1317. Хутор. чертовщина. Дельный совет деда Юрки

           К выехавшему из двора Мазякиных Сашке, присоединился Мишка, всё это время наблюдая за происходившей стычкой во дворе.
                Ехали молча.
                Савич полностью был погружён в раздумья, уж много информации разом обрушилось на него, попробуй тут разберись, кто оказался прав и в чём заключалась его главная ошибка.
          Не доезжая до двора, где проживал Мишка со своим уже постаревшим дедом, Сашка завидев вышедшего из калитки подслеповатого старика, на мгновение оторвавшись от грустных мыслей говорит.
-Ты Мишка за мной не езжай.
-Порадуй приездом своего деда.
-Вон выглядывает тебя, а ты всё скачешь мимо двора, будто позабыл, где до этого проживал.
-Да ничего я командир не забыл, как такое можно позабыть,
                ответил Мишка, а повернув с дороги к своему двору радостно окликнул деда.
-Здорово живёшь дедуля!
-Встречай своего любимого внука!
-Вот приехал к тебе на побывку, глянуть, как вы здесь поживаете.
            Сашка даже где — то позавидовал Мишке, приятно себя чувствовать, когда тебя встречают в радостные объятия.
        Вновь погрузившись в раздумья Савич ехал и ничего казалось вокруг не замечал, кто — то из хуторских здоровался с ним, иные было хотели заговорить, но он в ответ только кивал головой и ехал дальше.
         А через семь дворов завернул к себе, весь любопытствующий народ собравшийся поглазеть на пожарища к этому времени разошёлся, да и смотреть уже было не на что, догорали и дымили остатки строений.
          Мать так и оставалась стоять на том же месте, как он первый раз заехал во двор, ему на встречу выскочила сестра, измазанная гарью, что не произвольно удивило Сашку.
             А она ему возьми и расскажи.
-Амбар бегала тушить.
-Он снаружи обгорел, а внутри остался цел.
-Да и всё что в нём хранилось осталось в целости, только сильно дымом провонялось.
            Молодой Савич не спешно слез со своего коня, потрепал за голову сестру спросив у неё.
-Где бы мне моего скакуна пристроить, да и покормить бы его не мешало.
-Попоить, попоил его проездом в речке, а вот уже сколько времени покормить вдосталь не получается.
-Так давай я его братец к скирде отведу, пусть сена поест, а ты с матерью поговори, вон она всё стоит словно пришибленная и ни единого слова не произнесла.
-Даже не плакала, а только смотрела и смотрела, как хата занимается огнём.
-Ты уж с ней поговори, может в себя придёт.
             Сашка попустив подпругу и похлопав своего коня по крупу, говорит сестре.
-Ну отведи его к скирде, пусть добротного сенца поест.

                Надюшка повела коня через хозяйственный двор к скирдам, а Сашка подойдя к матери и глядя на неё, чувствуя как ком сожаления нарастая застревает в его горле, с трудом произносит.
-Здравствуй мать.
-Ехал к тебе с радостью, а вышло оно вон как не хорошо.
-Мне бы чуток раньше приехать, да вынужден был задержаться.
-Прости, что от беды не смог сберечь, да и кто знал, что так худо выйдет.
               Сашкина мать стояла в полном оцепенении и по всей видимости не понимала, что это её родной сын, приехал со службы её с отцом навестить.
             А возможно это было и не совсем так, она мельком взглянула на сына и вновь глядя на сгоревшую хату вдруг тихо заговорила.
- А здесь нет твоей вины сынок.
-Это всё твой отец ни как не мог угомониться.
-Всё ему хотелось в люди выбиться, желал властвовать над своими селянами.
-Да видно за ним много грехов водилось, вот и свершилось божье наказание. 
-Бог он всё видит и терпит до последнего, но как видишь и у него терпение лопнуло, свершил своё наказание, сотворив великую справедливость. 
              Мать вновь замолчала, а тут и сестра вернулась.
       Они было стали вдвоём уговаривать мать пройти и присесть на уцелевшую скамью, но та как будто и не слышала их уговоры.
         Видя, что всё эти уговоры бесполезны, Сашка стал расспрашивать сестру об отце, где он и что с ним.
-Так наш папашка как заслышал, что в скором времени вновь власть смениться, так стал готовиться к отъезду. 
-Загрузился всем, что можно было увезти с собой и уехал в ночь.
-Говорил, что поедет степью в Прохладную к нашей тётке Маруське, своей сестре, у которой проживает Николай.
-Знаешь или нет, с Николаем случилось несчастье, когда они с Виктором отправились в Прохладную по настоянию отца, чтоб не отдавать их в хуторское ополчение, там он и упал с лошади, а лошадь на него, случился у него перелом, теперь он очень сильно хромает, припадая на ногу.
-А наш папашка решил отсидеться у тётки Маруськи, переждать, когда закончиться вся эта заварушка.
-Обещался сам приехать или Николая прислать, если начнут нас здесь с мамкой новые хозяева жизни притеснять.
-Оставил нас присматривать за оставшимся хозяйством, наказывал, чтоб мы особо не противились, если вдруг чего, поберегли себя.
-Да чего я всё о себе да о себе, надо бы тебя с дороги покормить.
-Мы ведь с мамкой зря не сидели, кое — чего успели припрятать, да и погреб наш уцелел, а чего с ним будет, там и гореть ведь нечему.
-Ты сестрица хотя бы умойся, вся вон чумазая ходишь, поглядишь со стороны, так на чертовку похожа.
-Поди у вас и самих нечего поесть, ведь всё сгорело.
- А вот и нет,
                похвасталась Надюшка,
-мы с мамкой не сидели сложа руки, как предчувствовали беду, вынесли из кладовки оставленные нам отцом продукты.
             
               В момент их разговора по улице проехал Николай Ищенко в сопровождении двух братьев и Виктора Лугового, сам он даже не взглянул в сторону двора, да и братья, только косо глянули и проехали далее.
           Витьки Мальцева с ними не было, по всему он направился к родителям, как и обещался организовать застолье.
          У вершителей возмездия уже не было того былого рвения, сказалась ли на это стычка между Николаем и Сашкой, или это были признаки усталости, но всё одно начатое дело следовало довершить иначе получалось как — то кособоко, уж если наказывать, так всех причастных к прошлым погромам.
            Подъехали ко двору Викентия Охрименко,  не спешно слезли со своих коней, а тут вновь объявился дед Юрка, допытываясь, чего они собираются делать.
              Николай, поглядывая на своё былое подворье, свидетельством чему являлась одиноко торчащая полуразрушенная труба печи в грубой форме ответил деду.
-Сожжём дед вражье гнездовье дотла.
-И люди меня в этом поддержат и не осудят, зная, кто таков был все эти года Викешка Охрименко.
-Да и у меня к нему куча претензий имеется с давних лет.
-Послушай Николашка совета старого деда.
-На кой тебе сжигать его подворье.
-Заходи и живи, чего ещё тебе надо.
-Вон какие хоромы, не то что ваша старая кособокая хатка вросшая в землю.
-Викешка сбёг со своей бабой, укатил из этих мест навсегда, чего же хате пустовать, оставь её за собой.
-Вернёшься с войны, будет где приткнуть свою буйную голову.
-Бабу приведёшь, деток наплодите.
-Послушай дед,
                не сдержавшись ответил деду Портянко Николай,
-не нравиться мне твоя холуйская пропаганда.
- Да чтоб я!
-Красный казак!
-Жил в этом исчадие зла!?
-Да ни за что этого не будет!
-Я лучше в землянке жить буду, но ни когда не поселюсь в этой хате,  пропитанной вражьим духом!
- И знаешь почему?
-Потому что сам заразиться могу этой гадостью.
-Мы не за то воюем, чтоб в буржуйских хоромах жить, а хотим построит достойную для всей бедноты жизнь.
-Чтоб в ней все были сыты, обуты и счастливы.
-Чтоб земля была для всех тех, кто на ней работает, а не в руках помещичьих.
-Разве сам не настрадался за всю свою жизнь ишача на других?
-Вот и я тебе о том толкую, а теперь посторонись и отойди в сторонку.
- Спалим всё без всякого сожаления, чтоб и памяти не осталось.
-Ведь знаешь наш хуторской народ не хуже меня, будет ходить мимо и говорить, это всё Викентия Охрименко было, а эти бесстыжие паразиты изгнали его из собственного жилища и живут теперь за его счёт.
-Не бывать дед Юрка такому, уж лучше пусть здесь бурьяны растут, чем будет стоять эта хата, как напоминание о старых временах.
                Вышло так, что дед Портянко своим советом вновь распалил ненависть у Николая к былым врагам Советской власти и вскоре запылала хата, а за ней и многочисленные хозяйственные постройки, а у двора вновь толпился собравшийся народ, наблюдая торжество справедливости.
            Когда заполыхали ярким пламенем все постройки в подворье Охрименко, приехал Виктор Мальцев и позвал своих сослуживцев отобедать у его родителей.
          Здесь же во дворе было решено, что подворье Павла Григоренко сожгут по возвращению в станицу, так и порешили отправившись по другой край хутора.
           Вновь проезжая мимо двора Савичей, Николай Ищенко даже не взглянул, чтоб оценить масштабность недавнего пожарища.
           Чувствовал ли он удовлетворения от содеянного мщения Назару Савичу или же в большей степени желал с ним встречи, чтоб собственноручно придать его заслуженной смерти.
          Сашка Савич только мельком взглянул на проезжающих всадников, возникло ли у него к ним презрение и затаившаяся обида, но его строгий взгляд всем своим видом говорил, что на возникшие обиды следует  наступить твёрдой ногой и уж если спрашивать по полной строгости, то только с того, кто в этом виноват.
             Разве в этом виновата его мать или сестра Надюшка, отлично зная строгий характер своего отца, что перечить ему не позволительно ни при каких обстоятельствах, где полнейшее подчинение главенствующий закон его семейства, которое он держал в крепчайшем кулаке.
            Даже сам Сашка не смел его ослушаться, когда отец подговорил его записаться в одну из сотен станичных Красных партизан.
         Только там, находясь в окружении станичного казачества осознал и понял, что правящая верхушка никогда не позволит поднять голову бедному казаку и тому же мужику-крестьянину, эксплуатируя их в собственных интересах, богатея год от года, паразитируя на чужом труде.
         Это с врагом следует сражаться жестоко и беспощадно, чему он быстро обучился и в скором времени был замечен начальством, как лихой и смелый рубака, с пониманием и выбором правильной тактики, вынуждая противника погибать или пускаться в бегство с поля  боя.
         За свои героические заслуги с общего одобрения был назначен заместителем командира сотни, чем очень гордился, вышедшему из трудовой крестьянской семьи это было вдвойне приятно.

            В то время, когда Надюшка возилась, собирая брату на стол, Сашка снял ошейник с Амура и понёс его на зады, где собирался предать пса земле.
          Проходя мимо скирд не без удивления замечает, что его конь Воронок с привязанным к ноге поводом переместился от сложенной скирды с сеном, к скирде не обмолоченного ячменя и ловко выбирал, высмыкивая стебли, подъедая только колосья.
          Особо не удивляясь сообразительности своего коня, понимающего толк в корме, для которого это было невероятным лакомством, считай, что с прошлой осени постоянно находясь на голодном пайке, иной раз кормясь только соломой с крыш, позволил ему подкрепиться, ведь впереди их ожидали жестокие бои.
            Собаку Сашка прикопал в канаве, такой преданной и злой собаки ещё поискать и поискать надобно, да навряд ли где найдётся, только вот жаль, что пострадал Амур за свою преданность.
          Да и Колька хорош, чего было собаку стрелять, понятное дело что боялся, вдруг сорвётся с цепи, то изгрызёт так, что не поздоровиться. 
            Причина всему озлобленность и вскипевшая ненависть, сколько себя помнит Сашка, столько с этими Ищенко и вздорили, а тут сама судьба подкинула ситуацию, чтоб разом и за всё поквитаться.
          Одно хорошо, что они с ним в разных сотнях служат, иначе конфликта не миновать, как бы там ни было, а Николай чёрной завистью завидует ему, сам то он ловок в обхождении с лошадьми, да и шашкой владеет не хуже него, да больно не сдержан и в своих выходках иной раз довольно груб со своими же сослуживцами, чего уж говорить о гражданском населении.
          Вернувшись с задов подошёл к своему Воронку, говоря коню.
-Ты смотри у меня, сильно не налегай на колоски, а то с непривычки раздует во все стороны, чего мне тогда делать с тобой.
            Лошадь только фыркала, да помахивала хвостом с удовольствием уплетая колосья, сбрасывая себе под ноги ячменную солому.
          Потрепав коня за гриву и похлопав по шее Воронка отправился во двор, где сестра накрыв скромный стол дожидалась брата.
             Сашка подошёл к матери, говоря ей.
-Мать идём, хватит тебе стоять и смотреть на пожарище.
-Поешь с нами, былого уже не вернуть.
           Было он собрался её слегка принудить и проводить к столу, взяв под локоть, но она на него так зыркнула своими строгим взглядом, что пришлось отказаться от этой затеи, понимая, что мать сейчас лучше не трогать.
        Довольно сытное кушанье было организовано Надюшкой на перевёрнутом вверх дном большом тазу, пригодного для купания и большой стирки.
         Брат с сестрой устроившись рядышком ели и вели не спешный разговор, по большей части на счёт дальнейшего проживания Надюшки с матерью.
-Слышь Надюх, чего я надумал.
-На первое время вам бы пожить у соседей, на этот счёт я с ними переговорю.
- А там глядишь отец объявиться или Николай заберёт к себе.
-Да ты особо не унывай, скоро прогоним генералов и буржуев с их приспешниками, да и покончим с войной.
-А когда я вернусь, то отстроим новую хату, не турлучную как у нас была, а самую что ни наесть из самана, крепкую и тёплую.
-А папашка говорил,
                вторила ему сестра,
-что турлучная хата намного теплее, чем сплошные глиняные стены.
-Меж плетней набитый камыш дольше сохраняет тепло в хате и летом не столь жарко.
-Это Надюх в нашем отце говорят старые устои, сама вон взгляни, всё изнутри выгорело, обмазанные стены и те обвалились.
- А будь хата саманная, так стены остались бы на своих местах, заново поставь верх, да замени окна с дверьми, заходи и живи.
       Сашка поглядывая в сторону соседнего двора, где проживали их соседи Шаповаловы, замечает наблюдавшего за их двором деда Степана.
            Дед Степан вёл своё наблюдение с того момента, как во дворе Савичей Николай Ищенко застрелил собаку и с той поры не отлучался ни на минуту, чего — то высматривая и ни как не находя повода заговорить с Сашкой.
       Сашка заметив деда у покосившегося плетня, в недавнем времени примыкающего к сгоревшему сараю, обращается к нему, выкрикнув.
-Здорово поживаешь дед Степка!
-Как твоя бабка часом не хворает?
           А поднявшись, говорит сестре.
-Схожу Надюх к деду, угощу табачком, да заодно переговорю с ним, чтоб вас временно приютили к себе.
             А пройдя через двор и подойдя к плетню, за которым стоял дед, говорит тому.
-Здравствовать тебе дед и не хворать.
-Гляжу долго стоишь и чего — то высматриваешь.
-А чаво Сашка мне не высматривать, когда так полыхнуло, так полыхнуло, что было подумал, как бы на мою хату искры не полетели.
-Ведь залетели поджигатели, что те кагаи и давай палить всё подряд, а у самих ума не хватает подумать, что я и могу погореть.
-Спрашивается-это по какой такой милости я должен пострадать?
- Я за всю свою жизнь ни кому ничего плохого не сделал и ничего чужого никогда не брал.
-Уж чего там твой отец натворил меня не касается, не моего ума это дело лезть в чужие дела.
-У каждого своя голова имеется на плечах и каждый решает сам за себя.
- У меня самого, сам знаешь, больно шумно бывает во дворе, сын не путёвый пристрастился к выпивке и ни как его не могу отвадить от этой дурной привычки.
-Иной раз и бивал его крепко, да всё зря, только и дела, что на меня обиды таил.
-Пошумит по пьяному делу, жинку свою погоняет, на этом и успокоиться, так что я к нему стараюсь не лезть.
-Не желаешь дед по цигарке выкурить, угощаю.
-Табачок правда не очень, но куда деваться, лучшего не имею.
-А чего Сашка не покурить, давай покурим, да спокойно поговорим.
-Ведь мужику с мужиком есть о чём поговорить, не то что с моей бабкой, ты ей одно, а она тебе другое.
            Савич достал кисет, развязал, оторвал бумагу для себя и деда, а затем протягивая раскрытый кисет говорит.
-Бери дед и не стесняйся.
-Хоть табак и казённый, но вполне годится.
             Молча скрутили по цигарке, Сашка было собрался воспользоваться огнивом, как дед Степан ему говорит.
-Сашка, вон там до сей поры тлеет головешка, давно её приметил, от неё как раз и прикурим, чего зря кресало изводить, оно тебе ещё сгодиться.

                10-11 октябрь 2024г.