Вот и вся жизнь

Не было для Саши более привлекательной девушки, а вернее девочки, чем Таня, которую про себя он именовал Танюшей. Учились они в одном предвыпускном классе, и все прелести, которыми обладало это юное существо, заставляли Сашу не слушать рассуждений учителей,не смотреть на доску с непонятными для него каракулями, не дышать пряным воздухом разгоравшейся весны за окном,а все отведеное на занятия время поедать взглядом полюбившееся ему белокурое существо с чудесным голубыми глазами.

И вопреки утверждение поэта, о существовании которого многие сомневаются, и который якобы написал"что  любят тех, кто нас не любит...", их любовь оказалась обоюдной и настолько страстной, что ещё до окончания школы они как - то вполне ожидаемо оказались любовниками, хотя, казалось бы, время для этого ещё не пришло. Нисколько не стесняясь сверстников и взрослых, влюбленные в общественных местах ходили в обнимку и даже целовались, а если удавалось найти подходящее место, то отдавлись друг другу со страстью необыкновенной.

Несмотря на обоюдную всепоглащяющую страсть, планов на дальнейшую совместную жизнь они не строили, поскольку она казалась бесконечной. Сердца бились в унисон, а головы постоянно были как в тумане, словно от хмельного игристого вина.
Глядя на это по их мнению безобразие и позабыв историю Ромео и Джульеты, взрослые и в том числе родственники влюблённых очень возмутилась. Слава Богу до кровопролития не дошло, но меры были приняты

Поначалу парочку рассадили по разным партам, что произвело обратный эффект:любовники все равно находили укромное места, где почти без помех ворковали как голубки. Вызовы родителей на педсовет лишь привели к тому, что довольно откровенные ласки на людях, стали производиться под негласным контролем родителей влюблённых уже в домашних условиях. Когда любовники распалялись почти до неприличия, их выдворяли на лестничную клетку, что лишь приводило к противоположном результату. Сообразив, что на верхней площадке обычно никого не бывает, они, никем не стесняемые и не имея под собой никакого ложа, кроме цементного пола, предавались любви в самых немыслимых позах и очень изощренными способами.

Все бы, возможно, и продолжалось таким же образом, но близился срок окончания школы, то есть окончательного по некоторым понятиям наступлением совершеннолетия,а поэтому родители обоих стали настойчиво намекать, а затем и требовать, чтобы любовники  наконец узаконили свои отношения и начали жить своей семьёй с последующим рождением потомства. К удивлению родителей, их чада наотрез оказалось от заключения брачных уз, несмотря на явные ранние признаки наступившей беременности и тут же произошедшего у Тани выкидыша из за нежелания хотя бы на короткое время прекратить половую связь. По этой причине они чуть ли не в один голос и со слезами на глазах заявили, что не готовы к семейной жизни, а тем более рождению детей. На немой вопрос на лицах родителей резонно пояснили, что ещё слишком молоды и недостаточно насладилась друг другом и решили уехать в другой город, снять квартиру, поступить в институт и жить вместе до старости, пока их влечение друг к другу не иссякнет, что по их мнению  случится не скоро. А о детях подумают в недалеком будущем.






Как я уже писал выше, оба моих героя после окончания школы выпорхнули из родительского гнезда и направились в Северную столицу для того, чтобы покорить её, а заодно и поступить в медицинский институт, что им и удалось довольно легко, хотя конкурс был очень большой.
Надо ли говорить, что оба были безумно счастливы хотя бы тем, что оба были молоды и безумно влюблены друг в друга, тем, что им предстояло жить и учиться в прекраснйшем городе страны, равному которому трудно найти на её бескрайних просторах, и тем, что им удалось снять отдельную квартиру на Садовой, почти рядом с живописнейшим местом города Семимостьем.

Но стремительно пролетели счастливые студенческие годы, полные трудов не только на поприще медицинской науки, но и на многострадальной кровати в квартире на улице Садовой,а потому пришло все-таки время уезжать по распределению в один из провинциальных городов России.Нельзя сказать, что Таня и Саша, теперь уже законные супруги, затосковали по Невскому проспекту, рябью каналов, величаво несущей свои темные воды Невой, исключительно красоты дворцам по их берегам и белым ночам. Весело отпраздновав выпускной вечер, они быстро собрали свои нехитрые пожитки, без особенного сожаления покинули уютную квартиру  и на трамвае направились к Московскому вокзалу. С поезда сошли лишь в тысячу с лишним километров от Питера на перрон вокзала одного из провинциальных городов России, отличавшегосч от многих других только гордым названием областного центра.В остальном, в том числе и запущенностью городского хозяйства в виде плохо асфальтированные дорог и порой  грязью по щиколотку на них, он мало отличался от поселков городского типа, в участковой больнице одного из которых им предстояло работать обоим.

Необходимо заметить, что большинство подобных пар,прибыв по распределению из крупных городов, а тем более из обеих столиц, в большинстве своём впадали в депрессию на более или менее, длительное время, а некоторые из них под разными предлогами пытались покинуть провинцию. Но шло время, молодые специалисты привыкали к местным условиям, а те, что искренно любили свою профессию, оставались навсегда, тем более, что местная администрация старались как можно лучше обустроить их быт, через минимальный срок после их прибытия вручая ключи от новых квартир.
Наша пара адаптировалась ещё легче, ибо, как вы знаете, беззаветно любили друг друга, а тем более Саша, теперь уже Александр Александрович, согласно званию врача и легко своей беззаветной любовью опровергал утверждение А. П. Чехова, что "жена-это невеста, наполовину перечеркнутая цензурой" Той же монетой платила ему жена, создавая неповторимый уют о атмосферу благожелательности в доме.

Всякий знает, или догадывается, как быстро быстотечна молодость и сколько глупостей можно совершить за этот короткий отрезок жизни. Но если удастся преодолеть все препоны на её пути, не натворив глупостей, а то и преступлений, то есть шанс завершить жизнь окруженный уважением, почетом и гордясь собой.
Но погоди пока размышлять о закономерно кончине всех живущих на земле. Главное, на мой взгляд, можно прожить достойно отрезок жизни, именуемым средним и отчасти старческим. В наше случае этот отрезок жизи нашей пары начал складываться вполне счастливо. Мало того, что они любили друг друга, но и пользовались любовью и уважением жителей, городка, где работали в участковой больнице. Оба с больными были исключительно вежливы, если нужно, задерживались на работе, пытаясь как можно больше помочь страждущим и довольно скоро завоевали любовь и уважение жителей посёлка, которые всегда устремились записаться на приём именно к ним. Всегда  первыми уважительно здоровались , в автобусе даже пожилые стремились уступить места, а работники торговли в при удобном случае  преподносили дефицитные товары, несмотря на энергичные протесты последних.

Читая эти строки, читатель может заинтересоваться, откуда мне известны подробности жизни моих героев. Все просто. Ещё с младых ногтей я имел честь учиться с ними в одном классе, затем в институте, а а в дальнейшем и одной поселковой больнице. Учитывая, что этот населённый пункт не был гомерических размеров и многие поселяне не только знали друг друга в лицо, но и о личной и семейной жизни каждого знали предостаточно. Александр и Таня даже знали в каком нижнем белье ходят их коллеги. . Это, конечно, шутка, но общались мы друг с другом довольно тесно. Я  имею в виду праздничные застолья, на которые заходили мы с женой и двоими детьми к друзьям -даже без традиционной бутылки спиртного запазухой и закуской домашнего приготовления. .Делали мы это отнюдь из экономии и наша доля припасов была значительная, но в этом смысле Таня всегда брала верх. До сих пор не могу понять, откуда у не были такие познания в кулинарии и откуда столько щедрости и радушия, но частенько насытившись её стряпней, мы вынуждены были уносить свою долю обратно домой, несмотря на протесты хозяев.

Признаться, я невольно завидовал её мужу, которого она  баловала,исподволь подкладывая  лучшие лакомства, причём делала это так ненавязчиво и незаметно, что остальные ничуть не чувствовали себя обделенными внимание хозяйки и даже наоборот, ощущали себя наиболее уважаемыми гостями, хотя в самой глубине души чувствовали, что главный для неё кумир, царь и бог только её любимый муж. Он тоже не отставал от неё, частенько украдкой обнимал её, целовал ей руки, а глаза его при этом светились счастьем.
И сли бы я не знал их чуть ли ни с детства, то никогда бы не узнал, Что на свете существует истинное семейное счастье, хотя и сам был не обделен им, хотя и не в такой степени.Да и Таня создавала это ощущение , по очереди интересуясь у  гостей:
-Ну как сегодня моя кулебяка? Чувствую, что не удалась, вы уж не обессудьте.Да и грибки не совсем-вкус не тот. Но вы уж не беспокойтесь, они ведь посолены недавно, совсем свежие. А уж под водочку совсем прелесть. Не стесняйтесь. Наливайте, сегодня ведь суббота, поэтому грех не выпить. Да я с вами оскоромлюсь.
Мы с все, кроме детей, выпивали под грибочки и веселели на глазах. Поощряемые этим этим предложением, мы с Александром продолжали налегать на водочку под грибки,но не особенно пьянели, потому что грибки были лишь приятной прелюдией подаваемым на стол бесчисленным и вкуснейшим закускам.

Затем, разогретый спиртным, Александр брал гитару и чуткими своими пальцами хирурга выводил такие рулады, что даже дети ему подпевали. А если в комнате собирались больше, чем обычно, народу-в основном  коллег из других отделений больницы, то открывались окна и песни лились рекой. Особенно выделялся громоподобный голос патологоанатома, которому по роду службы редко приходилось повышать голос в виду молчаливости обследуемых. Впрочем, среди гостей встречались лица совсем не медицинских специальностей-например, плотники и сантехники ,без которых в сложном медицинском учреждении   было уж никак нельзя обойтись. Я уж не говорю о хорошеньких медсестрах, которые в основном, если не считать цветов, были истинным украшением стола.В связи с этим должен отметить, что все застолья начинались и заканчивались вполне пристойно. Исключением было то, что несколько пар, познакомившись на этих вечеринках, в результате поженились. Да уж какая тут непристойность? Побольше бы таких непристойностей!

Шли годы и с их неторопливым течением менялись лица, участвующих в вечеринках, да и количество их менялось, то впитывая в их состав новых членов, то теряя старых. Неизменными оставались трое:я как старый друг семьи ,да Александр Александрович с дражайшей супругой. А вот внешность наша неумолимо менялась благодаря нарастающему весу наших тел, морщинам на лице и седине в волосах.Дети наши по вырастали и покинули родные пенаты, своих же наши герои не родили, а потому ,должно быть ,и гитара в руках Александра Александровича бренчала не столь задорно как в молодости. Характер же Тани ,казалось, совершенно не менялся с возрастом. По прежнему она была приветлива и радушна, но мне как человеку не совсем принадлежащему семье, было видно, что не так она стала расторопна при подаче кушаний,а порой даже задыхалась при передвижении увесистых предметав.Кроме того, она стала внезапно покидать гостей и, выйдя на балкон или даже спускаясь вниз,  довольно подолгу сидеть на крылечке, пристально и грустно всматриваясь в убегающую вдаль дорогу. По виду её слегка опущенный головы, сгорбленной спины и безвольно опущенным рукам, можно было предположить, что и лицо у неё было при этом скорбное. Впрочем, вернувшись в комнату, она выглядела довольно весёлой и беззаботной.

Со временем она все чаще стала выходить на балкон или крыльцо, как бы на время забывая о друзьях,а возвращалась уже с лёгким выражением печали на лице. Я знал, что улица, на которую глядела все чаще Таня, проходила по всему посёлку и в конце, миновав старинный храм, пересекала мелкую речушку и выходила прямиком к кладбищу, образованного ещё чуть ли не со времен Ивана Грозного. Полуразрушенные могилы, как правило, были запущены, над ними высились вековые берёзы, в ветвях которых изредка хлопали крыльями и каркали чёрные вороны. По приезду в эти края, молодые, часто гуляли, обозревая окрестности и местные достопримечательности, и однажды набрели на это кладбище,где медленно бродили среди могил, вчитываясь в полустершиеся от времени надписи на треснувших плитах, осматривая полуразрушенные склепы, где покоились останки уважаемых граждан некогда большого торгового села, покосившиеся замшелые кресты и просто могильные холмики, почти сравнявшиеся с землёй. Над всем этим витал очаровывающий покой и тишина, нарушаемые лишь шелестом листвы в кронах деревьев, криком птиц и поскрипыванием ветвей на ветру.

По их рассказам я знал об их  прогулках по кладбищу и поначалу не придавал этому значения. В конце концов не так уж много в окрестностях мест для осмотра достопримечательностей,но с тех пор как она зачастила на балкон и пристально смотреть на улицу, ведущей к старинному погосту, особенно ясными ночами при полной луне,мне, как всем врачам,проходивших курс психиатрии, было о чем задуматься. По всей видимости, наступала пора возрастных изменений психики. Подтверждением этому было то обстоятельство, что у нашей пары никогда не было детей, а она не раз упоминала, что на этом кладбище она часто любовалась искусно выполненным старинным надгробием с обнажённым пышнотелым младенцем и очень милым личиком. Рассказывая об этом, у нее часто появлялись на её глазах слезы. Я советовал ей выпить валерианы, но постепенно стал подозревать, что этим довольно слабым средством дело не ограничится. Предполагая такое развитие событий, я осторожно поговорил с мужем и худшие подозрения подтвердились. Он рассказал о давнишнем аборте Тани, о постепенных, но явных изменениях в её характере, в том числе и участившемся стремлении посещать местное кладбище.

Время катилось неумолимо, мои старики, да я и сам давно уже были на пенсии, а наше сообщество постепенно сократилось до трех человек, потому что жена моя заболела артритом а потому редко вставала с постели и ей уже было не посиделок в гостях. Но по-прежнему в сокращённом составе собирались редкими вечерами, стараниями Тани так же вкусно ели и более чем умеренно выпивали, но тем не менее в конце трапезы Александр брал в руки гитару и наигрывал разные мелодии, под которые мы даже пели правда, менее, чем раньше бесшабашные песни. Чуть подождав, Таня покидала нас и уходила на балкон или спускалась вниз на лавочку. Мы с другом понимающе переглядывались и наливали по очередной "маленькой" - уж больно тягостным становилось это "веселье" вдвоём. Потом возвращалась Таня и разговор с так называемых весельем постепенно сходил на нет. В этом случае я спешил покинуть компанию, опасаясь, что моё дальнейшее присутствие ещё более усугубит ситуацию.

Мне было жаль своих друзей и я, чтобы как-то облегчить сложившуюся обстановку,решил выяснить до конца её причину и как-то попытаться помочь им, затеял в отсутствии Тани серьёзный разговор с Александром.
Улучшив момент, я обратился к нему с вопросом:
-Как старый твой друг, я могу  спросить тебя кое о чем?
Слушаю тебя, - нехотя ответил мне друг, отложив гитару в сторону. Можешь спрашивает о чем угодно. Только сначала выпьем по полной-пока моя не вернулась. Давай, начинай-давно жду этого разговора.
-Ну так слушай, хотя особенно нового ты не услышишь-сам ведь врач. Может, со стороны мне виднее, но кажется мне, что твоей супруге становится все хуже. Я о том, что неумолимо надвигается  депрессия и надо что-то делать.
-А что делать как не лечиться, - мрачно усмехнулся Александр. Ты же знаешь как трудно лечить психически больных,особенно в начальных стадиях. Как правило, они не признают себя больными и поначалу лекарства просто выплевывают.Затем к болезни присоединяются возрастные изменения психики и перспективы излечения резко сходят на нет. Слава богу, до этого ещё не дошло, она пока в полном контакте, и выраженных бредовые идей я не отмечал. Хотя...

Ты о чем? - встревожился я.
Да все о том же. Ты заметил, что она постоянно стремится с балкона понаблюдать за дорогой, ведущей к кладбищу.И сейчас сидит на лавочке и пристально смотрит туда же. Исподволь я постоянно наблюдаю, чтобы она как-нибудь не пошла по этой дороге.
-Зачем?
-Думал, ты знаешь. История эта давняя. Когда - то она произвела не совсем удачный аборт и с тех пор не могла забеременеть.
-Ведь это было так давно при чем тут кладбище? - с недоумением спросил я.
А вот чтобы в этом разобраться, надо ещё выпить. Не возражаешь?
-Да ради бога.
Мы выпили и Александр продолжил:
-Сам знаешь, в исковерканной логике душевно больных вообще разобраться трудно. А в данном случае она уверила себя в том, что её нерожденная дочь похоронена на местном кладбище и виде скульптуры возлежит на одном из надгробий. Это убеждение я вытянул из нее осторожно и исподволь. Отвечала она неуверенно и поэтому не могу знать наверняка, что она намерена делать в этой ситуации. Только однажды в минуту откровения она сказала мне, что во всей нашей несчастной жизни виноваты мы смолоду, когда эгоистически требовали друг от друга только плоских удовольствий, лишив её того, что ей принадлежало ещё до зачатия. Лишившись этого, она была обречена на смерть, недополучив того, что мы ей недодали, увлекшись похотью. А ведь если бы мы, кроме себя, думали о ней, не лежала бы она теперь на кладбище и не мучила меня своими приходами по ночам. Теперь я не знаю как вымолить у неё прощения. Посоветуй мне что - нибудь.

-Да, - грустно сказал я.-Налицо душевное заболевание и надо подумать как ей помочь. Кстати, уже смеркается, а Тани все нет. Не сидит ли она на на лавочке и смотрит по своему обыкновению вдаль?Или беседует с соседками? Сейчас посмотрю в окно. Посмотрев вниз, к своему ужасу никого там не увидел. Захватив с собой верхнюю одежду, мы кубарем скатились вниз и опрометью побежали по дороге на кладбище, которую уже стал заливать мертвенный лунный свет. До кладбищенских ворот добрались уже затемно и после долгих метаний по нем обнаружили её бездыханной у могилы погребеной там неизвестной девочки.
,