Путешествие из москвы в батуми

ФОТО: ВИД С УГОЛКА БОТАНИЧЕСКОГО САДА В ГОРОДЕ БАТУМИ, ГРУЗИЯ.

НЕ УТРУЖДАЙТЕ СЕБЯ ЧТЕНИЕМ!
Я СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ВАС СЕЙЧАС
ЗАГРУЗИЛ ВИДЕО С МОИМ ЧТЕНИЕМ И ВИДОМ БАТУМИ
 И БОТАНИЧЕСКОГО САДА.

157 Фильм Енкова Валерия Путешествие из Москвы в Батуми
https://ok.ru/video/8469491943979

    ПУТЕШЕСТВИЕ
ИЗ МОСКВЫ В БАТУМИ

Часть1 Родственные души

   Глава 1. Дикари

Настало время отпусков
И люди с разных уголков
Спешат: кто в Крым, кто на Кавказ,
Где пекло самое как раз;

Там море ласковой волной
Остудит вмиг палящий зной,
И в брызгах жемчуга-воды
Вновь сбудутся твои мечты:

Природу юга созерцать,
Чтоб после долго восклицать;
Под солнцем в плавках походить
И смуглыми домой прибыть...

И сколь ни трудно дикарям, -
Поверьте мне, я знаю сам,
Плодится жутко этот род -
Он все растёт из года в год!

Когда блатная паутина
Всех засосала словно тина -
Путевкой может, наградят,
Когда копыта отлетят!

И видят радужные сны
Под Новый Год всегда отцы:
Как Дед Мороз идёт на елку -
И дарит, наконец, путевку...

Так вот Вы теперь и решайте:
Сойдет ли Вам дух ДИКАРЕЙ,
Коль возраст - предел - не ломайте
Культурный Вам образ людей.

Есть выход другой: без терзаний
"Блондинку" найти "за углом" -
Поможет, раз "время желаний"
Еще не угасло при том...

Избрав же путь – коварный лед,
Пора готовиться к "борьбе"
Уже за целый год вперед
Навстречу роковой судьбе...

Итак: отец и сын в пути –
Сергей и Димка – "дикари"...
Я слышу в стыках стук колес –
Их, поезд до Батуми вез.

Сердца все радостней стучат,
И мысли следом им вторят:
Живешь ведь, чтоб мечту сбывать –
Лишь надо очень пожелать.

Но кто же знает наперед,
Кого и что сегодня ждёт?
Замечу: в високосный год –
Всегда с погодой навезёт ...


    Глава 2. В пути

Проснулись рано. Рядом море
Шумит предутренний прибой
И дух воспрял в ожившем взоре,
Как надоел уже покой.

Состав стоит на перегоне:
Одна идет тут колея;
И освежает всех в вагоне
Уже проникшая струя.

Открыты тамбурные окна,
Ещё природа дремлет в сне
И как бальзам чарует воздух
В чуть набежавшем ветерке.

В вагоне будто бы парилка:
Не шутка - третий день в пути,
С лица же катит пот-морилка,
Хоть на минуту бы сойти!

А ночью - будто сговорились:
Без устали стучала дверь,
Бутылки по полу катились –
Кому нужны они теперь!

В экстазе храпуны сражались:
Кому достанется Орфей,
Соседи же во сне метались
Как в душегубке для зверей.

Есть прелесть в суете дорожной,
Есть неудобства и порой –
Всю красоту, в пути возможной,
Нам скроют мрачною горой...

Тут гул состава нарастает
И в свисте поравнявшись с ним,
Он, удаляясь, глухо тает,
А следом – мы уже скрипим...

Не долго билось рядом море,
Своею сонною красой –
В долину завернули вскоре,
Объятую всю дремотой.

И тут с утра амбал влетает,
Не глядя, мчится сквозь вагон,
Лишь фотографии швыряет,
Ломая пассажирам сон.

Искусство рыжего кретина –
Нет слов – сплошная дребедень:
Из года в год – одна картина,
К тому ж даёт доход за день!

Для верующих – календарик,
Он с праздниками всех святых,
И необходимый как фонарик -
Стриптиз натурщиц молодых.

Лишь взор невольно привлекают
Красотки в фирменных ревю,
Подделки только отвращают
Признаясь, честно я скажу.

И видя взгляд, сей недовольный,
Он жестом тут же намекнет:
На смерть трагичную, крамольный,
Спеша стишок уже суёт.

Его прочтут, пожмут плечами:
К чему бы манускрипт такой –
Как пламя, голосом годами
С кассеты рвется как живой;

Есть и портрет особо чтимый,
Лишь в тех краях как ритуал:
Ведь он когда-то был любимый...
Здесь просто с трубкой смотрит вдаль.

Бессильно время сгладить память:
Он был эпохой для страны,
И до сих пор ещё медали
Хранят потомки с той поры.

Да, помнят наши ветераны
С чьим именем в атаку шли,
И как с простуды ноют раны
Когда с победою пришли.

Вот почему меня смущает:
Что имя – бизнес для дельцов,
И всех невольно возмущает,
Как стало много подлецов...

В одной колоде с бабой голой –
Простите Вы грубый тон, –
Как равнодушьем убивает
Пока что дремлющий Закон...

А поезд, словно черепаха:
С утра не едет, а ползёт,
И пассажиров, словно сваха
Своим платформам выдает.

Уже дышать полегче стало –
Проводником забит вагон:
Сидят у ног, – на третьей полке...
Как будто собственник тут он.

Ну, вот опять мы на платформе
И в оживленье голоса,
И сон последних пробуждает
Косичка вишни в два рубля.

Невольно вспомнишь день прожитый
И всё пред взором промелькнет,
А жизнь людей и хлеб насущный
Еще не раз в душе икнет.

0, сколько было яблок в Курске!
На трёшник – целое ведро...
И как щедра ты, Русь родная,
Познаешь после лишь всего...

Тут двухэтажные усадьбы
С двором, с машиной в гараже,
Иначе смотрятся, чем хаты
В нечерноземной полосе...

Всё помнится зима в Калуге,
И рынок местный в торгашах.
Стоять тут – не пахать на плуге,
С поездки загребешь как шах;

Как жалобно молил ребенок,
Чтоб мать купила бы гранат,
Не понимал ещё опёнок,
Что цены пугалом звучат.

И все же мать купить решилась:
Дочурке в руки рубль дала:
Улыбка мигом озарилась,
Но с кем, судьба её свела?

Швырнули мелочь ей обратно –
Торгаш не в силах дать сто грамм,
Но тут народ вступился ратно,
Готовый разнести всё там ...

Тогда с восьмушки он потом
Ещё всё зерна отщеплял,
И матерился на своем ...
А как народ негодовал!

На час опаздывает поезд:
На чемоданах все сидят,
И вот он медленно подходит –
И все к проходу уж спешат.

Один Сергей не торопился:
Куда спешить – он здесь чужой.
От солнца яркого журился:
Ну, пекло, как в палящий зной...


    Глава 3. В Батуми

Глаз острый женщину заметил
В беседе с парнем о жилье:
В бюро квартирном она скажет
Есть комната в одной семье...

Они устроились неплохо:
Есть холодильник, кухня, газ;
Вот правда с поселенцем только –
Так получилось в первый раз.

Он машинист на тепловозе,
Живёт в Хотьково - под Москвой,
Глядит на всё он в грустной позе,
С какой-то тайною тоской;

Его жена рожать сбиралась...
Чтоб льготный не пропал билет,
Она там с матерью осталась -
Таков уж был семьи совет:

"Поедет Виктор ненадолго –
Всего каких то десять дней.
Пусть отдохнёт один немного
И только думает о ней!".

Вот разложив всё с чемодана
Сергей взял сумку и очки:
Не терпится, разведать надо,
Где ближе к морю все ж пройти.

Пока сопутствует удача:
Какой отменный первый день –
Они ходили лица пряча,
Исчезла с улиц даже тень!

До пляжа хоть и недалеко,
Дойдешь за двадцать лишь минут.
И вот уж море видит око
И слышно волны как бегут.

И сбросив груз с езды дорожной
И пот с вагонной духоты –
Мечта свершилась, что возможной
Была за тысячу версты.

А город всё же не селенье,
И сразу весь не обойдешь,
И рук достойное творенье
Ты в каждом домике найдешь.

Лишь обогнув весь правый берег
И осмотрев морской вокзал,
Отец и сын идут обратно –
Им в лица "клюнул" уж загар.


Глава 4. Привидение

Солнце дело сотворило:
Уморило всех жарой;
За день крышу раскалило
И томит всех духотой...

Открываю я окошко:
В небосводе жемчуга!
Взять бы старое лукошко
И в небесные луга...

Месяц – юноша влюбленный
Снова встретился с звездой,
Будто стал одушевленный -
Так прекрасен лик ночной.

Тут повсюду кипарисы
Приглашают за порог,
Словно хлопцы Черномора
На дозоре вдоль дорог.

Тихий вечер так и тянет
Выйти к морю подышать,
Парк приморский следом манит,
Словно будет утешать.

Лунный свет скользит и тает,
Все тропиночки видны;
Мышь летучая порхает,
И стрекочут кузнецы.

Море плещется лениво,
Сном объяты берега;
Волны светятся игриво –
В лунном блике серебра.

Тишина. В безлюдном мире
Слышен шелест лишь волны,
Знать целуясь лижет щёки
Одинокой здесь скалы.

Звёзды дружно причастились:
Стали ярче и милей;
Братец-месяц взял за руки –
В хороводе веселей...

Я разделся без стесненья,
Как родившийся тут вновь –
Остудить волной спасенья
Растревоженную кровь.

Предо мною, что творится! –
Чудом светится среда:
Как загадочно искрится
За рукой моей вода.

Воздух морем окроплённый
Сон отгонит до утра;
И опять, вновь вдохновленный
Просижу здесь допоздна.

Вновь забуду все невзгоды
И несказанную грусть,
И как юноша ... в те годы,
Я прочту все наизусть!

От себя – совсем простые,
Словно радуга, стихи;
Не по возрасту чудные
В резонанс моей души.

Как люблю взбираться в горы,
На пьянящие луга,
Как волнуют панорамно
В силуэтах берега.

Как люблю бродяжью долю,
Чтоб от скуки не стонать,
Как люблю ходить по полю:
Ночью звездною мечтать.

Ждут не хоженые тропы
И далекие места:
Коя прекрасна ты Отчизна,
Как люблю твои края.

Я поэт: с доски чертежной,
С городского уголка,
Сатанеет дух мятежный –
Нет покоя мне пока.

Снова вырвусь на свободу,
Чтоб обнять родную мать –
Землю милую родную,
Сердцем нежным приласкать.

Жить – не только восхищаться,
Сохранить, ценить, любить –
Надо искренно стараться
Труд в поту и свой вложить!

Как хотелось бы кометой
Так же ярко пролететь,
Чтоб сгорая без остатка
Мог спокойно умереть ...

Но пока, друзья, мы живы –
Похороним грусть с тоской:
Пусть вселится дух веселья –
Радость станет нам сестрой.

Что заменит море ночью?!
Не один, конечно я,
Пригубил глоток морского
Из небесного ковша.

От магнолии нарядной
Веет тонкий аромат,
А на кроне, той венечной –
Листьев пламенный закат.

В парке музыка играет,
Оглушая все вокруг:
Дискотека приглашает –
"Посети нас, новый друг!"

Пятачок уж до предела
Весь забит. Куда ступить?
Молодежь "пар" выпускает –
Нынче проще стало жить!

Кто знакомства просто ищет,
Лишь купив входной билет;
Добровольно, как в загоне,
Здесь толпится "местный цвет".

Но надеждой не томитесь:
Кто придёт сюда, скажи? –
Ротозеи, малолетки,
Или пьяные пыжи.

Кто в судьбу уже не верит
Смотрит грустно только в щель:
Можно рублик сэкономить –
В тире движется мишень.

По соседству – искушая,
Можно в баре посидеть...
Грешный трёшник пропивая,
Торгаши пришли "балдеть".

Дым столбом висит над всеми,
Но куда же время деть?
Как в музей одни приходят
На других чтоб поглазеть.

Я давно уже подметил:
Средь приезжих есть и сброд –
Кто "срывать деньгу" приехал,
Кто - пропить за целый год!

Люди в этом грешном мире,
Как в слоёном пироге:
Кто – богаче, кто – беднее,
Кто – скромнее, кто – наглей...

Проходимцев нынче столько, –
Можно ими пруд прудить:
Жизнь для них как заповедник –
Кто же смеет их судить?

Но остра моя секира, –
Рвется в бой как на врагов.
Не держу я тайн от мира –
Что терпеть нам подлецов?!

Прохиндейскую палитру
И блатную свору псов
Уж пора сгрести нам в кучу
И закрыть всех на засов.

Но про то – молчу, ни слова:
Утомлять не стану вас.
Обратимся же к героям,
Ведь про них у нас весь сказ.


Глава 5. Махинджаури,
Зелёный мыс, Ботанический сад.

Виктор дома не готовит –
Он в закусочную ходит...
А Сережка – кулинар,
По секрету – божий дар!

Но с погодою неладно:
Дни мелькают так нескладно.
Правда, можно в парк сходить
И рыбёшку поудить.

Дельфинарий там под боком:
Черепаха с грустным оком,
Скат в бассейне там плывёт
Целый день – не устаёт!

Только вечер наступает,
Как экран всех привлекает:
"ТАСС уполномочен заявить" –
Им не даёт ещё грустить.

Ну а после до трёх ночи
Не смыкают свои очи:
До последних королей
За доской сидит Сергей.

Только Виктор не играет
И от скуки здесь страдает:
Солнце скрыто в облаках –
Чует, с отпуском тут крах.

Как-то вместе все собрались
И в Зелёный Мыс подались ...
День прекрасный был с утра –
Дули теплые ветра.

Шли вдоль берега – прекрасно!
И купались полновластно;
Всё Махинджаури обошли,
В сад ботанический зашли.

Он почти как братец крымский,
Именуемый Никитский ...
Красотой не обделён,
Среди гор он здесь взращён.

Человеческие руки
Никогда не знали скуки:
Поселился здесь Краснов –
Добрый рыцарь всех лесов.

Пусть не все его и помнят,
Но питомцы – ветви клонят:
Разрослись, гляди-ка вон ...
Низкий также мой поклон.

Лавка с входа всех встречает,
Бамбуками завлекает:
Вот под кружку великан
Здесь распилен под стакан.

Лентой тянется дорога
Коридором до пригорка;
Мир растительный парит,
Воздух свежестью целит.

Здесь площадка смотровая,
Вид на море открывая,
Светом солнечным полна –
Отдохнуть велит она.

Слева – пропасть, мыс Зелёный,
За утесом здесь рождённый;
Берег узкий как ручей
Полосой ведет в тоннель.

Справа – дивное ущелье
Раскрывает свое зелье;
Прямо - ствол как великан –
Выйдет в кадрах как "султан".

Здесь цветов благоуханье
Оживит вам вмиг дыханье,
Жажду взора утолит,
Красотою всех взбодрит.

Кустик маленькой мимозы
Тут растёт нежнее розы:
Чуть дотронешься рукой,
Как поникнет весь листвой.

Ты в жару ее не трогай:
Влага служит ей опорой,
А с испуга без воды
Может так не отойти...

Лишь с утра пекло светило,
В полдень облачко приплыло:
Стало в жмурки с ним играть
И к тому ж ещё моргать.

Уголки здесь: Австралийский,
Мексиканский и Китайский,
Есть Японский... ох устал -
Мир земной за день познал!

Тяжела уже и ноша,
Но бамбуковая роща
Красотой своей пленит,
В Димке взор огнём горит.

Вот он радостный шагает:
Ветви с бамбука срезает –
Будет удочкой служить, –
Как прекрасно всё же жить!

Но пора идти обратно,
Ведь и так прошли изрядно.
Скоро ведь начнет темнеть
И пора кончать говеть!

Солнце в плен уже попало –
Больше радовать не стало:
Начал дождик моросить –
Экскурсантов торопить.

Вот платформа показалась,
К счастью близко оказалась,
Только к ней бы лишь успеть –
Поезд начал уж скрипеть.

Застучал дождь пятаками,
По окну течёт ручьями.
Ехать – это ведь не ждать –
Можно в окна наблюдать:

Волны словно бы рябые,
А у берега седые.
Интересно как вокруг
Если рядом милый друг!

Только Диму укачало:
Прислонившись для начала
У отцовского плеча –
Он уснул сном молодца...

Промелькнул забор базара –
Значит жди теперь вокзала;
Церковь с готикой видна –
Вот и вся тут старина.

Юг для нас и символ рынка:
Фрукты – алая картинка!
Кто приедет на Кавказ –
Сразу вспомнит мой рассказ!

Разбежится взор ваш страстный
Позабыв про день ненастный,
Станет праздником, как дар,
Посетив такой базар.

Тут со всех концов прибыли,
Что смогли, то не забыли:
Горы арбузов лежат,
Дыни спелые манят.

Алых персиков бока,
Словно девичья щека ...
Губы просят искусить –
Перестаньте их дразнить!

Помидоры – так красивы,
Абрикосы, рядом сливы;
Здесь отборный виноград,
Яблок с грушами каскад.

Перец сладкий, перец горький,
В маринаде и толчёный;
Баклажаны и морковь
Взбудоражат вашу кровь.

На веревочке чурчхелы,
Вы купите, коль не ели –
Тоже зреет как вино,
Солнцем трепетным полно.

Но к тому ж ещё учтите –
Только август и поймите,
Что травить перечислять,
Лучше к слову угощать.

Лишь одно хочу добавить –
Может быть кого забавит:
Как без хлеба нам не быть –
Без травы там не прожить!

Без него – обед как тюря,
Словно для больных пилюля;
И традицию народ
Сохраняет круглый год.

Вот реган, кинза, кондари,
Что созвучно с цинандали;
А тархун же и цицматы
Стол украсят как агаты.

Есть для варки, для соленья,
И к столу для угощенья
Горы пряностей – постой:
Выбирай на вкус любой!

Коль сациви захотели –
Покупайте вы сунели.
Трав с десяток всех сортов –
Быть обеду для богов.

Круглый год здесь разнотравье –
Просто радуется глаз;
Что не будет вдруг зимою –
С лета выручит запас.

А сушёные те травы
К супу каждому нужны:
Чтоб сварить обед для славы
Их вы спутать не должны!

Мясо вкусно приготовишь –
Обомлеет гостья враз,
Что пугать – язык проглотишь:
Вы отведайте хоть раз!

Эрголептика – наука,
И искусство, но без звука:
Здесь художника букет
Будут помнить много лет.

Слабость я одну питаю:
Пряность всю я собираю,
И потом мне целый год
Югом пышным отдаёт.

Но базар как ни прекрасен,
Частник к деньгам все же алчен!
Я ж – грузинский стал учить,
Чтобы в торге цену сбить.

Вот приехали к вокзалу
Дождик ливнем прыснул сразу?
Тут же стало вдруг темно
И к тому же холодно.

Дима просит хачапури –
С сыром сдобную лепешку,
А когда отец купил,
Он мгновенно проглотил.

Только душу вы не рвите:
Хача-сыр не разглядите,
Есть реликтовый лишь след –
В чем загадка и секрет...

Наконец пришли с дороги –
Все до ниточки промокли.
Хорошо, что есть всё ж газ –
Чайник уж кипит для нас.


Глава 6. В волнах

Покрыто небо облаками
И встало море словно вспять;
Покрапал дождь сперва слезами
И в ливень перешел опять.

А пасть прибоя, – словно жерлы,
Под свист разнузданных ветров,
И низвергает небо стрелы
В раскатах громовых валов.

Три дня лил дождь и серый день
Стоял как камень без просвета;
И оттого так долгожданным
Была власть солнечного света!

Но море словно огрызалось:
Волну катило за волной,
И берег яростно лизала
Своею мутною водой.

И словно в пробе первых сил,
Чтоб доказать, что не трусишка,
С волною дрался в поединке
На берегу один мальчишка.

А волны – только лишь смеялись,
Сбивали с ног и проглотив,
С победой в бездну возвращались.
А он ... стоял всё ж супротив!

И вновь они, шипя от злости
Бросались с яростью тупой,
А он то прыгал, то ложился,
Пригнувшись низко головой.

Горел в мальчонке дух задора:
Он покоряться не хотел,
Хоть был волной на берег сброшен –
С улыбкой на отца глядел.

А он, прищурившись спокойно,
На озорство его глядел,
Как будто в зеркале, но в прошлом
Себя он в сыне подсмотрел.

Уже четвёртый год подряд
Как отпуск – Крым, теперь – Кавказ.
В двенадцать лет отца догнал –
С ним наравне уже нырял.

Не так уж много кто рискует
С Нептуном в прятки поиграть:
Когда во гневе он тоскует –
Куда приятней загорать!

Но радость первого свиданья,
Когда опять в морской среде –
Какой восторг рукоплесканья,
Какая пляска на воде!

Его русалки поднимали
Своей невидимой рукой,
И на качелях опускали
Окутав пеной с головой.

Как диво познавать с натуры
Вершины гор и дно морей,
И мастерство воды – скульптуры,
В пещерах – каменных зверей...

Лишь голос моря нарушали
Тут две сестрицы на виду:
Едва согревшись – так бежали
И с визгом падали в волну...

Закатом алый день сгорая,
Рябил пылающей свечой,
Морскому рокоту внимая,
Уж отходил он на покой.


Глава 7. Размышление

Когда уже за сорок,
А жизнь так коротка...
– Все впереди, – беспечно
Не скажешь, как всегда.

На мир глядя с причала,
Ты подведешь черту,
И жизнь свою сначала
Отмеришь как версту;

Ты время оседлаешь,
Как в детстве скакуна;
Себя и всех ругаешь,
Как пьяный от вина;

Ты сходу угадаешь
Все маски подлецов,
И слушать не захочешь
Банальных мудрецов;

Ты станешь вновь влюбленным
И многое простишь...
И чувством обострённым
Услышишь даже тишь;

Заметишь на снежинке
Узора красоту,
Как листик в паутинке
Трепещет на ветру.

Тогда ты все заметишь –
Не встретил что вчера,
Но время не воротишь –
Ведь жизнь у всех одна...

А пред тобой дорога:
Не видно ей конца,
И ты уже с порога
Ждешь сына и гонца;

Ты в нем таишь надежду,
Чтоб счастье отыскать,
А станет ли опорой –
Как трудно угадать!

Пока ты полон силы
Все будешь помогать,
И в отпуск снова с сыном
Поедешь отдыхать...



Глава 8. В царстве Нептуна

А море словно отбесилось,
Когда прошло ещё два дня:
Вновь небо с горизонтом слилось
И чайки кружатся с утра.

Вода - прозрачней не бывает,
А красота тут – вся на дне,
И пестротою мир играет,
Скрывая тайны в глубине.

Когда нырнёшь однажды в маске,
Чтоб разглядеть морское дно –
Увидишь с трепетом, как в сказке,
Ты третий мир через окно:

Трава колышется игриво
Под "дуновением" волны,
Бычок лежит, глядя лениво
С засады, мучаясь с тоски.

Рачок-отшельник выползает,
Забыв минувший его страх;
Пятнистый краб вмиг ускользает,
И все тут на твоих глазах.

Раскинув веером ресницы,
Медузы чуткие плывут,
А рядом рыбки, словно птицы,
Испуганные прочь мелькнут.

Отец и сын нырнут в надежде
Найти рапанов в глубине,
Но только не больших, как прежде,
А самых крохотных, – в песке.

Богато море здесь дарами:
Взор жаждет тайну увидать.
И словно клад тут под камнями,
Сын может краба отыскать.

Но вот рукой он намекает:
"Ты не плыви, на миг постой!" –
Со вздохом сальто исполняет
Он непрерывно под водой.

Отец следит, не отрываясь:
Всего пять раз - уже прогресс,
Как скат морской, сын извиваясь,
Сияет радостью там весь.

Затем опять они ныряют:
Моллюсков подбирают с дна;
Песчинки тут их не скрывают –
И живность каждая видна.

Но вот на солнышке прогревшись,
Стал Дима заряжать ружье;
Весь от безделья извертевшись,
За дело взялся он свое.

Охотник страстный под водою,
Был невезучим, как назло.
А тут насквозь сразил стрелою –
Ну, наконец-то повезло!

Отец же умудрился краба
Пещерного поймать рукой:
Теперь спешат на берег оба
Заснять всё в кадрах над водой.

Охотника во всех доспехах:
Он с трубкой, в маске и с ружьём,
Довольного в своих успехах,
На отдыхе здесь дикарем;

Бычка подстреленного метко,
Застывшего с открытым ртом.
"Гроза" медуз запомнит это,
Еще расскажет вам потом...

Они идут домой устало:
Всё ж утомились в жаркий день;
Неугомонным будто мало –
Снимать в пути еще не лень!

О пребывании в Батуми,
Уж Диме, пленки ли щадить!?
Но впереди еще Сухуми –
Пора и пыл угомонить.

Отец же слайды экономит:
Как трудно все запечатлеть –
Он новый фильм уже готовит –
Придите в гости посмотреть!

Вот наконец вошли в ворота.
Теперь поесть и на покой.
Но все лежать, что за охота? –
Тут телик с книжкой под рукой.



     Глава 9. Сосед

Дом угловой на перекрёстке
Был двухэтажный со двором:
С утра пустующий обычно,
Весь оживал лишь вечерком.

Сергей и Димка уж привыкли –
На первом жили этаже:
Три койки в комнате просторной,
Ковер из плюша – на стене;

Еще есть шкаф и тройка стульев,
С водой графинчик на столе;
На две стены по паре окон,
И туалет лишь во дворе.

Вход, правда с кухни: там посуда
С плитою рядом, есть вода;
Гудит вот только как зануда
"Саратов" старый у окна.

С торца –"этаж" служил навесом:
Для "москвича" был гаражом;
Двор небольшой – две грядки с клумбой,
И ни с одним вокруг цветком!

Зато – с петрушкой и кинзой,
Обмыв их тут же во дворе –
Бросай в салат из помидоров
И вспоминай житье в Москве...

Уж поздно. Наконец Сергей
Ворота только отворил –
Хозяин во дворе встречает:
– Я к вам соседа поселил;

Надеюсь, будете не против, –
Учтиво вдруг заговорил,
С лукавым взглядом, точно котик,
Согласья будто бы просил.

Еще вчера уехал Виктор –
Был малый скромный... но, чужой...
Фильм новый объявил уж диктор,
Пора подняться на второй

Этаж. Стоит здесь телевизор
В конце прохода у окна;
Напротив – кресло откидное,
А сбоку у стены тахта.

Пока сосед не появился,
Но не приходится гадать
В его присутствии здесь дома,
Что можно по вещам понять.

Заметно сразу: на кровати
Три пестрых батника висят;
Костюм спортивный, модный кстати,
Кроссовки на полу лежат;

На подоконнике – очки,
С отливом темные от солнца,
И новая электробритва –
В быту совсем не пустяки.

Он через час и сам влетает:
Оббегав в доме целый круг,
Уже он глажку начинает,
Найдя затасканный утюг.

Отбросив потную - подальше,
Рубашку чистую берёт,
На простынь, сложенную раньше,
Спеша на стол ее кладет.

И вот стоит он загорелый:
В кроссовках, в джинсах, во весь рост
С усами светлыми – дугою,
Над ними узкий острый нос.

С отливом тёмным, словно бронза,
Сверкают мускулы его;
Спина и грудь пылают медью, –
Откуда только занесло!

Рубашку торопливо гладит,
И все косится на часы.
Отглаженную мигом пялит:
В душе поют уже басы...

В лице воспрявшем взор играет:
Высокомерный бросив взгляд,
Он постояльцев замечает,
И сам тому уже не рад.

– Давно живете? Вы откуда?
А где готовите обед...
Вопросы сыпал как иуда –
Почти не слушая в ответ.

Вот бритва шмелью завывает –
Так больно редка борода:
Три "жидких" волоска сбривает
За две минуты – все дела!

Он надушившись исчезает,
А как зовут – так не сказал:
Культура видно выпирает, –
Он на свиданье ускакал.

Сергей поступком удивлён,
А Димка даже возмущён:
– Какой-то "ряженый петух", –
Сосед, – так метко окрещён.

Прошло два дня, но нет контакта:
Он утром спит здесь дольше всех,
Лишь днём мелькает для антракта,
Приходит поздно, как на грех.

Он дважды в день менял рубашку,
Побрившись снова убегал,
А перед сном он мыл кроссовки –
Не зря ж с собой две пары взял!

Он посещал лишь рестораны –
В походы ли ему ходить?!
Что проще - солнечные ванны,
И вечерком в бар забродить.

Хоть приходил довольно поздно,
Не суетясь ложился спать;
Включал он свет, но ненадолго;
Был молчалив. Всего – не знать.



   Глава 10. Сон

Пока еще не рассветало,
Как разбудили комары:
Чесались руки от укусов,
Томили горестные сны.

Под утро, снова чуть вздремнувший,
Лишь вспомнив про поход – вскочил:
Как черта, сон вдруг промелькнувший,
Сергей за хвост его схватил;

Вошли в его комнату РУКИ,
Как арфы плывущие звуки;
Над зеркалом пчелкой кружили –
Прическу в кудрях уложили;

Они ничего не желали –
Лишь только журнал пролистали;
Они ничего не хотели –
К еде прикасаться не смели,

Над креслом сначала висели,
Затем на колени присели;
К любви они не привыкли –
От ласки давно уж отвыкли;

Как птицы в зимовке страдали:
Им снились красивые дали,
И хоть одинокими были –
Они недотрогами жили.

И тут начались пересуды:
"– Живут ведь счастливо подруги,
С прошедших "огонь и воду",
Сдувают мужья всю невзгоду!

Девчонки – гулёны лихие:
Подумать – так страшно какие...
А я же, всю жизнь лишь страдала
И верить в любовь перестала!

Да разве найдешь сейчас мужа,
Который на двух работах,
Как джинсы протерся б в заботах,
И душу, антоновкой спелой,
Мог вытрясти всю для несмелой..."

Она никогда не любила, –
Вдруг с грустью признаться решила.
И нервы ее не сдержали,
И вскоре они заплясали.

Конечно, не то, чтоб от скуки, –
За все пережитые муки;
Как пламя в огне языками
Пылали они кострами;

Под смех истеричный летали,
Как будто бы осами стали;
Увидев его – взметнулись:
У горла змеёй затянулись.

И тут, наконец он проснулся,
И светлому дню улыбнулся;
И стало намного теплей,
В холодной квартире – милей..."

К чему бы сон такой дурной, –
Не мог Сергей всё отойти.
И стал тут сына он будить,
Чтоб раньше из дома уйти.




Глава 11. Родственные души


Малыш ворочался, не спал,
Хотя прилично и устал:
Он был не только утомлён,
Сказал бы больше – возбуждён!

Чтоб сыну показать места,
Где лето юность провела.
Они пошли тогда в поход –
С утра ни взяв ни крошки в рот

Облазив крепость Цихис-Дзири,
Сын счастлив был один лишь в мире!
Пешком дошел до Кобулети –
Выносливы же нынче дети!

Отец же сыну рад кок другу:
Так вместе обошли округу,
У моря речку вброд прошли,
Купаньем словно изошли...

Чтоб до вокзала им дойти,
Пришлось прилично обойти;
На рынке персики купить,
Да Диму пахлавой взбодрить!

Не зря отец так долго ждал,
Чтоб сын напарником бы стал, –
Он делит тяготы в пути,
Чтоб только до конца пройти...

Пищит невидимый комар:
Их столько в комнате - кошмар!
Они спасались от дождя –
Теперь кусались до утра...

– Ну папа, расскажи мне сказку,
Ведь обещал же, обещал!
Хотя отец почти дремал,
Он всё ж таинственно начал:

"– За кавказскими горами,
За бескрайними степями,
За лесами, за рекой
Жил давно там князь лихой...

Старость медленно подкралась:
Жизнь - в походах измоталась,
Вот седой весь и больной
Воротился в дом родной.

С ним дружина удалая,
В сечах славу добывая,
Поредела с давних пор,
Сохранив былой задор.

Словно не было печали –
Хлебом с солью их встречали;
Рада пуще всех княжна –
Исстрадалась вся она...

Сын и дочь стоят с ней рядом;
Он окинул гордым взглядом:
Их не видел третий год –
Да пошлёт им счастья бог!

Дети пали на колени:
Он поднял и ввел их в сени.
В суматохе терем весь –
Ждут с утра владыку здесь...

За дубовыми столами,
За бездонным кубком дня,
Пышет жаром вся еда –
Нету пиру тут конца.

Незаметно рассветало,
И гостей уже не стало;
Суетилась вся родня,
Лишь к утру сомкнув глаза.

Только речи не смолкали
И народ все волновали:
Весть о том, что князь прибыл
На устах у всех лишь был.

... Немцы Псков недавно взяли
Им бояре пособляли;
Так за все страдал народ –
С недобора целый год..."

– А дальше, что же было дальше?
Ну сочини-ка, ты ведь можешь! –
Сынок покоя не давал,
К тому ж ещё и подгонял.

Язык уставший заплетался,
С трудом рождала мысль слова:
Отец прилично намотался –
Ко сну тянула голова.

Так извертевшись полчаса,
И вот сомкнул сынок глаза.
Отец-то крепко уже спал,
Сражённый будто наповал.

Но чуткий слух еще не спит:
Он слышит: будто дверь скрипит;
Пытается открыть глаза,
Но веки – словно бы гора!

Он борется с немоготой –
Во сне ведь каждый – сам не свой;
Как будто Терека поток
С трудом сквозь сон он превозмог.

Глаза тревожно он открыл
И удивления не скрыл:
Девицу видит пред собой
Так близко, что подать рукой!

Она стоит не шелохнётся:
До нитки мокрая с дождя
Она лишь только отвернётся –
Сосед как тянет на себя.

В его руках стакан бутылка,
Они присели на кровать:
Она скрипит как будто пилка –
Ох, как неловко пировать.

Невесть какая-то закуска
Валялась прямо на полу,
Гремела под ногами вилка...
И сон сбежал как на ветру.

И тут Сергей в клубок свернулся.
– Ты что, не спишь, – спросил Андрей, –
Хлебни винца, чего уткнулся –
Так будет всем нам веселей!

– Разбудите, вы черти, парня.
Пойдём на кухню и тогда,
Спокойно посидим при свете, –
Сдурел ты что ли от вина?!

Сергей лишь раз заговорил,
Табу он словно отменил,
Как рухнула с их плеч гора:
И все вздохнули тут сполна!

Андрей подруженьку представил,
И с гордостью при том добавил:
– Стихи умеет сочинять,
И их, сама же исполнять!

С кровати девушка встаёт
И робко руку подаёт,
Назвалась: – Лена. Вся дрожит:
Сама простужена – хрипит.

Сергей на локоть чуть привстал
И нежно руку ей обжал.
Да, видно только, что вошла:
С неё текла еще вода,

– Скажи на милость как попала,
Откуда всё-таки взялась?!
Из Шадринска, слыхал – с Урала,
К вам по путевке забралась;

Объехали все Закавказье:
Баку, Тбилиси, Ереван...
Здесь поселились на турбазе;
Сейчас ходили в ресторан.

За угол только завернули,
Как хлынул дождик проливной;
Пешком до базы не рискнули...
Андрей решил: – Пойдем домой!

Батуми – это не Москва:
Прождешь автобус до утра.
Здесь транспорт ходит, как всегда,
Не чаще, чем все поезда...

Русалка туфли берегла:
В дороге всё в руках несла;
На улице – поток рекой,
До дому шла она босой.

Сергей девицу стал жалеть:
В полночный час – не друг, не враг,
Но всё же надо понимать
И из беды всё ж выручать!

– Андрей, – Сергей тут говорит, –
Гляди, она ведь вся дрожит.
Ты дай ей что-нибудь надеть –
Не мудрено так заболеть!

Сергей оделся. Димка спит –
Клубочком маленький джигит...
Отец простынкою укрыл,
Но он тотчас себя раскрыл.

Сергей на кухне свет зажег,
Достал не съеденный пирог;
Андрей с бутылками подсел:
Налил стакан и пить велел!

– Прости "отец", ты не обижен,
Что так случилось, – начал он, –
Второй я день как с ней знаком...
Ты понимаешь: поздно, дождь...

– Да ладно, ладно, тише черти:
Не разбудите пацана-
Прошли пешком до Кобулети,
Мы измотались до темна.

Тем временем она пригрелась
И перестала вся дрожать:
Как лист прилипший сняла кофту –
Парням спасибо за заботу...

К тому ж дорожная простуда –
Как тень преследует зануда!
Да слава богу! Обошлось –
К врачам ходить ей не пришлось.

Стояла прежде словно дура,
Но робость схлынула с лица:
Весёлая её натура
Не прочь пригубить и винца.

На кухне сонные мужчины
Уже заждались поэтессу:
И ей хоть джемпер был велик,
Она сходила за принцессу.

Сергей гостям салат подал,
С буфета рюмочки достал.
Андрей с вином всех торопил
И сам стаканами глушил.

Но видно лишнее добавил,
Он вскоре их одних оставил:
Лег незаметно на кровать –
От хмеля потянуло спать.

Сергей же просит тут Елену
Хотя б в пол голоса пропеть
Свою, какую ни будь песню...
Да можно ли ей повелеть?!

Когда сама душа играет,
И хриплым голосом она
Так экспрессивно начинает,
Что взор ее горит и тает.

Хотя причины всем известны –
Любви мотивы бесконечны.
О боже, чудом озари:
Кто не любил – ты дай любви!

Она поёт и ночь взрывает,
И боль страданий заглушает;
По столу пальцами стучит
И в возбуждении глядит.

В пылу забылась вся тогда,
Что так разбудит пацана.
Уже полночь – пора бы знать:
Хозяин может отругать!

Сергей глядит заворожённый,
Словами будто опалённый:
Он на минуту замирает
И вслед ей тихо продолжает:

"Жизнь – не лето, сразу не мелькнет!
И не только розами цветет...
Встрече я с тобой, верь мне, очень рад:
Всё что было без тебя – не в счёт!
Было без тебя, было без тебя,
Значит было также без меня! ..."

– Ты что Серёжка намудрил!
Под марш всю лирику пустил...
Её - хотя бы в стиле рок
Исполнить можно, скажем так:

– Припев чуть-чуть бы изменить,
Экспрессии больше бы вложить.
И вот уже в её устах
Поёт Сережкина душа.

– Как жаль, что нет здесь инструмента, –
Вздохнула Леночка с досады.
Вина глоточек затянула, –
Прочти стихи, – затем шепнула.

"Я словам твоим не верю:
Не звони мне, не пиши!
Я измены не прощаю
Ты прощенья не проси.

Было время – я любила,
Застывала в жилах кровь;
Я сожгла в себе всю гордость,
Чтоб поджечь в тебе любовь!
...

– Мне нечего просто ответить –
Ты просто сказал за меня;
Как душу ты девичью знаешь
И боль, что клокочет звеня.

Тут рюмку Сергей допивает,
Из лирики что-то читает.
Елена внемлет до конца –
Как сила велика стиха.

– Ты что, не пробовал печатать?
Тебе их надо показать.
Кому – не знаю посоветать,
Как важно только лишь начать,

– Был грех: однажды попытался.
То было правда так давно:
Все к юбилею я старался,
Но тут без блата тяжело.

Они печатают дерьмо,
Но ты смекни-ка, ведь зато
Известность только им нужна,
Хотя оборвана струна.

Когда в редакции однажды
Я показал свои стихи, –
Ну что ж, у нас ведь пишет каждый, –
И стала вдруг трясти грехи:

– Вы где печатались скажите?
Давно ли пишите дружок?
Совет мой: лучше поищите-
При ЗИЛе вроде б есть кружок ...

– Вскипел я злостью на ответ;
Я мог бы сам ей дать совет:
С кем жить, курить иль изменять –
Да что теперь её склонять!

... Я пальцем ткнул в стопу тогда:
Стихов лежала там гора,
Успел я верхний прочитать.
И ей в сравненье показать.

– Так что же, это ли стихи? ...
Она исправила оплошность:
Лист чистый сверху наложила
И с кислой миной сообщила:

Пасём отару своих штатных,
(За ней орава лишь блатных)
И посуди, к тому ж всего-
Нам выбрать надо лишь одно!

– Но спорить с дурою грешно:
Я все ж пишу, когда "смешно":
Тупиц, подонков не щажу –
В поэмах, баснях протащу;

И жить, и строить что мешает,
И что людской позорит род,
И как всё ж правда побеждает,
Как всё же начал таять лед ...

Сергей по рамке подливает,
И есть пирог ей предлагает.
Она его благодарит,
Лишь только ласково глядит:

– Спасибо. Я уже сыта.
Андрей почти весь день кормил:
Такой он добрый и хороший ...
Я признаюсь ... что влюблена.

В трёх ресторанах, знаешь, были!
Сидели в баре допоздна.
Такой он умный, славный "малый" –
Я с ним знакома со вчера.

А время птицей пролетело:
Уже и ночи два часа.
Летят их души без оглядки,
Как два сроднившихся крыла.

Хоть о такой давно мечтает –
С чужой судьбою не играй!
Она принадлежит другому –
Свободу чувствам не давай!

Лишь в жизни всей судьба играет.
А ты простой всего лишь раб!
И оттого душа страдает,
И мечется как в банке краб...

Над головой сто ватт палит.
Глаза устали так от света,
И не понять, что их пьянит –
Вино иль теплая беседа!

Елена смотрит и молчит:
Душа как будто говорит ...
Глоток последний допивая,
Сергей последний стих читает:

"Вот и придётся расстаться с судьбой,
А на душе – словно "чёрная" тень ...
Если оставишь мне адрес ты свой –
Я напишу, как был счастлив с тобой!

Буду стихами писать до утра,
Ведь без тебя, я начну тосковать;
Грустные строчки – лишь для тебя
Музыкой нежной будут звучать!

Ты не пугайся признаний в любви,
Створки сердечные все отвори,
Мне же – словцо ты одно напиши,
Чтоб я спокойно уснул до зари.

Ты уж за рифму, прошу не серчай:
Бьется аккордами сердце опять;
Чувства не выразить все мне в словах
А хочется сразу так много сказать.

Если полюбишь другого вдали –
Ты мне, пожалуйста, только не лги.
Правду – одним лишь словцом напиши, –
И я опять не усну до зари...

Снова я буду писать до утра,
Ведь без любви я начну тосковать.
Грустные строчки, из-под пера,
С сердцем своим зарифмую опять".

****************************

Глава 12. В амурных волнах

Но надо спать. Давно пора.
Сергей ложится. Духота.
– Ты отвернись-ка на минутку,
Шепнула Леночка не в шутку.

Простынкою прикрыв коленки,
Что делать, спать же не одетой:
Юбчонку мигом подняла,
К Андрею на руку легла.

Его огромная рука
Подушкой словно ей была.
Она к нему слегка прильнула,
Себя простынкой обвернула.

Спокойно долго не лежала:
Он отрезвел и для начала
Её за бедра притянул,
Истомой сладостной вздохнул!

Кумир устал уж поджидать:
Пора и дань за все отдать –
Ему в любви она призналась,
А тут с соседом развлекалась.

Прижал ногою её ножку,
Погладил пару раз как кошку
И стал с нее трусы снимать –
Она их тут же поднимать!

В пилу как будто уцепились –
Она и он в одни трусы ...
Тут интересы их схлестнулись:
Любовь и Чувства – на Весы!

Руки его не отпускает,
Хотя устала и держать.
Он на своем – не уступает:
Не будет в куклы с ней играть!

Тут извернувшись со всех сил,
Он руку всё ж освободил.
И только обнажил ей зад,
Как в миг вернула всё назад.

И хоть в Андрея влюблена,
Она ещё ведь не пьяна:
Лишь только он трусы сдерёт –
Она их тут же навернёт!

Скрипит пружинная кровать ...
 –Ты долго будешь возбуждать? –
Андрей Елене говорит, –
Сейчас пойдешь к поэту спать!

Тут стал её на пол толкать,
К тому ж соседом угрожать!
Не зря же он два дня убил –
По ресторанам все водил!

 – Андрей, веди себя прилично!
Не знаю, право ли, типично:
Угомонить его пыталась –
Она пока сопротивлялась.

 – Ты для чего ко мне легла!?
Сейчас к поэту запущу!
Не стать ей поперёк ему:
Она растеряна к тому...

И сговорившись без вины,
Берут матрац за все углы,
С кровати тихо поднимают
И рядышком на пол спускают.

Тут молча знаком намекнула:
– Чего, мол прямо здесь решили-
Под носом твоего соседа, –
И вместе к двери оттащили.

Лена простынь застилает,
Он стоит и ожидает;
Пару раз тут оглянулась,
Будто совесть в ней проснулась.

Мальчик крепко спит клубком,
Тишина стоит кругом ...
Перестал дождь бить в стекло;
Душно, как открыть окно!

Стоят и смотрят друг на друга
В оцепенении в двух шагах,
Как петухи в часы досуга
И злобой тайной на глазах.

Ещё секундное сомненье,
Как перед схваткой роковой;
И тут в решительном движенье
К трусам рванулся он рукой.

Едва рука их зацепила,
Как тут последовал рывок:
Но в сторону она вильнула
И оголился чуть задок.

Но тотчас вдруг сама решилась, –
Чего терпеть и обнажилась:
Трусы и лифчик – все в комок –
В кровать швырнула, как пушок!

Она легла. Он оголился
За нею следом в сей же миг;
Как хищник, зверем навалился
На цель, которую настиг.

Она ж укрыла простынею,
Его всего перед собой;
За шею обхватив рукою
Готова в омут с головой.

Но только он уже со злостью
Ее зажав, стал повторять:
– Так значит поэтесса ты, –
И шпагу в душу ей вонзать...

    Конец 1 части




Часть2. Опасный сосед

Глава 13. Прибой

От боли головой мотая,
Она не рвётся не кричит;
Чуть приглушённый стон роняя,
Ему лишь хочет угодить ...

Когда ж с разбега, разъяренный,
Её обители достиг,
Своим успехом вдохновлённый –
Словами как ножом, острит;

В его словах укор, насмешка:
– Так значит, поэтесса ты?!
Она всего лишь только пешка –
Лежит распятая под ним.

Как жертву он её пытает –
Да может ли её понять;
Как личность – в грязь её топтает,
Взамен того, чтоб обласкать ...

Волной могучей торс вздымался,
Покрыв испариною лоб –
Лишь на мгновенье с ней сливался,
Как будто тряс его озноб.

Его разбег всё убыстрялся:
Дыханье стало горячей,
Как Демон, он в погоне гнался,
Весь в зыби тысяча страстей.

С ней слившись, снова расставался
Его прошиб холодный пот;
Во взгляде – хищник обнажился,
Застыл в кривой ухмылке рот.

Он со словами, – поэтесса?!
Стремился к ней как шел на бой...
В неё вонзался с силой беса,
Как будто бы морской прибой.

И в брызгах капель рассыпался,
Но не сверкая белизной,
Он в тот же миг тут превращался
Лишь грязной пеною морской...

Шипя от злости, исчезая,
Он уходил в пучину вновь,
Чтоб набежать волной тупою
И причинить ей снова боль.

Как будто желчь, что скопилась
Со дня рождения его,
Уже наружу просочилась –
В лице, в глазах, в губах его.

Но сжалился господь взиравший –
Он кончил и завис над ней...
К подушке головой припавший,
Сказать не в силах слова ей.




  Глава 14. Чайка

Лежит в бессилии герой
Той ночью душной роковой:
Он пред собой её не видит,
Он никого – ничто не слышит.

А в ней же чувства пробуждались
И разгорались все сильней:
Как реки из ключей рождались,
Так страсти пробивались в ней.

В груди. таившийся запал
В ней цепь последнюю взорвал:
Доселе дремлющий вулкан
Уже не в шутку клокотал...

Над милым телом, безмятежным,
Уже объятым крепким сном,
Парила чайкою мятежной
В потоке бешенном, как гром.

Под нею – грудь его утесом
Разверзлась впадиной морской;
Сверкала молния под Зевсом –
Он был теперь её тоской,

В размахе крыльев – сила власти,
Взмывали вверх и замирали,
Влекли к нему потоком страсти,
Как звёзды падая, – сгорали ...

Летала чайкою мятежной
Над морем мрачным и безбрежным,
То крыльями волны касаясь,
То в поцелуях рассыпаясь.

И страсти вновь в нём пробуждала
И счастья в близости искала;
Как будто тайну завещала –
Словцо заветное вещала.

Ещё вчера совсем чужой –
Он стал желанный и родной:
– Андрей, Андрей, – она шептала,
Лицо любовью озаряла.

И все теперь в ней клокотало:
Как будто бес в неё вселился,
И то что било и ломало,
Уже забыто – было мало ...

Она змеей то извивалась,
С Горгоной будто бы связалась,
То всадником уже скакала –
Упущенное вновь верстала;

Как в скачке бешенной гонялась,
У финиша загнать пыталась...
Да, он теперь в её был власти:
Её – торжествовали страсти!

А конь хоть был и молодцом –
Упал до финиша – лицом,
Она ж готова все смести –
Коль жив – ноги не унести!

Она рукой уж поднимает,
А он на грех опять спадает:
Уж видно дух в нём весь иссяк –
Бессилен он: и так и сяк...

Она к груди его кидалась,
От раны, словно бы металась;
Как птица, раненная билась –
0 боже, что же с ней творилось!

Невольно вспомнишь вероятно
Охоту, станет так понятно:
Как зверь, подстреленный тобой
Ревёт и мечет головой.

Куда опасней, чем живой –
Кабан, что ранен был тобой:
Бежит он снова напролом,
Последний продолжая бой ...

Не удержала и Сирена
В объятьях сладостного плена.
Андрей подругой поражен:
Он от испуга весь сражен.

Герой Адонису подобен
И перед ним – всё тот же вепрь;
И как исход его не скорбен –
Андрей живой ещё теперь.

Как конь спросонья встрепенулся
И боком к ней весь развернулся:
Зажал ее своей ногой –
Подмял её вмиг под собой?

Руками стиснул грудь в клещах –
Со всех сторон она в тисках,
И стал тогда своей рукой
С ней продолжать неравный бой...

Она же в страхе извивалась –
Руки она его боялась:
Бодаться им, как будто рогом,
Считал тогда своим он долгом.

– Андрей, Андрюша... – из последних сил
Его молила перед богом, –
Прошу ты руку убери-ка"...
– Чего боишься ты глупышка, –
Лишь проскрипел он словно мышка,

Он на минуту возбудился
И на неё вновь навалился.
В движенье судорожном сошлись
И в ритме, бешенном слились.

На миг дыханье затаилось,
И сладострастие разлилось
В истоме отошли ко сну,
Как будто всю прошли войну...

Утих прибой желаний тайных,
Объятьем нежным сон их свил:
Они казались близнецами,
А бог их души сторожил ...



Глава 15. Ночь и утро

А духота всех уморила...
Ещё подушкой ей служила
Его "железная" рука,
Что шею ей уже свела...

Пока спала – она терпела:
Хорошее ли это дело?
Но храп – её вдруг пробудил,
И сразу мысли отрезвил.

Лунный свет мрак отгоняет, –
Силуэты осветляет...
Лежать не хочет уж нагой:
Трусы и лифчик под рукой.

К чему валяться обнажённой,
И всем казаться прокаженной?
Оделась молнией тут вдруг,
Укрылась простыней вокруг.

Его с подушки прокатила
И место все уж захватила:
Пора самой хозяйкой быть –
К чему тут нежность разводить.

Лежит он с обнажённым задом,
Почти весь на полу тут рядом,
В пыли, в грязи, почти в углу;
И лишь проснувшись поутру

С трудом в кровать перебрались.
Их очи яростно смыкались:
Уснули снова мертвым сном –
Он захрапел опять как гном.

Но вот коровы замычали –
По центру гордо промелькали;
И городской уже петух
Всем разрывает сонный слух.

Слезою ночка испарилась,
Земля неужто изменилась?
Проснувшись, женские глаза
Глядят невинно – без огня.

Без угрызенья, без печали,
Как будто тайно размышляли:
А где же все-таки судьба,
Ведь пропит мир уже до дна ...

Андрей лицом был худощавый,
Но с гладкой кожей – не прыщавый;
Загар на бицепсах играл –
Её вниманье привлекал,

Глаза его пусть не большие,
Зато лукавые такие:
В глазницах глубоко сидят,
Как жало, остриём блестят.

Он внешне будто бы спокойный,
В себе уверен, как достойный ...
Не многословен, не речист,
С высоким ростом и плечист.

Она к груди его прильнула,
Бока простынкой обвернула:
Иначе бог мог покарать,
Коль щель он мог бы отыскать!

Щекой к плечу его прижалась –
Она ещё к нему ласкалась?
Но измочаленный лишь вид
Вторил: не леди с ним лежит.

Она сама к нему стремилась:
Здесь будущее с нею билось,
А он холодный стал такой –
Не только телом – и душой!

И в час последний расставанья
Что будет с ней – еще не знает ...
Вот он: – любимый рядом с ней
И треплет ухо все сильней.

Она едва всё понимает,
Что мир её тут угасает:
Прочь гонит мысль, – когда ни будь
Должна, должна ты... все забудь.

Андрей, Андрей – она шептала
И пробудить от сна желала...
А он и ухом не ведет,
В чем дело так и не поймёт.

Он боком к ней тут повернулся
И к делу прежнему вернулся.
Да что с него тут можно ждать –
Её любви не мог понять...

Но в ней – ни страсти, ни желанья:
Одна обязанность старанья –
Прыжок последний в темноту
Пред ним, чтоб не быть ей в долгу.

Чтоб успокоить только друга,
На всё готова тут подруга ...
Находит трусики у ног,
Вмиг одевает – видит бог!

Вновь тело простыней скрывает
И в потолок взор устремляет...
Сосед – Сергей уже не спит:
Протер глаза, – ей в лоб глядит,

В большой, прорезанный в морщинах,
Без маскировки как в витринах:
Уже без грима, без прикрас, –
Их скрыв от любопытных глаз...

Она наверно понимает,
И взгляд свой от него скрывает ...
Могла б отчёт поступкам дать,
Чтоб так свободой не играть,

Когда с любимым не одна.
Неужто мутится с вина?
К тому ж ребёнок на виду –
Понять такое не могу...

Свидетель наш – сосед опасный,
В тот день дождливый и ненастный
Их осуждать прав не имел,
Лишь в глубине души кипел.

Ну было дело: поразмялись,
Они как черти с неба взялись,
Там места больше не нашлось,
И на глазах людей пришлось ...

Да что вещать, когда с годами
Привыкли все ... Пожав плечами
Лишь скажут про себя: "Чудак,
Наивен он или дурак.

На юге все ведь холостые –
Чего мудрить, вокруг – чужие.
Лишь только надо закадрить,
Да удовольствие лущить;

Девицы-то уж повидали,
Что в их годах вы и не знали:
Заткнут за пояс мужика,
Иль вены вскроют чуть спьяна ..."

Базарный шум тут ни к чему:
Зачем читать мораль ему?
Решил пока он промолчать
И нужно ли всё замечать?

Быть может от любви слепые,
Она конечно – не впервые,
Быть может вечер их сроднит,
Любовь – навек объединит ...

Сергей тут наконец решился:
Оделся быстро, освежился
Струёй холодной во дворе,
И вот колдует на плите.

Он на столе все приготовил
И к сыну подойдя тут молвил:
– Козлёнок... глазки открывай?
Уж подан завтрак – налетай...

Поели быстро, взяв пожитки,
Сергей с ночной как будто пытки
Попов на волю – слава богу,
Тут к морю зашагали в ногу.

Наедине, без глаз сверлящих,
Отведать с ночи чувств томящих,
Осталась пара лишь лежать –
Теперь не будем им мешать:

Плод запретный искушая,
Чашу страсти осушая,
Любить, смеяться, горевать –
Друг друга проще познавать...



   Глава 16. Причал

А день хоть пасмурный да тёплый;
Но море серое штормит,
И цвет её какой-то блеклый –
Здесь никого не веселит,

Врезаясь с рокотом порывно,
Весь берег косит под собой,
Без устали и непрерывно,
Затем утюжит все волной.

С песком у берега смешавшись
Он катится вдоль кувырком,
И лишь вдали – в полоске сизой,
Барашки гонит с гребешком.

Что делать, коли так он злится,
Людей не хочет подпускать:
Он в пене мутной лишь клубится –
Ему бы с галькой все играть...

А город южный – брат столицы,
Блеснуть готов весь сединой:
Здесь цепи гор как вереницы
Покрыты дымкою седой;

Его лишь море величает
И силуэты кораблей,
А пристань словно бы скучает
Когда в жару здесь нет гостей;

Зато сидят здесь рыболовы
Всегда с утра и до зари:
Так страстно и на все готовы,
Как будто держат здесь пари.

Их всех надежда осеняет:
И стар и млад удаче рад;
Их дух азарта накаляет,
Как в гонках на спортивный лад.

Отец и сын чуть посидели,
И молча к пристани пошли;
Часок они там поглазели,
Зато в музей морской зашли.

Домой лениво возвратились,
Горячий съев в пути лаваш;
Погодой снова прослезились -
Уйми туманы, отче наш!

А пара видно только встала.
Ведь солнца нет – куда спешить?
Елена чай тут наливала –
Андрей пошел во двор курить;

Так день совместный начинают.
Елена искоса глядит:
Счастливые часов не наблюдают, –
Попейте чаю, – говорит.

Пока Андрей тут отлучился,
Подсел Сергей и стал пить чай;
Он на Елену покосился:
Чего грустишь ты, не скучай ...

Но нету прежнего веселья:
Все отряхнулись как от сна;
Как изменились отношенья,
И как понять – тут чья вина.

– Андрею тридцать, он женатый,
Имеет сына лет пяти.
Он реалист до "основанья",
Ну что же делать мне, скажи?

Тут дверь на кухне отворилась:
Пришёл Андрей и сел за стол.
Она уже не улыбалась...
Кто знает, почему он зол.

– Смотреть на вещи надо проще, –
С ухмылкой говорит Андрей, –
И за него ты выйдешь замуж, –
Спешит от сватать он быстрей.

– Ведь ты давно уже решила! –
С холодным взглядом он твердит.
Она свой чай давно допила
И с гневом на него глядит.

Потухший взор вдруг засверкал:
– Нет не выйду мне решать:
На десять лет его моложе,
К чему себя тут принуждать ...

– Кто он? – спросил тогда Сергей.
– Начальник. Бегает за мной.
И мысль порой одолевает:
"Ты продаёшься, Лена – стой!"

– А где жена твоя Сережка?
– Я и Дима – вся семья, –
Ответил, помолчав немножко, –
Всюду вместе – он и я.

Андрей сиял как обновленный:
– Я понял сразу – разведен! –
Своей догадкою довольный,
Как будто факт был обличен.

– А что же мать, – пытала Лена, –
Всё бросить, променять дитя,
И что дала ей перемена ...
Не покидают так любя.

И тут Андрей уж возмутился:
– Самка, что и говорить!
Впервые мужика я вижу,
Чтоб он с собой возил дитё.

– Что ж к себе ты не возьмёшь,
Раз он с нею не живет?
Что же в суд не подаёшь, –
Лена снова задаёт ...

И мысль тогда уже мелькнула:
Какие разные они:
Ее Андрей – надменный, грубый –
С соседом хоть его сравни ...

Ах если 6 только жил волшебник!
Не поскупилась бы ценой:
Сергея душу бы в Андрея:
Вложила б с радостью большой ...

Но что поделаешь – природа
Так создала своих людей...
Она Андрея любит только
Хотя душой – роднит Сергей...

Он чай остывший допивая
Стихами снова говорит;
Но песня грустная взлетая,
Летит как чайка и парит...

– Не ожидал, – вздохнул Андрей, –
Скажи-ка, что вчера прочел,
Что все в пример тебя лишь ставит?
Елена взглядом тоже просит
Ну прочитай хоть что-нибудь!



Глава 17. Вечерний натюрморт

Море снова бушевало,
День прошел как будто вспять;
Солнце личико скрывало:
Не пришлось позагорать.

Сын с отцом пошли на пристань:
Там стояли корабли,
Позавидовав туристам,
Поздно вечером пришли.

Входят в комнату устало:
Все бросают на кровать;
Сын бегом спешит к экрану,
Чтоб кино не прозевать!

Тут Сергей наш замечает
Ряд бутылок на полу.
Будет пьянка, – он смекает, –
И опять уснут к утру...

Надо ужин приготовить,
Сына снова накормить.
Вся проблема – лишь с едою,
Чтобы только угодить!

А голубцы уже приелись:
Подливку кислую не терпит;
К тому же фарш – расковыряет,
Капусту – папе оставляет...

Спешит картошку он поджарить,
Славянской трапезой заправить.
А в кружке вмиг вода вскипает –
Он везде все успевает...

Банка с сливками открыта,
Кофе в чашку уж налито.
Дима, Дима, – он кричит
Сорок раз – сын все молчит.

– Если в шахматы играешь –
Отложи, потом сыграешь...
Папа снова окликает,
Наконец сын отвечает:

Слышу, слышу, не кричи –
Здесь стреляют басмачи:
Интересный фильм такой –
Ты иди ко мне с едой!

Ужин стынет – папа злится ...
Это надо, что творится:
Мамам в сто раз веселей –
Жизнь их сделала мудрей:

Кто свезёт дитё к свекрови –
Как-никак её же крови!
Хорошо сейчас на даче –
Только так и не иначе!

Все остыло – надо греть ...
Сколько можно все терпеть?
Сын тут голубем слетает
И без хлеба все съедает;

Бутерброд вмиг уминает
И полчашки оставляет.
Он вприпрыжку на кровать –
Папа будет доедать!

Вот посуду перемыв
И на полке разложив,
Стол протёр и наконец
Можно спать – тут дню конец.

Сын раскрытый весь уснул,
Папа спиночку накрыл.
Тишина, лишь с кухни гул –
Холодильник старым был.




  Глава 18. Опасный сосед

Едва Сергей доплёл к кровати
Зашел хозяин – очень кстати:
Он в гневе тут же рассказал,
Как шлюху днём всё выгонял –

– И как такое ты терпел?
Пришел бы и сказал все мне ...
Он будто весь рассвирепел:
– Где совесть их, скажи мне где?

– Её вначале пожалел,
Хотя никто и не велел;
Она намокла, вся дрожит.
Стекло от грома дребезжит ...

Ну что убудет – пусть поспит,
Она простужена – хрипит ...
Уж коли негде ночевать,
К чему мне караул тут звать!

Беда подстерегает всех:
Лишить ночлега – это грех,
К чему играть мне роль ханжи?!
Ну разве я не прав? – скажи!

И знал ли кто, как поведут?
Когда гостями вдруг придут ...
Но чтоб в любовь всю ночь играть –
Не мог никак предполагать.

Хозяин все ещё кипел:
Он сам двоих детей имел.
Ему от роду – пятьдесят,
И сходу отвергал разврат –

– Как только вновь она придёт,
Ты не стесняйся постучать:
Я спать не буду допоздна –
Наряды надо дописать!

Хозяин вышел. Дверь прикрыл
И за собой свет погасил...
Сергей уж спит не первый сон
За день, уставший видит он,

Но тут крадучись словно кошка
Вошел Андрей, сел на кровать.
И только глаз открыл Серёжка –
Он стал пытать и упрекать:

– Кто продал, не пойму никак ...
Хозяин днём стал выгонять!
Ты не сказал ему впросак...
Да нет, чего ты, дай поспать!

Нам завтра уезжать с утра:
Уж всё готово – посмотри!
Отметить вечер мы б смогли,
В последний раз – не откажи!

Андрей все жалобней молил,
Как будто сам себя душил:
– Как постучу тебе в стекло –
На кухне нам открой окно...

Он пуще давешнего пьян,
Противно слушать – вот смутьян ...
Сергей свое согласье дал
И он тогда уже отстал.

Прошла минута или час –
Не ведает наш сонный глаз;
Андрей же в раму барабанит –
Да разве он теперь отстанет!

Сосед как дятел уж лютует,
Сергей все спит, его не чует:
Сквозь сон мерещится иль слышит,
Пока ещё во сне он дышит.

Но звон стекла завесу снял
И на ноги его поднял:
Спешит на кухню как косой,
Да раму не открыть рукой.

Хозяин знал ... и постарался,
Напрасно тут Сергей пытался ...
Но тут Андрей как тень исчез –
Сергей опять в кровать полез.

Хозяин видимо с балкона
С усердьем ревностным закона
Следил... Лишь двери отворились
Как наутёк они пустились ...

И тут они через ворота,
Сноровкою ночного крота,
Тихо юркнули во двор,
Средь белья, как через бор.

Кухню малую прошли,
Тихо в комнату вошли.
Сели молча на кровать –
Только рано им вздыхать.

Андрей Сергея стал будить:
– Ну что, хозяин заходил?
Он начал снова теребить,
Как кто-то яркий свет включил.

Сергей открыл тогда глаза:
Вошел хозяин за порог,
У выключателя рука:
Он озирает свои чертог.

Она и он как в мышеловке:
Где ж ночевать теперь плутовке ...
Сергей спокойно тут вздохнул,
Как будто тяжесть отряхнул.

– Ну всё! Уходим мы теперь! –
Сказал от ярости Андрей.
На койку бросив чемодан,
Он в кучу вещи грёб быстрей.

Да стал сорочку одевать
С изнанки – тут не разобрать!
Она сидит как зверь, молчит,
Суровым взглядом лишь разит.

– Ну сколько надо говорить,
Чтоб посторонних не водить!
Ведь я ж тебе тогда сказал, –
Хозяин голос свой подал.

– Я с ней в одной учился школе
Случайно встретились на море, –
Андрей пытался объяснить
И пыл с него весь остудить.

Он все сорочку одевал:
Ему неловко – он ведь пьян;
Лишь только где-то застегнет,
Другая – следом отстает ...

– Нельзя уж гостье посидеть,
Мы завтра уезжаем вместе! –
Молчавшая как в клетке птица
Тут Лена начала ершиться.

– Об этом надо говорить,
А не тайком, как вор входить;
Меня ведь могут и проверить,
Что я тогда смогу ответить?

– Уходим, мы сейчас уйдём,
Но кто нас выдал, ты скажи!
Грузины не такой народ,
Чтоб ночью выгнать за порог...

Друзья тут у меня в поселке,
И дом побольше твоего,
До моря только далеко,
А то б к тебе не поселился …

Андрей качаясь наливает –
Стакан хозяину предлагает:
– Ты пей, кацо, поговорим,
Грузины ведь гостеприимны...

– Зачем об этом говорить!
Ведь я сказал – чтоб не водить!
Да людям надо отдохнуть,
Вы им мешаете заснуть.

А небо словно решето:
Стучит уж дождь опять в окно!
С ума сойдешь с тоски такой –
Вам не поможет и вино!

Тут дождь полил как из ведра,
К тому же началась гроза:
Раскаты глухо доносились
Как будто боги прослезились.

– Куда теперь пойдете Вы?
Подумал ли об этом ты...
К тому же дождь идёт опять, –
Хозяин начал наступать.

Андрей сбирал свое тряпье
И все твердил к тому ж своё,
Что все же кто-то заложил
И чем тому не угодил...

Куда теперь пойдете Вы, –
Хозяин задавал вопрос,
И сам пытаясь разрешить –
Он вместе с ним уже завис.

Андрей как снайпер все стрелял,
Покоя чувствам не давал.
Тому уже не устоять,
Но трудно всё ж согласье дать.

– Пойдёмте посидим на кухне, –
Сказал Сергей и тут же сник;
Он видит, как уже хозяин
Загнал себя в такой тупик,

И чтоб вопрос сей разрешить,
Сергей своё согласье дал...
Хозяин с ними пить не стал –
Вести серьезно наставлял...

И вот привал как после боя
С бутылкой рижского настоя;
Грустят шампанское с Гурджани –
Вы это видите и сами;

Десерт – закуску заменяет:
Кулёк конфет и шарик дыни.
Андрей в стаканы наливает:
Бальзам огнём в глазах играет.

– Мой маленький презент Андрею,
Сказала шепотом русалка, –
Его в Тбилиси я купила!
Скажи-ка тост теперь Сережка!

Андрей с мизинец наливает,
Винцом он дальше разбавляет;
Соседу ж – больше пол стакана...
Сергей конечно понимает:

Он мысли их в глазах читает,
Что будет наперёд – он знает,
И всё же гордый как орёл
Он тост стихами начинает:

"С утра исчезнет снова милый
С душой прозрачной и пустой,
Как та с красивой этикеткой,
Ещё не запыленная пока,
Распитая бутылка коньяка ...

А вечером, опять с работы,
Ты будешь долго его ждать
С надеждой снова в неизвестность,
И ненавидеть скользкой взгляд
Лишь устремленный в бесконечность.

И это - лучше в этом мире,
Во многом даже может раз,
Чем жизнь в обставленной квартире,
В столице, даже не в глуши,
Но в одиноком тут с годами, –
Такой пустынной для души!

Что делать? Дети повзрослели:
Их не волнует её боль,
Судьба – значенья не играет ...
И в одиночестве её
Остаток дней все больше тает ...

Звонки исчезли вечерами,
И друг – растаял без следа.
Вновь обречённая с слезами
Находит глядя на себя
Следы морщинок под глазами ...

Но отвлекут уже от грусти –
Родных подруг вновь голоса:
С цветами будто приведенья,
Влетевших как весной гроза,
К ней, в незабытый день рожденья.

И выпьют горькое подруги,
Чтоб наконец-то все сбылось,
За жизнь, чтоб не было разлуки,
Чтоб всё же счастье бы нашлось,
И не молчали б радостные звуки...

Аккорд, срываемый с гитары,
Подхватят дружно голоса,
Печаль забудут и невзгоды,
И станет твёрже чем скала
В неодиноком одиночестве душа.

Вновь вспомнят милые подруги:
Судьбой, оставленной следы;
Всю жизнь разорванной на части
И все не сбытые мечты –
Они всегда не в нашей власти...

Мой тост: за женственность такую,
Что не стирается с летами,
За вас подруг, что рядом с нами,
Средь безутешных утешений,
В неодиноком одиночестве годами ..."

– Оригинально, я скажу, –
Андрей ехидно улыбнулся;
А Лена, словно в забытьи,
В себя не может так прийти,

И просит прочитать стихи –
В них столько смысла и души!
Сергей стакан свой допивает
И тихо, медленно читает...

Андрей взял молча сигарету
И вышел, прикурив, во двор.
Мы завтра уезжаем вместе, –
Сказала словно бы в укор, –

Сидели за одной мы партой,
Кончали тот же институт;
Тогда жила я в Краснодаре.
Я знала, как его зовут;

Он впереди шёл на три курса:
Меня не помнит старина ...
За ним так убивались девки –
Он недоступен был тогда...

– В каком учились институте?
– В своем – политехническом,
На экономическом училась,
А он – технологический кончал.

Года в минуту промелькнули:
Они вдруг начали молчать,
И память снова всколыхнули:
У каждого своя печать!

Елена снова размышляет:
Какие разные они:
И снова в мыслях разбирает ...
Андрей – тряпках лишь скулит.

Мужик он всё-таки иль баба:
О джинсах целый день болтать ...
О, как к нему всегда стремилась,
А он пустой, что и сказать!

Волос свисающие пряди,
Как водопад со лба спадал,
Как волны, личико худое
В застывшей позе обрамлял;

На грудь и плечи разливаясь,
Текли широкою рекой,
Но только ямочки на щёчках
Не открывались как порой ...

Ладонь подпоркою служила
Для локтя – свечки восковой
И губы яблочко сгрызали
Вокруг лишь узкой полосой.

Сергей её пленил стихом,
Как будто вновь поджёг огнём;
Андрей же только подливал
Ему всё чаще лишь бальзам;

Себе – вином он разбавлял,
К тому ж и то не допивал.
А диалог не получался –
Сосед стихами отвечал.

Серёжка пил и понимал
Как он теперь ему мешал,
И чтоб быстрее тут уснуть
Успел бутылку сковырнуть.

Он всё что видел не забыл,
И всё что слышал – зарубил ...
Вот так уж действует бальзам,
Хоть незаметно стал и пьян.

Когда душа так жаждет песни,
Её не сможешь заглушить:
Она ключом прорвётся снова
Огонь сердечный потушить.

Застолье тостом завершает,
Елена снова замирает;
Пока собою он владел,
Напел он песню как сумел:

"Не выходите девки замуж,
Когда вам лишь семнадцать лет:
Семья вам молодость загубит -
Вы проклянете Белый Свет!

Ревнивый муж вам станет редькой,
Хоть с ним – за каменной стеной;
Он руки крепко свяжет сеткой
И не поймёт души младой!

... Пройдут года и захотите
Вы изменить свое житьё,
И вас ничто не остановит –
Ни муж, ни совесть, ни дитё.

А как на юг вы попадете –
Гулять начнете до утра ...
Косички снова заплетёте,
Морщинки сгладите со лба.

Но только вы одно учтите,
Что звонкий хохот у дверей
Разбудят голубую зависть
В уже не молодых парней!

Гуляйте девушки, гуляйте,
Ищите место потемней,
И чтоб никто вас не заметил
Как вы меняете друзей ..."

И тут Сергей, допив стакан,
Он был тяжел как великан,
Встал молча и пошёл тут спать,
Пока сам лечь мог на кровать...

Они там долго не сидели –
Матрас опять на пол стащили:
Им сызнова не начинать –
Не станем больше повторять.

Друг к другу страстью не пылали
Лишь просто плоти дань отдали:
"Кишку слепую поразмять",
Чтоб до утра покрепче спать ...

Всю ночь Серёжка лишь дремал,
Хоть был один он в доску пьян:
Он про жену все вспоминал,
И память снова пробуждал;

И одного он лишь желал,
Чтоб очевидцем сын не стал
Такой банальной суеты –
Когда снисходят как скоты ...




   Глава 19. В нокауте

К утру проснулись на кровати:
Понежились ещё часок.
Сергей лежит с гнетущим видом:
На миг откроет лишь глазок.

Они тут встали и оделись:
Пора прощальный пир свершить;
На кухне есть еще бутылка –
Спешат к отъезду осушить!

Хлопок! Шампанское открыто:
Кто был на кухне в этот час,
Тому шипучее налито –
И пили все не щуря глаз.

К отъезду время подходило:
Пора вещицы собирать.
Андрей достал тут чемодан
И стал подряд что есть кидать:

Носки, рубашки, полотенце –
Сейчас не время разбирать –
Электробритва, кеды, брюки –
Ну лишь бы только запихать!

Раздулся чемодан как бочка:
Коленом мощно надавил,
Осталась капля словно точка,
Ещё чуть-чуть и вот закрыл!

И взяв соломенную шляпу
Он перед зеркалом надел:
Поднял поля, сдавил гримасу –
Теперь кажись уже предел:

В кроссовках, в джинсах из вельвета
С загаром ярким на лице,
Как солнце при закате цвета –
Ну всё при нём как в молодце.

С душою родственной скитальца,
Он только лишь без скакуна:
– Похож на Педро – мексиканца, –
Скажу я, право без греха.

В дверях вдруг штора распахнулась
И Лена в комнату вошла:
Мужчинам мило улыбнулась,
Но как она была бледна ...

Похожа с собственною тенью
При свете солнечного дня,
Мотались руки её плетью
И нет в глазах уже огня.

В цветастой юбке выше пяток,
И в блузке бежевой льняной,
Явилась словно бы из сказок
В одежде скромной и с тоской.

Увидя грязный чемоданчик,
Платком немедля стёрла пыль,
Подняла брошенный стаканчик,
Как будто из последних сил.

Но вдруг глазами притупилась
И побежалостью лицо
Её в испуге озарилось:
Где ж сумка? – вырвалось словцо.

Когда ж нагнулась – увидала,
Что под кроватью здесь лежит:
Забыла, ночью как швырнула –
Не дай вам Бог так полюбить!

Затем к Серёжке повернулась:
– Ну что, в нокауте лежишь!
И что-то в сердце ей икнулось:
– Ну что ж, прощай, чего молчишь?

На угол кровати присела
И стала за кудри трепать,
А совесть на нитке висела –
Могла ли она это знать!

Ладошка свою протянула:
– Ну дай на прощание "пять"!
И грустно улыбку стянула:
Спешим мы, боюсь опоздать:

Не поминай же меня лихом:
Я, как и ты, пишу стихи ...
Мы всё же родственные души –
Живём и сохнем от тоски.

Последний уж миг наступает:
Придётся расстаться на век,
И сердце её замирает –
Как сложен живой человек!

Незримые нити пылают,
А может быть даже мосты?
Не надо, но всё же сжигают
И чувства горят как костры!

И знает она и страдает,
Что больше не встретится СВОЙ,
Что в жизни всегда так бывает –
Живёшь с посторонней душой!

Как в тайне она сожалела,
Что первым не встретился он:
Ей гордость держаться велела
И всё позабыть словно сон.

О сколько надежд и волнений
Таятся порою в груди!
О сколько ошибок, сомнений
Мы носим с собой – посуди ...

Сергей же, с разгневанным видом,
Частушку уже сочинил.
Как клин вышибается клином,
Он пошлостью пошлость топил:

"Девка бегала как сучка
С ненаглядным кобелём.
Вся любовь – одна лишь случка:
Утром, вечером и днём!"

На свете любить – так прекрасно!
Но девку подобную ей ...
Презренье бушует так властно –
Он думал уже не о ней ...

Есть в женщине нечто святое
И это мужчин всех влечёт,
Но в самке уведешь такое,
Что просто живое убьет ...

С Андреем два дня, лишь прожила:
Любовь кипятила в огне.
Свернула их тайная сила,
Лишь, хлопья остались на дне ...

Он Зевсом не стал для Елены:
Не падал златым к ней дождём;
Был щедрым - и всё для измены –
Он душу сковал ей замком.

Не будет любить она мужа –
Уж знает она наперёд:
Ей знойное лето как стужа
И сердце горячее – лед!

Бывает раз в жизни, что рубишь,
Однажды решившись на шаг.
Пусть если ты даже не любишь –
Решаешь, что лучше всё ж так!

К тому же жених её любит:
Готов на руках хоть носить,
А то, что годами он старше –
Так даже спокойнее жить ...

Когда же родится ребенок –
Не будет уж чаять души:
Любовь, что сбивалась годами –
Достанется вся с глубины.

Намечена осенью свадьба –
Её не отложит она:
Решилась на это уж твердо –
Ведь молодость в жизни одна.

А встречей, подобно с Андреем –
Как в грязь окунёшься душой,
И долго себя исполощешь,
Чтоб вновь оказаться собой!

Серёжка уставился взглядом,
Да только уже не в неё:
Вот думал о ком – она рядом,
А голос не слышит её.

К чему тут внимания знаки,
Коль чувства – инстинкты зверей ...
Ранимые просто как маки
Бывают сердца у людей!

Как в мыслях мы томно и властно
Стремимся все к женщине той ...
И как не любили бы страстно –
Погаснем без тайны святой.

Хмельной же от пьянки вечерней
Не мог одного он понять:
Как могут ещё россиянки
Так низко себя унижать!

Не знала мужской она ласки
И радость минут торжества:
Срывал он как ветер все маски
С любовных покров волшебства.

Не ведали трепета руки
Касаясь девичьей груди:
Сновали как будто от скуки,
Не зная любовной тоски.

Померкли интимные краски –
Они ведь ему не нужны ...
И то, чем. живут без огласки –
Хранить для других мы должны.





      Глава 20.
И снова берег лучезарный

Давно минуло уж за полдень –
Пора и меру всё же знать!
А то так пролежишь весь день,
И вот он силится тут встать!

Его тошнит, качает мутит!
И как же трудно, боже мой!
Как прежде он теперь не шутит:
Он на себя какой-то злой.

Себя простить еще не может
За то, что зельем побеждён,
К тому ж обида тайно гложет,
Но духом – будто вновь рожден...

Сынок давно один играет,
Лишь на секунду забегает:
С отцом неладно – понимает
И к сверстникам вновь убегает.

Собрав последние все силы –
Себя казалось превозмог:
С конвоем, будто бы под вилы,
Дойти до кухни еле смог.

В момент яичница готова:
Но не глазунья – ни омлет,
А блюда вкусного такого
Пока не видел целый Свет!

Сынок в мгновенье всё съедает, –
Так значит всё же был секрет, –
Он чашкой кофе запивает,
Поев без хлеба ... и привет!

Пора отдать его воронам:
Он помидоров всё не ест.
Привык сластёна к макаронам –
Спагетти к счастью еще есть!

Собрались быстро: взяли сумки.
А в нем морское снаряженье:
Ласты, маски, трубки –
А то без них одно мученье ...

И снова берег лучезарный,
Душа целуется с волной,
И облака плывут на небе,
Как будто лебеди весной.

И вновь они в объятьях моря,
Где над собою властелин,
Как будто нет на свете горя –
Пусть даже если ты один ...

Сынок с рапаном выплывает:
Я королевского достал, –
Он весь от радости сияет, –
А крабик маленький сбежал ...

Теперь он неразлучен с маской:
Ему бы целый день нырять!
А солнце, так балует лаской,
Что даже хочется мечтать!

Но тишину вдруг разрывает
Тут голос женщины с ведром:
Торговка бойко предлагает
Им кукурузу съесть с сольцом.

Копеек восемьдесят - штука:
А цены, что и говорить!
Так вот чем могут, – и не шутка,
Приезжих с Севера польстить!

Вот подкатил и "Жигулёнок":
ГЕ-ХА - знакомый номерок;
Детей забавит и котёнок –
Москвичкам нужен вечерок ...

В купальниках ярких со смехом,
Девицы с машины сошли,
И с ними грузин тот усатый,
Которого видели Вы!

Другой же остался в машине,
Чтоб с музыкой малость поспать:
Не терпит он солнца и моря –
Он будет зимой загорать!

Но пекло его изнурило
И он неохотно встает:
А с женщиной всё же приятней –
Он к ней на колени падёт!

С штаниной засученной, бродит
Знакомый фотограф опять,
И глазом разборчивым водит,
Кого бы еще тут заснять?

Лежащим девицам вручает,
Сейчас за картёжной игрой,
Вот фото: дочурка играет
С акулой большой надувной ...

Затем он к Серёжке подходит:
 – Ну как, удалось обыграть?!
Ведь с батюшкой нашим сражался –
Он в шахматы любит играть!

Фотограф завесу раздвинул:
Так вот кто лежал с бородой ...
И даже служители бога
В трусах загорают порой ...

Герой от вопроса опешил:
Под солнцем наверно дремал, –
"Да выиграл... Он думал так долго,
Я даже фигуры зевал;

Два раза успел искупаться
И крабика даже поймать...
Поп сколько спастись не пытался –
Поставил я всё-таки мат.

И взглядом он жизни лишённый,
Как будто всевышнего звал:
Блестел его крест золочённый,
А я же стихи сочинял..."

И рад я вдвойне не тому ли,
Что строки плескались волной,
Обиды сегодня тонули
Чтоб рифмой родиться земной:

 (ЭТО МОЁ СТИХОТВОРЕНИЕ!)

"Пусть горечь измены витает;
Не мыслишь, как дальше прожить...
Счастливой любви не бывает,
И все-таки надо любить!

С любовью ты словно моложе,
Забудешь, что можно хворать:
Мороз пробежит лишь по коже,
А сердце все будет – пылать!

Усталость слетает с работы,
И носишься с сумкой опять,
И ждешь с нетерпеньем субботы,
Чтоб снова разлуку распяты;

Ты места себе не находишь:
Как тесно в квартире пустой,
И мысленно, вместе с ним бродишь
По узкой тропинке лесной;

Ты рада делиться с прохожей,
И горе чужое понять,
И став на себя не похожей,
Захочешь весь мир вдруг обнять!

Пусть горечь обиды витает ...
Не мыслишь, как дальше прожить ...
Счастливой любви не хватает,
А с нею так хочется жить!

Коль выбор ошибкою станет
И вырастет горе в сто крат, –
Судьба же, поверь, не обманет:
Свободой ты снова богат!

Не думай, что годы заглушат,
И вновь ты не сможешь любить ...
Пусть трудно – попробуй сначала
Хоть искру любви сохранить!

В ладонях храни словно жемчуг,
В груди не стыдись согревать,
И вскоре ты сам не заметишь,
Как сердце начнет щебетать!

В беде и разлуке - Любите!
Чтоб снова душою воспрять;
И в стужу, и в зной Вы Любите –
Иначе вам жизнь не понять...

И раз Вы на Свете живёте –
Каждым дыханием дня
Любите, Любите, Любите –
Нет в жизни прекрасней Огня!".



  Глава 21. Прощание

Прошла ещё одна неделя
И вот Сергей уже немедля
Спешит теперь купить билет
И дать прощальный свой обед;

Проститься с городом Батуми,
Ведь впереди ещё Сухуми:
Новоафонский монастырь
С пещерой снится словно быль ...

А море снова в пене сердится:
Волной стремится берег смыть.
Ему с любимой только б встретиться –
О чем-нибудь поговорить,

В глаза взглянуть, как в небо ясное
И позабыть все как дитя...
Какое небо снова красное
В закате гаснущего дня!

Вдоль – пляжа бродит он пустынного
И всё же места не найдёт:
Везде у берега песчаного
Незримый образ вдаль зовёт.

Пришла пора к нему нежданная,
Как запоздалая весна.
И незнакомка полновластная
В душе его гнездо свила ...

С Сергеем море здесь прощается:
Волной готова вновь обнять!
Но время отдыха кончается:
Их поезд ночью будет ждать ...

    5. 05. 1985