Рождество в Стране сказок

разные авторы...
***
Эта Антология возникла из-за реальной потребности. Мы были рады собрать в одном томе такую богатую и разнообразную коллекцию рождественских историй для детей,
 чтобы их можно было использовать дома, в школе и в библиотеке.
 Редакторы этого тома надеются, что мальчики и девочки будут с удовольствием
читать «Рождество в Стране сказок».
***
ВОЛШЕБНЫЙ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК 3 _ Фрэнсис Маргарет Фокс_
 ДУХ РОЖДЕСТВА 8 _ Эдит Хоутон Хукер_
РОЖДЕСТВО в МОНТАНЕ 21 _ Джон Клер Майнот_
 ТАЙНАЯ РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЕЛКА 26 _Элси Сингмастер_
В КАКОМ ВОЗРАСТЕ МИСТЕР ДЛИННОХВОСТЫЙ СТАЛ САНТА-КЛАУСОМ*  Харрисон Кэди_
ИСТОРИЯ ПОЛЯ АНГЕЛОВ 49 _ Флор Морс Кингсли_
ШОППИНГ С БАБУШКОЙ МИНТОН  _Дейзи Крэбб Кёртис_ ЗАБЫТЫЙ ДЯДЯ Э. Винтон Блейк_
 КРОЛИКОВОЕ ЛИЦО И ДУХ РОЖДЕСТВА 83 _Гертруда А. Кей_
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЁЛКА_Мэри Остин_РОЖДЕСТВЕНСКОЕ СЧАСТЬЕ _Альберт Бигелоу Пейн_
 НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ _Темпл Бейли_ ПОИСК ДАМЫ КВИМП _Эллен Мэнли_
 КОГДА РОЖДЕСТВО ВЕРНУЛОСЬ 151 _Бьюла Мари Дикс_
 КОРОЛЬ РОЖДЕСТВЕНСКОГО ПРАЗДНИКА _Элейн Стерн_ ЮЖНОЕ РОЖДЕСТВО НЭНСИ 181
 _Гарриет Прескотт Споффорд_ КНИГА ДЛЯ ДЖЕРРИ 191 _Сара Аддингтон_
 ЕПИСКОП И КАРДИНАЛ 209 _Джордж Мэдден Мартин_ ИСТОРИЯ О МЛАДЕНЦЕ ХРИСТЕ 221
 _Немецкая легенда о Сочельнике в пересказе Элизабет Харрисон_
 «Рождество Сэнди» 228_Томас Трэвис_ «Маленькая ёлочка» 239_Кэролин Уэллс_
«Сэр Кледжес» 245 Джордж Филип Крапп_ РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ 258Selma Lagerl;f_
 СТРАННОЕ РОЖДЕСТВО 262 _Мариан Уиллард_ РОЖДЕСТВО ДЛЯ ТОНИ 8 _Зона Гейл_
 НЕПРОШЕНЫЙ ПОДАРОК 290 _джулия Беркет_
 СТРАННАЯ ИСТОРИЯ МИСТЕРА ПСА И МИСТЕРА МЕДВЕДЯ 306 _Мэйбл Фуллер Блоджетт_
 САНТА-КЛАУС С ПОДГОРЕВШЕЙ ВИЛКОЙ 315 _элинор Прюитт Стюарт_
***********************       ***********************************
ВОЛШЕБНЫЙ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК[1]_Френсис Маргарет Фокс_
----------
В северных лесах стояла поздняя осень, и Беатрис с Жозефиной
думали о Рождестве. Им нравилось думать о Рождестве:
им нравилось говорить о нём, петь рождественские песни и играть в
рождественские игры. Эти две маленькие девочки, как известно, играли в
Санта-Клауса, который наполняет рождественские чулки, 4 июля, и
это было так весело, что им было всё равно, кто смеётся.

Беатрис было семь лет, а Жозефине — девять в тот осенний день, когда они забрались на столбы ворот, чтобы поговорить
все кончено. Перед их бревенчатой хижиной не было калитки, только проем
когда-нибудь калитка повернется на петлях и со щелчком защелкнется.
Столбы ворот были сделаны из большого, круглого леса из кедра, и были почти
два фута выше, чем в верхней части забора. Там была тропинка, ведущая
от ворот к входной двери бревенчатой хижины, а за хижиной
с трех сторон ее окружал вечнозеленый лес. Перед хижиной была широкая поляна, принадлежавшая железной дороге.

С ранней весны и до поздней осени девочки играли на этой поляне.
привычка забираться на столбы у ворот, чтобы наблюдать за проходящими мимо поездами.

“Я полагаю, если бы у нас было много денег”, - сказала Беатрис с верхушки
своего столбика у ворот, - “Я полагаю, мы могли бы поехать в Маркетт и купить рождественские
подарки для всей семьи!”

“Но больше всего для мамы!” - добавила Джозефина, радостно топая ногами.

“Что бы мы подарили маме, если бы у нас были деньги и мы могли отправиться путешествовать?”
Беатрис поинтересовалась.

“Ну, ” ответила Джозефина, “ если мы когда-нибудь прокатимся на машинах, и если
мы когда-нибудь поедем в Маркетт с отцом и нашими карманами, полными денег, мы бы
купи, - мы бы купили, - я не знаю что, и ты не знаешь что!”

При этом две девочки смеялись и смеялись, пока они почти
упали столбы ворот; они любили сидеть на столбы ворот и смеяться.
Некоторое время они говорили о рождественских подарков они должны бы
чтобы сделать.

“Но должно быть что-то особенное для нашей мамы”, - подчеркнул
Жозефина.

“О, ” ответила Беатрис, радостно забарабанив ногами по столбу своей
калитки, - Я думаю, нам придется дать маме то же самое старое обещание, которое мы
даем ей каждое Рождество, что у нее будут два маленьких ребенка в течение всего года".
девочки, о, такие хорошие маленькие девочки, помогающие ухаживать за малышами и наводить порядок
вверх по каюте, тра-ля-ля, тра-ля-ля-ля!”

После этого, пока не засвистел дневной поезд, веселые маленькие девочки
продолжали выбирать подарки для всей семьи, но больше всего для мамы. Но
как только засвистел поезд, Беатрис предложила новую игру.

«Когда поезд тронется с пыхтением со станции вон там, за поворотом, — сказала она, — и колёса начнут медленно вращаться, а вагоны будут медленно приближаться, грохоча, ты повернёшься лицом к поезду, как и я, и споёшь со мной эту песню, которую я только что придумала, и мы попробуем рождественское волшебство, вот так:

 “Белая магия",
 Рождественская магия,
 Пошли нашей маме рождественский подарок!

 “Золотая магия",
 Рождественская магия,
 Пошли нашей маме рождественский подарок!”

К тому времени, когда пассажирский поезд поравнялся с маленькой бревенчатой хижиной,
смеющиеся дети смотрели прямо на нее, снова и снова распевая
под стук колес:

 “Белое волшебство",
 "Рождественское волшебство,
 Отправь нашей маме рождественский подарок!

 “Золотая магия",
 Рождественская магия,
 Отправь нашей маме рождественский подарок!”

Конечно, эти две маленькие девочки далеко, на верхнем полуострове
Мичиган, за много миль от любого города, не ожидали волшебства
Рождественский подарок для их матери; они просто хорошо провели время и
забыли о своей игре, как только она закончилась, и они слезли
со столбов своих ворот, чтобы пойти на пастбище за коровами.

Но за день до Рождества, когда маленькая хижина была переполнена
рождественской радостью и секретами, позвонил почтмейстер из поселка
, чтобы повидать Беатрис и Жозефину.... Он сказал, что хотел бы поговорить с ними
наедине. В хижине была только одна комната, большая, чистая, веселая
комната, и поэтому маленькие девочки забрались в сани почтмейстера и
Он проехал с ним мимо дома, а потом сказал лошадям: «Тпру!» — и, не говоря больше ни слова, развязал большой плоский свёрток, похожий на картину в рамке. Это и была картина в рамке — большая картина с двумя весёлыми маленькими девочками, сидящими на столбике ворот перед бревенчатым домом, позади которого был вечнозелёный лес, а впереди — поляна.

Прошло много времени, прежде чем дети смогли заговорить; затем Джозефина прошептала:
— Как это случилось?

— С незнакомкой из проезжавшего мимо поезда, — ответил почтмейстер.
ответила: “Сделала снимок вас двоих, потому что вы выглядели такими счастливыми.
Затем она увеличила фотографию, вставила ее в рамку и отправила мне в подарок.
тебе, чтобы ты мог подарить ее своей маме на Рождество. Она
сказала, что уверена, что я узнаю вас по фотографии; итак, поскольку я
подумала, что вы захотите сделать большой рождественский сюрприз для своей матери, я
попросила поговорить с вами наедине. А теперь мы поедем обратно в дом.

Наконец Беатрис обрела дар речи; но “Вы когда-нибудь!” - это было все, что она сказала,
и “Вы когда-нибудь!” - это все, что сказала Джозефина, пока они не вспомнили, что нужно
поблагодарить почтмейстера за его доброту.

В канун Рождества маленькие девочки больше не могли хранить свой секрет
и торжественно преподнесли матери волшебный подарок.

Мама заплакала. Слёзы радости покатились по её лицу, когда она увидела его.

«У меня никогда раньше не было ни одной вашей фотографии, — сказала она, — и я
не ожидала, что они у меня будут, потому что мы живём так далеко от фотографа. А это
так красиво! Какие счастливые лица! О, это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой!» Этого бы не случилось, если бы вы не были такими хорошими девочками, всегда
думающими о своей маме!»

На следующий день две весёлые девочки танцевали в хижине, напевая:

 «Белая магия,
 Рождественское волшебство,
 Принесло нашей маме рождественский подарок!

 “Золотая магия",
 Рождественское волшебство,
 Принесло нашей маме рождественский подарок!”

И два маленьких лица на фотографии радостно улыбались счастливой семье
тогда и всегда после.

[1] Этот рассказ был впервые напечатан в “Спутнике молодежи”, декабрь.
21, 1916. Печатается по специальному разрешению автора и “Молодежный
Компаньон”.




ДУХ РОЖДЕСТВА[2]

_Edith Хоутон Проститутка_


Руки у всех были полны маленьких уколов остролиста
листьями. Алан, Дэвид и маленькая Элис помогали с
Рождественская зелень, и наконец венки были надёжно прикреплены к окнам с помощью
крошечных гвоздиков, а веточки остролиста празднично выглядывали
из-за каждой картины. С люстры в холле свисал большой красный бумажный колокольчик,
чтобы Санта-Клаус мог позвонить, когда войдёт, а рядом с ним — веточка омелы,
чтобы не было неловко целовать его, если он попадётся.

Был канун Рождества, и мы все собрались у костра, чтобы отдохнуть
после трудов и поразмышлять о перспективах на завтра.
“Полагаю, он не придет,” предположил Давид, “и пусть он принесет
нам только переключает!” Мысль была ужасающей.

“Все зависит от того, что вы заслуживаете”, - ответил я. “Спасти Санту
кстати, вы знаете, чтобы просто узнать, что каждому ребенку нужно что-то делать.”

“Ну, ” сказал скептик Алан, - некоторые говорят, что нет никакого
Санта-Клауса - что он просто сказка, придуманная пожилыми людьми, чтобы
развлечь детей. Я никогда не знала никого, кто видел его.

Элис ахнула. “Ты получишь только подзатыльники, Алан, если будешь говорить такие вещи"
”, - предупредила она его.

— Есть люди, которые отрицают всё хорошее и истинное, — вмешался я в разговор, — но их неверие вредит только им самим. Хотите послушать о старике, который отрицал существование Санта-Клауса, и узнать, что с ним случилось?

 — Пожалуйста, пожалуйста! — закричали все, и я начал рассказ:

 * * * * *

Когда-то давным-давно жил-был старик по имени мистер Ворчун, и он
прожил столько лет, что едва мог их сосчитать. Он был маленьким,
худым, согбенным, морщинистым, и у него была всклокоченная бородка
борода и сердитый взгляд. Он обычно носил с собой большую палку, которой он
грозил мальчишкам, когда они смеялись над ним, и у него никогда не было возможности
улыбнуться кому-либо. Он жил совсем один с одним раздражительным стариком-слугой
в огромном доме, и никто даже не осмеливался позвонить в дверь.

Однажды в канун Рождества я шел по улице, разнося подарки по кругу
кое-кому из друзей, и мои мысли были заняты Рождеством. Наступила новая осень.
На земле лежал снег, и колокольчики на санях позвякивали. Даже занятые люди
владельцы магазинов, казалось, были в рождественском настроении. Ряды елей
стояли по углам, и каждый сейчас и потом я шел мимо одного гордо
нес домой дерево из-за его плеча. Вдруг кому надо
Я вижу, что ко мне приближается всего лишь старый мистер Грауч, выглядящий еще более сердитым, чем когда-либо.
Он грозил палкой рождественским елкам и хмурился на жирных индеек
и на мгновение я даже побоялся заговорить с ним. И все же
мне показалось слишком плохим не поздравить старика с праздником, поэтому
Я крикнул так весело, как только мог: “Счастливого Рождества вам, мистер
Ворчун!”

Он повернулся ко мне, подойдя совсем близко и потряхивая своей большой палкой у меня перед носом.
лицо, так что он напугал меня. “Веселая чепуха!” - прорычал он, обрывая слова.
обрывая слова. “Тебе следует пойти домой и заняться своими делами,
а не бегать повсюду, тратя свое время и время других людей. Это
Веселое Рождество - это все вздор, говорю я вам, подходящий только для детей
и простаков. Такого человека, как Санта Клаус, не существует! Это все миф
, придуманный праздными людьми, чтобы дурачить детей ”.

Я стояла совершенно неподвижно, прикованная к месту, в ужасе от того, что Санта-Клаус
увидит меня в такой плохой компании.

“ Вы сами не понимаете, что говорите, мистер Груч! - Наконец выдавил я.
— Грешно отрицать дух Рождества.

 — Грешно или не грешно, — возразил он, — я повторяю: счастливого Рождества тебе и всем твоим!

 Он выглядел таким свирепым, что я поспешила уйти, не сказав больше ни слова, и, когда я поворачивала за угол, я всё ещё слышала, как он бормочет: «Счастливого Рождества!
 Счастливого Рождества!»

Он отправился домой, в свой большой мрачный дом, и там обнаружил скромный ужин, приготовленный старым слугой. Он ел без аппетита, а потом поднялся наверх. Затем, заткнув уши ватой и закрыв окна и ставни, чтобы не слышать музыку,
с колокольчиками и рождественскими хлопушками он забрался в свою большую кровать с балдахином
и, натянув на голову ночной колпак, крепко уснул.

Сколько он проспал, он так и не узнал, но внезапно проснулся, услышав
странный звук. “_пух!_” Она стояла у камина, и там был
многие пик падения сажи и гипса.

Мистер Ворчун сел быстро, поцарапанные спичку, и зажег его постели
свечи. Он поднял его высоко и по этой комнате, выглянув за
постельное белье, как странный гном в остроконечном колпаке. Он смотрел на
камин, и там ... Как вы думаете, что он увидел? Он едва мог
поверить своим глазам - и все же, конечно же, это был Санта Клаус, одетый во все
горностай и алый бархат, красные щеки пылали от холода, его
белая борода, блестящая от снежинок. Он стоял там тихо посмеиваясь
и потирая руки, самая веселая возможно огонек в его
добрые голубые глаза.

“Счастливого Рождества вам, мистер Грауч”, - сказал он глубоким сердечным голосом.

Мистер Грауч дрожал так, что воск со свечи капал ему на руку. “А
Счастливого Рождества, сэр, ” сказал он, и его голос прозвучал странно и пискляво.

— Ну-ка, мистер Ворчун, — сказал Санта-Клаус, широко улыбаясь, — это звучит неестественно. Почему бы вам не сказать «Весёлая чепуха»? Вы не верите в Санта-Клауса, и я это знаю, и я пришёл сюда сегодня вечером, чтобы вернуть вам вашу веру — в качестве рождественского подарка. Поставьте свечу на стол, встаньте с кровати и оденьтесь, пока я считаю до трёх. Мои олени устали ждать.

А потом вы бы видели, как мистер Ворчун засуетился. Он вдел свои тонкие ноги в брюки и дрожащими пальцами зашнуровал ботинки, затем натянул пальто и обмотал вокруг шеи длинный вязаный шарф.
вытягивай шею, как только Санта-Клаус сказал "три"!

“Ты забыл свою шляпу”, - напомнил ему Санта-Клаус, посмеиваясь. И
конечно, он стоял там, самая смешная фигура, вы можете себе представить, еще
с его отметили колпаке на голове. Он сорвал с себя шапку и надел
вместо нее свою старую бобровую шапку как раз в тот момент, когда Санта-Клаус сильно толкнул его,
отчего он взлетел в дымоход. Санта последовал за ним по пятам, и
мистер Ворчун слышал, как он пыхтит, задыхается и упирается ботинками в
стену дымохода, поднимаясь вслед за ним.

 На крыше дома было необычайно тихо и спокойно.
Повсюду лежал снег, на всех крышах, насколько хватало глаз, а над головой было бескрайнее небо с сияющими звёздами.

 Санта-Клаус протянул руку на восток.  «Там, — сказал он, — ещё до моего рождения, мудрецы увидели Вифлеемскую звезду». Его голос был таким глубоким и звучным, что старик задрожал.  Он посмотрел на великий город и увидел, что в тысячах домов горят рождественские свечи. Группа певцов, прогуливавшихся по улице, остановилась
и начала петь рождественскую песню. Внезапно зазвонили колокола
В церквях, далеко и близко, колокола возвещали радостную весть.

 

«Нам пора, — сказал Санта-Клаус, — мы уже опаздываем, нам пора».Мистер Грубиян впервые заметил чудесные маленькие сани, запряжённые восемью оленями, запряжёнными попарно. В санях лежала большая сумка Санта-Клауса, набитая игрушками, конфетами и всевозможными радостями для детей. Один или два переключателя, которые мистер Груч увидел торчащими
сверху, вызвали у него чувство тревоги. «Забирайся, приятель, забирайся!»
скомандовал Санта-Клаус, и они запрыгнули в сани. Олени
Они топтали снег копытами и фыркали; затем Санта-Клаус дал им знак, и они поскакали прочь. Над крышами домов и деревьями, всё дальше и дальше, словно ветер в небесах. Старик крепко прижимал шляпу к голове и дрожал от страха, глядя, как под ними проносится огромный город. Они проехали мимо больших домов и не сбавляли скорости. «Они там богаты, — сказал Санта-Клаус, — у них больше, чем им нужно». Мы не остановимся; они не соответствуют духу Рождества».

Через некоторое время они добрались до той части города, где дома были
все маленькие и жалкого вида. “Это мои мальчики и девочки”, - сказал
Санта, подъезжая к крыше особенно жалкого на вид
маленького жилища. Северные олени затрясли своими огромными рогами, и их колокольчики
зазвенели. Старик с сомнением посмотрел на Санта-Клауса, а затем на
маленькую трубу.

“Мы можем спуститься?” он испуганно спросил.

“Разница в размере их сердец, а не в размерах дымоходов, вот что
имеет значение”, - ответил Санта Клаус. “Я пойду первым, а ты
следуй за мной”.

Он шагнул в дымоход и полетел вниз, а потом мистер Грауч шагнул
Он тоже вошёл и спустился вниз. Огонь погас, и они оказались в крошечной холодной комнате. У очага висели два маленьких чулка, длинных, тощих и пустых, а на кровати рядом спали двое маленьких детей. Они счастливо улыбались во сне, мечтая о рождественском утре. Перед пустым камином сидела женщина, одетая во всё чёрное. Она была хрупкой и маленькой, и
на её худенькие плечи была накинута шаль, чтобы защититься от
холода. Здесь не было ни остролиста, ни венков на окнах, ничего
вообще предлагаю Рождество за исключением незаполненных чулки. Маленький
мать ее глаза смотрели на мертвого пепла, и ее мысли не могли
были счастливы, и слезы катились по ее щекам. “О, бедные дети!
” прошептала она про себя с чем-то очень похожим на рыдание.
“ что они будут делать утром?” Она закрыла лицо руками и
начала горько плакать; и как раз в этот момент Санта
Клаус и мистер Грауч спустились по дымоходу.

“Ее муж умер два месяца назад”, - прошептал Санта Клаус мистеру
Гручу, - “и у нее в доме ничего нет на Рождество - ни игрушек, ни
Рождественская индейка, никаких орехов и изюма, ничего, что могло бы наполнить эти
голодные чулки». По его щеке скатилась большая слеза. Мистер Ворчун
всхлипнул и с тревогой посмотрел на спящих детей.

«А теперь, — сказал Санта-Клаус, — посмотрите, что произойдёт».

Пока маленькая вдова рыдала, он доставал из своей чудесной сумки одно за другим: орехи, изюм, леденцы, красивую большую куклу с жёлтыми кудряшками и голубыми глазами, которая засыпала, маленький паровозик, волчок, маленький чайный сервиз, кукольное кресло и, наконец, несколько красивых тёплых вещей. Затем он принялся наполнять
чулки с поразительной скоростью. Когда они были закончены, кукла
выглядывала из одного, а маленький паровозик - из другого. Мистер
Брюзга думали, что все закончилось, но нет, Санта Клаус вышел далеко вниз
в его стаю еще раз и достал красивую рождественскую корзину.
Тучные ноги индейки были выделяясь на фоне клюквы и сладкой
картофель и апельсины, и яблоки, и любой другой вид хорошая вещь
вы можете себе представить.

Санта Клаус поставил корзину под чулки, а затем ткнул мистера
Груча в ребра с такой силой, что тот подпрыгнул. “Сейчас”, - сказал он.,
«Смотрите, она смотрит вверх».

 И действительно, через мгновение маленькая вдова вздохнула и подняла глаза. Тогда вам следовало быть там, чтобы увидеть её. Её бедное личико порозовело от радости, она ахнула, и её дыхание участилось от изумления. Она протёрла глаза худыми руками; она не могла поверить, что это не сон. Потом она вскрикнула, только между
рыдать и смеяться, и, падая на колени перед корзиной.

Она проткнула жирную индейку и ловко пошарила между остальными продуктами.
пока не узнала точно, что в корзинке. “У нас будет прекрасное
Рождественский ужин, в конце концов, - сказала она, - даже индейка! Она не стала
ничего вынимать из чулок - просто заглянула внутрь и мягко пощупала
длинные узловатые ноги. “Я оставлю их детям в том виде, в каком он их упаковал"
”дорогой святой!" - пробормотала она себе под нос. Она подошла
к детям и нежно поцеловала каждого; они улыбались и ворочались
им было уютно во сне. Затем она снова посмотрела на чудесный камин
мистеру Граучу показалось, что она смотрит прямо на него,
хотя, конечно, она не могла видеть его, как видели и он, и Санта-Клаус
на покровах тьмы. Ее лицо сияло чудесным светом
любви и радости. Ее глаза сияли, как две звезды, и комната, казалось, была
наполнена неким великолепием. “Это благословенный дух Рождества”,
- прошептала она прерывисто, - “Пришел подбодрить моих оставшихся без отца малышей и
меня”. Затем она опустилась на колени у своей маленькой кровати, и было ясно, что она
молился.

Санта-Клаус торжествующе кивнул мистеру Граучу, стряхивая еще одну крупную
слезу, и мистер Грауч с трепетом вернул ему взгляд. Он вытащил из кармана большой красный
носовой платок и вытер оба глаза, прежде чем заговорить.

“Не могли бы мы снять наши шапки тьмы”, - наконец прошептал он,
“и пожелать ей Счастливого Рождества?”

“Веселая чепуха!” - сказал Санта Клаус, смеясь так, что его толстые бока
затряслись. “Нет, нас нельзя показывать. ’Ш-ш-ш!_ пора лезть в
дымоход”.

Они поднялись в темную ночь, где их ждали северные олени
. Они запрыгнули в сани и тронулись в путь, и, когда мимо них засвистел
ветер, мистер Грауч сказал: “Санта Клаус, я чувствую, что должен тебе
извиниться. Когда я увидел ее лицо...”

Санта-Клаус прервал его: “Если ты готов признать, что был неправ,
«Завтра мы отправимся в путь и пожелаем всем счастливого Рождества».

Они отправились далеко-далеко, по бурному морю, пока не добрались до
корабля, которому пришлось выйти из порта всего за три дня до
Рождества. Они спустились в кубрик, где матросы с грустью
вспоминали свои дома, и развеселили их, пока каждый не пожелал
другому счастливого Рождества.

Всю долгую ночь они летели над огромным миром, оставляя
радость позади. Они посетили детские больницы, где маленькие мальчики и
девочки лежали без сна, оплакивая своих матерей, и успокоили их
их и коснувшись их радости, и они уснули, забыв о своей
боль и печаль. Они посещали грешных людей в тюрьме и смягчали их сердца.
они останавливались в домах богатых и просили их.
помните о своих более бедных братьях.

Это была ночь, чтобы мечтать, как никто другой, но Дед Мороз может
снова знаю, но наконец-то розовое свечение утреннего показали в
восточное небо.

“Пора возвращаться домой”, - сказал Санта Клаус. “Нас могут увидеть, если
мы выйдем на рассвете”.

Через мгновение они благополучно приземлились на крыше мистера Грауча.

— До свидания, — сказал Санта-Клаус, вежливо помогая своему пассажиру
спуститься, стряхнуть снег и начать спускаться по трубе, — и
помни, ты никогда больше не должен говорить, что не веришь в Санта-Клауса!

 — Никогда в жизни! — искренне воскликнул мистер Ворчун. — Да
здравствует дух Рождества! Он снял шляпу и церемонно поклонился как раз перед тем, как олени взмыли в воздух и направились в сторону Северного полюса.

Мистер Ворчун, должно быть, спустился по дымоходу и лёг спать после
это, но утром он совсем забыл об этой части приключения.


Когда солнце стояло высоко, старик-слуга постучал в дверь и
напомнил ему, что завтрак ждет. Мистер Грауч, вздрогнув, проснулся.
“ Счастливого Рождества тебе, Эндрю! ” крикнул он.

Старый слуга почти всю дорогу бежал вниз, не сказав ни слова. Он
подумал, что его хозяин, должно быть, сошёл с ума, потому что никогда не слышал, чтобы тот
так приветствовал его за все тридцать лет службы.

 * * * * *

 В рождественское утро я пошёл за игрушками для калеки
детская больница, и там, идя по улице, кого я должен был увидеть?
увидеть, как не старого мистера Грауча, весело наряженную маленькую рождественскую елку на плече.
его плечи, карманы пальто, набитые игрушками и конфетами,
а за ним, весело шагая, бесконечная вереница мальчиков и
девочек, у каждого в руках игрушка и пакет конфет.

Я застыл от удивления и стал ждать, когда подойдет процессия
.

— С Рождеством вас! — крикнул мистер Грубиян, его лицо раскраснелось от
морозного воздуха, и все дети тоже закричали: «С Рождеством!»

“Мы собираемся подарить это дерево нескольким детям, оставшимся без отца”, - сказал он.:
“не хотели бы вы пойти с нами?”

Когда я обрела дар речи, я объяснила свое поручение, и, быстро подмигнув, мистер
Грауч сказал, что они тоже заедут в больницу по пути к
другим детям. И мы пошли дальше, все вместе, и все улыбались и
сияли и разделяли нашу радость, как только видели нас.

Наверное, это было лишь мое воображение, но голос мистера брюзги звучало
для меня, как Санта-Клаус, как он пожелал всем “счастливого Рождества!”

Он провел весь день, объезжая с одной бедной семье в другой,
Он приносил им игрушки и хорошее настроение и оставлял радость повсюду, где проходил.

 Но самая любопытная часть истории ещё впереди, потому что, вы не поверите, мистер Ворчун со временем стал довольно толстым и весёлым, и теперь, если бы вы увидели его, то, не будь на нём чёрного пальто, приняли бы за Санта-Клауса. У него круглые красные щёки и блестящая белая борода, а его глаза больше не сердитые и не колючие; они светятся для всех круглый год, как будто всегда говорят: «Я желаю вам счастливого Рождества!»

 Всё это доказывает, что Санта-Клаус такой же реальный, как мы думаем
Он верит в него, потому что каждый из нас может своими поступками и словами показать, что Дух Рождества реален.

 * * * * *

 Я остановился.

 — Это всё? — спросила Алиса.

 — Да, — ответил я, — история закончилась.

 — И теперь ты веришь в Санта-Клауса? — спросил Дэвид, пристально глядя на
Алана.

 — Да, — ответил мальчик, глубоко вздохнув. “Давайте поднимемся ко
плей-номер и вам некоторые наши игрушки вместе, чтобы принять к
детям завтра в больницу. Мы сделаем это ради Духа
Рождество”.

[2] Печатается с разрешения автора и “Св. Журнал Николая”.




РОЖДЕСТВО В МОНТАНЕ[3]

_Джон Клэр Майнот_


Дэвид и Флоренс Пейсон живут со своими родителями на ранчо в
Монтане. Ближайший сосед находится в миле от них, а ближайший город — почти в двадцати милях; но это не значит, что они настолько оторваны от мира, как могут себе представить городские дети.

Большинство городских детей — да и большинство деревенских, если уж на то пошло, — считают, что им повезло, если у них есть одно Рождество в году; но в прошлом году у Дэвида и Флоренс Пейсон было два Рождества, и, более того, в этом году они снова планируют двойное Рождество. Двойное Рождество
Рождество наступило самым простым образом, и это был самый счастливый праздник, который они когда-либо знали.

 Первое из двух их рождеств — и, возможно, кто-то из нас назвал бы его настоящим Рождеством — наступило в канун Рождества.  Перед камином в уютной гостиной стояла ёлка, украшенная подарками, которые мистер Пейсон привёз из города за несколько дней до этого.
Сверкающая мишура и развевающиеся ленты; яркие флажки и веточки
красного остролиста; золотистые фрукты и конфеты всех видов и цветов; игрушки,
игрушки, игрушки, книги и картинки, одежда и еда, а
потом ещё игрушки — всё это сделало ёлку очень красивой и чудесной для
Дэвида и Флоренс, когда наконец двери гостиной открылись и они
смогли войти. Как же они радовались в тот сочельник!
Пожалуй, во всей стране не было детей, которым в ту ночь было веселее
у своей ёлки, чем Дэвиду и Флоренс Пейсон в большой гостиной их
одинокого дома на ранчо.

В тот вечер они взяли с ёлки очень мало подарков. Это было
достаточно, чтобы восхищаться ими, и танцевать вокруг елки в выдаче
сокровищ, спрятанных среди ветвей. Когда наступило следующее утро,
они кричали “Счастливого Рождества!” еще до того, как проснулись их родители,
и были у елки, как только стало достаточно светло, чтобы можно было разглядеть.

За завтраком Дэвид неожиданно спросил: “У всех ли Рождество?”

“У всех?” - повторил мистер Пейсон. “Ну, боюсь, у некоторых Рождество бывает намного чаще, чем у других".
"У некоторых Рождество бывает намного чаще, чем у других”.

Дэвид задумчиво посмотрел на него. — Как ты думаешь, у той семьи в бревенчатой хижине
за утёсом вообще есть Рождество?

“Пожалуй, нет”, - признал Мистер Пейсон, и миссис Пейсон вдруг
воздух в лицо, сразу все вспоминает что-то очень важное.

Дэвид посмотрел на свою тарелку, а потом сказал :

“Возможно, нам следует пригласить их на Рождество. У нас их так много, что
мы можем немного сэкономить, не так ли?”

“Конечно, мы можем, Дэвид”, - быстро ответила его мать. “Я введу большой
корзины с добром, а вы и ваш отец можете носить его правильно
за”.

Но прежде, чем корзина была полна, пришли очень естественная мысль
Флоренция.

“Как для них это может быть Рождество без елки?” спросила она.

“У них будет елка”, - сказал мистер Пейсон. “Пойдем, Дэвид, мы купим ее"
прямо сейчас.

Дэвид и его отец нашли топор и поспешили к небольшой рощице
сосен, росших у реки; там мистер Пейсон срубил самую
красивую из тех, что смог найти. Когда они вернулись, Миссис Пейсон и
Флоренс две корзины готов вместо одного. В первой корзине
они поставили еду и одежду. Во второй они положили часть украшений и омелы, которыми была украшена их собственная ёлка, а также большую часть фруктов, конфет и игрушек.

“Теперь мы будем Санта-Клаусом и компанией”, - сказал мистер Пейсон. “Дэвид, ты и
Флоренс можете прокатиться на старом Алмазе и перетащить елку. Я привязал к ней веревку.
к ней. Я пойду впереди с корзинами”.

Так отправилась в путь странная процессия. На земле лежал небольшой снежок
, но не настолько, чтобы затруднить передвижение, и две мили
были быстро преодолены. Генерал был быстрее Даймонда, и вскоре после того, как дети добрались до хижины, они встретили возвращающегося отца.

«Я оставил корзины на вершине холма, — сказал он. — Вы можете
легко тянет их вниз к двери. Вы двое на самом деле Дед Мороз &
Ко. ты знаешь”.

Так, внезапно и без всякого предупреждения, что, Рождество пришел к
бревенчатый дом. Семья там застолбила участок прошлым летом,
и у них было немногим больше, чем сама земля. Не было никаких признаков
какого-либо празднования где-либо в этом убогом маленьком местечке. Это был
действительно изумленный мужчина, который открыл дверь на детский стук.

“Как поживаете?” - сказал Дэвид. “Мы привезли Рождество!”

“Что привезли?” - неуверенно спросил мужчина.

“ Мы привезли Рождество, ” повторил Дэвид и указал на елку
и на две большие корзины, которые они с Флоренс тащили вниз по
склону к двери.

Пока он говорил, к мужчине в дверях присоединилась женщина; трое маленьких детей
цеплялись за ее юбки.

“Рождество!” - воскликнула она, подняв руки. “Сегодня что, Рождество?
День? Я заявляю, мы совсем потеряли счет дням! Да что вы!
благословенные ангелы, откуда вы взялись?

“Мы не благословенные ангелы”, - сказала Флоренс. “Мы Санта Клаус и компания".
и мы живем на ранчо Пейсонов у реки”.

— Ну-ну! — сказал мужчина. Он начал понимать, что всё это значит.
 — Заходите. Я привяжу лошадь.

 Дэвид и Флоренс стряхнули снег с обуви и вошли в дом, волоча за собой
подарки. Хижина была такой маленькой, что им пришлось срезать верхушку
дерева, прежде чем они смогли поставить его в комнате. Затем они все вместе
начали развешивать украшения и подарки. Трое детей поначалу почти не
произносили ни слова, но они разволновались от счастья, когда
на глазах у них на ёлке начали появляться чудесные плоды.
Возможно, это был самый прекрасный рождественский день в жизни трёх
мало людей, которые раньше даже не знал, что это _was_ Рождества до почти
полдень. И когда большие свертки с одеждой были сняты с дерева и
открыты один за другим, в глазах взрослых людей стояли слезы счастья
.

Ближе к вечеру того же дня Дэвид и Флоренс сели на Даймонда, помахали на прощание руками
и поехали обратно на ранчо.

“Какое Рождество было лучше?” - спросила их мать, когда
они рассказали историю своего визита в бревенчатую хижину.

“И то, и другое было чудесно, - сказал Дэвид, - но почему-то мы были даже счастливее
там, чем здесь”.

“Я полагаю, это потому, что первое Рождество было Праздником получения, а
второе - Рождеством дарения”, - сказала Флоренс.

И в этом мудром замечании Флоренс показала, в чем заключается самое большое счастье в
рождественском сезоне.

[3] Этот рассказ был впервые напечатан в “Спутнике молодежи” 12 декабря 1918 г.
1918. Перепечатано с разрешения автора и “Спутника молодежи”.




ТАЙНАЯ РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЕЛКА[4]

Элси Сингмастер_


На кухне маленького домика на склоне горы был слышен только
один звук - жужжание швейной машинки. Кухня была приятной.
место. В печи горел огонь, на полу лежал яркий полосатый
коврик, а на столе — красная скатерть. В трёх из четырёх
глубоких окон стояли горшки с геранью. У четвёртого окна
стояла машина, которая так усердно жужжала.

Был канун Рождества, и если судить по маленькой шали, чепчику и пальто для мальчика, висевшим на крючках за дверью, в доме были дети. Но никаких признаков Рождества не было: перед камином не висели чулки, не было ёлки, не было подарков. Мать, которая крутила машинку, шила мужские
рубашки из грубой ткани. Справа от неё на столе лежали стопки отдельных частей рубашек — рукавов, передов, манжет; слева на полу — большая куча готовых вещей. Её склоненная голова была неподвижна; она могла перекладывать материал, над которым работала, с одной стороны на другую, не поднимая плеч и не отрывая глаз от работы, так что казалось, будто она шьёт бесконечный шов. Она поставила перед собой цель закончить определённое количество дюжин до Нового года, и её задача была почти выполнена, хотя был всего лишь канун Рождества.

За столом сидел старик. У него было ясное лицо и голубые глаза; можно было бы сказать, что он всё ещё полон энергии и сил, как в молодости. Он читал рождественскую историю в Библии, но его взгляд часто отрывался от страницы, содержание которой он знал наизусть, и устремлялся на фигуру у машины. Однажды, когда левая рука смахнула на пол готовую одежду, он вскочил со стула. Но правая рука уже собирала кусочки другой одежды, и он опустился обратно.

Когда пронзительные маленькие часы на каминной полке пробили одиннадцать, а ловкая
взяв в руки еще одну одежду, старик на цыпочках подошел к двери
и открыл ее. Он пересек двор и зашел в маленький магазинчик
и чиркнул спичкой. Тогда он воскликнул в радости за его
своими руками.

“Это самая красивая я когда-либо видел!” - сказал он.

Почти полностью заполнив маленький магазинчик, гордо склонив голову, благосклонно раскинув широкие руки
, стояла рождественская елка, великолепная, сверкающая. Каждая
крошечная веточка была увенчана белым шариком; между ветвей висели густые
гроздья золотистых плодов. Другого цвета не было; у старого джентльмена
было ясно, что у него тонкий вкус в отношении рождественских елок.

Под деревом была деревня. В зелёный мох были воткнуты маленькие
сосновые веточки, похожие на деревья; повсюду были разбросаны миниатюрные домики. Здесь
 маленькая лошадка, вырезанная из дерева, везла повозку; здесь бродило стадо овец. Рядом со стеклянным прудом была мельница, колесо которой, установленное в ручье летом, действительно вращалось. С одной стороны сада стояли большие сани, на них — шахматная доска,
сделанные вручную, но аккуратно; с другой стороны — кукольная колыбелька с
маленькой беличьей шкуркой в качестве чехла и два ожерелья, одно из
роз
плоды шиповника и одно из тыквенных семечек. Перед грядкой разложите еще одну группу
подарков - аккуратно вырезанную катушкодержательницу и небольшую горку шкурок для
муфты или палантина.

Это было прекрасное зрелище даже для того, кто не приложил руки к его созданию.
Но теперь энтузиазм старика, казалось, внезапно иссяк. Он торжественно покачал
головой и вернулся в дом.

“Я должен буду сказать ей в ближайшее время”, - сказал он. “Я должен буду сказать ей сейчас”.

Затем часы на каминной полке пробили двенадцать, станок остановился, и
работница с трудом поднялась на ноги. Она была высокой, сильной женщиной с
печальное, озабоченное лицо. Трудно было поверить, что она была
дочерью маленького голубоглазого старичка. Он тут же тоже встал и
положил книгу на стол. Он посмотрел на высокую фигуру так, словно
немного побаивался ее.

“Сьюзен, ” сказал он, - ты устала?”

“Да”, - ответила Сьюзен.

“ Сьюзен, - начал старик, слегка задыхаясь, - я бы хотел, чтобы ты...
Он с тоской посмотрел на дверь, которая вела в маленький магазинчик.

“ Чего бы ты хотел, чтобы я сделал, дедуля?

Мужество старика окончательно покинуло его.

“ Я бы хотел, чтобы ты пошла спать, Сьюзен.

“Я ухожу”, - ответила Сьюзен. “Спокойной ночи, дедуля”.

Когда затих последний звук шагов Сьюзен, дедушка подбросил угля в камин
и задул лампу.

“О боже! о боже!” - сказал он. “Что она скажет, когда узнает?”

Затем медленно, забыв, что лампа горела в маленьком магазинчике на другой стороне
двора, он поднялся по лестнице.

Это было почти три месяца с учетом новогодних были
затронул в своем маленьком доме. Затем один приятный октябрьский день,
когда дети покинули главную дорогу и повернули на объездную дорогу-что
направляясь к дому, они обнаружили дедушку, сидящего на заборе. Он скучал по
детям, которые с ведерком для ужина и учебниками в руках прошли две мили
до школы до половины девятого утра и не возвращались
до половины пятого пополудни. Томас мог прикрыть
расстояние намного быстрее, но маленькая Элиза не могла идти быстро.
Сейчас, в октябре, Солнце было уже под его установку.

У дедушки в руках был нож, и он вырезал что-то совсем крошечное.
Когда дети показались в поле его зрения, он отложил и нож, и своё творение
карман. Он приветствовал их с веселым криком, и они улыбались
он и приходил медленно. Томас и Элиза совсем получали свое удовольствие
трезво. Хотя Гран'pap жил с ними с весны, они были
еще не привыкла к своей легкомысленности, увлекательный, как это было.

Элиза взяла его за руку и побежал в довольной путь рядом с ним. Она была
маленькой толстой девочкой, и ее старомодная одежда делала ее похожей на
скромную особу средних лет. Томас шагал с другой стороны,
стараясь ставить каждую ногу как можно дальше впереди другой, как это делал дедушка.

“Ну, ” сказал дедушка, “ вот мы и пришли!”

“И что”, - сказал Томас с ха-ха— Эй, прыгай-ка сюда, — он взмахнул ведёрком с ужином, —
что мы будем делать сегодня вечером?

Дедушка понюхал холодный воздух, обещавший мороз.

— Вот погоди, в субботу услышишь, как гремят каштаны! — сказал он. — У меня
готовы шесты для их сбивания, и я сделал каждому из вас по паре рукавиц
для их шелушения.

Удовольствие от субботы, хоть и восхитительное, было ещё слишком далёким и неопределённым для Томаса.

«Но сегодня вечером, дедушка, что насчёт сегодняшнего вечера?»

«Сегодня вечером, — торжественно сказал дедушка, приближаясь к большей радости через меньшую, — сегодня вечером мы строим планы на Рождество!»

— На Рождество? — хором спросили Томас и Элиза.

— Вы ведёте себя так, будто никогда не видели и не слышали о Рождестве! — насмешливо
сказал старик. — Как будто вы язычники!

— Мы не видели Рождества, — сказала девочка.

— Я однажды видел, — поправил Томас. — Там была ёлка с яркими золотыми
игрушками и огоньками. Она стояла у нас в доме. Полагаю, Лиззи
не могла этого помнить, она была совсем маленькой». Он придвинулся ближе к старику
и тихо сказал: «Он всё ещё здесь».

«Но в прошлое Рождество и в позапрошлое. У вас тогда была ёлка?»

«Нет», — настаивал мальчик.

“ Да тут деревьев полно! ” воскликнул дедушка. - Но, может быть, - поспешно добавил он.
“ Может быть, она не смогла никого уговорить срубить их для нее. Но
у тебя были подарки!

“У детей Снайдеров был подарок”, - сказала маленькая Элиза. “Это были санки,
Их принес Сэнди Клаус”.

“ Но у тебя были подарки, ” настаивал дедушка.

“ Нет, ” в один голос ответили Томас и Элиза.

“Я думаю, она была очень занята”, - сказал дедушка, нахмурившись. Затем лицо и
голос оживился. “Но в этом году мне на руку, чтобы срубить дерево, и я на
силы нарядить елку”.

Дети смотрели на него снизу вверх. Было ясно, что они провели не всю
вера в дедушкины силы.

“И подарки”, - продолжил дедушка. “Если бы у тебя был выбор из
подарков, какие бы ты хотел получить?”

“Я бы хотел пистолет”, - сказал Томас.

“ Я бы хотела... - Маленькая Элиза испустила долгий-долгий вздох. - Я бы хотела...
медальон. Я видел одного на картинке.

“Я не знаю, что ты получишь, ” сказал старик, “ но ты получишь
что-нибудь”.

Затем дедушка ускорил свои шаги и их.

“Она будет искать нас, детей. Mooley будет доить и древесины
чтобы быть извлечена”.

Дальнейшее продвижение было стремительным, на дороге резко сошел. Под
на небольшом, похожем на утес возвышении стоял маленький домик,
поразительно белый в сгущающейся темноте. Это было уединенное место,
его совершенно не было видно из других домов. Хотя она была защищена от
самых холодных зимних ветров, до нее не могли долететь их заунывные
звуки.

Из кухонного окна лился яркий свет. Сьюзен зажгла лампу, ее
машина рано. Они могли видеть ее голову и плечи прямо, как она
склонился над ней работать. При виде ее Гран'pap и дети стали
молчит.

“Она всегда занята”, - сказал дедушка через мгновение. “Она замечательная,
она такая”.

Томас и Элиза ничего не ответили. У них не было опыта общения с
матерью, которая не была бы постоянно занята. Бабушка начала свистеть,
словно предупреждая её о своём присутствии, и она подняла голову и
посмотрела в сумерки. Её лицо, как всегда, серьёзное и
задумчивое, немного просветлело. Присутствие взрослого человека,
должно быть, было благословением в этом тихом месте. Три года Сьюзен
жила здесь одна со своими детьми.

Бабушка не сразу вошла в дом, а взяла со скамьи у двери большое ведро для молока и пошла в сарай. Дети
последовал за ним и встал у самой двери, слушая молока
стук в подойник. Дедушка разговаривал с Мули, делая ей комплименты
за ее гладкую шерсть и красивые глаза, за ее мягкость,
и за обилие ее молока. Когда он закончил, он и
дети вместе вошли в дом. Томас снял свою кепку
, а Элиза - шаль и шляпку от солнца, и дедушка повесил их на
высокие колышки. Затем он печально посмотрел на фигуру перед
швейной машинкой.

“Ты еще не остановилась, Сьюзен?”

“Я должен сделать еще одну”, - последовал ответ от склоненной головы. “Мужчина
придет за ними завтра.

“ Но не раньше полудня, Сьюзен, и я увижу все, что ты сделала!

Сьюзен ничего не ответила. Бесшумно ступая, дедушка налил молоко в
кувшины и отнес кувшины в погреб. Когда он вернулся,
он слегка потряс огонь и начал готовить ужин. Он накрыл на стол
, нарезал картофель и мясо для рагу и поставил рагу на плиту
. Нарезая лук, он корчил странные гримасы, чтобы позабавить Томаса
и Элизу. Когда начал подниматься пикантный запах, фигура у автомата
обернулась.

“Тебе не нужно было этого делать, дедуля!”

“О, да, Сьюзен. Теперь, когда ты закончишь, ужин будет готов”.

Машинка зажужжала немного быстрее, стрелки задвигались немного быстрее.
проворнее. Рукава рубашки были добавлены к телу, группа
поставить на место. Один раз Сьюзен вздохнула, но жужжащий звук повторился так быстро
, что вздох не достиг ушей никого, кроме нее самой.

Двое детей тем временем сидели на скамье со школьными учебниками в руках
. Но они не учились. Они размышляли над тем, что сказал дедушка
. Дедушка сотворил много чудес. Это было возможно
что он приведет в исполнение и это небесное желание. Иногда они
шептались друг с другом.

Когда жужжащая машина остановилась и мать отодвинула свой стул,
дедушка объявил, что пир готов. Сьюзен перенесла лампу из автомата
на стол. Она выглядела ужасно уставшей. Она потерла рукой
лоб, а когда села за стол, то прикрыла ладонью
глаза от яркого света.

На этот раз дети не заметили, что она устала, на этот раз они
не раздумывая разразились речью. Обещание дедушки опьянило
их.

— Бабушка говорит, что у нас будет Рождество, — сказал Томас, прежде чем
поднять ложку.

— С большой ёлкой. Он её срубит.

— И с подарками, — сказала Элиза.

— Я бы хотел пистолет, — сказал Томас.

— А я — медальон, — сказала Элиза.

Мать вздрогнула. Она снова прижала руки ко лбу и закрыла глаза.

“Нет”, - сказала она. “Рождества не будет”.

“Но, Сьюзен...”

Сьюзен посмотрела прямо на отца. Ее ответ был окончательным, но он был
не грубым; это прозвучало жестоко, но старик не был ни обижен, ни обижен.
"Это мой дом, отец.

Здесь не может быть ни елки, ни подарков. “ Это мой дом.""Это мой дом, отец. Здесь не может быть ни елки, ни подарков. Я
терпеть не могу елку, и у меня нет денег на подарки.

Старик произнес единственное “Но" - и больше ничего не сказал. Лица
Томаса и Элизы вытянулись, но они ничего не сказали. Через некоторое время
они украдкой посмотрели на своего дедушку, как бы желая увидеть, как это
изменение его планов повлияло на него. Когда они увидели, что из его глаз потекли слезы
, они опустили глаза в свои тарелки.

Но дедушка недолго грустил. Он помог Сьюзен убрать со стола,
затем сел рядом с детьми. Когда они закончили считать,
выучили урок правописания и прочитали "пальцы на полоске".
на ковре, спины прямые, книги разложены в установленном порядке - их
уроки чтения, он рисовал для них животных и вырезал ряды солдатиков для
Томаса и младенцев для Элизы. Их мать, сложил рубашки она
закончил, положил свежую работу на машине, на утро, и сшила для
через час от руки на платье для Элизы. Тогда она приказала детям идти
кровать.

“Ты собираешься сесть, дедуля?” - мягко спросила она.

“Немного”, - сказал дедуля.

“Спокойной ночи”, - сказала Сьюзен.

Дедушка долго сидел у стола, подперев голову рукой.
Постепенно выражение его лица сменилось с печального на мрачную, но
нежную решимость.

«Посмотрим», — сказал он вслух.

Затем он прочитал главу из Библии и лёг спать.

В субботу бабушка с дедушкой и дети отправились собирать каштаны.  Им
повезло.  После того, как они собрали достаточно каштанов, чтобы удовлетворить
самые насущные потребности семьи, осталось десять литров на продажу. На
эти деньги они купили Сьюзен десять мотков ниток.

«Ты получишь больше за свою работу, если тебе не придётся платить за нитки», — сказала бабушка.

Сьюзен слегка ахнула. Тот, кто не знал её, мог бы подумать,
что она вот-вот заплачет. Но Сьюзен никогда не плакала.

 «Тебе не стоило тратить на меня свои деньги», — сказала она.

 Если дедушка был разочарован или огорчён тем, что Сьюзен сказала, что у детей не будет Рождества, он этого не показал. Он следил за тем, чтобы в поленнице было полно дров, гонял Мули по обочине дороги в поисках
поздней травы и слушал, как дети учат уроки. Когда он не был
занят этим, он сидел в своей маленькой мастерской через двор. Туда
он привёз из своего старого дома циркулярную пилу, маленький токарный станок и
разные другие плотницкие инструменты. Здесь у него была маленькая печурка, и здесь он работал в
ненастные дни. В погожие дни он ремонтировал дом
и сарай, чтобы они не пропускали зиму.

“У белок толстая шубка”, - сказал он. “Берегись холодной погоды!”

На самом деле дедушка полностью пренебрег запретом своей дочери
. Когда дети были в школе и поздно вечером,
дедушка был на работе. Он вырезал животных для сада и сделал
домики, колыбель и шахматную доску, и он позолотил грецкие орехи
и орехи гикори, чтобы развесить их на дереве, и кукурузу, чтобы сделать
маленькие шарики для украшения каждой ветки. Это была долгая работа;
дедушка часто засиживался допоздна. Иногда он работал с надеждой,
иногда в отчаянии.

«Когда она увидит его во всём великолепии, она почувствует себя по-другому», — говорил он,
когда надеялся.

«Она думает только о неприятностях», — говорил он, когда отчаивался. «Возможно,
она больше не сможет измениться».

«Но я попробую» — таков был неизменный итог размышлений дедушки. «Ради неё и этих детей я попробую».

Несколько раз бабуля-папа чуть не попались. Томас и Элиза, вернувшиеся из школы чуть раньше обычного, учуяли запах попкорна, и им пришлось отдать большую порцию. Пятно позолоты на пальто бабули-папы было трудно объяснить. В последние дни после того, как большое дерево затащили в магазин и установили, бабуля-папа постоянно боялась.

«В канун Рождества, когда дети лягут спать, я приведу её к себе, —
запланировала бабуля. — Я оставлю включённым свет. Когда она увидит
ёлку, она почувствует себя по-другому».

Но сейчас канун Рождества в прошлом и Сьюзен не привело к
маленький магазин. Сьюзен ушла в свою комнату и Гран'pap ушла в свою
и рождественское утро было почти под рукой. Дедушка никогда не был так несчастен.
- Она никогда не простит меня, - сказал он, ложась на кровать и

глядя на звезды.
- О боже! - воскликнул он. - Она никогда не простит меня. - Она никогда не простит меня! - воскликнул он. “ О боже! о боже!”

В два часа дедушка проснулся, чувствуя смятение в душе.
Минуту он лежал, думая о Сьюзен, потом понял, что это было из-за
другого беспокойства, которое его беспокоило.

“Я оставил свет гореть!” - сказал он, вскакивая с кровати.

Он быстро оделся и спустился по лестнице на кухню. К его
ужасу, дверь была приоткрыта.

“Грабители!” - сказал дедушка. Тогда дедушка замер. Магазин был на
стороне комнаты Сьюзен, он увидел в тусклом свете костра, что Сьюзан
шаль ушла с крючка.

“Боже мой! о боже! ” воскликнул дедушка, направляясь через двор.

Затем он снова резко остановился. Он услышал звук,
странный звук, звук плача. Он на цыпочках подошёл к двери
магазина. Внутри на низкой скамейке сидела Сьюзен, низко опустив голову и
она закрыла лицо руками. Он мог видеть, как вздымаются ее плечи, он мог слышать
жалобный звук ее рыданий.

Дедушка был в отчаянии. Он не знал, что ему делать, должен ли он
идти вперед или назад. По крайней мере, было очевидно, что его план
не удался.

“Она никогда раньше не плакала”, - сказал он.

Затем, увидев, что Сьюзен встала, он пошел средним курсом и вошел в
тень маленького здания. Сьюзен больше не взглянула на
красивое дерево с раскинутыми руками; она пересекла двор,
все еще плача, и вошла в дом.

“Она даже забыла запереть дверь”, - сказал Гран'pap, как он вошел в
магазин.

Он постоял и посмотрел на дерево.

“Мы можем держать дверь запертой”, - сказал он печально. “Я могу отдать им эти
вещи в другой раз. Возможно, она позволит мне отдать им каждую по одной вещи
этим утром”.

Потом дедуля услышал какое-то движение, звук шагов, шуршание
приближающихся юбок. Он повернулся лицом к двери.

“ Сьюзен! ” позвал он.

Это вернулась Сьюзен, Сьюзен с ношей на руках. Она посмотрела на
своего отца, вздрогнув. Ее лицо изменилось. Внезапно все стало ясно
что она была красивой девушкой. Она положила свою ношу на маленький
скамейка.

“Вот маленькое ружье, которое принадлежало его отцу”, - сказала она. “А вот и
маленькая цепочка и медальон, которые были моими. Положи их под елку,
дедуля.”

“О, Сьюзен!” - сказал старик.

Но Сьюзен уже была у двери. Там она обернулась и посмотрела назад.
Она снова заплакала, но и улыбнулась тоже. Было ясно, что для
Сьюзан худшее горе уже позади.

«Счастливого Рождества, бабуля!» — сказала она. «Тебе лучше пойти спать».

«И тебе того же!» — пробормотала бабуля.

Затем он взял в руки маленькую винтовку, цепочку и медальон и прижал их к груди.

«О боже! О боже! О боже!» — воскликнула бабушка. «Что же будут делать эти дети!»

[4] С разрешения автора и журнала «Outlook».




 КАК СТАРЫЙ МИСТЕР ДОЛГОХВОСТ СТАЛ САНТА-КЛАУСОМ[5]

_Гаррисон Кэди_


— Нет, сэр-ри, вы меня не поймаете на том, что я что-то дам на рождественскую благотворительность.
Нет, сэр-ри! Это всё равно чепуха, — сказал старый мистер Длиннохвост, с грохотом захлопнув дверь прямо перед носом испуганной снежной птицы, которая пришла просить пожертвовать на рождественский фонд для бедных и нуждающихся.

Затем, нахмурившись, он повернулся, обратив свои старые мягкий халат больше
внимательно о нем, и заковыляла к его широкое кресло перед
пылающий огонь. Усевшись среди подушек, он принялся наливать
в миску дымящийся бульон из медного котелка и угощаться
кусочком тоста с подставки перед огнем.

“ Ха-ха-ха! - пропищал он. “Здесь довольно уютно”, - и его губы скривились в
довольной улыбке, когда он взглянул туда, где шумные снежинки
бились об оконное стекло.

“Кто-о-о! Кто-о-о!” - свистел холодный северный ветер, гремели
жалюзи.

“Трескучий-трескучий”, - отозвалось прыгающее пламя в камине
веселым дождем искр.

Да, мистеру Длиннохвосту было уютно - очень, очень уютно. Его уютный маленький
дом буквально светился теплом, а полки в кладовой прогибались под
весом хороших вещей. Итак, в этот холодный зимний день
За день до Рождества он из всего лесного народа мог позволить себе
насмехаться и прогонять непрошеных гостей. Зачем ему беспокоиться о
нуждающихся и о холоде? Его полки были полны, а огонь в очаге согревал.
 Кроме того, разве у него не было множества кладовых, набитых до отказа?

Но в большом мире было много тех, кто не был так же спокоен, как мистер Длиннохвост. Много дней бушевали сильные штормы и дули жестокие ветры,
выбрасывая снег, который покрывал поля и леса толстым белым
покрывалом, которое, замерзая, делало почти невозможным для многих
маленьких существ добраться до своих тайных запасов или найти случайную ягоду.

 В течение нескольких недель они наблюдали и ждали в надежде на улучшение
погоды. Рождество приближалось, и они планировали грандиозный праздник
вокруг большой ели, которая росла на высоком холме у
на самой опушке леса. Они планировали украсить его сверху донизу
длинными гирляндами из остролиста, в то время как мириады горящих свечей должны были бы
блестеть и искриться, отбрасывая свой свет на ветви, тяжело нагруженные
подарками.

И вот однажды наступила плохая погода, а с ней и сильная метель, которая
выла и визжала и добавила огромные сугробы снега. Маленькие лесные
жители выглядывали из своих окон, чтобы увидеть, как бесенята-метелицы
радостно танцуют, и с каждым днём они всё меньше надеялись на великое
рождественское торжество. Многие крошечные существа следили за своими кладовыми
запасы постепенно исчезали под снегом, и с каждым днём список нуждающихся увеличивался.

Так что в Сочельник в каждом маленьком глазе читалось беспокойство, а в каждом маленьком голосе слышались рыдания: «Мы мало что можем сделать для этого
Рождества, разве что для самых бедных», — все, кроме старого мистера Длиннохвостого.
В его глазах не было беспокойства. Он был в своём роде уникален, потому что, как это иногда бывает, ни один из его складов не был засыпан снегом, и каждую снежинку, которая падала на его дверь, Северный ветер, казалось, тут же уносил прочь.

И вот он сидел у своего очага, пил бульон и хрипел своим самым неприятным голосом: «Рождество! Тьфу! Я не хочу его!»

 Дело в том, что старый мистер Длиннохвост был крысой, причём очень жадной. На самом деле он вёл свою родословную напрямую от великого семейства
Скупых Крыс, которые имели привычку собирать всякие любопытные вещи
и складывать их в забавные маленькие кладовые, где можно было найти
всё, от старой пуговицы до кусочка ярко окрашенного стекла, а также
странные засушенные корни и овощи. Старый мистер Длиннохвост прожил
долгое время и, как он также унаследовал фамильные черты, его
складов было много.

И вот он сидел в полном одиночестве за День до Рождества, зарывшись в свое огромное
кресло, и думал только о том, как ему удобно - ему, самому
богатому существу в великом лесу. Но старый мистер Длиннохвост не был
счастлив, потому что при всем его огромном богатстве была еще одна вещь, которой он жаждал
- это был определенный сорт желтой кукурузы, и эта кукуруза была спрятана
далеко, в определенном бункере для кукурузы, в определенном старом амбаре, на приличном расстоянии отсюда.

“Ах! Если бы у меня только было немного этой прекрасной кукурузы к рождественскому обеду”
старый мистер Длиннохвост вздохнул, потому что втайне он действительно намеревался отпраздновать
Рождество, но в полном одиночестве.

Наконец он подошел к окну и выглянул наружу. “Фух! Это довольно тяжелый день.
Но я верю, что смогу это сделать ”, - воскликнул он, надевая
свое большое пальто и наматывая шерстяной шарф на шею. Затем он перекинул
пустой мешок через плечо и, надев пару снегоступов,
направился прямо к тому отдаленному сараю.

Добравшись до него после очень долгого и трудного путешествия, он снял свои
снегоступы и прополз под старым зданием, пока не добрался до
Он нашёл удобную щель в полу и, осторожно приподнявшись, бесшумно прополз внутрь. Всё было тихо и безлюдно, если не считать стона ветра под карнизами. Мистер Длиннохвост, не теряя времени, пересёк пол и добрался до большого деревянного ящика у стены. Он быстро пробежал вдоль него, пока не добрался до отверстия, а затем, бросив быстрый взгляд через плечо, шагнул внутрь — не в ящик, а прямо в большую ловушку, крышка которой с грохотом опустилась, и старый мистер Длиннохвост оказался в плену.

Все это было так неожиданно, что у него перехватило дыхание.
Он попытался найти способ сбежать, но для старого мистера Длиннохвоста спасения не было.
Длиннохвост. Измученный, он присел на корточки и застонал: “О боже! О боже!
Я попался! Я пойман!” и его слезы брызнули, когда они упали
на пол его тюрьмы.

Да, он был пойман, и пойман так удачно, что, если не случится чего-то непредвиденного
, он был обречен провести Рождество в этой коробке-ловушке.
Бедный старый длинный хвост, господин, кто планировал отмечать все наедине с собой
вкусный праздник!

Прошёл час, потом другой, потом ещё много часов, и мистер
 Длиннохвост начал чувствовать холод и голод — да, голод прямо в этой ужасной ловушке, в этом полном зерна амбаре. Он дрожал и дрожал,
пока старая ловушка не затряслась так, что зерно застучало.

 «Тише! Тише! Что это?» — прошептала одна маленькая снегириха другой, когда они
сбились в кучу под карнизом старого амбара. “Я слышу сумфин”.

В этот момент старый мистер Длиннохвост издал низкий стон.

“Ух ты! - Кто-то в беде”, - хором воскликнули маленькие снежные птички.
они склонили головы набок и прислушались.

Снова раздался стон.

“Уф! Какой-то бедняга в беде, и мы должны ему помочь”.

И эти две маленькие снежные птички расправили крылья и закружились.
опустились на подоконник и, обнаружив разбитое стекло, просунули головы.
они прислушивались, пока снова не услышали всхлип.

Затем они оба громко пискнули: “Кто там?”

Из мусорного ведра донесся слабый жалобный крик: “Помогите! Помогите! Это я, бедный
Мистер Длиннохвост”.

Две маленькие снежные птички, не колеблясь, полетели прямо в старый сарай.
и начали исследовать.

“Это старый мистер Длиннохвост, все в порядке”, - сказал один, увидев кончик
крысиный хвост, торчащий из торца коробки. “О! Так вы тот самый
раздражительный старик, который прогнал нас от вашей двери этим утром ”,
сказал другой, узнав голос мистера Длиннохвоста.

Мистер Длиннохвост всхлипнул: “Освободи меня, и все, что у меня есть, будет твоим”.

“Мы, конечно, освободим вас, ” закричали маленькие птички, “ но
нам ничего вашего не нужно. Нет, сэр. Мы принимаем подарки только от
добровольных дарителей, и просто чтобы показать вам, мы собираемся отплатить добром за
зло ”. И сразу же они начали выкапывать эти желтые початки кукурузы из
под старой коробкой-ловушкой. Внезапно она упала на бок, и крышка
открылась достаточно, чтобы мистер Длиннохвостый выскользнул наружу. Он не остановился, и он
даже не поблагодарил этих маленьких снежных пташек за спасение его жизни. Нет. Он
просто побежал так быстро, как только могли нести его ноги, прямо к дому.

“Боже! Это был единственный шанс спастись, - пропыхтел он, запирая тяжелую дверь на засов.
“Ты больше не увидишь, как я покидаю этот уютный маленький дом”; и он
поворошил огонь и плюхнулся в свое большое мягкое кресло.

Долго, очень долго он сидел и смотрел на потрескивающее пламя.
пока они танцевали и прыгали по дымоходу. Затем постепенно старый
Мистер Длиннохвост начал видеть странные формы. Появились любопытные видения
- видения новые и странные; и вместе с ними пришли тревожные
мысли, и, как он ни старался, он не мог их прогнать.

Пока языки пламени танцевали, они складывались в причудливые изображения
съежившихся существ, согнувшихся от холода и голода, когда они закутывались в плащи
. Он слышал рев зимней бури; он видел ряды
пустых чулок и слышал жалобные призывы к еде. Затем он увидел
десятки богатых складов, заполненных до отказа, с тяжелыми дверями
зарешеченные, в то время как перед ними шла гротескная фигура, и эта фигура
отгоняла группы голодающих лесных жителей. И, наконец,
он увидел двух крошечных снежных пташек, помогавших кому-то выбраться из ловушки, кого-то, кто
скулил, хныкал и кричал: “Помогите! Помогите! Это я, бедный мистер
Длиннохвост.

Это было слишком для него. Он внезапно вскочил на ноги и закричал:
“Это я, подлый старый скряга, который ничего не делает ни для кого, кроме себя.
Я отворачиваюсь от бедных и нуждающихся и даже не благодарю тех, кто спасает мне жизнь.
я, бедный старый скряга Длиннохвост.

Пристыженный и униженный, он снова сел и некоторое время оставался неподвижным.
долго, очень долго. Затем, с внезапным криком радости, он вскочил на ноги
и посмотрел на часы.

“Ура! Время еще есть. Осталось еще несколько часов, ” воскликнул он.
надевая пальто и собирая кучу пустых пакетов, он
исчез в ночи.

Ночь перед Рождеством! Тот волшебный час в году, когда Санта
Клаус на своей упряжке северных оленей скачет туда-сюда
от одной дымовой трубы к другой. Но именно в эту ночь
маленькие существа великого леса потеряли всякую надежду на что-либо
Рождественский гость и свернулись калачиком в своих кроватях, чтобы согреться. Они
крепко спали, и им снились тревожные сны о пустых полках и
чулках. Снаружи огромный мир был покрыт льдом и снегом, ибо
метель продолжила свой путь, и холодная зимняя луна освещала
свисающие сосульки.

И вдруг ровно в двенадцать раздался звон
колокола. Маленькие человечки, вздрогнув, проснулись и возбужденными голосами закричали:
“Это рождественский колокол! Это рождественский колокольчик!”

В мгновение ока они вышли из своих кроватей, и, поспешно одеваясь, они
бегали к гулкий колокол.

И как вы думаете, что они увидели?

Улыбающуюся старую крысу, которая с помощью своего длинного хвоста звонила в колокольчик
! В то время как перед ним на земле была разложена замечательная коллекция
Рождественских подарков, и превыше всего был знак:

 МИР НА ЗЕМЛЕ
 И ДОБРАЯ ВОЛЯ ПО ОТНОШЕНИЮ К ЛЮДЯМ
 СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА ВСЕМ!
 ОТ МИСТЕРА ДЛИННОХВОСТА.

[5] Перепечатано с разрешения автора и “Ladies’Home
Journal”.




ИСТОРИЯ ПОЛЯ АНГЕЛОВ[6]

_лоренс Морс Кингсли_


В глубокой долине под Вифлеемом на восток раскинулся холмистый луг
и на западе, его трава густо усыпана цветами в дни после осенних дождей. Жители деревни называют его Полем Ангелов, хотя некоторым оно известно как Место Звезды. Во времена Цезарей на это место всё ещё смотрели башни Мигдол Эдар, сторожевой башни пастухов, хотя пастухи давно перестали пасти там свои стада по ночам.

В шести милях к северу, за изрезанными шрамами склонами опустошённых
холмов, лежал опозоренный и опустошённый Иерусалим. Там больше не было храма,
куда израильские племена могли бы прийти, чтобы восхвалять и прославлять
имя "Иегова". Все, что великий и славный Сион остался
только место для плача по разрушенной стены.

Но на красных путях римских армий снова расцвели цветы, и
снова появились маленькие дети, для которых ужасы того времени
смерти были всего лишь сказкой, которую рассказывают между бодрствованием и сном.
Когда солнце сияет в безоблачных небесах, и мириады цветов
колышутся на сладком ветру, и жаворонок заливает свои акры неба
ниспадающей мелодией, какое юное создание будет оплакивать разрушенные храмы или
и все же исчезнувшие города, разве они никогда не были такими великолепными? И вот, дети
выщипывание были первые цветы в поле ангелов с криками и
смех.

В крохотной тени Мигдол Эдара сидел старик, который разговаривал сам с собой
среди своей огромной серебристой бороды, его голубые глаза сияли
как мерцающие озерца среди морозной осоки зимним утром. “
Молодые создания срывают цветы, как ягнята”, - пробормотал он и протянул
свою иссохшую руку, чтобы сорвать пучок белых, похожих на звезды цветов. Затем
он улыбнулся, увидев стайку малышей, бегущих к нему бесстрашно, как
ягнята, с которыми он их сравнивал.

Первой вошла высокая девочка лет десяти, ее чистые оливковые щеки оттеняла копна
кудрей; в каждой руке она держала по младенцу в венке из цветов. Позади нее
плелись три или четыре девочки поменьше и с полдюжины мальчиков, более застенчивых и
более подозрительных, чем их сестры.

“ Добрый сэр, не соберешь ли ты цветов на Поле Ангелов? - потребовала ответа
высокая девушка, устремив яркие, вопрошающие глаза на незнакомца.

“Ты сказала правду, девушка”, - ответил старик.

«Я пришёл из-за моря, чтобы собрать их. И я расскажу тебе ещё кое-что. Видишь, сколько цветов растёт в этой долине?
в каждом цветке растет сияющая мысль; я бы тоже хотела собрать их.

Девушка покачала головой. “Мы не нашли сияющих мыслей в этой области"
"Почтенный незнакомец”, - сказала она. “Вот звезды, цветы, синий
лилии Израиля, и анемоны фиолетовые, Алые. Нет цветов
как эти поля Ангела. Но я хотел бы, чтобы мы могли увидеть те
сияющие вещи, которые ты собрал”.

“Садитесь на траву, все дети, ” воскликнул старик,
его голубые глаза сияли от восторга, - и я покажу вам мое сияние“.
мысли, ибо, по правде говоря, они прекраснее цветов, которые погибают в
выщипывание. Посмотри, дитя, на голубые лилии Израиля, как они поникают и
вянут, и звездчатые цветы роняют свои лепестки, как ранний снег; но я
покажу тебе то, что никогда не может погибнуть. Смотрите, дети, я был не выше
вон того маленького мальчика в алой тунике; и я бродил
с пастухами по этому полю, о котором в те дни знали только
как долина стад - собирать цветы и присматривать за пасхальными ягнятами
. Они отошли недалеко от своих матерей. Великий Иерусалим был в расцвете сил.
его последняя слава, и на небесах сияла чудесная яркая звезда.
Было мудрецов, который заявил, что звезда возвестила о рождении
Избавитель Израиля, тот, кто должен быть Царь царей и Господь даже
Римляне. Пастухи говорили об этих вещах во время ночных дежурств, и
Я, прижавшись к авве моего отца, слушал в перерывах между снами.

“Именно на этом месте мы собрались в ночь, о которой я расскажу
тебе. Мой отец, главный пастух, очень сведущ в Псалмах и
Пророки, сидели молча, в то время как остальные тихо разговаривали о стадах и
о погоде, которая была необычно мягкой для этого времени года, и о
паломники, собравшиеся со всех провинций, чтобы отдать дань уважения
языческому императору. Небеса были темными, если не считать большой звезды
, которая превращала все остальное в мерцающие искры. Молодая луна висела
низко на западе. Я видел все это, укрывшись отцовским плащом,
и был доволен, как ягнята, которые лежали рядом с теплыми сердцами
своих матерей на мягкой, влажной траве.

“Вдруг отец поднял его громкий голос. ‘Господь-во святом
храме своем: Да молчит вся земля молчать перед ним!’ Так говорил он, и
Остальные, изумляясь, хранили молчание. Мои юные глаза только-только закрылись в
спокойном сне, но они широко распахнулись при звуке торжественного
голоса моего отца: «Вот, Я пошлю Моего посланника, и он приготовит
Мне путь, и Господь, Которого вы ищете, внезапно придёт в Свой
храм. Вот, Он придёт, говорит Господь Саваоф!»

«Тогда земля содрогнулась и затрепетала — по крайней мере, так показалось моему юному воображению, — и свет звезды внезапно вспыхнул мириадами сверкающих лучей всех цветов, великолепных и редких, и сияния
Вскоре он принял форму и стал человеком, одетым в ослепительные одежды, который стоял над спящими овцами. Он заговорил, и его голос был подобен голосу Иордана, когда он разливается весенними потоками до самого моря. Все пастухи упали на землю от страха, но я лежал, не боясь, под плащом моего отца и всё видел и слышал.

«Не бойтесь, — сказал сияющий, — ибо я принёс вам благую весть о великой радости, которая будет для всех людей. Ибо сегодня в городе Давида родился Спаситель, Христос
Господи. И вот вам знамение: вы найдёте Младенца, завернутого в пеленки, лежащего в яслях.

 «Тогда небеса, безмолвная долина и вершины Вифлеема наполнились сияющими существами, которые возносили свои голоса в песнопениях, подобных которым смертные никогда не слышали. «Слава Богу на небесах, а на земле мир, в человеках благоволение!» Гимн поднимался и
опускался великолепными волнами мелодии к звезде, сияющей в небесах.
Голоса перешли в пение, а затем в тишину, и сияющие формы,
снова слившись с небесными лучами звезды, на мгновение замерли.
Мгновение спустя наши ослеплённые глаза привыкли к свету, и они исчезли.

«Мой отец первым очнулся от этого чудесного видения. «Пойдёмте в Вифлеем, — сказал он, — и посмотрим на то, что произошло и о чём нам возвестил Господь».

«Пастухи собрались в путь, и я, выйдя из тёплых объятий аббы в холодную ночь, поспешил за ними. Будучи
невысокого роста — я был не выше того маленького мальчика, — я увидел то, чего не заметили другие: мягкая влажная трава была усыпана
снежные цветы повсюду, где ступали ноги ангелов.
Я отстал, чтобы собрать их большую пригоршню.

Тусклый свет гостиницы падал на половину скалистого обрыва, и там
мы ждали в темноте, мое юное сердце громко стучало у меня в ушах,
пока мой отец вел переговоры со стражем ворот. ‘Внутри не было никакого
младенца", - сказал привратник и быстро захлопнул бы дверь у нас перед носом
, но мой отец, будучи человеком авторитетным, настоял на том, чтобы
все было именно так, как он и сказал, и вскоре он втолкнул его в хан. И
фактически нет етом все на месте, только паломников, лежащих близко
Спящая-лофты и их зверей, которые заполонили дворы.

“Я потянула отца за рукав и прошептала ему, что ангел сказал:
мы должны найти Младенца, лежащего в яслях. И в самом деле, дети мои,
когда вскоре мы пришли к месту, где были большие быки
укрытые от зимних холодов, мы нашли молодую мать и Младенца
завернутый в пеленки, лежащий в яслях. Он, Спасение Израиля
Мессия, желание Народов! Эти глаза смотрели на Него
в Его красоте. Эти руки касались Его, когда Он спал в яслях.
Уютно устроившись в Своей мягкой одежде на желтой соломе ”.

Дрожащий голос дрогнул и умолк. Старик, улыбаясь, наклонился вперед.
как будто снова увидел Спасителя мира, спящего в Своих яслях.
колыбель.

Одна из девушек робко коснулась пальцем края платья паломника.
плащ. “ И Он был ... таким же, как другие дети? спросила она тихим голосом.

“ Как и другие дети? старик улыбнулся. “Да, воистину, малышка, Он
был создан во всех отношениях так же, как и мы - благодарение Иегове! И все же
был ли Он непохож - таким дивно прекрасным, таким небесно прекрасным был этот Младенец
из Вифлеема, когда Он лежал, как ангел, спящий в этой самой скромной постели на всей земле
. Молочно-белые цветы, которые я сорвала, слабо сияли в
полутьме, как крошечные звездочки. Я положила их к Его ногам, и их
аромат наполнил все помещение, как благовония ”.

Пожилой пастух опустил взгляд на цветы в своих иссохших руках,
его слезы медленно падали на них, как святая роса. Также он бормотал
странные слова, к которым дети прислушивались с удивлением, хотя они
совсем не понимали их. “Вот, Он был в мире, и мир
был создан Им, и Мир не знал его. Для него все были
вещи, созданные в небесах и что на земле, видимое и
невидимое, престолы ли, господства ли, начальства ли,
полномочия. Так говорит Аминь, свидетель верный и истинный”.

Затем дети украл по-тихому один за другим, пока наконец они
вновь на игру на фоне множества цветов звездного цветка. Но
старик отдыхал под башней пастухов, пока тени
удлинялись на Ангельском поле.

[6] Перепечатано с разрешения автора и журнала «Ladies’ Home
Journal».




ЗА ПОКУПКАМИ С БАБУШКОЙ МИНТОН[7]

_Дейзи Крэбб Кёртис_


«Вот!» — сказала бабушка Минтон, застыв на месте посреди тротуара и не замечая, что преграждает путь спешащим за рождественскими покупками. «Этот ребёнок поранился! Я вижу это по тому, как он плачет. Подними его, Сьюзен!»

«О, бабушка!» — возразила Сьюзен. — Он грязный!

— Ушибы вредят грязному мальчику так же, как и чистому, — сказала бабушка
Минтон.

Сьюзен вздохнула и с видом мученицы подняла плачущего мальчишку на
ноги.

— У него лоб, бедняжка! — сказала бабушка Минтон, нежно
Она коснулась красной шишки на лбу мальчика. «Не плачь, сынок; у бабушки в маленькой чёрной сумочке есть кое-что, что поможет унять боль. Вот, это арника и красивый чистый платочек, чтобы перевязать её, — успокаивающе говорила она, продолжая работать. — Уже лучше, да? А вот ещё кое-что, что поможет, — добавила она, сунув ему в рот кусочек белого леденца. — Это хорошо для плача. Теперь всё в порядке?

— Бабушка, ну пожалуйста! — прошептала Сьюзен, краснея.

Она была ужасно смущена любопытной толпой, собравшейся вокруг них.

“Подождите, я посмотрю, хорошо ли он ходит”, - сказала пожилая леди, на лице которой
отразилась материнская тревога.

“Конечно, он хорошо ходит! Приходите!”

Прохожие почтительно расступались перед маленькой старушкой и ее
стильно одетой внучкой. Сьюзен старательно избегал их взглядов,
но бабушка Минтон потолочные беспристрастно на них всех из-за нее
массивной оправе.

Бабушка бы никогда не научиться не делать себя настолько бросалось в глаза,
Сьюзан задумалась. Мать могла бы и догадаться, что что-то вроде этого
случится. - Ей не следовало настаивала Сьюзен с
бабушка в городе, да ещё и за покупками! «Почему, —
подумала Сьюзен, взглянув на свою спутницу, — даже если бы бабушка не
делала того, что заставляет людей останавливаться и смотреть на неё, они бы
всё равно смотрели на неё из-за её странной старомодной одежды!
 Почему она настаивает на том, чтобы шить их самой, и всё по одному и тому же старому образцу, когда отец готов и хочет покупать ей самое лучшее, что есть в магазинах?» Почему она не может быть такой, как бабушка Лилиан Теллер,
всегда одетой по моде и со стильно уложенными волосами? И почему
будет ли бабушка продолжать носить с собой эту нелепую старую черную бархатную сумку
куда бы она ни пошла? Разве каждый из нас, в тот или иной момент, не подарил
ей новую сумку?”

“ Почему бы тебе не взять одну из своих новых сумок? Сьюзен спросила бабушку
в то самое утро, когда они собирались на поезд.

“Кажется, они слишком шикарны, “ сказала бабушка, - чтобы вместить мои”
мятные леденцы, всякие микстуры и пенни для детей,
не говоря уже о пачке пластыря, футляре для очков и кусачках
из ниток и иголки. Сумки, которые вы, дорогие люди, мне подарили, просто идут с собой.
’ вышитые носовые платки, нюхательные соли и десятидолларовые банкноты, ” добавила она
с огоньком в глазах.

“ Но твоя черная сумка такая ... потрепанная.

“ Но, дитя мое, это старый друг, который устал помогать мне и другим.
Ваш дедушка дал мне это, прежде чем он умер, я переехала жить в
ваш дом. Эта сумка знавала и хорошие, и плохие времена. Он носил лекарства бедным и больным. Он носил мой чистый носовой платок
и деньги на пожертвования в церковь. Он был на свадьбах и похоронах
и даже носил детскую одежду для новорождённого.
У Раффертиса на спине не было ни единого шва. Почему? ” спросила бабушка
Минтон, нежно разглаживая ее ржавые завязки: “Ты не представляешь,
как бы я чувствовала себя одинокой и тоскующей по дому без этой сумки!”

“Вот мы и у Трэшера и Брауна”, - сказала Сьюзан, когда они подошли к
большому магазину. “Итак, что первое в твоем списке?” - быстро спросила она.
“Я просто потороплю ее, - подумала она, - и, может быть, мы успеем на поезд
в час тридцать домой”.

“Дай-ка посмотреть!” - сказала бабушка Минтон, вытаскивая из сумки потертый листок бумаги
. “ Тебе придется прочитать это для меня, Сьюзен. Я забыла свои очки для чтения
дома.”

“Мятные палочки”, - прочитала Сьюзен. “Конфеты в подвале. Давайте спустимся на
лифте”.

“Универмаги - это забавно, - сказала бабушка Минтон со смешком.
“Конфеты, ситец и мебель - все вперемешку”. Они подошли к
прилавку со сладостями, и она обратилась к продавцу конфиденциальным тоном
. “Да, я хочу мятные палочки, красные и белые. Они самые
вкусные на Рождество. Что? О, две дюжины, я бы сказала! Дайте-ка подумать,
они для Рафферти, Бенсонов, Мандеров и... Лучше сделать три дюжины. Что это, Сьюзан? Карта для покупок? Ты объясни ей, как
разберусь. Наверное, я слишком старомодна для магазинных карт. Что
дальше, Сьюзен? Ах да, куклы! Нелли Рафферти хочет
куклу с жёлтыми волосами. Вы не подскажете, где продаются куклы с жёлтыми
волосами? — спросила она продавца. — Нелли Рафферти положила глаз на...

 — Я знаю, где продаются куклы, бабушка, — поспешно сказала Сьюзен.

Она очень хотела, чтобы бабушка не всегда доверяла продавцам!

 Бабушка Минтон просто наслаждалась кукольным отделом. Она переходила от одной витрины к другой, восхищаясь красивыми локонами и
привлекательные платья. Каждая кукла, которую ей показывали, казалась красивее предыдущей, и она не могла решить, какая из них больше понравится маленькой Нелли Рафферти. Сьюзен была в отчаянии! Было уже больше двенадцати часов, и она видела другие предметы из бабушкиного списка: пожарную машину, красную тележку, немного коричневой пряжи, пальто для девочки, детское нижнее бельё, туфли и чулки. Она чуть не задохнулась. Да им ещё повезло бы, если бы они добрались домой на «три-восемнадцатом»!

«Бабушка, — предложила она, — а что, если я куплю немного
другие вещи для вас, пока вы выбираете куклу? Я,”
ознакомившись со списком, “купить пальто для девочки и детское нижнее белье?”

“Ну, ты мог бы, я полагаю, хотя я рассчитывал выбрать их сам"
.

“Это сэкономит время, если я это сделаю”.

“ Хорошо, ” неохотно согласилась бабушка Минтон, “ я попытаюсь сказать тебе
именно то, что я хочу. Пальто должно быть восьмилетнего размера, и учтите, оно
должно быть прочным. Лайк - это не так, это будет передаваться от одного ребенка к другому
в семье Бенсон, а они такие крепкие малыши, что
нужно быть хорошим и крепким, чтобы выдержать нагрузку. Нижнее белье для младенца
это должен быть годовалый размер и шерсть, Сьюзен! Не позволяй им давать тебе
ничего” кроме шерсти.

“Да, да”, - сказала Сьюзен, которой не терпелось поскорее уйти. “Оставайся здесь,
бабушка, пока я не приду за тобой”.

Сьюзен потребовалось гораздо больше времени, чем она ожидала, чтобы купить пальто
и нижнее белье. Ей пришлось подняться на третий этаж за пальто, и она
увидела, что продавец занят тем, что пытается угодить очень придирчивому покупателю,
который, казалось, хотел рассмотреть каждое пальто на складе, прежде чем сделать
выбор. Когда подошла очередь Сьюзан, она поспешно купила тёмно-синюю
шиншиллу, а затем отправилась на поиски нижнего белья.

Послеобеденные покупатели начали заполнять залы, когда Сьюзен наконец вернулась в отдел игрушек. «Должно быть, в этом причина того, что, хотя она почти дошла до места, где продавали кукол, она так и не заметила маленькую седовласую даму в старомодном чёрном платье и с потрёпанной чёрной бархатной сумочкой в руке».

 «Это тот самый прилавок, у которого я её оставила», — сказала Сьюзен, озадаченно нахмурившись. «Должно быть, она рассматривает витрины неподалёку или
прошла немного вперёд, чтобы найти меня».

Она начала чувствовать себя тревожно, потому что она знала, что бабушка Минтон
не будет, вероятно, бродят по большой магазин сама.

Сьюзен начали резьба ее путь среди покупателей, сканирования каждого
резко. Сначала она была сдержанна и вежлива, но после того, как она
несколько раз обошла отдел игрушек и так и не увидела
доброго старого лица бабушки Минтон, она пришла в отчаяние
и грубо проталкивалась туда-сюда. Что с ней стало
бабушка? Она беспомощно бродя вокруг, ни с кем не пилот
она? Заметит ли кто-нибудь, что она потерялась, и попытается ли помочь ей?

Сьюзен резко остановилась в своих блужданиях. В ее голове мелькнула возможность, которая наполнила ее
ужасом. Такие вещи случались с другими
она знала. Могло ли быть так, что бабушка внезапно заболела
и ее срочно отправили в больницу? Что сказал бы отец? Разве
Бабушка Минтон не была его родной матерью? Разве он не предупредил Сьюзен тем
утром, чтобы она как можно лучше заботилась о ней и в целости и сохранности доставила ее к нему домой
снова? Теперь ей придется позвонить и сказать ему ... о, она могла
Нет! И что бы сказала мама? И все эти Рафферти, Бенсоны и
Мандеры? Они боготворили бабушку Минтон!

 Кто-то схватил Сьюзен за руку, и вежливый голос уборщицы
спросил её:

 «Что случилось, мисс? Вы потеряли сумочку?»

 Сьюзен поняла, что сжимает руки и что на её глазах
стоят слёзы.

“Нет!” - выдохнула она. “Я... я бы хотела, чтобы я это сделала”.

“Прошу прощения?”

“Я потеряла свою бабушку”, - объяснила Сьюзен. “Вы ее видели?”

Озадаченное выражение на лице уборщицы заставило Сьюзен говорить более внятно.
Она рассказала ему, что произошло, и он предположил, что она может...". - "Что случилось?" - спросила Сьюзен. Она рассказала ему, что произошло, и он предположил, что она
перейти в приемной и отдохнуть, пока он ходил по кабинету и сделал
различные запросы. Он был уверен, что они бы смогли найти ее.
бабушка. И Сьюзен, поскольку она была сбита с толку, чувствовала слабость и
усталость и не знала, что делать, последовала его совету.

Зал ожидания был заполнен обычным количеством усталых покупателей,
некоторые из которых пытались успокоить капризных детей. Сьюзен села
на один из свободных стульев. Прошло больше часа с тех пор, как она
скучала по своей бабушке. Неужели только вчера она
она пошла к ней, чтобы в последнюю минуту починить перчатки и надеть их на концерт? Казалось, это было целую вечность назад.
 Бабушка никогда не теряла терпения со Сьюзен, даже в ту неделю, когда она сдавала выпускные экзамены и была такой раздражительной и злой со всеми.

 «О, — с раскаянием подумала Сьюзен. — Я просто ненавижу бабушку! Как чудесно, что она помогла этому ребёнку сегодня утром». Я такая гордая, такая упрямая, что, наверное, лучше бы позволила ему умереть, чем протянула бы руку помощи. Бабушка помогла бы любому, кто в этом нуждается. Она бы
отдай ей последний цент, чтобы...

«Ну вот, — раздался весёлый голос, — так-то лучше! ПодождиРазве не повезло, что я оказалась рядом, когда ты упала в обморок?

 Сьюзен резко обернулась, и её глаза широко раскрылись. Там, заботливо склонившись над женщиной, лежавшей на диване, была бабушка! В руке она держала одну из маленьких бутылочек из своей чёрной сумки и протирала лоб больной. Сьюзен затаила дыхание и подошла ближе. Как же она любила бабушку! Она сняла пальто и выглядела такой милой и по-бабушкиному уютной в своей приталенной блузке и мягкой юбке. Как хорошо маленький чепчик обрамлял её седые волосы, пухлое лицо и добрые голубые глаза!

Взгляд Сьюзен остановился на женщине, за которой ухаживала ее бабушка
. Она была так стильно одета, что Сьюзен была поражена, когда
увидела ее лицо. Он был сильно мнется, и, несмотря на слабое касание
румян на щеках, выглядела ужасно. “Она старая”, - подумала Сьюзен,
“несмотря на свою стильную, молодо выглядящую одежду. Да ведь она, должно быть, старше
бабушки! Может быть, она бабушка, но она не выглядит
как максимально приятным. _She'd_ не пойти на кухню и приготовить
пончики для меня и сладкий пирог для брата Джека. Она бы никогда не помогла
грязному ребенку, который поранился!”

“ Бабушка! ” тихо позвала Сьюзен.

“ Ну, Сью, дитя мое, ” сказала бабушка Минтон с приветливой улыбкой.
- итак, ты пришла за мной! Я стремился вернуться в куклы до
ты пришла, и эта женщина была доставлена в обморок прямо возле того места, где я был, и
конечно, я пришел сюда с ней. Ради бога, дитя Лан, ты тоже выглядишь бледной!
Садись прямо в это кресло. Мне тоже нужно потереть тебе лоб.

“ Теперь, когда я нашел тебя, со мной все в порядке. О, бабушка, я думала, ты
потерялась!

“Ну, ну, я как раз возвращаюсь, Сью. Вот мой носовой платок.
Вот! Думаю, — сказала бабушка Минтон с улыбкой, роясь в своей чёрной сумке, — если ты собираешься плакать, мне придётся дать тебе конфету, как я дала тому маленькому мальчику сегодня утром.

 — Давай, — сказала Сьюзан, смеясь сквозь слёзы, — достань её из своей маленькой чёрной сумки, бабушка!

[7] Этот рассказ был впервые напечатан в «Юношеском вестнике» 28 декабря 1916 года.
 Перепечатано с разрешения автора и «Юношеского вестника».




 ЗАБЫТЫЙ ДЯДЯ[8]

_Э. Винтон Блейк_


 Пять футов одиннадцать дюймов крепкого, упитанного, чисто выбритого мужчины, немного
Мужчина средних лет, в пальто на меху, с красивым кейсом для костюма в руках; это был Джон Джеймс Олстон из Нью-Йорка,
хладнокровный, бессердечный старый холостяк, у которого, насколько он знал, не было ни родных, ни близких. Возможно, где-то в Коннектикуте у него были дальние родственники, но он не знал об этом и ему было всё равно. Он сам пробился в жизни, сколотил небольшое состояние и знал, как его сохранить. Чего ещё может желать человек?

 Проводники «Пульмана» уважительно поглядывали на него всю дорогу из Нью-Йорка: его вид и одежда свидетельствовали о богатстве, а манеры — о
требовал немедленного повиновения. Ничто в его плотно сжатых губах, в том, как он держал голову, в его хладнокровном достоинстве не выдавало того, что привычки, сформировавшиеся за всю его жизнь, были под угрозой и могли быть разрушены. А осаждавшей его была маленькая четырёхлетняя девочка, вся такая изящная и очаровательная, чья мать сидела в соседнем кресле в пульмановском вагоне. Малышка упорно крутилась вокруг холодного, спокойного джентльмена и привлекала его внимание. Джон Джеймс Олстон довольно хорошо относился к
детям, когда они вели себя хорошо, и когда мама говорила: «Нет, нет»,
и потянул незваного гостя прочь, изящные красные губы задрожали. В страхе перед
вспышкой гнева - Джон Джеймс не любил плачущих детей - он внезапно вынырнул
из своей скорлупы.

“Пожалуйста, позвольте ей прийти, мадам; я буду рад этому”, - вот что он сказал. И
сразу же он обнаружил, что завладел им самым удивительным образом
, и стал адресатом всевозможных рождественских откровений.

“Ты едешь домой на Кисму?” - сказала она, устраиваясь у него на коленях. Обнаружив, что
у него нет друзей, которых можно навестить, нет маленьких девочек, с которыми можно поиграть, она сказала
ей “ужасно жаль”. Затем она рассказала ему о прелестях
“у гванпы”, когда собрались все дяди, тети и кузены.
Когда она вышла в Стонингтоне, он почувствовал огромную потерю. И теперь, когда он
шел по платформе на стыке, ожидая следующего поезда, он
каким-то образом ощутил странное и необычное одиночество. Это было за два
дня до Рождества. Весь день он видел ликующие семейные группы на вокзалах
, приветствующие прибывающих родственников; весь день он слышал разговоры
о возвращении домой и рождественских подарках среди детей и взрослых в поезде
. Джон Джеймс Олстон, к сожалению, стал решительно сердитым. “Я
было глупо”, сказал он сам, “чтобы запустить в любом месте на бизнес на этом
сезон. Я мог бы просто подождать до следующей недели, и избежать
все это чушь”. И он снова пожелал себя в своей уютной
холостяцкие апартаменты в Нью-Йорке.

Его размышления носили его до сих пор, когда кто-то схватил его за
руки. “Разве вы не дядя Джон с Запада?” - воскликнул девичий голос. И
к нему присоединился мальчишеский: “Конечно, это дядя Джон! Как поживаете, дядя
Джон?” Затем с детским акцентом произнес: “Я узнал его по фотографии!”
И, поспешив через платформу, полная, жизнерадостная женщина толкнула
Она оттолкнула детей и закричала: «Джон Деймон! А ты писал, что не сможешь приехать!» Затем она схватила его за руки и порывисто поцеловала.

 У Джона Джеймса Олстона перехватило дыхание. Женщина была настолько здоровой и
сердечна, хотя на ней были толстая шаль и немодная
шляпка, что... ну, он взял себя в руки и сумел сказать: “Мадам,
это ошибка”; но она не слышала и не обратила ни малейшего внимания
на то, что он сказал.

“ Билли, подгони лошадь, быстро, ” скомандовала она. “ До прихода другого поезда десять
минут. У нас как раз будет время, чтобы сбежать.
Старина Григгс никогда не перестанет бояться машин, — с улыбкой обратился он к
Джону Джеймсу. — Долли, не цепляйся так за дядю. Мейди, ты не могла бы
отойти от него?

 — Хочу, чтобы дядя меня понёс, — заявила Долли, самая маленькая девочка,
цепляясь за безупречную перчатку Джона Джеймса. Он посмотрел вниз. Лицо, смотревшее на него, было милым и улыбающимся в шерстяном капюшоне, а из-под него выбивались золотистые кудри. Он так и не смог объяснить, что им двигало, и то, что последовало за этим, удивляло его всю жизнь; но протест замер у него на губах, и он поднял
самую маленькую девочку и обнял ее. Тут же он стряхнул с себя Джона Джеймса
Олстон, когда он покидал унылую платформу Джанкшен, и, как "дядя Джон”
с Запада, подчинился, чтобы его отвели к ожидавшей его тележке.

“Садись прямо на заднее сиденье”, - сказала жизнерадостная женщина. “Мейди,
вы с Долли тоже можете сесть сзади. Я поведу. Или нет - Билли умеет
водить.” Грамматика Сары была не совсем на должном уровне, но вы можете услышать
подобное в деревне в любой день.

Они с ликованием собрались и натянули бизоньи шкуры. Мешал чемодан Джона Джеймса
, и он сказал Билли, чтобы тот правильно расставил ноги
на этом и забудь!

“Разве твой брат Ашер не будет рад тебя видеть?” - воскликнула женщина.
“ Давай посмотрим - прошло целых десять лет, если считать за день, с тех пор как ты приехал на Восток.
Как дела в Шайенне?”

Джон Джеймс заверил ее, что с Шайенн все в порядке.

“ Тебе, должно быть, "а" очень одиноко, раз Энни умерла. Жаль, что у тебя никогда не было детей
. Дом не был бы для меня домом без детей”.

“Это правда”, - сказал Джон Джеймс.

“Я не думаю, что ты помнишь Мейди - она была младенцем, когда ты видел ее в последний раз".
Джон сказал, что он почти не помнит Мейди. “ А Билли... ему десять; и
Долли, четыре - они появились после того, как ты ушла от нас. Они оба мои.

- И у меня есть младший брат, тетя Сара, ” вставила Мейди.

“Да, у Ашера и Мэри были и горе, и радость”, - сказала жизнерадостная женщина.
Более трезво. “Они потеряли маленькую девочку, но у них есть малыш"
двухлетний мальчик. Его зовут Джон, в твою честь”.

“О, так у меня есть тезка”, - сказал Джон Джеймс. Он попытался сориентироваться в ситуации
и прислушался к именам и фактам. Но размышления
тоже были на высоте; он вспомнил, что послезавтра
Рождество, а у дяди с Запада не было ни одного рождественского подарка для
его тезка или семья. Он с внезапной тревогой осознал, что должен
что-то сделать, и сделать это быстро.

“Кстати, здесь есть междугородний телефон?” - Спросил он.

“ Почему же, да, на вокзале, - ответил Билли, останавливая машину. “ Хочешь, я поеду обратно?
поезжай обратно?

“Нет, я просто сбегаю туда сам”, - сказал Джон Джеймс. “Вы держите старину
Григгса здесь, за углом. Я сейчас вернусь”.

Он поспешил через широкую сельскую площадь. Тетя Сара, наблюдая за ним,
сказала: “Он шустрый, не так ли?” и затем: “Я думаю, он богат. Это
пальто стоило немалых денег.”

Джон Джеймс нашел телефон и связался с бостонским бизнесменом
, которого он хорошо знал. Не прошло и трех минут, как
у бизнесмена волосы на голове начали вставать дыбом, и он прервал его,
чтобы спросить, действительно ли Джон Джеймс - это он сам или кто-то другой. С большим
раздражением Джон Джеймс ответил поспешно и попросил его сосредоточить
свое внимание на обсуждаемом предмете. Он говорил целых десять минут.
В конце его заверили, что его приказ получен и будет выполнен
должным образом.

“И поторопись!” - было напутствие Джона Джеймса, когда он вешал трубку
.

Начальник станции странно посмотрел на него, когда он вышел. «Погляди-ка, ты похож на Джона Деймона, только не совсем, а больше на городского! Но ты ведь он и есть, да?»

 «Так меня называют», — ответил Джон и позволил поприветствовать себя как старого друга самым дружелюбным образом. Он также узнал кое-что новое.

“Твой отец слаб, очень слаб”, - сказал мужчина. “Я рад, что ты смог
приехать домой, чтобы провести с ним Рождество”.

“Мне трудно оставлять свои дела”, - рассудительно сказал Джон Джеймс.

“Они сказали, что ты так написал. Уол, ты найдешь Ашера немного поседевшим, но веселым
и все же. Он выплатил мор'Джиджу все, кроме пяти сотен или около того. Он
рассказывал о старых временах, только в тот раз, а сколько у вас ребят
думать друг о друге. Ты помнишь, как однажды он принял порку, которая была
предназначена тебе, и ничего не сказал?

“Я помню очень многое”, - сказал Джон Джеймс, прощаясь с ним, и через
несколько минут снова занял свое место в багажнике.

Он все больше и больше интересовался семейной историей, которую
“Тетя Сара” продолжала рассказывать ему, когда, наконец, тележка повернулась
они прошли по дорожке, ведущей к фермерскому дому, и увидели женщину, неуверенно шагнувшую к боковой двери
.

“А вот и Мэри”, - сказала тетя Сара, и дети начали кричать:
“А вот и дядя Джон!”

Ашер Деймон, первым откликнувшийся на зов, вышел из дверей
типичный фермер из Новой Англии, в рубашке с короткими рукавами и комбинезоне.

“Ей-богу, это здорово!” - воскликнул он.

Джон Джеймс, спускаясь, получил и вернул его энергичная рука-ручка;
поцеловал Мэри, его сестра-в-законе, был доставлен в объятиях трех
странные женщины, которые обращались к нему как “кузен Джон”. Затем они все
встали группой и заговорили разом. “Но входите!” - сказал Ашер
— вдруг — «заходи, повидайся с отцом. Он будет вне себя от радости. Он настоял на том, чтобы
Сара ходила в депо каждый день в течение недели на случай, если ты
приедешь». И Джон Джеймс зашёл к отцу.

 Он слегка дрожал под пристальным и изучающим взглядом старика,
который встал, взял его за плечи и повернул лицом к свету.

“Ты изменился, мальчик, изменился!” - сказал он дрожащим голосом. “Кажется, ты стал
уравновешеннее, серьезнее. Но ты потерял свою жену Энни. В конце концов, это естественно.
в конце концов. Для меня большая честь видеть вас сегодня ”.

И Джон Джеймс Олстон внезапно замкнулся в себе и почувствовал себя
самозванцем, которым он и был.

«Да, я думаю, он немного изменился», — сказала жена Ашера, внимательно глядя на него. «Но прошло десять лет, а люди и вещи не стоят на месте.
А вот и малыш, твой тёзка, Джон».

Она побежала в спальню на детский плач и вынесла двухлетнего круглолицего кудрявого мальчика, которого положила на колени к дяде
Колено Джона. Он сказал: “Великий Скотт!” - и ухватился за новую ношу.
неловко, чувствуя крайнее смятение в мыслях.

“Это происходит от того, что мы не привыкли к детям”, - весело воскликнула миссис Сара,
хватая ребенка. “Держи, Мэри, он в опасности. Джон должен иметь
несколько уроков ухода за ребенком. И все женщины рассмеялись.

Если Джону Джеймсу Олстону когда-либо казалось, что сельской жизни не хватает разнообразия, то с того дня он
изменил свое мнение. Они повели его посмотреть на скот,
и Ашер подробно рассказал об их сильных сторонах. Его заставили обратить внимание на
дерзкий, приподнятый изгиб носов беркширских свиней, и он увидел
призовых молодок и тулузских гусей. Он слышал о севообороте. И хотя он изо всех сил старался говорить правильные вещи в нужный момент, он видел, что иногда люди смотрят на него с недоумением
от этого у него кровь застыла в жилах. И это было странное ощущение для
достойного, сдержанного Джона Дж. Олстона из Нью-Йорка.

В ту ночь ему показали лучшую спальню наверху; там было как раз
достаточно места для огромной кровати, бюро, умывальника и одного
стула. Он откинул тяжелые покрывала и замер, глядя на
вздымающуюся фигуру перед собой. “ Великий Скотт! ” пробормотал он. “ Я никогда в жизни не спал
на пуховой перине. Интересно, как глубоко я провалюсь”.

Когда он лег и вокруг него навалили подушек, он начал расти.
восхитительно тепло. «Мне всё равно — я отъявленный самозванец, я знаю, но я доведу это дело до конца, раз уж начал. Я чувствую себя как мальчишка».
 И он расхохотался.

 На следующий день, на всякий случай, он посвятил себя детям, к большому облегчению их занятых матерей; и к вечеру Мейди, Билли и Долли стали его преданными возлюбленными. На его рубашке спереди остались отпечатки пальцев, а на пальто — складки из-за его маленького тёзки,
который был готов завыть, когда его разлучили с дядей Джоном.
В начале дня он отвел Ашера в сторону и спросил о посыльном.
жилые, намекает, что он ожидал, что Рождество пересылки
экспресс из Бостона.

“О, хорошо!” - сказал Эшер. “Мы пошлем в пять часов; последний
оставьте получает на потом”. И он почувствовал легкое любопытство, по-настоящему
Джон Деймон не имел обыкновения быть чрезмерно щедрым.

В тот день Джон Джеймс не раз задавался вопросом, что стало с ним самим
другим "я", городским жителем Олстоном, которого он оставил на вокзале
платформа. Джон Джеймс наслаждался лучшим временем в своей жизни. Любой, кто
когда-либо наслаждался деревенским Рождеством в фермерском доме, полном покоя,
Добрая воля и счастливые родственники всё поймут. В сумерках
вошёл Эшер. «Джон!» — сказал он. «Вам с Билли придётся спуститься
в депо — мы торопимся закончить работу».

 «Конечно», — сказал Джон Джеймс. «Билли, ты не хочешь пойти?»

 «Конечно!» — сказал Билли. «Я быстро разберусь с этими свиньями и
сразу же вернусь. Ты можешь запрягать».

 Джон Джеймс пошёл в сарай. Он никогда в жизни не запрягал лошадь. Он вывел старого Григгса, который неторопливо подошёл к корыту с водой и окунул в него нос.

Джон Джеймс наугад нанес удар головой, и старина Григгс понял
примерно через две минуты, что ему пришлось иметь дело с неопытностью, и
отказавшись от этой затеи, горожанин пустился в пляс по всему полу сарая.
Потом вошел Билли.

“Вот, привет!” - сказал он. “Что ты делаешь с этой рабочей сбруей, дядя
Джон? Вот подходящая. И все равно сначала надевается ошейник. Да ты что,
ты забыл, как запрягать! Эй, старый негодяй, стой смирно!”

Джон Джеймс испытал унижение, увидев угловой десятилетней давности
старика Григгса и оснастив его необходимой оснасткой в кратчайшие сроки.

— «Я думал, у тебя в хозяйстве много лошадей, дядя», — сказал
Билли, закрепляя одну из постромок, пока его «дядя» возился с другой.

«Мужчины часто запрягают лошадей», — в отчаянии сказал Джон Джеймс,
решаясь на это.

Ящик был на станции. Это был очень большой ящик. Джону
Джеймсу и дежурному пришлось потрудиться, чтобы погрузить его в повозку. Когда повозка,
Теперь, когда он стал тяжелее, он скользил на лошадиных скакательных суставах, спускаясь по крутому склону на обратном пути.
Были прыжки, внезапные взмахи железных шпор,
а затем яростный бег.

Билли храбро держался и громогласно отчитывал старину Григгса;
в то время как Джон Джеймс, признавая умелую руку, сидел неподвижно и искал глазами, куда бы податься.
ища мягкое место, куда можно было бы упасть. Наконец подъехав, Билли вылез из машины
, чтобы посмотреть, в чем дело.

“Ну, клянусь, дядя Джон, если ты не забыл застегнуть
ремень безопасности на боку!” - воскликнул он.

И Джон Джеймс, с ужасным чувством унижения, покраснел до корней волос
под покровом темноты.

К тому времени, как они вернулись домой, снег шел тихо и размеренно,
и с приближением ночи он усилился.

Поздно ночью, когда все домочадцы улеглись спать, Джон Джеймс и Ашер
открыли коробку. Это был настоящий сюрприз - эта коробка! Бостонец
превосходно выполнил свое поручение, и Джон Джеймс усмехнулся, когда он
вытаскивал одну статью за другой.

“За завтраком мы обычно кладем подарки на тарелки или стулья”,
заметил Эшер. “ Женщины поставили их сюда, как вы видите.
указывая на стол в гостиной со скромными подарками. “Дети развешивают
свои чулки у камина; им нравится доставать вещи
”.

“Ну, вот кое-что для маленького Джона”, - сказал Джон Джеймс, разворачивая
великолепный барабан и потрясающую лошадь с “настоящей” шерстью по всему телу. “ И
вот, просто открой эту длинную коробку, Ашер. Вот несколько хороших книг для детей.
”

Эшер открыл длинную картонную коробку. “Земля Гошен! ” сказал он. “ Я
никогда не видел такой куклы. Выглядит как ангел, отправившийся спать.

“Это для Долли, вот бы она завизжала!” - сказал Джон Джеймс. “Билли катается на коньках,
не так ли? Надеюсь, они ему подойдут, а вот пара для Мейди.
Это... что это? На нем написано ”для девочки". - Он проделал дырку в
бумага. “О, платье. Это тоже для Мейди”.

“Вот белая вязаная шаль для... кого? Ты лучше всех разбираешься в
женском народе. Мне оставалось только догадываться. Вот несколько причудливо вышитых
воротничков и тому подобного.

“ Мэри хотела бы шаль, а Саре - воротнички, ” медленно проговорил Эшер.

“Хорошо, положи их туда. Ах-ха, вот в чем дело! Примерь эти
резиновые сапоги, Ашер!”

“ Погоди, Джон, ” решительно сказал Эшер, “ ты только не торопись! Будь ты сделан
из золота, что ли? Эти штуки, должно быть, ’а’ стоят кучу денег!

Джон Джеймс присел на корточки и на мгновение задумался. “Я могу себе это позволить
запросто; я очень преуспел, - сказал он.

“Вэл, тебе повезло, и это обычная неожиданная удача”, - сказал Эшер,
надевая ботинки. Джон Джеймс рассмеялся, хлопнув его по спине.

“ Идеально сидят. Они твои, Ашер. Теперь протяни руку. Длинный мужской халат
- это для отца!

“Он не будет знать, как себя вести”, - сказал Эшер.

“Полдюжины коробок конфет - надеюсь, от них никто не заболеет”, - продолжил
Джон Джеймс, продолжая расследование. “Вот ... о, расстегни это осторожно...
меховой палантин для Мэри!”

“Большие змеи!” - сказал Эшер, с благоговением беря его в руки. “Я никогда не видел такого меха, как этот".
sech

— Да, надеюсь, он тёплый, — сказал Джон, доставая что-то из коробки.

Он достал варежки для детей, потрясающий костюм для маленького
Джона, платья для Сары, Мэри и двоюродных сестёр, ещё книги, механические
игрушки, которые заставили Ашера хохотать до упаду.

Ашер оглядел кухню, которая была похожа на музей.

— Я никогда не видел ничего подобного, — сказал он. — Я немного озадачен. Это мы с тобой или кто-то другой?

 — Ты узнаешь, если не проснёшься и не положишь всё это на
столы и стулья, где им и место. Эшер, мы должны всё убрать.
упаковки. Подождите! - вот кое-что, что мы упустили из виду. Он поднял
маленькую коробку, содержащую четыре крошечных коробочки.

“ Кольца для детей, черт возьми! ” сказал Эшер, оглядываясь через плечо.
 - Повезло, что мы не запихнули их в “киндлинз".

Был час дня, прежде чем они легли спать; и казалось, что они
только что заснули, когда в семь часов прозвенел будильник и
разбудил их в мире снега.

Они спали позже, чем обычно, но было огромное суетиться в
этот дом, как только они были достаточно спать. Когда все были одеты и имели
спуститься, крики детей и их собственное любопытство сделало его
почти невозможно для женщины, чтобы сделать завтрак. Это было одно из их
Рождественские правила, что нет подарка на столе должны быть приняты до все
были на борту. Но Долли, с тихими “охами“ и ”ахами" восторга,
нежно коснулась розовых пальцев ног и рук большой “спящей красавицы”.
в своем кресле, потому что коробка была слишком большой, чтобы поставить ее на стол. Все их
стулья были заняты, и дымящийся завтрак остыл, прежде чем ликующая
семья была готова к трапезе.

Эшер открыл свой новый красивый бумажник и, увидев в нём листок бумаги,
он достал его, уставился, положил обратно, снова посмотрел на него с ошеломленным выражением лица
и встал, опрокинув свой стул. Его старый отец посмотрел
с теплом халате, они поставили на него, и что он был
сглаживание, как довольный ребенок.

“Что беспокоит тебя, Ашер?” - спросил старик.

“Садись, парень, садись!” - сказал Джон вполголоса, подбирая
председатель.

“Lawsee, но я не могу! Джон, это слишком много! Джон, я никогда не слышал...
”О, Помолчи, Ашер!

Сядь, я тебе говорю!" ”Отец, это кассовый чек бостонского банка на пятьсот долларов." Это кассовый чек бостонского банка.""Джон, я никогда не слышал..."

“О, Эшер, помолчи!"
и пятьдесят долларов. Это покроет последний долг и проценты,
отец! Джон, я не могу взять это — после всего этого! — сказал Ашер, широко разводя руками в стороны, указывая на подарки вокруг него.

— Чепуха, Ашер! — да, ты тоже. Боже, я никогда в жизни так не веселился! Кто-нибудь, налейте ему кофе, пожалуйста.

— Джон! — сказал Ашер, крепко сжимая его руку и задыхаясь.

— Понимаешь, Ашер, я подумал, что тебе давно пора расплатиться за ту порку, которую ты
давно мне устроил, когда я это заслужил.

— О, чёрт! — сказал Ашер, не в силах вымолвить ни слова.

Они спокойно провели день вместе, и Джону Джеймсу показалось, что
он никогда не ел такой нежной индейки, таких изысканно приправленных овощей.
Сливовый пудинг с горящей соуса ограничен в целом, и оставил их
с безмятежной души.

С наступлением темноты расположились, и совхозе “дела” были сделаны, свечи и
светильники зажег низким потолком, комфортное старые номера, и с веселием и
радости они играли в Рождественские игры. Джон Джеймс совсем забыл о себе
о другом себе - горожанине, оставленном на платформе депо. Его самый старый знакомый
не узнал бы его, когда он “шел в Иерусалим” с
его густые, с сединой в волосах мнется всему голова, или закручивать олова
пирог-плиты на пол на кухне.

Но вдруг послышался звон колокольчиков, топот лошади по
расчищенной дорожке у боковой двери.

“Кто-то пришел по этому снегу”, - сказал Эшер, направляясь к двери. Все они
подались вперед, чтобы посмотреть.

“Что ж, объявляю! Здравствуйте! Вот и вы все!” - раздался чей-то голос. — Вы, должно быть, не ожидали меня. Я всё-таки решил прийти. Прошлой ночью меня замело снегом, иначе я бы добрался сюда сегодня утром. Счастливого Рождества всем вам!

 Это был настоящий Джон Деймон, покрытый снегом, голодный, но весёлый.
Позади него водитель потянул его сумку. Сердце Джона Джеймса Олстона подпрыгнуло
, а затем ушло в пятки. Среди изумленного
молчания всей семьи настоящий и фальшивый Джон Дэймон
противостояли друг другу.

“Что... что ... кто это?” - заикаясь, пробормотал новоприбывший, мгновенно распознав
сходство, но не сумев сразу осознать поразительную
дерзость выступления этого незнакомца. Что касается семьи, то им нужно было
но увидеть двух мужчин вместе, чтобы узнать их друг от друга. В
волнении момента, я боюсь, что прием, который они оказали брату Джону
с Запада не хватало должного тепла.

Джон Джеймс Олстон понимал, что объяснять это “зависит от него”. И
это был хладнокровный и находчивый горожанин, его достоинство все еще было тронуто
с теплой для сердца веселостью деревенского жителя Джона Джеймса, который поднялся до
случаю, и каким-то образом заново завоевал все сердца, произнеся
свои первые несколько предложений.

“Мистер Деймон, ” сказал он, - Ашер, мой брат”, - он положил руку Ашеру на
плечо и не отпускал ее, - "и все вы, мои дорогие, новообретенные друзья, я
должен просить у вас прощения за узурпацию должности, которая не принадлежит
я. Я Джон Дж. Олстон из Нью-Йорка. Я всегда был одиноким человеком.
Я никогда не был женат, и у меня нет семейных уз. Я думаю, я никогда не понимал, как
одинок я был, пока, подойдя в данном разделе, на бизнес, я услышал
со всех сторон разговоры о Рождество, и увидел, что на каждой станции Рождество
встречи и приветствия, и люди расходятся по домам. Пять комнат в квартире
стали моим домом ”, - добавил он с улыбкой. “Пока я ждал свой поезд
на перекрестке эти дети назвали меня своим дядей, а Сара
приветствовала меня как своего брата ”. Сара выглядела смущенной. “Это было
очень приятные, и в неосторожный момент я поддался искушению и
вернулся с ними домой. Я и не знал, что на свете есть такие добросердечные люди
. У меня никогда не было такого хорошего времени в моей жизни. Я надеюсь, что вы будете
все простите, и пусть у меня будет второй дядя Джон До конца
глава?”

На середине своей небольшой речи он почувствовал, как рука Мейди робко скользнула
в его руку. Билли стоял за ним по пятам; Маленький Джон, которые были недовольны
время положить вниз, попыталась подняться на ноги; и Долли, с ее
кудрявый красотки в одной руке, подвешивают к нему всякий раз, когда она могла получить
подождите. Очевидно, Джон Джеймс “пополнил счет” ими.

“Ха! ну вот! теперь видите! _My_ У меня нос не в порядке”, - сказал Вестерн
Дядя Джон со смехом указывает на детей. “Я никогда ни о чем подобном не слышал.
Никогда. Это самая удивительная вещь - на самом деле, сейчас. Но
Я не могу винить тебя. ” Он протянул руку Джону Джеймсу. “ Не понимаю, но
нам нужно познакомиться. Это очень удобно, тоже, чтобы знать, что я
выглядеть такой красивый мужчина!” Он внимательно разглядывал Джона Джеймса.
“Это почти примиряет меня с потерей мой ужин с индейкой.”

“Но ты не потеряешь его!” - запротестовала тетя Сара среди вавилона
языков, которыми они снова приветствовали западного дядю и пытались
заверить Джона Джеймса в своем полном прощении и принятии
его как члена семьи. И сразу же один из двоюродных братьев потащил
Дядя Джон направился к столу, намереваясь утолить его голод и
попутно изложить ему историю всего этого дела.

Позже рождественское веселье возобновилось - если это было возможно
- с большим энтузиазмом, чем когда-либо; и когда в шокирующе поздний час,
Джон Джеймс улегся на огромную кровать в маленькой комнате, он знал
что мир и доброжелательность - это больше, чем просто названия, и что он никогда
не должен раскаиваться в дерзком поступке, который принес ему целую жизнь.
семья деревенских родственников. А пока просто засыпал, его
пришло в голову, что было бы хорошо, чтобы искать тех, кузены Коннектикут
до следующего Рождества, и узнайте, на что они были похожи.

[8] Перепечатано из журнала “Санкт - Журнал Николаса”, с разрешения автора.
****************
КРОЛИЧЬЯ МОРДАШКА И ДУХ РОЖДЕСТВА[9]

_Гертруда А. Кей_


Он был таким маленьким мальчиком, и все в нем было светлым - волосы,
глаза, уши, все. Но, несмотря на то, что его лицо было таким заостренным, первыми вы обратили внимание на его большие
уши, и вскоре мы обнаружили, что он может
удивительно двигать ими - вперед-назад. Это было что-то
что никто из нас не мог сделать. Именно по этой причине, вероятно,
мы начали звонить ему Зайка.

У него не было семьи, как и другие дети. Я и по сей день не знаю
откуда он родом, но он жил с женщиной, которую называл тетей,
когда бы он ее как-нибудь ни называл. Но она сыграла очень малую роль в
его жизнь, и некоторые люди говорили, что она вовсе не была его тётей. Но наши
матери говорили, что это любопытство, и велели нам никогда, никогда
не говорить ничего подобного Кроличьей Мордочке. Но взрослые всегда
переставали говорить об этом, когда мы были рядом, так что, конечно,
мы знали, что есть ещё что-то, о чём они никогда нам не расскажут. В любом случае,
тётушку звали Кэти Дакворт, и она написала это большими буквами над
своим магазином галантереи в центре города. Это был крошечный магазинчик, в котором было тесно и
темно. Она была почти слепой и никогда не могла найти то, что
твоя мать отправила тебя туда за покупками. Были люди, которые говорили, что она
была не очень умной. Но и по сей день, когда я чувствую запах зонтик это делает
мне кажется, Кэти Дакворт и ее маленький сухой-магазине.

Хотя они, кажется, ладят хорошо, Зайка и его тетушка
никогда не прибрал в свои лучшие одежды и отправился вместе-владение
руки, как и все мы сделали с нашими матерями или теть. Но потом
у бедного Заячьего Личика не было никакой другой одежды; хотя, видит бог,
его это нисколько не беспокоило. Тетя никогда не отправляла его в воскресную школу
и не беспокоило вообще, когда учитель сказал ей, что он играл
прогуливал. Но Мордашка Банни была добродушной; и если бы вы когда-нибудь увидели, как на его лице зарождается
улыбка и распространяется по всему телу, пока у него не зашевелились уши
, вы бы тоже улыбнулись, несмотря ни на что.

“Почему это гоблин или почему это не гоблин?” Ему нравилось задавать подобные вопросы всем нам
, а потом он смеялся и не переставал смеяться, просто
как будто он сам знал ответ. Он часто рассказывал нам длинные истории о
местах, где он побывал, и странных вещах, которые он совершил, и хотя мы знали, что
на самом деле этого никогда не было, нам было все равно.

В школе он совсем не преуспевал; просто сидел, смотрел в окно и что-то царапал своим перочинным ножом. Он портил свои книги и проливал чернила на пол, но любил большие слова из словаря и знал их много, так что иногда мы не понимали, о чём он говорит. Он прогуливал чаще, чем кто-либо из старших мальчиков; может быть, потому, что ему было так легко уйти, ведь он был таким маленьким, что мог выскользнуть, прежде чем учитель заметит.

Но школьный уборщик — мы называли его Старым Крабом — всегда
выслеживал Кролика. Он был по-настоящему ужасным человеком, злым и
отвратительный. Он прихрамывал на одном костыле и жил в ветхой лачуге рядом с
свалкой. Видите ли, у него не было жены - умерла или что-то в этом роде; но
лачуга была просто полна детей. Они были разного роста и все изможденные
выглядели - и к тому же плохо.

Кроличья Мордашка знал лес так, как большинство детей знают свой собственный.
задний двор, и он имел обыкновение проходить много миль в любую погоду.
потому что, как он сказал, в лесу всякое случалось, и там были
водные духи внизу, в ручье. Он следил за всеми маленькими
животными, и он знал, на каких деревьях живут белки, и
где у некоторых птиц были свои гнезда. Но когда он рассказал о них, то понял, что
существа, которые жили в лесу, казались точь-в-точь как люди. Итак, поздно вечером
однажды по дороге домой, когда он весь день бродил вокруг,
он услышал ужасный шум, а затем лай. И вдруг мальтийская кошка
распласталась, пролезла под забором и взлетела на дерево. Мордашка зайчика
посмотрела через забор в сад. Да, там был тот самый
пес, только он был привязан. В ту же минуту вышел старик и сказал
“Так, так” и “Что, что”, как это делают пожилые люди.

— Она твоя? Кролик указал на ветку.

— Нет, сынок, — ответил старик.

— Тогда, наверное, я её заберу, — сказал Кролик и начал уговаривать: «Хорошая кошечка, хорошая кошечка», пока кошка не спустилась в его поле зрения. Это была бедная, тощая кошка с горящими глазами и потрёпанными ушами. Но он подумал, что у неё красивая шерсть.

“Давайте накормим ее ужином”, - сказал старик.

Так вот как получилось, что Заячья Мордашка и Пастор стали
друзьями.

Сразу же они начали знакомиться там, на кухне, в то время как
кот лакал молоко, и священник пригласил Зайка остаться на ужин.
Он сказал, что может, и на этом они порешили. Они пошли в другую комнату, чтобы посидеть у камина до ужина.

«Пожалуй, я возьму с собой кошку», — сказал Кролик.

«Почему бы не назвать её Агнес в честь моей старой лошади?» — сказал пастор.

Так мальтийскую кошку назвали Агнес.

В доме пастора было уютно и тепло, и было о чём поговорить. Перед камином стояли два больших скрипучих кресла, и старик сидел в одном из них, а Банни-Фейс сидел в другом и держал Агнес на коленях. Наконец кошка уснула, и
они поговорили. Заячья Мордашка рассказал своему новому другу о множестве вещей. И
пастор рассказал о своей лошади, которая у него когда-то была, и о собаке
, которая залаяла на Агнес.

Именно тогда зазвенел маленький колокольчик, и священник сказал, что ужин был
готово. Они вышли и вымыли руки под струей воды, затем сели
за стол на кухне, где была пожилая леди.
Пастор сказал, что она его сестра, а затем он рассказал ей, кто такой Банни Фейс
. После этого старик прочитал молитву, и они поели маленьких бисквитов
с медом и разными вкусностями, и Банни Фейс очень понравился
очень даже. Но старушка была совсем не похожа на тех, кого он когда-либо видел, потому что у неё было другое лицо. И когда Кролик-Лисичка пошёл домой, она повязала ему шарф и спросила, не холодно ли ему. Он взял с собой Агнес и сказал, что да, он придёт ещё раз. А священник стоял в дверях и держал лампу над его головой, пока Кролик-Лисичка не скрылся из виду.

На следующее утро выпал снег, и дети в
школе начали говорить о Рождестве. И очень скоро все магазины украсили
свои витрины рождественскими товарами. Но в магазине игрушек Хэмптона
был лучшим. Все так думали, и каждый день мы чуть не опаздывали.
в школу, потому что мы так долго стояли и смотрели. Старая миссис Хэмптон
продавщица всегда была в черном атласном фартуке и круглой черной шляпе, и
она носила очки с толстыми стеклами, чтобы смотреть на цены. Хотя дети
ничего не покупали, они всегда спрашивали, сколько все стоит.

Однажды Банни Фейс вошел в дом вслед за другими детьми, и там
повесив на стену фотографию, он увидел ее. На нем был изображен сам Санта Клаус,
с рюкзаком и всем прочим, выходящий из маленького домика с ярко-зеленой дверью и
красная труба. Но было что-то в этой картине, что заставляло
его чувствовать себя очень странно. Наконец он понял, что это было. Это были деревья.
Видите ли, он точно знал, где растут те большие, высоченные сосны, на
Дорога Кларка. Он был уверен в этом. Но он сам все выяснит. В любом случае
не было бы фотографии дома Санта-Клауса, если бы у него действительно его не было
и почему бы ему вообще не быть на Кларкз-роуд? Он продолжал
думать об этом все утро.

Так что в тот день он снова прогуливал занятия. Это был холодный день, и
снежинки пресечено вы на щеках, когда они пролетали мимо, но Зайка
нахлобучил кепку и поспешил дальше. Он перелезал через заборы и выбирал
все короткие пути через заснеженные поля, которые вели к дороге Кларка
. Это был долгий путь в такой холодный день, но он продолжал говорить себе
как будет весело, когда он доберется туда и постучит в дверь Санта-Клауса
. Потом он ждал, и Санта Клаус говорил “Войдите” - просто
вот так, и дверь открывалась, хлопала, и там стоял он, Кроличья Мордашка,
стоял. Конечно, он сразу же сказал бы Санта-Клаусу, кто он такой, и
Санта-Клаус, вероятно, сказал бы: “Останься на ужин, ладно?” Затем он бы
он увидел все игрушки, которые были готовы к Рождеству, и, может быть, Санта-Клаус
сказал бы: «Угощайся, Кролик, выбери что-нибудь приятное».

Теперь дорога поворачивает прямо перед высокими соснами, и Кролик
решил закрыть глаза и пройти пятьсот шагов, а потом быстро их открыть,
потому что он окажется прямо перед домом Санта-Клауса.
Он был занят подсчётом шагов, сбивался и, может быть, немного жульничал, чтобы быстрее дойти до пятисот, но в конце концов
дошёл до четырёхсот девяноста восьми, а потом до четырёхсот девяноста девяти. Тогда
он открыл глаза.

Ветер свистел в ветвях и закручивал снег в облачные кольца
под высокими черными деревьями. Но никакого маленького Санта-Клауса
домика с зеленой дверью и красным дымоходом там не было. Кроличья Мордашка
нигде не было видно дома. Потом он понял, как ему холодно, и его
ноги совсем не чувствовались. Он протер глаза, потому что это было то самое место.
Несомненно, это были те самые деревья. Затем он попытался вспомнить все
другие высокие сосны, которые он знал. Конечно, возможно, он совершил ошибку
; завтра он снова посмотрит на фотографию миссис Хэмптон. Там
теперь ничего не оставалось, как вернуться обратно через холодные белые поля. Он
старался не думать об ужине с Санта-Клаусом и о выборе
подарка для себя.

Путь назад казался в тысячу раз дальше, чем был вначале;
на самом деле он думал, что никогда, _never_ не доберется туда. Но, наконец,
как раз в тот момент, когда на улице зажглись фонари, он открыл дверь Кэти
В магазине Дакворта и потащился к плите.

Но боже мой, как подпрыгнуло его сердце! Ибо там, вытянувшись и глядя
очень долго, крепко спала под плитой Агнес. Он каким-то образом
сегодня он забыл об Агнес, но вытащил ее и крепко обнял.
Какой мягкой, теплой и нежной она была!

Кэти Дакворт продавала красные варежки женщине, которая сказала, что это
на Рождество, и перед уходом она купила ленты для волос, носовые платки и еще много чего
подарков. Кроличья Мордашка увидел, что его тетя
раскладывала рождественские украшения по магазину, пока его не было. Это
выглядело вполне прилично. Но еще казалось странным, что она никогда не говорила
о Рождестве.

Заячьей Мордашке казалось, что у каждого ребенка есть деньги, которые он может потратить ... на
подарки для других людей, заметьте. Для Кролика это было в новинку, потому что
он думал, что Санта-Клаус приносит подарки всем.

 Поэтому Кролик решил, что у него тоже должны быть рождественские секреты.
 Он сам будет дарить подарки людям, делать сюрпризы и шептаться, как другие люди. Но как насчёт подарков — какими они должны быть?
 Это озадачило его. Он сидел у печки и думал, думал. На следующий
день он пошёл прогуляться. И через некоторое время оказался на последней
улице города, где начинались поля. Впереди виднелись заснеженные
леса и замёрзший ручей.

“Думаю, я буду искать сосен”, - сказал Зайка. Это было в
его головой все время, и он лишь сказал, что сам с собой сюрприз. Если он
мог только найти действительно Санта Клаус ним было все в порядке. Затем он объяснить
это все, что у него была Агнес, и она не была Рождественский подарок
отдали. И он знал, что другого выхода нет; он должен
найти его. В тот день он посетил все сосны, которые были где-либо поблизости.
вокруг. Но не под одной из них он нашел дом, а уж Санта
Клауса дом.

Он знал, что она должна быть уже поздно, потому что Солнце было большое и красное и
низко пригнувшись за вещами. Он приближался к свалке, которая была по большей части покрыта снегом.
но лачуга дворника выглядела черной и мрачной, и
из трубы выходило лишь немного тонкого голубого дыма.

Внезапно снежок просвистел у него над головой, и он увидел самую большую свалку.
ребенок пригнулся за углом; затем снежки посыпались отовсюду.
со всех сторон вышли другие дети со свалки. Через некоторое время они устали
и начали разговаривать. Банни Фейс начал с того, что спросил, знают ли они, где находится дом Санта-Клауса. Маленькие дети уставились на него, но
взрослые выглядели уродливо.

— Санта-Клаус, твою бабушку! — сказали они. — Кто тебе это в голову вбил?
 В любом случае, если бы он был, наш старик пристрелил бы его из дробовика.

Пока Банни-Фейс тащился дальше, ему пришло в голову, что есть и другие люди, кроме него, которые не получат подарков на Рождество. От этого ему стало немного лучше.

 «Во-первых, — сказал он, — это я; во-вторых, Агнес; в-третьих, дети из приюта.
Давайте посмотрим — четвёртый, конечно, дворник. А пятый? Он мог бы использовать все свои пальцы. — Пятый — мадам Айсберг. Да, это было хорошо, потому что она не получала подарков и не дарила их.

Но вы не знаете, кем была мадам Айсберг. Она была самой загадочной
личностью в округе. Когда-то она путешествовала, и к ней приезжали
гости издалека. В такие дни большой дом был освещён сверху донизу,
и там происходило много всего. Тогда она была по-настоящему
красива. Но, боже мой, как она изменилась за последние годы! Теперь её волосы были слишком
жёлтыми, щёки — слишком розовыми, а глаза — тревожными.

 Повсюду в её доме висели таблички «Посторонним вход воспрещён», и она скорее бы умерла, чем купила
в любом из наших магазинов она каждый день ездила в своем высоком экипаже
в соседний город и делала все покупки там. Итак, вы можете видеть
что она совсем не была дружелюбна ни с кем из нас в округе.

Конечно, Заячья Мордашка никогда с ней не разговаривал, но он был уверен
Санта-Клаус не рискнул бы возиться с ее дымоходами.

Итак, с головой, наполненной этими мыслями, он шел дальше, пока не пришел к
маленькому белому домику священника. Зайка решил постучать в дверь
и спросить, как дела у собаки. И дверь быстро открыл сам священник
, который пригласил его войти.

Сестра священника приготовила ему ужин, и он сел на маленький
табурет у огня и съел его, рассказывая им об охоте на
Дом Санта-Клауса. Потом Заячья Мордашка сказал, что знает пятерых человек, у которых
не будет никакого Рождества, да, сэр. “Я, “ сказал он, ” Агнес, помойка"
дети, уборщица и мадам Айсберг”.

“Ну, может быть, и нет”, - сказал Пастор.

Затем он заговорил о чём-то другом и спросил Кролика, слышал ли тот когда-нибудь Рождественскую историю. Кролик не знал, что такая история существует, и покачал головой. Тогда священник открыл книгу и перевернул
страницы, затем прочитал: «И в той стране были пастухи, которые
ночевали в поле, присматривая за своими стадами».

Когда он закончил, пастор закрыл книгу и сказал: «Это
Дух Рождества, сынок, — Дух Рождества, в котором нуждается мир».

Кроличьей мордочке понравилась эта идея. Духи были чем-то вроде призраков или гоблинов;
это он знал. Совсем не похож на Санта-Клауса — толстый и розовый, но
другой. Он бы предпочёл думать, что Дух похож на красивую даму,
на фею. Вот о чём он думал, когда однажды
домой из школы, когда он услышал звук позади него бубенцы.
Он обернулся и подождал, скока качается в те дни была отличная
спорт с детьми. Но это был вовсе не бобслей, а мадам
Прекрасные зеленые сани Айсберга, меховые коврики и все такое.

“Кто боится?” - сказал Зайка к себе, как сани скользили мимо
него, и он сел слегка позади, к удивлению всех людей
на улице.

Они пошли дальше, Кроличья Мордочка, цеплявшаяся за дорогую жизнь, и мадам Айсберг
во всех своих мехах, мрачная, как изваяние. Они шли очень быстро
и вскоре все магазины остались позади, и дома, и они
начали подниматься на холм к большим воротам.

Затем что-то заставило её внезапно оглянуться, и их взгляды встретились.
— Ну, — удивлённо сказала она, — кто ты такой?

— Кролик, — быстро ответил он.

На мгновение ей показалось, что она вот-вот рассмеётся, но она не рассмеялась. Затем она
спросила: «Ты знаешь, кто я?»

— Да, — сказала Банни-Фейс, — они все называют вас мадам Айсберг.

 — Возможно, — только и сказала она.

 Банни-Фейс уже собиралась отпустить её, когда она снова повернулась и сказала:
— А теперь держись крепче.  Они въезжали в большие железные ворота
который был открыт.

Затем сани остановились перед домом, и мадам Айсберг протянула
Мордашке Банни один из своих свертков, сказав: “Вот, мальчик, возьми это”.
Водитель выглядел удивленным, как и горничная, открывшая дверь.;
но никто не сказал ни слова - просто последовали за ней внутрь.

В доме было просторно, темно и тихо. И вдруг Заячья Мордашка
увидел что-то, что заставило его резко остановиться и выронить сверток.

“ Вот тебе и Дух Рождества! - крикнул он так громко, как только мог.
кричи.

“Где... что?” - спросила леди, очень удивленная.

“Вон там, на стене”, - крикнул Кроличья Мордашка, быстро пробегая мимо изумленной
группы и останавливаясь перед портретом красивой женщины в
белом с цветами в волосах.

“Глупый мальчишка!” - сказала мадам Айсберг. “Это только мой портрет, когда я
был женат”.

“О, это не ты”, - сказал Кроличья Мордашка, бросив на нее долгий взгляд и
покачав головой. “Это дух Рождества. Я нашел ее, я нашел
нашел ее! ” кричал он, прыгая и хлопая в ладоши.

“Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, мистер Заячья Мордашка, но
подойди сюда и сядь, и мы все об этом послушаем”.

“Ну, в этом есть много интересного”, - сказал Заячья Мордашка. “и ты в этом участвуешь"
тоже, потому что у вас не будет никакого Рождества - у тебя и у школы
уборщик, и дети со свалки, и Агнес, и я - никто из нас не получит подарков.
”

Потом Заячья Мордашка рассказал ей об Агнес, и о Пасторе, и о свалке.
дети, которые не верили ни в Санта-Клауса, ни во что-либо еще. “Это примерно
все, ” сказал он, - кроме домика Санта-Клауса, но я не смог его найти”.

Тогда Заячья Мордашка встал и сказал, что ему пора идти, и когда он оглянулся
Мадам Айсберг поглубже погрузилась в свое кресло, так что он едва мог
увидеть ее. Но дух Рождества на стене напоминала белый
ангел.

Что-то захватывающее и самое удивительное случилось на следующий день. В
школа дворник, старый краб, попал в тюрьму. Да, сэр; и большие мальчики были внизу.
Они пытались разглядеть его через решетку. Прошлой ночью его поймали в доме
мадам Айсберг на воровстве. Слуги нашли
ему все сходило с большим жаркое под его рукой.

Все гадали, что она будет делать. Может, отпустит его, потому что скоро Рождество? Но никто не был уверен
Он ожидал, что она так и сделает. И тут как раз подошёл священник со своей сестрой, и они сказали ему, что он как раз тот человек, который должен пойти и поговорить с хозяйкой о том, чтобы она отпустила дворника. Это был его долг. Но он покачал головой и сказал, что «это ни к чему не приведёт, ни к чему!» Но его сестра сказала: «О, Арчибальд, сделай это!»
 И он пошёл, бедняга.

Когда он позвонил в дверь, то сказал себе, что был дураком, что пришёл сюда;
но в этот момент дверь открылась, и он не смог убежать; горничная
сказала: «Проходите, пожалуйста». И через некоторое время вошла мадам Айсберг.

“О, я знаю, вы пришли поговорить о Кроличьей Мордашке”, - сказала она
, улыбаясь и протягивая руку. “У него самые фантастические
идеи, ” сказала она, - и он называет мой портрет в холле “Духом
Рождества", хотя я не понимаю почему”.

Вы можете догадаться, как удивился Пастор; но он попросил показать ему фотографию
и сказал, что вполне согласен с Кроличьей Мордашкой. И мадам Айсберг
выглядела довольной. Потом они говорили ещё и ещё, но ни слова не было сказано
о дворнике, пока пастор не собрался уходить. Тогда он рассказал
ей. Но он, казалось, совсем не удивился, когда она попросила его уйти
— Да, конечно, учитывая время года и всё такое.

Через несколько минут преподобного мистера Брисбена видели выходящим из больших ворот,
весьма элегантно одетым и приятно улыбающимся.

Однажды большие зелёные сани мадам Айсберг остановились прямо перед
магазином Кэти Дакворт, что случилось впервые. Она сама вышла из саней и вошла внутрь. Все покупатели в магазине обернулись и уставились на нас.

«А, вот и вы, мистер Кролик. Я вас повсюду искал. Я хочу, чтобы вы помогли мне, то есть присоединились ко мне в
кое-какие секреты и сюрпризы.

Как раз в этот момент подошла Кэти Дакворт, чтобы узнать, что требуется, и мадам
Айсберг очень вежливо объяснила, что хотела бы одолжить своего племянника
на некоторое время, чтобы помочь с некоторыми рождественскими планами.

“ Хорошо, мэм, - сказала Кэти Дакворт.

Так что Заячья Мордашка взял свою шапку и шарф и последовал за мадам Айсберг к
большим зеленым саням. Затем она попросила водителя немного проехать вокруг,
потому что ей и молодому человеку нужно поговорить.

“А теперь, мистер Заячья Мордашка, пожалуйста, начните и назовите список людей, у которых
в этом году не будет Рождества”, - сказала леди.

“Хорошо,” - сказал Зайка, “я, конечно, и Агнес, тогда
дамп дети, и дворник, и ... и ты.”

“Хорошо”, - сказала мадам Айсберг. “и я хочу, чтобы ты помогла мне составить планы.
Ты поможешь?”

“Конечно”, - защебетала Заячья Мордашка. “Игрушки?”

“Да, действительно, игрушки”, - сказала она. “Но где мы их возьмем?”

“Ну, в магазине игрушек старой миссис Хэмптон, конечно”, - сказал Заячья Мордашка.

Итак, леди наклонилась вперед и сказала: “Водитель, магазин игрушек миссис Хэмптон”.

Когда старая миссис Хэмптон увидела их и поняла, кто это, она сняла свои
очки с толстыми стеклами, затем быстро надела их обратно. Но она ничего не сказала
«Беги», — сказала она сегодня, но «Чем я могу тебе помочь?»

 И прежде чем мадам Айсберг успела ответить миссис Хэмптон, Кролик схватил
её за юбку и, потянув за собой, указал на картинку, на которой Санта-Клаус
выходил из забавного маленького домика под высокими соснами.

 «Вот он, — сказал он, — домик Санта-Клауса».

— Так и есть, — сказала мадам Айсберг. — Конечно, это тот самый дом, за которым вы охотились, не так ли?

Но Кролик не ответил. Он склонил голову набок и уставился на неё во все глаза.

Дама поджала губы, указала пальцем и как бы моргнула; так что старая миссис
Хэмптон записала в свою книгу заказов: “1 фотография в рамке, озаглавленная "Дом
Санта-Клауса”.

- А теперь, ” сказала мадам Айсберг деловым тоном, “ давайте начнем покупать
игрушки.

“Для кого?” - спросила Заячья Мордашка.

“Для твоих детей с помойки”, - ответила мадам Айсберг.

Так началась Заячья Мордашка. “Это, и это, и это”, - сказал он, указывая на
пожарные машины, воздушных змеев и коньков. И они купили кукол, и
посуду, и корзиночки для шитья для девочек.

Затем мадам Айсберг расплатилась за вещи из своей сумочки и сказала миссис
Хэмптон, чтобы она отправила их ей домой, и сказала: “Добрый день”.

Другие покупатели выглядели слишком удивленными, чтобы что-то сказать, когда леди и мальчик закрыли за собой дверь.

Когда они вернулись в сани и укрылись, она спросила: «А как насчет подарка для Агнес?»

«Ей негде спать, — сказал Кролик, — разве что под печкой».

«Хорошо, — сказала Мадам Айсберг, — тогда, наверное, ей понравится корзинка с красной подушечкой, как думаешь?»

Да, Банни-Фейс подумала, что это возможно.

Тогда дама сказала, что сама сделает красную подушку; затем она
велела водителю ехать в хозяйственный магазин, они зашли внутрь, и она
купила несколько корзинок.

«Но, — сказала Крошка, — Агнес нужна только одна».

«Я думаю о дворнике и ещё кое-ком из твоего списка», — сказала Мадам
Айсберг.

«Мы собираемся подарить ему подарок?» — спросила Крошка.

«Конечно, — сказала Мадам Айсберг, — ведь он в твоём списке». Поэтому в следующем магазине она купила
вкусности, чтобы наполнить корзинки. Заячья Мордашка подумала, что
она никогда не остановится.

“А теперь, - сказала она, - мы закончили”.

“Есть еще два имени”, - сказала Заячья Мордашка.

“Что?” - спросила мадам Айсберг с лукавым видом. “Еще двое?”

“Конечно”, - сказала Заячья Мордашка. “Твой и мой”.

— О, это так, — сказала она, — но мне придётся поговорить с Санта-Клаусом о твоём подарке, чтобы ты удивился. Это один из моих секретов, знаешь ли.

  Конечно, Кроличьей Мордочке это показалось довольно приятным — поговорить с Санта-Клаусом о секретах и сюрпризах. Но в то же время его что-то беспокоило: что же получит мадам Айсберг? И он так притих, что она наконец наклонилась и посмотрела на него.

— Я не знаю, что ты получишь на Рождество, — медленно произнесла Крошка.


— Ну, я знаю, чего хочу, — весело сказала дама.

— О, что? — спросила Крошка, выпрямившись.

“Ну, маленький гость на Рождество”, - ответила она.

“Маленький что?” - спросила Заячья Мордашка, потому что это был вовсе не подарок.

“Да, маленький гость, некий мистер Заячья Мордашка, который приедет рано утром на Рождество
и останется на весь день. И чтобы ходить со мной повсюду и помогать со всеми
секретами и сюрпризами”.

Когда Кролик вышел из саней перед магазином Кэти Дакворт, он не только почувствовал, что нашёл дом Санта-Клауса на Кларк-роуд, но и что он разговаривал с Рождественским духом. Но всё это было правдой, и водитель должен был приехать за ним
ранним рождественским утром; и Агнес тоже могла пойти.

Так вот, у Зайчика никогда в жизни не было секрета, и он
обнаружил, что сохранить его оказалось не так просто, как он ожидал. Но он сделал
наслаждайтесь петь songing для остальных детей “у меня есть секрет, я не буду
расскажите,” как мы все ходили в школу. Но на самом деле никто в это не верил, потому что
у кого могли быть секреты с Кэти Дакворт?

Как вы знаете, Зайка проснулся довольно рано, в рождественское утро,
все готово, держа Агнес, и смотрит в переднее окно. Вы могли бы
услышать бубенцами везде и голоса людей зовет, “же
— Спасибо, — и «Счастливого Рождества».

 Затем из-за угла выехали сани и остановились перед магазином Кэти
Дакворт. Возница выскочил из саней и побежал в магазин с корзиной,
перевязанной красными лентами, и письмом, привязанным к ручке. В письме говорилось: «Счастливого Рождества, мисс Дакворт», и
просьба разрешить её племяннику прийти и провести день с ней.

Кэти развязала ленточки и заглянула внутрь, там были апельсины и
орехи, которые они могли видеть, и она сказала «Хорошо» Кроличьей Мордочке,
которая взяла Агнес на руки и попрощалась. Когда они проходили через ворота,
Заячья Мордашка увидел венки во всех окнах и над большой дверью, и
Мадам Айсберг стояла там и махала рукой.

“Счастливого Рождества, счастливого Рождества!” - сказала она.

И тут началось по-настоящему. Сначала были все венки и хвойные
ветви над камином, и свечи, и прямо под Дух
Рождество было подстричь елку. Моя, моя, такое дерево!
Вы никогда не видели ничего подобного. Но под елкой - игрушки, игрушки! игрушки! Начиная
с велосипеда - были санки, игры, книги, коньки, темный
фонарь. О, боже мой! Я не могу рассказать вам всего, что есть
были. И, если вы поверите, там была фотография дома Санта-Клауса.
дом - тот самый!

С минуту Кроличья Мордашка просто не мог говорить; затем он вскочил и
слез с кровати и забегал взад-вперед, таская мадам Айсберг за
руку, показывая ей то одно, то другое, и как это работает. Боже, как же
они смеялись над всем. “Для мисс Агнес из "Банни Фейс" и "Мадам Айсберг".
”Айсберг" - так было написано в письме, прикрепленном к одному рождественскому подарку.
И рядом с корзиной и красная подушка мяч для нее, чтобы играть
с. Зайка поставила ее и удерживал ее обеими руками, пока она
пошел спать.

“А теперь, мистер Заячья Мордашка, ” сказала дама, “ мы должны пойти и позаботиться о
тех других сюрпризах”.

“На свалку?” - спросила Заячья Мордашка.

“ Да, а на обратном пути мы заедем к вашему священнику, ” сказала мадам.
Айсберг.

Ну, прямо тогда сани, позвякивая, проехали вокруг дома и остановились
у двери, и что вы думаете? Ну, все эти игрушки от миссис
В этих санях были упакованы игрушки из магазина Хэмптона, что придавало им вид
точь-в-точь Санта-Клауса. Это было странное зрелище - сани, полные
игрушек, остановившихся перед лачугой уборщика. Дети со свалки услышали
зазвенели колокольчики, и они, кувыркаясь, выбежали из пеллмелла, чтобы посмотреть, что там было интересного.

“С Рождеством!” - сказала мадам Айсберг, начинают рукой
их игрушки. Затем прибыла большая корзина с рождественским ужином для дворника
и всех детей.

“Рядом с пастором, затем снова домой, мистер Кролик лице, и вы будете
пожалуйста, передайте ему это?” - спросила мадам Айсберг, когда она положила письмо в свою
карман.

Но пастор и его сестра услышали звон колокольчиков на санях, и
дверь открылась еще до того, как они туда добрались, и все кричали: “Счастливо
Рождество!” и “И тебе того же!” так быстро и громко, как только мог.

Затем Заячья Мордашка сказал священнику, доставая письмо: “Я должен
передать вам это”.

Священник взял его и прочел: “С наилучшими пожеланиями от ваших друзей
Банни Фейс и мадам Айсберг”. И он казался очень довольным,
и сказал: “Ну, я думаю, теперь мы все кое-что знаем о духе
Рождества”.

“Это она, это она,” - крикнул Зайка, указывая на Мадам Айсберг,
и он пролетел над нами и потряс ее за пальто, говоря: “теперь я знаю, что
означают эти слова”.

И она выглядела очень счастливой, когда они направились к дому.

“Фе, фи, фо, фум! Я чувствую запах индейки”, - сказала леди, когда дверь закрылась.
Дверь открылась, и они вошли в прихожую. «Давайте поторопимся».

 Сняв верхнюю одежду и взявшись за руки, они вышли на улицу, где был накрыт стол с двумя стульями, один для Кролика, а другой для неё. В центре стояли горящие красные свечи и Санта-Клаус с мешком за спиной. Затем они сели, и мадам Айсберг наклонилась к нему и
сказала: «Счастливого Рождества, Солнышко, потому что так я буду тебя
называть».

 И он ответил: «И тебе того же!» — и широкая улыбка
расплылась по его лицу, а оба уха приятно зашевелились.

Затем начали подавать ужин. Сначала индейка на большом блюде,
вся обрезанная и такая коричневая и блестящая, что казалась покрытой лаком. Далее
были всевозможные блюда с разными продуктами, накрытые крышками, чтобы
сохранить их горячими, и вы не могли даже предположить, что было во всех них.
“Еще немного соуса все” или “есть другая ножка,”
Мадам Айсберг бы сказал.

Затем, наконец, они оба откинулся в своих креслах и не ел
больше. Они говорили о самых разных вещах и задавали друг другу вопросы
вопросы взад и вперед - и он спросил ее, знает ли она какие-нибудь истории!

Она сказала: «Вы правы, мистер Солнышко. Пойдёмте, посидим у
огня и расскажем им там».

Они взялись за руки и пошли.

[9] С особого разрешения Гертруды А. Кей и журнала «Ladies’ Home
Journal».




Рождественская ёлка[10]

_Мэри Остин_


К востоку от Сьерры возвышается высокий красный холм, известный как Пайн-
Маунтин, хотя индейцы называют его Холмом Летнего Снега. У его подножия
стоит город из сотни деревянных домов, полностью отданный на откуп
горному делу. Шум здесь не утихает ни днём, ни ночью.
скрип лебёдок, рычание прессов на мельнице, грохот вагонеток, спускающихся на свалку, и из открытых дверей питейных заведений доносится громкий смех и пение.
 Из высоких труб валит дым, а по ночам плавильные печи освещаются багровым светом.

Всякий раз, когда сын углежога смотрел на красный дым,
яркий свет и горячее дыхание печей, ему казалось, что это
выходит наружу зло, которое постоянно творится в городе;
хотя все, что он знал о порочности, было словом, слухами от прохожих,
и своего рода детским страхом. Хижина угольщика стояла на
отроге Пайн-Маунтин в двух тысячах футов над городом, и иногда
мальчик спускался туда на спине нагруженного осла, когда его отец
таскал уголь для печей. Все остальное, что он знал, было дикими
горными созданиями, деревьями, штормами, маленькими цветущими существами
и где-то в глубине его сердца бледным воспоминанием о матери
как слабый лесной запах, который исходил от черных углей сосны.
Они жили в городе, когда мать была жива, а отец
работал на шахтах. В то время в городе было не так много женщин и детей,
но шахтёры сновали туда-сюда грубыми, быстрыми шагами, и молодая
мать была несчастна.

«Никогда не позволяй моему мальчику расти в таком месте», — сказала она, умирая.
и когда они похоронили её в рыхлой неглубокой земле, её муж
посмотрел в поисках утешения на Холм Летнего Снега, сияющий чистотой,
белым светом и покоем на солнце. Он парил в вышине над
закопчёнными скалами города, и казалось, что он зовёт. Тогда он
маленьким ребенком поднялся в горы, построил хижину под тамараковыми соснами.
и яму для сжигания древесного угля для топки печей.

Никто не мог бы пожелать лучшего места для мальчика на воспитание в чем
наклон Пайн-Маунтин. Пахло хвойным бальзамом и дул ветер
как вино, белая вода в источниках и столько места для прогулок, сколько пожелаешь
. Сын угольщика решил уйти далеко и вернулся.
с пучками странных цветов, собранных на краю сугробов на высоком
гребни, руды с ярким шпатом или павлиньей росписью, полные шляпки ягод или
вереницы блестящей форели. Он проводил целые утра на ледниковых
лугах, где слышал крик орла; иногда, гуляя в тумане
из облаков, он натыкался на пасущихся оленей или будил их, когда они выбирались из логова в
густом папоротнике. На снегоступах зимой он ездил по глубоким сугробам и
подсмотрел между вершинами сосен и на Воробьев, куропаток, а то холодно
Робинс зимовки под зелеными шатрами. Глубокий снег поднял его в воздух
и удерживал среди деревьев второго яруса. Но этого не было.
пока он не стал большим парнем, прямым и упругим, как молодая ель. Как
Маленький мальчик проводил дни, сидя на конце длинной верёвки, привязанной к сосне, на расстоянии, недосягаемом для лесорубов и угольных ям. Когда он смог ходить один, отец заставил его дать три обещания:
никогда не идти по медвежьей тропе и не трогать медвежат, никогда не пытаться взобраться на орлиные скалы за молодыми орлами, никогда не ложиться и не спать на солнечном южном склоне, где часто бывают гремучие змеи.
После этого он освободился от всего этого.

Когда Мэтью, так звали мальчика, исполнилось десять лет, он начал
быть о ямах древесный уголь, чтобы пометить деревья для резки, до
мешок углей, чтобы содержать дом, и готовить его отца. У него не было
товарищей его возраста, и он в них не нуждался, потому что в то время он любил
серебряные ели. Группа их росла в болоте под хижиной, высоких
и изящных; земля под ними была скользкой и коричневой от иголок.
Там, где они стояли близко друг к другу, со смыкающимися ветвями, свет
между верхушками был золотисто-зеленым, но между голыми стволами он был как
тонкий голубой пар. Это были старые деревья, которые качали своими ветвями.
верхушки на протяжении трёхсот лет. Вокруг них росло кольцо
саженцев и сеянцев, разбросанных там материнскими елями, а чуть в стороне
от них была та, которую любил Мэтью. У неё был тонкий ствол
серебристого цвета, а ветви расходились веером, образуя идеальный
шпиль. Весной, когда молодые побеги покрывали её, словно
паутиной, она источала приятный аромат, и для него это было
напоминанием о том, какой была его мать. Затем он украсил его
цветами и развесил гирлянды из белого клематиса, усыпанные бутонами на
её ветвях. Он приносил ей ягоды в чашках из коры и сладкую воду из
родника; с тех пор, как он её узнал, ему всегда казалось, что у ели
есть душа.

 . Первое путешествие, которое он совершил на снегоступах, было
посвящено тому, чтобы посмотреть, как она себя чувствует среди сугробов. Это
всегда был замечательный день, когда он мог найти над снегом тонкий
крестик её верхушки. В те дни ель была не очень высокой, но снег на склоне,
вплоть до хижины углежога, лежал неглубоко. Было время, когда Мэтью
думал, что вырастет таким же высоким, как ель, но через некоторое время
мальчик понял, что это не так.
Он рос так быстро, и каждый год у ели появлялись новые веточки.

Мэтью рассказывал ей обо всём, что у него на душе.  Когда на душе у него было тяжело, а на самом деле он тосковал по матери, хотя и не понимал этого, он раздвигал низко свисающие ветви и подползал к тонкому стволу ели.  Затем он обнимал её и долго-долго молчал. Дерево по-своему утешало его: ветви стелились по земле и закрывали его от
солнца. Он сложил под ним небольшую пирамиду из камней и хранил там свои
сокровища.

Часто, лёжа, прижавшись к стволу дерева, мальчик проводил рукой по гладким промежуткам между мутовками ветвей и удивлялся, как они умудряются расти. Все ели похожи в том, что они отбрасывают ветви от основного ствола, как лучи звезды, и с каждым сезоном их становится всё больше. Они
торчат из ствола, и форма каждой новой ветки в начале и форма последней
растущей ветки, когда они широко раскидываются, образуя множество
ветвей, сгибающихся под тяжестью
Их собственные иголки имеют форму креста, а самая верхняя веточка, которая возвышается над всеми звёздочками, представляет собой длинный и тонкий крест, пока не появляются новые веточки, и он не превращается в звезду. Таким образом, эти две формы продолжают накладываться друг на друга и повторяться, и каждая звезда похожа на все остальные звёзды, а каждая веточка — на другую. Именно эта
стройность и уверенный рост отличают пихту от всех горных
деревьев и придают молодым саженцам загадочный вид, когда они
стоят прямо и неподвижно среди зарослей ежевики на холме.
приятно расти за границей во всех местах, и можно искать целое лето
долго, не найдя ни двух одинаковых листьев дуба, ни каких-либо двух трубочек
мимулюса с блестками. Итак, поскольку в то время у него не было ничего лучше
, о чем стоило бы изучать, Мэтью заметил и обдумал секрет
серебристой ели, и рос с ней, пока ему не исполнилось двенадцать лет и он не стал высоким
и сильный для своего возраста. К этому времени угольщик стали
беспокоит образование мальчика.

Тем временем начались беспорядки, шум, приходили и уходили незнакомые люди
в городке у подножия Пайн-Маунтин продолжалось дутье в печи
румяный и дымящийся. Из-за того, что Мэтью слышал, он боялся,
и в редких случаях, когда он спускался туда, он тихо сидел среди
мешков с углем и не отходил от них далеко, за исключением тех случаев, когда держал
своего отца за руку. Через некоторое время показалось, что жизнь пошла спокойнее
во дворах домов начали расти цветы, и они встретили
детей, гуляющих по улицам с книгами в руках.

“Куда они идут, отец?” - спросил мальчик.

“В школу”, - ответил угольщик.

“А мне можно идти?” - спросил Мэтью.

“Пока нет, сын мой”.

Но однажды его отец указал фундамент нового здания
едем в город.

“Это церковь, - сказал он, - и когда она будет достроена, это будет знаком
что здесь будут женщины, подобные твоей матери, и тогда ты сможешь пойти в
школу”.

Настюша побежала и рассказала елка все про это.

“Но я никогда не забуду вас никогда”, - кричал он, и он поцеловал
багажник. День за днем с отрога горы он наблюдал за церковью
здание, и было удивительно, как много он мог разглядеть в этой ясной,
разреженной атмосфере; ни одно другое здание в городе не интересовало его так сильно.
Он увидел, как поднимаются стены, крыша и шпиль поднимаются ввысь с
на его вершине что-то мерцало. Потом они покрасили
церкви белые и повесили колокол в башне. Мэтью показалось, что он слышит
это по воскресеньям, когда он видел людей, движущихся по улицам, как пылинки
.

“На следующей неделе”, - сказал отец, “школа начинается, и пришло время
вы пошли, как я и обещал. Я буду навещать тебя раз в месяц, а когда
закончится семестр, ты вернешься на гору.” - сказал Мэтью.
Попрощавшись с елью, он заплакал, хотя и был очень расстроен.
хэппи. “Я буду очень часто думать о тебе, - сказал он, - и интересоваться, как у тебя дела”
. Когда я вернусь, я расскажу тебе все, что
происходит. Я буду ходить в церковь, и я уверен, что мне это понравится. На нем есть
крест, такой же, как у вас, только желтый и сияющий. Возможно, когда
Я уйду, и я тоже узнаю, почему ты носишь крест. Затем он пошел.
немного робко, крепко держась за руку отца.

В городе было так много людей, что ему было так же странно и
страшно, как вам, выросшему в городе, было бы
остался один в лесу. Ночью, когда он видел, как в воздухе, там, где в темноте растворялась громада горы, мерцали угольные костры, он немного поплакал под одеялом, но после того, как он начал учиться, поводов для слёз больше не было. Для ребёнка это было всё равно что зажечь свечу в тёмной комнате. В воскресенье он
пошёл в церковь, и там было светло и звучала музыка, потому что он
услышал, как священник читал о Боге в большой книге, и поверил всему,
потому что всё, что происходит в лесу, — правда, и люди, которые вырастают
в это лучше всего верят. Мэтью думал, что все было так, как сказал священник
, что нет ничего лучше, чем угождать Богу. Потом, когда он лежал,
ночью без сна он пытался представить, что было бы с ним,
если бы он никогда не пришел в это место. В глубине души он начал бояться
того времени, когда ему придется вернуться на гору, где не будет
никого, кто рассказал бы ему об этой самой важной вещи в мире,
потому что его отец никогда не говорил с ним об этих вещах. Это терзало его душу, но если кто-то и замечал это, то думал, что он тоскует по отцу и хочет оказаться дома.

Приближалась середина зимы, и белая шапка Летнего снега,
который никогда полностью не таял даже в самую теплую погоду, начала расползаться
вниз, пока не достигла дома угольщика. Там была большая
ажиотаж и восторг у детей, было принято решение
елка в церкви. Теперь каждое воскресенье рассказывали о младенце Христе
история повторялась и становилась ближе и ярче, как рождественская звезда.
Мэтью не знал об этом раньше, за исключением того, что в определенный день в
году отец купил ему игрушки. Он предположил, что это было
потому что была буря, и ему пришлось быть дома. Теперь он был погружен в историю любви и самопожертвования
и чувствовал, как его сердце становится больше
когда он вдыхал ее, глядя на ясные безветренные ночи, чтобы увидеть,
он мог бы различить Вифлеемскую звезду, восходящую над Пайн-Маунтин, и
младенца Христа, идущего по снегу. Это не означает, что он на самом деле
всего ожидал, но что рассказ был так жив в нем. Это легко
те, кто жил давно в высоких горах, чтобы верить в красивые
вещи. Мэтью в глубине души желал, чтобы он никогда не расставался с
это место. Он сидел на своём месте в церкви, и всё, что говорил священник,
глубоко запало ему в душу.

 Когда пришло время выбирать ёлку, потому что отец Мэтью
был углежогом и знал, где растут лучшие деревья, было вполне естественно
попросить его принести ёлку для его части. Мэтью буквально сиял от
радости, и его отец тоже был доволен, потому что ему нравилось,
когда его сына замечали. В субботу перед Рождеством, которая пришлась на
В тот год во вторник было назначено время для похода за ёлкой, и к тому
времени Мэтью окончательно решил, что это должна быть его серебряная ёлка
fir. Он не знал, как иначе он мог бы разделить с деревом это новое наслаждение
и что еще у него было достойного того, чтобы отдать, потому что он вполне
верил в то, что ему говорили, что только отдавая лучшее
возлюбленный тот, кто исполняет желание сердца. Всем своим сердцем Мэтью
никогда не хотел жить в таком месте, где он не мог бы услышать о Боге. Итак,
когда его отец приготовил веревки и заточенный топор, мальчик
направился к серебристым елям.

“Почему, что маленькая красавица”, - сказал угольщик“, и просто
подходящего размера”.

Им пришлось разгребать снег, чтобы добраться до него и срубить, и
Мэтью отвернулся, когда полетели щепки. Дерево упало на бок с
содрогающимся вздохом; вокруг рубца от топора выступили
капельки прозрачной смолы. Казалось, что дерево плачет. Но каким
изящным и стройным оно выглядело, когда стояло в церкви в ожидании
подарков! Мэтью надеялся, что оно поймёт.

Угольный кочегар пришёл в церковь в канун Рождества, впервые за много лет. Это меняет дело, когда у вас есть
сын должен был принять в них участие. Церковь и елка были освещены
свечами; мальчику это казалось таким, каким, по его предположениям, могло быть место из мечты
. Одна большая свеча горела на верхушке дерева и отбрасывала
острые лучи, похожие на звезду; это заставило сына угольщика подумать
о Вифлееме. Затем он услышал, как священник говорит, и все это было о
кресте и звезде; но Мэтью мог смотреть только на дерево, потому что он видел
, что оно дрожало, и он чувствовал, что предал его. Затем хор
начал петь, и свеча на верхушке елки догорела дотла.
Мэтью увидел, как тонкий крест на самой верхней ветке
темнеет на фоне неба. Внезапно он вспомнил, как задавался вопросом, почему
самые маленькие веточки на каждой из них разделены на части в форме креста,
почему ветви каждый год повторяют форму звезды, и почему то, что верно для его ели, верно для всех остальных. Должно быть, в его глазах стояли слёзы, потому что он плохо видел: колонны церкви поднимались вверх, как стволы деревьев, а звуки органа были похожи на шум ветра в их ветвях, и величественный
Стройные ели возвышались, как шпили, выше церковной башни, и на каждой из них был крест. Дерево, которое всё ещё стояло перед ним, задрожало сильнее, шевеля ветвями, словно говоря; и мальчик услышал его в своём сердце и поверил, потому что оно говорило с ним о Боге. Тогда весь страх покинул его сердце, и он больше не боялся возвращаться на гору, чтобы провести там свои дни, потому что теперь он знал, что ему никогда не придётся уходить от зелёного напоминания о надежде и жертве в виде звезды и креста на серебристой ели; и в его голове созрела мысль, что он может найти
в лесу больше, чем он когда-либо думал найти, теперь, когда он знал
что искать, поскольку все говорит о Боге по-своему, и это
только вопрос понимания того, как.

В ту рождественскую ночь в маленькой церкви было очень весело:
смех и летающие конфеты, и у каждого ребенка был пакет с
конфетами и целая охапка подарков. Карманы угольщика были набиты игрушками.
А глаза Мэтью горели, как потушенные костры в
угольных ямах, когда они шли домой холодной безветренной ночью.

“Что ж, мой мальчик, ” сказал угольщик, “ боюсь, тебе не суждено
— Ты, наверное, хочешь вернуться со мной в горы после этого.

 — О да, хочу, — радостно ответил Мэтью, — потому что я думаю, что в горах знают столько же важных вещей, сколько и здесь, в городе.

 — Верно, — сказал углежог, взяв мальчика за руку, — и я рад, что ты вырос таким умным мальчиком. Но на самом деле он не знал всего, что было в сердце его сына.

[10] Перепечатано из «Женщины с корзиной» с разрешения и по договоренности с издательством Houghton Mifflin Co.




С Рождеством[11]

_Альберт Бигелоу Пейн_


“О, Эб, это работает! Это действительно работает!”

Двенадцатилетняя Нелл - стройное маленькое создание с солнечными волосами - сначала
всплеснула руками, потом захлопала в ладоши, затем заплясала взад-вперед по старому
наконец вудшед остановился перед большим кухонным столом, на котором стояла игрушка
паровозик и вереница машинок совершали круг за кругом, и еще раз за кругом, и еще раз за кругом.
по крошечной трассе. Нанятый мальчик, Эб, на несколько лет старше, с грубыми руками
и бедно одетый, улыбнулся радости ребенка.

“Это пустяки”, - сказал он. “Мне не пришлось много с этим делать”.

“Но ты сделал, Эб. Все было разбито вдребезги. Папа был бы ужасно
разочарован, обнаружив, что все именно так, когда он приезжает, а Томми бы
никогда не смирился с этим. Никогда! Он положил свое сердце на поезд для
Рождество, и это было ему обещал, и теперь все это
разбила в экспресс! А, бэ, никто не мог бы починить, но вы.
Ты настоящий гений, мама говорит, и сходить к механическим
школа. Не повезло, что ты живешь с дядей Бобом, когда мы подошли к
посетите его!”

Изящная танцующая фея внезапно остановилась и предостерегающе подняла палец.

“Ш-ш, Эб! А вот и Томми! Он возвращается! О, прекрати! прекрати! и
Накройте его, чтобы он не видел! Он придёт прямо сюда, я знаю!

 Снаружи доносились дикие вопли маленького мальчика с большими лёгкими,
грохот саней, топот ног, а затем он ворвался на кухню, как раз когда Эб просунул палку между колёсами поезда, чтобы остановить его, и накрыл его старым домотканым седлом, поспешно принесённым из угла. Мгновение спустя в комнату ворвался Томми, румяный, как снежок,
и полный любопытства, которое свойственно большинству здоровых мальчиков,
особенно в Рождество.

«Что вы здесь делаете, Нелл, вы с Эбом? Что вы делаете?»
со всей этой проволокой и этими инструментами? Что это за одеяло на столе?
Пух, Бесс! Чего ты дрожишь в этом огромном плаще? Мне не холодно
и я катался больше часа, спускаясь с холма бэк-барн!
О, послушай, Нелл, пойдем на кухню! Я хочу показать вам забавную сосульку, которую я
нашел. Иди скорее, пока все это не растаяло!”

Подобно вихрю, он ворвался внутрь и вышел, за ним последовала Нелл,
которая бросила веселый взгляд облегчения через плечо. Эб, прислонившись
к верстаку, улыбнулся в ответ; затем со вздохом увидел, как они
исчезли.

Потому что слова Нелли и ее матери заставили его сердце забиться сильнее
что-то похожее на надежду. Что, если действительно существует способ, с помощью которого он
мог бы отправиться в такое место, как она упомянула, и научиться быть...--
И то, как он видел, как они выходят, и дверь закрылась за ними, он
казалось, что Надежда пошла с ними. Они все уйдут через несколько дней
и никогда больше не вспомнят о нем. Он поспешил скинуть
вечернее сено для скота и посмотреть, не сможет ли он тоже забыть.

С самого раннего детства Эбен Лессинг работал с инструментами -
Сначала он сделал однолезвийный нож, а потом и другие неуклюжие вещи, какие только смог найти. С их помощью он мастерил любопытные игрушки, которые приводились в движение водой, ветром, теплом или паром, и некоторые из них были довольно полезными. Когда он переехал к Роберту Уиттейкеру, то, помимо прочего, смастерил новый чан и вентилятор над обеденным столом, которые приводились в движение водой из ручья. А когда миссис Уильям
Уиттакер, которая была родом из города, видела всё это и сказала, что
мальчик заслуживает технического образования, а потом забыла об этом
это опять же, будучи очень занятым всеми рождественскими приготовлениями, в то время как
Эб, сбрасывая с чердака амбара большие охапки душистого сена,
все еще вопреки себе мечтал о том дне, когда он бросит
районную школу и поступит в механический колледж и станет великим изобретателем,
и женись на Нелли Уиттейкер, и так живи долго и счастливо. Потом дошло
доить, и рассекая широкими белыми потоками в пенные
ведро, он мечтал снова, и продолжал мечтать даже после того, как он был в
кровать и уснул. Потом он забыл, а когда вспомнил снова, было
утро - утро дня перед Рождеством.

Какой это был насыщенный день! Конечно, Эбу пришлось довольно рано приехать за папой, который должен был приехать первым поездом, а Нелли и Тому пришлось ехать в карете. Потом, когда пришёл папа, нужно было столько всего рассказать, но, конечно, Нелл не могла рассказать, как сломался и починился поезд Томми, потому что Томми не должен был ничего знать о поезде, пока не увидит, как он ездит по маленькой дорожке, которая должна была проходить под рождественской ёлкой. Потом дома нужно было посмотреть все места, которые папа видел в детстве.
маленький мальчик: холм, с которого он обычно катался, тот самый холм за сараем
где Томми катался на каботаже, ручей, где он ловил рыбу,
сенокос, и лошади, и коровы, и куриные гнезда, где Нелл и
Томми нашел яйца, и там их взбила старая курица
которая хотела сидеть; хотя зачем ей сидеть там весь день в
холод на двух комочках кукурузы и комке замерзшей земли, который кто-то
бросил в нее, Томми сказал, что он, например, не мог видеть.

Папа рассмеялся и сказал, что, может быть, если бы она просидела там до весны на
из комочков и замерзшей грязи она вылупляла кукурузное поле. Затем они пошли
на кухню, где мама и тетя Мария - крупная, заботливая женщина, у которой
никогда не было своих детей, кроме одного маленького мальчика по имени
Вилли и та умерла - пекли и помешивали, открывали и
закрывали дверцы духовки, чтобы люди не мешались. Только
ты не мог, потому что там так приятно пахло мясным фаршем и
выпечкой-коржи получались румяными, с прилипшей к ним бумагой, намазанной маслом.
их, когда они были вынуты из формы. Затем, все сразу, они
оказалось, что тетя Мария приготовила маленький коричневый пирог на маленькой сковороде
и нарезала его горячим, и Томми взял кусочек, а Нелли и папа,
точно так же, как у него бывало за день до Рождества, когда он был маленьким
мальчиком. И после этого они пошли в столовую и увидели патентованный вентилятор Эба
, и в кладовую, чтобы посмотреть на маслобойку Эба, и папа сказал: “Ну,
хорошо!” и что кто-то должен дать такому мальчику шанс.

Но они забыли обо всем, когда пришли в гостиную и посмотрели
забавный альбом, в котором были фотографии папы и дяди Боба, сделанные
вместе, когда папа был совсем маленьким, а дядя Боб был его старшим
братом. И когда дядя Боб пришёл, они заговорили о том дне, когда
сделали эту фотографию, более тридцати лет назад, и о том, как папа закатывал
глаза и не мог усидеть на месте, и обо всём, что случилось потом, — о
том, о чём люди всегда говорят, когда ненадолго забывают, что они
взрослые, и вспоминают только, что когда-то были мальчиками и
девочками, как и все мы.

А днём им нужно было пойти и срубить и принести рождественскую
ёлку. Том и Молли уже выбрали маленькую пушистую ёлочку.
на склоне горы, и Эб пошёл с ними, потому что Эб был с ними
и знал дорогу. Кроме того, Эб лучше всех рубил топором, как сказал Томми.

Потом Томми спустился с холма вместе с папой, всё время разговаривая,
а Эб и Нелли, держась за руки, тащили маленькую ёлочку по снегу,
и Нелли говорила, а Эб слушал, и никогда в жизни он не был так счастлив,
и никогда не был так грустен, потому что на следующей неделе всё
закончится, и он останется один, без школы, кроме окружной, где он
научился всему, чему мог, и без
шанс стать великим изобретателем и делать всё то, о чём он мечтал.

Конечно, Эбу пришлось помочь с украшением ёлки. Он никогда раньше не украшал ёлку, но был самым умелым из всех и мог подняться по стремянке и прикрепить мишуру к высоким веткам, а также развесить попкорн и мишуру именно там, где нужно. Затем, когда эта часть работы была закончена и приближался вечер — тот чудесный вечер, полный тишины, таинственности и радости, — канун Рождества, — именно Нелли сказала, что Эб, должно быть, Санта-Клаус, и повесила подарки на ёлку.

«Если мы сами их наденем, то все увидят, что им подарят, и кто это подарит, — сказала она. — Если их наденет Эб, то никто не узнает до рождественского утра. Мы затемним гостиную, и каждый сможет зайти, положить свои подарки и сразу выйти.
  Потом, после ужина, Эб сможет зайти, развернуть подарки и повесить их на ёлку. Конечно, Томми, настоящий Санта-Клаус, придёт потом и тоже наденет свои вещи».

 Нелли не упомянула, что у неё есть новый яркий галстук для Эба. Она знала, что утром у неё будет возможность надеть его самой.

Все говорили, что план Нелли хорош, и вскоре Эб оказался в гостиной один, с множеством
шепчущих на ухо инструкций, с красивым деревом и пакетами с подарками, которые нужно было распаковать и разложить вокруг него. Томми и Нелл
ходили на цыпочках и перешёптывались в коридоре, и Нелл позвала Эба, чтобы он запер дверь, иначе Томми пришлось бы войти. Поэтому Эб
запер дверь, смеясь, и в глубине души пожалел, что Нелли не может
придти и помочь ему. Затем он заметил, что кто-то положил много
вокруг подножия елки была оплетена вата, символизирующая снег, и он
перевел взгляд с нее на маленькие свечи на тонких ветвях, покачал
головой и сказал что-то о том, что огонь и пакля находятся довольно близко
друг к другу. Мало-помалу он вышел на кухню помыть руки. Когда
он вошел, то на мгновение остановился, чтобы что-то разложить в углу,
прежде чем продолжить свою работу. Сейчас в доме было тихо, но
было уже за полночь, когда Эб собрался лечь спать.

Для него это был чудесный вечер. Он развернул подарок и увидел
вблизи все красивые вещи, которые состоятельные люди дарят друг другу на Рождество
книги, игры, картинки, украшения, изделия
платья, кондитерские изделия и даже драгоценные камни. Он все расставил и переставил,
и с природным пристрастием к прекрасному разместил вещи так
эффектно, как это могло бы сделать большинство людей, и с большой заботой об
их безопасности. Когда он закончил, наконец, он отступил назад, чтобы полюбоваться своей
работы. Потом внезапно он вспомнил, что поезд Томми был еще
спрятанные в сарае. Он совсем забыл ее.

Он привез двигатель и машины, а затем трек, по частям, и
вскоре все это было разложено под деревом, так что оно могло ездить по кругу
и по кругу, хотя ему нужно было перевезти несколько книг и сделать другие дела
это. Затем он немного попробовал поезд, чтобы убедиться, что он будет ходить так же хорошо
как и прежде. Ему не хотелось оставлять все это; но в конце концов он задул лампу
и лег спать, гадая, не проспит ли он случайно следующее утро
и поэтому не сможет зажечь свет и привести все в порядок, когда Том
и Нелли, и остальные были готовы спуститься вниз.

“Ура! Счастливого Рождества!”

Эб резко сел в постели. Значит, он всё-таки проспал. Нет, потому что
было ещё темно. Он не верил, что уже пять часов.

«С Рождеством, Эб! Вставай и зажги ёлку! Я хочу посмотреть свои
игрушки».

Это был, конечно, Томми, и скоро весь дом проснётся и спустится вниз. Эб натянул на себя одежду, наспех
сходил в туалет и спустился по чёрной лестнице, оставив Томми
кричать «С Рождеством!» в коридорах, чтобы разбудить
пожилых людей.

Через несколько минут все пришли к выводу, что это бесполезно
выстояли против Томми, и еще через пять минут все были одеты.
натянули на себя что-то похожее на одежду и мило улыбнулись, и
спустились по лестнице, пошатываясь, здороваясь друг с другом.
Томми, стоявший во главе, уже колотил в дверь гостиной,
в то время как Эб, внутри, зажигал последние свечи и ставил несколько
завершающие штрихи, такие как запуск и установка новых часов для тети
Мария и заканчивает поезд Томми. Затем, когда он услышал их всех снаружи.
он отпер дверь и, отступив назад, широко распахнул ее, так что
чтобы все могли внезапно увидеть прекрасную рождественскую елку во всей красе
.

Мгновение они стояли совершенно неподвижно, моргая от ее яркости
. Затем раздался хор “О! о!” - “Ну и ну! ну и ну!” и “Как
красиво!” с очередным диким возгласом Томми, заканчивающимся словами: “О,
ну и дела! посмотри на мой поезд!”

Секундой позже он бросился вперед, к драгоценному поезду, и
пригнулся под деревом, чтобы рассмотреть поближе.

“Томми!” “О, Том!” “Томас! Берегись. Свечи!”

Последовал обычный хор предупреждений, но все слишком поздно. Через секунду
позже фитиль, прикреплённый к ветке, упал, ударившись о голову Томми,
и вата вокруг дерева загорелась, пламя взметнулось вверх по веткам.

Томми выкатился из-под дерева, как броненосец.  Нелли
сжала руки и закрыла глаза, чтобы не видеть этого ужасного зрелища, и начала
стонать и плакать. Дядя Роберт и тётя Мария куда-то побежали за
ведрами с водой, а папа и мама начали тянуть за кусок ковра,
чтобы потушить пламя.

А потом вдруг появился кто-то ещё, и
Послышалось шипение, как будто на пламя поливали водой, и прямо среди них стоял Эб с чем-то на плече и под мышкой, а в руке у него была какая-то трубка, из которой он направлял струю воды туда, куда нужно, и тушил горящую вату примерно за то время, что я рассказываю об этом. Когда тётя Мария и дядя Роберт поспешили обратно с вёдрами воды, она уже не понадобилась. Папа, мама, Нелли и Том собрались вокруг
Эба, больше интересуясь тем, что у него было под мышкой и за плечом
чем на рождественской елке, которая почти не пострадала, потому что
пламя не добралось до подарков, и воды было совсем немного
на поезде Томми, который даже не остановился, будучи таким
поезд, сказал Томми, который не возражал против таких мелочей, как молния и
дождь.

“ Да это же огнетушитель Эба! ” воскликнул дядя Роберт. “Я совсем забыл
об этом!”

“Но Эб этого не сделал!” - воскликнул Томми. “Он положил это сюда прошлой ночью, потому что он
знал, что из-за твоей ваты, сестренка, будет пожар”.

“Я думаю, он знал, что ты опрокинешь свечу”, - парировала Нелл.

Потом мокрую вату убрали, подарки расставили вокруг ёлки, Томми снова завёл свой паровозик, и всё было так же хорошо, как будто ничего не случилось, хотя никто из них не забыл, что могло бы случиться, если бы не Эб со своим огнетушителем.

 И это было одно из лучших рождественских праздников в истории! И за ужином Эб был там, в своём новом ярком галстуке, и сидел рядом с
Нелли, ты была почти как героиня дня. А после того, как индейку
разделали, мистер Уильям Уиттакер вдруг сказал Эбену Лессингу:
как будто ему это только что пришло в голову:

“Кстати, Эб, как ты смотришь на то, чтобы пройти курс обучения в механическом
училище? У нас большая комната в нашем доме, и тогда и сейчас мне нужно
кто-то мне помочь. Вы можете поехать с нами домой и пойти в школу, если вы
мне нравится”.

И поверите ли, Эб не мог вымолвить ни слова! Он был таким же, как те
другие, когда он распахнул дверь гостиной и ослепил
их чудесным деревом - он просто сидел и моргал.

Нелли ответила: “Конечно, папа, Эб бы этого хотел. Правда, Эб?”

И тогда, каким-то образом, Эб кивнул и каким-то образом сказал что-то, что было принято
за "да", и тогда все сразу заговорили о вещах
Эб что-то придумал и что он будет делать со временем, в то время как Томми, который как раз
в тот момент понял, что все это значит, разразился громким
ликованием: “Ура! Эб едет с нами домой! Эб едет с нами домой, чтобы
жить!”

И Нелли прошептал: “А, бэ, разве я не говорил вам повезло, что вы были
живет с дядей Бобом, когда мы пришли к нему в гости?”

[11] С разрешения автора и Harper and Brothers.




НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ[12]

_темпл Бейли_


Это была ночь перед Рождеством - и ненастная.

“Тю-тю-тю”, - застучали колеса кареты по грязи.

“Фью-да-да,” засвистел ветер, и он сорвал шляпу Петра в
посреди дороги.

“Эй,” сказал Питер, и слез со своего высокого сиденья.

“Принцесса” высунула голову из окна. “В чем дело?”
спросила она.

“У меня сорвало шляпу, ” сказал ей Питер, “ и колесо застряло в грязи,
Мисс”.

“О, Питер, Питер, ” упрекнула принцесса, “ ты должен немедленно вытащить это колесо
из грязи”.

“ Что легче сказать, чем сделать, - проворчал Питер. - Сейчас так темно, что
Я не вижу своей руки перед собой.

— Там, за деревьями, есть свет, — сообщила ему принцесса. — Может быть, вы могли бы попросить кого-нибудь помочь вам.

— Я пойду посмотрю, мисс, если вы не боитесь оставаться одна, — и Питеру, после некоторых усилий, удалось успокоить взмыленных лошадей.

— Я ужасно боюсь, — дрожащим голосом произнесла она, — но, полагаю, вам придётся уйти.

Теперь посреди сосновой рощи стоял маленький домик. Питер
постучал в дверь.

 «Кто там?» — спросил детский голос, и из квадратного окошка высунула голову маленькая девочка.

“Наше колесо застряло в грязи”, - ответил Питер из темноты, - “и я
хочу, чтобы мне помог мужчина”.

“Здесь нет никакого мужчины”, - сообщила ему Дженни. “Здесь только я и
Джинни; а наша мама ушла ухаживать за больной соседкой, и ее не будет
дома до утра”.

Итак, Питер вернулся к экипажу и доложил принцессе.

“Я замерзну здесь”, - сказала принцесса. “Я пойду в
дом и посижу у огня, пока ты поищешь кого-нибудь, кто помог бы тебе с
экипажем”.

Она вылезла из кареты и, ведя Питера впереди, направилась к выходу.
Она брела по лесу, и ветер развевал её длинное платье то в одну, то в другую сторону, и наконец, мокрая и запыхавшаяся, она подошла к маленькому домику.

И Питер снова постучал, и Дженни снова подошла к окну.
Затем она широко распахнула дверь, и принцесса была такой высокой, что ей пришлось наклониться, чтобы войти. Это была грязная маленькая комната, в углу которой стояла
неказистая чёрная печь с кипящим железным котлом, от которого
исходил очень аппетитный запах.

«О, как здесь хорошо и тепло», — сказала принцесса, протянув руки к огню.

За всю свою жизнь девочки ни разу не видели такого чудесного человека, потому что на принцессе было длинное красное пальто и чёрная бархатная шляпа с развевающимся плюмажем, а её муфта была большой, круглой и мягкой, и на шее у неё был шарф из такого же мягкого меха. У неё были светло-золотистые волосы, голубые глаза и красные губы, а улыбка была такой милой и нежной, что Дженни подбежала к ней и воскликнула: «О, я так рада, что ты пришла!»

Джинни со своего маленького стульчика повторила слова сестры. Но она не
побежала, потому что рядом со стулом Джинни в квадратном
окне стоял крошечный костыль.

“И я рада быть здесь”, - сказала принцесса, чьи быстрые глаза
разглядывали детали убогой комнаты. “Здесь так мило, тепло и
уютно”.

“ Правда? ” радостно воскликнула Дженни. - и мы готовимся к
завтрашнему дню.

На маленьком круглом столике рядом со стулом Джинни рос крошечный кедровый кустик, и
Пальцы Джинни перебирали кусочки золотой, синей и алой бумаги.
бумага.

“Мы собираемся приготовить попкорн, - объяснила Дженни, - и обвязать его нитками“.
и повесить на елку”.

“О, могу я помочь?” - спросила принцесса. “Я не жевала кукурузу с тех пор, как
Я была маленькой девочкой”.

Джинни всплеснула тонкими ручонками. “Я думаю, что это будет самой прекрасной
вещь в мире”, сказала она, “если хочешь остаться”.

“ Питер найдет кого-нибудь, кто поможет с экипажем, а я останусь.
останусь, пока он не вернется.

И когда Питер ушел, принцесса сбросила длинное красное пальто,
под ним на ней было блестящее шелковое платье, а на шее
было ожерелье из жемчуга.

“И теперь, если бы вы могли одолжить мне фартук, - сказала она, - мы лопнем
кукуруза”.

Но Джинни и Дженни смотрела на нее в оцепенении.

“ О, ты, должно быть, сказочная принцесса, ” выдохнула наконец маленькая Джинни.

Прекрасная дама радостно рассмеялась. «Питер называет меня Принцессой, — сказала она. — Он живёт со мной с тех пор, как я была маленькой девочкой. Но на самом деле


я просто обычная молодая женщина, которая собирается провести Рождество
с друзьями в соседнем городе».

 Она махнула рукой, чтобы сменить тему.

 «А теперь — к нашему попкорну», — сказала она.Дженни принесла зелёный клетчатый фартук, и принцесса повязала его,
сделав большой бант из завязок сзади, а затем
подтанцевала к маленькой печке и заглянула в кипящий котелок.

“Ты когда-нибудь чувствуешь что-нибудь так хорошо?” - спросила она. “Я голоден, как
голодные”.

Девочки радостно засмеялись. “ Это фасолевый суп, ” сказала Дженни, “ и
мы собираемся подать его на ужин с маленькими клецками. Я
боялась, что для тебя он окажется недостаточно вкусным.

“Достаточно вкусно?” спросила восхитительная леди. “Я думаю, фасолевый суп
и маленькие клецки - это... гм... гм!” и она выразительно всплеснула руками
.

“Я думала, ” забавно заметила Джинни, “ что сказочные принцессы едят только
мед и росу”.

“Что показывает, что я не настоящая принцесса”, - сказала прекрасная леди,
“потому что мед и роса никогда бы меня не удовлетворили”.

Дженни достала три маленькие синие мисочки и поставила их на стол, который был
застелен грубой, но безупречно чистой скатертью. На ужин был хрустящий хлеб и
сливочное масло со вкусом клевера, а последним и самым вкусным блюдом был фасолевый суп
и маленькие клецки, которые подали вместе в старой миске из шелковицы
.

Было совершенно чудесно видеть принцессу в ее сияющем платье во главе стола
, и маленькая хромая Джинни сказала: “Тебя только что прислали
к нам на Рождество. Да ведь это просто как

 “В ночь перед Рождеством, когда по всему дому,
 Ни одно живое существо не шевелилось, даже мышь.;
 Чулки были аккуратно развешаны у камина.,
 В надежде, что святой Николай скоро будет там.;
 Дети уютно устроились в своих кроватках,
 В то время как видения сахарных слив танцевали в их головах ...

“Но наши чулки еще не были развешаны, и _ мы_ не были в постели!” - сказал
Дженни.

“ Для этого было еще слишком рано, ” сказала принцесса, “ но давай продолжим.
стишок, просто для забавы. Я вижу, ты все знаешь до конца, поэтому вы не должны
ум мой изменив его немного:

 “Когда выходит на лужайку, поднялся такой грохот,
 Дженни вскочила со стула, чтобы посмотреть, в чем дело.
 Она метнулась к окну со скоростью молнии.,
 Распахнула ставни и распахнула раму.
 Когда, что должно было предстать ее удивленным глазам?,
 Но миниатюрные сани и восемь крошечных оленей--

“ О, нет, я совсем забыла! Я имею в виду

 “Когда то , что должно предстать ее удивленным глазам
 Но карета застряла в грязи прямо здесь--
 И маленький пожилой водитель, такой живой и расторопный,
 Ты, должно быть, думал, что Питер - это старый добрый Святой Ник!

Дети радостно рассмеялись, и Дженни сказала: “Мы бы _ould_ имели
Я подумала, что мы не будем вешать чулки на ёлку на это
Рождество. Мы с Дженни не получим подарков, потому что
маме нездоровится, и она не может шить. Но она сказала, что мы
можем весело провести Рождество и притвориться, что ходили в большие
магазины в городе и купили вещи для ёлки, кукол и всё остальное.

— Это прекрасный способ, — мягко сказала принцесса и положила свои сверкающие кольца поверх тонких колец Джинни.

 — И мы притворимся, — добавила Дженни, — что наша курица
индейку. Но нам не придется притворяться насчет пирога с мясом, потому что мама
испекла чудесный пирог.

“ Жаль, что я не могу помочь тебе съесть цыпленка, ” задумчиво сказала принцесса.
“ и я бы хотела познакомиться с твоей мамой. Я знаю, что она любит бывать дома. И у меня
нет никакой матери, ты же знаешь.”

“О”, - сказали маленькие девочки, округлив глаза от сочувствия, а затем
Принцесса рассказала им, что всю свою жизнь она прожила в большом одиноком
дом, а она всегда тосковала по уютному дому и по сестре.

После ужина они пожарили кукурузу, и как раз в тот момент, когда они закончили, вошел
Питер.

— Я не могу найти никого, кто бы мне помог, мисс, — объявил он, — а ещё идёт снег.
Мне придётся распрячь лошадей, вернуться в город и найти кого-нибудь, кто отвезёт вас в город.

— Нет, — возразила принцесса, стоя посреди комнаты с тарелкой, полной снежных зёрен. — Нет, Питер, я останусь здесь на всю ночь.

Питер вытаращил глаза, и маленькие девочки воскликнули: “О, ты сделаешь это?”

И принцесса сказала: “Я действительно сделаю это. И, Питер, ты можешь принести наверх чемодан для парохода
и мою сумку”.

“Не друзья ждут вас, Мисс?” Петр спросил, как бы ожидая
заказы.

— Я отправлю записку с вами, — был спокойный ответ, и когда мужчина вышел, она последовала за ним и закрыла за собой дверь. — О, Питер, Питер, — доверительно прошептала она, — я собираюсь устроить им такое Рождество!

 — Маленьким девочкам, мисс?

 — Да. Они такие милые и храбрые. И у меня в чемодане лежат подарки, которые я собиралась отнести другим детям. Но у них будет так много всего, что они не будут скучать по ним, а я проведу Рождество в простом маленьком домике, но это будет радостный дом, Питер.

 — Да, мисс, — понимающе согласился Питер.

“ Жаль, что у нас нет большой елки! ” с сожалением сказала принцесса.

“ Что ж, предоставьте это мне, мисс, ” нетерпеливо сказал ей Питер. “ Просто уложите
этих маленьких созданий пораньше спать, а я буду здесь с елкой.

“О, Питер, Питер Санта Клаус!” - радостно воскликнула принцесса. “Это
будет самое чудесное Рождество, которое у меня было с тех пор, как я была маленькой
девочкой”.

И Питер ушел, а принцесса, с глазами, сияющими, как звезды,
пританцовывая, вернулась в комнату и сказала: “О, давай поиграем в ‘Моряков”".

Джинни и Дженни никогда не слышали о такой игре, но принцесса рассказала
она сказала им, что она — корабль в открытом море, и они должны по её грузу определить, из какой она страны.

«Я перевожу чай, — начала она, — из какой я страны?»

«Из Китая», — предположила Дженни.

«Нет».

«Из Японии», — воскликнула Джинни, и её личико засияло.

«Нет».

Затем девочки задумались. — Может быть, это Индия, — предположила Дженни,
но принцесса покачала головой. Тогда Джинни воскликнула: «Это Цейлон!» — и
оказалась права.

  После этого Джинни привезла груз апельсинов из Флориды, а Дженни
привезла груз ковров из Персии, и ещё были грузы специй
и угля, и кофе, и рыбы, и зерна, и пиломатериалов, и
"Принцесса" триумфально завершила свою работу, доставив груз устриц из
Чесапикского залива.

“ Еще один, ” взмолилась Джинни.

“ Я везу груз замков, “ сказала сверкающая принцесса. - Откуда я?
Родом?

Девочки гадали и гадали, и наконец принцесса сказала:

“На самом деле это было несправедливо, потому что мои замки - это замки в Испании”.

Затем, держа Джинни на руках, она рассказала им о своем собственном строительстве замка.
и когда она закончила, она сказала: “И поэтому у вашей матери будет все
о моем шитье, и это займет ее до весны ”.

“О, ты выйдешь замуж и будешь жить долго и счастливо”, - вздохнула
Джинни, восторженно: “Это именно то, что должна делать сказочная принцесса”.

“А что тебе следует сделать, ” сказала принцесса, взглянув на часы, “ так это
лечь в постель, в постель, в постель, чтобы утром проснуться пораньше”.

Она подоткнула их и вернулась позже в очаровательном розовом кимоно.
с волосами, заплетенными в толстую желтую косу, она поцеловала их обоих. Но
последней она поцеловала маленькую хромую Джинни. А потом она ушла,
словно чудесное видение, маленькие девочки погрузились в дремоту.

В соседней комнате принцесса осторожно открыла дверь, и там оказался
Питер, весь в снегу, в руках у него были ветки остролиста и
омела, а к дверному косяку было прислонено огромное дерево.

“Тихо, тихо, Питер”, - предупредила принцесса. И Питер на цыпочках вошел в комнату.
и поставил елку в углу, так что ее верхушка доставала до потолка.

Принцесса открыла багажник парохода и достала оттуда два белых
Плюшевые мишки, один с расклешенным синим бантом, а другой с расклешенным
Розовую, а потом достала зелёную, жёлтую, красную и синюю
волшебные книги и красивую квадратную корзинку с конфетами, перевязанную
лентой из остролиста, а потом из самого дна сундука она вытащила
нитку за ниткой блестящие маленькие серебряные колокольчики,
прикреплённые к красным и бледно-зелёным лентам.

«Я собиралась сделать для детей из другого дома
котильон, — объяснила принцесса Питеру, — но этим малышам он нужен
намного больше».

Маленькие колокольчики «звякали-звякали», когда Питер вешал их, и Джинни,
которая спала в своей маленькой кроватке, услышала этот звук и подумала, что это часть
её сон.

И пока Питер и Принцесса подравнивали, шептались и смеялись,
кто-то постучал в дверь.

Питер открыл дверь, и там стояла бледная, дрожащая маленькая
женщина.

«О, что случилось с моими маленькими девочками?» — выдохнула она. “Я увидела
свет, и уже так поздно ...” затем, когда она увидела золотоволосое видение
в розовом, и веселое дерево, и Питера в его нарядной ливрее, она ахнула:
“ Ну, я думаю, это феи... ” и она очень внезапно села в
Кресло Джинни.

- Ты маленькая мама, - сказала принцесса и опустилась на колени рядом с ней.
ее, и обняла ее, и сказал ей, как она попала к
там; а когда она закончила, сказала она, просто, “а я хотела
моя мама так сильно в это Рождество, и девочки были настолько
сладкий, что я знал, что я люблю тебя”.

“Бедняжка”, - воскликнула маленькая мать высокой принцессе.
и прекрасная дама опустила голову на потертое плечо другой
и заплакала, потому что, несмотря на свое богатство, ей было очень, очень одиноко
в своем большом доме.

А когда Питер ушел, они до полуночи проговорили о Джинни и
Дженни; а потом они придумали грандиозные планы насчет красивых вещиц, которые
маленькая мама должна была сделать для принцессы.

А утром Джинни и Дженни, проснувшись на рассвете, увидели,
что в изножье кровати сидят два плюшевых мишки, один с
ярко-розовый бант и один с ярко-синим бантом, а также плюшевые мишки
дерзко протягивали руки и смотрели на счастливых маленьких девочек
мерцающими глазами.

“О-о-о!” - закричали маленькие девочки, которые никогда раньше не видели плюшевого мишку
. и это было началом самого чудесного дня в их жизни.
жизни, весь день дерево издавало “дзынь-дзынь”, пока они добывали пищу в его ветвях.
его бон-бон, и ужин с курицей был восхитительным
успех, и во второй половине дня все они прокатились в санях принцессы
Питер ехал на козлах, и когда, наконец, он посадил их
спустившись на их собственный скромный порог и взяв маленькую Джинни на руки
, принцесса лучезарно улыбнулась им из-под своей шляпы с плюмажем.

“Помнишь, Петя придет за тобой каждую субботу, а вы остаетесь
в моем доме весь день”, - сказала она.

“О, да”, - Дженни вздохнула с восхищением.

— И вы все должны прийти на мою свадьбу весной! — весело сказала принцесса.

 — И увидеть принца! — сказала Джинни, заглядывая Питеру через плечо.

 — И вы позволите мне разделить с вами вашу маму?

 — Да, о да, — ответили обе девочки.

 — Тогда вы разделите с нами Питера, — крикнула принцесса, когда улыбающийся кучер увозил её прочь по сверкающему снегу.

[12] Перепечатано с разрешения автора и журнала «St. Nicholas Magazine».




Квест Дамы Квимп[13]

_Эллен Мэнли_


Фермер Джонс стоял у своих ворот одним ясным декабрьским утром
когда на дороге появилась странная фигура - сгорбленная старуха в
длинном синем плаще, оборки большого чепца болтались вокруг ее
морщинистого лица.

“ Добрый день! ” сказала она, как только оказалась достаточно близко, чтобы ее можно было услышать.
“ Вы, я полагаю, фермер Джонс. Я думаю, ты прекрасно справишься с ролью главы процессии.
просто встань прямо за мной, и мы пойдем дальше!

“И, умоляю, кто ты такой и что я должен делать в процессии?”
- воскликнул изумленный мужчина. “ Я слишком занят, чтобы выйти сегодня из дома!

“ Не обращайте внимания! - ответила старая карга. - Я все знаю о вас, потому что
Я много раз слышал, как ты ворчал на погоду. Когда я спускался с холма.
Только что ты жаловался на холод и желал, чтобы так и было
Джун - ты обычная ‘капризница погоды’! Я Собиратель жалоб,
и тебе лучше делать то, что тебе говорят, иначе будут неприятности. Меня зовут
Дама Куимп, и моя работа заключается в том, чтобы выслеживать ворчунов и приводить их к моему
старому другу Санта Клаусу перед Рождеством. Если есть что-то, что он ненавидит,
это ворчание, и он говорит, что собирается преподать некоторым людям урок
в этом году.

“Бесполезно говорить ни слова - просто следуйте за мной, и побыстрее,
слишком!” Так началась Квимп дам с фермера Джонса за ней, ворча
как он пошел.

Вскоре она остановилась перед маленьким домом на обочине дороги и
прислушался. Послышался звук сильного топота, и сердитый
голос выкрикнул: “Я ненавижу это старое платье и не надену эту уродливую
вещь! У меня никогда не бывает красивой одежды!” - и выбежала на крыльцо.
маленькая дочь модистки была в прекрасном настроении.

“Ути-тути!” - воскликнула дама. “Ты приятная девочка, чтобы быть
точно! Просто тот, кого я ищу! Не спросить ‘почему?’, но остановить
немедленно ругайтесь и становитесь в очередь за фермером Джонсом ”.

Ребенок выглядел злее, чем когда-либо, и начал плакать, но она не могла
помочь себе сама, и ушел Квимп дам, фермер Джонс, и
дочь модистки.

Когда они приблизились к первому углу, послышались громкие голоса и сердитые интонации.
там стояли мальчик из пекарни и продавец из бакалейной лавки и вели
горячую дискуссию. “Это слишком далеко!” - закричал первый. “Я не могу идти пешком"
на холм для всех! Я ненавижу быть отправлены на посылках из
с утра до вечера из одного конца города в другой!”

“Я тоже!” - воскликнул клерк в бакалейной лавке. “Я всегда знаю, что должна забрать
что-то где-то для кого-то, только когда я хочу немного времени, чтобы
сам. Кататься сегодня хорошо, и я должен был бы уйти пораньше, но мне
не разрешат. Обидно нести свертки вместо того, чтобы
быть на пруду!”

“Очень хорошо, молодые люди!” - воскликнул Квимп дама, “у тебя будет хороший длинный
прогулка. Я очень рад с вами познакомиться! Просто встаньте следующей в очередь к этой
маленькой девочке, и мы поторопимся! Пожалуйста, без вопросов!

И дама Куимп, фермер Джонс, маленькая дочь модистки, ушла.,
мальчик от булочника, и продавщица в продуктовом магазине.

Когда они проходили мимо дома доктора, повара, в ней фартук и колпак, был
стоя у ворот ворчал лед-человек. “Позаботься о том, чтобы ничего не было"
но готовь, готовь, готовь весь день, и еду нужно держать горячей, чтобы
мужчина, которого нет в доме, когда он должен быть! Я так устал от
вуррука, что мне даже в голову не пришло сказать ему, что он может готовить сам для себя
некоторое время!”

“ Все в порядке, Бриджит! ” резко крикнула дама Куимп. “ Отойди немедленно!
Сейчас же! Просто займи свое место рядом с продавцом бакалейной лавки, и мы двинемся
вперед!” - И снова ушли дама Куимп, фермер Джонс,
маленькая дочь модистки, сын пекаря, приказчик бакалейщика и
повар доктора.

Довольно скоро они подошли к дому маленького Томми Брукса, и там
у входной двери Томми возился со своей матерью. “Мне не нужно
никакого пальто! ” воскликнул он. “ и я не могу носить галоши, они режут мне ноги.
а рукавицы я забыл в школе! В любом случае, я терпеть не могу, когда меня
кутают, как девчонку, и я хочу, чтобы люди оставили маленьких мальчиков в покое!

 — Томас Брукс! — строго окликнула его дама, — надень это
немедленно надевайте пальто и галоши и идите за доктором.
повар - ты мой парень! А теперь, все вы, шагайте живее! И двинулись в путь
Леди Куимп, фермер Джонс, маленькая дочь модистки,
сын пекаря, клерк бакалейщика, повар доктора и маленький Томми
Брукс.

Чуть дальше по улице жена сапожника ворчала на соседку
вытряхивая тряпку на крыльцо. “У меня нет терпения"
”Заниматься домашним хозяйством!" - заявил резкий голос. “Я ничего не делаю"
но гоняюсь за грязью с утра до ночи, и все же это место никогда не
— Чистота — и моя работа никогда не заканчивается. Да, это удобный и красивый дом,
но я устала от его вида! Мне нужно пойти и подмести в столовой прямо сейчас!

— О нет! Ни в коем случае! — воскликнула мадам Квимп. — В этом милом доме больше не будет уборки в
этот день! Вы можете встать в очередь за
Томми Бруксом, и никаких замечаний, пожалуйста!

И они снова отправились в путь — Дейм Квимп, фермер Джонс, маленькая дочка модистки,
мальчик-пекарь, продавец в бакалейной лавке, кухарка доктора,
маленький Томми Брукс и жена сапожника.

На повороте дороги послышались возбужденные разговоры и громкие слова
и там стояли внуки-близнецы министра, ссорящиеся
из-за саней и пары коньков.

“Я не хочу, чтобы старые санки!” - закричал мальчик. “Я ничего не делаю, но даст вам
едет на нем! Ты можешь просто отдать мне коньки и тащить санки,
сама, на некоторое время!

“Возьми старые коньки!” - сердито ответила девочка. “Я все равно не могу
встать на них, и я устал пытаться, и санки мне тоже не нужны.
Я бы хотел, чтобы люди дарили нам какие-нибудь милые подарки. Что такое?" - спросил я. "Я хочу, чтобы люди подарили нам какие-нибудь милые подарки. Что такое
какой смысл быть близнецами, если вы не можете хорошо проводить время?

“ Ну конечно! - воскликнула дама Куимп. “Два хороших маленьких детей, которые не могут
будьте счастливы со штрафом в сани и пару новых коньков ... я никогда не слышал
такая вещь! Идите прямо сюда и занимайте места позади жены сапожника
и не плачьте из-за этого, потому что нельзя терять времени! И
прочь поспешили дама Куимп, фермер Джонс, маленькая дочь модистки,
сын пекаря, приказчик бакалейщика, повар доктора, маленький Томми
Брукс, жена сапожника, и внуки-близнецы священника.

Вскоре они подошли к красивому большому дому, где жил банкир
, и там, едва выйдя за ворота, они встретили гувернантку,
выглядевшую очень расстроенной и чуть ли не в слезах. “ Что я могу для тебя сделать, моя
дорогая? ” встревоженно спросила дама Куимп. “ Кажется, у тебя неприятности. Я - Сборщик жалоб.
Возможно, я смогу тебе помочь.

“ Конечно, можете, ” с готовностью согласилась гувернантка, “ если только скажете
что мне делать с Дороти банкира. У нее есть все на свете,
чтобы радовать и развлекать ее, и все же она всегда в волнении. Что касается
одежда, она имеет так много красивых вещей, которые она не может сказать, какой она
хочет носить. Я убежала, потому что я совсем запарился с
ее ворчание. Я оставила ее хлопотать над розовым, голубым и зеленым
платьем, пытаясь решить, какое надеть, и в таком раздражении, что она
ни в чем не могла выглядеть красиво ”.

“Понятно! Я понимаю! ” ответила дама. “ Действительно, очень тяжелый случай! Просто приведите её ко мне, и она доложит Санта-Клаусу... А, вот она! Пойдём, Дороти, ты как раз такая девочка, которая нужна в этом шествии! Перестань волноваться и встань в очередь
за внуками-близнецами священника, и мы пойдём дальше!

И снова в путь отправились Дама Квимп, Фермер Джонс, маленькая дочь модистки,
мальчик-пекарь, продавец из бакалеи, кухарка доктора,
маленький Томми Брукс, жена сапожника, внуки-близнецы священника и Дороти из банка.

— Дайте-ка посмотреть, — сказала дама, когда они дошли до конца улицы;
«Кажется, я слышала, что бабушка парикмахера была ужасной ворчуньей.
Я могла бы попытаться это выяснить». Поэтому в маленьком домике на углу
они все ждали, пока она энергично постучит в дверь. Дверь открылась.
— быстро проговорила бойкая старушка, державшая в руках большую корзину с починкой.

«Чего тебе нужно! — сердито сказала она. — У меня нет времени ни с кем разговаривать, так что я не могу пригласить тебя в дом. Я и так на взводе из-за всей этой починки!» Я действительно думаю, что после того, как я штопала носки почти
пятьдесят лет, мне можно было бы немного отдохнуть; но каждую
неделю появляется эта огромная корзина, и никто, кроме меня, не может с ней справиться.
Это так меня раздражает, что я ворчу из-за каждой пары старых носков —
лучше бы они были в Гвинее!»

— Ну-ну! Ну-ну! — сурово ответила Дама Квимп. — Я мало что знаю о
Гвинее, но я знаю, куда идёшь ты! Ты как раз тот, кто завершит мою коллекцию. Немедленно поставь корзину, надень тёплый плащ и капюшон и следуй за Дороти банкира, и мы отправимся прямиком к Санта-Клаусу — он будет в ужасе, увидев такую вереницу ворчунов!

И снова отправилась в путь Дама Квимп с Фермером Джонсом, маленькой дочкой модистки, мальчиком-пекарем, продавцом в бакалейной лавке, кухаркой доктора, маленьким Томми Бруксом, женой сапожника, близняшкой священника
внуки, Дороти банкира и бабушка парикмахера, все
следуют за ней один за другим.

Они шли и шли,--по мосту, а мимо мельницы; из
за пределами гольф-одной; на один холм и вниз по другой; через вспаханные
поля, и по узким лесным тропам, пока они были все очень
холода и усталости, и бабки парикмахера, такая старуха,
было достаточно изношены. Госпожа Куимп, однако, не желала слушать никаких жалоб,
но строго держала их в узде и торопила, пока через
пару часов они не добрались до Рождественского городка.

Они нашли Санта-Клауса в его магазине, деловито завязывающим
восхитительного вида свертки в яркой бумаге, с печатями и ярлыками, золотым
и серебряным шнуром, алыми и зелеными лентами и веточками остролиста
разбросанные вокруг него во всех направлениях.

“ Добрый день, старый друг! - воскликнула дама Куимп, входя. “Я хорошо поработал с утра.
как видите, все они прекрасные, первоклассные.
ворчуны, и ни один из них не заслуживает рождественского подарка. Позвольте мне
представить их - это фермер Джонс, маленькая дочь модистки,
сын пекаря, клерк бакалейщика, повар доктора, маленький Томми
Брукс, жена сапожника, внуки-близнецы священника,
Дороти банкира и бабушка парикмахера. Внимательно посмотрите на
них, чтобы не ошибиться.”

“О боже, боже мой!” - воскликнул Санта Клаус в отчаянии. “Неужели все так плохо?"
"Неужели все так плохо?" Я никогда не думал, что вы могли бы найти так много grumbly
людей в город, полный приятных мелочей, так, чтобы сделать их
счастлива! Полагаю, мне следует преподать им суровый урок, чтобы искоренить эту
ужасную привычку, но я боюсь, мадам, что испорчу себе
рождественское удовольствие, если откажу им всем!

“Что можно с этим сделать? Тебе не кажется, что мы могли бы отпустить их
на этот раз с предупреждением? Я уверен, что вы, должно быть, уже устроили им
довольно хороший нагоняй, потому что, мне кажется, вы сами становитесь настоящим
ворчуном, и я не сомневаюсь, что вы читали им всем нотации
по пути.”

“Действительно, видела!” - ответила дама. "и это была неблагодарная работа! Они
большое хлопотное, скажу я вам, и вы лучше не давайте их тоже отключить
легко! Но, конечно, вы должны поступать так, как вам заблагорассудится.

“О боже! О боже! ” снова воскликнул Санта-Клаус, пытаясь выглянуть наружу.
строго по недовольных ворчунов. “Это очень печальная, очень печальная!
Это слишком близко Рождество для любого даже _look_ крест, чтобы сказать
не нагоняй!” И тут его круглое лицо расплылось в широкой улыбке,
и все ворчуны тоже улыбнулись.

— Смотрите, госпожа Квимп! — воскликнул он с жаром. — Эти бедняки уже в хорошем настроении, и я уверен, что, если я им доверюсь, они будут очень стараться больше не ворчать. Не так ли, друзья мои?

 И фермер Джонс, и маленькая дочка модистки, и сын пекаря, и
клерк бакалейщика, повар доктора, маленький Томми Брукс, жена сапожника
, внуки-близнецы священника, Дороти банкира и
бабушка барбера сразу же ответила: “Да!”

“А теперь спешите домой как можно быстрее”, - сказал Санта Клаус, вручая каждому из них
по большой палочке конфет. “Вас не было так долго, что ваши друзья
будут с тревогой гадать, где вы. Квимп дам и парикмахерские
бабушка будет ждать и выпить чашечку чая со мной, и я буду считать
их дома в мои сани чуть позже”.

Последовал прекрасный хор благодарностей и обещаний, сияющая улыбка от
Санта-Клаус, неохотно проворчав что-то в знак прощания, и каждый
участник ворчливой процессии со всей возможной скоростью отправился в обратный
путь.

Было уже поздно, когда они все вернулись домой, но, как ни странно, за исключением кухарки доктора, мальчика-пекаря и приказчика бакалейщика, никто из них не был замечен, потому что разные друзья и родственники провели такой восхитительно тихий и спокойный день, что забыли обо всех этих ворчунах.

[13] Перепечатано с разрешения автора и журнала «Сент- Николас».




КОГДА СНОВА НАСТУПИЛО РОЖДЕСТВО[14]

_Бьюла Мари Дикс_


«Я хочу поехать туда, — сказала Джастин Элиот, — где я даже не услышу слова
«Рождество». Если бы вы только открыли лагерь, доктор Сара, мы могли бы остаться там вдвоём, пока не закончатся эти ужасные праздники.
О, пожалуйста, не могли бы вы?»

Джастин Элиот было девятнадцать, она была гораздо богаче, чем ей следовало быть,
и прекрасна, как роза. Ещё год назад она не знала ничего, кроме солнца. Доктор Сара Пиви быстро приняла это во внимание и
не сказала: «Не будь трусихой! Прими это!»

 «Видите ли, год назад нас было двое, — продолжила Джастин, — а теперь
Я совсем одна. О, если бы я только поехала в тот день в город с мамой! Но
она сказала, что это секрет, и я не должна была приходить. И я сказал, что не хочу
приходить, потому что у меня тоже был секрет. Это была подушка, которой я накрывала.
для нее в качестве рождественского подарка - подушка с пихтовым бальзамом, которую я сделала.
тем летом в лагере. Я закончила его в тот же день и перевязала
красными лентами. На всех окнах висели рождественские венки, и
повсюду были бумага из остролиста и красные ленты. Ты знаешь, как мама любила Рождество
и как она помнила всех. О, это было слишком
Как жестоко, что она тогда нас оставила! И если бы я только был с ней, я
знаю, этого бы не случилось. Но тот переполненный, скользкий переход,
и тот мчащийся автомобиль — а меня там не было! Я больше никогда не хочу
видеть зелёные ветки остролиста или красные ленты. Думаю, если я услышу, как люди говорят:
«Счастливого Рождества!» Я умру. И я бы хотел, чтобы это было так!

Джастин разрыдалась, закрыв лицо руками.

Мгновение доктор Пиви наблюдала за ней, прищурившись. Затем
она достала из ящика стола расписание и сказала:

«Я оставлю своих пациентов на Диринга. Я отправлю телеграмму Серене Уэзерби
чтобы открыть для нас лагерь. Встретимся завтра вечером на станции,
и...

— Доктор Сара! Значит, вы согласны?

— Да, я отвезу вас туда, где Рождество вас не найдёт, — если смогу!

 Конечно, для беглецов от Рождества не могло быть лучшего убежища,
чем лагерь на мысе Нобско. Покрытый чёрными елями и окружённый скалами,
мыс вдавался в ледяные воды залива.
Погребенный наполовину в зимних сугробах, маленький домик стоял
одиноко — в трех милях по дороге от деревни Кроссет-Коув и по крайней мере в
полумиле от маленького поселения, известного как Хардскрэббл.

Именно из Хардскрэббла приехала Серена Уэзерби — мрачная, измождённая женщина, которая не только потеряла троих детей, но и так и не узнала, куда волны выбросили тело её мужа-моряка. Предупреждать её, чтобы она не говорила о Рождестве, казалось излишним. Но на четвёртый вечер, когда они все втроём сидели вокруг раскалённой герметичной печи в гостиной лагеря, Джастин вежливо спросила Серену, что она вяжет, и получила неожиданный ответ.

«Рождественские подарки, — сказала Серена Уэзерби. — Пара варежек для
Джейкоб Трейси и полосатые поводья для его младшей сестры Эмми. Разве
ты не заметил? Это сын Хемана Трейси, который приносит молоко из
Скудные, и они беднее, чем индейка Иова. Там будет елка
в Хардскрэббл Скулхаус, - там всегда есть елка, - и эти Трейси
малыши не уйдут без подарков, пока я на ногах.

Извинившись и пожелав спокойной ночи, Джастин встала и ушла в свою комнату
. Но Серена Уэзерби продолжала говорить:

“В конце концов, я не знаю, будет ли в этом году елка в
Изматывающий. Вы видели школьную мэм, доктора Сару? Она
Нэш, из Джефферсона - одна из тех закоренелых старых дев,
от одного взгляда на которые сливки становились кислыми. Вроде как нет, она будет
извиняться за то, что у школы не было елки.”

Но, очевидно, Серена не верила этого страшного пророчества, ибо она была как
ужас как врач комбо peavey события на следующий день. Два
женщины были на кухне, когда маленький Джейкоб Трейси слипаются в
сумерки, ведущих всхлипывала сестренка.

“Сейчас ты заткнешься, "Эмми" Трейси!” - Сказал Джейкоб, но без злобы. “ Ты
спроси тетю Серени, и она скажет тебе, что это совсем не так.

Серена Уэзерби посадила ребёнка к себе на колени.

«Расскажи тётушке всё, дорогая!»

«Она говорит… учительница говорит… что нет… что нет никакого Санта-Клауса… и
что в Хардскрэббле не будет ёлки… и Рождества! А я написала
Санта-Клаусу… чтобы он принёс мне куклу с волосами… а его нет…
его нет…»

— Учительница не может знать всё! — отрезала Серена Уэзерби.

Утешая друг друга и угощая печеньем с патокой, две женщины успокоили
ребёнка. Она вышла из дома с вымученной улыбкой, но Джейкоб задержался, чтобы
сказать:

«Как думаешь, он придёт в Хардскрэббл, несмотря на всё, что она сказала?»

Несколькими минутами позже, когда доктор Пиви прошла через открытую дверь в
гостиную, она обнаружила Жюстину, сидящую с книгой за столом.

“О чем они плакали?” - спросила Жюстина.

“Мисс Нэш, которая преподает в школе Hardscrabble, куда ходят самые маленькие
, сказала им, что Санта-Клауса не существует”.

“Говорить такое ребенку на Рождество!” - вспыхнула Жюстина. “Ее следовало бы
выпороть!”

— Это не очень поможет детям, — мягко сказал доктор Пиви, — и ей тоже.

Доктор Пиви больше ничего не сказал Джастин, но она посоветовалась с
Серена. В тот вечер, после того как Джастин задумчиво легла спать,
Доктор Пиви составил список имен и возрастов восемнадцати детей.
дети, которые ходили в маленькую школу в Хардскрэббле. В тот же
лист она сделала кое-какие предварительные расчеты-так много апельсинов, так
много извивающихся рождественские конфеты, столько подарков, можно купить в
десять центов в Hanscomville. Это была всего лишь небольшая сумма, но все же небольшая.
как бы то ни было, это означало, что доктор Пиви останется без вечеров в
опере, которые были единственной роскошью ее зимы.

На следующее утро, 22 декабря, доктор Пиви сунула свой список в карман и отправилась пешком в Хардскрэббл, где она планировала нанять лошадь и повозку у Сефаса Тука. Она попрощалась с Джастиной на весь день, ничего не объяснив. Она считала, что Джастине пойдёт на пользу немного здорового пренебрежения, и ещё она считала, что иногда можно достичь своей цели, как Алиса в Зазеркалье, просто уйдя от неё.

Вскоре она получила подтверждение своей догадке. Едва она начала спускаться по сверкающему склону холма к лесной тропинке, как услышала
раздался шорох шагов за спиной, и, обернувшись, она увидела Жюстин, такую же
тепло закутанную, как и она сама, с сумочкой в руке в перчатке
. Румянец то появлялся, то исчезал со щек Жюстины. На мгновение она
снова показалась той девушкой, которую доктор Пиви знал веселыми летними сезонами в
лагере.

“ Доктор Сара! Джастин начала, затаив дыхание. “Я не хотела подглядывать,
но у тебя такой крупный и четкий почерк! Я лишь мельком взглянул на твой список
по ошибке, но я всё понял за минуту, да я и так мог догадаться, зная тебя. Но почему ты не попросил меня помочь? О, ты, конечно, не
Думаете, я похожа на эту ужасную мисс Нэш? Я больше никогда не захочу Рождество для
себя, но я бы не стала отнимать его у других людей, и уж тем более у маленьких детей. Так что позвольте мне помочь, пожалуйста!

 На секунду сердце доктора Пиви сжалось. Она увидела кошелёк
в руке Джастин и прочла промелькнувшую в голове Джастин мысль. Придётся ли ей сказать Джастин, что за деньги нельзя купить
Рождественский подарок, пусть и самый скромный? Но миссис Элиот, как часто говорила доктор
Пиви, была одной из самых прекрасных женщин, которых она когда-либо знала, а Джастин была её дочерью.

“О!” - сказала Жюстина, у нее слегка перехватило дыхание. “Ты думаешь, что
Я должна...” Она сунула кошелек в карман. “Конечно, ты не можешь
сделать все это в одиночку. Восемнадцать детей! ” воскликнула она. “ Я иду с вами,
Доктор Сара!

Вместе они пробрались сквозь соборный сумрак елей и через
ослепительно белые поля к Хардскраблу. Вместе они
забрались в ветхий панг и проехали девять ярких миль до
Хэнскомвилля. Какие планы они строили во время этой поездки! Они бы поставили
елку в коттедже Серены Уэзерби, если бы одиозная мисс Нэш
по-прежнему отказался дать им школы. Они бы строку
поп-корн и красная брусника на дворе.

“И мы купим много сверкающие снежинки и блестящие doodaddles в
десять центов!” - воскликнул Джастин. Ее глаза были так ярко, как Рождество
звезды.

“ Мы вырежем пакетики из-под конфет в форме чулок. И мы купим
‘куколку с волосами’ для этой крошки Эмми. У меня будет время сшить ему платье
и юбку, по крайней мере. И я собираюсь купить сани для Джейкоба Трейси».

 Так они планировали всю дорогу, которая казалась короткой, и в
Хэнскомвилле они воплотили свои планы в жизнь верно. Вверх и вниз по маленькой
главной улице они суетились и делали свои покупки, доктор Пиви
старательно, Джастин щедрой рукой.

Вскоре они запихивали в панг пакеты с апельсинами
, орехами и рождественскими конфетами из бакалейной лавки, пухлые, хрупкие
свертки из десятицентовой лавки, коньки и перочинные ножи ...
экстравагантность, на которую доктор Пиви подняла руки - из
скобяной лавки, и даже величественные, важные на вид посылки из
универсального магазина. Среди последних была кукольная коляска.

“ Это для куклы Эмми, ” сказала Жюстина, “ и мы должны найти для нее место,
даже если нам придется буксировать ее за пангом ”.

По дороге домой они болтали о своей рождественской елке.

“Это то, что мама хотела бы сделать”, - сказала Жюстин
и затем она начала рассказывать о своей матери, и рассказывать милые,
домашние случаи из жизни, которую они прожили вместе.

Они прошли через Crosset ков, когда врач комбо peavey сломал не
недовольным молчанием, в которое они утратили силу.

“Джастин! Если мы еще не забыли, чтобы получить подарок
учитель!”

“ Для этой Нэш? ” воскликнула Жюстина. “ Она не заслуживает подарка. Я
Не хотелось бы говорить, чего она заслуживает».

Затем они подъехали к длинному подъему на холм Нобско, где из жалости к уставшей старой лошади они вышли из повозки и пошли пешком. На вершине холма они
догнали женщину, которая брела в сумерках. Ей было лет тридцать, у нее было худое усталое лицо. На ней было недостаточно теплое пальто и старомодная меховая горжетка. Она
тащила маленькую ёлочку по снегу и время от времени
останавливалась, чтобы растереть онемевшие руки.

«Я думал, что знаю всех в этих краях», — сказал доктор Пиви.
ее дыхание: “Но она незнакомка. Да это же, должно быть, мисс Нэш!”

Женщина повернулась, когда доктор Пиви заговорил с ней. О, да, она будет
рад лифт, сказала она усталым голосом. Она была вне становится
немного елка для ее детей школьного возраста. Она не хотела, чтобы они думали
что Санта-Клаус забыл их.

Глаза доктора Пиви, которая ищет, Джастин, читать согласие на их смягчили
выражение.

“Мы планировали устроить небольшой сюрприз для ваших детей, ” сказала она, “ но
нам понадобится помощь, чтобы осуществить его. Не могли бы вы провести ночь с
нас, и строки клюквы и шить конфеты сумки?”

Так удивительно, что сбывалось--одиозного Мисс Нэш сидел, что
вечером в лагере стол, и быстро работал, чтобы сделать реальностью
Планы на Рождество. Она была такой молчаливой и такой белой, что даже Серена
удержалась, чтобы не обнюхать ее.

И произошло еще более удивительное. На следующее утро, когда
Доктор Пиви приготовил для мисс Нэш горячий ранний завтрак и проводил её до школы. Вернувшись в лагерь, она обнаружила, что Джастин — старая Джастин из Нобско — ждёт её, чтобы поделиться секретом.

«Она совсем не страшная!» — выпалила Джастин. «Я имею в виду Эллен Нэш.
После того, как вы вчера вечером отправили нас наверх и сказали, что мы должны отдохнуть, — вы сделали это нарочно, доктор Сара? — она заговорила со мной. Она сказала, что не разговаривала несколько месяцев. Это была фотография, знаете, там, на моём бюро. Она спросила, моя ли это мать, и я... я рассказал ей, что она умерла год назад. А потом она сказала мне. Доктор Сара, там только она и её мать — а её мать в санатории с туберкулёзом.
Все шансы на то, что она выздоровеет, сводятся на нет из-за её желания, чтобы
дочь была рядом с ней, а у них так мало денег, что
об этом не может быть и речи. Итак, Эллен Нэш пыталась немного заработать
преподаванием. В среду она получила уведомление от комитета о том, что она
не будет переизбрана на следующий семестр. И в тот же день она получила письмо
от своей матери - жалкое письмо! Что приближается Рождество, а они
не могут быть вместе - что они никогда не будут вместе! И она говорит
она догадывается, что была наполовину сумасшедшей, но в то утро, когда маленькая Эмми
Трейси спросила ее, приедет ли Санта Клаус на это Рождество, она ответила
от всего сердца, что никакого Санта Клауса нет, и что все
разговоры о любви и рождественском общении были просто выдумкой. О бедняжка! Я могу понять! В самом деле, доктор Сара, она продвинулась всего на один маленький шажок дальше, чем я, и ей гораздо хуже, чем мне. Моя благословенная мать никогда не страдала, и мы были вместе до самого последнего часа. Доктор Сара!

— Да, Джастин?

— Я... я не вела себя в этом году так, как ожидала от меня мама.

— Теперь всё кончено, — сердечно сказала доктор Пиви. Она едва ли понимала,
насколько искренне это сказала, но поняла это час спустя, когда Жюстин
снова оказалась рядом с ней.

— Доктор Сара, — сказала она со своей прежней энергией, — можем ли мы вернуться домой сегодня вечером ночным поездом?

— А как же наша ёлка в Хардскрэббле?

— Конечно, мы не разочаруем детей. Мы напишем письмо от имени Санта-Клауса и пригласим их к Серене Уэзерби на
Рождество. Она говорит, что будет рада их видеть. Глядя на её милое старое морщинистое лицо, и не подумаешь, что она так любит детей. И
Эллен Нэш уже приготовила ёлку и подарки. О, доктор
Сара, вы бы расплакались, если бы услышали, как она вышла за
Она нарядила ёлку и даже потратила часть своих с трудом заработанных денег на покупку орехов и
яблок для детей, потому что хотела загладить свою вину! Но теперь у них будет настоящее Рождество в Хардскрэббле,
и мы пойдём домой. Мне так много нужно сделать, а времени у меня всего один день! Так много детей, которых мать не хотела бы забыть!
А вы, доктор Сара, готовы вернуться домой?

— Да, — ответила доктор Пиви.

Это было Рождество с ярким солнцем и хорошей погодой. Сара Пиви и
её сестра поставили алые розы под портрет матери и открыли
их подарки в его присутствии. У Сары Пиви была медицинская книжка, которая
ей была нужна, и коричневая репродукция Мадонны, и даже билет на
оперу. Но подарок, который она ценила больше всего, пришел в сумерках.
Зазвонил телефон, и на проводе послышался голос Жюстин Элиот:

“Это вы, дорогой доктор Сара? Я хотел тебе сказать. Я видел свою старую
кузину Эстер. Знаете, ей надоело нанимать горничных, и она
искала женщину, которая была бы чем-то вроде компаньонки по дому в ее маленькой
квартире. Я рассказал ей об Эллен Нэш, и она посылает за ней.
Она заплатит ей в три раза больше, чем платила школа Хардскраббл, и мисс
Нэш сможет часто навещать свою мать. Доктор Сара!

“Да, Джастин.”

“Вы помните, я рассказывала вам о подушке из пихтового бальзама, которую я сшила
в прошлом году, — о той, к которой, как я думала, никогда больше не притронусь?”

“Я помню, дитя.”

«Я отправила его вчера в обёртке из остролиста — матери Эллен Нэш.
И это всё, доктор Сара, дорогая, только… я хотела пожелать вам… счастливого
Рождества!»

[14] Впервые эта история была напечатана в «Юношеском собеседнике» 14 декабря
1911 года. Перепечатано с разрешения автора и «Юношеского собеседника».




КОРОЛЬ РОЖДЕСТВЕНСКОГО ЗАСТОЛЬЯ[14]

_елейн Стерн_


Маленький мальчик из дома № 60 прижался носом к холодному оконному стеклу
и выглянул на школьный двор. Это был пустынный белый двор,
несколько грязных следах зигзагами по снегу в сторону
второй общежитии. В одном углу, конечно, была ржавая лужа
там, где разбрызгались капли с водосточной трубы, но кроме этого, четыре
серые стены с вытаращенными окнами смотрели ему прямо в глаза, нет
неважно, как далеко он повернул голову.

Маленький мальчик был болен. Даже сейчас ярко-красный фланелевый компресс
был намотан вокруг его нежное горло, и он валялся в
слишком большой Моррис стул, с клетчатым пледом на коленях. Есть
нечего болеть в школе-ничего вообще. Маленький мальчик В Нет.
60 мог бы сказать вам, что поскольку у него было два месяца, и
только сейчас, на Рождество, он начал поправляться.

Конечно, с другой стороны, лазарет - это здорово, когда миссис
Дарлинг хлопочет вокруг тебя и поит горячим бульоном из маленькой
синей фарфоровой миски. Но даже с учетом того, что миссис Дарлинг укладывает тебя здесь и
когда ты лежишь там внизу, и даже когда мальчики забредают на несколько минут, чтобы поболтать о младшей и старшей командах, есть кое-что очень «желанное», по чему ты очень сильно скучаешь. Кое-что, что начинается с заглавной «М». Маленький мальчик из 60-го номера никогда не заходил дальше заглавной «М», потому что его мама была за целым океаном, и всё равно не было смысла желать ей добра, понимаете, ведь это стоило так дорого.

Маленький мальчик из дома № 60 долго сидел у окна, пока
тени не стали длинными, чёрными и тянущимися, а воздух не стал морозным
в воздухе витал холод. Он плотнее закутался в клетчатый плед,
пока не остался виден только его острый маленький подбородок, и он обрадовался, когда
услышал, как щелкнула дверь и зашуршала входная дверь миссис Дарлинг.

“А маленький сливовый пудинг остался совсем один?” спросила она,
быстро включая свет. “Такой напряженный день выдался... Что?
с приведением заведения в порядок после юных джентльменов и отправкой
мастеров на каникулы, вот почему мы забыли обо всем на свете
о тебе. Тебе ведь не холодно, правда?

“ Не очень, ” тихо сказал маленький мальчик. - Совсем не очень.

— Что ж, я попрошу Нору развести нам огонь в кабинете, и я отнесу тебя вниз на плече, как маленькую костлявую ношу, которой ты и являешься.

 — Может, я могла бы пойти сама, если бы вы…

 — Пойти! И ты думаешь, я не смог бы поднять тебя после того, как ухаживал за тобой целых два месяца? Боже! но мальчик поправляется!

Не переставая говорить, она завернула его в плед и осторожно подняла. Есть что-то отвратительное в том, чтобы женщина несла тебя, как маленького ребёнка, и губы мальчика сжались, а подбородок задрался вверх.

“Как хочешь”, - сказал он. “Только убедись, что никто не увидит, как ты это делаешь”.

Миссис Дарлинг громко рассмеялась. “Я буду так осторожен, что я тебя люблю
"горячая картошка" если кто приходит тайком.”

И вот маленького мальчика из дома № 60 с позором пронесли вниз по длинной
лестнице, его белокурая головка покоилась на пухлом плече миссис Дарлинг.

Нора, опустившись на четвереньки, подкладывала поленья в ревущий костёр.
Это выглядело уютно. Мальчик был почти рад, что пришёл, только
костры и потрескивающие поленья почему-то нуждаются в большой весёлой компании.
Вы действительно не должны быть вообще в одиночестве у костра, потому что это
такой большой, теплый, славный, дружелюбный вещь. Миссис Дарлинг его вниз
внимательно и мягкие подушки за его спиной. Маленький мальчик совсем
было неприятно смотреть на подушку, но он позволил ей остаться, потому что он _did_ чувствую
хорошо в этом месте, а тогда она засуетилась, ибо просто “полминуты”
и ушла от него, наблюдая Нора, по-прежнему ковырялся в огне как
будто она пытается удержать его в сознании.

Внезапно он заговорил. “Нора, “ сказал он, - о чем ты плачешь?”

Нора не ответила, но ее плечи задрожали, и она уронила
кочерга.

“ Нора, кажется, я понимаю, почему ты плачешь, ” задумчиво сказал он.

“ О-о-о! ” простонала Нора, закрыв лицо руками. “Я скучаю по дому, и
Я всю ночь пыталась сдержать слезу, и что теперь скажет миссис Дарлин"
?”

“ Не обращай на нее внимания, ” сказал он успокаивающе. “ Вообще не обращай на нее внимания. Возможно, Нора, если ты продолжишь плакать, я тоже заплачу, и это будет не очень хорошо для меня, я не... верю. В его голосе послышался едва заметный надрыв, и Нора резко обернулась.

— Стыдно мне! — воскликнула она. — Это тебе должно быть стыдно!
скорбишь - быть такой больной, маленькой и вздутой. Конечно, и не вздумай
плакать, потому что миссис Дарлин будет обвинять меня.

“ Я постараюсь не делать этого, ” тихо сказал он. “ Я буду очень стараться. Нора, ” сказал он
- у тебя есть... что-нибудь еще...

“Нет, ” сказала она, качая головой, “ у меня никогда ничего не было ... то есть с тех пор, как я
была слишком маленькой, чтобы помнить”.

“Тогда по чему ты скучаешь по дому?”

“Это я, братья и сестры, и их ребенок, и елка, и’
stockin's, и’... о, это Рождество...”

“Понятно”, - сказал он торжественно.

“Нора, ” неожиданно добавил он, - почему у нас не могло быть елки?”

“Конечно, и где мы ее взяли?”

— Я не знаю, где все берут ёлки, — наверное, вы их покупаете.

— Да, и они стоят кучу денег.

— Полагаю, что так, — сказал он. Затем он сложил руки. — Нора, — сказал он, —
у нас просто _должно_ быть какое-нибудь дерево, потому что, понимаешь, без него
это не было бы Рождеством.

— В доме нет ничего, что могло бы сойти за дерево, я полагаю.

— Нет, если только… о, Нора, шляпное дерево! Шляпное дерево!

— Шляпное дерево, да? Блестящее дерево из красного дерева? О, это лучше, чем мы могли бы сделать.

— Я думаю, — его глаза заблестели, — я думаю, это подойдёт.
правильно. Конечно, нам пришлось бы притвориться, что это было великолепное дерево, которое
достигало потолка, и что на нем горели свечи - и-и,
Нора, мы могли бы сыграть, что я был королем, а ты, и миссис Дарлинг, и
старый Патрик, и кухарка были бедными подданными, которых я пригласил войти.
для...для...праздника; и у нас могли бы быть яблоки ... и чулки... и
орехи... и...

“Конечно, я не верю, что миссис Дарлин позволит тебе это сделать”.

Но как раз в этот момент появилась миссис Дарлинг с большим подносом.

“ Угадай, что у тебя сегодня на ужин? ” крикнула она
в облаке пара, который поднялся, но мальчик был слишком рьяно
догадаться.

“О, Дарлинг! - воскликнул он, - разве мы не можем устроить рождественскую вечеринку здесь?
Разве мы не можем пригласить тебя, Нору, Патрика и...

“ Рождественскую вечеринку! И в этот сочельник! О чем ты думаешь
? С Норой и стариной Патриком, без дерева и вообще ничего...

Что-то в лице маленького мальчика остановило ее. Возможно, это были
его глаза. Видите ли, они стали очень большими и “выдали желаемое за действительное” после его болезни
и у них появилась манера говорить гораздо отчетливее, чем у него
губы. Он не сказал ни слова, а просто смотрел на Миссис Дарлинг, пока она
почувствовал комок в горле.

“Я думаю, мы как-нибудь справимся с этим, - внезапно сказала она, “ хотя я
не совсем понимаю, как”.

Маленький мальчик захлопал в ладоши.

“Позволь мне сделать это!” - воскликнул он. “Я собираюсь притвориться, что я ... ну... в некотором роде"
”Мне было гораздо легче рассказывать о вещах Норе, чем миссис Дарлинг. Некоторые люди умеют понимать." "Некоторые люди понимают".
"Некоторые люди понимают".

“Конечно, ” вмешалась Нора, “ он собирается стать королем, и мы будем преклоняться перед ним!"
’п-п-п-п’ перед ним!”

“Я подумал, может быть, ты не будешь возражать”, - сказал маленький мальчик,
извиняющимся тоном, розовый румянец залил его бледные щеки. “Понимаешь,
это было бы всего лишь притворством, и я... предполагаю... возможно... Патрик, и повар
, и Нора были бы не прочь притвориться, на Рождество, хотя бы раз,
когда, в конце концов, это всего лишь выдуманное Рождество.

“Ты можешь быть таким большим королем, каким захочешь”, - сказала миссис Дарлинг со смехом.
“если съешь куриный суп, который я тебе принесла, и тосты с маслом".
”тосты с маслом".

Маленький мальчик удовлетворенно вздохнул и послушно подоткнул салфетку под
подбородок. Теперь он мог поесть сам. Он был очень рад этому. Но
Сегодня вечером его рука слегка дрожала, и он поспешно отложил ложку.

«Кажется, я не хочу супа», — медленно произнёс он, но миссис Дарлинг
покачала головой.

«Вот, позволь мне дать его тебе. А потом у тебя будет время после ужина
подумать, что ты будешь делать. Думаю, мы могли бы поджарить несколько
каштанов, которые Патрик собрал сегодня».

Поэтому мальчик выпил всё до последней капли так быстро, как только мог, и
закусил тостом, не сказав больше ни слова. Когда он закончил,
миссис Дарлинг принесла ему блокнот и карандаш.

«Вот, Ваше Величество, — сказала она, улыбаясь, — запишите свои распоряжения».
Глаза мальчика заблестели, и он робко посмотрел на неё.

«Вы не против поиграть, да?» — спросил он.

«Против! Почему же, я думаю, это пойдёт нам всем на пользу, несмотря на наш возраст», —
сказала она.

Конечно, после этого ему ничего не оставалось, кроме как дрожащей рукой
записать свои команды.

“Сруби самое высокое дерево в лесу”, - написал он первым. “Оно должно быть
таким высоким и крепким, что для его сруба понадобятся трое мужчин. Затем
отнесите это в банкетный зал и расставьте. Тут он остановился. “ Как вы
думаете, мы сможем получить шляпную елку, миссис Дарлинг? - спросил он.

— Вы можете получить всё, что захотите, — твёрдо сказала она.

— Прикажите Великому-Высокому-Лесорубу, сэр Патрик, войти и повесить на ёлку золотые и серебряные колокольчики, а также зажечь свечи. Мы ведь можем притвориться, что на ёлке есть свечи, не так ли? — спросил он, сделав паузу.

— Конечно, можем, — заверила она его.

— Тогда зажгите... Что там они сжигали на Рождество, миссис Дарлинг?

— Рождественское полено.

 — Да. Зажгите рождественское полено и сложите подарки под ёлку — все, о чём
кто-либо когда-либо мечтал. Затем повесьте
чулки на камине, и пусть великий-высокий-наполнитель, Леди Нора, заполнить
им игрушки и книги, и ... и ... электрический двигатели. Затем пусть двери
распахнутся и войдут гости. Ну вот! ” сказал он с легким вздохом.
” Вот и все.

“ На сегодня достаточно, - сказала миссис Дарлинг, глядя на его раскрасневшиеся
щеки. “Просто поставь на это свою печать”.

Маленький мальчик торжественно написал “Рекс”, точно так, как он видел это в книжках
, и с улыбкой протянул листок миссис Дарлинг.

“ Это будет... великолепное ... Рождество, ” храбро сказал он. “ Всего лишь
великолепная! Затем он откинулся на спинку стула и закрыл глаза,
потому что внезапно почувствовал сильную усталость.

 * * * * *

Вы когда-нибудь просыпались рождественским утром, когда холодный ясный свет
косыми лучами падал на ваш пол, а голубое небо заглядывало в ваше
окно, и все же ни капельки не радовались, что наступило Рождество?
Мальчик открыл глаза и посмотрел вокруг, как будто он наполовину
ожидается лопнул чулок, и услышать его мотылек, - он дернулся
перевернитесь на бок. Даже если бы это было рождественское утро, что могло помешать
парень только что снова вздремнул! Но что-то горячее и влажное скользнуло по
его щеке, прежде чем он успел это остановить, и, пока поблизости никого не было
, это не имело большого значения. Но маленький мальчик
сердито смахнул его и сел в кровати.

“ Счастливого Рождества! ” яростно сказал он столику в углу. - Счастливого Рождества!
Рождество!” и он лег на подушки, он не отрывал взгляда на
потолок и губу между зубами. Кто-то свистел в
нижний коридор. Он слышал это совершенно отчетливо, и это звучало так
радостно, что маленький мальчик соскользнул на пол, хотя его
ноги подогнулись, и он открыл дверь.

“ Привет, там, внизу! ” крикнул он через перила. “ Счастливого Рождества!

“ Привет, там, наверху! ” раздался в ответ хриплый голос старого Патрика. “Мерри"
Рождество, ваше величество.

Маленький мальчик громко рассмеялся.

“ Патрик, Патрик, поднимайся же! Как вы догадались называть меня так?

“Конечно, ваше величество, я буду там, как только уберу последние несколько ступенек"
. Возвращайся в постель, а я приду и засвидетельствую тебе свое почтение.

Маленький мальчик с радостью забрался обратно под теплые одеяла и стал ждать
старик, его глаза нетерпеливо сияли.

Патрик тяжело протопал вверх по лестнице, затем громко постучал в дверь малыша.
- Можешь входить, - натянуто сказал малыш, хотя и хихикнул.

- Ты можешь войти.
совсем чуть-чуть, потому что старина Патрик снял свою кепку и, шаркая, вошел
опустив голову.

“С добрым утром, ваше величество!” - сказал он, сверкнув глазами.

“И вам того же, сэр Патрик. Вы срубили... самое высокое дерево?”

“Конечно, и она такая высокая, что я уже начал думать, что маленький народец
заколдовал ее”.

“И ... и куда они ее положили?”

“ Прямо рядом с вашим троном, ваше величество.

— О, — выдохнул мальчик, — я и забыл, что у меня есть трон! Разве это не чудесно!

— И церемония начнётся сразу после вашего королевского завтрака.

— Но, Патрик — я имею в виду, сэр Патрик, — можно нам съесть каштаны, которые вы
собрали?

“ Уверен, тридцать человек собирают каштаны для вашего величества со вчерашнего утра.
а главный повар жарит их на кухне.
плита.

“ О... о... а когда мы сможем устроить пир?

“Ныть, что каждый желает того, чего хочет больше всего на свете"
” сказал старина Патрик, ни разу не улыбнувшись, - “и ни минутой раньше!”

“ Что ты имеешь в виду?”

“Именно это, ваше величество, только это!” - торжественно произнес он, пятясь задом.
из комнаты.

“О, подождите, сэр Патрик!” - воскликнул маленький мальчик.

“Я не могу ждать, ваше величество, потому что многое еще предстоит сделать, в том числе
убрать снег с дорожки перед домом”. И, махнув рукой, он
ушел.

Маленький мальчик засыпал миссис Дарлинг вопросами, когда она появилась
со своим завтраком.

“Что имел в виду Патрик? Когда мы собираемся начать? О, что вообще имеет значение
Патрик, и Нора, и повар хотят что-нибудь на Рождество? Как ты думаешь,
Я могу подарить им такое, что сделает их такими счастливыми?”

— Помогите! Помогите! Ваше Величество! — закричала миссис Дарлинг, закрыв уши руками. Но мальчик не унимался.

 — Пожалуйста, можно я им что-нибудь подарю?

 — Ну, — важно сказала миссис Дарлинг, — если вы не расскажете, у меня есть подарок для каждого из них.

 — О, но вы же сами их подарили!

“Неважно, кто дает вещи, Ваше Величество, пока люди
вам их. А вот вернуть их-вот что важно”.

Мальчик серьезно кивнул. Там было много что. И он
подождал, пока миссис Дарлинг продолжит.

“ Для Патрика есть пара толстых шерстяных варежек, чтобы держать руки
в тепле всю зиму, и Нора красный шарф только правильный оттенок, чтобы
набор от нее черные волосы и глаза. Для кухарки есть новая пара крепких ботинок
ее галоши были изношены до самой подошвы.

Но мальчик все равно не был удовлетворен. Миссис Дарлинг увидела это в его глазах,
и догадалась о причине.

“Как по мне”, - сказала она небрежно, “я не рассчитываю получить что-нибудь-дай
уж что я действительно хочу и нужно больше всего на свете.”

“Ч-что _до_ вам нужно?” - спросил маленький мальчик, жадно, полностью
забыв про свой завтрак.

Миссис Дарлинг пожала плечами. “То, что мне нужно использовать для
каждый день, и никто не мог ожидать, что он додумается до этого».

Мальчик нетерпеливо пожал плечами. «В любом случае, забавно говорить о том, чего ты хочешь», — сказал он.

«Ну, тогда я никогда не могу запомнить то, что мне нужно сделать, не записав это в блокнот, а у меня никогда нет под рукой блокнота. Если бы кто-нибудь мог склеить несколько листов бумаги, чтобы я мог на них что-нибудь нацарапать». Но что толку говорить! Кто бы мог подумать, что такое
возможно!

 Мальчик изо всех сил сдерживал смех и старался выглядеть
очень серьёзным, пока миссис Дарлинг поднимала поднос с его колен.

“Пакеты имеют все должны быть завязаны, и, хотя я не немного
красная лента, розовый и голубой будут делать так же хорошо”, - сказала она.

- Да, - согласился мальчик, “только-только не возвращайся к-о
через полчаса, ладно? Я хочу написать-чтобы ... ну, какие-то письма, вы
знаю”.

Миссис Дарлинг кивнула и тихо прикрыла дверь.

 * * * * *

Конечно, когда у тебя есть всего полчаса, чтобы сделать целый рождественский
подарок, нужно торопиться. Мальчик потянулся за своим
халатчиком, просунул в него руки, затем надел тапочки.
Он вспомнил свой блокнот для вычислений — или, скорее, блокнот для вычислений _был_ у него до того, как он заболел, — и он должен был лежать в ящике стола, за французской грамматикой. Он открыл ящик и с криком отбросил французскую грамматику, потому что там лежал блокнот! Он поднял его, и в этот момент что-то выпало из страниц. Это было письмо. Он узнал почерк, даже если не узнал иностранный штемпель. Он стоял неподвижно, глядя на то место, куда она упала, — белое пятно на полу. Затем он крепко зажмурился и поднял её.

«Мой дорогой маленький сын, — говорилось в ней, — если бы я только могла быть с тобой в этот…»

«Пфф! — хрипло сказал он, — это так дорого стоит!» И он резко отвернулся от стола, не сказав больше ни слова.

Когда миссис Дарлинг постучала в дверь вскоре после этого,
последовала долгая пауза, прежде чем раздалось торопливое «Войдите».

Мальчику было очень неуютно, как будто его вот-вот застанут за чем-то неподобающим, а одна из его подушек выглядела так, будто под неё что-то наспех засунули. В руках миссис Дарлинг было полно пакетов и бумаги,
к тому же количество розовый и голубой лентой, которую дала ей очень много,
вид верзила.

“Будет Ваше Королевское Величество ускорить представлена сейчас?” - спросила она.

“Да, ” серьезно сказал маленький мальчик, “ но как насчет чулок?
Там должны быть чулки”.

“ Чулки уже развешаны на каминной полке в кабинете, как и приказало ваше величество.
Леди Нора намазывает их помадкой и
орехи и яблоки, не считая имбирного печенья, которое она испекла в последнюю минуту.
”

“ О-о-о! ” воскликнул маленький мальчик. “ Как великолепно!

“А сэр Патрик подстригает на дереве огромные ветви
вечнозеленых растений”.

Лицо маленького мальчика сияло.

“И никто не знает, что они получат?”

“Я бы сказала, что нет!” - сказала миссис Дарлинг. “Хотя я слышала, как Нора несколько минут назад просила
красный шарф”.

Затем маленький мальчик принялся за работу. Есть любое количество способов завязать
рождественские подарки, так что они будут выглядеть так, как будто они были полны
желания вашего сердца. Конечно, для этого вам понадобится папиросная бумага
мягкая и шуршащая, красная-красная лента, а также веточка остролиста
выложить поперек верха. У маленького мальчика была только плотная коричневая бумага, но
получилось очень хорошо, потому что она выпирала там, где не должна была быть,
и благодаря этому упаковки выглядели намного внушительнее, чем они были на самом деле
.

После этого миссис Дарлинг настояла на том, чтобы он оделся. В шкафу был
самый лучший костюм, который он не надевал неделями, и он
надел его, хотя он сидел на нем довольно свободно.

“Королям всегда приходится наряжаться, ” объяснила она. “ Это одна из
худших вещей в том, чтобы быть королем”. Итак, маленький мальчик подчинился тому, что у него есть
она причесала его и умыла, хотя он предпочёл бы, чтобы его оставили в покое и дали закончить с подарком.

«Конечно, ты не можешь спуститься в кабинет, пока не будет готов пир, —
сказала она. — Видишь ли, все одеваются к нему, включая старого
Патрика, чтобы быть готовыми войти в банкетный зал».

Мальчик кивнул. Он точно знал, как нужно вести себя перед
королём, и ему было немного жаль Патрика и остальных. Миссис
Дарлинг собрала подарки.

«Нора повесит их на ёлку, — объяснила она, — а когда
Все гости собрались, и тогда я пошлю герольдов, чтобы они сопроводили вас ко двору».

 После того, как миссис Дарлинг ушла, он ещё долго сидел неподвижно, прислушиваясь к гулу голосов в нижнем коридоре. В воздухе витало возбуждение, что-то, казалось, гудело, пульсировало и трепетало. Возможно, это был сладкий запах клюквенного соуса, который доносился до него,
а может, это был пронзительный шёпот Норы, но там было что-то —
великое, неведомое, от чего у мальчика бешено заколотилось сердце.

Через некоторое время он услышал, как кто-то поднимается по лестнице.

“Конечно, и готов ли король к пиршеству?” - раздался голос Патрика.

“Да, о, да!” - сказал мальчик, задыхаясь. “Но, Патрик,
Патрик, повесь это на елку для миссис Дарлинг, не...”

Он резко остановился, потому что у его двери стояли кланяющийся Патрик в поношенном
черном костюме и присевшая в реверансе Нора в ярко-синем платье. Между ними
они держали подушку. Мальчик узнал её. Это была одна из
зелёных плюшевых подушек с директорского дивана, и он громко рассмеялся.

«Если ты будешь забираться на подушку, — сказала Нора, когда они опустили её, —
— Мы отнесём тебя на пир, — сказали они друг другу.

 Когда маленький мальчик — белокурый, румяный и нетерпеливый — устроился на подушке, он действительно был похож на маленького короля с льняными волосами, которого несли два верных подданных. Для него это было очень серьёзным делом, и хотя уголки его губ приподнимались, когда они сбивались с шага, взгляд его был очень серьёзным, и он склонил голову сначала перед миссис Дарлинг, а затем перед кухаркой, которая ждала его у подножия лестницы.

«Трижды ура королю!» — закричал старый Патрик во весь голос.

«Трижды ура!» — отозвались они.

— Пусть король произнесёт речь, — воскликнул Патрик, и миссис Дарлинг эхом повторила:
— Речь!

— О! — воскликнул мальчик. Затем он взял себя в руки, и его взгляд
пробежал поверх их голов к закрытой двери. — Дорогие, дорогие люди, — сказал он торопливо, задыхаясь, — пусть это будет
самое... самое... весёлое Рождество в вашей жизни. Пусть ты получишь все, что захочешь
даже если это самая невозможная вещь в мире, даже если
это ... это ... стоит так дорого ...

“Ах-ха!” - воскликнул Патрик, совершенно забыв, что короля никогда нельзя прерывать.
сколько бы времени это ни заняло. “Ах-ха-ха, это пара
перчатки, о которых я мечтаю, но никогда перчаток я не получу!”

“А что касается меня, ” воскликнула миссис Дарлинг, “ его Величество - единственный, кто
знает, чего я хочу, и этого вполне достаточно, учитывая, что это такое безнадежное дело"
!

“Я хочу красивую шаль рид”, - вздохнула Нора. - “Но это
не шаль рид, которую я увижу на это Рождество ...”

“А мне больше всего нужна пара галош”, - сказал повар, улыбаясь.;
“но кто бы мог подумать об этом!”

“О!” - воскликнул маленький мальчик, и глаза его засияли от радости. “О! сейчас мы
можно с уверенностью идти на праздник, на каждый пожелал за то, что они хотят
больше всего на свете - поторопись и открой дверь!”

“ Подождите! ” сказал старый Патрик, поднимая руку. - Я не слышал его слов.
Ваше величество, вы спрашиваете кое о чем... Я...

“ Но короли, Патрик, короли никогда ничего не добиваются, они все время
_ отдай_ их!”

“Это Рождество, ваше величество, и прежде чем эта дверь откроется,
каждый, включая короля, желает того, чего он хочет больше всего. Быстро
а теперь - что будете заказывать?”

“ О, ” сказал маленький мальчик, внезапно съежившись, “ пожалуйста... пожалуйста...

“Продолжайте, ваше величество,” сказал Патрик, крепко, “пока не желаю
праздник остается по ту сторону двери”.

“ О-о-о... - маленький мальчик закрыл лицо руками. “ Я... я ... не должен даже думать
об этом ... и... и я пытаюсь...

“Ты хочешь бал?”

“О, нет!”

“Паровую машину?”

“Нет!”

“Пару боксерских перчаток?”

“ Нет... нет..._ нет_! Я хочу ... мою ... маму! ” сказал он, всхлипывая.

“ Привет! ” сказал Патрик, внезапно распахивая дверь. “ и почему
ты не мог сказать это давным-давно, чтобы оставить ее сидеть?
здесь и жду тебя целых полчаса...

 * * * * *

Поздно вечером того же дня, после того как Нора, накинув на плечи свой красный шарф,
собрав остатки рождественского угощения, и только тусклый, красный,
уютный огонек мерцал под прогоревшими поленьями, маленький мальчик поднял
голову с плеча матери и положил руку ей на щеку.

“Но это будет стоить столько впереди!” - мягко сказал он, с немного встряхнуть в
его голос. Она притянула его вниз на руках, с образом матери.

“ Смотри! ” прошептала она. - Вот и последняя искра! “Пожелай... скорее... пожелай!”

“ Я бы хотел, - медленно произнес он, - ... я бы хотел, чтобы у каждой девочки и мальчика в мире было
такое же счастливое Рождество, как у меня. Я бы хотел...

Но он никуда дальше не продвинулись, на крошечный красный огонек погас совсем
осторожно, как бы этого не хотелось вообще потревожить маленького мальчика нет.
60 и его мать.

[14] Перепечатано из “St. Nicholas Magazine” с разрешения автора.