ШХ. Тайны и нравы семьи Камерлинков

- Я не понимаю, чем могу вам помочь, - в сотый раз повторил Холмс, но его посетитель - лысоватый молодой человек в очках с толстыми стёклами - словно не слышал. Он представился нам, как архивариус по имени Лигни, заявил, что нуждается в помощи Холмса, а, будучи впущенным в дом, начал вдруг рассказывать историю семьи неких Камерлинков, чуть ли не от сотворения мира. И сколько Холмс, не любивший терять время попусту, не пытался перебить его, он упорно не сворачивал с намеченной дороги.
- Мистер Лигни, - в очередной раз воззвал Холмс, прошедший уже все стадии от гнева до отчаяния. – Я - детектив, а не историк, и если вы сейчас же не объясните мне, как я могу вам пригодиться в этом качестве, я… я вас силой  вышвырну за дверь, вот что!
 - Но разве вам не интересно? - наивно изумился архивариус.
- Нет, - отрезал мой друг.
Лицо мистера Лигни обиженно перекосилось, мне показалось даже, что он готов заплакать.
- Но ведь это загадка! Загадка как раз для детектива! - воскликнул он.
- Вот и изложите мне её, но, заклинаю вас всеми святыми: ни шагу, ни пол шага в сторону - у меня уже мозг наполнился этими вашими Камерлинами, как муравейник муравьями. Мне кажется, я чувствую, как они ползают.
- Камерлинки не ползают, сэр, - поджал губы, архивариус Лигни. - Это древний благородный род, коему не пристало пресмыкаться ни перед кем. Предок, сэр Седрик Камерлинк, глава этого древнего шотландского клана, а его старший сын…
- Стоп! - завопил Холмс. - Эти двое - они имеют непосредственное отношение к делу?
- Что вы! - словно бы оскорбился  архивариус. - К моменту трагедии оба были в могиле уже несколько столетий.
- Тогда к черту их! Говорите о деле, не то я, действительно, вышвырну вас вон! -  лицо Холмса пошло красными пятнами, руки тряслись, он был в бешенстве.
- Так вы мне слово сказать не даёте. Речь идёт не о Седрике, а о его прапрапраправнуке и прапрапрапраправнучке. Видите ли, его про прапрапраправнук…
- Может быть, этот тип, кроме степени родства с доисторическим предком, имел ещё и имя? - Холмс безуспешно пытался взять себя в руки. – Сделайте одолжение, зовите его по имени или хотя бы придумайте ему какую-нибудь кличку, это сэкономит нам массу времени.
- О, конечно. Прапрапраправнука сэра Седрика звали Клод Камерлинк, а его дочь, соответственно прапрапрапраправнучку внучку сэра Седрика, - Холмс скрипнул зубам, - Клотильда, - закончил архивариус и победоносно посмотрел на моего друга.
Я сходил и принёс бренди - нервная система Холмса явно нуждалась в смазке, доказательством послужила хотя бы то, как прочувствованно он поблагодарил меня за эту маленькую услугу.
Архивариус от спиртного отказался, заявив, что вообще не пьёт до обеда.
 - Речь идёт, собственно, вот о чём, - снова заговорил, он доставая из кармана какие-то пожелтевшие листы, - При вскрытии подвала часовни рода благородных Камерлинов в 1822 году были обнаружены останки неких персон из разных поколений Камерлинков - в частности, тело самого родоначальника, сэра Седрика. Правда, его сыновья похоронены в другом месте, потому что старший из них по имени Артур был рукоположён в священный сан и погребён в усыпальнице аббатства на юге Франции, а двое других участвовали в крестовых походах и…, - Холмс залпом выпил бренди.
- Впрочем, это тоже не имеет прямого отношения к делу, -  испуганно спохватился Лигни. - Здесь у меня подробнейшее описание произведённых работ и своего рода реестр вскрытых захоронений. И вот что привлекло моё внимание, смотрите: вот описание гробницы с сохранившейся надписью «Сэр Клод Камерлинк, 1578-1628 годы». Скелет, извлечённый из могилы, имел на груди, на грудной кости пониже рукоятки грудины, след колющего удара - без признаков регенерации кости. Знаете, что это значит?
- То, что удар этот, вероятнее всего, и явился причиной смерти, - предположил я, покосившись на Холмса, на лицо которого, поскольку речь зашла о вещах практических, начало мало-помалу возвращаться человеческое выражение.
- Однако! - архивариус поднял палец. - Из семейного архива следует: сэр Клод Камерлинк скончался 5 июня 1628 года от почечной болезни и оплакиваем своими родными. Естественная смерть, понятно? Теперь вот ещё что. По моей просьбе в архивах эдинбургской публичной библиотеки было найдено медицинское описание тел из захоронения в часовне Камерлинков. Так вот, возраст, в котором умер человек из гробницы Клода Камерлинка максимум лет двадцать пять.
- Но, судя по датам, на момент смерти ему должно быть целых пятьдесят лет, -  снова вмешался я.
- Именно. Возникает подозрение, что человек, захороненный в гробнице сэром Клодом Камерлинком не является. Вот с этим-то я к вам и пришёл, мистер Холмс. Примените свой незаурядный, как все это утверждают, талант в моём случае и постарайтесь ответить на вопрос: кто на самом деле похоронен в гробнице сэра Клода Камерлинка, и где, в таком случае, покоится сам сэр Клод. Поверьте, если вам удастся прояснить этот вопрос, благодарность исторического сообщества будет безграничной.
Холмс с сомнением покачал головой.
- Ну, не знаю… Я ведь уже сказал вам, что не историк.
- А вы отвлекитесь от дат, - посоветовал Лигни. – Ну, представьте себе, что речь идёт не о 1628, а о 1899.
- Всё не так просто. Иди речь о сегодня, сохранились бы следы, сохранились свидетели...
- Мистер Холмс, -  назидательно поднял палец архивариус. - В истории всегда есть свидетели, и ничто не исчезает, бесследно - стоит лишь бережно сдуть прах веков, и тогда время само заговорит с вами.
- Сперва я вас чуть было не выгнал, - проговорил Холмс, глядя на Лигни с новым интересом.- Но теперь сожалею о своей несдержанности. Вы, по видимому, такой же энтузиаст своего дела, как и я…
Ну, давайте попробуем. Что вы знаете об этом сере Клоде Камерлинке. Разумеется, меня интересуют только достоверные данные: что вам известно о его семье, о его друзьях и недругах?
- Ну, все мои сведения основаны на данных семейного архива благородных Камерлинков. Там, в частности, имеется метрическая запись от сентября 1578 года о рождении в семье сэра Оливера Камерлинка мальчиков-близнецов, Клода и Эдварда. Эдвард. Камерлинк восемнадцати лет по слабости здоровья отдан в учение странствующему монаху, о чем составлен принятой формы договор, и, судя по всему, эти двое направились, затем в Палестину. След их на этом обрывается. Клод Камерлинк, по видимому, остаётся хозяином поместья - в дальнейшем все хозяйственные счета выписываются на него. Следующая существенная запись от 1602 года октября 5 о бракосочетании сэра Клода Камерлинка эсквайра с девицей Миленой Керлинг. Поскольку никаких титулов после не указано, остаётся предполагать, что девица Керлинг происходила не из аристократов. Но свадьба игралась необыкновенно пышная.
- Стоп, - прервал его Холмс. - Откуда это известно или, прошу прощения, замечание о пышности свадьбы - всего лишь художественный оборот?
- Вовсе нет, это документальный факт. В архиве семьи сохранились счета от мясника, бакалейщика, кондитера. Поставки необыкновенно большие, причём подписаны счета Д.Керлинг.
- Значит, невеста, взята из не родовитой, но состоятельной семьи, - заключил Холмс, - и свадьбу готовил её отец. Что ж, история знает много примеров браков между деньгами и титулом.
-  И брак этот не был бесплоден. Снова записи в метрической книге: 1602 год Аден Адриан Камерлинк, 1606 - Уильям Чарлок Камерлиннг.и, наконец, 1608 - Клотильда Анна Камерлинк, последний в семье важный персонаж нашей драмы.
- Подождите – подождите, -  в недоумении вмешался я. - Ведь не может быть, чтобы ребёнок родился так скоро – ведь свадьба игралась в октябре, а сын записан тем же годом. Выходит, этот Адриан, первенец, не сын Клода Камерлинка?
- Во всяком случае, не брачный сын. Но, так или иначе, Клод признал его за сына, его имя вписано в семейную библию первым из других детских имён, так что, скорее, возможен такой вариант, что сын был, действительно, его собственный, но несколько преждевременный, - предположил Холмс. - В этом случае брак явился неотложной мерой.
- Возможно. Хорошо или плохо жили супруги Камерлинки, из архивов, конечно, не поймёшь, - сказал архивариус. - Хотя кое-что настораживает, не правда ли?
- Отсутствие у семейной пары детей после Клотильды, - догадался, Холмс
- Вот именно. Если супруги продолжали жить вместе, от чего у них больше не рождались дети?
- Ну, может быть, болезнь, - предположил я. - Трудные роды…
- Может быть, может быть, - покивал головой Лигни. – Однако, никаких указаний на выплаты лекарям нет. Между тем, хозяйственные счета в семье велись очень аккуратно - я нарочно вооружился счётами и подвёл на досуге приходно-расходный баланс.
- Вы проделали огромную работу1 - восхищённо заметил Холмс, протягивая руку за документом, представляющим собой подробный бухгалтерский отчёт.
- Да, я произвёл расчёты за несколько лет помесячно. Взгляните.
- Очень, очень любопытно, - пробормотал Шерлок Холмс, изучает документ. - Посмотрите, и вы, Уотсон  - ничего не замечаете?
Я взял в руки бумагу и принялся изучать, с трудом, продираясь сквозь частокол цифр.
- Пожалуй, вижу. Начиная с девятого года, каждые три месяца исчезает одинаковая сумма. Такая постоянная недостача наводит на мысль, что автором документа производились периодические выплаты какому-то лицу или покупки, о которых автор предпочитает хранить молчание.
- Так вот, мной найдены записи о недостающих суммах! - торжествующе проговорил Лигни. - Вот они. Эта бумага была вложена в корешок молитвенника, посмотрите, здесь записан какой-то диковинный рецепт - по-видимому, яда. Посмотрите.
- Посмотрите-ка вы, Уотсон, - передал мне Холмс пожелтевший от старости листок, на котором я увидел записанный на латыни и почти стёртый с трудом читаемый текст: «После истечения крови в тот же день пить по ложке спорыньи заварной с белым камнем, продолжать, добавляя настой ореха до двенадцатого дня, после чего спринцевать настоем же щавеля до двадцать пятого дня, а с того времени всё разом бросить». Холмс, это не яд! Это же… Знаете, что это такое?
- Рецепт противозачаточного средства, - догадался Холмс. - Вот вам ответ: миссис Камерлинк предохранялась от нежелательной беременности и, похоже, втайне от своего мужа.
- Но почему? В то время не было принято ограничиваться тремя детьми, оба Камерлинка к девятому году были ещё сравнительно молоды…
- Возможно, их жизнь не была безоблачной, - решил я. - Вот женщине и не хотелось обременять себя лишними детьми.
- Хорошо, идём дальше, - архивариус снова зашелестел своими бумагами. - Оба старших мальчика умирают во время эпидемии 16-го года, в семье остаётся только Клотильда. Но с этого же года, сэр Клод Камерлинк регулярно вносит плату за обучение некоего Джона Вудлфорта бухгалтерскому делу.
- Что за Джон Вудлфорт?
- По видимому, речь идёт о сыне дворецкого сэра Клода  - известно, что Вудлфорт - фамилия дворецкого, служившего ещё при старом господинне Камерлинке.
- Должно быть, хорошего дворецкого, коль скоро господин решает облагодетельствовать его сына.
- Скорее, - заметил Холмс, приподняв бровь, - хорошей – вернее, хорошенькой, была супруга этого дворецкого – кухарка или горничная.
- Да, думаю, вы правы, потому что сам облагодетельствованный, по-видимому, не испытывает к хозяину большой благодарности. Так или иначе, в двадцатом году он записывается простым матросом на корабль «Святая дева», приписанный к Глазго.
- Вы и это раскопали? - поднял бровь Холмс.
От его былого раздражения не осталось следа: глаза блестели, он выглядел совершенно довольным и беседой, и собеседником.
- Во флоте тоже есть свои архивы, -  улыбнулся польщённый Лигни.
 - Но такой давности!
- Мистер Холмс, я неоднократно убеждался в том, что документы горят куда хуже рукописей, если, конечно, их не сжечь специально. Так вот: теперь мы обратимся к 1628-му году Камерлинков.
- А у вас есть документы, касающиеся события этого года?
- Да, но, увы, они не проливают света на тот вопрос, с которым я обратился к вам.
- Если это, действительно, так, -  проговорил Холмс, - то и я ничем не помогу - разве что организовать спиритический сеанс, да и расспросить, как следует, души этих Камерлинков. Одна надежда на то, что ваши документы все таки содержит разгадку, но только ускользнувшую до поры от вашего внимания. Но прошу вас.
- Во-первых, снова эти счета… - архивариус потряс кипой бумаг. - Выплаты, о которых мы уже говорили, прерываются 16-м годом.
- Вы имеете в виду тайные выплаты, записи о которых нашли в молитвеннике?
- Да, и, как вы заметили, записи эти предельно просты: день, сумма и инициалы Д.В. Любопытный факт - как раз в 16-м году Клод Камерлинк выступает свидетелем в суде. Против некой Доры Ванструзер, обвинённой в ведьмовстве. Заметьте себе, 17-й век достаточно просвещённый, но, тем не менее, в данном случае процесс заканчивается неутешительно: беднягу признают виновной по всем пунктам: сношение с дьяволом, ведьмовство и отравительство. К сожалению, записей о самом процессе практически не сохранилось, но запись приговора мной обнаружена.
- Что же сделали с этой женщиной? Сожгли?
- Вряд ли, в это время аутодафе уже редкость. Скорее всего, просто повесили.
- Раз она ведьма, всё прекрасно объясняется, - заметил Холмс. - Женщина наверняка разбиралась в травах и, должно быть, она приготовляла противозачаточное зелье для Милены Камерлинк. Естественно, после её смерти выплаты прекратились.
- Но детей у Милены всё-таки больше не рождается! - запальчиво воскликнул архивариус.
- Правильно, потому что в её руки попадает сам рецепт. Не знаю уж, каким путём - возможно Дора Ванструзер сама передаёт его из соображений… ну скажем, профессиональной этики.
- Сомнительно, мистер Холмс. Рецепт написан на латыни, а в те времена женщины из порядочных семей очень редко умели читать даже по-английски.
- Возможно, кто-то ещё прочитал ей этот рецепт - допустим, сама Дора.
- Тогда зачем она хранит компрометирующий оригинал? Она не может освежать его в памяти без посторонней помощи.
- Значит, она имела эту постороннюю помощь.
- Что и странно! Кто в доме сэра Клода Камерлинка мог строить козни за спиной хозяина? Я бы погрешил на сыновей, но они оба умирают ещё до процесса над Дорой. Собственно, эпидемия, я полагаю, и послужила толчком к началу процесса - раньше, ведь частенько ведьмам приписывали насылаемый мор и тому подобное. А свидетельство сэра Клода Камерлинка на процессе указывает на вероятность того, что ему было известно об отношениях ведьмы с его женой. Возможно, тем отважнее должен быть человек, решающийся консультировать мисс Камерлинк по латыни.
Архивариус снова зашуршал бумагами, а Холмс нетерпеливо ждал продолжения рассказа, подавшись вперёд, уперев локти в колени и соединив кончики пальцев на груди - в той точно позе, в какой он привык обыкновенно выслушивать своих клиентов.
-Так вот, с 28-го года, - поправив очки, продолжал Лигни, - эти выплаты, судя по всему, возобновляются. Но я сужу только по недостаче - никаких иных документов на этот счёт больше нет. А сер Клод Камерлинк неожиданно переписывает завещание на свою движимую часть имущества; то, что должно было по-прежнему варианту духовной принадлежать его дочери Клотильде, теперь передаётся в собственность некому сэру Генри Облитусу.
- Кто это?
- О, это очень интересный субъект. Он возникает как бы ниоткуда, но его имя оказывается вписано в завещание. Ну, и опять, судя по счетам, семейством Камерлинков начинают в огромном количестве закупаться ткани, серебро, соль и тому подобные товары.
- Замок Камерлиннгов готовится к осаде? - подал реплику с места я.
- Скорее, к очередному бракосочетанию, -  догадался Холмс. - Вы тоже такого мнения, мистер Лигни?
- Да, очень похоже. Тем более, что наряду с мануфактурой заготавливается снедь и вино.
- Ну, так тогда понятно, что такой этот Генри Облитус. Наверняка жених, - предположил я, - и переписанное завещание – что-то вроде свадебного подарка и символа передачи дочери под опеку мужа.
- Да, это представляется вероятным. Однако, до сей поры никаких упоминаний об Облитусе нет, он появляется из небытия прямо в самом 28-м году, да не один – сейчас ещё кое-что скажу. Итак, свадьба не состоится, и в том же году в семейной усыпальнице появляется тело сэра Камерлинка-старшего. А на местном кладбище могила Э.Облитуса – вот о нём я вам ещё хотел сказать, эпитафия на которой гласит «смиренно несший крест, но не вынесший позора святости девы». Но вот в приходской книге – эти книги просто кладези, мистер Холмс – имена Генри и Эдварда Облитуса числятся, занесенные тем же годом, как прихожане, но тут же жирно вымаранные чернилами. Боюсь, это практически всё, что я могу вам сообщить до сути вопроса, мистер Холмс, но если вы находите нужным спросить ещё о чём-то, спрашивайте, я постараюсь сообщить вам что-нибудь ещё.
- Вы, уж наверное, не упустили возможности поискать сведения об этих  Облитусах в метрических и церковных книгах?
- Ну что вы, конечно, искал. По всей видимости, они были в этих краях пришлыми и появились никак не раньше того же года.
- То, что Клод Камерлинк указывает Облитуса в качестве наследника, может свидетельствовать, по-моему, только об одном – как и сказал доктор Уотсон, без сомнения, он являлся женихом его дочери, однако почему-то свадьба расстраивается, и я склонил связать с этим событием и упрёки чести, погубившие Облитуса-старшего, и вымаранное из прихотской книги имя.
- Мистер Холмс, прошу заметить, – снова поднял палец Лигни – Книги прихода не исправлялись в зависимости от морального облика прихожан. Упомянутое лицо могло быть вычеркнуто только будучи внесенным ошибочно, но не из этических соображений.
- Постойте-постойте… То есть любой Облитус имел право оставаться записанным там, а если нет, то лишь потому что был вписан ошибочно? Но как может быть человек вписан в книгу ошибочно, если он есть, и жив? И что же могло произойти такого, чтобы свадьба расстроилась, жених исчез, а его отец скончался, не вынеся позора. Кстати, куда потом подевалось ещё два действующих лица – Колотильда и Милена, что с их могилами - вы их нашли?
- И да, и нет. Милена жила вдовой до тридцать пятого года, после чего известий о ней больше нет. Но совершенно случайно преподобный Дон Дьюлл, в 1800 году обнаружил за оградой кладбища захоронение женщины возраста около пятидесяти пяти лет. Так вот, на её шее был намотан нательный крест - по описанию, совпадающий с нательным крестом сэра Клода Камерлинка из официальной моглилы. Случайность маловероятна: работа штучная, от дорогого ювелира. Есть все основания полагать, что захороненная за оградой и есть Милена Камерлинк.
- А Клотильда?
- Среди монахинь монастыря святой Кармелиты - разумеется, монахини меняют имена и не носят мирских фамилий - но вот выдержка из воспоминаний аббатисы Марии в 1633 году, - Лигни перебрал свои бумаги и, поднеся к носу одну из них, зачитал: «Скончавшаяся вчера сестра Агриппина отнесена в монастырскую усыпальницу, и хоть меня терзали сомнения, можно ли похоронить её там, ибо совершенно случайно мне стало известно, что она в миру сотворила грех куда страшнее простого прелюбодеяния, погубив с собой ни одну душу – впрочем, то, как обезобразили и чуть не убили её, бедняжку, даёт ей надежду на воздаяние милосердного бога. Тем паче, что покориться воле отца едва ли можно считать грехом, хоть бы и само послушание греховно»
- С чего же вы решили, что Агриппина и есть Клотильда, - нетерпеливо спросил Холмс.
- Из пожертвований. Милена Камерлинк, начиная с 29 года, очень много жертвует этому монастырю. К тому же он территориально близок к месту разыгравшейся драмы. Всего в  пятнадцати милях.
- Вы выкладываете информацию по крупицам, - упрекнул Холмс.
- Потому что это всего лишь догадки. Всё, что было заверено документально, я изложил вам.
- А нет ли у вас в рукаве ещё каких-нибудь сведений и о дворецком  Вудфорте или его сыне?
- Очень мало. Сын его до 28 года остаётся приписанным к кораблю «Святая дева», после чего сходит на землю ради молитвы в какой-то обители неподалёку рот Абердина, на корабль больше не возвращается, и его след теряется.
- Снова до 28 года! - не выдержал я, - Что он, заколдованный, что ли, этот год?
- Получается, что так, доктор, - совершенно серьёзно кивнул лысиной Лигни.
На какое-то время в гостиной воцарилась тишина - слышно было, как в камине потрескивают дрова,
Холмс сидел, закрыв глаза. Казалось, что он заснул, но это было всего лишь. внешним впечатлением, на самом деле мозг моего друга напряжённо работал.
- А вам зачем дались эти архивы? -  спросил он, наконец. - Неужели кого-то может всерьёз занимать история более, чем двухсотлетней давности, произошедшая, к тому же, в отдельной малоизвестной семье?
- А как, по-вашему, - спросил, прищурившись, архивариус. - Если убьют или ограбят, скажем, мелкого лавочника, стоит вам искать его убийцу, ведь он не король, не премьер?
- Разумеется. Право на справедливость имеет каждый человек.
- Вот и право на историческую справедливость тоже имеет каждый человек, а не только короли и премьеры.
- Я никогда не задумывался над историей в этом аспекте, - растерянно пробормотал Холмс, слегка нахмурил свои густые брови. - А знаете… похоже, что вы правы. Вот только  воздать по заслугам сыщику от истории, как правило, уже некому. Что ж, кое-какие соображения на этот счёт у меня появились, но за давностью лет, боюсь, мы уже никак не сумеем проверить их на практике, да и сами факты, изложенные вами не всегда выходит на большой уровень, чем всего лишь вероятностные предположения - взять хотя бы эту Агриппину. Я понимаю, что навело на мысль, будто эта женщина Клотильда и есть, но ведь никаких доказательств. Или взять хоть Дору Ванструзер - мы можем только предполагать наличие у неё приёмницы или приёмника, начавшегося с 28 года, вновь оказывать услуги семейству Камерлинков… Кстати, как долго суммы исчезали из семейного бюджета после 28 года?
- Нисколько. Одним годом всё и ограничилось.
- Любопытно узнать ещё вот что: вскоре после расстроившейся свадьбы не вели ли возле или в доме Камерлинков строительные или земляные работы? Есть ли в архиве какие-нибудь документы на этот счёт?
-  И весьма любопытные, - с живостью откликнулся архивариус. - Был заключён договор с подрядчиком на замену разрушившейся кладки северной стены, а после смерти Камерлинка внезапно расторгнут внезапно вдовы. С выплатой как за сделанную работу.
- Есть! - Холмс хлопнул в ладоши. - Почти все ясно. Давайте все-таки, мистер Лигни, выпьем по стаканчику, не смотря на вашу строгость к спиртным напитком, и я расскажу вам, что, по моему мнению, произошло в семье Камерлинков в 28 году, а также о предшествующих событиях.
- Ради того, чтобы услышать ваше толкование, мистер Холмс, я готов пренебречь кое-какими моральными принципами, пусть будет стаканчик, чего уж там!
- Ну, итак, - начал Холмс, промочив горло. - Началом, следует, пожалуй, считать свадьбу самого Клода Камерлинка. Мы решили, что здесь имел место привычный альянс - титул за деньги. Но имелось и особое обстоятельство. Беременность невесты. Я склонен думать, что отцом ребёнка был именно Камерлинк. Почему я так считаю? Ну, в первую очередь, исходя из нравов того времени - едва ли аристократ взял бы в жёны простолюдинку, потерявшую честь, если бы не ставил целью прикрыть собственный грех. Первое время после женитьбы супруги живут, в общем-то, нормально, у них рождаются дети, а это верный признак относительного семейного благополучия. Но после рождения Клотильды порядок нарушается. Милена больше не рожает детей, зато постоянно вносит некоторую плату местной колдунье. Что иное, кроме охлаждения к мужу, могло бы быть причиной того, чтобы предохранять себя от беременности втайне от него? А то, что делается это тайно, ясно из-за попытки спрятать счета и последующего участия сэра Камерлинка в процессе над колдуньей.
А неожиданная щедрость Клода Камерлинка в отношении сына дворецкого, да ещё и принятая, как нечто само собой разумеющееся, указывает на причину этого охлаждения. Клод Камерлинк явно не пренебрегает женским полом. И добрачные или внебрачные дети для него – не событие. Затем после смерти казнённой Доры кто-то оказывает услуги Милене. переводя с латыни на английский тем или иным образом добытый ею рецепт. Подруги исключаются - вы сами утверждали, что образование и женщина в начале 17-го  века вещи не совместные. Значит, это кто-то мужского пола. Но едва ли Клод Камерлинк стал бы терпеть около жены постороннего мужчину - как все ветренники, он должен был быть ревнив. Не сам Клод, не сыновья - они оба к тому времени уже мёртвы. Остаются дворецкий и его сын. И я бы заподозрил адьюльт и желание удалить из дома соперника, если бы не разница в возрасте. Но вот Вудлфорт удален, он бежит на корабль, плавает по морям, и в заколдованном двадцать восьмом году сходит помолиться на берег и не возвращается больше на корабль.
А в окружении Камерлинков появляются отец и сын, чья фамилия переводится с латыни, как «забытые», и в доме готовится свадьба. Обратите внимание, что имя отца совпадает с именем брата-близнеца Клода Камерлинка, некогда отданного в учение священнику. Что, если предположить, что это – он и есть?
- Ну, мистер Холмс, это немного притянуто за уши…
- Вы меня сами навели на эту мысль, сказав, что записи в приходской книги могут быть вымараны только, если сделаны ошибочно. А почему ошибочно? А потому, что эти люди уже были вписаны в неё под другими именами. Ипотом, вспомните надпись, сделанную на могиле. Что, если святость дев намекает не только на нравы, но и на корабль, где священник встретил своего племянника? Так вот, Клод Камерлинк в свадьбе очень заинтересован и ещё до неё переписывает на жениха все своё состояние. Что ж заставляет его так настойчиво сбывать дочь с рук? Не возраст. Мисс Камерлинк ещё не так много лет. Что же тогда, и для кого, кстати, снова потребовались услуги, подобные тем, что оказывала миссис Камерлинк Дора Ванструзер? Не связаны ли эти факты между собой?
- Вы полагаете, Клотильда состояла в любовной связи до свадьбы?
- Да, и, надо полагать, её жених знал об этом, но готов был принять выкуп.
- История повторяется? – спросил я. – Снова скоропалительный ребёнок?
- Будь это так, за что платить жениху? Нет, Уотсон, я думаю, отец не он.
- Но… Неужели снова Клод Камерлинк? Чудовищно! Собственная дочь!
- Зато объясняет дальнейшее. Мы знаем, что труп молодого человека в усыпальнице Камерлинков убит. Заколот. Кем? Клодом Камерлинком? Нет. они уже сторговались- зачем ему?
- Значит, убийца – Эдвард?
- Да, больше некому. И вдохновитель этого убийства, я думаю, леди Камерлинк. Она не могла не узнать брата своего мужа – они жили по соседству. Может быть, между ними даже существовали отношения более близкие, чем соседские, но судьба распорядилась так, что юноша отправился из дома прочь, а ей достался в мужья развратный Клод.
Итак, на этот раз свадьба, которая могла бы все прикрыть от людских глаз сорвана. Можно представить, в каком бешенстве Клод Камерлинк. Следующий поединок происходит между братьями, и снова Эдвард убивает врага, но, с детства слабый здоровьем, не выдерживает и скоропостижно умирает – сердце, скорее всего.
И мать с дочерью остаются наедине с двумя трупами, которые никак не выдать за один, да ещё и со следами насильственной смерти. Что они при этом чувствуют? Мне приходит на память Агриппина, скончавшийся в монастыре, сестра монахиня называет её поступок не просто прелюбодеянием, а чем-то худшим. Потом, она обезображена - кто-то измывался над ней, а разве потерпел бы такой Клод Камерлинк, если бы…
- Если бы что? - Лигни от возбуждения ёрзал на стуле.
- Если бы он сам не являлся этим обидчиком. История знает немало примеров тому, как взрослые дочери, становились жертвами сексуальных домогательств отцов. Но кто сказал, что среди них не было ещё и садистов…Думаю, обе женщины вздохнули спокойно, увидев своего мужа и отца мёртвым. У них остаётся одна забота: избавиться от тела. Вот вам и тайна прекращения строительных работ и, тем не менее, внесения за них полной оплаты.
- Холмс, - спросил я, когда архивариус, рассыпаясь в благодарностях, ушёл, - Неужели ваша теория не вызывает у вас сомнений? Вы толкуете факты на свой лад, отдавшись полёту фантазии, притягиваете их буквально за уши – иными словами, проделываете всё то же самое…
- …что и вы, мой дорогой Уотсон, регулярно проделываете в ваших мелодрамах, - смеясь, закончил он.
- Но как вы можете утверждать, что это единственное толкование?
- А я и не утверждал, - спокойно ответил Холмс, неторопливо раскуривая свою трубку. – Я же сказал, что проверка теории на практике в данном случае затруднительна, а только такая проверка и может служить критерием истинности. Я просто рассказал запутанную романтичную сказку - ничего больше. Хорошо, что этот Лигни убрался, рассуждениями о своих Камерлинках он меня чуть в гроб не загнал. Очень надеюсь, что мы больше ничего о нём не услышим.
Но ожидания Холмса не оправдались. Меньше месяца спустя на имя моего друга пришёл конверт. Вскрыв его, он друг удивлённо вскинул брови и показал мне чек на предъявителя на весьма существенную сумму.
- Что это? – вытаращился я. – Посмотрите, нет ли там объяснения, какой-нибудь записки?
Записка была. На стандартной почтовой бумаге было нацарапано: «Кладку вскрыли. Тело найдено. Огромное спасибо за помощь. Архивариус Лигни»