Фотограф

Планета Каррита
Пригородный посёлок Ледяной яр

Южные окраины посёлка или Данк (Dunk)


18 августа 2332 года


Фотостудия в которой работают два фотографа находится в бывшем складе. Кто-то построил этот склад, потом захотел избавиться от него и два бывших флотских офицера оторвали его с руками и ногами.

Этот бывший склад удобен. Есть пространство, фотографировать можно даже здесь. Можно понаставить осветительных приборов как угодно, есть место для больших экранов, за которыми фотографы занимаются завершающими этапами подготовки фотографий для передачи заказчику. Как это называют, процессинг и постпроцессинг. Выбор из того, что было отснято, корректировка освещения, кадрирование, в конце концов. Двое фотографов, двое разных людей, хоть обоих можно причислить к касте флотских офицеров. Двое разных людей с разным отношениям к людям и к жизни.

Сергей Путилин - бывший старпом на линкоре. Старпом это тонкий психолог и манипулятор, и Путилин - ничуть не исключение. Почти сто процентов его фото в жанре обнажённой натуры, и он знает как вести себя с моделями. Как выбить себе проценты побольше и как развести женщину на секс.

Лёва Аверин - бывший диспетчер на носителе. Никаких навыков манипуляции у него нет, это им иногда возможно манипулировать, но только весьма ограниченно. Служба на носителе или как их ещё называли, космическом авианосце, это ответственность. Ответственность за то, чтобы во взлётно-посадочной трубе не столкнулись два корабля, чтобы боекомплект на палубе не оказался слишком рано или слишком поздно. Диспетчер, в отличии от старпома вряд ли когда-то почувствует свою власть, зато непременно прочувствует ответственность если начнётся детонация боекомплекта с калеками или даже погибшими.

Если Путилин снимает Ню, то Аверин снимает портреты. Ему удаётся добиться отстранённости от модели, удаётся сделать так, чтобы модель забыла что её снимают и предалась своим думам. Но так уж получилось, что и Путилин и Аверин оседлали один и тот же поток непрофессиональных моделей, просто каждый из них делает то, что привык и то, что может.


В их государстве, как говорят медийщики, идёт холодная гражданская война, и их посёлок в минюсте имеет статус убежища №8. Посёлок оцеплен дронами и полицией, неместные сюда просто не попадут. И у них "прекрасный" поток беженцев, как правило, беженок с детьми. Скажем, женщин, которым муж-военный расквасил нос и обещал, что "я убью тебя, шалава!!!". Работы в посёлке мало, больше не стало, а пособие для беженцев небольшое. Так что и Путилину и Аверину даже не нужно рекламировать свои услуги - сюда приходят претенденток больше, чем они способны "обработать" просто физически. Каждый имеет возможность выбирать, фотографировать вон ту блондинку или брюнетку.


У Путилина прямо сейчас сидит грудастая француженка слегка за 30. Она покраснела от стыда, ведь по профессии она не модель, а аудитор. А Путилин поставил вопрос ребром - либо на камере будет всё, либо он берёт себе другую, такую же непривычную к обнажению "модель".

Рядом с Авериным сидит молодая галичанка, она даже не молодая, ещё школьница. Аверин придерживается принципа, что совращать несовершеннолетних нельзя, а вот немного споить, чтобы не нервничали, так не будет ничего особенного. Так что эта девушка пьёт коктейль из джина и биттера, чтобы не вспоминать того, как вчера пришлось обнажаться душевно. Она смотрит на свои фото сделанные в двадцати километрах отсюда и кивает или отрицательно покачивает головой пока Аверин показывает ей ту фотографию или другую.

В студии появилась новая девушка, совсем юная азиатка. Она прилетела откуда-то из тепла и ей холодно, ведь посёлок называется не просто так.

- Здравствуйте. Скажите, кто сотрудничает с фондом помощи беженцам?
- Этот, я таким не занимаюсь.


Путилин указал на Аверина, сам он ни с кем кроме себя и своего петушка сотрудничать не будет.

- Здравствуйте. Скажите, вы...
- Здравствуйте, беженцев нет. Есть внутренне перемещённые лица. Это дольше прозносить, но суть совсем другая. Да, я делаю отчисления со своих фото для фонда временно перемещённых лиц. Как вас звать?
- Асель.
- Сколько вам?
- Уже 16.
- Уже 16... Что случилось, я хотел сказать, почему вы здесь?
- Сожитель мамы, полковник, разбил ей всё лицо вцепившись в её волосы. Когда приехала полиция он сказал, что ещё не закончил. Так мы оказались здесь.
- Асель, я сразу скажу честно - я тоже бывший военный, чтобы это не вскрылось позже.
- Но вы так не делаете с женщинами?
- Нет, не делаю. В моей части войны было мало насилия, буду честен, мне просто повезло. Я даже в драке никогда не был.

Развивая мысль я скажу так - если я попробую сделать так со своей женщиной, она соберёт вещи, уедет отсюда и больше я её никогда не увижу. А если она захочет отплатить мне той же монетой, то, боюсь, тут будет проверка, что крепче. Моя голова или стена в моей квартире. Но до такого она опускаться не будет. Так что...


Аверин отвлёкся - наступила пора самых жестких фото снятых вчера. На них девушка-галичанка смотрит вперёд с ужасом и у неё непроизвольно пошли слёзы. Она вспомнила, как это было и выпила стакан коктейля до конца. Но вряд ли это поможет, ведь раздеться духовно может быть не менее жестоко, чем сбросить обычную одежду. Она зарыдала и Аверин мягко обнял её, говоря "Ну-ну, не надо".

- Что вы делаете с теми, кто у вас снимается? У вас точно не надо раздеваться?
- У меня? Христина, я разве просил тебя раздеться.


Галичанка отошла. Её лицо всё ещё красное, оно всё ещё заплаканное. Она повернулась к новенькой и по-свойски твёрдо сказала ей нет. Просто нет.

- Асель, работать со мной непросто, но если хотите - завтра попробуем. Тёплую одежду я вам предоставлю, во всяком случае вы не замёрзните. Решайте сами, я не настаиваю.
- Хорошо, я пройду через всё если вы действительно переводите деньги беженцам. Извините, внутренне перемещённым лицам.
 
***

Работа не даётся Аверину легко и дома он пьёт. Берёт бутылку джина, какую-то содовую и мешает их. Ему безумно тяжело выворачивать своих моделей кверх изнанкой, так что он готовит ужин запивая его коктейлем. Берёт пюре-концентрат, заливает его кипятком, ещё берёт пару замороженных котлет с грибами и отправляет их на сковородку. Дверь в квартиру открывается, кто-то практически бесшумно оказывается в кухне и целует Лёву в затылок. Это его женщина, она не человек а азадийка, а это дело непростое. Она ниже Лёвы, где-то метр восемьдесят, не на многим легче его, но на порядок, если не на два порядка сильнее. Если на секунду предположить, что у неё съедет крыша и она начнёт громить квартиру, то она остановится передохнуть лишь разгромив весь дом. У неё шесть безногтевых пальцев на руках и ногах, голова без волос, но с оригинальными наростами, а сама она одета в одежду из дублёной кожи с пуховой подкладкой. Она живёт уже столько, сколько на Земле могут прожить простейшие - уже 900 лет, и проживёт ещё семьсот. Её зовут Вишвана, но Лёва может называть её по тайному имени Виши, которое, по правде говоря, не является тайной для половины посёлка.

В посёлке её знают. Вишвана - единственный психиатр в местной клинике и клиентуры у неё достаточно. И она не просто великолепный, она блистательный психиатр. Она не рассчитывает на стандартные таблетки, каждому пациенту она делает лекарства сама. Ведь в своё время она училась целых 26 лет начиная с изучения одноклеточных и заканчивая самыми из сложных патологий.

Как Виши и Лёва сошлись? Они служили вместе. Редкий офицер не пытался "клеить", как её называли на корабле, само изящество, но она не уступала. А Аверин не пытался, думал, что шансов у него нет. Вишвана кстати спросила его, чего это он к ней яйца не подкатывает, на что Лёва отшутился цитатой из Пушкина - Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей. Лёве казалось, что это была шутка, но на деле он в глубине души действительно надеялся, что она обратит внимание на наименее назойливого.

Надо сказать, что Виши и обратила. Она нашла Аверина здесь, после нестандартной послевоенной реабилитации, включавшей в себя творчество, и так они и живут вместе уже три года. И единственное, что меняется в их жизни, что они будут есть. Либо то, что сообразит за плитой Лёва, либо тот заказ, который Вишвана заберёт из продуктовой лавки. Её образ будет неполный без того факта, что она не просто не человек - она сумрачный морской хищник, и вкусы у неё соответствующие. Виши щадит Лёвино самолюбие и не говорит ему, что вся его стряпня не больше чем безвкусная бурда, потому что она привыкла к вкусам поярче. Привыкла к острым маринадам, в которых так легко угадывается уксусная кислота. Поэтому из уважения к своему мужчине она котлеты с пюре слопает, но запьёт их аккуратной ёмкостью с настоящим яблочным уксусом.

- Лёва, почему ты плачешь?
- Потому, что я не понимаю - сколько ещё? Сколько ещё перепуганных девчонок придут, сколько это ещё продлится.
- Ты ведь и сам знаешь ответ. Слишком долго была вседозволенность военных. Изнасиловавших 12-ти летних до сих пор иногда отправляют под домашний арест, естественно, что от такого будут бежать. Меня, скорее, интересует другой вопрос - скоро ли на окраинах посёлка будут ставить палатки для беженцев, ведь посёлок нерезиновый.
- Ты умеешь поднять настроение!!!
- Лёва, я ведь не пытаюсь разозлить тебя специально. Я лишь не говорю то, что ты хочешь услышать, что поток беженцев уже иссякает и скоро тебе будет некого фотографировать. Я просто не собираюсь тебе врать.

***

19 августа
Утро

Полчаса назад после выпитого вчера у Аверина было то ещё похмелье. Но Вишвана не была бы собой, то есть биохимиком наивысшего уровня, понимающего работу организма Лёвы на уровне клеток. Она за пять минут сварганила из домашнего набора микстуру и сейчас у Лёвы в худшем случае ощущение того, что он слегка недоспал.

Лёва в машине, он выжал клавишу Start чтобы электрическая турбина начала прогреваться в утреннем морозе. Пока турбинка греется стоит упомянуть что азадийки - страшные собственницы, и первое время этой работы она ревновала Аверина к каждой его модели. Ведь модели, пережив катарсис, могут полезть целоваться, а целовать Лёву Аверина может только она.

Но она, на удивление, с работой Лёвы свыклась. Свыклась, но безапелляционно потребовала чтобы Лёва рассказывал ей о каждой модели и как у них всё прошло. Только тогда она признала, что он делает общественно полезное дело. Ведь фото беженок публикуют медиапорталы, эти фото участвуют в конкурсах и в целом привлекают к убежищам не просто внимание общества, но и дополнительные пожертвования. И Лёва, кстати, уже получал угрозы в свой адрес. Мол "делаешь жертв из этих шлёндр", и.т.д. и.т.п. Так что он носит с собой пистолет, которым не умеет пользоваться, и достаточно толстую "футболку", которая оставит лишь синяк на теле после почти любого боеприпаса прилетевшего по касательной. Машина завелась, и Лёва будет вести её на автопилоте. Забросит Вишвану на работу, и заберёт Асель у студии. Несмотря на то, что время уже полвосьмого, посёлок ещё не проснулся и больше чем на половине светофоров мигающий жёлтый.

- Удачи тебе, Лёва. Не стоит жалеть девочку - она делает это всего один раз.


И снова Вишвана, как говорит она сама, не говорит того, чтобы Лёва хотел слышать. Асель уже у студии. Аверин открывает ей заднюю дверь, где её ждёт тёплое и длинное чёрное пальто вместе с домотканым свитером.

- Извините, я не знаю, как к вам правильно обращаться.
- Лев Михалыч.
- Спасибо за одежду, Лев Михайлович.
- Не за что. Когда дело дойдёт до съёмки она вам не поможет.
- Вы ведь не со зла так говорите?
- Конечно нет. Асель, вы думаете, мне самому приятно? Да мне в кошмарах снятся ваши слёзы и красные лица.

Машина на автопилоте вышла на выездную трассу и прошла полицейский КПП. Здесь уволили или перевели в другие места всех полицейских, имевших хоть какое-то отношение к военной службе. Но Аверина эти полицейские знают, знают что у него другая служба, что к военной она не имеет никакого отношения.

Вокруг ледяной холод, в посёлке когда-то был лагерь спецназа, но его закрыли 9 лет назад. Но "тонизировавший" спецназовцев холод никуда не делся. А вот кое чего, впрочем, не было - исправительной колонии справа от трассы. Микроклимат там такой отвратительный, что живого персонала, там вообще нет, только дроны. Эта колония для опаснейших преступников - пропагандистов и идеологов, в том числе наигнуснейших - тех, кто покусился на разумы детей. Съезд к месту съемок не обозначен никаким знаком - Аверин берёт управление машиной на себя и ведёт её к обрыву по проторенному им и Путилиным просёлку. Три минуты мелкой тряски и они останавливаются. Выходят из машины и Лёва выносит профессиональную камеру на штативе.

- Асель, настал момент истины.
- Что это означает?
- Я дам вам гарнитуру, вы вставите её...в правое ухо и закроете волосами, хорошо?
- Я поняла.
- И вы идёте к обрыву, я буду снимать вас издалека. У нас не будет близкого контакта, вы будете будто бы одна.
- Поняла. Мне идти?


Лёва расчехлил камеру, вставил гарнитуру в своё левое ухо, проверил связь.

- Всё, идите от меня к обрыву. Останавливаетесь либо сами, либо когда я сам вас остановлю.


Школьница остановилась может быть в семи метрах от обрыва и водопадов, ещё метра два и её бы обдавало почти ледяным паром. Нет, останавливать её не пришлось. она всё сделала правильно.

- Первый раунд - чуть повернитесь ко мне, закройте глаза и успокойтесь. Подумайте о чём-то таком, чтобы успокоиться.


Молодой казашке не пришлось ничего подсказывать, она была так же красива, как статуя. Лёва лишь активировал камеру, она делала  сотни фото с разной фокусировкой и фокусным расстоянием - завтра будет что выбрать.

- А теперь второй раунд - самый сложный. Вспомните - лицо вашей мамы в крови, она почти без сознания, а вы одна с человеком, который это сделал. Откройте глаза, покажите, что вы чувствуете.


Девушка открыла глаза так, что Лёва отшатнулся. Хорошо, подумал он, что у его камеры есть полностью автоматический режим, и она сама "пройдётся" по Асель не задумываясь о её эмоциях. Это очень хорошо, потому что в ручном режиме эту бездну ужаса Лёва снять бы просто не смог.

***

Вечером

Лёва дома, он лакает джин из горла не смотря на ощущение сушняка. Он пьянеет и старается отогнать от себя мысли, что будет завтра, где все сегодняшнее придётся пересматривать. А ведь ещё будет послезавтра, послепослезавтра...

Вишвана спасла его, зашла в квартиру, быстро нащупала разум Лёвы, поняла масштаб бедствия и начала его притормаживать. Просто своими сильными нейроволнами, никаких лекарств ей для этого не нужно.

- Было тяжело?
- Было очень тяжело. Безумно тяжело.


Виши даже ничего не ответила, она только выложила их сегодняшний ужин на низкий столик к которому привыкла. Правильнее сказать, что ей не привыкать брать пищу с пола, а низкий столик - компромисс по отношению к человеку.

- Ты ведь не забыл, что сегодня 8 лет?
- 8 лет как кончилась война? Такого не забудешь.


Что может не забыть Лёва? Что его пять лет не спускали на твёрдую поверхность до первого отпуска, который состоялся в ноябре 24-го? Это Вишване есть что не забыть, ведь она воевала больше века подряд. Больше ста лет она побиралась в сопротивлении, голодала, сворачивала головы вражеским солдатам из последних сил. Это потом её подобрали люди, откормили, и для неё война превратилась в скучный размеренный процесс. Как и для всех людей, с которыми она служила, включая Лёву.

Представить себе азадийку за плитой невозможно, скорее можно представить как она раскладывает еду на столике или на полу. Но первым делом она предложила выпить, выпить свою выпивку. А её выпивка по всеобщим ощущениям сравнима с абсентом, по крайней мере на вкус. Наступает расслабление, а самое худшее, что может произойти это то, что ноги полностью откажут на несколько часов.

- За тех, кто не с нами?
- Да, Лёва, за тех кто не с нами.


Азадийцы прекрасно пьют без тостов и вручают свои награды без объяснения причин. Но этот тост показался Вишване уместным. Они ещё долго говорили, пили, ели, но закончили разговор тем, как Аверину не спятить. Как не спятить в той ситуации, когда вчерашние защитники превратились в грозу всего живого.