Как всегда

   Утро. Не то туман, не то облако прилегло в нижине от земли. Не разобрало в сумерках, где что, перепутало верх с низом, как день с ночью.

   Ливень примолк давно, но в тёмный от недавнего мытья паркет листвы  продолжает стучаться небо, роняя воду, будто сухой горох. То иней капает дождём с высоты облака, на траву топтану, на тропинку до земли хожену.

   Рыдая, из-за оплывших черт, иней теряет утончённость, изысканность, а по причине содрогания рук, что  мешают выводить прежние линии, ему не удаётся больше отрисовать тоже самое, что часом или двумя раньше, когда он ещё был в холодном расположении духа, и не столь нервен, как теперь.
Подернутые изморозью, как сединой, гнутся долу стожки сырой травы, горбятся, будто ненужные никому старики, тают сорными сугробами, делаются вровень с землёй, так что к полудню и не разобрать, - то сена кладь или кочка.

   Ветер трёт мочалом крапивы выступающие ключицы оврага, терзает, ровно врага. Он кажется сердит, но не из-за самого занятия, а вообще - от надобности подчиняться принуждению. Весна и сама переменчива, лето вспыльчиво, да страстно, а  вот осень... С нею не поспоришь. Задумает благородить округу - нипочём не отговорить, и покуда не погонит её зима отдыхать, будет хлопотать, да приневоливать прочих на тож.

   И всё же ветру удалось однажды улучить минуту и скрыться. Не отставая, за ним поспешило облако, следом как-то незаметно  рассеялся и туман.

   Зачем он был - неведомо. Должно, скрывал нечто дурное, а с тем не дал разглядеть и хорошего. Впрочем, как всегда.