которого толпилось немало посетителей.
     На портрете в пол-оборота была запечатлена красивая женщина в белом одеянии. Выразительный взгляд, загадочная улыбка и что-то ещё в лице – неясное, неразгаданное, неуловимое – привораживали зрителей к картине. За спиной красавицы белели полупрозрачные крылья.
     Подойдя настолько, насколько это было возможно, Артём спросил свою спутницу:
     - Что вы скажете об этой фотографии?
     Женщина завороженно смотрела на портрет.
     - Ну что тут сказать? – взволнованно пробормотала она. – Это просто чудо! У меня такое впечатление, что вы сфотографировали настоящего ангела. Поразительно: где вам удаётся находить такие чудесные лица?
     Артём торжествующе засмеялся.
     - Вот вы и попались! А теперь слушайте горькую правду. Если вы встретите эту красотку на улице, то ни за что её не узнаете. В реальной жизни она глупа, груба, цинична и вульгарна. В разговоре без жаргона не может связать двух слов. Ангельского в ней нет ни крохи. Сплошное инферно. Я вас не очень разочаровал?
     Женщина заметно погрустнела и сникла.
     - Очень, - сказала упавшим голосом. – Даже слишком, - она тяжело вздохнула. – Лучше бы вы мне этого не говорили.
     - Простите. Не думал, что вы так расстроитесь.
     - Но коли вы способны творить такие чудеса, как вам это удаётся? Или это ваши профессиональные секреты?
     Окунев утвердительно кивнул.
     - Да, есть профессиональные секреты. И у каждого профессионала есть свои персональные секреты. Ну и, конечно же, необходимо выполнить ряд требований, известных любому мало-мальски грамотному фотографу: найти выгодный ракурс, правильно направить свет, ещё кое-какие мелочи. С моделью тоже приходится изрядно повозиться. Как, например, с этой. Потом немного компьютерной обработки – и шедевр готов. К зайцу это, разумеется, не имеет никакого отношения. Там главным фактором явилась глубина резкости.
     - Что это такое? – спросила незнакомка.
     - Как раз то, что сделало зайца заметным и беззащитным среди замутнённого пространства. Если бы я изобразил резкой всю перспективу, вряд ли бы этот снимок произвёл на вас впечатление. Вы бы и сами решили, что заяц просто проголодался.
     - А глубину резкости установить сложно?
     - Вовсе нет. Не скрою, есть в данном отношении кое-какие профессиональные тонкости. Однако в большинстве случаев достаточно установки всего двух значений: фокусного расстояния и диафрагмы. Тут главное – соблюсти чувство меры. Понятно, что для подобной съёмки требуется более-менее приличный фотоаппарат. Примитивной «мыльницей» или смартфоном такой снимок не сделаешь.
     Женщина покачала головой, глядя на портрет с задумчивой улыбкой.
     - Вот уж не думала, что такое возможно. Не зря вас назвали художником.
     Артём с интересом приглядывался к собеседнице. Не из красавиц вовсе, однако и неприятным её лицо не назовёшь. Самая обычная внешность. Таких вокруг пруд пруди. В конце концов, почему бы не попробовать?
     - Хотите, я сделаю ваш портрет? – предложил он. – Просто так, в качестве подарка.
     - Зачем? – удивилась она. – Что во мне такого? Я вполне обыкновенная.
     - Станете необыкновенной. Я же художник. Изображу вас так, что вы сами себя с трудом узнаете.
     Женщина вдруг резко тряхнула головой.
     - Нет, не нужно. Я предпочитаю выглядеть такой, какая есть на самом деле. Спасибо, что уделили мне время!
     Она повернулась и ушла. Артём озадаченно смотрел ей вслед.

     * * *

     Видимо, наступил тот самый «нужный» момент, о котором говорил Меллер. Павел вышел на середину и зычно объявил:
     - Дамы и господа! Прошу внимания!
     Гул голосов плавно затих. Посетители повернулись в сторону оратора. Дождавшись тишины, Меллер продолжил речь:
     - Сегодня вы получили возможность прикоснуться к прекрасному. Я видел, с каким наслаждением и восторгом вы разглядывали работы моего друга Артёма Окунева. Я уверен, что скоро его имя займёт достойное место в ряду самых известных фотомастеров мира, а работы будут раскупаться мгновенно и за большие деньги. Но сегодня у Артёма праздник – открытие первой персональной выставки. И мы с моим другом от всей души желаем, чтобы и для вас, дорогие гости, этот день стал праздником. В связи с этим у всех присутствующих есть уникальная возможность приобрести полотна по невысокой, вполне доступной цене. Каждый экспонат пронумерован. Записывайте номера полюбившихся вам работ и подходите к столику в конце павильона. Очаровательная девушка Нина быстро оформит заказ, который вам доставят на дом в кратчайший срок.
     - Скажите пожалуйста, если выставленный образец отпечатан на бумаге, могу ли я заказать точно такой же, но на холсте? – спросил пожилой мужчина в очках.
     - Все пожелания будут учтены, - заверил Меллер. – Нина внимательно выслушает каждого покупателя, ответит на все вопросы и, при необходимости, даст ценный совет. Приятных приобретений, господа!
     В конце павильона к тому времени уже выставили стол с ноутбуком, за которым грациозно восседала привлекательная девушка Нина. К удивлению Артёма, приобрести его работы пожелало подавляющее большинство присутствующих. К столу выстроилась длинная очередь, чего, похоже, не ожидал и сам Павел. По выражению его лица было видно, что он приятно удивлён. Тем временем подходили новые посетители. Артём уделял им всё ту же порцию внимания. Пожелав приятного просмотра, переходил к другим гостям. Затем к делу подключался Павел. Мягко и ненавязчиво он сообщал вновь прибывшим о возможности недорого приобрести понравившиеся работы. И очередь за фотокартинами Артёма Окунева вновь пополнялась.
     Так продолжалась до вечера.

     - Пойдём, посидим в моей машине, - предложил Павел Артёму, когда мероприятие закончилось.
     Они прошли к стоянке, где их дожидался внушительных размеров чёрный джип «Мерседес». Меллер занял водительское место. Артём расположился рядом.
     - Устал? – спросил Павел.
     - Есть немного, - признался фотограф. – Чувствуется эмоциональный перегруз.
     - Ничего, Тёма, это приятная усталость. Главное, что день сегодня прошёл удачно. Ты просто покорил публику.
     Окунев довольно улыбнулся. Несмотря на утомление и переизбыток эмоций, его душа ликовала.
     - Я, честно говоря, опешил, когда увидел такую очередь за моими снимками, - сказал он, не скрывая радости. – Даже если часть покупателей передумает, всё равно сумма должна быть приличной.
     Меллер ответил не сразу. Выдержав паузу, он повернулся к собеседнику и спокойно сказал:
     - Сумма будет вполне приличной. И всё же, дружище, это семечки по сравнению с тем, что нас ожидает впереди. Не буду тебе разжёвывать, в чём главный успех выставки. Ты не дурак, сам всё понимаешь. Сегодня мы с тобой, образно говоря, из любительской спортивной категории перешли в профессиональную. Теперь наша задача не только быстро бежать, но и как можно дольше не сходить с дистанции. Эх, Тёма-Тёма, если бы ты знал, какие грандиозные планы крутятся в моей голове!
     - Поделись.
     - Поделюсь, конечно, но попозже. А сейчас давай-ка поезжай домой и хорошенько выспись. Завтра появись в студии к двум часам дня. Там и обсудим все наши планы и перспективы. Ну, будь здоров!
     Они пожали друг другу руки. Артём выбрался из салона «Мерседеса» и направился к своему серебристому «Лансеру». Всю дорогу домой он часто зевал, мечтая лишь об одном: поскорее добраться до кровати. Однако, стоило ему только забраться в постель, как сон тут же покинул его. До глубокой ночи Артём сверлил глазами потолок, размышляя о внезапных поворотах в своей жизни – приятных, не очень приятных, а также совсем неприятных.

     Эти повороты начались со знакомства с Пашей Меллером. Ловкий делец со звериным чутьём однажды в интернете увидел фотоснимки никому не известного фотографа, в котором безошибочно почувствовал недюжинный скрытый потенциал. Не теряя времени, Меллер вышел на связь с Окуневым, и вскоре они встретились. Павел предложил сотрудничество. Артём согласился, поскольку условия, предложенные Павлом, его вполне устроили. Фотографу отводилась исключительно творческая часть их совместной деятельности, в то время как Паша брал на себя все организационные и финансовые вопросы.
     Если прежде тематика работ Артёма была пёстрой и разнообразной, то отныне главной темой фотоснимков стали художественные портреты женщин. Уже первые пробы привели Меллера в восторг. Но самого Артёма они не вполне устраивали. И он принялся экспериментировать, совершенствуя своё мастерство. Работать с молодыми красавицами, которых для позирования находил всё тот же Паша, было и приятно, и полезно. Сделав снимки и обработав их должным образом, Окунев отдавал Меллеру результаты своих трудов в электронном виде. Кому и каким образом их реализовывал Паша, ему было неизвестно, да и, честно говоря, неинтересно. Главное, что Паша хорошо платил. А соблазн закрутить романчик с той или иной красоткой рисовал в воображении пикантные картинки. И очень скоро эти сладкие фантазии стали воплощаться в реальность. Редкие поначалу приключения становились всё более частыми. Как известно, аппетит приходит во время еды.
     И вот тут-то к приятным переменам стали примешиваться два других типа перемен.


     1. Предыстория

     Фотографией Окунев увлёкся в раннем возрасте, когда ещё съёмка производилась на светочувствительную плёнку. Отец отдал Артёму свой старый ФЭД, но, впечатлённый первыми результатами сына, вскоре подарил ему новенький «Зенит-ЕТ».
     В родном городе Иркутске Артём практически не расставался с фотоаппаратом. Он бродил по улицам, выглядывая интересные сюжеты городской жизни, выезжал на природу в поисках красивых мест, снимал портреты родственников, друзей, знакомых. Порой было сложно и даже невозможно объяснить, чем его снимки так кардинально отличались от снимков других фотографов, чем приковывали внимание, очаровывали, завораживали. Не имея специальных теоретических знаний, он действовал, полностью полагаясь на интуицию. А потом подолгу корпел, проявляя плёнку и отпечатывая снимки.
     Вскоре чёрно-белая фотография перестала его устраивать. Артём взялся за цветное фото. Однако это занятие оказалось очень хлопотным и требовало строгого соблюдения режимов обработки, чему не вполне соответствовали домашние условия. К счастью, тогда в городе уже стали открываться фотосалоны, оснащённые импортным оборудованием для цветной печати.
     В 18 лет его призвали в армию. Отслужив положенный год, Артём вернулся домой. К тому времени цифровая техника уже по всем фронтам теснила старую традиционную. Родители к возвращению сына из армии приготовили ему подарок: зеркальный фотоаппарат «Nikon D3100». Александр Михайлович, отец демобилизованного армейца, чётко уловил вкусы сына и не ошибся. Аппарат относился к разряду любительских, но позволял делать снимки вполне приличного качества. И ещё Артёму очень нравился его внешний вид, а это обстоятельство он считал немаловажным. Камера должна не только позволять делать красивые снимки, но и сама выглядеть красиво.
     Артём принялся за дело. За месяц положенного ему отдыха он наснимал огромное количество фотографий. Новый фотоаппарат стал его постоянным спутником. Все друзья-приятели и подружки были запечатлены его «Никоном». Особенно приятно было снимать девушек. Они охотно позировали, а потом, увидев результаты, выражали бурный восторг. Высокий красавец Тёма Окунев всегда пользовался повышенным вниманием со стороны девчонок, а необыкновенный талант фотографа сделал его местной звездой.
     Не удивительно, что и работу он себе выбрал, связанную с фотографией. Прихватив с собой небольшую стопку своих трудов, отпечатанных на струйном принтере, Окунев наведался в редакцию областной газеты. Его сразу взяли. Вместе с журналистами Артём разъезжал по заданию редакции, запечатлевая встречи, юбилеи и другие значимые события. Опыт работы в газете оказался полезным в плане умения общаться с людьми и налаживать добрые отношения. Но творческой натуре Артёма там скоро стало тесно и неуютно. Ему было не интересно запечатлевать чьи-то праздники или будни. Хотелось создавать такие картины, от которых бы захватывало дух. Поэтому, отработав в газете менее двух лет, он стал искать другое место для приложения своих творческих способностей.
     Поиски привели его в редакцию глянцевого журнала «Чародей». Главный редактор Борис Иванович Жолобов сразу оценил способности молодого человека и принял на должность фотографа. Так Артём стал третьим мужчиной в коллективе после главреда и ещё одного фотографа Максима Залесова. Все остальные сотрудники были женщины. Вопреки опасениям новенького, Максим воспринял его не как соперника, а как коллегу и товарища. Они быстро нашли общий язык и даже подружились. Однако, оглядев фотоаппарат Артёма, Максим сообщил, что такая любительская техника вряд ли устроит главреда. Недостаточное число мегапикселей матрицы, а также объектив, ограниченный средним фокусом, значительно снижали возможности для получения снимков высокого качества. Талант талантом, а возможности техники тоже следовало учитывать.
     - Я бы посоветовал тебе приобрести такой, как у меня, - Максим показал Окуневу свой «Canon 750 D». – Камера полупрофессиональная, широкий фокусный диапазон объектива плюс приемлемая цена – в районе сороковника. Бери – не прогадаешь.
     - Я подумаю, - уклончиво ответил Артём.
     - Да чего думать-то? – удивлённо спросил Залесов. – Здесь всё сбалансированно. Как говорится, идеальное соотношения цены и качества. Что тебя смущает?
     - Внешний вид.
     - Чего?!
     - Понимаешь, - стал объяснять Артём, - для меня важно, чтобы техника своим видом вызывала удовольствие. И в этом отношении «Никоны» мне нравятся больше.
     Максим озадаченно покачал головой.
     - Зачем ты мне это сказал? – шутливо проворчал он. – Теперь я буду думать о том, что у меня некрасивый фотоаппарат.
     Опытный коллега по работе оказался прав. Очень скоро главный редактор журнала подозвал Артёма и предложил ему подумать о смене фотокамеры. Он так и сказал: талант фотографа Окунева не вмещается в матрицу его фотоаппарата. И Артём приступил к поискам. Просмотрев в интернете множество вариантов, сравнив их характеристики, стоимость и внешний вид, он пришёл к выводу, что «Nikon D5300» его вполне устроит. По техническим данным и цене аппарат практически не уступал «Кэнону» Максима, а по красоте превосходил даже своего предшественника. Денег на покупку фотокамеры стоимостью почти полсотни тысяч рублей у Окунева не имелось. Кроме того, продавать подарок родителей он не хотел – решил оставить его отцу, который когда-то тоже увлекался фотографией. И всё же Артём отправился в специализированный магазин в надежде, что вопрос так или иначе будет решён.
     Так и случилось: фотоаппарат удалось приобрести в рассрочку.
     Отныне претензий к качеству снимков со стороны начальства не было. Фотографии, сделанные новым сотрудником, помещались на первых страницах журнала. Пейзажи, портреты, художественные композиции – это было как раз то, чем Артём всегда хотел заниматься. Правда, в новом аппарате имелись дополнительные функции, с которыми ему пришлось разбираться. Это обстоятельство подвело его к мысли о необходимости повышения своего технического уровня. Каким бы исключительным ни был талант, а теоретическая подготовка ещё никому не повредила. Свободное время Окунев стал посвящать изучению профессиональных тонкостей.
     С коллегами по работе также повезло. Коллектив редакции оказался на редкость дружным и неконфликтным. Иногда подшучивали друг над другом, но абсолютно беззлобно и безобидно. Так, например, острая на язык верстальщик Ольга Павлова за приверженность к одной марке фотоаппаратов присвоила Окуневу церковный сан: Патриарх Никон. В общем, на этой работе Артёма устраивало всё. Точнее, всё, кроме зарплаты. Платили мало, хотя и немного больше, чем на предыдущем месте работы.
     Женская часть коллектива с первого знакомства проявила к новому сотруднику повышенный интерес. Ради справедливости надо сказать, что этот интерес коснулся не всех. На невысокую девушку с пепельными волосами, которую звали Маргарита Карпинская, внешние данные Артёма не произвели никакого впечатления. Сначала Окунев это воспринял с иронией: мол, девочка не строит иллюзий на его счёт и поэтому изображает безразличие. Узнав её поближе, он понял, что глубоко ошибался. Рита оказалась цельной и глубокой личностью с твёрдой жизненной позицией. Спокойная, уравновешенная и приветливая, она всегда выглядела искренней и естественной. Артёма она не чуралась и не сторонилась, была с ним дружелюбной – ровно в той же степени, как и с остальными членами коллектива. По этой ли причине или по какой другой, но Окуневу отныне с каждым днём всё больше хотелось добиться особого внимания к себе со стороны этой молодой женщины. Не произведшая поначалу на него особого впечатления, теперь Рита стала казаться ему необычайно привлекательной. И он для себя решил, что именно эта женщина ему нужна, и никакая другая.
     Однажды получилось так, что в конце рабочего дня они остались в редакции вдвоём. Надо было исправить кое-какие огрехи. Между делом вели досужие разговоры. И вдруг Артём сказал:
     - Рита, тебе кто-нибудь говорил, что ты очень красива?
     Она подняла на него удивлённый взгляд, но ответила совершенно спокойно:
     - Нет.
     - Значит, я первый. Ты необычайно красива!
     Рита отодвинула от себя ноутбук и пристально посмотрела на собеседника.
     - Артём, в чём дело? К чему этот комплимент? Какую необычайную красоту ты во мне разглядел?
     Он неопределённо пожал плечами.
     - Я, наверное, не сумею словами объяснить то, что я вижу. Мне проще показать наглядно. Я это могу сделать, если ты захочешь.
     - Сделать мой портрет?
     - Да.
     Рита немного подумала.
     - Честно говоря, это очень неожиданно, - сказала она. – Но ты меня заинтриговал. Где и когда?
     - Здесь и сейчас, - ответил Артём. – На дворе декабрь, темнеет рано.
     В её глазах мелькнуло недоумение.
     - Рано темнеет? Мы говорим о фотосъёмке, или я что-то не так поняла?
     Артём поднял руки, жестом успокаивая собеседницу.
     - Рита, ты всё правильно поняла. Просто я хочу немного поэкспериментировать с освещением. Уличный свет мог бы стать помехой. Но на дворе начинает темнеть, а фонари, надеюсь, нам не помешают.
     Закончив дела, они приступили к импровизированной фотосессии. Артём зашторил окна и погасил верхний свет, после чего стал манипулировать настольными лампами, устанавливая необходимый уровень освещённости и выгодное направление света. Потом приступил к съёмке, меняя ракурсы и попутно давая своей фотомодели ценные советы. Рита послушно выполняла все его указания.
     Время пролетело незаметно. Когда они закончили, было довольно поздно. Артём предложил проводить девушку до дому. Они шли по заснеженному городу, разговаривая о пустяках. А он мысленно представлял, как перед расставанием поцелует Риту. Но когда они уже стояли у её подъезда и прощались до завтра, он так и не осмелился осуществить своё намерение. Это было что-то новое. Прежде в себе такой робости он не замечал.

     * * *


     Четыре снимка получились особенно удачно. Окунев скопировал их на лазерный диск и на следующий день принёс на работу. Рита уже сидела за рабочим столом. Увидев Артёма, улыбнулась ему как старому другу. Он в ответ помахал бумажным конвертом. Затем подошёл к девушке, извлёк из конверта лазерный диск и вручил ей. Рита вставила диск в щель системного блока и стала с любопытством смотреть на монитор. Аппарат стремительно заработал, повизгивая и поскрипывая. Но вот звуки утихли, изображение первого снимка появилось на экране. И вдруг…
     По лицу Риты пробежала гамма чувств: удивление, растерянность и даже испуг. Она прижала ладони к щекам, завороженно глядя на экран. Такая реакция не могла остаться незамеченной. К её столу потянулись коллеги. Встав за спиной Карпинской, они так же молча смотрели на портрет очаровательной женщины, лицо которой словно выплывала из полумрака. Рита щёлкнула клавишей, и на экране монитора появился другой снимок – ещё более выразительный. И дальше каждый из последующих снимков оказывался краше предыдущего. После просмотра всех четырёх фотографий корректор Катя Васильева сказала с восхищением:
     - Ритуля, это невероятно! Ты просто богиня!
     Рита растерянно взглянула на Окунева.
     - Неужели это я? Артём, как такое возможно?
     Главред Борис Иванович авторитетно заявил:
     - А чему ты удивляешься, моя хорошая? Всё это в тебе есть. Просто Артём лучше других разглядел твою красоту и всем нам её показал. Одно слово: талант! Прибавлю-ка я ему зарплату.
     С этого дня авторитет Артёма в кругу коллег поднялся на значительную высоту. Он сделал художественный портрет каждой из женщин коллектива. С Ритой у них начались романтические отношения. И вскоре они стали строить планы на будущее. Но эти планы пока были трудноосуществимы, так как у молодых не было собственного жилья, а доходы оставляли желать лучшего. Поэтому в свободное время Окунев стал подрабатывать, не гнушаясь грязной или физически тяжёлой работы. Кроме того, работа в журнале и сарафанное радио уже сделали его в некоторой степени известной в городе персоной. Многие жители Иркутска слышали о нём как о классном специалисте в области фотографии. Артёма стали приглашать на свадьбы, юбилеи и многие другие частные и общественные мероприятия.
     У Максима Залесова тем временем тоже завязался служебный роман с коллегой по работе и, по совместительству, очень симпатичной девушкой Катей Васильевой. Две молодые пары крепко сдружились. С наступлением лета они нередко, прихватив с собой фотоаппараты, выбирались на берег Ангары или выезжали на Байкал. Свои пейзажи и портреты на фоне природы выставляли на страницах интернета.
     Спустя два года Рита и Артём узаконили свои отношения. Родители молодых помогли им обзавестись собственной однокомнатной квартирой, повесив на свои шеи ипотечный кредит. Рита время от времени стала поговаривать о ребёнке, но Артём предложил немного подождать, пока они не станут на ноги чуточку покрепче.

     * * *

     Возможность стать на ноги покрепче появилась после телефонного звонка незнакомого человека, представившегося как Павел Меллер. Позвонивший сказал, что в интернете случайно обнаружил фотоработы Артёма Окунева, которые произвели на него неизгладимое впечатление. В связи с этим Меллер предложил работать совместно и обещал хорошую оплату. Поначалу Артём отнёсся к предложению с подозрением – в то время телефонные мошенники уже широко развили свою деятельность. Но Меллер ничего не требовал и ничего не навязывал. Он пригласил Артёма к себе в Новосибирск, чтобы ознакомить с условиями работы и обговорить все детали будущего сотрудничества. И выразил готовность, независимо от результата, оплатить дорогу туда и обратно сразу, как только Окунев примет решение ехать.
     На семейном совете Артём и Рита взвесили все «за» и «против» и пришли к выводу, что попытка – не пытка. Артём сообщил о своём решении Меллеру, и тот сразу перевёл ему средства на перелёт. Окунев на всякий случай отпросился у главного редактора на понедельник, чтобы иметь в запасе время. В субботу утром он вылетел в Новосибирск.
     Меллер встретил его в аэропорту. Из Толмачёва Павел первым делом повёз гостя в студию. Просторное, хорошо оборудованное помещение произвело на Артёма огромное впечатление. В рабочей зоне на массивном штативе был установлен фотоаппарат непривычной формы: вытянутый по вертикали, с коротким объективом. «KodakDCS», - прочитал Артём.
     - Нравится? – спросил Меллер.
     - Впечатляет, - покривил душой гость.
     - Ещё бы! Стоит четыре с половиной сотни. Шикарный портретник!
     Озвученная цена действительно впечатлила Артёма. Вероятно, аппарат и в самом деле был очень хорош для портретов, несмотря на свой уродливый вид.
Меллер сказал, что оплата на первых порах, пока они не развернуться в достаточной мере, будет относительно скромной. Он назвал Окуневу приблизительную сумму, которая почти втрое превышала его заработок в Иркутске. При этом обязанности Артёма заключались лишь в том, чтобы делать фотоснимки, но такие, какие больше не умеет делать никто другой.
     Затем Павел повёз гостя на квартиру, где Артёму и его супруге предлагалось проживать до тех пор, пока они не обзаведутся собственным жильём. Полнометражная трёшка также выглядела впечатляюще. Самая большая комната была свободной от мебели, если не брать во внимание две ширмы и осветительную аппаратуру. То есть она представляла собой уменьшенный вариант студии. И опять же всё это предлагалось на очень выгодных условиях. Никакой арендной платы с новых жильцов Павел не требовал. От них требовалось лишь своевременно вносить квартплату и оплачивать коммунальные услуги.
     Всё это было похоже на сказку. Недолго раздумывая, Артём дал своё согласие. Вскоре молодая семья сменила место жительства. Иркутскую квартиру продавать не стали. Оставили её на попечение Ритиных родителей для сдачи в аренду.
     Как было сказано выше, отныне главной темой фоторабот Артёма являлись женские портреты. Моделей ему поставлял Меллер. Все они, как правило, были яркими и красивыми молодыми женщинами. Однако в этом отношении у Паши имелся серьёзный изъян: для него не существовало такого понятия, как внутренняя красота человека. Артём пытался объяснить ему, что душевные качества и духовное богатство непременно отражаются на лице и придают внешности специфический шарм. Павел досадливо отмахивался, заявляя, что фотографии человеческих внутренностей его не интересуют. И Окунев прекратил разговоры на эту тему. Да и так ли уж важны были подобные тонкости, когда уровень жизни неуклонно рос, поскольку отныне, по словам Паши, доходы Артёма напрямую зависели от результатов продаж.
     - Теперь мы с тобой партнёры, - говорил Меллер.
     Артём понимал, что в действительности партнёрство было не равноценным, но это его ничуть не волновало. Он не испытывал ни малейшего желания разбираться в финансовых вопросах, кроме одного из них – размера собственных доходов.
     Был ещё один положительный момент: работа с красивыми женщинами доставляла удовольствие. Умные и глупые, скромные и заносчивые – все они были вынуждены подчиняться Артёму и выполнять его указания. А некоторые делали это охотно и недвусмысленно давали понять, что испытывают интерес и симпатию к стройному и красивому фотографу. Однажды Окунев не устоял перед соблазном. Потом ещё раз не смог удержаться. Дальше понеслось как по накатанной дорожке.
     Первый тревожный звонок прозвучал у него в душе, когда Артём почувствовал холодок в отношениях с женой. Ему нестерпимо хотелось узнать причину отчуждения, но задать вопрос он долго не решался. Да и не было необходимости спрашивать. Причина могла быть только одна – Рите стало известно о похождениях её мужа. И однажды она спросила напрямую:
     - Ответь, Артём: ты изменяешь мне? Только не вздумай врать.
     Рита твёрдо смотрела ему в глаза, ожидая ответа. Он замешкался, не зная, как правильнее будет поступить. Но сказать правду так и не решился.
     - Нет, - выпалил резко и сам почувствовал, как фальшиво прозвучал его голос.
     Блеск в глазах жены вдруг померк. Она вся как-то сникла, сжалась. Сказала с болью:
     - Я бы, наверное, смогла простить измены, если бы была уверена, что впредь их не будет. Но ты не сказал правды. Ты соврал. А это значит, что и в будущем тебе верить нельзя.
     - Ритуля, ну чего ты выдумываешь?! – воскликнул Артём.
     На этот раз его голос прозвучал ещё более фальшиво. Он взял жену за плечи, но она тут же вырвалась из его рук.
     - Пусти!
     Рита повернулась и пошла собирать вещи. С трепетным волнением в груди Артём смотрел ей вслед.
     Эту ночь они спали раздельно. Хотя, если быть точным, спать Артёму совсем не пришлось. До самого утра сон не пришёл к нему. Да и Рита вряд ли смогла уснуть. На следующий день она улетела в Иркутск. Потеряв покой, Окунев плотно насел на своего работодателя: кто мог донести Маргарите об изменах её мужа? Паша уверял, что ничего не знает об этом, но непременно постарается выяснить и наказать доносчика.
     Артём много раз пытался дозвониться до Риты, но она не отвечала на его звонки. Зато вскоре позвонили её родители и выразили глубокое разочарование в зяте, которого прежде воспринимали как родного сына. Но всё же их сетования и увещевания выглядели верхом деликатности по сравнению с тем, что Артём услышал от собственных родителей, особенно от отца.
     А спустя два месяца Окунева пригласили в ЗАГС для подписания документа о разводе. Последний сдерживающий фактор рассыпался, исчез. С тех пор Артём не упускал ни одной возможности затащить в постель очередную красотку. Если же на ночь он оставался в одиночестве, мысли о потере любимой жены выедали его душу, словно прожорливые крысы.

    
     3. Студия

     Павел Меллер ожидал своего подопечного в компании двух молодых женщин. Втроём они сидели за накрытым столом, на котором красовались две бутылки коньяка и множество разной снеди. Едва Окунев вошёл в студию, девушки с интересом воззрились на него. Артём снайперским взглядом фотографа сразу оценил внешние достоинства обеих. Да, Паша был верен своим вкусам, подбирая для фотосъёмок ярких красоток. Но эти вкусы, как было сказано выше, касались исключительно внешних данных моделей. Руководствуясь, главным образом, этим соображением, Меллер нередко приводил в студию смазливых девок без единой мысли на лице и с отвратительными манерами. И потом сам же удивлялся, как его фотографу удаётся этих пустоголовых кукол изобразить ангелами и богинями. Да, Артёму это удавалось, но такая работа стоила ему времени и нервов.
     Однако лица девушек, сидящих рядом с Пашей в настоящий момент, выглядели отнюдь не глупыми. Работать с такими было значительно легче и приятней. Только вот непонятно, зачем Павел сейчас привёл их в студию. Ведь планировался деловой разговор.
     После взаимного приветствия Артём сказал, обращаясь к Меллеру:
     - Кажется, предполагалась встреча по другому поводу. Ты бы хоть предупредил…
     Паша нетерпеливо замахал рукой.
     - Угомонись, Артём. Что ты скачешь впереди паровоза? Сейчас, не торопясь, всё решим, всё обсудим. Совместим полезное с приятным. Лучше присаживайся рядом с этой очаровательной блондиночкой. Кстати, её зовут Анжелика, то есть ангелочек. А это моя Каринка, - Меллер обнял одной рукой сидящую рядом с ним темноволосую красотку. – Надеюсь, ты не в претензии, что я без тебя распределил красавиц? Тебе – беленькую, мне – чёрненькую. Сам я белобрысый, поэтому меня тянет к брюнеткам.
     - Я не в претензии, - сказал Артём, садясь за стол рядом с блондинкой.
     Павел стал разливать коньяк по стопкам.
     - Мне не наливай, - сказал Окунев. – Я приехал на своей машине.
     - Приехал на своей, уедешь на такси, - категорично отрезал Паша, наполняя его стопку коньяком. – Сейчас ты просто обязан поддержать нас, - он встал и с пафосом произнёс: – Друзья мои! Первый тост я предлагаю выпить за талантливого фотографа, настоящего мастера своего дела и, как наверняка заметили присутствующие здесь дамы, красавца-мужчину. Случайно познакомившись с Артёмом на бескрайних просторах интернета, я сделал на него ставку и не ошибся. Уже первые наши совместные старанья принесли неплохие результаты. И эти результаты неуклонно улучшались и улучшаются, что вовсе не удивительно. Ведь имя «Артём» говорит само за себя. «Арт» по-английски означает искусство.
     - А что означают две последние буквы? – с простодушной иронией спросила Карина. – Ё-моё?
     - А я бы расшифровала его имя по-другому, - включилась в разговор Анжелика. – Ар – это земля, а «тём» и объяснять не надо, - она положила руку на плечо кавалера.      – Признавайся, красавчик, ты очень тёмная территория?
     Артём шутливо пожал плечами.
     - Я не знаю. Моё дело – фотографировать. Остальными вопросами заведует Паша.
     Анжелика засмеялась.
     - Ну вот, ты уже темнишь.
     Меллер сокрушённо покачал головой.
     - Ну что за народ, эти женщины. Такой тост испортили! Я толкаю речь о светлом и возвышенном, а они тут же заводят разговор о тёмном и приземлённом. А ведь ещё не выпили даже. Ну что ж, дамы и господа, не будем греть коньяк. За моего друга и коллегу! – торжественно закончил он.
     После принятия первой порции, Павел сказал, цепляя вилкой ломтик осетрины:
     - Давайте приступим к делу до очередного тоста. А дело, Тёма, вот в чём. Я тут как-то пообщался с нужными людьми, ознакомил их с твоим творчеством. Сказать, что им понравилось – значит, ничего не сказать. Тобой всерьёз заинтересовались. И уже несколько потенциальных заказчиков высказали конкретные пожелания под будущие работы. Нас просят расширить тематику фотоснимков, - он хитро взглянул на Артёма. – О чём это я толкую, а? Ну-ка, дружок, прояви сообразительность.
     - А тут и соображать нечего, - ответил Артём. – Одно пожелание сидит рядом со мной, другое – с тобой.
     - Что-то помешало тебе дать полный ответ.
     - Одежда, наверное. Угадал?
     - Точно! – радостно воскликнул Паша. – Видите, девчонки: мы с Тёмой понимаем друг друга с полуслова. Это ценно, очень ценно! Ну, за понимание мы ещё выпьем. А сейчас я предлагаю тост за наших красавиц и первых ласточек на новом этапе нашей совместной деятельности.
     Приняв по второй, некоторое время молча закусывали. Молчание нарушила Анжелика:
     - Честно говоря, меня слегка удивляют ваши бурные эмоции по данному поводу. Разве сейчас кого-то удивишь голым женским телом? Кажется, уже наснимали во всех мыслимых и немыслимых видах и позах. Даже такой мастер как Артём вряд ли сможет придумать что-то из ряда вон выходящее.
     - Похоже, я зря его рядом с тобой посадил, - сказал Меллер с усмешкой. – Не сомневайся, ангелочек, Тёма такие шедевры сварганит, что они влёт уйдут и потянут за собой новые заказы. Правда, заказчики выдвинули кое-какие требования, которые нам придётся соблюдать неукоснительно. Но они вполне закономерны и не слишком суровы.
     - Заинтриговал! – промурлыкала Карина. – Умеешь ты, Паша-папаша, разжечь женское любопытство. Какие требования тебе выдвинули?
     Она по-кошачьи потёрлась щекой о его плечо. Но Павел на этот раз остался равнодушен к её женским чарам.
     - Я об этом скажу, когда посчитаю нужным, - сказал он спокойно, почти холодно. – Поэтому закрой свой ротик и слушай.
     Карина шутливо надула щёки, изображая обиду.
     - Ну вот, с Артёмом у Паши есть понимание, а со мной нет. Даже не знаю, что и думать по этому поводу. Ладно, не буду заморачиваться. Смирюсь с тем, что есть. Давайте выпьем за понимание между мужчинами!
     Она налила себе полную стопку и тут же выпила. Вся эта сценка выглядела настолько комично, что Артём не смог удержаться от улыбки. Он взял бутылку, наполнил три остальные стопки. Вопросительно взглянул на Карину. Она утвердительно кивнула. Окунев налил и ей.
     - Вот с Артёмом у нас есть понимание, - сказала Карина. – Может быть, нам и в самом деле следует поменяться? Артёмчик, я тебя никогда не стану критиковать и всегда буду поддерживать.
     - Скоро я вас обеих передам Артёму в безраздельное пользование, - сказал Павел. – Поддерживайте друг друга как хотите и сколько хотите. Тёма – полигамный самец. Но дело должно быть на первом месте. Мне важны результаты. Давайте примем ещё и продолжим. За что там Карина предлагала выпить? Ах да, за понимание.
     После очередной порции он продолжал свою речь:
     - Есть приятная новость. Скоро мы начнём издавать фотоальбом Тёминых работ, наиболее удачных и отобранных нами для реализации. По этому альбому заказчики будут выбирать то, что им понравиться. Каждая фотография должна быть уникальной. Если кто не понял, объясняю: заказчики желают, чтобы точно таких же портретов, как у них, ни у кого другого не было. Поэтому в электронном виде каждый снимок должен быть строго в одном экземпляре. Никаких копий! После окончательной обработки я забираю готовый материал, переношу его на холст и передаю заказчику в электронном и отпечатанном вариантах.
     - Я не могу экспериментировать с оригиналом, - возразил Артём. – Это неразумно. Всегда есть риск испортить.
     - Логично, - согласился Меллер. – Без копирования не обойтись. Но суть от этого не меняется: у тебя не должно остаться ничего из того, что ты передаёшь мне.
     - Мне такой подход совершенно не нравится, - сказала Анжелика. – Почему меня лишают возможности иметь собственный портрет?
     - Ты его будешь иметь, но только в альбоме. Все участники фотосессий получат свой экземпляр. И вот тут мы подходим непосредственно к нашему изданию. Альбом будет среднего формата, глянцевый, в твёрдой обложке. Тематика – обнажённая натура. Я хочу, чтобы эта тема, то есть «ню», присутствовала в названии. Мой вариант: «Нюша». При этом «ню» можно выделить крупными буквами для наглядности.
     - Классное сочетание! – саркастически заметила Анжелика. – Понятно, что «ню» – это обнажёнка. А что такое «ша»? Что-то вроде «кыш»? Эй, голые, кыш отсюда!
     - Что же тогда означает имя Паша, - спросила Карина, вновь приняв наивный вид. – Папа, кыш отсюда?
     Меллер с тяжёлым вздохом покачал головой.
     - Ох и заразы же вы! Для ясности уразумейте, что моё настоящее имя не Паша и даже не Павел, а Пауль. Теперь вернёмся к альбому. Ну, не смог я придумать другого приличного названия с «ню». Давайте назовём «Конюшня», если вас это устроит.
     - А страницы будут стойлами, - тут же ухватилась за слово Карина. – Извините, но я не хочу быть лошадью.
     Павел взглянул на Артёма.
     - А ты что скажешь?
     Окунев немного подумал и сказал:
     - Мне кажется, что название должно быть во множественном числе, поскольку в альбоме будут фотографии разных женщин. Может быть, назовём «Нюшки»?
     - «Печенюшки», - сказала Анжелика.
     Предложенный ею вариант понравился всем. Меллер удовлетворённо изрёк:
     - Принято! Значит, так: растягиваем название по всей ширине обложки, а «ню» выделяем другим цветом.
     - Постой, - задумчиво произнёс Артём. – Я вспомнил вчерашний разговор с одной дамой на выставке. Он натолкнул меня на интересную мысль. Мы с ней говорили о глубине резкости.
     - Как романтично! – воскликнула Карина. – Со мной ещё ни один мужчина не говорил о глубине резкости.
     - Какое отношение это может иметь к названию альбома? – спросила Анжелика.
     - Сейчас объясню. Представьте, что название состоит из квадратного печенья, из которого кусочки убраны таким образом, чтобы получились буквы.
     - Так-так! – заинтересованно проговорил Павел. – Мне это уже нравится. А причём тут глубина резкости?
     - Буквы мы изобразим не плоскими, а полу-боком. Как бы объёмно, - продолжал Артём. – Крупные вначале, они будут уменьшаться по мере удаления. Крайние буквы с обеих сторон должны быть читаемы, но в меру расплывчаты. Чем ближе к смысловому центру названия, тем чётче они будут становиться. И лишь само «ню» должно полностью находиться в зоне резкости.
     - Отлично! – Меллер поднял руки, разведя их в стороны. – Что я говорил! Художник – он и есть художник.
     За это опять выпили. Отламывая шоколадную дольку, Анжелика сказала Окуневу:
     - Всё же мне не понятно, как мог возникнуть разговор с женщиной о глубине резкости. Чем у неё был вызван такой интерес? Она тоже фотограф?
     Артём ответил с усмешкой:
     - Нет, в фотографии она ничего не смыслит. Её внимание привлёк портрет зайца. Заяц был резко выделен среди нечёткого пространства. Женщина решила, что бедняга чувствует опасность и очень напуган этой мутной неизвестностью.
     - Бедный зайчик! – сказала Карина.
     - Заяц – он и есть заяц, - Меллер небрежно хмыкнул. – Чего его жалеть? Как говорится, зайцу – зайцево.
     - Но он же не виноват, что родился не львом, - не отступала Карина.
     - Каждый сам выбирает свою судьбу, - вдруг заявила Анжелика. – Кто сильно захочет, тот станет львом. Кто не захочет, останется зайцем.
     - А ты, мой дорогой Пауль, как считаешь: может заяц при желании стать львом? – спросила Карина.
     - Может, - сказал Паша. – Но только среди зайцев. Однако это лучше, чем быть зайцем среди львов.
     На этом он объявил заседание закрытым.

     * * *

     Меллер поднялся и вышел из-за стола.
     - Мне пора. Дела не терпят отлагательств, - он взглянул на Артёма. – Проводи меня. Перекинемся парой слов. А девочки пока пусть ещё побалуются коньячком.
     Анжелика окинула мужчин пристальным взглядом, а Карина не удержалась от ехидного комментария.
     - Ну вот, что я говорила… – сказала она и потянулась к бутылке. – Давай, Анжелка, примем на грудь за понимание между женщинами.
     Вслед за шефом Окунев вышел из студии. На крыльце Меллер остановился.
     - Сейчас у тебя, Тёма, ответственный момент, - сказал он серьёзно. – Не упусти его. Девчонки непростые, но толковые. Проведи с ними пробную фотосессию. Не трать время на традиционные фотографии. Сразу займись тем, о чём мы сегодня говорили. Мне надо увидеть, что у нас из этого получится.
     - Я всё сделаю как надо, - заверил Артём. – Пойду тормозну девчонок, пока они не набрались.
     - Не спеши. Пусть набираются. Раскованнее будут. А ты этим обстоятельством воспользуйся. Раззадорь девок на пикантные сцены. Пусть покрасуются вместе и порознь. Ты у нас личность творческая, включи свою фантазию.
     Артём слегка задумался, затем спросил:
     - Насколько пикантными должны быть сцены? Меня интересуют границы дозволенного.
     Павел нетерпеливо махнул рукой.
     - Да нет никаких границ! Что взбредёт в голову, то и выкаблучивай. Главное, чтобы у тебя чуйка и техника оставались на должном уровне. Остальное – моя забота.

     Когда Артём вернулся в студию, женщины на треть опустошили вторую бутылку.
     - Садись, Тёма-красавчик, выпей с нами, - предложила Карина.
     Анжелика не без сарказма возразила:
     - Тёме скоро потребуются ясный ум и зоркий глаз. Сама подумай: какими он нас изобразит, если мы его напоим?
     Под её пристальным взглядом Артём вдруг почувствовал себя не вполне уютно. Что-то насторожило его в этой женщине. За едкостью её острот он почувствовал нечто более серьёзное. Карина тоже постоянно иронизировала, но всё же казалась попроще. А вот с этой надо было держать ухо востро.
     - А я считаю, что коньяк пойдёт ему на пользу, - не отступала Карина. – Видишь, как он напрягся? Так обычно напрягается недопивший мужчина рядышком с перепившими женщинами. А если он сейчас примет солидную порцию и расслабится, то его свободный дух воспарит к творческим высотам. Верно, Тёмчик?
     - Верно, - сказал Артём.
     Он наполнил дамам стопки, себе налил почти половину большого тонкостенного стакана и произнёс тост:
     - За полёт к творческим высотам, печенюшки! Пьём – и за работу!
     Тост понравился, и за него дружно выпили. Затем практически сразу перешли в рабочую зону студии.

     Совет Меллера включить фантазию оказался лишним. Едва Артём приблизился к рабочему месту, все его рефлексы включились автоматически. Однако сегодня ему пришлось своё внимание заострить, главным образом, на технической стороне дела, так как фантазии подвыпивших моделей далеко превзошли его собственные. Раззадоривать девушек не пришлось, поскольку эту функцию с успехом выполнил коньяк. Пользуясь случаем, Артём спешил сделать как можно больше снимков, пока спиртное не начало действовать в обратном направлении.
     Была ещё одна причина, по которой ему хотелось поскорее закончить работу. Если и прежде, делая портреты красивых, но одетых женщин, Артём не мог совладать со своими желаниями, то сейчас обнажённые тела двух отпустивших тормоза красоток доводили его до крайнего нетерпения. И он уже мысленно прикидывал, которая из них поможет ему сегодня сбросить напряжение.
     Закончив работу, Артём извлёк из аппарата карту памяти. Женщины тем временем неспешно оделись. Недавний кураж в них заметно поубавился.
     - Что-то на душе у меня посмурнело, - сказала Карина. – Предлагаю допить коньяк.
     Возражающих не нашлось. Дружно вернулись к столу. Остаток спиртного выпили стоя и без тостов.
     - Ну вот, жить стало легче, - удовлетворённо заметила Карина. – Теперь пора от горького переходить к сладкому, - она плотно прижалась к Артёму. – Тёмчик, как ты решил: продолжим здесь или поедем к тебе?
     - Ко мне, - ответил Окунев. – Я не любитель спартанских условий.
     - Врунишка! – Карина погрозила ему пальцем. – Я слышала, что раньше спартанские условия тебя не пугали.
     «Чёрт! – со злостью подумал Артём. – Надо сказать Паше, чтобы поменьше чесал языком. От кого ещё она могла узнать?».
     Вслух сказал:
     - «Раньше» было раньше. Теперь всё изменилось.
     - Теперь ты стал сибаритом. Смотри, Тёма, придут варвары и разрушат твой Рим. Ладно, едем! – Карина обратила свой взор на подругу. – Анжелка, ты с нами?
     - Нет, - ответила Анжелика. – Поезжайте вдвоём.
     - Чего так?
     - Ничего. Просто немного раскисла. Ты, подруга, не тяни волынку, топай шустрей, ни то мужчина лопнет от перенапряжения.
     Спустились вниз и, попрощавшись с охранником, вышли из здания.
     - Может, передумаешь? – спросила Карина. – Видишь: Тёма расстроился.
     - Тёма меня простит, - сказала Анжелика.
     Она подошла к Артёму, обвила его шею руками, прижалась щекой к его щеке и вдруг шепнула:
     - Будь осторожен. Не откровенничай.
     И ушла, помахав на прощание рукой. Задумчиво глядя ей вслед, Артём вынул из кармана телефон, чтобы вызвать такси. Но передумал. Он провёл Карину к своей машине. Когда они заняли свои места, спросил:
     - А как же Паша?
     Карина удивлённо взглянула на него.
     - А при чём тут он? Боишься, что заревнует? Брось! Наш папаша Пауль, кажется, выразился вполне конкретно. Его интересуют только результаты фотосессии. А кто, где и в какой форме будет делать меня счастливой, ему абсолютно пофиг.
     Артём включил двигатель и повёл машину очень аккуратно. Его нетерпение подходило к пределу, и связываться с полицией ему сейчас очень не хотелось.


     4. Прошлое и настоящее

     Часы показывали половину десятого. Артём повернул голову: Карина лежала рядом и, казалось, крепко спала. Но едва он стал выбираться из постели, она открыла глаза и сладко потянулась.
     - Мур-р-р! Как классно! Ещё бы кофе в постель для полного счастья.
     - Погоди чуток, - сказал Артём, влезая в домашние брюки. – Я сейчас сварю и принесу.
     Она хмыкнула.
     - Зачем время терять? Меня вполне устроит растворимый.
     - Растворимый – это не кофе. Я такую гадость не пью.
     - Я тебя и не заставляю. Ты его мне приготовь.
     - Карина, поскольку я его не пью, то и не покупаю, - терпеливо произнёс Артём. – У меня его просто нет.
     Она вздохнула.
     - Значит, я вчера была права: ты сибарит, любишь красивую жизнь. Ладно, так и быть, потерплю немного. Но пока ты сваришь, я уже, пожалуй, встану.
     Она тоже стала выбираться из постели. Закончив утренние процедуры, Артём приготовил кофе на двоих, а Карина завтрак. За столом она спросила:
     - Каковы наши дальнейшие планы? Придумаем что-нибудь?
     - Я буду занят, - сказал Артём. – Надо поскорее обработать вчерашние снимки. А тебе вызову такси.
     - Давай сначала их вместе посмотрим, - предложила она. – Мне жуть как интересно! Вчера мы с Анжелкой оторвались по полной программе.
     - Да уж. Если честно, не ожидал от вас таких выкрутасов. Значит, вы чередуете мужчин с женщинами?
     - Ага, - коварным полушёпотом сказала Карина и тут же прыснула от смеха. – Дурак ты, Тёмка! Вчера был спектакль. Паша попросил поизображать лесби. Сказал, что многие чудики готовы хорошо платить за такие фотографии, если, конечно, эти фотки сделаны по уму и оригинально.
     - Но ты же предлагала Анжелике поехать с нами, - продолжал наезжать Артём.
     - Ну, предлагала. Я думала, что тебе это понравится.
     - Не помню, чтобы я высказывал подобное желание.
     - Слушай, чего ты пристал? – вдруг рассердилась Карина. – То ему не так, другое не так. Я тебя вчера тоже кое о чём спрашивала. Ты мне хоть что-нибудь толком рассказал? Чёрта с два! Нёс какую-то чушь.
     Минувшей ночью женщина исподволь и ненавязчиво задавала партнёру вопросы, которые касались самых разных аспектов его жизни: общается ли Артём с бывшей женой; что думает о Паше; доволен ли своей работой и заработком; каковы планы на будущее. Интимная обстановка вполне способствовала откровенным разговорам. Вероятно, Окунев повёлся бы на её трогательное участие в его жизни и излил душу, если бы не странное предупреждение Анжелики. Именно оно заставило его насторожиться и заподозрить что-то неладное. Он стал увиливать от прямых ответов, порой довольно глупо и неуклюже. И вот теперь Карина с упрёком смотрела на него, ожидая объяснений.
     - Ну, во-первых, это было не вчера, а сегодня, поскольку время уже перевалило за полночь, - сказал Артём. – Во-вторых, постарайся понять моё состояние. Мы много раз выпили, интенсивно поработали. Потом, если не забыла, у нас с тобой были не менее интенсивные интимные отношения. Я просто зверски устал и хотел спать.
     - Но теперь-то ты отдохнул и выспался.
     - Давай сначала закроем разговор об Анжелике.
     - Угу. Вижу, понравилась она тебе. Ладно, слушай, - Карина посмотрела Артёму в глаза и заговорила доверительным голосом: – Я хотела понаблюдать за ней и кое в чём убедиться. Дело в том, что Анжелка – тёмная лошадка. Мы с ней вовсе не подруги. Я даже не знаю, откуда и зачем она к нам прибилась. Будь осторожен и не расслабляйся рядом с ней. Кстати, что она тебе вчера шепнула?
     Вопрос застал Артёма врасплох. Он стал морщить лоб, словно пытаясь вспомнить.
     - Точно не могу повторить, - сказал он. – Что-то вроде того, что следующую ночку я должен буду провести с ней.
     - Да ты у нас просто нарасхват! – съязвила Карина, недоверчиво глядя на него.
     Что-то в её тоне зацепило Артёма, неприятно резануло слух. Гостья, как видно, это заметила. Отведя взгляд в сторону, сказала:
     - Ладно, проехали. Предлагаю вернуться к моим вчерашним вопросам. Скажу честно: я к тебе неравнодушна. Поэтому мне жутко интересно побольше о тебе узнать.
     - Не сейчас, - ответил он. – Я тебе уже говорил, что у меня много работы. Паша ждать не любит.
     - Подождёт. Полчаса ничего не решат.
     - Значит, я не могу ждать. Не хочу потерять рабочий настрой.
     - Хорошо, - согласилась она. – Включай комп. С удовольствием посмотрю, что у нас получилось.
     - Нет, - жёстко отрезал он. – Ты мне будешь мешать. Я вызову такси.
     Она резко встала из-за стола. Сказала с откровенной неприязнью:
     - Не утруждайся.
     Взяла свою сумочку и ушла, хлопнув дверью. Артём продолжал сидеть за столом, пытаясь осмыслить происходящее. Концовка бурной встречи с Кариной оставила в душе неприятный осадок. Начинало происходить что-то странное и непонятное, и это ему очень не нравилось. Две яркие и неглупые женщины, изображавшие вчера перед объективом фотоаппарата жгучие страсти, неожиданно стали бросать друг на дружку мутную тень подозрения.
     Поскольку попытки разобраться в данном вопросе ни к чему не привели, Артём бросил это бесполезное занятие. Он перешёл в другую комнату, сел за компьютер и принялся за работу. Пролистав результаты вчерашней фотосессии, пришёл к выводу, что снимки получились практически идеальные и если требовали коррекции, то самой минимальной. В этом, несомненно, была заслуга фотографа, но не только его. Анжелика и Карина оказались на редкость одарёнными моделями, с какими Артёму прежде крайне редко доводилось работать. Им почти не требовалось давать советы и подсказывать. Женщины сами тонко улавливали мельчайшие нюансы, не переходя ту невидимую черту, за которой начинаются пошлость и безвкусица. Даже острые пикантные сцены в их исполнении не казались пошлыми.
     Многократно просматривая, сравнивая и анализируя, Артём выбрал из огромного количества снимков два десятка наиболее удачных. Сделав копии, поэкспериментировал над ними, после чего удалил, оставив оригиналы в первозданном виде. Потом ещё раз просмотрел отобранные варианты, внимательно, словно въедливый критик, разглядывая каждый снимок. И вновь убедился в том, что работа была выполнена безупречно. Фотографии приковывали взгляд, завораживали, волновали душу. Игра света, изящные позы и томные пронзительные взгляды превращали двух изображённых женщин в неземных существ – полуангелов, полубогинь – несмотря на их откровенную наготу и подчас слишком вольные сцены. Артём ничуть не сомневался, что предприимчивый Паша Меллер без проблем реализует все эти снимки в электронном или отпечатанном виде – это не имело значения. Досадным было то, что фотографа лишили права оставить у себя копии этих шедевров. Ну, разве что, за исключением отпечатков на страницах будущего альбома. По этой причине Артём спешил в полной мере насладиться красотой двух сексапильных ангелочков. В настоящий момент его не слишком волновало то, что в реальной жизни эти женщины оказались отнюдь не ангелами.
     Закончив просмотр, Артём перенёс снимки на флэшку – передачу их через интернет Меллер категорически запретил. Окунев позвонил ему и сообщил о том, что работа закончена.
     Паша подъехал через час. Взяв флэшку, спросил:
     - Сколько отобрал?
     - Двадцать, - сказал Артём.
     - Остальные стёр?
     - Пока нет. Думал, ты посмотришь и выберешь ещё что-нибудь.
     Меллер немного подумал.
     - Удаляй всё. Двадцати будет достаточно. Я полагаюсь на твой вкус. Отдыхай, Тёма. Сегодня у тебя нет работы. Позвоню, когда потребуешься.
     Он ушёл. Заперев за ним дверь, Артём прошёл в спальню и плюхнулся на кровать. Настроение отчего-то испортилось. Он не сомневался, что отданные Паше фотографии будут восприняты положительно и принесут неплохой заработок. Но это почему-то не радовало. При всей своей успешности, востребованности и избытке внимания со стороны женщин Артём вдруг почувствовал себя совершенно одиноким.

     * * *

     Заняться было абсолютно нечем. А куда-то идти совсем не хотелось. Да и куда идти? Посидев в тишине и поразмыслив, Артём пришёл к выводу, что накатившее на него чувство одиночества – не случайное и не временное состояние. Оно подспудно сидело в нём с того момента, когда жена ушла от него. В огромном городе с полуторамиллионным населением Рита была единственным близким ему человеком. Но однажды вдруг что-то произошло. Что-то очень важное выпало из жизни Артёма, и случилось это задолго до потери жены. Пожалуй, с того момента, когда Паша Меллер ввёл его в круг своего общения.
     Будучи вполне коммуникабельным человеком, Окунев быстро обзавёлся знакомыми и приятелями. Он хорошо ладил со всеми, но среди них не было ни одного, кого бы он мог назвать своим другом. В новом окружении все разговоры, встречи и даже праздничные мероприятия базировались на финансовых интересах. Сквозь денежную призму рассматривалось абсолютно всё – в том числе и дружба. В Иркутске всё было по-другому.
     Вслед за одиночеством на Артёма накатила ностальгическая тоска, которую следовало задушить в зародыше, пока она сама не вцепилась в горло обеими руками. Он понимал, что ему не справиться с ней в одиночку. Требовался человек, с которым можно было поговорить. При этом не обязательно изливать душу. Можно говорить о чём угодно, лишь бы от этих разговоров не тошнило. Прислушавшись к внутреннему голосу, Артём понял, что из всех нынешних знакомых он предпочёл бы встретиться с Анжеликой, хотя ему самому это желание казалось странным, поскольку ещё вчера он чувствовал себя рядом с ней не вполне уютно. Немного подумав, он объяснил свой выбор тем, что ему хотелось прояснить обстановку и пролить свет на странные взаимоотношения между двумя фотомоделями.
     Но ни адреса, ни телефонного номера Анжелики у Артёма не было. Недолго думая, он позвонил Меллеру и изложил свою просьбу.
     - Ну ты даёшь! – искренне удивился Паша. – Без выходных работаешь. Одну ночь с Кариной прокувыркался. Теперь ему Анжелику подавай. Совсем себя не бережёшь.
     - Кто-то вчера назвал меня полигамным самцом, - напомнил Артём. – Теперь я вынужден оправдывать высокое доверие.
     - Уважаю ответственных людей, - сказал Меллер. – Честно говоря, прекрасно тебя понимаю. Девчонка не только красива, но и чертовски умна. С такой всегда есть о чём поговорить. Ладно, постараюсь найти её номерок. Сброшу на WhatsApp. Потерпи малость.
     Связь прервалась. В ожидании звонка Артём от нечего делать пролистывал список контактов. Дойдя до строчки «Залесов Максим», остановился. Чёрт возьми, сколько времени он не общался с Максом? Пожалуй, с тех пор как ушла Рита. Окунев торопливо сделал вызов.
     - Алло! – послышался в трубке знакомый голос.
     - Макс, это я – Артём, - сказал Окунев. – Привет, дружище!
     - Артёмка, привет! – радостно воскликнул Максим. – Я уж думал, что ты совсем потерялся. Пытался дозвониться. Хотел поздравить тебя с персональной выставкой.
     - Что, уже и в Иркутске об этом знают? – удивлённо спросил Окунев.
     - Странный вопрос, - в свою очередь удивился Залесов. – Об этом почти по всем центральным каналам протрубили. Ты что, телек не смотришь?
     - Верно, не смотрю. Значит, говоришь, потерял меня?
     - Да. Пытаюсь выйти на связь, а мне бездушный женский голос отвечает: «Номер не обслуживается». Я даже заволновался. А ты, оказывается, просто симку сменил. От кого прячешься?
     - От предков, - с досадой сказал Артём. – Мать все мозги пропесочила, какой я дурак и распутник. А батя теперь со мной не может разговаривать без матов.
     - Знаешь, Тёма, я их прекрасно понимаю, - в трубке послышался вздох. – А вот тебя понять не могу. Променять Риту на… Ладно, попробую обойтись без эпитетов. Не знаю, чем ты думал. Уж точно не головой.
     - Головкой я тогда думал. Хотя бы ты мне мораль не читай. Лучше скажи, как там Рита? У неё всё в порядке?
     - Внешне – да. А что в душе, того не знаю.
     Понимая, что задаёт глупый вопрос, Артём всё же спросил:
     - Как у неё с финансами дело обстоит? Тебе что-нибудь известно об этом?
     - А то ты не знаешь, как у нас в редакции с финансами дела обстоят, - Максим иронично хмыкнул. – Рита не исключение. Но ничего, выкручивается, как и все мы.
     Окунев вдруг почувствовал острую потребность оправдаться перед другом.
     - Макс, я пытался ей помочь. Много раз пытался. Высылаю ей деньги, а она их отправляет обратно, - он тяжело перевёл дух. – Ладно, это мои проблемы. Ты о себе расскажи. Как у вас-то с Катей? Всё в порядке?
     - Да как тебе сказать. Тоже выкручиваемся помаленьку. Хвалиться нечем, но и жаловаться не вижу причин.
     - Слушай, Макс, - Артём замешкался, подбирая нужные слова. – Я виноват перед Ритой. Обещал ей счастливую жизнь, а сделал несчастной. Хочется как-нибудь загладить свою вину. Можешь мне в этом помочь?
     - Смотря что от меня требуется, - уклончиво ответил Максим. – Каким образом ты собираешься вину заглаживать?
     - Я отправлю деньги на твой счёт, а ты их снимешь и передашь Рите.
     - Глупая идея. Даже не представляю, как я это сделаю.
     - Это может сделать Катя.
     - Артём, пойми простую вещь, - заговорил Максим подчёркнуто спокойно. – Этих денег Рита не возьмёт. В любом случае придётся отправлять обратно. Пустые хлопоты.
     Окунев понимал, что его друг прав. Но его душа никак не хотела мириться с такой правотой.
     - А ты не отправляй, - сказал он. – Пусть деньги останутся у тебя. Тогда и хлопоты не будут пустыми.
     - А вот эта идея ещё глупее, - на этот раз голос Залесова прозвучал сердито. – Мне милостыня не нужна.
     Артём тоже рассердился.
     - Ну вот, и ты туда же! – проворчал он. – Не знал я прежде, что в Иркутске все такие гордые. Ладно, не хочешь принять дружескую помощь – считай, что я тебе одалживаю. Отдашь, когда сам посчитаешь нужным. Немного умерь свою гордыню. У тебя же дочка ещё совсем маленькая.
     - У меня, Артём, уже две дочки, - сообщил Залесов торжественным голосом. – И я сам в состоянии их поднять и поставить на ноги.
     Артём понял, что спорить на эту тему бессмысленно. На ум ему пришла идея, в успех которой он и сам не очень верил. Но чем чёрт не шутит…
     - Есть ещё вариант. Я могу замолвить за тебя словечко перед шефом. Ты же хороший специалист. Станем работать вместе – забудешь о финансовых проблемах. Поговори с Катей. А я постараюсь убедить Пашу в том, что мне нужен помощник.
     Максим молчал. Видимо, предложение его озадачило.
     - Артём, спасибо тебе за заботу! – сказал он после затянувшейся паузы. – Но из этой затеи тоже вряд ли что-то выйдет. Во-первых, я не такой уникум как ты. Кроме того, я ведь также могу не устоять перед соблазном. Начну думать не той головой. А мне моя семья дороже. Это во-вторых. Ты, дружище, не волнуйся за нас. Мы с Катей кое-что наметили. Даст Бог, получится. Пока не буду озвучивать – сглазить боюсь. Давай поговорим о чём-нибудь другом.
     - О другом в другой раз поговорим, - ответил Артём.
     - Ну, тогда бывай, дружище. Рад был услышать тебя!
     - Бывай.
     Закончив разговор, Артём задумался. Почему для него стало так важно помочь бывшей жене или старому другу? Чем реально мотивировалось это стремление? Ответ лежал на поверхности: он скучал по прежней жизни. По той самой жизни, наполненной большими и маленькими хлопотами и постоянными попытками свести концы с концами. Сейчас у него нет таких проблем. Казалось бы, живи и радуйся. Однако настроение было таким, словно вместе с проблемами стало уходить и всё хорошее, оставляя после себя пустое место. Эта пустота медленно и незаметно росла в душе, вытесняя что-то ценное, значимое.
     Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Артём заглянул в WhatsApp. Там он увидел телефонный номер Анжелики, присланный Пашей Меллером. Но звонить уже никому не хотелось. Окунев прошёл в спальню и плюхнулся на кровать.


     5. Семена сомнений

     Его разбудил дверной звонок. Артём тяжело поднялся и, чертыхаясь, поплёлся в прихожую. Он распахнул входную дверь и увидел перед собой Анжелику.
     - Ты?! – спросил удивлённо. – Вот уж не ожидал. Входи.
     Она прижала палец к губам и негромко сказала:
     - Собирайся. Жду тебя внизу.
     И ушла. Артём в полном недоумении смотрел ей вслед. Встряхнул головой, словно сбрасывая наваждение. Затем, ополоснув в ванной заспанное лицо, вернулся в спальню и стал одеваться.
     Когда он вышел на крыльцо, синяя «Хонда» во дворе мигнула фарами. Артём подошёл к машине, сел на переднее пассажирское место.
     - Каковы наши дальнейшие планы? – спросил он. – Ради какой великой цели ты нарушила мой сон?
     - Спать надо по ночам, - парировала женщина. – Хотя понимаю: ночью тебе было не до сна.
     - Ты не ответила на мой вопрос.
     - Хочу восстановить справедливость, - она засмеялась. – Считай, что меня зависть и ревность одолели, неотразимый мой. Тебе Карина говорила, что ты неотразимый?
     - Она сказала, что я нарасхват. Ехидно так сказала.
     - Мерзавка!
     Анжелика включила двигатель.
     - Куда мы едем? – спросил Артём.
     - Ко мне, - ответила она, трогаясь с места. – Я чувствую себя обделённой. Будем с тобой восстанавливать справедливость. Ты же не против?
     - Мы могли бы восстановить её у меня дома.
     - У тебя? – переспросила Анжелика. – То есть в Пашиной квартире? Нет, там этого делать не стоит.
     - Почему?
     Она загадочно улыбнулась.
     - В целях конспирации. Не люблю радиоспектакли.
     Артём почувствовал досаду, какую испытывают люди, слыша несусветную глупость.
     - О какой конспирации ты говоришь, чёрт возьми?! И при чём тут радиоспектакли? Там что – микрофоны спрятаны?
     Анжелика пожала плечами.
     - Не знаю. Но, как говорится, бережёного Бог бережёт.
     Окунев тяжело вздохнул.
     - Послушай, Анжелика…
     - Зови меня просто Лика, - предложила она. – Иначе язык сломаешь.
     - Хорошо. Так вот, Лика, мне кажется, что вы с Кариной делаете из меня дурака. Чего-то там мутите. Предостерегаете друг от друга. Навыдумывали всякую хрень и теперь прикалываетесь.
     - Что? Она тебя предостерегала от меня?
     - Да, - резко ответил он.
     Какое-то время Анжелика молча вела машину. Потом сказала:
     - Твой сердитый тон, Артём, кое о чём говорит.
     - О чём же?
     - О том, что мужчин надо держать чуточку голодными. Чем более мужчина удовлетворён, тем он менее деликатен, - она бросила на него короткий взгляд. – Как я погляжу, минувшей ночью ты был очень хорошо удовлетворён. Теперь вот тревожусь: вдруг для меня ничего не осталось.
     Окунев откинулся на спинку сидения, прижался затылком к подголовнику.
     - Ясно: ушла от ответа, - проворчал он.
     - Почему же – я отвечу, - сказала она серьёзно. – Так вот, Артём, никто из тебя не делает дурака. Всё обстоит несколько иначе. Мы с Кариной вовсе не вместе. И уж точно не подруги.
     - Она мне об этом тоже говорила.
     - Что ещё говорила? Она тебя о чём-то расспрашивала? О чём-нибудь значимом для тебя?
     - Да, о многом, - сказал Артём. – В том числе интересовалась, что ты мне вчера шепнула.
     - Ты ей сказал?
     - Нет, придумал какую-то фигню вместо ответа.
     - Это хорошо.
     Артём невесело рассмеялся.
     - Ещё один заумный оборот, - сказал он язвительно. – Что значит «хорошо»? Кому хорошо? Почему хорошо? Какой глубокий смысл ты сейчас вложила в это слово?
     - Всё очень просто, - спокойно ответила Анжелика. – Сам подумай. И я, и Карина предостерегли тебя одна от другой. Мне ты сказал правду, а ей нет. Значит, мне ты доверяешь больше.
     Она свернула во двор, въехала на стоянку и заглушила двигатель.
     - Ты привезла меня для допроса? – спросил Артём.
     - Не только, - сказала Анжелика. – Мы можем совместить полезное с приятным.
     Он отрицательно мотнул головой.
     - Не хочу совмещать. Спрашивай здесь.
     Она согласно кивнула.
     - Добро! Начнём с главного: что тебе известно о Пашиных делах?
     Артём пожал плечами.
     - Что мне может быть известно? Я фотографирую, он продаёт.
     - И всё?
     - И всё. Тонкости его деятельности меня не интересуют. Если хочешь узнать что-то, спроси у него.
     - Да, не густо, - Анжелика критично посмотрела на Окунева. – Ты очень удобный напарник, Артём. Паше с тобой повезло.
     - Мне самому так удобнее. Меллер хорошо платит. Остальное – не моё дело.
     - Представление о хорошей оплате зависит от того, к какому уровню жизни человек привык, - возразила она. – Если бы ты был чуточку полюбопытнее относительно Пашиных доходов, то, вероятно, совсем иначе оценил бы свою долю. А то, что тебе так удобнее, так ведь это до поры – до времени. Потом могут посыпаться сюрпризы.
     - Чёрт возьми! – воскликнул Артём, внезапно почувствовав раздражение. – До этого разговора меня всё устраивало, всё было замечательно. А теперь, судя по твоим словам, выходит, что я чуть ли не в полной заднице.
     - Пока ещё нет. Но у тебя есть все шансы попасть именно туда.
     - Мне очень не нравятся твои туманные намёки. Если ты считаешь мозг интимным органом, то ищи себе другого партнёра.
     Вновь бросив на него оценивающий взгляд, Анжелика сказала:
     - А что делать, если ты не используешь его по назначению? Считаешь, что я долблю тебе мозг? Так включи его! Один очень неприятный сюрприз ты однажды уже получил, но, как вижу, ничего не понял.
     На Артёма вдруг накатила усталость.
     - Я вообще перестаю что-либо понимать, - сказал он. – Что ты подразумеваешь под словом «сюрприз»? И как это связано с Меллером?
     - Ладно, проехали, - в её голосе тоже прозвучала усталость. – Как вчера сказала Карина, пора переходить к сладкому. Надеюсь, что эта часть организма у тебя работает лучше.
     - Не знаю. Спроси у Карины, - сердито буркнул Артём.
     - Ты мужик или автоответчик? – насмешливо спросила Анжелика. – Заладил одно и то же: «Спроси у Паши», «Спроси у Карины». А сам что?
     - Сам я уже ни в чём не уверен. Дурацкий разговор нанёс урон моему либидо. Мозг ты мне реально вынесла. Кстати, у меня к тебе тоже есть вопрос. Готова ответить?
     Анжелика едва заметно напряглась.
     - По возможности, - сказала она. – Спрашивай.
     - Чем ты волосы красишь? – спросил Артём.
     Она удивлённо вскинула брови.
     - Что?!
     - Ну, волосы. Раньше женщины обесцвечивали их перекисью водорода. А чем сейчас это делают, я не знаю. Вот и спрашиваю: каким средством ты обесцвечиваешься?
     Анжелика смотрела на него с явным непониманием.
     - Артём, в чём дело? Причём тут волосы? Решил в отместку проехаться по моим мозгам?
     Он усмехнулся.
     - Ну вот, а ещё мне советы даёшь. Я ведь задал тебе простейший вопрос.
     - Я ничем не крашу волосы, - холодно ответила Анжелика. – Это мой натуральный цвет.
     - Мне трудно поверить.
     Она продолжала озадаченно смотреть на него. И вдруг рассмеялась.
     - Я поняла! Молодец! Очень остроумно! Видишь, Тёма, ты и в этом вопросе плохо информирован. Оказывается, не все блондинки глупые. Ну что, идём? Нам обоим есть что восстанавливать.
     Артём сморщил лоб.
     - Что-то не соображу. Подскажи.
     Теперь Анжелика смотрела на него с ласковой улыбкой, хотя её взгляд оставался холодным.
     - Ну вот, милый, ты опять поглупел. Ладно, подсказываю: тебе нужно восстановить либидо, мне – справедливость. Идём же! Мне просто не терпится доказать тебе, что я лучше Карины.
     Она вышла из машины и направилась к крыльцу. Артём поплёлся следом, не испытывая в душе ни радости, ни приятного волнения. Ожидание интимных утех с беловолосой красавицей омрачали посеянные в душе неясные тревоги. Кроме того, следовало быть готовым к очередной порции вопросов, но заданных не напрямую, а тонко, осторожно, завуалированно. В его спокойную, сытую и размеренную жизнь вторгалось нечто непонятное, тёмное и пугающее.

     Небольшая однокомнатная квартира была обставлена скромно и просто. Окинув взглядом интерьер, Артём вдруг пришёл к выводу, что это место не может быть жильём женщины.
     - Ты здесь живёшь? – спросил он.
     Видимо, в его голосе заметно прозвучало сомнение. Анжелика слегка помедлила с ответом. Потом сказала уклончиво:
     - Кажется, я поняла, в чём суть твоего дара. Но я не уверена, что ты сам понимаешь, в чём он заключается. Просто пользуешься тем, что приходит свыше.
     - Опять ушла от ответа, - резюмировал Артём.
     Она усмехнулась.
     - Разве? Мне почему-то показалось, что я дала тебе исчерпывающий ответ.
     До Артёма дошёл смысл её слов: в том, что она здесь живёт, он усомнился не в результате размышлений и анализа обстановки, а на подсознательном уровне. Видимо, также обстояло дело с фотографией. Ему не требовалось придумывать, анализировать, пробовать, сравнивать варианты. Он действовал по наитию. Всё приходило само-собой и неведомо откуда.
     - Да, конечно, - согласился Артём. – Ты мне сказала почти прямым текстом: мы на явочной квартире. Как здесь насчёт микрофонов?
     Анжелика подошла к нему вплотную, положила руки на плечи и ласково заглянула в глаза.
     - Выпьешь чего-нибудь? – спросила она.
     - Зачем? Чтобы язык развязался? Это бессмысленно. Я действительно ничего не знаю.
     - Я это поняла. Просто хочу, чтобы ты расслабился. Поверь: нас никто не видит и не слышит. Здесь мы в полной безопасности.
     - Мы? – спросил Артём. – Мне кажется, что это слово предполагает единство. О каком единстве между нами может идти речь, если ты используешь меня в тёмную?
     Анжелика вздохнула, сокрушённо качая головой.
     - Как же с тобой тяжело! Тебя испортила твоя интуиция. Ты совершенно разучился думать. Если ты хотя бы попробуешь вспомнить и проанализировать наш сегодняшний разговор, то поймёшь одну простую вещь: я фактически раскрылась перед тобой в своих намерениях, а ты мне ничего ценного не сообщил. Так кто из нас двоих темнит, Тёма?
     Артём был вынужден признаться себе, что, в сущности, всё обстояло именно так.
     - Тогда мне и вовсе непонятно, - сказал он. – Ведь получается, что я могу раскрыть тебя перед Пашей.
     - Можешь, - согласилась она. – Но не сделаешь этого.
     - Почему ты так уверена?
     - Всё очень просто, Артём. Я уже говорила, что у тебя прекрасная интуиция. И она подсказывает тебе, что я более честна и надёжна, чем Паша Меллер.
     Немного подумав, Окунев пришёл к выводу, что она и на этот раз права. Смутное необъяснимое чувство, вопреки здравому смыслу и логике, склоняло его выбор в пользу этой практически незнакомой женщины.
     - Что у тебя есть? – спросил он.
     - Коньяк, виски, - ответила она.
     - Давай коньяк. И большой стакан для меня.
     Анжелика вновь улыбнулась. На этот раз её улыбка получилась немного грустной, но искренней.

     * * *

     В последующие дни Павел задействовал Артёма в организационных делах. В первую очередь требовалось создать логотип, которым Меллер планировал маркировать все работы своего подопечного. Имя и фамилия Артёма становились брэндом, и это, несомненно, повышало стоимость его фотокартин. Предприимчивый делец Паша Меллер однажды сообразил, что вместо обычной подписи снимка разумнее будет использовать отличительный знак, поскольку очень многие люди легче ведутся на символику.
     Для решения данного вопроса они собрались в студии втроём: Меллер, Окунев и Алесь Босевич – компьютерный гений, также работающий на Пашу. После недолгих прений было решено в качестве логотипа использовать изображение остроносой рыбки с поперечными полосками на туловище и красными плавниками. Его планировалось размещать в правом нижнем углу фотокартин. От Алеся требовалось создать логотип окуня таким, чтобы он имел свои особые признаки, которые было бы невозможно или почти невозможно подделать.
     Затем они обсудили некоторые вопросы, касающиеся издания фотоальбома, а также оформления фоторабот в электронном и отпечатанном вариантах. Меллер, как видно, не слишком стремился посвящать своих коллег в сферу деятельности, касающуюся сбыта готовой продукции и получения прибыли. Но всё же на кое-какие вопросы ему пришлось дать ответы, из которых можно было сделать вывод, что спрос на шедевры Артёма шагнул далеко за пределы Новосибирска. Поэтому некоторые заказчики желали получить снимки в электронном виде, чтобы потом, задействовав свои возможности, материализовать эти творения. Альбом для выбора заказа им высылался также в электронном виде. По нему вполне можно было судить о художественном уровне работ, но увеличить и сделать полноценные портреты не представлялось возможным, так как Алесь до определённой степени выхолащивал представленные на выбор варианты. И лишь после оплаты заказчик получал оригинал снимка. При этом главным оставалось требование, чтобы приобретённый снимок был уникальным. Одним словом, чтобы ни у одного другого человека на Земле не было ни точно такого же, ни даже отдалённо похожего. Касательно данного условия заказчикам, скорее всего, приходилось полагаться исключительно на Пашину честность.
     Когда основные векторы грядущих дел были определены, Меллер отпустил Босевича. Некоторое время он обсуждал с Артёмом разные пустяковые дела. Это было похоже на прелюдию к более важному разговору. Наконец, Паша заговорил о том, что его интересовало на самом деле:
     - Тёма, я сбросил тебе номерок блондинки. Ты в WhatsApp заглядывал?
     - Да, я видел. Спасибо! – ответил Артём.
     - Ну и?..
     - Что «ну и»?
     - Ты звонил ей?
     Ещё три дня назад Артём не придал бы этому вопросу никакого значения. Но теперь, после разговора с Анжеликой, он на всё смотрел сквозь призму подозрений. С досадой Окунев признался себе, что для этого были веские основания. Нежелание Меллера открыто разговаривать о реальных доходах с продажи фотокартин, а также об объёме и географии этих продаж, вызывало сомнение в честном партнёрстве. Да и сама манера общения со стороны Паши стала выглядеть театрально-фальшивой, на что Артём прежде не обращал внимания.
     Можно было бы плюнуть на все эти досадные детали. Без Паши Меллера он до сих пор прозябал бы в нищете. Именно благодаря Паше Артём получил возможность жить в своё удовольствие и при этом регулярно пополнять свой банковский счёт. «Скоро, Тёма, у тебя будет своя хата и крутая тачка», - не раз говорил ему Павел. При таком раскладе можно было не засорять свою голову ненужными вопросами и спокойно жить дальше, но... до поры – до времени, как сказала Анжелика. И ещё она предупреждала о каких-то сюрпризах, которые могут вдруг посыпаться. В свете этих предупреждений скрытность и словесная изворотливость Меллера уже не казались пустяшными и безобидными.
     - Нет, ещё не звонил, - сказал Артём.
     - Чего так? – полюбопытствовал Павел. – Ты, вроде бы, сам у меня её номер спрашивал.
     - Ну, спрашивал. Да вот чего-то вдруг сдулся. Видимо, на Карину израсходовался весь.
     По лицу Паши трудно было определить, как он воспринял ответ. Но глаза его напоминали рентгеновский аппарат.
     - Ничего, Тёма, восстановишься, - сказал он добродушным голосом. – Ты, главное, не забывай, что в сложной или опасной ситуации тебе есть на кого опереться. Держи меня в курсе своих дел. Так нам обоим будет спокойнее.
     - Что-то я не возьму в толк: какие ещё опасные ситуации у меня могут возникнуть? – спросил Артём, изобразив удивление и растерянность. – Мы в чём-то нарушаем закон?
     - Нет, но жизнь – сложная штука. Иногда серьёзные проблемы на первый взгляд выглядят довольно привлекательно.
     - Постой-постой, Паша! Ты говоришь о ком-то конкретном? Кто может оказаться для нас привлекательной проблемой? Анжелика?
     - Не исключено, - Меллер глубоко вздохнул. – Не хочу преждевременно нагнетать обстановку, но… что-то в этой красотке меня настораживает. Будь внимателен с ней.      Меньше говори, больше слушай.
     - Откуда она взялась?
     - Из пены морской, если судить по её внешности. В интернете я периодически публикую объявления, пригашающие красивых женщин на конкурсные фотосессии. Там, понятно, указываю номер, по которому они могут предложить свои услуги. Вот она и предложила.
     - А как к тебе попала Карина? Она тебя не напрягает?
     - Ты вопросы мечешь очередями, прямо как автомат Калашникова, - сказал Павел. – Нет, Карина не напрягает.
     Артём изобразил на лице удивление.
     - Странно. Мне показалось, что она тоже из пены морской – судя по внешности.
     - Ничего странного, - буркнул Паша. – Она из прозрачной пены.
     По его интонации Артём понял, что разговор окончен.

     Через несколько дней в студии Меллер вручил Окуневу первый номер альбома и бумажный конверт, в котором лежали деньги.
     - Я продал четыре твои работы, - пояснил Павел.
     Артём вынул купюры и пересчитал – сто тысяч рублей! Двадцать пять тысяч за один снимок! Однако! В Иркутске за такую сумму ему приходилось пахать полтора месяца и даже больше. Он уже усомнился в справедливости своих подозрений. Получать такие деньги за непыльную работу и считать, что тебя дурачат – несусветная глупость.
     Потом настал черёд альбома. Артём бережно взял в руки свой экземпляр. Плотная глянцевая обложка смотрелась великолепно. Девять квадратных букв-печенюшек, плавно уходящих вдаль, составляли название альбома. Они были в разной степени размыты, и лишь сокровенное «ню» выделялось из общего ряда своей резкостью. А под названием красовалась рыба окунь, которой отныне было суждено стать визитной карточкой всех фоторабот Артёма, отобранных для продажи. Что и говорить, Алесь прекрасно справился со своей задачей.
     Окунев стал пролистывать страницы, и в груди у него защемило. Его творческие труды, в которые он вложил душу, уходили навсегда к неизвестным людям. Всё, что от них оставалось автору – единственный экземпляр альбома. Что ж, придётся беречь этот экземпляр как зеницу ока.
     Паша внимательно наблюдал за его реакцией и, похоже, остался ею доволен. Он дружески похлопал Артёма по плечу и ушёл.


     Глава 2. Раздвинутые горизонты

     1. Острые ощущения

     Отныне единственной темой работ Артёма в студии стала обнажёнка. Кандидатки в фотомодели время от времени приходили сюда и предлагали свои услуги. Девушки старательно демонстрировали свои прелести в различных позах и ракурсах. Меллер и Окунев придирчиво оценивали внешние достоинства претенденток. Часто их взгляды на красоту и привлекательность значительно расходились. Паша внимательно выслушивал мнение своего коллеги, но окончательное решение оставлял за собой. Это обстоятельство серьёзно досаждало и портило настроение. Но работа продолжалась. Из немалого числа желающих позировать отбирались несколько красоток. С ними у Артёма начинались рабочие будни, переходящие время от времени в более тесные отношения.
     Вскоре обилие голых женских тел набило оскомину. Хотелось как-то разнообразить свою трудовую деятельность, вернуться хотя бы частично к прежним традиционным портретам, городским и природным пейзажам. Но поскольку Паша ничего не хотел слышать об этом, Артём стал заниматься своим увлечением в свободное время. Вечерами он бродил по городу с личным фотоаппаратом в поисках интересных видов и сюжетов. Объектами его внимания становились фрагменты городских пейзажей, скверы, забавные ситуации и, конечно же, лица людей, на которых в определённые моменты проявлялись глубокие чувства или яркие эмоции. Такие ситуации возникали неожиданно и длились считанные мгновения. Их нужно было как-то уловить, прочувствовать, предугадать. И это необъяснимое, неведомое чувство просыпалось в нём всякий раз, как только Артём брал в руки своё сокровище. К тому же объектив с широким фокусным диапазоном позволял делать снимки издалека, оставаясь практически незаметным для тех, кто попадал в поле зрения фотографа.
     Вернувшись в квартиру, Артём садился за компьютер и просматривал результаты своей фотоохоты. Всё, что не соответствовало его личным требованиям и не вызывало резонанса в душе, безжалостно отбраковывалось. Из десятков снимков отбирались единицы, но это были настоящие жемчужины. Особенно впечатляли лица взрослых и детей, случайно попавших в прицел фотоаппарата. Люди не знали, что их снимают, поэтому вели себя вполне свободно и естественно. Радости, восторги, печали, слёзы, смех – всё было настоящим, искренним, без позирования и наигранности.
     Впрочем, и с позированием дело обстояло неплохо. Иногда прямо на улице Артём заговаривал с людьми, которые привлекали его внимание своей яркой, интересной или необычной внешностью. Как правило, это были девушки, женщины или молодые и не очень молодые пары. Он объяснял незнакомцам причины своего интереса и предлагал им послужить фотомоделями, обещая сделать высокопрофессиональные портреты и не требуя за это платы. Люди реагировали по-разному. Одни удивлённо переглядывались, пожимали плечами и всё же уходили. Другие просили дать время на раздумье. Третьи давали положительный ответ практически сразу. Охотнее других соглашались пары – мужчина и женщина. При полном отсутствии мужского сопровождения женщины вели себя решительнее, если их было не менее трёх.
     В арендуемой квартире, в комнате, представляющей собой мини-студию, Артём закреплял «Никон» на штативе – и начиналось священнодействие, заставляющее его забыть обо всём на свете. По окончании работы он демонстрировал своим случайным фотомоделям результаты съёмок, пролистывая снимки на компьютере. Как правило, на гостей просмотр производил яркое впечатление. Не в силах сдержать эмоции, люди говорили, что не ожидали ничего подобного, что сами даже не подозревали в себе такой привлекательности. Они горячо и от души благодарили фотографа. Для Артёма это были минуты истинного счастья. Он обещал всем запечатлённым разослать их портреты на электронные адреса, которые они ему сообщали, и с удовольствием выполнял своё обещание.
     Он не ставил Пашу в известность о своих несанкционированных фотосессиях. Да и при чём тут был Паша? Артём занимался своим любимым делом, занимался для души. И не был обязан перед кем-то отчитываться. Однако у Меллера на этот счёт оказалось другое мнение. Однажды он сказал с недовольством:
     - До меня дошла информация, что ты водишь домой случайных людей. Мне это не нравится.
     - Эти люди ничуть не хуже тех тёлок, которых я периодически снимаю голыми в студии, а затем «снимаю» в другом смысле этого слова и тащу в кровать, расположенную в спальне твоей квартиры, - возразил Артём. – Но ты почему-то против этих распутных девок ничего не имеешь.
     - Тёма, я не обязан тебе что-то объяснять, - медленно, почти по слогам произнёс Меллер, буравя собеседника холодным взглядом. – Однако запомни: с некоторых пор всеми твоими работами распоряжаюсь я. Кто платит, тот и заказывает музыку. Поэтому ни на побочные заработки, ни на щедрые подарки ты не имеешь права, не согласовав эти вопросы со мной.
     - Кто тебе сказал про то, что я кого-то вожу домой?
     - Не будь ребёнком.
     - Ладно, понял: бережёшь агентуру. Но есть ещё вопрос: откуда ты узнал, что я там провожу фотосессии?
     Паша отвёл взгляд в сторону.
     - От верблюда, - проворчал он.
     - Это не ответ, - тут же вцепился в него Артём. – Я могу понять, что кто-то наблюдал за мной и докладывал тебе. Но как он мог узнать про то, что происходит в квартире?
     - Чёрт возьми, да очень просто! – вдруг взорвался Меллер. – Каждый раз при тебе был фотоаппарат. Короче, всё: точки расставили, тему закрыли.
     Можно было ещё поспорить с шефом. Ведь свою любительскую деятельность Окунев развернул лишь потому, что в студии Паша прикрыл все работы с классическими портретами, переключив всё внимание на эротические снимки. Но сейчас Артёма волновало не это. Посеянные Анжеликой сомнения вновь зашевелились в его душе.
     После той нервозной встречи и не слишком удачной ночи они ни разу не виделись и не созванивались, хотя прошло уже почти два месяца. Тогда Артёму никак не удавалось расслабиться, пока он не напился. Накачавшись коньяком, он немного успокоился, но настроение не улучшилось. Глухое раздражение продолжало будоражить душу. Лика, обрушив на кавалера свои женские чары и ласку, пыталась вернуть его в состояние душевного равновесия, и в некоторой степени ей это удалось. Благодаря её стараниям Артём не потерпел в ту ночь полное фиаско.
     Утром она отвезла его до дома, не заезжая во двор. Высадила у кромки тротуара. Перед расставанием сказала:
     - Когда возникнут проблемы, непременно позвони мне. Буду ждать твоего звонка.
     Она так и сказала: «когда возникнут», а не «если возникнут». Эта фраза вновь поселила в душе Артёма смутную тревогу.
     Однако его растревоженная душа быстро успокоилась, когда Паша Меллер вдвое увеличил оплату каждого снимка. Фотокартины обнажённых женщин, помеченные в правом нижнем углу замысловатой рыбкой, пользовались спросом и, судя по всему, высоко ценились. Банковский счёт Артёма стал увеличиваться значительно быстрее, хотя он продолжал жить, ни в чём себе не отказывая. Окунев пришёл к выводу, что Паша с ним достаточно честен, а все мутные разговоры на его счёт являются либо мышиной вознёй, либо глупым розыгрышем. Даже если Меллер где-то в чём-то хитрит и финтит, то какое ему, Артёму, дело до всего этого? Он получает хороший заработок, а остальное его не касается. Меньше знаешь – крепче спишь.
     Но вот сегодня опять появился повод для сомнения. Вернувшись домой, Артём тщательно осмотрел всю квартиру, но ни жучков, ни камер не обнаружил. Однако душа на этом не успокоилась. Он решил, что при таком тёмном и непонятном раскладе нужно сделать единственно правильный шаг – срочно сменить жильё. Сбережения позволяли обзавестись пусть не слишком большой, но собственной квартирой. Правда, пришлось бы немного повременить со сменой автомобиля.
     Меллер, узнав о его решении, сказал:
     - Не глупи, Тёма. Сейчас ты приличную хату в Новосибе не возьмёшь. Потерпи чуток. Скоро к нам такие бабки потекут, какие тебе и не снились. Ещё малость подкопишь и сможешь выбрать себе приличные апартаменты. А если ты взбрыкнул из-за разногласий по поводу съёмок в моей квартире, то я готов пойти на уступки. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Хочешь заниматься классикой – занимайся. Хоть дома, хоть в студии. Я не стану возражать, если твоё хобби будет не в ущерб работе.
     В его словах, несомненно, был резон. Как бы не хотелось Артёму поскорее сменить жилище, всё же он решил повременить. Вечером на всякий случай ещё раз провёл обыск в квартире – и вновь безрезультатно. Он уже не знал, что думать и кому верить. Окунев сел на кровать, с грустью и тревогой размышляя от том, что у него начинает развиваться паранойя.

     * * *

     В середине августа неожиданно произошло неприятное событие. Артём готовил съёмочную аппаратуру и освещение, а модель только что пришла и даже не успела раздеться, как в помещение вторглись четверо незнакомцев. Невысокий мужчина средних лет и его молодая спутница по-хозяйски вошли в студию в сопровождении двух верзил с бандитскими лицами. Бросив небрежный взгляд в сторону застывшей в растерянности фотомодели, невысокий главарь этой живописной компании небрежно цыкнул:
     - Кыш отсюда!
     Он вальяжно уселся на стул, ритмично похлопывая пальцами по колену. Девушка ещё больше стушевалась, вопросительно глядя на фотографа.
     - Тебе повторить? – грозно рявкнул один из верзил, и она пробкой выскочила из помещения.
     - В чём дело? – спросил Артём.
     Тут же второй амбал сгрёб ворот его рубашки мощной пятернёй.
     - Не вякай, пока тебя не спросили.
     - Отцепись! – со злостью сказал Артём, безуспешно пытаясь освободить воротник. – Да отцепись ты!
     Хозяин жестом приказал своему псу отпустить жертву, и тот послушно выполнил команду.
     - Слушай внимательно, - сказал невысокий. – Это моя девушка, - он кивком указал на спутницу. – Сейчас ты сделаешь её портреты. Мне сказали, что ты непревзойдённый мастер. Поэтому смотри, не разочаруй меня.
     - Я не полномочен решать такие вопросы, - хмуро отозвался Артём. – У меня есть свой начальник. С ним договаривайтесь.
     - Ты чё, не понял? – верзила вновь хотел схватить Артёма, но он увернулся и отскочил на безопасное расстояние.
     - Ты, парень, и в самом деле чего-то не понимаешь, - изрёк босс с ленивым презрением. – Я таких ершистых враз успокаиваю. Запомни: ты – никто. Тебе сказали делать – делай!
     В груди у Артёма кипело от негодования. Ситуация была серьёзной, и он не знал, как из неё выйти, не нарвавшись на большие неприятности. Фотографировать смазливую куклу при таком хамском обращении было противно до тошноты, но отказ мог привести к непредсказуемым последствиям.
     - Я могу хотя бы позвонить? – спросил он.
     Верзила тут же метнулся к нему.
     - Я тебе щас позвоню!
     В этот момент в студию стремительно вошёл Меллер.
     - Стоп-стоп, друзья! – воскликнул он и, обращаясь к главному, спросил: – Боря, что тут происходит?
     - Ты, Пауль, распустил своего пацана, - ответил Боря развязным тоном. – Не умеет себя вести с уважаемым человеком.
     - Ты не прав, ей-богу не прав, - торопливо затараторил Паша. – Ну, сам подумай: откуда ему было знать, кто ты? Сейчас мы устраним все недоразумения, - он обратил взор на Окунева. – Тёма, готовь всё необходимое для съёмки.
     - Шустрей давай, мозгляк! – распорядился командирским голосом незваный гость.
     Павел сокрушённо покачал головой.
     - Ай-ай-ай! Ну что ты, Боря, делаешь? Артём – фотограф от Бога. Тонкая творческая натура. От его настроения напрямую зависит качество работы. А ты ему в душу плюёшь. И какого результата ты ждёшь после этого?
     Бандит Боря слегка задумался.
     - Ладно, забыли, - он поднялся, вынул из кармана пятитысячную купюру и бросил её на стул. – Это тебе за моральный ущерб, художник. В общем, оставляю Лёлю на твоё попечение. Сделай всё по уму. Но не вздумай лапы распускать. Тронешь хотя бы пальцем – я тебе кое-что отрежу. Понял?
     Он повернулся и в сопровождении верзил вышел из студии.
     - Понял, - пробормотал Артём ему вслед. – Наверное, палец.
     Меллер подошёл к нему и заговорил извиняющимся голосом:
     - Ты, Тёма, успокойся. Понимаю, как тебе обидно и досадно. Постарайся совладать с настроением. Что делать, с такими людьми приходится считаться. А сейчас забудь про Борю. Ты не его будешь снимать, а девушку. Посмотри, какая она хорошенькая! И ни в чём не виновата перед тобой.
     Девчонка, которую бандит назвал Лёлей, ни то улыбнулась, ни то ухмыльнулась.
     - Всё, друзья мои, не буду вам мешать, - сказал Паша и торопливо ушёл.
     Когда они остались наедине, девчонка спросила всё с той же полу-ухмылкой:
     - Куда мне пройти?
     Артём молча махнул рукой, указывая на место для фотомодели. Она неторопливо прошла, повернулась к нему лицом.
     - Какую позу принять?
     - Какую хочешь, - хмуро отозвался он.
     Лёля перестала улыбаться.
     - Я не поняла: ты собираешься делать настоящий портрет или пытаешься просто отмазаться?
     Он оглядел её с ног до головы.
     - А ты хочешь, чтобы я сделал настоящий портрет?
     - Разумеется.
     - Тогда какого чёрта пришла в драных джинсах и клетчатой рубахе?
     Артём ожидал от неё ответную грубость, но девушка заговорила неожиданно мягко и доброжелательно:
     - Ладно, чего там. Я ведь всё понимаю: наплевал тебе Борька в душу. Ну и чёрт с ним! Сейчас его здесь нет. А мне ты нравишься. И я не хочу с тобой ссориться.
     Манёвр сработал. Настроение у Артёма не слишком улучшилось, но и неприязни к незваной посетительнице заметно поубавилось. Он принялся за работу, привычно с головой погружаясь в процесс. Девушка оказалась толковой и буквально схватывала на лету всё, что ей говорил фотограф. Перед камерой она держалась свободно.    
     Артём делал снимки с разных положений, менял освещение, советовал модели принять ту или иную позу. Творческий азарт полностью захватил его. Он уже не сомневался, что фотографии получатся в самом лучшем виде.
     Спустя сорок минут Артём объявил, что сеанс окончен. Слегка устав от интенсивной работы, он присел на стул, предварительно смахнув на пол пятитысячную подачку. Лёля вдруг начала раздеваться.
     - Эй, ты чего делаешь? – воскликнул он удивлённо.
     - Пофотай меня нагишом, - попросила она, продолжая сбрасывать с себя одежду.
     - Нет-нет! – запротестовал Артём. – Быстро одевайся, иначе мне твой Борька глаза выколет.
     Но она уже закончила обнажаться. Кошачьей походкой подошла к Окуневу, положила руки на плечи.
     - Хорошо, не будем снимать эротику. Можем заняться чем-нибудь другим. Я тебе уже говорила, что ты мне нравишься. А как я тебе?
     Выглядела она соблазнительно. Артём вдруг почувствовал сильное волнение. Но к привычному возбуждению примешивалось менее приятное чувство. При нынешнем положении вещей любовный роман мог быстро превратиться в триллер или хоррор. Окунев уже хотел дать решительный отказ, но девчонка вдруг прижала палец к его губам.
     - Ничего не говори, - прошептала она. – Лучше послушай, что я скажу. Борька тебя сегодня обидел. Разве ты не хочешь поквитаться с ним? У тебя есть такая возможность. Я охотно помогу тебе отомстить. Он об этом ничего не узнает. Зато мы с тобой будем знать и злорадствовать.
     Артём смотрел на неё, потрясённый таким предложением.
     - А ты не провокатор? – спросил он.
     Она засмеялась.
     - Ага, испугался! Нет, я не провокатор, а любительница красивых и интеллигентных мужчин.
     - Да, судя по твоему приятелю, – сказал Артём с сарказмом. – Извини, дорогая, но я не ищу приключений на одно место и рисковать не хочу. Для меня твоя затея может плохо закончиться.
     - Это может плохо закончиться и для меня. Я тоже рискую.
     - И ради чего?
     Лёля наклонилась к нему, прикасаясь голым телом, и прошептала на ухо:
     - Ради удовольствия. Обожаю острые ощущения. Давай сделаем это прямо здесь, на стуле.
     Она начала расстёгивать его брюки. Рассудок говорил Артёму, что при нынешних обстоятельствах не следует поддаваться соблазну. Но он уже знал, что не устоит, уступит настойчивым притязаниям девчонки, потому что в данной ситуации к похоти и страсти примешалось жгучее желание отомстить за унижение.
     Бурно начавшийся интим закончился довольно странно и сумбурно. Изображавшая страсть девица вдруг потеряла всякий интерес к партнёру. Она быстро оделась и, ни слова не говоря, покинула студию. Валявшуюся на полу красную банкноту девушка мимоходом подняла и сунула в карман своих джинсов. Артём озадаченно смотрел ей вслед. Вместо морального удовлетворения в душе остался неприятный осадок.
     На этом странности не закончились. Артём позвонил Меллеру и спросил, когда он приедет за результатами. Паша попросил сбросить снимки на e-mail.
     - Фотографии не коммерческие, - объяснил он своё решение. – Нет необходимости шифроваться.
     Артём извлёк из аппарата карту памяти и пошёл к компьютеру. Но передумал и положил карту в карман, решив отправить снимки из дома со своего личного ноутбука.


     2. Слякоть

     За окном медленно кружились редкие снежинки. Едва коснувшись земли, они таяли, оставляя на поверхности мокрые пятнышки. Этих пятнышек становилось всё больше. Они росли, сливались воедино, постепенно превращая поверхность земли в блестящую сырость.
     Хмурая, унылая погода отзывалась в душе Артёма таким же хмурым и унылым настроением. Казалось, и там кружат снежинки, оседая на дно души не пушистым белым ковром, а серой слякотью. В работе возник перерыв, поскольку, как объяснил Паша, скопился некоторый задел фотоснимков, а новых заказов пока не поступало. Участвовать в тусовках и подобных междусобойчиках у Артёма не было ни малейшего желания. Тамошняя публика вызывала если не отвращение, то уж точно стойкую неприязнь. Иными словами, делать ничего не хотелось, видеть никого не хотелось, а безделье и одиночество давили на душу тяжко и мучительно.
     Послонявшись по квартире, Артём вновь стал пролистывать справочник телефона. В числе самых первых контактов по списку значилась Анжелика. Окунев с полминуты смотрел на имя женщины, раздумывая, стоит ли ей звонить, но так и не решился. На то имелось достаточно причин. Во-первых: о чём он будет с ней говорить? Они не общались с того самого июньского утра, когда Лика отвезла его домой после не слишком удачной ночи. Тогда она просила его позвонить, как только возникнут проблемы. Какие проблемы у Артёма сейчас возникли? Умирает от скуки и безделья? Прекрасный повод для звонка! Во-вторых: стоило подумать об Анжелике, как тут же появились сомнения в том, что в квартире нет никаких средств слежения. Нет, звонить ей не следовало. Да и кто она ему? Такая же тёмная лошадка, как и Карина. После той единственной ночи, проведённой сразу после первой эротической фотосессии, с Кариной у Артёма больше не было близких отношений, хотя она пару раз предлагала ему освежить впечатления. Но он находил отговорки, и она отстала. А пару месяцев назад и вовсе исчезла с горизонта. Примерно в это время куда-то запропала Пашина секретарша Нина.
     Артём пролистал список до строчки «Рита». В груди остро кольнуло. И сразу все другие женщины отошли на задний план, стали безликим фоном. Рита – вот с кем сейчас он хотел бы поговорить больше всего на свете. Только теперь Артём в полной мере осознал, что расставание с женой явилось той чертой, за которой кончилась настоящая жизнь. Всё последующее время он обманывал себя, гордясь своей востребованностью и растущими доходами, глушил тоску пустыми и никчёмными приключениями.
     Ему нестерпимо захотелось пообщаться с Ритой. С трепетным волнением в груди Артём сделал вызов. Длинные гудки, казалось, звучали целую вечность. Наконец в трубке послышался знакомый голос:
     - Алло!
     Она не знала, кто ей звонит – Артём сменил телефонный номер вскоре после её ухода. И сейчас, услышав голос бывшей жены, он вдруг растерялся, не зная, что сказать.
     - Алло! – повторила Рита.
     Он продолжал молчать, сам не понимая причины своей робости. Связь оборвалась. Артём положил телефон на стол и задумался. Что с ним происходит? Почему разговор с женщиной, которую он продолжал любить, оказался для него таким трудным делом?
     Он понял, чего подспудно боялся: а что, если Рита вышла замуж? Почему он сразу не учёл такую вероятность? Ведь последний раз Окунев слышал о Рите от Максима ещё в июне. С тех пор прошло четыре месяца. От этих мыслей на душе стало ещё тоскливее. Артём решил немедленно позвонить Залесову и вытянуть из него всё, что он знает о его бывшей жене.
     Максим обрадовался звонку. Однако по поводу Риты не мог ничего сообщить.
     - Лично мне ничего не известно об этом, - сказал он. – Но я могу спросить у Кати. Они общаются по телефону.
     - Почему по телефону, - удивился Артём.
     - Потому что мы уехали из Иркутска. Ещё в июле.
     - Уехали?! Куда?
     Максим засмеялся.
     - В Захолустное. Помнишь такое?

     Артём судорожно вздохнул. Помнит ли он такое? Да разве можно забыть! Тогда, в тёплый летний день, они вчетвером поехали на автобусе из Иркутска на берег Байкала в селение с гордым названием Большое Голоустное. Для мизерного населённого пункта, в котором проживало всего-то шестьсот человек, слово «большое» в названии звучало весьма забавно. И Катя быстро переименовала его в Большое Захолустное. Многие местные жители по-доброму отнеслись к четвёрке приезжих весельчаков. С некоторыми даже сложились приятельские отношения. А смешливый и приветливый бурят Жамба, вполне оправдывающий своё имя, которое в переводе на русский означает «доброта», полдня за незначительную плату катал гостей на своей моторной лодке вдоль побережья озера. В тот день Максим и Артём нащёлкали множество снимков.
     Когда вернулись в посёлок, Жамба выпрыгнул из лодки и помог девушкам сойти на берег. Артём выходил из лодки последним. Бурят поймал его за руку и негромко сказал, кивнув в сторону Риты:
     - Хорошая девушка. Очень хорошая. Потеряешь – дурак будешь.
     Окунев засмеялся.
     - Не потеряю. Даже не надейся.
     Он догнал Риту, обнял её одной рукой, и они побрели дальше.

     - Чем ты там занимаешься? – спросил он, с трудом подавив приступ ностальгии.
     - Летом катал туристов и фотографировал их в живописных местах, - сказал Максим. – У меня теперь есть небольшой катер. Старенький, но ещё довольно крепкий. Мы с Катюшей продали свою квартиру в Иркутске. Здесь, в Голоустном, нам этих денег хватило и на дом, и на катер. Да ещё в запасе кое-что осталось. Так что будем живы – не помрём. Сейчас ищу себе работу на зиму. Что-нибудь придумаю.
     - Со скуки помереть не боишься? Народу-то там – раз-два и обчёлся.
     - Народу мало, да, почитай, все свои. А много ли у тебя своих в твоём мегаполисе? Мне даже Иркутск стал казаться муравейником, где все куда-то бегут, снуют, суетятся. А что говорить про Новосибирск? Ладно, чего это я… Лучше расскажи, как там твои дела?
     «Как мои дела? – подумал Артём. – Хреновы мои дела. Ведь и в самом деле: народу вокруг полно, да все чужие».
     - Нормально, - сказал он. – Тужить мне не о чем.
     - Мне кое-что непонятно, Артёмка, - осторожно заговорил Залесов. – Ты вот меня про Риту спрашивал. Но ведь мог же узнать о ней от своих родителей. Неужели до сих пор не общаешься с ними?
     Артём словно физически ощутил в груди тяжёлый камень.
     - Верно, - сказал он. – До сих пор не общаюсь.
     - Слушай, так нельзя! – сердито воскликнул Максим. – Что за детство?! Мозги ему вынесли! Виноват – вот и вынесли. Долго ты собираешься обидки держать на родных людей?
     - Дело не в обидках, Макс. Не знаю, как тебе объяснить. Что-то происходит со мной. А что именно происходит – понять не могу. Вроде бы всё есть, ни в чём нужды не знаю – живи и радуйся. А внутри пусто.
     - Это у тебя называется «тужить не о чем»? Я объясню, отчего тебе пусто: оттого, что нити в прошлое оборвал. С самыми близкими людьми не общаешься, а это, извини, полный идиотизм. Короче, так: прямо сейчас мы с тобой заканчиваем разговор, и ты сразу звонишь матери или отцу – как тебе больше нравится. Налаживай отношения. Глядишь, и жизнь смыслом наполнится. Ну всё, друг, пока!
     - Пока!
     Связь прервалась. Но Артём ещё долго вышагивал по квартире, прежде чем решился набрать номер матери. Наконец, насмелился и сделал вызов. Услышав её голос, сказал:
     - Мама, это я.
     - Тёма! Тёмочка! – в трубке послышался плач. – Сынок, с тобой всё в порядке? Мы тут совсем извелись. Дозвониться не можем. И от тебя никак не дождёмся звонка. Уже не знали, что и думать.
     - Со мной всё в порядке, мама, - ответил он, чувствуя, как горло сдавливает спазм.
     - Я понимаю, сынок, обидели мы тебя. Ты уж прости нас, не совладали с чувствами. Очень уж Риточка нам полюбилась. Вот и не сдержались.
     - Мама, вы с отцом ни в чём передо мной не провинились. Это я должен просить у вас прощения, потому что сам во всём виноват – и перед вами, и перед Ритой. Всё, что вы мне сказали, абсолютно правильно.
     Они проговорили ещё не менее часа. Мать понемногу успокоилась. Она говорила, что очень соскучилась, и спрашивала, когда сын сможет приехать. Артём обещал сделать это, как только появится такая возможность. Рита, как выяснилось, замуж не вышла. Три или четыре раза она заглядывала к ним в гости. Внешне выглядела бодрой и весёлой. А вот встречалась ли она с кем-то, того мать не знала. И ещё она сообщила радостную весть: они с отцом успели оформить пенсии до того, как власти подняли пенсионный возраст. Отец продолжает работать, а вот её недавно сократили.
     Под впечатлением разговоров – сначала со старым другом, а затем с матерью – Артём сел за компьютер и стал пролистывать фотографии, сделанные в той не слишком далёкой, но, казалось, совсем другой жизни. Вот его ещё детские фотоснимки, снятые плёночным фотоаппаратом и позже оцифрованные. На них запечатлены друзья, одноклассники, соседи и, конечно же, родители – совсем ещё молодые. А вот уже более поздние фотографии. Пожалуй, самый яркий и насыщенный событиями период – работа в редакции журнала. Командировки, встречи, бесшабашное веселье. Это были настоящие, добрые, человеческие отношения. Настоящая дружба. И самое главное – любовь. Не было денег, но зато и разговоров о них практически тоже не было. Сейчас-то у него есть деньги, много денег. Но, увы, больше нет тех простых человеческих радостей, не имеющих денежного эквивалента. Артём с грустью и тоской разглядывал фотографии, с которых на него смотрели добрые, светлые лица друзей. И ещё фотографии Риты, сделанные с особым старанием и душевным трепетом.
     Закончив просмотр, Артём позвонил Меллеру.
     - Паша, поклянись, что ты не знаешь о том, кто сообщил Рите о моих изменах.
     - Ты чего всполошился? – удивился тот. – Столько времени прошло. Прошлое осталось в прошлом.
     - Не для меня. Отвечай: знаешь или нет?
     - Знаю, Тёма. Теперь знаю, - со вздохом проговорил Павел. – А раньше мне, ей-богу, ничего не было известно.
     - Ну и?..
     - Нинка пару месяцев назад проболталась случайно, что это её работа. Я её, заразу, тут же уволил. Мне нужна спокойная обстановка, а не интриги.
     - Нинка? – удивлённо спросил Артём. – Разве она общалась с моей женой? Мне казалось, что они вовсе не знакомы.
     - А вот этот вопрос не ко мне, - парировал Паша. – Я не любитель разбираться в бабских кознях.
     Закончив разговор, Артём задумался. Нина – надо же! Кто бы мог подумать?! Бред какой-то… Он машинально бродил по квартире, пытаясь уложить в голове полученную информацию. Но другой на данный момент не имелось, а проверить достоверность этой не было возможности.
     Чтобы чем-то себя занять и отвлечься от нежелательных дум, он вновь уселся за компьютер, открыл интернет и стал просматривать образцы фототехники, выпущенные в последнее время. С удивлением обнаружил, что в продажу поступили аппараты нового поколения, оборудованные электронными видоискателями. Судя по предоставленной информации, новинки имели ряд неоспоримых преимуществ перед традиционными зеркальными камерами.
     Артём решил, что настало время сделать себе любимому подарок в виде нового фотоаппарата профессионального уровня, благо такая возможность теперь у него была. Сев за руль своего «Лансера», он объехал несколько магазинов электроники и, наконец, нашёл то, что устроило его по всем техническим параметрам и внешнему виду. Цена в сто пятьдесят тысяч рублей теперь не казалась Артёму большой. Домой он привёз новенький «OlympusOM-D» с мощным объективом.

     * * *

 Ближе к вечеру Меллер позвонил сам и сказал, чтобы Окунев к девятнадцати ноль-ноль подъехал к ресторану «Северное сияние» в «приличном прикиде». Намечалась какая-то важная встреча, на которой ему следовало присутствовать. Это вызвало у Артёма удивление, поскольку прежде Паша ни на какие деловые встречи его не приглашал. Он тщательно побрился, надел дорогой костюм, накинул куртку и к назначенному времени на такси прибыл к ресторану. Паша ждал его у входа.
     - Что стряслось? – спросил Артём, когда они поднимались по лестнице.
     - Не спеши, - сказал Меллер. – У нас в запасе есть полчаса. Сейчас всё объясню.
     Он провёл Артёма к столику, указал рукой на стул. Сам расположился напротив.
     - Дело вот в чём. Настало время раздвинуть горизонты нашей деятельности. Есть люди, как бы это сказать, с определёнными наклонностями. И у этих людей есть деньги. Большие деньги. Наша задача – вызвать у них желание поделиться с нами частью своих финансов. Точнее, они уже готовы поделиться. От нас требуется всего лишь не отбить это желание. Разумеешь?
     - Догадываюсь, - мрачно отозвался Артём. – Кажется, речь идёт о порнухе. Каким-то извращенцам захотелось иметь у себя скабрезные фотографии, украшенные модным логотипом.
     - Некоторые эпитеты я бы заменил, но в целом ты всё понял правильно, - сказал Павел. – Меня, честно говоря, мало интересует мотивация этих людей, и я не знаю, что их больше привлекает: качество твоих работ или престижная рыбка в правом нижнем углу. Меня интересуют деньги, которые они готовы платить. А платить они готовы такие суммы, что о брезгливости и щепетильности надо забыть напрочь.
     - Ладно, суть дела мне понятна, хотя и крайне неприятна. Мне уже обнажёнка набила оскомину, а ты подбрасываешь тему ещё похлеще. Но я не понимаю, зачем ты меня сюда притащил. Хочешь познакомить с заказчиками? Для чего?
     Меллер засмеялся.
     - Нет, Тёма, я хочу тебя познакомить с другими людьми. Ты же понимаешь, что наша новая деятельность будет иметь специфический характер. Следовательно, для неё потребуется специфический материал. Его надо где-то брать. Объявление в интернете для таких целей совершенно не подходит. Я вышел на контакт со специалистами в этой области, готовыми предоставить то, что нам нужно. Скоро парни будут здесь. Посидим, обговорим кое-какие мелочи. А потом ты вместе с ними посетишь их студию и выберешь подходящих для съёмки актёров.
     - Почему я?! – сердито воскликнул Артём. – До сих пор организационными делами занимался исключительно ты. Меня даже близко не подпускал. Что изменилось на этот раз?
     - Изменилось то, что данная тематика имеет свои особенности, - спокойно ответил Павел, не обращая внимания на эмоции собеседника. – Ты там пообщаешься со спецами, выяснишь все необходимые нюансы. Кроме того, понаблюдаешь за рабочим процессом и будешь иметь наглядное представление.
     Новое направление в работе абсолютно не нравилось Артёму, а после телефонных разговоров с Максимом и матерью и вовсе вызывало отвращение. Но, как сказал Паша, здесь пахло большими деньгами. А это означало, что спорить и сопротивляться не имело смысла. Без серьёзного конфликта вряд ли можно было обойтись. Поразмыслив над этим, Артём пришёл к выводу, что придётся хотя бы временно уступить. Если оплата работ существенно увеличится, значит раньше появится возможность обзавестись приличной квартирой. А потом уже можно будет ставить свои условия.
     Но ехать с порно-дельцами в их студию набираться опыта Артём категорически не хотел. И дело было не только в том, что от одной мысли об этом становилось противно. Что-то странное, тёмное и тревожное ощущалось в Пашином задании. Артём и сам не смог бы объяснить, что его настораживало. Он чувствовал смутную опасность на уровне подсознания, интуитивно. Как раз эту его способность подчёркивала Анжелика.
     - Я не вижу необходимости ехать в порностудию, - заявил Артём категорично. – У кого и чему я должен учиться? У меня свой взгляд и свой стиль. И своё чутьё на работу, которое меня ещё ни разу не подводило. А что касаемо подбора моделей, так в этом вопросе ты всегда полагался исключительно на собственный вкус. Моё мнение тебя мало интересовало.
     Меллер наклонился к нему через стол и сказал сердито:
     - Артём, не дури! Это не просьба, а задание, которое ты обязан выполнить.
     Окунев также наклонился ему навстречу.
     - У меня есть лишь одно обязательство перед тобой – делать хорошие фотографии. Для этого мне не надо куда-то ехать.
     С полминуты Павел пристально смотрел на него, словно что-то прикидывая в уме.
     - Ладно, пусть будет по-твоему, - сказал он наконец. – В таком случае, я не вижу необходимости в твоём присутствии. Можешь сваливать.
     Окунев поднялся и пошёл к выходу. На лестнице ему навстречу попались двое молодых мужчин, лица которых показались Артёму крайне неприятными.

     * * *

     Поначалу для порно-сессии Меллер планировал установить кровать, но Артём убедил его, что можно обойтись кушеткой и что на качестве снимков это никак не отразится. Незадолго до начала работ двое незнакомых парней внесли кушетку в студию и поставили её на место, на которое указал им фотограф. Он продолжал крутиться возле съёмочной аппаратуры, хотя в этом уже отпала необходимость – всё было готово для работы.
     - Ты закончил? – спросил Паша.
     - Да, - коротко ответил Артём.
     - Это хорошо. Секс-бомбы, наверное, уже истомились в машине. Сейчас я их пришлю сюда.
     - Присылай.
     Меллер внимательно пригляделся к своему подопечному.
     - Что-то мне не нравится твоё настроение, - сказал он с ноткой недовольства. – Давай-ка, Тёма, отбрасывай свой гонор в сторонку. Берись за работу всерьёз. И смотри: без фокусов!
     - Без фокусов не получится, - возразил Артём. – Резкости не будет.
     - Чего? – Павел непонимающе смотрел на него, потом сообразил, о чём речь. – Ясно: каламбуришь, фокусник. Ну что ж, если способен шутить, значит, не безнадёжен. Ладно, хватит балагурить. Настраивайся на работу. Да, чуть не забыл. Есть кое-какие пожелания от заказчика. Надо снять крупным планом непосредственно причиндалы в процессе их соития. Сделай несколько разных вариантов – добросовестно и с душой. Чтобы и здесь, как в твоих прежних картинах, просвечивали профессионализм и божий дар фотографа. Вечером загляну к тебе за результатом. Ферштейн?
     - Я-я. Будет тебе чертовщина с божьим даром.
     Меллер ушёл. Вскоре в студии появились трое: крепкий парень лет двадцати пяти и две девицы примерно того же возраста. Держались они подчёркнуто независимо и даже вальяжно. Девицы с интересом разглядывали Артёма. Парень, взглянув на мрачную физиономию фотографа, снисходительно изрёк:
     - Не тушуйся, братан! Расслабься. Мы в своём деле асы. Слушай нас, и всё будет в ажуре.
     - Значит, так, - прервал его Артём. – Никакой самодеятельности. Делать будете то, что я скажу, и так, как я скажу. Если кто считает иначе, может быть свободен.
     «Секс-бомбы», как назвал их Паша, с ухмылками переглянулись и стали снимать одежду, обнажая тела, богато разрисованные татуировками.

     Вечером, закончив обработку фотографий, Артём позвонил Меллеру. Паша примчался довольно быстро. Он просто сгорал от нетерпения и даже не пытался это скрывать. Пролистав выбранные и обработанные экземпляры, он некоторое время сидел молча и неподвижно. Артём даже начал думать, что его шеф разочарован. Но Паша вдруг повернулся с радостным лицом и сказал:
     - Тёма, ты просто молодчина! У меня слов нет! Сделано как всегда – на высшем уровне. Ты гениальный фотограф!
     - Теперь будет правильнее сказать: генитальный, - хмуро отозвался Артём. – В общем-то, мне шибко упираться не пришлось. Ребята оказались асами в своём деле. Всё шло как по маслу. Девочки раздвигали горизонты, а парень в романтических порывах стремился то к одному горизонту, то к другому.
     Паша посмотрел на него с прищуром.
     - Не понимаю я тебя. Ей-богу, не понимаю. Чем ты недоволен, дурачок? Это же золотое дно! По сравнению с твоим нищим прошлым ты, можно сказать, купаешься в деньгах. Да ещё регулярно к твоим услугам свежие девочки.
     - Ну, скажем, девочки сегодня были далеко не первой свежести, - Артём вздохнул. – Знаешь, Паша, я впервые за всё время смотрел на голых женщин и не испытывал ни малейшего желания. Скорее, наоборот. Причём настолько «наоборот», что меня едва не стошнило.
     - Значит, тебе придётся во время работы отключать свои чувства, - сказал Меллер, убрав с лица напускное добродушие. – Я эту золотую жилу обрывать не собираюсь. Она, кстати, и для тебя золотая. Новая тема поднимет твой доход на новый уровень. Ты, Тёма, постарайся уяснить одну простую вещь. Я готов идти на уступки, но при условии, что твои капризы не бьют по моим интересам. То бишь в исключительных случаях. Поэтому очень советую ценить моё доброе отношение и не злоупотреблять им.
     Монолог прозвучал как предупреждение. Вступать в пререкания не имело смысла.  Меллер тем временем перенёс на флэшку папку со снимками, предназначенными для продажи.
     - Всё, что осталось на компе, удалишь сам, - сказал он, вставая.
     - С превеликой радостью, - ответил Артём.
     Паша ещё раз окинул его пристальным взглядом.
     - Не нравится мне твоё настроение. Ой, не нравится!
     С этими словами он повернулся и ушёл. Заперев за ним дверь, Артём вернулся в комнату и стёр с жёсткого диска все снимки, сделанные сегодня в студии. Потом он долго сидел, размышляя о том, как ему поступить в дальнейшем. В конце концов, пришёл к выводу, что в любой момент может отказаться от неприятной работы. Просто не следует дёргаться раньше времени. Одну порно-сессию он уже провёл. И, если верить Пашиным словам, за эти снимки причитались приличные деньги. Глупо от них отказываться. Стало быть, следует немного подождать. Пусть Паша продаст что-нибудь и заплатит Артёму его долю. Вот тогда можно будет делать резкие движения.

     * * *

     Пару дней было полное затишье. Артём болтался по городу или сидел дома за компьютером, блуждая по интернету. Уже не хотелось, как было летом, ловить в объектив лица незнакомых людей или колдовать над их портретами в домашней обстановке. Два персональных фотоаппарата без дела лежали в шкафу. Душа ни к чему не лежала. Но об этом даже думать не хотелось. И без того промозглая погода поздней осени нагоняла тоску. Но и не думать было нельзя. Артём понимал, что в его душе происходят какие-то необратимые процессы. И он всё больше склонялся к тому, что пора делать в жизни крутой поворот.
     На третий день позвонил Меллер и бодрым голосом доложил:
     - Артём, я продал две твои работы. Твоя доля – сто двадцать пять штук… – Паша сделал выразительную паузу, после чего торжественно закончил фразу, – за каждую из них. Ты только представь: двести пятьдесят тысяч рябчиков за две фотки! Ну что, друг, поднял я тебе настроение?
     Сумма и в самом деле была ошеломительной. Казалось почти невероятным, что Паше удаётся находить людей, готовых платить астрономические суммы за фотоснимки. Ведь если доля Артёма исчислялась сотнями тысяч, то сколько тогда оседало в Пашином кармане? А ведь ещё какая-то сумма причиталась моделям и компьютерщику. По логике вещей, надо было быть полным идиотом, чтобы отказываться от таких заработков. Да, противно – что с того? Это как на войне бывает после первых удачных выстрелов: стошнит два-три раза, а потом человек привыкает.
     «Ну вот, дружок, ты опять засомневался, - с горечью подумал Артём. – Разве не ясно, к чему всё идёт? Паша будет неуклонно «раздвигать горизонты». Его интересуют только деньги. Ты хочешь стать таким же, как он? Нет, надо забирать причитающуюся сумму и сваливать отсюда».
     - Когда я могу забрать свои деньги? – спросил он.
     - Хороший вопрос, - похвалил Меллер. – Очень хороший! Видишь ли, Тёма, твой минорный настрой вызвал в моей душе некоторые опасения. Говоря конкретнее, степень доверия к тебе существенно упала. Поэтому отныне свою долю ты будешь получать с задержкой. После каждой последней сессии я буду платить тебе за предпоследнюю. Как говорил персонаж одной популярной сказки: «Ты улавливаешь суть?».
     Суть-то была предельно ясна. Любая попытка прекратить сотрудничество с Пашей неизбежно обернулась бы для Артёма большими издержками. Над этим обстоятельством следовало хорошо подумать.
     - Ты уже наметил очередную сессию? – поинтересовался он.
     - Да. На этой неделе.
     - А точнее?
     - Я сообщу. Ты пока настраивайся.
     - На что настраиваться? – проворчал Артём. – Какой сюрприз ты мне подкинешь на этот раз? Надеюсь, не гомиков?
     Паша засмеялся.
     - Не волнуйся. Мой сюрприз тебя вполне устроит.
     - А конкретнее?
     - Будет одинокая женщина.
     - То есть надо будет сделать обычный эротический портрет? – с надеждой спросил Артём.
     Но шеф его тут же разочаровал.
     - Не совсем так, - сказал он. – Девочка прихватит с собой несколько специфических игрушек. Согласись, что это не худший вариант.
     Артём опять задумался. Вариант и в самом деле был не худший. Смущало другое: в очередной раз его позиция пошатнулась. Ладно, ещё на одну фотосессию он может себя настроить. Но потом надо будет определяться окончательно и бесповоротно. А для этого потребуются время и смена обстановки.
     - Мне нужен перерыв, - сказал Артём. – Я устал и хочу отдохнуть.
     - Да ладно?! – в голосе Меллера явно слышалась насмешка. – Упахался, значит? Устал грести деньги лопатой?
     - Я морально устал. Хочу сменить обстановку.
     - Вот поработаешь с девочкой, а потом отдохнёшь, - пообещал Паша. – Сделаешь дело, и можешь сваливать на пару недель.
     - Мне нужен месяц.
     - Я уже сказал: сначала поработаешь с девочкой. Потом будем решать все другие вопросы.
     В голосе Паши Меллера слышалось недовольство. Теперь у Артёма не оставалось сомнений в том, что отношение босса к нему изменилось явно не в лучшую сторону. Это значило, что ни о каких доверительных, а тем более дружеских отношениях отныне не может быть и речи. Прежде была хотя бы видимость.

     3. Трещины

     Закончив съёмки «женщины с игрушками» и сделав последующую компьютерную обработку фотографий, Артём традиционно предоставил материалы своему боссу. Паша, как всегда, остался доволен результатами и дал согласие на отпуск. Сторговались на трёх неделях. Вместе с похвалой за последнюю фотосессию Окунев получил от шефа деньги за предыдущую. Меллер был настроен благодушно. Он крепко пожал отпускнику руку и пожелал приятного отдыха. Однако видимое улучшение в отношениях с боссом не могло обмануть его подопечного: между начальником и его работником пробежала трещина. Возможно, эта трещина имелась изначально. При всей видимости дружеских отношений они никогда не были на равных. Просто возникшие разногласия всё обострили, обнажили – и трещина стала заметной.
     Паша умел пускать пыль в глаза. Проработав с ним вместе более двух с половиной лет, Артём практически ничего не знал о личной жизни своего начальника. Не знал даже Пашиного адреса. И хотя Меллер однажды ввёл Артёма в своё так называемое общество, реальный круг его делового общения оставался неизвестным.

     Получив деньги и благословение на отдых, Артём вылетел в Иркутск. Чуть более полутора часов, проведённых в полёте, были посвящены размышлениям о дальнейших планах. И чем дольше он размышлял, тем больше склонялся к мысли, что с недавних пор его ничто не держит в Новосибирске. Купить приличную квартиру в Иркутске было бы значительно дешевле. При этом останутся средства и на новую машину, и на безбедное проживание. А там, глядишь, подвернётся какая-нибудь работа.
     Затем он вспомнил о своём друге Максиме Залесове, который предпочёл тихую и спокойную глухомань городскому комфорту. А ведь тоже – чем не вариант: купить себе домишко на берегу Байкала? А ещё лучше построить новый добротный дом и жить в своё удовольствие, наслаждаясь красотой природы. Лазить по горам с фотоаппаратом или раскатывать на лодке по зеркальной поверхности озера – вот она, настоящая жизнь. Пусть не будет больших доходов, как нынче, зато действительность вновь представится в привлекательных видах, а не в тех неприглядных ракурсах, которые Артёма вынуждают видеть в настоящее время. Заработанные за последнюю фотосессию деньги он, конечно, потеряет, если решится на побег. Так ведь и чёрт с ними! По-другому ему никогда не удастся вырваться из этого порочного круга.

     В Иркутске уже лежал снег. Артём из аэропорта позвонил матери. Мать сразу заволновалась, засуетилась: что же сын не предупредил заранее? Она бы приготовила ему его любимые блюда. Пришлось долго её успокаивать. Затем Артём поймал такси и поехал к дому, в котором его сейчас с нетерпением ждали.
Остановил машину за квартал от дома, чтобы пройтись по знакомым дворам. По пути заглянул в супермаркет – не хотел наведаться к родителям с пустыми руками. Там он закупил полный пакет изысканной снеди и бутылку дорогого французского коньяка.
     Валентина Сергеевна, мать Артёма, дома находилась одна. Она обнялась с сыном и, всплакнув от радости, сказала:
     - Отец сейчас на работе. Я ему сообщила о твоём приезде. Сказал, что отпросится и скоро будет дома. Ты, наверное, голоден? Сейчас покормлю тебя.
     - Не волнуйся, я перекусил в аэропорту, - ответил Артём. – Лучше подождём отца и сядем за стол все вместе.
     Александр Михайлович прибыл через сорок минут. Он вежливо поздоровался с сыном, пожал ему руку, но от объятий воздержался. По тому напряжению, с каким мать наблюдала за встречей сына и отца, Артём понял, что между родителями по телефону состоялся непростой разговор.
     К моменту приезда главы семьи стол в гостиной был уже накрыт. Мать усадила мужчин, сама заняла место напротив гостя.
     - Видишь, Артёмка: любит тебя матушка, - сказал отец, разглядывая большую фигурную бутылку и разнообразие дорогих закусок. – Вон как расщедрилась. Меня она так никогда не баловала.
     - Это сынок нас угощает, - с гордостью сообщила Валентина Сергеевна. – Он все эти деликатесы принёс.
     Александр Михайлович выразительно дёрнул головой.
     - Однако! Ну что же, сын, наливай, коли угощаешь.
     Артём наполнил рюмки. В первую очередь выпили за встречу. Потом начались расспросы. Но если мать расспрашивала с искренним и глубоким интересом, то вопросы отца больше походили на дежурную вежливость.
     После второго тоста он сказал:
     - Добрый коньяк, приятный. Вижу, ты стал разбираться в таких вещах. В деньгах, стало быть, не стеснён?
     - Не стеснён, - ответил Артём. – Хотел бы вам помочь финансами, да боюсь: вдруг не примете мою помощь?
     - Правильно боишься. Нам твои подачки не нужны.
     - Саша! – одёрнула мужа Валентина Сергеевна. – Ты же обещал!..
     - А что, Валя, разве мы нищие? – с усмешкой спросил Александр Михайлович. – Живём скромно, зато по совести. Не шикуем и на соблазны не падки.
     Он уже не скрывал своего истинного отношения к сыну. От напускного добродушия не осталось и следа. Артём с грустью подумал, что между ним и отцом тоже пробежала трещина, заделать которую будет непросто.
     Валентина Сергеевна махнула на мужа рукой.
     - Да ну тебя! – сердито сказала она, затем обратилась к сыну: – Ты уж не обижайся на отца, сынок. Он не на тебя сердит, а на твои опрометчивые поступки. Всё забудется, всё уладится.
     Александр Михайлович угрюмо засопел. Потом наполнил свою рюмку и молча выпил. Видимо, коньяк ему и в самом деле понравился.
     - Ты, главное, не забывай нас, - попросила мать. – Навещай почаще.
     - Я как-то подумал… – Артём на секунду замешкался. – В общем, я пока твёрдо не решил, но есть у меня задумка вернуться в Иркутск.
     - Куда вернуться? – резко встрепенулся отец. – Квартира теперь Ритина. Даже не помышляй претендовать на неё! Ты напакостил, тебе и расхлёбывать.
     - Ну что ты опять взбеленился! – урезонила его мать. – С чего ты взял, что Артём на что-то претендует? Он может поселиться у нас. Раньше ведь жили втроём, и всем хватало места.
     - Послушайте меня! – Артём поднял руки, жестом прося внимания. – Я никого не собираюсь теснить. Просто куплю квартиру.
     - «Просто куплю квартиру», - озадаченно повторил за ним отец. – Ты слышала, мать? Оказывается, квартиру можно просто купить, - он вновь обратил взор на сына. – Чем ты там занимаешься?
     - Фотографирую, Батя. Понимаешь: фотографирую! – жёстко ответил Артём.
     Перед поездкой в родной город он настраивал себя не обижаться на родителей и терпеливо выслушивать их нравоучения. Но вот такие наезды с неприкрытой неприязнью со стороны отца очень сильно портили настроение.
     - И где можно увидеть твои фотографии? – не унимался Александр Михайлович. – В каких журналах? На каких сайтах?
     Выстрел был снайперским, в самую «десятку». Вопреки заверениям Меллера в том, что со временем имя Артёма Окунева займёт своё место среди самых известных фотографов мира, известным он оставался лишь группе неких толстосумов, имеющих специфические наклонности. Но и о них он ничего не знал. Паша крепко держал рычаги в собственных руках. Сначала привлёк к Артёму внимание выставкой работ, а после всё замкнул на себе.
     - Я работаю на заказ, - буркнул сын. – Ещё есть вопросы?
     - Есть, да уже боюсь спрашивать.
     - Вот и не спрашивай! – осадила мужа Валентина Сергеевна. – Прилип к сыну как репейник. Хочешь, чтобы он ещё два года не приезжал?
     - Ладно, чего там… – пробурчал отец.
     Он взял бутылку и налил себе ещё. Коньяк действительно был хороший.

     * * *

     Два последующих дня, проведённые в родных стенах, показались бесконечно долгими. Мать всеми силами старалась создать атмосферу тепла и доброжелательности. В какой-то мере ей это удалось, так как придирок и наездов со стороны отца больше не случалось. Однако и близкие доверительные отношения с ним также не складывались. Установилась вежливая дипломатическая дистанция.
     Чтобы чем-то занять время, Артём обзвонил некоторых своих старых друзей, чтобы договориться о встрече. Все они оказались людьми занятыми, обременёнными заботами. Звонку старого товарища, с которым давно не общались, они, конечно же, были рады и изъявили желание встретиться с ним, как только для этого найдётся время. С двумя из них Артём всё же встретился. Посидели в баре, выпили виски – Артём угощал. Поговорили, повспоминали. Каждый что-то рассказал о себе – коротко, лаконично, в общих чертах. И хотя у всех были свои проблемы и неурядицы, но изливать душу никто не хотел или не решался. И Артём также умолчал о своих планах, тревогах и сомнениях, хотя ему очень хотелось услышать мнение близкого человека, почувствовать его поддержку и участие.
     Но оставался ещё один друг, самый близкий и надёжный. Тот, с которым можно было спокойно и без оглядки поговорить обо всём, что волновало. Артём позвонил Максиму Залесову и сообщил, что в настоящее время находится в Иркутске. Максим обрадовался звонку.
     - Значит, всё же решился навестить предков? Молодец! Ну, а к старому другу наведаться не желаешь?
     - Так ведь затем и звоню, - сказал Артём. – Планирую выехать завтра утром, если, конечно, вы с Катей по субботам принимаете гостей.
     - Мы, Артёмка, всегда рады гостям, - ответил Максим торжественным голосом. – А ты у нас будешь почётным гостем.
     - Ну уж и скажешь – почётным! – усомнился Артём. – Катя, поди, и разговаривать со мной не захочет. Заклеймит как предателя.
     Он это сказал полушутя, но Залесов не принял шутки и ответил вполне серьёзно:
     - Зря ты так о ней думаешь. Катя любит вас обоих – и тебя, и Риту. Скучает по вам и очень переживает из-за вашего разрыва. Ладно, не будем об этом по телефону трещать. Приедешь, тогда и поговорим обо всём. Позвони, когда билет купишь. Мы тебя встретим.
     Артём сказал, что встречать его не нужно. В Большом Голоустном не заблудишься. Да и жители там друг друга знают. Но Максим был непреклонен: они его непременно встретят всем семейством. Иначе какой же он почётный гость?

     Утром за завтраком Артём сообщил родителям, что уезжает к другу на пару дней.
     - Что же ты опять из дома бежишь? – недовольно спросил отец. – Два года носа не казал, а тут и трёх дней усидеть не можешь.
     Артём ответил не сразу. В груди внезапно вспыхнуло раздражение, и его следовало унять.
     - Мне нужно кое-что обсудить с другом, - сказал он, немного успокоившись. – Моё положение сейчас непростое, неоднозначное. Хочется поговорить с человеком, готовым понять, поддержать, посоветовать что-то, - Артём посмотрел отцу в глаза. – Я ведь, батя, рассчитывал с тобой по душам побеседовать, совета твоего спросить. Да только вижу: не советчик ты мне.
     Александр Михайлович опустил глаза, ничего не ответив. Молча закончил завтрак, поднялся и сказал:
     - Спасибо, Валентина! Очень вкусный борщ.
     И ушёл в другую комнату. Валентина Сергеевна укоризненно покачала головой.
     - Неправ ты, сынок. Ох, неправ! Отец тебя любит и очень волнуется за тебя.
     - Что-то я не почувствовал его любви. Ни слова доброго, ни взгляда.
     - Просто виду казать не хочет. А сам мучается, переживает. Он, между прочим, до сих пор хранит твои фотоаппараты.
     - Какие фотоаппараты? – не сразу сообразил Артём.
     - Ну, эти – старые, плёночные, - пояснила мать. – Иногда вытаскивает их из шкафа, разглядывает, поглаживает. А на лице улыбка – грустная такая. И фотографии, которые ты сделал тогда, частенько пролистывает. Смотрит и головой удивлённо покачивает.
     То, что Артём сейчас услышал, было для него полной неожиданностью. Выходит, что подвела его на этот раз хвалёная интуиция. Он видел недовольное и сердитое лицо отца, слышал насмешку в его голосе, а того, что за этим кроется, не заметил. А ведь ещё каких-то два дня назад обещал себе, что восстановит отношения с отцом.
     - Ладно, мам, - сказал он смущённо. – Я постараюсь всё исправить. Но только не сейчас. Мне самому надо войти в равновесие.
     - Пусть не сейчас, - согласилась Валентина Сергеевна. – Но непременно исправь. Мы ведь близкие люди. Не будь резким с отцом. Твоя резкость может запасть ему глубоко в душу.
     «Ну вот, и тут глубина резкости. Куда от неё деваться? – с грустью подумал Артём. – Одно слово: фотограф».
     - Ты что-то отцу про своё непростое положение говорил, - напомнила мать. – Что случилось-то?
     - Ничего страшного, - ответил он. – Просто с шефом разошлись во взглядах в одном серьёзном вопросе. Вот я и хотел услышать мнение, кто из нас прав.
     - И поэтому решил вернуться в Иркутск?
     - Нет. Просто устал от мегаполиса. На родину потянуло.
     Валентина Сергеевна недоверчиво посмотрела на сына. Он ободряюще улыбнулся ей и пошёл собираться.

     4. Захолустье

     Залесовы, как и обещали, встречали гостя всем семейством. Пятилетняя Маша и годовалая Оля с любопытством разглядывали незнакомого дядю. После взаимных приветствий и дружеских объятий хозяева повели Артёма в свои владения. Во дворе дома от самого забора протянулся длинный гараж. В противоположной стороне двора стояла баня, за которой под навесом была выложена в два ряда большая поленница дров.
     - Зачем тебе такой ангар? – спросил Артём, указав на гараж. – Никак «Линкольном» обзавёлся?
     - Здесь у меня старенькая «Нива» и катерок на прицепе, - пояснил Максим. – От прежнего хозяина достались. Эх, Тёма, поздновато ты приехал. Убрал я катер до весны. А то покатал бы тебя по озеру.
     В доме было тепло. В кирпичной печи потрескивали дрова. В зале хозяйка усадила гостя в кресло и занялась сервировкой стола. Артём принялся извлекать из своей сумки гостинцы, но тут обнаружилось, что в мировоззрении хозяев дома произошли некоторые перемены, о которых он не знал. Чета Залесовых, как выяснилось, три месяца назад решила полностью отказаться от спиртного. Марочный коньяк, привезённый Артёмом, оказался ненужным. Да и в отношении сладостей для детей тоже были установлены серьёзные ограничения. Многие продукты здесь считались вредными и даже опасными. Катя посетовала на мужа, что не предупредил гостя об этом заранее. Однако часть гостинцев была принята к употреблению.
     На стене прямо над диваном висели два портрета, сделанные Артёмом во времена работы в журнале. На одном была изображена Катя, а на другом – Рита. Глядя на них, Артём почувствовал, как кольнуло в груди.
     - Видишь, Тёма, как тебя здесь ценят? – сказал Максим. – У Кати в распоряжении имеется собственный фотограф. Сколько её фоток наснимал, не сосчитать. А она им всем предпочла портрет, который ты когда-то сделал в редакции.
     Катя закончила накрывать и пригласила мужчин за стол. За обедом завязалась оживлённая беседа: поделились новостями, вспомнили прежнее время, когда работали вместе.
     - А ты, Артём, так и продолжаешь снимать женские портреты? – спросила Катя.
     - Да, продолжаю, - неуверенно сказал он. – Но хочу бросить это занятие.
     - Почему? У тебя же классно получается.
     - Слишком узкая тематика, - уклончиво ответил Артём. – Хотелось бы её существенно расширить, но не нашёл понимания со стороны шефа.
     - Чем планируешь заниматься потом?
     - Пока твёрдо не решил. Возможно, вернусь в Иркутск.
     - Неплохая мысль, - одобрил Максим. – Кстати, как тебя встретили дома? Наладил отношения с родичами?
     - С мамой всё замечательно. А вот с отцом пока ещё сложно. Уже, вроде бы, не кипит, но до конца никак остыть не может.
     - Не грусти. Всё образуется. У меня на сегодня намечена культурная программа. Походим с тобой на лыжах. Снегу, правда, ещё маловато, но для обычной прогулки будет достаточно. А потом напаримся в баньке. Забудешь все свои печали.
     После застолья Артём предложил хозяевам сделать семейный портрет. Он извлёк из сумки «Олимпус». Фотоаппарат произвёл на Максима огромное впечатление.
     - Классная машина! – произнёс он восхищённо. – Судя по всему, очень дорогая. Пожалуй, стоит не меньше сотни.
     - Полторы, - сказал Артём. – Это принципиально новая техника. У него электронный видоискатель.
     - Можно взглянуть?
     Окунев протянул ему фотоаппарат. Бережно, словно сокровище, Максим взял его в руки и стал разглядывать.
     - Да, классная машина, - повторил он. – Один вид чего стоит!
     Артём не удержался от улыбки.
     - Ты не поверишь: главным образом, из-за внешнего вида и купил. Правда же, красавчик?
     - Ещё какой!
     Максим вернул аппарат хозяину. Катя тем временем привела ребятишек. Артём рассадил хозяев на диване. Сделал несколько групповых и персональных снимков.
Потом мужчины стали собираться на лыжную прогулку. В доме имелись две пары охотничьих лыж. Катины были чуть поменьше размером, но петли для ног можно было регулировать под размер обуви. Для Артёма нашлась пара валенок, которые ему почти подошли по размеру. Уходя, друзья прихватили с собой фотоаппараты. Когда вышли за калитку, Максим спросил:
     - Позволишь щёлкнуть пару раз твоим сокровищем?
     - Сколько душе угодно, - охотно откликнулся Артём. – Я могу с твоим побродить.
     Они поменялись фотоаппаратами, затем продолжили путь. Спустились к Байкалу и прошлись вдоль берега до подножья горы, где начиналась лесистая местность. Часто останавливались, чтобы запечатлеть окружающие красоты и друг друга на фоне природы. Дул небольшой ветерок, и холодные волны ещё не застывшего озера лениво набегали на берег, размывая узкую полоску неглубокого снега. Артём с удовольствием оглядывал местность, чувствуя, как душу заполняют покой и умиротворение. Ему тоже захотелось перебраться сюда. Кто знает, может быть, именно в этом месте он сможет найти себя, своё предназначение, душевную гармонию. Но для этого сначала требовалось наладить личную жизнь. А одинокому здесь делать нечего – затоскуешь, волком завоешь.
     После трёхчасовой прогулки вернулись в дом. Баня уже была затоплена. В ожидании, когда она нагреется, сели за компьютер, чтобы посмотреть результаты сегодняшних фотосъёмок. Дружно расположились перед монитором. Максим вынул из «Олимпуса» карту памяти и вставил в системный блок. Выждав необходимое время, стал пролистывать снимки в обратном порядке, начиная с последнего. Сначала по экрану прошли чередой фрагменты байкальской природы и портреты Артёма на фоне местных красот.
     - Шикарный аппарат! – восторженно говорил Максим. – Гляньте, какое качество! Однако все эти фотки сделаны мною. А теперь – внимание! – переходим к шедеврам нашего гениального гостя.
     Ничего гениального от своих снимков Артём не ждал, так как сделаны они были почти наспех, без серьёзной предварительной подготовки. Ему позировали, а он щёлкал кнопкой, стараясь уловить удачный момент. Однако его сомнения оказались напрасными. Персональные и совместные портреты членов семьи Залесовых вызвали у них бурный восторг. Артём и сам видел, что фотографии получились удачно. Каким-то непостижимым образом ему удавалось выхватить из потока времени те мгновения, когда одновременно несколько человек в кадре выглядели наиболее живо и привлекательно. Поскольку такое случалось практически постоянно, объяснить его случайностью было бы нелепо. Артём подумал о том, что некие высшие силы не просто помогают ему во время съёмки улавливать самые удачные моменты, но и сами эти моменты создают.
     Но вот результаты семейной фотосессии закончились, и плоскость монитора заполнил портрет Риты, переходящей дорогу рядом с тем местом, где им всем троим когда-то довелось работать. Появление этого изображения оказалось настолько неожиданным, что и хозяева, и гость замерли на пару секунд.
     - Ты встречался с Ритой? – спросила Катя.
     - Нет, - ответил Артём. – Сфотал исподтишка.
     - Чего так?
     Он пожал плечами.
     - Не знаю. Струсил, наверное. Решил, что не готов ещё.
     - Я бы на твоём месте слишком долго не готовился, - сказал Максим. – Неровен час, уведут Ритулю.
     Окунев согласно покачал головою.
     - Могут, Макс. Запросто могут. Какой-то хлюст уже крутился возле неё. Но я пока не могу решиться. Вы уверены, что она захочет со мной разговаривать?
     - Этого я не знаю, - сказала Катя. – Но я знаю другое: Рита никогда никого так не любила, как тебя.
     Артём не ответил, и Максим поспешил переменить тему.
     - Давайте глянем дальше.
     Далее они увидели ещё две фотографии Риты и несколько снимков незнакомых людей. На этом содержание карты памяти закончилось.
     - А где другие снимки? – спросил Залесов.
     - Других нет. Это всё, что я успел снять. Аппарат почти месяц пролежал без дела.
     - Почему?
     - Так получилось. Настроения не было.
     - Да, настроение – штука капризная. Надо с ним считаться, - прокомментировал Максим со скрытой издёвкой. – Надеюсь, теперь оно изменилось, и больше этому чуду без дела лежать не придётся. Нельзя, чтобы такая техника пролёживала.
     Окунев хорошо понимал чувства своего друга-фотографа. Нет, Максим вовсе не завидовал. Это гадкое качество было ему совершенно не свойственно. Скорее даже наоборот: он радовался за друга, имевшего возможность обзавестись такой отличной техникой. И, наверное, был огорчён тем, что сам не имел такой возможности.
     Артём принял решение.
     - А это уже зависит не от меня, - сказал он. – Теперь это «чудо» – твоё.
     Хозяева от неожиданности замерли, затем озадаченно переглянулись.
     - Ты шутишь? – с трудом выдавил из себя Максим.
     - Какие могут быть шутки? Всё очень просто, Макс, - Артём старался говорить как можно мягче. – Ты очень хороший человек. Мне всегда хотелось сделать для тебя что-то необычное, доброе, радостное. Не от показного великодушия, а от чистого сердца. Сейчас мне представилась такая возможность, и я не хочу её упускать. Поэтому прошу: прими мой подарок, если не хочешь обидеть старого друга.
     - Как же так, Артём? – робко возразила Катя. – Ведь это твой рабочий инструмент. Ты отдаёшь такую дорогую вещь, а что потом будешь делать сам?
     - Рабочий инструмент мне предоставил хозяин студии, - успокоил её Артём. – Там установлен аппарат почти в три раза дороже этого и в десять раз безобразней. Мой шеф зарабатывает на красоте, но мало в ней смыслит. А для личных целей я куплю себе другой, - Окунев хитро улыбнулся. – Помните, как меня когда-то назвала Оля Павлова?
     - Как же! – откликнулся Максим. – Конечно, помню: Патриарх Никон.
     - Вот именно! Я решил больше не изменять своему клану. Ну что, друзья мои, будем считать, что консенсус достигнут. Осталось провести церемонию вручения.
     Мужчины поднялись. Артём взял в руки фотоаппарат, футляр к нему, вынул из сумки зарядное устройство и всё это торжественно вручил своему товарищу.
     - Ну что сказать? – расчувствовался Максим. – Благодарю тебя, брат! От всей души благодарю! Я ведь всегда мечтал о профессиональной технике. С Катюшей не один раз говорили об этом, обсуждали наши возможности, да всё никак у нас концы с концами не сходились. А ты приехал и осуществил мою мечту.  Дай-ка обниму тебя!
     Они заключили друг друга в крепкие объятия. А женщины, включая маленькую Олю, смотрели на них и улыбались.

     * * *

     Банька на дровах была жаркой, но лёгкой. Два товарища поочерёдно хлестали друг друга берёзовыми вениками, а потом переводили дух в предбаннике, попивая кислый домашний квас. Во время очередного перерыва Максим поделился своими планами.
     - Есть у меня задумка, - сказал он. – Хочу здесь, в Голоустном, организовать кружок фотолюбителей. Ребятишек привлечь. Думаю, что найдутся желающие. Как смотришь на эту затею?
     - Положительно, - ответил Артём. – Фотография – наука серьёзная. Сейчас многим кажется, что нет ничего проще: нажал кнопку – и готово. Видеть и понимать красоту не каждый способен. Одним это дано от рождения. Другие стремятся к этому, учатся и со временем приобретают такую возможность. Третьих сколько ни учи, они так и останутся неспособными отличить прекрасное от безобразного. Человека надо приобщать не только к тонкостям ремесла, но и к культуре искусства. Чтобы к вопросу «что снимать?» он всегда добавлял ещё два: «как снимать?» и «зачем снимать?».
     - Верно! Очень правильно сказано. Я всё же надеюсь, что в достаточной мере умею понимать красоту, чтобы учить этому других. Про тебя и говорить нечего – такому тонкому чутью можно только позавидовать.
     Артём медленно помотал головой, грустно улыбаясь.
     - Если бы ты знал, Макс, с каким дерьмом мне теперь приходится иметь дело. Я всегда знал, что на свете полно психопатов и извращенцев. Но, как выяснилось, немалое число представителей этой человеческой мерзости обладает сказочным богатством. Они готовы платить большие деньги – нет, не за красоту, а за то, что уродливо и безобразно. Главное для них, чтобы это безобразие было оригинальным и помечено престижным символом.
     Максим внимательно смотрел на него, вслушиваясь в каждое слово.
     - Кажется, я догадываюсь, о чём речь. Ты имеешь в виду порнографию?
     - Да.
     - И поэтому решил вернуться?
     - Это главная причина. Но я не уверен на сто процентов, что у меня получится.
     - Что мешает?
     - В принципе, ничто не мешает. Просто порой на душе неспокойно. В настоящее время моя работа приносит мне большие деньги. По нашим с тобой меркам – огромные. Если предположить, что мой шеф имеет на этом несравнимо больше – захочет он меня отпускать?
     - Да, Тёмка… – задумчиво проговорил Максим. – Я тебя понимаю. Мне бы тоже не хотелось этим заниматься. Но, судя по всему, твои опасения имеют под собой основание. Такая деятельность наверняка связана с криминалом. Постарайся прощупать почву, а потом уже принимай решение. Потерпи немного.
     - Потерпеть, конечно, можно, - Артём тяжело вздохнул. – Видишь ли, Макс: Паша Меллер, говоря его же языком, постепенно «раздвигает горизонты». Мы с ним начали с обычных женских портретов. Затем перешли на эротику. Теперь приступили к порно. Что последует за этим, нетрудно представить.
     - Да уж, - пробормотал Максим. – Коли так, то дело дрянь. Но ты не отчаивайся. Если сильно прижмёт, приезжай сюда. Здесь он тебя вряд ли найдёт. Первое время поживёшь у нас, а там, глядишь, что-нибудь сообразим. Лады?
     - Будем надеяться, что всё обойдётся, - уклончиво ответил Артём. – А тебе спасибо за готовность помочь! Я всегда был уверен, что могу на тебя рассчитывать.
     Предложение Максима его глубоко тронуло. Но он понимал, что никогда им не воспользуется. Подвергать риску семью с маленькими детьми – это уже слишком. Артём попросил друга держать их разговор в секрете, и больше они этой темы не касались. Сделав ещё несколько заходов в парную, вернулись в дом красные, словно варёные раки.

     Вечером все вместе сидели за столом, пили чай и разговаривали. Маленькая Оля расположилась на коленях у матери, прижавшись головой к её груди, и поглядывала на взрослых карими глазёнками. Маша, сидя рядом с отцом, слушала разговоры старших, но даже не пыталась вставить слово или как-то иначе привлечь к себе внимание. Было видно, что воспитанию дочерей родители уделяли должное внимание.
     Артём чувствовал себя легко и уютно в этой тёплой домашней обстановке. И в то же время его душа наполнялась грустью. Греясь у чужого очага, он понимал, что сам лишил себя такого простого человеческого счастья. Катя тем временем как-то странно поглядывала на него и, казалось, была немного смущена. Артём подумал, что она всё ещё смущается из-за дорогого подарка. Но Максим заподозрил что-то иное.
     - Что случилось, моя хорошая? – спросил он строгим голосом. – Ну-ка, выкладывай начистоту.
     - Вы, наверное, станете меня ругать, - сказала она, потупив взор, и, собравшись с духом, призналась: – В общем, пока вы парились, я позвонила Рите и сказала ей про Артёма, - Катя подняла глаза на гостя. – Она согласна с тобой встретиться.
     Повисла долгая пауза, которую нарушил Максим:
     - Вот что я скажу, друзья мои. Меня всегда возмущает, когда без спроса суют нос в чужие дела. Однако на этот раз я полностью одобряю Катин поступок.
     Катя вопросительно смотрела на Артёма.
     - Ты правильно поступила, - ответил он на её немой вопрос. – Сам бы я мог так и не решиться.
     После чаепития хозяйка увела ребятишек, чтобы уложить их в постель. А два друга-фотографа ещё долго сидели за столом, обсуждая свои личные и профессиональные дела. Спать легли далеко за полночь.
Утром семья Залесовых в полном составе проводила гостя до автобусной остановки.

     5. Сюрпризы

     В кафе «Маргаритка» они любили бывать прежде, когда вместе жили в Иркутске. Артёму оно приглянулось, главным образом, из-за названия, а Рите просто понравилось своим уютом. И сейчас, как в прежние времена, Артём сидел за столиком напротив Риты и неотрывно смотрел на неё. Почти два года назад они расстались и с тех пор больше не общались. А увидеть её Артёму довелось лишь недавно и совсем коротко – даже меньше минуты.
     - Ну, чего разглядываешь? – спросила она. – Сильно изменилась?
     Больших изменений в ней Артём не увидел. Разве что две складки, которых прежде не было, едва заметно проглядывали на лице. Но они её ничуть не портили, как не портил её и скромный наряд. На ней был простой коричневый свитерок, на который сверху мягко ложились густые волосы пепельного цвета. И хотя Рита не принадлежала к числу писаных красавиц, вроде Карины или Анжелики, Окунев не мог наглядеться на неё. Она была красива той необъяснимой красотой, которую не понимали, не понимают, и вряд ли когда-нибудь поймут люди типа Паши Меллера.
     - Изменилась, - ответил Артём на её вопрос. – Но исключительно в лучшую сторону.
     - И где эта лучшая сторона?
     - Ты же знаешь: я не умею объяснять словами. Мне проще показать.
     Рита улыбнулась – грустно и светло. Примерно после такой же фразы между ними когда-то протянулась первая ниточка. И вот теперь знакомые слова коснулись души.
     - Как же ты будешь показывать? – спросила она своим необыкновенным мягким голосом, от которого у Артёма всегда захватывало дух. – Здесь нет настольных ламп.
     - У меня и фотоаппарата нет, - сказал он. – Даже и не знаю, как быть теперь.
     - Артём! – Рита внимательно посмотрела ему в глаза. – Мне кажется, недавно я тебя видела. Разглядеть не удалось – увидела мельком, а на дворе уже смеркалось. Но у меня вдруг кольнуло сердце. Скажи: ведь это был ты?
     - Да.
     - Значит, ты видел меня?
     - Да. Я специально приехал, чтобы тебя увидеть и сфотографировать своим новым «Олимпусом».
     - Почему же не подошёл?
     - Не хватило смелости, - признался он. – А ещё немного раньше я звонил тебе, но заговорить также не насмелился.
     - Ты стал таким робким?
     Артём развёл руками.
     - Как видишь.
     Они немного помолчали.
     - Где же теперь твой новый «Олимпус»? – задала очередной вопрос Рита.
     - Я подарил его Максиму Залесову, - ответил Артём. – Буквально вчера.
     Рита смотрела на бывшего мужа с мягкой, доброй улыбкой.
     - Я не сомневаюсь: ты подарил ему хороший дорогой фотоаппарат.
     - Просто шикарный!
     - И, конечно же, очень-очень красивый.
     - Это непременно.
     Они негромко засмеялись.
     - Почему не кушаешь? – спросил Артём. – Ты же всегда любила это пирожное.
     - Я совсем про него забыла, - призналась она. – Сейчас исправлюсь.
     Когда с десертом было покончено, Окунев сказал:
     - Рита, если помнишь, я отдал отцу свой первый «Никон». Надеюсь, что аппарат всё ещё в исправном состоянии. Предлагаю поехать к моим родителям и там провести сеанс фотосъёмок.
     Рита пристально посмотрела на него.
     - Ну да, конечно. Я совсем забыла, с кем имею дело. Ты же в первую очередь фотограф, а уж потом всё остальное.
     Артём смутился.
     - Это всего лишь повод. Просто я не придумал ничего умнее. Хочу побыть с тобой подольше. Да и родителям будет приятно увидеть нас вместе.
     - Я знаю, - ответила она, и улыбка осветила её лицо. – Твои мама и папа меня очень любят.
     - Они тебя обожают.
     Рита немного подумала и решилась.
     - Я согласна. Едем!

     * * *

     Артём трижды нажал на кнопку дверного звонка. За дверью послышались шаги, затем скрипнул механизм замка. Валентина Сергеевна распахнула дверь и на пару секунд лишилась дара речи.
     - Саша! Саша! – закричала она, придя в себя. – Иди сюда! К нам гости.
     Александр Михайлович выглянул в прихожую – и произошло чудо. Тучи на его лице мгновенно рассеялись, и оно засияло, словно весеннее солнце.
     - Ах, вы мои золотые! – воскликнул он. – Ах, вы мои хорошие! Добро пожаловать к нам! Давай-ка, дочка, повешу твою курточку. Вот так! А теперь проходите, проходите, будьте как дома.
     Валентина Сергеевна стала торопливо накрывать на стол, приговаривая:
     - Давно ты, Риточка, к нам не заглядывала. Мы уже успели соскучиться. И очень, очень рады видеть вас вместе – тебя и Тёмочку.
     Рита вымыла руки и стала помогать хозяйке. Вдвоём они быстро справились. Потом дружно расположились за столом, ведя оживлённые беседы. И если поведение матери изменилось не слишком заметно, то отца Артём с трудом узнавал. Александр Михайлович стал предельно вежлив и предупредителен не только с гостьей, но и с сыном.
     После застолья Артём предложил сфотографироваться всем вместе и спросил про старый «Никон». Отец без лишних слов принёс фотоаппарат и штатив. И вновь фотограф-профессионал погрузился в свою стихию. Он снимал близких людей поодиночке и вместе, применяя известные лишь ему одному ухищрения, подсказанные знаниями, опытом и, главным образом, интуицией. А напоследок сделал несколько снимков в полном составе в режиме автоспуска.

     Как-то незаметно наступил вечер. Рита сказала, что ей пора домой, и Артём вызвался проводить её. Они шли по заснеженному городу и разговаривали как в те не слишком далёкие времена. Казалось, что все неприятности остались позади, жизнь налаживалась, обещая вернуть влюблённым счастье, утраченное по глупости одного из них. Но Артёму надо было кое-что прояснить для себя, и он не знал, как начать этот разговор. Для начала осторожно сказал:
     - Рита, мне необходимо задать тебе один вопрос.
     - Спрашивай, - отозвалась она.
     - Он тебе может не понравиться.
     Рита настороженно взглянула на него.
     - Ты меня пугаешь. Но говори, коли начал.
     Артём собрался с духом и сказал:
     - Недавно мне сообщили, что в Новосибирске ты общалась с Ниной – Пашиной секретаршей. Как получилось, что я не знал об этом?
     Она остановилась, удивлённо глядя на него.
     - Что за чушь? Я с ней даже не была знакома.
     - Но разве не она рассказала тебе о том, что я… ну, в общем, обманывал тебя?
     - С чего ты взял? Тебе Меллер сказал об этом?
     - Да.
     - Вот оно что! Тогда мне всё становится ясно.
     Рита помрачнела, затем отвернулась и какое-то время молчала.
     - Мне никто ничего не рассказывал – произнесла она расстроенным голосом. – Просто однажды я обнаружила в своей сумочке флэшку с видеозаписями. Там было всё хорошо и убедительно показано – с разных сторон и во всех подробностях.
     Артёма словно током ударило. Он схватился за голову. Чёрт возьми, какой же он дурак! Он полный идиот! Искал в квартире микрофоны, а про студию даже не подумал. А Паша, сволочь, напичкал её видеокамерами. Мерзкая, подлая гадина! С самого начала всё продумал и предусмотрел. И подцепил на крючок. Выходит, что теперь у него на руках с избытком компромата на своего протеже. Развлечения с фотомоделями, сессии в стиле порно – всё это при желании он может выложить в сеть, а также передать в редакции телекомпаний и печатных изданий, чтобы дискредитировать, испортить репутацию. Но и в этом у него нет особой необходимости. Достаточно показать один-единственный ролик бандиту Боре – и гениальному фотографу Артёму Окуневу крышка. Но это всё были проблемы самого Артёма, в которых, чего уж там, немало и его собственной вины. А вот Рита в чём виновата? Каково ей было видеть проделки мужа? Знать об изменах и увидеть их своими глазами – отнюдь не одно и то же. Но Меллер и её не пощадил.
     Окунев ощутил приступ дурноты. Даже в глазах потемнело.
     - Артём! Артём! – Рита взволнованно трясла его за руку. – Что с тобой? На тебе лица нет.
     Усилием воли он взял себя в руки.
     - Ничего, Рита. Ничего, —сказал, тяжело переведя дух. – Просто всё оказалось хуже, чем я предполагал. Значительно хуже. Я только что понял, насколько ловко меня развели. Хитрый Меллер бросил блесну, а я её заглотил. Боюсь, что теперь мне придётся быть кротким и послушным. А это вряд ли совместимо с планами на счастливую семейную жизнь.
     - О, Боже! Я всё поняла, - Рита испуганно прижала ладони к щекам. – Как же я сразу не подумала об этом?
     В её глазах заблестели слёзы. Артём опустил голову.
     - Прости меня! Прости, если сможешь…
     Она медленно убрала руки от лица и с тревогой посмотрела на него.
     - Неужели всё так безнадёжно?
     Он неуверенно дёрнул плечом.
     - Пока не знаю. Не хочу отчаиваться раньше времени. Надо как-то успокоиться и всё трезво обдумать. Кое-кто обещал мне помощь в трудную минуту.
     - Артём! – Рита немного помолчала, прежде чем продолжить: – Я могу понять, для чего Меллер собрал на тебя компромат. Вероятно, ты приносишь ему хороший доход, поэтому он решил крепко привязать тебя к себе. Но мне совершенно не понятно, зачем ему потребовалось компрометировать тебя в моих глазах? Зачем ему понадобилось разрушать нашу семью?
     - Ну, во-первых, семью разрушил я, хотя и с Пашиной подачи. Сейчас-то я понимаю, что модели липли ко мне по его указанию, - с горечью сказал Артём. – Теперь отвечу на твой вопрос. Я предполагаю, что уже тогда Меллер планировал переход к так называемой «взрослой» теме фотосъёмок и подыскивал соответствующую клиентуру. Ты, в силу своей твёрдой нравственной позиции, могла стать серьёзной помехой, а это обстоятельство ему грозило большими финансовыми потерями. Он решил заранее от тебя избавиться.
     - Значит, вот ты чем сейчас занимаешься, - Рита сокрушённо покачала головой. – Наверное, при такой работе тебе стало ещё труднее удержаться от соблазнов?
     В её голосе прозвучала горькая ирония. Артём усмехнулся.
     - Такая работа способна отбить не только соблазн, но и вообще всякое желание, - он глубоко вздохнул, чтобы совладать с эмоциями. – Ну вот, моя хорошая, теперь ты всё знаешь про мою творческую деятельность. Можешь заклеймить меня позором.
     Рита ткнулась головой в его плечо.
     - О чём ты говоришь?! Неужели не понимаешь: я скучала по тебе! Я всё время по тебе скучала. Злилась на себя за это, но продолжала скучать. А от тебя – ни письма, ни звонка. Только слал эти чёртовы деньги. Будь они прокляты! Я ведь была счастлива с тобой, Артёмка, когда мы жили здесь, в Иркутске. Денег не было, а счастье было. Потом появились деньги и убили наше счастье.
     Она отстранилась и посмотрела ему в глаза.
     - Что ты решил?
     С минуту он размышлял над ответом. Потом пришёл к неутешительному выводу.
     - Мне необходимо срочно вернуться. Попробую что-то предпринять. И ещё: пока вопрос не утрясётся, нам с тобой не следует общаться. Пусть Меллер думает, что между нами всё кончено. Так будет спокойнее.
     - Да, я понимаю, - она немного помедлила. – Знаешь, Артём, я не хочу ни в чём тебя ограничивать и ставить условия. Положение твоё действительно сложное и, как я понимаю, опасное. Главное, чтобы ты вышел из него живым и невредимым. Всё прочее сейчас не имеет значения.
     - Рита, что ты говоришь?! – Артём взял её за плечи. – Ты хочешь сказать, что освобождаешь меня от всех обязательств? Это звучит как приговор.
     - О каких обязательствах может быть речь? Мы разведены, - воскликнула Рита, взволнованно дыша. – Артём, пойми меня правильно. Ни ты, ни я не знаем, что будет завтра. Я это сейчас остро почувствовала. Тебе угрожает опасность. А я хочу, чтобы ты был жив и здоров.
     - Есть ещё один вариант: во всём слушаться Пашу и жить припеваючи.
     Рита медленно покачала головой.
     - Это не вариант. Не знаю, как тебе это удастся сделать, но от Меллера ты должен уйти. Ты просто обязан уйти от него, иначе рискуешь превратиться в скотину.
     Они постояли ещё минуту, взявшись за руки. Потом Рита сделала шаг назад.
     - Дальше не провожай меня, - сказала она. – И пожалуйста, уходи сразу. Не люблю, когда смотрят мне вслед.
     Рита повернулась и пошла. Артём зашагал в обратную сторону. Он уже решил, что утром поедет в аэропорт, надеясь, что и на этот раз повезёт с билетом. Далее оставаться в Иркутске не имело смысла.

     * * *

     И опять перелёт был заполнен глубокими раздумьями. Но чем дольше Артём размышлял, тем больше сумятицы становилось в его голове. Сквозь мешанину противоречивых мыслей и чувств внезапно пробилось ясное осознание того, что помощи ждать ему неоткуда. Кто и каким образом мог его поддержать и защитить в данной ситуации? Анжелика? Но на её счёт у него имелись определённые сомнения. С ней Артём встречался всего дважды, и это было почти полгода назад. Больше они не общались. Но если даже Анжелика его помнила и была готова помочь, то в отношении неё неизбежно появились новые вопросы: каковы её полномочия? каковы цели? кто она вообще? Лишь одно можно было сказать наверняка: она появилась на горизонте отнюдь не случайно и могла оказаться кем угодно.
     Например, подручной самого Паши Меллера, ряженой в образ его тайного врага. В таком случае она непременно должна была включиться в дело в критический момент, чтобы сбить с толку взбрыкнувшего работника и потянуть удила в нужную сторону.
     Или представителем какой-то неведомой группировки, преследующей свои корыстные цели – ситуация из категории «хрен редьки не слаще».
     Или даже тайным агентом какого-нибудь следственного отдела, расследующего незаконную деятельность криминального предпринимателя Пауля Меллера. Опять же трудно представить, чтобы сотрудница полиции, к тому же внедрённая, согласилась демонстрировать свои прелести для эротического фото.

     К моменту возвращения в Новосибирске тоже лежал снег. Было заметно холоднее, чем в Иркутске. Получив свою дорожную сумку, Окунев задумался, как ему поступить дальше. Ехать в квартиру, которую ему предоставил Меллер, очень не хотелось. После того, что Артём узнал от Риты, он почти не сомневался, что жилище прослушивалось и, возможно, просматривалось. Если дело обстояло таким образом, то получалось, что вся личная жизнь Артёма была под наблюдением чужих глаз и ушей. От одной этой мысли становилось тошно. Человек, которому он был когда-то благодарен за добрые перемены в жизни, теперь вызывал в нём лишь ненависть и презрение. С ним хотелось как следует разобраться. Но поскольку Артём крепко сидел на крючке, а «спиннинг» находился в руках у Меллера, то сначала следовало успокоиться и взять себя в руки, чтобы сгоряча не наломать дров.
     После недолгих раздумий Артём решил позвонить Анжелике. Кем бы она ни была, больше обратиться за помощью было не к кому. Он извлёк из кармана телефон и сделал вызов. Женщина, с которой Артём не виделся несколько месяцев, ничуть не удивилась его звонку, лишь сказала:
     - Долго же ты, красавчик Тёма, настраивался на этот звонок. Что тебя заставило вспомнить обо мне?
     - Сюрпризы, - ответил Артём. – Они посыпались, как ты и предсказывала.
     - Откуда звонишь? – спросила Анжелика. – Надеюсь, не из Пашиной квартиры?
     - Я сейчас в Толмачёво. Только что вернулся из Иркутска.
     - Меллер об этом знает?
     - Нет. По нашему уговору я должен отсутствовать ещё две недели.
     - Жди меня там, - распорядилась она. – Я приеду за тобой.
     Он прошёл в зал ожидания и занял свободное место. Надежды и сомнения вновь сплелись в его душе в тугой узел. Голос Анжелики во время разговора звучал ровно, но от него веяло холодком. Однако теперь оставалось только ждать. Время тянулось медленно. И чем дольше оно тянулось, тем всё меньше у Артёма оставалось надежд и всё больше сомнений.
     Прошло больше часа, прежде чем поступил звонок от Анжелики. Она сообщила, что её машина находится на стоянке личного транспорта. Артём спешно покинул здание аэровокзала и стал оглядывать стоянку, ища глазами синюю «Хонду». Вновь мигнули фары, привлекая его внимание. Анжелика вышла из машины и помахала ему рукой.
     Артём подошёл к ней и невольно залюбовался. Выглядела она шикарно. Ничего не скажешь – красивая женщина. Просто идеал красоты – яркой, броской, безупречной. Но в этой красоте ощущался холодок. Вот Лика улыбнулась, и холод исчез с её лица. Она шагнула Артёму навстречу, обвила его шею руками.
     - Не сердишься, что заставила ждать? – спросила полушёпотом. – Мне пришлось немного задержаться. Решила привести себя в полный порядок, чтобы сделать тебе приятное.
     Артём опять подивился странным перепадам в её манере общения. Женщина явно играла с ним. Но какими бы ни были мотивы игры, сейчас ему следовало подчиняться её правилам.
     - Тебе это удалось, - сказал он. – Выглядишь потрясающе!
     Анжелика пригласила его в салон машины, и они расположились на передних сидениях. Лика включила скорость и повела машину, ничего не говоря и ни о чём не спрашивая. Выждав некоторое время, Артём сам приступил к рассказу, но она прервала его.
     - Не спеши. Мы успеем всё обсудить. Ели я правильно расслышала, у тебя есть время – целых две недели.
     - Куда мы едем? – спросил он.
     - Туда, где уже бывали вдвоём. Правда, тогда нам оказалось нелегко понять друг друга, и это плохо повлияло на всё остальное, - Анжелика повернула к нему смеющееся лицо. – Но ведь теперь мы в одной лодке. А это значит, что сегодня нас с тобой ждут и понимание, и все прочие радости.
     Артём промолчал. Да и что, собственно, он мог сейчас сказать? Ситуация, в которой он оказался по собственной глупости и неосмотрительности, вынуждала, по меньшей мере, помалкивать. Мечтая реализоваться в своём деле и поправить финансовое положение, он угодил в сферу чужих интересов. Его собственная судьба оказалась в полной зависимости от других людей, для которых личная жизнь Артёма, его планы, взгляды и убеждения абсолютно ничего не значили. Сейчас он сидел рядом с женщиной, о которой практически ничего не знал, надеясь, что она каким-то образом поможет ему. Он понимал, что надеется слепо и необоснованно. Однако шаг был сделан, встреча состоялась. Теперь оставалось только двигаться дальше в выбранном направлении. Анжелика время от времени изучающе поглядывала на него, но разговоров не заводила. Так, молча, они доехали до места, куда однажды она уже привозила Артёма.
     Когда поднялись в квартиру, Лика вручила ему полотенце и мужской халат.
     - Прими душ. А я приготовлю что-нибудь перекусить.
     - Чей это халат? – спросил Артём. Он не любил надевать чужие вещи.
     Она засмеялась.
     - Никак ревнуешь? Успокойся, Отелло, халат куплен персонально для тебя. Мы с ним четыре месяца ждали, когда ты нам позвонишь. Скучали очень.
     - Что же вы сами не позвонили, коли так скучали?
     Анжелика ответила не сразу. Она стояла рядом и с интересом разглядывала гостя, словно впервые его видела.
     - За халат ничего сказать не могу, - ответила несерьёзной фразой, но почему-то серьёзным тоном. – А мне женская скромность не позволила. Мы так и будем тратить время на пустопорожние разговоры? Топай в ванную! Смой с себя стресс, беспокойство и прочий негатив. Тогда и поговорим.
     Последние слова прозвучали буднично, по-домашнему, словно разговаривали близкие люди, давно притёршиеся друг к другу. Артём не заставил упрашивать себя. Стоя под струями тёплой воды, он и в самом деле почувствовал, что душа понемногу стала обретать равновесие. Закончив водную процедуру, облачился в халат, который оказался ему точно по размеру, и прошёл на кухню.
     На столе в разных тарелках его дожидались шпроты, болгарское лечо и хлебцы. В чашке дымился кофе.
     - А ты кулинар! – съязвил Артём. – Из тебя вышла бы идеальная жена.
     - В холодильнике в наличии только консервы, - пояснила Анжелика. – То, что может долго храниться. Ещё есть пельмени в морозилке. Если подождёшь, я сварю.
     - Не подожду. Съем то, что на столе.
     Артём сел за стол и быстро расправился с едой.

     Глава 3. Женщина в чёрном

     1. Укрощение строптивого

     Анжелика положила на стол диктофон. Окунев напрягся.
     - Зачем это?
     - Затем, что так нужно, - отрезала она не терпящим возражения голосом. – Или ты считаешь, что я лично пойду и разберусь с Меллером?
     - Ты права, - согласился Артём.
     - И давай условимся, что с этой минуты ты без лишних вопросов и возражений выполняешь все мои указания. Иначе у нас возникнут проблемы. Принимаешь мои условия?
     - Не вижу других вариантов.
     - То-то же! Готов к исповеди?
     - Готов.
     Анжелика нажала кнопку на аппарате и кивком дала Артёму команду начинать повествование. Он принялся излагать с самого начала историю своего сотрудничества с Меллером, стараясь не упустить из виду ни одной важной детали. Женщина внимательно слушала и по ходу рассказа задавала уточняющие вопросы. Затруднения возникли, когда рассказчик дошёл до скрытых видеокамер, спрятанных в фотостудии. Ему очень хотелось избежать упоминания о Рите. Однако Анжелика на заминку среагировала подозрительно и напористо. Потребовала объяснений. Артёму пришлось, скрепя сердце, выкладывать всё начистоту. Когда он закончил, Лика выключила диктофон и пару минут сидела, о чём-то думая. Окунев не мешал ей, полагая, что её мысли сейчас направлены на решение очень важного вопроса. Но она вдруг сказала:
     - Хочу тебя спросить: ты планируешь восстановить отношения с бывшей женой? Вопрос, как говорится, не для протокола.
     - Это имеет отношение к делу? – задал он встречный вопрос.
     - Возможно. Так планируешь или нет?
     Артём смотрел на неё, пытаясь уловить подоплёку странного любопытства. Но внешне спокойное и даже бесстрастное лицо женщины не выражало никаких эмоций.
     - Возможно, - так же уклончиво ответил он.
     Анжелика вдруг мягко улыбнулась. Затем встала из-за стола и ласково потрепала Артёма по волосам.
     - Ну-ну, малыш, прижми иголки. Я не кусаюсь, - она направилась в прихожую, бросив на ходу: – А сейчас мне пора идти. Если проголодаешься – в холодильнике есть тушёнка. Про пельмени ты уже знаешь.
     - Ты надолго? – спросил он.
     - Вечером вернусь. Принесу тебе чего-нибудь вкусного, ну и, возможно, кое-какие новости. Ты поможешь даме надеть шубку?
     Артём снял с вешалки короткую норковую шубу и накинул женщине на плечи. Она застегнулась и чмокнула его в щёку.
     - Пока, милый! Не скучай без меня. Отдохни с дороги, а ещё лучше – поспи.
     Она вышла и прикрыла за собой дверь. Послышался лёгкий скрежет замка. Совет поспать был очень кстати. Артёма начинало клонить в сон. Он прошёл в комнату и плюхнулся на кровать. Однако избыточное значение, которое он в настоящий момент придавал отдыху со сном, сыграло с ним злую шутку. Уснуть никак не удавалось.
     Окунев с досады чертыхнулся, поднялся и сел за ноутбук, который стоял на столе рядом с кроватью. Однако оказалось, что компьютер закрыт паролем. Артём вернулся на кухню и включил телевизор, установленный на холодильнике. Он не любил это средство массового оглупления, но в настоящий момент больше заняться было нечем. Артём полистал каналы, нашёл что-то вроде познавательного. Но тут его опять стало клонить ко сну. Он выключил телевизор и принялся варить пельмени.

     Анжелика вернулась, когда за окном стемнело. Из полиэтиленового пакета она выложила на стол пирожные в пластиковой упаковке, коробку конфет, а также булку хлеба, палку копчёной колбасы и кусок сыра.
     - Ты обещала вернуться с новостями, - напомнил Артём.
     - Новости я тоже принесла, - сказала она, присаживаясь рядом с ним. – Кое-что из твоей информации оказалось ценным и полезным.
     - Как это отразится на моём положении?
     - Пока никак. Тебе придётся вернуться к Меллеру и какое-то время поработать с ним.
     - «Какое-то время!», - Артём усмехнулся. – И какое время мне ещё придётся сидеть в дерьме?
     Анжелика пожала плечами.
     - Точно не могу сказать. Примерно месяц-полтора. Максимум два. Понимаешь, Артём, надо хорошо подготовиться и учесть все мелочи, чтобы потом разом ударить по всем слабым местам противника. Его надо так деморализовать, чтобы он без малейшего сопротивления сдал нам все свои позиции.
     - Не совсем понимаю, о чём ты говоришь. Кто вы? Каковы ваши планы?
     - Узнаешь, когда придёт время. Пока же оно терпит. В обозримом будущем тебе ничто не угрожает.
     - Неужели?
     - Ты забыл, о чём мы условились? – Анжелика жёстко посмотрела ему в глаза. – Ладно, сделаем исключение из правил, - смягчилась она. – Давай всё разложим по полочкам. Вчера ты узнал, что Меллер с самого начала вашей совместной деятельности собирает на тебя компромат. То есть почти два с половиной года. Если не брать во внимание его действия по развалу твоей семьи, то получается, что он до сих пор не только не использовал собранный материал, но даже ни разу тебя не шантажировал им, хотя между вами уже начались разногласия. Пока он уверен, что держит тебя на поводке, тебе ничто не угрожает. Надо всего лишь сделать полшага назад, чтобы он успокоился.
     - Я могу сказать ему о том, что мне известно про слежку? – Артём.
     - Конечно! Выплесни на него свой праведный гнев. Заставь убрать все камеры и микрофоны. Паша не дурак, пойдёт на уступки.
     - А как быть с бандитом Борей? Вы будете его искать?
     Анжелика отрицательно покачала головой.
     - Не сейчас. Он пока тоже не опасен – всё по той же причине. Нам куда важнее найти Босевича. Не факт, что он зарегистрирован под данной фамилией. Но это дело времени. С твоей или божьей помощью мы его отыщем. Попробуй заснять его.
     - Всё понял, - Артём поднялся. – Мне пора ехать. Поздно уже.
     Женщина тоже встала.
     - Никуда ты не поедешь, - сказала непререкаемым тоном. – Здесь переночуем.
     - Неужто твоё условие и на эту сферу распространяется?
     - И на все прочие. Даже не думай сопротивляться. На этот раз уступок не будет, - она сменила тон на более мягкий. – Нам надо определить манеру поведения с Пашей, прежде чем ты встретишься с ним. Такие вопросы легче обсуждаются в интимной обстановке.
     - Это всё отговорки. Не слишком убедительные.
     - Верно. Настоящая причина в том, что я очень скучала по тебе. Кстати, здесь имеется хороший коньяк. Хочешь?
     - Хочу, - сказал Артём. – Только немного. Самую малость.
     - Я и не налью тебе много, - успокоила Анжелика. – Он на тебя плохо действует в больших количествах.
     Она достала из шкафа бутылку и наполнила две рюмки.
     - За встречу, милый!
     - За встречу! – глухо отозвался Артём.
     Он с грустью осознал, что, выбираясь из чужой колеи, одной ногой угодил в другую чужую. При этом вторая нога осталась в прежней колее. Как бы в такой позе штаны не порвать. И не только штаны.
     Неопределённость, двусмысленность положения, необходимость подчиняться чужой воле что-то необратимо меняли в нём. Артём всё отчётливее понимал, что превращается в другого человека. А это означало, что Риту он потерял – окончательно и бесповоротно. С этой мыслью следовало смириться.

     * * *

     Утром, добираясь до дома на такси, Окунев опять задумался о том, что следует каким-то образом обезопаситься от возможных действий со стороны уголовного отморозка, с подругой которого он так неосмотрительно связался. А для этого, как минимум, Борю следовало найти. Немного поразмыслив, Артём пришёл к выводу, что сделать это будет не сложно. В его компьютере хранились фотографии Бориной подруги Лёли. Надо всего-то передать их Анжелике.
     Войдя в квартиру, он внимательно огляделся. Чутьё подсказывало: здесь кто-то побывал. В этом не было ничего удивительного, поскольку у Меллера имелись ключи от квартиры. Вот только зачем Паше потребовалось вторгаться сюда в отсутствие жильца? Следовало перед отъездом поменять хотя бы один замок на входной двери. Но теперь было поздно сожалеть о своём упущении.
     Артём прошёл в комнату и осмотрел компьютерный стол. Внимательный к мелочам взгляд фотографа уловил неясные перемены. Он включил аппарат и набрал пароль. Потом стал просматривать папки со снимками. Ни в одной из них не было фотографий Лёли. С душевным трепетом Артём открыл e-mail и стал просматривать письма, отправленные Меллеру. Но и там он не нашёл того, что искал. Не оставалось сомнений: в квартире побывал Босевич. Опытный хакер легко взломал все пароли и подчистил документы.
     «Ну что же, с него и начнём, - мстительно подумал Окунев. – Парень сам напросился».
     Не менее пяти минут он ходил по квартире, чтобы успокоиться. В разговоре с шефом требовалось держать эмоции под контролем. Почувствовав, что достиг в душе необходимого равновесия, Артём позвонил Меллеру.
     - Привет, дружище! – откликнулся Паша. – Как отдыхается?
     - Я в Новосибирске, - сказал Окунев. – Только что вернулся.
     - Чего так? Из дома выгнали?
     - Хуже. Узнал кое-что.
     - Продолжай, - в голосе собеседника прозвучало напряжение. – Что ты там узнал?
     - Много чего, – ответил Артём, стараясь держать себя в руках. – Например, что ты всё время следил за мной. И ещё что ты развалил мою семью.
     - Это всё? А говоришь: «много чего».
     - Тебе этого мало? Ну ты и хлюст! Называл меня другом, партнёром, а сам устроил ловушки и собирал компромат. Я от тебя такого не ожидал.
     - Какого такого ты не ожидал? – вдруг жёстко и зло заговорил Меллер. – Дурака из себя не изображай. Я в тебя крупно вложился, сделал тебе имя, обеспечил приличный доход. Чем ты недоволен? Тем, что я подстраховался? Так ведь и правильно сделал. Ты в последнее время убедил меня в этом. Теперь никуда не денешься – наживку заглотил. Ты, Окунёк, у меня на крючке. Помнишь Борю? Начнёшь брыкаться, я вышлю ему забавный ролик. Пусть полюбуется, как ты обслуживаешь его подружку. Он вам обоим обеспечит острые ощущения. И не будь наивным, не надейся спрятаться в Иркутске или в этом твоём Голопузье.
     Последняя фраза ясно говорила о том, что квартира прослушивается. Артём с досадой подумал о своей крайней неосторожности. Ведь Анжелика предупреждала его.
     - Чего молчишь? – напомнил о себе Паша.
     - Думаю.
     - И что надумал? Будем продолжать работать?
     Артём опять выдержал паузу, словно размышляя над своим решением.
     - У меня нет выхода, - сказал он, шумно вздохнув. – Я буду продолжать с тобой сотрудничать, но при одном условии.
     - Говори.
     - Ты больше не станешь за мной следить. Из квартиры и из студии должно быть убрано всё подслушивающее и подглядывающее.
     - Хорошо, - согласился Меллер. – Сейчас же дам задание Алесю. Но у меня к тебе тоже есть условие.
     - Я слушаю.
     - Помнишь, я предупреждал тебя, что не следует бить по моим интересам?
     - Помню.
     - Так вот, в наказание за твои капризы я снижаю твою долю на двадцать процентов.
     - И в чём же я ущемил твои интересы? – возмутился Артём. – Даже из отпуска вернулся на две недели раньше.
     - Верно, - согласился Паша. – Ладно, десяти процентов будет достаточно. Теперь всё?
     - Нет, не всё. Я хочу знать, зачем ты подсунул Рите флэшку с записями моих грехов. Для чего тебе было нужно разбивать семью.
     На этот раз шумный вздох издал динамик телефона.
     - Тёма, ну что ты как ребёнок? Почему тебе всё надо объяснять? Сам подумай: разве твоя супруга позволила бы тебе заниматься тем, чем ты занимаешься сейчас? Она была помехой. Представь, сколько денег мы могли потерять! Меня вообще напрягают люди с завышенными моральными нормами. Откровенно говоря, я тебя совершенно не понимаю. Тебе ли грустить о ней? С твоими внешними данными ты легко найдёшь себе подругу жизни и красивее, и сговорчивее.
     - Не забудь про камеры и микрофоны, - напомнил Артём, после чего отключил связь.

     * * *

     Босевич появился в квартире через два часа. С ухмылкой на лице он поочерёдно извлёк из потаённых мест пять микрофонов.
     - Всё убрал? – спросил Артём.
     - Всё.
     - А камеры?
     - Здесь их нет, - заверил Алесь. – Только в студии.
     - Поехали!
     Они спустились во двор и в машине Босевича поехали в студию. По дороге Окунев спросил:
     - Какого чёрта ты влез в мой компьютер?
     - Просёк, значит? – удивился Алесь. – Молодец!
     - Знаешь, мне как-то по барабану твои похвалы, - вдруг разозлился Артём. – Кто тебе позволил совать нос в чужие вещи?
     В лице Босевича не дрогнул ни один мускул.
     - Заткнись, фраер! – сказал он мягко, почти ласково. – Не строй из себя святого. Мы с тобой мало чем отличаемся. Оба делаем то, что нам скажут.
     Возразить на это было нечем. Видимо, компьютерщик тоже крепко сидел на крючке. Однако от понимания этого на душе легче не стало. Вскоре они подъехали к зданию, где располагалась фотостудия. Из её помещений Алесь удалил шесть камер и три микрофона. Пока он этим занимался, Артём позвонил Меллеру и сообщил, что находится в студии. Закончив разговор и отключив связь, незаметно пару раз сфотографировал Алеся на телефон.
     Завершив свои дела, специалист по электронике ушёл по-английски, не прощаясь. Артём остался дожидаться Пашу, который обещал приехать. Вскоре Меллер появился в студии.
     - Итак, расставим всё по своим местам, - начал он прямо с порога. – Хочу, чтобы кое-какие вещи ты усвоил раз и навсегда.
     - Я попал в некультурное общество, - укоризненно сказал Артём. – Один ушёл, не простившись; другой пришёл, не поздоровавшись.
     Манёвр сработал. Пашин боевой пыл заметно охладился.
     - Ну, здравствуй, интеллигент, - недовольно пробурчал он, протягивая руку. – Обниматься не будем.
     Артём пожал его ладонь. Она была вялой. Это говорило о многом. Босс позволял подчинённому пожать свою руку.
     - Я внимательно слушаю. Что я должен усвоить?
     Павел пристально пригляделся к нему. Не отводя взгляда, раздельно произнёс:
     - Отныне наши отношения примут такой характер: ты будешь безропотно делать всё, что я тебе скажу, без капризов и прочих выкрутасов. Иначе будешь иметь серьёзные проблемы.
     - Да, я в курсе, - поддакнул Артём. – Сдашь меня бандиту.
     - У меня достаточно возможностей разделаться с тобой законными методами. Объяснить?
     - Не нужно. Мы же понимаем друг друга с полуслова.
     Паша продолжал сверлить его глазами.
     - Вот и хорошо, - резюмировал он. – Теперь поговорим о приятном. Вернулась Карина. Можешь позаниматься с ней. На ближайшие две недели у меня с твоей подачи ничего другого не запланировано. Сегодня отдыхай, а завтра приступай к работе. Эротика по-прежнему пользуется спросом, хотя и оплачивается значительно ниже. Поработай несколько дней с Кариной, поэкспериментируй. Можешь даже поснимать классические портреты. Я планирую не зацикливаться на одной теме, а периодически разнообразить виды работ. Таким образом и тебе будет занятие для души, и у меня расширится круг клиентов. Как ты на это смотришь?
     - Положительно, если не шутишь.
     - Не шучу. Теперь вернёмся к Карине. Она девочка толковая, всё схватывает на лету. Уделяй ей побольше рабочего времени. И не только рабочего. Кстати, она уверяет, что очень по тебе соскучилась. Надеюсь, ты не останешься равнодушным к её чувствам? Я бы не советовал тебе обижать женщину.
     - Значит, теперь ты и моей личной жизнью распоряжаешься?
     - И личной тоже, - безапелляционно заявил Паша.
     Артём с удивлением подумал о том, насколько подчас бывают схожи ситуации. С Анжеликой у него по части субординации и личной жизни состоялся практически такой же разговор. Может быть, они и в самом деле заодно?
     - Да, верно, - сказал он. – Просто я подзабыл. Однажды ты ею уже распорядился.
     Вернувшись домой, он первым делом заменил цилиндрический механизм в корпусе основного замка входной двери. Затем сбросил Анжелике на телефон снимки Босевича. Немного подумав, удалил их со своего телефона. Мало ли что…

     2. Замкнутый круг

     Карина ждала его в студии. Она также бросилась ему на шею, уверяя в том, что жутко скучала. Однако в её голосе и мимике проглядывала явная фальшь. У Анжелики подобная сцена получилась естественнее. Видимо, она была артисткой более высокого уровня. Особенно ярко её способности проявились позапрошлой ночью. Женщина так убедительно демонстрировала свои чувства, что впору было поверить в них.
     Артёму всё больше казалось, что он погружается в некий иллюзорный мир, в котором происходят ненастоящие события. Многое в этом мире было похоже на приключенческий роман: красивые женщины и интриги, загадки и опасности, ложь и коварство. Однако имелось одно серьёзное отличие. В приключенческих романах честные и благородные люди оставались живы и даже часто становились победителями. В реальной жизни при подобных обстоятельствах, как правило, всё происходило иначе. Именно по этой причине Артём решил удалить Риту из числа персонажей романа, в котором ему самому была отведена одна из центральных ролей. Не понимая толком сути происходящих событий, не осознавая до конца степень грозящей опасности, он считал себя не вправе подвергать этой опасности любимую женщину. Лучше потерять её для себя, чем в полном смысле слова.
     После демонстрации бурной радости Карина предложила отметить встречу. Она водрузила на стол бутылку виски и коробку конфет. Артём подумал о том, что в последнее время со спиртным у него явный перебор. Так можно незаметно скатиться в алкоголики. Но приходилось следовать навязанному сценарию спектакля, в котором его вынудили участвовать.
     - Здесь выпьем или сначала поедем к тебе? – спросила Карина.
     - Я на машине, - сказал он. – Поэтому сначала ко мне. Там примем по стопочке.
     - По стопочке? – удивилась она. – Чего так?
     - Печёнка стала барахлить, - соврал Артём. – Приходится себя ограничивать.
     Женщина иронично взглянула на него.
     - По твоему цветущему виду не скажешь, что у тебя проблемы со здоровьем.
     Карина произнесла это игривым тоном. Окунев решил ей подыграть.
     - Да какой уж там цветущий! Я по сравнению с тобой как одуванчик рядом с розой.
     - Считаешь, что хорошо выгляжу?
     - На все сто!
     Выглядела она замечательно. Обладая от природы красивой внешностью, Карина, как и Анжелика два дня назад, основательно подготовилась к встрече, чтобы произвести на мужчину яркое впечатление. Однако до своей соперницы она всё же не дотягивала. Анжелика обладала особым шармом, проявляющемся во всём: интонациях голоса, взглядах, движениях. И при этом всегда казалась естественной и даже искренней, хотя последнее качество при существующем раскладе вызывало сомнение.
     - Тогда чего мы тут теряем время? – спросила Карина. – Поехали сразу. Оценим напиток в интимной обстановке.
     - Хорошо, - согласился Артём. – Но сначала поработаем. И не спеши раздеваться. На тебе шикарный наряд. Я хочу запечатлеть тебя в нём. Обещаю потрясающие снимки.
     Карина не возражала. Окунев уволок из рабочей зоны кушетку, а на её место прикатил кресло. Женщина расположилась в кресле и стала принимать различные позы. И вновь фотографу почти не пришлось что-то ей объяснять и подсказывать. Он выбирал ракурс и глубину резкости, колдовал с освещением, вновь погружаясь с головой в священные глубины своего творчества. При всём своём неоднозначном отношении к сидящей перед ним женщине Артём вынужден был признаться себе, что в качестве фотомодели она не может не вызывать восхищение. Он ни на миг не сомневался, что фотографии получатся превосходными.
     После того, как с классикой было закончено, Карина неторопливо сняла с себя одежду. Она попросила Артёма вернуть кушетку, на которой в полной мере проявила свои модельные таланты. В её сладострастных и заманчивых позах виделось что-то хищное, кошачье. Иногда позы выглядели чрезмерно откровенно. Артём не вмешивался в процесс, беспрерывно щелкая затвором фотоаппарата. Он понимал, что главная задача Карины во второй части сегодняшней фотосессии – вызвать в нём желание. Это ей легко удалось.
     Закончив съёмки, они поехали на квартиру, где жил Артём. Ведя машину, он пытался разобраться в своих чувствах. Не в физическом влечении – в этом отношении всё было понятно. Хотелось обнаружить хоть что-то светлое, чистое, глубокое. Но так и не смог ничего увидеть, словно никаких чувств у него вовсе не было. Придавленная внешними обстоятельствами душа стала глуха ко всему. Однако и это его не слишком волновало. Нравственная сторона утратила своё значение.

     * * *

     Последние две недели вся работа Артёма было связана с Кариной. Они много экспериментировали в студии, подчас добиваясь поразительных результатов. Иногда бродили по заснеженным улицам, выбирая виды, подходящие для создания портретов на фоне зимнего города. Правда, эти снимки заметно уступали по качеству, поскольку выполнялись старым «Никоном» Артёма. Выносить из студии дорогой профессиональный фотоаппарат не полагалось.
     В нерабочее время Карина также старалась постоянно находиться рядом с Артёмом, опутав его по рукам и ногам вниманием и заботой. Она практически поселилась в его жилище. Окунев воспринимал её как универсальное средство слежения за ним, стараясь не придавать этому факту большого значения, но и не забывая о нём. С Кариной он обходился ровно, в меру деликатно, не проявляя ни страсти, ни безразличия; ни учтивости, ни грубости. Но однажды всё же дал ей понять, что чрезмерная опека может быстро набить оскомину. Карина сообразила, что перебарщивать не следует, и стала чутко дозировать своё внимание к подопечному.
     Спустя полмесяца Меллер вернул своего фотографа к тому виду работ, который приносил наибольшую прибыль. При всём своём настрое относиться к любым событиям скептически и даже цинично, уже на втором сеансе Окунев почувствовал моральное утомление и раздражение. И хотя такие сессии проводились не чаще двух-трёх раз в неделю, Артём выдерживал их с большим трудом. Ещё его раздражало то, что Карина присутствовала на этих сеансах и, похоже, внимательно наблюдала за ним. Хотелось знать, когда всё это закончится. Но Анжелика при их последней встрече вновь дала указание не звонить без острой необходимости. И при этом молчала сама. Такие меры предосторожности напоминали шпионские игры и могли показаться смешными и глупыми, если бы не одно обстоятельство: Паша Меллер заметно нервничал. Видимо, чувствовал, что происходит что-то серьёзное, в чём бы он хотел, но не мог разобраться.
      Меллер платил с уже упомянутой задержкой на одну сессию и с вычетом десяти процентов. Но эти проценты носили чисто условный характер, поскольку информация о реальных продажах была недоступна, и что-то проверить не представлялось возможным. Приходилось полагаться исключительно на Пашино честное слово, которое вряд ли являлось таковым.

     * * *

     Однажды, потеряв терпение, Артём позвонил Анжелике.
     - Что случилось? – спросила она. – Соскучился или проголодался?
     Артём сообщил, что голодать ему не приходится, поскольку Карина его кормит досыта. А вот фотосессиями специфического характера он сыт по горло и хотел бы знать, когда с этим блюдом будет покончено. Анжелика назначила встречу, назвав место и время. На стоянке под гипермаркетом «Lush» Артём из своей «Мицубиси» пересел в её «Хонду».
     - Почему ты опять связался с Кариной? – без предисловий спросила Анжелика недовольным голосом.
     - А я и не связывался, - равнодушно ответил он. – Меня Паша связал. Отступление на полшага его не устроило. Пришлось отступить на полтора.
     Артём рассказал про все неприятности, с которыми столкнулся, вернувшись в своё жилище: про камеры, микрофоны и проникновение в компьютер с удалением файлов. Анжелика внимательно выслушала, затем сказала:
     - Мы вышли на компьютерщика. За парнем тянется длинный хвост тёмных делишек. Сейчас собираем на него информацию. Скоро крепко возьмём за жабры.
     - Он действительно Алесь Босевич?
     - Нет, конечно. Его зовут… Впрочем, неважно. Он украинец. Но наследил, главным образом, в Беларуси. Да так наследил, что возвращаться туда ни в коем случае не захочет. С его помощью мы рассчитываем поближе подобраться к Меллеру.
     Артём вздохнул.
     - Поскорей бы. Видеть их всех не могу.
     - Неужели всех? – в голосе Анжелики прозвучала желчь. – А как же Карина, окружившая тебя заботой?
     Артём рассмеялся.
     - Молодец, Лика! Я восхищён. Карина тоже устраивает мне сцены, но при этом жутко фальшивит. А у тебя всё получается предельно натурально – и страсть, и ревность.
     Она пристально вгляделась в его лицо.
     - Значит, не веришь в мои чувства?
     - Разумеется, нет. Да и откуда им быть? Ты просто выполняешь порученную тебе работу, как и Карина. Только с ней всё более-менее понятно. По крайней мере, я знаю, кто за ней стоит. А вот ты для меня, выражаясь твоим же языком, абсолютно тёмная территория.
     Она некоторое время молчала, глядя перед собой. Потом осторожно заговорила:
     - Артём, я пока не могу раскрыть тебе все карты. Не имею на это полномочий. Но я обещаю, что однажды ты всё узнаешь. Подожди немного.
     - Сколько?
     - Две-три недели.
     Он обречённо вздохнул.
     - Ну что же, - сказала Анжелика. – Коли ты не голоден, то здесь и расстанемся. Сообщай мне обо всём, что заслуживает внимания. И пожалуйста, не переедай. Фигуру испортишь.
     Артём пообещал, что сегодня же сядет на диету. Он вернулся в свою машину, но не спешил тронуться с места. Хотелось как-то разобраться, понять, где в словах и действиях Анжелики проходила граница между искренностью и притворством. Вот и сейчас, после косвенных признаний в чувствах, она проехала мимо, не повернув головы в его сторону. Однако долго сидеть в машине и гадать не имело смысла. Он вывел «Лансер» на дорогу и покатил по городу наугад, без всякой цели. Возвращаться домой не хотелось.
     Покружив по улицам Новосибирска, Артём придумал себе занятие. Поскольку он по собственной инициативе расстался со своим новым «Олимпусом», подарив его другу, то этому навороченному аппарату требовалась достойная замена. В течение двух часов Окунев успел посетить несколько магазинов электроники, в которых продавалась цифровая фототехника. Он разглядывал товар, приценивался и донимал вопросами продавцов-консультантов. Ему вновь захотелось приобрести модную новинку – беззеркальный профессиональный фотоаппарат с электронным видоискателем. Фирма «Nikon» предлагала подобные образцы. Артём приглядел себе понравившуюся по внешнему виду и техническим характеристикам модель и уже, было, настроился на покупку, но продавец мягко и ненавязчиво посоветовал ему сначала заглянуть в интернет и просмотреть отзывы и видео-обзоры. Совет слегка насторожил и озадачил покупателя. Окунев решил не спешить с покупкой.
     Он подъехал к дому, когда уже стемнело. Город освещался фонарями. Напротив подъезда стоял большой белый автомобиль «BMW», который Артём не видел здесь прежде. Едва он направился к крыльцу, как сзади его окликнули:
     - Постой, приятель. Поговорить надо.
     Артём повернулся. К нему торопливо шёл крепкий молодой мужчина. Подойдя близко, внезапно ударил кулаком в лицо. Не устояв на ногах, Окунев повалился на снег. Он попытался подняться, но незнакомец ударом ноги вновь опрокинул его. Ударив ещё несколько раз ногой по голове, он наклонился и злобным голосом предупредил:
     - Ещё раз увижу рядом с Кариной – шею сверну.
     Он ушёл. Послышался звук мотора, и белая машине выехала со двора. Артём с трудом поднялся на ноги. Голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. Несколько человек подошли к нему, предлагая помощь. Пожилая женщина гневно причитала:
     - Что же такое творится?! Людей избивают прямо возле дома. Вы, молодой человек, не оставляйте это дело без последствий. Надо наказать мерзавца. Я записала номер его машины.
     Она протянула Артёму листок бумаги. Он машинально сунул листок в карман. Парень и девушка помогли ему подняться на этаж. В квартире он сбросил верхнюю одежду, прошёл в спальню и лёг на кровать. Потолок плыл перед глазами, вызывая дурноту. Окунев вынул из кармана телефон и вызвал «скорую».

     * * *

     В стационаре дежурный врач осмотрел его, констатировал сотрясение мозга лёгкой степени и выписал справку о побоях. Медсестра перевела больного в палату, где он провёл ночь. Утром Артём почувствовал себя значительно лучше. Уже другой доктор осмотрел его и пришёл к заключению, что серьёзной угрозы здоровью нет. Он сказал, что можно возвращаться домой, но необходимо соблюдать постельный режим и избегать волнений. Артём позвонил Анжелике и сообщил о случившемся. Она обещала приехать и забрать его из больницы.
     Спустя полчаса она ждала его у крыльца корпуса. Артём вышел из здания и сел в машину. Анжелика покачала головой, глядя на него.
     - Крепко он тебя отделал. Теперь ты точно красавчик.
     - Издеваешься над несчастным, - проворчал потерпевший. – Жестокая женщина.
     - Вернёмся к делу, - сказала она, выезжая из больничного двора. – Вкратце ты мне сообщил о том, что случилось. Теперь хотелось бы услышать подробнее.
     Выслушав более подробную историю происшествия, Анжелика спросила:
     - Ты что-нибудь ещё знаешь об этом парне?
     - Нет, - ответил Артём, но тут же спохватился. – Да, чуть не забыл. Женщина во дворе записала номер его машины. Листок где-то у меня в кармане.
     Он пошарил по карманам куртки, нашёл в одном из них лист бумаги и показал его Анжелике. Она довольно кивнула и сказала:
     - Как говорится, нет худа без добра. Сейчас я доставлю тебя к райотделу полиции. Там ты напишешь заявление, приложишь медицинскую справку и листок с номером автомобиля. Важный момент: скажешь, что нападавший угрожал расправиться с вами обоими – с тобой и с Кариной. Если у тебя на этот счёт есть вопросы и возражения, оставь их при себе. Сделаешь так, как я сказала. То же самое потом расскажешь Меллеру.
     - У меня нет вопросов, - сказал Артём. – И так всё ясно. Хочешь напугать Карину, чтобы она отстала от меня.
     - Верно, - отозвалась Анжелика. – Ты всё правильно понял. Но сейчас тебе нужна забота. Я не возражаю, если её проявит именно Карина. Как я поняла, ты с ней неплохо ладишь.
     Артём не стал развивать эту тему, хотя у него возник закономерный вопрос: как совместить желание напугать Карину для того, чтобы отстала, с позволением продолжать проявлять заботу? Сидящая рядом женщина в очередной раз ставила его в тупик. Иногда за её словами было почти невозможно разгадать их подоплёку.
     Возле райотдела они расстались. Вопреки опасениям Артёма, хлопоты в полиции не отняли много времени. Заявление приняли и поставили на учёт. Вернувшись домой, Окунев позвонил Меллеру и доложил ему о вчерашнем нападении и нанесённом здоровью ущербе, приведшем к временной нетрудоспособности.
     - Ясно, - проговорил Паша. – Блудная дочь вернулась в родные пенаты, но притащила за собой хвост. Ты в полицию обращался?
     - Да, - сказал Артём. – Врач советовал сделать это незамедлительно.
     - Надо было сначала мне позвонить. Я бы решил эту проблему.
     - Дело серьёзное. Парень опасен.
     - Ладно, разберёмся. Работать, стало быть, не можешь?
     - Нет. Мне прописан постельный режим и полный покой.
     - В таком случае тебе нужен уход, - резонно заметил Паша. – Я мог бы прислать Карину, но если ты боишься…
     - Ничего я не боюсь! – нарочито сердито отозвался Артём, памятуя о советах
Анжелики. – Делай, как считаешь нужным.
     Закончив разговор, он разделся и забрался в постель, поскольку самочувствие оставляло желать лучшего.

     * * *

     Дверной звонок прервал его сон. Приехала Карина. Накинув на плечи халат, Артём открыл дверь и впустил женщину в квартиру. Затем опять вернулся в постель, но уснуть уже не получилось. Карина принялась готовить ему еду. Потом, убедившись, что он не спит, пригласила на кухню отужинать вместе. Внешне она источала заботу и внимание, однако в её лице заметно проглядывало беспокойство.
     За обеденным столом Окунев терпеливо ждал, когда женщина сама заговорит о том, что её тревожило. В конце концов, она решилась.
     - Тёма, мне очень жаль, что я невольно стала причиной твоих неприятностей. Но я даже не знала, что этот человек сейчас в Новосибирске и следит за мной. Ты мне веришь?
     - Верю, - сказал Артём. – Почему бы и нет? Постоянно кто-то за кем-то следит. Ты – за мной, он – за тобой.
     Карина сделала вид, что обиделась.
     - Ну, зачем ты так говоришь? Я забочусь о тебе, а ты этого не ценишь.
     Артём вдруг разозлился.
     - А чего ты вдруг озаботилась моей персоной? – спросил он сердито. – Чувства проснулись? Чёрта-с-два! Паша приставил тебя приглядывать за мной. Сколько он платит тебе за твои чувства, эскортница?
     Женщина резко встала. Ей надоело притворяться и играть навязанную роль, да ещё сносить оскорбления.
     - Да пошёл ты, придурок! – крикнула она враждебно. – Ты опротивел мне до печёнок. Мало тебе навешали вчера. Надо было вообще пришибить, чтобы мои глаза тебя больше не видели.
     Выплеснув на Окунева свои истинные чувства, Карина оделась и ушла, хлопнув дверью. Артём вдруг почувствовал себя плохо. Вспышки эмоций негативно отразились на его сотрясённых мозгах. Не закончив ужин, он вновь завалился в постель и проспал до позднего вечера. После длительного сна самочувствие заметно улучшилось. Но близилась ночь, а спать совсем не хотелось.
     Чтобы как-то скоротать время, Артём включил ноутбук и стал просматривать всё подряд, пролистывая новости и прочую информацию. На глаза ему попалась реклама фотоаппарата. Он вспомнил, что ещё вчера планировал обзавестись профессиональной фототехникой нового поколения, и стал изучать и оценивать предлагаемые варианты. Главным образом, его интересовали новинки фирмы «Nikon». В результате сбора и анализа информации Артём пришёл к выводу, что беззеркальные образцы данной фирмы недостаточно проработаны и имеют ряд существенных недостатков. Поэтому он решил обратить свой взор на традиционные зеркальные аппараты. Сравнив несколько наиболее удачных моделей из разряда профессиональных, он в итоге свёл своё внимание к двум из них: «Nikon d810» и «Nikon d850». По логике вещей предпочтение следовало отдать первой модели. Она лишь частично уступала последней по техническим параметрам, зато была значительно дешевле – на добрую сотню тысяч. Именно на этом варианте Артём решил остановить свой выбор.
     Увлечённый своим занятием, он не заметил, как пролетела большая часть ночи. Получившие накануне хорошую встряску мозги вновь стали подавать сигналы о том, что им срочно требуется отдых. Артём выключил компьютер и забрался в постель.

     * * *

     Ближе к полудню его навестил Меллер. Сначала он пытался отпереть замок своим ключом. После безуспешных попыток стал колотить в дверь кулаками. Артём впустил его в квартиру.
     - Чего громыхаешь? – спросил он. – Звонок же есть.
     - Зачем замок поменял? – наехал на него Паша. – Эта квартира моя, и я имею право входить сюда в любое время.
      - А влезать в мой персональный компьютер ты тоже имеешь право? Я не хочу, чтобы в моё отсутствие в нём хозяйничали посторонние. И чтобы снова «жучков» в комнатах натыкали – тоже не хочу.
      Меллер смотрел на Окунева, тяжело дыша. Было видно, что он очень зол. Точнее сказать, он едва сдерживался.
     - Я вчера направил к тебе Карину, - сказал он. – Где она?
     Артём пожал плечами.
     - Не знаю. Ещё вечером ушла.
     - Почему ушла?
     - Мы поссорились. Она высказала всё, что думает обо мне на самом деле, и хлопнула дверью. А в чём проблема? Позвони ей, и всё узнаешь.
     Меллер прошёл в комнату, немного постоял, раздумывая о чём-то. Затем подошёл к окну и опёрся руками о подоконник.
     - Карина в больнице, - сказал он, не оборачиваясь. – Вчера ей порезали лицо.
     - Что?! – вскрикнул Артём, словно его ударило током. – Кто порезал?
     Паша повернулся к нему.
     - А вот это я и хотел бы выяснить, - он подошёл к Артёму вплотную. – Бывшего бойфренда Карины задержали. Парень признался в том, что избил тебя. А вот в том, что порезал любовницу, признаваться не хочет. И угрозы в её адрес тоже отрицает. Что скажешь на это?
     Окунев сел на кровать и интенсивно потёр ладонями виски. Голова стала тяжёлой, словно в неё залили свинец.
     - Что я могу сказать? Чёрт возьми, Паша, ну не я же её порезал, в конце концов!
     - Нет, конечно, - легко согласился Павел. – У тебя на такое кишка тонка. Но смотри, приятель! Если узнаю, что ты хоть в чём-то участвуешь против меня, я тебе не только личную жизнь сломаю.
     Он вышел в прихожую. У двери остановился.
     - Завтра к часу дня будь в студии. Заказчики торопят. Думаю, трёх суток полного покоя тебе вполне достаточно для выздоровления.
     Паша ушёл. Заперев за ним дверь, Артём вернулся в спальню и лёг на кровать. От «полного покоя», какой ему обеспечили обстоятельства, голова шла кругом, а душа сжималась в комок. Сопоставляя эпизоды последних событий, он неумолимо приходил к пониманию, кто реально стоит за вчерашним покушением. Но если даже это понимание было абсолютно верным, всё равно оставался неясным вопрос: зачем понадобилось уродовать лицо фотомодели? Неужели из ревности?
     - Чушь! – произнёс Артём вслух. – Этого не может быть. Здесь что-то другое.
     Он повернулся набок и закрыл глаза. Думать и гадать не имело смысла. Лучше плюнуть на всё и попытаться уснуть. Пусть мозги немного станут на место.
     Понемногу его стала одолевать дремота. Но в это время заверещал сотовый телефон. Досадуя на себя за то, что не выключил мобильник, Окунев принял вызов.
     - Артём, что происходит? – услышал он сердитый голос отца. – Ты опять бросил Риту?
     От досады Артём мысленно ругнулся и ещё раз посетовал на себя за оплошность. Конечно, выключенный телефон мог лишь отсрочить разговор. Отец всё равно бы дозвонился. Но пусть бы это случилось позже. А сейчас объясняться не было ни сил, ни желания.
     - Что значит «опять бросил»? – задал он встречный вопрос. – Я её вообще ни разу не бросал.
     - А как называется то, что сейчас происходит? Ну ладно, на нас с матерью тебе плевать. Но Риту зачем мучаешь? Она ведь, бедняжка, про тебя ничего толком не знает. Да ещё как-то оправдать пытается. А от тебя вновь ни слуху, ни духу. В чём дело? Опять на приключения потянуло?
     Артём вдруг почувствовал, что окончательно «сдувается».
     - Пап, давай поговорим в другой раз, - попросил он. – Не уверен, что получится, но постараюсь всё тебе объяснить. А сейчас я не вполне здоров. Мне трудно говорить.
     - А теперь слушай меня, - всё так же гневно продолжал Александр Михайлович. – Если ты сегодня же не позвонишь Рите, можешь считать, что у тебя нет отца.
     Связь прервалась. Артём задумался и пришёл к выводу, что родитель прав. Рите можно и даже нужно было звонить. Следовало хотя бы изредка давать о себе знать, соблюдая при этом определённую осторожность. Излишняя перестраховка только всё осложняла. Но сейчас он был не в состоянии вести беседы. Больной голове требовался отдых. Артём посмотрел на часы: в запасе у него оставалось полдня. Он вновь повернулся на бок и закрыл глаза, не забыв предварительно выключить телефон.

     Неожиданно для себя самого он проспал до десяти часов вечера. Стало быть, в Иркутске уже одиннадцать. Вполне возможно, что Рита уже легла спать. Однако угроза отца была недвусмысленной. Артём умылся холодной водой, чтобы окончательно проснуться. Затем он вернулся в спальню, взял в руки телефон и… положил его обратно. Только сейчас здравым умом он понял, что звонить Рите не следует ни в коем случае. Все его рассуждения об излишней предосторожности разбивались об одно-единственное обстоятельство: вчера вечером Карине порезали лицо.
     Неведомая сила, взявшая над ним контроль, отрезала пути к отступлению. Все прежние связи, отношения, привязанности оставались в другой жизни, в которую отныне ему не было возврата.

     3. Особенная дата

     Декабрь перевалил за середину. Артём продолжал снимать парные и групповые сцены. Иногда Паша подбрасывал новые пожелания от заказчиков. Они были различны, но в границах одной и той же темы. Обещанное Меллером разнообразие в работе было благополучно забыто и больше не упоминалось. Окунев уже ничему не удивлялся и не тратил нервы на эмоции. Он механически выполнял свою работу, не вкладывая в неё ни души, ни творческих озарений, ни профессионального мастерства. Тем не менее, его картины продолжали находить своих покупателей. Это могло означать лишь одно: на первый план вышел престижный символ – логотип окуня, созданный Алесем Босевичем, или как его там, а божий дар и сама личность фотографа Артёма Окунева отошли в тень. Паша, вероятно, уже сообразил, что его подопечный стал выполнять работу абы как. Но пока спрос не падал, он смотрел на ситуацию сквозь пальцы. Однако в его отношении всё заметнее просматривалось недовольство.
     Однажды Павел вызвал Артёма в студию. Входя, Окунев услышал, как Меллер разговаривает по телефону. Он остановился, чтобы послушать, о чём идёт речь. Учитывая испорченные отношения с боссом, следовало быть в курсе всего происходящего. Однако из его затеи ничего не вышло – Паша говорил по-немецки. Артём вошёл в помещение, уже не прячась. Увидев его, Павел спешно сказал несколько слов и, закончив известным Артёму «ауфвидерзейн», отключил телефон.
     - Мы вышли на международный уровень? – спросил Окунев.
     - Это тебя не касается, - бесцеремонно отрезал шеф.
     - А что касается? Ты же для чего-то позвал меня. Опять будем ширить горизонты?
     - Молодец, соображаешь!
     - И насколько широко мы их раздвинем?
     Павел многозначительно хмыкнул.
     - Ты как-то в разговоре упомянул гомиков. Считай, что Всевышний тебя услышал. К нам поступил такой заказ. Что скажешь?
     Артём пожал плечами.
     - Стоило из-за этого сюда тащиться? Мог бы сообщить по телефону. Дерьмовые новости я предпочитаю слышать на расстоянии.
     Посверлив его глазами, Паша сказал:
     - Для тебя эта новость не такая уж и дерьмовая. Даже, наоборот, есть несомненный плюс. Я верну твои заработки на прежний уровень. А если возьмёшься за работу с тем же старанием, с каким работал прежде, то и существенно повышу.
     - В гробу я видал твои заработки, - ответил Окунев. – Найди для этой грязи другого исполнителя. Алесь может прилепить «рыбку» к любой фотографии.
     - Заткнись! – рявкнул Паша. – Будешь делать то, что я скажу. Иначе я выполню свою угрозу: отправлю ролик Боре. Он тебе устроит гестапо. Всё ясно?
     Артём вытянулся по струнке и щёлкнул каблуками.
     - Яволь, хер Мюллер! Я могу идти?
     На Пашином лица проявилась острая неприязнь.
     - Пошёл вон! – процедил он сквозь зубы.
     Выходя из студии, Артём помахал ему рукой.
     - Ауфвидерзейн, Пауль!

     * * *

     Ему нестерпимо хотелось напиться. Благо, что у него всегда имелся в наличии запас спиртного. Он извлёк из шкафа бутылку коньяка и налил себе полстакана. В этот момент зазвонил телефон. Артём взглянул на экран: номер был незнакомый. Он принял вызов.
     - Алло!
     - Здравствуй, дорогой! – раздался незнакомый голос, в котором чувствовался кавказский акцент. – Ты ещё не выпил?
     Окунев удивлённо посмотрел на свой стакан. Затем настороженно огляделся по сторонам.
     - Нет ещё, - сказал он.
     - Так пей быстрей, - сам звонивший явно был навеселе.
     - Вы кто?
     - Кто я? Ха-ха-ха! Неужели не узнал? Твой друг Резо. И мне непонятно, почему ты до сих пор трезвый. Или забыл, какой сегодня день?
     Никакого друга Резо у Артёма не было. Скорее всего, звонивший ошибся номером. Но в свете последних событий можно было предположить всё что угодно. Хотелось слегка прояснить ситуацию.
     - А какой сегодня день? – спросил Артём.
     - Ты меня обижаешь, Антоша. Ей-богу обижаешь, - укоризненно проговорил Резо. – Вот от тебя я такого не ожидал.
     - Меня зовут Артём.
     - Что ты сказал? Артём? Почему Артём? Я что, ошибся?
     - Выходит, что так.
     - Прости, дорогой! – воскликнул невидимый собеседник. – Постой, проверю. Да, ты прав: я номер неправильно набрал. Можно было в списке найти, а я набрал по памяти. Но ты всё равно выпей. Обязательно выпей!
     - Да я уже налил, - Окунев усмехнулся. – Только вот не знаю, за что пить. Ты хотя бы объясни мне.
     - Объясню. Конечно, объясню, - сказал Резо. – Хотя стыдно не знать. Сегодня двадцать первое декабря – день рождения Иосифа Виссарионовича Сталина. Великий был человек! Грех не выпить за него.
     - Ну что же, я не против, - согласился Артём. – Хотел сегодня напиться с горя, да ещё в одиночку, а тут появился совсем другой повод. И он мне больше нравится. Наливай себе, Резо, выпьем вместе.
     - С удовольствием, дорогой! Будь здоров!
     Из динамика послышался звук, похожий на щелчок. Артём поднял стакан и тоже коснулся им телефона.
     - Будь здоров, Резо! – сказал он и, выпив до дна, продолжил: – Хорошо, что ты ошибся номером и позвонил мне. На душе стало легче. Всего доброго!
     - Постой, Артём! – задержал его собеседник. – Какое горе у тебя случилось? Может быть, смогу чем-то помочь?
     - Тебе-то зачем?
     - Затем, что ты хороший человек. По голосу слышу.
     - Спасибо, друг! Но мне надо самому во всём разобраться и принять решение.
     - Тогда просто поделись. Тебе легче будет.
     Артём подумал, что и в самом деле не помешает облегчить душу. Люди нередко делятся сокровенным с незнакомцами, будучи уверенными в том, что их пути больше никогда не пересекутся. На всякий случай он вышел из квартиры и прошёл в конец коридора. Там продолжил разговор.
     - Дело в том, Резо, что человек, которого я считал другом, фактически оказался врагом. Он втягивает меня в свои чёрные и грязные дела и угрожает расправой, если я не стану помогать ему.
     - Он и вправду опасен? – спросил Резо. – Может быть, его самого следует напугать?
     - Нет, не нужно, - сказал Артём. – Он угрожает подставить меня под удар каких-то отморозков, о которых я почти ничего не знаю. А я по собственной глупости дал ему такую возможность.
     - Вот шакал! Ещё другом назывался! – гневно выплеснул собеседник свои эмоции. – Послушай меня, дорогой. Вот я грузин, а Антоша русский. И мы друг за друга в огонь пойдём. Обидно, когда русский с русским так поступает.
     - Он немец, - сказал Артём.
     Казалось, эта информация обрадовало собеседника.
     - Тогда всё понятно, - воскликнул он. – Немец – он и есть немец. Не зря их товарищ Сталин бил нещадно. Жаль, нет нынче такого человека как он. А то бы навёл порядок. Всех шакалов отправил бы туда, где им место. Давай-ка, брат, ещё по одной за великого человека.
     Артём вернулся в квартиру и налил себе полный стакан. Опять дистанционно «чокнулся» и залпом выпил.
     - Всего тебе доброго, брат! – сказал Резо. – Ты всё же сохрани мой номер на всякий случай. Мы тут своей общиной дружно живём. Глядишь, поможем чем-нибудь.
     - Спасибо! – с чувством произнёс Артём. – И тебе всего самого доброго!
     Связь прервалась. Артём уже чувствовал, что пьянеет. Он внёс номер случайного собеседника в справочник телефона. Ощутив внезапный голод, стал вытаскивать из холодильника всё, что попадало под руку. Под эту закуску допил коньяк. Затем прошёл в спальню, сел в кресло и почти сразу уснул.

     * * *

     И вновь дверной звонок прервал его сон. Артём протёр ладонями глаза, с трудом выбрался из кресла и поплёлся ко входной двери. Но, распахнув дверь, никого за ней не обнаружил. Он чертыхнулся от досады, так как спросонья не мог сообразить: то ли звонок ему приснился, то ли просто кто-то похулиганил. Артём уже собрался захлопнуть дверь, как вдруг услышал в коридоре этажа шаги. Он выглянул из квартиры, но потенциальных хулиганов не заметил. Зато увидел женщину, идущую в его сторону. Она шла ровной неспешной поступью, и каблуки её высоких чёрных сапожек ритмично отстукивали шаги.
     Одета женщина была во всё чёрное, начиная со свисающей из-под куртки длинной юбки и заканчивая модельной шапочкой. И лишь лицо молочно-белого цвета с лёгким румянцем на щеках да густые светло-русые волосы резко контрастировали со всем остальным обликом. На вид ей было около лет двадцать пять. Незнакомка подходила всё ближе, и у Артёма по непонятной причине в груди росло волнение. Его шестое чувство настойчиво сигналило о том, что эта женщина появилась не случайно, и её нельзя просто так упустить. Поэтому, когда она подошла близко, он сказал первое, что пришло на ум:
     - Простите, вы не видели поблизости какого-нибудь сорванца? Дело в том, что меня разбудил дверной звонок. Я выглянул в коридор, но здесь уже никого не было.
     Незнакомка посмотрела ему в лицо, и Артёма словно захлестнуло горячей волной. Необыкновенно выразительный взгляд ярко-синих глаз мгновенно коснулся души, заставил сердце биться чаще и сильней. Острое чувство заполнило, стеснило грудь, но это чувство было незнакомым, необъяснимым, совсем не похожим на те, которые обычно мужчина испытывает к женщине: любовь, страсть, влечение. Эти словесные обозначения в данный момент были непригодны.
     - Увы, я никого здесь не видела, - ответила женщина на его вопрос. – Вероятно, звонок вам приснился. Судя по всему, спали вы очень крепко.
     Артём вдруг смутился.
     - Да, я вас понимаю, - пробормотал он. – Ещё раз простите! Позволил себе немного лишнего. Но для меня это вовсе не норма, а исключительный случай. Так получилось, что возникла стрессовая ситуация. Требовалась психологическая разрядка.
     - Вы её получили?
     - Не знаю. Не уверен.
     - Я могу чем-то помочь?
     Она продолжала смотреть на него, и невидимые лучи, исходящие из её синих глаз, освещали и грели душу.
     - Да, - сказал Артём. – Вы могли бы оказать мне неоценимую услугу. Понимаете, я – профессиональный фотограф. Люблю и умею снимать женские портреты. Но с недавних пор меня вынуждают делать то, что мне крайне неприятно и даже противно. А мне очень хочется хотя бы изредка заниматься любимым делом.
     - Вы предлагаете мне послужить вам моделью? – догадалась женщина.
     - Да! – воскликнул он. – Сделайте одолжение, если хотите мне помочь. У вас необыкновенное лицо, словно вы явились сюда из другого мира. Я уверен, что портрет получится замечательный, и вы не будете разочарованы.
     Она вдруг улыбнулась.
     - Хорошо. Я готова помочь. Надеюсь, что это действительно пойдёт вам на пользу. Но у меня будет одно условие, о котором я скажу позже. Вы к этому готовы?
     - Обещаю выполнить любое ваше условие, если оно будет мне по силам, - заверил Артём.
     - Оно вас не затруднит.
     - Значит, договорились, - Окунев отступил от дверного проёма. – Прошу вас, входите!
     В прихожей он помог незнакомке снять верхнюю одежду. Теперь она предстала перед хозяином в чёрном пиджаке, под которым была видна крахмально-белая блузка. Окунев провёл женщину в комнату-студию. Там представился гостье:
     - Меня зовут Артём. А как ваше имя?
     - Зовите меня Тара, - ответила она, загадочно улыбнувшись.
     - Сейчас в моде необычные имена, - сказал он. – Но ваше мне нравится. Итак, уважаемая Тара, что пожелаете: сразу приступить к фотосъёмке или сперва выпить чаю и пообщаться?
     - Ни то, ни другое. Хочу для начала осмотреться.
     Она прошлась по комнате, полюбовалась на фотоаппарат, закреплённый на штативе, на осветительные приборы, поводила пальцами по ширмам. Затем вновь обратила взор на Окунева и сказала:
     - Моё условие таково. Ты сделаешь всего один снимок. И он не должен быть цветным.
     Артём мог ожидать чего угодно, но только не этого. В техническом плане требование было совершенно простым. Убрать цвета – не проблема. Вопрос был в другом: зачем это делать?
     - Я вас не понимаю… – начал он удивлённо.
     - Говори мне «ты», - предложила она.
     - Хорошо. Мне так тоже больше нравится. Но я не могу понять, почему ты не хочешь, чтобы я сделал цветной портрет? Чёрно-белые снимки всегда в проигрыше по сравнению с цветными. У меня достаточный опыт, чтобы судить об этом.
     - Так уж и всегда? – спросила Тара с мягкой, но всё же ироничной улыбкой. – Я вовсе не ставлю под сомнение твой опыт, как, впрочем, и талант. Но хочу напомнить: ты обязался выполнить мои условия.
     - Хорошо, я выполню, коли обещал, - Артём обречённо вздохнул. – Всё же мне любопытна твоя мотивация. Ведь это, как я понимаю, не блажь и не каприз. Значит, должно быть разумное объяснение.
     - Оно есть и заключается в следующем: краски порой слишком бросаются в глаза. Они отвлекают внимание, не позволяют увидеть суть. Великие мастера фотопортрета – такие как Хельмут Ньютон, Ричард Аведон, Ирвин Пенн – понимали это и предпочитали монохромные снимки цветным. Для того, чтобы сделать портрет, достаточно одного цвета – белого. Все прочие – всего лишь его составные части.
     Артём удивлённо смотрел на неё.
     - Что значит, одного белого, Тара? – спросил он. – Даже если убрать с фотографии цветность, всё равно останутся три цвета: белый, чёрный и их производное – серый. Что вообще можно снять, если оставить только белый цвет?
     На лице гостьи продолжала светиться улыбка.
     - Я объясню, в чём твоя ошибка, Артём, - ответила она мягким голосом. – Ты не понимаешь главного. А оно заключается в том, что цвет и свет – суть одно и то же. Разве можно посветить чёрным светом? Такого света нет и быть не может. Чёрный – это всего лишь отсутствие белого.
     - Довольно неожиданная мысль, - озадаченно пробормотал фотограф. – Тогда получается, что серый – это недостаток белого?
     - Верно.
     - Но у меня есть возражение. Ведь чёрный тоже имеет составные части. Его можно получить, смешав красный и зелёный.
     - А ты попробуй разложить чёрный на красный и зелёный, - тут же возразила она. – Сколько ни старайся, ничего не получится. Нет такой призмы, через которую можно пропустить то, чего не существует. Я удовлетворила твоё любопытство?
     Артём отрицательно мотнул головой.
     - Нет. У меня появился ещё один важный вопрос. Ты утверждаешь, что чёрного цвета не существует, но пришла сюда во всём чёрном, не считая блузки. Но и она почти вся прикрыта чёрным пиджаком. Как это совместить с тем, что я от тебя услышал?
     - Это мой зимний наряд, - спокойно ответила Тара. – Он символичен. В начале зимы день очень мал, а ночь велика. Сегодня самая длинная ночь в году. Двадцать первое декабря – особенная дата. Тебе известно об этом?
     - Да, - неуверенно произнёс Артём. – Про самую длинную ночь, пожалуй, знают все. А недавно я узнал, что сегодня день рождения Сталина.
     Лицо женщины озарила улыбка. Затем она стала серьёзной.
     - Сегодня умирает старый год и рождается новый. Он рождается во тьме, но, взрастая, всё более стремится к свету. Весной, в пору своего расцвета, он закладывает семена будущей жизни. Затем наступает пора зрелости, в которую пожинаются плоды. Осень – это время подведения итогов и отдыха от трудов праведных. И наконец, зима завершает цикл, замыкая кольцо. Постарев, год растворяется во тьме, чтобы из этой тьмы мог родиться тот, кто приходит ему на смену. Ты не случайно упомянул Сталина. С ним связано зарождение нового мира, который, родившись из тьмы, прошёл весь цикл своего развития и вновь канул во тьму.
     - Так что такое тьма? Что она несёт: добро или зло?
     - Она необходима для того, чтобы научиться ценить свет. Всё познаётся на контрасте. Чем чернее ночь, тем ярче звёзды. Нужно всего лишь найти среди них свою путеводную. Тогда даже в самой тёмной ночи можно будет отыскать правильное направление.
     - Ну, хорошо, - сказал Окунев. – Предположим, что я нашёл свою звезду. А что мне делать, если небо затянуто тучами?
     - Ты заблудишься в темноте, если позволишь тучам закрыть твои звёзды. Тебе решать, чему быть на твоём небосводе.
     Раздумывая над её словами, Артём стал готовить аппаратуру. Гостья тем временем расположилась на стуле, стоящем перед фотокамерой, и наблюдала за фотографом в спокойном ожидании. Можно было приступать к делу. Артём настроил резкость, выбрав необходимую для портрета глубину. Он решил изначально сделать снимок цветным, а позже убрать цвета на компьютере, чтобы иметь возможность убедиться, какой вариант в действительности имеет преимущество. Всё было готово для съёмки, все технические и художественные нюансы учтены. Но что-то ему мешало, не давало привычно нажать на кнопку, выбрав самый подходящий момент, как это Артём делал прежде бесчисленное количество раз.
     - Я хочу тебя ещё кое о чём спросить, - сказал он. – Почему ты позволяешь сделать лишь один снимок? Для чего тебе это нужно?
     Тара едва заметно улыбнулась и вновь стала серьёзной.
     - Это нужно тебе. И нужно для того, чтобы ты уяснил одну простую истину: прежде чем щёлкнуть затвором, следует убедиться, что в зону резкости попало именно то, что тебе действительно необходимо. Жизнь нечасто предоставляет возможность заново переснять те сюжеты, которые человек испортил по собственной глупости.
     Было очевидно, что она говорила вовсе не о фотографиях. Речь шла о жизни, о цели и мотивации определённых поступков и их последствиях. Видимо, тот же смысл гостья вкладывала в цвета, которые, по её словам, «отвлекают, не позволяют увидеть суть». И если спроецировать её слова на жизнь Артёма, то, пожалуй, главные из этих поступков были всё же напрямую связаны с фотографией.
     Окунева вдруг охватило волнение, словно от того, каким сейчас получится снимок, зависела вся его дальнейшая жизнь. Он понял, что сравнивать на компьютере цветной и чёрно-белый варианты совершенно ни к чему, поэтому сразу отключил цветовой режим на фотоаппарате. Ведь всё, что говорила Тара, имело глубокое значение. Если судить по аналогии, то, соблазнившись яркими красками, Окунев выпустил из своей жизни главное. Потом дунул ветер, и разноцветная мишура разлетелась в разные стороны. Спектр ярких красок неуклонно терял способность синтезироваться в душе Артёма. И теперь в ней с каждым днём становилось всё меньше белого и всё больше его отсутствия.
     Он посмотрел на сидящую перед ним женщину, затем взглянул на её чёрно-белое изображение на откидном дисплее фотоаппарата, и перед его мысленным взором, словно слайд-шоу, стали пролистываться варианты будущего снимка. Повинуясь необъяснимому чувству, Артём отключил часть осветительных приборов, остальные расположил иначе. За спиной гостьи он поставил чёрную ширму, затем направил на неё свет таким образом, чтобы в определённых местах создать блики, частично очерчивающие контуры чёрного костюма фотомодели. Он продолжал вносить в сюжет будущей картины новые детали до тех пор, пока не счёл, что теперь их вполне достаточно.
     - Всё готово, - сказал фотограф. – Можно делать снимок.
     Тара слегка повернула голову и вновь едва заметно улыбнулась. Артём нажал кнопку. Женщина сразу же поднялась, подошла к нему.
     - Мне пора, - сказала негромко. – Проводи меня.
     - Ты не хочешь посмотреть, что получилось? – удивился Окунев.
     - В другой раз, - ответила Тара, направляясь в прихожую. – Я не прощаюсь.
     Артём вышел из комнаты вслед за ней. Помог гостье одеться. Потянулся за своей курткой, но женщина мягко отвела его руку.
     - Не нужно. Мы расстанемся здесь. До встречи, Артём!
     - Значит, мы ещё увидимся? – спросил он.
     - Увидимся, - ответила Тара. – Полагаю, что очень скоро.
     Она вышла в коридор. Там повернулась и сказала:
     - Запомни, Артём, сегодня особенная дата: старое должно уйти, чтобы уступить место новому.
     Тара повернулась и пошла. Из коридора, плавно затихая, доносился звук её шагов.
     - До встречи, - пробормотал Окунев ей вслед.
     Он закрыл за гостьей дверь и вернулся в студию. Там вынул из фотоаппарата карту памяти, перешёл в другую комнату и вставил карту в компьютер. С замиранием сердца открыл файл. То, что он увидел, потрясло его до глубины души. Не оставалось сомнения, что из всех его работ, многие из которых считались прекрасными и даже гениальными, эта была лучшей. Артём смотрел на портрет, разглядывая его целиком и подетально, и никак не мог оторваться. Наконец, сбросив с себя наваждение, скопировал снимок на компьютер. Затем вернулся в кресло и стал размышлять о странностях, которые принесла ему сегодняшняя ночь – таинственную незнакомку и всё, что с ней было связано.

     4. Смена фокуса

     Окунев проснулся в кресле, когда ещё только начинало светать. Выбравшись из своего не слишком удобного ложа, он стал потягиваться и интенсивно махать руками, чтобы размять затёкшее и немного замёрзшее тело. После вчерашнего возлияния голова была тяжёлой и больной. Артём прошёл на кухню, сварил крепкий кофе и стал поправлять им здоровье. Однако эту процедуру ему пришлось пару раз повторить, прежде чем лечение начало приносить ощутимые результаты.
     Наступившее облегчение в самочувствии вернуло его к текущему моменту. Артём стал перебирать в памяти события минувшего вечера, и одно воспоминание его крепко озадачило. Он вспомнил, что свою позднюю гостью фотографировал… «Олимпусом». Но такого не могло быть. В наличии у него имелся лишь «Никон», приобретённый в Иркутске. Ещё какое-то время его душу теребили сомнения. Однако память настойчиво рисовала перед глазами аппарат, подаренный Артёмом другу почти два месяца назад. Да и в комнате-студии имелись лишь две белые ширмы. А ведь он снимал Тару на фоне чёрной.
     С тревогой в сердце Окунев метнулся к компьютеру и открыл папку с последними фотоснимками. Чёрно-белого портрета таинственной посетительницы он среди них не обнаружил. И хотя всё стало на свои места, Артём принялся пролистывать другие папки, надеясь на то, что с компьютером случился глюк, и он закинул фотографию в какое-нибудь другое место. Встреча с женщиной по имени Тара запомнилась так отчётливо, что трудно было поверить в её нереальность. Всё, что Артём от неё услышал, он запомнил не только в смысловом значении, но и почти дословно. И портрет – чёрно-белый портрет, который его изумил, восхитил, ошеломил своей необыкновенной красотой – запомнился едва ли не до последней чёрточки.
     В полном смятении чувств он ходил по квартире, не находя себе места. Ведь если ночная гостья явилась во сне, то этот сон был вовсе не простым, а знаковым, сакральным, ниспосланным свыше. Он советовал, объяснял, предостерегал. И вновь слова, сказанные Тарой, зазвучали в голове Артёма. Из них можно было сделать вывод, что жизнь всё же предоставляла ему возможность исправить то, что он испортил собственноручно. Значит, надо во что бы то ни стало использовать эту возможность. Почему, по какой причине он оказался в нынешнем положении? Ответ был очевиден: не на том сфокусировал своё внимание. В зоне резкости оказались деньги, а также те блага и соблазны, которые они позволяли получать. Стало быть, требовалось всего лишь сместить фокус и направить его в нужную сторону. А для этого сначала следовало разогнать тучи в собственной душе, чтобы увидеть свою путеводную звезду.
     Артём заставил себя успокоиться и стал намечать план действий. В первую очередь следовало сменить жильё и как можно быстрей. Но в этом отношении сразу же вставал вопрос: насколько обширны связи Меллера? Приобретение и даже аренда жилья предполагали неизбежную регистрацию. Да и не было времени сейчас заниматься этим. Чтобы наверняка обезопаситься, следовало сначала где-то отсидеться и, вероятно, длительное время. Помочь с решением данного вопроса могла бы Анжелика, но… от неё тоже хотелось спрятаться. Её причастность к покушению на Карину казалась Артёму вполне вероятной. На текущий момент оставался лишь один возможный выход из положения. Шансы на успех были незначительные, но других вариантов Артём не видел.
     Взяв телефон, он вышел из квартиры и так же, как вчера, прошёл в конец коридора. Отсюда и сделал звонок, опасаясь в глубине души, что вчерашний телефонный собеседник мог тоже присниться.
     - Слушаю, - прозвучал в трубке голос, в котором слышался уже знакомый акцент.
     - Здравствуй, Резо! – сказал Окунев. – Это Артём тебя беспокоит.
     - Артём? – на некоторое время повисла пауза, затем раздался возглас: – А-а, Артём! Вспомнил: мы с тобой вчера пили за товарища Сталина.
     - Верно.
     - Слушаю тебя, дорогой! Зачем звонишь? Случилось что-то или просто поговорить хочешь?
     - Ты предлагал мне помощь, Резо. Могу я на неё рассчитывать?
     - Скажи, что ты хочешь, и тогда я отвечу на твой вопрос, - резонно заметил грузин.
     - Мне надо спрятаться на некоторое время. Устроит любое жильё. Главное, чтобы об этом никто не знал.
     - Помочь, конечно, можно. Почему не помочь? – Резо немного помолчал. – Но ты, Артём, сначала расскажи мне свою историю. Какие нехорошие дела заставляет тебя делать твой бывший друг? Понимаешь, мне придётся обратиться к серьёзному человеку, а он меня обязательно спросит, что у тебя случилось.
     Артём вкратце обрисовал свою ситуацию. Опять наступила пауза. Затем Резо сказал:
     - Я тебя понимаю, дорогой. Ты правильно решил. Зачем тебе такая работа? Надо бросать её и находить другую. Если твои фотографии пользуются спросом и хорошо оплачиваются, это значит, что ты хороший фотограф. Правильно?
     - Да, - ответил Артём без лишней скромности. – Я очень хороший фотограф.
     - Это хорошо. Очень хорошо. Теперь слушай меня. Сейчас сбрось на флэшку несколько своих работ и приезжай в кафе «Рустави». Знаешь, где оно находится?
     - Найду.
     - Буду ждать тебя.
     Артём вернулся к компьютеру и скопировал на флэш-карту несколько наиболее понравившихся ему портретов и ситуационных снимков. Взял телефон, чтобы вызвать такси, но передумал. По Яндекс-карте определил, где находится нужное ему кафе, и отправился на встречу на своём «Лансере».

     * * *

     Спустя двадцать минут он вошёл в помещение. Рыжеватая девушка за стойкой улыбнулась посетителю и спросила, чего он желает. Артём объяснил, что ему назначена встреча с хозяином. Молодая грузинка открыла дверь, расположенную за её спиной, и крикнула по-русски:
     - Дядя Резо, к тебе гость.
     Вскоре оттуда вышел невысокий крепыш лет сорока пяти. Он внимательно оглядел посетителя и, судя по всему, остался доволен.
     - Рад тебя видеть, друг, - сказал он, протягивая руку. – За знакомство полагается сесть за стол и выпить хорошего вина под шашлычок. Но это дело от нас никуда не уйдёт. И выпьем, и поговорим по душам. А сейчас я предлагаю заняться более важным делом. Пойдём, дорогой, посмотрим, что ты принёс.
     Он провёл гостя в свой кабинет. Взяв у Артёма флэшку, вставил её в компьютер и стал просматривать снимки.
     - Вах! – воскликнул он. – Это всё ты снял?
     - Да, конечно, - ответил Артём.
     Хозяин схватил со стола мобильник и торопливо сделал вызов.
     - Гамарджоба, батоно Николоз! – возбуждённо заговорил он.
     Из дальнейшей речи Артём понял лишь слово «фотограф», поскольку диалог шёл на грузинском языке. Закончив телефонный разговор, Резо сказал:
     - Надо ехать. Тобой заинтересовались.
     - Кто заинтересовался, и куда ехать?
     - В машине поговорим.
     Они вышли из кафе. Резо подогнал к крыльцу «Ниссан-Тиана». Артём занял место рядом с водителем.
     - Тут такое дело, кацо, - стал объяснять Резо, выезжая на шоссе. – Здесь недалеко, за городом, живёт большой человек. Его фамилия Кахетидзе. Мы его зовём батоно Николоз. В январе он будет выдавать замуж свою любимую племянницу Мариам. На свадьбу нужен хороший фотограф. Сейчас мы ему покажем твои работы. Я уверен, что они произведут на него такое впечатление, что от других фотографов Николоз сразу откажется.
     - А почему дядя выдаёт девушку замуж? – спросил Артём. – Она сирота?
     - Нет, дорогой. Мариам не сирота. Конечно, замуж свою дочь родители выдают. Дело в том, что многоуважаемый Николоз имеет большие возможности. Он хочет, чтобы свадьба племянницы была проведена по высшему разряду. Чтобы пришло много гостей, и всем было хорошо. Праздник он предлагает провести в своём роскошном загородном имении. Скоро ты убедишься, как там всё удобно и красиво.
     Прошло не слишком много времени, и вот уже они ехали по направлению к воротам усадьбы, окружённой глухим кирпичным забором. Машина ещё не успела приблизиться вплотную, а ворота уже пришли в движение, раздвигаясь в разные стороны. На одном из столбов Артём заметил видеокамеру. «Тиана» въехал во двор, и ворота за ним стали закрываться. Водитель и пассажир вышли из машины.
     Имение и в самом деле впечатляло своим видом и размерами. Слева от ворот стояла будка охранника. Далее начинался двор, за которым располагался большой двухэтажный особняк, более похожий на дворец. Справа и вглубь раскинулся парк с аллеями, беседками, качелями и прочими средствами для комфортного отдыха. Слева от особняка и также немного вглубь стояли на расстоянии друг от друга два приятных на вид дома. Резо пояснил, что это домики для гостей. По представлениям Артёма, в каждом из таких «домиков» вполне могла бы проживать семья из четырёх человек.
     Из особняка вышел мужчина средних лет и направился к машине.
     - Это Гурам, управляющий делами, - сказал Резо.
     Управляющий подошёл к ним и что-то сказал по-грузински.
     - Говори по-русски, - одёрнул его Резо. – Прояви уважение к гостю.
     Гурам повернулся к Артёму.
     - Извините, - сказал он с сильным акцентом. – Прошу вас идти за мной.
     Вслед за ним гости поднялись на крыльцо и вошли в просторный холл. Гурам предложил им присесть на диван и немного подождать. Взяв у Резо флэшку, он ушёл. Прошло четверть часа, прежде чем он вернулся. Управляющий сообщил, что хозяину фотографии очень понравились, и теперь он хочет показать их членам своей семьи. Поэтому гостям придётся ещё немного побыть здесь. Резо нахмурился и ничего не ответил.
     - Мы подождём, - сказал Окунев.
     Они опять остались вдвоём. Сидели молча. Резо угрюмо смотрел в пол, словно испытывая неловкость за столь негостеприимный приём. Чуть позже в холл вошла молодая женщина с хорошеньким, но грустным лицом. При виде неё у Резо поднялось настроение.
     - Здравствуй, Арина! – бодро воскликнул он. – Рад тебя видеть.
     Женщина взглянула на гостей и на мгновение опешила, но быстро взяла себя в руки.
     - Здравствуйте! – ответила взволнованно.
     Она попыталась улыбнуться, но улыбка у неё получилась грустной. На этом общение закончилось. Арина принялась протирать мебель.
     - Это горничная, - тихонько пояснил Резо. – Хорошая девушка. Очень хорошая!
     - Однако сегодня она, как видно, не в духе, - так же тихо сказал Артём.
     - Почему не в духе?
     - Мрачная очень.
     - Э-э, зачем так говоришь? – загорячился грузин. – Она совсем не мрачная. Просто печальная. Может быть, у неё есть на то причины. Откуда мы можем знать?
     Вернулся Гурам. Он сказал, что хозяин желает поговорить с русским гостем, и попросил Артёма следовать за ним. Резо молча поднялся и пошёл вместе с ними. Гурам что-то сказал ему по-грузински, на что тот резко ответил:
     - И не надо. Обойдусь без приглашения.
     Управляющий махнул рукой и повёл их в кабинет босса.

     Николоз Кахетидзе сидел за столом в большом офисном кресле. Перед ним на столе стоял солидных размеров ноутбук. На стене напротив стола висел большой телевизор. На приветствие хозяин едва заметно кивнул и указал рукой на стулья.
     - Мне понравились твои фотографии, - заговорил он без предисловий. – Скажу откровенно: в качестве фотографа ты для меня просто находка. Если бы тебе требовались деньги, мы смогли бы договориться. Но Резо мне сообщил, что тебе нужно совсем другое. Объясни, от кого и почему ты хочешь спрятаться?
     - Батоно Николоз, я вам говорил… – начал Резо.
     - Помолчи! – осадил его Кахетидзе. – Я не тебя спросил.
     - Мне нужно скрыться от моего шефа, - сказал Артём. – Он вынуждает меня делать то, что я не хочу.
     - Ты сильно устаешь на работе? У тебя большие физические или умственные нагрузки?
     - Нет.
     - Тебе хозяин мало платит?
     - Тоже нет. Меня устраивают заработки.
     Николоз откинулся на спинку кресла, внимательно разглядывая собеседника.
     - Что же тебя не устраивает?
     - Я не хочу снимать порнографию, - ответил Артём. – Мне это неприятно.
     - Тебе понравились мои владения? – задал очередной вопрос хозяин кабинета.
     - Да, впечатляют.
     - Так вот, дорогой, всё это у меня есть потому, что иногда я делаю то, что мне неприятно и даже противно. Тебе хорошо платят – разве это не компенсирует твои моральные издержки? Почему ты не можешь потерпеть некоторые неудобства?
     - Потерпеть, конечно, можно, - согласился Артём. – Я и терпел до определённого времени. Но ведь всему есть предел. Снимать гомиков я не хочу и не могу. Органически не могу! Ни за какие компенсации. А он угрожает расправой.
     - Гомиков?! – хозяин сделал брезгливое лицо. – Зачем ему гомики?
     - Наверное, за них больше платят.
     Николоз разразился гневной тирадой на родном языке. Немного успокоившись, сказал по-русски:
     - Я тебя понимаю, дорогой. Нельзя заниматься такой мерзостью. Можешь пока пожить здесь. Во флигеле есть свободная комната.
     - Батоно Николоз! – укоризненно воскликнул Резо. – Он же не прислуга.
     Хозяин бросил на него сердитый взгляд. Но аргумент всё же счёл убедительным.
     - Ладно, - уступил он. – Можешь пока занять один из гостевых домов. Гурам тебя проводит. Все другие вопросы обсудим позже.
     Кахетидзе занялся своими делами, давая понять, что приём окончен.

     * * *

     Обратно ехали молча. Резо явно чувствовал себя неловко. И лишь уже заехав на стоянку возле кафе, он с горечью произнёс:
     - Прости, дорогой! Я ожидал другого приёма.
     - Сейчас не это главное, - сказал Артём. – Важен результат. А он есть. Ты вот что скажи: почему помогаешь мне? Ведь я тебе совершенно чужой человек. У меня даже национальность другая.
     Резо покачал головой.
     - Опять неправильно говоришь. Почему чужой? Кто тебе сказал, что чужой? По каким соображениям ты сделал такой вывод?
     - Не обижайся, Резо, - примирительно заговорил Артём. – Конечно, теперь я вижу в тебе близкого человека, друга. Но ведь ты решил помочь мне до того, как мы впервые увиделись.
     Резо хлопнул его ладонью по колену.
     - Эх, Артём-Артём! Мой друг Антоша тоже не был со мной знаком, когда моего младшего сынишку из-под носа машины выдернул, а сам пострадал. Ноги ему так переломало, что полгода вообще ходить не мог. Прихожу к нему в больницу, спрашиваю: «Скажи, брат, что я могу для тебя сделать?». А он мне: «Ничего не нужно. Я не за награды парнишку спасал. Если хочешь отблагодарить меня – помогай хорошим людям». Вот так-то, кацо! А ты: «чужой человек»!
     Артём задумался. Только что услышанная история зацепила его за душу. А он сам что-нибудь сделал для других людей просто так, не рассчитывая на отдачу? Да, было дело: подарил другу дорогой фотоаппарат. Но этот поступок при его доходах – не великая жертва. А как насчёт того, чтобы прыгнуть под машину за чужим ребёнком? Незнакомый ему Антон не думал о том, что ребёнок чужой.
     - Резо, я не буду спрашивать, что могу сделать для тебя, - сказал Артём. – Я знаю, что сделаю. Пусть моя благодарность будет не слишком значительной, но это то, что я умею хорошо делать.
Резо улыбнулся.
     - И опять ты неправ. Это будет очень значительная благодарность. А сейчас я приглашаю тебя посидеть за столом – выпить хорошего вина и закусить настоящим шашлыком. Потом мой старший сын отвезёт тебя домой.
     Окунев немного подумал.
     - Посидел бы с удовольствием, да засидеться боюсь, - сказал он. – В другой раз посидим. Сейчас мне спешить надо. Спасибо за всё!
     Они пожали друг другу руки и расстались. Артём сел за руль «Лансера» и поехал к дому, в котором находилась комфортная, но опостылевшая ему квартира. Короткий зимний день быстро закончился. Город зажёг фонари. Окунев решил подготовить и уложить свои вещи, а утром загрузить их в машину и навсегда расстаться с этим жилищем и его хозяином. Поскольку во входной двери был установлен новый замок, следовало либо как-то передать ключи законному владельцу квартиры, либо водрузить на место прежний замок. Артём остановился на втором варианте как более простом и безопасном, но спешить с этим делом не стал.
     Меллер, не беспокоивший его весь день, вечером напомнил о себе.
     - Завтра к одиннадцати часам будь в студии, - сказал он приказным тоном.
     - Я не стану снимать гомиков, - категорично заявил строптивый фотограф. – Плевать мне на твои заработки и на твои угрозы.
     - Я понял, - сказал Меллер и отключил связь.
     От интонации его голоса на душе стало тревожно. Артём мысленно посетовал на свою опрометчивость. Не следовало вставать в позу. Надо было сделать вид, что уступил, а утром просто исчезнуть – тихо и незаметно. Паша мог в любой момент выполнить свою угрозу. Значит, ни в коем случае нельзя тянуть время. Артём принялся собирать вещи, чтобы завтра как можно раньше загрузить их в машину и отчалить. Двух чемоданов и спортивной сумки хватило для того, чтобы уложить всё самое необходимое, включая ноутбук и фотоаппарат. Закончив сборы, он отправился спать.

     Среди ночи его разбудил прерывистый писк. Это сработал дистанционный пульт противоугонной сигнализации. На его миниатюрном дисплее мигало изображение молотка. Стало ясно: машину стукнули. Артём подошёл к окну и посмотрел во двор. Его серебристый «Лансер» мигал аварийными фонарями, издавая при этом замысловатую мелодию. В задний бампер легковушки, разворотив хрупкий пластиковый угол, въехал старый «Жигуль». Незадачливый водитель отечественного транспортного средства топтался возле машин, разводя руки в стороны и сокрушённо качая головой.
     - Чёрт бы тебя подрал! – с досадой промолвил Артём.
     Он торопливо оделся и побежал вниз по лестнице. Спустившись на нижнюю площадку, направился к двери, но в этот момент из-под лестницы вышли трое мужчин и окружили его. В них Артём без труда узнал бандита Борю и его подручных. Внутри словно всё оборвалось. Главарь подошёл к Окуневу вплотную.
     - Допрыгался, малыш? – спросил он ласково-глумливым голосом. – А ведь я тебя предупреждал.
     Артём с удивлением заметил, что матёрый бандит Боря сильно дрожит, словно его пробирает озноб.
     «Может быть, он наркоман, и ему требуется очередная доза, - с замиранием сердца подумал Окунев. – Если это так, то дела мои совсем плохи. Такие отморозки…».
     Он не успел додумать свою мысль. Стоявший за спиной верзила отвесил крепкую оплеуху. Артём отлетел в сторону и ударился головой о стену. В глазах поплыло. Но упасть ему не дали. Второй здоровяк сгрёб пятернёй куртку на груди и нанёс такой же мощный удар ладонью по другому уху. Потом он разжал пальцы, и Артём рухнул на пол. Его сразу принялись избивать ногами. Били нещадно, остервенело. Когда экзекуция закончилась, Боря поставил ступню на грудь своей жертвы и выразительно произнёс:
     - Твоё счастье, ублюдок, что ты пока ещё нужен Паулю.
     Даже находясь в полубессознательном состоянии, Артём чувствовал, как дрожит нога его палача. Пнув жертву ещё по разу, бандиты ушли. Окунев попробовал подняться, но не смог. Ползком он добрался до лифта. После нескольких попыток ему удалось сесть на пол и дотянуться рукой до кнопки. Так понемногу он добрался до квартиры. Пробравшись внутрь, не стал запирать ключом входную дверь. Ему требовалась медицинская помощь, а он не был уверен, что его сил хватит на повторное отпирание двери. Кое-как Артём заполз на кровать. Нашарив рукой на столе телефон, он вызвал «скорую». И потерял сознание.

     * * *

     Очнулся он на больничной койке. Пробуждение принесло с собой головокружение и тошноту. Артём попробовал подняться, но тело сразу же отозвалось повсеместной болью. Он опять откинулся на подушку, тупо наблюдая за тем, как перед его глазами плывёт потолок.
     В палату вошла медсестра. Её лицо показалось Артёму знакомым.
     - В какой я больнице? – спросил он.
     - В той же самой, – сказала она с усмешкой. – Зачастил ты к нам. Как самочувствие?
     - Паршиво, - признался он. – Вот-вот стошнит.
     - Потерпи. Сейчас поставлю тебе укольчик. Ты поспишь и почувствуешь себя лучше.
     Медсестра ушла и вскоре вернулась со шприцом. Она сделала Артёму укол в вену и вновь вышла из палаты. Его почти сразу стало клонить ко сну.
     Когда его разбудили, он действительно почувствовал улучшение. Пришёл врач, чтобы осмотреть больного. Доктор проверил реакцию глаз на внешние раздражители и координацию движений; изучил кровоподтёки на теле, потрогал, понажимал, наблюдая за реакцией пациента; задал несколько вопросов. В итоге пришёл к выводу, что и на этот раз обошлось без серьёзных последствий. Несмотря на многочисленные ушибы, кости и внутренние органы не пострадали. Сотрясение мозга на этот раз было немного более тяжёлым, но существенной угрозы для здоровья также не представляло.
     Оставшись в палате один, Артём попытался встать. Это у него получилось, хотя и с трудом. Он начал медленно ходить, шевеля при этом руками и туловищем и постепенно увеличивая амплитуду движений. Поначалу движения причиняли сильную боль, но постепенно болевые ощущения стали сглаживаться. За этим занятием его застала медсестра. Она уложила больного в постель и принялась ставить компрессы на синяки и ссадины.
     - Почему я нахожусь в отдельной палате? – спросил её Артём. – Я помню, что видел соседей, когда первый раз очнулся.
     - Тебя сначала положили в общую, - ответила женщина. – А потом переместили сюда.
     - Почему.
     - Твой родственник попросил. Наверное, хорошо заплатил, коли его просьбу удовлетворили.
     Родственников в Новосибирске у Артёма не было. А знакомые вряд ли могли знать о покушении. Впрочем, один знакомый вполне мог знать – это Паша Меллер. Передав бандиту ролик с компроматом на строптивого фотографа, он наверняка держал ситуацию под контролем. Артём вновь подосадовал на свою опрометчивость. Одна неосторожная фраза обернулась для него серьёзными неприятностями. И теперь, понемногу приходя в себя, он с тревогой стал анализировать сложившееся положение. Итак, в стационар он попал в бессознательном состоянии. Если квартира осталась незапертой, то наведаться туда мог кто угодно – в том числе и Паша. Увидев чемоданы и сумку, наполненные вещами, он бы сразу всё понял и принял меры. Не по этой ли причине Меллер попросил перевести Окунева в отдельную палату?
     - У меня к вам просьба, - сказал Артём медицинской сестре. – Узнайте, пожалуйста, заперли мою квартиру или нет, когда меня увозили.
     - Заперли, - ответила она. – Ключи лежат в тумбочке. Кстати, про телефон врачи «скорой» тоже не забыли. Он находится рядом с ключами.
     Артём облегчённо вздохнул.
     - Спасибо!
    Спустя немного времени, когда Окунев находился в палате один, его навестил Меллер, хотя время было не приёмное. Без лишних церемоний он заговорил о том, что считал важным:
     - Предлагаю не тратить время на взаимные признания в чувствах. Сразу поговорим о делах. Скажу прямо: мне очень жаль, что с тобой обошлись так круто. Я просил Борю сдерживать свой гнев. Он обещал. Но сам понимаешь: бандит – он и есть бандит.
     - Ты предлагал сразу говорить о делах, - напомнил Артём.
     - А я как раз о них и говорю. Мне надо, чтобы ты поскорее приступил к работе.
     - Почему ты так уверен, что я захочу иметь с тобой дело после того, что сделали со мной?
     Паша наклонился над ним.
     - А у тебя есть выбор? Не строй из себя крутого. Мне нужен твой талант, и это единственная гарантия твоей безопасности. Иначе тебя ещё вчера забили бы насмерть. А полиция списала бы всё на хулиганов. Кстати, очень не советую обращаться к ментам.
     Артём не стал развивать эту тему.
     - Что стало с девчонкой? – спросил он.
     - Ты имеешь в виду Борину подружку? – Паша в недоумении пожал плечами. – Какое тебе до неё дело?
     - Она тоже могла пострадать.
     - И чёрт с ней! Почему тебя волнует судьба этой шлюшки? Объясни мне, а то я чего-то не понимаю.
     Артём отвернулся от него и стал смотреть в потолок.
     - Нет, Пауль, - сказал он, сделав ударение на имени, - вряд ли я смогу тебе что-то объяснить. Если человек этого не понимает сам, то объяснять бесполезно.
     Меллер нахмурился.
     - Лучше о себе подумай, - сердито произнёс он. – А теперь вернёмся к делам. Я хочу забрать тебя отсюда.
     - Не получится. Я скверно себя чувствую. Меня постоянно тошнит. Вот смотрю на тебя, и меня тошнит. Дай мне двое суток. Иначе могут быть осложнения. Тебе это надо?
     Паша не оценил юмор. Немного подумав, он сказал:
     - Сутки. Я даю тебе сутки. Завтра вечером приеду за тобой.
     Артём прикрыл веками глаза.
     - Хорошо. А сейчас уходи. Мне надо отдохнуть.
     Послышались шаги, а затем хлопнула дверь. Полежав немного с закрытыми глазами, Окунев заставил себя подняться. Он вынул из тумбочки свой телефон и позвонил Резо – рассказал ему о том, что случилось. Горячий грузин выплеснул заряд эмоций по этому поводу и, пообещав перезвонить, отключил связь. Не прошло и десяти минут, как он напомнил о себе.
     - Всё хорошо, дорогой! Завтра утром Николоз пришлёт людей, которые заберут тебя из больницы.
     Это известие немного успокоило Артёма. Вновь у него появилась надежда вырваться из цепких лап беспринципного дельца. Правда, у Меллера в резерве оставались так называемые законные методы расправы. Но это уже не слишком тревожило, поскольку терять было нечего. Прежние отношения, планы, мечты – всё было разрушено.

     * * *

     Утром в сопровождении доктора в палату вошли двое крепких парней. Врач ещё раз осмотрел пациента, дал несколько рекомендаций по дальнейшему лечению и покинул палату.
     - Собирайтесь, - сказал один из посетителей. – Мы поможем вам одеться.
     - Кто вы? – спросил Артём.
     Парни по виду были русские, говорили без акцента, поэтому на их счёт возникло сомнение. Но они сказали, что работают охранниками Николоза Кахетидзе и его семьи. Артём поднялся и попытался одеться сам, но у него это не получилось.
     Пришлось всё же прибегнуть к посторонней помощи.
     Спустя пять минут кофейного цвета джип с тонированными стёклами ехал к дому, в котором до недавнего времени жил Окунев. По дороге он познакомился со своими спасителями. Одного из ребят звали Виктор, другого Алексей. Когда остановились во дворе, Артём передал им ключи от квартиры. Парни принесли сумку и чемоданы и загрузили всё это в багажник джипа. По их совету Артём выключил телефон и извлёк из него сим-карты. После этого они разделились. Виктор погнал Окуневский «Лансер» туда, где Артёму теперь предстояло поселиться. Алексей и Артём выехали следом за ним, но по пути задержались у здания, в котором располагалась фотостудия Меллера. Через дежурного охранника Алексей передал ключи от квартиры.

     Въехав во двор усадьбы, он подвёз пассажира к крыльцу дома, предоставленного Артёму для проживания хозяином имения. «Лансер» с разбитым задним бампером стоял сбоку возле стены. Алексей занёс в дом вещи, а потом помог войти их владельцу. В доме было тепло. С помощью всё того же Алексея Артём переоделся в чистое. После ухода помощника он забрался в постель.
Очень скоро его навестил мужчина примерно пятидесяти лет. Он сказал, что является семейным врачом Кахетидзе, и что его зовут Зураб. Осмотрев больного, Зураб на ближайшие два дня запретил ему любые физические, умственные и эмоциональные нагрузки. Затем принёс таз с водой и влажной тряпкой протёр тело больного.
     Вскоре после его ухода горничная Арина принесла обед. Предварительно постучав, она заглянула в спальню.
     - Вам помочь пройти на кухню? – спросила, не глядя на Артёма.
     Он усмехнулся.
     - Что же ты глаза отводишь? Не очень приятно смотреть на такую физиономию?
     Теперь она открыто посмотрела на него.
     - Нет, почему же? Сегодня вы мне больше нравитесь, чем позавчера.
     - Да? – удивился он. – Странный у тебя вкус.
     - Какой есть. Так помочь или нет?
     - Спасибо, не нужно, - пробурчал Артём. – Как-нибудь сам.
     Она повернулась и ушла. А он продолжал лежать на кровати, размышляя обо всех перекосах и накладках в собственной жизни. От неприязни, прозвучавшей в голосе молодой горничной, испортилось настроение. Странным было то, что для подобной неприязни Артём не видел никаких оснований. Однако очень скоро он почувствовал, что голод способен одерживать верх над настроением. Соблюдая осторожность в движениях, больной проковылял на кухню и принялся за еду.
     Остаток дня прошёл в тоскливом одиночестве. Дурнота понемногу отступала, но избитое тело продолжало доставлять неприятные ощущения. Да ещё к физическим ранам добавились душевные. Неопределённое, подвешенное состояние угнетало Артёма. Его будущее просматривалось лишь на ближайшее время, а дальнейшая перспектива тонула во мраке.
     Вечером горничная вновь навестила Окунева. На этот раз она принесла продукты и стала готовить ужин. Несмотря на то, что дневная беседа не задалась, присутствие молодой женщины, занятой будничными хлопотами, создавало обстановку домашнего уюта и покоя. Артём сидел в спальне на кровати и слушал, как на кухне льётся из крана вода, звякает посуда, постукивает нож о разделочную доску. Сидеть в одиночестве стало невмоготу. Артём прошёл на кухню.
     - Добрый вечер, Арина! – сказал он приветливо.
     Женщина кивнула в ответ.
     - Хочу спросить, - продолжал он. – Почему еду готовишь ты, а не повар. Наверняка он здесь имеется.
     - Мне поручили о вас заботиться, - ответила она, не поворачивая головы.
     - Я предлагаю перейти на «ты».
     Арина коротко взглянула на него.
     - Вы уже перешли на «ты», хотя я вам этого не предлагала.
     - Понял. Приношу извинения, - Артём красноречиво развёл руками. – Похоже, не получится у нас наладить контакт. Всё же я никак не возьму в толк, на чём основана ваша неприязнь ко мне. Можете объяснить?
     Она на несколько секунд замерла, глядя перед собой, и также, не поворачивая головы сердито процедила сквозь зубы:
     - Шли бы вы… в спальню!
     А он смотрел на неё и тоже начинал злиться. Словно в отместку, заявил таким же тоном:
     - А знаете: я останусь здесь. За каким лешим мне переться в спальню? Вы скоро закончите, и я буду вынужден возвращаться. Знаете, как это называется? Я подскажу. Это издевательство над больным человеком. Мне тяжело даются переходы.
     - Не пытайтесь меня разжалобить, - Арина насмешливо фыркнула.
     - Даже не надеюсь. Когда человек злобствует и не считает нужным обосновать причину своей злобы, то это говорит о явной патологии.
     Арина тем временам резала картофель на кубики. Услышав последнюю фразу, она прервала работу и стиснула ручку ножа так, что побелели костяшки пальцев. Артём подумал, что сейчас этот нож воткнётся в него.
     - Объяснения хочешь? – спросила женщина, прерывисто дыша. – Ну так слушай. Я терпеть не могу таких павлинов, как ты. Распушите хвосты и упиваетесь собственной неотразимостью. Ты ведь даже мысли не допускал, что тебя могут отшить. Как же: такой красавчик! А мне противно до тошноты смотреть на твоё самолюбование. У тебя даже в интонациях голоса звучит полная уверенность в том, что любая женщина готова упасть к твоим ногам.
     - Неужели из-за такой ерунды столько ненависти? – удивился Артём. – А вот ты сама допускала мысль, что мой павлиний хвост тебе мог просто пригрезиться? Сама-то понимаешь, что бесишься по ничтожному поводу?
     - Ну да, по ничтожному поводу, - проговорила она, внезапно сникнув. – Был у меня такой же, как ты – смазливый да сладкоречивый. Всю душу вытоптал. Чуть, было, руки на себя не наложила. Не знала, куда деваться от собственных мыслей. Потом подвернулась работа здесь, у Николоза. Ну, думаю, спрячусь от всего мира, обрету душевный покой. А тут хозяйский сынок проходу не даёт. Пятнадцать лет гадёнышу, а совести уже нет ни грамма.
     Арина села на табурет, глядя в одну точку. Потом взглянула на Артёма.
     - Ну что, доволен объяснением?
     - Доволен, - ответил он. – Наконец-то мы перешли на «ты».
     Она усмехнулась, качая головой.
     - Чёрт тебя знает. Может быть, ты и вправду совсем не такой, и я зря на тебя напустилась? Очень уж ты похож на того подлеца. Когда в первый раз тебя увидела, мне показалось, что это он сидит на диване в холле.
     Арина поднялась и вновь приступила к готовке ужина.
     - Ты говорила хозяину про его сынка? – спросил Артём.
     - Говорила, - неохотно отозвалась она. – Ладно, забудь. Это мои проблемы.
     Закончив готовку, она ушла. Артём поужинал и вернулся в спальню. Лёжа на кровати, он заново пересматривал свои взгляды на жизнь. Ведь если быть честным перед собой, то горничная Арина была права: он такой же павлин, как и тот, кто вытоптал её душу. Разве он не сделал то же самое со своей женой Ритой? Разве Карина пострадала не по его вине, хотя и косвенной? Красивой женщине порезали лицо. Переживал ли он, Артём Окунев, по этому поводу? Нет, это серьёзное и страшное событие для него промелькнуло коротким фрагментом. Впрочем, как и для Паши Меллера, на которого Карина работала и чьи задания выполняла. И вот теперь её никому не жаль – ни Артёму, ни Паше. Как и Лёлю, чья судьба осталась неизвестной. «Шлюшка» – так назвал её Меллер. Да, эти женщины не являлись образцами добродетели и поступали не лучшим образом. Но кто знает – может быть, им тоже вытоптали души?

     5. Накануне праздника

     Утром Артём сварил себе крепкий кофе. Однако насладиться напитком ему не удалось: кто-то без стука, по-хозяйски, вошёл в дом. Окунев выглянул в прихожую и увидел юношу, который пару раз попадался ему на глаза во время прогулок по усадьбе.
     - Фотограф, пойдём со мной, - бесцеремонно распорядился пацан. – Тебя отец хочет видеть.
     Стало ясно, что за персонаж навестил жильца – тот самый «гадёныш», о котором говорила Арина. Неприязнь резко всколыхнулась в душе.
     - А здороваться тебя не учили?
     - Ага, привет! – небрежно бросил хозяйский сынок. – Пошли давай!
     Артём надел куртку и пошёл вслед за пацаном, испытывая жгучее желание дать ему пинка под зад.
     Николоз традиционно ждал посетителя в своём огромном кабинете.
     - Спасибо, Вахтанг! Можешь идти, - сказал он сыну; затем обратился к гостю: – Как ты себя чувствуешь?
     - Уже лучше, - ответил Артём. – Зураб знает своё дело.
     - Это хорошо, - Николоз задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Есть у меня к тебе разговор. Но сначала я хочу кое-что показать и услышать твоё мнение.
     Он щёлкнул «мышкой», и на экране висящего на стене телевизора появился снимок. Через несколько секунд его сменил другой. Так, один за другим, их прошло не менее полусотни. Часть фотографий представляла портреты людей: реже – позирующих, чаще – пойманных в неожиданных, иногда забавных и даже нелепых ситуациях. На подавляющем большинстве снимков были запечатлены пейзажные фрагменты: парковые аллеи с опавшей листвой; небольшие водоёмы с зелёной водой и затянутыми тиной кромками; одинокое сломанное дерево на фоне лесного массива, находящегося за пределами зоны резкости. Снимки были разнообразными, но имели нечто общее: от них веяло тоской и одиночеством.
     Закончив демонстрацию, хозяин задал вопрос:
     - Что скажешь?
     Артём подумал, как бы лучше сформулировать свои мысли.
     - Несомненно, есть хороший потенциал. Чувствуются вкус, творческая жилка и оригинальное восприятие окружающего мира. Не хватает знаний и опыта. При желании можно достичь очень хороших результатов.
     - Именно это я надеялся от тебя услышать, - удовлетворённо сказал Николоз. – Эти фотографии сделала моя дочь Тамрико. Девочке семнадцать лет, и с ней не всё просто. В прошлом году умерла моя жена. Дети её очень любили. Особенно Тамрико. Дочка росла своенравной, но с матерью всегда ладила. Горе травмировало ребёнка.
     Николоз вновь погрузился в задумчивость. Артём терпеливо ждал продолжения разговора.
     - Когда я показывал твои фотографии своим детям, то обратил внимание, какими глазами Тамрико смотрит на экран. И я понял, что это увлечение – последняя надежда вытащить дочь из депрессии. Все остальные средства я уже испробовал. Скажи: ты готов мне помочь?
     - Сделаю всё, что в моих силах, - заверил Артём.
     - Хорошо. Но у меня к тебе есть ещё один вопрос. Где твоя семья?
     - Она распалась.
     - Почему?
     Артём поведал ему о причинах развода. Николоз внимательно слушал, кивая головой.
     - Я тебя понимаю и не осуждаю, - сказал он. – Ты мужчина. Тебе было трудно удержаться, когда вокруг красивые женщины, - он посмотрел собеседнику в глаза. – Но если эту философию применишь к моей дочери, то я тебя не пойму.
     - Могли бы и не говорить этого. Я не педофил.
     - Мне приятно, что мы слышим друг друга. Однако вернёмся к нашей теме. Через три дня начнётся новогодний праздник. Я хочу провести его в кругу семьи. Заодно устроим, как это у вас называется, фотосессию. Так сказать, проведём репетицию перед свадьбой племянницы. Пусть Тамрико помогает тебе. Я думаю, что это занятие захватит её и отвлечёт от горьких дум.
     - Как мне встретиться с вашей дочерью? – спросил Артём.
     - Я скажу ей, что ты хочешь поделиться секретами своего мастерства. Если она проявит интерес, тебя пригласят. А сейчас иди. Тебе надо отдыхать, набираться сил.
     Окунев вернулся в гостевой дом, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны, появилось занятие, избавляющее от безделья и одиночества; но с другой, связываться со «своенравным ребёнком», впавшим в депрессию, не очень хотелось. Кроме того, Николоз явно чего-то не договаривал. Однако согласие было дано, поэтому все сомнения и рассуждения не имели решающего значения. Следовало переключить мысли на другое. Просматривая фотографии, сделанные дочерью хозяина, Артём обратил внимание на высокую чёткость снимков и сочную, богатую цветопередачу. Вне всякого сомнения, работы производились дорогим высококачественным аппаратом. И теперь ему, профессиональному фотографу, следовало соответствовать своему статусу не только по уровню мастерства, но также по уровню используемой фототехники. Старый «Никон» никак не соответствовал предъявляемым требованиям, и его следовало заменить.
     Артём решил не тянуть с этим делом и прямо сегодня обзавестись новым фотоаппаратом, благо, что этому способствовала мягкая предновогодняя погода. Он проверил свои счета. На одной из банковских карт хранилось триста двадцать тысяч рублей. Сунув карту в карман, Артём вышел из дома, сел за руль «Лансера» и запустил двигатель. В ожидании, когда мотор прогреется, он увидел, что в сторону крыльца идёт горничная. Артём выглянул из машины.
     - Арина! – окликнул он женщину.
     Она подошла.
     - Я решил прошвырнуться по магазинам, - сообщил он. – Не желаешь прокатиться?
     - Мне нужно сделать уборку в доме, - сказала она.
     - Уборка может подождать. А вот мне, больному человеку, может в любой момент потребоваться помощь.
     Арина усмехнулась.
     - Опять пытаешься разжалобить?
     - Это мой излюбленный приём.
     - Я заметила. Ну, хорошо. Я готова послужить тебе надеждой и опорой.
     Она расположилась рядом с ним. Артём повёл машину к воротам, которые при их приближении стали раздвигаться.

     * * *

     Первоначально запланированного к покупке «Nikon D810» в продаже не оказалось. Зато на витрине заманчиво сверкал изящными формами «Nikon D850» с огромным зумовым объективом. Артём попросил продавца снять аппарат с полки, чтобы внимательно разглядеть его и оценить эргономику. Молодой человек кивнул и пошёл за ключом.
     - Зачем зря гоняешь парня? – спросила Арина. – Ты же не станешь покупать такую дорогую вещь?
     - Как это не стану? – задал встречный вопрос Артём. – Разве я не за этим сюда приехал?
     - Господи! – словно выдохнула она. – Двести пятьдесят тысяч за фотоаппарат! Ты можешь себе такое позволить?
     Артём не успел ответить. Подошёл продавец. Он отпер витрину, взял с полки выставленный образец и подал его покупателю. Артём с удовольствием повертел аппарат в руках, разглядывая его во всех подробностях, затем взглянул на окружающий мир через видоискатель и, недолго думая, принял решение:
     - Беру, - сказал он.
     Парень вернул образец на место и ушёл за товаром. Артём с Ариной прошли к кассе и стали ждать. Стоимость покупки, как видно, произвела на женщину слишком большое впечатление. Она стояла рядом, нервно покусывая губы. В этом не было ничего удивительного. Артём не забыл то время, когда ему самому приходилось сводить концы с концами. При таких условиях жизни покупки, подобные этой, кажутся непозволительным расточительством.
     Но вот продавец принёс заказ. Коробку вскрыли, осмотрели товар, проверили комплектность. Артём расплатился картой и, забрав «Никон», вместе со спутницей вернулся в машину.
     - Мне кажется, что этой покупкой я шокировал тебя, - сказал он, выводя автомобиль на дорогу. – Но это не прихоть. Я – профессионал, поэтому мне нужна техника высокого уровня качества.
     - Да-да, конечно. Ты – профессионал, - ровным бесцветным голосом отозвалась Арина. – Не нужно оправдываться.
     - Но я не хочу, чтобы у тебя сложилось обо мне неправильное мнение.
     - Всё в порядке. У меня о тебе сложилось правильное мнение.
     Артём не понял подоплёку её слов и больше разговоров на эту тему не заводил.
     - От кого ты прячешься? – вдруг спросила Арина.
     Он настороженно взглянул на попутчицу.
     - С чего ты взяла, что я прячусь?
     Она отвела взгляд.
     - Так, показалось. Ладно, проехали.
     И опять её слова оставили в душе недоумение и смутный осадок. Но что-то выяснять не имело смысла. Артём решил сменить тему разговора.
     - А что у тебя случилось? Чем тебя обидел твой бывший?
     Лицо женщины стало злым и холодным.
     - Тебе как рассказать: с подробностями или в общих чертах?
     - Ну, хотя бы в общих чертах.
     - Изменил мой взгляд на общечеловеческие ценности.
     - Это как? – спросил Артём. – На какие ценности у тебя изменился взгляд?
     Арина задумалась, словно прикидывая, надо ли обсуждать эту тему.
     - Я убедилась, что основная масса людей не стоит того, чтобы считаться с их мнением. Под масками приличия они прячут свои свиные рыла.
     - Возможно, ты права. Но я не думаю, что таких основная масса. Хороших людей тоже немало.
     - Немало! – она небрежно фыркнула. – Да сколько их? Таких как Резо Ароношвили – единицы.
     Артёму стало любопытно услышать её мнение о себе. Хотелось убедиться, что оно хотя бы чуточку изменилось в лучшую сторону. Но он счёл благоразумным не задавать этого вопроса. Оставшийся путь ехали молча.

     Когда они вернулись в имение, в гостевом доме их дожидался Вахтанг. Парень хищным взглядом оглядел вошедших, после чего грубо напустился на Артёма:
     - Блин, фотограф, где ты пропадаешь? Тебя отец хочет видеть.
     В груди всколыхнулся гнев, который с трудом удалось сдержать.
     - Передай ему, что скоро буду, - сказал Окунев и, видя, что парень продолжает стоять, сердито рявкнул на него. – Топай отсюда! Не мозоль глаза!
     Вахтанг ушёл, ругаясь на своём языке. Арина тем временем приступила к уборке в гостиной. Артём прошёл в спальню. На встречу с Николозом и, вероятно, с его дочерью он решил прихватить фотоаппарат – на случай, если девчонка захочет сразу приступить к занятиям. Для безопасности новую фототехнику следовало положить в футляр, занятый в настоящий момент старым полупрофессиональным «Никоном». Артём поменял фотоаппараты местами: новый положил в футляр, старый – в коробку. Банковскую карту он вынул из кармана и бросил на кровать.
     Потом он прошёл на кухню, заварил чай и посидел ещё минут пятнадцать, неспеша прихлёбывая кипяток. Торопиться не хотелось по простой причине: хамское поведение хозяйского сынка покоробило душу и испортило настроение. Арина, как видно, тоже никуда не спешила. Она возилась с небывалой тщательностью, словно задумала удалить пыль изо всех щелей. Видимо, приобретение дорогого фотоаппарата подняло авторитет жильца в её глазах на новую ступень.

     * * *

     Жгучие чёрные глаза Тамрико смотрели на Артёма с нескрываемым интересом. Но в этом взгляде, как и в характерной линии рта, проглядывался сложный, твёрдый и непокорный характер. Николоз исподволь наблюдал за дочерью, и на его лице отражались противоречивые чувства – надежда и тревога. Радовало то, что она проявила интерес к работам талантливого фотографа и выразила желание повысить уровень собственного мастерства. Это говорило о положительной динамике в её душевном состоянии. Однако беспокоило опасение, что девочку заинтересовали не только работы гостя, но и его персона. Молодой мужчина выглядел весьма привлекательно, несмотря на полученные побои. А что касается разницы в возрасте, то вряд ли это обстоятельство могло остановить сумасбродную девчонку. В общем, ситуация требовала осторожного, но неусыпного контроля.
     - Дочка, я уверен, что уважаемый Артём… – хозяин вопросительно взглянул на гостя.
     - Александрович, - подсказал Окунев.
     - Так вот, я уверен, что уважаемый Артём Александрович даст тебе много полезных знаний и поможет стать настоящим мастером. Отнесись к нему с уважением, как к своему учителю и старшему товарищу, - Николоз заглянул дочери в глаза. – Договорились?
     Она опустила глаза и сказала подчёркнуто покорно:
     - Да, папа.
     - На Новый Год ты должна нас всех порадовать прекрасными фотоснимками.
     - Хорошо, папа.
     Внешне кроткая манера поведения хрупкой невысокой девушки не обманула внимательного взгляда Артёма. Профессия научила его хорошо разбираться в лицах людей, в тончайших оттенках их выражений. Николоз, конечно же, также не был склонен вестись на уловки дочери. Сказал нарочито бодрым голосом, в котором, однако, чувствовалось недовольство:
     - Можете для занятий использовать свободную комнату внизу. Там есть всё необходимое, - он взглянул на Артёма. – Если что-то ещё потребуется, обращайся к Гураму. Он быстро решит все вопросы.
     Когда вышли из кабинета, Окунев сказал:
     - Ну что, ученица, пойдём посмотрим нашу рабочую комнату.
     Она окинула его внимательным взглядом, словно оценивая. Ответила коротко:
     - Идём.
     Помещение оказалось не слишком большим, но для портретной съёмки места вполне хватало. Стены были оклеены обоями кремового цвета. В наличии имелись штатив и светильники. Рядом со штативом располагался офисный стул, а напротив, возле стены, стояло массивное кресло с высокой спинкой. На столике в углу в противоположной стороне комнаты стоял ноутбук.
     Артём расчехлил фотоаппарат и стал навинчивать его на штатив.
     - Кого будем снимать? – спросила Тамрико.
     - Начнём с тебя, - ответил он.
     - Нет-нет! – вдруг заупрямилась она. – Я хочу научится хорошо фотографировать, а не позировать.
     - Одно другому не помешает. Я буду подсказывать тебе, что нужно делать, и объяснять каждое действие. Позируя мне, ты сможешь прочувствовать тонкости работы.
     - Всё равно нет.
     - Почему?
     Она потупила взор.
     - Потому что я некрасивая.
     - Ну-ка посмотри на меня, - распорядился Артём.
     Девушка нехотя подняла лицо.
     - И что в тебе некрасивого? – спросил он.
     - Всё. У меня грубые черты лица.
     - А кого ты считаешь красивой.
     - Арину.
     - Понятно, - Артём немного подумал, подбирая слова. – Я хочу тебе объяснить, что такое настоящая красота. Меня, как фотографа, мало интересуют кукольные лица с тонкими чертами. Гораздо интереснее снимать людей, внешность которых отражает их внутренний мир. Глубокие чувства, яркие эмоции, отражение ума и душевных качеств – вот что важно. Это именно то, что принято называть харизмой. В тебе все эти качества есть. И я готов прямо сейчас убедить тебя в этом. Согласна?
     Тамрико замешкалась.
     - Хорошо, - сказала она. – Я буду позировать, но… немного позже. Сначала хочу посмотреть со стороны, как вы работаете.
     - Ладно, - согласился Артём. – Попробуй уговорить Арину. Она сейчас занимается уборкой в моём домике.
     - Я быстро! – воскликнула юная грузинка и пулей выскочила из комнаты.
     Окунев присел на стул в ожидании прихода женщин. Очень скоро за стеной послышался шум. Чьи-то торопливые шаги прозвучали в холле и далее на лестнице. Артём вышел в холл. Вскоре он увидел, как на верхней площадке лестницы появились Николоз и Тамрико. Они стремительно сбежали вниз по ступенькам. Глава семейства на ходу что-то яростно кричал в телефон. Вслед за ними Артём выскочил во двор. Там уже находились управляющий делами Гурам и семейный врач Зураб. Все побежали к дому, в котором поселился Окунев.

     Посреди кухни на полу в луже лежал Вахтанг, с подтянутыми к груди коленями. Рядом валялся пустой чайник. Руки и ноги парнишки были замотаны скотчем. Рот также был заклеен. На лице краснело огромное пятно, похожее на ожог – не слишком сильный, поскольку волдырей и слезшей кожи не наблюдалось. Парню повезло – вода в чайнике успела немного остыть. Зураб осторожно убрал скотч с лица. Вахтанг тут же дико завопил. Николоз что-то воскликнул по-грузински, обращаясь к сыну. Но тот продолжал кричать. Зураб тем временем освобождал его от липких пут. Наконец перепуганному отцу удалось успокоить сынка и добиться от него каких-то объяснений. Врач и управляющий помогли парню подняться и осторожно повели, придерживая с двух сторон. Вахтанг еле волочил ноги, вскрикивая и наклоняясь вперёд всем туловищем.
     - Что случилось? – спросил Артём у Тамрико, когда остальные вышли из дома.
     – Это Арина его ошпарила?
     - Не только ошпарила, - ответила девушка. – Она ещё стукнула гадёныша коленкой кое-куда.
     - Гадёныша? Это ты о брате?
     - А что, разве брат не может быть гадёнышем? Он же замучил бедную женщину своими приставаниями. А папаша на это смотрел сквозь пальцы, потому что сам ничуть не лучше.
     Такой ответ озадачил Артёма. Но он не счёл нужным вникать в подробности чужих семейных дрязг. Лишь сказал:
     - Арина, как я понимаю, сбежала. Что же теперь будет? Её объявят в розыск?
     Тамрико покачала головой.
     - Нет, в полицию обращаться не станут. Будут сами искать. Скорее всего, найдут. А я не хочу, чтобы её нашли. Это было бы несправедливо. Гадёнышей надо наказывать. Они другого языка не понимают.
     Казалось немного странным, что хозяйская дочь сочувствовала горничной, по сути – служанке. Но именно это сочувствие вызвало уважение к девушке.
     - Тебе её жалко? – спросил он.
     - Жалко. Но ещё больше жалко дядю Резо. Это он привёл Арину сюда. Теперь у него будут неприятности.
     Артём вспомнил, какими глазами Резо смотрел на Арину и как тепло отзывался о ней. Что связывало этих двух людей, он не знал, а расспрашивать Тамрико не хотелось. Окунев отпустил девушку, сказав, что сегодня занятия придётся отменить.
     Оставшись один, он убрал воду с пола. Затем прошёл в спальню. Там что-то было не так, и он не сразу сообразил, что именно. Наконец до него дошло, что исчезли коробка с фотоаппаратом и банковская карта, оставленные им на кровати. Сам факт исчезновения ещё ни о чём не говорил. Эти вещи Арина могла убрать в шкаф во время уборки. Артём проверил все полки и ячейки, но безрезультатно. Значит, всё же имело место воровство. Беглянка рассчитывала хорошо поживиться, прихватив с собой дорогой фотоаппарат и банковскую карту, пароль к которой она, вероятно, подглядела в магазине. Ей было неведомо, что в новой коробке находился совсем другой – не столь дорогой и отнюдь не новый фотоаппарат.
     Но у неё в руках теперь была ещё и карта, на счету которой оставалось семьдесят тысяч рублей.  С этим вопросом следовало поторопиться, пока воровка не успела снять деньги. Артём вставил в телефон сим-карту, включил аппарат и вошёл в личный кабинет, чтобы успеть перебросить средства с одного счёта на другой. С облегчением он увидел, что деньги всё ещё находятся на карте. Достаточно нескольких несложных манипуляций – и воровка останется ни с чем. Так он думал, но продолжал сидеть, не производя никаких действий. Что-то мешало ему, не позволяло защитить свои собственные средства от посягательства не очень доброй и не очень честной, но глубоко несчастной женщины. Странное, необъяснимое чувство вины бередило душу, словно в эти минуты на его совесть легла ответственность всей мужской половины человечества за сломанные женские судьбы. Он понимал, что это глупо и нелепо, хотя и сам был не безгрешен. И ему самому было перед кем повиниться. Но почему-то сейчас больше всего душу тревожили судьбы двух женщин с созвучными именами: Карины и Арины. Хотя перед одной и них он провинился лишь в том, что она кому-то чем-то помешала, и это каким-то образом оказалось связано с Артёмом; а перед другой оказался виноват тем, что внешне напоминал мерзавца, растоптавшего её душу.
     Счёт на карте обнулился. Семьдесят тысяч перешли в чужие руки. Вместо досады Окунев вдруг почувствовал облегчение, словно в этот момент он искупил многовековую мужскую вину перед женским полом. Он закрыл личный кабинет, выключил телефон и извлёк из него сим-карту.

     * * *

     Поскольку беглянку Арину использовать в качестве фотомодели не представлялось возможным, Тамрико уговорила позировать перед фотоаппаратом младшую сестрёнку – четырнадцатилетнюю Маринэ. Девочка была внешне похожа на старшую сестру – такая же черноглазая с густыми вьющимися волосами. И такого же небольшого роста. Однако на этом сходство заканчивалось. Достаточно было беглого взгляда, чтобы увидеть в ней мягкость характера и весёлый нрав.
     Девчушка охотно расположилась в кресле, готовая послушно выполнять все указания фотографа. Артём задёрнул плотные шторы, откинув угол одной из них таким образом, чтобы уличный свет падал на объект съёмки частично. Он занял место за аппаратом и стал давать различные указания юной модели, в нужные моменты щёлкая затвором. Маринэ послушно улыбалась, становилась серьёзной, задумчивой, загадочной, принимала различные позы согласно требованиям. Тамрико внимательно следила за всеми действиями и вслушивалась в каждое слово своего учителя. Затем Артём свинтил аппарат со штатива и стал снимать модель с разных ракурсов, продолжая попутно давать ей указания.
     Закончив, передал «Никон» своей ученице.
     - Теперь твоя очередь. Действуй.
     Девушка взяла фотоаппарат и стала неуверенно советовать младшей сестре, как ей лучше расположиться в кресле, как повернуть голову и какое выражение лица принять в данный момент. Сама же при этом ходила поблизости, выбирая наиболее выгодную позицию для съёмки. Присутствие опытного фотографа её заметно сковывало. Несмотря на это, девушка действовала толково и грамотно. Вскоре она и вовсе забыла о контроле.
     Потом Артём задёрнул шторы и предложил Тамрико поработать с осветительными приборами. Она стала расставлять их, то и дело бросая вопросительные взгляды на учителя. Артём давал советы, подробно объясняя, почему то или иное действие является более эффективным.
Завершив первый этап съёмок, просмотрели итоги на ноутбуке. Не требовалось особого внимания, чтобы определить, где заканчиваются снимки, выполненные Артёмом, и где начинаются работы его ученицы. Тем не менее, качество сделанных ею фотографий, их технический и художественный уровень вполне заслуживали высокой оценки.
     - Ну и каково ваше мнение? – спросил Артём.
     - Класс! – почти в один голос воскликнули сёстры.
     Артём скопировал снимки на флэшку и попросил Маринэ показать их отцу.
     - Теперь ты убедилась, как можно выявить скрытую красоту человека? – спросил он свою помощницу, когда они остались вдвоём.
     - Да, я убедилась. Очень здорово получилось!
     - Не возражаешь, чтобы я сделал твой портрет?
     - Не возражаю, - сказала она и впервые за время их знакомства улыбнулась.
     - Тогда прошу занять рабочее место.
     Девушка села в кресло, но, в отличии от сестры, сразу же напряглась.
     - Успокойся и расслабься, - скомандовал Артём.
     - Не могу, - жалобно ответила она. – У меня ничего не выйдет.
     - Выйдет! – уверенно сказал он. – Когда ты фотографировала сестру, то в начале тоже была скована, но потом успокоилась и сбросила напряжение.
     - Тогда я работала.
     - Сейчас ты тоже работаешь – моделью. Отнесись к этой работе с такой же ответственностью.
     Доводы возымели действие. Девушка совладала со своим волнением и постепенно втянулась в работу. Потом они вновь просматривали результаты на компьютере. Тамрико в волнении замирала, прижимая ладони к щекам.
     - Неужели это я? – спросила она удивлённо. – Артём Александрович, как такое возможно?
     Острое чувство дежавю больно кольнуло душу Окунева. Ведь когда-то такую же фразу, почти слово в слово, произнесла Рита, разглядывая свои фотографии, сделанные Артёмом. С трудом подавив приступ ностальгии, он сказал:
     - Я ничего не приукрасил, а всего лишь показал то, что в тебе есть. Именно это я имел в виду, когда говорил о настоящей красоте.
     - Значит, вы считаете, что я могу нравиться? – взволнованно спросила девушка.
     - Даже не сомневайся в этом.
     Она заметно замешкалась, прежде чем задать ещё один вопрос:
     - А вам я нравлюсь?
     - Я полагаю, что на сегодня портретов достаточно, - сказал Артём, словно не слыша её последних слов. – Можно заняться пейзажной съёмкой.
     - Вы мне не ответили, - напомнила она.
     Её лицо приняло упрямое выражение. Пожалуй, просто так не отстанет. Придётся как-то выкручиваться.
     - Хорошо, постараюсь ответить. Моя бывшая жена, так же, как и ты, не считала себя красивой. Я смог разглядеть в ней настоящую красоту и полюбил её. Я её и сейчас люблю. Такой ответ тебя устроит?
     - Почему же она теперь бывшая?
     - Потому что моя душа оказалась не слишком красивой, - с досадой ответил Артём. – Одевайся. Продолжим занятия на свежем воздухе.
     Они оделись и вышли во двор. По очищенным от снега аллеям прошли вглубь имения.
     - Я вижу, что вы сердитесь, - сказала Тамрико. – Но я хочу спросить вас о том, что для меня очень важно.
     - Спрашивай.
     - Что произошло на самом деле между вами и вашей женой? Как такое случается, что близкие и любящие люди расстаются?
     Он на минуту задумался, потом нехотя ответил:
     - Я поддался на соблазны внешней кукольной красоты. Надеялся, что мои обманы останутся в тайне. Забыл о том, что у стен бывают уши. Да и глаза тоже.
     - Значит, за вами кто-то следил? Кто это был?
     - Тот, кто хотел, чтобы я стал мягким и послушным. Так бывает, Тамрико: люди думают, что они наедине, а за ними подглядывают и подслушивают.
     Её лицо вдруг напряглось, словно закаменело. Девушка смотрела на Артёма, нервно покусывая губы.
     - Мой отец хочет, чтобы я стала мягкой и послушной. Вы имеете в виду, что он тоже мог?..
     - Я этого не утверждаю, но и не исключаю, - резко оборвал её Окунев. – Просто знаю, что твой отец хочет держать ситуацию под своим контролем. Поэтому от разговоров по душам в помещении следует воздержаться. Давай займемся делом, чтобы ни у кого не вызывать интерес к нашей беседе.
     Она молчала, глядя себе под ноги. Потом резко вздёрнула голову.
     - Не хочу.
     - Почему?
     Тамрико посмотрела ему в глаза и выпалила с неожиданной злостью:
     - Потому что ты такой же, как мой отец!
     Она оттолкнула его с пути и быстро зашагала в сторону особняка. Пройдя с десяток шагов, обернулась и крикнула:
     - Гадёныш!
     Артём отвернулся, слыша, как её шаги вновь заскрипели по снегу. Он до боли остро почувствовал, что в настоящий момент в его душе запустился тягостный процесс, имя которому – опустошение. Вот в таком состоянии люди окончательно теряют опору и перестают видеть то, что их до последней минуты поддерживало и укрепляло в тяжёлые периоды жизни: перспективы на будущее, веру и надежду. И, наконец, само желание жить. С таким настроением возвращаться в уютный, но чужой и одинокий дом было страшновато. Вышедшие из-под контроля мысли рисовали в мозгу мрачную, фатальную, но заманчивую картину.
     Артём стал бродить по аллеям, стараясь отвлечься. И хотя горькие думы по-прежнему не отпускали его, он продолжал ходить до тех пор, пока не продрог до костей.

     Глава 4. Виток спирали

     1. Возвращение блудного фотографа

     Артём пил горячий чай, но всё не мог согреться. Озноб не отпускал его. Похоже, он заработал простуду. Но в этой неприятности имелся несомненный плюс: проблема со здоровьем на какое-то время вытеснила душевные страдания.
     Во дворе послышались шаги, и вскоре в дверь постучали. Артём пригласил войти. К его удивлению, в прихожую вошла Тамрико.
     - Зачем ты пришла? – спросил он. – Разве отец тебе это позволил?
     Она стояла, опустив голову. Потом сказала виноватым голосом:
     - Артём Александрович, простите меня! Я хочу объясниться с вами. Вы станете меня слушать?
     Он немного постоял в раздумье. Если Николоз узнает, что его дочь пришла одна в дом постороннего мужчины, будут неприятности. А он, скорее всего, узнает об этом. Но сейчас хотелось плюнуть на все потенциальные угрозы и неприятности. Всё до печёнок осточертело.
     - Чай будешь? – спросил Артём.
     - Да, - тихонько ответила она.
     - Снимай пальто, проходи на кухню.
     Они расположились за столом. Тамрико прихлёбывала горячий напиток, искоса поглядывая на Окунева. Видимо, никак не могла решиться начать разговор.
     - Я слушаю. Говори, - подбодрил он.
     - Да-да, сейчас, - она собралась с духом и начала рассказ. – Примерно год тому назад умерла моя мама. Я её очень любила. Очень! Она умерла по вине отца. У него всегда было много денег. И много женщин. Мама терпела до определённого времени, а потом её терпение кончилось. Но отец никогда не считался с ней. Он жил в своё удовольствие. Любовниц стал открыто привозить домой. Даже нас, своих детей, перестал стесняться. И мама не смогла этого пережить.
     Девушка замолчала, опустив голову. С ресниц закапали слёзы.
     - Я тебя понимаю и не сержусь, - сказал Артём.
     Она нетерпеливо мотнула головой.
     - Я не только за этим пришла.
     Тамрико опять умолкла. Артём тоже молчал, с неясной тревогой ожидая продолжения. Девушка вдруг схватила его за руку. С ней произошла странная и внезапная перемена.
     - Артём, давай сбежим отсюда вместе! Пойми: мой отец будет давать тебе приют до тех пор, пока ты ему нужен. А потом он тебя просто вышвырнет за ворота. Как только подлиза Мариам сыграет свадьбу, всё изменится. Нам обоим здесь не жить…
     - Постой-постой! – остановил её Артём. – Куда мы с тобой сбежим?
     - Туда, где нас не найдут.
     - Мне неизвестна местность с таким названием.
     - Зато мне известна. Я не могу тебе сказать, пока ты не дал согласие.
     Её глаза горели безумной одержимостью. Девчонка явно была не в себе. Окунев поднялся и нервно заходил по кухне.
     - Ты сама понимаешь, что предлагаешь мне? Твой папаша отыщет нас и упечёт меня за решётку за совращение несовершеннолетней. У меня достаточно богатое воображение, чтобы представить, что меня там ждёт.
     В его воображении и в самом деле уже рисовались крайне неприглядные картины. Артёма вдруг передёрнуло то ли от озноба, от которого он никак не мог избавиться, то ли от грозящей опасности, которую несла с собой эта сумасбродная девица. Понятно, что ни о каком совместном побеге не могло быть и речи. Но вот так, напрямую, отказываться было тоже опасно. Девчонка могла отомстить – разыграть прямо здесь спектакль с серьёзными последствиями. А последствия действительно могли быть страшными. Нет, уж лучше вернуться к Паше Меллеру и снимать гомиков, чем самому в тюрьме попасть в их число.
     - Нас не найдут, - убеждённо сказала Тамрико. – А если и найдут, то не сразу. Я к тому времени стану совершеннолетней. Через два месяца мне исполнится восемнадцать. Не преувеличивай опасность. Скажи прямо: ты готов бежать со мной?
     Артём окончательно убедился в неразумности прямого отказа. Надо было найти иной выход из положения или хотя бы потянуть время.
     - А ты не боишься, что здесь тоже могут быть микрофоны? – спросил он.
     Она хитро улыбнулась и покачала головой.
     - Их здесь нет. Я всё продумала. Отец не предполагал, что я могу прийти сюда одна.
     - Хорошо, - сказал Артём примирительным голосом. – Но сама посуди: твоё предложение для меня – полная неожиданность. Мне надо подумать и всё взвесить, а потом принимать решение.
     - Я же сказала тебе, что всё продумала. Или ты считаешь меня дурой, не способной трезво оценить обстановку?
     - Нет. Вовсе нет. Но в любом случае нам следует выбрать наиболее подходящий момент. Послезавтра начнётся новогодний праздник. Мы с тобой встретим его с двумя фотоаппаратами. Сделаем отличные снимки. И вообще, будем вести себя как паиньки. Твой отец успокоится и притупит свою бдительность. Вот тогда можно будет рвануть отсюда.
     Тамрико немного подумала и сделала вывод:
     - Ты прав. Надо усыпить его бдительность. Подождём немного. Я всегда считаюсь с чужим мнением, если вижу, что оно разумно. До свидания!
     Она ушла. Артём выглянул в окно и увидел, как по двору прогуливается Гурам. Вот он повернул голову в сторону дома для гостей и, конечно же, увидел, откуда вышла дочь его хозяина. Ну что же, следует быть готовым к очередным неприятностям. Окунев подумал, что надо выйти во двор и поговорить с управляющим, но внезапный кашель сорвал его намерение. Кажется, простуда может оказаться серьёзнее, чем он вначале предполагал. Ну что же, это ещё один повод потянуть время. Дальнейшие события будут зависеть от того, донесёт на него Гурам или нет.

     * * *

     Спустя немногим более часа управляющий пригласил его в кабинет хозяина. Не сомневаясь в цели предстоящего визита, Артём по пути мысленно ругал предполагаемого доносчика самыми грубыми словами. Гурам проводил его до кабинета, доложил об том хозяину и удалился.
     Пристально взглянув на посетителя, Николоз отвёл взгляд и сказал:
     - Должен огорчить тебя, дорогой: твоё пребывание здесь закончилось.
     Артём согласно кивнул.
     - Понимаю. Вы решили, что я опасен для вашей дочери. Но дело обстоит как раз наоборот. Тамрико нездорова и непредсказуема. Если вам сказал управляющий…
     Николоз жестом остановил его.
     - Всё, что касается моей дочери, я знаю сам. Сейчас речь не о ней. Кстати, неважно выглядишь. Что у тебя со здоровьем?
     - Простыл.
     - Совсем не бережёшь себя. Зачем так долго бродил по парку?
     - Восстанавливал душевное равновесие. Так о чём сейчас речь?
     - Тебя хотят забрать отсюда.
     Артём опешил.
     - Забрать меня? Кто этого хочет? Хотя вопрос риторический, - он горько усмехнулся. – Значит, не по зубам вам оказался Паша Меллер?
     Николоз грозно сверкнул глазами.
     - Зачем говоришь, чего не знаешь? – сердито воскликнул он. – Твой Меллер – тьфу, шакал. Я бы с ним даже разговаривать не стал, - он немного успокоился. – Тут, дорогой, объявились хищники покрупнее. Я не хочу с ними ссориться и тебе не советую. Иди, собирай вещи. Они скоро будут здесь.
     Вернувшись в дом для гостей, Артём с тяжёлым сердцем стал заполнять свои чемоданы. Теперь он не сомневался, что за хищники явятся за ним. Во всяком случае, одного из этих хищников он знал. Вернее – хищницу.
     Прошло три четверти часа, когда распахнулись ворота, и во двор имения въехал белый джип. Окунев вынес свои вещи на крыльцо. Из машины вышла красивая женщина в шубке и грациозно зашагала к домику. Что и говорить, выглядела она потрясающе. Увидев Артёма, Анжелика подбежала к нему и обняла за шею.
     - Тёмочка, милый! – радостно защебетала она. – Как я по тебе соскучилась! Но теперь всё изменилось. Отныне мы всегда будем вместе, и никто не сможет этому помешать.
     - Осторожней! – сказал Артём. – Я подхватил простуду. Ты можешь заразиться.
     Она слегка отстранилась, вглядываясь в его лицо.
     - Простуду, говоришь? Так это она тебя так отделала? На твоём лице следы побоев. Что произошло?
     - Потом расскажу.
     - Хорошо. Приедем, и я плотно займусь твоим здоровьем. Теперь я и только я буду заботиться о тебе. Никакую другую женщину даже близко не подпущу, - Анжелика кивком указала на чемоданы и сумку. – Это все твои вещи.
     - Да.
     Она махнула рукой водителю джипа, подзывая его. Крепкий мужчина среднего роста выбрался из салона и подошёл к ним, с едва заметной усмешкой оглядывая Артёма. От его колючего взгляда Артём невольно поёжился. Что-то звериное было в лице этого человека.
     - Стёпа, возьми чемоданы, - распорядилась Анжелика.
     Степан послушно поднял чемоданы, Окунев взял сумку, и втроём они направились к машине. Мужчины загрузили вещи в багажник. Водитель занял своё место. Анжелика и Артём расположились на заднем сидении. Она смотрела на него и улыбалась, и он никак не мог понять, что кроется за этой улыбкой. В этот момент на крыльцо в футболке и джинсах выскочила Тамрико и что-то крикнула в сторону джипа. Тотчас на крыльце появился Гурам. Он схватил девушку за руку и потащил обратно в дом. Она отчаянно сопротивлялась. Но машина уже тронулась с места.
     - Кто это? – удивлённо спросила Анжелика.
     - Хозяйская дочь, - ответил Артём.
     - Но… что с ней? Она ведь что-то кричала в нашу сторону, и нетрудно догадаться, кому из нас троих. Тёма, ты уже совсем юных дам охмуряешь?
     - Девушка не вполне здорова, - нехотя ответил Окунев. – Она одержима одной маниакальной идеей. Хотела взять меня в сообщники. Ты разрушила её планы.
     - Я полна раскаяния. Но возвращаться не будем.
     Когда въезжали в город, Артём спросил:
     - Как ты меня нашла?
     - Сердце подсказало, - ответила Анжелика.
     - Ну да, конечно, - пробормотал он недовольным тоном. – Хотя я догадываюсь, как тебе это удалось. Не ожидал, что ты так настойчиво станешь пасти меня. Стоило разок заглянуть в телефон – и ты уже тут как тут.
     Анжелика насмешливо хмыкнула, качая головой.
     - Послушай меня, мой сердитый друг. Если ты обратил внимание, я не высказала тебе ни одной претензии, хотя ты своим исчезновением доставил мне немало хлопот. Давай не будем омрачать радость нашей встречи мелкими придирками. Или ты не рад меня видеть?
     - Пожалуй, рад, - ответил Артём. – Все последние дни я чувствовал себя словно в тумане. Моё будущее совершенно не проглядывалось. Теперь оно стало в некоторой степени определённым. Но хотелось бы ещё немного добавить этой определённости. А то я никак до конца не пойму, радоваться мне твоему приезду или плакать.
     - Плакать от радости. Потерпи. Завтра всё узнаешь. А сегодня будем отдыхать и лечиться.
     Они подъехали к дому. Степан помог поднять вещи на этаж. Прежде чем уйти, он опять взглянул на Артёма так, что тому вновь стало не по себе.

     * * *

     Уже знакомая Артёму квартира стала очередным его прибежищем. На этот раз проблем с питанием не возникло. На плите стоял ужин, который требовалось лишь слегка подогреть. Анжелика мягко и заботливо ухаживала за гостем, отчего у него вновь возникло ощущение домашнего уюта. Когда сели за стол, она спросила:
     - Твой телефон включен?
     - Нет ещё, - ответил он. – Я даже симку ещё не вставил.
     - И не включай пока. Обойдись без него хотя бы сутки. Вопросы есть?
     Он отрицательно мотнул головой. И так всё было предельно ясно. Отужинали молча. Однако кашель всё сильнее донимал его. Поэтому сразу после ужина Анжелика приступила к его лечению.
     - Снимай рубашку и ложись на кровать, - распорядилась она. – Я натру тебя пихтовым маслом.
     Артём послушно выполнил её указание.
     - Что это? – озадаченно спросила женщина, увидев на его теле многочисленные кровоподтёки, почерневшие и немного потускневшие за прошедшие дни. – Чья это работа?
     - Того самого бандита, о котором я тебе уже рассказывал. Меня били ногами три отморозка. Не убили лишь потому, что я был нужен Меллеру. Так их главарь Боря сказал.
     - Значит, ты был нужен Меллеру, и поэтому бандит, которому ты смачно плюнул в душу, не стал тебя убивать? Очень интересно! Давай-ка выкладывай всё по порядку – с самого начала и со всеми подробностями.
     Окунев стал рассказывать, начиная с того августовского дня, когда уголовная компания ввалилась в студию, хотя эту часть истории Анжелика уже слышала ранее. Но она внимательно слушала, тщательно втирая пихтовое масло в кожу на его спине. Артём закончил свой рассказ такими словами:
     - А ведь я предупреждал тебя о том, что Боря опасен. Но ты почему-то меня не послушала. К несчастью, прав оказался я.
     - Ах, ты мой мудрый красавец Тёма! – язвительно отреагировала Анжелика. – Нашёл-таки виновницу своих бед. Только сдаётся мне, что причина совсем в другом.
     - В чём же?
     - В том, что ты меня не послушал, - она легонько хлопнула его ладонью по спине. – Поворачивайся, я тебе грудь разотру.
     Больной повернулся и лёг на спину.
     - И в чём я тебя не послушал?
     - В том, что не подождал до нужного момента, как я просила. В бега подался.
     Анжелика принялась интенсивно растирать маслом его грудную клетку. Артём вскрикнул:
     - Полегче! Ты мне волосы выдерешь.
     - И выдеру, - мстительно сказала она. – Не будешь меня слушать, я тебе их ещё кое-где повыдираю.
     - Каждый рассуждает в меру своей распущенности, – съязвил он.
     - Верно, дорогой. Я имела в виду голову.
     Она продолжила процедуру, но уже более осторожно.
     - Понимаешь, Лика, у меня не было другого выхода, - сказал Артём. – Паша пытался заставить меня фотографировать геев. А я не могу. Не могу – и всё! Я этих педрил на дух не выношу.
     - Почему не обратился ко мне? Ты бы нас избавил от лишних хлопот и сам бы не пострадал.
     - К тебе я не мог обратиться по одной простой причине. Надеюсь, объяснять не надо?
     - Ну, почему же? Объясни.
     - Паша сказал, что Карине порезали лицо. И у меня на этот счёт есть определённые подозрения.
     Артём ждал, какие доводы Анжелика приведёт в своё оправдание. Но женщина молчала.
     - Чего молчишь? – спросил он.
     - Я тебя услышала, - ответила она. – Теперь размышляю над твоими словами.
     - Ладно, проехали. Лучше скажи, как быть с бандитом Борей?
     - Забудь о нём. Скоро мы его отыщем и угомоним.
     - И как вы его отыщете?
     - Через его подружку. А её найдём по фотографии.
     - По какой фотографии, чёрт возьми? – сердито воскликнул Артём. – Я же тебе говорил, что у меня ничего не осталось.
     - У тебя не осталось, а у Винта осталось, - спокойно сказала Анжелика.
     - У какого Винта?
     - Тебе он известен как Босевич. Парень оказался первоклассным компьютерщиком. Если ты помнишь, раньше жёсткий диск компьютера называли «винчестером», а потом название сократили до «винта». Отсюда и прозвище. Так вот, Винт ничего не удалял окончательно. Он на всякий случай собирал на своего босса компромат, который нам теперь очень пригодился. Давай пока прикроем эту тему. Сейчас мы займёмся другим делом, - Анжелика наклонилась над ним так, что её волосы упали на его лицо. – Я вижу, что тебе стало лучше – ты совсем перестал кашлять.
     И опять у Артёма возникло ощущение нереальности происходящего. Словно он сидел в кинозале, отстранённо наблюдая за тем, что отображалось на экране, и не испытывая при этом ни глубоких чувств, ни волнений. Осталось лишь одно любопытство: чем всё это закончится?

     * * *

     К утру он основательно разболелся. Кашель стал глубоким и надрывным. Анжелика приготовила ему какой-то отвар и ушла, пообещав вернуться с врачом. Артём напился горячего напитка и вновь забрался в постель, укутавшись в одеяло и безбожно потея.
     Ближе к полудню Анжелика вернулась в сопровождении двух мужчин. Один из них, на вид флегматичный до безразличия, осмотрел больного, прослушал его дыхание через стетоскоп, задал несколько вопросов, после чего констатировал бронхит, выписал рецепт и ушёл.
     Другой, худощавый, с острым цепким взглядом, в возрасте около пятидесяти лет, представился Виталием Андреевичем и вежливо поинтересовался, в состоянии ли Артём Александрович вести беседу. Артём ответил, что да, может.
     - В таком случае, мы попросим Анну сходить в аптеку за лекарством, а сами тем временем познакомимся поближе.
     - Анну? – удивлённо спросил Артём.
     - Да. До сей поры вы её знали как Анжелику, но сейчас уже нет необходимости скрывать настоящие имена. Теперь вы с нами. Ведь так?
     Артём внимательно посмотрел на Анжелику, оказавшуюся Анной. Она на его взгляд ответила обворожительной улыбкой. Спросила мягко:
     - Ты удивлён? Или, может быть, разочарован?
     Он равнодушно пожал плечами.
     - Я уже ничему не удивляюсь. А что касается разочарования, то какая мне разница?
     Она, видимо, хотела прокомментировать его напускное безразличие, но Виталий Андреевич опередил её, сказав:
     - Вас, как я понимаю, интересуют два вопроса: кто мы, и каковы наши цели?
     - Совершенно верно.
     - Но ведь у вас имеются какие-то догадки? Мне было бы любопытно послушать. Анна говорила мне, что у вас потрясающая интуиция. Кстати, вы заметили: она совсем не спешит за лекарством.
     - Артём немного потерпит, - сказала Анна.
     - Я потерплю, - согласился с ней Окунев. – Теперь по поводу моих догадок. Я полагаю, что вы представляете одну из силовых структур, и, в общем-то, догадываюсь, какую именно. Что касается целей, то здесь я вижу два варианта: либо вы выполняете государственное задание, либо преследуете личные интересы.
     - Хочу внести в ваши рассуждения ясность, - сказал собеседник. – Государственное задание – это тоже чей-то личный интерес. Всё в этом мире базируется на чьих-то личных интересах. Мы решили на первый план поставить свои собственные цели.
     - Я-то вам зачем потребовался?
     - Не столь уж вы и проницательны, как я вижу. Неужели не ясно?
     - Ясно, - недовольно ответил Артём. – Хотел бы ошибиться, но… Значит, всё вернётся на круги своя?
     - Ну, не совсем так. Вы же знаете: развитие идёт по спирали. Мы вернём вас на более высокий уровень.
     - Жутко представить. У меня уже начинает кружиться голова.
     Виталий Андреевич засмеялся.
     - Ну-ну, к чему такой мрачный взгляд в будущее? Мы же разумные люди. Найдём точки соприкосновения. Что вас смущает?
     - Да есть кое-что, - Окунев немного подумал. – Николоз – ну, тот самый грузин, у которого я прятался – назвал Меллера шакалом, с которым он даже разговаривать не стал бы. А вот с вами ссориться не захотел. Сказал, что вы – хищники покрупнее. А теперь скажите: какая разница зайцу, кто его сожрёт – шакал или волк?
     Теперь задумался Виталий Андреевич, искоса поглядывая на Артёма. Затем сказал:
     - Пусть так: мы волки. Но согласитесь, что волк – не самый худший зверь. Есть куда как более неприятные. И что же вы себя так уничижаете? Почему заяц? Могли бы найти более солидное сравнение.
     - А я и есть заяц, случайно оказавшийся в фокусе событий. Застыл у всех на виду и дрожу от страха. А вокруг меня всё мутное и неразличимое.
     - Очень интересная аллегория! – с любопытством проговорил собеседник. – Вы сейчас имели в виду что-то конкретное?
     - Я тебе потом расскажу, - сказала ему Анна. – А сейчас мне действительно пора. Тёму надо спасать. Иначе вся наша затея потеряет смысл.
     Чмокнув Артёма в темечко, женщина ушла. Мужчины некоторое время сидели молча. Потом Виталий спросил, слегка подавшись вперёд:
     - Что тебя не устраивает, Артём? Мы ведь ещё даже ничего не обсудили, а ты уже настроен на то, что тебя непременно съедят.
     - Меня не устраивает жить интересами других людей, а не своими собственными.
     - А разве в этом нет твоего интереса? Я сторонник честного партнёрства. Обещаю, что ты не будешь в обиде.
     - Не всё измеряется деньгами.
     - Чего же ты хочешь?
     - Хочу вернуться в прежнюю жизнь, которая у меня была до знакомства с Пашей Меллером, - ответил Артём. – Всё остальное мне осточертело.
     - В прежнюю жизнь? – собеседник усмехнулся. – Постарайся понять простую вещь: прежней жизни уже никогда не будет. Мир стоит на пороге больших перемен и отнюдь не в лучшую сторону. Всё, абсолютно всё станет иным.
     - О каких переменах вы говорите?
     - Это долгий разговор. Как-нибудь мы обсудим и эту тему, если сможем найти взаимопонимание.
     - Давайте попробуем. В первую очередь я хотел бы чётко уяснить, что вы от меня хотите. Чтобы я занимался тем же, что меня заставлял делать Меллер?
     - В целом – да, но с учётом некоторых твоих принципов. Ну, не можешь ты терпеть гомосексуалистов – надо с этим считаться. Иначе возможны срывы или ещё чего похлеще. Лучше потерять часть доходов, чем из-за жадности лишиться всего. Меллер этого не хотел понимать, потому что алчность затмила его разум. Да и не так уж много извращенцев, желающих украсить свои спальни подобным «искусством». Полагаю, что скоро такие заказы иссякнут. Меня, признаюсь, от этой темы тоже воротит. Другое дело – женщины. Надеюсь, против женских пар ты ничего не имеешь?
     Артём досадливо поморщился.
     - Да поймите же вы: есть граница, за которой заканчивается искусство и начинается пошлость. А за пошлостью следует откровенная мерзость. И если с пошлостью я могу ещё как-то смириться, то мерзостью не хочу заниматься ни за какие деньги.
     - Ты так щепетилен? Наверное, и порнофильмы никогда не смотрел? И в личной интимной сфере безупречен? Я в отношении твоей нравственности располагаю несколько иной информацией.
     - Вы меня не поняли, - недовольно проговорил Окунев. – Я не строю из себя ангела. Да, имеются у меня грешки по этой части. Но… Как бы вам объяснить? Понимаете, у меня есть божий дар, который требует постоянного творческого развития. Своё призвание я вижу в том, чтобы в окружающем мире обнаруживать красоту и доносить своё видение до зрителя. Занимаясь всяким дерьмом, я превращаюсь в ремесленника и, как художник, неизбежно деградирую.
     Виталий Андреевич вновь задумался, пристально глядя на собеседника.
     - Скажи-ка мне, Артём, возможно ли делать картины острые, пикантные, за гранью приличия, и при этом избежать пошлости и уж тем более мерзости?
     - Пожалуй, возможно. Если позволите мне самому строить сюжеты фотографий и не станете вмешиваться, то и эту тему я превращу в настоящее искусство. Всё зависит от того, насколько далеко за грань приличия мне придётся заходить.
     - Ну вот, основные точки соприкосновения мы нашли, - резюмировал Виталий Андреевич. – Теперь поговорим о безопасности, - он вынул из кармана новый телефон и протянул Артёму. – Возьми. Теперь он будет твоим основным средством связи. Ни сим-карта, ни сам аппарат не зарегистрированы. В нём забиты два номера: один – Анны, другой – мой. Все вопросы решай через Анну. Мне звони только в крайних случаях. Больше – никому и ни в коем случае. Свой старый телефон держи выключенным и с вынутой симкой. При необходимости пользуйся им подальше отсюда. После разговора сразу выключай и вынимай симку.
     - А как же входящие звонки? – спросил Артём.
     - Пока никак. Надо переждать какое-то время. Как говориться, бережёного Бог бережёт.
     - Мне кажется, вы слишком преувеличиваете опасность.
     - Я так не думаю. Ты можешь иметь собственное мнение, но делай так, как я сказал. Это не просьба. Ну, не буду далее тебя утомлять. Ты нездоров и нуждаешься в отдыхе. Если у тебя нет ко мне вопросов, то я, пожалуй, пойду.
     - Вопросов нет, - сказал Окунев. – Но я хотел бы коснуться ещё некоторых аспектов этой темы. Деньги, которые платил мне Паша, непропорционально велики по отношению к трудовым затратам. Но если предположить, что себе он оставлял значительно больше…
     - Несоизмеримо больше.
     - …то становится просто дико от мысли, какими средствами ворочают заказчики, если они могут легко выбрасывать такие суммы за фотографии – пусть хоть трижды гениальные или престижные, но всего лишь фотографии.
     Виталий надул щёки и шумно выдохнул.
     - Не буду повторять прописные истины, - сказал он. – Замечу лишь, что в скором времени эти люди, вероятно, станут ещё богаче. И дело тут не только и не столько в деньгах. Деньги – понятие относительное. Сегодня они правят миром, а завтра могут лишиться своего могущества.
     - Так стоило ли затевать канитель с фотостудией? – спросил Артём. – Разве не деньги явились целью ваших манипуляций?
     - Деньги. Конечно, деньги. Но в моих словах нет противоречия. Деньгами надо всего лишь распорядиться грамотно и вовремя. Боюсь, что у нас в запасе не слишком много времени. Поэтому советую поскорее выздороветь и приступить к работе. Я уверен, что мы сработаемся, потому что разумные люди всегда сумеют найти общий язык.
     Он пожал Артёму руку и направился к выходу. У двери обернулся.
     - Очень важный момент: я сторонник честного сотрудничества. Обещаю, что твоя доля существенно возрастёт.
     - Вы это уже говорили.
     - Да, я повторяюсь, чтобы ты лучше усвоил. И ещё кое в чём повторюсь: разумные люди всегда найдут общий язык.
     Виталий Андреевич ушёл. Окунев обессиленно откинулся на спинку дивана. Последняя фраза нового босса прозвучала, скорее, как предупреждение, нежели как пожелание. Во время поездки Артёма в Иркутск Рита настойчиво просила его уйти от Меллера. «Иначе рискуешь превратиться в скотину», – так сказала она. Теперь с Пашей покончено и, кажется, навсегда. И что, по большому счёту, изменилось в жизни Артёма Окунева? Ничего! Или почти ничего. Что он получил в результате смены хозяина? Обещание честного партнёрства и относительной творческой свободы?
     Меллер тоже много чего обещал. А потом ловко подцепил на крючок и стал диктовать условия. Теперь этот крючок вместе с удочкой перешёл в руки Виталия Андреевича. Станет ли он церемониться с каким-то фотографом в ущерб своим личным интересам? Чёрта-с-два! Быстро поставит на место, и никакой крючок ему для этого не потребуется. Подобную ситуацию Артём понимал и предчувствовал изначально, пытался её избежать. Но цепочка непредвиденных обстоятельств неумолимо привела его в нынешнее положение. Теперь оставалось лишь чего-то ждать и на что-то надеяться.

     * * *

     Вскоре вернулась Анна. Вынув из сумочки упаковку таблеток, она сказала:
     - Это сильный антибиотик. Он тебя в два дня поставит на ноги. Кстати, как прошла аудиенция? Все вопросы обговорили?
     - Да, в общем и целом, - сказал Артём.
     - И каковы результаты?
     - Всё в порядке.
     - По твоему виду не скажешь, - она внимательно вгляделась в его лицо. – Ну, чего ты? Поверь мне, нет причин для переживаний. Будем прислушиваться друг к другу, и все окажемся в выигрыше. Ты станешь заниматься интересной и любимой работой и получать за неё очень большие деньги.
     - Ты издеваешься? – Артём засмеялся, но тут же закашлялся. – Назвать эту работу любимой… – продолжал он сдавленным из-за кашля голосом.
     - Ну, хорошо, - согласилась она. – Любимой работой ты будешь заниматься для души, а нелюбимой за деньги.
     - Кстати, о деньгах. Твой босс – а точнее, теперь уже наш босс – сказал, что скоро они потеряют своё значение. Их надо будет срочно куда-то вкладывать.
     - Прям так и сказал: потеряют значение?
     - Ну, или могут потерять.
     - Это большая разница. Никто определённо не знает, как повернутся события. В общем-то деньги давно превратились в бумажки. Пока их значимость поддерживается искусственно. Но это не может продолжаться слишком долго. Значит, вполне могут быть приняты меры по изменению мироустройства.
     - Какие конкретно?
     Анна пожала плечами.
     - Не знаю. Я могу только предполагать. Возможно, для начала замутят какую-нибудь мировую проблему.
     - Например?
     - А чего ты у меня спрашиваешь? Своей фантазии не хватает? Найди в интернете список фильмов-катастроф и выбирай, что тебе больше нравится: природные катаклизмы, техногенные катастрофы, микробы или мировой терроризм. Возможны другие варианты.
     - Представляю, что может начаться, - озадаченно проговорил Артём.
     - Это хорошо, что представляешь, - сказала Анна. – Пофантазируй на досуге. Возможно, мозги у тебя на место станут. Когда дело коснётся выживания, на первый план выйдут клыки и когти. Зайцев сожрут первыми – даже тех, кто мнит себя львом среди себе подобных. Настало время хищников. Подумай об этом.
     Он красноречиво развёл руками.
     - Увы, я родился травоядным. Стало быть, обречён быть съеденным.
     Женщина ласково погладила его по голове.
     - Не переживай, зайчик, ты не обречён. У тебя есть надёжный выход: подружись с хищниками, и никто не посмеет тебя тронуть.
     - Это как в Приморском зоопарке? Там козёл подружился с тигром. Правда, в итоге для козла всё плохо закончилось.
     - Вот тебе и мораль: не будь козлом.
     Артём невольно рассмеялся. И вновь кашель прервал его смех. Прокашлявшись, он привёл очередной веский довод:
     - Паша Меллер тоже хищник, но вы его съели.
     - Всего лишь отняли добычу, - возразила Анна. – Однако Паша успел накопить достаточно жиру, чтобы жить припеваючи.
     - Где он сейчас?
     - Тебе не всё равно?
     - Хотел бы я с ним встретиться и отблагодарить за всё.
     - Не встретишься. Он укатил в Германию. Не самый лучший выбор, но Паша об этом, вероятно, пока не знает. Скоро всё изменится. Ну да хватит об этом. А сейчас мы приступим к лечению, - сказала Анна голосом заботливой супруги. – Примешь лекарство – и в постель.
     Она вскрыла упаковку, налила в стакан воды. Запивая пилюлю кипячёной водой, Артём размышлял о том, каким образом он может распорядиться имеющимися у него денежными средствами. Ему не было известно, какими возможностями располагают его новые хозяева. Скорее всего, немалыми. А это значит, что в случае серьёзных разногласий они легко могут заблокировать его банковские счета.

     2. Озверевший заяц

     Новоявленные деятели в сфере фотоискусства отжали у конкурента не только бизнес, клиентуру и двух ценных сотрудников, но и саму студию, которая до недавнего времени являлась личной собственностью Меллера. Даже очень дорогой и некрасивый фотоаппарат «Кодак» вместе со штативом остался на своём рабочем месте.
     Вообще-то удивительные вещи начались для Артёма ещё при входе в здание, где располагалась студия. Охранники, которых Окунев прежде здесь ни разу не видел, заставили его выложить из карманов всё металлическое, затем спереди и сзади просканировали посетителя металлоискателем, и в завершении заглянули даже в барсетку. Анна также предоставила к досмотру свои вещи, хотя, кажется, от неё этого не требовалось.
     Затем они поднялись на второй этаж. При входе в хорошо знакомое помещение Артём испытал странное чувство. Хорошее и плохое сплелись в нём в один спутанный клубок. Здесь он стал зарабатывать приличные деньги, и молодая семейная пара впервые в полной мере почувствовала, что такое достаток. Именно эта студия подготовила стартовую площадку их смелым мечтам в светлое, радостное, обеспеченное будущее. Она открывала перед Артёмом большие возможности… и большие соблазны. Вот на этих соблазнах и закончился подъём. Далее дорога побежала вниз – незаметно, неосознанно, но неотвратимо она вела к сегодняшнему кризису. Счета пополнялись с той же быстротой, с какой пустела душа.
     Артём отвлёкся от дум и заметил, что Анна внимательно наблюдает за ним. Они встретились взглядами. Женщина тотчас одарила спутника улыбкой, спрятав за ней напряженное выражение лица. Он опять подумал о том, что все знаки внимания к его персоне и туманные разговоры о чувствах прописаны в заранее заготовленном сценарии. Значит, нет смысла что-то выяснять и брыкаться. Надо просто исполнять отведённую ему роль хотя бы некоторое время. А там видно будет. Артём улыбнулся в ответ и сам почувствовал, что улыбка получилась вымученной. Это не ускользнуло от внимания женщины. Она быстро подошла к нему, обняла и тихонько сказала:
     - Ну, чего ты? Не переживай. Теперь всё будет по-другому.
     - Это как? – спросил он. – Лучше или хуже?
     - Лучше, милый. Теперь у нас всё будет меняться только в лучшую сторону.
     - Твой шеф говорил прямо противоположное.
     - Про нас?
     - Про весь мир.
     Анна негромко засмеялась.
     - И чёрт с ним, со всем этим миром! У нас с тобой будет свой мир. И ты, мой рыцарь, не позволишь плохому потревожить его.
     Артём хмыкнул.
     - Под твоим чутким руководством.
     - Ну, чего ты? – повторила она. – Тебе неприятно подчиняться женщине? Но так сложилась ситуация. Все люди в той или иной степени вынуждены кому-то подчиняться. Но мы с тобой можем найти компромиссное решение – не будем смешивать работу и личные отношения. Я обещаю тебе, что в наших личных отношениях ты всегда будешь главным.
     - Не так давно ты сказала мне, что твоё влияние распространяется на все сферы моей жизни, в том числе и на личную, - напомнил Артём. – И давай называть вещи своими именами. Ты не просто командуешь мной, а держишь меня на поводке. Прежде это делал Паша Меллер.
     Анна резко отстранилась от него.
     - Спасибо за комплимент! – сказала сердито. – Однако ты забыл, что поводок тебе заметно удлинили. И если уж мы коснулись собачьей темы, то хочу тебя предостеречь от дальнейших рычаний, гавканий и клацаний зубами. Могут не только поводок укоротить, но и намордник надеть.
     Артём рассмеялся.
     - Ну, наконец-то! А то – чувства! Мне вообще не понятно, зачем ломать комедию с любовью и ревностью. Вы и без того крепко держите меня в своих волчьих клыках.
     Настроение у Анны заметно испортилось. Но она хорошо владела собой. Поэтому сказала спокойным, ровным голосом:
     - Ты намедни прозрачно намекнул, что подозреваешь меня в покушении на Карину. Тогда я ушла от ответа, а сейчас хочу подтвердить твои подозрения. Да, это сделала я, хотя и не своими руками.
     Окунев опешил.
     - Зачем?! – воскликнул он. – Зачем тебе это было нужно?
     - Подумай. Неужели трудно понять, зачем женщина портит лицо красивой соперницы?
     Он отчаянно затряс головой.
     - Нет, не понимаю. Я тебя вообще понять не могу. Ты постоянно меняешь маски, и я никак не могу угадать, что кроется за ними.
     Анна тяжело вздохнула. Её лицо было расстроенным.
     - Сейчас я без маски, Артём, - сказала она уставшим голосом. – И мои чувства к тебе настоящие. Да, я вынуждена играть отведённую мне роль, но, по большому счёту, это ничего не меняет. Я действительно люблю тебя и страдаю от отсутствия взаимности.
     Артём напряжённо всматривался в её лицо, пытаясь определить степень искренности.
     - Карина тоже говорила мне о чувствах. А потом мы поссорились, и она выложила всё, что думает обо мне на самом деле. Она находилась рядом со мной лишь по указанию Паши Меллера. Уродовать её не было необходимости. Но даже если бы между нами действительно была настоящая близость, всё равно мне трудно понять и, тем более, оправдать подобную жестокость.
     - Я могу тебе многое объяснить, если захочешь слушать.
     - Да, я хочу услышать объяснения.
     - Хорошо. Вечером мы с тобой поговорим обо всём. А сейчас нам надо работать.
     - Работать, так работать, - равнодушно произнёс Артём. – Раздевайся.
     Анна насмешливо фыркнула, хотя её лицо оставалось грустным.
     - Ну вот, а говоришь, что эта тема тебе противна. Я ведь даже не сказала, что и как будем снимать. Предполагала невинные художественные портреты.
     Артём обескураженно развёл руками.
     - Вот я и говорю: с тобой всё непонятно и непредсказуемо.
     Женщина прошла в рабочую зону и расположилась в кресле. Настроение у неё было испорчено, и она даже не пыталась скрыть это. Артём решил, что если уж у модели нет желания всерьёз отнестись к работе, то и он станет выполнять свои обязанности с таким же отношением. И плевать на то, что получится. Он наспех и небрежно расставил осветительные приборы, затем снял аппарат со штатива и стал делать снимки с разных ракурсов. Спустя двадцать минут вернул «Кодак» на штатив и объявил:
     - Готово.
     Анна поднялась. Заставив себя улыбнуться, сказала:
     - До вечера, милый! Никуда не уходи. Поговорим с тобой по душам. Заодно порадуешь меня своими очередными шедеврами.
     - Не уверен, что они тебя порадуют.
     - Посмотрим.
     Она ушла. Окунев потоптался на месте, не зная, чем себя занять. Он прошёл к креслу и расположился в нём. На него смотрел объектив фотоаппарата. Пожалуй, впервые за свою профессиональную деятельность Артём всерьёз задумался о том, что чувствуют модели во время сессий. Конечно, все они люди разные, с разным уровнем интеллекта, культуры, душевной зрелости. Но, пожалуй, всех их объединяет одно стремление – показать себя с лучшей стороны. И пусть мотивы этого стремления у каждой модели свои, всё же деньги, амбиции, попытки привлечь внимание к своей персоне – являются не самыми главными стимулами. В душе каждой женщины живёт желание выглядеть хотя бы чуточку лучше и привлекательнее.
     Артём уже сожалел о том, что сегодняшнюю работу выполнил недобросовестно. Как бы ни складывались ситуации и отношения с другими людьми, к дарованному Богом таланту следовало относиться трепетно и бережно. Это дарование должно быть выше всего – отношений, настроений, обстоятельств. Иначе можно потерять последнюю опору в жизни.

     * * *

     Вернувшись в своё очередное временное жилище, Артём первым делом сел за компьютер, чтобы проверить, стоят ли хоть чего-то результаты его сегодняшней работы, в которую он не вложил ни капельки души. Он уже настроился ткнуть самого себя носом в то безобразие, которое получается в результате творческого разгильдяйства.
     То, что он увидел на экране, явилось для него настоящим потрясением. И если в техническом плане фотографии были далеки от совершенства, то художественная сторона заслуживала самой высокой оценки. Окунев пожалел о том, что не уделил должного внимания освещению и фону. Да и к ракурсам следовало отнестись серьёзнее. Однако все недоработки фотографа с лихвой компенсировала сама модель. Женщина выглядела очень грустной, и в этой грусти виделась такая глубина чувств и переживаний, что впору было самому расстроиться до слёз. При этом внешняя красота стала ещё более тонкой, нежной, чарующей. И дело тут было вовсе не в профессиональной способности владеть мимикой. Лицо Анны на снимках казалось вполне естественным, без тени наигранности.
     Артём поймал себя на мысли, что уже не может злиться на неё, испытывать неприязнь или какие-либо другие негативные чувства. Напротив, расстроенную красавицу хотелось успокоить, приласкать, утешить. Словно впервые он увидел не маску, а лицо женщины, которую продолжительное время знал под вымышленным именем и теперь никак не мог привыкнуть к настоящему. Эта женщина с недавних пор стала его непосредственным начальником, поставила в определённые условия и, по сути, лишила права выбора. Артёма как раба передали из одних рук в другие. Но если это рабство, то надо признать, что оно не слишком изнурительное и очень хорошо оплачиваемое. Так чего он строит из себя обиженного? Его семью и все прежние отношения разрушили не Анна и даже не Виталий Андреевич, а грязный делец Паша Меллер.
     По правде говоря, Артём и сам не был уверен в том, что после обеспеченной жизни без финансовых забот и ограничений он смог бы безболезненно вернуться к прежнему своему существованию с постоянными хлопотами и хронической нехваткой денег. И хотя в той жизни осталось много доброго и светлого, от чего отрекаться было тяжело и болезненно, всё же следовало смириться с создавшимися обстоятельствами. И не только с внешними. Артём чувствовал, что в последнее время он очень сильно изменился, и это было одним из серьёзных препятствий в его желании вернуться в прежнюю среду.
     Окунев ещё раз просмотрел сделанные сегодня снимки. Ему вдруг стало жаль Анну и стыдно за себя. И чего он взъелся на бедную женщину? Она, скорее всего, так же зависима, как и он. И уж коли с прежней жизнью и прежними отношениями покончено, надо как-то определяться с новой действительностью и строить новые отношения. Так почему бы не попытаться сделать это с Анной? Чем не пара? Умна, красива, влюблена. Если отбросить в сторону все свои обиды и претензии к ней, то следует признаться, что и он сам вовсе не равнодушен к её красоте. Как бы там ни было, следовало поскорее определяться со своей жизнью, пока психика не начала раздваиваться.
     Послышался звук открываемой двери. В прихожую вошла Анна. Артём вышел к ней, помог снять шубу. Ему захотелось обнять её, но он подумал, что это будет выглядеть театрально. Но всё же сказал мягким, почти ласковым голосом:
     - Пойдём, Анюта, я хочу тебе что-то показать.
     Анна удивлённо взглянула на него. Перемена в его отношении к ней была резкой и неожиданной.
     - Что именно? – спросила она.
     - Это сюрприз.
     Они прошли в комнату. Окунев продемонстрировал ей свежие фотографии. Анна завороженно смотрела на экран. На её лице отражалась целая гамма чувств.
     - Я очень жалею, что недобросовестно отнёсся к работе, - сказал Артём. – Щёлкал аппаратом автоматически. Даже не думал о результате.
     - Я тоже не думала, - она грустно улыбнулась. – Дала волю чувствам.
     - Однако выглядишь на этих снимках просто потрясающе! Ты всегда прекрасно выглядишь. Но здесь есть что-то особенное. Догадываешься, о чём я говорю?
     - Нет. Подскажи.
     - Здесь ты настоящая.
     Она отвернула лицо и некоторое время молчала. Затем сказала негромко, коснувшись пальцами его руки.
     - Спасибо, Артём! Мне очень дорог твой подарок. Но у меня для тебя тоже приготовлен сюрприз. Я купила два билета в театр на вечерний спектакль. Надеюсь, этот вечер у тебя свободен?
     - Да, свободен, - сказал Артём. – Честно говоря, я удивлён. Не подозревал, что ты театралка. Вот уж действительно сюрприз.
     - Не думала, что моя любовь к театру окажется для тебя сюрпризом. Нет, милый, посещение театра – лишь прелюдия. Обещаю: ты будешь не просто удивлён. Ты будешь потрясён. Но пока ни о чём не спрашивай, - Анна посмотрела на часы. – Мы с тобой собирались поговорить на серьёзную тему. У нас в запасе достаточно времени. Итак, ты хотел услышать, почему я так жестоко поступила с Кариной?
     - Давай не будем об этом, если тебе неприятно.
     - Нет, почему же. То есть я не хочу сказать, что мне это приятно. Но поскольку у нас остались вопросы и недомолвки, их следует устранить, - она немного помолчала, затем начала рассказывать: – Я росла красивой девочкой. На меня очень рано стали обращать внимание. Сначала по наивности я радовалась тому, что мне досталась такая яркая внешность. Но по мере взросления стала всё чаще замечать, что в человеческой массе есть немало моральных уродов со скотскими наклонностями.
     - Понятно, - сказал Артём. – Тебе вытоптали душу те, кто под масками прячут свои свиные рыла.
     Анна удивлённо взглянула на него и вдруг рассмеялась.
     - Классно сказал! Хоть в блокнот записывай. Сам придумал?
     - Позаимствовал.
     - У женщины? Ну, не важно. Нет, Тёма, вытоптать мне душу я не позволила. Очень рано я поняла, что прощать никого нельзя. Любое злое деяние – жестокое, подлое, грязное – должно быть наказано. Сказки о прощении придуманы для трусов, глупцов и блаженных. То есть простить-то можно, но только после наказания. Да и то далеко не всех. Оставлять безнаказанными подлецов, предателей, насильников, садистов – значит, благословлять их на дальнейшие гнусности.
     - И что – тебе удалось наказать всех обидчиков?
     - Почти всех.
     - Каким образом? Вряд ли все они просты и наивны, чтобы легко подставиться.
     - На это существует голова. Практически все акты возмездия я осуществила чужими руками.
     - Но как это возможно сделать, не нарушив закона или хотя бы общепринятых человеческих норм? – не отставал Артём.
     Анна глубоко вздохнула.
     - Человеческие нормы – понятие относительное, - сказала она. – Их придумали какие-то конкретные люди, исходя из своих взглядов и мировоззрений. Я для себя установила свои моральные нормы. Поступить подло с подлецом – не подлость; предать предателя – не предательство; сделать больно садисту – не жестокость.
     - Но – Карина?! Она-то в чём перед тобой провинилась?
     - Карина стояла между мной и тобой.
     - Но ведь она просто выполняла Пашино задание. Никаких чувств у неё ко мне не было. По крайней мере – добрых.
     - В том-то и дело, что она исполняла роль собаки на сене. Если бы она тебя любила, я бы её по-женски поняла.
     Артём помолчал. Затем спросил:
     - Её сильно изуродовали?
     - Нет. Вертикальный шрам по левой стороне лица от уголка глаза до уголка рта, - Анна для наглядности провела пальцем по лицу Артёма, от чего ему стало не по себе. – Она даже сможет продолжать карьеру фотомодели, если будет сниматься в профиль или полу-анфас.
     Артём ещё немного помолчал в задумчивости.
     - Почему твой шеф позволил тебе пойти на этот рискованный шаг? – спросил он. – Могли быть неприятные последствия.
     Анна вдруг улыбнулась.
     - Шеф и организовал покушение. Я лишь подбросила идею. Сказала, что таким образом мы сможем деморализовать Меллера.
     Окунев озадаченно покачал головой, чувствуя в груди сильное волнение.
     - Ты страшный человек, Аня, и даже не пытаешься скрыть это.
     - Всего лишь хочу быть предельно искренней и откровенной. Пойми, Артём: во всём, что я говорю и делаю, есть смысл.
     - Я оценил твою откровенность, - сказал он, с досадой чувствуя, как прекрасный образ печальной красавицы меркнет в его восприятии.
     Женщина пристально вглядывалась в его лицо.
     - Тогда ответь мне на такой вопрос: ты готов наказывать своих обидчиков? Или тебе проще простить их?
     - Прощать у меня не получается. Да и не хочу никого прощать, - признался Артём. – Но и мстить я не умею.
     - Последнее неважно, - сказала Анна. – Главное я услышала.
     Она придвинулась к Артёму, обняла его и мягко шепнула:
     - Я вовсе не страшная, милый. Просто не хочу никому позволять топтаться в моей душе. Никому!  А теперь идём со мной. У нас ещё осталось время для других дел – более приятных.
     В душе Артёма боролись противоречивые чувства. Но он не стал противиться, да и не видел смысла. С некоторых пор он перестал быть хозяином своей жизни. С этим следовало смириться.

     * * *

     Артём сидел в зрительском кресле и недоумевал, за каким лешим Анна притащила его на этот отвратительный модерновый спектакль с тупым сюжетом. Артисты, как видно, и сами понимали, что из этого дерьма конфетки не сделаешь, поэтому не очень-то и старались. По замыслу авторов предполагалась комедия, но юмор ни разу не поднялся выше пояса. Хотя многим он пришёлся по вкусу, поскольку в зале время от времени слышались смех и аплодисменты. Главный герой, ловелас с маленькой бородкой и усами, демонстрировал зрителям свои сексуальные похождения. В какой-то момент его голос показался Артёму знакомым. Окунев повернулся к спутнице.
     - У меня такое впечатление, что я где-то слышал этого парня, - сказал он.
     - Ты его не только слышал, но и общался с ним. Причём очень тесно. Вот, взгляни, - Анна протянула ему театральный бинокль.
     Лицо артиста действительно было знакомым, но усы и бородка не сразу позволили узнать его. Сообразив, кто перед ним на сцене, Артём воскликнул:
     - Чёрт возьми, это же Боря!
     Несколько человек в зале повернулись в его сторону.
     - Тс-с-с! – прошипела Анна. – Чего кричишь? Он же мог услышать. Спектакль был бы испорчен.
     - И чёрт с ним, со спектаклем! Нашла о чём жалеть.
     - Я о другом спектакле говорю, - чуть слышно шептала женщина. – Мы его сыграем сразу после этого.
     - Что ты задумала? – спросил Артём, тоже понизив голос до шёпота.
     - Хочу наказать мерзавца. Разве ты сам этого не хочешь?
     - Хочу, конечно. Но мы имеем дело с бандитом…
     - Он всего лишь артист. Роль бандита исполнил по заказу Меллера в качестве подработки.
     Всё стало ясно. Вот почему дрожал этот тип во время экзекуции. Причиной тому были не наркотики, а страх. Участвовать в избиении человека заштатному артисту с крохотной зарплатой было жутковато, но Паша Меллер, вероятно, обещал приличную сумму. И жадность победила страх.
     - А остальные – тоже артисты?
     - Только женщина. Два мордоворота – вероятно, подручные Меллера. О них пока ничего не известно.
     В груди Артёма всколыхнулась злоба. Твари! Продажные твари! И этот липовый бандит Боря, и его липовая подружка Лёля. И несчастная горничная Арина, которой Окунев по собственной глупости позволил обокрасть себя. И фальшиво влюблённая в него Карина, уже поплатившаяся за свою продажность. Все они бедные и несчастные. И всегда найдут оправдание собственной подлости. Только вот не видят, не хотят видеть того, что сами топчутся в душах других людей. Анна права: не надо никого прощать.
     - Что я должен делать? – спросил Артём.
     - Пока ничего. После спектакля возвращайся в машину, садись за руль и жди. Свет в салоне выключи. А я пойду охмурять театральную звезду. Дальше – по обстоятельствам. Запомни: я твоя сестра Анжелика, и мы едем развлекаться.
     Артём с трудом дотерпел до конца спектакля. Волнение зашкаливало. Анна с тревогой поглядывала на него.
     - Что с тобой? – спросила она. – Тебя словно знобит.
     - Меня трясёт от злости, - ответил он. – Не волнуйся, я доходчиво объясню этому лицедею, что чувствует человек, когда его бьют.
     Она молча кивнула. Больше до конца представления они ни о чём не говорили. Но вот опустился занавес. Артисты вышли на край сцены и стали раскланиваться под аплодисменты зрителей. Исполнитель главной роли на этот раз предстал перед залом без усов и бороды. Теперь не оставалось сомнений, что именно он в конце декабря исполнил жестокую роль бандита.
     Артём вернулся к «Хонде» и сел за руль. Выключатель салонного освещения поставил в положение, при котором свет не загорается при открывании дверей. В неподвижном ожидании время тянулось мучительно долго. Но вот поблизости стали слышны оживлённый мужской говор и звонкий женский смех. Распахнулась задняя дверца, и галантный кавалер помог даме забраться в салон, говоря при этом:
     - Отныне, дорогая Анжелика, вам нет необходимости приобретать билеты в кассе. Я вас проведу на любой спектакль. Один звонок – и я к вашим услугам.
     Он обошёл машину и сел рядом с Анной. Женщина тронула Артёма за плечо.
     - Серёжа, поехали!
     Артём плавно тронулся с места и повёл машину предельно аккуратно, чтобы не привлекать внимание.
     - Значит, вы – Сергей? – сказал словоохотливый пассажир. – А я Тимур. Мне приятно с вами познакомиться.
     Он протянул руку между сиденьями. Артём слегка пожал её, не поворачивая головы.
     - У вас чудесная сестра, Сергей, - продолжал Тимур. – Вы не находите?
     - Братья редко оценивают по достоинству своих сестёр, - сказала Анна.
     - К сожалению, вы правы, дорогая Анжелика. Ах, как вы правы! Но, к счастью, кроме братьев, есть и другие мужчины, - сострил артист и сам же засмеялся своей шутке.
     Они ехали по городу, продолжая эту пустопорожнюю болтовню. Тимур балагурил почти без умолку. Анна время от времени вставляла свои реплики, поддерживая разговор или направляя его в нужную сторону. Артём большей частью молчал, остерегаясь быть узнанным по голосу. Лишь по необходимости отвечал на вопросы, да и то коротко и односложно.
     Когда автомобиль выехал за город, пассажир заволновался.
     - Простите, а куда мы едем? – спросил он с тревогой. – Разве не в городе запланирован праздник?
     - Бог с вами, Тимур! – воскликнула Анна. – Город – это так скучно и банально. Только на природе можно расслабиться по-настоящему. Не волнуйтесь, там уютный дом и приличная компания. Серёжа, сворачивай направо, - распорядилась она, когда впереди показалась развилка.
     Артём свернул на узкую пустынную, но прочищенную трактором дорогу. Проехав с полкилометра, остановил машину. Артист опять заволновался.
     - Что случилось?
     - Похоже, колесо спустило, - сказал Окунев. – Руль тянет в сторону. Пойдём, друг, поможешь запаску поставить.
     Он выбрался из салона. Тимур нехотя последовал за ним. Анна осталась в машине, наблюдая через стекло за развитием событий. Артист осмотрел колёса.
     - Всё в порядке, - сказал он.
     - Да нет, не всё, - возразил Артём. – Не туда смотришь, Боря. На меня взгляни. Узнаёшь?
     Тимур взглянул в его лицо и в ужасе отшатнулся.
     - Вы?!
     - Узнал, значит. А теперь попробуй угадать, что я сейчас буду с тобой делать.
     - Нет! Нет! – закричал артист, задрожав всем телом, и сразу затараторил: – Я не хотел! Клянусь вам – не хотел! Но у меня не было выхода. Он меня заставил. Он угрожал мне.
     - Кто «он»?
     - Меллер. Вы не представляете, насколько опасен этот человек. Настоящий бандит! Если бы я отказался, меня бы избили до полусмерти.
     - И ты предпочёл, чтобы до полусмерти избили меня.
     Окунев ударил его кулаком в челюсть и, когда тот упал, принялся бить ногами. Он не испытывал к жертве ни малейшей жалости. Бил со всей накопившейся злостью. Пару раз Тимуру удавалось вскочить на ноги, но Артём тут же опрокидывал его ударом кулака и продолжал нещадно пинать. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но Анна вовремя вышла из машины и вмешалась.
     - Достаточно, - сказала она, оттаскивая Артёма от жертвы за руку; затем обратилась к избитому артисту – Поднимайся, приятель.
     Но потерпевший лишь жалобно стонал. Артём взял его за ворот пальто, приподнял и поставил на колени. Анна присела рядом с Тимуром на корточки.
     - Слушай меня внимательно. Сейчас мы тебя отвезём в город и высадим возле больницы. Дальше мы имеем два варианта развития событий. Первый: ты забываешь о нас, а мы забываем о тебе. Второй: ты всё рассказываешь полиции и получаешь вот это.
     Она сунула руку под шубку и вынула миниатюрный дамский револьвер, тускло поблескивающий никелевым покрытием. Женщина отвела руку в сторону и выстрелила в сугроб, затем ткнула ствол под нос жертвы.
     - Запомни: одно лишнее слово – и тебе конец. Я понятно выражаюсь?
     Тимур закивал головой, но его тут же стошнило.
     «Пусть теперь эта тварь поваляется с сотрясением мозга, – мстительно подумал Артём. – Ещё бы Пашу Меллера попинать».
     - А теперь – в машину, - скомандовала Анна. – Мы тебе, Тимурчик, поможем, но и сам шевели ногами.
     Кое-как удалось усадить потерпевшего на заднее сидение. Анна села рядом с ним, уткнув ему в бок свой мини-револьвер. В этом не было необходимости, разве что для психологического эффекта. Артём вновь сел за руль, пытаясь развернуть машину на узкой дороге. Это удалось сделать за несколько попыток, поочерёдно тыкаясь то передним, то задним бамперами в снежные брустверы по обочинам.
     По пути до ближайшей больницы «Хонду» трижды пришлось остановить, так как у Тимура начиналась рвота.

     * * *

     Артём лежал в постели и думал. Часы показывали два часа ночи. Анна покинула его около полуночи. После вечерней расправы над липовым бандитом они вернулись в квартиру, в которой отныне проживал Артём. Анна накрыла стол, словно сегодня был праздник. Приняли коньяку для психологической разрядки. А потом у них произошёл бурный интим. Пережитые эмоции и взбудораженные нервы придали ощущениям небывалую остроту.
     Потом Анна оделась. Прежде чем уйти, сказала:
     - Спи и ни о чём не беспокойся. Сегодня ты наказал своего обидчика. А девчонку я сама накажу.
     - Её-то зачем? – спросил Артём. – Она меня не била.
     - Из ревности. И ещё за продажность. Она соблазнила тебя за деньги.
     - Но ведь она помогла тебе найти липового Борю.
     - Хорошо, я подумаю, - пообещала Анна.
     Она чмокнула Артёма в щёку и ушла. А он остался в одиночестве, которое, как известно, очень способствует размышлениям. И чем дольше Артём размышлял, тем отчётливее понимал, что уснуть ему в ближайшее время вряд ли удастся. Отбросив эмоции и успокоившись, он попытался взглянуть на ситуацию отстранённо. И события минувшего дня стали представать перед ним в несколько ином свете.
     Главным образом, хотелось разобраться, с какой целью была устроена расправа над артистом. На первый взгляд всё было предельно ясно. Продажного мерзавца за его гнусные поступки следовало наказать. И разговор с Анной перед походом в театр был логически уместен и объясним. Но что-то не сходилось в сознании Артёма. Что-то было не так.
     Ключом к разгадке могла послужить фраза Анны о том, что во всех её словах и действиях есть смысл. Так какой же реальный смысл был заложен в разыгранный ею жестокий спектакль? Артём стал поэтапно разбирать ключевые моменты вечерних событий и всё больше утверждаться в своих опасениях.
     Итак, первый момент: Анна недвусмысленно дала понять, что никому ничего не прощает. Для чего она это ему сообщила? Чтобы принял к сведению?
     Второй: всех своих обидчиков она предпочитает наказывать чужими руками, то есть легко манипулирует другими людьми. И ведь расправу над артистом Артём учинил в результате её манипуляций. Зачем ей это было нужно?
     Третий: рассказывая про покушение на Карину, женщина провела пальцем по лицу Артёма, словно прочертила линию, отчего его передёрнуло. Психологический эффект был налицо. Окунев усмехнулся от невольного каламбура: «по лицу» – «налицо».
     Четвёртый: демонстрация оружия и готовности пустить его в дело, не боясь последствий. И ещё прозвучало предупреждение не дёргаться. Кому конкретно оно было адресовано? По сюжету – избитому артисту. Но только ли ему?
     И, наконец, пятый момент: пока Артём расправлялся со своим врагом, Анна находилась в машине. Чем она занималась в это время? А что, если снимала экзекуцию на камеру?
     Он поднялся с кровати и стал взволнованно метаться по комнате. Закравшиеся в душу подозрения не хотелось принимать, но рассудок всё отчётливее сознавал, что акция возмездия явилась лишь предлогом для демонстрации сил и возможностей самому Артёму. Ему наглядно давали понять, что следует быть послушным и делать то, что велят. В противном случае пощады не будет.
     В груди больно защемило. Опять всё оказалось ложным, фальшивым, подлым. Анна в очередной раз озадачила его, огорчила, разочаровала. А ведь он почти поверил в её нежные чувства к нему, разглядывая свежие фотографии. Неужели и эта трогательная печаль на лице была мастерски разыграна? Неужели не осталось ничего настоящего, чистого, человечного? Как можно это принять? Как такое вообще возможно? Артём почувствовал, что на глазах у него выступили слёзы.
     Он отчаянно потряс головой. Нет, так нельзя. Так долго не протянешь. Надо срочно прикрыть душу бронежилетом от всяких чувств и эмоций. С волками жить – по-волчьи выть, даже если ты заяц. Надо просто держать нос по ветру, идти на компромиссы, чутко определяя границы дозволенного, но и стараясь, по возможности, защищать свои собственные границы. Иначе сожрут.

     3. Чужие проблемы

     Начало нового сотрудничества было достаточно спокойным. Артём снимал женские портреты, а также сюжеты в стиле мягкой эротики. При подборе претенденток Виталий Андреевич внимательно прислушивался к мнению фотографа и нередко соглашался с его мнением. Иногда в качестве фотомодели выступала Анна, но это случалось нечасто. Так продолжалось практически до конца января. Потом стали поступать заказы на темы «погорячее». Шпалин – такой была фамилия Виталия Андреевича – и в этом отношении стал проявлять деликатность и осторожность. Он внимательно наблюдал за настроением фотографа и его реакцией на те или иные внешние факторы и, в зависимости от них, вносил необходимые коррективы.
     Артём понимал, что игры в демократию будут продолжаться недолго или не слишком долго. Но пока обстановка его устраивала, он подыгрывал новым хозяевам студии. В общем, в плане работы пока всё шло гладко.
     Сложности возникли в интимных отношениях с Анной. Она стала вызывать в его душе отторжение. Вот так, напрямую, игнорировать её было нельзя, поэтому он стал искать самые разные поводы, чтобы лишний раз ускользнуть от её жарких объятий. Она это быстро просекла и выразила лёгкое недоумение. И ему пришлось включить заднюю скорость. Но заставить себя проявлять к ней хоть какие-то нежности Артём уже не мог. Его изменившееся отношение объяснялось тем, что отныне он просто не верил, что эта женщина способна на глубокие нежные чувства. Во всех её словах и эмоциях ему отныне виделись лишь притворство и холодный расчёт. Он чувствовал себя так, словно имеет дело не с живой красавицей, а с ботом из модного фантастического фильма, где под внешней оболочкой очаровательной женщины спрятаны винтики, шестерёнки, микросхемы и тому подобное.
     Анна казалась слегка озадаченной, но разборок с выяснением отношений не устраивала. Понаблюдав за ней, Окунев пришёл к выводу, что она при всех своих демонстрациях ревности сама отнюдь не страдает излишней верностью. И, вероятно, опасается, что Артём что-то знает или подозревает. На эту мысль его натолкнули некоторые вольности в общении Анны с Виталием, когда однажды Артём задержался на выходе из студии, а они, вероятно, решили, что он уже ушёл.
     Такое положение вещей неизбежно вызывало в душе острое чувство одиночества. Не было рядом человека, с которым можно было откровенно поговорить, поделиться своими мыслями и переживаниями. Артём понимал, что так не может продолжаться долго, что неизбежно произойдёт срыв.
     Заканчивалась первая декада февраля. Жизнь текла в монотонном унылом русле. Снимки в стиле порно постепенно выходили на первый план, вытесняя собой все другие темы. Виталий Андреевич всё так же мягко, но с каждым разом настойчивее стал давать конкретные установки.
     - Я понимаю, что тебе это неприятно, - говорил он. – Но пойми и ты меня: заказчик ставит жёсткие условия.
     Артём начинал возражать, напоминая о предварительных договорённостях. Шпалин приводил свои аргументы. В итоге они приходили к компромиссу, который, по большому счёту, мало устраивал обоих. В конце концов Окунев почувствовал знакомое состояние удушья. Срочно требовался глоток свежего воздуха. Он решил плюнуть на все предосторожности и поговорить с Максимом Залесовым. Поскольку возникла необходимость закупить продукты, Артём решил совместить приятное дело с полезным и отправился к супермаркету, расположенному не слишком близко от места его нынешней дислокации. Свой старый телефон и сим-карту он прихватил с собой. Перед выходом из квартиры, немного подумав, вынул из кармана выданный ему недавно засекреченный аппарат и бросил на стол.
     На стоянке под супермаркетом, сидя в машине, Артём привёл телефон в рабочее состояние. Но что-то мешало ему сделать вызов. Смутная тревога не давала покоя. Он сидел и с душевным трепетом смотрел на телефон. Потом положил аппарат на полку приборного щитка, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза.
     Трудно сказать, сколько времени прошло. Возможно, он даже вздремнул. К действительности его вернул лёгкий стук в боковое стекло. Повернув голову, Артём увидел Виктора – одного из охранников семьи Кахетидзе. Окунев открыл дверцу и вышел из машины.
     - Привет, Артём! – сказал Виктор, дружески улыбаясь. – А мы тут подъехали, глядим: твоя тачка стоит. Очень кстати. Разговор к тебе есть. Удели несколько минут.
     - Добро, - ответил Артём, пожимая его руку. – Давай поговорим.
     - Не здесь. Тема не для посторонних ушей. Пойдём, присядем в нашу тачку.
     Они прошли к вишнёвому джипу, стоявшему неподалеку, и расположились на задних сидениях. За рулём сидел Алексей. Поздоровавшись с ним, Артём спросил Виктора:
     - Что за тема?
     - Хозяин хочет поговорить с тобой, - ответил тот. – Сейчас мы прокатимся в его владения. Хочу сразу предупредить: отказываться и сопротивляться бесполезно.
     Охранник уже не улыбался. Его взгляд стал жёстким и колючим. От внешней доброжелательности, показанной в начале встречи, не осталось и следа.
     - Но у меня свой хозяин, - попытался возразить Окунев. – Если вы сорвёте его планы, у вас будут неприятности.
     - За нас не беспокойся, - вступил в разговор Алексей. – Лучше делай так, чтобы у тебя не было неприятностей.
     Артём понял, что спорить и сопротивляться действительно бесполезно. Не поедет по-хорошему – увезут силой. Он тяжело вздохнул.
     - Ладно, поехали.
     - Дай мне свой телефон, - потребовал Виктор.
     А вот это Окуневу совсем не понравилось, потому что могло означать только одно: его похищали. А поскольку однажды Артёма уже находили по расположению телефона, то похитители, вероятно, решили не наступать на эти грабли второй раз. Да и сами-то они как его нашли? Уж точно не случайно встретились.
     На душе заскребли кошки. Виктор крепко взял его за запястье.
     - Я вижу, ты заволновался, - сказал он. – Не делай глупости. Начнёшь кипишить – я тебя успокою вот этим, - свободной рукой он вынул из кармана шприц, запаянный в полиэтиленовую плёнку.
     Артём молча подал ему свой телефон. Виктор выключил аппарат и извлёк из него симку.

     * * *

     В имении Кахетидзе Окунева сразу провели к хозяину. Прежде чем впустить в кабинет, прохлопали ладонями одежду. Николоз небрежным жестом отпустил охрану. Затем без предисловий обратился к невольному гостю.
     - Пропала Тамрико. Я хочу знать, где она.
     - Почему вы меня спрашиваете? – удивился Артём. – Откуда мне знать? Когда меня увозили отсюда, она была здесь.
     - Ты не понимаешь всей серьёзности своего положения. У тебя есть лишь один выход отсюда – помочь мне найти мою дочь.
     Николоз говорил подчёркнуто ровно и спокойно. И от этого ледяного спокойствия у Артёма холодело в груди.
     - Вы сами понимаете, что несёте? – почти выкрикнул он. – Чем я могу помочь? Я не ясновидящий. И вообще, на каком основании меня притащили сюда?
     - Заткнись! – тем же ровным голосом осадил его Николоз. – Ты общался с Тамрико. Я знаю, что она приходила к тебе в гостевой дом. О чём вы говорили?
     Окунев тяжело опустился на стул.
     - Она предлагала мне сбежать вместе с ней. Говорила, что есть место, где нас никто не найдёт.
     - Что это за место и где оно находится?
     - Понятия не имею. Тамрико сказала, что не может доверять мне, пока не получит моего согласия на совместный побег.
     - Почему ты не сказал мне об этом разговоре?
     - Я пытался, но вы меня прервали. Сказали, что про свою дочь сами всё знаете.
     Николоз помолчал. Затем задал очередной вопрос:
     - Что тебе известно о горничной Арине?
     - Только то, что она исчезла, стащив у меня банковскую карту и фотоаппарат.
     - У неё могло быть что-то общее с моей дочерью?
     - Я знаю только, что Тамрико сочувствовала горничной и злилась на брата.
     - Почему ты раньше ничего не сказал о краже?
     - Вам тогда было не до чужих проблем. Своих хватало.
     - Расскажи сейчас.
     Артём изложил историю происшествия, начиная с поездки в магазин. Не сказал лишь о том, что сам позволил воровке снять деньги с его счёта. Николоз внимательно слушал, задумчиво поглядывая на собеседника. Дослушав до конца, сделал вывод:
     - То, что ты рассказал, похоже на правду. Но я не исключаю того, что ты сообщил мне не всю информацию. Не важно, по какой причине – запамятовал или не посчитал нужным сказать. Поэтому тебе придётся задержаться здесь. Слушай внимательно! – он повысил голос, видя, что посетитель собирается возразить. – Ты правильно заметил: мне тогда было не до чужих проблем. А сейчас тем более. Мне важна моя дочь. Даю тебе десять минут на размышление. Потом тебя отведут в подвал и закроют. Если до десяти часов вечера я не получу от тебя более подробных сведений о Тамрико, то мои ребята начнут прочищать твою память.
     - Чёрт возьми! Да что ж это такое?! – в отчаянии воскликнул Артём. – А если мне на самом деле нечего больше вспомнить?
     - Тогда тебя просто забьют до смерти, - ответил Николоз с прежним спокойствием. – Не сразу, конечно. Процедура растянется надолго.
     Окунев лихорадочно соображал, пытаясь найти выход из положения.
     - Значит, крупных хищников вы больше не боитесь? – спросил он.
     - Никто не знает, что ты здесь.
     Артём понял, что терять ему нечего. Значит, и церемониться с этим бандюганом тоже не имеет смысла. Ему на ум пришла идея, дающая робкую надежду.
     - Ошибаешься, приятель, - сказал он жёстко. – Недооцениваешь моих хозяев. Они в меня крупно вложились. Я им очень нужен, поэтому меня берегут как зеницу ока. В моей одежде спрятан миниатюрный маячок. С него не только принимаются сигналы, но и записывается история моих перемещений. Вряд ли тебе удастся выйти сухим из воды.
     Николоз впился в него глазами, затем щёлкнул кнопкой расположенного на столе аппарата и сказал:
     - Алексей, возьми прибор для обнаружения электронных устройств и зайди ко мне.
     Робкая надежда на спасение начала стремительно таять. Блеф не удался. Артём не знал, что он может предпринять в данной ситуации. Да и что вообще тут можно было предпринять? Оставалось лишь смиренно ждать суровой развязки.
     Охранник Алексей явился буквально через пару минут. По команде босса он стал тщательно обследовать одежду посетителя детектором. Очень скоро прибор запищал. Алексей осторожно прощупал подозрительный участок куртки.
     - Похоже, там микрофон или радиомаяк, - сказал он. – Извлечь?
     Кахетидзе стиснул зубы так, что под скулами заиграли желваки.
     - Не надо, - со злостью выдавил он из себя. – Отвези этого мерзавца обратно.
     - И пусть мне вернут телефон, - напомнил Артём.
     - Вернём, - охранник дёрнул его за рукав и направился к выходу. – Пошли.
     Окунев поспешил за ним, с трудом веря в своё чудесное спасение. Если бы маячок был обнаружен при других обстоятельствах, то это вызвало бы в нём взрыв негодования.  Но в данной ситуации он был безмерно благодарен своим покровителям за их трепетное внимание к его персоне.
     Телефон ему вернули. Затем Алексей отвёз его обратно к супермаркету. Прижав машину к кромке тротуара, сказал:
     - Дальше сам доберёшься.
     Артём молча выбрался из машины и, не захлопнул дверцу, пошёл в супермаркет. Пусть грузинский холуй закрывает дверцу сам. А поскольку Окунев сидел в машине сзади и справа, то водиле придётся оторвать свою задницу от сидения.
     По пути в магазин Артём включил телефон и позвонил Анне.
     - Алло, Анюта! Скажи, моя хорошая, чего вкусного ты сегодня хотела бы выпить и покушать?
     - Тёма, что случилось, - послышался удивлённый голос женщины.
     - Ты спасла мне жизнь, и я хочу отблагодарить тебя за это.
     - Ничего не понимаю. Объясни!
     - Объясню, конечно, - сказал Артём. – Через часок я буду дома. Приезжай ко мне. Накроем с тобой праздничный стол, зажжём свечи. Потом сядем, выпьем и поговорим.
     - Хорошо, милый, - озадаченно проговорила Анна.
     - Так что же купить?
     - Полностью полагаюсь на твой вкус.
     - Договорились.
     Артём выключил связь и глубоко вздохнул. Жизнь продолжалась. И надо сказать, не такая уж и плохая жизнь.

     * * *

     Анна сервировала стол. Артём помогал ей, между делом рассказывая о своём опасном приключении. В какой-то момент Анна вдруг сказала:
     - Стоп! Извини, Тёма, мне придётся на некоторое время нарушить наше уединение. То, что ты рассказываешь, очень серьёзно. Надо срочно принимать меры.
     - Я полагаю, что опасность миновала, - возразил Артём. – Ты просто не дослушала до конца. Да, моя жизнь висела на волоске, но меня спасла неожиданная случайность. Теперь никакие меры не потребуются. Николоз понял, что ссориться с вами слишком рискованно, и отпустил меня.
     - Николоз может задействовать людей со стороны. Сделает вид, будто сам он тут не при делах. Нужно объяснить ему, что этот номер не прокатит.
     Она позвонила Шпалину и сказала, что ему необходимо срочно приехать, поскольку разговор не телефонный. Не прошло и часа, как Виталий Андреевич переступил порог квартиры.
     - Что стряслось? – спросил он ворчливым голосом. – Аня, я был серьёзно занят. Надеюсь, ты осознаёшь, что по пустякам меня беспокоить не следует.
     - Осознаю, - сказала Анна. – Сейчас Артём поведает нам о своих приключениях, и ты сам всё поймёшь. Давай, Тёма, начни заново. И, пожалуйста, постарайся не упустить ни одной значимой детали.
     Окунев стал заново излагать перипетии сегодняшних событий. В конце посетовал:
     - Почему вы мне ничего не сказали про маячок? Я ведь просто блефовал. Меня, по сути, спасло случайное совпадение. А ведь могли забить до смерти.
     - Вряд ли, - возразил Виталий Андреевич. – Мы бы быстро спохватились и стали тебя искать. А поскольку история твоих перемещений действительно записывается, то это не заняло бы слишком много времени. Так что жизни твоей ничто не угрожало. Разве что успели бы побить тебя пару раз. Но это пошло бы только на пользу. Так сказать, для улучшения понимания текущего момента.
     Артём вдруг почувствовал раздражение. Недавняя эйфория испарилась бесследно.
     - Так, может быть, вы и придумали спектакль с похищением? – спросил он сердито. – Хороший способ припугнуть меня и поставить на место!
     - Не говори ерунды! – резко одёрнула его Анна. – Ещё скажешь, что и девчонку мы похитили?
     Окунев постарался взять себя в руки.
     - Нет, конечно, - с досадой проговорил он. – Это я так, со злости.
     Шпалин бросил на него изучающий взгляд.
     - Ответь-ка мне, дружок, на такой вопрос: каким образом тебя смогли выследить? Что ты не так сделал?
     - Я звонил по своему старому телефону. Вернее, собирался позвонить, но передумал.
     - То есть сидел с включенным телефоном?
     - Да.
     - Долго?
     - Минут двадцать. Может быть, чуть больше.
     - Где ты его включил?
     - На стоянке под супермаркетом. Сидел в машине.
     Виталий Андреевич немного подумал, затем задал очередной вопрос:
     - Ты сказал, что похитители забирали у тебя телефон. А где в это время был тот, который ты получил от меня?
     - Здесь, в квартире, - ответил Артём. – Я не брал его с собой.
     - Это нарушение. Ты всегда должен быть на связи, - выразил недовольство Шпалин. – Но в данном случае твоё самовольство оказалось уместным. Ладно, не будем омрачать праздник претензиями и подозрениями, - сказал он, смягчив тон. – Я понимаю, Артём, что ты пережил стресс. Тебе необходимо расслабиться. Развлекайся и ни о чём не беспокойся – я приму необходимые меры.
     - Посиди с нами за столом, - предложила Анна. – Надеюсь, Тёма не будет против.
     - Рад бы, да не могу, - сказал Виталий Андреевич. – Дел много. Да и ни к чему вам третий-лишний.
     Он ушёл. Анна подошла к Артёму, положила руки на плечи.
     - Не сердись, милый. Но сам посуди: как мы можем доверять тебе, если ты не доверяешь нам?
     - А вам можно доверять?
     - Решай сам. Убеждать тебя в этом я не собираюсь.
     Артём понял, что скатывается в привычную колею недовольства. Этого делать не следовало. Пора бы научиться управлять своим настроением или хотя бы скрывать свои истинные чувства. У Анны это получалось великолепно. Было чему поучиться. Он обнял женщину и шепнул ей на ухо:
     - Я буду работать над собой. Обещаю. Не обижайся на меня.
     - Ну что ты, милый, как я могу обижаться? – мягко проворковала она. – Виталий прав: не следует омрачать праздник. Прошу за стол! Нас ждут изысканные напитки и яства.
     - И, наверное, потом ещё кое-что? – в тон ей проговорил он.
     - Да, если мы подумали об одном и том же. Это «кое-что» входит в обязательную программу.
     Они сели за стол. Под дорогое вино и не менее дорогие закуски вели оживлённые беседы и смеялись. Но Артём чувствовал себя как на дипломатическом банкете, где каждый вынужден исполнять свою роль.

     * * *

     Можно делать вид и демонстрировать другим людям то, чего нет на самом деле. Но обманывать себя – дело неблагодарное. Внутренняя неудовлетворённость, тщательно загримированная под «всё о’кей», рано или поздно даст о себе знать в той или иной форме. И однажды, глядя в зеркало на своё холёное и, вроде бы, довольное лицо, вдруг увидишь собственную душу, покрытую старческими морщинами.
     Доходы Артёма существенно возросли. Банковский счёт пополнялся стремительно. Но, несмотря на востребованность, широкой известности у него по-прежнему не было. В этом отношении в его жизни ничего не изменилось. Работы одарённого фотографа Артёма Окунева по-прежнему не появлялись на страницах модных журналов. Они не появлялись нигде, кроме гостиных и спален в персональных дворцах пресыщенных толстосумов с извращёнными вкусами. При случае Окунев обратился с этим вопросом к Шпалину. Виталий Андреевич мягко взял его за локоть и стал объяснять убаюкивающим голосом:
     - Понимаешь, дружище, ещё не время представить тебя широкой публике. Ты известен в узком кругу людей, обладающих большими возможностями и, главное, очень большими финансами. Для них важно, что они могут приобрести то, что доступно лишь избранным. За это они готовы платить большие деньги. Стоит тебе появиться со своей «рыбкой» или даже просто с фамилией на страницах журналов, в интернете и так далее, всё резко изменится. Количество заказов, возможно, и возрастёт, но цены упадут на два порядка, поскольку «денежные мешки» потеряют к тебе интерес. Или того хуже – уничтожат тебя за то, что ты обесценил их уникальные приобретения, сделанные раньше.
     - Зачем им меня уничтожать? – усомнился Артём. – То, что у них есть, так и останется уникальным.
     - Но твои работы станут доступны широкой общественности и неизбежно упадут в цене, - неожиданно жёстко заговорил Виталий. – И тогда я тебя уничтожу.
     Вот и всё. Маски сброшены. Точки расставлены. Место указано. Фотографу ясно дали понять, что игрушки кончились, и теперь ему придётся быть мягким и послушным. Шпалин, если это его настоящая фамилия, начал жёстко контролировать рабочий процесс. И если Меллер, в своё время, надоел Артёму как горькая редька, то этот хрен оказался ничуть не слаще. Кроме того, личную жизнь Артёма теперь полностью контролировала Анна и делала она это значительно тоньше и жёстче, нежели Карина. Правда, доходы фотографа теперь стали ещё более высокими, чем прежде. Настолько высокими, что можно было позволить себе повеситься на верёвке, сплетённой из золотых нитей.
     В общем, оказавшись в замкнутом пространстве, Артём остро почувствовал нехватку воздуха. Срочно требовалась отдушина. Очень хотелось окунуться в прежний мир. Но, увы, дорога туда была заказана. Даже звонить Максиму не имело смысла. По телефону, по понятным причинам, по душам не поговоришь. И встретиться с Максом не получится – всё по тем же причинам. Оставался один человек, с которым было можно и при этом хотелось встретиться – Резо Ароношвили.
     Согласно полученной инструкции, звонить со старого телефона можно было лишь на значительном расстоянии от места проживания. Прихватив с собой свой новый «Никон», Артём на машине отъехал подальше от дома и припарковался на небольшой стоянке у дороги.
     Резо обрадовался звонку.
     - Здравствуй, дорогой! – почти кричал он в трубку. – Наконец-то ты объявился. Я много раз пытался дозвониться до тебя, да всё никак не удавалось. Знаю о твоём опасном приключении. Как сейчас твои дела? Нужна моя помощь?
     - Нет, всё в порядке, - ответил Артём. – Просто я соскучился по хорошему человеку. В моём окружении острый дефицит на хороших людей.
     - Так в чём проблема, генацвале?! Приезжай! Мы же с тобой так и не посидели за столом, не поговорили по душам под настоящее грузинское вино. Что скажешь?
     - Затем и звоню. Хочу приехать прямо сейчас с фотоаппаратом, как обещал. Сделаю всем твоим родным отличные фотографии.
     - Молодец, что не забыл! Жду тебя, брат!
     Оставив машину на парковке, Окунев на такси добрался до кафе «Рустави». Резо встретил его с распахнутыми объятиями.
     - Проходи, дорогой, - говорил он голосом радушного хозяина. – Посидим в моём кабинете. Сейчас накроют стол. Мой старший сын Сандро уже готовит мясо для шашлыка.
     - Погоди, Резо, - придержал его Артём. – Я предлагаю сначала сфотографировать твоё семейство. Мы можем засидеться за столом, и тогда я не выполню своего обещания.
     - Ну вот, никак мне не удаётся угостить друга, - хозяин покачал головой. – Опять боишься засидеться. Но ты прав. Сначала дело, а потом удовольствие. Те фотографии, которые ты мне привёз, я показал своим родным. Они наглядеться не могли. Особенно жена и дочки. Всё ахали и охали. А потом сказал им, что ты хочешь сделать их портреты. Сколько было радости! – он вдруг спохватился. – Погоди минутку, я позову Сандро, пока он не начал печь шашлыки.
     Он ушёл и вскоре вернулся с сыном. Черноволосый кучерявый Сандро на машине отца доставил мужчин в семейный особняк. Семья Ароношвили состояла из шести человек: сам хозяин, его супруга Софико, дочери Тамуна и Нания и сыновья Сандро и Реваз. Маленького Реваза несколько лет назад вытащил из-под колёс мчащейся машины тот самый Антон, телефонный номер которого однажды неправильно набрал Резо.
     И вновь Артём погрузился в свою стихию. Он снимал взрослых и детей вместе и поодиночке; выбирал наиболее выгодные ракурсы и подходящие для съёмки моменты; шутил, вызывая на лицах улыбки, и тут же щёлкал затвором. А потом был устроен традиционный просмотр – с той лишь разницей, что горячие эмоциональные грузины реагировали на увиденное ещё более бурно.
     При расставании жена и дети Резо убедительно просили гостя бывать у них почаще. Артём и сам был впечатлён и даже растроган, словно после душной, затхлой камеры он наконец-то надышался свежим воздухом.

     * * *

     Вернувшись в кафе, они прошли в кабинет хозяина и сели за стол, возле которого, расставляя блюда и посуду, суетилась молодая черноглазая грузинка. В завершение она принесла откупоренную бутылку красного вина. Пожелав приятного аппетита, девушка удалилась. Резо стал наполнять бокалы.
     - Это настоящее «Киндзмараули», - с гордостью пояснил он. – Такое вино ты в магазинах не купишь. Марика специально охладила его до тринадцати градусов. Так оно становится ещё приятней. Давай, брат, выпьем за встречу!
     Вино оказалось чудесным. Пожалуй, и в самом деле ничего более приятного Артёму не доводилось попробовать. Опустошив бокал, он выразил хозяину своё восхищение, после чего с удовольствием принялся за еду.
     - Я рад, что тебе понравилось, - сказал Резо. – А сейчас я хотел бы решить с тобой один важный вопрос. Николоз сообщил, что его горничная Арина обокрала тебя. Я хочу возместить тебе ущерб. Назови сумму.
     - Нет! Нет! – резко воспротивился Артём. – Ничего не нужно возмещать. Да, Арина взяла мою банковскую карту. Но она могла остаться ни с чем. Я сам позволил ей снять деньги.
     Он поведал о том, как всё было на самом дел.
     - Николозу я об этом сказать не мог, - закончил Артём свой рассказ. – Обстановка не располагала к полной откровенности.
     - Да, понимаю, - согласился Резо. – Тебе пришлось быть очень осторожным в словах. Всё же мне не понятно: почему ты позволил девушке украсть твои деньги?
     - Сам не знаю. Почему-то стало жаль её. Но мне тоже не всё понятно. Вот ты хочешь компенсировать мои потери. Зачем тебе это нужно?
     Хозяин кабинета тяжело вздохнул.
     - Виноватым себя чувствую, - сказал он, глядя в стол. – Хочу делать добро для людей, а выходит наоборот. И тебя, и Арину к Николозу привёл я. А в итоге на вас обоих навлёк его гнев. Да ещё у вас между собой неладно получилось, - он ещё раз вздохнул и посмотрел гостю в глаза. – Поверь мне, брат: Арина – хороший человек. Да, поступила она очень некрасиво. Но на всё есть причины. Не держи на неё зла. У девочки травмирована душа. Она сама не вполне понимает, что делает.
     - Всё она понимает, - возразил гость. – А что касается души – у кого из нас она не травмирована? Люди часто зациклены на собственных проблемах и совершенно не думают о других. Ты стараешься помочь человеку, а он тебя подставляет. Признайся, у тебя были неприятности из-за Арины?
     Резо развёл руками.
     - Были, дорогой. За Арину, за тебя, да и за Тамрико тоже пришлось ответ держать. Как будто я обязан про всех всё знать. Но, слава Богу, обошлось без большой беды.
     - То, что за меня и Арину – это понятно, - сказал Артём. – А почему ты должен нести ответственность за дочь Николоза? Разве это не его обязанность?
     - Э-э-э, тут целая история, - Резо хитро улыбнулся. – Как тебе известно, Николоз решил провести новогодний праздник в кругу семьи. Хотел, чтобы Тамрико и ты сделали праздничные фотографии. Что-то вроде репетиции перед свадьбой его племянницы. Но тебя перед Новым Годом увезли из имения. Поэтому Тамрико фотографировала одна. У неё всё получилось просто замечательно. Отец был в восторге. Предложил ей снимать свадьбу двоюродной сестры, и девочка согласилась. Торжество провели в конце января. Всё было чинно и церемонно. Гостей полон дом. Тамрико суетилась с фотоаппаратом. Наделала кучу снимков. Все были довольны, пока не организовали просмотр фотографий. И вот тут начались неприятности. Оказалось, что девчонка выбирала самые неудачные моменты. Гости и хозяева на фотографиях выглядели неприятными, а некоторые даже отвратительными. И хуже всех – невеста и жених. Мариам рыдала в голос. Николоз рассвирепел. Хотел наказать дочь, да не нашёл её. Девочка словно испарилась. С тех пор никто не знает, где она.
     - Да, дела! – Артём невольно усмехнулся. – Ладно, с девчонкой всё ясно. Но всё же при чём тут ты?
     - Ах, да. Так вот, лишь несколько человек на всех фотографиях, сделанных Тамрико, получились хорошо – это её младшая сестрёнка Маринэ и всё моё семейство. Для Николоза это стало поводом подозревать меня в причастности к проделкам его дочери.
     Ситуация становилась понятной. Но оставался ещё один вопрос: откуда взялась Арина, и почему именно Резо привёл её в семейство Кахетидзе? Однако спросить об этом Артём не успел. В дверь постучали. В кабинет заглянула черноглазая девушка.
     - Дядя Резо, Антон Васильевич приехал, - сообщила она.
     - Проводи его сюда, Марика! – засуетился хозяин. – И принеси для него блюда и посуду.
     Вскоре в кабинет, опираясь правой рукой на трость, вошёл невысокий мужчина. Он был совершенно седой, хотя на вид ему не было и пятидесяти лет. Лицо этого человека показалось Артёму взволнованным, но приятным и располагающим. Резо встретил гостя у двери и крепко обнял его. Затем представил гостей друг другу.
     - Вот, Антоша, - говорил он, - это тот самый Артём, которому я позвонил, когда ошибся номером. И хорошо, что ошибся. Теперь у меня появился ещё один друг. Прошу к столу, дорогой!
     - Спасибо, Резо, но я к тебе по делу заскочил, - сказал Антон. – Хотел обсудить с тобой кое-какие новости. Да, вижу, не вовремя приехал.
     Ароношвили стал серьёзным.
     - Это касается… твоей дочки? – осторожно спросил он.
     - Да.
     - Ну что же, обсудим. Обязательно обсудим. А пока проходи, садись. Два-три часа ничего не решат.
     Заметно хромая, Антон прошёл к столу и занял свободный стул. Пришла Марика с подносом и стала расставлять перед ним тарелки и столовые приборы. Когда она ушла, Резо вновь наполнил бокалы.
     - За знакомство! – торжественно произнёс он. – За то, чтобы хорошие люди всегда могли рассчитывать друг на друга!
     Застолье продолжалось. Сандро принёс к столу дымящиеся шашлыки, а Марика ещё две бутылки знаменитого грузинского вина. В хорошей компании душа Артёма понемногу оттаивала. Хотелось общаться с этими людьми как можно дольше. Но он видел едва заметное напряжение в лицах своих новых друзей. Было понятно, что предстоял серьёзный разговор, не предназначенный для посторонних ушей. Поэтому спустя час Окунев поднялся.
     - Спасибо за гостеприимство, Резо! – сказал он, затем обратился к Антону: – Рад был познакомиться!
     - Посиди с нами ещё, - предложил хозяин.
     - В другой раз. Мы же ещё встретимся?
     - Встретимся, дорогой! Обязательно встретимся! Сейчас позову Сандро – он отвезёт тебя домой.
     - Не нужно, - сказал Артём. – Доберусь на такси.
     Он пожал сотрапезникам руки и покинул их. На дворе только начинало темнеть, хотя по времени уже наступил вечер. Зимний день понемногу увеличивался в своей продолжительности.

     4. Душа и тело

     Все последующие дни Артёма не покидало ощущение, что во время застольной беседы в кафе «Рустави» он вдруг узнал что-то важное для себя. Но это знание пришло к нему исподволь, неосознанно, и он никак не мог извлечь его из глубин подсознания. Но ещё смутное и почти неразличимое, оно уже начинало проявлять себя в мироощущении и манере поведения Артёма. Он как-то вдруг перестал поддаваться минорным настроениям и приступам ностальгической тоски. На смену им пришли холодный анализ сложившихся обстоятельств и попытки найти разумный выход из положения. И хотя эти попытки пока оставались бесплодными, он всё же верил, что однажды сможет найти и расшифровать ту смутную подсказку, которую мимолётно получил в общении с Резо и его другом Антоном.
     Работа шла в привычном режиме. Неприятная, но хорошо оплачиваемая тема постепенно вытеснила все другие. Артём производил большое количество снимков, из которых выбирались единицы наиболее удачных с точки зрения нового владельца студии. Выхолощенные Винтом копии отправлялись заказчику, из которых тот выбирал то, что соответствовало его вкусу. Затем поступал конкретный заказ с предварительной оплатой. Тогда покупателю отправляли по спец-каналам полноценные снимки.
     Артём научился внутренне отстраняться от сюжета, направляя внимание на качество и оригинальность подачи материала. Однако он понимал, что, двигаясь в указанном ему направлении, неизбежно увязнет в этом болоте, если в ближайшее время ничего не измениться. Но изменения сами по себе прийти не могли. Требовались какие-то радикальные действия. Или должно было произойти одно из событий, которые в наше время стало модным называть триггерными.
     И однажды возникло условие для такого события. Как-то вечером Артём заметил, что Анна хочет ему что-то сказать, но никак не решается. Он внутренне напрягся. Затем спросил напрямую:
     - Аня, о чём ты хочешь со мной поговорить? Это касается работы?
     - Да, - ответила она, внезапно смутившись. – Видишь ли, Тёма, ситуации иногда меняются. Я помню, что у нас были определённые договорённости, но жизнь вносит свои поправки.
     - Гомиков снимать не буду! – решительно заявил Артём. – И плевал я на ваши поправки.
     - Разговор не о гомиках, - она помолчала в нерешительности. – Заказчик, как бы это помягче сказать, очень любит детей.
     - Ты хочешь сказать, что он педофил? Вы что, охренели?!
     - Тёма, послушай! – взмолилась Анна. – Мне самой это крайне противно. Когда поступил такой запрос, мы ответили отказом. Заказчик тут же поднял цену, причём значительно. Мы опять отказали. Но он предложил такие деньги… В общем, Виталий дал согласие.
     - Вот пусть Виталий и снимает, - Артём судорожно вздохнул. – Я такого согласия не давал.
     - Тёмка, пойми: отказываться опасно. Отступи от своих принципов хотя бы раз. Шеф сказал, что твоя доля составит минимум триста тысяч за снимок. Это начальная ставка. По секрету скажу, что ты можешь поторговаться до пятисот. Слышишь: за один снимок!
     Обретённое в последние дни спокойствие покинуло Окунева. Положение было критическим. Он понимал, что отказываться действительно опасно. Очень опасно! Если фотографу готовы заплатить пол-лимона за одну фотку, то какова общая сумма оплаты? Возможно, на порядок выше. За такие деньги волк по кличке Виталий сожрёт его с потрохами. Но и соглашаться было нельзя. Переступив эту грань, невозможно остаться человеком. Да и что значит «хотя бы раз»? За одним разом последует «да ещё раз», а потом как по накатанной «да ещё много-много раз». Стоит Артёму хотя бы разок уступить, и Шпалин вцепится в него как клещ. Алчность затмила разум не только Паше Меллеру.
     Артём заставил себя успокоиться.
     - Когда планируются съёмки? – спросил он.
     - Пока не могу сказать определённо, - ответила Анна. – Есть какие-то нюансы. Ими занимается Виталий. Я не вникала в его дела. Не волнуйся, тебя известят заранее.
     Она избегала смотреть Артёму в глаза. А он смотрел в её расстроенное лицо и думал:
     «Чёрт возьми, а ведь её сломали! Я считал, что она ломает меня, и ненавидел за это. Я был уверен, что эта внешне очень привлекательная женщина жестока и бездушна, а все её чувства – фальшь и бутафория. Какова же она сейчас? Действительно расстроена или исполняет очередную роль?».
     Ему очень хотелось поверить в её искренность. Артём подошёл к Анне, обнял её.
     - Ты ведь не хочешь, чтобы мы занимались этой мерзостью? – спросил он полушёпотом.
     - Не хочу, - призналась она.
     - Тогда, может быть, вместе что-нибудь придумаем?
     Она резко отстранилась, упёршись ему в грудь руками.
     - Мы ничего не придумаем. Понимаешь: ни-че-го! И тебе не советую изображать из себя героя. Последствия могут оказаться более тяжкими, чем ты предполагаешь. А защиту искать глупо и бесполезно.
     Всё разом стало на свои места. Нет, в лице этой женщины он никогда не обретёт союзника. Анна всегда будет для него загадкой. Её поступки и их мотивы так и останутся для Артёма непонятными и непредсказуемыми. А это значит, что никакой откровенности в своих планах и намерениях при общении с ней допускать нельзя.
     Она прервала его мысли вопросом:
     - Хочешь, чтобы я осталась?
     - Нет, - коротко ответил он.
     Дипломатничать и притворяться не было желания. Золотая верёвка неотвратимо сворачивалась в петлю. Где-то в глубине души едва ощутимо рождалось отчаянье, грозя вырасти до огромных размеров и взорваться вулканом.
     - А знаешь, пожалуй, мы могли бы сейчас вместе подумать над тем, что можно сделать, - неожиданно предложила Анна.
     - Над чем подумать? – спросил Артём. – Как сохранить жизнь и здоровье и при этом не превратиться в скотину? Или какое оправдание найти для себя, чтобы заглушить совесть? Ты права, мы ничего не придумаем. Тебе лучше уйти.
     Она немного постояла в раздумье, потом молча вышла из комнаты. Вскоре в прихожей легонько хлопнула входная дверь. Окунев остался в одиночестве. Однако легче от этого не стало. Понимание того, что в скором времени ему придётся стать перед роковым выбором, давило на сердце тяжёлым камнем. Можно было попробовать растворить этот камень коньяком, но алкоголь и одиночество – не лучшая компания.
Артём заглянул в интернет и стал просматривать ночные клубы города. Потом вызвал такси.

     * * *

     Ему пришлось проехаться по нескольким заведениям, прежде чем он нашёл то, что его устраивало по уровню шума. В других музыка гремела так, что мозг едва выдерживал такое количество децибел. Отпустив такси, Артём вернулся в зал. Он занял свободный столик и стал оглядывать окружение. Вокруг было довольно много любителей ночного образа жизни. Преобладала молодёжь, но присутствовали и представители среднего возраста. Подозвав официантку, Окунев заказал выпивку и закуску. Получив заказ, сразу же опрокинул в себя несколько рюмок коньяка. Чтобы отвлечься от горьких дум и тоски, следовало пригласить кого-нибудь на танец, завести знакомство. Артём уже заметил, что в зале немало свободных женщин, пришедших без мужского сопровождения. Некоторые выглядели вполне привлекательно.
     Сам он тоже не остался без внимания. Очень многие женщины с интересом поглядывали на него. Требовалось всего лишь встать со стула, подойти к одной из них и заговорить. Но подавленное состояние сдерживало инициативу. В этом шумном муравейнике чувство одиночества не покидало Артёма. Он решил ещё немного подождать.
     Однако долго ждать не пришлось. Проходя мимо его столика, симпатичная брюнетка вдруг спросила:
     - Не скучно одному?
     - Скучно, - ответил Окунев. – Составишь компанию?
     - Я здесь с подругой, - сказала она.
     - Зови сюда подругу.
     Девушка кому-то призывно помахала рукой. К столику подошла ещё одна – такая же темноволосая и хорошенькая. Артём пригласил обеих за стол. Спросил, как их зовут. Первая назвалась Ниной, вторая – Наташей. Окунев подвинул к девушкам меню.
     - Выбирайте, что вам нравится. Я угощаю.
     Девушки взяли буклет, стали его пролистывать.
     - Здесь есть очень дорогие штучки, - сказала Нина. – Озвучь свои финансовые возможности.
     - Пусть вас это не волнует.
     Женщины переглянулись.
     - Ты работаешь в банке? – спросила Наташа.
     - Скорее, он грабит банки, - шутливо-серьёзным тоном предположила Нина.
     - Я не банкир и не грабитель, - сказал Артём. – Угощаю вас на честный заработок фотографа. Вы что-нибудь выберете или будете продолжать расспрашивать?
И хотя у молодых женщин возникли закономерные вопросы, они поспешили заняться выбором блюд. Подозвали официантку. К заказу Окунев добавил ещё одну бутылку коньяка и большой стакан. Официантка удалилась и довольно скоро вернулась с подносом. Артём наполнил девушкам рюмки, себе налил полстакана. Ему пока никак не удавалось сбросить напряжение. После очередной порции алкоголя он почувствовал, что начинает пьянеть. Девушки тоже выпили и некоторое время молча закусывали, смакуя заказанные деликатесы. Потом Нина задала ещё один вопрос:
     - Но если ты фотограф, то откуда у тебя такие деньги? Насколько мне известно, твоя профессия не слишком хорошо оплачивается. Если, конечно, не считать самых избранных и знаменитых.
     - А я и есть избранный, только засекреченный.
     - И сколько тебе платят? Или это тоже секрет?
     По мере опьянения напряжение понемногу отпускало Артёма. Ему на смену пришли пофигизм и злость на своих работодателей. Словно им в отместку, он сказал:
     - Секрет, но вам скажу: в последнее время от ста до двухсот тысяч рублей.
     - Ну что же, неплохо, - сказала Наталья.
     - Неплохо для лоха, - съязвила Нина. – Двести штук деревянных в месяц для такого крутого, как ты себя преподносишь – это же смешно.
     - Девочки, вы меня не поняли, - стал объяснять Артём, вновь наполняя посуду. – Двести штук за одну фотографию. Ну, иногда немного меньше. Зато сегодня, - он поднял кверху указательный палец, - мне предложили работу, за которую готовы заплатить половинку кислого фрукта из семейства цитрусовых. Я понятно выразился?
     Обе девицы пристально вглядывались в его лицо, подозревая подвох. Но дорогое угощение говорило само за себя.
     - Нехило ты живёшь! – сказала Нина. – Везунчик, однако!
     Он отрицательно мотнул головой.
     - Нет, не везунчик. Не нужны мне такие деньги. Ладно, девочки, давайте выпьем!
     Они приняли по очередной дозе: девушки – по рюмке, Артём – полстакана. Однако только что услышанное произвело на женщин слишком сильное впечатление.
     - Я не поняла, - взволнованно произнесла Наташа. – Тебе предлагают пол-лимона, а ты отказываешься?
     - Не просто предлагают. Угрожают большими неприятностями, если откажусь. А я всё равно не хочу.
     - Но почему?!
     - Тема не нравится. Только об этом я вам ничего говорить не буду.
     - А ты не прикалываешься? – вдруг усомнилась Нина. – Какой дурак станет платить такие деньги за какие-то фотки?
     Артём усмехнулся.
     - А какие дураки платят миллионы долларов за картины с непонятной мазнёй?
     Девушки опять переглянулись. Они были обе взволнованы.
     - Послушай, Артём, - осторожно заговорила Нина. – Мне кажется, что тебе не нужно больше пить. Ты уже пьяный.
     - Вот именно: тебе кажется, - Окунев помотал головой. – Нет, я только чуточку пьяный. А мне сегодня очень хочется напиться.
     - Но не здесь же! Пьяного могут ограбить, да ещё избить. Или того хуже – менты заметут. Напиться можно дома.
     - Дома – тоска и одиночество.
     Она посмотрела на него как на неразумное чадо.
     - Чудак! С тобой рядом две красотули, а ты жалуешься на одиночество. Мы тебя не бросим. Скажи: тебе нравиться проводить ночь с двумя женщинами?
     - Не знаю, не пробовал.
     - Вот и попробуешь. Коньяк прихватим с собой. Здесь ещё полбутылки.
     Обе дамы засуетились. Наталья вызвала по телефону такси. Артём подозвал официантку и расплатился. Затем девушки вдвоём подняли его из-за стола и повели к выходу, хотя он вполне мог передвигаться самостоятельно.
     Машина подошла довольно быстро. Все трое расположились на заднем сидении.
     - Называй адрес, - сказала Нина.
     Артём подумал о том, что за нарушение условий проживания суровое начальство его по головке не погладит. Но при данном раскладе какое это имело значение? Он сообщил водителю, куда ехать.

     В квартире они первым делом зашли на кухню. Нина поставила бутылку на стол.
     - Вот теперь можно позволить себе лишнего, - ласково проворковала она. – Где у тебя посуда?
     Артём указал на подвесной шкаф.
     - Вы пейте, а я не буду, - заявил он.
     За время короткого пути он чуточку протрезвел. И теперь слегка просветлевшим умом понимал, что привёл в квартиру абсолютно чужих людей. Поэтому терять контроль над ситуацией не следовало. Девушка насторожилась.
     - Чего так?
     - Наверное, боится, что потом не справится с нами обеими, - с иронией прокомментировала Наташа.
     - Точно! – поддакнул Артём. – Рискую остаться без полезного опыта.
     - Ладно, - нараспев произнесла Нина, словно что-то прикидывая в уме. – Тогда идём в спальню.
     Кровать Артёма была вполне удобной для двоих. А вот втроём в ней оказалось тесно. Окунев лёг на спине, а две молодые женщины, лёжа на боку, плотно прижались к нему с двух сторон. Они принялись методично дразнить мужчину, вызывая нетерпение, которое очень быстро стало достигать своего предела. Наталья вдруг встала и пошла к выходу из комнаты.
     - Эй, ты куда? – окликнул её Артём.
     Нина прижала палец к его губам.
     - Не смущай девушку. Сам догадаться не можешь?
     Она забралась на него сверху. Окунев стиснул её в объятиях, сгорая от нетерпения. Вдруг хлопнула входная дверь. Послышались стремительные шаги, затем злой женский голос и следом – визг. В спальню ворвалась Анна, таща за волосы голую Наталью.
     - Что это значит?! – закричала она, гневно раздувая ноздри. – Совсем башку потерял?
     Нина резво спрыгнула с кавалера и бросилась выручать подругу, но Анна ударом свободной руки уложила её на пол. Затем выхватила из-под шубки свой маленький револьвер.
     - На колени, суки! Руки за голову! – рявкнула она, поочерёдно наводя ствол то на одну, то на другую.
     Перепуганные девушки быстро подчинились. Анна взяла телефон, пробежалась пальцем по экрану.
     - У нас проблемы, - сказала она в трубку. – Наш идиот привёл в квартиру шлюх.
     С Артёма разом слетели остатки хмеля.
     - Аня, отпусти девчонок! – взмолился он, поспешно одеваясь. – Да, я идиот. Но они-то тут причём?
     - Ни при чём, говоришь? А ты знаешь, что эта стерва, - Анна ткнула револьвером в Наталью, - рылась в твоём портмоне? Так что заткнись и не зли меня.
     Стоять на коленях девушкам пришлось примерно четверть часа. Потом в квартиру вошёл Степан – тот самый, вместе с которым Анна приезжала в имение Кахетидзе. Окинув Окунева недобрым взглядом, он обратился к пленницам:
     - Одевайтесь. Поедете со мной.
     - Куда? – испуганно пролепетала Наталья.
     - Проведу с вами инструктаж, чтобы твёрдо усвоили, что можно, а чего нельзя.
     - Никуда мы не поедем! – вскрикнула Нина. – Немедленно отпустите нас!
     Степан вынул из кармана капроновый шнур.
     - Тогда мне придётся придушить вас.
     Трясущимися руками девчонки стали натягивать на себя одежду. Степан взял их под руки и повёл к выходу. У двери обернулся и ещё раз взглянул на Артёма. От его взгляда по спине Окунева пробежал холодок.
     - С тобой мы завтра поговорим, - пригрозила Анна и ушла вслед за другими.
     Артём обессиленно плюхнулся на кровать. Он отчётливо понимал, что в эти минуты его воля дала серьёзную трещину. Он чувствовал себя сломленным.

     * * *

     Проснулся он оттого, что во рту пересохло. Казалось, что язык прилип к нёбу. Тяжело поднялся с кровати и прошёл на кухню. Там набрал полную кружку воды и жадно выпил. И вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он резко обернулся и увидел молодую красивую женщину, в которой не сразу узнал Тару. Она сидела в углу комнаты на табурете. Её наряд заметно изменился: над чёрной юбкой и сапогами того же цвета сверкала белизной кружевная блузка. Светлые волосы были прихвачены таким же светлым деревянным очелием. Символический световой день неуклонно теснил тьму.
     - Ты?! – удивлённо воскликнул Артём. – Вот уж не ожидал. Как ты сюда попала?
     Она лишь улыбнулась в ответ.
     - Ах, да! – спохватился он. – Глупый вопрос. Ведь тебя нет на самом деле.
     Тара удивлённо подняла брови.
     - Ты в этом уверен?
     - Абсолютно! Даже не пытайся убедить меня в обратном.
     - Тогда кому ты это доказываешь? Тому, кого нет? Разве это не глупо?
     Окунев вдруг смутился.
     - Да, ты права, - сказал он. – Я не очень точно выразился. Не то, чтобы тебя совсем нет. Ты существуешь, но только в моём сне. Ведь я сейчас сплю, верно?
     - Верно, - согласилась она. – Ты спишь, Артём. Засыпаешь – спишь. Просыпаешься – спишь. Вся твоя жизнь превратилась в сон.
     Её слова больно царапнули душу.
     - Зачем ты пришла? – спросил он угрюмо.
     - Хочу взглянуть на свой портрет. Ты обещал мне показать его.
     Окунев сокрушённо покачал головой.
     - Нет никакого портрета.
     Тара поднялась, шагнула к нему.
     - Он есть. И я хочу его увидеть.
     Артём подумал, что она, в общем-то, права. В прошлом подобном сне портрет Тары существовал. Он произвёл на фотографа огромное впечатление. Ему вновь захотелось полюбоваться на своё творение, пусть и не существующее в реальности. Артём провёл ночную гостью в комнату, включил ноутбук и открыл папку со снимками. Портрет был на месте. Окунев открыл файл, и очарование небывалой красоты вновь захлестнуло его. Все мельчайшие детали, которые запомнились так, словно отпечатались в памяти, вновь предстали перед его взором. Трудно, почти невозможно было поверить, что это происходит лишь во сне. Настолько всё казалось явственным!
     - Ты рождён, чтобы творить красоту, - услышал он голос Тары. – Всевышний одарил тебя чувством прекрасного для того, чтобы ты нёс людям Свет и Чистоту. Не забывай о своей миссии, Артём.
     - Я помню о ней. Я всегда о ней помню, - взволнованно сказал он. – Но мне никак не удаётся вырваться из порочного круга. Я не знаю, как противостоять той силе, которая толкает меня в противоположную сторону. Эти люди могут в любой момент покалечить меня или даже убить. Что я могу сделать в данной ситуации? Может быть, ты знаешь?
     - Сначала хочу спросить тебя: кто ты – тело или душа?
     - И то, и другое.
     - Тогда ответь на такой вопрос: что страшнее: душа без тела или тело без души?
     Артём задумался.
     - Но почему непременно должен быть такой жестокий выбор? – спросил он с горечью. – Почему я обязан чем-то жертвовать?
     - Когда-то условия были не столь жестокими. Не было опасности, но был соблазн. Однако и тогда ты не устоял и сделал неправильный выбор, - ответила Тара. – Сейчас ты боишься, что недобрые люди убьют твоё тело, и поэтому позволяешь им убивать твою душу.
     - Нет, я не позволяю, - робко возразил Артём. – Да, они пытаются заставить меня делать то, что мне до тошноты противно, но я сопротивляюсь.
     - Разве ты уже не занимаешься тем, что несёт тьму и тебе самому неприятно?
     - Но у меня есть границы, которые я не переступаю. И меня не могут заставить их переступить.
     - Пока не могут, - уточнила гостья. – Это дело времени. Ты колеблешься, и они это видят. Значит, рано или поздно, своего добьются – не силой, так хитростью. Это для них будет не трудно, поскольку ты уже стоишь у самой границы.
Волнение захлестнуло Артёма. Он вспомнил, что ему говорила Рита. И ещё подумал о том, что уже неоднократно принимал твёрдое решение порвать навсегда с порочной деятельностью, но всякий раз вновь попадал в ту же самую колею.
     - Ты права, - бормотал он, тяжело дыша. – Ты абсолютно права. Лучше погибнуть, чем превратиться в скотину. Значит, так тому и быть. Я должен успеть искупить свою вину и исправить ошибки.
     Тара вдруг одарила его доброй улыбкой.
     - Всё не так безнадёжно, - сказала она. – Боги не оставляют без внимания и заботы тех, кто идёт им навстречу. Однако мне пора!
     - Ты ещё придёшь? – спросил он с надеждой.
     - В этом нет необходимости. Теперь я всегда буду с тобой. Мой портрет станет тебе поддержкой. Ни о чём больше не спрашивай и не провожай меня.
     Она вышла из комнаты и направилась к выходу. Звук её шагов донёсся сначала из прихожей, а затем, приглушённый дверью, с лестничной площадки. Артём прошёл в прихожую и взглянул на дверь – она оставалась закрытой на замок.
     Он вернулся в комнату, раздираемый противоречивыми чувствами. Ему всё ещё не верилось до конца, что происходящее – всего лишь сон. Однако гостья ушла, оставив дверь запертой. В реальности такое не могло произойти. Но если даже это сон, то, как и прежде, приснился он неспроста. Тара говорила вполне разумные вещи. И что она сказала напоследок? Что её портрет будет поддерживать Артёма. Но каким образом? Неужели утром, сбросив с себя сон, Артём обнаружит на жёстком диске заветный файл?
     Он подумал о том, что в его компьютер могут ещё раз вторгнуться посторонние. Снимок следовало защитить. Окунев вставил в разъём ноутбука флэшку и скопировал на неё портрет. Затем выключил компьютер, а карту памяти положил в укромное место. Далее ломать голову над тем, что происходит, у него не было ни желания, ни сил. Утро всё расставит по своим местам. А сейчас самое разумное – вернуться в кровать.

     * * *

     Утром Артём вновь обнаружил, что помнит свой странный сон до мельчайших деталей. С душевным трепетом он бросился к компьютеру, включил его и открыл папку с фотографиями. Портрета ночной гостьи там не было. Он обессиленно откинулся на спинку стула, сотрясаясь в истерическом смехе. Чуда не произошло. Да и не могло произойти никакого чуда. Тогда для чего был этот чёртов сон? Что он нёс в себе, кроме заумных слов?
     С горькой усмешкой, исключительно для успокоения совести, Артём вставил в гнездо карту памяти и открыл её. Но и там не обнаружил то, что хотел. Да и на что он рассчитывал? Увидеть копию того, чего нет в реальности? Так какую поддержку мог ему оказать несуществующий портрет? Только несуществующую.
     Артём опёрся локтями о стол и спрятал в ладони лицо. Так он просидел несколько минут. Затем выключил компьютер и начал вставать со стула. И вдруг краем глаза увидел, как что-то мелькнуло на экране. Он вернулся на место и замер, поражённый увиденным. Чёрно-белый портрет таинственной женщины по имени Тара предстал пред его взором на мониторе, который за пару секунд до этого успел погаснуть. Скепсис, усталость, апатия – разом слетели с Артёма. Он впился взглядом в экран, разглядывая своё самое лучшее творение. Созданный в иной реальности, портрет словно материализовался в этом мире, хотя, скорее всего, существовал лишь в воображении фотографа. Но всё же существовал, поскольку Артём мог его видеть. Он вдруг почувствовал прилив сил и уверенности.
     Внезапное воодушевление побуждало к незамедлительным действиям. Окунев понимал, что опять оказался в опале, и, возможно, в это самое время вполне конкретные люди решают его судьбу. Мешкать было нельзя. Намечая план действий, он вспомнил о том, что во время застольной беседы в кафе «Рустави» он услышал из уст Антона что-то важное, но не понятое до конца. Вот это непонятое Артём решил прояснить в первую очередь.
     Он сунул в карман свой старый телефон, оделся и вышел во двор. Там внимательно огляделся. Не заметив ничего подозрительного, прошёл к машине. Пока грелся двигатель, он сидел, поочерёдно поглядывая вперёд, по сторонам и в зеркала. Потом осторожно выехал со двора. Отъехав на приличное расстояние от своего временного жилища, Артём вставил в мобильник сим-карту и включил телефон. Затем он позвонил Ароношвили и попросил прислать телефонный номер Антона.
     - У него номер почти такой же, как у тебя, - сказал Резо. – Только в твоём номере предпоследняя цифра четыре, а у Антоши – семь. Вот потому я и угодил к тебе в первый раз – не на ту цифру пальцем попал.
     Внеся телефон Антона в список, Окунев сразу сделал звонок и предложил новому знакомому встретиться для серьёзного разговора. Антон пригласил его к себе и назвал адрес. Артём вызвал такси и за полчаса добрался до указанного места. Хозяин впустил гостя в квартиру и проводил в комнату.
     - Угостить могу только чаем, - сказал он. – С некоторых пор мой образ жизни стал весьма аскетичным.
     - Не переживай, - ответил Артём. – Я сюда не кушать пришёл.
     - Попробую угадать: ты хочешь поговорить со мной о происшествии четырёхлетней давности, когда маленький Реваз выскочил на дорогу, - предположил Антон, когда чай был готов, и они сели за стол.
     - И об этом тоже. Мне необходимо кое-что прояснить для себя. Я уже не раз принимал ошибочные решения. Сейчас мне предстоит непростой выбор, и я не хочу ошибиться вновь.
     Антон задумался, словно в настоящий момент и перед ним стоял серьёзный выбор. Наконец он решился.
     - То, что ты сейчас услышишь, должно остаться строго между нами. Я не требую от тебя клятв и заверений. Ты мне внушаешь доверие, поэтому я расскажу тебе то, что ещё никому не рассказывал. Возможно, нам обоим от этого станет легче: ты определишься с выбором, а я смогу излить душу.
     - Я принимаю условие, - сказал Артём.
     - Возможно, у тебя мнение обо мне изменится не в лучшую сторону, но я буду предельно откровенен, - Антон немного помолчал, затем стал рассказывать: – Бессчётное количество раз я задавал себе вопрос: случись вновь подобная ситуация, смог бы я всё повторить? В итоге пришёл к неутешительному выводу: нет, не смог бы. И дело тут вовсе не в ограниченных физических возможностях. Та легковушка переломала мне не только ноги. Она сломала мой внутренний стержень.
     - Мне кажется, что ты на себя зря наговариваешь, - осторожно сказал Артём. – Ведь тогда ты не оценивал свои возможности. Бросился спасать ребёнка, не раздумывая о последствиях. Я как-то ещё по молодости разговаривал с ребятами-парашютистами. Они сказали, что самый трудный в психологическом плане прыжок – второй, когда человек уже знает, что это такое. Но ведь большинство из них продолжают прыгать.
     Антон горько усмехнулся.
     - Ты говоришь о тех, чьё падение длилось считанные секунды. Потом раскрывался парашют, и эти ребята благополучно приземлялись. А какой выбор сделает тот прыгун, чей парашют при первом прыжке не раскрылся, и врачи потом собирали его по кусочкам? Станет он прыгать второй раз? Моё падение, Артём, растянулось на месяцы. Очень много пришлось и вытерпеть, и передумать.
     Артём тяжело перевёл дух. Нет, не на такой разговор он рассчитывал.
     - Ну что же, спасибо за откровенность, - сказал он. – Осуждать тебя я не имею права. Да и за что осуждать? Ты ребёнка спас. И натерпеться тебе вдоволь пришлось.
     - Это не самое страшное. Беда в том, что вся моя жизнь пошла под откос. Когда моей жене сказали, что я, вероятно, буду прикован к инвалидной коляске, она собрала вещи и ушла к другому. И забрала с собой дочь. Как я позже у знал, у дочки не сложились отношения с отчимом. Достигнув совершеннолетия, она ушла из дома и сняла квартиру. Потом у неё случился неудачный роман, из-за чего девочка впала в депрессию. Даже пыталась свести счёты с жизнью. Резо старался помочь, нашёл ей работу за городом. На какое-то время это помогло. А потом вновь произошёл срыв. Перед новогодним праздником дочь сбежала. До сих пор о ней ничего не известно. Вот таков итог моего благородного поступка.
     Артём не верил своим ушам. Неужели?..
     - Твою дочь зовут Арина? – спросил он удивлённо.
     - Да, - ответил Антон, удивившись в свою очередь. – Ты с ней знаком?
     - Не близко. Без малого неделю я проживал в имении Кахетидзе – как раз перед Новым Годом. Арина иногда делала уборку в доме, в котором поселили меня.
     - Резо мне об этом ничего не сказал.
     - Это вполне объяснимо. Я тогда прятался. А он, как видно, умеет хранить чужие секреты.
     - Ты общался с Ариной?
     - Только по необходимости. Она меня не слишком жаловала вниманием. Сказала, что я внешне напоминаю того мерзавца, который вытоптал ей душу.
     Антон покачал седой головой.
     - Да, в душе её потоптались. Я ведь ничего не знал о том, что хозяйский отпрыск не даёт ей проходу.
     - Беда в том, что его папаша на выходки сынка смотрел сквозь пальцы, - сказал Артём. – До тех пор, пока петух не клюнул в одно место.
     - И теперь из-за этого мерзавца моей Арине угрожает опасность. Но достаточно об этом. Тебе сейчас надо разобраться со своими проблемами. Кое-что я узнал от Резо. Он говорил, что ты гениальный фотограф, которого нехорошие люди заставляют снимать всякие мерзости. Знаю, что тебе пришлось пострадать от них. Я ведь сразу понял, Артём, зачем ты ко мне пришёл. Тебе надо определиться с выбором, и я предупредил тебя о возможных последствиях. Готов ли ты к подобным испытаниям? Подумай об этом.
     Пару минут Артём молчал, размышляя об услышанном. Червь сомнения вновь стал грызть его сердце. Но где-то в глубине души он чувствовал, что не зря пришёл сюда. Здесь и сейчас окончательно решалась его дальнейшая судьба.
     - Спасибо тебе, Антон! – сказал он, вставая. – За чай спасибо, за беседу.
     Антон тоже поднялся, опершись рукой о крышку стола.
     - Не за что меня благодарить – сказал он. – Чем я тебе помог?
     - Прежде я думал, что выбор мой невелик. А сейчас понял, что его и вовсе нет. Я не могу позволить себе пожертвовать душой ради тела. Поэтому придётся прыгать ещё раз.
     - Ну, что же, удачи тебе! Ты оказался сильнее, чем я.
     - Нет. Просто я ушибся не так сильно, как ты.
     Окунев пошёл к выходу. Антон проводил его до двери. Артём вышел на площадку и стал спускаться, а он всё стоял у раскрытой двери и смотрел вслед. И вдруг позвал:
     - Артём, вернись, пожалуйста!
     Окунев остановился, затем стал медленно подниматься – душа замерла в ожидании чего-то важного. Подойдя к двери, остановился, вопросительно глядя на хозяина.
     - Зайди, - сказал Антон.
     Заперев за гостем дверь, он спросил:
     - Я мог бы тебе чем-то помочь?
     - Да, - сказал Артём.
     Антон вдруг широко улыбнулся.
     - А знаешь, прыгну-ка я ещё. С тобой за компанию. Даст Бог, на этот раз наши парашюты раскроются.
     В груди у Окунева защемило. Перед ним стоял измученный, искалеченный человек с побелевшей от страданий головой. Ему вдруг стало стыдно принимать помощь от того, кто сам нуждался в помощи.
     - Не хочу подвергать тебя опасности, - сказал он. – Я ведь не ребёнок. Должен сам выпрыгивать из-под машин.
     - Глупости, - возразил Антон. – Ну, скажи: чем я рискую? Семьи у меня нет. Сам я калека. Говори, что от меня требуется.
     Артём взглянул ему в глаза и понял, что идти на попятную поздно. Человек решился.
     - Хорошо. Для начала мне нужно обзавестись новым телефоном и новой сим-картой, зарегистрированными не на моё имя, - Артём положил на тумбочку несколько красных банкнот. – Вот деньги. Здесь хватит на хороший аппарат. И ещё хочу спросить: у тебя есть дача, на которой можно пожить в зимнее время?
     - Есть. Но я там в последний раз был осенью. Придётся откапываться.
     - Откопаемся. А машина имеется?
     - Старенькая, но пока ещё бегает.
     - Вот и отлично! Эх, ещё бы для пущей надёжности обзавестись новыми документами, но об этом можно только мечтать. Ну, да ладно. До связи, друг! И – спасибо тебе огромное!
     Он уже открыл дверь, чтобы выйти, но Антон задержал его.
     - Не спеши, Артём.
     - Что-то ещё?
     - Мечты иногда сбываются.
     Окунев замер.
     - Ты говоришь о документах? – спросил он с волнением.
     - Да. При прошлой встрече в кафе «Рустави» после твоего ухода мы с Резо говорили о моей дочери. Резо тогда попросил меня сразу сообщить ему, если она вдруг появится. Он намекнул, что мог бы помочь Арине обзавестись новым паспортом. Так ей было бы проще спрятаться. Поговори с ним, только очень осторожно. Сам понимаешь, тема очень серьёзная. И ещё у меня просьба: не ссылайся на меня. Просто поинтересуйся, может ли он тебе помочь.
     - Да-да, конечно! – воскликнул Артём. – Спасибо тебе за всё!
     От избытка чувств он обнял Антона. Новая информация вселяла большие надежды.

     * * *

     Резо Ароношвили находился в затруднительном положении. Его горячая душа призывала помочь хорошему человеку, но холодный разум предостерегал от серьёзного риска. После затянувшейся паузы он сказал, не поднимая глаз на собеседника:
     - Я тебя прекрасно понимаю, дорогой. Но и ты меня постарайся понять. Любой бизнес – и легальный, и, тем более, нелегальный – нуждается в защите. А поскольку мы здесь чужаки, то, сам посуди, без «крыши» нам не выжить. В этом городе мы все находимся под защитой и контролем одного человека. Ты его знаешь. И у тебя была возможность убедиться в его могуществе. Не спорю, его влияние не безгранично, но всё же очень велико. Во всех серьёзных делах мы отчитываемся перед ним. Но ведь ты не хочешь, чтобы Николоз знал о твоих новых документах?
     - Ни в коем случае, - ответил Артём.
     - Вот видишь! Значит, придётся действовать за его спиной. А это может плохо закончится.
     Против горьких, но вполне обоснованных слов грузинского друга у Артёма имелся веский аргумент. Но воспользоваться им он не мог, не выдав при этом Антона. Поэтому сидел и молчал, с грустью осознавая, что этой его мечте сбыться не суждено. Но Резо, как видно, обо всём догадался сам.
     - Я знаю, чем ты можешь мне возразить, - продолжал он. – Да, я предлагал свою помощь Антону. И как только Арина объявится, клянусь, я сделаю всё, чтобы вытащить её из беды, рискуя собственным здоровьем и даже жизнью. Потому что каждый раз, когда я вижу, как бегает мой живой и здоровый сын, моё сердце поёт; а когда вижу, как страдает и мучается Антоша – оно кровью обливается.
     Слушая этот монолог, Артём всё отчётливее понимал, какому риску подвергнет себя Ароношвили, взявшись за это дело.
     - Не переживай, Резо, - сказал он, вставая. – Я ведь от тебя ничего не требую. Всего лишь спросил, можешь ли ты мне помочь. На «нет» и суда нет.
     - Если у тебя не будет новых документов, как это повлияет на твои планы? – хмуро поинтересовался грузин.
     - Никак. Я всё равно сбегу.
     - А если тебя найдут?
     - Скорее всего, так и будет. Тогда меня, образно говоря, попытаются посадить на цепь. Но у них ничего не выйдет. Я за такую жизнь цепляться не стану.
     Резо шумно вздохнул.
     - Зачем так говоришь?! Жизнь – это божий дар. Надо за неё цепляться, какой бы она не была. Я ведь тебе вовсе не отказал. Только обрисовал трудности. Скажи мне, какие документы тебе нужны? – спросил он.
     - Паспорт и военный билет.
     - Когда?
     - Как можно скорее.
     - Хорошо, я поговорю с нужным человеком. Постараюсь сторговаться с ним. Всё зависит от твоих финансовых возможностей. Ваха осторожен, но очень любит деньги. Если предложим ему хорошую сумму, то жадность перевесит страх.
     - Заплачу сколько потребуется, - сказал Артём.
     Резо тоже поднялся со стула.
     - Жди меня здесь. Постараюсь быстро вернуться.

     Ароношвили вернулся через два часа.
     - Всё в порядке, дорогой, - бодро сообщил он. – Ваха согласился, но потребовал большие деньги. Сначала запросил миллион, мерзавец. Удалось сторговаться на восьми сотнях. Следов оставлять нельзя, поэтому потребуются наличные.
     - Я мигом сгоняю в банк, - сказал Артём. – Сейчас вызову такси.
     - Не надо. Я отвезу тебя.
     На «Ниссане-Тиана» они отъехали подальше от кафе. В одном из отделений банка Артём снял восемьсот тысяч рублей. Оттуда сразу поехали к специалисту по фальшивым документам.
     Ваха подозрительно оглядел клиента.
     - Вах! – сказал он. – Твоё лицо мне не нравится.
     - Чем оно тебе не нравится? – возмущённо спросил Резо. – Посмотри, дорогой: это лицо честного, порядочного человека.
     - Вот это мне и не нравится. Вдруг он подсадной мент?
     - Слушай, может быть, и я подсадной? – горячился Резо. – Я ручаюсь за этого парня. Тебе этого мало?
     - Ладно, - сдался Ваха, затем обратился к Артёму. – Садись вот на этот стул, перед фотоаппаратом. Но сначала заплати за работу.
     Окунев передал деньги, которые Ваха тут же пересчитал. После того, как он сделал снимок, наступил черёд необходимой информации. Поначалу Артём хотел изменить все свои данные, но вспомнил, что в Большом Голоустном некоторые жители знают его по имени. Имя пришлось оставить прежнее. Ваха пообещал, что через два дня документы будут готовы, и он их передаст через Ароношвили.

     - А теперь я доставлю тебя к твоей машине, - сказал Резо, когда они выехали со двора. – Где ты её оставил?
     Артём назвал место. Затем спросил:
     - Чем я могу тебя отблагодарить?
     Резо пожал плечами.
     - Э-э, откуда я знаю. Разве друзья подсчитывают взаимные услуги? Если нужда возникнет, сам к тебе обращусь.
     - А если не возникнет?
     - Дай Бог, чтобы не возникла.
     На стоянке, где Артём оставил свою машину, они расстались.

     5. Человек со шрамом

     Видимо, Виталий Андреевич Шпалин вспомнил о своём же мудром изречении, что лучше потерять часть дохода, чем из-за жадности лишиться всего. Так или иначе, но тема детской порнографии была снята с повестки. Вечером того же дня вместе с Анной он навестил Артёма и провёл с ним беседу по душам, в результате которой сделал вывод, что серьёзные неприятности, выпавшие на голову человека творчески одарённого и, соответственно, очень ранимого, пошатнули психическое здоровье последнего. В общем, гениальному фотографу Окуневу требовался отдых.
     Артём понимал, что данное отступление босса является временным манёвром. Рано или поздно он вернёт своего подопечного к тем видам деятельности, которые приносят наибольшую прибыль. Не сразу, конечно, а постепенно – методом, который иногда называют «окном Овертона». Но поскольку в настоящий момент фотографу предлагалась передышка, ею следовало воспользоваться. Он выразил желание сменить обстановку. Как и следовало ожидать, ему предложили посетить одну из жарких стран, расположенных на морском или океанском побережье. И желательно, в компании красивой женщины, которая с радостью готова разделить с ним все блага и удовольствия роскошного отдыха.
     - Анна тоже устала и хочет отдохнуть, - сказал Виталий Андреевич. – Отправляйтесь вместе. Я бы посоветовал поехать на Бали. Шикарное место. А какой климат!
     Предложение отдохнуть было очень кстати. Но личные планы Артёма были далеки от острова Бали.
     - Я вам благодарен за заботу и добрый совет, но вынужден отказаться, - осторожно возразил он. – Хочу побыть в полном одиночестве. Забраться на дачу к кому-нибудь из знакомых и поразмышлять над своей жизнью. И прошу вас хотя бы на недельку забыть про меня и оставить в покое.
     Шпалин задумчиво побарабанил пальцами по столу.
     - Понятно, - резюмировал он. – Одолели внутренние противоречия. Ну что же, поразмышляй, коли есть в том потребность. На то и голова, чтобы думать. Только не забывай следить за своими мыслями. Не ровен час, заведут не туда. Может получиться как у Грибоедова – горе от ума.
     Выложив это недвусмысленное предупреждение, он встал и ушёл, не прощаясь. Анна стремительным шагом подошла к Артёму.
     - Тёма, что всё это значит?
     Он пожал плечами.
     - Ничего. Только то, что сказал.
     - Ты понял, о чём тебя предупредил Виталий?
     - Ты меня в чём-то подозреваешь?
     - Предостерегаю, - сказала она. – Чтобы потом не было мучительно больно. Вчера ты позволил себе плюнуть на наши общие интересы. Тебя ждали большие неприятности. Очень большие. Я нашла объяснение твоим поступкам и поручилась за тебя, хотя ты меня крепко обидел.
     - Чем же я тебя обидел? – спросил он, хотя и так всё было понятно.
     Анна вдруг рассердилась.
     - Не строй из себя дурака! Цепляешь ресторанных шлюх, а от меня нос воротишь. Что тебя во мне не устраивает?
     Артём смотрел в её сердитое лицо, и ему нестерпимо хотелось выплеснуть ей всё, что накопилось в душе. Но ситуация требовала осторожности, поэтому он постарался найти слова помягче.
     - Аня, подумай сама: что я могу чувствовать к тебе, если постоянно нахожусь под твоим прессом? Может ли заключённый испытывать нежные чувства к надзирателю?
Она тяжело вздохнула.
     - Неужели ты не понимаешь, что я тоже под прессом? У каждого из нас своя роль. Я знаю, чем ты можешь возразить, поэтому не утруждай себя лишними фразами. Однако ты забыл, что наш общий пресс штампует деньги.
     - Разве можно этим всё оправдать? - сказал он. – Ты беззастенчиво манипулируешь мной. Говоришь одно, а делаешь другое. Я уже давно не различаю, где ты настоящая, а где притворяешься; где говоришь правду, а где врёшь.
     Она взглянула на него, затем молча прошла к выходу. У двери остановилась.
     - Обидел ты меня, Тёма. Крепко обидел. Не заслужила я таких обвинений. Разве я бросила тебя в беде, когда ты обратился ко мне за помощью?
     Артём насмешливо хмыкнул.
     - Аня, не смеши меня. Чем ты мне помогла? Просто вы отняли у Меллера бизнес, а вместе с ним и фотографа, как ключевую фигуру. Только мне от этого легче не стало. Не спорю, доходы мои возросли, да вот свободы почти совсем не осталось. Каждый шаг под контролем.
     - Однако именно это спасло тебе жизнь, когда Николоз похитил тебя.
     - Но почему всё делается втёмную? Например, что вам мешало сразу сказать мне о маячке? – задал он встречные вопросы.
     - Я уже говорила: мы не можем доверять тебе, пока ты не доверяешь нам. Да, мне приходилось лгать, но ведь не всё время. Иногда я говорила правду.
     - Да неужели?
     Его язвительный тон, как видно, задел женщину. Взгляд стал жёстким и злым.
     - Могу напомнить тебе одну из моих правдивых фраз: я никому не прощаю обид, - сказала она и закончила с подчёркнутым сарказмом: – Приятного отдыха, красавчик Тёма!
     Анна повернулась и ушла – мягко, без лишнего шума. Она никогда не хлопала дверью. В этом проявлялась её сила и умение владеть собой. Окунев пожалел о том, что не сдержался и позволил себе отпустить эмоции. Вряд ли после такого разговора доверие к нему возрастёт.

     * * *

     Однако дел было много, и они требовали незамедлительных действий. Утром Артём в первую очередь заглянул в интернет и узнал цены на строительство домов в Иркутске. Затем, соблюдая меры предосторожности, вновь связался с Антоном. В оговоренное время и в условленном месте Антон подобрал его на своём старом потрёпанном «жигулёнке». Сначала посетили магазин верхней одежды, где Окунев приобрёл новую зимнюю куртку. Затем поехали на дачу, закупив по пути продукты.
     В машине Артём сказал:
     - Я как-то упустил из виду важный момент: Кахетидзе ищет Арину. Значит, его подручные в любой момент могут нагрянуть на твою дачу.
     - Думаю, что они там уже были, - ответил Антон. – Посмотрели на снежную целину и уехали обратно.
     - И всё же ты рискуешь. Эти псы могут взяться за тебя, если что-то пронюхают.
     - За меня они уже брались.
     - И что?
     - Поняли, что я ничего не знаю. А если и знаю, то всё равно ничего не скажу.
     Артём невольно поёжился, представив, что ещё пришлось пережить Антону. Способен ли он сам выдержать то, что свалилось на плечи этого скромного и с виду хрупкого человека?
     Дачный участок представлял собой один большой сугроб, из которого выглядывали бревенчатый дом, баня, небольшой сарай и макушка самодельной теплицы. Поскольку дело близилось к весне, под солнечными лучами поверхность снега сильно уплотнилась, превратившись в твёрдый наст. Сначала Окуневу пришлось небольшой автомобильной лопаткой откапывать дверь сарая, чтобы добраться до большой снеговой лопаты, с помощью которой он, изрядно попотев, прокопал траншеи в снежных завалах.
     Хозяин дачи помог гостю обосноваться на новом месте, после чего уехал в город. Оставшись в одиночестве, Артём ещё раз тщательно продумал свои дальнейшие действия. Он отчётливо осознавал, какие последствия могут повлечь за собой ошибки и нестыковки. К этим тревогам добавлялось опасение, что Ваха, получивший полную предоплату, может обмануть и не выполнить своих обещаний. Или того хуже – сообщит Николозу новые данные Артёма.
     К вечеру следующего дня вернулся Антон. Он привёз новый телефон и новые документы. Окунев раскрыл паспорт. От сердца отлегло. На его дилетантский взгляд документ на имя Гончарова Артёма Владимировича был сделан безукоризненно с учётом всех пожеланий заказчика. В графе «прописка» значилось, что обладатель данного паспорта такого-то числа выписан с такого-то адреса города Новосибирска.
     - Спасибо, Антон! – сказал он. – Но у меня к тебе ещё есть небольшая просьба. Мне необходимо уехать на два-три дня. Я прошу тебя это время пожить здесь, на даче. Дело в том, что в моей старой куртке зашит маячок, по которому меня отслеживают. Я понимаю, что куртка тебе велика, но всё же прошу иногда выходить в ней во двор и даже гулять в лесу, чтобы создать видимость моего присутствия здесь.
     - Хорошо, - легко согласился Антон.
     - И ещё: ты тратишь на меня своё время и своё здоровье. Я хочу компенсировать твои издержки и отблагодарить за участие в моей судьбе. Примешь мою благодарность?
     - Не откажусь. Когда ты уезжаешь?
     - Завтра. Предстоит утром сделать кое-какие дела.

     Утром Антон отвёз Артёма в город. Расставшись с другом, Окунев поочерёдно посетил несколько банков, максимально обналичивая свои сбережения и оставляя на счетах незначительные суммы. С небольшой дорожной сумкой, в которой теперь под сменным бельём лежали деньги, он отправился в аэропорт, откуда в целях конспирации вылетел в Кемерово. В кемеровском аэропорте он купил билет до Иркутска на вечерний рейс.
     В Иркутск Артём прилетел, когда уже совсем стемнело. Поселившись в гостинице, первым делом позвонил Максиму.
     - Привет, Макс!
     - Привет! – растерянно ответил Залесов. – А кто это? Артёмка, ты?
     - Да, это я.
     - Опять номер сменил?
     - Пришлось.
     - Весело живёшь! Слушаю тебя, дружище.
     - Я нахожусь в Иркутске. Хочу к вам наведаться.
     - Приезжай, конечно! – обрадованно воскликнул Максим. – Только я сейчас дома один. Катюшу вместе с дочками на днях увёз в город погостить у её родителей. Поэтому изысканных угощений тебе не обещаю.
     - А баню обещаешь?
     - Это непременно. Ну что, до завтра?
     - Ещё один вопрос, - задержал его Артём. – Ты мне рассказывал о своих планах организовать кружок фотолюбителей. Получилось?
     - Не совсем. Желающих заниматься нашлось немало. Но ведь для занятий нужно место. Обратился в администрацию посёлка. Идею одобрили. Даже обещали выделить участок под фотошколу. Но финансировать строительство отказались. Посоветовали найти спонсора.
     - Ладно, не грусти, - сказал Окунев. – Решим мы этот вопрос.
     Закончив разговор, он стал обдумывать план дальнейших действий.

     * * *

     На следующее утро Артём, отложив необходимую для строительства домов сумму, посетил филиалы двух банков, в которых поместил оставшиеся деньги на имя Гончарова Артёма Владимировича. Затем навестил нотариуса и узаконил доверенность, дающую право Максиму Залесову заниматься строительством дома от имени Артёма Гончарова.
     Покончив с этими делами, поехал в Большое Голоустное. К его приезду Максим приготовил нехитрый обед, на который был способен в отсутствие жены.
     - О проблемах поговорим позже, - сказал он, когда они принялись за еду. – Негативные разговоры плохо влияют на пищеварение. Поэтому предлагаю начать с хороших новостей, если они есть.
     - Есть, - ответил Артём. – Я решил поселиться здесь, в Голоустном. Как считаешь, это хорошая новость?
     - Новость замечательная, - одобрил Максим. – Молодец! Правда, насколько я знаю, пока никто из здешних не продаёт дом.
     - И не нужно. Хочу заказать себе новый. Вернее, хочу, чтобы ты занялся этим вопросом. Сам я не могу по ряду причин. Поможешь?
     - Помочь-то, конечно, можно. Почему бы не помочь? – озадаченно пробормотал Залесов. – Но, прежде чем дать окончательный ответ, я хотел бы знать, что стоит за твоим решением. Чует моё сердце, что всё очень серьёзно. Можешь поделиться своими секретами?
     Артём согласно кивнул.
     - Да, конечно. Расскажу всю подоплёку. Правда, эта тема из разряда вредных для пищеварения.
     - Хорошо, поговорим в бане. Она скоро будет готова. Банька легко расправляется с любой хворью – и телесной, и душевной.

     Спустя четверть часа они уже поочерёдно хлестали друг друга берёзовым веником.
     - Ну, давай, рассказывай, - сказал Максим, когда они после первого захода в парную остывали в предбаннике. – Достал тебя Паша Меллер?
     - С Пашей покончено ещё в декабре, - ответил Артём. – Нашлись люди, которые отжали у него бизнес. По сути – те же хищники, только более крупные. В общем, мне от смены власти легче не стало. Даже, напротив, ещё тяжелее. Если от Меллера была надежда спрятаться, то от этих ребят просто так не скроешься. Слава Богу, свет не без добрых людей. В общем, помогли мне обзавестись новыми документами.
     - Ну, ты даёшь! И кто ты теперь?
     - Гончаров Артём Владимирович. На это имя и нужно будет оформить мой новый дом. Доверенность и деньги я тебе сегодня передам. Выберешь сам строительную фирму и на свой вкус закажешь два дома – один для меня, другой под фотошколу.
     - Что?! – воскликнул Максим.
     Несмотря на серьёзность положения, реакция друга позабавила Артёма.
     - Мечты иногда сбываются, - сказал он с улыбкой.
     - Ну, Тёмка, вот это подарок! – взволнованно сказал Залесов. – От меня что-то ещё требуется?
     - Да. Согласно данным в новом паспорте я недавно выписан с новосибирского адреса. Чтобы избежать пробела, пока строится дом, мне нужна временная регистрация. Можешь оформить меня по своему адресу?
     - Сделаем. Думаю, что Катя не будет против.
     - Вот и хорошо. Когда дом будет готов, я тихонько исчезну из Новосибирска и появлюсь здесь.

     Вернувшись из бани, Артём передал другу деньги и доверенность.
     - Слушай, а давай-ка мы выпьем за успешное воплощение всех наших планов, - неожиданно предложил Максим. – Помнится, ты в прошлый приезд дорогой коньяк привёз. Он так и стоит не раскупоренный.
     - А как же твоя новая позиция относительно спиртного? – спросил Окунев.
     Хозяин дома небрежно махнул рукой.
     - Никакую благую идею не следует доводить до абсурда. В особых случаях можно отступить от правила. А сегодня именно такой случай.
     Он торопливо накрыл стол, выставив в качестве закуски домашние соленья. Когда выпили по первой рюмке, Максим сказал:
     - Всё же ты, Артёмка, оказался рисковым парнем. Как тебе удалось насмелиться на такие крутые повороты?
     - Мне помогли насмелиться.
     - Кто, если не секрет?
     - Одна загадочная женщина.
     Залесов покачал головой.
     - В этом отношении ты не меняешься.
     - Нет, здесь совсем другое дело, - сказал Артём. – Эта женщина… как бы точнее выразиться… из иного мира, что ли. Я не знаю, как объяснить. Боюсь, что ты примешь меня за сумасшедшего.
     - Понял! – живо отреагировал Максим. – Пора принять по второй.
     Он вновь наполнил рюмки. Закусывая марочный коньяк солёным огурцом, Артём подробно рассказал другу о своих странных и необычных снах. И чем дальше он говорил, тем внимательнее и взволнованнее слушал Максим. Когда Окунев закончил рассказ, он спросил:
     - Она так и сказала: боги не оставляют без внимания тех, кто идёт им навстречу?
     - Именно так – слово в слово.
     - Но ведь это… Тёмка, ты хотя бы представляешь, кто дважды являлся к тебе?
     Артём пожал плечами.
     - Знаю, что эту женщину зовут Тара. А кто она, понятия не имею.
     - Тогда слушай внимательно. Тара – славянская богиня, покровительница живой природы, символ женской чистоты, любви и душевного тепла. Также её называют богиней путеводной звезды. Она является сестрой Тарха-Даждьбога. Территория Западной Сибири прежде называлась Тартарией – землёй Тарха и Тары. Теперь ты понимаешь, кто опекает и направляет тебя?
     - В голове не укладывается, - пробормотал Артём, обескураженный тем, что услышал. – Наливай ещё.
     После очередной порции Максим спросил:
     - А как с планами на личную жизнь? Ты же не собираешься жить здесь один?
     Окунев неопределённо пожал плечами.
     - Не знаю. Пока ничего не знаю. Сложно будет с этим делом. Душа очерствела.
     - Ко всем очерствела? И к Рите тоже?
     - Не знаю, - повторил Артём. – Боюсь, что прежних отношений уже не вернуть. Да и не только во мне дело. В её жизни тоже многое могло измениться.
     - Странный ты герой, - с усмешкой сказал Максим. – Такие рискованные дела затеял, а попытаться восстановить отношения с любимой женщиной боишься. Даже если что-то изменилось, всё можно исправить при большом желании.
     - Хорошо, я попытаюсь всё исправить, - пообещал Артём.
     - А вот за это у нас будет главный тост, - Максим опять потянулся к бутылке.

     Утром друзья посетили администрацию посёлка, где на Артёма оформили временную регистрацию. Потом Максим проводил друга до автобусной остановки.

     * * *

     Вернулся Артём в обратной последовательности, не забывая о мерах предосторожности. В аэропорту заказал такси и позвонил Антону. В городе они встретились и вместе укатили на дачу. Там Артём вновь облачился в свою прежнюю куртку с маячком и поменял телефоны, оставив новый аппарат Антону на случай экстренного звонка от Максима. Новый паспорт он также решил оставить у нового друга.
     Потом Антон увёз его в город. Хотя до конца недельного отдыха ещё оставались дни, основные дела были закончены. Далее скрываться не имело смысла. Добираясь до своего засекреченного жилища, Окунев явственно почувствовал, как угнетённое состояние и тревога вновь возвращаются к нему. Поэтому, войдя в квартиру, первым делом сел за ноутбук и поднял крышку. Он надеялся увидеть заветный портрет, который успокоил бы его, придал сил и уверенности, но видел лишь своё мутное отражение на матовом экране.
     Чувство голода напомнило ему, что с дороги следует подкрепиться. Однако, зайдя на кухню, Артём обнаружил полное отсутствие продуктов. Полки шкафов, холодильник и морозильная камера – всё было пусто. Создавалось впечатление, что в минувшую неделю кто-то здесь усердно питался. Это казалось странным и заставляло задуматься. Но как бы там ни было, а догадками сыт не будешь. Он вышел из квартиры и направился в ресторан, расположенный поблизости.
     Заняв столик, Артём жестом позвал юношу-официанта. Молодой человек уже начал записывать в блокнот пожелания посетителя, но в этот момент к столу подошла официантка. На вид ей было около тридцати.
     - Витя, можешь идти. Я обслужу клиента, – сказала она.
     - Почему ты? – недовольно спросил парень.
     Она натянуто улыбнулась.
     - Он мне понравился. Неужели тебе так трудно уступить женщине?
     Официант ушёл, сердито бормоча под нос. Его напористая коллега приняла заказ и вскоре принесла всё, что требовалось. Выставив блюда на стол, она на какое-то время исчезла из вида. Потом вновь появилась, чтобы заняться другими посетителями. Однако Артём заметил, что женщина время от времени поглядывает на него. В общем-то, в этом не было ничего странного и необычного. Он привык к вниманию со стороны женщин. Но сегодня почему-то это внимание его сильно раздражало. Он поспешил закончить ужин, рассчитался и ушёл.
     На улице на него вдруг накатила слабость. Потянуло в сон. Захотелось поскорее добраться до кровати и хорошо выспаться. Чтобы быстрее дойти до дома, он зашагал дворами, не замечая ничего вокруг. Силы стремительно таяли. Даже глаза начинали слипаться.
     Вдруг чья-то рука легла на его плечо. Артём повернул голову, и в этот момент ему чем-то брызнули в лицо. Глаза обожгло, а дыхание сдавило спазмом. Сильные руки повалили Артёма на снег, и почти сразу же острая боль рассекла левую половину лица – от уголка глаза до уголка рта. Чувствуя, как по щеке бежит кровь, он хотел закричать, но лишь судорожно хватал ртом воздух.
     Дыхание понемногу восстановилось. Артём попробовал открыть глаза. Это у него получилось, хотя и не сразу. Он перевернулся на живот и попытался встать. Кровь из раны полилась струйкой, окрашивая снег в красный цвет. Сил едва хватало, чтобы оторвать тело от земли. Окунев подумал, что со стороны он, вероятно, выглядит как пьяный. В таком случае на чью-то помощь слишком надеяться не стоило. С большим трудом ему удалось сесть. Боль в повреждённой щеке стала пульсирующей. К тому же сильно дёргало левый глаз.
     Всё же кто-то вызвал «скорую помощь». Подъехавшие медики обработали рану, погрузили пострадавшего в машину и увезли в больницу, где Артёма без проволочек направили в операционную.

     * * *

     Скрипнула дверь. Артём осторожно повернул голову. Вместе с хирургом в палату вошёл Шпалин. Посмотрев на больного, Виталий Андреевич спросил:
     - Когда его можно будет забрать?
     - Не скоро, - ответил врач. – Порез очень глубокий. На скуле – аж до самой кости. Но не это самое страшное. Задет лицевой нерв. Потребуется, как минимум, ещё одна операция, иначе он будет страдать от постоянной пульсирующей боли. Или того хуже – перекосит лицо.
     - При повторной операции вы можете гарантировать положительный результат?
     - Мы сделаем всё, что в наших силах. Стопроцентной гарантии на благополучный исход дать не могу.
     Шпалин немного помолчал. Затем небрежно бросил:
     - Оставьте нас наедине.
     - Он сейчас не может разговаривать, - возразил врач. – Подождите до завтра.
     - А мне не надо, чтобы он разговаривал. Мне надо, чтобы он слушал. Надеюсь, с ушами у него всё в порядке?
     Врач немного постоял в замешательстве, но спорить не стал. Когда он вышел, Шпалин придвинул к кровати табурет и сел, глядя на больного как удав на кролика.
     - Не буду тратить время на пустую болтовню, - сказал он. – Мы оба прекрасно понимаем, что произошло. Где ты был и чем занимался, разберёмся позже. Пока же ситуация выглядит так: ты нас обманул, и мы тебя наказали. Правда, на такие последствия я не рассчитывал. Предполагался неглубокий, поверхностный порез. Исключительно в назидание. Но, как говорят, заставь дурака богу молиться… Чёртов горилла! – произнёс он сердито. – Что поделать, не нравишься ты ему.
     Виталий ещё с полминуты посверлил Артёма глазами, затем поднялся, подошёл к окну.
     - Ладно, оставим эмоции, - продолжал он, глядя во двор. – Теперь тебе должно быть ясно, что мы не шутим. Делай выводы. Либо мы друзья, либо враги. И в том, и в другом случае ты будешь работать на нас, но на разных условиях. Выбор за тобой.
     Он вновь вернулся к кровати больного.
     - Ещё два момента напоследок. Первый: полиция будет интересоваться, что да как. Откровенничать с ними не имеет смысла. Нам ты проблем не создашь, а вот себе жизнь серьёзно осложнишь. И второй, приятный: Анна в коридоре дожидается окончания нашей беседы. Хочет повидаться с тобой. Бедная женщина в полном расстройстве. Ты уж будь с ней поласковей.
     Шпалин наклонился, похлопал Артёма по плечу и ушёл, оставив дверь открытой. Вскоре в палату вошла Анна. Прикрыв дверь, она медленно и неуверенно прошла к кровати, опустилась на табурет. В её глазах блестели слёзы.
     - Тёмочка, милый! – проговорила она жалобным голосом. – Я понимаю, что у тебя есть все основания подозревать меня. Сама виновата. Бросила на себя тень дурацкими угрозами да намёками. Но я клянусь, что непричастна к этому происшествию. Я знала о том, что они задумали, но ничего не могла поделать. У меня даже не было возможности предупредить тебя. Виталий обещал, что порез будет едва заметным, почти как царапина.  Но на деле всё оказалось совсем иначе.
     Артём внешне никак не реагировал на её слова, хотя душа закипала от обиды и злости. Анна наклонилась немного вперёд.
     - Да, я злилась на тебя. Очень злилась. Мои безответные чувства порой приводили меня в ярость. Но если бы я хотела наказать тебя, то нашла бы другой способ. Я могла сделать что угодно, но портить лицо не стала бы – ни своими, ни чужими руками. Только идиоты могут уродовать то, что им дорого.
     Он продолжал смотреть в потолок, не проявляя никаких эмоций.
     - Тёмочка, ты веришь мне? Скажи: веришь? – с надеждой спросила она. – Если не можешь сказать, то хотя бы дай знак глазами.
     Анна ждала ответа. Но Артёму становилось не до выяснения того, искренне она говорит или исполняет очередную роль. Действие обезболивающего заканчивалось, и дёрганье левого глаза начинало отзываться резкой болью. Он повернул голову к ней.
     - Мне больно, - сказал одними губами. – Позови сестру.
     Анна вгляделась в его лицо и резко вскочила со стула.
     - Да-да, конечно! Я мигом.
     Она опрометью выскочила в коридор. Немного погодя в палату вошла медсестра и сделала пациенту укол.

     Ночью ему не спалось. В ночной темноте бесследно таяли недавние мечты, планы, надежды. А вера в то, что мифологическая богиня в трудную и опасную минуту защитит Артёма, теперь казалась смешной и наивной. Вечернее происшествие вернуло всё на прежние места. Под напором грубой силы возвышенные мысли неизбежно срываются в штопор или пике. Тяжкое чувство безнадёжности холодной змеёй вновь заползло в душу.
     Однажды – два или три года назад – Артём прочёл в интернете статью, в которой говорилось, что большинство из тех, кто решил свести счёты с жизнью, делают это не в порыве отчаяния, а в состоянии мрачного спокойствия. Человек осознаёт, что в его жизни больше не предвидится светлых перспектив, что отныне его удел – влачить серое, убогое существование. Душевная пустота и отсутствие жизненных сил – вот что заставляет человека вынести смертный приговор самому себе.
     Артём закрыл глаза, прислушиваясь к тому, что происходило в его душе. Дошёл ли он до того состояния, при котором жизнь теряет всякий смысл? Готов ли он сделать роковой, решительный шаг? Возможно. Очень даже возможно. Всё равно ведь эти твари не дадут ему жить своей жизнью. Они присвоили его жизнь, потому что она позволяет им осуществлять их планы, соблюдать их интересы. Зато смерть Артёма будет принадлежать лишь ему одному. И она перечеркнёт все планы и интересы этой своры. Без него они станут никому не нужны.
     Придя к такому выводу, Окунев глубоко вздохнул и открыл глаза. С потолка на него смотрел чёрно-белый портрет славянской богини Тары.

     * * *

     Вторая операция прошла почти успешно. Почти, потому что, с одной стороны, имелись явные улучшения, а с другой, не всё удалось исправить. Кроме шрама, на лице остался ещё один заметный дефект: уголок левого глаза слегка опустился. Его нервное подёргивание по-прежнему беспокоило Артёма, но уже не было столь болезненным, как вначале. Спустя два дня после повторной операции его отправили домой.
     В тот же вечер его навестили Анна и Виталий Андреевич. Женщина с безучастным видом стала у двери в комнату, опершись плечом о косяк. Шпалин по-хозяйски сел на стул и своим рентгеновским взглядом пронизал Артёма насквозь.
     - Тебя выписали – стало быть, ты теперь здоров, - сказал он. – Пора приступать к работе.
     - Я пока на больничном, - возразил Окунев. – И не скоро стану дееспособным. Ваша царапина слишком тяжело заживает.
     - Придётся потерпеть. Мы теряем большие деньги.
     - Обсудите этот вопрос с гориллой Степой. Деньги вы теряете по его вине.
     - С кем и что обсуждать, я решаю сам, - спокойно, но с нажимом сказал Виталий Андреевич. – И людей оцениваю по степени их надёжности и исполнительности. Будешь продолжать огрызаться – прикажу Степану отрезать тебе язык. А если однажды пойму, что от тебя проблем больше, чем пользы, он просто перережет тебе глотку. И сделает это с большим удовольствием.
     Артём опустил голову. Он понимал, что Шпалин говорит с ним не метафорами. Угроза расправы была вполне реальной. Следовало как-нибудь мягче и убедительнее обосновать свой временный отказ от работы.
     - Вы меня неправильно поняли, - сказал он, посмотрев собеседнику в глаза. – Я вовсе не капризничаю и не качаю права. Мне сейчас действительно будет очень сложно работать. Левый глаз постоянно дёргается. Он отвлекает на себя внимание, и я никак не могу сосредоточиться. Снимать, конечно, можно и так, но уровень будет не тот, которого вы от меня ждёте.
     Виталий Андреевич ещё раз окинул подчинённого сканирующим взглядом.
     - Ну что ж, резонно, - согласился он. – Отдохни пару дней, приди в себя. А там будет видно, как нам быть дальше.
     Шпалин ушёл, оставив Артёма наедине с Анной. Некоторое время мужчина и женщина молча смотрели друг на друга. Затем Анна сказала:
     - Я думаю, что тебе следует немного развеяться.
     Её предложение Окунев воспринял как насмешку. Он уже открыл рот, чтобы дать ей гневную отповедь, но она вдруг прижала палец к губам.
     - Мы можем найти уютное местечко, - продолжала Анна. – Выпьем хорошего вина для снятия стресса. Обещаю, что буду вести машину очень мягко и осторожно, чтобы не доставить тебе неприятных ощущений.
     Артём настороженно смотрел на неё, пытаясь уловить подоплёку слов этой сложной и непредсказуемой женщины. Одно он понял определённо: Анна хотела ему что-то сообщить и дала понять, что разговаривать в квартире стало небезопасно.
     - Давай развеемся, - согласился он. – Вино мне сейчас точно не помешает. Куда ты предлагаешь поехать?
     - По дороге обсудим, - уклончиво ответила она.
     Артём переоделся и вслед за Анной вышел из квартиры. Когда спускались по лестнице, она сказала:
     - Мне кажется, что ты любишь грузинскую кухню. Мы можем поехать в кафе «Рустави».
     Артём резко остановился.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     - Я всего лишь пытаюсь найти место, где мы можем откровенно поговорить, не боясь посторонних ушей. Моя машина с недавних пор таким местом не является. Как, впрочем, и твоя.
     Окунев вновь почувствовал растерянность. Почему Анна так откровенничает с ним? Действительно предостерегает от неосторожных слов или выдаёт дозволенную порцию правды, чтобы заслужить доверие? Но понять это, не поговорив с ней, было невозможно.
     - Хорошо, - сказал он. – Едем в кафе «Рустави».
     Они спустились к машине. Анна вывела «Хонду» со двора и сразу повела её в сторону кафе.
     - Как думаешь, за что тебя так невзлюбил Стёпа? – спросила она с игривой улыбкой.
     Артём сообразил, что эта фраза сказана для встроенного в салоне микрофона.
     - Наверное, за то, что у нас слишком разные менталитеты, - ответил он. – Я человек мягкий и глубокий, а он грубый и неотёсанный.
     - Я так не думаю. Скорее всего, причина в другом. Ты красивый и нравишься женщинам, а он – нет. А это куда серьёзнее, чем разница в менталитетах.
     - Да уж, красоты он мне прибавил.
     Так, упражняясь в остроумии, они доехали до места. Когда вошли в зал кафе, знакомая Артёму Марика в ужасе всплеснула руками и опрометью бросилась в дверь с надписью «служебный вход». Вскоре в зале появился Ароношвили.
     - Вах! – воскликнул он. – Артём, дорогой, что с тобой случилось?
     - Ничего страшного, Резо, - ответил Окунев. – Маленькая неприятность. Считай, что я неудачно побрился.
     Шутка не понравилась хозяину кафе.
     - Чем ты брился? – проворчал он. – Бензопилой? Зачем говоришь глупости? Лучше познакомь меня со своей очаровательной женщиной.
     - Её зовут Анна, - представил спутницу Артём. – Но иногда она Анжелика.
     - Артём-Артём! – укоризненно проговорил Резо. – Не нравится мне твоё игривое настроение. Ты ведь не просто так сюда пришёл. Скажи, что от меня требуется?
     - Нам нужен укромный уголок.
     Резо опять нахмурился.
     - Вы ошибись адресом. Здесь кафе, а не бордель.
     - Вы нас неправильно поняли, Резо, - вступила в разговор Анна. – Нам нужно место, где мы сможем поговорить без посторонних ушей.
     Ароношвили недоверчиво посмотрел на неё, но всё же, кажется, поверил.
     - Хорошо, идёмте, - сказа он.
     Он провёл гостей в свой кабинет.
     - Располагайтесь. Здесь вас никто не подслушает, и никто без стука сюда не войдёт.
     - Спасибо Резо! – Анна одарила его обворожительной улыбкой.
     Грузин ещё раз посмотрел на неё, тяжело вздохнул и ушёл. Не прошло и минуты, как в дверь постучали. Марика принесла гостям вино и горячие блюда.

     * * *

     - Что ты хочешь мне сообщить? – спросил Артём, когда они остались вдвоём.
     - Сначала я хочу ответить на твои вопросы, - сказала Анна. – Они у тебя наверняка имеются.
     - Да, имеются.
     - Спрашивай.
     - Первый вопрос: Шпалин наказал Степана?
     Анна удивлённо взглянула на собеседника.
     - За что?
     - Ясно, за что, - Артём указал пальцем на свой шрам. – Вот за это.
     Она насмешливо фыркнула.
     - Боже мой, какой ты наивный! Неужели думаешь, что Стёпа осмелился бы на такую самодеятельность? Не сомневайся: он всё сделал так, как ему велели. Виталия он слушается беспрекословно.
     - То есть ты хочешь сказать, что мелкий порез не планировался изначально?
     - Совершенно верно.
     - Чёрт возьми, но зачем Шпалину потребовалось меня калечить? – сердито воскликнул Артём. – Разве он из-за этого не теряет деньги?
     - Он это сделал для того, чтобы не потерять ещё больше, - спокойно ответила Анна.
     - Не понимаю. Объясни.
     - У него возникли подозрения, что ты хочешь сбежать. Он решил тебя пометить шрамом, чтобы легче было найти, если ты и в самом деле осмелишься на побег. Ну и заодно дал тебе понять, что шутить с тобой не намерен.
     У Артёма от волнения сжалось в груди.
     - Почему он решил, что я хочу сбежать? – спросил он, не глядя на собеседницу.
     - Всё очень просто, - ответила она. – Виталий принял решение взять под контроль твои банковские счета, чтобы сделать тебя более послушным. Он располагает такой возможностью. И вдруг обнаруживается, что ты опередил его буквально на сутки, почти полностью обналичив все свои вклады. Разве это не повод заподозрить неладное?
     - Но ведь он сам говорил, что деньги надо срочно вкладывать во что-нибудь, пока они не обесценились, - неуверенно возразил Артём.
     - Да? – спросила Анна с усмешкой. – И во что ты их вложил? Скажи – и все вопросы к тебе отпадут.
     Окунев почувствовал, что начинает злиться. Чёрт возьми, зачем она его сюда позвала? Чтобы всё объяснить и предостеречь или, напротив, прижать к стенке и выудить информацию? В любом случае следовало быть настороже и не поддаваться эмоциям. Усилием воли Артём справился с настроением и постарался говорить как можно спокойнее:
     - Аня, разве ты сама не ответила на свой вопрос? Ты сказала, что Шпалин решил взять под свой контроль все мои сбережения, чтобы сделать меня послушным. А теперь попробуй представить, что я об этой его возможности смог догадаться сам. Что ты ещё хочешь узнать от меня? Где я храню свою наличку?
     Она медленно покачала головой.
     - Нет, Артём, если этот вопрос кого-то интересует, то не меня.
     - Тогда зачем ты затеяла этот разговор? Зачем притащила меня сюда?
     - Теперь и сама не знаю. Видимо, переоценила свои способности. Хотела сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. А это оказалось невозможно. Прости, что отняла твоё время.
     Окунев смотрел в её уставшее, расстроенное лицо, и уже в который раз его душу стали одолевать сомнения: искренна она с ним или вновь мастерски исполняет очередную роль? Ему очень хотелось верить в её искренность. Ведь зачем-то же она предупредила его о микрофонах в квартире и машине. Он мягко взял Анну за руку.
     - Аня, скажи: тебе нравится такая жизнь?
     Она неопределённо дёрнула плечом.
     - Это имеет значение?
     - Имеет. Я пытаюсь тебя понять, но у меня ничего не выходит. Поэтому спрашиваю: тебе самой никогда не хотелось сбежать от такой жизни?
     - А если хотелось, тогда – что?
     - Тогда надо бежать. Или хотя бы попытаться это сделать.
     Анна нервно рассмеялась.
     - Боже мой, Артём, как легко и просто ты признался мне в своих намерениях! И с такой наивностью ты надеешься обмануть матёрого волка? Скажу честно: я боюсь за тебя.
     Окунев молчал, досадуя на свою опрометчивость. Анна вдруг сказала:
     - Предположим, что я решилась на побег и предложила тебе бежать вместе. Что бы ты мне ответил?
     Артём растерялся, не зная, что сказать. Вопрос застал его врасплох.
     - Ну же! – подбодрила она. – Не слышу ответа.
     - Вопрос звучит гипотетически, - наконец нашёлся он. – Не вижу смысла отвечать на него. Ты же не предлагаешь мне бежать вместе. А рассуждения типа «предположим» меня не интересуют.
     Анна с минуту молча изучала его, потом сказала:
     - Ну что же, замечание вполне справедливо. Перейдём к конкретике: я предлагаю тебе бежать вместе, - она наклонилась в его сторону и заговорила полушёпотом. – Не удивляйся, что я так быстро согласилась. На то имеются две причины. Первая: я хочу всегда быть рядом с тобой. Вторая: мне осточертело жить интересами других людей и выполнять их отвратительные распоряжения. Пожалуй, есть ещё одна, третья причина: я действительно боюсь за тебя. Ты не искушён в подобных делах. Наделаешь массу ошибок и, в итоге, себя погубишь. Тебе нужен хороший напарник – такой как я. Для того, чтобы сбить со следа натасканных ищеек, надо иметь хороший опыт в таких делах, тонкое чутьё и специфический склад ума. Мои способности тебе известны. Подумай над моим предложением.
     Такое быстрое согласие с её стороны действительно выглядело удивительным. Но в чем-то Анна была права. Артём с грустью подумал, что в подобных интригах он и в самом деле полный профан, поскольку его можно так легко поставить в тупик. Его мозг лихорадочно работал, ища выход из положения.
     - Хочешь сказать, что ты и я – вместе? Но ведь это абсурд.  Ты сама себе противоречишь.
     - В чём ты увидел противоречие? – спросила она настороженно.
     - Я от тебя уже не раз слышал: «Мы не можем доверять тебе, потому что ты не доверяешь нам». Вот и возникает вопрос: вы – это кто? Ты со мной или с ними?
     - Господи! Неужели не понимаешь, что мне постоянно приходится лавировать между вами? Я тебе уже сказала, что хочу быть с тобой. Но ты постоянно видишь во мне интриганку и всё время в чём-то подозреваешь.
     - Хорошо, - сказал он. – Поскольку все необходимые качества у тебя имеются, тебе и карты в руки. Составь план побега и ознакомь меня с ним.
     - Да, конечно! – вновь согласилась она. – Но ведь и у тебя наверняка есть какие-то идеи. Нам надо обменяться нашими планами и выбрать оптимальное решение.
     Это был прокол с её стороны. Анна явно поспешила с таким предложением. Артём внутренне напрягся, почувствовав провокацию.
     - Нет у меня никакого плана, - сказал он. – И бежать я никуда не собираюсь.
     Она заставила себя улыбнуться.
     - Видишь, как всё оборачивается. Ладно, чего там. Нет так нет. Будем считать, что ты разыграл меня. Чего ж тогда мы попусту тратим время?
     - Ты права. У нас остывает еда и выдыхается чудесное грузинское вино, а мы тут болтаем Бог знает о чём.
     Он наполнил бокалы. Под вино и уже остывшие блюда они вели пустопорожние застольные разговоры, не касаясь серьёзных тем. Анна смеялась, рассказывая забавные истории. Слушая её, Артём с огорчением думал о том, что ни на йоту не может доверять этой умной и красивой женщине. А хотелось бы. Очень хотелось!
     Покончив с ужином, они нашли хозяина кафе, поблагодарили его и направились к выходу. Резо задержал Артёма за руку и негромко сказал:
     - Скоро пятое марта. Очень важная дата. Жду тебя здесь в шесть часов вечера.
     - А что случилось пятого марта? – спросил Окунев.
     - Товарищ Сталин умер. Надо помянуть великого человека. Посидим втроём: ты, я и Антоша.
     Артём взглянул на Анну. Женщина демонстративно прошла немного дальше, показывая, что чужой разговор ей не интересен.
     - Хорошо, - сказал Окунев. – Я приеду.
     - Обязательно приезжай. У Антоши есть новости. А теперь иди, - Резо кивнул в сторону Анны. – Твоя красавица скучает.
     Артём на прощание пожал хозяину руку и вместе со спутницей покинул его заведение.

     Глава 5. По воле рока

     1. В томительном ожидании

     Вопреки опасениям, разборок и наездов на Артёма со стороны начальства не было. Он приступил к работе, не слишком сопротивляясь навязыванию тем и сюжетов, но и не изображаю чрезмерную покорность, чтобы не вызвать подозрения. Глаз по-прежнему дёргался, мешая работать, но рана понемногу заживала и уже не доставляла болезненных ощущений при касании или мимических движениях лица.
     Виталий Андреевич Шпалин держался с ним спокойно, ровно, но в каждом его слове чувствовались твёрдость, жёсткость, непререкаемость. Впрочем, по причине своей занятости сам он появлялся в студии нечасто. Роль администратора во время фотосессий исполняла Анна. Контролируя рабочий процесс, женщина вела себя так, как будто между ней и Артёмом ничего не произошло – ни разногласий, ни взаимных претензий и подозрений.
     Пятого марта ближе к вечеру Артём отправился на своём «Лансере» к кафе «Рустави». Он прихватил с собой фотоаппарат и штатив, чтобы запечатлеться в кругу новых друзей. Планируемые перемены в жизни исключали в дальнейшем возможность общаться с этими людьми. На стоянке возле кафе находились несколько легковушек, но свободного места было достаточно. Тем не менее, одна машина расположилась за стоянкой, проехав добрый десяток лишних метров и остановившись в неглубоком снегу.
     Взяв с собой «Никон» и треногу, Окунев зашагал к крыльцу. Краем глаза он заметил, что в одиноко стоящем автомобиле кто-то находится. В общем-то, ничего странного в этом не было. Но, видимо, передряги последнего времени так засорили мозги, что многие вполне обыкновенные вещи стали ему казаться подозрительными. Мысленно обозвав себя параноиком, Артём вошёл в кафе.
     Резо встретил его с распростёртыми объятиями.
     - Рад тебя видеть, брат! Проходи. Антоша уже в моём кабинете ждёт нас.
     Через служебный вход они прошли по коридору до кабинета владельца кафе. Свет в кабинете не был зажжён, так как на дворе ещё не начинало темнеть. Антон с волнением смотрел на Артёма, на его покрытые щетиной подбородок и щёки, побрить которые у Окунева не было возможности из-за свежего, не зажившего рубца. Они пожали друг другу руки.
     Артём перевёл взгляд на снежную поляну во дворе кафе. Синий «Toyota Raw-4», проехавший далеко за стоянку, располагался как раз напротив окна. Боковое окошко у него теперь было немного опущено. Эти, казалось бы, незначительные детали опять вселили в душу беспокойство. Требовалось как-то проверить свои подозрения.
     - Прошу за стол, друзья мои! – торжественно произнёс Резо. – Выпьем и поговорим от души. А поговорить нам сегодня есть о чём.
     - Выпить и поговорить мы успеем, - сказал Артём. – Предлагаю в первую очередь провести маленькую фотосессию. Хочу, чтобы у каждого из нас имелись фотографии, на которых мы могли бы видеть рядом с собой добрых и надёжных друзей. И лучше эти фотографии сделать на трезвую голову.
     Возражающих не нашлось. Артём установил штатив и навернул на него фотоаппарат. Усадив друзей на диван у стены, он выставил необходимый параметры, включил автоспуск и сел рядом с ними. Сделав несколько снимков, Окунев предложил расположиться напротив окна. Он объяснил, что таким образом можно создать отличную художественную фотографию, на которой лица и фигуры людей будут окружены ореолом сказочного света. И опять два друга послушно заняли указанные места.
     Артём развернул фотоаппарат в сторону окна. Он максимально увеличил фокус, направив объектив на стоящий за окном автомобиль. Его взору крупным планом представилось лицо человека, которого он знал как Алеся Босевича. В руке чуть выше приспущенного стекла в дверце машины Винт держал узкий и длинный предмет, направленный на окно кабинета Ароношвили. Всё стало ясно. Сначала Анна провела разведку, определив место, где Артём встречается с людьми, с которыми, возможно, обсуждает свои планы на будущее. Теперь этот перебежчик, сдавший своего прежнего хозяина врагам, засел напротив окна с высокочувствительным прибором, способным улавливать голосовые вибрации стекла. А это значит, что на сегодня откровенный разговор отменяется. Следовало как-нибудь незаметно дать предупреждающий знак собеседникам.
     - Ты закончил? – спросил Резо.
     - Да, можно садиться за стол, - сказал Артём. – Не возражаете, если я сяду здесь?
     Не дожидаясь ответа, он занял место, расположившись спиной к окну. Когда все сели за стол, хозяин кабинета сказал:
     - Сначала выпьем за великого вождя, за его вечную память и покой, а потом поговорим о наших насущных делах.
     - Обязательно поговорим, - сказал Артём и выразительно прижал палец к губам.
     Две пары глаз непонимающе уставились на него. Резо молча наполнил бокалы. Также молча выпили. Затем Ароношвили сказал:
     - На кухне для нас готовят ещё одно блюдо. Думаю, что уже закончили. Не будем никого звать. Сами принесём. Пойдём, Артём, поможешь мне. Антоша нас здесь подождёт.
     Вдвоём они вышли в коридор.
     - В чём дело, дорогой? – спросил Резо. – Что за секреты? От кого?
     - Нас прослушивают, - сказал Артём. – Видел машину за окном? В ней сидит знакомый мне человек, который специальным прибором считывает наш разговор с оконного стекла. Раньше этот парень работал на Меллера, теперь переметнулся к моим новым хозяевам.
     - Почему знаешь, что это он? Машина стоит далеко от окна. У тебя глаза орла?
     - Нет, но у моего фотоаппарата мощный объектив.
     Резо сердито ругнулся. Потом сказал:
     - Не переживай. Сейчас я объясню этому мерзавцу, что стоянка находится в другом месте. Если не поймёт, вызову полицию.
     Артём вернулся в кабинет. В окно он увидел, как хозяин кафе идёт к машине, что-то крича и размахивая руками. Потом Резо извлёк из кармана телефон и стал набирать номер. Джип тронулся с места и, сделав полукруг, уехал. Резо зашагал обратно. Окунев тем временем осмотрел стул и внутреннюю сторону стола в том месте, где в прошлый раз сидела Анна. Ничего подозрительного он не обнаружил.
     Вскоре в кабинет вернулся хозяин.
     - Как он узнал, где и когда мы встретимся? – спросил он Артёма.
     - Подозреваю, что Анна выдала и место, и время, - сказал Окунев. – В прошлый раз она сама позвала меня сюда, чтобы мы могли обсудить важные вопросы, не опасаясь чужих ушей. Видимо, её настоящая цель была другой.
     - Вы действительно обсудили важные вопросы?
     - Да, она предупредила меня о микрофонах в моей машине и в квартире, где я теперь живу. Но дальнейший разговор стал меня настораживать. Анна пыталась выяснить, не собрался ли я удариться в бега. И даже предлагала бежать вместе.
     - Может быть, она и в самом деле хотела бежать с тобой?
     - Нет, она лгала. И лгала далеко не в первый раз.
     - Вот мерзавка! А что, если?.. – Резо покосился на стол. – Где она сидела?
     - Я всё проверил. Чисто, - заверил Артём.
     Резо сокрушённо вздохнул.
     - Когда женщина поступает подло – очень неприятно. Когда красивая женщина поступает подло – очень больно.
     Антон удивлённо смотрел на них, ничего не понимая. Артём объяснил ему, что на самом деле сейчас произошло. Затем спросил:
     - У тебя есть новости?
     - Да. Звонил твой друг Максим. Сказал, что фирма приступила к строительству твоего дома. Уже возводят фундамент.
     - Сказал, когда обещали закончить?
     - Сказал. Через месяц с полной отделкой. Заходи и живи.
     Значит, ещё месяц ожиданий. Прежде тянулось время в ожидании, когда можно будет сбежать от Меллера, теперь вот – от этих. Что может за этот месяц случиться, одному Богу известно. Артём извинился перед друзьями, сказав, что ему пора покинуть их. Он договорился с Антоном, где и когда они будут в дальнейшем встречаться для обмена информацией. Кафе «Рустави» теперь было «засвечено».

     * * *

     Артём вёл машину, погружённый в свои мысли, полные тревог и волнений. Проехав мимо придорожного кафе, он вдруг напрягся, не сразу сообразив, что привлекло его внимание. Остановившись, стал медленно подавать свой «Лансер» назад по самой кромке дороги, пока не достиг парковки. И тут всё стало ясно: в небольшом ряду машин стоял синий джип «Toyota RAW-4». Припарковав машину, Артём зашёл в кафе. Там за одним из столиков ужинал Винт. Артём подошёл к нему, сел напротив.
     - Привет, приятель! – сказал он беспечным голосом. – Давно не виделись.
     - Привет, - равнодушно отозвался Винт. – Чего надо?
     - Да так. Ехал мимо. Гляжу, стоит на парковке синий «Равик». Дай-ка, думаю, зайду, поинтересуюсь, чья это машина.
     - Чего-то я не понял. Значит, ты увидел синий «Равик» и поэтому решил зайти? У тебя с головой всё в порядке?
     - Тут такое дело. Мы с друзьями в кафе неподалеку поминали товарища Сталина. У него сегодня годовщина смерти…
     - Точно чокнутый.
     - Так вот, возле кафе есть просторная и хорошо почищенная стоянка, а какой-то козёл на такой же, как у тебя, машине залез в снег и остановился на газоне.
     У Винта на скулах заиграли желваки.
     - Ты бы за базаром следил, дружок. За слово «козёл» можно крепко огрести. А у тебя рожа ещё не зажила.
     - Но ведь это был не ты? – спросил Артём с наивным видом.
     - Разумеется.
     - Тогда чего стращаешь?
     - Предостерегаю. Тебя сейчас стоит разок стукнуть, и ты прямиком отправишься в больницу. А твои посещения этой обители нас всех сильно бьют по карману.
     Окунев вздохнул.
     - Знаешь, я бы не отказался опять попасть в больницу. Можешь мне припечатать прямо здесь и сейчас.
     Винт отложил вилку и уставился на него злобным взглядом.
     - Да я бы не против, - сказал он сквозь зубы. – Даже с превеликим удовольствием. Потому что вот ты – самый настоящий козёл.
     - Сам-то не боишься огрести?
     - Чего?! Слушай, ты, фраер: попробуешь дёрнуться – я тебя урою и на твои габариты не посмотрю. У меня давно кулаки чешутся. Ты реально достал. Ну, чего ты гоношишься? Что тебя не устраивает? Ты ведь, если разобраться, почти ни хрена не делаешь, а деньги гребёшь нехилые. Нажал кнопку на фотике – и пара сотен «косых» у тебя в кармане. Ни забот, ни хлопот. А ты всё скачешь да бодаешься. Смотри, козлик, допрыгаешься. На тебя не только у меня зубы скрипят.
     - Я это уже понял. Объяснили доходчиво. Но если вся моя работа – на кнопку нажимать да деньги грести, то чего же в меня так вцепились? Я готов уступить своё место любому из вас.
     Босевич скривил лицо в презрительной гримасе.
     - Ну, чего ты тут кокетничаешь как барышня? Да, есть у тебя талант. Никто с этим не спорит. Только ещё не мешало бы и мозги иметь. А их у тебя точно нет. Ну, скажи, где ты был со своими способностями, пока тебя не приметил Паша Меллер? Ты же копейки считал. И никому твой уникальный дар на хрен был не нужен. А Паша фактически сделал из тебя икону. Ты стал востребованным, причём – у важных и богатых персон. И потекли денежки в твой карман.
     - Не только в мой.
     - Правильно. Мы все кормились от Паши Меллера, не особо напрягаясь. Именно он сумел раскрутить бизнес, позволяющий делать деньги из воздуха. И кое-кому это дело показалось заманчивым. Есть такая порода хищников: они предпочитают не охотиться, а отнимать добычу у других, - Винт угрюмо покосился на собеседника. – Что ты ещё хочешь узнать? Почему я сдал Пашу?
     Артём покачал головой.
     - Нет, здесь всё предельно ясно. В тебя крепко вцепились клыками. А челюсти у этих гиен – будь здоров!
     Лицо Босевича скривилось в ухмылке.
     - Ну-ну! Нашёл отмазку. Ты, кореш, мозги мне не парь. Пашу я сдал, потому что ты сдал меня.
     - А что мне оставалось делать? Вы же меня к стенке припёрли.
     - Сговорчивее надо быть, Тёма. Умные люди никогда не бросаются в крайности, а балансируют между ними. Ну, избавился ты от Паши. И чего добился? Тебе стало легче?
     - Ни черта не легче, - признался Артём. – Даже ещё хуже. Эти ребята оказались покруче Меллера. Одно мне не понятно: если они такие крутые, почему так долго копали под Пашу? Могли бы просто сделать рейдерский захват.
     - Сделали бы, если бы могли, - ответил Винт, вновь ухмыльнувшись. – Только Пашиным клиентам это могло очень не понравиться. Чтобы отжать бизнес, требовалось сначала дискредитировать самого Пашу. А зацепиться было за что. Как говорится, жадность фраера сгубила.
     Артём видел, что первоначальная агрессия Босевича постепенно сходит на нет. Он говорил вполне спокойно и даже доверительно. Пользуясь переменой в его настроении, Окунев спросил:
     - На чём он прокололся? Продавал одни и те же снимки разным людям?
     - Нет. Такие выкрутасы всплыли бы очень скоро. Меллер погорел из-за твоего чистоплюйства. Ты наотрез отказался снимать педрил, а кое-кто за эту тему предлагал сказочные деньги. И Паша нашёл тебе замену. Он платил парню в десять раз меньше, чем тебе, и тот был счастлив, получая пятнадцать-двадцать кусков за один снимок. Сначала были опасения, что подмену заметят, но всё обошлось, - Босевич хмыкнул. – Для богатых ценителей «прекрасного» сделанная мною рыбка оказалась важнее твоих уникальных сюжетов.
     - Стоп-стоп! – воскликнул Артём. – На снимки гомосексуалистов, сделанные другим фотографом, ты лепил мою символику?
     - Ну да, - равнодушно ответил Винт. – А чего ты хотел? Чтобы я присоединился к твоему революционному движению? Ищи другого идиота.
     От взрыва эмоций кровь ударила в голову Артёма. В груди лихорадочно заколотилось сердце.
     - А сейчас? – спросил он, не в силах сдерживать гнев. – Сейчас ты лепишь мой логотип на чужие работы?
     Несколько секунд Босевич молча смотрел ему в глаза.
     - Не-е-ет! – сказал он, выразительно растянув это короткое слово.
     Окунев резко встал и вышел из кафе. Потом он долго сидел в машине, пытаясь успокоить разыгравшиеся нервы. Мысль о том, что кто-то посторонний выполняет заказы на детскую порнографию, а Винт под этими снимками помещает персональный логотип Артёма, заставляла всё тело дрожать от злости и бессилия.
     В правое боковое окошко кто-то постучал. Дверца распахнулась, и на соседнее с водительским кресло уселся Босевич.
     - Ты чего взбеленился, дурачок? – спросил он с всё той же ухмылкой. – Пошевели мозгой: кто захочет наступать на чужие грабли? Тема засвечена. Теперь толстосумы наверняка на каждый исполненный заказ приглашают экспертов для определения подлинности автора. Живи и дыши полной грудью, только не так нервно, как сейчас.
     Довод был вполне убедительным. Артём чувствовал, как с его души сваливается тяжёлый камень.
     - Спасибо! – пробормотал он.
     - На здоровье!
     Винт вышел из машины и захлопнул дверцу.

     * * *

     Работы в студии продолжались время от времени. Однако об оплате этих работ разговоры даже не заводились. При случае Артём обратился с этим вопросом к Шпалину. Тот ответил, что гонорар за все последние труды Окунева пошёл на возмещение ущерба, понесённого фирмой по вине фотографа.
     - И сколько времени ещё продлится «субботник»? – спросил Артём.
     - Считай, что свой долг ты уже отработал, - сказал Виталий Андреевич. – Теперь за каждый проданный снимок деньги будут поступать на твой новый банковский счёт.
     Открытие работодателем нового счёта для работника при наличии прежних счетов говорило о многом. Артём понял, что отныне доступ к собственным деньгам будет для него ограничен. Он готов был смириться с этим. Главное – протянуть время до окончания строительства дома, а потом навсегда исчезнуть отсюда. Однако только что озвученную информацию игнорировать было нельзя, чтобы не вызвать подозрения. Поэтому он спросил:
     - Я могу этим счётом свободно распоряжаться?
     Виталий Андреевич, внимательно наблюдавший за ним, удовлетворительно наклонил голову.
     - Ты задал очень правильный вопрос. Нет, дорогуша, распоряжаться ты им можешь только в присутствии доверенного лица.
     - И кто будет этим доверенным лицом?
     Шпалин насмешливо хмыкнул.
     - Сам не догадываешься?
     - Догадываюсь, - мрачно отозвался Окунев.
     Виталий Андреевич подошёл к нему вплотную и заговорил мягким доверительным голосом:
     - Послушай меня, Артём. Между нами были серьёзные трения, но при желании всё можно исправить. Не скрою: ты меня сильно огорчил. Однако я готов признать, что сам отчасти был виной твоих нелогичных поступков, поскольку при первом знакомстве ты чётко обозначил границы, переступить которые не можешь себе позволить. Предлагаю вернуться на исходную позицию и начать всё заново. Если найдём общий язык, я готов всё плохое простить и забыть. Мне нужен заинтересованный партнёр по бизнесу, а не подневольный раб. Но прежде, чем мы сможем полностью вернуться к первоначальным условиям сотрудничества, ты должен вернуть доверие к тебе.
     Шпалин внимательно посмотрел в глаза Окуневу.
     - И ещё, - продолжал он. – Я не случайно привязал твой банковский счёт к Анне. Открой глаза: она тебя действительно любит. Вы были бы прекрасной парой. О такой женщине любой мужчина может только мечтать. Тебе же это счастье само в руки идёт. Умная и красивая жена, любимая работа и безбедная жизнь – чем тебя не устраивает такая перспектива?
     Артём помолчал, подыскивая нужный аргумент. Затем сказал:
     - Требуете от меня, чтобы я вернул доверие к себе, а мне предлагаете жить с человеком, которому я полностью перестал доверять. Анна много раз обманывала меня. Клялась в любви и верности, а потом предавала.
     - Так ведь не по своей воле. Вынуждена была. Если мы сможем наладить добрые отношения внутри нашего маленького коллектива, необходимость лгать и выкручиваться отпадёт сама собой. Пойми же: все мы люди, все подвержены эмоциям и сомнениям. Я сожалею о том, что жестоко поступил с тобой. Но это был порыв отчаяния. Твоё упрямство приводило меня в состояние бессильной злости. Так что мы оба виноваты в случившемся. А вот Анна как раз ни в чём не виновата. Она просто жертва обстоятельств. И, поверь, ей очень-очень нелегко.
     - Ладно, по нынешним отношениям вопросов нет. Теперь каждый заработанный мною рубль будет под вашим неусыпным контролем. А как вы планируете поступить с теми деньгами, которые мне платил Меллер? Их тоже постараетесь поставить на учёт?
     - Забудем про них, - Шпалин небрежно махнул рукой, но жест получился слишком театральным. – Грабить тебя не входит в мои планы. Я же сказал: мне нужен партнёр, а не раб. Доверие, друг мой, взаимное доверие – вот что для меня важно.
     Он говорил что-то ещё о добрых доверительных отношениях, но Артём слушал его рассеянно. Механически кивая головой, он думал:
     «Месяц. Один месяц мне нужно продержаться. Надо быть предельно осторожным. Шпалин – опасный человек. Но он плохой артист. В его миролюбивых речах слишком явно чувствуется наигранность. Ему бы следовала брать у Анны уроки актёрского мастерства. А я? Я – хороший артист? Вряд ли. Поэтому не стоит изображать то, чего нет. Анна быстро почувствует фальшь. Да и Шпалин с его профессиональным чутьём – тоже».
     - Я постараюсь, - сказал Артём.
     - Что ты постараешься? – удивлённо спросил Виталий Андреевич.
     - Постараюсь понять Анну. Видимо, ей и в самом деле приходится нелегко.
     - Вообще-то, я сейчас говорил не об этом.
     - Да, конечно. Просто я озвучил то, что меня больше всего волнует. Мне очень не хватает рядом близкого человека. Женщина, которая признаётся мне в чувствах, на деле играет со мной как с куклой. Отсюда в душе пустота и одиночество.
     Шпалин ещё раз окинул его внимательным взглядом. Затем сказал:
     - Хочешь, чтобы она заслужила твоё доверие? Это очень просто. Сделай так, чтобы и она тебе поверила. Вот тогда в твоей жизни наступят счастливые перемены.
     - Я воспользуюсь вашим советом, - сказал Артём, пытаясь улыбнуться.
     «Месяц. Всего один месяц», – стучало у него в мозгу.
     Шпалин задумчиво кивнул. Похлопал его по плечу и ушёл.

     * * *

     Мартовский снег слегка похрустывал, спрессовываясь под ногами. День выдался тёплый, солнечный. Рыжая белка прыгала по веткам и громко щёлкала, с подозрением глядя на бредущую между деревьев пару. Мужчина и женщина неспешно прогуливались по протоптанным снежным тропинкам в сосновом бору, с удовольствием вдыхая свежий весенний воздух.
     Анна шла справа от Артёма, то и дело с улыбкой поглядывая на него. Он заметил, что она в последнее время предпочитает находиться с правой стороны. Причина была предельно ясна: женщине очень не хотелось видеть уродливый шрам на его лице.
     Оглядевшись вокруг, она с удовольствием сказала:
     - Хорошо здесь, спокойно. Ни склок, ни интриг, ни борьбы интересов. Тишина и покой. Что ещё человеку нужно?
     - Разные люди существуют на свете, - философски заметил Артём. – Кому-то по душе покой, а кто-то к нему органически не приспособлен. Слишком много таких типов, которым постоянно неймётся.
     Анна засмеялась.
     - Но ведь мы не такие, верно?
     Он хмыкнул, дёрнув плечом.
     - Могу сказать только за себя. Да, мне по душе спокойная созерцательная жизнь.
     Она погрустнела.
     - Опять ты проводишь границу между нами. Можешь верить или не верить, но и мне по душе тихая и спокойная жизнь. Знаю, Тёма, что у тебя обо мне сложилось совсем иное впечатление. Знаю и вполне тебя понимаю. Мои поступки не соответствуют тому, что я сейчас сказала. Но мне приходится играть эту чёртову роль, от которой я бы с радостью сбежала – хоть на край света.
     - Что же мешает? Боишься, что поймают?
     - Нет. Я умею заметать следы. Но я не хочу бежать одна. Вот если бы вместе… Но ты мне не веришь, ты во всём видишь подвох. А я ради тебя готова пойти на риск, потому что полюбила. Слышишь: я тебя люблю!
     - Я знаю, - сказал Артём.
     Анна резко остановилась.
     - Знаешь?! Ты это почувствовал?
     Он усмехнулся.
     - Нет, Аня, ничего такого я не почувствовал. Мне Шпалин сказал, что ты меня любишь.
     Анна уткнула лицо в ладони. Из груди вырвался нервный, почти истеричный смех.
     - Боже мой: Шпалин ему сказал! – она подняла голову и взглянула Артёму в глаза. – Что он тебе ещё сказал?
     - Что забудет все наши разногласия, если я стану вести себя как пай-мальчик.
     Анна отвернулась и медленно побрела дальше. Окунев зашагал следом и вскоре поравнялся с ней. Некоторое время шли молча. Потом Анна нарушила молчание.
     - Хочу тебя огорчить: у Виталия хорошая память. Он ничего не забывает. И ничего не прощает.
     - Звучит грустно. Одно утешает: я ему очень нужен.
     Она опять остановилась.
     - Дурачок ты! Да, пока ещё нужен. Но это продлится недолго. Спрос на чернуху скоро упадёт. Любителей украшать свои покои картинами подобного жанра не так уж и много. А те, кто к этой теме не равнодушен, уже собрали достаточно крупные коллекции твоих трудов. Есть ещё одна причина. Мы как-то однажды говорили о ней. Мир сейчас находится в очень шатком положении. Никто не может твёрдо сказать, что будет завтра. Поэтому Виталий так торопится и нервничает. Деньги пока ещё текут немалые, и он не хочет упускать ни единой возможности урвать очередной кусок. Он никогда не простит тебе того, что потерял из-за твоей несговорчивости.
     Окуне в слушал её и вновь ничего не понимал. С чего вдруг такая откровенность? Желание предостеречь или очередная провокация? Но если всё же провокация, то какую цель она может преследовать? Вряд ли Шпалин заинтересован в подобных разговорах.
     - Что ты предлагаешь? – спросил Артём.
     - Я уже говорила: надо бежать, но только вместе. Я не знаю, что ты задумал? Но какие бы планы ты ни строил, с твоим менталитетом тебе нигде не удастся спрятаться.
     - Не боишься, что я тебя сдам?
     - Нет.
     - Это настораживает.
     - Всё объяснимо. Виталий мне доверяет. А если и поверит в то, что этот разговор имел место, скажу, что проверяла тебя.
     Артём задумался. Если даже Анна его провоцирует, есть смысл сделать вид, что пошёл у неё на поводу. Этот манёвр отвлечёт внимание провокаторов от его реальных замыслов. Надо только очень осторожно вести диалог, чтобы не вызвать подозрений в неискренности.
     - Какие имеются гарантии, что нас не поймают?
     - Я раздобуду новые документы, - сказала Анна. – У меня есть связи. Как только сбежим отсюда, сразу сделаем тебе пластическую операцию. От шрама останется лёгкий след. С деньгами мы можем выбрать себе любое место для жизни.
     - Сколько времени потребуется на подготовку.
     - На решение всех вопросов – не менее месяца. Придётся тебе ещё немного потерпеть.
     «Это хорошо, - подумал Артём. – Недельки через три дом будет построен. Пусть Анна пока готовит побег или делает вид, что готовит – не имеет значения. В нужный момент я просто исчезну из поля зрения всей этой шайки».
     Она выжидающе смотрела на него.
     - Я пока не готов дать тебе ответ, - сказал он неуверенным тоном. – Не ожидал, что ты всерьёз можешь решиться на такое дело. Мне казалось, что ты меня провоцируешь.
     - Сколько времени на размышления тебе нужно? – спросила Анна.
     - Хотя бы до утра.
     - Мы можем провести эту ночь вместе и всё обговорить.
     - А как же микрофоны?
     - Снимем номер в гостинице.
     Так и порешили. Погуляв по лесочку ещё часок, вернулись к машине и сразу поехали к ближайшему отелю. Все необходимые вещи купили по пути, чтобы не заскакивать домой.
     Они действительно проговорили до утра. И вновь Артёму стало казаться, что лежащая рядом женщина абсолютна искренна и честна с ним. Он старался не терять контроля над ситуацией и внимательно отслеживал мимику, жесты, интонации. Но ничего подозрительного уловить не мог. Анна выглядела мягкой, нежной и вполне естественной. Она казалась сейчас именно той женщиной, которой Артёму так остро не хватало. И он с удивлением осознавал, что вновь поддаётся её женским чарам. Окунев здраво рассудил, что противиться этому чувству не следует. Даже напротив, он стал внушать себе, что Анна ему очень приятна и симпатична. Так было проще проявлять к ней добрые чувства, а не изображать их, рискуя быть уличённым в притворстве. К утру они детально обсудили план будущего побега, после чего уснули в крепких объятиях.

     * * *

     Теперь они выглядели счастливой парой. Виталий Андреевич, появляясь в студии, присматривался к ним и, кажется, был очень доволен произошедшей в их отношениях переменой. Отныне Артём и Анна все ночи проводили вместе. Чаще всего встречались в засекреченной квартире, но иногда Анна приводила Окунева к себе домой. Там они вели себя так, словно чувствовали совершенно свободно, и разговаривали практически на любые темы, кроме одной. О готовящемся побеге говорили лишь по необходимости и в абсолютно безопасных местах.
     В отношении к работе также произошли перемены. Изначально очерченных границ Артём по-прежнему не переступал, но при съёмках «классического» порно стал проявлять чудеса изобретательности, выполнив ряд поистине уникальных работ. Шпалин был очень доволен своим подопечным. И если сначала он воспринимал произошедшие метаморфозы несколько настороженно, то в последующие дни расслабился и успокоился. Во всяком случае, внешне всё выглядело именно так.

     2. С чистого листа

     В конце первой декады апреля Максим Залесов через Антона сообщил другу, что его дом полностью достроен и готов к заселению. Охваченный нетерпением, Артём стал выжидать подходящий момент для бегства, чтобы оно было обнаружено не сразу. Вскоре такой момент наступил. После очередной фотосессии Анна сказала, что в ближайшие несколько дней никаких работ не предвидится. Она предложила Артёму провести это время с пользой, то есть отдохнуть и развеяться перед предстоящим их совместным побегом. Причём, предложила она ему это сделать без неё, так как сама была занята подготовкой к намеченной авантюре.
     Артём сказал, что хочет поехать на дачу к своему другу и помочь ему навести порядок на участке перед началом дачного сезона. Женщина удивилась: с чего бы это? Какая необходимость именно сейчас заниматься подобными делами? Он объяснил, что его друг стал инвалидом после дорожной аварии, что сам попросил о помощи, и ему, Артёму, неловко отказывать. Немного поколебавшись, Анна дала согласие, и Окунев приступил к осуществлению своего плана. В первую очередь он купил новую куртку – на этот раз демисезонную. Затем навестил Антона, взяв у него новые документы и телефон. Простившись с Антоном, отправился на автовокзал. Там Артём бросил свой «Лансер» на стоянке, по старому паспорту приобрёл в кассе билет на автобус и ближайшим рейсом укатил в Томск.
     Утренним авиарейсом он вылетел в Иркутск с билетом на имя Гончарова Артёма Владимировича. Спустя несколько часов Максим встречал его на автобусной остановке в Большом Голоустном. Хотя рубец на лице Артёма заметно зажил, и швы давно были сняты, на Максима он произвёл удручающее впечатление.
     - Кто ж тебя так? – спросил он расстроенным голосом. – Это как-то связано с твоей работой?
     - Да, - сказал Артём. – Именно с работой это и связано.
     По пути к дому Залесовых он рассказал другу, как всё произошло, и объяснил причину покушения: его в чём-то заподозрили из-за снятия денег со счетов; о поездке в Голоустное и планах поселиться здесь никто не знает.
     - Представляю, как ты сейчас напугаешь Катю, - сказал Максим.
     Он не ошибся. Катя пришла в ужас. Она смотрела на Артёма широко раскрытыми глазами. Потом со слезами бросилась ему на шею.
     - Тёма, Тёмочка! Да что ж это такое? Кто так с тобой поступил?
     Пришлось Артёму ещё раз поведать свою печальную историю. Катя внимательно выслушала, затем сказала:
     - Максим рассказывал мне, что ты встречался с Тарой.
     - Да, дважды.
     - Это хорошо. Значит, она тебя оберегает. Но всё же тебе следует быть предельно осторожным.
     - А вот это верно! – поддержал жену Максим. – На Тару надейся, а сам не плошай. В Иркутске тебе теперь не следует появляться. От прежних связей придётся воздержаться. На какое-то время – даже с самыми близкими людьми. Пусть пока никто ничего не знает о тебе. Дальше видно будет.
     - А как же Рита? – взволнованно спросила Катя. – Вдруг она потеряла надежду и захочет начать новую жизнь. Может быть, я сообщу ей про Артёма по секрету?
     - Давайте пока не будем спешить, - сказал Артём. – Люди, от которых я прячусь, располагают большими возможностями. Обо мне им многое известно. Они могут установить за Ритой наблюдение, поставить на прослушку её телефон или сделать что-нибудь ещё.
     Катя согласилась: да, не следует рисковать. Однако было слишком заметно, что такой расклад ей не по душе. Покормив гостя, Залесовы всей семьёй повели его к новому жилищу, расположенному близко к побережью озера. Дом Артёму понравился и снаружи, и внутри. Внизу три комнаты и кухня, а сверху утеплённая мансарда. Вполне хватит места для небольшой семьи. На оставшиеся от стройки деньги Максим предусмотрительно приобрёл шкаф, кровать и холодильник, а снаружи возле боковой стены сложил поленницу дров, которых Окуневу должно было хватить до наступления тёплых дней. Оставалось оформить постоянную прописку и начать обустраивать свой быт.
     Но всё же на душе скребли кошки. Отныне и на неопределённое время Артёму предстояло быть привязанным к этому небольшому посёлку, словно он попал в ссылку. Как он здесь приживётся? Чем станет заниматься? Не взвоет ли волком от тоски и одиночества? Заводить знакомства, а тем более отношения с женщиной не имело смысла. Да и желания такого не было. Он всё ещё надеялся вернуть Риту, но не сейчас, позже, когда почувствует себя в безопасности. А пока предстояло пережить время тревожных ожиданий.
     Осмотрев жилище Артёма, они все вместе посетили стройку ещё одного дома – будущей школы для начинающих фотографов. На уже готовой коробке здания строители возводили крышу.
     - Видишь, Артёмка, - сказал Максим, - скоро у нас будет место для любимой работы. Не грусти, друг, скучать не придётся, - он посмотрел на Окунева. – Чего ты приуныл?
     - Да так, - Артём взволнованно вздохнул. – У меня такое впечатление, будто мою жизнь отформатировали как флэшку. И теперь мне предстоит заново вносить файлы. Раньше это называлось: начать с чистого листа.
     - Вот и хорошо, что с чистого. Теперь тебя жизнь многому научила, и свой чистый лист ты чем-попало пачкать не станешь. Научись во всём видеть положительные стороны.
     С такой позицией трудно было не согласиться. Окунев решил все свои тревоги и сомнения спрятать в тёмный чулан и не извлекать их оттуда без веских оснований.

     Не прошло и двух недель, как строительство фотостудии было закончено. Желающих заниматься фотографией для такого маленького посёлка оказалось неожиданно много. В секцию фотолюбителей записывались не только дети и молодёжь, но и люди вполне зрелого возраста. В местной администрации утвердили и закрепили за Максимом Петровичем Залесовым должность директора студии, а за Артёмом Владимировичем Гончаровым – должность руководителя фотокружка. Каждому из них назначили небольшую зарплату. Окрылённый первым успехом, Артём большую часть своего времени стал проводить в студии, с головой окунувшись в свою стихию. Вместе и поочерёдно с Максимом они стали делиться с новичками и не только новичками своим опытом, мастерством и умением видеть и запечатлевать красоту.
     Так продолжалось около месяца. Весна всё настойчивее вступала в свои права. Лёд на озере растаял, предоставив возможность поклонникам местных красот посещать укромные уголки Байкала, до которых теперь можно было добраться на небольших катерах и моторных лодках. Окунев к тому времени отрастил небольшую бороду и обзавёлся тёмными очками, чтобы иметь возможность выезжать в город, не слишком боясь быть узнанным.

     * * *

     Однако основания для волнений появились очень скоро. Однажды тревожным набатом зазвонил мобильник. Поскольку этот телефонный номер был известен очень малому числу людей, не оставалось сомнений: звонят из Новосибирска. Окунев осторожно, словно от телефона исходила угроза, взял его и поднёс к уху.
     - Алло!
     - Мне нужна твоя помощь, Артём, - звучал в трубке голос Антона.
     У Окунева в груди от недоброго предчувствия шевельнулся холодок. Он догадался, какого рода помощь от него потребуется.
     - Да, Антон, я слушаю, - сказал он.
     - Дело в том, что объявилась моя дочь. Она в отчаянии. Её едва не схватили. Успела улизнуть в последний момент. Кое-кто совсем озверел. Понять его можно: у его сынка из-за ушиба начались серьёзные проблемы со здоровьем по мужской части. Сейчас дочь прячется у нашего общего друга. Но это очень опасно. Надо, чтобы она уехала как можно дальше.
     - Ты хочешь, чтобы я её приютил? – спросил Артём, хотя и так всё было ясно.
     - Спрячь её у себя ненадолго, - взмолился Антон. – Хотя бы на неделю. Если у кого-то возникнут вопросы, ты можешь сказать, что приехала погостить двоюродная сестра. А мы за это время что-нибудь придумаем.
     Так и есть: худшие опасения Артёма нашли подтверждение. В его неустойчивом и, в общем-то, опасном положении прятать у себя человека, однажды показавшего свою ненадёжность, было крайне рискованно. Осторожно подбирая слова, чтобы не обидеть человека, которому сам был многим обязан, он сказал:
     - Антон, пойми меня правильно: присылать Арину ко мне – значит, ставить под удар нас обоих. Нас ищут разные люди, поэтому вероятность того, что найдут, увеличиться вдвое.
     - У нас пока нет другого выхода. Да и опасность ты преувеличиваешь. Ей, как и тебе пару месяцев назад, уже готовят новые корочки. Понимаешь, о чём я говорю?
     «Чёрт возьми, понимаю ли я?! – сердито подумал Артём. – Как будто из этого разговора никто, кроме нас двоих, ничего не сможет понять».
     Вслух он сказал:
     - Да, я всё понимаю. Но и сам хотел бы быть правильно понятым.
     В трубке послышался вздох и следом усталый голос Антона:
     - Давай, друг, прекратим обмениваться доводами. Ты мне просто ответь: да или нет?
     - Да, - сказал Артём. – Тебе я по-другому ответить не могу.
     - Вот и хорошо! – оживился Антон. – Назови адрес, куда ей нужно приехать.
     Окунев немного подумал и принял решение.
     - Нет, это лишнее. Пусть она позвонит мне, как только вылетит в Иркутск. Я приеду и встречу её в аэропорту.
     На том и порешили.

     Арина позвонила на третий день и сообщила номер рейса. Они договорились о месте встречи. С тяжёлым сердцем Артём стал собираться в дорогу. Он ознакомился с расписанием автобуса, уточнил время прилёта лайнера и пришёл к выводу, что успеет прибыть в аэропорт с небольшим запасом времени.
     Так и вышло. Самолёт уже приземлился, пассажиры спускались по трапу и шагали к зданию аэровокзала за багажом. Не прошло и десяти минут, как Артём увидел Арину, торопливо идущую к нему с чемоданом в руке. Подойдя близко, она смущённо опустила глаза. Потом осторожна подняла взгляд и посмотрела Окуневу в лицо. И вдруг вздрогнула, словно от испуга.
     - Ну и как? – спросил он. – Таким я тебе нравлюсь ещё больше?
     - Прости меня, пожалуйста, - жалобно проговорила она. – Я была зла на весь мир. Потом долго жалела о том, что так поступила с тобой. Но дядя Резо сказал, что ты сам позволил мне взять эти деньги.
     Арина выглядела кроткой и даже подавленной. Артём смотрел на неё и опять никак не мог понять, искренен человек перед ним или же притворяется. Он с грустью подумал о том, что его хвалёная интуиция совершенно не способна отличать в людях честность от подлости. Окунев взял у девушки чемодан и направился к стоянке такси.
     С автовокзала, сдав чемодан в багаж, они на автобусе поехали в маленький посёлок под названием Большое Голоустное. По прибытии Артём провёл гостью в дом и показал её комнату.
     - Поживёшь здесь. Это пока единственная комната, где есть кровать и шкаф. Себе я что-нибудь смастерю.
     Она попыталась возразить: мол, не хочет доставлять хозяину дома неудобства. Её непривычно кроткий вид забавлял Артёма.
     - И что ты предлагаешь? – спросил он с усмешкой. – Спать вдвоём на одной кровати?
     Арина промолчала.
     - Как тебя сейчас зовут? – задал он ещё один вопрос. – Твой отец сказал, что у тебя новые документы.
     - Борисова Алина Сергеевна.
     - Ладно, Алина Сергеевна, не буду тебе мешать. Располагайся и чувствуй себя как дома, но, как говориться, не забывай, где находишься.
     - Мне бы помыться с дороги, - сказала она. – Можно это устроить?
     Артём задумался. Озадачивать лишний раз Максима не хотелось. Но других вариантов не было.
     - У меня пока нет ни бани, ни душевой, - сказал он. – Придётся потревожить друзей. Ты готовь вещи, а я схожу к ним, попрошу затопить баньку.
     Оставив гостью одну, Окунев направился к Залесовым.

     * * *

     Он вошёл в сени и постучался в дверь. Услышав приглашение, вошёл внутрь… и словно остолбенел. В кругу семьи Залесовых находилась гостья. Это была Рита. Судя по весёлым и разгорячённым лицам, здесь только что вёлся оживлённый разговор. Но вот всё резко изменилось. Катя и Максим застыли в тревожном ожидании. А Рита смотрела на Артёма так, словно он был призраком, явившимся сюда неведомо откуда.
     - Ты?! – словно выдохнула она и вдруг воскликнула со слезами в голосе: – Господи, что с тобой случилось?
     Она подошла к нему, осторожно потрогала шрам, потом обхватила Артёма за шею и заплакала. Он мягко обнял её, с трепетом в душе ощущая близость родного человека. Но к радости встречи примешивалось тяжкое понимание того, что опять всё происходит невовремя, что в очередной раз он попал в крайне сложное и двусмысленное положение.
     - Почему ты здесь? – спросила Рита, слегка отстранившись. – И почему не сообщил мне об этом? Почему у тебя порезано лицо? Я хочу знать обо всём, что произошло в твоей жизни.
     - Не обижайся на Артёма, - вступил в разговор Максим. – У него сейчас очень сложная ситуация. И он не хотел посвящать тебя в свои проблемы, потому что это опасно. По этой причине и мы тебе ничего не сказали.
     - Значит, для меня это опасно? А для вас? – возмущённо спросила Рита. – Почему вы не подумали о себе, о своих детях? В чём вы меня пытаетесь убедить? – она вновь обратилась к бывшему мужу: – Артём, ты должен, ты просто обязан мне всё объяснить, если ещё не вычеркнул меня из своей жизни.
     - Я никогда не вычеркну тебя из своей жизни, - сказал он. – Ты всегда будешь в ней на первом месте. Я очень надеюсь, что нам удастся всё вернуть и исправить.
     - Где мы можем поговорить? – спросила она.
     - У Артёма здесь имеется свой дом, - сообщила Катя. – Его недавно построили. Вы можете там уединиться и решить все вопросы.
     - Свой дом? Как же так? В тайне от меня происходят такие важные события. Артём, почему ты это делаешь за моей спиной?
     - Ритуля, я же вкратце тебе объяснил, - вступился за друга Максим. – Потом Артём наедине расскажет всё подробно.
     - Да, конечно, я всё расскажу, - пообещал Артём. – Но прежде хочу кое о чём предупредить. Я здесь скрываюсь. Живу по поддельным документам. Теперь у меня другая фамилия и другое отчество. Прежним осталось только имя. И мой дом оформлен на меня в соответствии с новыми документами. Иначе было нельзя…
     Рита прижала ладони к вискам.
     - Постой-постой! От кого ты скрываешься? От Меллера? – она указала рукой на шрам. – Это его работа?
     - Нет. Нашлись люди покруче. Они отжали у Паши бизнес. Но для меня мало что изменилось. Я вынужден был заниматься тем же, к чему меня принуждал Паша Меллер. Оставался единственный выход – сбежать от них. Хорошие люди помогли мне сделать новые документы, рискуя при этом собственной жизнью. Теперь одному из этих людей потребовалась моя помощь. Он попросил на время приютить его дочь, которая так же, как и я, находится в бегах и живёт по липовым документам. Сегодня она приехала. С этой девушкой у меня ничего не было и никогда не будет, кроме взаимной неприязни. Но я в долгу перед её отцом и потому не мог отказать.
     - Но это же глупо! – возмутилась Катя. – Прятать свою дочь в доме у мужчины в маленьком посёлке, где все друг друга знают – не самая умная идея.
     - Ты абсолютно права, - согласился Артём. – Именно это я и пытался ему объяснить. Но он сказал, что ситуация критическая, а других вариантов пока нет. Попросил приютить Арину на недельку под видом моей двоюродной сестры, приехавшей погостить. То есть теперь она по новым документам не Арина, а Алина.
     Рита тяжело опустилась на стул, не в силах справиться с нахлынувшим на неё потоком новостей.
     - Да-а, блин! – озадаченно пробормотал Максим. – Ну и дела! Прямо-таки шпионские страсти.
     - Почему и от кого эта девушка прячется? – спросила Рита. – Это как-то связано с твоими неприятностями?
     - Нет. У неё другая история. Просто так совпало.
     - Но ты сказал, что у вас взаимная неприязнь. Значит, что-то вас связывало?
     - Да. Но это долгий разговор. Я потом всё расскажу. А сейчас хочу попросить хозяев об одолжении. Девушке с дороги надо помыться. Поможете с баней?
     - Без проблем, - сказал Максим. – Могу затопить прямо сейчас.
     Рита отчаянно замотала головой.
     - Нет-нет, так не годится, - сказала она, ни на кого не глядя. – Мы поступим по-другому. Я заберу девушку в Иркутск. Пусть пока поживёт в моей квартире, - Рита подняла глаза на бывшего мужа. – В нашей с тобой квартире, Артём.
     - Правильно, Риточка! Очень правильно! – горячо поддержала подругу Катя. – Это самый надёжный вариант.
     Артём пребывал в полной растерянности. Арина не внушала ему ни малейшего доверия. Женщина однажды уже показала себя импульсивной и непредсказуемой. По этой причине он боялся подставить Риту под удар. Но и отвергнуть её предложение не мог, поскольку не хотел быть неправильно понятым. Наконец он решился.
     - Ты не представляешь, насколько это опасно. Я не хочу подвергать тебя риску.
     - А я не хочу, чтобы эта женщина оставалась в твоём доме даже на одну ночь, - Рита поднялась со стула, подошла к нему. – Тебе ведь сейчас нельзя появляться в нашей иркутской квартире?
     - Ни в коем случае.
     - Значит, я сама буду приезжать к тебе. Часто приезжать. Зачем нам здесь кто-то третий?
     Максим хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание.
     - Итак, друзья мои, заканчиваем прения. Рита абсолютно права. Самый безопасный для всех вариант – увезти девушку в Иркутск. Идите, готовьте её к переезду, а я пока выгоню машину из гаража.
     Окунев подумал о том, что этот вариант самый безопасный для всех, кроме Риты. Но возражать не стал. Максима можно было понять: здесь у него семья, дети. Они все также могли оказаться под угрозой.
     Вместе с Ритой Артём вернулся домой. По дороге он сказал:
     - Я не хочу впутывать тебя в свои проблемы. Зачем тебе это нужно? Ещё не поздно всё переиграть.
     - А я не хочу переигрывать, - Рита мельком взглянула на него. – Я очень устала, Артём. Устала бесконечно чего ждать, на что-то надеяться. В моей жизни ничего не происходит. Работа и одинокая квартира – вот всё, что её наполняет. Сижу вечерами на кровати, поджав коленки, и вспоминаю, как весело мы раньше жили. А на душе – тоска.
     - Значит, всё это время ты была одна?
     - Да.
     - Но ведь у тебя наверняка были ухажёры. Одного из них я видел – долговязого.
     Она грустно улыбнулась.
     - Зачем спрашиваешь? Сам ведь всё прекрасно понимаешь.
     - Понимаю.
     Они подошли к крыльцу. Артём ввёл бывшую супругу в дом, познакомил с гостьей. Они рассказали Арине о своём новом решении перевезти её в Иркутск. Девушка охотно согласилась и даже обрадовалась. Стала спешно складывать вещи.
     Вскоре за окном послышался сигнал автомобильного клаксона. Артём, взяв чемодан Арины, проводил женщин до машины. Старенькая «Нива» тронулась с места и неспешно побежала по дороге. Артём с тяжёлым сердцем смотрел вслед отъехавшему автомобилю. На чистом листе, с которого он надеялся начать свою новую жизнь, уже появилось мутное пятно. И это пятно сильно портило весь лист.

     3. Эй, баргузин…

     Неделя прошла спокойно. Рита дважды навещала Артёма вечерами в будние дни, а потом приехала к нему на выходные. За это время они успели переговорить обо всём, что с ними случилось за минувшие годы и, особенно, последние месяцы. Общаясь днём, а потом обмениваясь ласками ночью, в постели, Артём с горечью отмечал, что время разлуки изменило не только его. Риту оно также не обошло стороной. Все её лучшие человеческие качества, которые он так ценил в ней, остались прежними. Да и внешность почти не изменилась. Но во взгляде, движениях и манере говорить появилось что-то новое, незнакомое, непривычное. Похоже, и она ощущала нечто подобное по отношению к нему, потому что однажды сказала:
     - Я себя немного странно чувствую с тобой. Вроде бы рядом ты – такой родной, любимый, желанный. И в то же время в тебе словно живёт ещё один человек, которого я совершенно не знаю.
     - Что поделать, - сказал он. – Все мы – пластилиновые фигурки в руках у времени. Что хочет, то и лепит из нас.
     - Значит, и я стала другой? – спросила Рита. – Ты тоже видишь во мне человека, который изменился? Странно, что я сама этого не чувствую.
     Он не стал её расстраивать, поэтому ответил уклончиво:
     - С тобой время обошлось бережно. Если и прижало, то самую малость, которую и разглядеть невозможно. А вот меня оно изрядно помяло своими жёсткими пальцами. Но мне не на кого пенять, кроме как на себя.
     - Нет, - не согласилась с ним Рита. – Время тут ни при чём. Всё зависит от нас самих. И если из нас кто-то что-то лепит, то только потому, что мы ему это позволяем.
     Он подумал о том, что она, к счастью, не знает, какими сильными могут быть у времени пальцы, но вслух возражать не стал.

     В понедельник позвонил Антон и попросил дать его дочке возможность пожить у Артёма ещё несколько дней. Окунев сказал, что ещё на одну неделю она вполне может рассчитывать. Рита продолжала навещать его. Пару раз она приезжала вместе с Ариной. Как оказалось, женщины легко нашли общий язык и неплохо ладили. Взяв в помощники Артёма, Максим устроил дамам прогулку на катере вдоль побережья Байкала. И конечно же, два друга-фотографа взяли с собой свои любимые фотоаппараты. На фоне цветущей байкальской природы было сделано с катера много замечательных снимков. Пару раз для съёмки портретов на фоне озера высаживались на берег, но лишь в тех местах, где не было высокой растительности. На то была веская причина: клещи здесь поздней весной представляли серьёзную опасность.

     * * *

     Но вот прошла ещё одна неделя. Антон не звонил. Выждав ещё пару дней, Окунев собрался сам напомнить ему о себе. Он взял телефон в руки и уже начал набирать номер, но позвонить так и не решился. Да и не хотелось зря тревожить человека. Если Антон не напоминает о себе – значит, на то были причины. Артём решил ещё немного подождать. Но тут телефонный звонок потревожил его. Это была Арина.
     - Артём! – кричала она в трубку. – Папа пропал!
     - Что значит «пропал»? – спросил Артём, встревоженный новостью. – С чего ты так решила? Он не отвечает на звонки?
     - Я позвонила, мне ответили. Но голос показался незнакомым. Я спросила: «Папа, это ты?». Мне в ответ: «Да, дочка. Говори, я слушаю». Но это был не его голос. Я чувствую, что случилась беда. Артём, что мне делать?
     Окунев лихорадочно соображал. Что можно сделать в такой ситуации? Он решил сам убедиться во всём. Попросил Арину подождать, а сам позвонил Ароношвили. В ответ услышал расстроенный голос Резо:
     - Дорогой, ради моих детей – не звони сюда больше.
     Теперь всё стало окончательно ясно. Позвонив отцу, Арина попала на тех, кто её искал. Её телефон, вероятно, уже «пробили». Да и место, откуда был сделан звонок, тоже. По логике вещей, ей следовало срочно покинуть квартиру и избавиться от телефона. Он перезвонил Арине и сказал об этом. Затем связался с Ритой:
     - Милая, после работы сразу беги на автовокзал и приезжай ко мне. А ещё лучше – отпросись пораньше. Ни в коем случае не заскакивай домой и никому не звони. Ни о чём не спрашивай. Сделай, как я сказал.
     Весь остаток дня Артём не находил себе места. Не испытывая особо тёплых чувств к Арине, он всё же был не на шутку обеспокоен её судьбой. При одной мысли, что ждало несчастную женщину в случае её поимки, становилось не по себе. Но о ней пока не было никаких известий. А вот с её отцом, похоже, всё было ясно. Подумав об Антоне, Окунев почувствовал боль в груди. Бедный, несчастный человек, чья жизнь пошла под откос лишь потому, что однажды он спас чужого ребёнка. Ведь и нынешние проблемы с Ариной – отзвук того же благородного поступка. На этот раз Антон «прыгнул», чтобы спасти родную дочь. И вновь его парашют не раскрылся. Только теперь, вероятно, никакие врачи не смогут ему помочь.
     Но вот по крыльцу застучали каблуки, и в дом вбежала Рита.
     - Артём, что случилось? – крикнула она с порога. – Ты напугал меня.
     Он подошёл к ней, обнял.
     - Арина «засветилась». Поэтому домой тебе сейчас никак нельзя. Надо переждать какое-то время.
     Рита побледнела.
     - Как это произошло?
     - Она звонила отцу. Ответил незнакомый человек, назвавшись её отцом. Арина запаниковала. Я ей посоветовал срочно бежать из квартиры.
     Рита медленно опустилась на стул.
     - Ей удалось сбежать? – спросила чуть слышно. – Где она сейчас?
     Он пожал плечами.
     - Я не знаю.
     - Но… возможно, ей нужна наша помощь. Что мы можем сделать?
     - Этого я тоже не знаю. Боюсь, что ничего. Мы даже позвонить ей не можем. Она, скорее всего, уже выбросила свой телефон. Остаётся только ждать и надеяться.
     Рита уткнула лицо в ладони. Артём присел рядом с ней на корточки.
     - Милая, я действительно не знаю, как быть. Ехать туда глупо и опасно. Если Арине удалось вовремя исчезнуть, то за квартирой, скорее всего, ведётся наблюдение. Я не хочу попасть в поле зрения этих людей. Их методы мне в некоторой степени знакомы. Схватив меня, они начнут копать дальше. Я боюсь подставить под удар и тебя, и наших друзей.
     Рита убрала руки от лица. Сказала, глядя перед собой опустошённо:
     - Наверное, ты прав. Надо ждать и надеяться. Как думаешь: она может появиться здесь?
     - Наверное, может, но не сразу. Ей надо где-то отсидеться, пока не схлынут страсти. Нам следует немного подождать. Если Арину схватили, то в ближайшее время сюда могут нагрянут незваные гости. Поэтому несколько дней тебе следует пожить у Залесовых. Сиди тихо и старайся нигде не «светиться» без острой необходимости. На работе возьми отпуск за свой счёт. Позвони Жолобову, он тебе не откажет.
     - Хорошо, я возьму отпуск, - сказала Рита. – Но жить буду здесь. Я не хочу оставлять тебя одного.
     Он грустно усмехнулся.
     - Чудачка ты! Чем ты мне сможешь помочь? Разве что погибнуть вместе со мной. Мне от этого легче не станет. Делай так, как я говорю. Иначе мне придётся увести тебя силой.
     - Хорошо, - сдалась она. – Я согласна, но только на одни сутки. Как я понимаю, эти люди действуют очень оперативно. Если до завтрашнего вечера здесь никто не объявится, то можно будет сделать вывод, что всё обошлось.
     Рита взяла необходимые вещи, и Артём проводил её до дома Залесовых. Там они осторожно, чтобы не напугать хозяев, изложили сложившуюся ситуацию. Однако вся их дипломатия не дала ожидаемого результата. Катя была не на шутку напугана. Она то и дело прижимала ладонь к левой половине груди.
     - Катюша, всего на одни сутки, - попросил Артём.
     Она молча кивнула в ответ, с тревогой поглядывая на своих дочек. А он вернулся в своё одинокое жилище, с тоской и печалью оглядывая пустые стены. Чёрная угроза вновь повисла над головой, а надежды на чью-то магическую помощь бесследно растаяли, словно лёд на Байкале. Попытки изменить свою жизнь в лучшую, чистую, светлую сторону в очередной раз наткнулись на агрессивное противодействие.
     - Где ты, Тара? – позвал Артём. – Мне сейчас очень нужна твоя поддержка.
     Богиня-заступница молчала.

     * * *

     Сутки прошли без происшествий, но спокойными для Артёма они не были. Ночью он почти не спал, прислушиваясь к любому подозрительному звуку. Несколько раз даже выходил во двор, чтобы убедиться в том, что все его тревоги необоснованны. Большую часть следующего дня он проводил за пределами дома, заглядывая в него лишь по необходимости. Бродил без дела по посёлку, спускался к озеру. При этом старался не упускать из вида свой участок. Но время шло, никто его не навещал и не тревожил. Так прошёл день.
     К концу дня пришла Рита. Судя по её виду, поспать минувшей ночью ей удалось не больше, чем ему. Они присели рядышком на кровать и стали обсуждать текущий момент и делиться впечатлениями. Потом обоюдно поделились планами на будущее, когда все неприятности останутся позади. Но вскоре бессонная ночь напомнила им о себе. Оба почувствовали усталость. Артём предложил прилечь. Так, в обнимку, не раздеваясь, они лежали на кровати и разговаривали, пока не уснули.

     Это был странный сон. Артём чётко осознавал, что он спит, и почему-то даже не удивлялся этому. Ему снилось, что они с Ритой, держась за руки, идут к большому красивому павильону, расположенному посередине незнакомой площади.
     «Куда мы идём? – спросила Рита. – Что находится в этом здании?».
     «Здесь выставлены все мои работы, - ответил он. – Многие из них ты не видела. Я хочу показать их тебе».
     Она удивилась.
     «Все-все?».
     «Нет, конечно, - поправил он себя. – Только те, которые я сделал по собственной воле, в которые вложил душу и сердце».
     «Наверное, среди них есть тот снимок, который тебе особенно ценен и дорог?».
     «Да. Это портрет Тары. Я тебе рассказывал о нём».
     «Ты говорил, что он на самом деле не существует».
     «Нет, милая. Я говорил не так. Портрет Тары существует, но только во сне. А мы сейчас спим. Значит, можем увидеть его».
     Рита прижалась щекой к плечу Артёма.
     «Я уверена, что он мне очень понравится».
     Они подошли к павильону и зашли внутрь. В просторном помещении находились посетители. Они были заняты созерцанием снимков и не обращали никакого внимания на вошедших. Все стены зала были завешены полотнами в рамах с отпечатанными на них фотографиями Артёма. Картины имели большие размеры и выглядели внушительно. Они смотрелись как-то необычно, объёмно, и даже казались живыми. Рита с затаённым восторгом разглядывала полотна.
     «А где портрет Тары?» – спросила она.
     «Он висит в самом конце помещения, - ответил Артём. – Мы непременно увидим его».
     «А с самой Тарой мы увидимся?».
     «Думаю, что нет».
     «Почему?».
     «Она исполнила свою роль в моей жизни. Теперь её портрет будет служить мне поддержкой».
     «Жаль. Разве может фотография заменить живое существо?».
     Он пожал плечами.
     «Наверное, может».
     Рита огорчённо покачала головой.
     «Я так не думаю. Мне никакой гениальный портрет не заменит живую душу».
     Они продолжали свой путь по выставочному залу. Персонажи снимков приветливо смотрели на них со стен и провожали взглядом. Вот уже в самом конце помещения их взорам предстал чёрно-белый портрет необычайной красоты. Молодая пара словно застыла перед ним, любуясь запечатлённым совершенством. Артём повернулся к Рите, чтобы поинтересоваться её впечатлением. Но Риты почему-то рядом не оказалось. Он заскользил взглядом по залу в надежде увидеть её среди посетителей, но зал оказался пуст. Окунев вновь взглянул на портрет. Запечатлённая на нём женщина поражала неземной красотой. Но это была не Тара. Это была Рита.

     Окунев проснулся, испытывая сильное волнение. Его сердце стучало так, что, казалось, было способно разбудить спящую рядом женщину. За окном уже заметно стемнело. Артём продолжал лежать на кровати, ощущая в душе состояние смутной тревоги. Возможно, причиной этой тревоги был густеющий сумрак. Чтобы прогнать её, следовало всего лишь встать и зажечь свет. Но Рита сладко спала, и будить её не хотелось.
     Со двора послышался шум шагов. Кто-то поднялся на крыльцо. Затем чуть слышно скрипнула наружная дверь. Окунев осторожно встал и, не зажигая света, пошёл встречать гостей. Дверь в комнату резко распахнулась. Глаза ослепил свет фонаря. Внезапный удар в лицо опрокинул Артёма на пол. Луч фонаря заскользил по стенам и остановился на выключателе. Рука невидимого человека нажала на клавишу, и в комнате вспыхнул свет.
     Артём сидел на полу, потирая ладонью ушибленный подбородок. Голова слегка кружилась от очередной встряски мозга. Прямо перед ним стоял широкоплечий мужчина среднего роста и самодовольно ухмылялся. Это был Степан – подручный Шпалина. У двери, прислонясь плечом к косяку, стояла Анна. Её лицо было бесстрастным. Артём обернулся. Рита, бледная от страха, сидела на кровати, поджав к груди колени.
     - А ты тут неплохо устроился, - сказал Степан. – Добротный домишко! Только ты, приятель, совсем забыл о том, что такую возможность тебе предоставила та самая работа, от которой ты упорно пытаешься откосить. Теперь пеняй на себя. Отныне твоя жизнь круто измениться, - он бросил взгляд на Риту. – Похоже, не только твоя.
     Окунев тяжело поднялся. Душу захлестнуло чувство безысходности и вины перед Ритой, которую он по своей глупости втянул в опасную авантюру.
     - Отпусти её, - попросил он. – Она не причастна к моему бегству. Я соглашусь на любые условия.
     - Да неужто? – Степан хихикнул. – Ну, слава Богу! А то я извёлся весь, изволновался. Вдруг, думаю, не согласишься.
     - Мы зря теряем время, - сказала Анна. – Надо уходить. Берите самое необходимое и, как говорится, с вещами на выход.
     - Ты отпустишь её? – спросил Артём.
     - Не сейчас, - ответила она, не глядя на него. – Девочка может поднять шум, а нам это ни к чему, - Анна подошла к окну, взяла с подоконника два сотовых телефона и положила их себе в карманы. – Ещё есть? – спросила она.
     - Нет.
     Степан на всякий случай провёл краткий обыск.
     - Похоже, что больше нет, - подтвердил он.
     Затем подошёл к Рите и стянул её за руку с кровати.
     - Она будет заложницей, - сказал Артёму. – Попробуешь что-нибудь учудить, я сверну ей шею.
     - Идём! – скомандовала Анна.
     Дрожа, словно от озноба, Рита набросила на плечи кофту, взяла дамскую сумочку. Артём надел ветровку, повесил на плечо барсетку и, немного подумав, прихватил фотоаппарат. Вчетвером они вышли из дома. Прежде чем уйти, Степан бросил в платяной шкаф небольшой предмет цилиндрической формы, предварительно провернув крышку.

     * * *

     Ловкие и могучие руки легко управлялись с вёслами. Дюралевая плоскодонка стремительно удалялась от берега. Пленники со связанными руками сидели рядышком на корме. Анна расположилась в носовой части, держа под контролем ситуацию. В неверном свете луны её лицо выглядело напряжённым. Отплыв метров на триста, Степан повернул лодку вправо и погнал её параллельно берегу.
     Взглянув в сторону посёлка, Анна вдруг встрепенулась и сердито воскликнула:
     - Зачем ты это сделал? Нам не следовало привлекать к себе внимание.
     Степан небрежно хмыкнул.
     - А я и не привлекал. Скоро все начнут суетиться вокруг пожара. До нас никому не будет дела.
     Артём повернул голову и увидел, что окна его дома светятся. Пожирая мебель и деревянные стены, внутри полыхал огонь. Вдруг стёкла вылетели из окон, и огромные языки пламени вырвались наружу и устремились вверх. Послышался шум голосов – к горящему дому бежали люди с вёдрами. Они пытались бороться с огнём, заливая его водой и забрасывая землёй, но силы были неравны. Новое жилище Артёма неумолимо превращалось в огромный факел, представляющий угрозу для близлежащих строений. Окунев отвернулся и опустил голову, чтобы никто не видел слёз на его глазах. Вместе с его домом горели мосты, ведущие в спокойную и счастливую жизнь. Горела мечта вернуться в прежний мир, в котором бы у него была любимая работа, а рядом с ним по жизни шла любимая женщина. Эта женщина и сейчас была рядом. Она сидела на кормовой скамье лодки, ни жива ни мертва от страха. Что её ждет? Неужели эти твари не отпустят её? Неужели ей придётся разделить печальную участь Артёма? С болью в сердце он раскаивался в своей неразумной авантюре. Нет, он раскаивался не в самом побеге, а в том, что сбежал в те места, где жили близкие ему люди, которых он по собственной глупости подверг риску. И теперь самый близкий из этих людей плыл рядом с ним к неведомой участи.
     Лодка продолжала двигаться на юго-запад, и вот уже зловещая картина пожара скрылась за лесным массивом. Неутомимый, словно робот, Степан продолжал грести, с недоброй усмешкой поглядывая на пленников. Встретившись с Артёмом взглядом, спросил ехидным голосом:
     - Как настроение, красавчик? Женщины по-прежнему очарованы тобой? Это не удивительно, - отпустив весло, он провёл мизинцем по левой стороне своего лица – от глаза до рта. – Тебе идёт. Мне ты так больше нравишься.
     Окунев хотел сказать остряку, что не только у него дурной вкус, что есть и другие извращенцы, имея в виду Арину. Но не стал ничего говорить. В данном его положении состязаться в остроумии было глупо и неуместно. Степан уловил замешательство неприятеля.
     - Волнуешься, дружок? Я тебя понимаю. Ты же человек мягкий и глубокий. Но ничего. Скоро в твоей жизни наступят такие перемены, что ты и про дом свой забудешь, и про свою мышку-малышку тоже.
     Артём резко вздёрнулся.
     - Что ты этим хочешь сказать? – он перевёл взгляд на Анну. – Аня, ты обещала отпустить Риту.
     - Я помню, - сказала она, не глядя на него.
     - Отпустим, - пообещал Степан. – Не переживай. Все праведники будут спасены. Мы уже подплываем к нашему ковчегу.
     Продолжая источать злое, нездоровое веселье, он пропел:

     Эй, баргузин, пошевеливай вал.
     Молодцу плыть недалечко.

     По ходу движения на воде уже можно было различить небольшое судно. Спустя пару минут лодка приблизилась к нему. Это был видавший виды пятиместный катер, изготовленный, вероятно, ещё в советские времена. Едва лодка коснулась носом его кормы, Анна связала два судна верёвкой и сразу перебралась в катер, заняв одно из передних сидений. Повернувшись всем корпусом, насколько это было возможно, она продолжала отслеживать ситуацию.
     - Ну вот, ребятишки, первую часть пути мы преодолели, - сказал Степан. – Сейчас я подниму якорь, и мы поплывём дальше. Правда, с некоторыми изменениями.
     Взяв Артёма под руку, он помог ему перебраться на катер. Усадив на заднее сидение, липкой лентой сцепил ноги и заклеил рот. Руки привязал к металлической скобе на борту катера. Затем ту же процедуру проделал с Ритой. Правда, руки привязывать не стал. Примерно посередине корпуса судна через борт в воду свисал тонкий синтетический канат. Степан принялся вытягивать его из воды, методично перебирая руками. На конце каната оказалась привязанной спортивная гиря, которая, как видно, и выполняла роль якоря. Разрезав канат таким образом, чтобы на гире оставался хвост примерно метровой длины, похититель привязал обрезок к ногам Риты. От ужаса у женщины округлились глаза. Всё стало предельно ясно. Артём заметался в отчаянии, не в силах что-либо сделать. Степан не без удовольствия наблюдал за его безмолвным отчаянием.
     - Мне тоже очень жаль, - сказал он с театральным сочувствием. – Девочка ни в чём не виновата. Утопить следовало бы тебя, но я на это не имею полномочий. Поэтому тебе придётся смотреть, как невинная жертва искупает твою вину. Её смерть послужит тебе уроком на будущее.
     Артём отчаянно мычал и мотал головой. Степан рассмеялся.
     - Не утруждайся, дружок. Я знаю всё, что ты мог бы мне сказать. Ты стал бы уверять, что будешь послушным, если я оставлю ей жизнь. А вот если нет, то тебе нечего будет терять, и мы не сможем тебя заставить работать на нас. Так ведь? Только ты не учёл, что, кроме бывшей жены, есть ещё и родители. И если не хочешь принести их в жертву, будешь делать всё, что тебе скажут. А сейчас можете посмотреть друг на друга на прощание.
     Степан выпрямился, давая возможность пленникам увидеть друг друга. В этот момент раздался громкий хлопок и раскатом прокатился по поверхности озера. Крепкий мужчина замер на месте. Держа в руке свой миниатюрный револьвер, Анна напряжённо смотрела ему в спину, готовая при необходимости выстрелить ещё раз. Но второй выстрел не потребовался. Степан повалился на сидение, придавив собой Риту. Анна быстро пробралась между спинками передних сидений. Подняв с пола нож, она освободила Артёма от пут.
     - Помоги мне оттащить его, - сказала спокойным, ровным голосом.
     Даже в такой отчаянной ситуации она держала себя в руках, хотя было видно, что это даётся ей непросто. Вместе они отодвинули громоздкую тушу от Риты, которая была на грани обморока.
     - Привяжи к нему гирю и столкни тело за борт, - распорядилась Анна.
     Артём торопливо принялся выполнять её распоряжение. От волнения у него дрожали руки, и он никак не мог развязать узел на ногах Риты. Анна сердито ругнулась и разрезала канат ножом. Артём привязал гирю к ногам мёртвого Степана. От пережитых потрясений он потерял ощущение реальности. Вдвоём они опрокинули тело за борт. Чуть погрузившись в воду, оно натянуло канат и замерло. Артём поднял гирю и бросил её следом. Труп врага резко развернулся в воде и ушёл вниз. Анна швырнула в воду револьвер, затем отправила вслед за ним телефоны пленников. Присев перед Ритой на корточки, она пристально посмотрела ей в лицо.
     - Сейчас я освобожу тебя, а ты будешь вести себя тихо. Договорились?
     Рита интенсивно закивала головой. Она была смертельно бледна. По щекам ручьями бежали слёзы. Анна разрезала верёвку на её руках и освободила ноги. Рита сдёрнула с лица липкую ленту и уткнулась головой в грудь Артёма, беззвучно рыдая. Выждав с полминуты, Анна сказала:
     - А теперь в сторону все эмоции! С этой минуты всё, что я скажу, будете выполнять беспрекословно. Первое: умойтесь и приведите себя в порядок. На ваши лица сейчас трудно не обратить внимание.
     Рита наклонилась за борт и вдруг отпрянула.
     - Можно… не здесь? – робко спросила она.
     Анна с досадой взглянула на неё. С самого начала нарушались её установки. Но чувства испуганной женщины ей были понятны. Считанные минуты назад в этом месте был утоплен труп человека, пытавшегося убить бедолагу. С этим следовало считаться.
     - Ладно, - сказала она. – Артём, отцепи лодку. Пора двигаться. Мы и так потеряли много времени.
     Она заняла место за штурвалом. Окунев поднял с пола нож и разрезал верёвку, которой была привязана лодка. Потом сел рядом с Ритой. Анна запустила двигатель и погнала катер к истоку Ангары.

     4. Будь что будет

     По Ангаре они добрались до Иркутского водохранилища. Недалеко от речного вокзала пристали к берегу. Там оставили катер. Анна провела спутников к автомобильной стоянке, где их поджидал неприметный «Солярис». Она села за руль, Рита и Артём – позади неё. Анна повернулась к ним лицом.
     - У нас есть немного времени, чтобы обсудить основные вопросы, - сказала она и, взглянув на Риту, продолжила: – Тебе необходимо спрятаться месяца на три-четыре. Подумай, кто может тебя временно приютить. И прямо сейчас, не заскакивая домой, уезжай из Иркутска. Ни родных, ни коллег по работе не оповещай. Просто исчезни для всех. О деньгах не беспокойся, - Анна протянула Рите пластиковую карту. – Возьми. Здесь пятьсот тысяч. По этой карте тебя не отследят. Запомни пароль…
     - А как же Артём? – спросила Рита.
     - О нём я позабочусь.
     Рита опустила голову.
     - Я никуда не поеду, - сказала неожиданно твёрдым голосом. – И ваши деньги мне не нужны.
     - Что?! – удивлённо воскликнула Анна. – Тебя сегодня мало напугали?
     Рита твёрдо посмотрела ей в лицо. Сказала с дрожью в голосе:
     - Меня сильно напугали. До смерти. Но я никуда не поеду.
     Едва сдерживая эмоции, Анна перевела взгляд на Артёма.
     - Ты-то чего молчишь? Объясни ей, неразумной, чем всё может закончиться.
     Артём задумался. Казалось бы, Анна была права. Она хорошо ориентировалась в сложных обстоятельствах и умела просчитывать варианты действий. По логике вещей, Рите следовало как можно быстрее бежать из города. Для них обоих это был очередной крах надежд. Но другого выхода не было.
     - Рита, послушай… – начал он.
     Она резко взглянула на него полным горечи взглядом.
     - Не надо, Артём! Я не заяц, чтобы бегать и прятаться по кустам, прислушиваясь к каждому шороху. Если меня захотят найти, то найдут – рано или поздно. Так зачем мне эта бессмысленная агония?
     До него дошло, в чём заключалась хитрость. Анна пыталась отправить Риту в бега лишь для того, чтобы выиграть время. Ей было нужно, чтобы Шпалин как можно дольше оставался в неведении относительно тех событий, которые произошли на озере. Конечно, Анне было бы проще и надёжнее вовсе избавиться от соперницы. Такая возможность у неё была. Она могла сначала позволить Степану утопить Риту, а потом застрелить его. Так почему она этого не сделала? Ответ был прост: Анна боялась, что Артём возненавидит её за гибель своей бывшей жены. И тогда все её планы на него стали бы бессмысленными. Лишь по этой причине она спасла Рите жизнь и теперь, вероятно, жалела об этом.
     - Чёрт с тобой! – прошипела Анна. – Некогда мне тебя уговаривать. Выметайся из машины!
     Рита коротко взглянула на Артёма и взялась рукой за рычаг, чтобы открыть дверцу. Окуневу вдруг стало мучительно стыдно за свою неприглядную позицию в этой истории. Анна, будучи хозяйкой положения, распределила роли для всех, не спрашивая ничьего мнения. Но с Ритой она просчиталась. Здесь её железная логика и холодный расчёт дали сбой. А как же с ним, с Артёмом? Выходит, на его счёт она не ошиблась, уверенно заявляя, что позаботится о нём, и даже не спросив его мнения? Разве ему самому не надоела бессмысленная агония, растянувшаяся на многие месяцы?
     - Я тоже остаюсь, - сказал он.
     Анна вздрогнула, словно её ударили кнутом. Нет, от него она такой глупости не ожидала. С трудом веря в услышанное, сказала, словно выдохнула:
     - Артём, опомнись! Это не твоё решение. Это всё эмоции, слабость. Включи мозги и подумай, что сейчас поставлено на кон. Зачем ты упрямишься?
     - Затем, что я больше не хочу быть зайцем. Мне осточертело бегать и прятаться по кустам. Будь что будет.
     Анна растерянно смотрела на него, и вдруг яростно заговорила, всё больше распаляясь:
     - Что же ты со мной делаешь?! Ты даже вообразить себе не можешь, какую работу я провернула, чтобы обезопасить тебя. Ради тебя я рискую собственной жизнью. Неужели не можешь сообразить, что для нас теперь единственный способ спастись – бежать из этой страны. И сейчас, когда нам осталось всего лишь сесть в самолёт и исчезнуть отсюда, ты опять всё рушишь. Ты обесцениваешь все мои старания. Ты губишь себя и предаёшь меня!
     Она гневно смотрела ему в глаза. Он выдержал её взгляд.
     - Аня, я тебя ни о чём не просил. Всё, что мне было нужно от тебя и твоего шефа – чтобы вы оставили меня в покое. Единственный человек, которого я предал, сидит со мною рядом. Это моя жена Рита. И я не намерен предать её ещё раз.
     Рита ткнулась головой в его плечо и чуть слышно всхлипнула. Анна смотрела на них, едва сдерживая гнев. Вдруг она успокоилась.
     - Два идиота, – сказала ровным голосом. – Не вижу смысла в чём-то вас убеждать. Однако прошу выслушать одну поучительную историю, которая, возможно, заставит вас задуматься. Правда, мы потеряем драгоценное время, но при данном раскладе других вариантов я не вижу, - убедившись, что её готовы слушать, Анна начала рассказ: – Мне было семнадцать лет, когда на меня «положил глаз» один уголовный отморозок. Родители мои к тому времени уже развелись. Я осталась жить с отцом. Характер у отца был добрый, но достаточно твёрдый и вспыльчивый. По этой причине я долгое время ничего не говорила ему о приставаниях бандюгана. И он ни о чём не догадывался, лишь удивлялся: куда вдруг подевались все мои поклонники? До поры до времени мне удавалось уклоняться от домогательств назойливого ухажёра. Но однажды его терпение лопнуло. Он мне поставил условие: или-или. И дал сутки на раздумье. Ни одно из двух «или» меня совершенно не устраивало. Я не знала, что делать, и впала в отчаяние. Отец это заметил. Пришлось ему всё рассказать. Тогда я была слишком обеспокоена собственными проблемами и не думала о том, чем всё может закончиться для отца. Или не хотела думать об этом. Не знаю.
     Женщина сделала паузу, чтобы совладать с вновь охватившим её волнением.
     - Однажды вечером я ждала папу с работы, а его всё не было. На звонки он не отвечал. Позже мне позвонили и сказали, что отец находится в реанимации. Кто-то его сильно избил. Я помчалась в больницу и, увидев его, ужаснулась. Он умер, так и не придя в сознание. За его смерть никто не ответил. Я дала показания в полиции на своего преследователя, но мне там сказали, что из подобных подозрений дела не сошьёшь. Прямых улик против него они так и не нашли. Переждав тревожный период, отморозок вновь нарисовался на моём горизонте. Он попенял мне на то, что я своими показаниями опорочила его честное имя, и дал мне две недели сроку на восстановление душевного равновесия. Я оказалась совершенно беспомощна и беззащитна. Честное слово, в тот период я искренне завидовала дурнушкам.
     Как-то ближе к вечеру я сидела в кафе за чашечкой кофе и размышляла о своей незавидной доле. Погода стояла отвратительная, как раз в унисон моему настроению. Падал сырой снег и тут же таял. Промозглая сырость действовала на душу угнетающе. К моему столику подошёл худощавый мужчина лет сорока и спросил разрешения присесть. Я равнодушно пожала плечами, но предупредила, что общаться со мной небезопасно. В его глазах вспыхнул интерес: почему? И тут всё, что накопилось в моей душе, вырвалось наружу. Я расплакалась и всё рассказала своему случайному собеседнику. Он меня внимательно выслушал, задал несколько уточняющих вопросов. Напоследок спросил, как бы я хотела наказать своего обидчика, если бы имела такую возможность. Захлебнувшись гневом и обидой, я ответила: хочу, чтобы он горел в адском пламени. Незнакомец молча кивнул. Прежде чем уйти, взял номер моего телефона и пообещал позвонить в ближайшее время.
     - Это был Шпалин? – спросил Артём.
     - Да, это был Виталий, - ответила Анна и продолжила рассказ: – Не прошло и трёх дней, как он позвонил мне и попросил спуститься во двор. Там меня ждала машина. В ней на передних сидениях находились двое. Позже я узнала, что того, кто был за рулём, зовут Степан, а другого Николай. По дороге Виталий сообщил, что моего отца били двое, оба задержаны и ждут своей участи. Мы выехали на окраину города и остановились возле мрачного здания. Это был крематорий. Когда вошли внутрь, я увидела два простеньких гроба и решила, что в них находятся трупы моих врагов. Но я ошиблась. Убийцы моего отца были живы, но полностью обездвижены. Их тела были примотаны скотчем к доскам, находящимся под спинами, а рты заклеены. Виталий дал команду своим подчинённым. Первым на плиту поставили гроб с живым телом моего преследователя, который пытался дёргаться и отчаянно мычал. Накрыли крышкой. Степан включил механизм. Отползла в сторону дверца печи, и гроб медленно въехал под струи адского пламени. Та же участь постигла и второго убийцу. На этот раз механизм включил Николай. Смотреть на это было жутко. Я очень отчётливо представила себе, как в закрытой деревянной коробке заживо горит человек. Но жалости к подонкам я не испытывала. Именно тогда в моей душе родился один из основных моих жизненных принципов: сделать больно садисту – не жестокость. Поэтому я была безмерно благодарна людям, наказавшим подонков за смерть моего отца, - она тяжело перевела дух и закончила фразой: – Хочу тебе напомнить, Артём: Виталий ничего не забывает и ничего не прощает.
     В салоне автомобиля воцарилось тягостное молчание.
     - То, что вы рассказали, очень страшно, - вдруг заговорила Рита. – Даже по отношению к злодеям такое наказание чудовищно. Теперь я понимаю, в какой опасности оказался Артём. Но вы… вы ничуть не лучше тех людей. Пожалуй, вы даже опаснее их. Я не хочу, чтобы он уезжал вместе с вами, потому что вы способны убить его душу.
     Последняя фраза зацепила Артёма. Где-то он уже слышал нечто подобное. Он стал прокручивать в памяти подходящие ситуации и, наконец, вспомнил: похожие слова ему сказала Тара во время второго ночного визита. Он принял это совпадение как добрый знак и даже взбодрился. Может быть, всё не так уж и фатально? Ведь не спроста же минувшим вечером ему приснился сакральный портрет, на котором вместо Тары он увидел Риту. Теперь Артём укрепился в мысли, что принял правильное решение.
     У Анны слова Риты вызвали презрительную усмешку.
     - Какую чушь ты несёшь: убить душу! Глупое словоблудие, не имеющее ничего общего с суровой правдой жизни. А правда заключается в том, что у твоего бывшего мужа, если он не одумается, не останется ни одного нормального выхода из сложившейся ситуации. Он даже обратиться в полицию не может, потому что сразу угодит под суд за подделку документов. Я думаю, что уже сейчас в его захолустье спасатели разгребают пепелище, пытаясь обнаружить ваши обгоревшие тела, а полиция опрашивает соседей. А когда выяснится, что он жив, то вдруг окажется, что для одних людей он – Окунев, а для других – Гончаров. Вот тогда и начнётся самое интересное.
     - Аня, скажи честно: зачем я тебе нужен? – спросил Артём. – Мы же абсолютно разные люди. Между нами нет и не может быть ничего общего. В то, что ты испытываешь ко мне нежные чувства, я не верю. Да и откуда им быть? Я для таких, как ты – обычный лох. Так в чём же дело?
     Она молча смотрела ему в глаза, затем кивнула.
     - Хорошо, я попробую объяснить. Причина кроется в детстве. Моём детстве. Я очень любила отца. Часто подсаживалась к нему, прижимаясь бочком, когда он что-нибудь читал или просто сидел на диване. Даже если он был занят чем-то серьёзным, всё равно никогда не сердился на меня и не говорил, что я ему мешаю. Мы с ним часами разговаривали обо всём на свете и много шутили. Вроде бы, ничего особенного. Но это самые светлые воспоминания моей жизни. Не знаю, поймёшь ли ты меня. Просто потом ни с одним мужчиной рядом мне не было так легко и светло. Мне очень не хватало той доброй и мягкой атмосферы, которую сохранила моя детская память. Всё изменилось, когда я увидела тебя. Ты очень похож на моего отца, поэтому меня сразу, словно магнитом, потянуло к тебе. С тобой было нелегко, очень нелегко. Да ещё обстоятельства создавали определённые трудности в отношениях. С ними приходилось считаться. Но я верила, что смогу изменить условия, и делала для этого всё, что было в моих силах. Увы, я переоценила свои возможности.
     Анна перевела взгляд на Риту.
     - Отпусти его. Пойми же: даже если вам удастся спастись, ничего хорошего у вас не выйдет. Всё, что было между вами, навсегда ушло в прошлое. Неужели ты надеешься вернуть прежние отношения?
     - Да, - сказала Рита. – Я очень надеюсь на это.
     - И на чём основана твоя надежда?
     - Я люблю его.
     Эта фраза вызвала на лице Анны горькую усмешку.
     - А он? Он тебя любит? – спросила она и, не дожидаясь ответа, сказала: – Хочу тебя огорчить, наивная барышня: Артём никого не любит. Он органически не способен на это чувство. Всё, что он делал, все его решительные и даже отчаянные поступки всегда были направлены на решение его собственных проблем, и ничьих других. А любовь – это готовность пожертвовать своими интересами ради того, кого любишь.
     Теперь усмехнулась Рита.
     - Хотите сказать, что все ваши решительные и даже отчаянные поступки вы совершили исключительно ради Артёма?
     - Нет, конечно. И для себя тоже. Но я готова сделать всё для осуществления его мечты. Мы можем прямо сейчас уехать в тихую, спокойную страну с добрыми нравами и сказочно красивой природой. Там я в короткий срок сделаю Артёма известным на весь мир фотографом, хотя и под другим именем. А что можешь дать ему ты?
     - Я тоже готова пойти на жертвы, - сказала Рита, заметно волнуясь. – Артёма я не держу. Как он сам решит, так и будет.
     Окунев сидел, придавленный тяжестью только что услышанного диалога двух женщин. Он словно впервые взглянул на себя со стороны. А ведь Анна права, абсолютно права: во всех своих поступках, даже внешне благородных, он был в изрядной доле эгоистичен. Чувство собственной уникальности наложило на его самосознание не самые лучшие качества. Не пора ли с этой уникальностью расстаться и стать в собственном восприятии обычным человеком?
     - Я остаюсь, - сказал он. – И решения своего менять не стану.
     Анна отвернулась. В салонном зеркале Артём видел её расстроенное лицо. Она это заметила. Резким движением сорвала зеркало и швырнула на пол. С полминуты сидела молча, тяжело дыша. Потом сказала ровным голосом, в котором, однако, слышались слёзы:
     - Чего тут расселись? Проваливайте!
     Рита и Артём выбрались из салона. «Солярис» резко рванул с места и вскоре исчез из виду. А они всё стояли и молча смотрели ему вслед.

     * * *

     Когда вошли в квартиру, у Артёма защемило сердце. Сколько времени он здесь не был? Почти три года. Внешне практически ничего не изменилось. Та же мебель, те же обои, тот же линолеум на полу. А над кроватью в спальне в светлой деревянной раме – их свадебный портрет, сделанный Максимом Залесовым. Как же Артём мечтал вернуться в этот мир! Скромный, небогатый, но уютный мир, слетевший под откос в погоне за славой, богатством, большими возможностями. Сколько времени потребовалось ему, чтобы понять истинную цену всем этим соблазнам? Все блага, к которым он стремился, вдруг оказались пшиком. И вот теперь, когда он вернулся в прежнюю обстановку, над ним навис тяжелый и опасный груз, сложенный из его ошибок и глупостей. И повис он не только над Артёмом.
     Рита коснулась рукой его плеча.
     - Ты голоден?
     - Нет, - сказал он.
     - Тогда я предлагаю сначала принять душ. Хочется поскорее смыть с себя всю грязь, в которую нам пришлось окунуться.
     - Мне будет не во что переодеться, - сказал Артём.
     - Здесь остались кое-какие твои вещи. Сейчас принесу.
     Она ушла и очень скоро вернулась, держа в руках комплект мужской домашней одежды. Рита первой приняла душ, после чего пошла готовить постель. Затем Артём занял ванную. Стоя под струями тёплой воды, он вдруг отчётливо осознал, что главные неприятности ждут их впереди. Во что ещё им обоим придётся окунуться? Возможно, что не только в грязь. Он понимал, что был готов бежать вместе с Анной, однако Рита своей твёрдой и бескомпромиссной позицией изменила его настрой. Артём был благодарен ей за это. Она показала ему правильный выбор. Бегать всю жизнь невозможно. Всё равно, рано или поздно, пришлось бы остановиться. Так почему бы не сделать это сейчас?
     Но душа не находила себе места. Можно занять твёрдую позицию и мужественно смотреть в лицо опасности… пока эта опасность представляется чем-то отдалённым и абстрактным. Но в какую сторону повернутся мысли, когда наступит момент, который нужно будет пережить, выдержать, выстоять? А он, скорее всего, наступит. Вот тогда потребуются настоящие твёрдость и мужество.
     Послышался стук в дверь ванной.
     - Артём, пора спать, - услышал он голос Риты.
     Он спохватился, что процесс омовения слишком затянулся. Закончив процедуру и облачившись в свежую одежду, прошёл в спальню.

     Кто-то настойчиво тормошил Артёма за плечо.
     - Вставай, милый. Завтрак готов.
     Он тяжело поднялся. Часы показывали половину десятого. Умывшись, прошёл на кухню. Рита уже накрыла стол. Они заняли места напротив друг друга, как когда-то давно, словно в другой жизни. За завтраком говорили о чём угодно, но не о том, что в настоящий момент их тревожило и волновало. Словно этих тревог и волнений не существовало вовсе. Иногда в разговоре проскакивали шутки. Но оба понимали, что это всего лишь робкие попытки спрятаться от осознания нависшей над ними угрозы.
     Неожиданно Рита спросила:
     - Ты сердишься на меня?
     Он понял, что она имела в виду. Взяв её за руку, спокойно ответил:
     - Нет. Всё случилось так, как и должно быть. Ты – моя путеводная звезда, указавшая мне правильный путь. В тебе моё спасение.
     Артём рассказал ей свой странный сон, в котором на необыкновенном сакральном портрете вместо Тары неожиданно увидел Риту. Этот рассказ поднял ей настроение. Рита оживилась, словно обрела твёрдую почву под ногами. В трудные и опасные периоды жизни человек готов зацепиться за любую возможность обрести надежду, даже если она выходит за рамки объективной реальности. Как бы там ни было, но настроение женщины передалось и Артёму.
     - Давай сегодня вечером устроим праздник, - предложил он.
     - Гостей позовём? – спросила Рита.
     Артём подумал, что при данном раскладе в любой момент могут нагрянуть незваные гости. И тогда возникнут недоразумения. Но расстраивать Риту не хотелось, поэтому он ответил уклончиво:
     - В другой раз непременно позовём. А пока пусть будет праздник для нас двоих.
     Они обсудили, что следует купить для праздничного вечера. Поскольку одежда Артёма была постирана и теперь висела на сушилке, пришлось ещё покопаться в шкафу, чтобы подобрать что-нибудь подходящее для выхода из дома. Старая одежда пришлась ему впору. Ну что ж, значит, он не слишком отяжелел от сытой жизни.
На крыльце подъезда Артёму встретились три незнакомца. Они так пристально посмотрели на него, что от недоброго предчувствия остро кольнуло в груди. Один из них преградил Окуневу путь.
     - Артём Александрович? – спросил он.
     В это время второй, высокий и широкоплечий, защёлкнул на правой руке Артёма наручник, пристегнув её к своей руке.
     - Или Артём Владимирович? – продолжал вопрошать первый. Он предъявил удостоверение сотрудника полиции. – Придётся проехать с нами, гражданин Окунев-Гончаров.
     - Мне нужно сообщить жене, - сказал Артём.
     - Не беспокойтесь. Наш сотрудник побеседует с ней.
     Вдвоём они повели задержанного к машине. Третий, оставшийся на крыльце, стал набирать номер на домофоне.
     Артёма доставили в отделение и сразу приступили к допросу. Главным образом, сыщиков интересовали вопросы: где и с какой целью он изготовил фальшивые документы? Кто и с какой целью мог устроить пожар в его новом доме? Почему он вместе со своей бывшей супругой вдруг оказался в Иркутске, хотя накануне пожара их вместе видели в Большом Голоустном? Окунев пытался преподнести ситуацию так, чтобы не подставить под удар других людей, причастных к его делам. Он начинал свои показания с того момента, как приступил к заказным портретам, а потом вопреки своей воле дошёл до специфического жанра, из-за чего и вынужден был скрываться. А документы ему изготовила женщина по имени Анна, буквально вчера покинувшая страну. Следователям его объяснения казались неубедительными. Они вновь и вновь возвращались к одним и тем же вопросам, уточняли подробности, уличали в неточностях и нестыковках. В конце концов Артём окончательно запутался и перестал понимать, что нужно говорить. Потом был сделан двухчасовой перерыв. Артёма отправили в подвал, в камеру, посоветовав хорошо подумать о последствиях, которые может повлечь за собой его нежелание сотрудничать со следствием.
     Однако продолжения допроса не последовало. Не прошло и часа, как дверь отворилась. В камеру заглянул дежурный офицер.
     - Идите за мной, - сказал он ровным, но заметно неприязненным голосом.
     Вслед за ним Артём прошёл на первый этаж. Там, в кабинете следователя, его уже поджидали несколько человек, среди которых он узнал Шпалина.
     - А вот и наш герой! – бодро воскликнул Виталий Андреевич и, повернувшись к седому мужчине в штатском, пояснил: – Да, это он – наш внештатный сотрудник.
     Артём подумал, что последняя фраза была адресована ему, чтобы он уяснил ситуацию и вёл себя соответственно. Седой усмехнулся.
     - Подвёл вас ваш сотрудник. Не совладал с обстоятельствами.
     - Разберёмся, - сказал Шпалин. – Выясним все обстоятельства. Благодарю вас, господа за понимание и содействие! Честь имею!
     В сопровождении крепкого мужчины лет сорока он повёл Артёма к выходу.

     * * *

     Окунев и Шпалин сидели сзади. Сорокалетний крепыш вёл машину. Пару минут ехали молча. Артём хотел поинтересоваться, куда его везут, но Виталий вдруг сам задал вопрос:
     - Где Анна и Степан?
     Артём неуверенно пожал плечами.
     - Наверное, уже за границей.
     Шпалин резко повернулся к нему.
     - Что?! За какой они границей, чёрт возьми? Что ты несёшь? Не вздумай играть со мной, щенок!
     - Даже не пытаюсь. Не тот уровень.
     - Тогда растолкуй мне то, что я от тебя только что услышал.
     - Анна предлагала мне бежать с нею за границу, - стал объяснять Артём, осторожно подбирая слова. – Она сделала новые документы.
     - На кого документы? – спросил Шпалин, внимательно следя за мимикой собеседника. – На себя, тебя и Степана?
     - Про Степана не знаю. Это мои домыслы. Когда прибыли в Иркутск, он куда-то исчез, и я его больше не видел.
     - Мозги он нам парит, Андреич, - сказал водитель. – Я Стёпку хорошо знаю. Не стал бы он никуда бежать. Что-то тут не то.
     - Я же сказал, что это мои домыслы, - упрямо повторил Артём. – В Иркутске он о чём-то поговорил с Анной и ушёл. Вот я и решил, что они вместе запланировали побег.
     Шпалин сидел, стиснув зубы. На скулах играли желваки.
     - Куда именно Анна предлагала тебе бежать? Меня интересует конкретика: страна, город. Советую не испытывать судьбу. Если почувствую, что врёшь, потащу из тебя правду клещами.
     О том, куда Анна планировала уехать, Окунев не знал, но по её короткой фразе имел предположение. Сказать эту фразу Шпалину – значит, выдать Анну. А вот этого Артём не хотел и не мог допустить. Пусть он эгоист, не способный на любовь и другие светлые чувства, но не предатель.
     - Я не знаю, - сказал он. – Анна не называла конкретной страны. Это чистая правда. Клещами вы можете заставить меня только врать и изворачиваться.
     Виталий Андреевич продолжал сверлить его глазами.
     - Ладно, допустим. Тогда ответь мне на такой вопрос: почему ты отказался ехать вместе с ней? Ты ведь понимал, что оставаться опасно. Смертельно опасно.
     - Понимал. Но я устал бегать. Вот и решил: будь что будет.
     - Будет, Тёма. Ещё как будет, если продолжишь рассказывать мне сказки. Повторяю вопрос: почему ты остался?
     Окунев молчал. Шпалин смотрел на него, что-то прикидывая в уме.
     - А хочешь, я тебе сам всё расскажу? – вдруг спросил он. – Ты остался ради своей бывшей и, как ты наивно полагал, будущей жены. Только вот незадача: нет у тебя больше жены – ни бывшей, ни будущей.
     Эти слова больно резанули по сердцу. Что всё это значит? Артём почувствовал, как почва уходит у него из-под ног.
     - Что?! Что ты сейчас сказал? – произнёс он внезапно охрипшим голосом. – Ты убил её?
     - Ну-ну, Тёма, не говори глупостей, - укоризненно сказал Виталий Андреевич. – Как я мог её убить? В квартире находился оперативник. Я задал несколько вопросов и ушёл. А потом… Потом она куда-то побежала. Может быть, тебя спасать. Выскочила на дорогу, а там машина. Если кто и виноват в её смерти, то это ты.
     Окунев откинулся на спинку сидения, борясь с приступом удушья. Эти бездушные твари убили Риту! Риты больше нет! Всё, абсолютно всё потеряло смысл. В том числе и его собственная жизнь. Только сейчас Артём со всей остротой осознал, как сильно любит и всегда любил свою жену. Острая боль в груди вытеснила страх за собственную судьбу. Осталась лишь ненависть к убийцам. Их следовало наказать, пусть даже ценой своей жизни. А это значило, что ещё не всё потеряло смысл. Мозг заработал с небывалой быстротой.
     Окунев посмотрел в лобовое стекло на встречный поток машин. Там, время от времени, проскакивали тяжёлые длинномеры. Но предпринимать поспешных действий не следовало. Шпалин острым взглядом держал ситуацию на контроле.
     Артём засмеялся.
     - Виталик, а ведь я тебя обманул, - сказал он. – Твой верный Стёпа сейчас на дне Байкала. Я лично привязывал гирю к его ногам.
     У Шпалина лицо словно окаменело.
     - Так, продолжай.
     - Мы находились в катере. Он хотел утопить Риту. Анна всадила ему пулю между лопаток. Дальше ты уже знаешь.
     - Ах ты, мразь! – свирепо прорычал водитель. – Ну, погоди, падла, я устрою тебе весёлую кончину! Пожалеешь, что родился.
     - А ты, видимо, Николай? – спросил Артём. – Если это так, то весёлый конец мне обеспечен. Правда, я не знаю, есть ли в Иркутске крематорий.
     - Я вижу, что Анна щедро поделилась с тобой информацией, - холодно проговорил Шпалин. – Вот только забыла сказать, куда собралась бежать с тобой вместе. Или сказала, да ты забыл? Ничего, Коля освежит твою память.
     - Да пошли вы!.. – выкрикнул Окунев. – В гробу я вас видал, два ублюдка!
     Такого оскорбления Виталий Андреевич вынести не мог.
     - Заткнись! – рявкнул он и ударил Артёма ребром ладони по горлу.
     Артём закашлялся и повалился на него. Шпалин брезгливо дёрнул плечом и отодвинулся к дверце. Окунев сместился вслед за ним, оказавшись почти посередине сидения. Он наклонился вперёд, схватившись за горло обеими руками, но при этом продолжал следить за дорогой.
     Очередная встречная фура неумолимо приближалась. Когда она была уже совсем близко, он «рыбкой» нырнул между спинками передних сидений; правой рукой опёрся о приборный щиток, а левой схватился за руль и резко крутанул его влево.
     Водитель замешкался всего на долю секунды. Он попытался спасти ситуацию, но было уже поздно. Два встречных автомобиля ударились левыми краями. Яркая вспышка на мгновение ослепила Артёма. Потом наступила темнота.

     5. Красавчик Тёма

     Дневной свет едва пробивался сквозь закрытые веки. В какие-то моменты Артём его чувствовал. Тогда он осознавал, что лежит, обездвиженный, на какой-то поверхности. Но сознание вновь теряло связь с действительностью, погружаясь в пучину фантазийных видений. Вереница разнообразных, бессмысленных и абсолютно не связанных между собой сюжетов почти непрерывно вертелась в его мозгу. А потом вновь на короткое время наступало просветление. Но эти периоды постепенно становились всё более продолжительными. И вот наступил момент, когда ему удалось открыть глаза.
     - Гляди-ка: очнулся! – услышал он рядом женский голос.
     Мутное, расплывчатое лицо склонилось над ним. Потом это лицо отдалилось, ушло из зоны видимости. Послышались торопливые шаги, которые, удаляясь, становились всё тише. Артём закрыл глаза, и его вновь стало клонить в сон. Усилием воли он заставил себя удержаться в реальности. Хотелось понять, где он находится и почему.
     Вновь послышались шаги. На этот раз они стремительно приближались и вскоре остановились рядом с Окуневым.
     - А вам не показалось? – спросил мужской голос. – Он действительно пришёл в себя?
     - Да что же я, по-вашему, совсем из ума выжила? – обиженно ответила женщина.
     На этот раз Артёму пришлось приложить усилия, чтобы открыть глаза. Ему очень хотелось спать. Два мутных лица над ним медленно принимали более чёткие очертания.
     - Вы нас слышите? – спросил мужчина.
     - Да, - с трудом произнёс Окунев. – Где я?
     - В больнице.
     - Почему?
     - Автомобильная авария. Вы ничего не помните?
     - Нет.
     Мужчина ещё что-то сказал, но Артём его уже не слышал. Сознание вновь стало погружаться в иную реальность.

     Следующее пробуждение было более осознанным. Зрение, поначалу нечёткое, постепенно восстановилось. Артём хотел оглядеться, но не смог ни поднять, ни повернуть головы. Но всё же можно было частично оглядеться, поворачивая глаза. Он видел, что находится в палате один. Левая нога подвешена в гипсе. Артём попробовал шевельнуть левой рукой, но попытка отозвалась резкой болью. Зато правая рука послушно выполняла движения. Окунев стал осторожно ощупывать себя. Итак, голова забинтована; на шее – бандаж; левая рука закована в гипс, включая плечевой сустав. Лицо, вероятно, тоже изрядно пострадало – пальцы чувствовали многочисленные рубцы. И, судя по тому, что он был без сознания, не обошлось без сотрясения мозга.
     В палату зашёл врач. Увидев, что больной пришёл в себя, он приступил к осмотру. Заглянув в глаза, кажется, остался доволен. Спросил:
     - Вы вспомнили, что с вами произошло?
     - Нет, - сказал Артём.
     - А как вас зовут, где вы жили, чем занимались – это помните?
     - Да.
     - И кто вы?
     - Окунев Артём Александрович, фотограф. Жил в Иркутске, потом несколько лет – в Новосибирске.
     - Хорошо! – удовлетворённо произнёс врач.
     - Доктор, что же произошло? – спросил Артём. – Где и как я попал в аварию?
     - Вы ехали в машине втроём. Столкнулись с встречной фурой. Двое погибли. Вам повезло. Во всяком случае, по сравнению с вашими спутниками. Вы вылетели из машины через лобовое окно. Это всё, что мне известно.
     Смутный фрагмент происшествия мелькнул в сознании Артёма. Он чувствовал, что где-то рядом конец нити, за который стоит только потянуть, и вся картина событий разом откроется. Однако напряжённая попытка вспомнить вызвала усталость и тяжесть в голове.
     - С вами хочет побеседовать представитель органов власти, - сказал врач. – Но я вижу, что вы ещё очень слабы. Вам пока следует избегать эмоций.
     - Да, - согласился Артём. – Мне тяжело общаться. И ещё я испытываю некоторый дискомфорт…
     - Понимаю. Не волнуйтесь. Сейчас о вас позаботятся.
     Врач вышел из палаты.

     * * *

     Во второй половине дня в палату твёрдым шагом вошёл мужчина в штатском костюме. Он сел на табурет у кровати больного и без лишних предисловий сказал:
     - Ваш врач уверял меня, что вы ещё слишком слабы для дачи показаний, но я вижу, что всё не так уж критично. Поэтому вам придётся отвечать на мои вопросы. Не советую даже пытаться водить меня за нос, - сделав для убедительности паузу, он продолжал: – Итак, меня интересует: что реально привело к аварии?
     - Я не помню, - сказал Артём.
     - Я вас предупреждал.
     Окунев вдруг сообразил, что он даже не знает, кто этот человек.
     - А кто вы, чтобы меня предупреждать? – спросил он с вызовом. – Я понятия не имею, с кем разговариваю.
     - Верно, - согласился посетитель. – Теперь я вижу, что вы вполне адекватны.
     Он вынул из кармана документ и показал его в развёрнутом виде. Но что-либо разглядеть в нём Артём не мог – зрение ещё не восстановилось полностью.
     - Я не вижу, - сказал он. – Скажите словами.
     - Следственное управление ФСБ. Старший следователь Протасов Сергей Иванович.
     - Не понимаю: почему ФСБ занимается дорожной аварией?
     - Потому что в ней погибли двое наших сотрудников.
     Едва уловимая картинка мелькнула в сознании Артёма и вновь улетучилась.
     - А вы не могли бы их назвать? – попросил он. – Понимаете, что-то кружится рядом с моим сознанием. Я это чувствую, а уловить не могу.
     Протасов недоверчиво посмотрел на него и, немного помешкав, сказал:
     - Добро! В машине вместе с вами ехали Виталий Андреевич Колпаков и Николай Михайлович Раков. Вам о чём-то говорят эти имена.
     - Виталий Андреевич… Виталий Андреевич… – повторял Артём, почувствовав внезапное волнение. – Вспомнил! – воскликнул он. – Виталий Андреевич Шпалин. И его водитель Николай.
     - Шпалин? – с любопытством переспросил следователь. – Хорошо, пусть будет так. Так что же привело к трагедии?
     Волнение всё сильнее сжимало Артёма. Сердце бешено колотилось в груди. Но ему никак не удавалось вспомнить подробности того злополучного дня.
     - Не помню! – выкрикнул он со злостью, направленной непонятно в чей адрес – ни то посетителя, ни то своей неподдающейся памяти. – Чего вы ко мне пристали?
     - Видите ли, Артём Александрович, - заговорил Сергей Иванович, впервые назвав Окунева по имени-отчеству, - в том, что случилось, кое-что меня очень смущает. Сами посудите: ваши спутники остаются в машине и гибнут, а вы единственный вылетаете через окно и остаётесь живы. Понимаете, о чём это говорит?
     - Нет. Подскажите.
     - Это говорит о том, что в момент удара вы находились в положении, близком к горизонтальному. И отсюда возникает вопрос: почему?
     Артём замер: да, именно здесь кроется ключ к разгадке! Обрывки воспоминаний закружились в его мозгу, постепенно выстраиваясь в логическую последовательность. Он вспомнил, как всё произошло и по какой причине. А вспомнив, пришёл в отчаянье и ярость.
     - Они убили Риту! – закричал он, пытаясь вырваться из своих оков. – Эти сволочи убили Риту!
     - Убили Риту? – удивлённо спросил следователь. – О какой Рите идёт речь? О вашей бывшей супруге Маргарите Николаевне?
     - Да, - простонал Окунев.
     - Но с чего вы это взяли?
     - Шпалин, или как его, сам признался в этом.
     Протасов наклонил голову и прижал ладонь ко лбу.
     - Да, дела! – пробормотал он с тяжёлым вздохом; затем выпрямился и сказал, с заметным усилием сдерживая эмоции: – Ну что же, вырисовывается довольно ясная картина. В связи с этим хочу сообщить вам две новости. Одна из них печальная, с неё и начну: только что, хотя и косвенно, вы признались в предумышленном убийстве двух человек.
     - Ни в чём я вам не признавался, - со злостью сказал Артём.
     - Тоже верно: напрямую вы не признались. Но это теперь не так важно. В целом картина ясна. Остальное – дело техники. Прижать вас не составит труда.
     - Плевать на это. Мне теперь терять нечего.
     Протасов сдержанно засмеялся.
     - А вот с этим выводом вы, Артём Александрович, поторопились, потому как не выслушали вторую новость. А она заключается в том, что Маргарита Николаевна Окунева жива и здорова. Она сейчас находится здесь, в больнице, в качестве посетителя. Как, впрочем, и ваши родители. Как только мы закончим, вы сможете повидаться с ними.
     Артём с силой зажмурился. Из глаз обильно потекли слёзы, а в горле застрял комок.
     - Но зачем?.. Я не понимаю… – выдавливал он из себя слова, борясь со спазмом. – Зачем он соврал про её гибель?
     - Наверное, чтобы дестабилизировать вас и вызвать необдуманную, импульсивную реакцию. Кажется, это у него получилось. Правда, не так, как он планировал.
     Судя по интонации, Протасов явно не симпатизировал погибшему сослуживцу. Но этот факт был слабым утешением. Артём всё отчётливее понимал, что из одного трудного и опасного положения попал в другое, ничуть не лучшее. Тугой узел проблем, затянутый на его персоне, в один момент пропитался кровью. Утешало одно: Рита теперь была вне опасности.
     В палату заглянул врач.
     - Ваше время вышло, - напомнил он посетителю.
     - Да-да, мы заканчиваем, - откликнулся Протасов. – Ещё одна минута, и я уйду.
     Врач закрыл дверь.
     - Что меня ожидает? – спросил Артём. – Понимаю, что ничего хорошего. Но всё же?..
     Протасов поднялся с табурета, задумчиво глядя на больного.
     - Ваша дальнейшая судьба будет зависеть от ряда обстоятельств, - сказал он. – Дело вот в чём. Разумеется, Колпаков не афишировал свою побочную деятельность. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Особенно в таком ведомстве, как наше. Мне нужно кое-что обсудить со своим начальством. А потом мы с вами вернёмся к нашему разговору. В общем, для вас ещё не всё потеряно. Хочу кое о чём предупредить. Когда вас станут расспрашивать о нашей беседе, постарайтесь не вдаваться в подробности. Думаю, что вы сами сообразите, что можно говорить, а что нет. О причинах аварии – никому ни слова! Даже самым близким людям. А уж тем более – полиции, у которой к вам будут вопросы. На этом закончим. Помните: для вас не всё потеряно. Поэтому не изводите себя преждевременными переживаниями. Сосредоточьтесь на своём здоровье.
     Он ушёл. Сразу же в палату торопливо, почти бегом, заскочил врач.
     - Как вы себя чувствуете? – спросил он.
     - Ничего. Терпимо.
     - Ваши родные волнуются. Но я им сказал, что после беседы с представителем власти вам потребуется отдых. Попросил их подождать. Они отнеслись с пониманием. Поэтому можете вздремнуть, если устали.
     - Спасибо, доктор! Я не устал. Но мне надо немного побыть одному. Буквально десяток минут. Хочу немного прийти в себя после всего…
     Врач вновь покинул палату. А Артём лежал, пытаясь отвлечься от тревожных дум и переключить мысли на что-нибудь приятное, позитивное. При всей незавидности его положения, положительные стороны, несомненно, имелись.  Что его ждало, если бы он не устроил аварию? Вот об этом думать совсем не хотелось. Главное, что он рискнул и остался жив. А те, кто вёз его на расправу, погибли. Конечно, ФСБ это дело просто так не оставит. Но следователь Протасов дал маленькую надежду. За этой данной надеждой проглядывался вполне конкретный интерес, но сейчас беспокоиться об этом было преждевременно.
     Дверь в палату распахнулась. Три самых близких Артёму человека со слезами на глазах бросились к нему.

     * * *

     Ему было бы значительно легче, если бы пострадали рука и нога, находящиеся с противоположных сторон. Но травмы получил исключительно левый бок. По этой причине ходить с костылём даже по квартире было очень сложно. Чтобы передвигаться и при этом сохранять устойчивость, приходилось сильно наклоняться на правую сторону, опираясь на костыль, и резко перебрасывать вперёд правую ногу. Но двигаться было необходимо. Тело, ослабшее за три недели лежания на больничной койке, требовало хотя бы незначительных физических нагрузок. Поначалу Артём старался осуществлять свои прогулки лишь по спальне, держась подальше от предметов, о которые можно было больно удариться при падении. Но постепенно он осмелел, приловчившись к своему необычному способу передвижения.
     Теперь он мог разгуливать по всей квартире и даже кое в чём обходиться без посторонней помощи. Вот и сейчас, решив попить чаю, он заковылял на кухню, хотя Рита просила его не рисковать и обещала заскочить домой с работы во время обеденного перерыва. В первые дни, когда Артёма забрали из больницы, с ним до прихода Риты с работы почти неотлучно находилась мать. Но тревоги и волнения уложили в постель саму Валентину Сергеевну – от пережитых стрессов у неё поднялось давление.
     Проходя мимо висящего на стене зеркала, Артём машинально повернул голову и в очередной раз испытал лёгкий шок, увидев собственное лицо, избитое, изодранное, изрезанное осколками автомобильного триплекса. Раны практически зажили, но оставили многочисленные рубцы и ссадины. К этому новому лицу теперь предстояло привыкнуть и ему самому, и близким ему людям. Он не знал, как Рита воспринимала его изменённую внешность. Она не показывала виду и ничего не говорила об этом. Сам же Артём, хотя и не привык ещё к повреждениям лица, относился к ним с некоторой иронией: мол, ничего не скажешь – красавчик!
     До полного излечения последствий аварии предстояло потерпеть ещё немало неудобств и болевых ощущений. Но эти неприятности можно было, хотя бы условно, отнести к категории пережитых. В отношении физического здоровья динамика была положительной. Гораздо хуже дело обстояло с душевным равновесием. Грядущее тревожило своей неизвестностью. Перспектива быть привлечённым к уголовной ответственности Окунева не очень пугала. Его вину в столкновении с фурой доказать было практически невозможно, чего бы там следователь ни говорил. Единственный реальный повод для заведения уголовного дела – проживание по фальшивым документам. Но поскольку время шло, а никто из органов правопорядка Артёма не беспокоил, то и ему самому, скорее всего, беспокоиться об этом не следовало.
     Однако вполне реальная причина для тревоги существовала. Избежать уголовного преследования Артём мог лишь благодаря вмешательству влиятельных людей. При данных обстоятельствах этими людьми могли быть только следователь Протасов и его начальство. И если это сделали они, то вряд ли из пацифистских соображений. Скорее всего, у этих ребят на счёт фотографа Окунева созрели собственные планы. Какие именно – догадаться не трудно. В таком случае для Артёма всё могло начаться заново, уже по третьему кругу. И нормального выхода из этого круга он не видел.

     Он допивал чай, когда вернулась Рита. Увидев мужа на кухне, она посетовала на его легкомысленное отношение к собственному здоровью. Потом разогрела обед на двоих. Уже сидя за столом, неожиданно сказала:
     - Тёма, у меня такое чувство, будто мы оба только делаем вид, что все наши неприятности позади. Моя душа не спокойна. Мне кажется, что и твоя тоже.
     - Что тебя тревожит? – спросил он.
     - Как-то уж слишком легко и просто нас оставили в покое. А ведь произошли очень страшные события.
     Артём не знал, как ответить, чтобы избежать вранья и при этом не сказать правду, поэтому постарался уклониться от ответа.
     - Ты кушай, - сказал он. – Не отвлекайся на разговоры. Можешь опоздать на работу. Вечером поговорим.
     - Мне некуда спешить. Весь наш коллектив очень за тебя тревожится. Я сказала, что ты сегодня остался один, и шеф меня отпустил. Поэтому мы можем поговорить прямо сейчас.
     Артём понял, что откровенного разговора ему не только не избежать, но и не отсрочить. Он решил больше не тянуть кота за хвост и всё расставить по своим местам. Продолжая поглощать обед, он начал свою признательную речь, но на первом же слове вдруг больно прикусил язык. Эта неприятность заставила его остановиться и задуматься. А задуматься было о чём. В недавнем прошлом ему дважды пришлось столкнуться с прослушкой. И не только с прослушкой. Можно ли с полной уверенностью сказать, что в этой квартире непрошенные гости ничего не оставили? Пусть такая вероятность была незначительной, но всё же была. А это значит, что любая неосторожная фраза могла потянуть за собой серьёзные последствия. Глядя жене в глаза, он отчётливо произнёс:
     - Страшное событие произошло одно – автомобильная авария. Это был несчастный случай.
     Рита посмотрела на него удивлённо и настороженно.
     - А как же?.. – начала она.
     - Понимаю, - перебил её Артём. – Ты хочешь сказать, что аварии происходят по чьей-то вине. Но машину вёл другой человек. Я находился на заднем сидении. И хотя остался жив, всё же очень сильно пострадал.
     Она почувствовала неладное и заметно встревожилась. Чуть слышно спросила:
     - Ты не хочешь говорить по какой-то конкретной причине?
     Он улыбнулся и мягко взял её за руку.
     - Мы можем говорить о чём угодно. Но темы «страшных событий» я предпочёл бы не касаться. Она мне неприятна.
     Рита ещё с полминуты внимательно смотрела в его лицо.
     - Хорошо, - сказала неуверенно.
     Кажется, она поняла его слова буквально. И слава Богу! Лучше ей ничего не знать о возможной прослушке. Иначе находиться в квартире станет невмоготу.
     - Теперь я попробую ответить на твой вопрос, - продолжал Артём. – Ты права: моя душа также неспокойна. Едва я очнулся после комы, как на моём горизонте нарисовались новые «благодетели», желающие обеспечить меня большими и лёгкими заработками.
     Рита опустила голову и прижала ладони к щекам.
     - О, боже! Неужели это никогда не закончится? – с горечью проговорила она, затем вновь заглянула Артёму в глаза. – И что ты решил?
     Он неопределённо пожал плечами.
     - Я пока не знаю, какую тематику мне хотят навязать. Разговора о сотрудничестве, в прямом смысле, не было. Был недвусмысленный намёк.
     Рита резко встала, взволнованно заходила по кухне.
     - Артём, может быть, с ними как-то удастся договориться, найти компромиссное решение? Ведь люди же они, должны понимать, что существуют границы.
     - Договориться, конечно, можно. И даже какое-то время условия договора будут соблюдаться. А потом всё вернётся на те же круги. Когда возникает соблазн получать очень большие деньги, не прилагая особых усилий, с людьми происходят странные метаморфозы, - Артём тяжело перевёл дух. – Ладно, не будем торопить события. В моём нынешнем состоянии я вряд ли могу быть кому-то полезен. А поскольку мои телесные повреждения заживут не скоро, у нас ещё будет время для раздумий.
     Рита подошла к нему, осторожно прижала его голову к своей груди.
     - Милый, я боюсь за тебя! Очень боюсь! Понимаю, что отказываться опасно. Но и соглашаться на такую грязную работу нельзя. Не хочу, чтобы с тобой произошли те самые метаморфозы, о которых ты только что упомянул, - она вздохнула. – Ты прав: не следует торопить события. Отчаиваться не следует. Может быть, выход найдётся.
     - Найдётся. Я верю, что найдётся, - сказал Артём, обнимая её здоровой рукой за талию. – Богиня Тара однажды сказала: боги не оставляют без внимания тех, кто идёт им навстречу. Правда, она не посчитала нужным сказать, каким трудным и опасным будет этот путь.
     - Мы справимся. Непременно справимся, - заверила Рита. – Ведь теперь мы всегда будем вместе. А вдвоём любые трудности преодолеваются легче.
     «Да, вдвоём легче, - подумал Артём. – Знать бы, каких ещё сюрпризов ждать на этом пути. Или нет, лучше не знать».

     * * *

     Скромной Ритиной зарплаты и прежде едва хватало на проживание. Теперь же, имея на своих плечах временно нетрудоспособного мужа, которому, ко всему прочему, требовалось лечение, она и вовсе попала в затруднительное положение. После долгого отсутствия домой вернулся не добытчик и кормилец, а иждивенец, нахлебник. Такое состояние грозило растянуться на продолжительное время. Рита ни в чём его не упрекала и вообще не заводила разговоров о финансовых трудностях, но с каждым днём печать заботы всё отчётливее проявлялась на её лице.
     Артём не знал, что стало с его банковскими счетами, открытыми по липовым документам. Их вполне могли арестовать. Проверить это не представлялось возможным, так как телефон, на котором был установлен личный кабинет вкладчика, лежал на дне Байкала. Но всё же оставалась надежда, что полиция, оставив в покое «секретного агента ФСБ», не тронула и его секретные счета.
     Самым простым способом убедиться в наличии средств на карте было пойти и снять некоторую сумму в банкомате или рассчитаться картой за покупку в торговой организации. Досадным было то, что сам Артём не имел возможности лично заняться этим делом, а попросить Риту не решался. Во-первых, он не знал, какой будет её реакция на его просьбу; во-вторых, не знал, какие могут быть последствия, если она всё же согласится. Но вопрос требовал решения. И однажды, собравшись с духом, Артём протянул своей супруге пластиковую карту.
     - Рита, на этом счёте хранятся средства, которых нам хватило бы на много месяцев, - сказал он. – Но счёт может быть арестован. Это нужно проверить.
     Она неуверенно взяла карту. Спросила:
     - Ты хочешь, чтобы я сняла в банкомате какую-то сумму?
     - Нет, лучше попробуй что-нибудь купить и рассчитаться этой картой.
     - Хорошо, я прямо сейчас пойду в магазин.
     Рита ушла, а он остался ждать её в тревожном ожидании. Вскоре она вернулась с продуктами в двух пластиковых пакетах. С порога весело известила:
     - Всё в порядке, Артём! Твой счёт всё ещё на свободе.
      Он облегчённо вздохнул.
     - Слава Богу!
     Рита отнесла продукты на кухню, затем прошла в комнату, где Артём сидел на диване, вытянув перед собой загипсованную левую ногу.
     - Почему счёт могли арестовать? – спросила она.
     - Он открыт на моё ненастоящее имя. Но, честно говоря, я больше боялся совсем другого.
     - Чего же?
     - Того, что ты не захочешь иметь дела с этими деньгами.
     - Почему? – удивилась она.
     - Из-за принципов – тех самых, из-за которых ты отправляла обратно все мои переводы.
     Рита опустилась на пол у ног мужа, взяла его за руку и долго смотрела на него с грустной и трогательной улыбкой.
     - Артёмка, ты ничего не понял, - мягко сказала она. – Это твои честно заработанные деньги. Ты их не украл. Тебе за них пришлось выполнять очень неприятную работу. Ты же, наверное, мучался оттого, что вынужден сидеть на моей шее. Почему не доверился мне? Боялся, что не пойму?
     - Да, именно этого я и боялся.
     - Почему? Мы ведь близкие люди.
     - Но ведь ты не принимала мои переводы…
     - Я не могла их принять, потому что они выглядели как попытка откупиться от меня.
     - Я просто хотел помочь тебе.
     - Да, я понимаю. Но тогда мы были порознь, а сейчас вместе. Теперь мы вместе, Артём! Это всё меняет. Мы можем в чём-то по-разному смотреть на вещи, но я всегда готова выслушать тебя и постараться понять. Я очень хочу, чтобы между мной и тобой не было сомнений и недомолвок. Надо всего лишь верить друг другу и все вопросы решать по-доброму.
     У Артёма запершило в горле. Какой же он дурак! Ведь было же время, когда они во всём доверяли друг другу. И обо всём могли спокойно договориться. Всё изменилось с того момента, когда у него началась вторая, скрытая жизнь. А потом та вторая жизнь стала для Артёма основной. Она была наполнена интригами, обманами, подозрениями. И теперь он никак не мог усвоить, что есть люди, для которых доверие – главная ценность.
     - Я больше никогда и ничего не стану от тебя скрывать, - пообещал он, справившись с волнением. – Как там погода на дворе?
     - Погода замечательная! – сказала Рита. – Хочешь выйти?
     - Да. Посидим с тобой на скамейке рядышком, поворкуем.
     Ему захотелось рассказать Рите всё то, о чём он остерегался говорить в квартире. Она помогла ему одеться. Вместе они осторожно выбрались во двор и заняли скамейку под развесистым деревом. Стоял тёплый солнечный день. На детской площадке галдела ребятня. Наблюдая за малышами, старшие – мамы, бабушки, дедушки – стояли чуть в сторонке и вели досужие разговоры.
     Артём с удовольствием огляделся.
     - Наконец-то выбрался на свежий воздух.
     Рита прижалась к нему плечом и спросила:
     - Тёма, помнишь, мы как-то в разговоре коснулись страшных событий? Тогда ты не захотел говорить о них. Мне показалось, что тебе не хотелось говорить именно там, - она кивнула головой в сторону дома. – Я правильно поняла?
     - Да, - ответил он.
     - С нашей квартирой что-то не так?
     - Ритуля, я не знаю, - неуверенно сказал Артём. – Честное слово, не знаю! Но душа моя неспокойна. Поэтому опасных тем в квартире лучше не касаться.
     - Значит, там могут быть микрофоны? – Рита заметно взволновалась. – Но кто и когда их мог установить. Полиция и эти… твои бывшие… находились там недолго и в моём присутствии.
     - Видимо, специалистам это сделать несложно. Но я думаю, что ни те, ни другие к этому не причастны.
     - Кто же тогда?!
     - Те, кто искал и, скорее всего, нашёл Арину.
     - Но, если они нашли её, зачем им прослушивать нашу квартиру?
     Артём пожал плечами.
     - Я могу только предполагать. Представь, у главы грузинской диаспоры серьёзно пострадал сын и пропала дочь. Сын пострадал по вине Арины. Точнее, виноват он сам, но для Николоза Кахетидзе это не имеет значения. Удар коленом пацану нанесла Арина. И вот её поймали. Чтобы как-то облегчить свою участь, она сдала меня. Николозу известно, кто и зачем пытался меня найти. Располагая информацией, он мог бы сторговаться с этими людьми и решить свои шкурные вопросы. И ещё, наверное, он подозревает, что мне всё же что-то известно о нахождении его дочки, и ждёт, когда я проговорюсь об этом.
     Разговор пришлось прекратить, так как к ним близко подошли две женщины, наблюдающие за игрой своих ребятишек. Рита огляделась вокруг и сказала:
     - Посмотри: машина точно такая же, как у Максима.
     Во двор въезжала старенькая белая «Нива». Она зарулила на парковку и остановилась. Из салона выбрался водитель, в котором Артём без труда узнал Максима Залесова. Рита поднялась со скамьи.
     - Максим! – крикнула она и помахала рукой.
     Залесов закрыл машину и подошёл к ним. Выглядел он довольно хмуро.
     - Вот вы где, - сказал он бесцветным, будничным тоном, словно они расстались только вчера, и с тех пор ничего не произошло. – Слышал, что вы живы, но могли бы и позвонить.
     - В том-то и дело, что не могли, - сказал Артём. – У нас временно нет телефонов. В ближайшее время мы это дело поправим.
     - Наши телефоны упали в воду, - пояснила Рита. – Нас везли по Байкалу…
     Она умолкла, опасливо покосившись на стоявших поблизости женщин. Максим покачал головой.
     - Похоже, вас сам Харон перевозил. Это он тебя так веслом отделал? – спросил он Артёма.
     - В аварию попал, - сказал Артём. – Два заклятых друга повезли меня на машине для душевной беседы, да вот незадача – с фурой столкнулись.
     Максим озадаченно посмотрел ему в лицо. В замысловатом ответе он уловил зловещий смысл. Но уточнять ничего не стал, поскольку рядом стояли посторонние.
     - Тёма вылетел в окно и остался жив, - пояснила Рита. – Две недели пролежал в коме. А его спутники погибли.
     Стоявшие поблизости женщины с любопытством повернули головы. Уходить они явно не собирались. Артём с досадой поморщился: и здесь не получалось спрятаться от посторонних ушей.
     - Ладно, со мной всё ясно, - сказал он. – Ты, Макс, о себе расскажи. Чего такой хмурый?
     Разумеется, ясно Максиму было далеко не всё. Но он сообразил, что дальше эту тему развивать не следует. Намёк был вполне прозрачен.
     - Катюшу в больницу привёз, - неохотно ответил он. – Сердечный приступ у неё. Уже третий за последнее время. Первый случился вскоре после пожара.
     Дамы по соседству уже не скрывали своего любопытства. Такая беспардонность сильно угнетала и раздражала. Артём посоветовал женщинам поберечь ноги и занять свободную скамейку с другой стороны площадки. Они оскорблённо дёрнулись и ушли.
     - В ту ночь нас выкрали, а дом подожгли, - сказал Окунев, когда подслушивать стало некому. – Мы с Ритой попали в сложную и опасную ситуацию. Спаслись чудом. Большего я тебе сообщить не могу.
     - Я понимаю, - ответил Максим. – Тогда было много шума. Полиция всех трясла. А потом как-то разом всё утихло. Нам посоветовали забыть о случившемся. Катя очень переживала за вас и боялась за дочек. Сердечко у неё оказалось слабеньким. Мы ведь подумали, что вы сгорели.
     Артём почувствовал камень на душе. В который раз из-за его проблем страдали другие люди. Ему захотелось сменить обстановку.
     - Ну что же, свежим воздухом мы подышали, - сказал он. – Пора, Ритуля, вести гостя в дом. Только там тоже следует быть не слишком откровенным.
     Максим заметно напрягся.
     - Что ты этим хочешь сказать? Вас прослушивают?
     - Не уверен в этом, но есть опасения.
     Максим не стал ничего уточнять. Как видно, он был сыт по горло приключениями, связанными с его другом.
     Фраза «вести гостя в дом» не соответствовала действительности, поскольку Рите и гостю пришлось вести в дом самого Артёма. Максим пробыл у них чуть больше часа. Поделились новостями, обсудили текущие проблемы, стараясь не сказать лишнего. Когда Залесов ушёл, Артём почувствовал, что на душе остался осадок. Ему показалось, что Максим в своей семейной проблеме винит его, хотя об этом не было сказано прямо.

     Глава 6. Изменившийся мир

     1. Золотая рыбка

     Сергей Иванович Протасов объявился в середине лета. К тому времени Артём избавился от гипса и костылей. Но левая нога продолжала беспокоить, отзываясь при ходьбе внезапными болями. По этой причине он пока не рисковал выходить из дома без трости. Во время одной из прогулок его окликнул мужчина, лицо которого показалось ему знакомым:
     - Артём Александрович, добрый день! Рад видеть вас хотя и не в полном здравии, но, так сказать, на пути к нему, – говоря это, мужчина подошёл вплотную и негромко спросил: – Надеюсь, вы меня не забыли?
     Окунев внимательно пригляделся.
     - Я узнал вас, - сказал он. – Признаюсь, хотел бы ошибиться. Ведь это вы навещали меня в больнице?
     - Это хорошо, что вы меня вспомнили. Значит, и то, о чём мы с вами там говорили, тоже не забыли. Для лучшего взаимопонимания я мог бы перечислить все прегрешения, которые легко могу вам инкриминировать. Но не хочу тратить на это время. Вы их сами прекрасно знаете. Предлагаю сразу приступить к делу.
     - Давайте приступим, - обречённо отозвался Артём.
     Он и прежде понимал, что эта встреча неизбежна. Но сейчас, когда она, наконец, произошла, то остро почувствовал, что морально не готов к ней. Протасов неспешно огляделся.
     - Ну, не здесь же. Нам нужен укромный уголок, без посторонних ушей. Не хотите пригласить меня к себе?
     - Не хочу, - не слишком дружелюбно ответил Артём. – Подозреваю, что там мы не спрячемся от посторонних ушей.
     - Что вы имеете в виду? – насторожился Сергей Иванович. – Там кто-то есть, или вы намекаете на что-то другое?
     - Что-то другое.
     По лицу Протасова скользнула тень недовольства.
     - Говорите конкретно. В вашей квартире прослушка?
     - Боюсь, что да.
     - Вот как?! – задумчиво произнёс следователь. – Ладно, детали обсудим потом. А пока я отойду на минутку.
     Он отошёл в сторонку и поговорил по мобильнику. Потом вернулся и вновь обратился к Артёму:
     - Подождём специалиста. Он проверит комнаты. Думаю, что нам будет удобнее подождать его в квартире. Не стану возражать, если захотите угостить меня чаем.
     Окунев предпочёл бы подождать здесь, во дворе, но спорить не стал. Они поднялись наверх. За чаем следователь заводил разговоры на разные посторонние темы. Хозяин отвечал односложно и не очень охотно, но гостя это, кажется, не слишком огорчало. Судя по выражению лица, его мысли занимали совсем другие вопросы.
     Прибывший специалист прошёлся с прибором по комнатам и обнаружил два микрофона: один – на кухне, другой – в спальне. Окунев от досады скрипнул зубами. Он очень надеялся, что его опасения окажутся беспочвенными. Изъяв «жучки», электронщик удалился.
     - Вот теперь самое время обсудить подробности, – сказал Протасов, когда они остались наедине. – В полиции меня заверили, что не станут вас беспокоить. Возможно, у вас есть другие предположения?
     Артём вкратце рассказал ему историю своего знакомства с семейством Кахетидзе и высказал предположение, что прослушку установили люди этого клана. Собеседник к полученной информации отнёсся серьёзно и пообещал принять защитные меры, после чего перешёл непосредственно к цели своего визита.
     - По нашим расчётам на подготовку к предстоящим делам нам потребуется один месяц. Судя по вашему виду, к этому времени вы станете вполне работоспособны.
     - Не уверен. Нога ещё сильно беспокоит.
     - Я уже сказал, что у вас есть время, - напомнил Протасов. – Уделите максимальное внимание своему здоровью. По возможности приступайте к профессиональным занятиям. Недавние передряги могли негативно сказаться на ваших способностях. Постарайтесь войти в колею. Восстановите прежний уровень. Для этого вам потребуется не так уж и много: хорошее самочувствие и моральный настрой.
     - Предыдущий опыт говорит о том, что настрой мне потребуется аморальный, - сказал Артём, не скрывая злости и досады. – Хотите опять погрузить меня в то же самое вонючее болото?
     Протасов замахал руками.
     - Нет-нет, что вы! Мы не собираемся наступать на чужие грабли. Да и не гоже такой божий дар разменивать на всякие непотребства. Будем зарабатывать деньги, приобщая людей к красотам окружающего мира. Не сомневайтесь в этом.
     - А я и не сомневаюсь. Именно так всё и будет. Правда, только в самом начале. А потом жадность сделает своё дело.
     Следователь слегка наклонился в его сторону.
     - Ну, чего ты ерепенишься? Давай поговорим как два нормальных мужика. Посуди сам, зачем нам загонять тебя в угол?  Все попытки наших предшественников ни к чему хорошему не привели. Лучше учиться на чужих ошибках.
     Артём хотел сказать, что Шпалин вначале говорил примерно то же самое. Но вдруг понял, что спорить и что-то доказывать глупо и бессмысленно. Механизм был запущен.
     - Это всё? – спросил он. – Ты приехал убедиться, что со мной всё в порядке?
     - Не только. Видишь ли, есть небольшая проблема. Не хватает информации. Ну и ещё кое-чего. Компьютерный гений по кличке Винт охотно поделился с нами тем, что ему было доступно. Но этого недостаточно. Нам нужна Анна Беккер.
     - Беккер, значит? – Артём усмехнулся. – Я ведь даже не знал её фамилии. И что вы от меня хотите? Впрочем, я догадываюсь. Хочу тебя огорчить: мне о ней почти ничего не известно.
     Протасов встал, прошёлся по кухне, затем зашёл за спину Окунева и наклонился над ним, опершись руками о спинку стула.
     - Мы теряем время, - сказал он проникновенным полушёпотом. – Попробуй уяснить следующее: мы с тобой обсудим все интересующие нас нюансы. Другого выхода нет. Чтобы избежать дальнейших препирательств, я тебе кое-что напомню. Погибли два наших сотрудника. Ещё два бесследно пропали. И всё это связано с тобой. Кроме того, ты проживал по фальшивым документам. Неужели не понимаешь, что сидишь на бочке с порохом. И не взлетел до сих пор лишь потому, что в тебе заинтересованы серьёзные люди. Нам даже нет нужды тебя наказывать. Достаточно перестать прикрывать – и тебе конец.
     Он вернулся за стол и сел напротив Артёма.
     - Но и это не всё. Грядут перемены, о которых пока мало что известно. Но об одном можно сказать наверняка: жить станет значительно труднее. Возможно, встанет вопрос об элементарном выживании. Без нашей помощи ты не сможешь подняться, поскольку твои бывшие боссы не обеспечили тебе широкой известности. На то у них были свои резоны. Но теперь та тема себя исчерпала. Мы хотим открыть твой талант всему миру. Разумеется, на определённых условиях. Мы не занимаемся благотворительностью и в первую очередь преследуем свои собственные интересы. Но и ты внакладе не останешься. Сказочных заработков, как на прежней работе, не обещаю, но могу твёрдо заверить, что у тебя будет материальный достаток, широкая известность и полная творческая свобода. Думай!
     Думать было особо не о чем. Представленные Артёму перспективы вполне его устраивали, а альтернатива казалась устрашающей.
     - Хорошо, - сказал он, - Я расскажу всё, что знаю. Но… некоторые события мне бы не хотелось затрагивать.
     Следователь согласно кивнул.
     - Меня интересует только то, что касается нашего общего дела.
     Окунев приступил к рассказу. Протасов внимательно слушал, изредка вставляя уточняющие вопросы. Вытянув из собеседника всё, что тому было известно, он ещё раз пожелал скорейшего выздоровления и ушёл.
     Оставшись в одиночестве, Артём задумался. Внезапная мысль встревожила его, лишила покоя. А что, если новые покровители преследуют совсем иные цели? Вполне возможно, что с помощью Артёма они хотят добраться до Анны, чтобы потом наказать их обоих за гибель своих сотрудников. И хотя в своём отчёте Окунев не упоминал Степана, острый ум следователя мог без особого труда дорисовать картинку. Ведь куда-то же человек делся.
     Такой вариант событий представлялся худшим из возможных. Артём постарался взять себя в руки и не расшатывать собственные нервы надуманными страшилками. Когда Рита вернулась с работы, он не стал делиться с ней сомнениями. Напротив, бодрым голосом рассказал о радужных перспективах, обещанных сегодняшним гостем.

     * * *

     Вместо обещанного одного месяца следователю Протасову и его шефу на решение всех вопросов потребовалось чуть больше полутора. В начале сентября Сергей Иванович посетил Окуневых, пребывая в прекрасном настроении. Из кожаной планшетки он извлёк глянцевый журнал, на красочной обложке которого крупными буквами было написано название: «Metro».
     - Это издательство с мировым именем, - сказал Протасов, протягивая буклет хозяевам. – Находится в новозеландском городе Окленд. Полистайте журнал, там есть кое-что интересное для вас.
     Артём и Рита стали перелистывать страницы, с интересом их разглядывая, и вдруг замерли от неожиданности: на развороте были помещены две фотографии, сделанные Артёмом в разное время. Одна из них представляла собой студийный женский портрет, а другая – групповой портрет трёх женщин на фоне красивой природы. В левом нижнем углу каждого снимка значилась подпись: Artyom Okunev. Напротив, в правом нижнем углу, был помещён логотип: сверкающая золотистым цветом рыбка с большим изогнутым хвостом и большими плавниками.
     - Мы решили слегка изменить твой персональный символ, поскольку прежний себя в некотором смысле дискредитировал, - пояснил Сергей Иванович. – Сделали новый логотип в виде золотой рыбки. Как видите, друзья мои, мы выполняем свои обещания. Работы Артёма помещены в престижном издании с сохранением авторства. Но это лишь первый шаг. Настоящий успех ждёт его впереди.
     В душе Окунева перемешались противоречивые чувства. К радости и душевному подъёму добавилась серьёзная тревога. Он понял, каким образом фотографии попали в Новую Зеландию – «тихую, спокойную страну с добрыми нравами и сказочно красивой природой». Когда перед расставанием Анна произнесла эту фразу, Артём подумал, что она имеет в виду Швейцарию или Андорру. А вот Протасов, услышав её уже от Артёма, всё понял правильно. Значит, Анну эти ребята нашли, и в новом поприще ей отводилась роль не только источника информации, но и важного члена группы, её необходимого звена. Над возрождающейся из пепла семьёй Окуневых вновь нависла угроза. К счастью, Рита этого ещё не поняла.
     - Огромное спасибо вам, Сергей Иванович! – сказала она с чувством. – Я так рада за Артёма! Как вам такое удалось?
     Протасов скромно улыбнулся.
     - Простите, уважаемая Маргарита Николаевна, но это профессиональный секрет. Разглашать его не имею права. Да и ни к чему вам эти скучные подробности. Ведь важен результат, верно?
     - Да-да, я понимаю, - охотно согласилась Рита. – А хотите посмотреть фотографии, которые Артём сделал в первые годы нашей совместной жизни? – она повернулась к мужу. – Тёма, ты не против?
     - Да что там смотреть? – неохотно отозвался Артём. – У меня тогда и фотоаппарата хорошего не было. Гостю будет неинтересно…
     - Нет-нет! – бурно запротестовал следователь. – Мне очень интересно. Покажите, Маргарита Николаевна. С удовольствием посмотрю.
     Рита включила компьютер и запустила слайд-шоу из снимков, сделанных, казалось, очень-очень давно. Она оживлённо комментировала каждый кадр. Протасов деликатно поддерживал разговор, демонстрируя своё глубокое уважение к таланту её мужа. На флэшку он скопировал несколько фотографий, среди которых были портреты Риты, сделанные Артёмом на заре их отношений.
     Потом они втроём пили чай, ведя обычные в таких случаях разговоры, во время которых Сергей Иванович окончательно расположил Риту к себе и развеял все её опасения на его счёт.
     Перед уходом он вежливо обратился к ней:
     - Не станете возражать, если я ангажирую Артёма минут на пять. Уточним некоторые рабочие моменты, а заодно и прогуляемся.
     Рита взглянула на него вопросительно, но возражать не стала. Мужчины спустились во двор.
     - Ты чего скис? – спросил Протасов. – Вроде бы, радоваться должен. Опять
что-то не так?
     - А то сам не знаешь! – хмыкнул Артём. – Значит, Анна Беккер поселилась в Окленде?
     - Нет, она купила дом в Куинстауне – небольшом, но изумительно красивом горном городке на берегу озера. Но ты верно заметил: снимки в журнал протолкнула она. Кстати, теперь её зовут Анна Фишер. Женщина с юмором – не находишь? «Фишер» в переводе с английского означает «рыбак».
     Окунев тяжело вздохнул.
     - Да уж, в чувстве юмора ей не откажешь. Теперь в её невод попала золотая рыбка, - он с досадой тряхнул головой. – Сергей, зачем мне такой успех? Неужели не понимаешь, что моя семья может затрещать по швам?
     Протасов резко остановился.
     - А ты можешь понять, что в твоём положении это единственный способ сохранить не только свободу и здоровье, но и саму жизнь? Подумай об этом. А ещё подумай о людях, которые знали о твоих проделках, но не донесли. Не заставляй меня напоминать о том, что случилось. Дело ещё не закрыто. Официально я появляюсь здесь с целью расследования.
     - То есть получается, что ты водишь за нос своё руководство? – с удивлением спросил Окунев. – Как тебе это удаётся?
     - У меня не тот служебный уровень, чтобы водить начальство за нос, - сказал следователь. – На то есть люди рангом повыше. Ладно, достаточно откровений, - он по-приятельски хлопнул Артёма ладонью по плечу. – Всё в порядке, дружище. Посмотри на ситуацию трезво: в твоей жизни наконец-то стали происходить очень приятные события, а ты зачем-то начинаешь выдумывать неприятности. Твои мечты сбываются, и так ли важно, кто конкретно этому способствует. Нарисуй на лице улыбку и возвращайся к своей милой, чудесной супруге. Иначе она почувствует неладное и начнёт переживать. Вот тогда швы у тебя и в самом деле могут начать расползаться.
     - Зачем тебе потребовались портреты Риты? – спросил Окунев. – Что ты затеял?
     Протасов спокойно посмотрел ему в глаза.
     - Если ты в каждом слове и действии будешь видеть подвох, нам станет очень тяжело работать вместе. Я выбрал те фотографии, которые, по моему разумению, имеют наибольшую ценность, и которые можно будет предложить для публикации в серьёзных изданиях. Кстати, портреты твоей жены – одни из лучших. Увидев их, я проникся глубоким почтением к твоему таланту.
     - Не уверен, что Анна разделит твои восторги.
     - Да, я немного наслышан о ваших сердечных делах. Не волнуйся, она умная женщина, не станет смешивать личные отношения и общее дело. Всё будет хорошо. Ну, бывай! До связи!
     Они пожали друг другу руки. Окунев вернулся в квартиру. Рита встретила его у порога.
     - Артём, скажи честно: вы от меня ничего не скрываете?
     - Понимаю, что тебя беспокоит, - сказал он. – Отвечаю: отныне я буду заниматься лишь настоящим творчеством. Бегать и прятаться мне больше не придётся. Во время прогулки мы обсуждали скучные технические и организационные вопросы.
     Говоря это, Артём не мог избавиться от досады и чувства неловкости перед женой. Вновь ситуация складывалась так, что у него не получалось быть до конца откровенным. А ведь Рита уже говорила, что хочет жить в полном взаимном доверии, без сомнений и недомолвок. И он хотел, очень хотел избежать недомолвок, но боялся, что признание в вынужденном сотрудничестве с Анной больно ударит по семейным отношениям. И ещё он боялся, что Рита заметит его замешательство и станет расспрашивать. Но она ничего не заметила.
     - Артём, мне кажется, что Сергею Ивановичу можно верить, - сказала с робкой надеждой в голосе. – У него приятное лицо. И держится он очень просто и естественно. Я так надеюсь, что на этот раз всё получится по-доброму, по-справедливому! Скажи: ты так же думаешь или считаешь меня наивной дурочкой?
     У Артёма закололо в груди. Он сказал, стараясь придать голосу твёрдости:
     - Да, милая, я думаю так же. Ведь первый шаг к успеху уже сделан. И я уверен, что он не последний.
     Рита обняла его за шею. Окунев прижимал её к себе, стараясь унять в груди волнение. Вдруг она отстранилась, словно услышала бешенное биение его сердца. Артём напрягся в ожидании непростого вопроса. Но Рита заговорила о другом:
     - Тёма, я вот о чём подумала: надо поделиться новостью с близкими людьми. Они тоже будут рады твоему успеху.
     - В чём проблема? Конечно, порадуем их. Я не думал, что этот вопрос нуждается в обсуждении.
     - Я говорю не только о наших родителях. У нас есть замечательные друзья, с которыми мы в последнее время очень мало общаемся, да и то лишь по телефону. Мне их очень не хватает.
     Несомненно, она имела в виду Катю и Максима. Артёму их тоже очень не хватало. И хотя трагические события оставили свой тяжёлый след на их отношениях, ещё была надежда всё исправить. Он ещё крепче прижал Риту к себе.
     - Мне их тоже не хватает. Завтра же позвоню и напрошусь в гости.

     * * *

     Катя с радостью встретила гостей, хотя следы многочисленных ран на лице Артёма произвели на неё сильное впечатление. Но она сумела совладать с первоначальным испугом и вновь показала себя доброй и гостеприимной хозяйкой, принимающей друзей, по которым очень соскучилась. Максим поначалу стоял с напряжённым и настороженным видом, но, заметив, что эмоциональный всплеск не оказал негативного воздействия на здоровье супруги, облегчённо вздохнул и улыбнулся.
     После вынужденной разлуки и пережитых событий поговорить было о чём. Обеим семейным парам довелось пережить тяжёлый и тревожный период. Поскольку главным, хотя и невольным виновником всех недавних происшествий являлся Артём, наибольшая доля внимания была уделена его персоне. На него обрушился град вопросов. Он отвечал, стараясь смягчить или обойти особенно пугающие моменты. Рита рассказала хозяевам, что в жизни и творчестве её мужа началась новая, светлая полоса. С гордостью она показала его фотоснимки, опубликованные в престижном новозеландском журнале. Такая новость впечатлила чету Залесовых. Они от души поздравили друга с успехом.
     - А как твои дела? – спросил Артём, обращаясь к Максиму. – Приобщаешь народ к творчеству?
     Максим засмеялся.
     - Приобщаю. Теперь уже не знаю, хорошо это или плохо. Некоторые ребята проявили большие способности в этом деле и стали для меня серьёзными конкурентами. Одним словом, клиентов у меня этим летом поубавилось.
     День стоял солнечный. Максим предложил всем вместе покататься по озеру на катере. Мужчины пошли впереди, а женщины с детьми немного отстали. По дороге к озеру Залесов сказал:
     - Хочу повиниться перед тобой, Тёма. Злился я на тебя. Очень злился. Как у Катюши начались проблемы с сердцем, я места себе не находил. Уже и твоим подаркам рад не был – ни крутому фотоаппарату, ни фотостудии. А ведь, если разобраться, ты ни в чём не виноват. Сам стал жертвой обстоятельств. И натерпеться тебе пришлось – и душевных, и телесных мук.
     - Не надо меня оправдывать, - ответил Артём. – Виноват я, Макс. Нельзя мне было сюда возвращаться. Да и других глупостей много наделал.
     - Ну, теперь-то всё в прошлом. Вон какая светлая дорога открылась тебе! Даже удивляюсь твоему флегматизму. Я бы на твоём месте прыгал от радости.
     - Не хочу я прыгать, - Окунев усмехнулся. – Напрыгался уже. Раньше тоже казалось, что впереди светлый и радостный путь. А чем всё закончилось?
     Они подошли к тому месту, где был прицеплен катер.
     - Значит, и на этот раз есть основания для сомнений? – спросил Максим. – Мне кажется, что ты зря беспокоишься. Теперь ты личность известная. Вряд ли стоит ждать неприятных сюрпризов. Твой логотип символичен: ты поймал свою золотую рыбку. А вот мне такое счастье не светит. В Байкале, к сожалению, золотые рыбки не водятся.
     - Ты прав: логотип символичен. Только смысл этого символа несколько иной. Золотая рыбка – это я. Меня поймали в сети. Ты можешь возразить: мол, попасть в такие сети мечтает любой фотограф. Но проблема в том, что я опять оказался в зависимости от других людей. При всей обещанной свободе действий мне приходится уповать на их чистоплотность.
     Подошли женщины, и разговор на острую тему пришлось прекратить. Максим снял цепь, удерживающую катер у берега. С помощью мужчин дамы забрались на судно и заняли заднее сидение. Катя посадила маленькую Олю себе на колени, а Маша села рядом с Ритой. Рита обняла девочку одной рукой и легонько прижала к себе. В её взгляде было столько любви и нежности, что у Артёма защемило сердце. Сколько лет прошло с того времени, когда она в первый раз заговорила о желании иметь детей. До сих по его вине Рита не познала счастья материнства. Он поклялся себе, что в будущем году у них непременно появится свой малыш.
     Мужчины оттолкнули судно от берега и поочерёдно запрыгнули на носовую часть. Они заняли передние места. Максим запустил мотор, развернул катер и погнал его по озёрной глади, не слишком отдаляясь от берега. Осень лишь начинала вступать в свои права, природа ещё не успела сменить летние краски, но всё же кое-где среди зелени уже начинала проглядывать желтизна. Окунев расчехлил свой любимый «Никон» и приступил к фотосъёмке. Несколько раз в приглянувшихся местах экскурсанты причаливали к берегу, где Артём со всей тщательностью проводил очередную фотосессию.
     Потом они традиционно просматривали на компьютере результаты. Разглядывая свежие снимки, фотограф с удовольствием отметил про себя, что ни технических навыков, ни творческого чутья он не утратил. Некоторые из фотографий вполне могли претендовать на публикацию в солидном журнале. Примерно то же самое высказали вслух остальные участники просмотра.
     Они расстались тепло, как близкие люди, с пожеланием почаще встречаться. Говорили друг другу добрые слова, шутили и смеялись. Но во всём этом Артёму виделась непонятная, странная грусть, словно он уже заранее знал, что добрым дружеским пожеланиям сбыться не суждено.
     Весь обратный путь Рита была задумчивой. Артём пытался разговорить её, но она отвечала на его вопросы рассеянно и невпопад. И вдруг сказала:
     - Я так завидую Кате и Максиму!
     Артём догадался, что она имела в виду, но сделал вид, что не понял.
     - Чему там завидовать? – спросил он. – У Кати больное сердце. Да и с финансами у них, как я предполагаю, есть большие проблемы.
     - Зато у них такие чудесные дочки!
     Он наклонился к жене и шепнул ей на ухо:
     - Будут у нас и дочки, и сыночки. Решим мы этот вопрос.
     - Когда? – спросила она.
     - А вот как только приедем домой, так сразу и приступим.
     Рита крепко прижалась к его плечу.

     2. Командировка

     В конце сентября Протасов прислал Артёму на e-mail электронную версию австралийского глянцевого журнала «Grazia», на страницах которого были размещены три фотографии, помеченные «золотой рыбкой» и фамилией автора на английском. Новый шеф сообщил, что за публикацию в двух зарубежных изданиях автору полагается гонорар. На какой счёт можно выслать деньги, он не знал. Да в этом и не было необходимости, поскольку Артёму предлагалось как можно скорее прибыть в Новосибирск для решения важных и не терпящих отлагательства вопросов.
     Необходимость лететь в командировку была встречена близкими людьми по-разному. Рита если и встревожилась, то внешне старалась не показывать своей тревоги. Примерно так же вели себя её родители. Что касается родителей самого Артёма, то здесь всё было немного сложнее. Мать откровенно забеспокоилась, а отец нахмурился и отстранился. Артёму очень хотелось их как-то успокоить и убедить в необоснованности переживаний, хотя сам он уже ни в чём не был уверен. Стараясь бодрыми интонациями прикрыть свою неуверенность, он сказал:
     - Ну, чего всполошились? Зря вы так...
     - Не сотрясай воздух, - грубо осёк его Александр Михайлович. – Время покажет, зря или не зря.
     На этом объяснения закончились. Рита помогла мужу собрать вещи, и наутро он с небольшим чемоданом в руке отправился в аэропорт. Отцовская реакция вселила в душу беспокойство, хотя, казалось бы, веских оснований для этого не было. Публикации в двух солидных изданиях открывали путь к мировой известности. Поездка в Новосибирск вряд ли что-то меняла в начатом пути к успеху. Поэтому Артём решил не устраивать шумных проводов, буднично расстался с Ритой и даже попросил её не провожать его в аэропорт.
     В самолёте он окончательно успокоился. Нельзя сказать, что волнение покинуло его полностью, но теперь оно имело совсем иной оттенок. Теперь это было ожидание больших и значимых перемен в судьбе. Перемен к лучшему.
     Сергей Иванович встретил его в аэропорту. Поприветствовав и задав несколько дежурных вопросов, повёл к своей машине. По пути Артём попытался узнать, с какой целью его сюда вызвали, но Протасов дал короткий ответ:
     - Не спеши. Приедем – поговорим.
     Они подъехали к новому высотному дому. Вслед за Сергеем Окунев поднялся на третий этаж. Проведя гостя в небольшую квартиру-студию, Протасов сказал:
     - Это твоё временное жилище, - он протянул Артёму стопку пятитысячных купюр. – Твоя доля. Купи приличный костюм, галстук и светлую рубашку. Обязательно сбрей бороду. Завтра к одиннадцати часам ждём тебя в той же студии, где ты прежде работал.
     - Будем снимать важных персон? – поинтересовался фотограф, слегка удивлённый такими требованиями.
     - Одну важную персону, - уточнил Протасов. – На сегодня всё. Отдохни, приведи себя в порядок. В холодильнике найдёшь, что покушать.
     Закрыв за ним дверь, Артём первым делом заглянул в холодильник. Заготовленных продуктов одному человеку вполне могло хватить на три-четыре дня. Утолив голод, Окунев покинул временное жилище и отправился в магазин мужской одежды. Купив всё, что требовалось, он по телефону вызвал такси.
     - Где вы находитесь? – спросил женский голос.
     Артём назвал адрес магазина.
     - Куда вас доставить?
     - К кафе «Рустави».
     - Вас интересует именно кафе или что-то другое рядом с ним? – уточнила диспетчер после небольшой заминки.
     - Именно кафе.
     - Но… Вероятно, вы давно не были в Новосибирске. Кафе «Рустави» больше нет. Оно сгорело ещё в июне. Мы можем вам предложить…
     - Спасибо, не нужно.
     Артём выключил телефон. В груди тягостно заныло. Ему нестерпимо захотелось узнать о дальнейшей судьбе Резо и его семьи. Он знал телефонный номер грузинского друга и адрес его дома. Не знал одного – чем может обернуться для семьи Ароношвили его любопытство.
     Он вернулся в квартиру. Очень хотелось позвонить Рите и поговорить с ней – неважно о чём. Но сначала требовалось восстановить душевное равновесие, иначе жена могла почувствовать неладное и встревожиться. Артём наполнил ванну и забрался в неё, с удовольствием ощущая, как тёплая вода обволакивает тело. Но мысли о судьбе семьи Ароношвили по-прежнему не отпускали его. Конечно же, кафе сгорело не случайно. Его сожгли за то, что владелец заведения посмел решать проблемы друзей за спиной своего босса. Это было жестоко и несправедливо.
     «В этом нет моей вины, - мысленно повторял Артём, словно мантру. – Во всём виновата Арина. Она, только она подставила под удар и Резо, и своего отца».
     Выйдя из ванной, он побродил по помещению, состоящему из одной большой комнаты, пытаясь переключить свои мысли на другие темы. Постепенно это ему удалось. Он уже собрался сделать звонок, но телефон вдруг заиграл мелодию.
     - Тёма, как твои дела? – звучал в трубке голос Риты. – Зачем тебя вызвали в Новосибирск?
     - Пока всего не сказали, - ответил он. – Знаю только, что завтра буду снимать какую-то важную персону. А как ты себя чувствуешь?
     - Даже не знаю. Почему-то стало грустно и тревожно. Хотела пообщаться с нашими друзьями, но ни Катя, ни Максим на звонки не отвечают.
     - Ну, мало ли что… Не грусти. Завтра сами перезвонят и развеют твою тревогу.
     - Да, ты прав: именно так всё и будет, - легко согласилась она, затем спросила: – Когда ты вернёшься?
     - Сам не знаю, - сказал Артём. – Надеюсь, что тебе долго ждать не придётся.
     - Я жду тебя, Тёма. Я тебя очень жду и очень по тебе скучаю.
     - Да, милая, я тоже скучаю по тебе.
     Закончив разговор, он задумался. Ведь, если трезво взглянуть на ситуацию, лично для него всё складывалось очень даже неплохо. Откуда же тогда взялось это тягостное, тоскливое чувство?

     * * *

     В студии его дожидались Сергей Протасов и экстравагантного вида мужчина с узкой заострённой бородкой. На «важную персону» незнакомец не походил совсем. Судя по манере одеваться – типичный представитель творческой богемы.
     - Ну вот, все в сборе, - сказал Сергей Иванович. – Можно приступать.
     - Я не понял… – озадаченно произнёс Окунев. – А где?..
     - Садись на стул перед ширмой, - распорядился Протасов. – Поработаешь моделью.
     - Что за бред?.. Объясни!
     - Потом, приятель. Всё потом. А сейчас сядь, выпрями спину и сделай умное лицо. Важная персона должна выглядеть солидно.
     Артём занял указанный стул, напряжённо всматриваясь в лица тех, кто находился вместе сс ним в помещении. Экстравагантный фотограф припал глазом к окуляру и вдруг резко выпрямился.
     - Простите, но я не стану снимать этого терминатора, - заявил он возмущённым тоном. – У него выражение лица серийного убийцы.
     - Артём, расслабься, - сказал Протасов. – Солидно – значит, спокойно и уверенно. А ты действительно похож… Ладно, объясняю: нужна фотография на загранпаспорт.
     - Зачем?
     - Потом подробно поговорим на эту тему. А сейчас сделай то, что от тебя требуется.
     Артём постарался сбросить напряжение и стал смотреть в объектив. Фотограф сделал три снимка, предваряя каждый из них дельным советом, адресованным объекту съёмки. Закончив эту часть работы, он сел за компьютер и вскоре предоставил Протасову три отпечатанные фотографии на выбор. Сергей Иванович оценил качество, удовлетворённо кивнул и отпустил исполнителя. Окунев подошёл к нему.
     - Тут такое дело, Артём, - заговорил Протасов, опережая вопрос. – Тебе предстоит отправиться в творческую командировку.
     - Куда?!
     - Сам догадаться не можешь?
     Догадаться было не сложно, поскольку возникла потребность в загранпаспорте. И кто его там ждёт, тоже нетрудно было сообразить. «Золотой рыбке» предлагали самой направиться прямо в невод «рыбака». Несомненно, для командировки у организаторов имелись свои веские резоны. Но как всё это потом объяснить Рите?
     - Когда я должен лететь? – хмуро спросил Артём.
     - Сегодня документ будет готов. Завтра утром отвезу тебя в аэропорт.
     Окунев почувствовал внутреннее раздражение. Вот так сюрприз! Вызвали в Новосибирск и даже не посчитали нужным известить о дальнейших планах.
     - Сколько времени мне предстоит там пробыть?
     - По обстоятельствам, - уклончиво ответил Протасов. – Оклендские журналисты возьмут у тебя интервью. Возможно, поступят заказы на определённые темы.  Не думаю, что тебя задержат надолго.
     - Я же по-английски ни бельмеса…
     - Это не страшно. Анна свободно владеет английским. Она будет тебе и агентом, и переводчиком, - Сергей Иванович вновь панибратски хлопнул Артёма по плечу. – Да не тушуйся ты! Кроме нас с тобой, никто не знает, что в Новой Зеландии тебя ждёт бывшая любовница. Держи язык за зубами, и твоим семейным отношениям ничто не будет угрожать.
     Артём уже твёрдо усвоил, что в таких случаях спорить или о чём-то просить бессмысленно. Протасов – лишь часть запущенной машины, один из её основных узлов. И он будет добросовестно выполнять те функции, которые ему отведены, не размениваясь на сочувствие и понимание чужих проблем. Окунев молча кивнул в знак согласия и ушёл.
     Вернувшись в квартиру, он долго настраивался на то, чтобы позвонить жене и сообщить ей о вынужденном отъезде из страны. Когда всё же решился, то никак не мог дозвониться. По непонятной причине Рита не брала трубку. На душе стало совсем скверно. Возникло подозрение, что и здесь приложил свою руку следователь Протасов. Время шло, Артём сделал бессчётное количество попыток, но так и не дозвонился.
     Поздно вечером Рита позвонила сама. Захлёбываясь слезами, она сообщила, что сегодня умерла Катя. Трагическая весть окончательно придавила душу Артёма, которая и без того была в полном раздрае. Теперь же ко всему прочему добавились горечь потери близкого по духу человека и жгучее чувство вины, хотя Максим и говорил, что не винит его ни в чём.
     - Сердце? – спросил он сдавленным голосом.
     - Да, - Рита немного помолчала. – Когда я узнала о случившимся, то сразу поехала в Голоустное, - в её голосе опять послышались слёзы. – Тёмочка, милый, Максим просто убит горем. Ему очень нужна наша поддержка. Когда ты сможешь вернуться?
     - Не знаю, Рита. Ничего не знаю. Обещают не задерживать надолго, но я в этом сомневаюсь.
     - Почему сомневаешься? По каким делам тебя вызвали в Новосибирск?
     - Меня посылают в Новую Зеландию. Оклендское издательство хочет представить меня публике, - он немного помолчал, прежде чем продолжить. – Рита, я клянусь, что узнал об этом только сегодня.
     - Когда ты вылетаешь?
     - Завтра утром.
     - Надеюсь, тебя там встретят?
     - Да, конечно. Мне не обойтись без агента. Да и без переводчика – тоже.
     - Это хорошо, - сказала Рита. – Очень хорошо! Желаю тебе удачи и огромного успеха!
     - Ты не хочешь ещё поговорить? – спросил Артём.
     - Прости, милый, но я очень устала. Сегодня был тяжёлый день. Спокойной ночи!
     - Спокойной ночи!
     Рита отключила связь. А он продолжал держать телефон возле уха, словно надеясь, что аппарат вновь заговорит голосом любимой женщины.

     * * *

     Аэропорт Чанги поражал размахом и великолепием. Вечерело. Погода стояла пасмурная. Было влажно и душно. Пройдя таможенный контроль, Артём направился к стоящей неподалеку женщине в униформе, чтобы узнать, как добраться до ближайшего отеля. Он уже мысленно подбирал знакомые ему английские слова, с помощью которых можно было составить доступное для понимания предложение. И вдруг услышал за спиной неуверенный женский голос:
     - Артём?
     Окунев обернулся и увидел стройную красивую женщину, в которой с трудом узнал Анну. Её когда-то светлые волосы, спадающие на плечи пышными волнами, теперь приобрели цвет каштана и едва прикрывали уши. Макияж и манера одеваться также претерпели изменения. Впрочем, удивление было обоюдным. Перемены во внешности Артёма произвели на Анну не меньшее впечатление – на её лице даже промелькнул испуг.
     Он подошёл к ней.
     - Здравствуй, Аня! Не ожидал тебя здесь увидеть. И узнал не сразу. Решила сменить имидж?
     - Небольшая маскировка на всякий случай, - сказала Анна, не отрывая взгляда от его лица. – Я ведь лишь недавно узнала, что ты избавил нас от нашего общего друга. Теперь вижу, как тяжко тебе это далось. Но об этом у нас будет время поговорить, - она улыбнулась. – Рада видеть тебя, Тёма! Обняла бы на радостях, да боюсь, что тебе это не понравится. Ты, наверное, устал и голоден. Я позабочусь о тебе. Идём!
     - Куда ты меня поведёшь? – спросил он.
     - В гостиницу. Я сняла номер на двоих. Отель расположен недалеко, на территории аэропорта. Поужинаем в номере, - она искоса взглянула на спутника. – Не волнуйся, там две кровати стоят раздельно. Приставать не буду.
     - Ты по каким делам в Сингапуре? Неужели из-за меня?
     - Почему ты удивляешься? Да, ради тебя я двенадцать часов провела в воздухе. Чтобы избежать дальнейших расспросов на эту тему, уточняю: прилетела исключительно по собственной инициативе и за свой счёт. Я тебе уже не один раз говорила, что очень волнуюсь за тебя. И полагаю, что небезосновательно. Вот, к примеру, насколько хорошо ты владеешь английским?
     - Не очень, - признался он. – Знаю несколько слов, из которых могу худо-бедно составлять предложения. Но надеялся, что для перелёта моего словарного запаса хватит.
     - Скажи что-нибудь по-английски, - попросила она. – Хочу убедиться, насколько обоснована твоя самоуверенность.
     Артём произнёс несколько фраз, затем спросил:
     - Ну как?
     Анна покачала головой.
     - Действительно: и худо, и бедно. Однако дело не только в словарном запасе, но и в произношении. Твой иркутский диалект здесь могут не понять.
     В процессе этого ни к чему не обязывающего диалога Окунев с удивлением обнаружил, что ему приятно видеть Анну. С одной стороны, её появление облегчало его путешествие и избавляло от многих хлопот. Но была и другая сторона. Совместная работа, а также всё, что было с нею связано – и плохое, и хорошее – наложили свой отпечаток на его отношение к этой женщине. В его судьбе она сыграла свою значимую роль. И он не мог её просто так выбросить из своей жизни, словно они были связаны хотя и невидимой, но всё же прочной нитью. От этой мысли Артём почувствовал угрызение совести, словно ещё раз предал Риту.
     - Значит, завтра утром мы летим вместе? – задал он риторический вопрос.
     - Мы можем отложить вылет на сутки, - предложила Анна. – Устроим экскурсию по Сингапуру. Уверяю, что ты не пожалеешь об этом. Я могу прямо сейчас поменять билеты. Хочешь?
     Предложение было заманчивым. Артём вздохнул.
     - Хочу, но… не надо.
     Анна понимающе улыбнулась и смиренно согласилась:
     - Как скажешь.
     Внезапно на него накатило то, что называют «дежавю». Вновь, как в недавние времена, в его душе переплелись противоречивые чувства. Умная красивая женщина, идущая рядом с ним и проявляющая заботу о нём, казалась абсолютно искренней. И ему очень хотелось верить в её искренность. Но уже сколько раз это впечатление оказывалось обманчивым!

     * * *

     В номере отеля с популярным названием «Ambassador» Окунев стоял у окна, с любопытством глядя на открывшийся вид. Вечер вступил в свои права, довольно резко погашая солнечный свет. Город за окном засверкал уличными фонарями, окнами высотных домов, переливами световых украшений. Артём уже сожалел о своём отказе прокатиться по Сингапуру – уникальному явлению, вместившему в себя три ипостаси: город, остров, государство. Он всегда мечтал побывать здесь. Так какого чёрта отказался? Решил, что это будет непорядочным по отношению к Рите? Какая глупость! Экскурсия по городу – всего лишь экскурсия, независимо от того, с кем ты её проводишь. Тем более, что рядом с Анной ему всё равно придётся провести ещё некоторое время, пусть даже не по собственной прихоти, а по служебной необходимости. Но ведь почему-то об этом он не сказал Рите.
     Анна сидела в кресле и терпеливо ждала, когда он оторвётся от созерцания доступного взору фрагмента. Артём повернулся к ней.
     - Аня, у тебя поразительная способность добиваться своих целей.
     - Не только своих, – возразила она. – Я добиваюсь наших целей. Разве не твоя мечта – стать знаменитым высокооплачиваемым фотографом? Теперь ты практически в двух шагах от исполнения своей заветной мечты. И я сделаю всё, чтобы она сбылась. Ты станешь снимать то, что тебе по душе, и при этом хорошо зарабатывать.
     - Ладно. Пусть так. Предположим, что ты проявляешь обо мне искреннюю и почти бескорыстную заботу. Но в нашем общем деле участвуют и другие люди. Вряд ли они настроены также альтруистически. Маленькие крохи их не устроят. А мне за легальные работы вряд ли станут платить так же щедро, как за те скабрезные фотографии.
     Анна поднялась с кресла, подошла к Артёму, мягко положила руки ему на плечи.
     - Артёмка, ты даже не представляешь, какие сумасшедшие деньги платили заказчики за твои скабрезные снимки. Крохи – это то, что доставалось тебе. Сейчас у нас другая тема. И требует она несколько иного подхода. Но суть в основном осталась прежней. Не спорю: на гонорары от журналов всю нашу маленькую, но прожорливую команду не прокормишь. Но если дело поставить с умом, то можно будет найти богатых поклонников твоего искусства и продавать им эксклюзивные снимки, как это уже было, когда тебя вынуждали снимать порно. Главное – создать тебе имя. На это потребуются время и старания. Твоя задача – делать уникальные фотографии. Пусть всё остальное тебя не тревожит. Я буду твоим персональным агентом. Поначалу нам придётся считаться с требованиями тех людей, которые поспособствуют твоему поднятию на вершину славы. И вот когда ты поднимешься наверх, всё круто измениться. Тогда ты и только ты станешь диктовать условия.
     - А как же команда? – спросил Артём. – Где гарантия, что на этот раз мне будут доставаться не крохи?
     - Гарантия в том, что платить за работу станут конкретно тебе. А ты по своему усмотрению будешь делиться с остальными.
     - Но Протасов говорил мне прямо противоположное.
     - Он выдавал желаемое за действительное. Давал тебе удобную для него установку. На самом деле он и его шеф будут зависеть от твоей щедрости. Разумеется, с этими людьми придётся считаться и обижать их мелочью не следует. Но и отстёгивать им слишком жирные куски тоже ни к чему. Получать более-менее приличный доход, ничего не делая, их вполне устроит.
     - А ещё Винт, - напомнил Артём. – Его ты забыла?
     - Забыла, и ты забудь, - сказала Анна. – В услугах этого уголовника мы больше не нуждаемся.
     Она говорила взволнованно, словно эта тема была для неё смыслом всей жизни. Глядя в её лицо, Окунев не мог не признаться себе, что ему чертовски приятно видеть эту красивую женщину. Анна словно прочитала его мысли.
     - Тёма, скажи, как я тебе больше нравлюсь? – спросила она сладким полушёпотом, придвинувшись к нему вплотную. – Может быть, мне вернуть прежний облик?
     - Ты в любом обличье неотразима, - сказал Артём, стараясь придержать её за плечи. – Однако хочу напомнить, мисс Фишер, что ты обещала не приставать к рыбке.
     - Хорошо! – легко согласилась она, чуточку отстранившись. – Право приставать мы оставим исключительно за тобой. Я не в обиде. Давай поговорим о деле. Предварительно обсудим наши перспективы. У тебя наверняка накопилось немало вопросов.
     Вопросов у Окунева накопилось действительно много. Но обсуждать сейчас ничего не хотелось. Двенадцатичасовой перелёт утомил его, а приучить себя спать в самолёте он так и не смог.
     - Потом, Аня, - сказал он. – Я буквально валюсь с ног.
     Анна не возражала. Она тоже провела в небе двенадцать часов. И хотя во время полёта ей удалось вздремнуть, всё же отдохнуть и выспаться перед утренним вылетом не мешало бы.
     Спать они легли, как и предполагалось, отдельно. Едва коснувшись головой подушки, Артём провалился в глубокий сон с яркими, красочными сновидениями, следующими одно за другим. Особенно отчётливо ему запомнилось одно из них. Он лежал на траве на берегу реки – кажется, это была Ангара – и смотрел в небо. А рядом сидела Рита и ласково смотрела на него. Стоял чудесный день. По синему небу проплывали редкие облака, принимающие самые причудливые формы. Плеск воды и шелест листвы убаюкивали Артёма. Вдруг Рита наклонилась над и ним и осторожно провела пальцами по лицу.
     - Бедняжка! – сказала с нежностью и сочувствием, но почему-то не своим голосом.
     Этот чужой женский голос показался очень знакомым. Но Артём никак не мог сообразить, кому конкретно он принадлежал. Хотел спросить об этом Риту, но она вдруг поднялась и стала удаляться, плавно растворяясь в воздухе. А он смотрел ей вслед, с болью в груди осознавая, что она исчезает навсегда. Но сделать ничего не мог, словно невидимые верёвки опутали его руки и ноги.
     Окунев проснулся, испытывая тягостное чувство. Концовка сна оставила о себе зловещее впечатление. Он поднялся и сел, пытаясь стряхнуть со своей души неприятный осадок. Анна лежала на кровати, расположенной у противоположной стены номера, и, казалось, спала.
     Артём внезапно вздрогнул. А ведь это её голос он услышал во сне! Теперь он в этом не сомневался. Своё единственное слово Рита произнесла голосом Анны. Что это могло значить? А что, если этот сон – вещий? Что, если он предсказывал предстоящую потерю любимой, недвусмысленно намекая, по чьей вине произойдёт эта потеря?
     Артём заставил себя успокоиться и попытался рассуждать здраво. И вдруг понял, в чём дело. Всё объяснялось очень просто и вполне приземлённо. Анна, скорее всего, не спала, а лишь делала вид, что спит. Видимо, убедившись в том, что он уснул крепко, она присела рядышком с ним на его кровать и выразила вслух сочувствие, проводя пальцами по его лицу. А потом вернулась в свою постель, прежде чем Артём успел проснуться. Признав такое объяснение вполне убедительным, Окунев облегчённо вздохнул. Никакой мистики! Никаких зловещих предсказаний! Единственное, что его теперь смущало, так это неловкость перед Анной, которая, как видно, всё же испытывала к нему глубокие чувства, и с которой он был не очень любезен.
     Он снова улёгся в постель, не слишком надеясь на то, что удастся уснуть. Но сон достаточно быстро сморил его. И вновь в его освобождённом от контроля сознании закружилась вереница сновидений. Но, проснувшись утром, он не смог вспомнить ни одно из них.

     3. Контракт

      К великому огорчению Артёма, насладиться красотами Новой Зеландии с высоты
птичьего полёта ему не удалось. Двенадцать часов в воздухе плюс пятичасовая разница в
поясах сделали своё нехорошее дело: на посадку в аэропорту города Куинстаун лайнер стал
заходить уже ночью. По электрическим огням можно было судить об очертании города,
расположенного на берегу высокогорного озера, но всё остальное тонуло во мраке.
     Сделав последний вираж, лайнер пошёл на посадку. Пробежав по посадочной
полосе несколько сотен метров, он остановился.
     - Вот мы и дома, - сказала Анна с ласковой улыбкой. – Добро пожаловать в Город
Королевы!
     Пройдя досмотр, они вышли из аэровокзала. Было прохладно. На деревьях едва
только начинали раскрываться зелёные листочки. Артём подумал, что для него время
словно повернулось вспять: из сибирской осени он сначала попал в сингапурское лето, а
затем в новозеландскую весну. Всё происходящее стало казаться ему нереальным.
     Анна по телефону заказала такси. Когда машина подъехала, она попросила Артёма
сесть сзади, а сама расположилась рядом с водителем. И практически сразу завела с ним
разговор. Окунев подивился, насколько бегло его спутница говорит по-английски. Водитель
оказался словоохотливым и с удовольствием включился в беседу. Сам Артём из разговора
ничего понять не мог, лишь изредка ухватывая знакомые слова.
     В какой-то момент он сообразил, что тема беседы коснулась его персоны, так как
водитель несколько раз с интересом взглянул на него в салонное зеркало. А когда Анна
вынула из дорожной сумки журнал «Метро» и показала таксисту в развёрнутом виде, то он
и вовсе обернулся на пассажира.
     Приехав по указанному адресу, Анна расплатилась с водителем и подарила ему
журнал. Парень очень обрадовался и попросил Артёма поставить автограф на каждой из
сделанных им фотографий. Потом все трое выбрались из машины. Вручив пассажирам их
дорожные вещи, таксист долго и эмоционально что-то говорил им обоим. Потом с явным
почтением пожал им руки и уехал.
     Анна провела гостя в дом.
     - Не знаю, что ты этому парню говорила в машине, но подозреваю, что чрезмерно
расхвалила меня, - сказал Артём, осматривая в сопровождении хозяйки её владения. –
Честное слово, не ожидал. Обычно ты такая сдержанная.
     Женщина усмехнулась, качая головой.
     - Тёма, ты всё забыл. Я тебе уже говорила, что ничего не делаю просто так. И в моём
бурном общении с таксистом был резон. Объяснить?
     - Смутно догадываюсь, но с удовольствием послушаю.
     - Мы находимся в курортном городе, где человек с фотоаппаратом – не редкость.
Среди таких людей немало профессионалов. То есть конкуренция неизбежна. Надо как-то
привлечь к себе внимание. Здесь люди общаются охотно и доброжелательно. Таксист
будет рассказывать своим пассажирам о нашей встрече. Станет показывать им журнал с
твоими снимками, на которых указана твоя фамилия. О тебе пойдёт молва.
     - А если не станет показывать?
     - Ещё как станет! Там же авторские автографы. А парень, как видишь, довольно
общительный. Кстати, тебе интересно узнать, что он говорил на прощание?
     - Наверное, комплименты, - предположил Артём.
     Анна насмешливо фыркнула:
     - Какой ты проницательный! Ну да, комплименты. Он восхищался моей красотой и
твоим талантом. О твоей красоте не сказал ни слова.
     - И слава Богу!
     - Видимо, из-за порезов на лице.
     Артём остановился, пристально глядя на хозяйку, которая явно насмехалась над
ним.
     - Другой причины не нашла? Может быть, просто этот таксист – нормальный мужик.
Или здесь таких уже не осталось?
     - Остались, Тёма. Конечно же, остались. Не сердись, я пошутила. Твою красоту он
тоже отметил, - Анна вновь стала серьёзной. – Давай вернёмся к нашим делам. Что ты ещё
хотел узнать?
     - Что мне даст местная популярность, если мои работы готов публиковать всемирно
известный журнал? – спросил Артём.
     - Готов не просто публиковать, а посвятить твоим работам отдельный номер, если
наберётся достаточное количество снимков, качество которых устроит редакцию.
     - Ого! Вот уж не ожидал такой щедрости!
     - Но есть одно условие: все снимки должны быть привязаны к Новой Зеландии.
Тематика любая: пейзажи, портреты, ситуации. Главное то, что называют искрой божьей. А
в тебе она горит достаточно ярко.
     - То есть мне необходимо подготовить свежую подборку? Сколько времени на это
даётся?
     - Первого ноября ты должен предоставить результаты. Заказчик их оценит и примет
решение. С тобой заключат контракт. Возможно, пригласят на телевидение для интервью.
     Артём задумался. Фактически ему придётся задержаться здесь на месяц. Поймёт ли
его Рита? Она, несомненно, всей душой желает ему успеха, но обманов и недомолвок
понимать не захочет. Значит, надо будет сказать ей всю правду. Придётся признаться в том,
что целый месяц он, её бывший и будущий муж, будет жить в доме Анны – женщины,
которая, по мнению Риты, «способна убить его душу».
     Окунев взглянул на часы. Они показывали иркутское время, поскольку, покинув
родной город, он ни разу не переводил стрелки. Итак, половина десятого – ещё не поздно
позвонить своей пока ещё гражданской жене.
     - Прости, мне нужно сделать звонок, - сказал Артём.
     Анна понимающе кивнула.
     - Садись на диван. Я пойду, приготовлю… даже не знаю, как правильно сказать:
поздний ужин или ранний завтрак.
     Она ушла. С душевным трепетом Артём нашёл в списке строчку Риты и сделал вызов.
     - Здравствуй, Ритуля! – сказал он в трубку. – Не разбудил тебя?
     - Тёмочка! – воскликнула она. – Здравствуй, милый! Как я рада, что ты позвонил!
     По её голосу было заметно, что он её всё же разбудил.
     - Как ты? – спросил он.
     - Не очень, - призналась Рита. – Минувшим днём похоронили Катю. Никак не могу
успокоиться. А как ты? Хорошо устроился?
     - Да, меня приютили, - Артём немного помешкал, прежде чем продолжить, - Рита, я
не хочу от тебя ничего скрывать. Я остановился в доме Анны – той самой…
     Повисла пауза.
     - Понимаю, - сказала она наконец. – Но ведь это было не твоё решение?
     - Не моё. Мне не предоставили выбора. Но я клянусь!..
     - Не надо, Артём, я ни в чём тебя не виню. Понимаю, в каком положении ты оказался.
Но и у меня к тебе есть просьба.
     - Я слушаю.
     - Ты не станешь возражать, если я иногда буду приезжать в Голоустное?
     - Зачем?!
     - Понимаешь, девочкам сейчас очень плохо без мамы. А меня они любят и всегда
мне рады. Общение со мной позволяет им хотя бы на время забыть о своём горе.
     - Но… – Артём словно споткнулся, не зная, что сказать дальше. – Рита, пойми, надо в
первую очередь подумать о последствиях. А они могут оказаться очень серьёзными. Дети
к тебе привяжутся. Как ты собираешься в дальнейшем расстаться с ними? Не боишься, что
придётся резать по живому?
     - Не надо, Тёма! Не говори этих слов, - взмолилась Рита. – Я думала об этом. Много
думала. Пока ничего не могу тебе сказать. Знаю только, что сейчас я очень нужна бедным
деткам.
     Артём не знал, как ему быть в данной ситуации. Высказанное опасение не на шутку
тревожило его. Дальнейшее развитие событий могло завести их отношения в тупик. Он не
хотел, очень не хотел, чтобы его любимая прирастала душой к чужой семье. Но и отказать
ей тоже не мог. Ведь она же нашла в себе силы принять ситуацию, в которой оказался он
сам, хотя это, без всякого сомнения, ей было нелегко.
     - Хорошо, - сказал он. – Поступай так, как велит твоё сердце. Я уверен, что это
испытание лишь укрепит наши чувства.
     Несмотря на весь пафос последней фразы, чувствовал себя Артём вовсе не так
уверенно. Закончив разговор, он нервно вышагивал по гостиной, продолжая сжимать
ладонью телефон. Анна позвала его ужинать. Или завтракать. Потом она провела гостя на
второй ярус и показала просторную спальню, которой на ближайший месяц предстояло
стать его пристанищем.

     * * *

     Весенний месяц октябрь оказался на редкость плодотворным. К ноябрю Артёму удалось отснять огромное количество фотографий самых разных жанров. Мощный зумовый объектив позволял ему снимать издалека, оставаясь незамеченным. Такие снимки получались весёлыми, забавными, порой трагикомичными. Но всех их объединяло одно качество – яркие и неподдельные человеческие эмоции. Наиболее удачными в этом отношении Артём считал фотографии детей и подростков.
     В середине октября весна набрала силу, покрыв окрестности Куинстауна буйной зеленью. Малоэтажный город, расположенный между величественными горными склонами и живописным озером Уакатипу, выглядел великолепно. При посредстве Анны Артём предлагал приглянувшимся ему случайно встреченным людям участвовать в портретных фотосессиях, а также в сюжетных, постановочных съёмках на фоне природы. И всякий раз поражался открытости и доброжелательности местных жителей, готовых оказать услугу незнакомому человеку. Создавалось впечатление, что людям даже не приходило в голову, что их могут каким-либо образом обмануть и использовать их отзывчивость во вред им самим. Что и говорить, здешним нравам можно было только позавидовать.
     Немало снимков Артём выполнил, работая в паре с Анной, которая вновь и вновь удивляла его своей необыкновенной способностью выглядеть на фотографиях абсолютно разной, но всегда очаровательной. Они проводили съёмки в городе, на озере, в горах. В приличном объёме отснятого материала, качество которого вполне устраивало самого фотографа, всё же два снимка ему были особенно милы и дороги.
Один из них был выполнен на озере. Анна, свесив голову за борт лодки, смотрела на своё отражение в воде. Поскольку свои роскошные волосы она укоротила, решили воспользоваться париком, длинные локоны которого во время съёмки касались воды.
     Компьютерная обработка позволила превратить отражение красавицы в бледный лик русалки с ярко зелёными глазами и зелёными водорослями вместо волос. Снимок был выполнен на фоне скалистых гор, которые Артём сделал замутнёнными, оставив в зоне резкости лишь лодку с находящейся в ней фотомоделью. Получилось очень хорошо, но… чего-то не хватало. Он сделал копию снимка и стал над ней экспериментировать. В итоге просто закрыл фон пеленой тумана. Эффект превзошёл все ожидания. От снимка повеяло сказкой – чарующей и немного пугающей.
     Второй из наиболее полюбившихся снимков был сделан также при участии Анны. На одной из двух своих машин, молочно-белом «Ровере», она увезла Артёма высоко в горы. Дорога заканчивалась в полукилометре от скалы с уступом, нависающим над глубоким обрывом. Анне очень хотелось быть запечатлённой на краю пропасти – так, чтобы от фотографии захватывало дух. Для выполнения подобного снимка требовалось, чтобы фотограф находился выше объекта съёмки. Скала напротив уступа была хотя и не отвесной, но довольно крутой с многочисленными узкими ступенями, представлявшими собой отслаивающуюся породу. Оставалась одна возможность – забраться на вершину салы. Это было сложно, но выполнимо, так как с одной из сторон угол наклона поверхности был достаточно пологим.
     Изрядно попотев, Окунев взобрался наверх. Анна опасно приблизилась к краю уступа и приняла эффектную позу. Артём стал готовиться к съёмке, но быстро понял, что уникального снимка с данной позиции не получиться. Расстояние между фотографом и объектом было очень большим. Сама модель получалась слишком мелкой. Ни о каких эмоциях, запечатлённых на снимке, не могло быть и речи. Мощный объектив позволял приблизить изображение, но, решая одну проблему, создавал две другие. Длинный фокус, во-первых, сильно сокращал перспективу, и пропасть казалась не столь глубокой, какой являлась на самом деле. Во-вторых, даже при минимальной диафрагме заметно сокращалась глубина резкости, делая размытым всё, что находилось внизу. Чертыхаясь от досады, Артём спустился вниз.
     - Неужели всё так плохо, - с огорчением спросила Анна.
     Он утвердительно кивнул.
     - И что будем делать? – задала она следующий вопрос. – Откажемся от затеи?
     Артём немного подумал и спросил:
     - В твоей машине есть прочная и длинная верёвка?
     - Вроде бы, да. Я покупала тридцать метров. Что ты задумал?
     - Наверху растёт куст. Мне кажется, он вполне способен удержать мой вес. Хочу спуститься по склону стены и сделать снимок.
     Анна критически осмотрела склон и пришла выводу:
     - Это очень опасно. Наклон стены слишком крут.
     - Мы оба рискуем, - возразил он. – Дай ключи, я схожу за верёвкой.
     - Никак не можешь забыть старые привычки? – сказала она, не удержавшись от
ироничной улыбки. – Здесь, Тёма, запирать машины не принято.
     Принеся верёвку, Артём вновь забрался на вершину скалы и, обвязав одним концом основание куста, стал потихоньку спускаться вниз, цепляясь подошвами за неровности скальной стены. Анна стояла у края обрыва и с тревогой смотрела на него. Спустившись до середины, Окунев нашел более-менее надёжный выступ в стене и кое-как смог одной ногой стать на него. Однако положение было неустойчивым. Круговыми движениями другой ноги он намотал на неё часть свисающей верёвки и плотно прижал эту ногу к той, на которой стоял. Верхняя часть верёвки, проходя по плечу, прижимала тело к скале. По команде фотографа Анна подошла к краю обрыва. Артём осторожно, плавным движением поднёс фотоаппарат к лицу и стал настраивать объектив.
     В этот момент верёвка подалась вниз. Вероятно, узел скользнул по стеблям куста. Рывок был незначительным, но тело фотографа резко наклонилось вперёд. Анна в испуге всплеснула руками и непроизвольно сделала шаг назад, который едва не стоил ей жизни. На её лице отразился страх. Именно в этот момент Артём щёлкнул кнопкой. Сделав этот один-единственный снимок, он не стал и дальше испытывать судьбу и, смотав с ноги верёвку, торопливо спустился вниз. Анна подскочила к нему и обвила его шею руками.
     - Боже мой, Тёмка, как я испугалась! – словно выдохнула она и, прижавшись щекой к его щеке, взволнованно добавила. – Мы с тобой очень похожи. Два сумасшедших.
     Потом они посмотрели результат съёмки на мониторе «Никона» и пришли к выводу, что о таком снимке любой фотограф может только мечтать.

     * * *

      В начале ноября Окунев в сопровождении Анны посетил Окленд. В редакции
журнала «Metro» свежую подборку фотографий русского фотографа приняли с интересом
и даже с некоторым восхищением. Главный редактор внимательно просмотрел все
представленные работы и стал предварительно отбирать варианты, пригодные, на его
взгляд, для публикации. К удивлению Артёма, главред нередко отдавал предпочтение
совсем не тем снимкам, которые, с точки зрения самого фотографа, получились наиболее
удачными. Однако снимки на озере и у обрыва были оценены по достоинству. Закончив
сортировку, шеф пригласил к просмотру своих сотрудников. Все они единогласно одобрили
его выбор, что, в принципе, не вызывало удивления.
     Как бы там ни было, руководство и коллектив глянцевого журнала с мировым
именем восприняли положительно работы неизвестного русского мастера фотографии.
Артёму поступило предложение сотрудничать, на что он с радостью согласился. Для начала
предполагалось заключить контракт на полгода. Документ был уже составлен. Оставалось
лишь подписать его.
     - Хочешь, чтобы я тебе его прочла? – спросила Анна.
     - Да, конечно! – воскликнул Артём, взбудораженный таким успехом.
     Женщина начала читать, но он вскоре остановил её.
     - Аня, я сейчас в таком состоянии, что сухой казённый язык мой мозг не
воспринимает. Перескажи своими словами суть документа.
     Анна перечислила основные позиции договора. Главное, что Окунев отметил для
себя, это возможность самому выбирать темы и объём работ. Он удовлетворённо кивнул и
поставил подпись. Они тепло простились с новыми коллегами и отправились в аэропорт. В
самолёте Артём спросил:
     - Теперь я могу возвращаться?
     Анна удивлённо взглянула на него.
     - А разве мы не возвращаемся? Или ты имел в виду что-то другое?
     - Разумеется, другое. Я хочу вернуться в Иркутск.
     - Но это невозможно! Ты только что подписал полугодовой контракт.
     Недоброе предчувствие сдавило сердце Артёма.
     - Аня, - заговорил он, стараясь не давать волю чувствам, - Исходя из того, что я от
тебя услышал относительно содержания договора, мне предоставляется полная свобода
действий. Значит, я могу готовить материал в любой точке земного шара. Здесь остаёшься
ты – мой официальный агент. В век повального интернета передача информации не
является проблемой.
     - О боже! – она тяжело вздохнула. – Там же ясно сказано, что в любой момент и по
первому зову ты должен явиться в редакцию.
     - Зачем?!
     - Видимо, на то есть причины. Возможно, для уточнения или изменения планов. Или
для подведения итогов. Или для чёрт знает ещё чего.
     - Но почему ты ни слова не сказала об этом?
     Она удивлённо подняла бровь.
     - Разве?
     - Не сказала! – почти закричал он, привлекая к себе внимание других пассажиров.
     - Не кричи, людей напугаешь, - недовольно произнесла Анна. – Может быть, я и
упустила этот нюанс. Но кто виноват, если тебе было лень выслушать полный текст?
     Артём заскрипел зубами. Формально она была права. Возразить нечем. Едва
сдерживая закипающую внутри злость, он сказал:
     - Я всё равно улечу. Плевать на всё!
     Анна утвердительно кивнула.
     - Это будет смачный плевок на всё, что ты сделал и чего добился. И на всё, что для
тебя сделали другие люди. Дурное дело нехитрое. Как бы потом не пожалеть. И здесь
имеют место два важных момента. Первый: в случае необоснованного разрыва контракта
ты будешь обязан заплатить неустойку. Этот пункт я тебе озвучивала. Пока не уплатишь,
тебя попросту не выпустят из страны. Я за тебя этого делать не собираюсь. Достаточно того,
что я оплатила твой приезд. Кстати, у тебя есть средства на обратный билет?
     Артём молчал.
     - Второй момент: даже если тебе удастся сбежать, ты попадёшь не домой, а в
следственный изолятор, - продолжала Анна. – Лишившись покровителей, ты угодишь за
решётку, и это в лучшем случае. Считаешь, что шесть месяцев – большой срок? Боюсь, что
там ты и шестью годами не отделаешься. А условия жизни будут такими, что ты каждый
божий день станешь с тоской вспоминать о том, как сладко тебе жилось в моём доме.
     И в этом она была права. Абсолютно права! Но душа не хотела мириться ни с какой
логикой. Там, в Иркутске, осталась Рита, с которой они вновь начали строить то, что Артём
разрушил по собственной глупости. И вот теперь, пробыв с любимой всего несколько
месяцев, он опять покидает её – сначала на месяц, а потом ещё на полгода. Оказавшись в
одиночестве, Рита посвятит себя заботе о тех, кто в этой заботе нуждается. Она уже начала
заботиться об осиротевших дочках своей умершей подруги. И, соответственно, стала
прирастать к ним душой. Чем всё это закончиться? Окунев откинулся на спинку сидения и
закрыл глаза. Продолжать этот разговор было выше его сил. Анна терпеливо сидела рядом
и его не беспокоила.

     Когда вернулись домой она пригласила Артёма ужинать. Сев за стол, он спросил:
     - У тебя выпить найдётся?
     - Есть виски, коньяк и несколько сортов вин, - сказала Анна. – Но хочу напомнить:
лечить душу алкоголем – удел слабаков.
     Артём вдруг взорвался. Грохнув кулаками по столу, он взревел:
     - Прекрати читать мне нотации!
     Она извлекла из шкафа бутылку виски и поставила перед ним.
     - Закуску найдёшь в холодильнике.
     И пошла к выходу из столовой. Ему стало стыдно за свою выходку.
     - Аня, постой, не уходи! – крикнул он ей вслед. – Прости за грубость! Только не
оставляй меня одного. Я сойду с ума от собственных мыслей.
     Анна вернулась, села рядом с ним.
     - Я хочу объяснит тебе что-то очень важное, - мягко сказала она. – Готов меня
выслушать?
     Он молча кивнул.
      - Вся суть состоит в том, что нельзя привязывать свою жизнь к другому человеку, -
продолжала Анна. – Человеческие отношения – вещь хрупкая и ненадёжная. Жертвуя
личным успехом ради отношений с кем бы то ни было, ты рискуешь потерять всё, в том
числе и сами отношения. Вот тогда наступает полный крах.
     - Зачем же ты свою жизнь привязываешь к моей?
     - Это не совсем так. У нас есть общее дело, которое приносит пользу нам обоим. Вполне разумный альянс.
     Окунев покачал головой.
     - И после таких слов ты называешь меня эгоистом, не способным на глубокие
чувства?
     Анна улыбнулась.
     - Эгоистом я тебя называла до этих слов.
     - Скажи честно, почему ты сразу не сообщила мне обо всех условиях контракта?
     Она пожала плечами.
     - Что бы это изменило? Ты бы отказался его подписывать? Могу тебе ещё раз
напомнить, что тебя ждёт при возвращении на родину как не оправдавшего надежды. У
тебя есть полгода на то, чтобы заработать себе имя. Тебе нужно имя, Артём! С ним ты сам
будешь устанавливать правила. Ты всегда будешь на коне, независимо от того, как станут
складываться или не складываться отношения с другими людьми.
     И вновь Артём пришёл к выводу, что другого пути у него просто нет. В сибирском
городе Иркутске его возвращения ждала Рита. И там было ещё только начало вечера.
Значит, есть время на то, чтобы успокоиться и восстановить равновесие в душе, прежде чем
сделать звонок. Он отодвинул от себя бутылку.
     - Что-то расхотелось пить. Давай поужинаем. Я зверски проголодался.
     Закончив ужин, Анна убрала посуду и пошла к выходу. У двери остановилась и
сказала:
     - Если станет тоскливо одному, приходи ко мне. Где расположена моя спальня, ты
знаешь.
     Оставшись один, Артём долго настраивался на разговор с женой, но так и не
решился позвонить. Вместо этого он открыл WhatsApp и набрал текст:
     «Рита, милая, прости! Со мной заключили контракт на шесть месяцев на очень
хороших для меня условиях. Но этим договором меня на полгода привязали к Новой
Зеландии. До окончания срока я не имею возможности вернуться. Не вижу выхода из
сложившейся ситуации. Остаётся только ждать».
     Очень скоро от неё пришёл ответ:
     «Я устала от бесконечных ожиданий. Поступай так, как считаешь нужным. Ни в чём
тебя не виню и освобождаю от всех обязательств».
     Такое послание Артём воспринял как новый приговор. Однажды она уже говорила
ему что-то подобное. Он собрался немедленно позвонить Рите и попытаться убедить её в
своей искренности, но… понял, что ему сказать в своё оправдание абсолютно нечего. Что
бы он ни говорил, как бы ни объяснялся, всё будет выглядеть неубедительно.
     Поднявшись на второй этаж в отведённую ему комнату, он забрался в постель,
пытаясь ни о чём не думать. Но избавиться от назойливых дум ему никак не удавалось. Он
вспомнил про богиню Тару. Если встречи с ней не были обычным сном или бредом, то как
могло случиться, что она не выполнила своего обещания? Или всё же выполнила? Что она
ему обещала? О чём говорила? О счастливой семейной жизни? Нет! Её слова звучали так:
     «Ты рождён, чтобы творить красоту. Всевышний одарил тебя чувством прекрасного
для того, чтобы ты нёс людям Свет и Чистоту. Не забывай о своей миссии, Артём».
     Так вот в чём вся суть! Все его чувства, привязанности и мечты о семейном счастье
брошены некими силами в жертву спущенного сверху дара, который безжалостным
дорожным катком проехался по всей его жизни. Что же тогда получается? Бороться за
личное счастье бесполезно, коли боги написали конкретно для Артёма совсем другой
сценарий? Ведь именно Анна, а не Рита даёт ему возможность поставить свой талант на
служение всему человечеству, как бы выспренно это ни звучало. Но разве нельзя дарить
людям «Свет и Чистоту», будучи счастливым, а не несчастным?
     Всё это были эмоции. Умом Артём понимал, что лишь благодаря усилиям Анны он
может обрести мировую известность. Он вдруг успокоился. Но это спокойствие было
сродни опустошению. Сон окончательно покинул его. Повертевшись на кровати пару часов,
Артём поднялся и направился туда, где находилась спальня Анны. Вошёл без стука и
увидел, что она тоже не спит – сидит на кровати, поджав к груди колени.
     - И тебе не спиться? – спросил он.
     Анна улыбнулась.
     - Нет, что ты! У меня глаза слипаются. Уже два часа борюсь со сном.
     - Зачем ты с ним борешься?
     Она перестала улыбаться.
     - Тебя ждала. Я знала, что ты придёшь.
     - Знала? Откуда?
     - Чувствовала.
     Артём стоял у двери в нерешительности. В его голове всё перемешалось. Цепь
непредсказуемых и неумолимых событий сковала его волю. Силою обстоятельств он
оказался чем-то обязан целому ряду чужих людей. И лишь единственный, самый близкий
ему человек только что освободил его от всех обязательств.
     Анна в ожидании смотрела на него. Он мысленно убеждал себя в том, что с Ритой ещё ничего не потеряно, что сейчас ему нужно повернуться и уйти. Но продолжал стоять,
понимая, что никуда не уйдёт. Не сможет уйти, потому что в настоящий момент больше
всего боится остаться в одиночестве.

  4. Шесть месяцев

     Осознание своей полной беспомощности в попытках обрести душевный покой и
простое человеческое счастье, а также необходимость следовать чужим правилам под
давлением внешних обстоятельств окончательно придавили Артёма своей тяжестью. Ночь,
которую он, боясь одиночества, провёл в объятиях Анны, лишь усугубила его хандру.
     «Что нужно человеку для счастья? – угрюмо размышлял он. – Имя? Успех? Но ради
чего? Ради самого успеха? Чушь! Бред! Всё делается ради кого-то. Любые достижения
совершаются ради других людей, ради отношений. Неужели Анна этого не понимает? Но
нет, она вовсе не глупа и всё прекрасно понимает. Просто она прагматична и жестока. И
философия её цинична».
     В душе Артёма вновь всколыхнулась неприязнь к женщине, которая приютила его в
чужой стране. Он впал в депрессивное состояние и, казалось, потерял интерес ко всему,
что прежде наполняло его жизнь смыслом: любимой творческой работе, будущему успеху,
красоте и разнообразию окружающего мира. Четвёртый день Окунев пребывал в
прострации, забросив все дела, потеряв аппетит и сон. Он мог часами лежать на кровати в
своей спальне и тупо пялиться в потолок. Или подолгу бродить вдоль озера где-нибудь в
безлюдном месте, так как видеть и слышать никого не хотелось.
     Анна терпеливо ждала случая, когда можно будет попытаться как-то изменить его
настрой, не рискуя усугубить ситуацию. Артём видел, как ей самой нелегко, как часто она
впадает в задумчивость, нервно покусывая губы. Но ни жалости, ни сочувствия к ней он не
испытывал. Ему сейчас было не до чужих переживаний.
     Всё изменилось самым неожиданным образом. Однажды телефон просигналил о
новом сообщении. Артём спешно заглянул в WhatsApp и увидел, что пришло известие от
Риты.
     «Тёмочка, милый, - писала она, - прости меня, если можешь! Я была не в себе. Мне
очень тяжело без тебя. Но ведь ты в этом не виноват. Тебе тоже нелегко. Я хочу, чтобы ты
всегда чувствовал мою поддержку. И тогда мы одолеем всё – и время, и расстояние. Шесть
месяцев – не вечность. Заканчивай дела и приезжай! Мы очень тебя ждём!».
     Это письмо было как глоток живительной влаги во время нестерпимой жажды. От
хандры и апатии не осталось и следа. Неожиданное сообщение всё расставило по своим
местам. Непонятным в нём было лишь слово «мы». Кого Рита имела в виду? Он задал ей
этот вопрос и в ответном сообщении прочёл:
     «Я и наш будущий малыш».
     Радостная новость захлестнула Артёма, словно волна. Из дальнейшей переписки он
узнал, что срок беременности его жены составляет три месяца. Значит, ребёнок должен
родиться к моменту его возвращения. Но уже сейчас Рите не помешала бы финансовая
помощь. На карте, которую Артём, оставил жене, ещё имелись средства. Но он хотел, чтобы
мать его будущего ребёнка ни в чём себя не ограничивала.
     Вечером, когда они с Анной пили чай, он обратился к ней с вопросом:
     - Аня, за будущую публикацию мне причитается какой-нибудь аванс?
     - К чему этот вопрос? – удивилась она. – Разве ты в чём-то нуждаешься?
     - Это не ответ.
     - Нет, в договоре такое условие отсутствует. Оплату произведут по результатам
публикации.
     - Ты меня не обманываешь?
     - Если хочешь контролировать ситуацию, получше учи английский, - произнесла она
недовольно. – Я вижу, что ты вышел из ступора, но хотела бы знать причину. Какая сумма
и для чего тебе нужна?
     - Одолжи мне десять тысяч долларов, - попросил Артём и пояснил с некоторым
замешательством: – Хочу выслать Рите. Она в положении.
     Анна потупила взор.
     - Хорошо. Пусть откроет валютный счёт и сообщит реквизиты, - сказала она ровным
бесстрастным голосом, затем холодно и отчуждённо посмотрела Артёму в глаза. – Я рада,
что данное обстоятельство вернуло тебя к жизни. Настраивайся на работу. Подумай, чем
ещё можешь удивить заказчиков. У меня уже есть кое-какие задумки, но я бы хотела, чтобы
и ты внёс в наши планы свои предложения.
     Не сказав больше ни слова, она вышла из комнаты. Оставшись один, Артём первым
делом отправил Рите сообщение по поводу реквизитов валютного счёта. Затем попытался
настроить себя на рабочий лад. Однако все попытки оказались безуспешными – упрямые
мысли неизменно возвращали его к жене и будущему ребёнку. Поняв тщету своих
стараний, он намерился прекратить строить дальнейшие планы в одиночку, а прямо сейчас
обсудить их вместе с Анной. Решив, что она ушла в свою спальню, Артём направился туда.
     Анна сидела на кровати в той же позе – поджав к груди колени. По её щекам текли
слёзы. Увидев Артёма, отвернула лицо в сторону.
     - Ты опять забыл постучаться, - сказала недовольным голосом.
     Впервые за последнее время ему стало жаль её. Он подошёл к ней, сел рядышком.
     - Аня, ты как-то говорила, что я очень похож на твоего отца. Это правда?
     - Правда.
     - И поэтому ты меня полюбила?
     Она посмотрела на него с грустной улыбкой.
     - Ты не понимаешь главного, Артём. Это больше, чем любовь. Не знаю, смогу ли тебе
объяснить…
     - Попробуй. А я постараюсь понять.
     - Я уже говорила тебе, что с папой у меня были очень тёплые и доверительные
отношения. Маме это очень не нравилось. Возможно, она ревновала нас, но сама не хотела
или не умела делиться с нами своим теплом. Мне часто казалось, что от неё сквозит
прохладой. Потом она нашла себе более успешного и влиятельного мужчину, нежели мой
отец. Родители расстались. Мама хотела забрать меня, но я сказала, что останусь с папой.
Даже пригрозила в противном случае вскрыть себе вены. Угроза подействовала. Она
оставила меня в покое, но предупредила, чтобы отныне я не рассчитывала на её помощь и
поддержку.
     Анна на минуту умолкла, погружённая в воспоминания своей юности.
     - Когда папу убили, - продолжала она, - в моей душе образовалась пустота, которая,
словно чёрная дыра, высасывала из меня жизнь. Со временем у меня появилось всё, о чём,
казалось бы, можно только мечтать: комфортные условия жизни, деньги, успех, внимание
мужчин. Но не было того, что могло бы заполнить душевную пустоту. Не было того, кого
хотелось бы всегда видеть рядом. И лишь во сне порой меня посещало светлое, чистое,
доброе существо, излучающее тепло и покой. Мы вместе летали над полями, лесами,
реками и звонко смеялись. Нам было хорошо вместе – так хорошо, что хотелось плакать от
счастья. А потом я просыпалась, и пустота давила на меня с ещё большей силой.
     Анна вновь замолчала, видимо, сказав всё, что хотела. Артём тоже молчал, не зная,
что сказать. Ему было мучительно стыдно за своё поведение, за свой безмерный эгоизм.
Как и почему он до сих пор не видел, что рядом с ним живой человек, способный
испытывать боль, страдать от неразделённого чувства и одиночества? Хотя нет, бывали
такие моменты, но он, погружённый в свои проблемы, забывал о них. Он мягко коснулся
её плеча.
     - Прости меня, Анюта! За всё прости! От собственных неурядиц я стал слепым и
глухим, - он поднялся с кровати. – Постарайся уснуть. Тебе надо отдохнуть и успокоиться.
     Анна схватила его за руку.
     - Не уходи, Артём! Прошу тебя! – воскликнула она с мольбой. – Не оставляй меня
одну. Я этого не вынесу.
     Он постоял в нерешительности, глядя в её расстроенное, мокрое от слёз лицо. Вновь
обстоятельства складывались нежелательным для него образом. Но он уже знал, что
останется, не сможет уйти.

     * * *

Курортный город Куинстаун славился не только окружающими его природными
красотами. Кроме хорошо оборудованных мест отдыха для любителей комфортных
условий, существовала целая индустрия экстремальных видов развлечения. К удивлению
Артёма, желающих пощекотать свои нервы находилось немало. В сытой, спокойной,
материально обеспеченной стране людям для полного счастья хронически не хватало
стрессов. Устраняя этот недостаток, смельчаки прыгали с парашютом – с самолётов или
крутых горных обрывов. Наибольшей популярностью у прыгунов пользовался банджи джампинг, прозванный русскими любителями экстрима «тарзанкой». На краю моста или виадука к ногам человека привязывали длинный резиновый канат, с которым бедолага прыгал с головокружительной высоты. Нередко в эту пропасть очертя голову бросались женщины, оглашая окрестности пронзительным визгом. Такой способ получения удовольствия был совершенно не понятен Артёму.
     Но именно «тарзанка» послужила ему стартовой площадкой для создания серии
снимков, связанных с экстримом. Хотя при подобных развлечениях неизменно и
неизбежно присутствовали другие фотографы, в том числе и профессиональные, он всё же
надеялся, что и эта тема подарит ему оригинальные, неожиданные, захватывающие
сюжеты. Волнение на лицах прыгунов смотрелось красноречиво, но, поскольку они перед
прыжком становились на самую кромку моста, сделать снимок было возможно, в лучшем
случае, в профиль.
     Свой коронный снимок он сделал, спустившись на дно ущелья и расположившись
примерно под тем местом, откуда должен был прыгнуть очередной смельчак. Поймать в
фокус человека, летящего с огромной высоты с огромной скоростью, не представлялось
возможным. Артём придумал, как решить задачу. Он настроил объектив на конкретное
расстояние в расчёте на то, что в определённый момент прыгун попадёт в зону резкости.
Когда фигура человека отделилась от поверхности и полетела вниз, Окунев запустил
съёмку в автоматическом режиме и за время падения объекта съёмки успел отщёлкать два
десятка кадров.
     Из всей этой серии снимков, как и следовало ожидать, качественным оказался лишь
один. Зато какой! Стремительно падающий человек, как видно, уже не слишком надеялся
остаться в живых. На его лице, устремлённом вниз, отразилась безмерно богатая гамма
чувств: от смертельного ужаса до горького раскаяния в своём неразумном поступке.
Привязанный к ногам резиновый канат плавно выплывал из зоны резкости и растворялся
на мутном фоне виадука.
     На Анну снимок произвёл ещё большее впечатление, чем на самого фотографа.
     - Тёма, ты непревзойдённый художник! – сказала она, взволнованно дыша. – Как
тебе такое удаётся?
     Он решил отшутиться.
     - Это секрет, но тебе скажу. Мне помогают высшие силы.
     - Да? И кто же конкретно тебе помогает? – спросила она, подстраиваясь под его
шутливый тон.
     - Богиня Тара. Слышала о такой?
     Анна перестала улыбаться.
     - Кажется, ты уже не шутишь, - озадаченно произнесла она. – Да, мне известно, кто
такая Тара. И что же – ты общался с ней?
     - Да.
     - Как это было?
     - Я видел довольно странный сон, - сказал Окунев. – Он мне снился дважды. Если
хочешь, я расскажу тебе о нём.
     Выслушав его рассказ, Анна задумалась. «Странный сон» Артёма она восприняла
всерьёз. После раздумий сделала вывод:
     - Тёма, а ведь получается, что твоё место здесь. Именно сюда тебя привели высшие
силы. Подумай об этом.
     - Я уже думал, - признался он. – Но куда бы меня не вели, вопрос касается моей жизни. И я вправе сам решать, где и кому я нужен больше.
     - Да, конечно, - согласилась Анна. – Ты уже неоднократно решал свои жизненные
вопросы. А потом я вытаскивала тебя из очередного болота.
     Артём начал сердиться.
     - Аня, в Иркутске у меня осталась жена, которая ждёт ребёнка. Теперь моя богиня
Рита, а не Тара.
     - Не сердись, - примирительно сказала Анна. – Я тебя ни к чему не принуждаю. Всего
лишь высказала свою мысль. Предлагаю сменить тему. На воскресенье я пригласила гостей.
Очень приятная супружеская пара. Надеюсь, ты не против?

     Мистер и миссис Уокер действительно оказались приятными людьми. Им обоим
было слегка за сорок. Держались они дружелюбно и крайне предупредительно. И ещё у
них имелось очень важное достоинство: супруги владели фирмой, предоставляющий
услуги желающим прыгнуть с парашютом, имели собственный десятиместный самолёт и
охотно согласились за умеренную плату предоставить мистеру Окуневу возможность
заниматься своей профессиональной деятельностью во время вылетов.

     5. Женщина в белом

     Жизнь шла своим чередом. Артём втянулся в работу, удивляя заказчика новыми
шедеврами, которые с каждым разом оплачивались всё более щедро. Английским языком
он владел ещё недостаточно твёрдо, но уже понемногу понимал речь и сам более-менее
сносно изъясняться. Отношения с Анной у него становились всё более тёплыми,
дружескими, в установленных границах, которые иногда всё же нарушались. В таких
случаях Артём испытывал чувство вины перед Ритой, но всякий раз находил весомые
аргументы в свою защиту и всё чаще переходил границу. В конце концов, как ему быть? Он
здесь, с Анной. Они почти постоянно вместе. А Рита там, далеко, за тысячи километров
отсюда. Кроме того, как выяснилось из общения, она продолжала навещать семью
Залесовых в Большом Голоустном несмотря на то, что Артём, хотя и в мягкой форме,
неоднократно высказывал недовольство по этому поводу. Его душа протестовала против
этих посещений, но совесть не позволяла качать права. В какой-то мере они были квиты.
     Артём беспокоился не только о том, что Рита может привязаться к чужим детям.
Частые встречи с овдовевшим мужчиной, желание помочь, утешить и смягчить боль утраты
неизбежно вели к духовному сближению. А духовное сближение, рано или поздно, могло
привести к сближению иного рода. И хотя у Окунева не было ни малейшего повода
сомневаться в собственной жене, всё же червь сомнения копошился в его груди. На то были
основания. Рита знала, в чьём доме он поселился в Новой Зеландии. Вопросов по поводу
его отношений с Анной она не задавала, но, скорее всего, просто не хотела касаться этой
темы, смирившись с неизбежным. Или, возможно, ждала, когда Артём сам заговорит на эту
тему и развеет её сомнения. Но он не заговаривал, а она не спрашивала.
     Необходимость ограничивать в разговорах степень откровенности создавала в
отношениях некоторую натянутость. По этой причине Артём с ещё большим нетерпением
ждал той заветной даты, когда сможет вернуться домой. Время шло. Новая Зеландия
плавно вступала в пору осени. Договор о полугодовом сотрудничестве был подписан
первого ноября прошлого года. Стало быть, свою силу он утратит первого мая. Артём не
сомневался, что журнал предложит ему заключить новый контракт. И он был к этому готов
– готов был вести переговоры уже на своих условиях. Ждать оставалось не так уж и долго –
чуть менее двух месяцев. Но… имелось одно обстоятельство, которое очень смущало
Артёма.
     Как-то ещё во второй половине декабря они с Анной сидели перед телевизором и
смотрели новости, просмотр которых Артём использовал в качестве тренировки для
лучшего усвоения и понимания английской речи. Прозвучавшее сообщение заставило его
напрячься.
     - Я не совсем понял, - сказал он, обращаясь к Анне. – Что произошло в Китае? Мне
показалось, что появилась какая-то новая болезнь.
     - Да, - ответила она. – В китайском городе Ухань обнаружен вирус. Помнишь, мы
говорили о том, что мир будет меняться? Вот оно и началось.
     - Ты уверена в этом? – усомнился он. – Мало ли какие заразы появлялись на Земле
в последние годы. Ни одна из них мир не перевернула.
     - Я почти уверена. Не забывай, что я плотно общалась с людьми, владеющими
закрытой информацией.
     Артём заглянул в карту мира. Злосчастный город Ухань находился в глубине
китайской территории. От него даже до Иркутска было очень далеко. А что касается Новой
Зеландии, тут и говорить не о чем. Однако эти расстояния имели бы огромное значение, к
примеру, в девятнадцатом веке. А на дворе – двадцать первый. Скоростные лайнеры
быстро разнесут заразу по всему свету – и в сибирские города, и на острова Океании.
     И вот уже стали поступать сообщения о первых заболевших на острове Северном, а
точнее – в самом крупном новозеландском городе Окленде. С экранов телевизоров
заговорили о разумности и целесообразности носить защитные маски в общественных
местах – пока ещё в форме рекомендации. Но дисциплинированный местный житель
воспринял совет как руководство к действию. В считанные дни в предложенном властями
маскараде приняло участие больше половины населения. И число желающих участвовать
в нём с каждым днём становилось всё больше.
     Казалось бы, портретной теме пришёл конец. Но, как выяснилось, и в таких условиях
можно было делать уникальные снимки. Подчас одни глаза человека выражали такие
яркие и красноречивые эмоции, что вполне можно было обойтись без лицевой мимики. В
общем, несмотря на возникшее беспокойство, Артём продолжал работать, радуясь своим
успехам. Вскоре запрос на публикацию нескольких его работ прислал сингапурский журнал
«Style». Успех набирал обороты.
     И параллельно набирала обороты если не сама эпидемия, то, по крайней мере,
ажиотаж вокруг неё.

     * * *

 К середине марта ситуация с болезнью ухудшилась. Надеяться на то, что за
оставшиеся до конца срока – и контракта, и родов жены – полтора месяца произойдёт чудо,
было бы глупо. Артём пришёл к выводу, что пока есть время и средства, следует навестить
родной город. Несомненно, сейчас в его поддержке Рита нуждалась так, как никогда
прежде. Однако Анна предостерегла его от поспешных действий.
     - Давай подождём немного, - предложила она. – Сейчас ситуация совершенно
неясная. Возможно, в ближайшие дни что-то проясниться.
     В ближайшие дни Новая Зеландия закрыла границу. Как иностранному лицу,
проживающему в стране по временной визе, Артёму Окуневу было позволено покинуть
страну. Но возможность вернуться сюда обратно ему уже не предоставлялась. Из двух
имеющихся на выбор вариантов ни один не избавлял его от душевных страданий и других
нежелательных последствий. Самовольное возвращение на родину грозило финансовой
расправой с одной стороны и физической расправой с другой. Но, оставаясь в Новой
Зеландии на неопределённое время, Артём рисковал навсегда потерять и любимую жену,
и ещё не родившуюся дочку.
     Он убеждал себя в том, что напрасно нагоняет в душе тревогу. Ждать окончания
своей вынужденной командировки оставалось всего лишь полтора месяца. Это было
значительно меньше того срока, который ему уже пришлось провести в ожидании. Однако
ситуация с пандемией оставалась тревожной, а динамика событий не внушала оптимизма.
Он ежедневно звонил Рите: спрашивал о самочувствии, старался поддержать её
морально и просил зря не волноваться – скоро они вновь будут вместе. Однажды во время
разговора с женой Артём услышал в трубке детский смех. Он выразил супруге
недовольство тем, как легкомысленно она относится к своему здоровью. На таком сроке
беременности надо сидеть дома, а не навещать друзей. Но она сказала, что это Максим с
дочками навестил её, так как «девочки очень соскучились по тёте Рите».
     После этого разговора Артём потерял покой и сон. Теперь его ожидание стало
невыносимо томительным. Чтобы отвлечься от тягостных дум, он уезжал на природу на
одном из двух принадлежащих Анне автомобилей. Лазил с фотоаппаратом по горам, по
окрестностям озера, по берегам вытекающей из озера реки Каварау. Иногда прихватывал
с собой штатив, чтобы снимать собственные портреты на фоне местных красот. Снимки
отправлял Рите по интернету.
     Однажды в апреле вместе с Анной Артём навестил редакцию журнала «Metro» в
Окленде. Они предварительно обсудили детали сотрудничества в недалёком будущем и
уже достигли согласия по многим вопросам. Но всё же некоторые разногласия в интересах
сторон ещё оставались. Но Анна относилась к этому абсолютно спокойно, уверяя Артёма в
том, что всё сможет уладить. Их личные отношения оставались мягкими и дружескими. Но
от интимных связей Артём твёрдо и бесповоротно отказался. Теперь его главной целью
стало возвращение домой. Если Анна и переживала по этому поводу, то внешне не
показывала виду. В душе Артём был искренне благодарен ей за это. Он очень боялся
женских слёз и душещипательных сцен. Приближалось долгожданное событие, и омрачать
его ничем не хотелось.
     Гром грянул, когда до ожидаемой даты оставалось менее двух недель. Двое
сотрудников оклендского издательства угодили в больницу с новой болезнью. Журнал был
временно закрыт, а все его сотрудники подвергнуты принудительной изоляции. Та же
участь постигла всех, кто в последнее время имел прямой контакт с заболевшими.
Потенциальных носителей вируса медики подвергли обследованию. Артём не ощущал в
себе никаких признаков болезни, однако тесты показали наличие в крови антител. Теперь
о скором возвращении домой не стоило и мечтать.
     Он не знал, как сообщить об этом Рите. Волновать её не следовало, но и держать в
неведении не имело смысла. Всё равно в самые ближайшие дни пришлось бы открыть
правду. Набравшись мужества, Артём позвонил жене и в мягкой форме обрисовал
ситуацию. Он сказал, что чувствует себя абсолютно здоровым, но тесты по непонятной
причине не дают никакого результата – ни положительного, ни отрицательного. Поэтому
он вынужден задержаться ещё на некоторое время. Рита молчала в ответ.
     - Ритуля, ты меня слышишь? – спросил Артём. – Скажи что-нибудь.
     - Я тебя слышу, - ответила она. – Но я не знаю, что сказать. Я ничего не знаю.
     В её голосе звучало отчаяние. Окунев попытался успокоить жену, но она сказала, что
ей нужно отдохнуть, и прервала связь.
     В последующие дни он не смог ни разу дозвониться до неё. Скрепя сердце, Артём
набрал номер матери в надежде, что отца не окажется рядом с ней. Валентина Сергеевна,
плача то ли от радости, то ли от печали, сообщила сыну две новости. Первая из них была
радостной: Рита родила дочку и в настоящее время находилась в родильном доме. Вторая,
печальная новость заключалась в том, что Максим Залесов предложил Рите создать семью
и вместе воспитывать их дочерей. Об этом Валентине Сергеевне сообщила сама Рита,
сказав, что уже не знает, на что ей решиться. Мать слёзно просила сына возвращаться как
можно скорее. Негоже так глупо в одночасье потерять и жену, и дочь.
     Весь остаток дня Артём провёл в прострации, оглушённый услышанными
новостями. Случилось то, чего он уже давно подспудно боялся. В недавнем телефонном
разговоре мать называла Залесова иудой и предателем. Но сам Артём с удивлением
обнаружил, что не испытывает к Максиму ни ненависти, ни презрения. По-человечески его
можно было понять. Досадно, что свой поступок он совершил за спиной Артёма, не
предупредив его о своих намерениях. Оставалось узнать, какое решение примет Рита. Но,
какое бы решение она не приняла, её тоже можно было понять. Оставался неясным лишь
один вопрос: как Артёму жить дальше, если его бывшая жена примет предложение
бывшего друга?
     На следующий день от Риты пришло сообщение:
     «Тёмочка, милый, постарайся понять меня и простить. Я не просто устала ждать тебя.
Я потеряла надежду. Мы с Максимом решили создать семью. Не держи на него зла. У нас
с ним много общего, и мы прекрасно понимаем друг друга. Я уверена, что он будет
прекрасным мужем и отцом. И ещё: мы решили вместе удочерить всех трёх девочек и
растить их под одной фамилией. Пусть наша дочка Влада никогда не узнает, что её
воспитывает неродной отец. Это жестоко по отношению к тебе, но я уже не надеюсь, что
ты когда-нибудь вернёшься.
На коленях прошу у тебя прощения и от всего сердца желаю тебе счастья и успеха».
     С тяжёлым сердцем Артём выключил телефон. Вот и всё. Представление окончено.
Занавес.

     * * *

 Артём гнал чёрную «Тойоту-Короллу» по извилистой горной дороге. Предстояло
совершить поступок, решиться на который способны немногие. Он чутко прислушивался к
своим внутренним ощущениям и с удивлением обнаруживал в душе абсолютное
спокойствие, граничащее с безразличием. Так чувствует себя человек, которому вдруг
стало нечего терять, и который, по сути, уже умер.
     Вскоре он достиг того места, где они с Анной однажды оставляли машину и дальше
шли пешком. Вот и сейчас он решил оставить автомобиль на том же самом месте. Теперь
нужно было пройти полкилометра до своей окончательной цели. Артём неторопливо
побрёл по знакомой тропе, с жадностью обречённого поглядывая по сторонам. Взгляд
фотографа зорко цеплялся за особенно красивые фрагменты раскинувшейся вокруг него
панорамы. Яркий осенний наряд ласкал взор и волновал сердце.
     «Жаль расставаться с такой красотой, - с грустью подумал Артём. – Очень жаль!».
Спустя несколько минут он достиг небольшой площадки, расположенной между
почти отвесной стеной и глубоким обрывом. Окунев подошёл к самому краю пропасти, сел
на камень и стал смотреть вниз. Торчащие глубоко внизу заострённые выступы скальных
пород ничуть не пугали. Но погода стояла чудесная. Солнце то сверкало на фоне небесной
синевы, заливая окрестности ярким светом, то пряталось за редкими облаками, и тогда
освещение становилось мягким, лишённым резких контрастов. При таком освещении
красочная осенняя природа излучала особое очарование.
     Сверху послышался крик. Артём поднял голову и увидел, что над ним кружит
крупная птица. А выше, прямо над ней, по небу плыло облако причудливой формы. И на
фоне этого облака птица смотрелась чудесно, почти сказочно. Артём лёг на спину, чтобы
полюбоваться внезапно подаренной ему картиной. Эх, сейчас бы фотоаппарат! Жаль, что
он не взял его с собой. Отличный снимок получился бы на прощание. Лебединая песня
фотографа Окунева. Он закрыл глаза и задумался.
     Его потревожила упавшая сверху тень. Артём вздрогнул. Кажется, он незаметно
задремал. Заслоняя его от солнечных лучей, рядом стояла Анна. Он резко приподнялся и
сел.
     - Что ты здесь делаешь? – спросил недовольно.
     - Я знала, что ты поедешь сюда, - сказала женщина. – Подвинься, я сяду рядышком.
     Она расположилась рядом с ним, свесив ноги вниз.
     - Будешь отговаривать меня от неразумного поступка или предложишь прыгать
вместе? – язвительно спросил Артём, раздосадованный тем, что упустил драгоценное
время.
     - Ни то, ни другое, - спокойно ответила она. – Но я хочу, чтобы ты имел чёткое
представление о том, что задумал.
     - И каким образом я могу заиметь это представление?
     - Скоро узнаешь, - Анна поднялась. – Идём, я хочу тебе кое-что показать. Эта яма
никуда от тебя не денется. Обещаю, что в следующий раз не стану нарушать твои планы.
     Окунев от злости скрипнул зубами, но всё же поднялся и вслед за ней побрёл к
машине. На своём белом джипе Анна повезла его сначала обратно в сторону города, а
потом на развилке свернула влево. Эта дорога была знакома Артёму. Она вела к горному
ущелью с перекинутым через него виадуком. Именно там Артём сделал яркий и эффектный
снимок прыгуна.
     - Зачем ты везёшь меня туда? – спросил он. – Насколько мне известно, из-за вируса
подобные развлечения отменены.
     - Для нас сделают исключение, - сказала Анна. – Я смогла договориться. Проведём
мероприятие неофициально.
     - Ты хочешь, чтобы я прыгнул?
     - Да.
     - Зачем?! – крикнул он, не сдерживая злости. – Я тебя просил об этом?!
     - Хочу провести с тобой шоковую терапию, - ответила она, не обращая внимания на
грубый окрик. – Очень надеюсь, что поможет.
     Артём отчаянно затряс головой.
     - Нет-нет! Я не пойду на это. Не делай из меня клоуна.
     Анна притормозила и, прижав машину к краю дороги, остановилась.
     - А теперь слушай меня. Ты только что назвал очень трудную и опасную профессию,
которая далеко не каждому по силам. Чтобы заниматься клоунадой, нужно обладать
сильной волей, смелостью и незаурядными физическими способностями. Поэтому я
уважаю клоунов, но презираю шутов. И у тебя сейчас на выбор лишь эти два варианта. Либо
мы продолжаем наш путь, либо разворачиваемся. Выбирай.
     Артём опустил голову.
     - Считаешь, что я ломал комедию? – спросил он угрюмо, но уже без злости. – Не
веришь, что мог решиться на прыжок?
     Анна тронула его за руку.
     - Я считаю, что ты мог передумать, но уже после прыжка. То есть во время падения,
когда уже ничего нельзя отыграть назад. Поэтому хочу, чтобы ты на себе реально ощутил,
что это такое. Ну что, едем?
     Она была права. Абсолютно права. Артём кивнул.
     - Едем. Я не хочу быть шутом.
     На мосту их уже ждали. Двое молодых мужчин всё тщательно подготовили. Артём и
Анна подошли к ним, поздоровались. Рыжий улыбчивый парень похлопал Артёма по плечу
и сказал несколько ободряющих слов. А второй, блондин, поднял большой палец кверху и
с жутким акцентом сказал по-русски:
     - Карашо! Русский не стаюца!
     К ногам Окунева прикрепили канат. Он перебрался через парапет и замер над
пропастью. От головокружительной высоты замирало сердце. Но долго стоять было нельзя.
Каждая секунда грозила потерей решимости. Артём отпустил руки и медленно повалился
вперёд.
     Могучая сила сорвала его с кромки моста и неудержимо понесла вниз. В то же
мгновение всё, чем жил Артём до прыжка, потеряло своё значение. Все цели, надежды,
переживания и даже само отчаяние – отошли на задний план, стали бледными на фоне
ледяного и до жути острого чувства. Артём стремительно падал вниз, а земля с той же
бешенной скоростью летела ему навстречу. И с той же бешенной скоростью в душе рос
страх. Разбросанные внизу камни, казалось, находились уже достаточно близко, а канат всё
ещё не оказывал ни малейшего сопротивления падению. Артём с ужасом смотрел вниз.
Но вот ноги почувствовали лёгкое противодействие. Оно плавно увеличивалось,
однако скорость падения оставалась ещё очень высокой, а земля была уже совсем рядом.
И хотя умом Окунев понимал, что этим делом занимаются специалисты, которые всё
тщательно просчитали и многократно опробовали, надежда на благополучный исход
предательски покидала его.
     Падение прекратилось в считанных метрах от земли. Резиновый канат потянул
Артёма в обратную сторону, а затем плавно опустил, покачивая его вверх-вниз, словно
поплавок. Потом Артём почувствовал, как его тянут наверх, и стал молить Бога, чтобы у этих
ребят ничего не сорвалось. Лететь вниз ещё раз он не испытывал ни малейшего желания.
Когда его подняли наверх и освободили от каната, Анна подошла к нему и крепко
обняла за шею.
     - Ты молодец! – шепнула она. – Я горжусь тобой!
     Они попрощались с ребятами, сели в машину и поехали туда, где Артём оставил
«Короллу». Анна молча вела джип, изредка поглядывая на него с доброй улыбкой. А он
сидел рядом, взбудораженный пережитым стрессом. Несколько долгих секунд падения
перевернули все его представления о смысле жизни. Теперь ему требовалось разрядить
внутреннее напряжение – хотя бы просто выговориться.
     - Я благодарен тебе, Анюта! – сказал он. – Твоя шоковая терапия помогла мне. Всё
получилось так, как ты предсказывала: я передумал во время падения. Спасибо тебе за то,
что предоставила мне возможность отыграть назад. Теперь я здоров.
     Она быстро наклонилась, не отрывая взгляда от дороги, и коснулась щекой его
плеча.
     - Тёмочка, поверь мне: у нас всё будет хорошо.
     - А ты сама могла бы решиться на прыжок? – спросил Артём.
     - Пожалуй, да. Мне хотелось бы прыгнуть.
     - Что же тебе помешало? Почему не воспользовалась случаем?
     Она загадочно улыбнулась.
     - Не могу. Не имею права.
     - Почему? – не понял он.
     - Потому что теперь я не одна.
     Такой ответ привёл Артёма в ещё большее недоумение. Он удивлённо пожал
плечами.
     - Ну и что? Я теперь тоже не один. Однако ты сама убедила меня прыгнуть.
     Анна громко расхохоталась.
     - Боже мой, какой же ты бестолковый! Ничего не понимаешь. Всё тебе надо
объяснять.
     - Ну так объясни.
     Она отрицательно помотала головой.
     - Нет, милый. Попробуй сам догадаться.
     До него стало медленно доходить.
     - Значит?..
     Анна утвердительно кивнула.
     - И какой срок? – продолжал вопрошать он.
     - Два месяца.
     Артём взволнованно перевёл дух. Он не знал, что и думать. Только что услышанная
новость потрясла его не меньше, чем недавний прыжок.
     - Почему же ты молчала? – спросил он с укоризной. – Я ведь вполне мог сигануть без
верёвки.
     Анна ответила не сразу. Она молча вела машину, глядя вперёд. Артём даже
усомнился в том, что она услышала его вопрос. Но женщина вдруг сказала:
     - Попробуй и об этом догадаться сам.
     Кажется, он понял, что Анна имела в виду. Она не хотела для создания семьи
использовать ребёнка в качестве козырной карты. Ну что же, за одно лишь это она уже
заслуживала уважения.

     * * *

 Он долго настраивался на разговор с бывшей женой. Неоднократно брал в руки
телефон, чтобы позвонить ей, но всякий раз мужество покидало его. Он боялся, что Рита не
захочет разговаривать с ним. Лишь ближе к ночи ему всё же удалось одержать верх над
своими сомнениями. Он набрал её номер и сделал вызов. Пришлось немного подождать,
прежде чем Рита ответила на звонок.
     - Прости, что не сразу взяла трубку, - смущённо сказала она. – Никак не могла
насмелиться. Теперь я готова выслушать тебя. Скажи мне всё, что думаешь обо мне. Я это
заслужила.
     - Да, конечно, - взволнованно проговорил Артём. – Вот прямо сейчас всё и скажу. Я
думаю о тебе, как о добром, светлом и чистом ангеле, озарившим мою жизнь своим светом
и согревшим меня своим теплом. Я никогда не стану относиться к тебе как к чужому
человеку. И очень прошу тебя не вычёркивать меня из своей жизни. Больше я ничего от
тебя не требую.
     Короткий монолог подействовал на Риту. В трубке послышались всхлипывания.
     - Тёма! Тёмочка! – сквозь слёзы говорила Рита. – Значит, ты простил меня?
     - Да, простил. И тебя, и Максима. Вернее, прощу, если вы выполните два моих
условия.
     - Я слушаю.
     - Первое: Влада должна знать, что она моя дочь и внучка моих родителей.
     - А как быть с фамилией? – неуверенно спросила Рита. – Мы хотели, чтобы все три
девочки носили одну фамилию и считали себя родными сёстрами.
     - Нет! – твёрдо возразил Артём. – Влада моя дочь, а не Максима. И она всегда будет
моей. Если у тебя нет возможности растить её под моей фамилией, дай ей свою. Меня это
устроит.
     Рита ненадолго задумалась, потом сказала:
     - Пожалуй, ты прав. Теперь скажи мне своё второе условие.
     - Я хочу помогать дочке материально. Буду периодически перечислять деньги на
твой валютный счёт.
     Рита заметно занервничала.
     - Артём, пойми меня правильно, - заговорила она взволнованно. – Максим никогда
не пойдёт на это. Нельзя допускать, чтобы в одной семье дети были обеспечены в разной
степени. Такая семья обречена.
     - Ты права: допускать этого нельзя, - согласился Окунев. – Значит, расходуйте мои
средства не только на Владу, но и на её сводных сестёр. На своё усмотрение. Я в ваши планы
вмешиваться не стану.
     - Это всё? Больше ты ничего не требуешь?
     - Ничего. Теперь у каждого из нас своя жизнь.
     Опять наступила пауза. Наконец Рита сказала:
     - Я принимаю твои условия, Артём. Надеюсь, что и Максим их примет. Спасибо тебе
за всё! А как ты поживаешь? У тебя всё в порядке?
     - Да, Рита, у меня всё хорошо. Я спокоен и бодр. Прости, но мне пора заканчивать
разговор. Здесь уже ночь. В спальне меня ждёт жена. Кстати, поделюсь с тобой радостной
новостью: у нас будет ребёнок.
     - Поздравляю! – произнесла Рита с лёгкой грустью. – Уверена, что ваш малыш будет
очень красивым. Желаю счастья!
     Артём прошёл в спальню. Анна лежала в постели, но не спала. Он разделся, лёг
рядом.
     - С Ритой общался? – спросила она.
     - Да, - ответил он. – Требовалось обсудить кое-какие вопросы. Теперь все нюансы
обговорены, точки расставлены. Больше не стану огорчать тебя общением с бывшей
женой.
     - Я против неё ничего не имею. Общайся, сколько душе угодно, - сказала Анна и
вдруг спросила: – Скажи честно, в чём я проигрываю перед Ритой? Что такое есть в ней, и
чего нет во мне?
     Артём немного подумал, подбирая слова, потом осторожно заговорил:
     - В тебе много силы, и я слишком часто сталкиваюсь с её проявлением. А мне иногда
хочется видеть рядом слабую женщину, которая нуждается в моей защите.
     - Ты хочешь, чтобы я хныкала, капризничала и выносила тебе мозг?
     - Разве это единственный вариант?
     - Понимаю, тебе хочется, чтобы я стала такой же как Рита.
     Артём обнял Анну, прижал её к себе.
     - Нет, не надо. Оставайся такой как есть. Прости, если я тебя обидел.
     - Я не обиделась, - сказала она. – Прошлое живёт в каждом из нас. Вычеркнуть его
невозможно. Оно несёт в себе прежние идеалы, привычки, привязанности. Со всем этим
следует смириться. Но жить станет легче, если стараться чаще думать о будущем. Ты готов
попробовать?
     - Мы вместе попробуем, - ответил он и, слегка помешкав, признался: – Я сообщил
Рите о нашем будущем ребёнке. Прости, что сделал это без твоего согласия.
     - Что она на это сказала?
     - Что у нас с тобой родится очень красивый малыш. И пожелала счастья.
     - Надеюсь, она была искренней.
     - Я в этом уверен.
     - Это хорошо, - сказала Анна. – Но давай закончим разговор о твоей бывшей жене.
Ни то я начну ревновать.
     - Считай, что уже закончили, - смиренно откликнулся Артём. – И вообще нам давно
уже пора спать. Сегодня был тяжёлый день.

* * *

     Внизу глухо постукивало, словно там кто-то ходил. Но ходить было некому. Анна
лежала рядом и крепко спала. Артём осторожно выбрался из постели и спустился вниз. Звук
шагов доносился из столовой. Войдя в двери, он вдруг увидел светловолосую женщину в
белом платье, опоясанном широким чёрным поясом. Зрелище было настолько
неожиданным, что на мгновение Артём словно остолбенел.
     - Кто вы и как сюда попали? – спросил он по-английски.
     Незнакомка подошла к нему, приветливо улыбаясь.
     - Ты забыл родной язык, Артём?
     - Так вы русская? – ещё больше удивился он. – Как вы здесь оказались? И откуда вам
известно, кто я?
     - Мне это известно, потому что мы уже дважды встречались, - сказала она,
продолжая смотреть на него с доброй улыбкой. – Странно, что ты забыл об этом.
     Он вгляделся в её лицо. Синие глаза женщины, казалось, излучали свет и тепло.
     - Тара? – удивлённо пробормотал Артём. – Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь.
Выходит, что сейчас я сплю, и ты мне опять снишься.
     Она повернулась и неспешно прошлась по комнате, оглядывая интерьер. Затем
вновь обратила взор на Артёма.
     - Всё зависит от того, что ты считаешь сном, а что явью.
     - Хорошо, я тебя понял, - сказал он. – Но почему ты явилась ко мне в весеннем
наряде? Здесь сейчас поздняя осень.
     - Здесь – это где? – спросила она.
     - Ты задаёшь глупый вопрос, - с лёгким сарказмом ответил он. – Понятно, где – в
Новой Зеландии.
     Тара перестала улыбаться. Она вновь подошла к Артёму и, глядя ему в глаза, сказала:
     - Тогда позволь мне ещё раз задать тебе умный вопрос: кто ты – душа или тело?
     Подоплёку её слов понять было нетрудно. Артём почувствовал в груди досаду.
     - Ладно, не буду спорить, - сказал он, не слишком дружелюбно. – Пусть так: я – душа.
Но душа пока ещё, слава Богу, находится в теле, хотя уже не единожды могла покинуть его.
Когда-то я поверил тебе. Выходит, что зря. Ты дала мне надежду, сказав, что боги меня не
покинут. А что на деле? Крах всех надежд и мечтаний.
     - Так уж и всех? Главное дело твоей жизни успешно продвигается. Ты находишься на
пути к творческой вершине и всемирной известности. Разве ты не к этому стремился?
     - Не только к этому. Человек не может жить одними творческими успехами. Есть и
другие сферы жизни. Например, потребность любить и быть вместе с любимым человеком.
Но в этом я ничего не добился, хотя мне пришлось пройти через цепь страданий – и
телесных, и душевных.
     - Тебя чему-нибудь научили страдания? Какой урок ты извлёк из пережитого? –
спросила Тара, продолжая внимательно всматриваться в его лицо.
     Артём прошёл к окну, опёрся ладонями о подоконник. Сказал, не поворачивая
головы:
     - Зачем ты меня об этом спрашиваешь? Хочешь опять поставить перед выбором?
     Женщина плавно приблизилась к нему. В чёрном ночном окне Артём видел её
отражение. Он резко повернулся к ней.
     - Зачем ты явилась ко мне? Я уже почти успокоился. А теперь в моей душе опять
поселилась смута.
     - Я потому и пришла к тебе, что ты почти успокоился, - ответила она мягким голосом. – Успокоение смерти сродни. Тревоги и неурядицы могут научить человека многому, если
он сам желает чему-то научиться.
     - Чему же они могут меня научить?
     - Тому, что необходимо постоянно двигаться вперёд. Иначе неизбежно начнёшь
откатываться назад. Остановки нет. Вот об этом они и напоминают.
     Артём устало опустился на пол и сел, опершись спиной о стену. Слегка поддёрнув
своё длинное, до пола, платье, Тара села рядом с ним. Так они сидели довольно долго, не
проронив ни единого слова. Он молчал, размышляя над тем, что услышал от неё, а она
терпеливо ждала.
     - Но разве я не двигаюсь вперёд? – наконец заговорил Артём. – Разве не нахожусь в
постоянном поиске? Чего ещё хотят от меня твои боги?
     - Возможно, они пытаются заставить тебя шире взглянуть на своё предназначение, -
предположила Тара. – Твой талант дарит людям красоту. Но он способен на большее.
     - На что ещё он способен? Объясни. Я не понимаю.
     - На многое. Например, пробуждать в людях светлые мысли и чувства и побуждать
их на добрые поступки. Мало ли на что ещё. Подумай сам.
     Они ещё посидели молча. И вновь Окунев нарушил молчание:
     - Выходит, что Анна права. Надо чаще думать о будущем, тогда и жить станет легче.
     Тара повернула к нему лицо, на котором светилась добрая, почти нежная улыбка.
     - Всё относительно, Артём, - сказала она. – Прошлое и будущее едины. Также беды
и радости; надежды и отчаяния. Всё в этом мире имеет два полюса. Иначе остановилось
бы всякое движение.
     - Мне трудно это понять.
     - У тебя будет время подумать. А мне пора расстаться с тобой.
     Тара поднялась и плавно, словно она не шла, а плыла по полу, направилась к выходу.
Она приближалась к двери, и её волосы постепенно приобретали пепельный цвет. Окунев
в замешательстве смотрел ей вслед. Потом спохватился и бросился за ней. Женщина вышла
за двери и, повернув в сторону, скрылась за стеной. Лишь на мгновение её лицо мелькнуло
в профиль, но Артём готов был поклясться, что это было лицо Риты.
     Он выскочил из столовой в гостиную, но там никого не было. Тогда он побежал во
двор. Ночной воздух окутал его весенней свежестью. В ярком свете луны на деревьях
зеленела мелкая, недавно распустившаяся листва. Было слышно, как где-то вдалеке
выводит свои замысловатые трели соловей.
     Артём постоял несколько минут, не в силах осмыслить происходящее. Затем
вернулся в дом и поднялся в спальню. Анна по-прежнему крепко спала. Осторожно, чтобы
не потревожить её, он забрался под одеяло и стал размышлять о своей беседе с ночной
гостьей, с удивлением обнаружив, что и на этот раз ему запомнилось каждое слово. Кое-что из того, что он услышал, казалось невероятным и недоступным пониманию. Но уже
какие-то смутные обрывки неведомых доселе знаний начинали кружиться в его сознании.
С каждой минутой Артём всё твёрже начинал верить в то, что скоро в его жизнь войдёт
нечто новое – большое и значительное.
     Он подтянул одеяло к подбородку и закрыл глаза.

Ноябрь 2021 – февраль 2023гг