О Земле и Небе, глава семнадцатая

Глава семнадцатая. Сквозь туман.

«…Имеющиеся у нас данные говорят о том, что на Небе влияние магии на материю несколько иное, чем на Земле. Явления, обыденные для верхнего мира, совершенно невозможны в нижнем – и наоборот…»
                «О природе вещей», Кн. Фяюст.

Путь Айна шёл против течения реки, и вместо вёсел он решил использовать шесты. Дно было практически ровное, что очень упрощало дело, и к вечеру он успел покрыть достаточно большое расстояние. Солнце ушло далеко на запад, и лишь более светлая, чем остальное пространство, дымка выдавала его.

Лета выглядела чудесно. Дна не было видно даже в самую яркую часть суток, а всё из-за звёздной пыли. Она вся светилась жёлтыми, красными, синими и молочными цветами, закручивающихся на поворотах во всевозможные узоры. Были ли у Леты берега? И были, и не были. Всё пространство растекалось, размазывалось. Стоило вырасти крутому обрыву – и он тут же сливался с дальними горами или окружающей равниной.

Впрочем, любоваться столь необычным видом Айну пришлось недолго. Всё более размытым казался пейзаж, всё меньше цветных потоков можно было различить в воде. Опустился туман. Он был непростым, как и всё на Небе. Тёмно-сиреневый цвет словно поглощал все остальные, и в итоге воин не видел воды даже прямо под лодкой. Дальше приходилось ориентироваться по течению. Какое-то смутное беспокойство вызывала эта пелена.

«Волопас вроде бы что-то говорил. Но что?», рассуждал Айн, пытаясь и отвлечься, и понять ситуацию. Пожалуй, сейчас он многое отдал бы за то, чтобы рядом был верный товарищ. Ничего не понимая, быть готовым ко всему в одиночку всегда страшнее, чем в паре. Лучше всего был бы Цвайн. Он бы и обстановку разрядил, и в разведку слетал, и, может быть, разогнал бы это наваждение.

«Хотя о чём это я? Во-первых, это не вода. А во-вторых, здесь нигде нет и быть не может никакой воды». И тут же в его голове полетели картинки, как Цвайн раз за разом залетает в стену Тьмы, выходит на противоположной стороне мира, снова залетает и возвращается обратно с всё большей злостью и отчаяньем. А выжил ли он вообще в тот день? Айн, представив целую орду потерявших в битве рассудок стихий и элементалей, бьющих и своих, и чужих, невольно подавился.

- Значит, ты бросил своего друга?

Эта фраза прозвучала так быстро и неожиданно, что Айн даже не понял, с какой стороны она появилась.

- Ведь он наверняка думает, что ты погиб.

Айн снова не смог уловить направление. Чувствуя на себе чей-то взгляд, он отпустил шесты и медленно вытащил меч.

- Хотя о чём мы говорим, о каком друге? Ты ведь относился к нему всегда как к должнику. Разве не так?

Айн крепче сжал меч, но сдержался и ничего не сказал. Только напряг челюсти.

- Ведь ты всегда и ко всем так относился, и всегда оправдывал себя! Знаешь, как это называется? Эгоизм. Ты пропитан им от кончиков пальцев и до последнего волоса. Поэтому все считают тебя безумным, а вовсе не из-за твоей жалкой фантазии. И Зорга ты тогда сильно обидел, если не заметил. Ах да, ты же ничего, кроме опасности для своей шкуры не чувствуешь! Глухой слепец, дурак, эгоист!..

Айн дышал всё тяжелее и тяжелее, пот лился с него рекой. Хотелось ударить, убить, заставить замолчать, наказать того, кто смел говорить ему такие дерзкие, обидные вещи. Но особенно тяжело было от того, что этот голос ничего не выдумывал. Всё это Айн уже либо слышал от окружающих, либо думал сам, тяжёлыми, бессонными от воспоминаний ночами.

А обвинениям, оскорблениям и ругательствам не было конца. Этот голос ниоткуда не шёл. Он был с Айном, жил внутри него. А теперь вылез и начал мстить за своё рождение.

- Сопляк! Никчёмыш! Ты даже не смог защитить понравившуюся девушку!

Айна передёрнуло. Меч выпал из его дрожащих рук на дно лодки. «Вот я и погиб», пронеслось в его уже почти пустой от бессильной злости голове.

- Ненавижу тебя! Ненавижу! – громко, до звона в ушах раздался крик, до ужасной боли похожий на ставший таким дорогим голос.

- Замолчи!!! – крикнул Айн и упал на колени, прикрыв лицо руками.

Пронёсся ветер. Нечто невидимое, очень голодное и злое, разорвало лодку в щепки, но осталось ни с чем. Айн был уже очень далеко отсюда.