Заблудший Глава 5. Чувство любви

За руль села Алла, рядом - я, на задние сиденья вместе с фруктами, вином и шампанским, звеня бутылками, попадали Света и Андрей. Водить машину Алла умела, Андрей сам предложил ей сесть за руль, чувствуя себя не в форме. Через час мы подъехали к высоким железным воротам, нетерпеливо извещая гудком о своем прибытии. Показался охранник.
- Серж, привет! - высунувшись, радостно помахала Алла. - Сегодня ты дежуришь? Прекрасно, значит, всё будет спокойно! Мы тут с друзьями немножко отдохнем!
Скоро в гостиной зазвучала красивая мелодия. Алла приготовила расписные фужеры, Света проворно ополоснула фрукты и красиво разложила в хрустальной вазе. Андрей ловко без хлопка откупорил бутылку шампанского и степенно заполнил шипящие бокалы.
- Ребята, давайте выпьем за нас, за нашу романтическую молодость! - защебетала радостная Алла, изящно подымая за тонкую ножку бокал. - За эти прекрасные минуты, которые мы сможем, наконец, провести вместе! Да просто за то, что мы есть такие молодые и красивые! И как здорово сказал один поэт:
«Когда ты молод и влюблен,
Весь мир - твой лучший друг!
Твоей любовью вдохновлен, -
Прекрасен он вокруг.
Свершиться счастью суждено,
Любовь и счастье заодно!..»
- Браво! Как точно выразил этот поэт наши чувства! За наших прекрасных дам! - подхватил Андрей и улыбнулся восторженной Свете.
Мне тоже захотелось выразить свои нахлынувшие эмоции, но, поймав ласковый взгляд восхитительной Аллы, передумал и только кивнул бокалом с шампанским, поддержав тост печальной улыбкой.
Андрей выпил шампанское и, вдруг вскочив из-за стола, по-гусарски щелкнул каблуками. Потом галантно протянул руку к Свете и, улыбаясь, пригласил на танец. Девушка встала и доверчиво прижалась к нему, и они медленно-медленно, сливаясь с мелодией и звуками ритма, закружились на месте.
Алла, жгучая и страстная, как жаркое пламя, буквально околдовала меня. Я, завороженный обаятельной милой улыбкой, вдруг превратился в робкого застенчивого юношу, неумело пытающегося скрыть возникшее чувство. И Алла, опередив меня, первой потянула на танец.
Я неожиданно для себя смутился, почему-то не слышал музыку и неуклюже топтался на месте, боясь наступить ей на ноги.
- Саша, ты что, не умеешь танцевать?! - удивилась Алла и спрятала свой безобидный смех, прижавшись лицом к моей груди. - Я первый раз танцую с таким парнем! – радостно сообщила она, покрывшись горячим румянцем, и в её глазах мелькнули озорные искорки. – А давай сбежим к морю! Там такое чудное небо!  Там такие яркие звезды! А какая полная чистая золотая луна! В такую ночь обязательно должно что-то произойти…
Мы брели босиком по теплому мягкому песку, восхищаясь сказочной ночью, наполненной таинственными чарующими звуками. Легкий шелест прибоя придавал романтизм и волнующую идиллию всем ощущениям влюбленных.
- Как здесь красиво! - промолвила Алла и привстала на носочки, будто хотела достать яркую звездочку, мигающую над ее головой.
Она, позолоченная обильным светом луны, стройная и величественная, олицетворяла собой древнегреческую богиню. Алла зашла по щиколотку в воду и радостно воскликнула:
- Ой, какая прелесть! Вода как парное молоко! И морем пахнет! Сашенька! - вдруг ласково она обратилась ко мне. - А ты видел настоящее море?
- Да. Я служил в Севастополе, - сдержанно сказал я и грустно улыбнулся.
- Ты был в Севастополе! - оживленно подхватила Алла. - Как здорово! А я тоже хотела там побывать, да вот не пришлось! Наверное, красивый город?
- Своеобразный город! Море красит и придает особый морской дух, там каждый камень дышит историей!
- Как интересно! - не унималась Алла, возбужденно сверкая глазами. - И у тебя там, конечно, была первая любовь!
- А как ты догадалась? - искренне удивился я.
- Я решила так! Когда ты заговорил о Севастополе, твои мысли окунулись в самое сокровенное, и какая-то отрешенная тоска мелькнула в твоих глазах.
- Да я всегда такой.
- Саша, расскажи о своей первой любви! Она же у тебя в Севастополе была? - не унималась возбужденная Алла, подходя совсем близко ко мне. - Ее как зовут? Она красивая?
- Лена... красивая... Она училась в Московском авиационном институте...
- Так она москвичка? Ты с ней в Москве познакомился?
- Нет, она из Севастополя и я с ней в Севастополе познакомился. Вернее, ее мама нас познакомила.
- Это как же? - заинтересовалась Алла.
- А тут целая история! - вдруг оживился я.
- Сашок, расскажи, а! - не унималась Алла. - Я страшно люблю слушать о таких знакомствах! Сашенька, ну, пожалуйста, расскажи!..
Тому знакомству способствовал мичман Маслов. Его невеста проживала на Северной стороне Севастополя. Однажды между ними произошло такое, что мичману Маслову нужно было встретиться со своей невестой, а его, как нарочно, послали в караул, и избежать этого было невозможно. Словом, решалось - быть или не быть. Критическое положение пришлось спасать мне. Тогда весь Черноморский флот только что перешел на осеннюю форму одежды №4 – бушлат и бескозырка. Военная часть готовилась к параду в честь празднования годовщины Великого Октября. Я, чтобы спасти друга, вынужден был отправиться на Северную сторону, говоря армейским языком, в самоволку, без всякого на то разрешения.
Туда-то добрался нормально, без приключений. Встретил невесту Маслова, все объяснил ей, убедил, что ее сильно любят и при встрече лично докажут, а вот, когда отправился обратно, все и началось.
Я стоял рядом с пристанью на Северной стороне и ожидал катер, чтобы переправиться на Графскую пристань. Катер еще не подошел, и я беспечно прогуливался по набережной и посматривал на молоденьких женщин.
Я был так беспечен, что  расстегнул бушлат и задрал бескозырку на затылок, чем, придав себе лихой вид, нарушил устав. Увлеченный, не заметил патрульную группу. Рыжий лейтенант, сверля маленькими колючими глазками, потребовал увольнительную записку.
Я понял, что попался. В перспективе маячила комендатура. Решение созрело мгновенно: катера не было, оказывать сопротивление - глупо, сдаваться - для морского дьявола позорно, - и я прыгнул с пристани в воду, отправившись  на ту сторону вплавь.
Температура воды была около пятнадцати градусов, расстояние - метров восемьсот, экипировка - бушлат, бескозырка, брюки-клеш, хромовые ботинки и любовная записка с приветом для мичмана Маслова. Холода не чувствовалось. До берега оставалось метров тридцать, и я, глядя мутным взором на памятник Затопленным кораблям, возвышающийся пикой около Графской пристани, почему-то задумался о смысле жизни.
- Как водичка, братишка? - крикнул с берега добродушный майор-краснопогонник. - Греби, родной, сюда!   
Шустрым, однако, оказался рыжий лейтенант, смог дозвониться до коменданта города. Страшная усталость, тело не слушалось, зубы аплодировали.
- Н-нет, - стучал я, - я д-дальше п-по-гребу...
Я сидел в камере комендатуры и играл в партизаны.
Уже отошел, согрелся. Форма одежды, круто выжатая, подсохла, только местами выступила морская соль. Я встал с нар и прошелся, разминая суставы. При вздохе давило и обжигало грудь. Окно камеры закрывала внушительная на вид решетка. Я подошел к ней и подергал.
Сильней. Еще сильней. Поддалась. Оторвал. Пришлось вылезти и  убежать.
О похождениях никто из начальства не узнал, но после этого ноябрьского заплыва я оказался в госпитале. Воспаление легких.
Скоро здоровье пошло на поправку, и мне разрешили совершать прогулки. Когда проходил мимо клуба, расположенного здесь же на территории госпиталя, меня остановила солидная дама, попросив помочь ей укрепить афишу.
Так я познакомился с мамой Лены, а потом и с самой Леной. Она училась на первом курсе Московского авиационного института и после сессии приехала домой.  На этой почве, впрочем, и познакомились.
Я после службы тоже собирался учиться в Москве. И увлекся, надо сказать, Леной серьезно. После службы хотел жениться, думал, что встретил настоящую любовь.
Демобилизовавшись, я спешил к ней. Встретила удивленная мама. Она сказала, что Лена со дня на день должна приехать. И приехала, только не одна, с женихом. Они очень испугались, узнав, что я, отслужив, жду Лену в Севастополе. Эдик, аспирант МГУ имени Ломоносова, встревоженный неожиданным конкурентом, уговорил Лену, чтобы лишний раз не испытывать судьбу, уехать обратно в Москву. Физик-экспериментатор по образованию обладал могучим аналитическим умом. Проведя быстрый математический расчет, Эдик пришел к выводу: сила есть - ума не надо, а наглядное пособие, изображающее меня в полный рост, очень убедительно подтверждало правильность произведенного анализа.
Доброжелательная мама и осведомила меня о том, что Лена не одна, и что они ночуют на вокзале, а завтра утром уедут обратно в Москву. Заявление в ЗАГС уже подано...
Бледное лицо, стиснутые зубы, ярость в глазах, сжатые кулаки, затем резкое расслабление и полное равнодушие, - это все, как в калейдоскопе, промелькнуло в моём внешнем облике, отразив противоречивое внутреннее состояние буквально за считанные секунды. Увидев меня, мама опять засомневалась в правильности выбора своей дочери.
- Да, что ты за мужчина! - в сердцах воскликнула она. - Размазня какая-то!
- Ей видней, - равнодушно сказал я, безвольно отводя взгляд. - Насильно мил не будешь. Видно, не судьба.
- Да любит она тебя! - раздраженно вскричала мама Лены. - Просто, этот хмырь, пока ты служил, постоянно крутился возле нее и обработал девчонку. Будь мужчиной, а не тряпкой, иди на вокзал и устрой там разгон, верни ее назад! Он сейчас сидит на вокзале и смеется над тобой!
- Он?! Смеется?! - заскрипел зубами я. - Да я!.. - и задохнулся от злости.
Час ночи. Дремлющий вокзал. Через привокзальную площадь спешил я, разъяренный и очень опасный, за мной, еле поспевая, мама Лены.
- Он тебя еще неучем называл! - доносился до моего сознания голос мамы. - Говорил, что Лене плохо с тобой будет, и ты ей ничего не дашь, и что ты сам не знаешь, чего хочешь.
Шумно и трепетно распахнулась дверь, ведущая в зал ожидания. Где они?..
Спит прекрасная Елена, трогательно склонив свою невинную головку на узкое плечико коварного аспиранта, хищным взглядом стерегущего лакомую добычу. Все проснулись в предчувствии интересной картины. Сейчас прольется кровь! Произойдет страшное убийство!
- Вот они! - радостно кричит на весь зал мама и указывает на обреченных рукой.
Взлетел московский коршун, широко расправил куриные крылья, самоотверженно загораживая тщедушным тельцем проснувшуюся царевну, но где ему справиться с морским дьяволом. Подхваченный железными тисками он беспомощно задрыгал ногами.
- Мама, он убьет Эдика! - испугалась несчастная Лена.
Как она осунулась и побледнела, но все равно ей это только к лицу, встревоженной и любимой...
На Эдике была почему-то разорванная рубашка, и  он, ползая, что-то рассеянно искал в привокзальной клумбе. Наверное, большой любитель цветов.
- Сашенька, пожалуйста, не трогай его! - слезно умоляла Лена. - Ты же убьешь его! Смотри, какой он маленький и слабенький! Я люблю его!..
В ту бурную ночь, успокоившись, мы все вернулись ночевать домой, а рано утром я ушел к берегу моря и заплыл далеко-далеко, ныряя, как настоящий дельфин. Видимо, пытался смыть горечь коварства и предательства, и тем самым охладить свой неуемный пыл...
Мрачный восток еще не думал брезжить рассветом, когда я перестал рассказывать и, задумавшись, замолчал.
Алла не мешала мне, она наблюдала за космическим движением в ночном звездном небе и незаметно рассматривала меня, любовалась, наверное, моим греческим профилем. Она, видя большие мускулистые руки, представила себе, как я хватал ухажера возлюбленной и бросал в цветочную клумбу, и ей стало смешно. Но следом, оставляя неприятный осадок, появилась такая назойливая мысль, от которой Алле стало не по себе: я грустный оттого, что так сильно любил и люблю ту неизвестную и, по-видимому, очень красивую девушку, поэтому до сих пор страдаю и мучаюсь из-за той любовной потери.
Ее охватил легкий озноб, а в душу закралась необъяснимая ревность. Это чувство появилось впервые. Она привыкла, что за ней постоянно ухаживают мужчины, оказывая всевозможные знаки внимания и искренне восторгаясь ею, а этот, как она думала, бесчувственный чурбан даже не пытается что-либо предпринять, оскорбительно не замечая все ее женские достоинства и вызывая тем самым едкое возмущение самолюбия.
- Что-то прохладно стало, - неопределенно сказала Алла, прервав затянувшееся молчание.
- Пойдем назад? - неуверенно спросил я.
- Нет, мне не хочется, - чуть обиделась Алла и снова повторила еле слышно. - Мне холодно.
- Я... мне... а понял, - растерянно пробурчал я, потом молча снял с себя рубашку и осторожно накинул на открытые плечи серьезной Аллы.
Алла опустила голову, спрятав мелькнувшую улыбку. Она осторожно, с каким-то новым любопытством принялась рассматривать меня, и я чувствовал этот горячий взгляд.  Мои рельефные плечи красиво вырисовывались в свете луны и отражались впечатляющей бронзой. Я это знал. Всем девушкам нравилась моя крепкая спортивная фигура.
Алла, сверкая возбужденными глазами, легким движением вынула заколку и распустила длинные пшенично-лунные волосы. Она еще не осознавала, какая борьба происходила в ее чувствах, но моя полуобнаженная фигура, похожая на древнего эллина, независимого и гордого, волновала ее девственную нетронутую природу.
- Сашенька, смотри, как таинственно выглядит ночью сосновый лес! - сказала Алла, вставая на носочки. - Слушай, а давай сходим в лес!.. А не боишься? - и она хитро заулыбалась.
- Да там виднеются чьи-то палатки! - ожил я.
- Это палаточный городок, там наездами  живут туристы. И сейчас, по-моему, они пустуют. А давай проверим!
- Давай! - согласился я.
Мы, не спеша, поднялись по крутому подъему на обрывистый берег Обского водохранилища. Здесь на краю, окаймленном величественными соснами, разбегались, скрываясь в темной прохладе хвойного леса, десятки разноместных палаток. Подозрительные лесные звуки приятно усиливали ночной страх, обогащая душевные переживания. Когда мы поднимались по склону к палаткам, я помогал Алле, поддерживая ее за руку. Мы уже поднялись к палаткам, но она не отпустила моей руки, а держала и сжимала еще крепче, спрятавшись за меня. Я чувствовал ее легкий трепет. Запахи леса и близость благоухающей Аллы меня приятно возбуждали.
- А-у-у-у! Есть кто живой?! - негромко крикнул я.
Алла вздрогнула и испуганно прижалась ко мне.
- Я боюсь! - возбужденно прошептала она, и я кожей ощутил горячее порывистое дыхание.
- Здесь же никого нет! 
Я заботливо обнял Аллу за плечи и легко прижал к себе, и она, поддаваясь, вдруг порывисто прильнула ко мне, и я оказался во власти горячих пухленьких губ. Чуть закружилась голова, и приятная слабость пробежала по моему телу.
Мы, возбуждаясь от страстных поцелуев, спрятались в темноте двухместной палатки, и окружающий мир, этот безумный мир, для нас в тот момент уже не существовал.
- Милый мой! - обжигала горячим дыханием возбужденная Алла. - Ты меня любишь?
- Да! - говорил я, и мои нежные руки освобождали и ласкали упругие груди, гладили и волновали трепещущее тело девушки.
- Ты очень красивая! - шептал я, горячо целуя твердые сосочки.
Алла тяжело дышала и страстно прижималась.
- Сашенька, любимый! - трепетала она. - Будь со мною нежен, ты же у меня первый!
- Ты... у тебя не было мужчины?..
- Да! - сказала Алла. - Ты удивлен?.. Но мне никто не нравился так сильно, чтобы я могла себя подарить.
- А я, нравлюсь?
- Да! - дрожа от возбуждения, прошептала Алла. - Ты мне сразу понравился, как только я тебя увидела! А сегодня вдруг поняла, что люблю! Сашенька, мой милый, я люблю тебя! Ты мне веришь?.. Любимый мой, поцелуй меня!.. Еще!.. Еще!.. Сильней!.. Еще сильней!.. Я хочу!.. Возьми меня!.. Милый мой!.. Хороший мой!.. Я люблю тебя!..
Меня разбудила назойливая мелодия веселой щебетуньи, когда неожиданный рассвет сменил таинственную звездную ночь.
Я осторожно и нежно поцеловал в сладкие губы улыбающуюся во сне красивую Аллу. И Алла проснулась и радостно засветилась большими полными любви глазами. Она доверчиво прижалась ко мне, и я, заботливо поправив ее пушистые волосы, еще раз поцеловал.
- Нам пора идти! - сказал я. - Нас, наверное, ищут!
Назад шли по остывшему песку, держась за руки. Алла то и дело останавливалась и, пылая счастьем, радостно смотрела в глаза.
- Сашенька, скажи, ты меня любишь! - страстно требовала она и замирала в ожидании.
- Мне приятно с тобой! - искренне говорил я и грустно улыбался.
- Нет, ты мне скажи, Аллочка, душечка моя, я тебя сильно-сильно люблю! Вот так скажи! - серьезно требовала Алла.
- Да!.. - вдруг отвлеченно сказал я и напряженно посмотрел мимо Аллы, она обеспокоено обернулась назад.
- А-а, это Серж идет! - облегченно сказала Алла. - Наверное, окунуться вздумал!
Охранник, заметив нас, направился к нам.
- Сергей! - радостно закричала Алла. - А мы здесь! Ты поплавать идешь?
Хмурый охранник молча приблизился и, как бесчувственный робот, равнодушно, чуть сбиваясь, доложил:
- Там того... Андрюха застрелился... Я не знаю, что делать с трупом...