Рождество в Стране сказок, 2

"ЮЖНОЕ РОЖДЕСТВО Нэнси"[15]

_Гарриет Прескотт Споффорд_


Они всегда праздновали Рождество дома, пусть и не очень дорого
. На самом последнем снимке у Джонни были коньки, привязанные к его
чулку, а внутри - апельсин, орехи, изюм и еще немного
маленький розыгрыш и конфетная палочка; а у Робби были его санки,
Марни и ее книги, и сейчас ее чайный набор; и г-н Murtrie, в
отец, была пара wristers, что Нэнси сама связала, и глушитель
что его жена вязала, а мать была игла-книга, которую Марни
сделал, хлеба-плиты, что Джонни вырезал, и кусок
джиг-пила работа от Робби, и родинку от отца. И Марни
написала стихотворение отцу и матери, которое все остальные раскритиковали
яростно и безжалостно, но которое в частном порядке расценивалось каждым из них как великое
достижение.

Но что здесь было делать с санками и коньками! Отличное применение для
Они остановились посреди техасской прерии, в которую приехали
с севера. Ещё бы, вчера было по-летнему жарко,
и цвели розы!

Дома было так весело, когда все приходили и уходили, когда были покупки,
посылки и весёлые секреты, когда висели зелёные занавески, когда были большие
снежные сугробы, когда можно было спуститься по Лонг-Хилл при свете звёзд, когда можно было пойти в церковь утром, а потом вернуться домой к индейке с клюквенным соусом и пудингу в голубом пламени! Здесь же ничего не было, никого не было.
 В радиусе ста миль не было ни одного магазина, а если бы и были, то
не было денег, на которые можно было что-либо купить. Потому что мистер Мертри потерпел
крах в своем бизнесе, потеряв, когда все долги были выплачены, все, кроме
этого ранчо, на которое он привез свою семью и где это казалось
новым миром.

Поначалу это было так ново, что никто и не подумал о тоске по дому.
Самой Нэнси, как никому другому, нравилось пение
птиц-пересмешников по ночам, мелькание красных крыльев кардинала по утрам
и журчание его песни, аромат цветов.
жасмин, красота бесчисленных цветов, очарование
широкий пейзаж, гигантские деревья, окутанные покровами серого мха;
ей нравилось слушать рассказы мальчиков о пещерах летучих мышей с их
бесчисленными потоками крыльев, вылетающих с наступлением темноты и возвращающихся на рассвете
мириадами; ей нравилось лежать ночью без сна и слушать шум воды
мягко струящийся по оросительным канавам из канавы _madre_,
и заливающий всю землю своим оплодотворяющим потоком под звуки
медленной музыки; ей нравилось наблюдать за долгими перелетами диких уток;
увидев пятно , по- видимому, покрытое желтыми цветами , которое внезапно
превратился в стаю птиц, которые поднялись и улетели. Она наслаждалась
странный кактус наросты, что ей показалось, что все заколдованные
в их странных форм старых магов; она обладала зарослях
опунции, зеленого и перистую листву из mesquit кусты,
многие из них ничуть не выше, чем ее голова, но с могучими корнями уходящий
далеко под землей индейцев, имея сожгли вершины в своих
дикие набеги, год за годом, много лет назад. Но теперь Нэнси тосковала по
голым ветвям ее старой яблони, плетущим свое шитье на
небу, молодому дубу у ручья, который сохранил свои коричневые листья до весны
, широким снежным полям, тени от сугробов которых были синими
как сапфир. Она жаждала услышать радостный звон колоколов
в канун Рождества и рождественским утром, ощутить пряно-зеленый полумрак
церкви, ощутить все радостное настроение Рождества, каким она его знала.
Колокола? Поблизости не было слышно ни звука колокола; не было церкви,
за исключением руин старой испанской миссии в трех или четырех милях от нас.
Как могла быть рождественская лужайка, где не было ни ели, ни
ель! Под этим пылающим голубым небом была только длинная унылая прерия, где паслись коровы. Это было настоящее царство одиночества. Рождество без снега, без сосулек, без свистящего ветра — о, это было совсем не Рождество!

 И вдруг, когда эти гневные слова эхом отозвались в её сознании, она спросила себя, что же такое Рождество? Конечно, это не то, что делают люди. В некоторых местах они продолжали дуть в рожки
и запускать фейерверки, как в День независимости. Возможно,
таким образом они выражали такую же радость, как и другие,
звон с колокольен и раскаты органных звуков. Ибо Рождество было
временем радоваться, что Христос пришел, чтобы сделать весь христианский мир добрым, и
благословенным, и счастливым.

И, так же внезапно, Нэнси не могла не спросить себя, что она делает
чтобы выразить радость или сделать Рождество счастливым. Северный полюс или
южный полюс, Рождество было Рождеством, и не только в удовольствиях или
не только в подарках; и она встала с кровати, опустилась на колени и помолилась:
и отправился спать в лучшем расположении духа.

Но если это было не все в удовольствиях или не все в подарках, то должно же быть что-то_
подарки; и на следующий день, Нэнси поставила перед собой, придумывая задачи. Это
было еще какое-то время перед большим праздником, и каждый час должен быть
улучшилось.

Первым делом она обратилась к одному из мужчин на пастбище,
который часто заходил к зданиям; и он нашел для нее несколько огромных
рогов, и с его помощью, а также посвятив Джонни в свои тайны, они
взял жир и кирпичную пыль, отскреб и отполировал эти рога, пока
они не засияли почти как серебро. Затем все трое выкопали большой корень мескитового дерева и, наконец, нашли тот, что рос из большого ствола, и они
обтесали и отполировали его, превратив в очень красивый кусок дерева; и,
немного поднаторев в плотницком деле, они вставили огромные рога в
корень месквита, и получилось кресло для любого дворца. Он должен был принадлежать
их отцу и стоять на галерее, где однажды ночью
ночной цереус, который украшал весь фасад, медленно раскроет свои,
восхитительные цветы и прольют на него небесный бальзам.

Им было немного трудно сохранить это в секрете, потому что они
начали работать над этим до того, как мистер Мертри отправился на охоту с
несколько друзей; но после того, как он ушел, все стало проще, поскольку мать
не была склонна рыскать повсюду и заглядывать во все подряд, как иногда считает необходимым глава семьи
.

А для матери - они знали, где растет высокая плоская трава, рядом с
ручьем, который в это время года был полноводным, и Джонни вошел в него вброд и набрал
их. Нэнси сплела их в низкую рабочую корзинку и выстелила ее
кусочком шелка, который был юбкой для ее куклы в те дни, когда она была кукольной.
Куклу, которая была религиозно убрана, забрали из ее сна.
и украшена мехом к Рождеству Бесси. “Ну, в самом деле, это будет
Рождество, в конце концов”, - сказала она.

“Только так странно, что так тепло”, - проворчал Джонни. “Зима
без снежков - это не зима!”

“Я не знаю”, - сказала Нэнси, начала защищать, что она
принят.

Мужчина, нашедший для неё рога, нашёл и маленького лисёнка,
которого держали в полном уединении, чтобы в рождественское утро он стал
питомцем Джонни. Марни и Нэнси прекрасно проводили время,
кормя его. У него уже был самый забавный лай. «О, мы идём!»
 — воскликнула Нэнси.

Но еще многое предстояло сделать. Она вспомнила, что однажды, когда ее
отец взял ее посмотреть руины старой миссии, она
заметила поблизости несколько мексиканских ”лачуг", или хижин. Она видела
ужин одной семьи, который состоял из половинки батата и
красного перца. Но она также видела большую клетку, полную канареек. И вот
Нэнси и Джонни отправились пешком к миссии, сбиваясь с пути
несколько раз, но все же находя его снова. Там индианка,
которой было около тридцати лет, а выглядела она на все сто, бросила своего ребенка,
это была прелестнейшая гармония коричневого и розового, которую вы когда-либо видели,
в объятия своего мужа и, после долгой пантомимы и немого
выставка продана за последнюю серебряную монету в кошельке Нэнси.
пара канареек в клетке из тростника, каждая из которых изысканного
щепотка перьев, множество живых драгоценных камней всех цветов радуги.
синий, и желтый, и зеленый, и фиолетовый, и красный, и коричневый - переливающийся
маленькие штучки, с песенкой, похожей на слабейшее, прелестнейшее эхо гарца
песня канарейки. И вот был приготовлен рождественский подарок Марни.

Но для Робби? О, она слышала о рогатой жабе. Робби
видел такую в каком-то шоу у себя дома и мечтал о ней. Вот
это было ему на руку, если она сможет это найти. И с помощью мужчины,
который помогал ей раньше и который не мог представить, зачем ей это было нужно
, она нашла это. Робби был бы в восторге.

Если бы Нэнси родилась в этом регионе или жила в каком-нибудь тамошнем городе,
она бы без труда сделала рождественские подарки, подобные тем, что она дарила раньше. Но эти подарки, которые она могла сделать,
они были уникальными и не похожими ни на что, что она могла бы получить в своём старом доме.

А теперь о сладостях. Что ж, они высушили немного сочного винограда, и в кладовой
были изюминки, которые так и сочились соком и были покрыты
сахарной пудрой; и там был бочонок патоки с сахарного завода
на реке Бразос; никто не мог приготовить более нежные конфеты,
чем Нэнси, и она это делала; и был большой урожай орехов-пеканов;
и, таким образом, что касается чулок, у Рождества больше не было
вопросов.

Ожидаемый день был близок, и Нэнси представила себе, как
все это происходило - как развешивались чулки, как Джонни
помогал со стулом, а потом ложился в постель перед своим собственным подарком
появилась, и как она вставала на рассвете, чтобы выйти и
принести этого лисенка - нежного, вкусного, покрытого росой рассвета - и приготовить
свою постель под чулок Джонни, привязав поводок к пальцу ноги, после того как
надежно прикрепил его к крюку в дымоходе; и как она будет
распутайте, отвяжите и расшнуруйте большой букет роз снаружи, которые
поздно распустились во время своего пышного роста, и принесите его
в окно и расправить по всей комнате под потолком. Это было бы... ну, так же красиво, как рождественская ёлка; это было бы ещё красивее, подумала она.

  Именно в это время миссис Мёрти начала немного беспокоиться о своём муже. Он должен был вернуться с охоты несколько дней назад, но всё ещё не вернулся, и никто не знал, где он. И, конечно, она представляла себе всевозможные ужасные последствия несчастных случаев, и Марни помогала ей в этом; и сама Нэнси, хотя обычно считала своего отца неуязвимым, чувствовала себя
Она встревожилась, подумав, что, если он упал в какую-нибудь канаву,
или сбился с пути, или утонул в одной из рек, которые разливались после дождя на холмах так быстро, что в городе внизу человека
смыло с моста, прежде чем он успел сойти с него. Что касается Джонни, то он
был готов отправиться на поиски отца, если бы только знал, куда идти. Когда
наступила ночь и наступил сочельник, в доме повисло какое-то
электрическое напряжение; никто не говорил вслух о том, что
каждый думал, пока вдруг Бесси не разразилась громкими рыданиями и
не закричала: «Я хочу свою
папа!” Тогда каждый выпало утешать ее, и все украдкой
утирая слезы, когда раздались шаги на галерее, дверь распахнется,
и отец, с его голубые глаза блестели из его побуревшей кожи, и
его громкий голос звучный, стоял перед ними, держа огромную птицу,
с широко распростертыми крыльями.

“Это дикая индейка”, - сказал он после бурных приветствий, и
как только они ослабили объятия. “Я решил не возвращаться без индейки на Рождество.
"Я решил не возвращаться без индейки на Рождество. И это намного сытнее и
слаще, чем любая домашняя птица, в чем вы убедитесь, когда ее поджарите ”.

Индейку! А Нэнси совсем недавно сетовала на себя, что на
ужин не будет индейки. Она легла спать, так и не
видеть свою мать захвата крыльев дикий трофей, и обрезать их, и
выбегать на кухню, чтобы соседнее здание и высушите их в
горячая духовка, и потом обрезать их снова, и связать их на базе с
пальм старый парень перчатки и так закончить к Рождеству Нэнси в виде штрафа в
веер из перьев, как хотелось бы, чтобы волна в жаркий летний полдень.

Но наконец, когда в доме стало совсем тихо, Нэнси выскользнула из своей
комнату и позвала Джонни, чтобы он помог ей донести стул. Джонни был слишком
сонливость не будет рад быть отправлен в отставку после того, а затем она утилизируется
подарки, именно так, как она планировала, и удивился, что
большой участок был, размахивая строкой из ее собственного чулок, и
пошел спать на мотив песни насмешливый птица пропела, сладкий, и
сильный и радостный, в пекан-дерево снаружи, пока порыв ветра пронесся
его. И если бы вы могли заглянуть в гостиную этого
бунгало на следующее утро, вы бы увидели Джонни, обнимающего своего лисенка,
и Бесси, обнимающая свою куклу, и Марни, щебечущая со своими птичками, и их
мать, складывающая катушки, иголки и ножницы в свою рабочую корзинку,
и отец, непринужденно развалившийся в своем большом кресле с блестящими
опорами, и Нэнси, неторопливо обмахивающаяся веером, как будто снаружи не было
северного ветра, который, если бы окна были открыты, мог бы
дождь разнесся по всей комнате. Дождь? Нет, о, нет! Ибо, смотри! смотри!
Как ни странно, падал прекраснейший, серебристый, мягкий снег, который,
даже если он растает завтра, заставит северное сердце Нэнси почувствовать, что в ее
Южный дом, дух Рождества повсюду.

[15] Перепечатано из журнала «St. Nicholas Magazine» с разрешения.




 КНИГА ДЛЯ ДЖЕРРИ[16]

_Сара Аддингтон_


 Джерри казалось, что он действительно умрёт, если не получит книгу
на Рождество. Ему было восемь лет, он учился читать и любил читать больше всего на свете, но у него не было книги, по которой он мог бы читать. В школе он читал по книгам, которые кто-то ему давал, Джерри не знал кто, но этого было недостаточно. Джерри хотел иметь свою собственную книгу. Он хотел, чтобы она была достаточно большой, чтобы носить её под мышкой
рука, и достаточно маленькая, чтобы класть ее ночью под подушку. Он хотел, чтобы в нем были истории
о медведях, сенбернарах, драконах и
о мальчиках - никаких девочек; также истории о змеях, исследователях, лодках и
солдатах. Он хотел, чтобы в книге были красные, желтые и зеленые картинки
с самолетами, львами и пиратами, по одной картинке на каждой странице.

Джерри хотел именно эту книгу. Это была книга, о которой он мечтал в постели
ночью и думал о ней днем, книга, которую он притворялся, что носит под мышкой
и притворялся, что находится у него под подушкой. Но там
У Джерри не было ни малейшего шанса получить эту книгу или какую-либо другую.
На самом деле, Джерри было бы стыдно даже упоминать слово «книга» дома. Люди не говорят легкомысленно о сине-золотых книгах, когда их матерям не хватает завтрака, а отцам — ужина, и никто во всей семье никогда не наедается досыта, даже в воскресенье.

 И таково было ужасное положение дел у Джаддикинсов. Никто
никогда не упоминал об этом, но это было так. У них не хватало еды, у них
не хватало огня, у них не хватало одежды. Их было пятеро
Джаддикинсы: мистер Джаддикинс, миссис Джаддикинс, Джерри Джаддикинс, малыш
Джаддикинс и Мут Джаддикинс, который, хоть и был всего лишь собакой и, как и все собаки, не занимал высокого положения в обществе, всё же был очень важным членом семьи Джаддикинсов. Он был дворнягой, и Джаддикинсы откровенно называли его Мут, но в душе он был далеко не дворнягой. В самом деле, у него была чистокровная душа, о которой некоторые из ваших аристократических собак и мечтать не могут. Он никогда не скулил, когда был голоден, как тот суетливый маленький померанский шпиц по соседству. Ему не нужна была шёлковая подушка, чтобы
спи дальше, как ленивый пекинес из дома напротив. Немного. Дворняга
был настоящим развлечением. Он взял то, что он получил, который был не намного, но это был
всегда все, что Juddikins могла ему дать; хлеб, соус, картофель
иногда, даже кости теперь и тогда, скудный, сухой, будьте уверены,
но, тем не менее кость. Матт взял их и был благодарен и счастлив,
даже напустил на себя вид, как будто это был пир, который устроили Джаддикины
перед ним.

Для Матта это был не только спорт, но и великолепие. Он держал свой
хвост под самым элегантным углом. Он со вкусом подобрал лапы и
достоинство. У него были салонные манеры. У него были постыдные предки;
его дед со стороны матери был простым поденщиком,
одним из тех негодяев, которые проводят свою жизнь в драках, воровстве и
обманывают как людей, так и животных. Матт хорошо его помнил; он погиб в
драке, о которой несколько дней говорили в переулке. Кроме того, у Матта была
бабушка по отцовской линии, распутная старая собака, которая съедала кошку в день
, когда была дома, и которая, когда ее не было дома, уходила за границу
мародерствует, как настоящий пират среди собак. Она поужинала
мусорили и спали в мусорных баках. Собственная мать Матта была далека от леди,
его отец был грубияном, и их семейная жизнь была плачевной.

И еще появилась дворняга, их потомок, джентльмен, если не
ученый пес воспитанный, утонченный, галантный, герой. Последний из
длинной череды головорезов, воров, хулиганов и предателей, Матт был
кавалером среди собак, и он жил с Джаддикинами и был самым
центр их маленькой и скромной вселенной.

Некоторые люди говорили, что Juddikins не следует хранить-они слишком
бедный. Но, как сказала миссис Джаддикинс, когда ты беден, тебе нужна собака.
Больше всего, а что касается отказа от Маута, богатого или бедного, то Джаддикинсы
вряд ли отказались бы от ребёнка, я в этом уверен. Конечно, ребёнок был очень милым и хитрым, но Маут был гораздо
умнее, и он не делал того, чего не делал Маута, — не глотал
пуговицы и расчёски целыми днями, как пытался делать глупый ребёнок
Джаддикинсов.

Джаддикины были бы очень счастливой семьёй, если бы не были такими бедными. Но они были бедны. В кармане мистера Джаддикина почти не было денег, а в кармане миссис Джаддикин не было совсем ничего.
меньше, чем никто в коричневой коробке на каминной полке, там, где
деньги раньше, теперь были только купюры. Счета за аренду
Крошечного домика Джаддикинсов, счета за доктора - на этот раз ребенок действительно
проглотил часть щетки для волос, и старому доктору Джоллиману пришлось прийти
запускаем и выуживаем щетинки.

Это все из-за того, что у мистера Джаддикинса не было работы. Отцы должны
похоже, иметь работу, чтобы содержать семьи, а у мистера Джаддикинса ее не было
так что его семья жила не очень хорошо. Это напугало мистера Джаддикинса.
Джаддикинс иногда до полусмерти думает , что вся семья
зависела от него вот так. Миссис Джаддикинс, Джерри Джаддикинс, ребенок
Джаддикинс, Матт, у всех были желудки, которые нужно было наполнить, у всех были тела, которые нужно было согреть
у огня, и это не говоря уже о мистере Джаддикинсе, который был голоден и
сам все время мерз.

Каждое утро мистер Джаддикинс отправлялся на поиски работы. Сначала он
вставал рано и обзванивал всех. “Вставай, мама! Вставай, Джерри!
Вставай, малыш!” Матт был единственным, кому не нужно было приказывать
вставать. Потом мистер Джаддикинс суетился вокруг и разводил костер, о,
совсем маленький, и пока миссис Джаддикинс готовила чай, о, разгорался
очень маленький горшок, Мистер Juddikins бы надел чистый воротничок и его
тягучий черный галстук, и петь, как он посмотрел на себя в зеркало.
Видите ли, мистер Джаддикинс был веселого нрава. Если бы это было не так,
он никогда не смог бы петь, глядя на себя в зеркало.
Затем мистер Джаддикинс пил чай. Он скорчил ужасную гримасу над чаем.
он не любил чай без молока, а у Джаддикинов молока не было,
кроме ребенка, у которого ничего другого не было, если не считать щетины.

Выпив чаю и некоторое время корча рожи, мистер Джаддикинс сказал:
надел свою поношенную шляпу и короткое пальто, расцеловал их со всех сторон
и ушел. В одном кармане у него было немного еды, в другом -
рекомендательное письмо. В глубине души мистер Джаддикинс лелеял странную и
волнующую надежду: сегодня он получит работу, и отныне все будет
в семье Джаддикинсов безоблачно и весело. Но почему-то сегодня был
и не дня, и каждый вечер мистер Juddikins придет домой усталый и
обескураженный, его веселые глаза затуманены, его улыбка исчезла, его веселый галстук
провисание в самый удрученный угол. Все это было очень плохо, и Джерри чувствовал
так жаль его отца. Действительно, книга! Каким бы мальчиком он был, если бы
упомянул книгу в такое время?

Джерри ходил в школу на Пепперминт-Плейс. Это была прекрасная школа,
где канарейки пели в маленький сверкающий клетки и герань цвела
как красные бойцы в ровные ряды по окнам, и там, где в зимний период
огонь гудел в большой, глубокий камин, а летом мята
деревья бросил белый-расцвела руки в окна. Были ли они на самом деле
мятными деревьями? Признаюсь, я не знаю. Взрослые сказали, что нет, и
назвали их липами, катальпами и каштанами. Но дети сказали
они были: иначе почему площадь называется «Мятная»?
 Взрослые так утомительно правы в подобных вещах,
но почему площадь называется «Мятная», если деревья не мятные? Более того, дети сказали, что если прийти на площадь в полночь, то цветы будут перечными, и они сказали, что чувствуют их запах ранним утром, когда приходят в школу, — остаточный, слабый, но восхитительный запах, который не может быть ничем иным, кроме как запахом цветков перечной мяты, омытых полуночной росой. Никто никогда не был
на место мяты в полночь, так что никто не мог ее отрицать то, что
дети сказали. Так что я склонен верить, что на этот раз взрослые
ошиблись, и что деревья на самом деле были мятными - во всяком случае, в полночь
.

С девяти до десяти дети в этой школе читали и решали арифметические задачи
. Джерри много раз с девяти до десяти утра боролся с
странными отметками в своем букваре, пока, о чудо, однажды утром он не обнаружил, что может
читать - и все это так внезапно и удивительно. С десяти до одиннадцати они
пели, пили какао и играли в игры у костра. С одиннадцати до
в двенадцать они вздремнули, потом еще немного почитали и посмотрели на города и
реки на большом глобусе, рядом с красными солдатами в окне, и
написали на классной доске. С двенадцати до часу они играли в саду
за школой. Это был особый сад, только для детей. На нем
были вывешены такие таблички: “Родителям и собакам вход воспрещен”; “Пожалуйста, гуляйте
по траве“; "Посторонний вход разрешен”. А в час дня дети
разошлись по домам.

Джерри любил школу. Он любил чтение, какао и
герань на параде, хотя иногда он задавался вопросом о тех
герань. Разве им не надоело просто наряжаться и маршировать,
и разве они не мечтали нарушить строй и хорошенько подраться? Даже у игрушечных солдатиков бывают войны; а эти были такими мирными солдатиками. Но нельзя сражаться, если у тебя нет врагов, а у солдатиков-гераней их не было. Все их любили; следовательно, их жизнь была одним долгим миром. Джерри тоже нравились мальчики из школы — Питер Малыш, Джонни О’Дей и близнецы Бампус, у которых были такие интересные карманы, полные рыболовных червей, шариков, змеиных шкур, стрел, волчков, ниток для воздушных змеев и
магниты, все в одной заманчивой куче. Ему даже нравились бабочки на
головах девочек, розовые, коричневые и красные ленточки, которые
сидели там и, казалось, всегда были готовы взлететь.

Но девочки ему не нравились. Он просто терпеть не мог девочек. Девочки
развешивали свои юбки, во-первых, важные глупые создания;
они проскользнули в зал и по проходу, и даже когда благополучно устроились на своих местах, они всё равно шуршали, ёрзали и ёртыкали, расправляли свои юбки широкими кругами и похлопывали по ним так глупо. Они всё время хихикали.
Хи-хи-хи! Ти-хи-хи! Джерри отчётливо слышал их во сне; он видел их в темноте, как они прикрывают ладошками лица, хихикают и хихикают себе под нос и глупо вращают глазами. Кроме того, они были трусами и слабаками — визжали при виде паука, не могли забраться на дерево, которое стоило бы хоть цент, хлюпали носом, когда им было больно. Отвратительное племя, девочки!

 Джерри часто думал, вырастет ли его младшая сестра одной из
них, шурша юбками, хихикая и шмыгая носом. Скорее всего.
 Любой, кто ест расчёски, без сомнения, вырастет таким же
глупо. И еще он часто задавался вопросом, как могло случиться, что он нравится женщинам.
мать и учительница, такие невероятно милые люди, какими они стали сейчас,
когда-то были просто девочками. Могла ли его учительница действительно быть такой
они? Неужели она никогда не бросала мяч правильно, или не лазила по деревьям прилично, или
не носила жабу в кармане? О, да, жабы! Девочки сказали, что они сделали
бородавки. Представьте это, если можете. Бородавки! А если предположить, что жабы сделали
бородавки, кого это волнует? Нет, Джерри терпеть не мог девушек, и именно поэтому он
не хотел, чтобы во всей его книге была хоть одна девушка, когда он ее получит, если вообще когда-нибудь получит
я понял. Казалось, что мир без девушек невозможен; их было
такие полчища; но книга без девушек была вполне выполнима.
и это была именно та книга, которую хотел Джерри.

И вот однажды, за две недели до Рождества, внезапно стало казаться, что
Джерри все-таки получит свою книгу. Это была идея учительницы
, и когда она предложила это, Джерри удивился, почему он сам
не додумался до такой простой вещи. Учительница сказала: «А теперь
мы будем писать письма Санта-Клаусу. Питер, передай
карандаши, пожалуйста, а Катинка раздаст бумаги. И вы должны
все сказать Санте, чего именно вы хотите, и не забудьте о запятых и точках.
Санта-Клаус очень неравнодушен к запятым и точкам. На прошлой неделе Катинка
написала целую страницу без единой запятой. Я не могу понять, что заставило ее ”.

Катинка, который передавал документы виновато покраснела, и Джерри, хотя
он ненавидел девочек, чувствовал себя немного виноватым перед ней. Катинка была почти как
одиозный, как большинство девушек. У нее были рыжеватые короткие кудри, и она носила зеленое платье.
На них были бабочки. Она была полноватой, ее лицо обычно было липким от
леденцы на палочке, ее фартуков всегда были рваные и грязные, но даже она перешла
сама по себе хорошее дело; ничего не мог поделать, будучи девушкой, Джерри
положено. И однажды она остановилась перед домом Джерри, чтобы погладить
Дворняжку грязной, ласковой лапой.

Что ж, Джерри написал свое письмо. Он точно знал, чего хотел. Итак, он
рассказал Санта-Клаусу все об этом, рассказал ему о драконах и пиратах
, львах и солдатах, которых он хотел видеть в книге, упомянул синюю обложку,
объяснил размер, обратил внимание Санты на его послужной список как хорошего
мальчик всего года, и заявил, что в книге не должно быть девочек. Тогда
он перечитал письмо, щедро расставляя запятые и точки в каждом предложении, и подписался: «Джерри Джаддикинс, 123 Уиппурвилл-роуд». Когда Джерри смотрел, как письмо поднимается по дымоходу, он почувствовал, как что-то сжимает его сердце, чего он никогда раньше не испытывал. Он получит свою драгоценную книгу на
Рождество утром; Санта-Клаус позаботится об этом.

На следующее утро Бенджамин Букфеллоу пришёл в свою мастерскую, потирая
руки и говоря себе, что у него, в конце концов, действительно прекрасная работа. Жить в Северной стране с Санта-Клаусом и миссис Клаус
и все эти производители игрушек, которые круглый год пишут книги для детских магазинов
Рождественские чулки - что может быть прекраснее этого, спросил Бенджамин
О себе Книжный товарищ. Скорее всего, подумал он, ему нравилось это уютное
номер его, где солнце светило так весело и сюжет дерева, толщиной
с сюжетами для рассказов, поднимает свою красивую ветвей над головой.
Бенджамин Букфеллоу был очень счастлив в то утро, когда приступил к
Страница двадцать четвертая “Мести вождя Грозовой тучи”, книги, которую он писал
для маленькой девочки-сорванца по имени Катинка, которая любила индийскую кухню.
истории почти так же сильно, как леденцы на палочке, что говорило о многом
.

Довольно скоро пришла Хикети-Стикети. Хикети-Стикети была
почтмейстером заведения Клауса. В руке у него было письмо, и
он выглядел обеспокоенным.

“Святой Клаус прислал вам это сюда”, - начал он. “Это от мальчика, который ходит в школу
Пепперминт Плейс. Если он хочет чего-то странного, он это делает. Он хочет книгу,
в которой нет девушек».

Бенджамин Букфеллоу потянулся за письмом. «Пириты, — говорилось в нём, —
солдаты, драгмены»; всё это было легко. «Нет, девушки, Санта
Клаус - нет; один.” Книга без девушек в ней? Бенджамин Букфеллоу
никогда не слышал ни о чем подобном. Девочки были абсолютно необходимы книгам.
Драконы должны были их съесть, рыцари должны были их спасти; как вы могли?
Возможно, в книге нет девушки?

И все же, возможно, в Сюжетном дереве все-таки была бы такая история.
в конце концов. Бенджамин протянул руку и сорвал сочный фрукт. Он осторожно открыл его
и оттуда выпал заговор, маленький круглый шарик с написанными словами
по всему нему. Он торопливо прочел его. Нет, здесь сразу была девушка, девочка
и гном, и принц, совершенно очевидно, что это сказка.

Он вытащил еще один сюжет, потом еще сюжеты, и еще сюжеты, и еще раз
сюжеты, разрезал их и достал круглый шар, но по-прежнему ни одного
рассказ без девушки, как он и опасался. Бедный Бенджамин.
Книжный товарищ! Его лицо было длиной с твою руку.

В тот вечер за ужином в столовой Санта-Клауса, когда Бенджамин,
Хикети-Стикети и Двенадцать Создателей Игрушек сидели за столом с
Положения, Санта-Клаус сказал Первым делом: “Ну, Bookfellow, и ты
найти историю не девушка?”

“Я не говорил, сэр,” ответил С грустью Бенджамин. “Я убрал все до единого участки
с дерева, и на всех них были девушки.

Розовые отбивные Санта-Клауса упали. “ Ты вызвал авторов,
Книжный товарищ? - Поинтересовался Санта-Клаус.

Бенджамин Букфеллоу знал, что за этим последует. Авторы иногда писали книги
, чтобы помочь Бенджамину, когда он был перегружен работой.

“ Нет, сэр, я еще этого не делал.

“Тогда немедленно пошлите за ними”, - сказал Санта-Клаус. “Мы должны добраться
Книга Джерри Джаддикинса, знаете ли, ”любой ценой".

На следующее утро Санта-Клаус отправил северного оленя на окраину
Северной Страны, чтобы встретиться с Авторами, в то время как Бенджамин Букфеллоу нервничал
и суетился в своем кабинете.

Наконец они пришли, целая упряжка — стильные авторы,
авторы-неудачники, застенчивые авторы, важные авторы, авторы в шубах,
авторы без шуб, щебечущие авторы-дамы, авторы, авторы,
авторы. Но интервью было коротким. Ни один автор не мог даже
представить себе книгу без девушки, не говоря уже о том, чтобы написать её.

«Я сдаюсь», — сказал Бенджамин Букфэй.лоу. “Джерри Джаддикинсу просто
придется взять обычную книгу, книгу с девушками, и попытаться быть
довольным ею ”.

Поэтому он принялся за все остальные книги , которые ему предстояло закончить раньше
Рождество.

После чего он обнаружил, к своему ужасу и разочарованию, что там не было
участок в месте. Вчера он сорвал их и положил на свой рабочий стол
и теперь они исчезли, все до единого, исчезли.
Бенджамин Букфеллоу в сильном волнении искал свои сюжеты повсюду
в каждом углу и щели. Он передвинул мебель и заглянул
за картины.

И тогда Бенджамин Букфеллоу узнал худшее. Авторы украли у него
сюжеты, и теперь он не мог писать свои рождественские книги. Со стоном
Бенджамин Букфеллоу опустился в кресло.

Велико было горе веселого старого Санта-Клауса и велико было горе
Миссис Клаус и Двенадцати игрушечников, когда они узнали ужасную новость
. Нет рождественских книг для детей! Какой ужас!

Ну, есть они, Санта-Клауса и всех его помощников, с Рождеством
не две недели, и нет книг для детских колготок. О, нет
были некоторые книги, конечно. Бенджамин Букфеллоу писал книги
в течение всего года, но не было книг для Катинка, для нее был только
полупродукт; и не было никакой книги для Джерри Juddikins, кто не
что хотите, но на Рождество книгу.

Санта-Клаус подумал, что, возможно, на Дереве сюжетов вырастут новые сюжеты для
остальных книг, но Бенджамин Букфеллоу сказал "нет". Кое-где появились почки
на деревьях, но нельзя ожидать, что почки превратятся в плоды через неделю.

“Возможно, если вы будете больше поливать, участки вырастут”, - сказал
Санта-Клаус за ужином на следующий день.

“Возможно, если бы вы подрезали его ...” - начал Мастер Игрушек Номер Пять, но это было
тоже ничего хорошего; дерево Участка было красиво подрезано всего несколько недель назад
и теперь представляло собой чудо с идеальными ветвями и здоровым соком.

“Ты когда-нибудь пробовал применить к этому немного воображения?” - робко спросил Игрушечник
Номер Одиннадцать. Все уставились на него.

“Что такое воображение?” - спросил Хикети-Стикети.

“ Почему... ” начал Санта Клаус и замолчал.

“ Почему... ” начала миссис Клаус и замолчала.

“ Почему... ” начал Бенджамин Букфеллоу и замолчал.

Итак, Мастер игрушек номер Одиннадцать закончил за них.

“ Ну, Хикети-Стикети, ” сказал он тоненьким голоском, “ если ты думаешь
придумать прекрасную историю, которой никогда не было, но которая лучше всего на свете
то, что когда-либо случалось, - это воображение. Там есть источник, ” добавил он
мечтательно, - где растут воды воображения. Я знаю, где этот источник.
”Ты знаешь?" - воскликнули все за столом.

“Да”, - ответил Мастер игрушек номер Одиннадцать все тем же задумчивым голосом. - "Я знаю, где этот источник".

“Ты знаешь?”
“ Это в глухом лесу, между зелеными берегами. Даже зимой берега
зеленеют; снег тает, когда касается их. Боярышник
почти скрывает источник от глаз, но ночью, когда светит луна,
сияет, и ты отчётливо видишь воду; она серебристая и чёрная, и
она поёт песенку».

«Что ж, — пробасил Санта-Клаус, — это решает проблему. Сегодня вечером мы возьмём немного этой чудесной воды и польём ею
Дерево Замыслов, и тогда оно зацветёт, и Книголюб сможет писать свои книги».

Так и случилось. Когда в ту ночь взошла луна, Бенджамин
Книголюб во главе с Игрушечником Номер Одиннадцать отправился в глубь леса
к зелёным берегам за кустами боярышника, набрал полное ведро
чудесную воду и отнес ее обратно к Сюжетному Дереву. При первом посыпании
начали распускаться бутоны; при следующем посыпании цветы
распустились в зеленые плоды; при последнем посыпании зеленые плоды стали
желтыми, как апельсины, и, казалось, были готовы лопнуть. Три опрыскивания, и
бутоны превратились в полноценные соцветия, готовые к тому, чтобы их сорвал Бенджамин
Книжный друг и использовал для детских книг. Замечательная вещь,
воображение. Никто никогда не нужно издеваться над ней.

Но все равно книга Джерри Juddikins’ не предвиделось, ибо даже новые
участки у всех девушек в их. Джерри не знал, что он не получит свою книгу
конечно. Он и не мечтал, что во всем хранилище сокровищ Санты
не найдется книги, в которой не было бы девушки. Поэтому он был очень счастлив.

Это было вечером два дня до Рождества, и уже
воздух Рождество за границей. Воздух потрескивал с Рождеством,
окна домов народного красовались Рождество, снег хрустел с
Рождество в каждом хрусте, и повсюду ощущалось это покалывающее ощущение.
Рождество. Даже Матт чувствовал Рождество в душе и отправился на поиски приключений.
поджав хвост, задрав нос, лая от рождественской радости. А затем в
В довершение всего мистер Джаддикинс вернулся домой с работой в кармане! О,
какая радость была в доме Джаддикинсов! Они все были вне себя от счастья.

 Они хотели, чтобы Матт вернулся. Они знали, как он обрадуется, когда они ему скажут. Мистер Джаддикинс поспешил купить для него жирную кость, о которой Матт мечтал всю свою жизнь, но так и не попробовал её на вкус. Они отперли дверь, чтобы быстрее открыть её, когда Мот вернётся. Затем они сели и стали ждать, положив кость на тарелку и отперев дверь.

 Но Мот не вернулся. Наступило шесть часов, потом половина седьмого, а потом
семь. Пробило восемь часов, затем половина девятого и девять вечера. Джаддикины
вышли в заснеженный сад, крича: “Матт, Матт, Матт”. Они
ходили взад и вперед по Уиппурвилл-роуд, выслеживая, зовя и разыскивая.
Но он ушел, и они сидели у костра, мистер Джаддикинс и миссис
Джаддикинс и Джерри, с ужасом и болью в сердцах. Даже малышка
выглядела грустной, когда спала в своем высоком стульчике.

Затем, совершенно неожиданно, пока они сидели там, они услышали шаги на дорожке;
шаги не собачьи, а человеческие, большие, длинные, как у мужчины, и немного
короткий хиппи-хоп, как у девчонки. Раздался стук в дверь, громкий стук
мужская рука, маленькая татуировка на девичьей руке. Мистер Джаддикинс
испуганно посмотрели на миссис Джаддикинс, а Джерри посмотрел на них обоих. Здесь
был кто-то, кто сказал им, что Матт мертв. Они не могли пошевелиться.

Снова раздался стук.

“ Идите, ” сказала миссис Джаддикинс мистеру Джаддикинсу.

Мистер Джаддикинс пошел, и в комнату ввалился пучок рыжих кудрей, липкие губы,
измазанные руки, порванное пальто. Он был Катинка. За ней последовал высокий
черное пальто с добрым лицом; отец Катинка это.

“ С ним все в порядке, Джерри! - закричала Катинка, вваливаясь в комнату. “ С Маттом
все в порядке! Он просто немного ушибся и сейчас спит у нашего камина. Я
перевязал ему ногу и накормил огромным ужином ”.

Следующим заговорил отец Катинки, добродушно улыбаясь. “С вашей собакой произошел небольшой
несчастный случай, мистер Джаддикинс”, - сказал он.

Несчастный случай! Джерри побледнел, и Катинка снова вмешалась. “ Но с ним
все в порядке, Джерри. Он одаривал меня нежнейшими взглядами, когда я чинил ему ногу.
Утром мы привезем его домой ”.

Затем отец Катинки объяснил встревоженному и сбитому с толку Джаддикинсу
что произошло. “Было около семи часов, ” сказал он, “ и
мальчик-мясник торопил свою лошадь вниз по дороге, чтобы вернуться домой к своему
ужину, я полагаю. Мы услышали лошадь; она мчалась со скоростью молнии.
Катинка была во дворе, и следующее, что мы с женой осознали, был
шум на дороге. Катинка кричала, лаяла собака. Это была
ваша собака, мистер Джаддикинс. Он выбежал перед повозкой, и Катинка
тоже выбежала перед ней и вырвала собаку из-под ног лошадей
. Он смотрел на Китти с гордым взглядом. “Она спасла
его не убили, я думаю”.

Катинка спасла Матта от гибели! Эта маленькая девочка с грязными руками
пробежала прямо под копытами лошадей и отвела их
Матта в безопасное место. Джаддикинсы не могли вымолвить ни слова. Казалось,
что их сердца вот-вот выпрыгнут из груди, но они смотрели на неё,
как на святую.

 Катинка направилась к двери. — Теперь всё в порядке, — сказала она. — Я хотела, чтобы вы знали. О, Джерри, он такой милый песик. И его нога порезана совсем немного
, потому что мне пришлось бросить его, и он ударился о бордюр ”.

“И вы не пострадали?” - спросил мистер Джаддикинс, первое слово, которое кто-либо из них произнес
.

“Я? О, нет. Мне никогда не причиняют вреда”, - высокомерно ответила Катинка и направилась к
двери.

 * * * * *

На следующее утро Санта-Клаус получил самое удивительное письмо. Он
думал, что для рождественских писем уже слишком поздно, но вот пришло одно.
за день до Рождества. Оно было от Джерри Джаддикинса, и оно было
написано в дичайшей спешке. Это можно было определить по почерку.
Там было написано: «Дорогой Санта-Клаус, я люблю девочек, пожалуйста, пожалуйста,
помести в мою книгу девочку, похожую на Катинку».

 И Бенджамин Букфеллоу писал всё утро и весь день, прекрасную
синяя книга с пиратами, драконами, солдатами и героиней, которая была похожа на Катинку, и в ту ночь Санта-Клаус отнёс её на
Уиппурвил-роуд и положил в чулок Джерри.

И каждый день после этого Джерри носил свою драгоценную книгу под мышкой, и каждую ночь он спал с ней под подушкой, и он был самым счастливым мальчиком во всём мире, а Катинка была его лучшей подругой.

[16] Перепечатано из «Джерри Джаддикинса» со специального разрешения издательства
«Маккей Компани» и автора.




ЕПИСКОП И КАРДИНАЛ[17]

_Джордж Мэдден Мартин_


Распространение ель на свою базу, где ее ветви упирались в
снег в епископском дворе, было тридцать футов. Вершина, к которой наклонными рядами поднимались ветви
, находилась на высоте пятидесяти футов над землей.

Декабрьский день был холодным - не намного выше нуля. Такая погода
была самой необычной в регионе, находящемся так далеко на юге. Небо было серым. Сейчас
а потом пришли несколько больших снежинок, безмолвно вниз, чтобы присоединиться к белый
братство, которое уже пали в фут глубиной на уровне и более
чем колено в сугробах.

Кусты во дворе были похожи на снежные холмики; круглые кусты
были конусообразной формы, ветвистые - в виде венка. Нигде не было видно ни ягод, ни
сосуда для семян, ни стебелька травы, ни пучка сорняка.

В этом мрачном окружении отважный и энергичный джентльмен в
алой сутане и биретте кардинала - кардинала с крыльями и, как вы понимаете, с
клювом и перьями - метался от точки к точке
из большого вечнозеленого растения, от верхушки до ветки, от ветки до верхушки,
великолепный всплеск цвета на фоне чистой зелени ветвей и
сине-белого снега.

Ель с порхающим кардиналом на ее ветвях стояла сбоку
о владениях епископа между его домом с шиферной крышей, увитым плющом, и
кирпичным сиротским приютом.

Спальня епископа находилась на той же стороне дома, что и ель,
и как раз сейчас сам епископ-холостяк стоял у окна, выходящего на площадь
ниша этой комнаты, выходила на его территорию и большое вечнозеленое растение
в унылой и зимней обстановке. Он только начинал знакомиться с
елкой и своим боковым двориком.

Мантия, которую он носил в данный момент, имела меньше епископского достоинства
чем у кардинала в вечнозеленом; у епископа был
серо-черный халат, и он был завязан на теле с помощью
серо-черного шнура с кисточками.

Выражение его лица, или то, что от него можно было разглядеть, - у этого квадратного,
чисто выбритого епископа на глазах были зеленые целлулоидные тени, - было
печальным. Это было первое Рождество после приезда из далекого
государство, чтобы быть главой этой Южной епархии. И вот, три недели
после его прихода, вот он ... заболел корью!

Он был в доме своего маститого предшественника, и вот почему
величественные ели и кардинал были для него в новинку.

Дом на старом участке, с маленькой церковью под шиферной крышей слева от него и приютом справа, стоял на дороге, ведущей из главного города епархии. Жена покойного епископа владела им задолго до того, как появились трамваи; она построила церковь и приют и отдала их епархии своего мужа; она умерла и оставила дом мужу. Когда через год он последовал за ней, то оставил это место в качестве епископской резиденции для своих преемников.

 Слуги старого епископа, вышедшие на пенсию, остались неотъемлемой частью
учреждение. Ни новая метла, ни новый епископ не должны мести слишком
чисто. Даже тот, у кого есть власть, оказавшись среди старых
связей, традиций и учреждений степенного сообщества, должен двигаться
медленно.

 Епископ нашёл дом, владельцем которого он был, холостяком,
несколько унылым. Там была старая миссис Дайер, экономка, дальняя
родственница старого епископа, высокая и худощавая, в очках с золотой
оправой. Там была старая тётя Салли, цветная кухарка, в очках с серебряной оправой, невысокая и
полная. Там был Томас, цветной кучер и садовник, седовласый,
и на какое-то время прикован к своей комнате над сараем из-за
ревматизма. Там был старый белый Тим, главный помощник и
кочегар в лечебнице, доме священника и церкви; он отправился в город
тем утром за рождественскими покупками и до сих пор, в четыре часа
дня, не вернулся. В этой почтенной компании
новый епископ чувствовал себя младенцем на руках у няни, младенцем, больным корью!
Тем более что с самого начала он отказался от услуг опытной няни и отдал себя в руки миссис Дайер и тёти Салли.

Дом был полон цветов и деликатесов, которые присылали ему добрые люди,
которых он почти не знал. Но сегодня, стоя у окна и глядя на зимнюю
улицу, он чувствовал себя одиноким и немного обиженным. Без
сомнения, его угнетала мрачность дня и приближение Рождества в
нынешних условиях плена.

Прямо напротив него, на небольшом расстоянии, стоял
приют; его боковые окна выходили на его дом, и оба ряда окон
выходили на ель. Едва он устроился на новом месте,
его нынешнее место жительства: когда он заболел корью, у него не было возможности
познакомиться с приютом, его делами или его обитателями.

Неужели тот маленький человечек с красными перьями на покрытом снегом
вечнозеленом дереве сошел с ума? Епископ приехал из города и не знал
ни ели, ни кардинала по имени. Кардинал нырял
и поднимался над деревом, порхая и мечась, то здесь, то там,
с ветки на ветку, с ветки на ветку.

“И всегда так, словно его маленький глаз с красными ободками был прикован к галерее”, - сказал епископ.
под “галереей” он подразумевал себя у окна.

Как раз в этот момент кардинал совсем оставил большую ель и спрыгнул
на заснеженную спирею поближе к дому. Тотчас же на ветвях ели появились
две сверкающие, чванливые,
узловатые голубые сойки.

Кардинал слетел со спиреи; с ели спустились
сойки на куст, который он оставил; и почти сразу две коричневые и
пятнистые сапсаки сидели на ветвях вечнозеленого растения.

Епископ с интересом наблюдал за происходящим. Кардинал, почти как попугай,
цеплялся кораллово-красными когтями своих кораллово-красных ног за
острый край подоконника; его красная голова и коралловый клюв были повернуты набок
, а глаза-бусинки были резко подняты. Позади него был
мир, холодный, пустынный и угрожающий. Белые хлопья падали
настойчиво.

Затем зазвонил телефон епископа. Врач, который дважды в
день приходил навестить его и подбодрить, запретил ему пользоваться своими
глазами, выполнять любую тяжелую работу или видеться со своей секретаршей, у которой не было
корь; но он мог пользоваться своими ушами и языком. Поэтому он имел
телефон принесли в его комнату и поставил на стол, и он говорил
ежедневно с его деканом кафедрального собора в городе, с различными членами
его духовенство, и другие официальные лица.

Он отвернулся от окна в кольцо, и снял трубку.

“Епископ Герберт на телефон. Да? ” сказал он, и голос его был глубоким
, добродушным и звучным.

“Он говорит вам, что голоден, пожалуйста”, - произнес тихий и
встревоженный голос.

“Кто голоден? Кто это говорит?

“Птица-кардинал на твоем подоконнике. Это Гвини”.

“Почему он должен говорить мне? И кто такая Гвини? И откуда она знает,
птица-кардинал сидит у меня на подоконнике и голодна?”

“Я вижу его там. Я живу напротив вас в приюте. Он
голоден, потому что я не могу подойти и положить крошек на его птичий лоток; и
уже три дня идет снег ”.

“Где его птичий лоток? И почему ты не можешь прийти?

“Это там, у ели. Ты можешь видеть это из своего окна. Это
поднос на вбитом в землю столбе. Другой епископ оставил его полным. Я не могу
подойти и наполнить его так, как я это делал, потому что у меня
корь.

“Это так?” - спросил епископ. “Я тоже. Есть ли кто-нибудь
которые могут приехать и заполнить его? Ты не ждешь, что я спрошу миссис Дайер в
переходить вброд в метель. И старая тетя Салли могла утонуть в этих
сугробах.

“Доктор сказал нам, что у тебя корь”, - сказала Гвини. “ Сначала вы их забрали
потом это сделали мы. Он только что ушел. Он сказал, что я могу подойти к телефону
и позвонить тому, кто ответит, и рассказать о кардинале. Он
сказал, что не хочет беспокоить меня из-за кори. Они у всех нас.
Никто не может прийти. Тим, он так и не вернулся домой из города.
Мы крошки, но птицы не знают этого, и снег держит
покрытие крохи вверх. У нас нет никаких поднос сюда”.

“Хм!” сказал епископ. “И как я могу насыпать крошки на подоконники
Французских окон? Они открываются наружу, вы знаете. Что? Подожди,
Гвини!

“ Мне нужно идти. Мисс Лоури, ей звонили три раза. Но я подумаю.

Епископ повесил трубку и вернулся к окну, чтобы оценить ситуацию
в свете того, что он только что узнал. Кардинал
смело взобрался на подоконник и теперь прыгал по нему взад и вперед,
не сводя своих ярких глаз с человека, находившегося в комнате.

Сойки и сапсаки сидели на спирее вместе, и дюжина маленьких,
Хохлатые птицы с коричневыми спинами и серыми грудками беспокойно
порхали вокруг ели. На другой стороне открытого пространства, у окна
приюта, стояла маленькая девочка, прижавшись носом к стеклу. Она
была закутана в тяжёлое одеяло и в тени!

 Неужели это Гвини? Она увидела его. Прижатый к стеклу нос отодвинулся, и его обладательница
махнула рукой. Это была Гвини. Внезапно она обернулась, словно что-то привлекло её внимание в комнате позади неё. А потом она
исчезла. Епископ почувствовал укол одиночества.

 Прошло десять минут, пока он размышлял, что ему делать. Он отложил
вопрос к самому кардиналу на подоконнике: как мог кто-то из них
попросить толстую старую тетю Салли пробраться через большие сугробы к
этому подносу? Затем телефон зазвонил снова.

“ Это Гвини. Мисс Лоури разрешила мне поговорить одну минуту. Это о мистере
Блайте. Он принимает заказы из приюта Святого Клауса каждый
год. Мы говорим ему, чего хотим больше всего, и он записывает это, и мы получаем
это. В этом году врачу пришлось принимать заказы за него из-за
кори. Поэтому я попросила доктора сегодня, если он увидит мистера Блайта, передать ему
попросить Санти присмотреть за птицами, пока я не переболею корью. И мистер
Блайт только что позвонил и сказал, что сам позвонит Санти и позаботится о них».

 Можно предположить, что, когда «Сэнти» получил сообщение, он действовал быстро. Несомненно, он знал так же хорошо, как и Гвини, — хотя епископ этого не знал, — что даже на Юге голодающий кардинал, вынужденный провести ночь на морозе при нуле градусов, к утру превратится в маленький алый труп на снегу. Прежде чем сгустились ранние сумерки, на заднем дворе епископа появился разносчик. Он снял шляпу перед важным лицом в окне и зашагал прочь.
По колено в воде добрался до птичьего лотка и вытряхнул содержимое своих карманов и до
содержимого бумажного пакета на подносе. Затем он снова приподнял фуражку, обращаясь к
фигуре в окне, и удалился.

Дверь комнаты епископа открылась, и появилась миссис Дайер в сопровождении
тети Салли, которая принесла пациенту ужин. На женщин взбудоражили
откройте огонь, чистили очаг, задернул шторы и зажег лампу.
Они придвинули стол поближе к огню, постелили на него белую скатерть
и разложили содержимое подноса.

“ Устрицы в сливках, бифштекс, булочки, вафли, кофе, айвовое варенье?
Боже милостивый, миссис Дайер, неужели я, пациент, осмелюсь съесть всё это? Очень хорошо, тогда мой друг кардинал тоже поужинает на улице.
Но вы об этом не знаете. И, миссис Дайер, прежде чем вы и тётя Салли уйдёте, кто такой мистер Блайт?

— Он каждое утро ходит сюда за тележкой. Он один из тех, хи-хи,
розовые молодые люди, - сказала тетя Салли.

“Он всеобщий любимец”, - сказала миссис Дайер. “Он живет с тетей на
холме”.

“Он продает деньги в одном из этих банков. Епископ, которого он купил себе.
для него. Получал это каждый субботний день, чтобы регулярно выплачивать нам все деньги ”.

— Он очень ждёт Рождества, — сказала миссис Дайер. — Я слышала, что он так же разочарован, как и дети в приюте, из-за того, что в этом году не будет ёлки из-за кори.

 Благодаря удачному телефонному разговору мистера Блайта Санта-Клаус продолжил свою полезную работу. Когда на следующий день епископ встал — не слишком рано, конечно, —
выпало ещё больше снега, но поднос был очищен от него и наполнен
свежим кормом, а птицы собрались вокруг десятками. Более того, на
ели над подносом висела табличка; она была белой, с крупными
чёрными буквами, и её было видно издалека.
обе пары окон выходили во двор:

 Его светлости кардиналу и другим жильцам. Пожалуйста, обратите внимание. Это
 Елка приготовлена к рождественскому сезону.

 С. КЛАУС.

Стояла холодная погода; в тот вечер снова появился мальчишка из бакалейной лавки.
и снова вывернул содержимое своих карманов и бумажный пакет на птичий лоток.
И на следующее утро Санти или один из его эмиссаров снова подмел поднос
и снова наполнил его. На покрытой снегом развесистой ели висел
второй плакат. Оно было напечатано более тщательно, чем первое
и алые отблески праздника освещали чёрные буквы.

В лечебнице у окон, к которым два дня назад прижимался носом маленький ребёнок,
теперь появилось с десяток маленьких лиц. Все дети были закутаны в одеяла, а на глаза им были надеты зелёные
очки. Вот что они прочли на плакате:

 Его милости кардиналу и его друзьям, ближним и дальним. Пожалуйста, обратите
 внимание. Подарки будут готовы к раздаче с этой Елки завтра.,
 Утром в день Рождества.

 Святой Мороз.

Подарки были готовы к раздаче в то благословенное утро.
Наступил рассвет, снежный, холодный и безмолвный. Ходило много слухов о том, как и когда была проделана эта работа.

 Один из слухов гласил, что среди помощников, к которым Санта-Клаус обратился за помощью, были мальчик-посыльный и мистер Блайт.

 Некоторые говорили, что это невозможно было сделать без помощи крюка и лестницы из пожарной части, которая находилась в двух милях оттуда. Другие были
убеждены, что это сделали неофициальные лестницы и инструменты для обрезки деревьев.

 Какова бы ни была правда, приют для сирот, безусловно, знал
ничего особенного, потому что он был покрыт корью и не мог бы
пикнуть. Что касается епископа, то он ни за что на свете не сделал бы такого
.

Однако мистер С. Клаус и его друзья добились этого, и когда
Наступил рождественский день, ясный, хрустящий и холодный, епископ, и приют для престарелых, и миссис Дайер, и тетя Салли смотрели на преобразившуюся ель.
...........
...........

На нём было всё, что должно быть на дереве для голодных птиц, — и даже больше. Помимо клюквы на ниточках, попкорна в гирляндах, зёрен в золотых и алых рогах изобилия, имбирных человечков, красных яблок, сала
Свечи, половинки буханок хлеба, печенье — там было много всего, что
предназначалось не для того, чтобы есть, а для того, чтобы блестеть.

 Его милость кардинал, алый всплеск на фоне зимнего голубого
неба, замер на самой верхушке великолепного старого вечнозелёного
дерева. И не только эти две сойки, но и дюжина других красивых и шумных соек, а также крапивники и множество мелких птиц
висели в воздухе на ветках, заворожённые и почти неподвижные. Когда хор в
рясах из соседней с приютом комнаты для хора пересекал
двор через кирпичную монастырь на семь-ноль обслуживание часов на
маленькая церковь, они пели с сытными голоса:

 “О утренних звезд вместе
 Провозгласить святым рождения!
 И дифирамбы петь для Бога, короля,
 И мира людям на земле”.

Епископ, Гвини и множество маленьких детей из приюта, все
тепло завернутые в большие одеяла, смотрели на происходящее через свои
покрытые инеем окна; и среди тех, кто маршировал в хоре по
в монастыре были мистер Блайт и мальчик из бакалейной лавки, одетые в рясы и сияющие, и
пели они от души.

[17] Этот рассказ был впервые напечатан в “Спутнике юности” 12 декабря 1912 г.
1912. Перепечатано с разрешения автора и “Спутника юности”.




ИСТОРИЯ МЛАДЕНЦА ХРИСТА[18]

Немецкая легенда о Сочельнике, рассказанная Элизабет Харрисон_


Однажды, давным-давно, накануне вечером
Рождество, маленький ребенок бродил в полном одиночестве по улицам
большого города. На улице было много людей, отцов и
матерей, сестер и братьев, дядей и тетей, и даже седовласых
дедушек и бабушек, все они спешили домой с
Свёртки с подарками друг для друга и для своих малышей. Мимо проезжали
красивые экипажи, с грохотом проносились экспрессы, даже старые повозки
были в деле, и всё, казалось, спешило и радовалось в ожидании наступающего рождественского утра.

  Из некоторых окон уже начинали струиться яркие огни,
пока не стало почти так же светло, как днём.
 Но у маленького ребёнка,
похоже, не было дома, и он вяло бродил от улицы к улице.Никто не обращал на него внимания, кроме, пожалуй, Джека Фроста, который кусал его за босые ноги и заставлял кончики пальцев покалывать. Северный ветер,
он тоже, казалось, заметил ребенка, потому что ветер дул на него и пронизывал
его рваную одежду насквозь, заставляя его дрожать от
холода. Он проходил дом за домом, с тоской поглядывая в
окна на радостных детей, большинство из которых помогали
украшать рождественские елки к наступающему завтра.

“Конечно, ” сказал себе ребенок, - там, где так много радости
и осчастливливания, часть этого может быть и для меня”. Итак, робкими шагами он
приблизился к большому и красивому дому. Через окна он мог
Он увидел высокую и величественную рождественскую ёлку, уже украшенную. На ней висело много подарков. Её зелёные ветви были украшены золотыми и серебряными
гирляндами. Он медленно поднялся по широким ступеням и тихонько постучал в
дверь. Её открыл крупный мужчина-слуга. У него было доброе лицо,
хотя голос был низким и грубоватым. Он посмотрел на маленького ребёнка,
затем печально покачал головой и сказал: «Спустись со ступенек. Здесь нет места для таких, как ты. — Он говорил с сожалением.
Возможно, он вспомнил своих маленьких детей дома и был рад
что они не были на улице в эту холодную и пронизывающую ночь. Через открытую
дверь лился яркий свет, и теплый воздух, наполненный ароматом
рождественской сосны, вырвался из внутренней комнаты и приветствовал
маленького странника поцелуем. Когда ребенок вернулся в холод
и темноту, он удивился, почему лакей так сказал, ведь наверняка,
подумал он, эти маленькие дети были бы рады иметь еще одного компаньона
присоединиться к ним на их радостном рождественском празднике. Но маленькие дети
внутри даже не знали, что он постучал в дверь.

По мере того как ребенок шел дальше, на улице становилось все холоднее и темнее. Он печально брел вперед.
Говоря себе: “Неужели во всем этом огромном городе нет никого, кто
разделит со мной Рождество?” Все дальше и дальше по улице
он брел туда, где дома были не такими большими и красивыми. Там
Казалось, что почти во всех домах были маленькие дети. Они были
танцующими и резвящимися. Рождественские елки виднелись почти в каждом окне.
В каждом окне висели красивые куклы, трубы, книжки с картинками.
На них были развешаны шары, волчки и другие изысканные игрушки. В одном окне
ребенок заметил маленького ягненка, сделанного из мягкой белой шерсти. Вокруг ее шеи
была привязана красная лента. Он, видимо, повесили на дереве за один
детей. Маленький незнакомец остановился перед этой витриной и
долго и внимательно рассматривал красивые вещи внутри, но больше всего
его тянуло к белому ягненку. Наконец, подобравшись к оконному стеклу
, он осторожно постучал по нему. Маленькая девочка подошла к окну
и выглянула на темную улицу, где начал падать снег.
Она увидела ребенка, но только нахмурилась, покачала головой и сказала,
“Уходи и приходи в другой раз. Мы слишком заняты, чтобы заботиться о тебе
сейчас”. Он снова повернул назад, на темные, холодные улицы. Ветер был
кружащийся мимо него и, казалось, говорил: “Поторопись, поторопись, у нас нет
времени останавливаться. Сегодня канун Рождества, и все спешат сегодня вечером”.

Снова и снова маленький ребенок тихонько стучал в дверь или оконное стекло.
И везде ему отказывали во входе. Одна мать боялась, что у него может быть
какая-нибудь страшная болезнь, которой могут заразиться ее любимые; другой отец
сказал, что у него денег хватает только на собственных детей и ни на кого не жалеет
нищих. Ещё один сказал ему, чтобы он шёл домой, где ему и место, и не
беспокоил других людей.

Шли часы; ночь становилась всё темнее, ветер — холоднее, а улица —
мрачнее. Малыш брёл всё дальше и дальше.
К этому времени на улице почти никого не осталось, а те немногие, кто
ещё был там, казалось, не замечали ребёнка, когда вдруг впереди него
появился яркий луч света. Он сиял в темноте, освещая глаза ребёнка. Он с улыбкой посмотрел вверх и сказал: «Я пойду туда, куда манит меня этот маленький огонёк. Возможно, они поделятся со мной своим
Рождество со мной».

Пробежав мимо всех остальных домов, он вскоре добрался до конца
улицы и подошёл прямо к окну, из которого лился свет. Это был бедный, маленький, низкий дом, но ребёнка это не волновало. Казалось, свет всё ещё манил его. Откуда, по-вашему, исходил этот свет? Ничего, кроме сальной свечи, которую
поставили в старую чашку со сломанной ручкой на подоконник в
знак радости в канун Рождества. На маленьком квадратном окне не
было ни занавески, ни шторки, и когда маленький мальчик заглянул
внутрь, он увидел
На аккуратном деревянном столе стояла ветка рождественской ёлки. Комната была просто обставлена, но очень чисто убрана. У камина сидела красивая женщина с двухлетним ребёнком на коленях и старшим ребёнком рядом с ней. Дети смотрели на мать и слушали её рассказ. Думаю, она рассказывала им рождественскую историю. В камине тлели несколько ярких угольков, и в комнате было светло и тепло.

Маленький странник подбирался всё ближе и ближе к оконному стеклу. Так что
Лицо матери было таким милым, а дети такими любящими, что
наконец он набрался смелости и тихонько, очень тихонько постучал в дверь.
 Мать замолчала, дети подняли головы. — Что это было, мама? — спросила девочка, сидевшая рядом с ней. — Кажется, кто-то постучал в дверь, — ответила мать. — Беги как можно быстрее и открой его, дорогая, потому что в такую
холодную ночь не стоит заставлять кого-то ждать в такую бурю. — О, мама,
мне кажется, это ветка дерева стучала в окно, — сказала девочка. — Пожалуйста,
вернемся к нашей истории”. Снова маленький бродяга постучал в дверь.
“Дитя мое, дитя мое,” - воскликнула мать, поднимаясь, - “это, конечно, было
стук в дверь. Быстро запустить и открыть его. Никто не должен остаться в
холода на нашей прекрасной в канун Рождества”.

Ребенок побежал к двери и бросил ее настежь. Мать увидела
незнакомца в лохмотьях, стоящего снаружи, замерзшего и дрожащего, с непокрытой головой
и почти босыми ногами. Она протянула обе руки и втянула его в
теплую, светлую комнату. “Бедное, дорогое дитя”, - вот и все, что она сказала, и
обняв его, она прижала его к своей груди. “Он такой
— Очень холодно, дети мои, — воскликнула она. — Мы должны его согреть. — И, —
добавила маленькая девочка, — мы должны его любить и подарить ему что-нибудь на
Рождество. — Да, — сказала мать, — но сначала давайте его согреем.

Мать села у огня с маленьким ребёнком на коленях, а её собственный малыш
согревал его замёрзшие руки в своих. Мать
пригладила его спутанные кудри и, низко наклонившись над его головой,
поцеловала ребёнка в лицо. Она обняла троих малышей, и
на них упал свет свечи и камина. На мгновение в комнате воцарилась тишина
Было очень тихо. Вскоре маленькая девочка тихо сказала матери:
— Можно мы зажжём рождественскую ёлку и покажем ему, как она прекрасна? — Да, — ответила мать. С этими словами она усадила ребёнка на низкий стульчик у камина и сама пошла за несколькими простыми украшениями, которые год за годом она берегла для своих детей.
Рождественская елка. Вскоре они так увлеклись, что не заметили, как
комната наполнилась странным ярким светом. Они обернулись и
посмотрели на то место, где сидел маленький странник. Его рваная одежда
Он переоделся в белые и красивые одежды; его спутанные кудри казались
золотым нимбом вокруг головы; но самым прекрасным было его лицо,
которое сияло таким ослепительным светом, что они едва могли смотреть на него.

В безмолвном изумлении они смотрели на ребёнка. Их маленькая комната, казалось,
становилась всё больше и больше, пока не стала такой же широкой, как весь мир;
крыша их низкого дома, казалось, расширялась и поднималась, пока не достигла
неба.

С милой и нежной улыбкой чудесный ребёнок посмотрел на них
и через мгновение медленно поднялся и поплыл по воздуху над
над верхушками деревьев, за церковным шпилем, выше самих облаков,
пока не показался им сияющей звездой на небе. Наконец он исчез из виду. Изумлённые дети
в благоговейном молчании повернулись к матери и прошептали: «О,
мама, это был Младенец Христос, не так ли?» И мать тихо ответила: «Да».

И говорят, дорогие дети, что каждый Сочельник маленький
Христос-младенец бродит по какому-нибудь городу или деревне, и те, кто
принимает его и впускает в свои дома и сердца, дарят им
это чудесное видение, которое недоступно другим.

[18] Перепечатано с разрешения Элизабет Харрисон и Фрэнсиса М.
Арнольда.




 РОЖДЕСТВО СЭНДИ[19]

_ Томас Трэвис_


 Их было трое, они устало брели по снегу: мужчина, женщина и мальчик лет шести. Мужчина и женщина казались
мрачными, печальными и шли молча, пока мужчина с глубоким вздохом
не заговорил: “Очень плохо, очень плохо, мама, что надвигается такая буря.
Если бы это продлилось еще пару часов, мы бы добрались до города.
Все было бы в порядке. Но сейчас ... Что же нам делать? И он устало посмотрел на
заснеженные горы и бескрайняя снежная пустошь. Он вздрогнул, когда
его холодное лицо коснулось густого куста, который покрыл его голую шею ледяным
снегом. “Ужасно холодно, не так ли, мама? И, если я не ошибаюсь,
гроза только начинается”.

Мать слишком устала, чтобы отвечать. Они шли этим путем весь день.

“Если бы это продлилось всего пару часов”, - мрачно повторил мужчина,
“мы бы привели город в порядок. И для меня там есть работа.
В конце концов, у нас было бы хорошее Рождество.

- Ну что ж, папочка, - упрямо сказала маленькая Сэнди, - может быть, буря прекратится.
Скоро кто-нибудь приедет и подвезёт нас. Разве не было бы здорово, если бы
мы могли прокатиться на настоящих санях — на Рождество?

 Но никто не ехал по унылой пустоши, и они продолжали идти. И
буря не утихала. Она становилась всё сильнее и сильнее, пока
не поднялся пронизывающий северо-восточный ветер, который швырял
в них снежные вихри и сыпал снег на лица и шеи, пока они не
промокли и не замёрзли. Было только четыре часа дня, но ветер уже
превратился в завывающий шторм, от которого огромные деревья раскачивались, стонали и
крик в ответ на храп белого шторма заставил троих
согнуться почти вдвое, чтобы пробиться сквозь него.

Все трое устали, ужасно устали, проголодались и замерзли.
Снежные завихрения покрывали их, пока они не стали похожи на ходячих призраков.
Мало песчаных ноги ужасно болели, но он был крепкий парень, и как
он шел, он продолжал бормотать всякие вопросы, только, чтобы держать
его ум от его холодные ноги. Ему было всё равно, отвечают ему на вопросы или нет, — он просто говорил.

 Большая ворона, кружась, спустилась с небес и спряталась в тени.
росток сосны, расправил свои черные крылья и с жалобным карканьем уселся
на одну из нижних ветвей. Другой сделал то же самое, и еще один, и еще.
три вороны прижались друг к другу с мягким смешком, который сказал:
настолько ясно, насколько это было возможно: “Боже, но здесь холодно! И это будет
холодная ночь для старины Джима Кроу. Лучше поискать ночлег сейчас,
пока не стало слишком темно. Это хаммер, этот гейл, настоящий хаммер!”

И отец чувствовал примерно то же самое. “ Нам лучше поискать какое-нибудь убежище.
- Мама, - сказал он. - Мы не сможем попасть в город сегодня ночью.
Мы окоченеем. Просто мне не повезло! Я без работы со Дня благодарения.;
получаю письмо, что для меня здесь есть хорошая работа, если я успею к Рождеству.
А тут еще этот снег!” И он вгляделся сквозь ослепляющую
бурю туда, где в глубине
долины время от времени появлялись огни города.

- Но посмотри, папа! - закричала Сэнди. “ Посмотри! Там как раз подходящее место для нас”.
И он указал вниз, в ложбину, где в густом кустарнике высоких вечнозелёных деревьев стояла маленькая бревенчатая хижина.

Снег лежал на крыше и на тропинке, ведущей к двери, когда они
вошел и огляделся. На самом деле, в нем не было двери, только место
для одного. В нем было два окна, но только в одном из них было стекло. И в нем не было
ни камина, ни печи - только квадрат бревен, засыпанный песком,
для растопки и отверстие в крыше, чтобы выпускать дым.

“Просто мне повезло!” - сказал отец. "Просто мне повезло!” И он снова задрожал, когда холодный ветер швырнул в дверь и
окно облако ледяного снега.

Но Сэнди сказала: «Ну, в любом случае, это лучше, чем ничего. И
кроме того, я думаю, что всё в порядке. Мы можем разбить здесь лагерь и всё будет хорошо.
Давай-ка разведём костёр, чтобы согреться». Потому что ноги у него болели так сильно, что он едва сдерживал слёзы.

  Они поискали вокруг, нашли старый фонарь и зажгли его, потому что уже стемнело. И в конце концов, буря им немного помогла. Потому что они нашли большие сухие ветки ароматной сосны, сломанные ветром и сложенные в кучи, — некоторые из них разлетелись в щепки под порывами ветра.

Вскоре огонь разгорелся с ревом. Но из-за ветра, завывающего в
дверном проеме и окне, было довольно трудно согреться.

“Просто мне так везет!” - проворчал отец.

Но Сэнди сказал: «Давайте возьмём несколько этих маленьких деревьев, сосну и ель, и положим их в дверь и окно. Так мы защитимся от ветра и будем чувствовать себя уютно, как жуки в ковре. Давайте».

 И они положили в окно и дверь сломанные и застрявшие в глубоком сугробе ели. Отец удовлетворенно вздохнул,
а мать села с усталой улыбкой, протянув руки к огню.
с нежностью глядя на мальчика.

“Прекрасное Рождество, не правда ли?” - снова проворчал отец. “Прекрасное Рождество!
Посмотри на сосульки, свисающие с этой ели. Посмотрите на снежную пудру
дерево, и, что в комнате с нами. Штраф Рождество!”

“Уверен, что это хорошо”, - сказал Санди, крепко. “Я думаю, что он тоньше, чем
елка куплена. Это настоящая рождественская елка, и на ней настоящие сосульки,
не стеклянные. И вместо пудры на ней настоящий снег. Все, чего мы хотим, - это
на ней немного птиц, звезд и прочего, и лучшей елки нигде не найти.
Рождественская елка. Мама и папа, отдыхайте. Я выйду отсюда
и наберу хорошую охапку дров, - это поддержит огонь, - а потом
мы что-нибудь съедим, и все будет в порядке ”. Итак, топча его холодную
ногами он протиснулся через заблокированную дверь и прокрался под
большие сосны.

Теперь, когда вокруг были густые вечнозеленые растения и бревенчатая хижина, там было
сравнительно тихо и успокоенно под соснами. И Сэнди получил свое
первое представление о том, как дикие существа выживают во время шторма.
Нижние ветви сосен были усеяны воронами, сойками и другими
пернатыми побирушками бури. Они делали все возможное, чтобы согреться,
и им было нелегко в тот сильный шторм.

Вы знаете, эти дикие птицы, должно быть, спят на улице в любую погоду. Вы
также хорошо известно, что большинство птиц ноги цепляются за ветви, даже если они
спят. Кроме того, вы знаете, что пуховые пальто теплее, чем даже меха.
И эти птицы, сбившись в кучу в поисках укрытия, выбирали самые толстые ветви.
они примостились на низких ветвях во время ревущего шторма и спрятались
они прячут головы под крылья, низко пригибаясь, чтобы их перья
пальто могли прикрыть их с головы до ног.

Но, возможно, вы не можете знать, что есть одно слабое место об этом
пуховые пальто. Они не могут полностью прикрыть его. Есть просто
одно пятно на глазу, которое они не могут охватить. Что тоже, возможно, является
чтобы оградить их. Они держат один глаз, буквально, за лисой и
сова и ястреб. Но в такую морозную ночь, как эта, есть еще одна проблема
. Если станет слишком холодно, это единственное место, предназначенное для наблюдения, замерзнет
. И часто после сильного зимнего шторма вы увидите ворон,
соек и снежных птиц, ослепленных холодом. Они изменили позиции,
положить один глаз, а затем другой, но не смог удержать ни
теплый. Одна частица, подвергаются, действует так же, как если бы Вы были уложены в
одеяла, за исключением одного пальца. Вы можете продолжать менять палец, но в холодную погоду
, очень холодную, этот палец замерзнет. Так и с птицами, которые
гнездятся. У них нет гнезда; они не заползают в какую-нибудь нору. Они устраиваются насестом
в страхе перед своими врагами и иногда платят ужасное наказание за
эту единственную дыру в их пуховом одеяле.

Вот почему иногда вы слышите “стук” в свое окно очень холодной ночью
зимней ночью, а на следующее утро обнаруживаете бедного перепела, тетерева или сойку
или ворон замерзший, замерзающий, уже полуслепой. Он увидел тусклый отблеск
вашего костра и полетел к нему - в поисках безопасности.

И вот что происходит, когда Сэнди выполз, чтобы получить больше
дрова. Это была рекордная метель-горькая, замораживание, ноль ночь.
И птицы изо всех сил старались держать глаза в тепле.
Они даже не заметили Сэнди, когда он подкрался поближе и наблюдал. Некоторые
луговые жаворонки и перепела притаились под заснеженными кустами у
подножия сосен, они сбились в кучку, высунув головы наружу
и все пытались уберечь глаза от замерзания. Сэнди увидел это, и ему стало
их жаль. Он пытался уберечь свои собственные ноги от замерзания и
знал, каково это. Но он не мог помочь птицам.

Он мог видеть отблески огня через дверь, забитую елкой,
и окно. Они весело светили через единственное окно со стеклом. И
Сэнди поспешно собрала немного дров и вернулась внутрь. Потом они поели.
Сэнди приберегла крошки для птиц.

Метель становилась все сильнее и сильнее. Большие деревья раскачивались и стонали
и трещины до песчаного думал, что они будут обламываться и падать на короткие
дрожь кабины. Некоторые из них действительно раскололись с грохотом, подобным раскату грома,
и с глухим стуком упали в глубокий снег. Затем наступил обморок.
щебетание и встревоженное карканье. Птицам было нелегко на свободе
там.

Раздался глухой удар в единственное стекло, и Сэнди подняла раму
чтобы поймать двух перепелок, которые разбились о стекло в своей попытке
залететь в теплую комнату. Но вороны оказались мудрее перепелов.
Они спустились ниже по веткам и устроились на ветках.
Они показали остальным дорогу в теплую комнату. Затем прилетели несколько
снежных птиц, все их черно-белые перья распушились от инея;
и луговые жаворонки, перепела и тетерева, все сидели на дереве в
окно; все были благодарны за теплое убежище в эту ужасную метель.
Даже пара кроликов вприпрыжку влетела в открытую дверь и
присела, тяжело дыша от порыва ветра.

Поэтому Сэнди и отец и мать сидели над огнем, стараясь сдержать
теплый. Мама так устала, только она заснула, ее голова покоится на
Круг Сэнди. Они засиделись допоздна, очень допоздна - почти до полуночи. А потом
произошло удивительное событие - буря прекратилась почти внезапно. Появились звезды
; северное сияние начало светиться и разгораться, как расплавленные опалы,
как мягкое разноцветное пламя в небе. Был канун Рождества, и
церковные колокола в долине начали исполнять рождественские гимны.--

 Это прозвучало в ясную полночь.,
 Та славная песня старины.

Слабо зазвонили колокола, слабо и далеко за снегом.

Так что Сэнди не слышал приближение кого-нибудь, пока не пришла в град на
дверь. Отступив ель, он заблокирован, Сэнди был удивлен
чтобы увидеть большой, грузный человек, с овцой под мышкой и пол
десяток тяжело дыша после него.

“Увидел свет твоего костра, сосед”, - сказал он. “Просто пытался спасти своих
овец в шторм. Думал, у меня ничего не получится. Но вот мы здесь”. И
пастух и овцы столпились в комнате.

“Проходите”, - сказал отец. “Ночь холодная. Кажется, что
с тех пор, как стих ветер, холод усилился. Проходи и присаживайся к
огню. Прекрасное Рождество, а?

Человек с овцами сел, сбросив свой рюкзак и используя его
как стул. Надуваясь и сдуваясь, вытянув сосульки из бороды, он
грохотали: “Изобразительное Рождество, вы говорите? Ну вот, я рад, что имеет место быть
там холодно. По-моему, все в порядке. Думал, у меня никогда не получится.
И он продолжил счищать лед со своей бороды и усов.
“Изобразительное Рождество, когда я думал, что это собиралось быть случае замораживания строительства и
потерять всех овец, а затем получить их безопасно в хорошее плотное место
это. Это нормально, Рождество удачи!”

“Конечно, все в порядке”, - засмеялась Сэнди, у которой теперь снова были теплые ноги. “И
ты только посмотри! Если это не самая лучшая рождественская елка, которая когда-либо была у мальчика”.
И он указал на дерево в окне.

Это действительно было чудесно. На заднем плане сияла большая звезда, словно она висела на самой верхней ветке. Сквозь вечнозелёные ветви мерцали десятки других звёзд. Северное сияние потрескивало и таинственно сияло;
На фоне освещённого неба они увидели притаившихся птиц: ворон,
переливающихся радугой, соек, ярко-синих, луговых жаворонков с золотыми
грудками, перепелов, тетеревов и снегирей с красивыми узорами и
оттенками. Все они сидели на дереве, посмеиваясь и воркуя, словно
прилетели сюда специально, чтобы украсить его. Огромные сосульки
свисали вниз, сверкая в тусклом свете костра, а сверху, словно
бриллианты, искрился снег.

«Это прекрасная рождественская ёлка, и я повешу на неё свои чулки,
когда пойду спать».

«Что тебе это даст, Сэнди, — ухмыльнулся его отец, — без Рождества нет
На этот раз Санта». Затем, повернувшись к пастуху, он сердито объяснил:
«Без работы; иду искать работу; попал в этот шторм; совсем без гроша — в
Рождество».

«Тяжёлое положение, — серьёзно сказал пастух, — но у вас прекрасный мальчик. Кажется, он умный и весёлый, насколько это возможно».

“ В любом случае, - сказал Сэнди, кутаясь в одеяло перед камином.
“ Я повесил свои чулки. Может быть, старый добрый Санта все-таки вспомнит меня
.

Он действительно ничего не ждала, вы знаете; но все же он был жизнерадостным
душа. И как он спал, он мечтал ... мечтал Санта-большой, сильный, добродушный
пришел и наполнил свои чулки самыми красивыми вещами - приснился и
пробормотал во сне: “Ну, в любом случае, это хорошее Рождество, в конце концов”.

Но остальные просто спали - отец и мать были слишком опечалены и измучены даже для того, чтобы видеть сны,
пока на рассвете Рождества их не разбудил дикий
вопль Сэнди. Там он стоял, завернувшись в одеяло, вытаскивая подарок за подарком
из своих чулок, с веток деревьев и даже кое-что
из-под дерева.

Он так и не понял, как они туда попали. Но отец Сэнди сказал мне, что
пастух держал их всех в своей стае и приносил домой для своих собственных нужд.
семейная рождественская елка. Но буря, которая остановила отца Сэнди,
остановила и его тоже. И, увидев Сэнди таким крепким и храбрым в холодную ночь
, он подумал, что вручит ему подарки, а потом купит
другие, раз уж он не смог вернуться домой вовремя в канун Рождества.

Но Сэнди так и не узнал, откуда они взялись. Его глаза просто стали большими и
засияли на его шестилетнем лице. Его радостный визг разнесся по хижине.
даже овцы немного нервно сбились в кучку и
смотрели на него застенчивыми глазами. Птицы на дереве захихикали и улетели.
наступил новый рассвет рождественского дня. Подошли сани пастуха,
и он подвёз их всех до города. И отец получил новую работу!

 Когда они расставались в городе, пастух взял маленького Сэнди в свои
большие сильные руки, и мальчик сказал: «Ну что ж, мы весело провели Рождество,
не так ли? Я думаю, это было здорово».

И пастух ещё крепче обнял его и ответил: «Сэнди, у тебя самый лучший рождественский подарок из всех. Счастливого Рождества можно пожелать только от всего сердца, от всей души, от всего храброго духа. Мальчику с таким даром больше ничего не нужно. У него будет счастливое Рождество
Рождество где угодно».

Сэнди не совсем понял. Он просто радостно пожал руку пастуху, помахал овцам, уютно устроившимся в соломе на санях, взял свой свёрток и пошёл дальше, улыбаясь от радости.

“И как бы то ни было, ” сказал он в тот вечер, услышав, как отец рассказывает об
ужасном Сочельнике, который у них был, “ как бы то ни было, у нас была настоящая елка
и настоящие птицы, и настоящие звезды, и настоящая снежная пыль, и настоящие овцы
и - настоящий пастух! Я думаю, что это был только лучшие елки любой
мальчик никогда не было”.

[19] Перепечатано из журнала “Санкт - Журнал Николая” с разрешения.




МАЛЕНЬКАЯ ЁЛОЧКА[20]

_Кэролайн Уэллс_


Давным-давно, когда вы ещё не родились, и в далёком-далёком краю, о котором вы и не мечтали, великий Древесный мастер отправился создавать деревья.

Создание деревьев было очень важным делом, и Древесный мастер посвятил ему все свои силы. Он создавал самые разные деревья, чтобы строить из них дома и делать мебель для них. Дуб,
клён, вяз, ясень, красное дерево, палисандр и многие другие, как вы хорошо знаете.

Затем он создал всевозможные деревья, чтобы на них росли плоды: фрукты, орехи, оливки и
странные вещи вроде хлебного дерева и кокосовых орехов.

И он создал прекрасные деревья, просто чтобы они выглядели красиво. Он создал кизил,
магнолию, конский каштан и падуб.

Затем Древесный мастер дал каждому дереву указания, как цвести и плодоносить, и, наконец, Древесный мастер решил, что его работа почти закончена, и повернулся, чтобы уйти.

— О, пожалуйста, сэр, — раздался тревожный голосок, — разве вы не дадите мне что-нибудь приятное, чтобы я мог сделать?

— Кто говорит? — прогремел Древесный Владыка громовым голосом.

 — Это всего лишь я, — и его ушей достиг очень дрожащий голос.  — Я маленькая ёлочка, и я не красивая и не полезная.

“Ты достаточно хороша”, - сказал Мастер Деревьев, взглянув на бедняжку
. “Веди себя прилично, и никто тебя не заметит”.

Но они заметили ее. Весна пришла, и все фруктовые деревья
надеть на них красивые цветы-платьях, и они насмехались над несчастным
елочка.

“Хо!” - сказала яблоня “посмотрите на мои розовые и белые одежды. Это не
изысканный? Разве ты не хочешь быть такой же красивой, как я?»

 Бедная маленькая ёлочка смотрела на неё с тоской, но была слишком подавлена, чтобы ответить.

 «А посмотри на меня!» — хвасталась персиковая косточка. «Была ли когда-нибудь такая красивая
какой оттенок цвета я ношу? Как он оттеняется моими зелеными листьями!”

Маленькая елочка, хотя и испытывала желание позавидовать им, имела великодушное сердце.
и она сказала: “Твои одежды воистину прекрасны, о Яблоня и
Персиковое дерево! Я никогда не видела более нежного и красивого цвета. Действительно, я
хотела бы я так одеваться! У меня есть старые тупые спицы!”

“И посмотри на меня!” - воскликнуло вишневое дерево. “В конце концов, нет ничего более
прекрасного, чем моя чистая белизна с легкими зелеными вкраплениями”.

“Верно, верно”, - согласилась маленькая елочка. “Все цвета такие
прелестные, я даже не знаю, какой выбрать”.

Плодовые деревья трясли ветки с цветочками, и ливни лакомство
лепестки падали на все вокруг.

“Ой!” - воскликнул елочка, восторг, “я никогда не видел ничего столь
замечательно! Если бы только я был создан таким!”

Но плодовые деревья не обратили внимания на ель, плач, они
были так заняты сами собой любуетесь, и выставляет напоказ свою славу на
ветер.

Затем лесные деревья расцвели мягкой весенней зеленью.

“Посмотри на меня!” - гордо сказал молодой клен. “Разве моя бледно-желтая
зелень не так же прекрасна, как розово-белая окраска фруктовых деревьев?”

И, глядя на нежную зелень крошечных листочков, маленькая ёлочка признала, что это так.

«О, — сказала она с глубоким вздохом, — если бы я могла носить эту нежную светло-зелёную хвою, я бы не просила о розовых цветах! Но как же я ненавижу свою старую тусклую хвою!»

Дубы и вязы тоже выпустили молодую зелень, а пушистые ивы у ручья взмахнули молодыми веточками, словно волшебными палочками.

Когда распускалась каждая новая красавица, бедная маленькая ёлочка снова плакала и
жалела, что Хозяин леса не подарил ей ничего подобного. Но деревья были так увлечены
своими украшениями, что не обращали на неё внимания
в сад Елочка.

А потом пришло лето. Елка была уверена, что новый красавицы придет
к деревьям, и она почти надеялась, некоторые замечательные перемены могут прийти к
ее. Но она смотрела и ждала напрасно.

А вот остальные! Ах, как они упивались своим счастьем!

Фруктовые деревья прямо-таки громко смеялись от радости от фруктов!
Сочные красные вишни, малиновые бархатные персики, сочные золотистые яблоки, влажные
фиолетовые сливы, повсюду буйство цвета, аромата и сладости!

Как они хвастались!

“Ах, маленькая елочка, - сказали они, - что бы ты отдала за такое великолепие, как это?
”

И бедная, несчастная маленькая ёлочка задрожала от горя всем своим
сердцем, когда ответила: «Ах, если бы я могла быть такой!»

«Очень жаль», — беспечно сказали персики и занялись своими
делами, а именно: подставили свои мягкие щёчки солнцу, чтобы оно
могло целовать их, пока они не покраснеют.

“Да, плохо!” болтали груши, не слушая, что они говорят,
как они мягко покачивались на стеблях, пока они медленно дозревал до
золотой и розовое свечение.

Бедная маленькая елочка содрогнулась от их жестокого безразличия, которое
переносить было еще тяжелее, чем их откровенное презрение.

И тенистые деревья были такими же плохими.

А потом пришла осень. О, как тогда торжествовали деревья! Чудесные
пламенеющие знамёна алого и золотого цветов, которые они распускали, чтобы ослепить всю
природу! Богатые оттенки бронзы и багрянца, которые таинственно скрывались
в их густой листве!

Маленькая ёлочка восхищалась. «Неужели их великолепию нет конца?»
она подумала: «Неужели я буду видеть всё больше и больше этих чудес, которыми я не могу
поделиться?»

 И бедняжка плакала до тех пор, пока её иголки не образовали лужицу у её ног. Ивы у ручья увидели её и тоже заплакали
в сочувствии. Маленькая ёлочка увидела плакучие ивы и была
благодарна им за добрые мысли, но она была так опечалена, что только
ещё больше осыпала иголками землю.

А ореховые деревья! Они трясли своими орехами прямо у неё перед лицом и
снова насмехались над её бесполезностью и некрасивостью.

Маленькая ёлочка думала, что умрёт.

А потом мимо проходил Древесный Хозяин. — Эй, эй, что это такое?
 — воскликнул он, увидев печальную маленькую ёлочку.

 В порыве отчаяния ёлочка рассказала ему обо всех своих испытаниях и горестях.

“О, пух, пух”, - сказал старый Мастер по Деревьям, который на самом деле был самым добросердечным человеком на свете.
“Ты забыл это? Всю зиму
другие деревья будут дрожать голыми ветвями. В них не будет красоты.
Они будут печальными и заброшенными. Ты будешь зеленым и
красивым, и тогда ты сможешь спросить их, почему они выглядят такими уродливыми и подавленными ”.

Елка немного приободрилась, потому что, хотя и не была злопамятной, она все же была
другие деревья так презирали ее, что она была рада выглядеть красивой
зимой, когда они были заброшенными и голыми.

И все же, каким-то образом, она чувствовала, что этого недостаточно. Конечно, она была зеленой
и блестящие, и стройные, и все остальные деревья выглядели действительно уродливыми, но
у нее не было ярких цветов и сочных волос.яйца или орехи.

Добрый старый Мастер по Деревьям рассмеялся, услышав это. Теперь он был не так занят
и мог слушать о проблемах своей маленькой елочки.

“Ого! хо! ” воскликнул он. “ Так ты хочешь фруктов и цветов, не так ли? Что ж, я
полагаю, мы можем это исправить! Далее вы несете замечательные фрукты
и цветы и орехи каждую зиму, когда другие деревья с нетерпением
в ожидании весны. И цветение и плоды вы должны показать далеко, далеко
в Excel все, что они когда-либо красовались на твоем лице!”

Маленькая ель едва могла поверить, что это хорошие новости. Но это было
правдой.

Хозяин Деревьев приказал, чтобы она стала Рождественской Ёлкой!

И вот каждую зиму ель расцветает чудесными цветами и золотом! Её ветви увешаны удивительными плодами, которые
никогда не росли на летних деревьях! Там есть орехи и больше ягод остролиста,
чем когда-либо было на самой остролистной ели! И высоко над головой, венчая
прославленную маленькую ёлочку, рождественская звезда
освещает её лучами, которых не было ни на одном другом дереве!

[20] Перепечатано с разрешения автора и журнала «St. Nicholas Magazine».




Сэр Кледжес[21]

_Джордж Филип Крапп_


Во времена Утера, отца короля Артура, жил рыцарь
в Англии, который был членом знаменитого Круглого стола, и звали его
Сэр Клиджес. Из всех его рыцарей никто не был королю Утеру дороже, чем
Сэр Клиджес. В этом не было ничего странного, потому что все любили сэра
Клиджес - и потому, что он был храбрым, добрым и жизнерадостным, и, прежде всего,
потому что он был таким щедрым. Ни один бедняк никогда не приходил к сэру Клиджесу
напрасно. Он всегда был готов помочь тем, на кого обрушилась болезнь или военные потери
или любое другое несчастье, и повсюду он
был известен как друг бедняков. И сэр Клегес был известен не только своей благотворительностью по отношению к беднякам, но и щедростью по отношению к людям своего положения и статуса. Его зал и комнаты всегда были полны гостей, а его столы всегда были накрыты для голодных. В доме сэра Кледжаса не было недостатка в самых лучших
блюдах и напитках, а когда есть хорошая еда и напитки, можно быть уверенным, что найдётся много друзей, которые ими насладятся.

 Таким образом, сэр Кледжас и его прекрасная жена, леди Кларис, держали двери открытыми
с самым щедрым гостеприимством. Больше всего на Рождество в замке сэра Кледжаса
были большие пиры и веселье. Со всех концов Англии съезжались туда рыцари и их дамы, и сэр Кледжас и леди Кларис были так
весёлы и добры, и так обильны были угощения для всех гостей, что,
даже если бы вы обыскали всё королевство короля Утера, вы бы не
нашли более счастливого и весёлого рождественского пира, чем тот, что
проходил под крышей сэра Кледжаса.

Таким образом, в течение многих лет сэр Клиджес жил таким щедрым образом, и
никогда не думал о своих деньгах иначе, как о средстве, с помощью которого он мог помогать нуждающимся
или доставлять удовольствие своим друзьям. Но всегда конец, даже
самый длинный кошелек, и, как время шло и друзья сэра Cleges’
выросла более многочисленными, требовалось все больше и больше, чтобы развлечь их. Все свои
деньги, которые у него были, сэр Клиджес тратил свободно; и когда его деньги закончились, он
продал свой скот и другое имущество, чтобы содержать свое хозяйство. Но это было
вскоре, и после этого сэр Cleges земель пошли по тому же пути, как и его
деньги и скот его. Пока он копейки не осталось, - сказал Сэр Cleges,
ни один друг не должен знать об этом недостатке. Но в конце концов, когда сэру Клиджесу
больше нечего было продавать и не было ничего, в чем толпа друзей
, собравшихся вокруг него, могла бы найти свое удовольствие и выгоду, тогда
они сразу же бессердечно покинули его.

Таким образом, добрый сэр Клиджес, который никогда не думал о собственном благополучии, но
потратил все свое состояние на то, чтобы другим было удобно
и счастлив, теперь оказался покинутым, как только ему больше нечего было делать.
отдавать. Он больше не мог появляться при дворе короля Утера, и тот, кто
Он был одним из самых весёлых и любимых рыцарей Круглого
Стола, незаметно исчез из виду и вскоре был совсем забыт.
 С женой и детьми сэр Клиджес поселился в оставшемся ему
бедном доме и там, в нищете и безвестности, старался забыть
предавших его друзей, которые так легко его бросили.

Спустя несколько лет после этого король Утер решил провести
Рождество в королевском замке Кардифф, который находился недалеко
от скромного жилища сэра Кледжа. К празднику готовились с большим размахом.
Новогодние пиршества, и приглашения были разосланы всем смелым
рыцари королевства. На Рождество все рыцари и их
дамы собрались в Кардиффе, а затем пиршества начались в
всерьез. Повара и официанты бегали туда-сюда, и все
был ажиотаж и суету. В большом зале были акробаты и
танцоры и фокусники, развлекавшие рождественских пирующих своими трюками
и азартными играми. Были приглашены певцы и менестрели всех мастей,
и музыка свирелей, труб и рожков была слышна далеко и
Ничто не было упущено из виду, чтобы время пролетело быстро и радостно для всех собравшихся рыцарей и их дам.

 В своём маленьком домике неподалёку сэр Клиджес слышал звуки веселья в большом зале замка, и это печалило и огорчало его.  Его не пригласили на пир, потому что о нём давно забыли, и никто из его старых друзей не потрудился узнать, жив он или умер. — Много счастливых дней, — сказал сэр Клиджес, обращаясь к
леди Клэрис, — я подарил тем, кто сейчас не помнит о моих горестях.
Но леди Клэрис не позволила сэру Клегесу предаваться мыслям о
недоброте и велела ему подумать о том, за что они ещё должны быть
благодарны, и таким образом мало-помалу она утешила его и снова
привела в хорошее расположение духа.

Так сэр Кледжес и леди Клэрис провели канун Рождества в своём скромном домике и нашли такое удовольствие в невинных радостях и играх своих счастливых детей, что им не хотелось шумного веселья придворных в замке Кардифф.

 На следующий день было Рождество, и они с добрыми намерениями в сердце
от имени всех мужчин сэр Клиджес и леди Клэрис отправились в церковь, чтобы воздать должное
поблагодарить за их многочисленные благословения. Теперь, после окончания церкви, сэр
Клиджес гулял в своем саду; и через некоторое время он опустился на колени, чтобы помолиться
под вишневым деревом, которое росло посреди сада. Как сэр
Клиджес опустился на колени, молясь, и вдруг почувствовал, как ветка дерева ударила его
по голове, и, схватившись за нее и вскочив на ноги, о чудо,
каково же было его изумление, когда он увидел ветку, покрытую зелеными листьями
и полную вишен - красных, спелых и сочных! Выбирая один из
вишни, сэр Клиджес положил их в рот, и ему показалось, что он
никогда не пробовал ничего вкуснее. Собрав еще фруктов, он
вбежал в дом и закричал: “Смотрите, леди Клэрис, какое чудо
здесь!” И когда леди Клэрис пришла, она едва могла поверить
своим глазам. “Вишни на Рождество!” - воскликнула она. “Как такое может быть?
” И когда сэр Клиджес рассказал ей, как он молился
под деревом, как почувствовал, как ветка ударила его по голове,
и как, взяв ее в руки, он обнаружил, что она наполнена зеленью
листья и спелые плоды, тогда леди Клэрис поверила, что вишни
были настоящими, и велико было ее изумление от чуда, которое произошло в
их маленьком саду.

“Вот теперь у тебя действительно есть подарок, достойный короля!” - сказала она. Больше нет
горевать, что ты не рождественское предложение для блага короля Утера,
для вишен, таких, как эти, я сомневаюсь, что он когда-либо видел”.

И тогда леди Клэрис посоветовала сэру Клиджесу собрать вишни
, положить их в корзину и сразу же отнести в подарок
королю. И сэр Клиджес, радуясь в глубине души, что даже при своей бедности он
мог бы сделать что-нибудь, чтобы добавить радости королевскому рождественскому пиршеству,
с готовностью согласился на это.

Замок Кардифф сэр Cleges принял его сторону, и на руке он носил
корзина прекрасных плодов. Это был просто ужин-время, когда сэр Cleges
дошли до ворот замка, и все придворные собрались садиться за стол
мясо. Но когда привратник у ворот увидел нищего человека
с корзиной в руке, собирающегося войти, он прогнал его с
презрением и бранью.

“Убирайся, старый нищий, ” сказал он, “ со своими лохмотьями! Что
Что ты делаешь, входя в королевские замки? Дай-ка мне взглянуть на тебя в последний раз,
иначе ты не скоро забудешь, где твоё место».

«Пожалуйста, пропусти меня через ворота, добрый привратник, — ответил сэр Кледжес на
это приветствие. — У меня здесь в корзине рождественский подарок для
короля».

«Ты — рождественский подарок для короля! Что ж, похоже на правду!» Покажи
мне, что у тебя в корзинке, что, по-твоему, достойно короля».

 И тогда, когда сэр Кледжес поднял крышку корзинки и показал ему
вишни, он был удивлён почти до потери дара речи. «Боже, защити
— Нам! — воскликнул он. — Вишни на Рождество! Как такое может быть? Конечно, это подарок, достойный короля. Но послушай, старик, — жадно сказал он, — ты не пройдёшь через эти ворота, пока не пообещаешь отдать мне треть награды, которую король даст за подарок, который ты принёс. И сэр Клиджес, не видя другого способа пройти через ворота, пообещал привратнику, что треть награды достанется ему.

Теперь, когда сэр Кледжес миновал привратника, он подумал, что всё будет
хорошо, но не успел он дойти до двери зала, как его встретили
его остановил швейцар, который не позволил ему войти.

«Прочь отсюда, старик! — воскликнул он. — Как ты сюда попал? Это
не место для нищих и торговцев, таких как ты».

Затем, когда сэр Клегес сказал, что у него в корзине подарок для короля,
швейцар, как и привратник, захотел посмотреть, что это за подарок.

— «Святой Пётр!» — ахнул он, когда сэр Клегес приподнял крышку
корзины. — «Вишни на Рождество! Как такое может быть?»

 Но вскоре он оправился от удивления и сказал сэру Клегесу, что тот может войти, но только если пообещает, что одна треть награды, которую
король велел ему прийти к нему. И сэр Клигес, думая о том, как трудно даже просто оказать королю услугу, вынужден был пообещать, как и прежде.

Когда сэр Клигес вошёл в большой зал, там было светло и весело.
Рыцари и дамы из свиты короля Утера, разодетые в лучшие перья и шелка, собирались сесть за пиршественный стол. Слуги сновали туда-сюда с кухни, неся
подносы с изысканными блюдами для королевских гостей и спотыкаясь друг о друга в волнении и спешке. Стол едва вмещал
Они несли всё, что хотели на него положить. Там были большие куски оленины, жареные лебеди, гуси, утки и фазаны десятками. На каждом конце стола стояла огромная буханка хлеба, почти такая же большая, как колесо телеги. Королевские повара приложили все свои усилия, чтобы приготовить торты,
пироги и пудинги, не говоря уже о сладостях из марципана,
вылепленных в форме башен и замков, рыцарей на
конях, корзин с фруктами и цветами и других причудливых
и удивительных сооружений. У всех потекли слюнки, но
король еще не был готов приступить к пиршеству, а придворные
и их дамы стояли, весело болтая и смеясь друг с другом.
Все были слишком заняты, чтобы обращать внимание на потрепанного сэра Клиджеса с
корзинкой в руке, пока бдительный взгляд королевского надменного дворецкого
случайно не упал на него. Придя в ужас, увидев такую меланхоличную фигуру
посреди столь веселой компании, он поспешил к сэру Клиджесу и был вынужден
с короткой церемонией выпроводить его из зала перед сэром Клиджесом
успел сказать, что у него есть подарок для короля.

— Нищие не дарят подарков, — сказал управляющий, — но покажи мне, что ты принёс?

Затем, когда сэр Кледжес поднял крышку корзины и показал ему вишни, он удивился не меньше остальных и был не менее жадным.

— Вишни на Рождество! — воскликнул он. — Кто бы мог подумать?
Но послушайте, сэр, — сказал он тихим голосом, — вы не будете говорить с
королём, пока не пообещаете мне треть награды, которую он вам даст».

 Услышав эти слова, сэр Клегес подумал про себя: «Маловероятно».
Как же мне выбраться из этого? Если я получу ужин за свои труды, это всё, на что я могу рассчитывать». Но он ничего не говорил, пока управляющий не подтолкнул его
снова, и тогда, видя, что другого способа избавиться от этого жадного чиновника нет, он пообещал ему треть своего вознаграждения, как уже пообещал привратнику и швейцару.

Наконец путь для сэра Клегеса был свободен, и он пробрался сквозь толпу придворных к тому месту, где
король восседал на возвышении.

«Прими, о король», — сказал он, падая на колени перед королём Утером,
“это рождественское подношение от одного из твоих самых смиренных подданных”.

И когда король Утер заглянул в корзину и увидел, что она наполнена
сочными красными вишнями, он тоже, как и леди Клэрис, едва мог
поверить своим глазам.

“Вишни на Рождество!” - воскликнул он. “Вот это, конечно, чудо, и
достойный подарок, который ты принес нам, добрый человек”. Затем, когда он
попробовал одну из вишен, он заявил, что лучшей вишни он никогда в жизни не
ел. И затем он раздал по кусочку каждому из рыцарей и дам; и
все они были очень удивлены, увидев такие фрукты в это суровое время года.

«Ты заслужил благодарность короля, — сказал Утер сэру Клегесу, — за то, что сделал этот рождественский пир незабываемым. Но теперь садись за наш стол и отведай нашего угощения, а потом получишь любую награду за свой дар, о которой попросишь».

 Затем он жестом велел высокомерному управляющему освободить место для сэра Клегеса, и, конечно, этот потрёпанный рыцарь выглядел странно среди всех этих весёлых лордов и их дам. Они и не подозревали, что этот скромный
странник когда-то помог многим из них, и мало
какое внимание они уделили тому, кого приняли за бедного старого садовника! Но
сэр Клиджес ничего не сказал и спокойно сидел за столом, вдоволь
наслаждаясь всем тем хорошим, что король приготовил для своего
рождественского ужина. И хотя лучшие повара страны продемонстрировали
там всё своё мастерство и хитрость, ничто на этом пиру не было таким
чудесным, как вишни, принесённые скромным незнакомцем.

Когда обед закончился, король не забыл о бедном человеке,
который принёс ему неожиданный подарок, и позвал сэра Клегеса
ему он велел просить любую награду, какую тот пожелает, в обмен на его радушный прием
подарок. Тогда сэр Клиджес вспомнил об обещаниях, которые он дал
привратнику, билетеру и управляющему, и он сказал:

“Господи, царь, это вознаграждение, которое я прошу: двенадцать ударов этого товара
персонал, который я несу в руке, должны быть поставлены на кого он может
пожалуйста со мной в течение этого королевского замка”.

“Странный человек ты!” - отвечал царь, с удивлением на
этого; “и от твоей внешности, ты бы сделал лучше, что-то просить
более достоин моей дачи. Но, поскольку это твоя просьба, ты не должен
«Король не сдержал своего обещания. Бей, как считаешь нужным».

«Благодарю за твою милость, король Утер, — ответил сэр Клигес, — ничто другое не доставит мне такого удовольствия, как это».

И затем, повернувшись к управляющему в зале, сэр
Клигес ударил его посохом по плечу так, что тот согнулся пополам.
— «Ещё три получишь, — сказал он, — потому что это твоя полная доля!»

 И сэр Клегес с большим удовольствием нанёс три удара и оставил гордого управляющего стонать от боли и ужаса. Затем он подошёл к двери зала.
Сэр Клиджес проложил себе дорогу и взвалил на плечи изумленного билетера еще четыре, не менее сытных и
жгучих.

“Нет, ты твоя доля!” - сказал Сэр Cleges, как он поспешил к
шлюз.

Привратник радушно приветствовал его, но он даже не догадывался, что за этим последует.
Четыре раза сэр Cleges поднял свой посох и давай его падения со всеми его
возможно, на задней части жадные Портер. И это последняя треть сэр
Бун Cleges, вы можете быть уверены не меньше света, чем другие
были.

Когда сэр Cleges были доставлены три трети награда за
В тот момент, когда он это сделал, к нему подошёл посланец от короля и велел вернуться в большой зал замка. Все придворные и король всё ещё были там и слушали песню, которую пел менестрель. Так случилось, что эта песня была о самом сэре Клегесе, и менестрель рассказывал, как этот благородный рыцарь провёл все свои дни, делая других людей счастливыми, а теперь совсем потерялся и забыт.

— Бедный сэр Клиджес! — вздохнул король. — Я очень любил его, но, увы! Я не надеюсь когда-либо снова его увидеть.

Однако именно тогда сэр Клиджес преклонил колени перед королем и поблагодарил
его за награду, которую тот ему дал, и сказал ему, что двенадцать
ударов были нанесены должным образом.

“Но я умоляю тебя, добрый человек, - ответил король, - скажи мне, что это может значить”
. Почему эти удары на плечи мои
слуги более приятным для тебя не награда из золота или серебра?”

Тогда сэр Клиджес рассказал королю, как привратник, билетер и стюард
потребовали каждый по трети его вознаграждения, прежде чем они
позвольте ему сделать свой подарок, и он добавил: “Пусть они научатся таким образом
будь более свободным в пожертвованиях и менее жадным в требованиях. Возможно, в следующий раз
бедняку будет не так трудно предстать перед королем ”.

Для короля и его придворных, слышал все это, они смеялись, и были
в восторге от рассказа.

“Хорошо,” сказал Король, “ты-владетель сотрудников! Ты
учил этих прощелыг хороший урок. Как же теперь, господин распорядитель, как нравится
ты разделяю твоего настоящего парня?”

“Может, злодеи сжечь его в огне, внизу!” - пробормотал стюард, как он
потер синяки на плечах.

Теперь король был так доволен все эти события, которые внесли
Его рождественский пир был таким весёлым, что он снова обратился к сэру Клигесу и
спросил, как его зовут.

«Моё имя, сир, — ответил обедневший рыцарь, — тебе хорошо известно. Меня зовут сэр Клигес».

«Что?! — воскликнул король. — Ты тот самый давно потерянный сэр Клигес, которого люди
до сих пор восхваляют за добрые дела и милосердие?» И так обрадовался добрый король Утер, вновь увидев своего старого друга, что спустился со своего высокого трона, взял его за руку и не мог на него насмотреться. Когда придворные увидели, как всё обернулось, они
все столпились вокруг сэра Кледжеса, заявляя о своей дружбе и знакомстве.

Но король не ограничился добрыми словами. Он знал, что рыцаря с
таким верным сердцем, как у сэра Кледжеса, нелегко
найти даже среди рыцарей Круглого стола, и теперь он был
полная решимости никогда больше не терять его. И он дал ему хороший замок
Кардифф, чтобы он жил в нем, и другие земли и плату, на которые он мог бы жить
достойно.

Так закончился королевский рождественский пир в Кардиффском замке, и
это был счастливый день для рыцаря сэра Клиджеса и леди Клэрис. Многие
долгий год они прожили в благородном замке, подаренном им королем, и
вы можете быть уверены, что никакие эгоистичные привратники, билетеры или распорядители не стояли у
ворота и дверные проемы, чтобы остановить любого бедняка, который войдет туда.

[21] Перепечатано с разрешения автора и журнала “St. Nicholas Magazine”.




РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ[22]

_Selma Lagerl;f_


— Однажды, — сказала моя бабушка, когда мы сидели вместе в один из
рождественских дней, когда все остальные ушли в церковь, — один человек
вышел ночью за хворостом. «Помогите мне, добрые люди», — попросил он.
сказал. ‘У моей жены маленький ребенок, и я должен разжечь огонь, чтобы согреть ее
и ребенка’.

“Но было уже очень поздно, все спали, и никто не ответил.

Человек шел все дальше и дальше. Наконец вдалеке он увидел
отблеск пламени, и, идя в том направлении, он увидел, что
огонь горел на открытом воздухе. Вокруг него спало стадо
белых овец, за которыми присматривал старый пастух.

“Когда человек подошел, он увидел, что три большие собаки тоже спали
у ног пастуха. Проснувшись при его приближении, они широко раскрыли глаза.
челюсти как будто собирались залаять, но не было слышно ни звука. Мужчина увидел, как шерсть у них встала дыбом
на их спинах блеснули острые зубы в свете костра, когда они
бросились на него. Один вцепился ему в ноги, другой в руку, а третий
вцепился ему в горло. Но ни челюсти, ни зубы не повиновались, и
мужчина не почувствовал ни малейшей боли.

“Он хотел идти дальше, чтобы получить то, что ему нужно. Но овцы лежали
так близко друг к другу, что он не мог двигаться вперед. Так он ступил на
спины животных и пошел по ним к огню. Но не один
один двигалось или шевелилось”.

“Почему они не двигаются, бабушка?” Я спросил.

— Скоро узнаешь, — ответила бабушка и продолжила рассказ.

«Когда мужчина почти подошёл к костру, пастух поднял голову. Он был угрюмым стариком, сердитым и неприятным для всех. Поэтому, увидев незнакомца, он схватил длинный заострённый посох, который держал в руке, наблюдая за стадом, и бросил в него. Палка полетела прямо в мужчину, но, прежде чем ударить его, свернула в сторону и просвистела далеко над полем».

 Тут я снова перебил её. «Бабушка, почему палка не попала в мужчину?» Но она продолжила, не ответив.

«Тогда мужчина сказал пастуху: «Друг мой, помоги мне, дай мне немного огня. У моей жены грудной ребёнок, и мне нужно согреть их обоих».

«Пастух с радостью отказал бы ему, но, подумав, что его собаки не причинили мужчине вреда, что овцы не убежали от него, а посох не ударил его, он немного испугался и не осмелился этого сделать.

«Бери столько, сколько нужно», — сказал он.

«Но огонь почти погас. Не было ни веток, ни щепок, только кучка тлеющих углей, и у незнакомца не было ничего, во что можно было бы положить угли.

«Пастух увидел это и обрадовался, потому что человек не мог разжечь огонь.
 Но незнакомец наклонился, взял угли из золы руками и положил их в свой плащ. И угли не обожгли ни его руки, ни плащ. Человек унёс их, как будто это были орехи или яблоки».

 Тут я перебил в третий раз: «Бабушка, почему угли не обожгли человека?»

— «Скоро услышишь», — ответила она и продолжила:

«Когда пастух, угрюмый и вспыльчивый человек, увидел всё это, он
задумался: «Что это за ночь, когда собаки
не кусаются, овцы не боятся, копьё не убивает, а огонь
не обжигает?» Он обратился к незнакомцу с вопросом: «Почему всё
это проявляет к тебе милосердие?»

«Я не могу тебе сказать, если ты сам не видишь», — ответил тот и
ушёл, чтобы разжечь огонь для своей жены и ребёнка.

«Но пастух хотел узнать, что всё это значит, поэтому он
последовал за ним и обнаружил, что у мужчины не было даже хижины, в которой
он мог бы жить, а только что-то вроде пещеры с голыми каменными стенами.

«Пастух подумал, что бедный ребёнок может замёрзнуть, и
хотя он был суровым человеком, он пожалел его и хотел помочь. Поэтому он дал
незнакомцу мягкую белую овчину и велел ему одеть ребенка в
нее.

“Но в тот самый момент, когда он показал, что тоже может быть милосердным, его
глаза открылись, и он увидел и услышал то, чего не видел и
не слышал раньше.

«Он увидел плотный круг серебристокрылых ангелов, каждый из которых держал в
руках арфу, и все они пели о том, что в эту ночь родился Спаситель,
который искупит мир от греха.

«Тогда пастух понял, почему в эту ночь все существа были так
счастливы, что не хотели никому причинять вреда.

«Ангелы были не только вокруг пастуха, но он видел их повсюду. Они были в пещере, на горах и летали под
небом. Они толпами шли по дороге и, проходя мимо, останавливались и
смотрели на ребёнка.

  «Там были радость и счастье, веселье и пение, и он видел всё это
среди ночной тьмы, где раньше ничего не видел и не слышал. И он был так счастлив, что его глаза открылись, что он
упал на колени и возблагодарил Бога».

Затем бабушка вздохнула и сказала: «Но то, что увидели пастухи, мы не могли
смотрите также, ведь ангелы летают над землей каждый Сочельник,
если бы мы только могли их увидеть ”.

И бабушка положила руку мне на голову, добавив: “Запомни это, потому что
это так же верно, как то, что я вижу тебя, а ты видишь меня. Это не зависит от
свечей и ламп, или от луны и солнца, но что нам нужно, так это глаза, чтобы
созерцать славу Божью ”.

[22] С разрешения ”Good Housekeeping". Переведено специально для
этого журнала из "Легенд о Христе" Сельмы Лагерлеф.




СТРАННОЕ РОЖДЕСТВО[23]

_Мариан Уиллард_


Было рождественское утро - тот самый день, когда у близнецов должны были родиться
самое веселое время в мире. Но Бетти и Бобу было совсем не весело.;
они сидели и смотрели друг на друга, не зная, смеяться им или
плакать.

“В любом случае, это письмо - лучший подарок, который мы могли получить”, - сказала Бетти.
она снова посмотрела на большую марку специальной доставки. “Это значит, что
мама вне опасности и что мы будем дома через месяц”.

За месяц до этого, когда мама впервые заболела, близнецов
отправили к дяде Бену, чтобы в их собственном доме было очень, очень тихо. Они играли на большой ферме, ходили в школу в странном
немного старой школы и наблюдала за почтальоном по доставке сельских
принести им письма из дома.

Рождество дома означало дни покупок, угощений, когда дядя Том приезжал домой из колледжа
, вечеринок в церкви и в школе,
и Санта Клауса, толстого и веселого, звенящего своими маленькими колокольчиками,
тинг-а-линг-алинг! на углах улиц. Кроме того, на Рождество
дома имелись в виду планы на недели вперед, а подарок, который подарит Рождество
поболеть какому-нибудь маленькому ребенку, что был беден.

“Бобби, ты помнишь, как обрадовался маленький Джонни Грейнджер, когда ты
подарил ему эту пару коньков?”

“Я предполагаю, что я делаю! Они были первые коньки, что он когда-либо имел! Вам подарили его
младшая сестра пару резиновых сапогах того же года. Как она была счастлива
с ними! Она носила их всю зиму школы, будет ли дождь или нет.
Я хочу, чтобы мы были в этом году какое-то Рождество, просто держать
от забывания, какой сегодня день. Даже снега нет, — и Боб с отвращением посмотрел на голые коричневые поля, простиравшиеся перед старым фермерским домиком. — Дома все так переживали из-за мамы, что, наверное, никто не успел купить нам подарки.

“Ну, Бобби, маме лучше, и это лучший подарок для нас во всем мире"
и Бетти храбро улыбнулась своему брату.

“Я хочу, чтобы мы могли сделать Рождество для кого-то другого”, - сказал Бобби
медленно. “Нет бедных людей, как Грейнджер семья здесь.
Кроме того, мы все равно ничего не смогли бы купить, потому что здесь нет магазинов.
Разве это не самое странное Рождество, которое ты когда-либо видел?

“Да, Боб, это так. Негде потратить деньги; в лесу полно рождественских елок
и нет подарков, чтобы повесить на них; нет никого, кому нужна помощь; нет снега
, катания на коньках или компании. У нас будет прекрасный рождественский ужин.,
хотя. Вчера дядя Бен зарезал пару жирных цыплят.”

“И я собираюсь взломать серый орех прямо сейчас”, - сказал Бобби, и он
вскочил и оставил свою сестру-близнеца, чтобы возиться с приятелем, Колли, который
к ней подбежал и толкнул его мягким носом в ее руку, дразня на
игра в пятнашки.

“О, Дружище, дружище, я сделаю тебе рождественский подарок”, - и Бетти побежала
наверх и спустилась снова с большой голубой лентой в руке.

“Ну вот, старина”, - сказала она, завязывая огромный бант на воротнике Бадди.
“У тебя будет рождественский подарок”. Говоря это, она сказала
Она захлопала в ладоши и побежала за Бобби. «О, Боб, поторопись и доешь свои
орехи. Я думаю, что мы всё-таки сможем отпраздновать Рождество. Поторопись! Поторопись!»
 Бетти побежала искать дядю Бена и что-то шепнула ему на ухо. Она начала
делать самые странные вещи. Она взбежала на чердак и снова спустилась вниз, ее
руки были полны больших коробок и маленьких; затем вниз, в погреб, и наверх
с охапкой моркови и яблок; затем в сарай и обратно
с коробкой кукурузы и овса.

К тому времени Бобби расколол все орехи на ужин и стоял,
засунув руки в карманы, наблюдая за сестрой. “Что, черт возьми
ты что делаешь? спросил он с усмешкой.

Бетти улыбнулась ему. “Ты берешь топор и отправляешься на холм"
”на пастбище" и срубаешь маленькую рождественскую елку; дядя Бен сказал, что мы можем".

“Но у нас нет ничего, что можно повесить на елку”.

“ У нас будет что-нибудь, когда ты вернешься. Дядя Бен заберет Молли.
встретит тебя и отвезет елку домой.

Боб ушел, недоумевая, а Бетти принялась отрывать кусочки от старой
серой фланелевой рубашки дяди Бена и рыться в коробке с пуговицами в поисках
старых обувных пуговиц.

Когда Боб приехал с дядей Беном и маленьким деревом, Бетти болталась на
перед ним семь серых мышей, привязанных за бечевочные хвостики. С ботинками
пуговицы вместо глаз и тельца из серой фланели, они выглядели такими настоящими
что дядя Бен подпрыгнул, когда увидел их.

“Моя земля, дитя, те, мышей бы обмануть ни одного кота в округе!”

“Запахло”, - ответила Бетти, и она повисла свои сокровища под ее
нос дяди.

“ Мыши из кошачьей мяты, ” усмехнулся он.

— Кажется, теперь я знаю, кто будет бедным в этом году. У них нет ни цента за душой, ни рубашки на теле, — рассмеялся Бобби, — но почему ёлка?

 После этого у близнецов было такое насыщенное утро! Боб нарядил ёлку
в центре большого амбара. Бетти сделала маленькие свёртки, такие же загадочные, как рождественские подарки, которые вы когда-либо видели. Затем она повесила их на ёлку: свёрток с нарезанным мясом для Бадди, на котором большими буквами было написано его имя; семь мышей с кошачьей мятой, подвешенных за хвостики, для семи кошек на ферме; четыре морковки, связанные в пучок сена для Молли; четыре яблока, связанные в пучок сена для Дьюка, старой серой лошади; кусочки сахара в маленьких свёртках для Бадди, Дьюка и Молли.

Тогда Бетти озадачилась. Она побежала к дяде Бену. «Что больше всего любит корова?» — спросила она.

“Ну, мои коровы любят кукурузные стебли. За старым сараем есть куча”.

Итак, у основания дерева были связки кукурузных стеблей. Бетти связала
их в свободные пучки для коров. На полу тоже стоял большой мешок
кукурузы для кур.

После обеда началось веселье. Все надели свитера и отправились в сарай.
Бадди шел по пятам за Бетти, гордясь своим новым луком. Удалось найти не всех кошек.
Но пятеро из них пришли на зов тети Марты.
Приятель забрал его с мясом и без единого “спасибо”, побежал к пустой
ларек, чтобы съесть его. Лошади кивнул “Спасибо”, как они ели сахар
и морковку, и яблоки, которые протягивали им дети.
Кошки и котята играли со своими мышками и лакали молоко из блюдечек. Матушка Банч шлёпнула серого котёнка, потому что он пытался украсть её мышку. Коровы жевали кукурузные стебли и с лёгким удивлением смотрели на странные выходки котят. Боб отнёс тяжёлое ведро с кукурузой на птичий двор, а Бетти кормила цыплят, которые толпились у её ног.

Когда дети вернулись в сарай с пустым ведром, их самих ждал сюрприз. В сарай пробралась дикая серая белка.
дверь была открыта, и он сидел на задних лапах под рождественской
елкой, поедая рассыпанную кукурузу; и он казался таким же дома
, как если бы его пригласили на вечеринку.

“Я думаю, это, должно быть, наша бедная семья”, - засмеялась Бетти, бросая ему
еще одну горсть кукурузы.

“Твиннис”, - внезапно раздался мужской голос со двора. Только отец
так звонил. Близнецы обернулись и увидели, что он стоит в дверях
сарая, улыбаясь им. Они бросились к нему в объятия. Как они были счастливы
увидеть его.

“Значит, вы, молодежь, устроили елку для бедняков без гроша в кармане, не так ли?” - сказал он
со смехом.

“Что ж, беги в дом со своим отцом, а я посмотрю, что принесет тебе это дерево"
”, - сказал дядя Том, который стоял сразу за их отцом,
его руки были нагружены свертками.

За меньшее время, чем вы могли себе представить, дядя Том
приготовил елку для Бетти и Боба.

“Нам нужно ехать домой к пяти часам, так что вам, дети, лучше бы собраться с силами прямо сейчас", - сказал отец.
разворачивайте свои свертки. Близнецам не нужно
два раза сказала. Они с нетерпением вскрыли упаковки, украшенные лентами и
печатями. Там были книги, снегоступы, красный шёлковый зонтик для Бетти и
пара конькобежных ботинок для Боба; конфеты, по золотой монете для каждого близнеца от
Дяди Тома; и, что лучше всего, маленькая записка карандашом от мамы, в которой она сообщает
им, что ей действительно лучше, и желает им счастливого Рождества.

“ Что ж, ” сказал Бобби, когда большая машина выехала со двора вместе с отцом и
Дядей Томом, - в конце концов, это было не такое уж странное Рождество.

[23] Этот рассказ был впервые напечатан в “Спутнике молодежи” 14 декабря 1922 г.
1922. Перепечатано с разрешения автора и “Спутника молодежи”.




РОЖДЕСТВО ДЛЯ ТОНИ[24]

_Зона Гейл_


Маленький Энтони ударил кулаком по своей маленькой твердой подушке, чтобы она стала такой же большой
как это возможно, так что его голова была также выше уровня
подоконник. Падал чудесный, густой, Рождество-просмотр снег,
хотя два дня еще до Рождества.

“Мама!” - воскликнул он. “Я бы хотел, чтобы выпал весь снег в мире!"
”Похоже, что выпал!" - сказала мать Маргарет. - "Я хочу, чтобы выпал весь снег в мире!"

“Похоже, что выпал”.

Так он обычно называл ее - мама Маргарет: “Потому что это
твое имя!” - сказал он. “Все зовут тебя Маргарет по буквам. Никто
кроме меня не говорит ‘Мама”.

“Ты хочешь, чтобы твоя голова была выше, не так ли?” - сказала она сейчас и положила
вниз по бумажным розам, которые она целый день делала для большой фабрики.

Она принесла ему свою собственную подушку, а под что она сложена
кровать-одеяло. В бедной маленькой комнате не было ни одной подушки.

“Теперь! ” воскликнула она. - Ты можешь видеть весь этот снег“.

Во всяком случае, Энтони не мог видеть ничего, кроме снега - снега и тусклого
прямоугольника окна Напротив.

Окно напротив было задним окном квартиры, выходившей на
авеню. Окно Энтони выходило во двор и находилось над магазином. Над магазином
жили три семьи, потому что комнаты были
слишком старый и неудобный для использования в офисах. На окне напротив были тонкие
занавески из розового шелка, и часто по вечерам можно было
посмотрите прямо в окно и увидите яркие движущиеся фигуры.
и невероятный обеденный стол, весь сделанный из ярких предметов. И два
или три раза в течение минут экстаза маленькая девочка подходила и становилась
у окна напротив. Однажды, действительно, она сразу выбежала на
пожарную лестницу и стояла там, танцуя и смеясь на холоде, пока
в панике не прибежала горничная в белом чепце и не внесла ее внутрь. Энтони
Тогда окно было открыто, и он услышал, как служанка крикнула: «Дорогой ребёнок!»

 С тех пор он всегда называл её «дорогой ребёнок».

 Теперь он лежал, глядя сквозь снег на противоположное окно, и представлял, что снега выпало так много, что им пришлось прорыть туннель от одного окна до другого, чтобы кто-нибудь вообще мог выйти. Но всегда именно он и мама Маргарет спускались по туннелю
к Окну напротив — остальные никогда не поднимались, потому что маленькая
комната была такой пустой, такой убогой и такой непохожей на ту комнату,
которую он представлял себе за розовыми шёлковыми шторами. И он всегда был здоров и силён
вместо того, чтобы лежать в постели, как он лежал почти год, набираясь сил для бедной спины, которая была повреждена и могла сломаться при падении.

Вдруг, когда он посмотрел в окно, произошло нечто прекрасное.  Шёлковые занавески раздвинулись, и там стояла служанка в белом чепце. Она повесила в окно большой венок из рождественского остролиста, перевязанный алым бантом.

Энтони сел, вскрикнул и замахал своими худенькими ручками.

«Матушка Маргарет, матушка Маргарет!» — закричал он. «Посмотри — о, посмотри!»

Матушка Маргарет подошла и посмотрела, и тоже воскликнула, но по-другому.
удовольствия - но сквозь удовольствие пробивалась пронзающая боль.
боль, которая приходила снова и снова в последние несколько дней; и
по мере приближения Рождества ей становилось все больнее.
Это случилось в то утро, когда она впервые проснулась. И она сказала себе
в сотый раз:

“Какой в этом смысл? Можешь купить ему фруктов - большой апельсин и красное
яблоко. Ты можешь приготовить что-нибудь на рождественский ужин. Но больше ты ничего не можешь сделать, и какой смысл об этом думать?

 Она отложила бумажные цветы и подошла к кровати Энтони.

— Тони, дорогой, — сказала она, — я _думаю_, что ты думаешь о Рождестве.

Он храбро и лучезарно посмотрел на неё.

— Нет, мама, честное слово, — сказал он, — я почти не думал об этом.

Она села на край кровати и взяла его за руку. “Вы знаете, не так ли,
люблю, - сказала она, - что мать Маргарет не могу ... она уверена-хватит, не могу ... делать
все для Рождества в этом году! Но еще на год ... ”

“Да, да!” Тони с готовностью согласился: “Еще год!”

“В этом году дела и так плохи, - сказала она, - но если мама думала
что где-то в глубине своего маленького сердца он не совсем ей верил, и
я думала, что, может быть, _может быть_, к нему придёт какое-нибудь Рождество, и тогда...

 Её голос оборвался сам по себе, оборвался, а потом она
смело продолжила:

 — И тогда, — сказала она, — мама просто не смогла бы этого вынести.

 — Правда, мама, правда! — сказал Энтони.  — Я знаю, что мы не можем... я знаю. О,
но... почему, мама Маргарет! Именно поэтому так приятно видеть венок! Как будто у нас почти есть венок на окне, не так ли?


— Почти, почти, — сказала она и вернулась к своим бумажным цветам. Ей нужно было сделать шесть дюжин красных роз до Сочельника.

“А потом снег”, - нетерпеливо рассказывал Энтони. “Ну, мама, это же
как на всех рождественских картинках. Это как на рождественских открытках. И, о,
Мама, подумай! У нас здесь так же красиво и бело, как если бы мы жили, независимо от того, где!
”

- Да, - сказала мать с горечью, “снег и холод О в
только то, что одинаково для нас для всех”.

Энтони пол закрыл глаза и лежал с радостью смотрит. Мать Маргарет
продолжала возиться со своими розами. Пока она работала, ее губы шевелились. Но она
не считала лепестки, как можно было бы предположить. Она была
считая, как она почти всегда считала, что у нее есть в кошельке и
сколько она должна потратить. И когда человек считает вот так, весь день напролет,
это начинает проявляться на его лице, в голосе, во всех его поступках.
Энтони было семь. Прошло шесть лет с тех пор, как умер его отец. И
каждый год из этих шести лет она боролась, чтобы держать Энтони
с ней. Но это означало, что она рассчитывает в течение всего дня.

В пять часов мать Маргарет вышла с половиной ей розы. На фабрике
она отправила их и попросила, как делала каждый раз, еще
папиросную бумагу. Менеджер посмотрел сомнительно. У нее достаточно, чтобы закончить
ее целью? О, да, сказала она; но она несла немного назад на каждом
доставка. Мужчина вернулся. Ей придется подождать - все были заняты
срочными почтовыми заказами. Бумагу не могли выдать до понедельника.

Выходя, она задержалась и огляделась. Она не угадал
какая милая картина, что она сделала в своем старом коричневом пальто и шляпе, который просто
не уступает ей в глаза. А как же все эти женщины, ей было интересно. Некоторые
они должны быть маленькие дети дома. И они, должно быть, должны считаться
почти столько же, сколько она насчитала. Ей хотелось бы знать, как они собираются справлять Рождество. Может быть, она могла бы что-то сделать, если бы знала, как это сделать, для Рождества Энтони?

 Женщина средних лет рядом с ней упаковывала коробки. Мать Маргарет робко подошла к ней.

 — Я хотела бы узнать, — сказала она, — не могли бы вы подсказать мне, что можно сделать для детского Рождества? Что-то, что не... что не...

Женщина на мгновение оперлась на коробку. Она понимающе кивнула.

«Ну что вы, — сказала она, — нет. Сейчас всё стоит денег. Вы когда-нибудь пробовали использовать
цветы?»

“Цветы?” Спросила мать Маргарет.

“Они великолепно украшают”, - сказала женщина. “Вы можете многое придумать
впереди и развесить их по комнате. Ты можешь сделать елку красивой
с ними, и ничем другим. И это им ничуть не повредит. Сними их,
и они будут как новенькие ”.

Почему она никогда не подумала об этом! Она радостно поблагодарила женщину.

Мать Маргарет летела по улице, которую она прошла пешком, чтобы
сэкономить на проезде в машине, и её голова была полна видений. Розовая, белая и
зелёная папиросная бумага была в их комнате; она не принадлежала ей, и
ей и в голову не приходило, что она могла бы им воспользоваться. Но, только на один вечер
одолжить цветы, прежде чем она их отправит - о, никто не мог
возражать против этого. Она могла сделать комнату красивой, она могла сделать елку
красивой! Но она знала, что не может позволить себе купить елку.

Однако была одна вещь, которую мать Маргарет могла сделать. Она заранее захватила с собой читательский билет.
В ожидании этого. Она зашла в
маленькую библиотеку неподалёку от дома и с нетерпением подошла к стойке.
В эти дни перед праздниками в зале почти никого не было.
Молодая женщина с приятным лицом, сидевшая за стойкой, успела поприветствовать её с
необычайной сердечностью.

«О, — сказала мать Маргарет, раскрасневшаяся после долгой прогулки, — я
хочу, чтобы вы нашли мне книгу. Книгу, которая понравится маленькому ребёнку.
Книгу с картинками. Рождественскую книгу, если можно».

«Это должно быть легко», — сказала молодая женщина с приятным лицом и
пошла с ней к полкам, задавая вопросы.

Увидев первую книгу, которую она нашла и предложила, мать Маргарет покачала головой.

«Нет,”она сказала: “Это должно быть ... должно быть больше этого. Толще, я имею в виду.
это должно длиться дольше. Видишь ли, ” объяснила она, покраснев еще сильнее.
“Я хочу, чтобы моему маленькому мальчику этого хватило на Рождество на весь день. Это
пожалуй, единственное Рождество, которое у него будет ”.

“Понятно”, - тихо сказала женщина.

“И потом, ” сказала мать Маргарет, - если бы у вас было что-нибудь о лепке.
О лепке из глины...”

“Ваш маленький мальчик лепит из глины?” - спросила библиотекарша.

Мать Маргарет снова покраснела. “У него никогда не было ни глины, ни каких-либо других
инструментов, “ сказала она, - но он любит читать об этом”.

Они нашли две книги, одну по лепке из глины, другую со множеством картинок,
и историю о чьем-то чудесном Рождестве, которое наступило, когда его никто не ждал
. Затем библиотекарша на мгновение задумалась, глядя на
цветной лист с птицами на доске объявлений; она сняла плакат,
свернула и перевязала его, а из вазы на своем столе прикрепила веточку
остролист в шнуре.

“Цветы, птицы и веточка остролиста!” - Воскликнула мать Маргарет и
радостно поблагодарила ее.

Она купила красное яблоко и большой апельсин, с тоской посмотрела на
витрину с шоколадными конфетами и побежала домой со своими сокровищами.

Когда она оставляла вещи в гостиной, на своей кровати, она
услышала, как Энтони зовет ее.

“ Мама... о, мама! Иди сюда! ” возбужденно крикнул он. Когда она подбежала к нему,
он сидел, повернув лицо так близко к окну, как только мог.

“Посмотри на это! Посмотри! ” сказал он. “Они привезли домой их Рождество
дерево! Они спрятали его на пожарной лестнице!”

И там, прислонившись к стене пожарной лестницы, за окном напротив, стояла красивая, стройная вечнозелёная ёлка, отправленная домой на
Рождество и спрятанная там, несомненно, чтобы удивить дорогого
ребёнка.

Энтони и его мать сидели на кровати и смотрели на это дерево. И
вскоре они начали строить план. На самой верхушке должна быть звезда - или
это будет ангел? Они выбрали звезду. Ниже будут показаны
украшения, свечи, орехи, завернутые в серебристую бумагу, розовые
подвесные пакеты с конфетами, гирлянды из поп-корна. Все это устроила мать Маргарет
, потому что она видела много рождественских елок, а Энтони никогда
не видел ни одной. Но была одна вещь, которую он мог спланировать.

“И тогда, - сказал он, - недалеко под деревом, было бы все
полное глины и вещи для модели с!”

— Да, — согласилась матушка Маргарет срывающимся голосом. — Это должно быть там, без сомнения. Затем она прошептала ему:

 — Тони, дорогой, — сказала она. — У меня нет для тебя подарка на Рождество. Но у меня есть маленький сюрприз.

 Её сердце сжалось от радости, вспыхнувшей в его глазах, когда он посмотрел на неё.

 — Это не подарок, дорогой, — поспешила она сказать. — Всего лишь что-то, на что мы можем посмотреть, —
о, Тони, это совсем немного! — она замолчала.

 — Ну что ты, мама, — сказал Тони, — немного — это почти так же хорошо, как
много, ты же знаешь!

 Веселье, с которым она вошла, улетучилось, когда она заговорила.
она видела елку для Дорогого ребенка. Вскоре она пошла в
другую комнату и открыла коробку, где хранила папиросную бумагу. Но
в конце концов, цветы будут чем-то особенным в унылой маленькой комнате на
Рождество. Она достала листы и стояла, уставившись на них.
Листов было не более трех дюжин, а у нее их было три дюжины.
розы еще предстояло сделать. Для одной розы требовался лист бумаги. Это должно быть доставлено
в канун Рождества - завтра вечером! Бумагу больше не будут выдавать
до понедельника. Она даже не сможет купить цветы для Энтони
на Рождество....

_Если бы только Рождество было завтра!_

 Она вернулась в комнату Энтони и села рядом с его кроватью. Она
боялась сказать ему, что даже такой «маленький» сюрприз не будет для него. Она отложила это до ужина.
 После ужина в темноте они могли видеть только высокую тень рождественской ёлки,
прислонённой к противоположной стене в снегу. В тот же миг
окно напротив ярко засияло от зажжённых в комнате свечей.

Высокая рождественская ёлка у стены! Мать Маргарет сидела и
на него уставился. Казалось, такая трата, что он должен быть там все это
время, с кем не нравится. Казалось, такая трата, что она должна
стоять завтра, ни с кем не наслаждаясь ею. Он бы точно так же
красивые, оформленные сейчас, как это будет на Рождество....

И тогда сердце матери Маргарет замерло от того, о чем оно подумало. Но оно
подумало об этом один раз, оно подумало об этом дважды, а затем оно начало
биться так, как сердце Матери Маргарет уже не часто билось. Она вскочила.
встала и посмотрела в окно, через двор на дерево.
Сможет ли она заставить себя сделать это? Осмелится ли она? Что бы
они подумали ... что бы они сделали ... О, но она должна попытаться!

“Тони, ” сказала она, “ маме нужно снова выйти на несколько минут”.

Она выскользнула на улицу и свернула за угол на авеню.
Различить жилой дом было нетрудно. Она
смело вошла в дверь и направилась к лифту.

“ Четвертый, ” уверенно сказала она.

Горничная в белом чепце открыла дверь. Она смотрела на мать Маргарет
как на незнакомку, и матери Маргарет хотелось сказать: “О, но я знаю тебя
очень хорошо!” Только когда она видела ее раньше, в окне напротив,
она выглядела совсем маленькой и ни на кого не похожей; тогда как сейчас она казалась
человеком, возвышающимся бесконечно высоко.

“Я хочу, ” заявила маленькая мама Маргарет довольно громко и смело, “ увидеть
вашу госпожу. Немедленно”.

Горничная озадаченно посмотрела на нее. Невысокие и симпатичные особы в поношенном
коричневом с приятными голосами и манерами леди приходили не часто.
в эту дверь стучали, требуя встречи с хозяйкой, и не по имени.

“Я не думаю...” с сомнением начала горничная.

“Скажите ей, что я не буду ее задерживать”, - четко произнесла мать Маргарет.
“Но я должен увидеть ее. Скажи ей, что я ее не знаю, но я ее
сосед, через суд.

Тогда горничная уступила. В слове “соседка” есть что-то особенное.
это талисман. Сказав “Я посмотрю”, горничная пригласила ее войти. Она
неуверенно стояла в маленькой и хорошенькой приемной, пока горничная ходила
звать свою госпожу. Затем послышались шаги и голос.

Мать Маргарет едва взглянула на эту женщину. Она увидела кого-то в сером,
с практичным озабоченным лицом; затем она не увидела ничего, кроме прямых и
довольно приятных глаз, смотрящих на нее.

“ Мадам, ” просто сказала мать Маргарет, “ у вас на
пожарной лестнице стоит маленькая рождественская елка. Рождество только послезавтра.
завтра. Завтра, на некоторое время, не могли бы вы одолжить мне это дерево?

“ Одолжить вам... - неуверенно повторила женщина.

“ Я живу прямо за вами, - затаив дыхание, продолжала мать Маргарет. “Я
увидел дерево. Я подумал, не могли бы вы одолжить его мне ненадолго
завтра ... о, в таком виде, как оно есть! и только до тех пор, пока вы не будете готовы обрезать его. Я
мог бы вернуть его довольно быстро. С ним ничего не должно случиться. И я
мог бы починить его - хотя бы ненадолго. Мой ... мой маленький мальчик никогда не
— Я видела, как подстригают деревья, — добавила она.

 — Боже мой! — воскликнула женщина.

 «Это, — подумала матушка Маргарет, — было бы восклицанием по поводу
невозможности сделать что-то настолько безумное».  Она с несчастным видом уставилась в
пол.  Поэтому она не заметила, как в комнату вошёл кто-то ещё,
пока не услышала рядом с собой тихие быстрые шаги.

 — Ну, — сказал вошедший, — мама!  Это моя подруга!

Затем мать Маргарет подняла взгляд и посмотрела прямо в глаза
приятной женщине из библиотеки.

«О!» — воскликнула мать Маргарет. «О!» И на мгновение замолчала. «Я
никогда не думала, что попрошу тебя об этом - когда ты так много сделала!
наконец она заплакала.

Она повернулась к пожилой женщине с немым извинением. И она была на самом деле
изумление, когда она увидела, что глаза пожилой женщины были
мокрое от слез.

Они зашли в небольшую комнату и говорили об этом, как он мог
быть управляемым. Две женщины увидели - потому что они смотрели сердцем, - что
не должно быть и мысли о подарке другого дерева. Это должно быть именно так,
как предложила мать Маргарет. Дерево должно быть предоставлено в аренду для части
завтра и вернулась как раз вовремя, чтобы они успели подстричь его в канун Рождества.

“ Для Дорогого ребенка, - сказала мать Маргарет и тут же покраснела.
красиво. “Мы с Тони называем ее так”, - сказала она.

“С этими словами они позвали Дорогое Дитя в комнату. Горничная в белом чепце
укладывала ее в постель и принесла полуодетой, с
на удивление толстыми ногами и руками и на удивление густыми кудрями.

“Милый, ” сказала пожилая женщина, “ через двор живет маленький мальчик.
Это его мама”.

Дорогое Дитя широко раскрыло глаза.

“Я знаю этого маленького мальчика”, - объявила она. “ Он... он... он... живет в
кровати!

— Да, — с грустью сказала матушка Маргарет, — он живёт в кровати.

 — Поцелуй его, — сонно сказала Дорогая Малышка и вернулась к раздеванию.

 Тогда было решено, что, когда горничная освободится, она принесёт рождественскую ёлку к двери квартиры матушки Маргарет.

 — Я могла бы отнести её сама, — настаивала матушка Маргарет.

 Но нет, казалось, всё должно быть именно так, как они сказали. Должно быть, матушка Маргарет
была там, чтобы оставить наружную дверь приоткрытой и развлечь
маленького мальчика и отвлечь его внимание, пока дерево переносили в другую
комната. Она должна закрепить платок на открытую дверь, так что там должно
ошибки быть не. И потом, она ни в коем случае не должна оставлять маленького мальчика.
когда она услышит, что в соседней комнате ставят елку, иначе он услышит.
и удивится. Сделает ли она все это в точности так, как они ей велели?

Благодарить их было не за что. Возможно, отрывистые слова матери Маргарет,
однако, были лучшей благодарностью, чем любое безупречное высказывание.

Она побежала домой, через лабиринт света и окон которой танцевали и
кивнул и все, но протянул руки. Это странно и печально,
В Рождество, если у вас будет рождественское
веселье, огни и окна будут означать Рождество больше, чем если бы у вас его не было.

Войдя в комнату, она увидела, что Тони заснул.  Его маленькая подушка
всё ещё была смята, твёрдая и круглая, на его собственном месте и на сложенном одеяле.
И его лицо всё ещё было обращено к окну напротив.

Она села и стала ждать.  Она не стала его будить. Пока служанка не принесла
ей дерево, она даже не рисковала зажигать газ и работать с цветами. Она просидела в сумерках почти час.
Наружная дверь в другую комнату была предусмотрительно приоткрыта, к панели был приколот носовой платок, а свет горел неярко. Она могла быть уверена, что услышит самый тихий шаг в соседней комнате, а затем, поскольку Энтони спал, она собиралась пренебречь их запретами и выскользнуть за дверь, чтобы поблагодарить горничную.
Но когда ей показалось, что она услышала звук и заметила тень, и
когда она поспешила к двери, она замерла, едва дыша от изумления. Там никого не было, но кто-то был. И
присутствием была елка, аккуратно стоящая в своем маленьком зеленом ящике
и увешанная сверху донизу попкорном, мишурой и украшениями
которые даже в этом тусклом свете сверкали, как ангелы и как звезды.

Мать Маргарет вошла, села на свою маленькую кроватку и посмотрела на
чудо происходящего. И прежде чем она поняла, что это может случиться с ней.
она закрыла лицо руками и зарыдала.

Движение Энтони отправило ее обратно в его комнату. Он пошевелился в
маленькой кроватке, “где он жил”, и мать Маргарет вытерла глаза и
Она зажгла газ и задумалась, как бы сообщить ему радостную новость.

Она подошла к нему, чтобы поправить подушку.  Он открыл глаза и улыбнулся, как улыбался всю свою жизнь, когда впервые открывал глаза и видел её.  Затем, что-то вспомнив, он широко раскрыл глаза.

— Завтра Рождество, мама?

Если бы не стечение обстоятельств, от которых у нее закружилась голова,
Мать Маргарет никогда бы так не ответила.

“Да, дорогой. Завтра Рождество.”

Его лицо просветлело: “Неужели это?” - воскликнул он. “ Это завтра?

“ Да, - повторила она, “ завтра.”

“Сюрприз будет, когда я проснусь?”

“Да, - сказала она, - сюрприз будет, когда ты проснешься”.

Он снова улыбнулся и погрузился в сон. Когда она разглаживала сбившиеся
покрывала, прежняя хватка и ужас вернулись к ней при виде маленького
исхудавшего тела. Минутное беспокойство, которое она испытывала, прошло. Почему
он не должен верить, что сегодня Рождество? Она знала сердце
ребенка, знала, что день имеет значение. Тони должен думать
что у него в любом случае было одно Рождество!

Было уже за час, когда она закончила с последней розой. Тони
Он крепко спал. Она убавила газ и приступила к работе.

 Кровать, оставшаяся со времён, когда она вела хозяйство, была высокой, с тонким
белым каркасом, предназначенным для балдахина. От него к ножкам кровати
тянулись два шнура с розами, и розы висели вдоль ножек.
 Медленно и тихо она перенесла дерево из другой комнаты и поставила рядом с ним. У неё ещё не было времени рассмотреть украшения — они с Тони могли бы сделать это вместе. Его чулок, бедный маленький чулок, которым никто не пользовался, с большим красным яблоком и апельсином, она
Привязанные к ветке, тянущейся к маленькому мальчику, как дружеская рука,
 библиотечные книги были раскрыты на страницах с яркими картинками. Таблица с цветными птицами была прикреплена к стене. Веточка остролиста была прикреплена к покрывалу. В последний момент из обрезков зелёной ткани она соорудила подобие венка из остролиста, в который кое-где вставила кусочки красной бумаги вместо ягод. Она проскользнула за
кровать и повесила венок на окно. Когда в «малые часы»
она прокралась в свою постель, она не чувствовала усталости.

Она проснулась на рассвете, оделась и вернулась в свою комнату, прежде чем он
открыл глаза. Она зажгла газ, и тогда она поцеловала его.

“Счастливого Рождества, Тони!” - плакала она.

Он с трудом поднялся, одурманенный сном. И в его сны пришли
линии роз, и мягкая зелень, и красота, и яркость
дерева. Он сел, запрокинув голову, с выражением почти
ангельского изумления на его верующем лице. И он был, при всей своей радости,
практичным маленьким Тони.

“П-п-где ты это взяла?” - воскликнул он. “О, мама! Мама! Мама!”

И в его крике было что-то такое, что раскрыло сердце матери Маргарет
как цветок.

Ребенок перед своей первой рождественской елкой - это особый опыт.
Тони был немым. - Кричал Тони. Тони наклонялся вперед, чтобы дотронуться до предметов
. Тони откидывался далеко назад, чтобы добиться эффекта целого. Тони
был абсолютно и невыразимо счастлив.

Как и мать Маргарет - на какое-то время. Затем Тони сказал неожиданную вещь.

“Подумай, “ сказал он, - что маленький Иисус родился сегодня. Действительно, по-настоящему
сегодня”.

Мать Маргарет посмотрела на него.

“Знаешь, сынок, они не могут точно сказать, в какой день”, - сказала она.
неуверенно.

“О, это было сегодня!” Тони сказал ей уверенно. “Я знаю, что это было сегодня”.

Затем, когда он взял в руки библиотечную книжку с картинками, там была
история Вифлеема Иудейского, и она должна была прочитать ее ему, и он
слушал так, как будто слышал это впервые.

“Это было утром!”, он сказал мечтательно. “Звезда на востоке
сегодня утром, мать Маргарет. Похоже, и правда, теперь я видела, как мое дерево”
он причудливо добавил.

Казалось, он одержим идеей “современности”.

“Подумай, ” снова сказал он, - у всех маленьких мальчиков теперь есть елки. Прямо сейчас.
И у меня тоже!”

Это был долгий, волшебный день, и она ждала до последнего, чтобы закрыть его.

«Тоникинс, — сказала она наконец, — теперь розы должны опасть, пока
мама складывает их в коробку и отвозит к их родным. А пока её нет, ты можешь полежать здесь и посмотреть на дерево, хорошо?»

«Да, — сказал Энтони, — и… и оно будет говорить со мной!»

Несомненно, дерево разговаривало с Тони. Но самое удивительное было то, что
оно также разговаривало с его матерью, когда она шла на фабрику.

 Не успела она выйти на улицу, как из-за весёлого праздничного настроения
номер не она столкнулась с укоризной на суету и шум
улицы на “ночь перед Рождеством”. Все было умысла на
что-то вне себя. Каждый, подумала мать Маргарет, знал бы
, что наступило Рождество, если бы ему не сказали.

_ Все, кроме Тони._ Ее сердце сжалось, когда она подумала об этом. Для Тони
в маленькой кроватке, где он “жил”, все блаженство и покой
завтрашнего дня снизошли на сегодняшний день, и он прожил их верно. И далее
Рождественское утро, Вифлеемская звезда, утро для всех остальных
Для него всё это уже в прошлом, а для всего остального мира только начинается...

Рождественский ужин они съели вместе в канун Рождества, у постели Тони, с королевским угощением, накрытым на маленьком швейном столике в тени ёлки.

— А теперь, дорогая, — сказала мама Маргарет, когда они закончили, —
осталось всего двадцать четыре часа, и фея придёт за ёлкой. Ты ведь не будешь возражать, правда?

«О, да, мама!» Тони не отрывал взгляда от дерева, словно боялся, что оно исчезнет, если он отведет глаза.

“И вы будете чувствовать себя более радостно, что у тебя его не жаль см.
оно делось?”

“Да, мама!”

Глаза Тони были все еще на дереве.

“Я бы хотел, - сказал он, - я бы тоже хотел, чтобы Рождество было завтра. Мне нравится чувствовать себя
так, как я чувствую себя, когда наступает Рождество ”.

Она молча сидела рядом с ним, когда за дверью послышались шаги и
стук, которого они оба ожидали. И, к некоторому ее замешательству,
Мать Маргарет впустила четырех посетителей. Там была добрая,
практичная женщина; и библиотекарь с приятными глазами; и горничная
с Дорогим Ребенком на руках.

Она поставила «Милого ребёнка» на пол, и «Милый ребёнок» подбежал к кровати Тони, держа в руках коробку.

«Мальчик!» — закричала она. «Смотри, что у меня есть! Смотри, что у меня есть!»

Она положила что-то рядом с ним. И когда Тони, слегка дрожа от удивления, развернул это, там оказалась его долгожданная глина и несколько невероятных инструментов для лепки. Мать Маргарет перевела взгляд на библиотекаря. Взгляды двух женщин встретились и скрепились, и в их лицах
что-то ожило. И так случилось, что, когда служанка вынесла
маленькое деревце из комнаты, Тони едва узнал его.

Они ушли со счастливыми приветствия и махали руками, и обещает
снова встретиться.

“Я ... я ... я ... принес ты мой котенок и моя fimbel!” - крикнул дитя
целуя ее руку. “В тот день”, - важно добавила она.

Час спустя Тони сонно открыл глаза.

“Поднимите большой шум, мама Маргарет!” - неожиданно потребовал он.

“Почему, дорогая?” - спросила она.

“Потому что, если я лягу спать, то это уже будет не Рождество”, - сказал Тони.
Тони задремал с улыбкой на лице.

Рождественское утро, настоящее рождественское утро, пришло с белой мантией
и светлое лицо. Мать Маргарет проснулась, услышав, как грохочет первый городской колокол.
перезвон ранних колоколов. Она вскочила, накинула халат,
ее красивые волосы рассыпались по плечам, и она побежала в комнату Тони
. Он все еще спал. Решительно и даже радостно она наклонилась
и поцеловала его.

“Тони, дорогой!” - сказала она, но в ее голосе было что-то похожее на рыдание
. “ Просыпайся! Сегодня рождественское утро!”

Его глаза распахнулись и уставились прямо ей в глаза.

“ Сегодня рождественское утро, ” дрожащим голосом повторила она.

На его лице появилось выражение боли.

“Мне приснилось мое дерево?” - спросил он.

— Нет! — воскликнула она. — Нет, дорогой. У тебя была ёлка. Мама сказала тебе, что вчера было Рождество, потому что в тот день мы могли поставить ёлку, и она хотела, чтобы ты повеселился — _по-настоящему_ повеселился, Тони... — Она расплакалась и уткнулась лицом в его тёплую шею.

Что-то торжественность и старую мудрость рождается в детстве, когда взрослая
человек извиняется, и объясняет, или в какой-либо мудрый обращается с ним как с равным,
пришел растет в лицо Тони. Но теперь это было омрачено
зарождающейся радостью.

“Мама!” - воскликнул он. “Правда? Правда, снова Рождество?”

“Только не снова”, - сказала она. “Но сегодня Рождество”.

Он сел и обнял её.

«О, я рад, я рад!» — воскликнул он. «Ну что ты, мама. Значит, не только дерево сделало нас счастливыми, да?»

Она прижала его к себе. И пока они сидели, обнявшись, в пустой комнате, где не было ни ёлки, ни роз, и даже глина на мгновение была забыта, к женщине и смутно к ребёнку пришло потрясающее осознание того, что Рождество — это дух. И этот дух был с ними и стал третьим присутствующим в их внезапной, неописуемой
радости.

 Тони немного отстранился и рассмеялся, глядя на неё.

— Матушка Маргарет! — воскликнул он. — Это Рождество — это Рождество!

 — Да, — сказала она, — да, дорогой. Разве ты не слышишь колокольный звон?

 Тони покачал головой. — Нам не нужны колокола, матушка, — сказал он. — Ну что ты,
 матушка Маргарет! — воскликнул он, — может быть, теперь мы будем чувствовать это каждый
день!

[24] Авторское право принадлежит издательству Crowell Publishing Company, 1915. Перепечатано с
особого разрешения автора.




НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЙ ПОДАРОК[25]

_Джулия Беркет_


Снайдж, лесничий, быстро прошёл через ворота парка, окружавшего королевский дворец. На его руке висела небольшая корзина, накрытая
белой салфеткой. В корзинке были пироги с клюквой, которые
его жена отправляла своей тете, пожилой женщине, которая размешивала королевский суп в котелке.
супница.

Как Snyge шли по извилистой дороге, светило солнце и сверкали
ярко на снегу; и крышах дворца, которая блестела
через верхушки деревьев, казалось, не столь впечатляющие, как они это делали
на другие дни. Подойдя к задней части дворца, он услышал громкий стук молотка
, который странно звучал в тишине зимнего дня
. Он ускорил шаги и открыл дверь кухни.

Вдоль одной из стен комнаты с кирпичным полом тянулся длинный деревянный
стол. Перед столом было отстояться, и по этому сидели
судомойка, два лакея, четыре горничных, и три маленьких лакеев; все
одет в оливковой ливрее дома царского, и все деловито
щелкать орехи.

Они подняли такой шум и суматоху, что Снайгу пришлось пройти
через всю комнату, прежде чем он смог привлечь внимание
Матушки Йорган, которая помешивала суп, повернувшись спиной к столу.
дверь.

“Что означает весь этот шум?” - прокричал он в ухо старухе
.

За неожиданного звука его голоса она вздрогнула и бы
уронил горшок-ручки если маленького мальчика, который сидел на высоком табурете
за чайник, не поймал его.

После того, как матушка Йорган оправилась от своего удивления, она сказала леснику
, что они кололи орехи для рождественского угощения. Они
все должны были быть приготовлены накануне, но судомойка
забыла, а пекарь как раз замешивал фруктовый пирог; так что пришлось
был вынужден заставить работать всех, кто еще не был занят, чтобы
орехи были готовы вовремя.

Пока матушка Йорган бормотала что-то своим пронзительным, кудахтающим голосом,
Снайдж смотрел прямо перед собой на маленького мальчика, сидевшего на табурете.
На самом деле не было никакой причины смотреть на бедного маленького
Бебеля. Он был самым уродливым и невзрачным человеком в комнате. Сгорбившись на табурете в тёмной тени за котлом, он больше походил на отвратительного гоблина, чем на маленького мальчика.
Его густые чёрные волосы обрамляли худое лицо.
Нос у него был длинный и кривой, глаза очень большие и очень чёрные, а
его жалкий рот, хотя нежный и по-детски, сделал его лицо
кажется, все homelier наоборот. В руке он держал палку, на
который, с бесконечным трудом, он был чем-то резьба.

Однако Снайдж, который мало говорил, но видел многое, когда мама
Йорган закончил, указал на него пальцем и спросил: “Кто это?”

“Я Бебель”, - сказала девочка тонким, но довольно сладким голоском.

“А что это у тебя в руке?”

“Это, - сказала старуха, - скипетр, который он делает для короля"
”Рождественский подарок". И, повернувшись спиной к чайнику, она посмотрела
Она многозначительно посмотрела на Снайга и постучала себя по лбу. «Расскажи Снайгу о своём подарке, Бебель, и, может быть, он даст тебе палку получше».

 Но девочка прижала палку к себе и испуганно ответила: «О нет,
спасибо, мама Йорган! Нет, спасибо! Эта палка отлично подойдёт для того, что я хочу. Но я расскажу мужчине, что знаю об этом».

При этих словах один из маленьких лакеев, который на мгновение перестал размахивать молотком, чтобы съесть грецкий орех, толкнул локтем своего соседа, и они оба взяли свои миски с орехами и опустились на корточки на пол
перед чайником. И служанка, которая вытирала пыль с королевского трона, и
как раз в этот момент проходившая через кухню, увидела пажей и присоединилась к
маленькой группе.

“Сейчас мы немного повеселимся”, - прошептал ей один из них.

Бебель, который не подозревал о своей аудитории по другую сторону котла
повернувшись к Снайгу, начал свой рассказ.

“Видишь ли, ” сказал он, “ хотя я хромой и глупый и никому не нужен
добрый король позволяет мне оставаться здесь, на его кухне. Я сижу здесь
весь день за чайником; и когда у матушки Йорган есть что-нибудь еще
она должна это делать, она позволяет мне помешивать суп. Каждый день я получаю корочку хлеба и миску пены с поверхности супа, а по ночам пекарь позволяет мне лежать за большой печью. Понимаете, я должен быть
счастлив, ведь я ничего не сделал, чтобы заслужить такую лёгкую жизнь. Но иногда
я очень недоволен. Однажды вечером я почувствовал себя именно так и,
будучи один на кухне, забрался на стол, чтобы выглянуть в окно.
Была прекрасная ночь, сияли все звёзды, и я стоял там, думая о том, как мне должно быть стыдно за своё несчастье, когда вокруг так
Вокруг меня было столько великолепия, что я увидела, как с другой стороны подоконника ко мне протянулась красивая рука. Она сжимала палочку и клочок бумаги. Рука положила их на подоконник, и я услышала мелодичный голос, который произнёс: «Это тебе, Бебель».

 Тут его невидимые зрители зашушукались и захихикали, а маленькая служанка крикнула: «А где теперь бумага?»

Бебель наклонилась над чайником и, увидев на полу тряпку горничной, снова повернулась к Снайгу и сказала: «Они часто приходят послушать
мне рассказывают об этом. Бумагу унесло в огонь”, - объяснил он и
продолжил: “Я был очень напуган и хотел спуститься с
окна и оставить их там, но, наконец, я набрался смелости взглянуть на
бумагу. На нем были следующие слова: _правда, Милосердие, Истина, Смирение,
Преданность, Терпение, Мужество и, прежде всего, любовь_. Я долго стоял там
и, наконец, подумал, как было бы здорово сделать новый
скипетр для рождественского подарка королю и вырезать на нем эти слова
. Это красивые слова с приятным звучанием. Я никогда не
я снова услышал этот чудесный голос, но я чувствую, что это именно то, чего он хотел от меня.
”Теперь расскажи о том, как приходят слова", - потребовал один из лакеев. - "Я хочу, чтобы ты сделал это".

“Теперь расскажи о том, как приходят слова”.

Но Бебель только сказала: “Сейчас я заканчиваю "_Patience_", и,
если вы не возражаете, я снова начну вырезать. Видите ли, до Рождества осталось совсем
мало времени ”.

Когда Бебель закончила, его небольшая аудитория разошлась. Горничная вернулась к своей уборке, лакеи отнесли свои миски и молотки обратно к столу, а мама Йоган, отдав кочергу маленькой Бебель, пошла к двери вместе со Снайджем.

Когда лакеи вернулись, шум стал ещё более оглушительным, чем
прежде. Фруктовый пирог был готов, но без орехов, и пекарь стоял
над небольшим отрядом рабочих, время от времени наказывая
кого-нибудь из отстающих. Матушка Йорган была вынуждена
почти кричать, чтобы перекричать остальных, или, скорее, её
часть разговора, потому что Снайдж говорила очень мало.

 — Да, это правда. Бебель уже несколько недель вырезает на старой палке.
Он очень счастлив. Но он глупый болван. Король даже не знает,
что он живёт здесь, на кухне. Если бы знал, всё было бы по-другому.
закончите маленькой Бебель.

“ А что насчет руки? - спросил лесник.

“ Это? О, ну, я не знаю. Никто здесь в это не верит. Но я не мог
сказать. Может быть. Но я знаю одно: я видел, как приходят слова. Когда
несколько недель назад он был в ‘_Mercy_’, один из охотников принес ему на ужин
маленькую полудохлую белку. Но глупый ребенок согрел
его и выпустил на волю. Когда он вернулся к своей резьбе, на палочке было написано ‘Милосердие’
. Так было со всеми. Я знаю, ибо я
видел это своими острые старые глаза”.

Snyge дал ей корзинку и вышел в сумерки. Он остался
давно прошло его время.

Вскоре шум на кухне стих. Все орехи были съедены
их положили в приготовленный пирог, и в комнате воцарилась тишина, если не считать
потрескивания огня и болтовни слуг.

“‘Терпение’ - это очень тяжело”, - сказала маленькая Бебель маме Йорган. “У меня
какое-то время все идет очень хорошо, но как только я почти заканчиваю,
письма, кажется, возвращаются снова. Это очень забавно.

“Послушай, мама Йорган! Кто-то приближается. Это Шрив из
Полей. Его лицо светилось так, что казалось почти красивым, а его
руки дрожали, когда он вырезал что-то.

Через мгновение раздался низкий, таинственный птичий крик. Кто-то отодвинул засовы.
и в темном дубовом дверном проеме предстало воплощение юности.
Шрив полей повис, его тонкий, яркий рисунок, изложенных
от искрящегося снега без. Отодвинул с его густые темные
кудри он носил сумку-как и шапка ярко-красный. Через плечо его
изодранной куртки был перекинут коричневый мешок, а в руках он держал порванную
сеть. Прекрасная осанка его гордой юной головы, поразительная красота
его лица, удивительная живость его загадочных глаз — всё это было так сильно.
тот смотрел снова и снова, охваченный благоговением, обеспокоенный, ошеломленный, неспособный
понять такую великолепную красоту. Это было похоже на какой-то смутный прекрасный сон
который человек был вынужден отбросить из-за самой интенсивности его сладости
из своих мыслей, теперь возвращающихся в разум. Даже слуги почувствовали
это, и они снова и снова смотрели на знакомое зрелище
сияющего юноши. И Шрив, неспособный, как всегда, понять это
слепое желание проникнуть в тайну его красоты, пересек комнату
быстрыми, свободными шагами и приблизился к Бебель.

“Я принес вам эту сеть, чтобы вы починили”, - сказал он, и голос его был тихим
и удивительно приятным. “Я использую ее, чтобы ловить бедных умирающих от голода зайцев; и
потом я их кормлю. Я подожду” если ты не слишком задержишься.

“О, я сделаю это с радостью”, - ответила девочка. “и я постараюсь поторопиться
насколько смогу”.

Он спрятал незаконченный скипетр в карман своей поношенной блузки и осторожно склонился
над сеткой.

Уже стемнело, и один из пажей ходил по комнате с
свечой, зажигая свечи в больших оловянных подсвечниках. По
один из дворецких и лакеев пришел, чтобы съесть свой ужин перед
они должны были подавать королевский ужин. Все было светло, слышался смех и
на кухне раздавались добродушные подколки.

Шрив беспокойно ходил взад и вперед по длинной комнате. Каждый раз, когда он проходил мимо
печь он хотел выхватить батон и положить его в свой мешок. “Для моей птички,”
он бы сказал, с его ослепительной улыбкой на пекаря. Каждый раз, когда он приближался к
котелку для супа, он останавливался и наблюдал за быстрыми движениями маленьких Бебель
пальчиков. Не поднимая глаз, ребенок отвечал на его невысказанный вопрос.
вопрос: “Через некоторое время, Шрив, я закончу это”.

По мере того, как грациозная, сияющая фигура двигалась по комнате, все молодые люди
девушки уставились на него, и их взгляды стали более застенчивыми из-под длинных
ресниц. Но мысли Шрив были заняты внешним миром и починкой
сети. Однако, когда они заговаривали с ним, он всегда отвечал ласково
своим прекрасным, обаятельным голосом.

“Как поживают твои друзья, о Шриви?” - спросила мать Йорган.

“С ними все в порядке. Только в горах холодно, и звери мёрзнут; а леса и поля обнажены, так что моим птицам нечего есть. Но
подожди, старуха; когда-нибудь я узнаю все тайны природы, и тогда зима не сможет навредить моему народу».

Слуги подошли к котлу, чтобы налить себе супа, и
Шрив из Филдс стоял в углу и молча наблюдал за ними.

Наконец Бебель сполз со своего табурета и медленно подошел к ним.
Шрив.

“Вот твоя сеть, Шрив”, - сказал он.

Красивый юноша взял сеть и держал ее перед собой. Он потянул за нее
, но заштопанные нитки держались так же крепко, как и остальные.

“Это прекрасно сделано, Бебель. Когда я приеду на Рождество, я принесу
тебе немного волшебного мха. Как твой скипетр? спросил он немного застенчиво.

“О, он почти закончен. Сейчас я на ‘терпении’.

Бебель вытащила палочку из-под его блузы, и, когда Шрив из Филдса наклонился, чтобы поднять её, он увидел, что «Терпение» закончилось.

 * * * * *

 Был канун Рождества, и весь огромный замок был охвачен весёлой суматохой и дикой неразберихой. От маленькой судомойки, которая
в последний раз мыла кастрюли и сковородки, до самой королевы, на которую
надевали новую корону, ни одна душа во дворце не бездействовала.

Большой зал был весь зеленый, красный и белый; сосны, остролист и
омела. Белые колонны были увиты плющом и лавром; из
со стропил свисали огромные гроздья омелы, а стены были увешаны
листьями и красными ягодами. По обе стороны королевского помоста стояло по
сияющей рождественской елке; а галереи были низко увешаны
рождественской зеленью.

Прошло совсем немного времени, прежде чем король и королева взошли на свои королевские троны,
королева была счастлива, потому что новая корона очень шла ей, а король
- потому что впереди был грандиозный пир.

Королевский двор собрался со смехом, веселыми речами и улыбающимися лицами
и из всех них принцесса Фауния вызывала наибольшее восхищение. Для высоких
Стройная и красивая, какой и должна быть принцесса, с изящной грацией молодой лани и гордой осанкой, она стояла на возвышении рядом с темноволосым красавцем-принцем. Каждый раз, когда он обращался к ней, хотя его слова были шутливыми, она знала, что он любит её; и каждый раз, когда он смотрел на неё, его весёлые глаза говорили то, чего не осмеливались сказать губы. Принцесса, как и все остальные в зале, была очень, очень счастлива.

Внизу, на кухне, сидел Бебель и вырезал последнее слово на своём подарке
для короля. Его лицо было очень бледным и казалось ещё более худым, чем обычно
как обычно. Его большие черные глаза лихорадочно горели, а руки быстро работали
над словом “_любовь_”.

“ Я не должна опаздывать! Я не должна опоздать!” - сказал он снова и снова.

Слуги вышли из кухни и сидели в
галереи над залом, смотрите королевского торжества.

Однако в комнате осталась маленькая девочка, которой пришлось остаться
, чтобы поддерживать огонь в большом камине.

“Когда ты передашь королю его подарок?” - спросила она Бебель.

“ Когда все остальные отдадут свое и будут править Полями в одиночку
когда останется, он отдаст королю своего прекрасного ворона, и тогда он скажет
‘Есть еще один, о король, у которого есть подарок для тебя’. Мать
Йорган пообещал позволить мне подняться с ней по лестнице, и когда
Шрив скажет это, после чего я войду в комнату и вручу королю его
скипетр.”

“ Шрив с Полей может забыть, ” проницательно заметила маленькая девочка. “ он
думает только о своих птицах и зверях, о других он не думает. Старый
Джейсон, дворецкий, говорит, что у него нет души.

“О да, он это сделал!” - сказала Бебель. “Он дикий и робкий, как и его животные
, и боится показать это. Он рассказал мне, как некоторые
по ночам он лежит в своей пещере со своими животными и мечтает о друге-человеке. Но ты же знаешь, Сана, он такой красивый и так не похож на других, что никто не может с ним подружиться. Но посмотри, что он мне подарил! Это волшебный мох, и Шрив говорит, что если я возьму его с собой, то буду достаточно смелой, чтобы пройти через большой зал к королю и не стыдиться своего уродливого лица.

Бебель подняла маленький клочок серебристого мха, на котором, словно бриллианты, сверкали капли росы.

«О!» — воскликнула девочка в благоговейном изумлении. «Он такой красивый! И ты думаешь, что он действительно обладает такой силой?»

“ Ну да, конечно; Шрив мне так и сказал.

“Эх!” - вздохнул маленький сана “если бы я только чуть-чуть, я бы не была так
бояться дворецкого, когда он ругает меня.”

Отеля bebelle осторожно сорвал мох пополам и дал Сана частью.

“Я должна вернуться к своему резьба теперь,” сказал он, так как ребенок пытался
спасибо ему.

“А я к своему огню. О, Бебель! Смотри! Смотри!” - воскликнула Сана. “Огонь
погас, пока я с тобой разговаривала!”

“Я приготовлю тебе еще”.

Когда матушка Йорган вошла, огонь в камине снова ярко горел.

“Ты готова, Бебель?” спросила она дрожащим от волнения голосом.
волнение. “Шрив дарит королю его ворона”.

“Нет, дорогая матушка Йорган, вместо этого я разожгла огонь для Саны”.

“Ты глупый мальчик!” - и она вырвала палку из его рук. “Почему из
конечно, он молодец! Это _Love_ не так же откровенно, как и другие слова есть?
Пойдем, нам нужно поторопиться, иначе мы опоздаем.

Когда они подошли к дверям зала, Шрив Филдс был уже рядом.
он стоял перед королевским возвышением, его гордая прекрасная голова была откинута назад, а
одна изящная рука протянута к королю. На кончике его
пальца сидел красивый ворон, весь блестящий, черный с прожилками
фиолетовый, и такой тихий, как будто все еще был в лесу. Пока эти двое из
леса стояли там в своей совершенной, нетронутой красоте, все
остальное в гей-корте казалось странно затуманенным и дешевым.

“О царь, ” сказал он своим сладким, волнующим голосом, “ вот подарок для
тебя!”

Ворона вылетела из его руки к королю придворные толпились
вокруг сияющей молодостью; и мать Jorgan, в дверях снаружи,
шепнул отеля bebelle: “ребенок, он ничего не говорил о вас. Если вы до сих пор
хотите сделать этот ужасный поступок, вы должны войти без приглашения”.

И так, с его скипетр держится в одной руке, ребенок отважно
зашел в гей-толпа.

Когда он приблизился к трону, придворные расступились с обеих сторон;
стоя перед королевским возвышением, Бебель просто сказала: “Мой король, у меня есть
сделал тебе новый скипетр в подарок на Рождество.

Повсюду вокруг трона лежали драгоценные подарки; золото и
гобелены, серебро и драгоценные камни. На подлокотнике королевского кресла
восседал прекрасный ворон, а в руке королевы было ожерелье из
бриллиантов и редких аквамаринов. Перед ними стоял ребенок, странный и
гротескный, держащий в руке грубый кусок дерева.

“Я сделал тебе новый скипетр”, - сказал он.

“Дитя, ” сказал король, и в его голосе не было злобы, “ сейчас не время тебе появляться перед нами".
И он жестом приказал пажу вести его за собой.
Бебель вышла из комнаты.

Воцарилось тягостное молчание, пока ребенок медленно выползал из ярко освещенного зала.
Одной рукой все еще сжимая отвергнутый подарок. Королева подала знак
скрипачам начинать играть. Принцесса Фауния, которая
стояла с благородным принцем под балконом, заметила, что такое
Этого было достаточно, чтобы испортить Рождество. Принц утешил её
и сказал, что, если бы он мог, ничто не омрачило бы ни одного мгновения
её жизни. Принцесса была ещё счастливее, чем прежде.
  Королева сказала королю, который выглядел немного обеспокоенным, что в таких больших семьях
такое случается, и что после королевского банкета всё вернётся на круги своя.
Это последнее предположение очень успокоило короля, и действительно, ещё до того, как паж объявил о начале банкета, всё было так же весело и оживлённо, как и час назад.

В светлой тёплой кухне звучали песни и смех, и все были счастливы.

Все, кроме маленького Бебеля.  Он лежал у печи, крепко сжимая скипетр, и ничего не говорил.

Мать Йорган принесла ему миску горячего супа.  Он жалобно поблагодарил её, но не притронулся к супу. Время от времени кто-нибудь из слуг подходил к нему и робко, но вежливо просил его подойти и попробовать
вассаль. Шрив спустился с пира. Пекарь дал ему тринадцать буханок для птиц, и он остановился, чтобы поговорить с Бебель.

“Мне жаль, отеля bebelle”, - сказал он, в его робких, победный лад. “Но у меня
не было возможности поговорить с вами. Обидно было, что царь отказался от своего
подарок. Но давай, не грусти. Каждый человек печалится, и вещи не будут
можно улучшить лежит там”.

Но отеля bebelle не ответил. Слезы навернулись на красивые,
загадочные глаза Шрив.

— Не хочешь ли ты сегодня вечером переночевать в моей пещере?

 Бебель слегка ахнула.

 — О, Шрив, — сказал он, — это самое лучшее, что могло со мной случиться! Но почему-то мне кажется, что это не может быть сегодня вечером.

Так Шреве полей пошли немного печально вышел в звездную ночь.

Время шло. Медленно и неохотно слуги покинули теплый,
дружелюбный кухня. Многие останавливались, чтобы по-доброму поговорить с молчаливым ребенком, который
лежал, съежившись, в своем углу.

Наконец, однако, все они ушли, кроме маленького пажа, который потушил
свечи и испуганно выскочил из комнаты. Все было тихо и темно.

Девочка долго лежала там.

Медленно и нежно в тишине ночи раздался тихий голос.

«Бебель, малышка Бебель! — сказал он. — Подойди к двери».

Девочка задрожала, но не встала.

Снова раздался низкий, сочный голос: “Бебель, я жду тебя.
Подойди, открой дверь”.

Словно во сне, он крался по полу. Он медленно отодвинул
огромные засовы и поднял дверную щеколду.

Там, на заснеженном дворе, было великолепное видение. Что
светились и блестели от снега, как огонь и свет
тысячи бриллиантов. На голове была вуаль, похожая на кружевной иней. Из-под
переливающихся одежд протянулась прекрасная белая рука.

“Пойдем со мной, - сказал голос, “ и я сделаю тебя великим правителем”.

Бебель вжалась спиной в тяжелую дверь.

“О нет! ” воскликнул он. - Я не гожусь в правители. Я уродлива и бедна,
и никому в мире не нужна”.

Видение протянуло руку и взяло скипетр, который Бебель все еще прижимала к его груди
.

Когда твердая белая рука схватила его, грубое дерево засияло.
золото, а буквы, вырезанные на нем, были украшены жемчугом, рубинами,
и сапфирами, и другими драгоценными камнями.

“ Эти слова, которые ты вырезал на скипетре, - произнес высокий,
волнующий голос, - “Справедливость, Милосердие, Истина, Смирение, Преданность,
Терпение, Мужество и, прежде всего, Любовь - вот атрибуты
король. Только тот, кто вырезал свой собственный скипетр с этими словами на нем,
только он достоин владеть им. Я снова призываю тебя пойти со мной, и я
сделаю тебя правителем великого королевства ”.

И в белую ночь ребенок последовал по стопам видения.

[25] Перепечатано из “St. Журнал Николаса” с разрешения автора.




СТРАННАЯ ИСТОРИЯ МИСТЕРА ПСА И МИСТЕРА МЕДВЕДЯ[26]

_Мэйбл Фуллер Блоджетт_

(Для самых маленьких)

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЕЛКА


Мистер Медведь с нетерпением ждал первой настоящей снежной бури, потому что мистер
Пес проделал отличную двойную пробежку, и они оба планировали
Немного работы по дому и много катания на коньках. Меховой костюм мистера Медведя как раз подходил для зимних видов спорта, но мистер Пёс был вынужден пойти в деревню и купить себе свитер. Он был ярко-красным и очень ему шёл. Мистер Пёс, который любил красивую одежду, также купил ало-белую шапочку для катания на коньках с кисточкой, которая очень мило свисала на одно ухо. Поэтому и мистер Пёс, и мистер Медведь с нетерпением ждали наступления холодов и проводили много времени, выбегая на крыльцо и глядя на висевший там термометр. Когда
Они не делали этого, они читали сводки погоды в газетах или наблюдали за облаками, и наконец однажды вечером их вознаградили за это, показав большие пушистые хлопья снега, лениво падающие с холодного серого неба. Но увы! им обоим ещё много дней не придётся бездельничать.

Мистер Медведь, который уже некоторое время чувствовал себя неважно,
на следующее утро слег с паротитом, и мистер Пёс был по уши занят
приготовлением пищи, уходом за больным, постельными принадлежностями и
доставкой подносов больному.

Полагаю, вы никогда не видели медведя с паротитом! Это печальное зрелище, уверяю вас, и теперь в коттедже было грустно, потому что компанию нам составляли только визиты доктора и мистер Медведь в ужасном состоянии, с такой распухшей шеей, что ни один из его ошейников ему не подходил — в последнее время он, чтобы угодить мистеру Псу, стал их носить. Единственным возможным вариантом для повседневного использования стал красный носовой платок-бандана. Что ж, мистер Пёс был
довольно хорошим санитаром, хотя в первый день он принёс мистеру Медведю немного лимонада, и, если вы когда-нибудь болели свиным гриппом, вы знаете, как мистер Медведь
почувствовал после того, как почувствовал по-настоящему хороший вкус. Но после этого мистер Пес стал осторожнее.
он даже не сказал “маринованные огурчики” и не принес мистеру Медведю ничего кислого или кисломолочного.
так что они прекрасно поладили.

Тем не менее, было много времени для размышлений, и мистер Медведь, задумчиво глядя
на заснеженный пейзаж за окном, начал строить планы на Рождество.
Он решил, что удивит мистера Пса, и сюрприз этот будет
в форме рождественской елки. Поблизости росло множество милых маленьких
елочек, каждая из которых протягивала свои крошечные веточки, словно
будто умолял о чести быть избранным, а мистер Медведь знал мистера Пса,
который был кем-то вроде плотника, просто умирал от желания получить полный
ящик с инструментами, и он подумал, какой это был бы прекрасный подарок и как
красиво сверкали бы шило, пилы и другие инструменты, подвешенные к
веткам в свете рождественских свечей.

Мистер Медведь также позаботится о том, чтобы у мистера Пса была замечательная большая кость, лучшая
на рынке, перевязанная алой лентой и остролистом, и флакон
парфюмерии, и о, да! дюжина носовых платков с цветной каймой.
Медведю пришлось достать свой блокнот и записывать всё, что он
вспомнил, и самое лучшее было то, что мистер Медведь был решительно настроен,
твёрдо настроен на то, что мистер Пёс не должен ничего знать об этом
деле.

Самое забавное было то, что мистер Пёс тоже размышлял, и в конце концов
его размышления совпали с размышлениями мистера Медведя.
Он подарит мистеру Медведю рождественскую ёлку, и _мистер Медведь
ничего об этом не узнает_.

Мистер Пёс был так взволнован, что однажды положил в пудинг соль вместо сахара
и не заметил разницы, пока они с мистером Медведем не сели за стол
на десерт вместе. К этому времени мистеру Мишке стало лучше, и вскоре он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в плавание, а это значит, что он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы делать всё, что захочет.

 Его действия начали озадачивать мистера Пса. Во-первых, мистер Мишка
начал совершать множество таинственных поездок в деревню, а во-вторых, он постоянно получал множество каталогов, которые тщательно хранил под замком. Однажды мистер Дог застал его за измерением высоты потолка в гостиной.
Когда его спросили, что он делает, он очень смутился, но мистер Дог
не имел ни малейшего представления о том, что происходит.
Видите ли, он был так поглощен собственными планами удивить мистера Медведя, что
ему и в голову не приходило, что у мистера Медведя могут быть свои тайные планы на отпуск
. Мистер Пес больше всего беспокоился о том, чтобы мистер Медведь не узнал
что _ он_ делал, и, поскольку он был гораздо осторожнее, чем бедняга, дорогой,
бестолковый мистер Медведь, он никогда не давал своему другу ни малейшего представления о том,
что у него на уме.

После долгих размышлений, Мистер пес решил срубить красивая маленькая
Рождественская елка, которую вы когда-либо видели, что он нашел неподалеку в лесу.
Он украшал его попкорном, клюквой и маленькими свечками, и
он дарил мистеру Медведю полдюжины банок самого лучшего меда, потому что
Мистер Медведь больше всего на свете любил мед, и большой черничный пирог, перевязанный
алой лентой и остролистом, потому что мистер Медведь больше всего любил черничный пирог
лучший, и шарф, красивый теплый шарф в клетку, потому что мистер Медведь
не был стильным, но любил комфорт. Ах, да, и белый и
Золотую книгу на стол гостиной. Мистер пес плевать на все, что было
внутри книги, но он хотел очень красивый чехол. Она бы выглядела
ужасно хорошо при свете лучшей лампы и как единственная книга в доме
если бы это была кулинарная книга, мистер Дог подумал, что она придала бы особую атмосферу всему коттеджу
и была, в некотором смысле, действительно необходима. Чтобы сделать все это, потребовался бы
каждый пенни, заработанный мистером Догом, но мистер Дог не пожалел ни единого
цента из своих запасов.

Мистер Медведь никому не рассказывал о своем плане, и мистер Пес тоже никому не рассказал
. Они оба дали веские причины для отказа в ряд
приглашений, которые они получали на Рождество сторон; г-н медведь,
выглядит очень мудрым, заявил он чувствовал себя довольно старые, на которых могут резвиться не о чем, просто
тихий вечер в тапочках дома его; и Г-собака сказала, что с
свинка и всех он был настолько отстали его работа, что он думал
предпочитаете провести спокойный день дома, с тапочками и комфортно
стул перед огнем в вечернее время.

Но что они собирались делать на Рождество, спросили их друзья.

Мистер Медведь поднял глаза к небу, потер голову и, наконец, сказал
что-то о венках на окнах, и мистер Пес оживленно ответил
что сегодня на ужин он собирается приготовить самый вкусный сливовый пудинг
они когда-нибудь видели, и если это не было празднованием Рождества, то что же это было?

И все же казалось, что это время никогда не настанет, потому что ты знаешь
сами понимаете, как медленно проходят Рождество, дни рождения и каникулы.
и как быстро сменяются школьные дни и походы к
дантисту и тому подобное. Но в конце концов это действительно было декабрь
двадцать четвертый, и в тот же вечер после захода солнца было запланировано как
г-собака и Медведь для них большой сюрприз.

Мистер пес все свои подарки на верхней полке в шкафу своей спальни,
и Мистер Медведь все свои подарки на верхней полке _his_ спальня
гардероб: и у них обоих были свои шкафы заперты, а ключи в
карманы.

В тот вечер за ужином ни один из друзей не разговаривал много, потому что оба были
слишком заняты своими мыслями. Мистер Медведь хотел найти какой-нибудь хороший предлог, чтобы уйти
Мистер Пес отправился в лес, где должна была быть рождественская елка
. Он был уже срезан, но требовал обрезки, и мистер Медведь
решил обрезать его прямо там, где он стоял, или, скорее, где он был прислонен
к другой ели, а затем каким-то образом перетащить его в
дом без ведома мистера Пса. Карманы мистера Медведя были полны
мишуры и колокольчиков, позолоченных грецких орехов, золотых и серебряных шариков и тому подобного
украшения. Он довольно позвякивал при ходьбе; но мистер Пес был так сильно
занят своими мыслями, что не заметил.

Наконец ужин был закончен, посуда аккуратно вымыта и убрана.
Двое друзей повернулись друг к другу, и оба заговорили одновременно, и сказали только
одно и то же, на одном дыхании, без пауз:

“Я думал немного прогуляться этим вечером”.

“Что ж, это хорошая идея”, - сказал мистер Медведь, надевая кепку и
галоши, пока говорил. Это было удобно для того, чтобы ему не приходилось беспокоиться ни о чем другом
из-за его прекрасной меховой шубы, хотя он предпочел бы
шарф.

“Я тоже так думаю”, - сказал мистер Пес, поспешно натягивая свою спортивную форму для катания на каботаже
свитер, шапочка с кисточками и все такое.

“В какую сторону вы направлялись, мистер Медведь? Я думаю поехать на Запад,”

“Я думал пойти на Востоке”, - сказал г-н медведь, с облегчением на
все брали. И так друзья расстались.

Мистер Медведь крикнул через плечо: «Мистер Пёс, бесполезно возвращаться
раньше восьми часов в такую прекрасную ночь».

«О, нет!» — сказал мистер Пёс, довольный и мысленно планирующий
подстричь своё дерево в лесу, а затем установить его в
коттедже за несколько минут до этого часа.

Итак, оба друга поспешили прочь: мистер Пёс на запад, чтобы как можно быстрее развесить на своём дереве гирлянды из клюквы и попкорна, которыми были набиты его карманы, а мистер Медведь, чтобы украсить своё дерево как можно красивее и быстрее. И надо же! разве они не были заняты? Вы можете не поверить, но каждый из них добрался до
дома в один и тот же момент, ровно за семнадцать с половиной минут до
восьми часов, и каждый из них был ровно в полумиле от дома.
Мистер Медведь взвалил своё дерево на плечо и пошёл; мистер Пёс взвалил _своё_
дерево на его плече и тронулся с места. Дерево мистера Медведя было больше и
тяжелее дерева мистера Пса, но мистер Медведь был сильнее мистера
Собака, так что они оба покрыли землю с одинаковой скоростью.

Теперь, я полагаю, вы уже догадались, что произошло. Это было обязательно,
не так ли? И это только что произошло.

Мистер пес, крадучись, поднимается обратно, и Мистер Медведь, украдкой
подойдя спереди пути, встречались прямо у двери коттеджа, и я желаю вам
были там и видели их. Я не думаю, что их глаза когда-либо были открыты шире
за всю их жизнь; и что касается их ртов, они тоже были открыты,
и языки у обоих были высунуты.

Мистер пес был быстрый, поэтому он начал смеяться первым, но г-н медведь
не долго после, и оба они смеялись так сильно, что им пришлось опереться
их красивые новогодние елки возле коттеджа
в то время как они упали и покатились по снегу и никто не мог остановить.

Но наконец мистер Медведь перевел дыхание и сел, и мистер Пес, все еще
вытирая лапой слезы веселья, тоже сел, и тогда это
все вышло наружу - их замечательные планы и все дела.

Ну, в конце концов, в мистере Мистере были установлены две рождественские елки.
В ту ночь в доме Медведя собрались два очень счастливых человека.

 Подарки действительно стали сюрпризом, и они были как раз
впору. Каждый говорил это другому, я не знаю, сколько раз. Мистер Медведь
сразу надел шарф, хотя в коттедже было так жарко, как только возможно.
на носовом платке мистера Дога было столько духов, что им пришлось
открыть входную дверь, чтобы проветрить помещение. Мистер Дог начал что-то делать со своим
инструменты сразу, время от времени обгладывая свою замечательную косточку, и
Мистер Медведь съел кусок черничного пирога, который был достаточно велик, чтобы накормить его
семью видами кошмаров, но не стал.

Затем мистер Медведь придвинул свое большое кресло-качалку к огню, а мистер
Пес бросился на ковер перед камином и вытянулся, чтобы
насладиться пламенем, подложив лапы под голову. И они оба
сказали, что такого Рождества еще никогда не было и что это было самое замечательное.
весело провести его вот так, в полном одиночестве. Я полагаю, они имели в виду, что там не будет
леса и людей с фермы; и, возможно, это хорошее место и
время для нас с вами тоже покинуть их.

[26] Печатается с разрешения автора и “Св. Журнал Николая”.




ЖЖЕНЫЙ ВИЛКА САНТА-КЛАУСА[27]

Прюитт _Elinore Стюарт_


Миссис Калберсон стояла в дверях своей каюты и смотрела на
сверкающую красоту солнечного зимнего утра. За долиной возвышались
сияющие, покрытые снегом горы. Милей ниже лежала белая поверхность
Генри-Форк, окаймленная деревьями и скованная льдом. Она могла видеть точное место
в ручье, где она и дети поймали бочонок с
присосками, которые были их основной пищей с тех пор, как выпал снег.

Когда Генри Клей, ее старший и единственный сын, пришел однажды с ручья
и сказал ей, что в излучине очень много рыбы, и
она сказала, что они лежат на дне, слишком ленивые, чтобы двигаться.
“Мы пойдем и наловим много; мы засолим их в нашей воде.
бочонок; они пригодятся”. Это было почти четыре месяца назад.

“Па” Калберсон был одним из тех людей, похожих на Микобера, которые всегда
ожидают, что что-то подвернется. В более благополучные времена, когда
Калберсоны жили дальше на восток, у них была хорошая упряжка
лошадей и корова; но склонность отца к ожиданию воодушевила этого человека
“подвернулась” ипотека, и семья осталась без
своих лошадей и коровы.

Миссис Калберсон убедила своего мужа продать их небольшой участок
земли и использовать вырученные средства, чтобы начать все заново в другом месте. ПА был
“замена” жилка, и так было не долго, прежде чем они торгуют
свою землю за покосившейся повозки и пара мелких зверей, что миссис
Калберсон назвал “dunkeys”. Затем, сложив все свое имущество в
фургон, они отправились в путь, чтобы начать жизнь заново. Папа сел на
верхушку поклажи, чтобы управлять ослами, а миссис Калберсон и
дети пошли рядом.

Однажды ночью они разбили лагерь у ручья в плодородной маленькой долине. Миссис Калберсон и дети шли рядом.
Калберсону понравились вода и вид, и он отказался идти дальше. Недели
скитаний износили детскую обувь, и скоро должна была наступить зима
поэтому они выгрузили свои скудные пожитки и приступили к
строительству своей хижины. Она стояла рядом на склоне холма, чтобы укрыться от
свирепый ветер, и у нее нет пола, за исключением Земли. Было место
оставили на окне в один конец, но стекла не было в нем. Кусок
марли, прикрепленный к отверстию, пропускал свет, а деревянный ставень
защищал от непогоды. Крыша была сделана из жердей, аккуратно уложенных рядышком
и хорошо присыпанных землей.

Пока миссис Калберсон и дети заделывали и замазывали трещины в их хижине, папа начал строить конюшню для ослов.
 Золотые сентябрьские дни уходили, и запасы еды
подходили к концу. Как только папа закончил крошечную конюшню, он отправился
на поиски работы к овцеводам. Семья осталась одна в своём новом доме. Проходили месяцы, прежде чем они снова его видели. На самом деле, могло пройти столько же времени, прежде чем они увидели кого-нибудь, кроме «бабушки» Кларк, которая жила в хижине у ручья.

 Каждый день маленькая миссис Калберсон трудилась изо всех сил, чтобы
чтобы детям не было одиноко или страшно в дикой местности,
она старалась занять их. Сначала она отправила их таскать дрова из
кедров поблизости; папа сделал дверь для хижины из ящика фургона,
но они могли погрузить дрова и жерди на ходовую часть своего
фургона. Они легко управлялись с ослами и вскоре собрали
огромную поленницу дров. Затем дети вырыли погреб на склоне холма.
Генри Клей и Лиззи Изабель, которые были самыми старшими, вели раскопки.
Дженни Лу и Джесси Мэй помогали , убирая грязь так быстро, как только она появлялась .
был ослаблен. Миссис Калберсон и пятилетняя малышка К'Листи сделали это.
подбадривали. Каждая гордилась тем, что участвовала в работе.

Через несколько дней после того, как погреб был закончен, дети отправились в
исследовательскую экспедицию, чтобы выяснить, есть ли у них соседи.
Первый фермер, которого они встретили, рассмеялся, увидев нетерпеливых веснушчатых
детей на их маленьких осликах. Он собирал овощи и
предложил им всем поработать на него. После этого дети
и их мать были заняты почти месяц, собирая картошку
и помогали запасать зимние овощи фермерам, которые жили выше и ниже по долине. Таким образом, они заполнили свой погреб и стали гордыми владельцами нескольких мешков зерна, которое они откладывали для своих верных осликов.

  В то зимнее утро, стоя в дверях и глядя на заснеженную местность, миссис Калберсон мысленно благодарила судьбу за то, что у неё и детей есть тёплый дом. На высокой засохшей сосне
она увидела большого орла, сидящего на солнце. Койот выкопал из снега
кролика и убежал с ним. Далеко внизу, на ручье, она увидела
посмотрите на дымок, вьющийся вверх из трубы ее ближайшего соседа.

“Бедняжка!” - сказала она себе. “Там совсем одна, в то время как ее
внук Чарли пасет овец. Должно быть, это ужасно - иметь
только одного ребенка, быть вдовой, да к тому же старой. И вот, всего два
дня до Рождества. Думаю, я спущусь и привезу ее сюда на
время.

Ее изборожденное морщинами лицо было задумчивым. “Прошло больше трех месяцев с тех пор, как папа
уехал, и от него ни слова. Я надеюсь, что он не...

Но она была слишком лояльна, чтобы выразить то, чего боялась, словами, даже для
сама. Закрыв дверь, она поставила на стол завтрак из соленой рыбы и
картошки.

- Мам, а нельзя нам на завтрак по маленькому кусочку бекона? - спросила я.
Дженни Лу.

“Скоро Рождество”, - сказала Джесси Мэй.

“Я просто ненавижу сосунков!” - сказала Лиззи Изабель.

— А теперь, дети, ешьте то, что перед вами, и не привередничайте, — сказала миссис Калберсон. — Ей-богу, мне придётся заварить вам чай с шалфеем, чтобы рыба и картошка снова показались вам вкусными.
 А потом, когда мы закончим, я расскажу вам большой секрет.

 В ящике для инструментов было достаточно досок, чтобы сделать не только дверь, но и
но скамья и высокая полка в дальнем конце хижины. Когда
дети закончили завтракать, их мать поставила на скамью коробку.
 Взяв коробку, она достала с полки несколько маленьких упаковок.

 «Ну-ка, дети, — сказала она, разворачивая квадратный пакет, — вот всё мясо, которое у нас есть, — хватит на семь кусочков. Мы собираемся
на ужин Рождество, и _who_ вы угадать собирается
съесть лишний кусочек? Девчонка-это мой большой секрет”.

“Я мог бы съесть все это прямо сейчас”, - сказал Генри Клей. Дети с жадностью уставились на
кусок бекона.

“Дети, что на вас нашло, что сделало вас такими прожорливыми? Мне
за вас стыдно. А теперь, если вы умеете себя вести, я вам кое-что скажу
”.

Они зачарованно смотрели, как она отмеряет две полные чашки
сахара в маленькое ведерко. Затем она положила четыре столовые ложки риса.,
аккуратно заверните горсточку белых зерен в тряпочку и бросьте
в ведерко с сахаром. Поставив крышку на ведре, она снова
установленный на окно, и поставил ведро рядом с собой маленькую баночку, в котором содержится
горсть кофе.

“Вот, ” сказала она с гордостью в голосе, “ это мой больничный уголок. Если
кто-нибудь из вас заболеет, у меня есть кое-какие мелочи для вас”.

— Мне плохо, мне ужасно плохо, — сказала К’листи.

 — К’листи Калберсон, никто бы и не подумал, что тебя назвали в честь твоей
бабушки, К’листи Янси. Твоя бабушка Янси никогда бы так не поступила.

Дети внимательно и молча наблюдали за тем, как она отмеряет оставшийся сахар.

«Здесь хватит на торт, и мы можем испечь морковный пирог, — сказала она, — и, может быть, немного сахарного сиропа на завтрак, и в миске останется немного.  И не смейте прикасаться к этой миске, пока я не разрешу.  Сахар в миске — это для приличия, запомните. У нас будет миска вкусного риса, а из бекона вытопится достаточно жира, чтобы приправить им картофель и сделать тесто для пирога, и ещё мы можем испечь печенье, — торжествующе закончила она.

Дети, уловив ее ликующий настрой, начали хлопать в ладоши
и танцевать.

“Теперь, Лиззи Изабель, мы будем убирать дом и сделать все
готово. Вы, девочки, можете надеть свои клетчатые платья, а Генри Клей
может ... ну, он тоже может надеть светлую рубашку своего отца и брюки;
конечно, они будут слишком длинными, но он может их свернуть, а мы сможем
подпоясать их на талии. Мы все оденемся и пойдем за бабушкой
Кларк. Она совсем одна. Мы не могли быть настолько эгоистичны, чтобы сесть и
съесть все наши вкусности в одиночку ”.

Так что все они работали с готовностью, но делать было особо нечего.

«Вы, дети, не знаете, как вам повезло, что вы бедны, — сказала миссис
Калберсон. — Если бы мы были достаточно богаты, чтобы у нас был пол, нам пришлось бы его мыть, а если бы у нас было стеклянное окно, нам пришлось бы его мыть. Но так как у нас ничего этого нет, мы можем быстро привести эту комнату в порядок».

Несмотря на все взлёты и падения, миссис Калберсон сохраняла свой «наряд»; у неё была периновая кровать, десять красивых лоскутных одеял, подаренных ей разными членами семьи, простыни «Янси» и прекрасная скатерть «Калберсон», сотканная вручную.

Это была гордая маленькая группа, которая позже в тот же день покинула свежевыстиранную
украсили каюту и отправились к бабушке Кларк. Платья всех девочек
были на год малы, рукава слишком коротки, а талия
слишком узка; но дети пригладили свои изношенные ленты, и их
волосы были аккуратно заплетены, и все они были так счастливы, что только
бесчувственный критик мог увидеть в них что угодно, кроме красоты и нежности
. Брюки Генри Клея были на много размеров больше, чем нужно, но
они были закатаны внизу и хорошо “подогнаны” в талии.
Его рубашка была застёгнута на столько пуговиц, что
она почти перестала походить на рубашку; но если его четырнадцатилетнее тело было слишком маленьким, чтобы влезть в отцовскую одежду, то его гордость
переполняла его и заставляла его казаться большим и важным в собственных глазах.

Они положили жерди на ходовую часть повозки и крепко привязали их, чтобы у бабушки Кларк было безопасное место для поездки. Миссис.
Калберсон в последний раз с удовлетворением оглядел опрятную комнату, ещё раз предупредил
детей, чтобы они не забывали о хороших манерах и не показывали гостям, что они не едят хлеб каждый приём пищи, и напомнил
как же им повезло, что у них была хорошая тёплая хижина, много дров и друзья, с которыми можно было разделить уют, «и эти друзья были ближайшими
соседями, не дальше чем в шести милях».

Поэтому они забрались на своих странных вьючных животных и уехали, а ослы
увязали брюхом в мягком снегу.

 * * * * *

В нескольких милях от них, в горах возле Бёрнт-Форк, находилось ранчо Джека
Невина. Он был «старожилом» без родных и близких, но никогда не жил
один, потому что всегда приглашал кого-нибудь в свой дом. В то время с ним жил старый Джон Эндерби, у которого была особая
любовь высмеивать других. Раз в год Джек Невин совершал поездку
в Грин-Ривер за припасами, но, как ни странно, он никогда никому не позволял
отправиться с ним.

Никто из тех, кто приезжал на ранчо, не подозревал, что сердце Джека изголодалось по домашним узам
и что он жаждал кого-то любить и ради кого мог бы работать
. В течение многих лет у него была воображаемая семья. Он получал почти столько же
удовольствия от роста и развития своих воображаемых детей, сколько
получил бы, будь они реальными. Конечно, он не мог рассказать
своим друзьям о своем притворстве; но когда он приехал в город, он поговорил с
Он рассказывал незнакомцам о своих «родственниках» так, словно у него действительно была семья.

 Он впервые оказался в Грин-Ривер в преддверии праздников.  Витрины магазинов были заполнены игрушками и конфетами.  Когда он ехал по улице, на сердце у него было грустно; он бы с удовольствием купил столько всего, если бы было кому это подарить.

Когда он въехал в конюшню, владелец, с которым он уже разговаривал во время своих предыдущих визитов, окликнул его: «Привет, Невин! Как дела? Как
девочки и их мама? В городе, чтобы взять интервью у Санта-Клауса, я
предположим?

Джек шел по улице, разглядывая красивые вещицы и почти
ненавидя других мужчин, у которых были “родственники”, для которых они покупали. Внезапно он вспомнил
что сказал Холл, ливрейщик. В конце концов, почему бы ему этого не сделать
? Чей бизнес был он, во всяком случае, если он выбрал для покупки куклы, игрушки, и
безделушки? По мере того как он обдумывал эту идею, его безрассудство росло. Мальчики
могли смеяться и шутить, понял он, но шанс, что они узнают
, казался небольшим.

В тот вечер он признался в своей хозяйкой; его энтузиазм и его
семья была настолько заразна, что она забыла высокие цены на мясо.

“Полагаю, твои маленькие девочки прислали тебе список?” - спросила она.

Джек порылся в карманах, но никакого списка не нашел.

“Что ж, это очень плохо”, - сказал он с таким явным беспокойством, что
хозяйка была полностью обманута.

“Теперь не беспокойтесь”, - сказала она. “Моя Эмма работает на маленького Пита. Вы
можете получить больше за свои деньги в чем вы сможете в любом другом магазине в
город. И Эмма поможет вам сделать правильный выбор”.

На следующее утро Джеку Невину все еще не давала покоя эта прихоть. Он отправился к Литтлу
Питу и провел там самые счастливые три часа в своей жизни, выбирая
и покупал вещи, которые ему хотелось бы положить в маленькие
чулочки.

«Кажется, я возьму этот свитер для мамы», — неловко сказал он. Через
некоторое время его фантазия стала более практичной, и он купил тёплые
капюшоны, куски фланели, ситца и бязи.

Наконец все свёртки были упакованы и погружены в повозку вместе с
провизией, которую он купил на зиму. Джек стоял у входа в магазин, пытаясь вспомнить, не забыл ли он что-нибудь, когда по улице проскакала полудюжина парней из Бёрнт-Форка, размахивая «шапками» и весело позвякивая шпорами. Они кричали:
приветствие, когда они увидели Джека. Джек смотрел, как они легким галопом поднимаются по улице.
с дурным предчувствием в сердце.

Было уже далеко за полдень, но он решил немедленно отправиться в путь.
обратная поездка на свое ранчо ему не понравилась.
мысль о том, что “мальчики” могут узнать, как он проводил время в
Грин-Ривер.

Закат на следующий день видел, как он приближается к дому, но беда СБ
с ним весь путь. Он мог представить, какое “веселье” было бы на ранчо
, если бы эти парни узнали его несчастный секрет. Что он мог сделать с
все вещи, которые он купил для своей воображаемой семье? Если он их взял
дома, там был Джон Enderly, с которой нужно считаться.

Наконец решение пришло в голову-он бы подкинуть их в Генри
Вилка. Он знал, где можно найти отверстие для воздуха. Двигаясь по
льду ниже обычного перехода, он надеялся избежать обнаружения, и поэтому,
съехав с дороги, он свернул в длинный каньон, который выводил на
плато, на котором стояла хижина Калберсонов. Когда он увидел
небольшое бревенчатое строение, он присвистнул от удивления, потому что не видел
было известно, что там кто-то живет. Подъехав к хижине, он окликнул ее,
и, не получив ответа, уже собирался ехать дальше, когда заметил, что
из трубы печки идет дым.

Он решил пойти и согреть ноги, но когда он вошел в кабину,
он оказался больше интересует доказательства бедности, чем в
печи. Ящик, прибитый к стене, служил в шкафу. Он приподнял
мешочек с мукой, висевший перед ним, и заглянул внутрь; он увидел бекон, нарезанный для рождественского ужина; он увидел все скудные приготовления.

«Ха!» — хмыкнул он. «Пирог без яиц! Я его испек; я знаю, что это такое
нравится!”

Опустив занавеску, он оглядел комнату. “Без стульев”, он
комментирует. “ Должно быть, он очень беден. Дети в этой компании тоже есть.” Затем он
заметил кепку, висящую на крючке. “ Мальчик срединих. Черт возьми, я думаю, что у меня есть время
победить Санти Клауса, но я ничего не купил для мальчика ”.

Целый час Джек работал деловито и счастливо. Все, что он купил для
своей “семьи”, он отнес в хижину; затем, открыв ящики со своими собственными припасами
, он занес консервы, сушеные фрукты, ветчину, немного сахара,
кофе и пакет чая. Закончив, он огляделся по сторонам
он оглядел маленькую комнату и улыбнулся. “Каюта была почти заполнена”, - сказал он.
“ Думаю, немного муки не помешает, и у меня есть хорошая идея наполнить ее.
новую лампу и оставить ее на столе зажженной. Они скоро вернутся,
иначе они не оставили бы огня. Есть шуба и лампы для
женщина, конфеты, орехи и куклы для детей; положения, касающиеся их всех, но
не дело для этого мальчика. Я просто не могу сделать его таким образом. Он может забрать мое
новое ружье.

Джек сходил к фургону, принес дробовик и, повесив на дуло
заглушку, прислонил его к стене. Затем он поставил свои коробки с
на полу рядом с ней лежали боеприпасы. Наконец, он набил печь дровами.
аккуратно закрыв ее, вышел из хижины.

Сумерки сгущались, когда он сел в свой фургон. За развилкой Генри
он встретил Калберсонов, возвращавшихся со своим гостем; он пристально посмотрел на них
когда они проходили мимо. После того, как он пересек низину и оказался на
заснеженной равнине, он счастливо рассмеялся.

“Его избили, бросая их в ручей, - сказал он, - и мальчик просто
право на оружие!”

 * * * * *

Как только семья и их гости перешли ручей и вышли на
на плато они увидели свет яркой новой лампы.

«О, папа приехал, наш папа приехал домой на Рождество!» — радостно закричал Генри Клей.


«Не радуйся так сильно, Генри Клей. Ты можешь загнать этих ослов, и тогда миссис Кларк
выбросит тебя в снег. Это был бы отличный способ
обращаться с соседкой, не так ли? Перестаньте вертеться, дети. Если
кто-нибудь из вас упадёт, вам придётся идти домой пешком».

 Услышав это, дети сидели как можно тише. Генри Клей
пытался поторопить ослов, но у ослов свои привычки.
Наконец они остановились перед дверью каюты. Дети хотели
броситься в каюту, но мать удержала их.

“Боже мой, дети, где ваши манеры? Папа развел костер, разве нет?
вы видите дым? Вы только ведите себя прилично.

Оказавшись внутри, маленькая группа застыла в изумлении. Новая лампа сгорела
ярко; коробки, пачки и пакеты были разбросаны повсюду о
место. Бабушка Кларк, жесткой от холода, пошел сразу к
плита. Огонь горел весело. Она протянула руки к благодарному теплу
и сказала: “Ваш мужчина - настоящий добытчик, мисс Калберсон”.

“Но где же Па?” - спросила К'Листи.

Тщательный обыск не выявил Па. На новом календаре, который лежал на столе
, были нацарапаны следующие слова: “Пистолет для мальчика. Остальное - это
для всех вас. Искренне ваш, Санти Клаус”.

Час спустя с ужином было покончено; даже проголодавшаяся маленькая К'Листи не могла больше есть.
она съела ветчину и сидела, кивая и обнимая чудесную куклу. Генри Клей
и Лиззи Изабель отвели ослов в стойло и дали им
дополнительную порцию зерна и моркови. С сияющими глазами и сердцем
слишком счастливый, чтобы выразить словами, Генри Клей сидел, рассматривая свое сокровище, яркий,
новое ружье. Девочки с восторгом разбирали свои новые ленты, капюшоны
и книги. Миссис Калберсон, занятая тем, что складывала еще нераспечатанные свертки под кроватью, сказала девочкам:“Я бы не хотел, чтобы вы, девочки, спали под одеялом со сверкающими звездами,
поскольку сейчас Рождество, но я вам этого не позволю. Им никогда не пользовались и я собираюсь сохранить это одеяло для Санта-Клауса. Я увижу
его как-нибудь ”.

[27] Этот рассказ был впервые напечатан в “Спутнике молодежи”, декабрь.
10, 1914. Перепечатано со специального разрешения. Все права защищены.
автор.
 *******************************

*** ОКОНЧАНИЕ ПРОЕКТА "РОЖДЕСТВО В СКАЗОЧНОЙ СТРАНЕ". ***