Зелёный рыцарь

Один человек посмотрит куда-либо и узрит красоту. Он также может представить красивые образы в своём сознании, вспомнить и возрадоваться. Его сосед смотрит из таких же окон на тот же пейзаж и чувствует омерзение. Он не любит золото листьев, он грустит, ведь год назад в осеннем парке он расстался с девушкой. Режиссёры, операторы, продюсеры и все остальные работники киноиндустрии сознательно или подсознательно показывают «свой» вариант красоты – именно те визуальные эффекты, которые наиболее резонируют с собственным внутренним миром и идеологическими установками. Однако, что такое красота? Видимая привлекательность, гармония и симметрия, расположения чего-либо по правилу «золотого сечения», красота цветового диапазона и непривычная комбинация обычных объектов, колоритная смена сцен? Некое свойство в лицезримом, которое большинство более-менее здоровых индивидов без деформации сознания, явно почувствуют и эстетически насладятся. Это некое конкретное свойство или простая совокупность субъективных оценок? Философы традиционных школ скажут, что красота есть как вневременная конкретная сущность или свойство, полученная объектом при его сотворении, а далее рассказ станет уже теологическим. Сциентисты-материалисты редуцируют всю «метафизику» и ограничат красоту набором психофизических реакций с выделением дофамина и прочих нейромедиаторов в заигравшимся с биотоками мозге.
Оператор снимает капли дождя, бодро сбегающие по стеклу в пространство за раму окна. Снимает воющий ветер на улице, повелительно требующий от деревьев поклоняться неизвестному божеству. А теперь око камеры направлено на сцену растрескивания и разрушения щита с изображением иконы Богоматери. Щит лопается красиво и динамично, кусочки краски разноцветными искорками разлетаются во все стороны. Однако, только слепец с ограниченным кругозором не почувствует смысловую нагрузку происходящего. Используя язык символов или даже прямой трансляцией, творческая интеллигенция дрессирует потребительскую массу под свои лекала. Ваша свобода и права это обязательный выбор из наших вариантов.
Некоторые фильмы и сериалы современности тянут на скрытую религиозную пропаганду. Вот явно деградирующий нигилист Раст Коул в «Настоящем детективе», вооруженный идеями Ницше и экзистенциальных философов 20-го века, жёстко критикует христианство, допускает суицидальные и античеловеческие высказывания. А «вольная деконструкция средневековой поэмы», скверно «обласканная» отзывами зрителей, однозначно не лучшей стороны освящает особенности бесхристианского мира. Что же это за мир и каковы его черты?
Старт фильму даёт сцена горящей головы у короля на троне – во все времена у любого правителя год жизни идет за десять. Бремя управления – это непростое испытание для психики, души, да и всего индивида. Не даром говорят: хотите увидеть истинное лицо человека дайте ему власть. В конце фильма судьба коронованной головы также не завидна – она срублена и падает, что вероятно символизирует анархию. Сами знаки власти короля и королевы больше походят на кольца Сатурна, чем на короны средневековых правителей, что отражает инфернальный характер методов власти. Коронованная чета выглядит бледной, больной и умалишённой, что можно трактовать как неэффективность и порочность государственных институтов управления. Символично и временное связывание основного сюжета с датой праздника Рождества. Впрочем, от христианства в жизни людей из поэмы осталось только название праздника, разбитый щит с изображением женщины с младенцем на руках и «сглаженные» кресты на коронах. Показательна «черная месса» в пентаграмме матери главного героя. Как будто результатом магии явится зелёный рыцарь для поединка. Колдунья будто даёт концерт по политическому продвижению сына. Текст послания автоматически зачитан обессиленной королевой, в которую для этого вселился демон. Естественно, главный герой, к слову, человек слабый, трусоватый и несколько женоподобный с мечом короля в руке, без борьбы срубает голову зелёному рыцарю. Однако, рыцарь с отрубленной головой встаёт и оговаривает приход героя через год к себе в заброшенную часовню, и со смехом скачет домой. Вывод для зрителя не тривиален – человеческая цивилизация губит и истощает природу – за что скоро нужно будет ответить смертью. Очередное депрессивное тиражирование тезиса типа: «Убей себя, спаси планету». Люди - всё уничтожающая раковая опухоль – покайтесь перед «зеркалом» и умрите, правда идеологи Голливуда себя, как селекционеров людских пороков, конечно, выносят за скобку.
Путь популярного «героя» продолжается через несколько месяцев принудительно по воле короля. Сам герой не хочет идти на подвиг, подвиг однозначно трактуется как смерть, но все-таки отправляется, вооружившись волшебными предметами - заговорённым поясом бессмертия от мамы-ведьмы и трофейным топором зелёного рыцаря. Героя скоро грабит банда мародеров: молодой человек обутый в странные сапоги, рассуждающий о конфликтности мужчин и смерти, но не спешащий хоронить своих мертвых братьев, явно списанный с бога-пограничника меркурия. Непосредственное физическое воздействие на отважного героя оказывают две сообщницы, что шаблонно льёт воду на раскрученное колесо феминизма.
Ограбленный герой продолжает идти своей инвертированной дорогой основного мифа. Принцессу он не просто не успевает спасти, а ставит факт смерти, доставая из озера череп. А затем отрубленная голова обещает ему помощи и в замке он находит «свой» топор. Путь дальше герой продолжает с волшебным животным – говорящей лисой, однако, если в традиционном мифе животное помогает герою, то в фильме заметно вредит, отговаривает от подвига. Ландшафт, по которому идет герой богат флорой, но беден фауной, рядом вероятно океан, так как жути нагоняют титанические скелеты китов, лежащие по каменистым склонам. Наевшись грибов, герой просит помощи у уходящих лысых женщин-великанов, но те уходят своей дорогой. Вероятно, они символизируют «обиженную мать природу», а их причёска истощение сил и жизненной энергии.
Чтобы куда-то прийти, нужно идти, и уже популярный герой идет не по внутреннему наитию, а что бы соблюсти некий внешний кодекс чести. Следующими его знакомыми будет странная семья в богатом замке. Глава семейства или пирует, или охотится на редких животный без надобности, добычу часто не использует, а других смыслов не знает. Детей нет, но есть старая дама с перевязанными глазами, которая толи не может смотреть, толи не хочет видеть. Еще один «зелёный» символ на тему: «До чего же довел хищный и коварный патриархат непогрешимую матушку природу». Жена же копией похожа на возлюбленную главного героя. Нужно сказать, данное искушение, это не просто «удар судьбы ниже пояса», это прям инфернальный фейерверк. Вот, к примеру, мужчина в командировке, встречает женщину внешне похожую на свою жену, которую он любит. А если она похожа и разговором и внутреннем миром? Философ задастся вопросом, кого мы любим, когда кого-то любим? Личность в целом, душу или только внешнюю телесную оболочку?  Естественно, что герой не проходит это испытание, если мерить мерками традиционной морали. Однако получает назад свой магический пояс бессмертия. По странному договору с отцом семейства, который прям-таки подталкивал свою жену к измене с гостем, наш герой отдаёт хозяину, то, что получил в замке. Мужчины целуются в засос, что смахивает на прямую гей-пропаганду.
Наконец герой, прогнав сказочного помощника – лисицу, по воде добирается до полуразрушенной и заросшей растительностью часовне. Мерзость запустения и разрушения церквей, соборов, часовен так любят показывать режиссёры Голливуда, недвусмысленно намекая, что эра христианства уже позади. Но что же будет впереди? Смысловую депрессию фильма явно фиксируют отзывы простых зрителей. Откровенное программирование на стагнацию. Мир, который страждет раствориться в хаосе. Может это предостережение? Герой подставляет голову рыцарю и тот замахивается. Разум рисует два сценария: борьба за детерминированную жизнь и усталость от неё без света в конце туннеля, негатив и смерть и просто смерть здесь и сейчас от топора зелёного рыцаря. Герой, сдаётся судьбе, снимает магический пояс и остаётся без головы. Вот такой путь героя средневековой поэмы в современной обработке постмодерна. Полностью исключается фактор свободного решения. Если стакан всегда на половину пуст, так разобьём его в дребезги. Другую половину уже не заполнишь свободной волей. Субъект опустим в объект. Дух разнесём в метафизический пух. Занимательна противоречивость современной мировой пропаганды – вроде бы и свободы нет, и мы рабы своего мозга, однако это не исключает демократию, выборы, права и свободы личности. К чему всё это, если это всё предопределено? Суррогатные иллюзии что бы было чем заняться? Вишенкой на «феминистическом торте» является сцена после титров с примеривающей корону девочкой. Интересно, как же мировая элита без духа и мужского начала планирует строить бедующее, опираясь только на силы природы и хаос?
Фильм как целостное произведение искусства помимо смыслов, конечно имеет общую эстетическую составляющую. Многие восхитятся работой оператора и звукорежиссёра. Тут можно сказать, что любая реклама должна цеплять, иметь привлекательный и заманчивый вид. Была, например, шикарная реклама банка «Империал» из 90-х годов. Но, те идеи, что рекламируют, являются центром или скелетом произведения. И тело на изношенных или деформированных костях уж точно не будет идеальным. Как не рекламируй деньги и блага, всё равно будут «ожиревшие нигилисты» и «оптимистичные дистрофики». Да, можно красиво снять игру света на поверхности грязи, но это будет уже не столько про грязь, а сколько про солнце.
Очень часто современные режиссёры оставляют в фильмах сюжетные нестыковки и недосказанности для создания зрителю иллюзии глубины и смысла. Произведение совсем ничему не учит, а только развлекает, ставит большее число вопросов, чем даёт ответов, делает ссылки в никуда, нарушает законы логики, то есть представляет из себя симулякр. Зритель же проглатывает эти «много воздуха», у него начинает кружиться голова и он думает, что видит что-то большое, непонятное, а значит нужное и что умные люди, конечно, всё понимают, а сам он поймет чуть позже. Создаются целые киновселенные и фанатские теории, а бесконечные сериалы и компьютерные игры, намертво приковывают разум зрителя, и отвлекают его от решения реальных жизненных проблем и ответа на насущные духовные вопросы. Человек «счастливо» живёт в суррогатном мире, а в реальном часто деградирует. Вода в ступе толкётся, пока ступа не протрётся. Истинную же глубину зритель чувствует при трансляции изначальных архетипов, например в фильмах по произведениям Толкина, он духовно возрастает и психологически разгружается, катарсирует, настраивается на рост, верит в свою победу и подвиг. Тут преодоления трудностей порождают новые возможности, а экзистенциальные страдания становятся топливом для духовного роста.