Перекресток 5

Бобыкин достал сигареты и закурил.

«Темнит что-то Виталька, не договаривает, - подумал он, глядя на дорогу, по которой проносились малиновые международные «Икарусы», самосвалы со щебнем, юркие «жигули». - Неужели Светка собралась приехать?..»

Мельников, копавшийся в моторе, захлопнул капот и вытер ветошью руки:

-Что-то стало холодать… Пора как-то определяться.

-Подождем еще, - Звонарев бросил взгляд на часы. - Двадцать лет ждали, полчаса не срок.

-Некого тут ловить, - поддержал Мельникова Бобыкин. - Если бы кто-то хотел прийти, он бы уже пришел. Поедем к моим старикам.

-Вы поезжайте, а я еще подожду.

-Не валяй дурака! - хлопнул по плечу Звонарева Бобыкин. - Тебя никто не упрекает: двадцать лет — это двадцать лет. Посидим и втроем.

-Поезжайте, - повторил Звонарев. - Я подойду.

Но в этот момент как-то незаметно и почти бесшумно к школе подкатила серая «Волга» с «шашечками». Из нее вышла высокая, стройная женщина в светлом брючном костюме, с небольшой кожаной сумкой через плечо. «Волга» развернулась, подняв облачко пыли, и умчалась, а женщина осталась, нерешительно озираясь.

-Светка? - не веря своим глазам, негромко произнес Бобыкин и посмотрел на Звонарева. Тот с деланным безразличием пожал плечами: вроде она, а может и нет — столько лет прошло!

С ясной улыбкой женщина приблизилась.

-Здравствуйте, мальчики! - произнесла она. - Долго же мы не виделись…

-Здравствуй, Светлана, - за всех ответил Звонарев. - Что такое двадцать лет, когда впереди у нас вечность! Садись! Карета подана. - Он отступил в сторону, приглашая ее в мельниковский «Запорожец».

-Подождите… - ответила она рассеяно. Дайте хоть я на школу взгляну…

-Что на нее глядеть, - обрел дар речи Бобыкин. - Какая была развалюха, такая и есть.

Он вовсе не думал так, но сказал это из неосознанного, инстинктивного желания с первого же мига заявить, что не собирается ей поддакивать, что не настроен на идиллический лад.

Но Светлана уже шла вдоль фасада, неторопливо оглядывая здание, то запрокидывая голову к верхним окнам, то всматриваясь в нижние.

«Что, казалось бы , ей эта школа, - подумал Звонарев. - Два года всего проучилась… А поди ж ты!..»
***********************************************************
Узнав, что Павел ее уже не любит, Светлана не стала торопить события. «Семья — это не только чувство, - рассуждала она, - это общие друзья, интересы, заботы, это взаимоподдержка и взаимоуважение. Внешне Павел не переменился, он все также заботлив и добр. Не ставить же человеку в вину, что, не сумев разжечь любовь к жене, он нашел взаимность на стороне? Каждый хочет быть счастливы. Скорее, это я виновата: не надо было соглашаться выходить замуж, не надо было обманывать его иллюзией полулюбви. У меня нет даже морального права заговорить о разводе…»

Светлана решила выждать: пусть Павел поставит точки над «i». Может быть у него с той девочкой ничего серьезного нет — так, легкая интрижка. Однако, она сознавала, что это лишь временная отсрочка, что одиночество уже стучится к ней и с каждым днем этот стук все более настойчив. Сердце словно застыло. Оно оживало лишь по ночам, когда приходили воспоминания и она видела себя юной, беспечной, счастливой.

Наверное, существует какая-то высшая взаимосвязь событий в человеческой жизни, потому что именно в тот момент, когда душа тосковала по юности и желала любви как спасения, Светлане попалась на глаза газета с небольшой заметкой о дальневосточных ученых, награжденных орденами и медалями. Среди прочих там упоминался В. В. Звонарев. Там же была фотография — несколько человек что-то обсуждают на фоне электронно-вычислительной машины. Несмотря на прошедшие двадцать лет и скверное качество газетного изображения, Светлана узнала в одном из этих людей своего соседа по парте. Она написала письмо на адрес института, о котором говорилось в заметке, и вскоре получила от Виталия ответ, полный неподдельной радости. Он сообщил, что по-прежнему дружит с Бобыкиным, что Мишка живет и здравствует там же, в Приморске, и что было бы здорово повидаться.

Светлана попросила Звонарева не рассказывать Бобыкину о переписке с ней и предложила встретиться в Многоудобном, в школе — как раз подходит двадцать лет их выпуска. Инстинкт подсказывал ей: «Будь осторожна! Ты виновата перед Мишкой, и неизвестно, захочет ли он простить эту вину. Надо застать его врасплох».