Девочка с зелёными волосами. Гл. 18

Сёстры услышали ругань и крики на другой стороне реки. Там напротив фонтанного сада и дворцов тянулся вдоль набережной двухэтажный, двусветный – с парой ярусов окон на верхнем этаже – окрашенный мрачной коричневой краской, каменный дом. Посредине этого длинного здания был спуск к реке на широкий деревянный плот, прикреплённый к набережной крепкими канатами.

- У парадной этого дома забавная вывеска - на меди вензелями «Заведение для мытья и исправления белья, заведываемое иностранцем», - решила ещё раз посмеяться над людьми старшенькая. - «Исправление» попросту - это стирка. А «заведываемое иностранцем заведение» - «Прачешный двор». Плот, так и вообще - портомойня. Иногда правда его называют благозвучнее – платьемойня. Там полощут и выколачивают бельё.

На плоту около худого мужчины с пустым рукавом рубахи, заправленным за пояс, галдели женщины - все сплошь босые, с подоткнутыми подолами юбок и с вальками в руках. 

- Девушка, угадавшая настоящую грушу на «Столе с брызганьем», похожа на прачку - разносчицу выстиранного белья, - приближаясь с сестрой к середине реки, продолжала делиться своими соображениями старшенькая. - Туда отбирают видных, приятной наружности, чтобы привлечь заказчиков. Но случается, что разносчица и чересчур кого-нибудь привлечёт, - снова пошутила старшенькая. - А вообще-то прачки вовсе не развесёлые, румяные девицы в белоснежных передничках и кружевных наколках на локонах, на которых любо-дорого поглядеть, как на открытках. Работа жуткая. Где кипятят в чанах бельё - жара, влага, едкие щелочные пары. Где полощут – холод, сырость. Тяжёлые корзины с мокрым бельём. У прачек ноют руки, ноги, поясницы, пухнут суставы они быстро теряют здоровье, болеют, умирают. Ради чего? Чтобы господа надевали белоснежное бельё и ели-пили на крахмальных скатертях на столах. В прачечную зачастую отправляют провинившихся служанок в наказание, как на каторгу.

- Уже и воду хотят сделать своей! - слышались злые женские крики с плота.

- Скоро за воздух заставят платить! Совсем очумели!

- Где ж ей пелёнки-то полоскать? Всюду набережные! К воде не подойти!   

- На портомойне без платы находиться нельзя! – зычным голосом перекрывая галдёж, вразумлял бунтовщиц безрукий.

- У неё ведь вещи сиротские! И муж в этой прачечной при варке щёлока погиб!

- Что ж вы за люди такие, охранники? Как злобные псы на цепях!

- Если хозяин узнает, меня самого выгонит! - Безрукий подскочил к краю плота и с размаху ногой столкнул стоящую около молодой женщины корзину с полосканием в воду.

Детские рубашки, распашонки, чепчики, застиранные пелёнки поплыли по реке. Женщина встала на колени, потянулась за ближайшей распашонкой, пытаясь поймать её, и упала в воду. И тут же, ухватившись за тряпочку, пошла ко дну. Вынырнув, она стоймя, а не лёжа в воде, как это делают все не умеющие плавать, стала барахтаться, стараясь удержаться на поверхности, но отдалилась из-за этого от помоста. Судорожно работая руками и ногами, женщина сумела развернуться и попыталась подплыть к плоту.

- Спасите! – голосили прачки.

Одна из них легла на помост и подгребая ладонью воду, постаралась приблизить утопающую к себе. Та издалека потянулась к ней, высунув обе руки из воды, и тут же снова пошла ко дну. Течение уносило её, и вынырнув ещё дальше от своей спасительницы, женщина снова неосознанно потянула к ней руки, и опять с головой погрузилась под воду. Появившись на поверхности и вдохнув, она хлебнула воды, закашлялась, и глотая ртом воздух, не пытаясь больше спастись, лишь глядя на подруг умоляющими глазами, женщина поплыла, несомая потоком, вдоль портомойни туда, где не было ни плота, ни спуска с набережной, лишь зажатое слизистыми каменными стенами русло. 

- Помогите! – всё также причитали прачки, бросаясь на доски и тщетно подавая ей руку.

Помост закончился и утопающая была обречена. Она барахталась уже из последних сил, закинув голову кверху и безнадёжно уставившись в небо, куда и должна была отлететь через мгновения её измученная вдовьей жизнью душа.

Русалочка под водой быстро подплыла к утопающей, и поддерживая снизу, постаралась завести её за плот, в затон, где течение было слабым. Женщину была крупной, её влекли вниз намокшие юбки, кофта, к тому же, почувствовав рядом опору, она намертво обхватила свою спасительницу за шею, не давая ей дышать и утягивая ко дну.

Собрав все свои силёнки, Русалочка с утопающей на себе всё же сумела завернуть в заводь, и выгребая против не напористого здесь потока, приблизиться к плоту. Но приподнять женщину на помост она уже не смогла. Но та и сама, всё также молча и с выпученными от страха глазами, отпустила наконец шею спасительницы и цепко ухватилась за крепкие доски.

Всё это время прачки, обнаружив в брызгах и волнах странное существо, изумлённо молчали. Но когда Русалочка стала выталкивать женщину на помост, вместо того чтобы помочь ей и вытащить подругу, они отпрянули от края портомойни, и с криками «Нечисть! Русалка! Чёрт! Водяной!» стали колотить вальками по доскам. И теперь уже обессилевшей Русалочке пришлось искать спасение и от них, и от охранника, раздобывшего где-то на берегу багор с острым крюком, и бежавшего по плоту с этим оружием.

Её выручила старшенькая: ухватив сестрёнку сзади, она силой потащила её в глубину, к середине реки.

- Надо ещё бельё уплывшее собрать, - не остынув от нервного возбуждения, противилась Русалочка. - И корзину со дна достать.

- Угомонись. Если хочешь остаться жива.

- Они не станут мне вредить. Я человека спасла.

- Станут, и ещё как. Во-первых люди ненавидят не похожих на них, - прячась с сестричкой в длинных, вьющихся водорослях, возразила старшенькая. - К тому же ты сделала то, на что никто из них не решился - ни один ведь не прыгнул в реку.

- Может они плавать не умеют?

- Ну-ну. Так уж все и не умеют. Ты бы видела сколько зевак сбежалось на набережную. Уверенных, что они добрые, отзывчивые, готовые прийти на помощь. Ты - укор для них, живое свидетельство, что это не так, как кость в горле, как бельмо на глазу. Им бы больше понравилось, чтобы прачка утонула – никто не спас, значит было невозможно. И со всех взятки гладки. А ещё лучше, чтобы она тебя придушила, и вы вместе пошли бы ко дну. Есть что рассказать: вдова, нечисть, прачки, охранник, сиротское бельё. Потом бы ещё неделю искали утопленниц и доставали из воды. Толпы бы собирались глазеть - событие!

В это время над их головами звучно булькнул, врезавшись в воду, кинутый, как гарпун, багор, и поблёскивая, разворачиваясь железным крюком книзу, стал медленно опускаться в водоросли.

- Всё ещё рвёшься пелёнки по реке собирать? – сердито спросила старшенькая.