Путешествие по суше в Индию, 1-28 письмо

Путешествие по суше в Индию

Автор: Дональд Кэмпбелл

Дата выхода: 11 октября 2024 г. [электронная книга № 74558]

Язык: английский

Оригинальное издание: Лондон: Каллен

Авторы: Питер Беккер, К. Д. Уикс и команда онлайн-корректоров на https://www.pgdp.net (этот файл был создан на основе изображений, любезно предоставленных Интернет-архивом)


*** НАЧАЛО ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА ГУТЕНБЕРГ «ПУТЕШЕСТВИЕ ПО СУШЕ В ИНДИЮ» ***



 Примечание редактора:

 В этой версии текста не могут быть воспроизведены некоторые типографские эффекты.
Курсивом обозначены символы, выделенные _курсивом_.

Несколько сносок были перемещены в соответствии с абзацами, в которых они
упоминаются.

В целом, орфография не была «исправлена» с учетом даты публикации (1795). Однако в некоторых случаях были исправлены более очевидные ошибки (переставленные или перевернутые буквы, пропущенные символы, а в одном случае — явно лишние символы). См. примечание в конце
текста для получения более подробной информации.

После оглавления следует раздел «Исправления», в котором
(на каждой странице и в каждой строке) читателя просят внести простые изменения
текст. Они были внесены здесь.

Другие мелкие ошибки, допущенные типографией, были исправлены.
Опять же, см. примечание.

 ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ЗЕМЛЕ
 В
 ИНДИЮ,

 ЧАСТИЧНО

 ПО ПУТИ, ПО КОТОРОМУ НИКОГДА НЕ ХОДИЛ НИ ОДИН ЕВРОПЕЕЦ,

 Донольда Кэмпбелла из Барбрека, эсквайра.

 КОТОРОМУ БЫЛО ДОВЕРЕНЫ КОМАНДОВАНИЕ КАВАЛЕРИЙСКИМ ПОЛКОМ НА СЛУЖБЕ У ЕГО ВЫСОЧЕСТВА НАБА КАРНАТИКА.


 _ В СЕРИИ ПИСЕМ СВОЕМУ СЫНУ._

 -------------------------------------------

 ОСМЫСЛИВАЯ

 СВОЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ И ЗАКЛЮЧЕНИЕ В ТЮРЬМУ С ХАЙДЕРОМ АЛЛИ,

 И

 ЕГО ПОСЛЕДУЮЩИЕ ПЕРЕГОВОРЫ И СДЕЛКИ НА

 ВОСТОКЕ.

 -------------------------------------------

 —————“HEU QUIBUS ILLE
 JACTATUS FATIS.”

 -------------------------------------------

 ЛОНДОН,

 НАПЕЧАТАНО ДЛЯ КУЛЛЕНА И КОМПАНИИ, № 54, ПАЛЛ-МОЛЛ.

 ---

 1795.


 РЕКЛАМА.


 События, описанные на следующих страницах, естественно, стали
частой темой разговоров с моими детьми и друзьями. Они
были так довольны отчётами, которые я им предоставил, что
неоднократно призывает меня совершить всего на бумагу; и ласковая
пристрастность их побудило предположить, что повествование будет, не
только приятен, но интересные для общественности. В соответствии с
их предложения, я далеко не уверен, что для успеха
мои усилия будут оправдывать их надежды: но я верю, что слишком много
не ожидается, в связи с литературной композиции, от лица
чья жизнь была посвящена, главным образом, обязанности военнослужащего и
служению своей стране, и что скрупулезное следование истине
это компенсирует многие недостатки в стиле и оформлении.




 СОДЕРЖАНИЕ.



 ЧАСТЬ I.

 -------------------------------------------


 ПИСЬМО I. Стр. 1.

 Вступление.

 ПИСЬМО II. Стр. 5.

 Нелепые последствия невежества, показанные на примере причудливой истории о двух
 Дублинские олдермены.

 ПИСЬМО III. Страница 10.

 Причины, побудившие автора отправиться в Индию. Мрачные предчувствия. Предостережение
против суеверий. Путешествие в Маргейт. Пакетбот. Утешение от встречи с генералом Локхартом на борту. Приземление в Остенде.

 ПИСЬМО IV. Страница 15.

 Краткий рассказ о Нидерландах. Поведение бельгийцев. Остенде
описан. Чудесное влияние СВОБОДЫ на человеческий разум,
продемонстрированное при защите Остенде от испанцев.

 ПИСЬМО V. Страница 20.

Предостережение против посещения увеселительных заведений на континенте, которыми владеют
англичане. Описание баркасов. Прибытие в Брюгге. Грубый деспотизм императора. Заключение в тюрьму Ла Файетт.

 ПИСЬМО VI. Страница 27.

 Описание Брюгге. Размышления о взлёте и падении империй.
 Главное величие городов христианского мира заключалось в зданиях,
в творениях монашеского обмана и чувственности. Суеверие было
мощным двигателем.

 ПИСЬМО VII. Страница 33.

 Богатство епископа Брюгге; собор. Церковь Нотр-Дам.
 Облачение Томаса Бекета. Необыкновенная картина. Монастырь в
 Дюнах. Умерщвление этого ордена. Любопытная реликвия.

 ПИСЬМО VIII. Страница 40.

Проезд в Гент. Дешевизна путешествия. Описание Гента
 Кафедральный собор. Монастырь Сен-Пьер. БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ духовенства.

 ПИСЬМО IX. Страница 47.

Описание двух бронзовых статуй, воздвигнутых в память об
 экстраординарном акте сыновней добродетели. Путешествие из Гента через Алосту
 в Брюссель.

 ПИСЬМО X. Страница 52.

 Общий обзор австрийской Фландрии.

 ПИСЬМО XI. Страница 58.

 Краткое описание Брюсселя. Королевская библиотека. Арсенал. Доспехи Монтесумы. Зверства, совершённые под предлогом
христианства, намного превосходят те, что совершали французы во время
безумия эмансипации.

 ПИСЬМО XII. Страница 65.

 Брюссель, продолжение. Церкви, Часовни, Игрушки, Изображения и Картинки. A
 Хост, или Вафля, которую зарезал еврей, обильно кровоточила. Гостиницы
 отличные и дешёвые.

 ПИСЬМО XIII. Страница 72.

Общие замечания о народе Нидерландов. Рассказ об императоре
 Иосифе Втором. Анекдот об этом монархе. Его инаугурация в
 Брюсселе. Сожжение городского дома. Противоположное поведение
 Бельгийцев по отношению к Джозефу по прибытии и после его отъезда.
 Отвратительные последствия аристократизма.

 ПИСЬМО XIV. Страница 82.

Liege. Конституция Германской империи. Терпимый нрав Иосифа
 Второй вызывает визит Его Святейшества Папы Римского, который
 возвращается в Рим разочарованным. Положение нынешнего императора.
 Размышления о поведении России и Пруссии по отношению к Польше.

 ПИСЬМО XV. Страница 90.

 Роскошь епископа Льежского. Размышления о непоследовательности церковных служителей и их действий, в частности о _Nolo
 Episcopari_, которую епископы приносят при вступлении в должность. Преимущества изучения права во всех странах. Льеж — рай для священников. Гробница сэра Джона Мандевиля.

 ПИСЬМО XVI. Страница 96.

 Экс-ла-Шапель. Горсть земли в золотом ларце. Освящение
 Собор, построенный императором, Папой Римским и тремястами шестьюдесятью пятью
 епископами. Их ценные дары этой церкви.

 ПИСЬМО XVII. Страница 102.

 Жюль. Размышления о религиозных преследованиях. Кёльн. Церковь Святой.
 Урсулы. Кости одиннадцати тысяч дев-мучениц. Церковь Святого.
 Гериона. Девятьсот голов мавританских кавалеров. Размышления о
 создании духовенства и превосходстве шотландского духовенства.

 ПИСЬМО XVIII. Страница 109.

 Продолжение письма из Кёльна. Странное стремление семейств к известности
 Потомки римлян. История лорда ЭНСОНА и греческого пилота.
 Bonne. Мост Цезаря. Кобленц. Менц. Франкфурт.

 ПИСЬМО XIX. Страница 115.

Описан Франкфурт. Золотая булла. Аугсбург. Мануфактура
 Часовых цепочек и т. Д. Счастливое состояние общества, обусловленное терпимостью
 Нравов жителей.

 ПИСЬМО XX. Страница 121.

 Продолжение в Аугсбурге. Приключение в монастыре Кармелиток. Хороший
 Монах.

 ПИСЬМО XXI. Страница 128.

 Страна Тироль. История о гениях, сбивших с пути императора Максимилиана.
 Innspruck.

 ПИСЬМО XXII. Страница 134.

Тирольский. Innspruck. Богатства францисканской церкви там. Одна месса в
 этого достаточно, чтобы освободить Душу из Чистилища. Зал. Диковинки в
 Королевский дворец Омбрас. Brisen. Долина Больсано. Трент.

 ПИСЬМО XXIII. Страница 140.

Описание епископства Трент. Очевидная разница между
 Германией и Италией. Контраст характеров немцев
 и итальянцы. Тридентский собор. Башня для утопления прелюбодеев.
 Bassano. Венеция.

 ПИСЬМО XXIV. Страница 146.

 Общее описание Венеции и размышления о венецианцах.

 ПИСЬМО XXV. Страница 154.

Наложничество более систематически поощряется в Венеции, чем в Лондоне.
 Триест. Потеря слуги и переводчика. Плывите в Александрию.
 Занте.

 ПИСЬМО XXVI. Страница 160.

Приключение на острове Занте. Александрия. Чума и
 Вторжение арабов. Колонна Помпея, Обелиск Клеопатры и т. Д.
 Остров Кипр. Латихия. Алеппо.


 ЧАСТЬ II.

 -------------------------------------------


 ПИСЬМО XXVII. Страница 1.

 Описание Алеппо.

 ПИСЬМО XXVIII. Страница 10.

 Краткий отчет о конституции и правительстве Турции.

 ПИСЬМО XXIX. Страница 19.

 Продолжение отчета о конституции и правительстве Турции. Мораль
 Характер турок.

 ПИСЬМО XXX. Страница 25.

 Предрассудки христианских писателей и их искажённое представление о
турецких нравах и религии. Защита последних.

 ПИСЬМО XXXI. Страница 33.

 Продолжение защиты турок. Описание каравана, страница 40.
 Описание церемоний, используемых паломниками в Мекке, страница 48.

 ПИСЬМО XXXII. Страница 51.

 Продолжение о Алеппо. Частые стычки на улицах.

 ПИСЬМО XXXIII. Страница 59.

 Продолжение о Алеппо. Кофейни. Рассказчики.

 ПИСЬМО ХХХIV. Страница 66.

Алеппо продолжались. Марионетка-доказывает. Raraghuze, или удар, его свободу
 Слова и сатиры.

 ПИСЬМО XXXV ЧЕМПИОНАТ. Страница 74.

 Неприятное приключение, повлекшее за собой внезапный отъезд из Алеппо.

 ПИСЬМО XXXVI. Страница 83.

 Разработан план путешествия. Татарский проводник. Отъезд из Алеппо.

 ПИСЬМО XXXVII. Страница 92.

Описание татарского проводника. Его поведение. Прибытие в Диарбекер. Падан
 Арам Моисея. Основание для Священных Писаний. Размышления. Описание
 Город Диарбекер. Курьезный случай, вызванный смехом. Странности
 Татарина.

 ПИСЬМО XXXIX. Страница 107.

Странные черты характера татарина. Покупает женщин, завязывает их в
 Мешки и везет 50 миль. Размышления о работорговле.
 Обращение к Защитнику угнетенных африканцев.

 ПИСЬМО XL. Страница 115.

Экстравагантное поведение татарина, которое он впоследствии объясняет
 удовлетворительно. Экстраординарный инцидент и адрес татарина, в
 случае с Сантонсом.

 ПИСЬМО XLI. Страница 123.

 Объяснение дела Сантонами. Фанатизм. Размышления.

 ПИСЬМО XLII. Страница 130.

Прибывает в Мосул. Его описание. Рассказчик. Кукольный спектакль.
 Татарин вынужден уступить смеху, который он так осуждал.
 Отправляется в Багдад. Каллендеры — их хитрые приемы.



 ЧАСТЬ. III.

 -------------------------------------------


 ПИСЬМО XLIII. Страница 1.

Прибытие в Багдад. Причудливое поведение гида. Характер
 Турок. Краткий рассказ о Багдаде. Влияние общественного мнения. Руины
 Вавилона. Покидает Багдад. На Тигре нападают разбойники.

 ПИСЬМО XLIV. Страница 11.

Прибывает в Бассору. Рассказ об этом городе. Покидает его и прибывает в
 Бушир. Еще больше разочарований. Бомбей. Гоа. Мрачные предчувствия по поводу
 отъезда из Гоа. Шторм.

 ПИСЬМО XLV. Страница 19.

 Кораблекрушение.

 ПИСЬМО XLVI. Страница 25.

 То же самое.

 ПИСЬМО XLVII. Страница 31.

 Взят в плен кем-то из войск ХАЙДЕРА АЛЛИ. Человечность Ласкара.
 Трудности. Встречает друга. Мистер ХОЛЛ.

 ПИСЬМО XLVIII. Страница 38.

 Несчастье мистера холла усугублялось потерей миниатюрный который висел на
 пазухой. Отправлен под охраной в стране.

 ПИСЬМО НЛИН. Страница 45.

 Прибывает в Гидернагур, столицу провинции Биданор. Предстает
 перед Джемадаром. Заключен в тюрьму.

 ПИСЬМО L. Страница 55.

История ХАЙАТ-САХИБА. Призван поступить на службу к ХАЙДЕРУ,
 и предложил командование. Категорически отказывается. Еще один заключенный,
 туземец. Суд. Пытки и поборы. Мистер Холл снижается
 быстро.

 ПИСЬМО ЛИ. Страница 63.

 Трогательная история мистера холла.

 ПИСЬМО ЛИИ. Страница 70.

Настойчиво приглашали на службу в Альянс ГИДРЫ. Отказался. Угрожали
повешением. На самом деле отстранили, но снова подпустили. По-прежнему
настаивает на отказе и готов принять любую смерть, лишь бы не вступать в Альянс.
 План по организации восстания и побега.

 ПИСЬМО LIII. Страница 77.

 План побега провалился. Закован в кандалы. Невыносимые тяготы. Смерть
мистера Холла.

 ПИСЬМО LIV. Страница 83.

 Печальная ситуация. Жестокость. Освобождён из тюрьмы. Рассказ о Хайдере,
и о политике в Восточной Индии в целом.

 ПИСЬМО LV. Страница 88.

 Продолжение о политике в Восточной Индии.

 ПИСЬМО LVI. Страница 96.

Рассказ о ХАЙДЕРЕ и индийской политике продолжался. Генерал МЭТЬЮЗ
 Спускается на Малабарское побережье. Взбирается на Гаутов. Приближается к
 Гидернагуру. Восторг автора от выхода на свежий воздух. Вызванный
 неожиданной встречей с его охраной.

 ПИСЬМО LVII. Страница 103.

 Возвращается в форт и предлагает джемадару сдать его
 Англичанам. Направляется в английский лагерь.

 ПИСЬМО LVIII. Страница 110.

Встреча с генералом Мэтьюзом. Возвращается в форт с капюшоном. Доставляет
 это Джемадару. Приводит генерала Мэтьюза в форт и приводит
 его в Присутствие джемадара. Поднят английский флаг.
 Оправдание генерала Мэтьюза по обвинению в хищении.

 ПИСЬМО LIX. Страница 118.

Отправляется в Бенгалию. Кундапор. Не могу продолжить. Письмо от генерала Мэтьюза.
 МЭТЬЮЗ. Отправляется на открытой лодке в Анженго. Остановлен болезнью
 в Мангалоре. Телличерри. Anjengo. Траванкор. Танцующие девушки.
 Паламкотах. Madura. Восстание ИСИФА КАУНА.

 ПИСЬМО LX. Страница 132.

 Trichinopoly. Танджор. Сожжение женщин в Gentoo с телами своих
 Мужей. Negapatnam.

 ПИСЬМО LXI МОЖНО. Стр. 149.

 Листья Negapatnam. Захвачен французским фрегатом. Ужасные размышления.
 СУФФРЕЙН. Характер ТИППУ САХИБА. Побег. Прибытие в Мадрас.

 ПИСЬМО LXII. Страница 149.

Проезд в Бенгалию. Переговоры для ХАЙАТ-САХИБА. Мистер ГАСТИНГС. Сэр ДЖОН
 МАКФЕРСОН. Узнайте от МАКОЛИ, секретаря сэра ДЖОНА, о слуге
 Я проиграл в Триесте. Пагода Джагранаут. Визагапатнам.

 ПИСЬМО LXIII. Страница 167.

 Масулипатам. Прибывает в Мадрас. Решает отправиться по делам HYAT
 в Бомбей. Добирается до Паламкоты. Болеет. Выздоравливает, добирается до
 Андженго, а оттуда в Бомбей. Решает снова вернуться в Мадрас.
 Приключения с молодой леди. Сурат. Китай. Баня. Заключение.



 _ОШИБКИ._

 ЧАСТЬ I.

 П. Л.
 9. 2. Вместо _shroud_ следует читать _shrewd_.
 24. 2. Вместо _le berque_ следует читать _la barque_.
 30. 3. Вместо _завоевательных_ читайте _завоевателей_.
 40. 1. Вместо _берка_ читайте _барка_.
 41. 15. Вместо _берка_ читайте _барка_.
 138. 18. Вместо _я_ читайте _это_.
 147. 14. Вместо _перспектива_ читайте _внешний вид_.
 156. 18. Вместо _Sucz_ прочтите _Suez_.
 162. 15. Вместо _reget_ прочтите _regret_.
 165. 15. Вместо _exporium_ прочтите _emporium_.

 ЧАСТЬ III.

 П. Л.

 16. 18. Вместо _snow_ прочтите _storm_.

 18. 7. Вместо _ports_ прочтите _parts_.

 21. 10. Вместо _rolling_ прочтите _bailing_.

 24. 4. После _to_ вставьте _be_.

 30. 2. Для _I_ прочитайте _It_.

 71. 17. Для _conscience_ прочитайте
 _convenience_.

 90. 3. Для _or_ прочитайте _for_.

 108. 24. Для _one_ прочитайте _ten_.

 122. 1. Для _shewed_ прочитайте _shewn_.

 129. 19. Для обозначения _Troop_ читайте _Company_.





 A

 ПУТЕШЕСТВИЕ В ИНДИЮ И т.д.





 ЧАСТЬ I.



 A

 ПУТЕШЕСТВИЕ В ИНДИЮ И т. Д.





 ПИСЬМО I.

 -------------------------------------------


 МОЙ ДОРОГОЙ ФРЕДЕРИК,


 Нежность любящего отцовского сердца предупреждает меня, что я
Я бы не смог отплатить вам за вашу столь часто проявляемую заботу о том, чтобы узнать подробности моего путешествия по суше в Индию, если бы я и дальше скрывал от вас рассказ об этом необычном и насыщенном событиями периоде моей жизни. Признаюсь тебе, мой дорогой мальчик,
что часто, когда я пытался развлечь тебя главными
событиями и необычайными превратностями судьбы, которыми была
переполнена вся эта череда приключений, и видел, с каким
жадным вниманием, несмотря на юный возраст, ты слушал мой рассказ,
нежная чувствительность, которую вы раскрыли в некоторых отрывках, и искреннее
выраженное вами желание, чтобы “я рассказал все”, я почувствовал
почти непреодолимое желание порадовать вас точным и верным рассказом.
повествования, и не раз садился за свой письменный стол с этой целью
: но трезвое и обдуманное размышление подсказывало, что это было слишком
рано, и что, выполнив ваше желание так рано
период вашей жизни, я лишь сделал бы великую цель, которую я предложил
этим сорвал бы наставление, которое я намеревался передать, и
запечатлейте в своей памяти сам случай, в то время как мораль, которую из него можно вывести,
должна обязательно испариться и не оставить следа, или, скорее, не вызвать никаких
представлений, в уме, недостаточно зрелом для понимания абстрактных
принципов или подготовленном практикой для выведения моральных
заключений.

Я знаю, что многие люди, размышляя только о количестве ваших дней, сочли бы преждевременным, что я берусь за эту трудную задачу и предлагаю её вашему размышлению уже сейчас. Но это тема, над которой я так долго и так тщательно размышлял, которую я
обсуждалось с такой тщательностью и рассматривалось с такой беспристрастностью, что я
думаю, что меня можно оправдать в тщеславии, хотя я и говорю, что компетентен выносить суждения по этому вопросу. В результате этого решения я намерен без промедления
побаловать вас, и я надеюсь, что вы, со своей стороны, не превратите это в пустую забаву, а, напротив,
используете каждое обстоятельство наилучшим образом, превратите каждое чувство,
которое эти страницы могут вызвать в вашем сердце, в предмет серьёзного
размышления и сделаете каждое событие (если оно того заслуживает)
пример, способствующий либо подражанию, с одной стороны, либо осмотрительности
и осторожности, с другой, оправдайте меня в том мнении о вас, на котором я основывался
это определение.

Я помню, что, когда, в раннем возрасте, я приступил к этой стадии
классическое образование в котором вы сейчас находитесь, в более раннем возрасте, приехала ... я
имею в виду, ;neid ... я был не только очарован с красивой историей
герой, во второй книге, но сделал определенные выводы из частей
то, что я никогда не забуду, и который потом служил, чтобы дать
направление роста моего настроения на случаи подобного
Прежде всего, сыновняя почтительность Энея произвела на меня глубокое впечатление и, незаметно пробудив во мне соревновательный дух, значительно усилила естественную теплоту моей привязанности и уважения к отцу. Именно из-за воспоминаний об этом ощущении и твёрдой уверенности в том, что ваше сердце так же восприимчиво к каждому нежному впечатлению, а ваш разум так же готов к восприятию полезной истории, как и мой тогда, я не обращаю внимания на вашу крайнюю молодость и пишу вам так, как если бы вы были взрослым. Если на земле и есть что-то
которым я могу похвастаться совершенным знанием, это сердце моего ФРЕДЕРИКА: оно
было объектом моего непрерывного изучения почти с тех пор, как оно появилось впервые
способно вызывать ощущение; и, если я не очень сильно ошибаюсь
в самом деле, живой интерес, который он испытывает к событиям из жизни своего
отца, является результатом не праздного любопытства, а безграничной
сыновней привязанности. Столь любезный мотив не должен быть разочарован в
своей цели; и пока я исполняю родительский долг, удовлетворяя его, я
буду воодушевлен и поддержан в своих трудах сангвиником
ожидание, что благодаря моим усилиям он получит самые весомые
преимущества в своей дальнейшей жизни. Поскольку эти преимущества, как ожидается, распространятся и на моего дорогого мальчика Джона, чьи юные годы не позволяют ему сразу же размышлять о различных предметах, Фредерик поймёт, что его долг не только как хорошего сына, но и как любящего брата — помогать ему и направлять его мысли, объяснять ему трудности и делиться с ним своими рассуждениями и выводами, чтобы они
могут произвести, насколько это возможно, одинаковое впечатление на сердце и
разум обоих.

 «Счастлив тот, кого предостерегают чужие опасности».

 И хотя мало кто имеет счастье быть предупреждённым о чужих несчастьях
или ошибках, потому что они редко производят глубокое впечатление на чувства,
я убеждён, что мои страдания и ошибки, поскольку они заинтересуют моего
Сердце ФРЕДЕРИКА и его любопытство не могут не расширить его
познания и улучшить его поведение.

 Я — мой дорогой ФРЕДЕРИК, _&c._
 Д. К.





 ПИСЬМО II.

 -------------------------------------------


 Повинуясь вашим неоднократным просьбам,
я решил рассказать вам о моем путешествии в Ост-Индию и
о необычных поворотах судьбы, которые выпали мне там, я думаю, что это
необходимо, поразмыслив, еще больше подготовить вас к приему
этого, предложив определенные условия, которые должны быть выполнены с вашей стороны; и поскольку,
В своём последнем письме я сказал вам, что ожидаю от вас и, с вашей помощью, от вашего брата, что вы используете моё родство с вами с большей пользой, чем для удовлетворения праздного любопытства, позволив моральному уроку, который можно извлечь из моих ошибок и несчастий, глубоко укорениться в вашем сознании. Итак, есть и другие вещи, которые, хотя и не столь важны, слишком значительны, чтобы ими пренебрегать. На них я и хочу обратить ваше внимание.

Полагаю, вы уже поняли, что благополучие вас и вашего брата — моя главная забота. Возможно, я мог бы, не
Осмелюсь сказать, что моя единственная цель в жизни — заботиться о вашем образовании и развитии вашего ума. Я посвящаю этому всё своё время и мысли. И чтобы обеспечить ваше будущее счастье, я готов пожертвовать всем, чем имею право распоряжаться, и даже самой жизнью. Я верю, что недалёк тот день, когда ваш брат будет так же хорошо подготовлен к этому, как и вы сейчас, — когда вы оба будете одинаково чувствовать важность возложенной на вас обязанности, — и когда вы будете соревноваться только в том, кто произведёт больше
богатый урожай в награду за труды, которые я вложил, — в награду
вам самим.

Поэтому, чтобы с моей стороны всё, что я делаю, было направлено на достижение главной цели моих желаний, а с вашей — чтобы вы внесли свой вклад в это, я по мере повествования буду давать вам топографическое описание различных стран, по которым мне придётся вас вести, и, насколько это возможно, краткие сведения об их обычаях, политике и муниципальных учреждениях, насколько я смог их собрать. Я надеюсь, что это пробудит в вас жажду
для этих незаменимых частей вежливого образования, географии и
История. Я ожидаю, что вы будете внимательно изучать эти науки и
что вы не позволите себе, читая мои письма, увлекаться
быстрым потоком праздного любопытства от случая к случаю,
не имея времени или расположения к размышлениям: вы должны совершать экскурсии по мере того, как будете это делать
начиная с моих писем и заканчивая вашей географической грамматикой и вашим
Карты - и, при необходимости, призовите на помощь своего Наставника, чтобы
сравнить мои наблюдения с наблюдениями других в тех же местах и с помощью
это средство для получения как можно более чёткого представления об их местном
положении, законах и сравнительных преимуществах, будь то природные или искусственные.
Таким образом, вы сможете в дальнейшем рассмотреть, как общество
подвергается влиянию и почему некоторые сообщества управляются лучше, чем другие.

Здесь я должен заметить, что, поскольку география — это наука, к которой
чаще всего обращаются в разумных беседах, поддерживаемых джентльменами
благородного происхождения и образования, малейшее незнание её
постоянно бросается в глаза и, будучи замеченным, подвергает человека
самым унизительным насмешкам и презрению.

Гениальный ДЖОРДЖ АЛЕКСАНДР СТИВЕНС в своей знаменитой лекции "
о головах" привел самый нелепый пример такого рода
невежества в образе гражданина, который, осуждая неспособность
из министров, предлагает вести Войну по своему новому плану.
План состоит в том, чтобы одеть войска в пробковые куртки - отправить их, экипированных таким образом, в
море - и _ высадить их в Средиземном море_: Когда его товарищ спрашивает его
где находится это место, он называет его _fool_ и сообщает ему, что
Средиземноморье - столица Константинополя. Таким образом, мой дорогой сын,
этот сатирик высмеивал невежество претендентов на образование; и, таким образом,
смешон будет каждый, кто укажет на недостаток этого самого
незаменимого ингредиента в формировании характера джентльмена. Но
история, которую я услышал от человека строгой правдивости, еще послужит
сильно покажу тебе стыдно помощника на незнании тех вещей,
которое, с нашей ранг, мы должны знать; и как страх стыда
никогда не работает мощно о щедрая душа, я уверен, что это будет
служат для сигнализации в промышленности, и приложение для обучения.

Во время последней американской войны, примерно в тот период, когда КОРОЛЬ ФРАНЦИИ
был, что фатально для него самого, хотя, возможно, в конце концов это может оказаться
удачным для интересов человечества, проявив намерение
вмешаться и присоединиться к американцам, достойный олдермен Дублина, читая
газету, заметил абзац, намекающий на то, что вследствие
британские крейсеры остановили несколько французских судов в море и обыскали
они, Франция, захватили умбрэг! Прозорливый Олдермен, более патриотично
чем узнали, снял сигнализацию, и направилась, с листком бумаги в руке,
напрямую к члену правления и с неподдельным сожалением выразил
соболезнование по поводу того, что его страна понесла
ущерб из-за того, что такое важное место, как Амбрадж, было у неё
отнято! — желая, прежде всего, узнать, в какой части света находится
Амбрадж. На это другой,
выпустив поток ругательств в адрес министров и выразив соболезнования своему
удручённому другу, ответил, что совершенно не может ему помочь, но
что он часто слышал об этом месте и, конечно, считает его очень важным.
При этом он предложил им
Пойти к соседнему книготорговцу, который, поскольку он торгует книгами,
непременно должен знать всё, чтобы распутать этот гордиев узел.
Они так и сделали и, задав вопрос: «В какой части света находится Умбраж?» —
взяли справочник и, тщательно его изучив, заявили, что не могут его найти, и
сказали, что почти уверены, что такого места не существует. На это
два олдермена с презрительной усмешкой ответили, торжествующе
прочитав абзац из газеты. Книготорговец, который был
Проницательный малый, как и большинство его соотечественников, обожавших шутки,
серьёзно ответил, что «Географический справочник» — старое издание, и он не может
за него ручаться, но, по его мнению, «Умбраж» находится где-то на побережье
Америки. С этим мудрые судьи вернулись домой, отчасти удовлетворённые.
Но какими словами можно выразить их огорчение, когда они поняли, что
ошиблись, — что незадачливый книготорговец разнёс эту историю по
Город — что газеты пестрели сатирическими карикатурами на него.
Нет, что карикатура на них самих, ведущих городскую стражу,
the _retaking of Umbrage_, был выставлен в каждом магазине - и, наконец, что
они едва ли могли (хотя и члены олдермена) ходить по улицам, не имея
население насмехается над ними из-за _ взятия_ Амбрейга_!

Таким образом, дитя мое, будет ли более или менее смешон каждый, кто выглядит
явно несведущим в тех вещах, которые, исходя из занимаемого им положения в жизни
, от него следует ожидать знания, или в знании которых тщеславие
или раздражительность может побудить его притвориться.

Я уверен, что мне нет нужды говорить вам больше на эту тему; ибо я думаю, что вы
любите меня слишком сильно, чтобы разочаровать в первом желании моего сердца, и я
Полагаю, у вас слишком много мужской гордости, чтобы терпеть такой унизительный недостаток, как
леность, из-за которого вы впоследствии можете подвергнуться осуждению или презрению.
Помните, что в этой жизни ничто, даже самое незначительное или бесполезное, не достаётся без труда, а потому, прежде всего, весомые и
бесценные сокровища эрудиции можно обрести только благодаря упорным и
непрестанным усилиям.

«Что может быть важнее и полезнее для государства, чем
хорошо образованная молодёжь?» — так сказал несравненный Туллий. Если
образование молодёжи так сильно интересует государство, то может ли оно не
сильно интересует того, кто состоит в двойном родстве с
гражданином и родителем? Именно это животрепещущее беспокойство
заставляет меня отложить начало моего повествования до следующего
письма и побуждает меня просить вас, чтобы вы в то же время
уделили этому должное внимание и подготовили свой разум к
следованию моим указаниям.





 ПИСЬМО III.

 -------------------------------------------


 Множество неблагоприятных обстоятельств побудили меня отправиться в Ост-Индию, в то время как домашние неурядицы ознаменовали мой отъезд и с самого начала дали мне почувствовать вкус тех несчастий, которые судьба уготовила мне в будущем. Каналы, по которым я
получал средства для содержания своей семьи в том стиле, к которому обязывали
их положение и связи, были перекрыты из-за совпадения столь же
неприятных, сколь и неожиданных событий: война в Индии прервала
регулярные поступления моих средств оттуда: серьёзный удар, который
Безграничная щедрость и великодушие, проявленные по отношению к моему
отцу, сделали его неспособным соблюдать привычную пунктуальность в
выплате назначенного мне дохода, и, в довершение всего, я лишился
двух прекрасных детей (ваших брата и сестры), которых любил не
меньше, чем люблю вас и вашего брата.

Именно под давлением этих накопившихся бедствий, усугублённых
мыслью о том, что мне придётся покинуть свою семью на такой долгий срок,
который неизбежно пройдёт, прежде чем я снова смогу их увидеть, я отправился в путь
в Индии в мае месяце, в 1781 году, с сердцем
переполняет горе, и уж конечно, предсказывающие несчастья.

Из мрачной пещеры депрессии, в которую погрузился мой разум, я посмотрел
вперед, ища в будущем проблеск утешения - но тщетно: ни малейшего
появился рэй - Меланхолия отбросила свою мрачную тень на все происходящее. Даже
нынешнее несчастье отдало часть моего сердца необъяснимому
мрачному предчувствию грядущих бед; а также бедствий и разочарований
Я прошел, был потерян и забыт в зловещих предчувствиях и
инстинктивных предчувствиях того, что должно было произойти.

Из всех слабостей, которым подвержен человеческий разум, суеверие — это то, от чего я бы предостерегал вас с величайшей бдительностью.
 Это самая неизлечимая язва разума.  Под его безжалостным
владычеством увядает счастье, затуманивается разум, и
разрушается всякое основание для радости. По этой причине я хочу объяснить эти предзнаменования, связав их с истинными физическими причинами, чтобы ваш юный разум не получил из того, что я написал, какого-либо вредного впечатления или суеверного представления о
_Предчувствие_, как его модно называть.

 Если исследовать человеческий разум, то можно обнаружить, что он от природы склонен к
размышлениям о будущем — к переходам от надежды к надежде или от страха к
страху, незаметно уводящим его от объектов, которые есть в наличии, к
тем, которые находятся в ожидании, — от очевидного блага к предполагаемому
лучшему или от реальной меланхолии к воображаемому несчастью. В таких случаях разум всегда видит перспективу в цветах, присущих среде, через которую он смотрит, и преувеличивает её с помощью увеличительного стекла
сила фантазии. Таким образом, мой разум, трудившийся под влиянием всего того беспокойства, которое я
описал, видел все сквозь мрачную среду меланхолии и,
заглядывая вперед, не предвещал ничего, кроме несчастья: несчастный случай впоследствии
сбылись эти предчувствия; но случайность, нет, самое незначительное изменение
обстоятельств, возможно, настолько полностью изменило лицо моего
последующего продвижения, что удача, а не злоключение, могла
такова была моя судьба, и поэтому все мои дурные предчувствия были такими же иллюзорными и подверженными ошибкам
какими на самом деле являются все подобные фантомы воображения. Таким образом, я утверждаю
Теперь я уверен, что говорю правду; но если разум не будет вовремя призван и не станет, так сказать, постоянным обитателем, он мало что сможет противопоставить подавляющей силе суеверия, которое, однажды завладев разумом, удерживается в нём с неумолимым упорством и, призвав на помощь целый сонм ужасов во главе с отчаянием, укрепляется за их грозными силами и бросает вызов нападкам разума.

Так случилось и со мной. Под властью мрачных предчувствий я покинул
Лондон и отправился в Маргейт, где должен был сесть на корабль.
был, как выразительно говорит ШЕКСПИР, “фантомом или отвратительным
сном - и мое маленькое Человеческое состояние страдало, так сказать, от природы
восстание:”... хаос внутри меня препятствовал даже приближению к
разборчивому размышлению; и я обнаружил, что нахожусь на борту пакетбота, направляющегося
в Остенде, и в моей памяти не осталось ни малейшего следа от
промежуточные этапы и инциденты, которые произошли с тех пор, как я уехал
Лондон.

Было замечено - и я желаю вам всегда помнить об этом, как о
одном из лучших утешений в несчастьях - что человеческие страдания,
Как и всё остальное, они обнаруживают, что их жизненная сила истощается, а вымирание ускоряется из-за чрезмерного разрастания; и в тот момент, когда человек считает себя самым несчастным, милосердное провидение готовит для него в той или иной форме облегчение. Так или примерно так случилось и со мной, потому что мне посчастливилось найти в «Пакете» попутчика, чья содержательная беседа и приятные манеры незаметно отвлекли меня от мрачных размышлений, которыми я был поглощён, и позволили моему измученному разуму временно забыть о боли.
Этим господином был генерал Локхарт: он направлялся в Брюссель, чтобы засвидетельствовать своё почтение императору Иосифу Второму, который вскоре должен был прибыть в Нидерланды для проведения церемоний инаугурации. Поскольку Брюссель лежал на моём пути, я лелеял надежду, что в спутники мне достанется джентльмен, столь приятный в обхождении и достойный по характеру, и был очень рад, когда обнаружил, что он, как и я, готов согласиться на совместное путешествие. Таким образом, хотя я был далёк, очень далёк от состояния
Приземлившись в Остенде, я почувствовал себя по крайней мере менее несчастным, чем при посадке на «Пакетбот».

Поскольку это письмо и так уже слишком длинное, чтобы вместить в него какую-либо существенную часть описания, которое я сейчас собираюсь дать вам об Остенде и стране, к которой он относится, я думаю, что лучше отложить его до следующего письма, которое я собираюсь полностью посвятить этой теме, и тем самым избежать путаницы, которая возникает, когда в одном письме смешиваются две темы или одна из них прерывается, чтобы освободить место для другой.

Прощай, мой дорогой мальчик! Не забывай своего брата Джона. Что вы оба можете быть
хорошо и счастливо - вот все, чего мне теперь осталось пожелать и т.д.





 ПИСЬМО IV.

 -------------------------------------------


 Та Страна, на которую я сейчас обращаю ваше внимание, - я имею в виду
Нидерланды--отмечается большее количество политических изменений, и
измотал более в военной операции, чем, возможно,
любая страна рекордов современной истории. Это действительно можно назвать
Королевский кокпит Европы, на котором правят такие тираны, как честолюбие, алчность, гордыня,
каприз или злоба побудили их, натравили тысячи и сотни тысяч
своих собратьев, перерезать друг другу глотки из-за
некоторые точки зрения, легкомысленные в отношении самих себя, неважные для человечества,
и имеющие тенденцию лишь к удовлетворению дьявольской жажды господства: Тем не менее, под
все эти недостатки, (таковы естественные качества этого
Страна), до недавнего времени она находилась в сносно процветающем состоянии;
и при хорошем правительстве и надлежащей защите сравнялась бы по богатству с любой частью
Европы.

Фландрия, Брабант и Страна, которая сейчас называется Объединенными Нидерландами,
были в целом известны под названием Нидерланды, Нидерланды или Нидерланды.
Паис-бас, из-за их положения, как предполагается, в отношении
Германии. И в древности, они являются неотъемлемой частью белги Галлии, из которых вы можете
помните, чтобы читать записи в комментариях Юлий кесарь,
кто описывает жителей как самый доблестный из всех галльских
Nations——“Horum omnium Belg; sunt fortissimi.” Впоследствии они были
подчинены мелким князьям и вошли в состав Германской империи; а в
шестнадцатом веке стали подчиняться Карлу Пятому из Дома
из Австрии; но, будучи доведёнными до отчаяния своим сыном, Филиппом II Испанским (этим слепым и яростным фанатиком), они открыто восстали — взялись за оружие, чтобы отстоять свою свободу; и после борьбы, столь же славной по результату, сколь и добродетельной по принципу, — после проявления чудес храбрости и примеров стойкости, на которые способны только люди, сражающиеся вБогоподобное дело СВОБОДЫ компетентно - ведомо
мудростью и доблестью ПРИНЦА Оранского и при поддержке СУВЕРЕНА
Великобритании - они, наконец, так далеко продвинулись, что те, кого сейчас называют
объединенные Нидерланды вступили в торжественный союз и вынудили
мрачного тирана признать их независимость. Но та часть, на которую
Я сейчас особо намекаю, по-прежнему принадлежала Палате представителей
Австрии. В 1787 году они восстали и предприняли временную борьбу, чтобы
выйти из-под власти ИМПЕРАТОРА; но из-за
из-за разногласий между собой и умеренного поведения этого принца они снова присягнули ему на верность и были вознаграждены всеобщей амнистией. В 1792 году они были захвачены французской армией под командованием
генерала Дюмурье — открыли свои границы для республиканцев и были вознаграждены за это угнетением, тиранией и несправедливостью. Однако французы были изгнаны из страны, и, как ни странно, они снова встретили своего старого господина, императора, с большой радостью и продемонстрировали свою преданность и привязанность к нему
он выражался всеми выражениями, какие только могло предложить жалкое лицемерие.

 “O! как непохоже на их древних бельгийских предков!”

Если бы я мог остановиться на этом со строгой справедливостью, я бы ... Но вот! французы
снова пришли; снова они открыли свои ворота, чтобы принять их; и снова
их с удесятеренной яростью и алчностью грабили, угнетали и
оскорблен; и в то самое время, когда я пишу это, Гильотина
выполняет свою функцию - добивается выплаты самых непомерных и
огромных взносов и, как говорят, требует сто тысяч
из злополучных жителей, чтобы выйти на поле боя в качестве солдат
Республики.

Человеческое мнение настолько противоречиво и неопределённо, что два очень честных человека
могут в некоторых случаях действовать прямо противоположно и враждебно по отношению друг к другу, имея самые благие намерения.
Поэтому у того, кто не может простить человека, действующего в таких случаях ошибочно, руководствуясь своим мнением и принципом, который он сознательно принял, должно быть холодное сердце и ограниченное понимание. Но когда видишь, как целый народ мечется в поисках
С каждым новым поворотом судьбы, с каждым новым удобным случаем мы должны презирать их, даже когда они поступают правильно, и едва ли можем позволить себе хоть сколько-нибудь пожалеть их в их несчастьях.
 Австрийские Нидерланды сейчас находятся в таком положении, и, не претендуя на то, чтобы сказать, в чём они были правы, я осмелюсь заявить, что они заслуживают наказания, и я полагаю, что они, скорее всего, получат по заслугам.

В заключение — Остенде — это морской порт в австрийской Фландрии, расположенный в
свобода Брюгге. Когда-то это был самый сильный город в
Фландрия: но двойной ров и валы, составлявшие ее
крепость, теперь разрушены; и на месте, где стоял первый,
сформированы доки, или, скорее, основания, чрезвычайно вместительные и удобные,
для приема судов. Местность вокруг города очень низкая и
болотистая, изрезанная множеством прекрасных каналов, в некоторые из которых могут заходить корабли
самых больших размеров, а в одном из них - суда огромной
вы можете прокатиться верхом, даже недалеко от Брюгге. Гавань здесь такая
к счастью circumstanced, что когда-то считалось, инженерами,
полностью защищенный от блокады, а свою первозданную силу ни в коем случае
так хорошо описана, как в отношении защиты им в
четыре первые годы семнадцатого века-хотя, в конце
шестнадцатого, он был не лучше, чем ничтожный рыбацкий городок. Он
продержался против испанцев три года, два месяца и шестнадцать
дней. Восемьдесят тысяч человек погибли до этого, в то время как пятьдесят
тысяч были убиты или умерли в течение. Он наконец сдался, но по хорошему
условия; и не из-за нехватки людей или провизии, а из-за нехватки земли, на которой можно было бы стоять
которую враг отнял у них с огромными потерями, шаг за шагом
наступать, пока у них не останется места для людей, чтобы защитить его. По нему было выпущено триста
тысяч пушечных ядер весом в тридцать фунтов каждое.
и осажденные часто заваливали бреши, проделанные в их валах
грудами мертвых тел.

Таковы, мой дорогой мальчик, чудеса, которые могут творить люди, воодушевленные
всепобеждающим духом Свободы - Свободой! этой непосредственной
драгоценностью души - этим первым движущим принципом всего животного мира.
Творение, которое с равной силой побуждает птицу биться крыльями в клетке, а льва — рвать прутья своего заточения, побуждает младенца вырваться из нежных объятий няни, а тощего и сморщенного старика — выползти наружу и покинуть тепло и покой своей здоровой комнаты. Свобода! которая на протяжении веков была очарована хитростью и обманом или убаюкана колдовским духом жрецов, теперь восстаёт, как великан, освежённый вином, — в своих великих усилиях по освобождению она разрушает и опрокидывает системы, но, когда
не встречая сопротивления и повзрослев со временем, я искренне надеюсь, погрузится
умиротворенный в великодушное спокойствие и станет благословением, хранителем и
защитником Человечества!

Вам повезло, мои дорогие дети, родиться в то время, когда
Свобода, кажется, хорошо понимается в вашей собственной стране и является
повсеместно преобладающей страстью людей. В этом почти нет необходимости,
поэтому я призываю вас сделать это основой вашей политической морали.
но позвольте мне напомнить вам, что прежде всего следует остерегаться
деспотизм некоторых тиранов, которым многие из величайших сторонников
ибо Свобода странным образом склонна подчиняться - я имею в виду ваши страсти. Из всех
других тиранов они самые утонченные, самые чарующие, самые
властные и, что еще хуже, самые жестокие. Под господство
других деспотов, спокойствие может облегчить вес своих цепей,
и смягчить гнет; но когда ты становишься рабом своих
увлечения, свой мир навсегда покинули, и вы жить и умереть в неутихающей
убожество.





 БУКВА V.

 -------------------------------------------


 Гордость английский заметил по всему миру, даже к
народная мудрость! Но гордость - это слово с таким сомнительным значением, настолько неопределенное в своем значении
и искаженное до таких разных значений, что вы услышите его
яростно проклинаемое одним и горячо приветствуемое другим - это
осуждая это как грех первой величины и поддерживая его.
быть самым бдительным стражем человеческой добродетели. Эти различия в
отзыв не возникает каких-либо дефектов в интеллектов, но от
каждый рассматривает предмет с той точки зрения, с которой он впервые бросается ему в глаза или лучше всего соответствует его вкусу, его чувствам или его предубеждениям. Однако я не сомневаюсь, что всестороннее рассмотрение предмета покажет, что гордыня, как её называют, хороша или плоха лишь постольку, поскольку объект, из которого она возникает, является низким или возвышенным, порочным или достойным. Та благородная гордость,
которая побуждает к необыкновенным поступкам, полным щедрости и великодушия,
которыми во многих случаях отличалось, прежде всего, испанское дворянство,
требует почёта и восхищения человечества. Но я
Я очень боюсь, что наша английская гордость произрастает из другого семени и слишком сильно пахнет тем перенапряжённым коммерческим духом, который лежит в основе нынешнего величия Великобритании, но который, по моему скромному мнению,
По моему мнению, она возвышается лишь для того, чтобы унизить себя, — медленно, незаметно отравляет
национальный дух, порабощает некогда смелый народ,
мешает его истинному благополучию и, путая понятия
национального богатства и национального процветания, быстро
приближает его к краху. Короче говоря, я боюсь, что мы приближаемся к
ежедневно ускоряющимися шагами, к нравам и отвратительным привычкам
голландцев, о которых доктор Голдсмит так метко и правдиво говорит,
когда он говорит:

 «Здесь торгуют даже свободой!»

Не вводя вас в заблуждение рассуждениями на эту тему, которые могут утомить своей запутанностью и многословием, я верну вас к тому, с чего мы начали, и ограничусь замечанием, что гордость англичан, если говорить о ней как о части национального характера, — самая ничтожная из всех видов гордости.
инфляция раздутого, непомерно разросшегося богатства, чрезмерная привязанность к
деньгам, идолопоклонническое преклонение перед выгодой абсолютно сбили с толку
всеобщий интеллект и исказил суждения многих до такой степени,
что, оценивая людей или вещи, они всегда ссылаются на “сколько он
стоит?” или “сколько это даст?” Эта грязная привычка думать была
искусно придумана одним проницательным парнем, уроженцем соседнего королевства,
который много лет вел дела в Лондоне и потерпел неудачу:
однажды в Городской кофейне, где собрались несколько состоятельных горожан,
обсуждая тему, не совсем не связанную с денежными проблемами, один из них
заметив, что он довольно внимательно прислушивается к их разговору, обратился к
он спросил: “Каково ваше мнение, сэр, по этому поводу?” — “Кровь, сэр!
Сэр! - раздраженно ответил он. - какое мнение может быть у человека по этому поводу?”
Страна, у которой нет гинеи в кармане?”

Под влиянием различных капризов вдохновленный этим недовольны
кошелек-гордость, я вынужден сказать, что наши соотечественники ведут себя, когда они выезжают за границу,
так придуриваются, что они универсально лестно и презирали,
грабят и высмеивают все, с кем они имеют дело.
Во Франции у Ми Лор Англоис, по крайней мере, было, как и у любого другого человека, изобилие всего, и он платил в три раза больше. Хуже всего было то, что титул Ми Лор
был настолько выгоден им, что они не позволили бы ни одному англичанину остаться без титула, если бы могли, — более того, иногда они с добродушным принуждением заставляли его принять его, независимо от того, хотел он этого или нет. Но если англичанин был объектом их внимания, то
введение в зарубежных странах и, конечно, не грабить его так
безжалостно, как и его собственные соотечественники, которые там поселились. Во всех
места, через которые я проехал, я уже имел возможность заметить,
(и замечание уже неоднократно проверяется каждый мужчина, с которым я когда-либо
беседовал на эту тему), что самые экстравагантные дома
развлечения те держали англичане. В Остенде, как и в других
местах, это было так: следовательно, поскольку экономия, когда она не выходит за
рамки благородной щедрости, является лучшей гарантией счастья и
уважаемый, я советую вам, когда бы вам ни представился случай посетить
Континент, во-первых, избегать любого проявления гордости за кошелек
хвастовства Джона Булля; и, во-вторых, избегать всего английского
увеселительные заведения.

Это единственное обстоятельство, и относится, надо полагать, особенно
до Остенде, что благотворительность-дети города разрешается приходить
на борту парома прибыл, чтобы просить пассажиров, один день в
неделю.

Прежде чем я попрощаюсь с Остенде, я должен отметить один серьезный недостаток в
в котором он трудится — нехватка пресной воды; всё, что они используют, привозят из Брюгге. Чтобы добраться из Остенде в Брюгге, путешественник может выбрать один из двух способов: по суше или по воде. Если по суше, он может взять хорошую повозку примерно за десять шиллингов наших денег; дорога занимает около четырнадцати или пятнадцати миль. Если по воде (способ, который я выбрал, так как он самый дешёвый и приятный), он путешествует на судне, очень похожем на нашего Господа
Баржа мэра, которую иногда называют «трекшуйт», но чаще «барк» или
«барка»: по правде говоря, она очень опрятно, если не сказать
элегантный; хранится с большим запасом провизии и прохладительных напитков
всех видов и высшего качества для размещения
пассажиров; и имеет, в частности, очень красивую отдельную комнату между
колоды, за которыми компания может уединиться, чтобы выпить чай, кофе и т.д.
и т.п. или поиграть в карты. В этом удобном, я бы сказал, восхитительном
автомобиле так же непринужденно, как лежать на диване в лучшей комнате в
Лондон, пассажиры, запряженные двумя лошадьми, со скоростью около четырех
миль в час, примерно за десять пенсов, столько же, сколько было бы
размешивание в вуали на неровной асфальтированной дороге стоило десять шиллингов.

Страна между Остенде и Брюгге-очень на уровне, и конечно
лишены тех прелестей для ума, вкуса, которыми изобилуют страны
бросил на силы природы, на холме, Дейл, горы и долины:
все лицо его, однако, является, или, по крайней мере, тогда, в таком высоком состоянии
выращивания, и так глубоко обогащенной руками из искусства и промышленности,
с помощью естественного плодородия почв, что его внешний вид, хотя
далеко ярким и восхитительным, был отнюдь не неприятный; и на
приближаясь к городу Брюгге, мы проехали между двумя рядами деревьев,
красивых, тенистых и высоких размеров, образующих с окружающими
объектами сцену, которая была если не романтической, то, по крайней мере, живописной.

Проезжая через Страны, стонущие под деспотическим бичом
неограниченной монархии, где увеличиваются субсидии и налоги взимаются на _ad
libitum_- где виновное недоверие и подозрительность с глазами рыси
и клыки гарпии, стоящие на страже у каждых ворот, чтобы тщательно изучить
безобидного пассажира, разбудить его звоном оков и внушить благоговейный трепет
вынуждая его подчиниться, свободнорожденный британец чувствует, как по всему его телу пробегает холодный ужас
его душа содрогается от мрачно свирепого и
вызывающе строгий досмотр, с которым часовой при въезде в
город останавливает, исследует, требует паспорт; короче говоря, подвергает его,
временно, в состоянии уверенности, со всеми его отвратительными формальностями
и придатками, его воротами, решетками, вооруженными головорезами, его формальным
попрание законов и их полное попрание разуму и справедливости.
Въезжая в город Брюгге, мы были остановлены часовым, который с
весь этот дерзкий, чванливый вид властолюбца, раба на посту,
требовал ответа, есть ли у нас какие-либо контрабандные товары? были ли мы
в каком-либо военном звании? откуда мы пришли? и куда мы направлялись?
с множеством других допросов, на мой взгляд, столь же дерзких
и отвратительных, но которые, казалось, произвели на самих
добрых фламандцев не большее впечатление, чем требование пошлины у заставы
сделал бы на английском фургоне.

С тех пор я обсуждал эту тему с джентльменом, который хорошо знаком со всеми этими местами.
он сообщил мне, что во время войны
между императором и Генеральными штатами несколько французских офицеров,
проезжавших через Фландрию, чтобы присоединиться к графу Майбуа, были остановлены у ворот Брюгге и по приказу императора отправлены в его армию,
развернуты в строй и обязаны нести службу как простые солдаты. — Здесь,
мой дорогой Фредерик, был совершён поступок, не только деспотичный сам по себе, но
усугубляемый обстоятельствами, столь возмутительными, что они бросают вызов
всем возможным объяснениям и оставляют
красноречие, неспособное описать это с большей силой, чем оно получается
из простого изложения фактов: с одной стороны, посягательство на
законные личные права человека; с другой — нарушение прав
народа. Некоторые люди в Англии, исходя из своей конституционной безопасности, могут не верить в этот факт, но пусть они подумают о том, что маркиз де ла Файетт, иностранец, взятый в плен на нейтральной территории, сейчас, прямо сейчас, находится в незаконном, несправедливом рабстве и подвергается преследованиям. Пусть они вспомнят об этом и перестанут сомневаться.

Благодари судьбу, мой дорогой мальчик, за то, что ты родился в стране, где
такие зверства, как эти, никогда не будут совершены никем и никогда не будут одобрены никем, кроме _немногих_.





 ПИСЬМО VI.

 -------------------------------------------


 В своём последнем письме я провёл вас мимо свирепого, дерзкого стражника
в город Брюгге; и теперь, доставив вас туда, я должен
попытаться, опираясь на разрозненные материалы, которые мне удалось собрать,
дать вам краткое описание этого города.

Я много слышал о Брюгге, его величии и богатстве; вы
Представьте себе моё удивление, когда, войдя в город, я не увидел ничего, кроме старомодного, плохо построенного, беспорядочного поселения. Улицы в основном были узкими и грязными, а большинство домов свидетельствовали о бедности и убожестве. И всё же когда-то это был процветающий город. Если бы разница между городом в то время и его состоянием в прошлом заключалась только во внешнем виде, мы могли бы легко объяснить это значительными улучшениями, внесёнными современными людьми в искусство строительства домов; но его нынешнее несовершенство уходит корнями в прошлое
глубже, и является результатом ушедшей в прошлое торговли — торговли, этой непостоянной блуждающей тени, которая увлекает за собой государства, преследующие её, чтобы в конечном счёте заманить их в трясину и пропасть, и которая, будучи пойманной, остаётся там до тех пор, пока не уничтожит дух свободы в нации, не превратит её народ в слабых рабов и не оставит его в нищете и презрении.

Пожалуй, нет темы, которая давала бы более широкое поле для размышлений, чем различные и, я бы сказал, противоречивые революции, которыми отмечен прогресс человечества
общество с первых исторических записей и до наших дней. Это действительно предположение, которое не только способствует лучшему пониманию, привлекая опыт для исправления иллюзий теории, но и весьма поучительно с моральной точки зрения, поскольку указывает на непостоянство самых лучших предписаний человеческой мудрости и учит нас тому, как мало можно полагаться на человеческие жертвы или земные случайности. Взгляните на Грецию, некогда колыбель
искусства, красноречия и науки, мать свободы — её поэтов, её
Законодатели, её солдаты и патриоты, которых и по сей день считают
ярчайшими примерами земной славы! — посмотрите, как она погрязла в рабстве,
невежестве, лени и слабоумии, ниже любой мелкой европейской страны.
Взгляните на Рим — в свою очередь, королеву оружия и искусств, страну
Свободы, кормилицу героев — сцену, на которой непреклонные патриоты,
просвещённые философы и свободный народ на протяжении веков разыгрывали
драму, которая возвышала человека почти над его природой! — и вот она
низведена до последней степени презренности — даже ниже, до насмешки и
смех под влиянием самого презренного самозванство, и запало в
самая подлая порабощения, как и мнение--стоматологическая
ее славный Сенат выполняет своеобразный heteroclite существо,
hermaphroditical самозванец, который, выводя его с самого дна
и offscourings суеверия и фанатизма, и опираясь на набор
ученики достойны такой мастер, правит народом, а не с
ужасы Тарпейская скала, ни с тем, что в Римской груди
был более страшный, изгнании, но с ужасами _eternal
проклятье! - увидеть, как ее доблестная, энергичная солдатня превращается в банду
немощных скрипачей и мастеров музыки, а лязг ее оружия превращается в
пронзительные концерты пищащих кастратов; те места, где ее ЦИЦЕРОН
изливала божественное красноречие и указывала пути, ведущие к
истинной морали - где ее БРУТ и ее КАТОН выстраивали силы
Свободу и поднял руку Правосудия против тиранов, которыми управляет
лживая толпа невежественных, нищенствующих монахов с плешивыми макушками, которых тошнит, до
толпа разинувших рты фанатиков, потоки фанатичной напыщенности, чудес, которых никогда не бывает.
в исполнении Богов, сделанных из дерева или меди, и Святых, которые, как и
они сами, жили обманом! - посмотрите на ее триумфы и
военные трофеи, превращенные в процессии священников, поющих псалмы
круглые облатки и деревянные распятия; и этот философский кодекс и
Религия, которая так эффективно воздействовала на мораль ее народа
что среди них не было никого настолько отчаявшегося или низменного, чтобы нарушить
клятву, принесенную в обмен на римско-католическую ветвь христианской
Вера - для разрешения кровосмешения, индульгенций на убийство, штрафов за
блуд и исключительный патент на прелюбодеяние в их священстве.
Тогда взгляните на Англию! - посмотрите на нее, которая когда-то согнулась под игом
Рима, вождя которого, КАРАКТАКА, привезли туда в цепях, чтобы украсить его
завоеватели торжествовали, в то время как она сама стала самой подлой из римских
Провинции, ныне удерживающая равновесие в мире, непревзойденная хозяйка
Оружия, искусств, торговли - всего.

Именно из-за этой непреодолимой мутации вещей Брюгге скатился с
высокого положения самого цветущего города, где до сих пор (если только
французы разорили их), чтобы увидеть остатки семнадцать
дворцы, издревле резиденций консулы разных наций, каждая
из которых имели ярко выраженный домов, великолепно построена и оборудована, с
склады для своих товаров и такова была власть и богатство
граждане в те времена, что это бесспорный факт, они продолжали
их Государя, эрцгерцога Максимилиана, в плен, не могло не раздражать его
слуги, и ругали его должностных лиц; при этом они не отпустят его, пока он
давал клятву сохранять нерушимо законы государства. Даже так поздно
Когда я был там, в Брюгге шла торговля — такая же оживлённая, как и в большинстве городов Фландрии. Люди казались весёлыми и счастливыми,
а на рынках было достаточно товаров.

От Брюгге в разных направлениях отходит несколько прекрасных каналов: по одному из них
лодки могут за один летний день добраться до Остенде,
Ньивпорта, Фурнеса и Дюнкерка, а суда водоизмещением в четыреста тонн
могут проплыть по каналу этого города. Другой канал ведёт в Гент,
ещё один — в Дамме, а ещё один — в Слёйс. Вода в этих каналах стоячая,
без малейшего движения; и все же они могут быть полностью опорожнены за полчаса
и в них может быть подана свежая вода с помощью их хорошо оборудованных шлюзов.
Эта вода, однако, никогда не используется для питья, и даже в кулинарии
целей; лучшее рода транспортируемого через город по трубам из
двух рек Лис и Шельда, а в Лондоне, на которой, как есть, каждый
дом оплачивает определенный налог.

Хотя торговля этого города, как и во всех Нидерландах,
постепенно приходила в упадок и ежедневно затягивалась в водовороты британской
и голландской торговли, до прихода французов в нем было много богатых
Торговцы, которые каждый день в полдень собирались на большой рыночной площади, чтобы
общаться и вести дела, которые в основном велись на фламандском языке, почти не говорили по-французски. К этому времени ситуация сильно изменилась, потому что они уже научились если не говорить по-французски, то хотя бы петь «Кайру» и танцевать под неё.

Некогда прославленное величие этого города, как и всех великих городов в мрачные периоды папства, заключалось главным образом в мрачных башнях, показной роскоши и непомерных богатствах, накопленных
длинный ряд иноческий самозванство--Готика структурах, огромных размеров
и аспект Соболь, наполненные тоскливой клетки, рассчитанная на забастовку
души невежественные и восторженные святой ужас, внушить трепет
из мест, и почитание людей, кто осмелился жить в них,
и, расслабляющей причиной Смешанной операции ужаса,
изумление и благоговение, чтобы соответствовать доверчивый для приема каждого
введение, однако брутто в зачатии, или сварганить в исполнение. Это
то, что составляло величие и великолепие
города древнего христианского мира; для тех, кто имеет самые крепкие человека энергией
и разум вынужден согнуть ноги в коленях: они были построены, чтобы выдержать
безобразий времени; и будет стоять, я уверен, долго, долго после того как их
власть должна быть уничтожена.

Каким мощным двигателем было суеверие в хитроумном управлении
Священников! Как прискорбно думать, что не только все, кто
верил, но и все, у кого хватило здравого смысла не верить, должны были на протяжении
стольких веков находиться в беспрекословном подчинении воле
и власть старика в Риме! - Я краснею за глупость и
Однако покорность человечества теряется в тёплом сиянии восторга при
нынешнем озарении человеческого разума; и хотя я едва ли могу с терпением
думать о том, что это славное, богоподобное существо, Генрих Второй,
король Англии, было вынуждено Папой Римским обнажиться перед могилой
этого дерзкого, порочного священника, Томаса Бекета, я радуюсь тому,
что Папа Римский теперь является самым презренным монархом в
Европа и папская власть, которая когда-то была ужасом и бичом земли, теперь не только не признаются, но и редко упоминаются
и, когда о нём думаешь, вызывает только смех или отвращение.





 ПИСЬМО VII.

 -------------------------------------------


 В городе Брюгге, несмотря на то, что улицы, как я уже описал их, такие убогие, узкие, грязные и беспорядочные, тем не менее, есть несколько улиц, которые можно назвать сносными, и несколько площадей, которые далеко не презренны. Тем не менее, я бы не стал описывать их, если бы не
церкви и церковные диковинки требуют нашего внимания; ибо вы увидите
, что во всех богатых папистских странах каждая Церковь является святой
магазин игрушек, или, скорее, музей, где хранятся картины, статуи, золотые кубки, серебро
подсвечники, бриллиантовые распятия и боги разного рода и
измерения накапливаются в честь Высшего Существа. Этот город
на протяжении веков был епархией епископа, который является суффраганом
Архиепископа Мехлина и в то же время наследственного канцлера
Фландрия, не стоит удивляться, если церковная промышленность должна
собрали несколько тех маленьких безделушек, которые составляют главную или
единственную ценность их Церкви. Торцовочная этого места, передает руководителю
что носит его епархии, содержащий шесть городов, из названия которых
вы сможете сформировать небольшие суда о богатстве одного бедного
сын воздержание и умерщвление плоти.--Эти города, в первую
место, сам Брюгге, затем в Остенде, Sluys, Дамме, Middleburgh в
Фландрия и Ауденберх - не говоря уже о ста тридцати трех
районы и деревни; и если бы вы могли подсчитать количество низших
Священнослужители, которыми заполнены улицы и дороги, поразили бы вас. Там, как и во всех этих папских странах, их можно увидеть в нелепых одеяниях и с лысыми головами, жужжащими, как пчёлы, роями (драгоценный улей!) — и с самыми яростными протестами против добровольной нищеты на устах и с глазами, устремлёнными ввысь.
Небеса, цепляющиеся за земные блага с жадностью
стаи гончих и алчностью целого сонма адвокатов! С
набитыми карманами (я бы сказал, и с набитыми руками, потому что у них большие карманы
даже в рукавах, за сокрытие moveables), они возвращаются в
большой улей, где, вопреки закону пчелы, гул жизни в
состоянии ожидания, и он грабит их: напротив, слишком, к привычкам тех
полезные насекомые, они изгнать королеву-пчелу, а терпеть нет женский
подход клетки, но и держать их в соседних ульев, где под
покровом ночи, они посещают их, и выполнять в частных который
они отрицают, что в публичных--великая команда Провидения.

Первое здание номинального ранга, хотя ни в коем случае не первое в
ценность - это великий собор, который, по крайней мере, имеет объем, древность и
достаточно мрачный, чтобы рекомендовать его верующим. Это ни в коем случае
без мебели пределах, хотя и не в столь замечательным образом, чтобы побудить меня
заполнить письмо с ним. Одним словом, это старый папистский собор, и
нельзя предположить, что он испытывает недостаток в богатстве: на момент, когда я пишу, он простоял
не менее девятисот двадцати девяти лет, имея
был построен в 865 году.

Следующее, что приходит мне в голову, как заслуживающее внимания, - это церковь Нотр-Дам
или та, что посвящена _нашей_ Леди, Деве МАРИИ. Это действительно
Красивое сооружение такого рода — поистине великолепное. Его шпиль настолько высок, что его можно увидеть с моря у Остенде, хотя он ни в малейшей степени не возвышается над землёй. Вся местность настолько плоская, что, я думаю, даже опытному геодезисту было бы трудно найти два фута возвышения от уровня моря в Остенде до этого города. Внутреннее убранство
этой церкви соответствует её внешнему виду — она
богато украшена множеством священнических безделушек и
прекрасные гробницы и памятники. Что касается первого, то облачения того же
Томаса Бекета, которого я уже упоминал в моем прошлом, сделать частью
курьезы на хранение в церковь: это яростный и непреклонный
самозванец был архиепископ Кентерберийский, и его пытается поработить оба
царь и народ Англии, и сделать их приток к папе,
есть причислила его к лику святых, и были получены очень почетно депо я упоминаю для
его облачение. Однако, чтобы отдать должное духу и мудрости
Святых отцов, которые так долго прилагали усилия для их сохранения, необходимо
следует отметить, что они украшены или, по крайней мере, были украшены бриллиантами и
другими драгоценными камнями! Вероятно, среди многих священников, которые на протяжении стольких
столетий хранили эти божественные реликвии, кто-нибудь более
проницательный, чем остальные, мог бы предположить, что лежать в Церкви и
пусть все верующие увидят немного цветного стекла
стекло было таким же хорошим, как любой драгоценный камень, и мы мудро переделали
оригиналы для более выгодного использования. Если так, то это послужит некоторым утешением
Святой Матери-Церкви задуматься о том, что она обманула
_Sans-culottes_, которые, несомненно, принадлежат Святому Фоме А.
Нижние юбки БЕКЕТА для священнослужителей; и, если они были достаточно прочными, чтобы
выдержать покрой, к этому времени их превратили в удобные
походные бриджи. О чудовищный! порочный! отвратительный! - что Королевский
Мария, сестра к великим императором Карлом Пятым, должны, так давно
как Реформации, купил по огромной цене, а также хранение в
казначейство Церкви _our Lady_ Пресвятой Девы Марии,
облачения Святого, только галифе, в 1794 году, на
Французский солдат! Было время, когда само предположение о таком
кощунстве заставило бы помутиться рассудок половины жителей христианского мира:
но теперь с этим лучше справляются.

 Из гробниц в этой церкви я упомяну только две, отличающиеся от остальных своей дороговизной, великолепием и древностью. Они сделаны из меди, хорошо сохранившейся. Одна из них — могила Марии, наследницы герцогского дома Бургундии, а другая — могила Карла (которого обычно называют «Жестоким»), герцога Бургундского, её отца.

 В Брюгге было четыре больших аббатства и поразительное количество
Монастыри и женские обители. Здания, я полагаю, ещё стоят, но нет никаких сомнений в том, что всё их содержимое было реквизировано, и каждая его часть, разумеется, была использована по назначению.

Церковь, когда-то принадлежавшая иезуитам, построена в благородном архитектурном стиле, а церковь доминиканцев имеет не только внешние, но и внутренние достоинства, поскольку, помимо обычного изобилия роскошных чаш и т. д., в ней есть несколько очень любопытных вещей.

Во-первых, очень любопытная, искусно сделанная кафедра, красивая сама по себе,
но примечательно то, что верхняя часть поддерживается деревом, вырезанным самым
естественным, обманчивым образом в форме верёвок, которые ещё больше
обманывают зрителя, заставляя его поверить в их реальность, потому что они
выполняют функции верёвок.

Во-вторых, картина — и такая необычная картина! Прежде чем я опишу его, я должен предупредить вас, что ваша вера должна быть почти такой же сильной, как у испанского христианина, чтобы вы поверили мне — поверили, что человеческий разум когда-либо опускался так низко, чтобы сначала придумать, а затем хранить и восхищаться таким произведением. Но я ошибаюсь — это
в этом его достоинство; это диковинка — сам демон сатиры не мог бы пожелать ничего большего.

Итак, эта картина изображает свадьбу! — но чью?
Да, конечно же, Иисуса Христа и святой Екатерины Сиенской. Обратите внимание на
соответствие: святая Екатерина Сиенская жила спустя много веков после
вознесения Иисуса Христа на небеса, где он, как вы знаете, должен
сидеть, пока не придёт судить живых и мёртвых! Но кто их венчает?
По правде говоря, святой Доминик, покровитель этой церкви! Дева Мария
соединяет их руки — это неплохо. Но, чтобы завершить картину,
король Давид
сам, умерший задолго до рождения Христа, играет на арфе на свадьбе
!

Мой дорогой ФРЕДЕРИК, я приму это как немалый пример твоего добросовестного отношения ко мне
поверить, что такая картина существовала и была частью
священная атрибутика Храма, посвященного поклонению
Божеству: но я уверяю вас, что это факт; и поскольку я никогда не давал вам
у вас есть основания сомневаться в моей правдивости, я ожидаю, что вы поверите мне в этом.
каким бы невероятным это ни казалось: для такого множества абсурдов,
такое нагромождение несообразностей, невозможностей, былин и анахронизмов,
человеческое воображение никогда не сжимало их в такие же
узкие рамки.

Я намеренно увеличиваю объём этого письма, чтобы завершить свой рассказ о Брюгге и снова отправиться в путь.

Монастырь картезианцев, ещё одного ордена монахов, поражает своими
размерами, занимая территорию не менее мили в окружности. У кармелитов, другого ордена, здесь есть церковь, в которой
установлен прекрасный памятник в память о ГЕНРИ
ДЖЕЙМСЕ, лорде Дувре, пэре Англии. Но монастырь, называемый
Дюны, секта ордена Святого Барнарда, безусловно, самая благородная во всем городе
во всем городе: монастыри и сады просторны и красивы;
в квартире настоятеля-это великолепный и величественный, и тех
Монахи сами необыкновенно опрятно. Эти бедные, униженные кающиеся,
изолированные от пышности, суеты и удовольствий жизни, и их
мысли, без сомнения, покоящиеся только на будущей жизни, сохраняют, тем не менее,
роскошный стол, накрытый со всей роскошью сезона - у них есть свои
загородные резиденции, куда они отправляются на охоту или освежиться, и
фактически у них есть собственные кареты.

Среди женских монастырей есть два английских: один — августинского ордена, где
все монахини — знатные дамы, которые угощают гостей сладостями и вином; другой, под названием «Пеликаны», очень строгий,
и монахини носят грубую одежду.

В заключение скажу, что в часовне Святого Василия хранится в идеальном
состоянии кровь, которую Иосиф Аримафейский вытер губкой с мёртвого тела Христа. _Finis coronat opus._

Полагаю, к этому времени вы уже достаточно насмотрелись на чудеса, чтобы
переварить их: поэтому я оставляю вас размышлять о них и совершенствоваться.





 ПИСЬМО VIII.

 -------------------------------------------


 Когда я направлялся к барке в Брюгге, чтобы отплыть в
Гент, следующий город на моем пути, я с удивлением увидел, что
несколько назойливых, суетливых бедняков толпятся вокруг моих вещей и
хватают их — кто-то мой чемодан, кто-то саквояж и т. д. Я думаю, по два или три на каждого, но моё удивление отчасти рассеялось, когда мне сказали, что это были носильщики, которые ходили по каналу и по городу в поисках пропитания.
и пришли только для того, чтобы удостоиться чести отнести мой багаж на борт
судно. Отметив их рвение, я не смог сдержать улыбки. Я знаю, что есть
те, и я слышал о таких, кто стал бы ругаться на них: но мое
веселье от напускной важности, которую напускали на себя бедняги, вскоре прошло.
погруженный в серьезное беспокойство; я сказал про себя: “Увы, как, должно быть, тяжела твоя участь!"
и мое воображение мгновенно вернулось к
Лондон, где носильщик часто заставляет вас платить за работу не только деньгами,
но и терпением, и где угрюмость независимости угрюма
на его челе, когда он выполняет твою работу. Каждый из моих людей требовал себе
вознаграждение за свой труд: один человек легко мог бы выполнить работу
пятерых - но я решил не отсылать их недовольными: он всего лишь
грязный мужлан, который бы это сделал; и я заплатил им к их полному удовлетворению.
Здесь, мой дорогой ФРЕДЕРИК, позволь мне предложить тебе (раз уж так получилось) мой родительский совет
на этот счет, от практики которого ты получишь больше
прочного счастья, чем ты, возможно, осознаешь сейчас: никогда не взвешивай
скрупулезно оценивайте ценность труда бедных; скорее превышайте, чем падайте
короткие награждения его: это очень, очень маленькая вещь, что будем ставить
в хорошем настроении с тобой и с собой, и отдыхать на жестком
борозды труда в мягкой улыбкой благодарности--улыбке, которая, к
сердце чувствительности, такие как Ваш, будет само по себе, десять тысяч раз
погасить вы, несмотря на частую практику следует ограничивать вас
некоторые из этих вещей называется удовольствиями, или отвлечь немного от
вес вашего кошелька.

Снова сев в свою барку, я отправился в Гент, город, лежащий на расстоянии
двадцати четырех миль от Брюгге. Здесь я должен заметить вам,
что компания, с которой встречаешься на этих судах, не всегда первого
ранга; как правило, она разношёрстная, пёстрая; но для человека, который
в своих путешествиях несёт с собой любовь к своим собратьям
и желание увидеть людей, их обычаи и нравы, это и приятно, и уместно —
по крайней мере, я так думал и наслаждался этим. Есть
были и те среди нас, кто высказался довольно высокомерно по этому вопросу: я сказал
ничего; но он привез на мой взгляд в отражении я часто был
повод сходятся во, именно. это брезгливая узурпация достоинства
(удачно обозначенный _stateliness_) - неизменный признак
выскочки или болвана. Человек истинного достоинства, уверенный в себе и сильный,
не нуждается в том, чтобы прибегать за поддержкой к сравнительной бедности
своего ближнего или кичиться ложным превосходством. Вы
, однако, поймете меня! Когда я говорю “человек истинного достоинства”, я
далек, очень далек от того, чтобы иметь в виду лорда, сквайра, банкира или генерала
офицер - я имею в виду человека, обладающего внутренней ценностью - homo emunctae naris - того, кто
на любом посту, на который может забросить его случай, чувствует себя твердо в
сознание права ... кто умеет видеть и ценить заслуги, хотя окутал
и что скрыто за потертый костюм--а кто презирает
взорванные дурак фортуны, что без смысла и без чувств, без
добродетель, мудрость или смелость, осмеливается называть себя большой, просто
потому что он обладает несколько акров земли, которые у него не было ни
промышленность, ни заслуг, чтобы заработать, или потому, что его пра-пра-пра-дед
приобрел название подводил свою страну, разграбить его
сограждан или истребление человечества.

Хотя лицо той части Страны, через которую мы сейчас проходим
переход, как и на предыдущем этапе из Остенде в Брюгге, требует разнообразия.
в нем есть свои прелести, и он был бы особенно восхитителен на взгляд английского фермера.
поскольку он покрыт самым густым
зелень по обе стороны канала, и берега украшены на всем протяжении
рядами величественных деревьев, в то время как поля на задворках
возделаны до высшей степени совершенства и имеют вид
дает самый обильный урожай.

Вы сможете составить представление о незначительных расходах на
путешествие по этой Стране, исходя из моих расходов на данном этапе
двадцать четыре мили. Я отлично пообедал примерно за пятнадцать пенсов по
нашему курсу; проезд обошелся мне еще в шестнадцать пенсов, то есть в общей
сложности в два шиллинга и семь пенсов. Сравните это с путешествием по
Англии, где за посредственный обед в гостинице не заплатишь меньше
пяти шиллингов, и вы удивитесь несоответствию.

Гент — столица Фландрии и один из крупнейших городов Европы, так как его площадь составляет не менее семи миль в окружности, но население не превышает половины
Большая часть территории занята постройками, полями, садами, огородами и парками. Расположенный на четырёх судоходных реках и разделённый на двадцать шесть островов несколькими каналами, которые обеспечивают лёгкую, дешёвую и быструю перевозку тяжёлых грузов, он, с точки зрения местных преимуществ для торговли, превосходит большинство городов Европы. Эти острова соединены примерно сотней мостов, больших и малых, которые во многом определяют красоту города.

Для человека, привыкшего формировать свои мысли в соответствии с тем, что он видит в Большом
Британия, мощные укрепления, окружающие почти все города на Континенте
вызывают самые неприятные ощущения, напоминая ему о
первом несчастье человечества, Войне! - обозначающем, увы! слишком верно, что
склонность Человека нарушать права своих собратьев и
проявление тиранического злоупотребления властью. На меня, хоть я и был обучен и
привык к военным привычкам, эта “ужасная нотка подготовки” произвела
неприятный эффект; ибо, хотя я родился, вырос и привык к жизни
солдата, я считаю, чувства гражданина и человека претендовать на
первостепенное право на мое сердце.

Гент был как-то чрезвычайно хорошо укреплена, и подсчитали, на природе
также искусства, для отражения посягательства. Там был очень крепкий замок,
стены и рвы; и теперь, хотя в остальном местность и не была прочной,
можно, закрыв шлюзы, на милю в окружности превратить ее в
очень короткое время под водой. Раньше он был таким густонаселенным и могущественным,
что не раз объявлял войну своему Суверену и собирал
удивительные армии. В 1587 году он ужасно пострадал от всех
опустошительный голод, в результате которого за одну неделю погибло не менее трех тысяч человек
его жителей.

Этот город отличается рождением двух знаменитых персонажей:
одним из них был знаменитый ДЖОН Гонт, сын короля Англии Эдуарда Третьего
; другой, император КАРЛ Пятый, который родился там в
1500 год.

Именно в этом городе состоялась Конфедерация штатов, хорошо известная
под названием "Гентское умиротворение", которая объединила провинции
в самый прочный союз интересов и законов: этот союз был
главным образом благодаря энергичным, неустанным усилиям Вильгельма Первого,
Принца Оранского, чьей доблести можно приписать
независимость Соединенных Штатов.

В этом городе насчитывалось, по подсчетам, пятьдесят компаний торговцев,
среди которых производилось множество очень интересных и богатых тканей,
материи и шелка: несомненно, что шерстяное производство
процветал здесь до того, как достиг наименьшего прогресса в Англии,
шерсть которой они тогда покупали. Здесь также была хорошая отрасль льняного производства
и довольно оживленная торговля зерном, для которой это было
локально вполне уместным. Вы будете наблюдать, раз и навсегда, что в
говоря об этой стране, я вообще в прошедшем времени, ибо, по
представить, что они совершенно отменено.

Гент был епархией епископа, который, как и епископ Брюгге, был
Суфражистом архиепископа Мехлина. Таким образом, в большинстве христианских
Страны - это интеллект, совесть, а также наличные деньги
Люди, запертые и спрятанные от света священником внутри Дина, а Дин
внутри Слона - как кольцо в руке фокусника, шкатулка внутри
шкатулка - пока, наконец, они не окажутся в великом вместилище всего
обман, вместительный карман архиепископа. Пусть не скипетрят
Тираны, их легионы, их эшафоты и их мечи несут на себе весь
позор рабства Человечества! Мнение, мнение под управлением
мошенничества и самозванства - это двигатель, который кует их
оковы!!-ЯНСЕНИУС, от которого янсенисты взяли свое название, был
первый епископ этого места; и покойный епископ, я думаю, может быть
считается последним.

Муниципальное управление этого города действует корректно и хорошо рассчитано на то, чтобы
обеспечить внутренний мир и порядок. Главный судья - Высокий
Судебный исполнитель, в подчинении которого находятся бургомистры, эчивины и
Советники.

Гент не испытывает недостатка в величественных зданиях; и, верные своей системе,
святые Отцы Церкви вносят свой вклад, который, по старому папистскому
Стран, составляет по меньшей мере девятнадцать двадцатых. В центре города находится
высокая башня, называемая Белфорт Тауэр; откуда открывается восхитительный
вид на весь город и его окрестности. Монастырям и церквям,
там, нет числа; кроме больниц и рыночных площадей: это
называется пятничным рынком, это самый большой из всех и украшен
статуя КАРЛА Пятого в императорской мантии. Ратуша — великолепное сооружение, как и собор, под которым преподобные
отцы построили подземную церковь. Что за дела творят те, кто избегает света! Почему эти святые патриархи так стремятся
похоронить себя и работать, как кроты, под землёй, лучше всего знают они сами, и я думаю, что другим нетрудно догадаться.

Однако этот собор заслуживает внимания из-за некоторых
столичных достопримечательностейэлементы, которые он содержит. Мрамор церкви удивительно хорош.
а алтарная часть великолепна, превосходящая все возможные описания; и,
действительно, во всех остальных есть картины, выдающиеся сами по себе
совершенству и известности мастеров, которые их нарисовали.

В монастыре Сен-Пьер есть великолепная библиотека, наполненная
книгами на всех языках; но в первую очередь она примечательна превосходной степенью
красотой своего потолка, половина которого была расписана Рубенсом.

Таким образом, вы можете понять, мой дорогой ФРЕДЕРИК, благотворительность этого
Духовенство!--как в чистом жалко за грехи человечества, и в отцовской заботе
их души, точно из мирян какое-то искупление за их
преступлений, и сдерживать их, по крайней мере, покаяться-и, с беспрецедентной
великодушие, берут на себя пороки, чревоугодие, скупость,
и чувственность, о которой они так осторожны, чтобы очистить их
люди!





 ПИСЬМО IX.

 -------------------------------------------


 Описав вам в общих чертах город Гент, я
теперь перейду к рассказу об одной из самых замечательных и,
безусловно, самых интересных достопримечательностей этого места. Это действительно произведение, столь созвучное самым возвышенным
чувствам человечества и столь идеально сочетающееся с самыми
тонкими струнами чувствительного сердца, что я решил спасти его
от общей участи и подарить вам в новом письме, когда идеи,
возбуждённые моим предыдущим письмом, возможно, угаснут.
и оставил ваш разум более ясным для получения таких изысканных впечатлений
.

На одном из многочисленных мостов Гента стоят два больших бронзовых изображения
отца и сына, которые заслужили этот выдающийся знак восхищения
своих сограждан следующими инцидентами:

И отец, и сын были, за преступления против государства,
приговорен к смерти. Некоторые благоприятные обстоятельства сложились на стороне
сына, ему было даровано освобождение от его доли наказания на основании
определенных положений - короче говоря, ему было предложено помилование на основании самых жестоких
и варварское условие, которое когда-либо приходило в голову даже монахам
варварство, а именно, что он станет палачом своего отца!
Сначала он решительно отказался сохранить свою жизнь столь роковыми средствами
и отвратительными: в этом нет ничего удивительного; ибо я надеюсь, что для
честь нашей природы в том, что есть лишь немногие, очень немногие сыновья, которые бы
не отвергли с отвращением жизнь, поддерживаемую в таких
ужасных, неестественных условиях. Сын, хотя и долгое время был непреклонен, в конце концов уступил
слезам и мольбам любящего отца, который представлял
ему, что, во всяком случае, его (отца) жизнь была потеряна, и что величайшим утешением для него в последние мгновения было бы думать, что своей смертью он спас своего сына. Юноша согласился на этот ужасный способ вернуть себе жизнь и свободу: он поднял топор, но, когда тот уже готов был опуститься, его рука безвольно опустилась, и топор выпал из его руки! Если бы у него было столько жизней, сколько волосков на голове, он бы отдал их все, одну за другой, лишь бы не замышлять, а тем более не совершать такое
Жизнь, свобода, всё исчезло перед более дорогими интересами сыновней любви: он бросился отцу на шею и, обнимая его,
торжествующе воскликнул: «Отец, отец! мы умрём вместе!»
а затем позвал другого палача, чтобы тот привёл в исполнение приговор
суда.

Должно быть, у них действительно жестокие сердца, лишённые всякого чувства добродетели,
всякого человеколюбия, раз они могут оставаться безучастными зрителями такой сцены... Внезапный раскат непроизвольных аплодисментов, смешанных со стонами
и вздохами, пронёсся по залу. Казнь была приостановлена, и по простому
представляя сделку, оба были помилованы: высокие награды и
почести были возложены на сына; и, наконец, эти два замечательных
медных изображения были воздвигнуты в память о сделке, столь почетной для
человеческую природу и передавать ее для обучения и подражания
потомкам. Статуя изображает сына в тот момент, когда он опускает топор.
Запомни это, мой дорогой ФРЕДЕРИК: поговори об этом со своим братом.

потворствуй всем очаровательным симпатическим ощущениям, которые она вызывает: никогда.;
Запомни.
пусть ошибочный стыд или ложная идея (которую некоторые пытаются внушить)
что это не по-мужски — растрогаться из-за рассказа о горе и сочувствовать нашим
собратьям, сдерживать свою чувствительность — нет! Будьте уверены,
что, напротив, истинным критерием мужественности и доблести является
чувство, и чем более отзывчивым и чутким является сердце, тем ближе
оно к Божественному.

Сейчас я как раз собираюсь вывести вас из австрийской Фландрии.
Между нами и Брабантом находится только один город, и он сравнительно небольшой.
Этот город называется Алост, или, как его называют фламандцы, Эльст.

Из Гента в Брюссель (следующий важный этап на моем пути) я обнаружил, к своему
сожалению, что не было возможности добраться по воде: поэтому я был вынужден
отправиться в путешествие и остановиться на полпути, как на промежуточном этапе; и
математически это промежуточный этап, поскольку он находится на равном расстоянии от
Гент и Брюссель находятся ровно в пятнадцати милях друг от друга.

Это небольшой, но чрезвычайно аккуратный городок, расположенный на реке Дендер;
и поскольку это удивительно большая магистраль, всевозможные жилые помещения
на ней сносно хороши. Было бы напрасно предполагать, что католический
рвение оставило так много душ незащищёнными и недисциплинированными там, где было так много тел, способных к тяжёлому труду, чтобы расплатиться за это. По правде говоря, в городе Алост было столько же священников, сколько и в любом другом городе Нидерландов, если принять во внимание его размеры: там было несколько монастырей францисканцев и, конечно, несколько монастырей монахинь. Кроме того, там был известный иезуитский колледж. Мне трудно сказать, как они все поживают к этому времени.

Церковь Святого Мартина могла бы похвастаться несколькими превосходными картинами,
в частности, великолепнейшее произведение РУБЕНСА “Ла Песте”.

В женском монастыре, населенном группой монахов, называемых Гулиелмитами, я увидел
могилу ТЬЕРРИ Мартена, который первым привез сюда искусство книгопечатания из
Германии. Его имя и слава переданы нам в виде
эпитафии на его могиле, написанной его другом, гениальным ЭРАЗМОМ.

Эта могила ТЬЕРРИ Мартена является памятником не только его заслугам,
но и близорукости и безрассудству даже монахов. Увы, глупцы!
они мало знали, что, когда они оказывали ТЬЕРРИ МАРТЕНУ почести
монастырь, они укрывали на своей освященной земле одного из
своих злейших врагов и чтили память человека, который способствовал
свержению их священного Ордена: за искусство книгопечатания,
куда бы оно ни достигло, оно освещало человеческий разум и впервые зажигало
тот свет, перед которым исчезло жречество и все его благочестивые уловки, подобные
злым призракам. Искусству книгопечатания человеческое общество обязано
многими преимуществами, которыми оно обладает по сравнению с животными
или дикими племенами - совершенством искусств, расширением науки,
для общего развития ума и, прежде всего, для
освобождения личности и собственности от оков деспотизма, а
человеческого разума — от оков слепоты и невежества, которыми
священники на протяжении веков приковывали его к земле.

Территория этого города довольно обширна и называется графством, поскольку в древние времена здесь были свои графы. Вся эта территория чрезвычайно плодородна и богата пастбищами, кукурузой, хмелем, льном и большинством других продуктов, которые можно получить в этих краях.

Я провёл в Алосте совсем немного времени, прежде чем отправиться в Брюссель.
и, таким образом, проведя вас через ту часть Нидерландов, которая называется
Австрийский Фландрии, я думаю, что я должен дать вам общее счет
Страны в целом, а я до сих пор ограничен себя лишь
города и поселки; но так как это письмо уже длины, что
не допустит каких-либо отличное дополнение, я должен отложить мой суженый
описание к следующему.





 БУКВА X.

 -------------------------------------------


 Были человечеству руководствоваться умеренность, разум и справедливость-были
там нет жажды к территории, в частности, государства-никаких амбиций или желания
в цари для чрезмерного расширения их власти ... нет оправдания
нарушения попытка одного государства или Потентат на мир и
владение другого-нет армии, чтобы нести опустошение и хищение путем
мира, ни церковники более мягким, но не более умеренными, чтобы слить их
с тонким обманом, были виноградаря, рыбака,
изготовление и крестьянина, разрешается вносить по своему отрасли,
наилучшим образом использовать почву, на которой их посадил случай или природа, и
подносить плоды своего труда к собственным губам - ни один народ не был
более счастлив, чем жители австрийской Фландрии.

Эта страна ограничена на севере Шельдой; на
Северо-западе - Северным морем; на юге и юго-западе -
Артуа, одна из прекраснейших провинций Франции; и на востоке, рядом с
Брабантом. Его наибольшая длина составляет семьдесят пять миль, а наибольшая
ширина - пятьдесят пять. Воздух хорош; но говорят, что в
пропорционально удаляясь от моря. Зимы здесь иногда длинные
и суровые, а лето иногда влажное и знойное; тем не менее, в целом
климат приятный. Почва в большинстве районов плодородна, а в некоторых
в такой же степени, как в любой части Европы. В основном он знаменит
своими пастбищами; вследствие чего в нем разводится большое количество черного
крупного рогатого скота, лошадей и овец, и производится огромное количество
масла и сыра. Это, кроме того, обильно продуктивным из всех
видов кулинарной овощи-фрукты в больших количествах-крупы и льна,
что является не только поднял великое множество, но отмечается за
тонкость и прочность скоб. Это правда, что в некоторых частях у них
недостаточно хлеба для жителей; но это хорошо
компенсируется другими продуктами, при избытке которых они
покупайте излишки зерна у своих соседей - ибо там, где жители
занимаются земледелием, продукция не имеет себе равных, и
излишек, конечно, должен быть большим.

Превосходная плодовитость овец в этой Стране очень примечательна,
и, возможно, ее трудно объяснить - овца, приносящая здесь
постоянно трех ягнят при рождении, иногда четыре, иногда пять, а
некоторые из них были, как известно, производят целых шесть и семь ... нет мелкие
экземпляр расточительности природы в этом месте.

На некотором расстоянии от морского побережья лицо страны
в изобилии украшено деревом, пригодным либо для заготовки древесины, либо для
топлива; а ближе к побережью, где Природа была довольно скупа на
это благословение жители заменяют топливом.
что-то вроде торфа, который они находят на глубине четырех или пяти футов от
поверхность земли, и которая делает огонь не только веселым,
приятным и горячим, но и удивительно полезным, поскольку не содержит
разрушительных сернистых и битуминозных паров, сопутствующих углю.

Пожалуй, ни одна часть мира не снабжается лучше, чем эта провинция.
всевозможная рыба, как морская, так и пресноводная: домашняя птица и оленина
были в изобилии и по разумным ценам; и много превосходного пива
был сварен в нем. Он омывается несколькими реками, четыре из которых являются
благородными потоками, а именно: Шельд, Лис, Скарпе и Дендер;
и есть несколько каналов, главный из которых проходит между Брюгге
и Гентом.

Таким образом, как бы вы ни рассматривали это, природа, кажется, сделала всё возможное для счастья людей: насколько это так, вы узнаете, когда я перейду к общему обзору Нидерландов — то, что применимо к австрийской Фландрии, применимо и ко всем остальным частям Нидерландов, за исключением тех, что находятся под властью Соединённых Штатов.

Штаты этой страны, согласно Конституции, которой она когда-то
бесноватый, состоит из духовенства, дворянства, и мещане. В
Духовенством были епископы и аббаты: дворянство состояло из определенных семей
, занимавших наследственные должности или баронства, к которым была присоединена эта привилегия
; а простолюдины состояли из бургомистров,
Пенсионеры и депутаты городов и районов. Но единственной
религией, которую исповедовали или терпели в этой стране, была римско-католическая.

О народе австрийской Фландрии знаменитый Автор приводит
следующий отчет, который я переписываю для вашего использования, скорее как мой
пребывание там было слишком коротким, чтобы я мог сделать какие-либо существенные наблюдения
о них или их манерах.——

“Что касается личностей и характеров обитателей, ” говорит
он, “ то, вообще говоря, они крепкие, толстые и неуклюжие - очень
трудолюбивы как в возделывании своих земель, так и в своих ремеслах и
мануфактурах - любители Свободы и враги рабства - и не лишены
здравого смысла или рассудительности, хотя у них и не такой живой
воображение, как у некоторых других Народов. Их женщины справедливы, красивы
достаточно и честны по своему природному сложению, а также с точки зрения
принцип добродетели: поскольку они не могут притворяться острословами, они не делают этого
не выставляют себя на посмешище своим тошнотворным притворством. Как
пола большие любители общественных диверсий; и всякий город, населенный пункт, и
деревня, имеют свои kermisses, или ярмарках, в которые всякие доказывает это
выставлялись”.

Многие искусства, которые сегодня обогащают другие нации и важность которых
вызвала самые серьезные соревнования и борьбу в
политическом мире, были изобретены или усовершенствованы в этой Стране. Ткачество в целом
хотя и не было изобретено, но было значительно усовершенствовано; и искусство
там впервые изобрели лепку всевозможных фигурок из льна. Фламандцам
Мы также обязаны искусством вяления селедки, окрашивания
тканей и материй, а также масляных красок. Но эти ремёсла и производства постепенно отошли от них и оставили после себя лишь малую часть по сравнению с их прежним процветанием: они улетели в страну свободы и безопасности, куда никогда не ступала нога врага, где не развращает рабство, где не пожирает война, где ни
священники, ни деспоты не врываются и не крадут. Тем не менее, шёлк, хлопок и
шерстяные ткани, парча, батист, гобелен, лен и кружева до сих пор
в некоторой степени производятся здесь.

В этой провинции были свои отсчеты, начиная с девятого века и вплоть до
1369 года, когда она была переделена в результате брака (как ферма крупного рогатого скота)
герцогам Бургундским; и впоследствии, опять же, был ими передан,
аналогичным способом брака, Австрийскому дому. В 1667 году Франция захватила
южную часть; а Генеральные штаты получили Северную, частично
по Мюнстерскому мирному договору и частично по Барьерному договору 1715 года.

Принимая во внимание природные дарования этой Страны, можно было бы предположить, что
это должен быть земной рай: однако такова порочность
Человека и возмутительный дух Власти, что это почти последний
Страна в Европе, в которой у меня была бы собственность и постоянное место жительства
. Как раз сейчас, когда я пишу, передо мной отчёт о том,
что французы, которым они открыли свои ворота, разграбили их до
последнего атома движимого имущества и что собственность
несчастных людей сейчас в повозках на пути в Париж.

И снова, мой мальчик, я говорю: благослови тебя Господь, что ты родился в стране,
которую прославляет голос свободы, которую защищает британская доблесть и которая, что ещё важнее, окружена океаном.





 ПИСЬМО XI.

 -------------------------------------------


 Проведя вас через ту часть Нидерландов, которая называется
Австрийской Фландрией, мы теперь обратим наше внимание на то, что называется
Австрийский Брабант, часть которого, как и Нидерланды,
В общем, Брюссель, куда я прибыл в тот же день, что и покинул Гент, является столицей и дал название кварталу или территории, которые его окружают.

 Во всех частях Нидерландов, через которые я проезжал, я не мог не восхищаться единообразным оформлением дорог, рек и каналов, рядами высоких деревьев, которые создают приятную тень от палящего летнего солнца, но при этом не загораживают вид, поскольку страна очень плоская. И ещё одна вещь, которую я заметил и которая на первый взгляд кажется необычной, — это то, что в
большая часть Страны, через которую мы до сих пор проезжали, от
От Остенде до Брюсселя шестьдесят восемь миль, и я почти не видел ни одного дворянина
или усадьбы джентльмена - ничего выше дома земледельца, викария,
или какой-нибудь человек с небольшим состоянием: и все же Страна чрезвычайно богата;
и по пути я видел много мест, очаровательных, не поддающихся описанию, и
таких, которые, я думаю, соблазнили бы человека со вкусом и достатком
поселиться в них. Это должно показаться необъяснимым для тех, кто не помнит
, что в Стране, подобной этой, подвергающейся опустошению
Во время вторжений вражеских армий укреплённые города считаются наиболее
привлекательными, потому что являются наиболее безопасными убежищами для богатых.

Когда я приблизился к Брюсселю, меня охватило смешанное чувство удивления и восторга от его вида. Ничто из того, что я когда-либо видел, не могло сравниться с ним, и ни один город в Европе, по словам путешественников, не превосходил его в этом отношении, за исключением Неаполя и Генуи. Однако, как и они, при входе в город он не оправдывает ожиданий, вызванных его внешним видом.
состоит из холмов и котловин, который не только усталость, но и оказывать
появление на улицах, но хорошо сложен, презренные и подлые.

Брюссель стоит на красивой маленькой реке Сенне, на вершине холма
. Город имеет около семи миль в окружности, семь ворот,
с обширными пригородами и окружен двойной стеной из
кирпич и рвы; но его размеры слишком велики для прочности, поскольку фасад
защита такого масштаба вряд ли смогла бы выдержать длительную осаду - большую
и непреодолимый порок в такой стране, как я описал.

Несмотря на обширную территорию, на которой стоит этот город, он, тем не менее, очень хорошо построен и чрезвычайно густонаселён. Он украшен не менее чем семью площадями, и все они на удивление прекрасны, особенно большая площадь, или рыночная площадь, которая считается, пожалуй, лучшей в Европе. Вокруг него расположены залы различных гильдий, фасады которых
великолепно украшены символическими скульптурами, позолотой и
разнообразными латинскими надписями. Четверть этой площади полностью
занимает
таунхаусы, благородное здание, в котором были квартиры
где встречались государства Брабанта, прекрасно украшенные гобеленами в позолоченных рамах
и несколькими замечательными оригинальными картинами. В то время, когда я был там,
весь город был в движении, готовясь к инаугурации
ИМПЕРАТОРА, которого тогда с нетерпением ожидали и чье приближение вызвало такой
суета, и обещала такое зрелище, которое заставило меня пожалеть о необходимости
Я надеялся продолжить свое путешествие. Городской дом был приведен в
наивысший порядок и впоследствии пал жертвой великого и
Важное событие, к которому оно было подготовлено,

 заключается в том, что шпиль этого здания имеет невероятную высоту — триста шестьдесят четыре фута, а на его вершине установлена статуя Святого Михаила, убивающего дракона, высотой в семнадцать футов. Эта колоссальная статуя сконструирована таким образом, что служит флюгером, и, будучи сделанной из меди и хорошо позолоченной, она одновременно заметна, великолепна и декоративна.

Общественные здания Брюсселя, в частности дворцы и резиденции
нескольких принцев, графов и других высокопоставленных лиц (и, вы
можете быть уверены, церкви и монастыри тоже), просторны, дороги,
и великолепны. Позади Императорского дворца, который стоял в самом высоком
часть города, но был сожжен и много лет назад, в парк, ну
укомплектованный с оленями, и с деревьями, как Сент-Джеймс-Парк
Лондон, для жителей ходить. В дальнем конце его находится
прекрасный увеселительный дом, построенный императором Карлом Пятым после его
отречения от престола.

Дворец представляет собой великолепное сооружение: его залы отделаны в стиле, намного превосходящем любой другой дворец в Англии, и украшены
множество прекрасных картин: «Семья Гектора» в зале Совета
 претендует на первое место по значимости. Из других
зданий (великолепие которых позволяет называть их дворцами)
здания принца де ла Тур и Такса, а также британского графа
 Эйлсбери отличаются большой красотой и великолепием. Действительно,
во всех дворцах есть коллекции оригинальных картин самых выдающихся
мастеров, как итальянских, так и фламандских.

Королевская библиотека в Брюсселе заслуживает особого внимания
благодаря своим размерам и богатству, а также обширной коллекции
коллекция самых превосходных книг на всех языках, открытая для публики круглый год по вторникам, четвергам и субботам.

 Брюссельский арсенал стоит того, чтобы его посетить, из-за
очень любопытного старинного оружия, которое в нём хранится. К сожалению,
сейчас я не могу рассказать вам о нём ничего заслуживающего внимания. Представлены доспехи императора Карла V вместе с
упряжью его коня и государственным мечом. Я не увидел в них
ничего нового или интересного — явный признак, я полагаю,
из-за моего безвкусицы; но, признаюсь, мои органы не настолько утончены, чтобы
испытывать какие-либо необычные эмоции при виде кучи инертной материи,
просто потому, что она когда-то покрывала труп тирана: ни те, ни другие не были
они настолько грубы или тупы, что не испытывают особо острых ощущений при
виде доспехов МОНТЕСУМЫ, раненого императора Мексики,
жертвы алчности и грабежа, скрывающегося под их обычной маской религии. Почему
Доспехи МОНТЕСУМЫ должны быть частью трофеев папистского государства
и с триумфом выставляться на всеобщее обозрение, трудно объяснить человеческой глупостью:
почему должно быть выставлено напоказ то, что является пятном глубочайшего проклятия
черный цвет в их черном кодексе веры поражает, если только мы не допустим
истина старой поговорки: “Quos DEUS vult perdere, prius dementat”; и
что после нарушения всех принципов добродетели, морали и
человеческое чувство - после того, как мы превзошли в жестокости все, что мы знаем о
худших монстрах земли или глубин, гиене-падалице или
хищной акуле - после того, как успешно подражали худшим попыткам
самые злобные духи , которые , как говорят , замышляют погубить
Человечество в ад ... они желали передать портит их
разрушительные для потомков, чтобы рассказать им, какие славные вещи
достигнуты во времена оны, ради любви Христовой, чтобы продемонстрировать, что
выгоды, получаемые от религии, которая уже так много
сто лет, дал санкцию на каждый чудовищности, что поражает душу
Внушить человеку ужас и тем самым обратить в свою веру их принципы.
Чудовища! дураки! Долой свои праздные речи, лицемеры, которые хотят
клеймить жестокость наших дней, массовые убийства якобинцев,
с преступлением неверности, и приписывают эти столь оплакиваемые
отступничества от человечества отпадению от христианской веры. Взгляните
на Мексику! - посмотрите на чудовище, верховного жреца вашей религии, собирающего вокруг себя людей
честными обещаниями и сладкими уговорами; и когда
равнина была заполнена, он приказывал своим ищейкам, вооруженным мечом и
распятием, напасть на них и убить - потому что одно бедное создание, которое
не знало, что такое книга, случайно выронило Библию из кармана.
руки! - смотрите, как он не щадит возраста или пола, но уничтожает всех ради любви.
Господи Иисусе! Когда же обманутая и обезумевшая толпа во Франции
совершила в порыве народного безумия такие зверства, какие хладнокровно
совершил этот жестокий священник? Когда они выслеживали своих собратьев,
убивали детей и отдавали их ещё живых членов собакам на съедение, как
благочестивые христиане во главе с благочестивым священником сделали в Мексике? Никогда! никогда! — Тогда учитесь мудрости,
лицемеры! и если вы не можете убедить своих врагов с помощью доводов или
победить их силой, и если их хищническое и порочное поведение не
чтобы быть остановленным, не освящайте их чудовищность и не смягчайте их вину
с точки зрения разума, сравнивая их преступления с преступлениями более глубокого
дай: помните, что “не быть худшим стоит в некотором роде похвалы”,
и что якобинские жестокости в Париже, какими бы ужасными они ни были, были
жалость и нежное милосердие по сравнению с христианской резней в Мексике,
в Европе, в Азии, везде, где папство когда-либо ступало своим кровавым копытом
.

Вы не из того, что я говорю, к выводу, что я развлечь любого нелиберального
вражда с папством, так как многие мужчины и женщины, действительно, лишь потому, что его
символы веры отличаются от тех, в которых я был воспитан; я доверяю своему
душой и пониманием, нет очень унижающих достоинство видов предрассудков: но я
отринь все, что мешает человеческому счастью ... каждую вещь
что давит операций интеллекта-все, что останавливает
ток отзыв, и предотвращает ее курс увеличения и
улучшение нашего состояния: я ненавижу наглых и лицемерных
вторжение все церковники на национальные или внутренние проблемы; тем более,
когда это вторжение озорной; а еще больше, когда она предполагает
маска благочестия - ибо это одновременно и обман Человека, и злоупотребление БОГОМ.
Все эти причины отвращения прикрепить, более или менее, всех сект
Христианская религия, квакеры бронируется только, но в католицизм, а более
чем к любым другим; для него это заметил, что, хотя самый первый
принципы христианства, как изначально заложенными в теории, мир
и доброй воли по отношению к мужчинам, война, гонения и кровопролитие, есть
практически отмечены следы везде, где она ступала, и очень его
сущность была извращена от его собственных министров, которые доверили ключ
Храма, похищают облачения с алтаря, чтобы прикрыть
искалеченную, искривлённую спину порока. Но лучи зарождающегося разума
теперь проливают более яркий свет на человечество, и оно спешит к
полноте сияния, перед которым исчезнут эти призраки, созданные
благочестивыми фокусниками, и, «подобно призрачному видению, не оставят после себя ничего».





 ПИСЬМО XII.

 -------------------------------------------


 В Арсенале Брюсселя была ещё одна диковинка, которую я
пропущенный в моем последнем - модель пушки, сконструированная таким образом, чтобы бросать
семь ядер одновременно. Некоторым утешением для филантропии является размышление о том,
что из всех отвратительных механизмов и инструментов, которые изобретательные
способности человека открыли для увеличения жестокости и кровопролития
война, ни одна из которых не была принята в последнее время. Эта модель находится здесь,
следовательно, только как памятник дьявольскому гению изобретателя.

Брюссельский оперный театр, считающийся самым благородным и большим в
Европе, построен в итальянском стиле с рядами лож.
шкафы, в большинстве из которых есть дымоходы. Один из них принадлежал
принцу, титул которого я сейчас забыл, и был увешан зеркалами, в
которых он сидел у огня, пил прохладительные напитки или откидывался на спинку стула.
с дивана он мог видеть все представление целиком, не подвергаясь воздействию
взглядов ни актеров, ни зрителей.

Рынки Брюсселя очень примечательны. Герцоги Сен-Пьер
заплатили не менее сорока тысяч флоринов, или свыше трех тысяч
фунтов стерлингов, за четыре картины с их изображением, написанные Рубенсом и
СИНДЕР-король Франции Людовик Четырнадцатый предложил за них огромную сумму денег
но в конце концов они попали в коллекцию
Британского графа Орфорда. Знатоки говорят, что их ценность
не поддается исчислению.

Брюссель чрезвычайно хорошо снабжен водой; ибо, помимо реки,
в нем есть двадцать общественных фонтанов, украшенных статуями, на углах
самых людных улиц; а нижняя часть города прорезана
каналы, которые сообщаются с великим, простирающимся от Брюсселя до Шельды
пятнадцать миль: посредством этого канала, который был закончен
в 1561 году, который обошелся городу в восемьсот тысяч флоринов, человек мог
отплыть из Брюсселя в Северное море; и барки действительно ходят дважды в
день в Антверпен и обратно.

В этом городе полно церквей, из которых самой замечательной является церковь
Святого Михаила и Святой ГУДУЛЫ, обычно называемая кафедральным собором. Это
великолепное старинное готическое сооружение, и, учитывая его знаменитое расположение, оно является самым
красивым украшением города. Он не только великолепен снаружи
внешний вид, но и прекрасно украшен внутри. Столпы, которые поддерживают
крыши высокие и элегантные, и против каждой - статуя десяти футов
высотой. В нем не менее шестнадцати часовен; и каждая часовня
украшена множеством великолепных украшений, алтарными украшениями,
подсвечниками, распятиями и т. Д., А также несколькими превосходными картинами: a
изображение Иисуса ХРИСТА, вручающего ключи от рая святому Петру,
которое считается одним из шедевров Рубенса, висит в одной из
этих часовен. Есть также несколько памятников, очень ценных, в
хоре этой церкви. Но тот, который я считаю, безусловно, величайшим и
самая восхитительная диковинка (я имею в виду человеческое мастерство) в Церкви - это
кафедра - одно из самых богатых и изысканно выполненных произведений, которые у меня есть
когда-либо виденные: внизу изображены АДАМ и ЕВА размером с человека,
изображенные в тот момент, когда Ангел изгнал их из рая:
на лицах обоих глубоко и выразительно обозначены черты
ума, терзаемого тоской и раскаянием: за ЕВОЙ стоит фигура
Смерть, которая следует за ними; а на вершине кафедры видны фигуры
ИИСУСА ХРИСТА и Девы МАРИИ, сокрушающих голову
Змея. Сильные выражения на лицах всех этих фигурок и
изящество исполнения тем более примечательны, что они
все вырезаны из дуба.

Что касается сверхъестественных диковинок, то в одной из часовен этого собора
хранятся некоторые из них, которые по чудотворности не уступают ни одному в длинном каталоге
Монашеских приспособлений. Трем хостам или облаткам ежедневно поклоняются люди
какие хосты или облатки, твердо утверждают священники, и люди
как я твердо верю, были так давно, в 1369 году, заколоты евреем,
и истекли кровью. Они выставляются на всеобщее обозрение на каждом празднике в чаше
богато украшенные бриллиантами; и в первое воскресенье после каждого тринадцатого
числа июля проводится ежегодная процессия в память об этом ножевом
ранении и кровопролитии, когда мощи торжественно проносят по городу,
украшенные всевозможными драгоценными камнями, в сопровождении всего
духовенства, светского и монашеского, магистратов, судов и даже
губернатора провинции. Часовня, где они хранятся, сделана из
мрамора, а алтарь — из чистого серебра.

Великий Боже! какое поношение для человеческого разума, что в
время, когда разум Человека достаточно просветлен, чтобы избежать
слабости постыдной доверчивости, целый Народ должен опуститься до такого
экстравагантного навязывания! какой позор для правосудия и честности, что те
кто доверено охранять права людей, и которые, безусловно, являются
слишком хорошо информированы, чтобы они принесли веру, чтобы такой мусор, но должны присоединиться
В, и придать весомость своей власти, чтобы так мерзко, так злая
обман на сообщество! Магистраты, Суды справедливости и
Губернатор - они тоже ходят в компании лысых
самозванцы — Боже правый! Что ещё можно сказать? Тысячи комментариев не смогли бы прояснить ситуацию или сделать её более абсурдной, чем простое изложение самого факта.

 Я не могу пересказать вам количество монастырей различных орденов, в которых несчастные женщины были заперты, одни из-за фанатизма, а другие — силой, в этом городе. Однако среди них было два английских монастыря: один для монахинь-доминиканок, основанный кардиналом Говардом во времена правления Карла II, настоятельницей которого всегда была леди из благородного рода Норфолк; другой — для монахинь-бенедиктинок;
Бегинаж последнего подобен маленькому городку, окруженному стеной
и рвом и разделенному на прелестные улочки, где у каждой бегинки
есть своя квартира; их в целом насчитывается семь или
восемьсот, иногда больше.

Если численность населения является истинной силой нации, то эта часть папства
очень невежлива. Количество женщин, сменявших друг друга в этом одном монастыре со времен
правления Карла Второго, должно быть, исчисляется многими тысячами. Если бы они
были женаты и в среднем имели по двое детей, то у их
детей, внуков и правнуков было бы по двое детей, и так до наших дней
день, во всех разветвлениях происхождения, нет сомнения, что их
число равнялось бы числу всего населения некоторых обширных провинций.
Каковы же тогда должны быть потери для населения земли, возникающие
из-за безбрачия стольких миллионов мужчин и женщин, которые были
обречены на бесплодие в католических странах с тех пор, как
экстраординарная доктрина первой вошла в моду? Это вне пределов досягаемости
подсчета: нет, но время от времени у них могут быть дети - на самом деле
они, безусловно, есть; но от них обычно избавляются таким образом, чтобы не
опозорить хрупкое Сестринство или их Исповедниц.

Вброд через торрент наступательных идей как бесчисленные
абсурда и обмана стран попишу постоянно воспитывать в
ум, это приятное обстоятельство, будет освобожден от созерцания
очень полезное, гуманное учреждение; и такой человек представляет
сама теперь мои воспоминания: в Брюсселе, и, как мне сказали, вообще все здорово
города Нидерландов, есть государственные должности, за кредитные деньги в
очень умеренные проценты на обещания: он называется Гора благочестия;
и был основан почти 108 лет назад эрцгерцогом Альбертом и
его женой Изабеллой. Благодаря этому учреждению бедняки защищены от
обмана и мошенничества ростовщиков, а для того, чтобы сделать его ещё более
удобным, предусмотрены отдельные входы, так что те, кто хотел бы скрыть свои нужды,
не будут испытывать унижение от того, что их увидят входящими или выходящими.

Полагаю, вы читали, что во времена язычества божества
этой любопытной мифологии должны были радоваться числу «три».
Папистский кодекс определил Семь как счастливое число. Таким образом, у них есть
семь таинств, семь смертных грехов и т.д. и т.п. Брюссель усовершенствовал
это; и, следуя подсказке из их благословенной Литургии, у них есть семь великих
улицы; семь приходских церквей; семь патрицианских семей, из которых
избираются магистраты; семь больших площадей; семь
акушерок, имеющих лицензию и приведенных к присяге Сенатом; и семь ворот, ведущих к
семь мест отдыха и физических упражнений, одно - место, подходящее для
охоты на дичь, второе - место для рыбной ловли, третье - место для охоты,
Четвёртое — к приятным полям, пятое — к местам для прогулок, шестое — к
родникам и виноградникам, а седьмое — к садам. Помимо всех этих семерок, они хвастаются тем, что однажды им посчастливилось
принимать у себя семерых коронованных особ с семью тысячами лошадей,
входивших в их свиту. Если бы в этом числе было какое-то волшебство
Семь, жители Брюсселя, несомненно, должны были быть защищены от всех
бедствий; но санкюлоты разрушили чары, разогнали некромантов и свели бедное число Семь к его простому арифметическому
значению.

Постоялые дворы в этом городе не уступали ни одному в мире
чужеземец мог пообедать там лучше и дешевле, чем в любом другом месте,
возможно, на земле. Вина, кроме того, были превосходными и дешевыми; и
аренда кареты оказалась сверх всяких ожиданий разумной - И здесь я вспоминаю, что должен заметить
вам, что на всем пути от Остенде до Брюсселя человек обязан
сидеть, обедать и т. Д. В спальнях; обстоятельство, которое чрезвычайно
противоречит чувствам тех, кто привык к британским гостиницам,
хотя спальни, по правде говоря, большие и удобные.
У самых стен Брюсселя начинается знаменитый лес Согн, из которого жителям разрешалось рубить деревья на топливо: как только деревья вырубали, на их месте сажали новые, благодаря чему лес сохранялся и обеспечивал постоянный запас дров для бедняков.

Брюссель — настолько примечательное место, что я уделил ему больше внимания, чем обычно. Как только я закончил его, я прочитал в
газетах, что он, скорее всего, будет присоединён к территориям
Французской Республики.





 ПИСЬМО XIII.

 -------------------------------------------


 До сих пор, продолжая свои путешествия, я намеренно был
очень разборчив в описаниях городов, через которые я проезжал
по пути в Индию, чтобы придать вашему уму склонность к исследованию,
и укажу вам на неиссякаемый источник совершенствования и восторга.
До сих пор научил вас, как щедро вы будете вознаграждены, даже в
аттракционов, в беде поиск книг, для точного
топографические описания населенных пунктов, поселков, зданий и т. д. Я думаю, что я
могу избавить себя от этого труда на будущее и ограничиться теми
моментами, которые более непосредственно относятся к расширению кругозора - я
имею в виду правительство, законы, манеры и характер людей каждого
Страну; и использую первое только как подчиненное последнему назначению,
по крайней мере, до тех пор, пока я не доберусь до тех мест, где, поскольку земля совсем небольшая
, пройденная британскими ногами, может потребоваться более точное описание.

Но прежде чем я покину Нидерланды, я должен сделать несколько замечаний по поводу
Страна и народ, которые я не могу не упомянуть после того, как
уже уделил столько внимания вещам, не столь важным для моего плана.

Хотя, с точки зрения моральной философии, внешний вид человека не имеет большого значения, а разум является главным предметом изучения, тем не менее, описывая народ, я не могу не упомянуть о его внешнем виде, поскольку обнаруживается, что между внешностью и разумом человека существует большая аналогия, чем принято считать. Так, живость, неугомонность, легкомыслие
и сказочный персонаж французского, настоятельно кругом в
Национальный человека. Аналогичным образом, похотливый, толстый, неуклюжий и уродливый
облик народа Нидерландов убедительно иллюстрирует
характер и привычки их ума, интеллекта и духа: трудолюбивый и
тяжелые; тупые в понимании, но не ущербные в суждениях; текучие в работе
но, будучи упорными в усилиях и безошибочными в процессе, они
в конечном итоге обычно добиваются успеха: на войне холодно и отстало в наступлении
операции, но непреклонные и ужасные в сопротивлении; как кабан из
В лесу они не ищут ни с кем борьбы, но не откажутся от неё с самым сильным противником. Их аппетиты и желания умереннее, чем у других народов, но менее подвержены переменам или капризам. Они никогда не влюбляются страстно, но разумно привязаны к своим жёнам. И мужчины, и женщины верны своим супружеским обетам как по природному темпераменту, так и по принципу добродетели.

Таким образом, созданные природой, они проявляют чудеса изобретательности во всём, но особенно в своих каналах и шлюзах, которые служат не только для
только для поддержки их торговли и облегчения сношений,
но для их защиты от врагов: это было в другие времена; но,
увы! первое из этих применений, коммерция, настолько полностью поглотило все
их интеллект и завладело их душами, что они, кажется, почти
совершенно не обращают внимания на последнее; и из всех людей они самые
наиболее мудрые и бдительные в определении и утверждении своих прав,
самые ревностные защитники своей независимости, самые
ярые друзья Свободы и самые решительные враги рабства,
они стали чем-то вроде странных, непоследовательных, бестолковых
политиков, описать которых самой изобретательности было бы трудно
. Они сохраняют столько своей древней и благородной бдительности, сколько
служит для того, чтобы сделать их подозрительными; - столько своей независимости, сколько
располагает их к переменам; - столько своей ревности, которая побуждает их к
сопротивление - но ни капли их прежней мудрости, чтобы проинструктировать
их, к чему им следует привязаться, где сопротивляться или где принять решение
действовать - ни их мужества претворить в жизнь любое решение, которое они могли бы сформировать
.

В 1781 году император Иосиф II прибыл в Брюссель,
чтобы удовлетворить своё отеческое чувство монарха,
созерцая и наблюдая за своими подданными, а также для того, чтобы
вступить в должность. И, возможно, ни в одном из случаев, когда-либо происходивших в самой непостоянной
стране, не было такой всеобщей радости. За некоторое время до его прибытия вся страна была в движении, и даже
домашнее хозяйство остановилось в своём привычном размеренном темпе,
замерев в нетерпеливом, тревожном ожидании его прибытия. Всё, что связано с рождением,
Воспитание, природный ум и характер молодого императора в совокупности
произвели на его подданных самое благоприятное впечатление о его доброте
и внушили всем слоям населения самые радужные надежды на мудрое и
благодетельное правление. И он не разочаровал их: его поведение, когда он был среди них, запомнилось множеством проявлений
доброты и снисходительности, которые показали, что величие монарха не заставило его забыть о человеческой природе и что его сердце было лучше приспособлено для спокойных, домашних радостей подданного.
чем суровая и непреклонная твёрдость, подобающая королю: ибо я полностью согласен со знаменитым Юнием в том, что в частном человеке есть добродетели, которые являются пороками в короле, и что монарх страны, чтобы сохранить уважение, должен избегать фамильярности и оберегать свою особу от слишком пристального внимания. Шекспир вложил в уста своего Генриха Четвёртого прекрасное выражение на эту тему, достойное внимания королей.

 Если бы я был так щедр на своё присутствие,
 Так обычен в глазах людей,
 Мнение, которое помогло мне получить корону,
 Все еще оставалось верным владению,
 И оставило меня в изгнании с позором для репутации,
 Человеком, не имеющим ни репутации, ни доверия.
 Из-за того, что меня редко видели, я не мог пошевелиться,
 Но, подобно комете, я удивлялся:
 Тому, что мужчины говорят своим детям: ”Это он".

Из числа тех, что я слышал, я упомяну только один анекдот и одно
замечательное выражение Джозефа, которое послужит доказательством его истинности.
осветите, каким был его нрав; и когда вы рассматриваете их как поступок
и чувства молодого человека, вскормленного в лоне деспотизма и гордыни,
вы не можете не считать их чудесными.

В своем путешествии по Нидерландам он посетил Вюрцаург; и в своей
прогулке в одиночестве и _incog._ остановился в маленьком трактире, где
люди были заняты развлечением: он вошел,
и спросил, почему они так веселы. “Сэр”, - сказал один из деревенских жителей.
“Мы празднуем свадьбу”. “Могу ли я присоединиться к этой
компании?” - спросил переодетый Император. Хозяин получил это разрешение
для него. Когда он вошёл в комнату, ему представили супружескую пару, и он принял их с большим радушием, сел, выпил за их здоровье и, осведомившись об их положении, откланялся. Но каково же было их удивление, когда, подняв бутылку вина, они обнаружили чек на шестьсот флоринов, подписанный «Джозеф» и выписанный на имя супружеской пары!

В Люксембурге, когда народ воззвал к Небесам, чтобы они ниспослали ему
благословение за его любезность, он воспользовался этим замечательным
Выражение его лица смягчилось, а глаза увлажнились от чувств: «Хотел бы я сделать
тебя такой же счастливой в моей заботе, какой я чувствую себя в твоей любви!»

Дружелюбие монархов часто преувеличивалось глупцами и часто осуждалось мудрецами. Но если бы все случаи снисходительности, проявленной королями, были такими, как тот, о котором я рассказал в случае с Иосифом, если бы они проистекали из здравого, несомненного духа человеколюбия, а не из праздного любопытства, безрассудной глупости или ребяческой привычки к дотошности, и если бы вместо того, чтобы думать, что те, к кому они приходят, платят за их вторжение,
оказав честь побеседовать с их Величеством и грубо покинув их,
они щедро заплатили бы им звонкой монетой, как добрый император.
ДЖОЗЕФ так и сделал; тогда, действительно, их приветливость могла бы бросить вызов преувеличениям
глупцов и, безусловно, вызвала бы аплодисменты мудрых.

13 июля в
Брюсселе состоялась церемония инаугурации. Ничто не могло сравниться с великолепием этого места, кроме всеобщей
радости народа: толпы были невообразимо огромны, и всё шло своим чередом до самого вечера, когда, в
разыгрывая несколько пожарных работ, это благородное здание, таунхаус, загорелось
и сгорело: шесть несчастных погибли, и
двадцать получили опасные ранения: те, кто погиб, были абсолютно
поджаривались, и их крики были неописуемо пронзительными. С таким
характером, как у Жозефа, вы легко придете к выводу, что это должно быть в высшей степени
прискорбное обстоятельство - так оно и было; и он покинул Брюссель под
давлением совершенно иных чувств, чем те, с которыми он туда въехал,
за этим последовали молитвы и благословения всего Народа.

Но теперь мы должны взглянуть на обратную сторону медали. Едва
молитвы о его благополучии и восхваления его доброты сошли с их
уст, как их умы обратились к восстанию и мятежу. Я не стану утверждать, что они были неправы в чём-то одном или в чём-то другом из этих двух крайностей: конечно, они не могли быть правы в обоих случаях; тем более их последующее поведение нельзя оправдать или объяснить каким-либо принципом человеческой природы, кроме самой крайней подлости, постыдной слабости и грубой глупости. Они вернулись к своим
присягнули на верность и попросили прощения: им было даровано прощение. О том, как они вели себя с тех пор, я уже сообщал вам (см. письмо IV);
теперь я должен добавить, что, разграбленные французами и, вероятно, оставленные без защиты, они снова высунули свои шеи, прося о защите и ярме Австрии, и даже предложили поднять
100 000 человек для императора, _если_ он снова прогонит французов с их территорий.
Отличное слово — ЕСЛИ!

 Как народ, некогда сформировавшийся благодаря мужественности и любви к свободе, может прогнуться
Это так низко, что это необъяснимо. Трудно сказать, является ли упорное следование даже за плохим делом более достойным, чем непостоянное, переменчивое пренебрежение и принятие правильного и неправильного в зависимости от каприза или сиюминутной выгоды? Из двух столь презренных вещей я считаю первую наименее отвратительной и наиболее мужественной.

В то же время мои наблюдения за страной привели меня к мысли,
что под именем свободы они стонали под игом тирании;
ибо, хотя страна была, как я уже описал, очаровательной,
непревзойденная плодовитость, ее лик украшен лучшими дарами Провидения
Я имею в виду улыбающиеся поля и блеющие равнины - хотя _Ceres_
щедро окупил труд земледельца, хотя каждое поле имело вид сада.
и хотя, наведя справки, я нашел эту землю
что принесло бы в Англии пять фунтов за акр, арендуемый за восемь, девять
и самое большее десять шиллингов из наших денег, - и все же, несмотря на все это,
фермеры в целом были довольно бедны - даже ни одного из них не было найдено
богатых или состоятельных, как средний чин этого класса мужчин в
Англия. Они хотели, чтобы стимулом для развития промышленности была
безопасность их собственности: они могли быть выселены своими землевладельцами по
своему усмотрению и разграблены, если какому-нибудь монарху вздумается
воевать.

Однако, как вы заметите, первое из них — это не угнетение со стороны
императора, а тирания худшей из всех составных частей
государства — аристократии, презренной аристократии! — этот всеобщий,
этот повседневный деспотизм, под которым более или менее стонут все
страны и который проявляется во всех различных слоях общества.
от великого человека, который под именем министра властвует над
Пэром, до деревенского дикаря, охотящегося на лис, который сажает беднягу в тюрьму
тосковать годами (его семья, в то время, поддерживаемая приходом
благотворительность) только за то, что он делал то, что приносит удовольствие в его собственную жизнь,
убийство куропатки или зайца! - та аристократическая тирания, которую можно увидеть
нахмуренные брови чванливого человека у власти, принятого его
секретарь с повышением, переданный им группе молодых выскочек
в офисе, зависящий от его улыбки, и ими демонстрируемый во всех
тошнота, Гадкий форм, неловкость и незнание, поднял выше
их станция, никогда не предполагать ... - в холодном резерве, пострадавших
гляжу, вялый кивок, притворная глухота, слепота, отсутствие и
другие модные совершенств, которые выступают в качестве вентиляционных отверстий для выскочка
спесь, и возместить лизоблюд за подлую честь и
представление, которое он имеет перед заплатил какой-нибудь негодяй подлый и наглый, как
сам!--Я расскажу тебе, мой дорогой Фредерик, это аристократическая
узурпация власти, где власть существует не необходимо--это
Оскорбительное чувство превосходства, это скрытое мелкое угнетение, которое
проявляет себя в каждом поместье, да почти в каждом городе и деревне
королевства, выводит народы из равновесия, нарушает гармонию
общественного устройства и делает власть в целом отвратительной. В самом деле, у наших женщин есть дерзкий, аристократический, высокомерный вид, надменный взгляд, презрительный смешок; и они променяли очаровательную мягкость пола, ямочки на щеках, где должна была бы жить любовь, на надменный взмах головы, злобную ухмылку и оскорбительную гримасу Гектора...
Таким образом, дух аристократии, подобно ядовитому сорняку, растёт и распространяется
от одного к другому с пагубной пышностью, постепенно заполоняя
всё человечество, останавливая благотворное течение социальной
атмосферы и поглощая менее знатные, но более полезные растения.
Так он распространяется в позорном порядке, и, как говорит поэт,

 «Там, где она пинает свою собачонку,
Придворных пинают по приказу;
 Мы все в дерьме, но всё равно хулиганим.
 А остальные пинают мяч».

Я убежден, что если бы недовольства самых деспотических государств были
справедливо оценены и приписаны их реальным авторам, князья
таких государств были бы признаны ответственными за действительно очень малую долю,
по сравнению с аристократией: и под аристократией я подразумеваю не
только лордов, но и всех людей, которые обращают богатство, дарованное им Провидением
, в целях тирании, поборов, навязывания,
и угнетение - под этими четырьмя головами мы снова окажемся, не только
тюремное заключение за попрошайничество, тюремное заключение за подстреленную куропатку,
но часто соблазнение, прелюбодеяние и преследование за сопротивление или
обращение к закону для наказания за это обольщение или прелюбодеяние. Все
те вещи, доказательства, боюсь, во всех странах имеются в изобилии: я
уверен, они и так в лучшем правового государства в Европе-я имею в виду,
Англия——-

 “Qui capit, ille facit.”

Я бросил дурацкий колпак: сколько найдется тех, кто наденет его в частном порядке
!





 ПИСЬМО XIV.

 -------------------------------------------


 По мере приближения времени моего отъезда из Брюсселя я обнаружил, что те
горькие ощущения, с которыми я покидал Лондон, в какой-то мере возвращаются.
Моя удачная встреча с генералом ЛОКХАРТОМ дала мне временную
передышку; но теперь мне снова предстояло столкнуться с незнакомой страной в одиночку,
без шанса снова встретить друга, который утешил бы мой разум, или
смягчи мое горе по эту сторону Индии.

Увидев Брюссель настолько, насколько вообще позволяли мое время и возможности
, и, по правде говоря, несколько нарушив свой план по только что упомянутым причинам
, я решил продвигаться вперед так быстро, как это было возможно
насколько это было возможно, и отправился в Льеж, куда прибыл, проехав
через прекрасную, плодородную, хорошо возделанную страну, очарование
которой я почти не замечал из-за возобновившейся агонии моих чувств.

Поскольку теперь перед нами почти вся территория Германии, по которой мы путешествуем, будет уместно, прежде чем я продолжу, дать вам общее представление о государственном устройстве этой обширной империи, над которой номинально правит один великий монарх, но на самом деле существует множество мелких правителей, которые управляют по-разному.
как и почти любые два правительства, какими бы отдаленными они ни были, в Европе.

Рассматривая природу правительства в целом, можно было бы предположить, что оно возникло в результате общей воли управляемого общества и было сформировано исключительно для его пользы и блага. Но если мы рассмотрим различные системы, распространённые в цивилизованной части мира, то обнаружим, что они возникли в результате насилия и обмана и что при их первом формировании, когда преобладала физическая сила, а не интеллектуальная мощь, — когда тот, кто мог носить самую прочную броню и наносить самые тяжёлые удары,
была уверена, что будет править - когда простая животная сила и свирепость лишили ее наследства
разум ее прав и лишили ее того господства, к которому
изобретение пороха, которому способствовало искусство книгопечатания, с тех пор в некотором роде восстановило ее.
основой, на которой были созданы правительства, был один
человек, а не все общество; тогда дело было в том, насколько тот или иной силен
негодяй мог собрать вокруг себя больше всего рабов, а не в том, как тот или иной
общество должно выбрать лучшего главу: если у него хватит сил нести хаос
через ряды своих врагов, а затем, чтобы внушить благоговейный трепет самим себе, он
был уверен в своей власти над людьми и оставил её своему сыну; но если случалось так, что он не завещал ему и физической силы, чтобы сохранить её, то следующий сильный разбойник хватал поводья, сбрасывал его с трона и удерживал его до тех пор, пока он или кто-то из его наследников не оказывался в свою очередь свергнут другим узурпатором. Отсюда возникли заговоры и придворные интриги, партийный дух и междоусобицы, пока, наконец, народ ради собственной безопасности и во избежание ужасов гражданской войны не сделал выбор (из мрачной необходимости) в пользу одной семьи.
правь ими. По мере развития общества, а богатство порождало соблазны, некоторые
более крупные негодяи, за которыми следовала орда нуждающихся, изголодавшихся варваров, совершали
набеги на этих правителей; и они были непреодолимы, в том числе из-за численности
прочно связанные, как по мощному импульсу необходимости, под чьими
знаменами они обычно грабили и разоряли, были покорены на условиях,
и стали Верховными лордами ряда мелких монархов, которые
почтение к нему и обирал несчастных подданных, чтобы поддерживать его в настроении
; и таким образом, со временем власть обоих укоренилась, и
оставался неподвижным, если только не был разорван какой-нибудь сильной бурей, которая
потрясла штат до основания.

Читая этот отчет, вы вполне естественно воскликнете: “Боже милостивый! как
абсурдно! как иррационально!” Но так оно и есть; и из этого источника, мутный
хоть это и современный честь, и величие современной, а современная высокая
кровь, полученная от этой грязной и мутной фонтан у большинства
Правительства мира выдается; из тех сильных мужчин, давным-давно уже большинство
из наших современных губернаторов произошли: а как это вообще происходит (так
также Провидение распространяется дары природы), что
сила в интеллектуальной части находится в обратной пропорции животного,
возможно, именно поэтому монархи формируются, в общем,
большой телесной силой, чем умственной одаренности, и лучше приспособлены для
Поле, чем в кабинете, и по этому поводу обязаны принимать от
младшие ряды своих подданных какой-помощник, настолько далеки от
отличное качество старинное достоинство, так как обладают достаточно понимания, чтобы
управлять государством.

При ретроспективном взгляде на историю Европы будет обнаружено, что,
что в течение долгого времени после рождения ХРИСТА Германия была разделена между такими мелкими правителями, как я описал, каждый из которых владел своим маленьким
государством и назывался _Princeps_ на латыни или, проще говоря, _принцем_ на
английском. После падения Западной Римской империи народ, называвшийся франками, из области, называемой Франконией, захватил большую часть Галлии и Германии и в V веке овладел той частью Галлии, которая находилась к северу от реки Луары. В 800 году Карл Великий, сын Пипина, их короля, создал огромную империю в
Запад, охватывающий большую часть Германии, Франции, Италии и
часть Испании. Примерно восемьдесят лет спустя мелкие князьки
Германии избавились от французской карловинской расы и избрали собственного императора
из Баварского дома.

Наконец, ГЕНРИХ Четвертый, вызвав неудовольствие этого великого арбитра - папы Римского,
был запрещен и, как следствие, низложен Штатами;
по этому случаю Его Святейшество имел честь воздать этому великому достоинству
избираемый, он обладает неограниченной властью над избирателями; с тех пор это продолжается
с некоторыми изменениями и при определенных
регламент, составленный Карлом Четвертым на сейме в Нурунберге. В
однако выборах, был всегда так удалось, что он никогда не
отошли за линию наследования, но когда там был
фактический хочу наследников.

В Стране, на которую папа имел такое влияние, можно было бы разумно
предположить, что нетерпимость достигла больших масштабов; но это не так.
как показывает обзор каждого конкретного штата. Установленная
религия, в целом, — это католицизм. Иосиф Второй, добрый и мудрый
 монарх, проявлял большую терпимость, чем кто-либо другой
Принц-католик Франции времен Генриха Четвертого. Он не был убит
монахом за это, это правда - те дни благочестивого варварства прошли; но
по этому случаю Его Святейшество посетил его, который после множества
протесты против ослабления религиозной строгости, которое он допустил в своих собственных владениях
обнаружив, что его не трогают бумаги, решил напасть на него
лично: но было ли это из-за того, что папский амулет потерял свое очарование
оказавшись вне Рима, или из-за того, что Его Святейшество не был должным образом одет?
помазанный до того, как (как Геката в "Макбете") он отправился в бегство, или что
он забыл кое-что из тех реликвий, которые, как ожидалось, должны были повлиять на разум Иосифа, так что добрый император остался непоколебим в своём прежнем решении и, поцеловав палец на ноге Его Святейшества и сказав тысячу других любезностей, снова отправил его обратно в Рим с пальцем во рту. Эта история в своё время могла бы воспламенить всю Европу и заставить доброго монарха, как
ГЕНРИХ II Английский, чтобы высечь себя обнажённым над гниющими
останками какого-то бродяги, самозванца-священника.

При избрании императора законы империи не предписывают
единственное требование, которое должно быть обязательным для всех
князей, а именно, чтобы он был _justus, bonus, et utilis_ — и они не налагают никаких ограничений в отношении религии, нации, государства или возраста;
тем не менее, поскольку большинство выборщиков — паписты, всегда избирается
князь-католик.

Ранг императора очень высок: все коронованные особы смотрят на него как на
Глава государства как первый европейский монарх; и, как таковой, он
всегда имеет преимущество перед своими послами: он является верховным главой
Германской империи, но его власть в управлении ею очень ограничена
действительно, ограниченный. В древние времена император владел значительными владениями
и доходами; но войны и расточительство растратили большую их часть
и они были последовательно отчуждены или заложены, так что
что его доходы в последнее время были очень незначительными, а теперь, после войны с Францией
, почти равны нулю.

Нынешний император Франц нашли империи, когда он был избран,
incumbered с трудностями из самых огромных масштабах--война
которой существование каждой монархии в Европе, казалось, зависело, в
исчерпала казну, и попыток мятежа в составе своей
Нидерланды. В настоящее время его положение, как и положение любого другого правителя, прискорбно: почти все его ресурсы исчерпаны, а наглый, грозный, торжествующий враг стремительно продвигается по его стране и завоёвывает её. Он призвал свой народ поддержать его. Голландские штаты вместо того, чтобы помочь ему остановить продвижение врага, пригласили его и открыли перед ним свои ворота, приняли его в свои объятия и были ужалены. Что касается других государств, то некоторые из них отказываются от помощи, а некоторые прибегают к слабым
средств; и, чтобы избежать тяжести, тянуть время, откладывать и
перетасовывать, пока, наконец, не придет французская армия и не заставит их сделать
для их врага в десять раз больше, чем (если действовать своевременно и с должным изяществом) могло бы спасти Империю и их самих.
изящество. Король Пруссии, одного из
этих государств, когда его вызывают, говорит, что он занят
обеспечением грабежа Польши и не может приехать, пока тигр находится
пресытившись кровью безобидных стай, охотники приближаются
к нему, чтобы отрезать ему путь. Как англичанин, ревностно заботящийся о благополучии
моя страна, я желаю, чтобы КОРОЛЬ ПРУССИИ своим вниманием к
Польше не приносил всю Германию в жертву французам. Как честный человек, я не могу
не пожелать, чтобы скандальные и возмутительные обиды, причиненные
Польше, и это предательство союзникам, которых он сам привел в
нынешние трудности могут быть искуплены любым бедствием, каким бы значительным оно ни было
, которое не затрагивает интересы или благополучие Европы.

В судах справедливости существует правило, что человек, приходящий требовать возмещения ущерба,
должен приходить с чистыми руками и, добиваясь справедливости, поступать справедливо.
К сожалению, этот принцип никогда не распространялся на решения, принимаемые между
государствами: власть — это их право, и сила решает всё. Однако в таком противостоянии, как нынешнее, в основе которого лежит враждебность по отношению к королям и которое ведётся двумя способами: военным в открытом поле и путём частных переговоров о восстанииВ интересах дела, за которое они выступают, а также ради собственной безопасности короли должны
немедленно принять свой лучший облик, чтобы возвысить себя и дискредитировать своих врагов в глазах человечества. Я говорю, что при таком положении дел со стороны короля Пруссии и императрицы России было так экстравагантно принять участие в том, что они сделали в отношении Польши, что мы можем объяснить это только волей Всевышнего, подготовившего их к какому-то чрезвычайному кризису. Никто не ожидал, что они свернут со своего
привычного извилистого политического пути, если бы безопасность не потребовала этого
им нужно двигаться по прямой дороге. Чудовищно видеть существ
, наделенных здравым смыслом, расходующих себя в несправедливой борьбе
за возвышение, в то время как меч уничтожения висит на волоске
над их головами.

Но вернемся - В таком состоянии находится молодой император в данный момент,
покинутый своим народом в Нидерландах, без помощи своего Континентального
Союзника и при поддержке только Великобритании. В чем может заключаться проблема, может сказать только БОГ
но каждый, у кого есть чувствующее сердце или хотя бы одно-единственное
чувство чести или справедливости, должен пожелать этому молодому Принцу счастливой
избавление от трудностей, в которые его ввергли недальновидность и злоба
других людей и которые из-за предательства некоторых из них становятся
ещё более серьёзными, если не непреодолимыми.





 ПИСЬМО XV.

 -------------------------------------------


 Различные округа или территории, на которые разделена Германия, имеют
различные названия, не известные у нас как самостоятельные титулы власти: княжества, сеньории, графства,
Курфюршества, маркграфства и епископства мирские и духовные. Из мирян
Епископства Оснабург, главным епископом которого является наш ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ,
составляют одно из них: а Лейдж, куда мы сейчас прибыли, является территорией
Епископ мирянин и духовный, или духовно-мирской, один из самых справедливых
представитель этого класса - ибо он обладает мирскими качествами и наслаждается ими;
принимая во внимание, что их светлости просто духовны, наслаждаются и имеют неблагодарность
и наглость отречься от них: но это не имеет значения; епископ
Льеж владеет епископством, изобилующим кукурузой, вином, лесом и пастбищами,
с чрезвычайно приятным и умеренным воздухом; и в то время как последний дает
его земное здоровье и аппетит, первый предоставляет ему
средства для сохранения одного и потакания другому с истинной
духовный комфорт и высокое церковное сладострастие. В случаях
наполнение тоже Минеральных Вод епископства, в частности
хорошо известен один из спа, предложить свою помощь; и одни из лучших пивных в
мир, который варится на этих территориях, разнообразит его духовного
Кубок светлости, и благодаря его терпкой горчинке вкус вина возвращается к нему с обновленным вкусом.
его вино

Поразительно, насколько некоторые очень мудрые институты противоречат сами себе и своим основополагающим принципам. Так, епископат и все остальные ветви, должности и ранги, высокие или низкие, уполномоченные или неуполномоченные, Церкви публично и систематически проповедуют бедность, воздержание и полное безразличие к мирским заботам, в то время как их доходы огромны, а сами они переедают. Нет, церковное право настолько осторожно подходит к этому,
даже в наших либеральных государствах, что епископ при вступлении в должность
определенно заявляет перед лицом БОГА, у святого алтаря, что он
не желает быть епископом - _nolo Episcopari_. При таких условиях, чем
не должно быть милосердия, снисхождения, унизительной покорности
Божественного, чтобы опуститься до епископства и понести такое тяжелое бремя, чтобы быть
повалили на спину - против его воли! Несомненно, навязывание ему епископства
должно быть большим актом насилия над его склонностями:
ибо я не думаю, что это возможно, что Христианский Бог может, в
первое место, совершить преступление симонии, добиваясь повышения и
Я не могу поверить, что он был бы виновен в торжественном клятвопреступлении у святого алтаря, поклявшись _nolo Episcopari_, если бы на самом деле и _bon; fid;_ не был против епископского сана.

 Однако епископ Льежский может быть оправдан в отношении своей мирской половины за долю прегрешений, совершённых его духовной половиной. И, несомненно, как христианский святой, он должен содрогаться
от духовного унижения, когда размышляет о том, что его титул украшен
пышными титулами принца Льежского, герцога Бульонского, маркиза
Франшемон, граф Луа и т. д. Такого набора гордых мирских титулов
достаточно (не говоря уже о вине, пиве и обжорстве), чтобы свести на нет духовные заслуги епископа
и лишить его имя Божьей милости здесь, если не лишить его самого
в будущем.

Из всех видов рабства эта нация стонет под тяжестью худшего, которое носит
название свободной конституции, но не имеет её сути, и Германия
изобилует такими. Согласно конституции этого епископства, правительство
состоит из трёх штатов: первый — это капитул Льежа; второй —
Дворянство; и в-третьих, депутаты от городов и столицы.
Однако они очень редко собираются вместе, разве что для того, чтобы _повысить налоги_ или в случае какой-либо _чрезвычайной_ ситуации. Но есть Комитет штатов, который собирается три раза в неделю, а во время войны — ежедневно. Они всегда находятся при принце-епископе, чтобы делать ему замечания и требовать удовлетворения жалоб. Из этого мы можем сделать обоснованный вывод, что народ хорошо защищён или, по крайней мере, хорошо управляется. Постоянное общение между Комитетом и епископами, без сомнения,
стремясь оказать благотворное влияние на народ!

 При составлении этой Конституции особое внимание было уделено тому, чтобы
первое государство имело большое преимущество. Глава должен состоять из шестидесяти
человек, которые должны либо доказать своё дворянское происхождение в четырёх поколениях, как по отцовской, так и по материнской линии, либо быть докторами или лиценциатами богословия в течение семи лет или права в течение пяти лет в каком-либо известном университете, прежде чем их можно будет принять.

Как же так вышло, что профессия юриста имеет такое сильное влияние почти во всех странах — даже в Льеже, католической стране и
Церковной власти, пяти лет изучения Закона следует рассматривать
равной квалификации семи божественности? В Англии и ее
зависимых странах влияние закона еще выше; и даже в
Америке эта профессия является первым шагом к государственным почестям. Истина
заключается в том, что наука о праве, которая, какой бы презренной она ни была на практике,
является благороднейшей из гуманитарных наук, ускоряет и укрепляет понимание
больше, чем все другие виды обучения, вместе взятые;
в то время как изучение Божественности (я не имею в виду реальную Божественность или Мораль,
но это причудливое нагромождение чудес и несообразностей, высокопарного пения
и бессмысленной рапсодии, называемое так церковниками) сокращает
понимание и превращает его в своего рода кривую хитрость. Раньше
священнослужители были проводниками Законов, и только они изучали их.
Счастливые времена! счастливые люди! Когда объединённые силы юристов и священников сосредоточились в одних руках, неудивительно, что они смогли поработить людей, завладев их разумом, — и сегодня мы видим множество поразительных
памятники, сохранившие свою гордость и мощь, и что раздутый груз
Епископство все еще имеет своих приверженцев и сторонников.

Епископство Льеж очень густонаселенный и богатый, содержащий много
большие города, множество баронств и феодальные владения семнадцать монастырей для мужчин,
кто должен быть все джентльмены, и одиннадцать для дам, без стаи
уступает Примечание. В этот распространение монастырей, мужского и женского, я делаю
не думаю, что достаточное внимание было совпадение: я
думаю, что отцы были плохо использованы. Дамы, хотя, смею
допустим, вы достаточно довольны сложившейся ситуацией.

Хотя, как я уже по достоинству оценили вас, я не имею в виду вступать в
описание городов, поэтому очень легко найти во многих томов
География и история, там периодически происходят определенные Курьезы в
некоторые из этих городов, которые было бы непростительным во мне передать,
как они могут не возможно, можно найти в таких книгах из тех наук, которые входят
на вашем пути.

Льеж, столица епископства, несомненно, красивый город.
огромных размеров: его роскошь, приятность, изобилие и
целебность, может быть вычислена по названию, которое оно уже давно носит.
названо в порядке возвышения - "Рай священников". - Действительно, это должно быть
должен быть святым и счастливым городом, ибо он в основном занят
Монастыри, церкви и другие религиозные учреждения.

_ Рай священников!_ - Превосходно! Зачем, если Гений Чувственности
сам веками мучился над своим изобретением, чтобы вычеркнуть
название для великого торгового центра роскоши, сладострастия и чувственного
наслаждения, он не смог бы выбрать что-то столь исключительно подходящее, как
"Рай священников".

В величественном соборе здесь находятся пять больших серебряных ларцов, наполненных
реликвиями, а также несколько серебряных статуй святых и статуя святого
Георгия верхом на коне из массивного золота. В монастыре Святого
Уильяма, за пределами города, находится могила знаменитого английского
путешественника сэра Джона Мандевиля, в честь которого с тех пор всех
лжецов-путешественников стали называть _мандевилями_ — название,
которое, обещаю вам, я скорее приму, чем навлеку на себя обвинение в
глупости. Полагаю, именно за его поистине
священнические способности к _чудесному_ он был удостоен рождения
среди их преподобий. Однако они сочли необходимым
обратиться с просьбой к тем, кто это увидит, на плохом французском
языке помолиться за его душу. По правде говоря, удивительные истории бедного сэра Джона были
столь же безобидными, сколь и забавными. Если бы можно было так много сказать об их преосвященствах, они могли бы положиться на свою невиновность и милость БОГА в том, что касается их будущего. Но я боюсь, что их чудеса имеют более глубокие корни и приведут к гораздо более важным и серьёзным последствиям.

 В епископстве Льеж, в двадцати милях от столицы, находится
Знаменитый город Спа, столь прославленный своими превосходными водами, что это название стало нарицательным почти для всех минеральных вод. Говорят, что они устраняют закупорки, выводят шлаки, высушивают излишнюю влагу и укрепляют нервы и кишечник; и такова их репутация, что их в огромных количествах вывозят в другие страны.

 Какое счастливое совпадение, что такое действенное и простое средство от невоздержанности находится в «Раю священников»!





 ПИСЬМО XVI.

 -------------------------------------------


 Экс-ла-Шапель — имперский город Экс-ла-Шапель, который
немцы называют Ахен, расположен на расстоянии двадцати пяти миль, почти
к востоку от Льежа. Поскольку дорога была не слишком утомительной, погода стояла хорошая, а окрестности были прекрасны, я нашёл своё путешествие чрезвычайно приятным и въехал в этот знаменитый город в таком расположении духа, что был готов им наслаждаться, насколько это позволяли обстоятельства и столь меланхоличные размышления, как мои (которые, несмотря на все усилия, не давали мне покоя).
Предполагается, что это так. Это, безусловно, очень красивый город, и он вполне заслуживает
той репутации, которую имеет во всех частях света.

 Пожалуй, ни один город в Германии не может претендовать на древность в большей степени, чем
 Экс-ла-Шапель, поскольку он был известен ещё во времена древних
 римлян своими водами и назывался ими _Aquisgranum_, или _Urbs
 Aquensis_. Он был разрушен гуннами, которые, как и нынешние французы,
уничтожали и топтали ногами все следы утончённости, куда бы ни
проникали их завоевания, и лежал в руинах, пока его не отстроили заново
КАРЛ ВЕЛИКИЙ, который сделал его резиденцией своей империи по эту сторону Альп.
Им было предписано короновать римских королей
там: и с тех пор он был знаменит Соборами и
Международные договоры, особенно тот знаменитый, который был заключен между Францией и Испанией в 1663 году,
и еще один, недавно заключенный между Францией и Великобританией.

Хотя в этом городе много протестантов, как лютеран, так и кальвинистов,
они обязаны ходить в церковь, расположенную в двух милях отсюда, в месте
называется Ваэльс, в голландии Лимбург; так что папизм преобладает в
какая-то часть его нетерпимости. Здесь, как и во всех других местах, подвластных
его власти, он воздвиг мрачную готическую громаду, накопил огромные
массы богатств и копил сокровища под обманчивыми предлогами
религиозной атрибутики: золотая шкатулка, украшенная драгоценными камнями
неоценимой ценности, хранится не из-за реальной стоимости
подвижный, но как единственное подходящее вместилище для реликвии, которую он содержит -
тоже любопытный, даже в своем роде - кусочек земли! - Кусочек земли?
да! кусочек земли, обычной земли!-только с этим удачливым
Кроме того, на него упала или, как говорят, упала капля крови святого Стефана,
когда его забили камнями до смерти!
 Подумайте об этом, господин Фредерик! Почему, когда мне приходят в голову эти мысли, я чувствую, как меня охватывает причудливый вихрь ощущений, серьёзных и нелепых, печальных и весёлых, которые невозможно описать — что-то вроде того состояния, когда душа трепещет, когда человек хнычет между смехом и плачем. Но если продолжить, то, когда мы вспоминаем, что некоторые из самых мудрых и светлых умов
Человечество, одни из самых храбрых воинов, суровых философов и способных
Государственные деятели, которые когда-либо существовали, были обмануты этими поверхностными уловками и на самом деле преклоняли колени в благоговейном почтении перед этими кусками земли, костями, палками, камнями и т. д. Мы должны признать, что это служит великой и благородной цели, указывая нам на несовершенство нашей природы и показывая нам, по словам одного из наших величайших светил, «какими тенями мы являемся и какие тени преследуем!»

У нас уже была и, вероятно, ещё будет такая непосильная ноша, связанная с
соборами, что я не должен упоминать об этом
Ах, Сен-Шапель (большая, мрачная, унылая, старомодная готическая громада),
если бы не то, что она несёт в себе нечто, достойное внимания.
Что вы думаете об императоре, Папе Римском и трёхстах шестидесяти пяти епископах в одном месте? О, драгоценное собрание! Но где,
я слышу, вы спрашиваете, — где, во имя Господа, собираются епископы? Папу Римского и императора легко заполучить! Мой дорогой Фредерик, триста шестьдесят пять
епископов можно легко найти в христианском мире, и при этом останется
больше, чем нужно для какой-либо полезной цели.
мир. - Да, император КАРЛ Великий и триста шестьдесят пять
Епископы, присутствовавшие на освящении этого собора папой Львом
Третьим. Этот Император лежит сейчас в великолепном состоянии под алтарем хора
Папа ЛЕВ гниет в Риме; что касается епископов, то они ушли,
возможно, как говорит Хэмлет, “чтобы заткнуть пивную бочку”.——

 “ Императорский ЦЕЗАРЬ мертв и превратился в глину,
 Может, заделаем дыру, чтобы ветер не дул.

Из такой великолепной и роскошной посещаемость за хиротонии, по одному
было естественно ожидать, что этот собор был бы, в самом
с самого начала, украшенные дорогими и ценными атрибутами: но ни один из них не мог сравниться с образом Льежа. Однако следует помнить, что все они, кроме императора, были церковниками — классом, чья благотворительность, как правило, не имеет ни начала, ни конца, как кольцо, или, по крайней мере, заканчивается и начинается сама в себе, где никто не может её увидеть, или, согласно старой пословице, начинается дома.

Однако в качестве компенсации за эти мирские, никчёмные безделушки, золото,
серебро и драгоценности Его Святейшество и их триста шестьдесят пять
Грасы подарили собору несколько изысканных реликвий,
которые, по их словам, были более ценными, чем шахты Потоси или
Голконда: во-первых, старое покрывало — было бы глупо с моей стороны говорить,
было ли это платье, юбка или сорочка, — но они, то есть священники,
говорят, и верующие им верят, что это была сорочка, которую носила
Дева Мария при рождении Христа, — трудно предположить, как она попала к их святейшествам, — во-вторых, кусок грубой ткани, который, как они тоже говорят, и им верят, был повязан вокруг Христа на
Крест: — в-третьих, кусок верёвки, которой, как говорят, он был
связан: — в-четвёртых, немного крови святого Стефана, которой уже восемнадцать
сотен лет: — и, в-пятых, изображение Девы Марии с младенцем,
выгравированное на яшме святым Лукой. При всём уважении к ним
Насколько мне известно, преподобный, я бы подумал, что дюжина золотых статуй апостолов была бы более ценным и красивым подарком, чем эти лохмотья и верёвки, которые, осмелюсь сказать, обошлись не дороже шести пенсов. Мы говорим здесь о наших синих лентах, наших красных лентах и наших звёздах,
как великий дар; но я думаю, что подарки от папы и три
сто шестьдесят пять епископов Собора в Экс-ла-Шапель, бить
их из области, что ли, мы считаем, великолепие
подарок, или щедрости дарителей.

Но что, прежде всего, делает Экс-ла-Шапель достойным внимания
, так это целебность его вод, которые привозят из Англии, и
все другие европейские страны, огромное скопление приверженцев валетудина, которые
вносят свой вклад одновременно в веселье и роскошь города и прилегающей к нему страны
. Некоторые из этих вод используются для питья, а другие - для
купание, очень сильно напоминающий в их качестве, достоинствах того
Бани в Сомерсете, но что некоторые из них еще жарче и
сильнее: они неприятны на вкус, пока использовать примиряет
небо для них, и большинство из них имеют очень неприятный запах, но они
часто мощный эффект и дать облегчение в большом разнообразии
недуги; а они оказываются еще более вкусными, просторная
аккуратность бани, высокий профессионализм в жилые и
великое множество положений, которые являются одновременно и хорошими и разумными в
этот город.

Я так недолго пробыл в Экс-ла-Шапель, что не смог бы этого сделать без
помощи некоторых чудес, сотворенных римскими святыми
Церковь или сэр ДЖОН МАНДЕВИЛЬ приобрели достаточное знание о людях
, чтобы попытаться описать их или их манеры, но это и
СПА-центры настолько хорошо известны, что вам не составит особого труда найти их описание.
они уже написаны.

Насколько я мог судить по моим наблюдениям, в
немецком характере не было ничего, что могло бы вызвать интерес или возбудить
большое внимание. - Они скорее заслуживают одобрения, чем восхищения; и,
не имея тех выдающихся черт, которые так причудливо украшают другие
нации крайностями плохого и хорошего, величественного и нелепого,
они мало что могут предложить путешественнику для сентиментальных
размышлений или философу для моральных рассуждений.





 ПИСЬМО XVII.

 -------------------------------------------


 Попрощавшись со знаменитым городом Экс-ла-Шапель, мимо которого я, как и подобает путешественнику, прошёл, не испив его вод, я продолжил путь.
и вскоре прибыли в город Жюльер, столицу голландии с таким названием
, в шестнадцати милях от Экса. Сама страна удивительно
плодородна, изобилует всевозможными сортами кукурузы, леса, пастбищ,
вада, угля и крупного рогатого скота; прежде всего, самой превосходной породой лошадей, из
которые в большом количестве экспортируются.

Что касается города, то, хотя он и был столицей, в нем не было ничего, что, по моему мнению, заслуживало внимания.
опрятность - его величайшая похвала. Это не так,
как Льеж, перегруженную огромным церковь постройками, но, что гораздо
лучше, люди богатые, бедняки хорошо поставлены, и все счастливы.
По всей вероятности, это связано с тем, что жители являются смесью протестантов и католиков, поскольку по договору между курфюрстом
Пфальцским и императором Бранденбургским о наследовании территорий герцога Клевского как лютеране, так и кальвинисты в этом голландском городе и в Берге могут свободно исповедовать свою религию и совершать все остальные религиозные обряды.

Если бы опыт позволил нам удивиться чему-либо в управлении
правителями народов, то, несомненно, это было бы поводом для удивления, что в
Статья, имеющая такое значение, как вечность, и которая должна руководствоваться исключительно личными чувствами, должна систематически подвергаться насилию со стороны общественного мнения, и человечество должно быть принуждено, как это происходило на протяжении стольких утомительных столетий, исповедовать определённые формы веры. Бороться с общественным мнением с помощью силы настолько абсурдно, что я уверен: те, кто пытался это сделать, никогда не тешили себя ни малейшими надеждами на успех. Таким образом, очевидно, что это было
мотивировано совсем не желанием обеспечить вечное благополучие человечества.
душа, из которой возникло религиозное преследование. Политическая хитрость и государственная
стратагема — вот родители преследования, и до тех пор, пока каждая конституция не будет полностью очищена от религиозных предрассудков, она будет и дальше сталкиваться с препятствиями и неразберихой. Если кто-то возразит, что некоторые религиозные секты враждебно настроены по отношению к определённым государствам, можно ответить, что они враждебны, потому что государство враждебно настроено по отношению к ним. Перестаньте
преследовать, и они перестанут быть враждебными._ Глупо, очень глупо предполагать, что в этом есть какая-то
определенная религия, семена враждебности к правительству, не более, чем в
каком-либо конкретном имени, цвете лица, телосложения или волос. Говоря,
для эксперимента все мужчины в королевстве, выше пяти футов и десяти
дюймы высота в разделе Тесты и дисквалификаций, (и это будет полный
как рациональной, как и любые другие тесты) - и, даю голову на отсечение, они станут
враждебной, и очень справедливо, что и я; ибо нет принципа, человека или
божественное, что усиливает нашу привязанность к тому, что правительство отказывает нам
защиты, тем более, что какие бренды нам дисквалификации,
и клеймит нас незаслуженными знаками неполноценности.

Штаты этой Голландии и Берга состоят из знати и
депутатов четырех главных городов каждого; и они претендуют на
большие привилегии в их рационе питания — но они зависят от избирателя
Палатин, которому они ежегодно выделяют определенную сумму на обычные нужды
государственные расходы, помимо другого, который носит название
бесплатного подарка.

Некоторые авторы утверждают, что этот город был основан Юлием; другие отрицают это;
спор разгорелся, и его невозможно разрешить.:
К счастью, однако, для человечества не имеет значения, кто его построил, и я не знаю ни одного вопроса, на который можно было бы ответить, чтобы это принесло пользу, прибыль или удовольствие. _Parva leves capiunt animas._ Те, кто ломает себе голову, или, скорее, череп, потому что мозгов у них нет, задавая такие мелочные и дерзкие вопросы, должны быть наказаны унижением и разочарованием за то, что тратят время впустую. Но что ещё они могут делать? Вы скажете: «Ну да, они могли бы сидеть сложа руки
и не тратить бумагу на такую отвратительную ерунду, и это было бы
было бы лучше. Кстати, если бы в каждой библиотеке Европы было по два добрых друга,
которым было бы позволено избавляться от всего бесполезного и вредного, как Барбару и кюре в «Дон
Кихоте», то многие-многие полки, которые сейчас стонут под тяжестью книг,
стояли бы пустыми.

Проехав по очень ровной дороге и по очень плоской местности (поскольку
от Экс-ла-Шапеля я встретил только один холм), я прибыл в Кёльн,
столицу не только одноимённого архиепископства, но и округа
Нижнего Рейна. Моё настроение, и без того не самое лучшее,
не были подняты при въезде в город звоном
Церковных колоколов, всех тонов и размеров, в каждом квартале. Будучи
Незнакомец, Я думал, что это был день ликования; но, наведя справки, выяснили,
что это постоянная практика. Никогда в жизни я не слышал такого
адского грохота: никогда прежде я не видел ничего столь мрачного и
меланхолия - улицы черные - унылый звон колоколов -Монахи с лысыми макушками,
мириадами, волочащими свои длинные черные фигуры по улицам, лепящиеся
их лица приняли все формы, которые искусство позволило им принять, в
чтобы вызвать сочувствие, и просить милостыню с меланхоличной песней,
рассчитанной на эту цель, что-то вроде наших слепых нищих в
Лондоне, и оказывающей такое же неприятное воздействие на настроение.
 Короче говоря, не прошло и часа, как эти обстоятельства,
соединившись с непреодолимой меланхолией моего разума, заставили меня
пожелать, чтобы я оказался подальше от этого места.

Тем не менее Кёльн — прекрасный город, и если вам доставляет удовольствие
выдумывать те тонкие воображаемые нити, которые в мозгу книжного червя
соединяют древний и современный мир, то я сообщу вам, что
В древности он назывался _Колония Агриппина_, потому что Агриппина, мать Нерона, родилась там и удостоила его звания римской колонии, потому что это было место её рождения. Мысленно возвращаясь к тому периоду и размышляя о злодеяниях этого чудовища Нерона, нельзя не пожелать, чтобы Кёльн был сожжён в ночь её рождения, а госпожа Агриппина похоронена в руинах, прежде чем она успела родить этого бича человечества.

Хотя официальной религией здесь является католицизм,
как бы странно это ни звучало, они очень ревниво относятся к власти и
хотя избиратель с помощью своих должностных лиц вершит правосудие по всем уголовным делам
, они не разрешат ему лично проживать более трех дней
в то время, когда он находится в городе, и не брать с собой большой поезд, когда он посещает его.
по этой причине он обычно проживает в Бонне.

Кельн имеет очень широкую торговлю, особенно рейнским вином; и
его джин считается лучшим в мире и стоит дороже, чем
любой другой во всех странах Европы.

Как и во всех крупных римско-католических городах, в нем множество церквей,
крестов, чудес, святых и церковных безделушек; и я действительно думаю, что это
здесь больше шпилей и колоколен, чем в любых двух городах Германии. Поскольку Льеж
называли Раем священников, это место следовало бы назвать Голгофой
Черепов и тюбетеек. В церкви Святой Урсулы, они дадут, или
притворяться, по крайней мере, чтобы показать, кости одиннадцать тысяч Виргинские мучеников.
Черепа некоторых из этих воображаемых Дев находятся в серебряных футлярах, а
другие - в тюбетейках из ткани, золота и бархата. А в церкви
Святого Гериона находится не менее девятисот голов мавританских
кавалеров из армии императора Константина (до этого
Санкт-преобразование в христианство), которые говорят, был обезглавлен на
отказавшись принести жертву идолам: кстати, попишу богов горят,
вместо обезглавливания, не жертвуя идолам, - каждый из тех,
однако головками, имеет шапку алого цвета, украшенный жемчугом. Все это в целом
, без сомнения, представляет собой зрелище, одинаково приятное и поучительное. Это поразило
меня, однако, как чрезвычайно нелепое зрелище, мальгре поразила торжественность стольких
мертвых голов: и когда была рассказана их история, я не мог удержаться
внутренне посмеиваясь и говоря (довольно язвительно, конечно): “Ах!
какими же вы были тупицами, если позволили разлучить себя с вашими уютными тёплыми телами, вместо того чтобы пасть ниц и поклоняться идолу, в котором вам так много раз показывали пример добрые христианские богословы! Это, как вы понимаете, я сказал себе: признание в своих чувствах в том месте могло бы
принести мне алую шапку и жемчуга, а поскольку я собирался использовать
их в дальнейшем, я не счёл целесообразным оставлять их в церкви Святого
Гериона, так что благоразумно оставил свои мысли при себе.

Выходя из церкви, я увидел множество нищих, одетых в рясы, или
Студенты в мантиях окружили меня, прося милостыню: один — за любовь к Богу, другой — за любовь к Пресвятой Деве, третий — за спасение нашего Искупителя, четвёртый — за любовь к святому Гериону и так далее!

Когда я раздал столько, сколько хотел, на меня набросился другой:
Хотя я и сказал ему, что мой благотворительный фонд исчерпан, он не сдавался и был необычайно заботлив, пока, наконец, не исчерпал весь список святых, которые есть в календаре, и не возвысил свой голос, перестав жалобно скулить, и не воскликнул с большим
energy, “Par les neuf cent tetes des Cavaliers Maures qui sont
sanctifies au Ciel, je vous conjure de me faire l’aumone!” Это был слишком
грозный призыв, чтобы им пренебрегли; и поэтому, отдавая дань уважения черепам и
красным колпакам, я сунул руку в карман и остановил его крики.

Эти жалкие способы казнокрадства - самые простительные из всех, созданных Церковью.
мы не имеем права сожалеть о мелочи, принесенной в жертву.
на алтаре сострадания, даже если это сострадание ошибочно; но
наш разум восстает против навязывания, когда он призывает на помощь принуждение и
принимает имя права.

Без какой-либо национальной предвзятости, которой, как вы знаете, я лишён, я считаю, что
наши церковные дела в Шотландии устроены лучше, чем в любой другой стране, о которой я знаю:
поэтому их духовенство в целом является примером, достойным подражания,
благодаря образованности, благочестию и нравственному поведению.





 ПИСЬМО XVIII.

 -------------------------------------------


 Тщательные исследования для установления связей между
историей древнего и современного мира и вирусами
Споры о мелочах древности, например, о том, в каком году было построено это место или родился тот или иной великий человек, когда и где Юлий Цезарь высадился в Англии, прошёл ли он по этой дороге или по той, каким путём Ганнибал пересёк Альпы, и тому подобное, настолько по сути своей неинтересны, бесполезны и неважны, настолько невыгодны и, как может показаться, настолько болезненны, что удивительно, как многие учёные мужи были настолько неразумны, что посвящали свою жизнь исследованиям.

Однако из этого не следует, что когда информация, имеющая тенденцию к запоминанию
если нам представляются великие люди древности, мы должны
отвергнуть это. Человек с классическим вкусом и образованием испытывает наслаждение от
этих маленьких памятников того, что доставляло ему удовольствие в юности. Я знаю одного
Джентльмена, который, находясь в Севилье, в Испании, поехал в Кордову только с одной
другой целью, кроме как увидеть город, где родились ЛУКАН и СЕНЕКА: и
Осмелюсь сказать, что если бы вы были в Кельне, вам было бы очень приятно
увидеть таунхаус, большое готическое здание, на котором сохранилось множество
древних надписей; первые, увековечивающие доброту ЮЛИУСА
Цезарь — об убии, населявшем это место, о котором он упоминает в своих «Комментариях», а также о строительстве двух деревянных мостов через Рейн: второй мост был построен в честь того, что Август отправил сюда колонию. Здесь также есть китовый лук длиной двенадцать футов, шириной восемь футов и толщиной четыре дюйма, который, по мнению тех, кто о нём говорит, принадлежал императору Максимину. В арсенале также есть несколько римских надписей, значение которых я сейчас
забыл.

 Это очень необычно, но, безусловно, факт, что там есть, примерно
Кельн, еще существующие семьи, которые потворствуют бессмысленным амбициям
притворяться, что они произошли от древних римлян, а на самом деле
ведут свою генеалогию, начиная с первого появления этого города
был превращен в колонию Римской империи. Из всех видов тщеславия это
, возможно, самый экстравагантный: ибо, если античность просто является объектом,
все они одинаково высоки, поскольку все должны были происходить из одного и того же источника.
происхождение; и если это гордость за принадлежность к определенной семье, которая
отличалась доблестью, претензия, которая часто служит только
чтобы доказать вырождение претендента, это не могло бы быть применимо к целому народу, но это одна из слабостей человечества, и мы часто настолько ослеплены блеском земной славы, что пытаемся связать себя с ней даже самыми отдалёнными и нелепыми узами. Я слышал об одном человеке, который, будучи пьяным, хвастался, что однажды бросил устрицы своей матери (она была устричницей) на улицу, а потом дал ей полкроны в качестве компенсации за обиду. Из-за этого родства он называл
Дин — не кто иной, как «кузен Джонатан», хотя Дин умер ещё до его рождения!

 Но из всех историй, которые я когда-либо слышал и которые иллюстрируют это странное стремление, самая поразительная — та, что оставил нам покойный лорд Энсон. Когда этот великий человек путешествовал по Востоку, он нанял судно, чтобы посетить остров Тенедос. Его лоцман, современный грек, указывая на бухту, мимо которой они проплывали, с большим торжеством воскликнул: «Вот, да, именно там стоял наш флот». — «Какой флот?»
 — спросил Энсон. — «Ну, наш греческий флот при осаде Трои», — ответил лоцман.

В то время как эти доблестные потомки древних римлян тешат себя
радостной мыслью о своём великом и славном древнем роде,
князь, который ими правит, наслаждается более существенными
достоинствами и доходами от своих современных должностей. Будучи курфюрстом и
архиепископом Кёльнским, он правит большой, плодородной и
богатой страной: он самый могущественный из церковных курфюрстов:
У него много суфражистских князей, светских и духовных, и он является
архиканцлером Священной Римской империи. Доходы его
Ежегодная сумма архиепископства составляет сто тридцать тысяч фунтов
стерлингов; и как курфюрст, он обладает несколькими другими крупными
льготами. Я предполагаю, потому что он Принц, что он человек здравомыслящий;
и я осмелюсь сказать, что как таковой, он не хотел выменять те
хорошие вещи за власть, чтобы показать, что Лукреция была его тетя,
Брут и его дед, и сам великий Юлий кесарь его
двоюродный брат-немец.

ХРИСТОС избрал своих учеников из числа рыбаков. Кельнский капитул - это,
возможно, наоборот, самая аристократическая организация из существующих,
состоит из сорока каноников, которые являются князьями или графами
Империи - Из них двадцать пять выбирают архиепископа и могут продвинуть одного
из своего собственного тела до этого великого и богатого сана, если пожелают.

Из Кельна я проследовал в городе Бонн, который сказал, чтобы взять свое
имя приятности своей ситуации. Здесь избиратель проживает,
и имеет очень красивый дворец. Окружающая местность чрезвычайно плодородна и
приятна, она наделена большинством благ, которые делают
богатых великолепными и счастливыми, а бедных напоминают об их неполноценности и
убожество — особенно вино, которое здесь на удивление превосходное. Здесь есть церкви, священники, монастыри, келии и т. д., но мне не нужно
упоминать о них — какое место могло бы существовать без них?

Я не должен забыть сказать вам, что на этом месте ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ построил
один из своих мостов через Рейн — сооружение, которое благодаря
величине конструкции и изобретательности замысла могло бы
передать потомкам имя простого человека, но теряется в толпе
поразительных талантов, которыми обладал этот величайший из смертных.
величайший биограф Древности говорит о нем, что он был таким же великим
Полководец, как ГАННИБАЛ, такой же великий Оратор, как ЦИЦЕРОН; и такой же великий
Политик, как АВГУСТ; но можно добавить, что он был одним из
первых поэтов своего времени, что он был первым механическим гением и
лучшим джентльменом в Риме.

Природа, кажется, сформировала в ЦЕЗАРЕ гармоничный союз всех человеческих
талантов, как бы демонстрируя, насколько бесполезными они были в противовес
строгой непреклонной честности и добродетели в характере БРУТА.

Чтобы добраться из Бонна во Франкфурт, есть два пути - один через
горы Веттерании, другая - вверх по реке Рейн. Я не
колебаний принять последний, и был вознагражден за свой выбор
вид в виде штрафа в страну, где обитали столь же прекрасной расе людей, как я
никогда такого не видел. Долины, заполненные стадами, равнины, покрытые
кукурузными полями, и холмы, покрытые виноградниками, радовали глаз и
передавали уму все приятные идеи изобилия, естественной
богатство и истинное процветание. Мое беспокойство, однако, продвигаться вперед и
вырваться из своего рода одиночества в стране, где, хотя
путешествия дешевы, размещение в большинстве заведений общественного питания
плохое, что побудило меня двигаться дальше, не тратя времени, необходимого для
точных наблюдений за страной, по которой я проезжал; так что,
скользнув, так сказать, незаметно, через ряд городов, из которых
Я отчетливо не помню ничего, кроме имен Кобленц и Менц.
Я прибыл в великий, свободный и имперский город Франкфурт на реке Мэн.

Здесь я ненадолго прерву свое отношение, чтобы дать вам
время просто поразмыслить и изучить то, что я уже написал:
и поскольку в последней части я очень поверхностно ознакомился с
страной, я желаю, чтобы вы восполнили недостаток моей информации
путем тщательного изучения книг; ознакомьтесь с великими очертаниями
Германская конституция; оглянитесь назад на ее происхождение, ее прогресс и ее
установление; оттуда переходите к отдельным частям, или низшим состояниям,
из которых она состоит; хорошо обдумайте их все; и из них сделайте свой вывод.
делайте собственные выводы и позвольте мне услышать, каковы они в отношении свободы: если они
ошибочны, я постараюсь исправить их; но должны ли они быть правильными,
они доставят мне самое живое удовлетворение; ибо они послужат
исправлению одной из величайших ошибок, с которыми сталкивается молодежь -
самонадеянного, оптимистичного воображения, что все в этой жизни таково или хотя бы
наименьшее может быть доведено до совершенства; тогда как опыт и справедливое
наблюдение за историей человечества покажут, что на этом балу
вещи никогда не будут такими, какими они должны быть, но должны оставаться такими, какими они
являются... несовершенными.





 ПИСЬМО XIX.

 -------------------------------------------


 Местность вокруг Франкфурта восхитительна, богата и плодородна.
омывается прекрасной рекой Мэн, которая делит город на две части.
та, что на севере называется Франкфуртом, а та, что на юге,
Саксенхаузен, от саксов, которые, как предполагается, были его основателями
. Сам город большой, многолюдный и богатый, и отличаются
на месте, где император и король римлян
избранный, хотя, назначением Карла Великого в Кельне
улучшенный претендовать на эту честь. Магистраты и большая часть населения
Большинство жителей — лютеране или кальвинисты, но, несмотря на это, большинство церквей находятся в руках католиков — похвальный пример истинного духа терпимости мудрого и добродетельного учреждения, а также серьёзное предостережение и благородный пример для папских держав Европы.

Территория, принадлежащая Франкфурту, очень обширна, и
торговля, осуществляемая через неё по рекам Рейн и Майн,
имеет очень большое значение не только для самой страны, но и для других
торговых государств, в частности для Великобритании, чьи
производители отправили во Франкфурт, а оттуда распространялся по
Континента, в удивительных количествах.

О ярмарках Франкфурта говорят по всей Европе - такое значение они имеют
в мире торговли. Они проводятся, один на Пасху, а
другой в сентябре, и продолжаются в течение трех недель, в течение которых
поток людей со всех сторон поражает. Правительство делает всё возможное, чтобы сделать их максимально привлекательными для торговцев, а налоги и пошлины чрезвычайно низкие — всего несколько процентов от стоимости
за десять или двадцать тысяч крон платят пошлину всего в размере десяти или одиннадцати
пенсов наших денег. Там продаются все товары со всего мира и распространяются по всей империи, но особенно много продаётся книг. После окончания ярмарок магазины иностранных торговцев закрываются, а на дверях появляются их имена.

Чтобы дать представление о том, насколько важны эти ярмарки для торговли, мне
достаточно лишь упомянуть, что во время нынешней войны французы
препятствовали прохождению товаров вверх по Рейну, и
Закрытие этой ярмарки привело к крайне тревожному параличу
производственных предприятий Англии и, как следствие, к потрясению
государственного кредита, которое, если бы не своевременное вмешательство
парламента, по всей вероятности, стало бы фатальным для национального
кредита.

 Франкфурт во многих отношениях приятное место: торговцы
чрезвычайно дружелюбны и общительны, они образуют клубы, где
встречаются, чтобы выпить чаю, кофе и поиграть в карты. Там также есть театр,
множество кофеен и других развлекательных заведений.
Изобилие. Окрестности покрыты лесами и виноградниками, а
прилегающие деревни очень приятны и хорошо снабжены
развлекательными заведениями, куда жители города приезжают в
летний сезон, а постоялые дворы во Франкфурте превосходны.

 Здесь существует необычный обычай, о котором, я думаю, стоит упомянуть:
таверны обозначаются соснами, посаженными перед их дверями, а
различные цены на вина в их погребах обозначены цифрами на
дверных косяках.

В этом городе находится оригинал «Золотого быка», или «Папы»
Устав, содержащий правила и предписания, которые должны соблюдаться при
избрании императоров. Этот Золотой Бык никогда не показывают чужеземцам,
кроме как в присутствии двух членов Совета и секретаря. Это небольшая
рукопись в четвертку, состоящая из сорока двух пергаментных листов, с
золотой печатью диаметром три дюйма, стоимостью двадцать дукатов,
прикреплённой к ней шнуром из жёлтого шёлка. Говорят, что он был
написан латинскими и готическими буквами, без дифтонгов, и хранился в
чёрном ящике вместе с двумя письменными переводами на немецкий
язык.

О Франкфурте говорят, что римские католики владеют церквями,
лютеране - достоинствами, а кальвинисты - богатствами. Таким образом, это
одно из немногих мест в христианском мире, где церкви и
богатства не переходят в одни руки.

От Франкфурта до Augsburgh, я прошел через несколько городов, все
их очень незначительное, как не заслуживающим какого-либо конкретное описание.
Путь лежит из Пфальца через Кольцо Швабии. В
самом конце Пфальца, непосредственно перед входом в
В Виттельсбахе, в земле Баден, страна покрыта елями, и денег там так мало, что буханка пшеничного хлеба весом в восемь фунтов стоит всего два пенса.

 Город Аугсбург является столицей одноимённого епископства в округе Швабия и заслуживает внимания путешественника-классика своей древностью. Примерно за двенадцать лет до рождения Христа
Август Цезарь покорил всю эту страну и на месте, где сейчас стоит
Аугсбург, основал колонию, дал городу название Августа
Винделикора и передал его под управление Друза, брата
ТИБЕРИЙ, впоследствии император Рима. Обитателями этого места были
винделики, ветвь иллирийцев. Но, каким бы древним оно ни было, в нем
древности, позволяющей обратить на него внимание, немного больше, чем в самом названии;
ибо он так часто подвергался разграблению, особенно этим чудовищем АТТИЛОЙ,
что от его древности почти ничего не осталось.

Однако сейчас Аугсбург — красивый город. Общественные здания в
целом великолепны и украшены фонтанами, водяными машинами
любопытной конструкции и статуями.

 Самая богатая и роскошная часть города принадлежит семье
фамилия ФУГГЕРОВ (первоначально происходивших от ткача), которые обогатились
за счет торговли, и один из которых сделал заметным не только себя, но и
всю семью, развлекая императора Карла Великого.
Пятым в превосходной манере, снабдив его деньгами, а затем
бросив его облигации в огонь; в обмен на что император сделал
его графом Империи.

Этот город примечателен изделиями золотых дел мастеров; а его механика
не уступает ни одной в мире по изготовлению изделий из золота, слоновой кости, часов и
хронометражи; и они гравируют лучше, чем любой другой народ в Германии, который
приносит им немалую прибыль. Но чем они, прежде всего, отличаются
люди, прославившиеся, так это производством стальных цепей, настолько великолепных
, что когда одна из них длиной в пядь была натянута на
шея блохи, она приподнимает ее всю, когда прыгает; и все же они
продаются менее чем за шиллинг наших денег за штуку.

Противоречия и разница в религиозных взглядах, которые почти всегда,
с момента зарождения христианства, позорили человеческое понимание
и уродовали общество, навязывают либеральному,
хорошо мыслящий путешественник, офис сатирика, но слишком часто.
Аугсбург, однако, является великолепным исключением и являет собой в высшей степени
великолепное зрелище мужественности, великодушия, справедливости и я
скажут и о политике, победив этого врага человечества с акульей челюстью,
фанатизм. Магистратура Аугсбурга состоит примерно из равного числа
протестантов и католиков - их сенат состоит из
двадцати трех католиков и двадцати двух лютеран, а их общие
Совет из ста пятидесяти человек от каждого: Исполнительная власть сосредоточена в
Сенате - законодательной власти в обоих органах. Но что такое
их почти нигде не найти, но все они, как и люди, согласны друг с другом.
друг с другом в совершенной гармонии, несмотря на разницу в религии.
и за всеми столами, кроме стола Причастия, они общаются
вместе макают в одно блюдо и пьют из одной чаши, как будто они
никогда не слышали об отвратительном различии папистов и протестантов, но
как связанные друг с другом великими и нерушимыми узами человечества
собратья, испытывающие те же чувства, побуждаемые
те же страсти, подчиняющиеся тем же потребностям, и наследники
те же страдания, свои способы избавления от той, приятно или
сопротивляются еще, и поставлять в-третьих, такие же, хотя
многоликая и разнообразная немного в режим-только дороги разные,
так заканчивается. Разве это не жестоко, разве это не невыносимо, что
бедствия, неотделимые от человечества, усугубляются
искусственными укусами, и обнажается нагота человеческой природы, и
ставшие еще более оскорбительными из-за искусственных бедствий, созданных человеком?
Прокляты были те, кто первыми разжигал эти споры и отбрасывал те
«Яблоки раздора» по всему миру: слепы были те, кто первыми был ими соблазнён и сошёл с пути мира; и ещё более проклятыми и ещё более слепыми должны быть те, кто в наше время разума и просвещения продолжает, с одной стороны, поддерживать столь порочную и отвратительную систему, а с другой — поддаваться столь глупой и роковой ошибке.





 ПИСЬМО XX.

 -------------------------------------------


 По причинам, упомянутым в моей предыдущей статье, Аугсбург является наиболее
приятное место для жизни. Тронутый ощущениями, естественными для человека
который любил видеть своих ближних счастливыми, мое сердце расширилось до
системы мира и гармонии, охватывающей весь земной шар: мой разум
невольно распространялся о благах и преимуществах, вытекающих из
такой системы; и, убегая от пределов осуществимости, к
которым наша слабая природа прикована на этой земле, в области
фантазия создала ткань утопического образца, которая, я искренне верю,
превосходила по экстравагантности работы всех архитекторов-утопистов, которые
когда-либо строили воздушные замки.

Побуждаемый этим восхитительным видением, я невольно подчинился своему разуму, и, ускоряя шаг по мере того, как мои мысли становились всё более стремительными, я не успел опомниться, как оказался у дверей часовни монастыря кармелитов. Заметив свою ошибку, я резко развернулся, чтобы уйти, но тут монах, пожилой мужчина приятной наружности, окликнул меня и, подойдя, вежливо спросил по-французски, почему я так резко отступаю. Я растерялся, но, по правде говоря,
враг, перед которым всегда возникает замешательство; и я рассказал ему обо всем
о своей ошибке и мыслях, из которых она возникла.

Добрый отец, продолжающий рассуждать на эту тему, но с улыбкой
которая, как мне показалось, несла в себе смесь доброжелательности по отношению ко мне и
презрение к моим идеям, провел меня по Церкви и показал мне все
любопытства этого места, и особенно указал мне, как на
большой интерес представляют солнечные часы, выполненные в виде Мадонны, голова
украшена лучами и звездами, а в руке скипетр, на котором отмечены часы
.

Покинув часовню и трапезную, монах стоял,
и, глядя на меня с улыбкой веселья, сказал: “У меня есть еще кое-что
чтобы показать вам, что, пока Леди Мадонна отмечает время, помогут нам
передавать ее; и, так как он будет пробиваться с большей силой и тонкостью до
ваши чувства, чем те, которые я еще научил вас, будет, вероятно, будет больше
сохранил в памяти”.

Он сказал несколько слов по-немецки, которых я, конечно, не понял,
видению в форме человеческого существа, которое, как я понял, было
брат-мирянин; и, свернув в длинную аллею, привел меня в свою камеру,
где мы только последовали оный лежал брат, с большим
Земляной кувшин для ликера, рюмки и тарелку с тонко
белый бисквит.

“Вы должны знать, ” сказал монах, “ что монастырь кармелиток в
Аугсбург веками славился пивом, не имеющим аналогов ни в одной части мира
и я собрал вас здесь, чтобы высказать ваше мнение, поскольку, будучи
Англичанин, ты, должно быть, судья, британцы славятся роскошью и
в совершенстве владеют ”душой жизни". Он налил и выпил за здоровье
мне: шампанское показалось более чистым, чем пиво - я никогда не пробовал
что-то, что могло бы сравниться с этим; и он, казалось, был очень рад моим похвалам, которыми я осыпал его как из вежливости, так и из искреннего восхищения.

После того как мы выпили по бокалу, «я размышлял, — сказал монах, — о странном порыве, который привёл вас в этот монастырь. Ваш разум был болен, сын мой! и благоприятная
высшая сила направила ваши шаги к врачу, если вы будете так любезны, что примете предложенное им лекарство».

Я уставился на него с явным изумлением.

«Вы удивлены, — продолжил он, — но вы услышите! Когда вы впервые
рассказывали те хилые перелета в своем уме, я мог бы на
мгновение ответил им: но вы молоды ... вы
Англичанин--два знака нетерпеливы упрека: догматы священник,
Поэтому я подумал, что их будет достаточно трудно переварить
сами по себе, без какого-либо дополнительного отвращения, вызванного леденящим душу
аскетизмом Часовни ”.

Я невольно взглянул на глиняный кувшин и улыбнулся.

“Это истинная правда”, - сказал он, уловив мои самые сокровенные мысли по выражению моего лица.
“Это истинная правда! хорошее учение может, по крайней мере
определенное время, и с некоторыми людьми, быть более действенно в действие
под аплодисменты влияние социального совета, не
авторитетное художественное чтение и вечерние святость кафедрой, ни я,
хотя Кармелитов, один из тех, кто притворяется, чтобы думать, что дело в
себя хорошо, может быть плохо достойные веселье, а анимация
производится умеренное и разумное использование товаров из этой земли”.

Я был поражен——

“Вы впали в задумчивость, “ продолжал он, - вызванную размышлениями о
счастье общества, существующего без каких-либо различий, и где никто не
человеческое дыхание не должно быть потрачено впустую на вздох, ухо не должно терзаться стоном,
не должно литься слез, не должно быть печалей или бедствий, которые терзают сердце ”.

“Да, отец!” - сказал я, ухватившись за эту идею с прежним энтузиазмом.;
“это было бы моим желанием - моим самым большим, первым желанием”.

“Тогда видишь ли ты, ” прервал он, “ насколько велико твое желание, предположим, ты
смог бы осуществить его, чего, слава БОГУ! ты не можешь”.

“Что? слава БОГУ, что я не могу? это твои мысли?”

“Да, сын мой; и в сраженье, Мадонна отмечает прогресс десять минут с ней
скипетр, они будут ваша тоже”.

“Невозможно!”

“Слушай меня, сын мой!--Не смерти страшной пропасти к просмотру
человеческие существа?”

“Конечно,” сказал я - “самое страшное: человеческие законы декларируют, что
прибегают к нему для наказания, как ультиматум ужасно
убытков”.

“Когда же, - сказал он, - когда мы, охваченные страданиями, покидаем этот мир?”
человеческий разум так не выносит этого, что же должно быть, если мы
неужели в этой жизни не было ничего, кроме радости и блаженства? Запомни меня,
дитя мое! - сказал он с воодушевлением, которое придало его лицу выражение, превосходящее все, что я когда-либо видел:
страдания,
бедствий, в сердце-rendings, и слезы, которые так тесно
вплетенные великого художника в нашу природу, чтобы не отделяться в
один экземпляр, в первую очередь, наша безопасность будущего
государство, и в следующую очередь, служат для уклона пути до нас, и, по
постепенное эксплуатации, подходят наши умы для просмотра, с какой-то
сила духа, этой ужасной пропасти, которая лежит между нами и что
состояние-смерть. Рассматривайте эти страдания как особые акты милосердия и
сострадание благодетельного Творца, который с каждым бедствием тает
разорвите звено той земной цепи, которая сковывает наши желания в этом мрачном мире. Принимайте его благословения и дары, когда он посылает их, с благодарностью и радостью: принимайте и его невзгоды с такой же радостью и искренней благодарностью. Таким образом, а не иначе, вы будете
воплотить все свои утопические рейсы желания, превращая каждую вещь
вопрос комфорта, и живет довольный с раздачами, которые вы
не удается изменить, и, если можно, безусловно, изменить на
хуже”.

Я сидел, погруженный в размышления, а монах, после некоторой паузы, продолжил——

Ошибки, возникающие из добродетельного характера и любви к нашим ближним
Цвет лица людей зависит от мотивов их родителей, и они
добродетельны. Поэтому твои пожелания, сын мой! пусть и ошибочный, но заслуживающий
награды, и, я верю, получишь его от того Существа, которое видит
тайники сердца; и если истины, которые я сказал тебе, не подвели
чтобы проложить им путь к вашему пониманию, позвольте вашему сегодняшнему приключению
запечатлеть в вашем сознании этот неоспоримый принцип - человек настолько ограничен, настолько
несовершенен по своей природе, что степень его добродетели граничит с пороком,
и степень его мудрости в отношении ошибок”.

Я думал, что он был вдохновлен, и, как только он добрался до последнего периода, каждый
орган шахта была открыта, чтобы взять в свои слова.

“Это хорошо, сын мой!” - сказал он. “Я вижу, тебе нравится мое учение: тогда
(меняя манеру говорить, свое выразительное выражение лица, весь
время, почти предвосхищая все его слова) выпейте еще, - весело сказал он.
наливая новую рюмку. Я сослался на боязнь опьянения: “Не бойся!
- Не бойся, - сказал он. - Пиво в этом монастыре никогда не вредит уму”.

Наша беседа продолжалась почти до обеда, потому что я был так взволнован.
восхищенный, я едва знал, как вырваться: такой счастливой
смеси благочестия и шутливости, серьезной мудрости и юмора я еще никогда
не встречал. Наконец, когда зазвонил монастырский колокол, я встала; он взял меня за
руку и тоном самого благодушного наставления сказал: “Помни,
дитя мое! пока ты жив, помни о монастыре Кармелиток;
и в бесчисленных бедах, которые, несомненно, ожидают вас, если вы хотите прожить
долго, слова, которые вы услышали от старого монаха АВГУСТИНА, принесут вам
утешение ”.

“Отец! ” возразил я. “ будь уверен, я уношу от тебя знак, который
я никогда не забуду гостеприимство, советы и
вежливость доброго отца Августина. Несмотря на то, что я беден от природы,
Я не могу ничего предложить вам взамен, кроме добрых пожеланий, и не могу оставить после себя никакого следа, но, поскольку моё уважение к вам и, возможно, моё тщеславие заставляют меня желать, чтобы меня не забыли, примите это (печатка с изображением волос, которая была у меня на пальце); и всякий раз, когда вы будете смотреть на неё, пусть она напоминает вам об одном из тех, я бы сказал, бесчисленных случаев, когда вы способствовали счастью и улучшению жизни своих собратьев».

Добрый старик растрогался, взял кольцо и проводил меня до ворот
монастыря, благословив и попросив, чтобы я по возможности
возвращался в Англию через Аугсбург и выпил ещё один стакан
монастырского эля.





 ПИСЬМО XXI.

 -------------------------------------------


 Покинув Аугсбург, я долго ехал по Баварии, прежде чем добрался до
Тироля, о природной красоте которого я слышал
многое, и поэтому я вступил в него с большими ожиданиями от этого.
возвышенное удовлетворение, которое красоты Природы никогда не перестают доставлять мне. Я
не был разочарован; более того, мои самые теплые ожидания превзошли.

Первое, что бросается в глаза путешественнику из Баварии при въезде в нее,
это форт Черинк, построенный между двумя неприступными скалами, которые
отделяют Тироль от епископства Фрайзинген. Так наглядно и природа
обеспечена безопасность этой страны против вторжения в
враг, что не существует проход, который ведет к нему, что не через
какое-то узкое ущелье между горами, почти недоступное; и на
скалах и выступах этих перевалов император построил форты и
цитадели, расположенные так удачно, что они контролируют все долины
и проходы внизу.

После множества поворотов через горы колоссальной
высоты и ужасного вида я начал спускаться и вошел в самую
восхитительную долину, которую я когда-либо видел - глубокую, длинную, протяженностью более мили в
широта - окружена огромными нагромождениями гор и разнообразна
чередующимися красотами природы и возделывания, чтобы сформировать
союз, который редко встречается и который одновременно радует глаз фермера
и воображение того, у кого есть истинный вкус к сельской дикости. С высоты
при спуске все предстало во всей своей красе;
красивая река Инн, скользящая вдоль него в продольном направлении, ее берега
усеяны самыми романтичными маленькими деревушками, в то время как ряд
были замечены нижние потоки, извивающиеся в разных направлениях и спешащие
излить свою дань в его лоно.

Тут я почувствовал, что мое сердце переполняют чувства транспорта, все
произведения искусства никогда не может вдохновляют: природа бросился неотразимой
овладела моими чувствами и, взяв их в плен, потребовала от них признания
ее превосходства: здесь тщеславие, честолюбие, жажда славы и власти, и все
разукрашенный, безвкусный, безделушечный, которым порабощают привычки и мирские обычаи
разум, отошедший от дел, чтобы уступить место чувствам гармонии, чистоты,
простота и истина: здесь Провидение, казалось, говорило самым убедительным языком
“приди, глупый человек, оставь дикую суматоху, бесконечную
борьбу, блестящие безумства, фальшивые удовольствия, которые
искусственность создает, чтобы увести вас от истины - живите здесь - и в
«Природы лоно, внемли мне:» Здесь, о! здесь, — воскликнул я в порыве, который на время лишил меня всех остальных мыслей, — здесь я буду жить вечно. Чары были слишком тонкими, чтобы противостоять суровым
реалиям, и все их драгоценные иллюзии рассеялись перед лицом
мрачных истин: беспорядочные дела, далёкая семья, расстояние между
которой с каждым днём увеличивалось, опасности и тяготы долгого
неизведанного путешествия, а также Ост-Индия со всеми её ужасами
в тылу. Я в отчаянии поник головой и, вознеся молитву о
защите моей семьи, укрепил
себя, и свести нас еще раз вместе в каком-нибудь райском месте, через которое я
проходил, пребывая в состоянии уныния, пропорциональном
к моему предыдущему увлечению, когда я был разбужен моим форейтором, который,
указав на очень высокую, крутую скалу, попросил меня обратить на нее внимание. Я
так и сделал; но, не увидев ничего примечательного в его внешнем виде, спросил его
что он имел в виду, обращая на это мое внимание - Он ответил мне
следующим образом, который, исходя из необычности повествования и его
странный способ рассказать это, я думаю, было бы вредно вырвать из его
собственные слова: Поэтому я постараюсь, насколько смогу, дать вам
буквальный перевод этого; и, действительно, впечатление, которое это произвело на моего
память была такова, что, я полагаю, я не буду существенно отличаться от
его слов:

“Вы должны знать, сэр, (ибо каждый в мире знает это), что все
эти горы вокруг нас - обители добрых и злых духов, или
Гении, последние из которых постоянно совершают все злонамеренные поступки,
которые они могут придумать, чтобы навредить жителям страны, - например, сбить
их с пути истинного - завалить их снегом - убить скот, бросив
их низвергают в пропасть - нет, когда они не могут сделать ничего хуже, высушивая молоко
в вымени коз - и, иногда, вставая между молодыми людьми
и их возлюбленными и прерывая их брак. Десять тысяч проклятий
да падет на них свет! Я должна была выйти замуж два года назад и родить двоих
детей сегодня, если бы не их планы. Короче говоря, сэр, если бы не
другие - хорошие люди, - которые всегда заняты (и благословенные
Пресвятая Дева знает, что у них и так достаточно забот) в предотвращении
происков этих дьяволов все место было бы разрушено, а
страна осталась без единого живого существа, ни человека, ни козы!

 Тут я уже не мог, хоть убей, сохранять серьёзность и, несмотря на себя, разразился безудержным смехом, который так смутил и оскорбил его, что он угрюмо отказался продолжать рассказ, а только продолжал потирать лоб (сняв шляпу).
с тысячей крестов, произнося благочестивые возгласы, глядя на меня со
смесью ужаса, недоверия и восхищения и то и дело
косясь на холмы, словно опасаясь нашествия злых духов.

Моё любопытство было возбуждено весьма необычным началом его
рассказа, и я решил, если возможно, дослушать его до конца. Поэтому, заверив его, что своим смехом я не хотел его обидеть или оскорбить, что у меня слишком серьёзные представления о таких вещах, чтобы относиться к ним легкомысленно, и, что было более убедительной логикой для него, пообещав вознаградить его за это, он продолжил свой рассказ следующим образом:

— Что ж, сэр, вы говорите, что не развлекались с этими духами, — и это хорошо для вас.
Во всяком случае, да будет святой Иоанн Богослов нашим проводником,
и благополучно доставьте нас в Иннспрук. Точно так же великий Максимилиан
насмехался над ними, и вы услышите, как он был за это наказан, — и это была история, которую я собирался вам рассказать. Император Максимилиан,
слава мира (ныне он покоится на коленях у Пресвятой Девы в
Рай), однажды, ещё до того, как он стал императором, то есть когда
он был эрцгерцогом, он всегда смеялся над страхами крестьян перед
этими духами, и один старый отец церкви предупредил его, чтобы он
был осторожен, иначе он поплатится за свою опрометчивость. Однажды он
пошёл на охоту,
и у подножия той горы перед ним бросилась самая красивая серна
он выстрелил в нее и промахнулся - (первый выстрел, который он пропустил за
много лет, что, как вы знаете, было для него достаточным предупреждением) - однако он
последовал за ним, стреляя в него и промахиваясь, животное время от времени останавливалось
затем, пока он не оказался на расстоянии выстрела от него: так он продолжал, пока не приблизился к
ночью, когда козел внезапно исчез, и он обнаружил себя
погребенным, так сказать, в недрах горы: он попытался
он нашел выход, но тщетно; каждый шаг, который он делал, все больше сбивал его с пути истинного,
и он два дня бродил, ХРИСТОС спаси нас! по
ужасным ущельям тех гор, питаясь всё это время дикими
ягодами. На вторую ночь он вспомнил о своей вере и о словах старого отца Иеронима. Он упал на колени, плакал и молился всю ночь. И Дева Мария услышала его молитвы, потому что он был хорошим человеком и, прежде всего, императором. Да благословит вас и меня БОГ! мы бы погибли... Утром к нему подошёл красивый молодой человек в крестьянской одежде, дал ему еду и вино и пожелал
он последовал за ним, что, можете быть уверены, он сделал с радостью, но, о
пресвятая Дева! подумайте, каково же было его удивление, когда, спустившись с горы на равнину, молодой человек внезапно исчез у подножия той крутой скалы, которую я вам показывал и которая с тех пор носит название Императорской скалы.
Вы видите, какое это опасное место и какие опасные духи там обитают, раз они не пощадили даже святого римского императора. На мой взгляд, лучший способ — ничего не говорить против этих вещей, как некоторые
неверующие люди так и поступают, а также поклоняться Пресвятой Деве и сохранять чистоту совести.
и тогда человеку будет меньше бояться ”.

К тому времени, как он закончил свой рассказ, мы были в поле зрения Инспрука,
когда я снова разозлил и напугал его, неумеренно смеясь над
конец его истории - но в какой-то мере компенсированный тем, что я дал ему половину
флорина.

Наведя справки в Иннспруке, я выяснил, что Максимилиан действительно заблудился
путь в горах, и крестьянин вывел его оттуда, который
внезапно покинул его; остальное было преувеличенной традиционной историей,
возникшей из-за суеверных страхов деревенских жителей.





 ПИСЬМО XXII.

 -------------------------------------------


 Во всех народах, подвластных Небесам, и во все времена, начиная с сотворения мира,
были люди, созданные для того, чтобы производить шум в мире, —
увеличивать или препятствовать, направлять или нарушать спокойное, размеренное течение общественной жизни, — и в своём рвении и неистовстве в стремлении достичь
цель превосходства, опрокидывания или вышвыривать их обычного пути
остальное человечество, пока либо они провоцируют против них общего
заговор от своих ближних, или до достижения точки
их преследование, они становятся повышенными объекты почитания и восхищения.
Такие люди, как правило, созданы из отличного материала для озорства: - обладают
сильными природными талантами и неистовым, неуправляемым характером; в зависимости от
направления, которое они получают, они безобидны или озорничают - но, подобно
болезнетворные вещества в организме животного, если они не высвобождаются по какому-либо каналу или
другими словами, они никогда не перестают нарушать всю экономику организма, к которому они принадлежат
, и приводят к фатальным последствиям для него и для них самих:
Следовательно, с некоторых точек зрения, колониальные владения были полезны (как
Америка, ранее Англия), чтобы отвлечь внимание от этих опасных духов, которые,
хотя в мирное время они лучше держатся на расстоянии, во время войны
оказываются самыми крепкими мускулами нации.

Графство Тироль, такое, каким я его описал, создано Природой для
резиденции лесных божеств, богатой продуктами земли,
народ довольный и счастливый, и во всём регионе царит мир;
промышленность, первопричина низких пороков, и торговля, главный
зачинщик войн, едва ли смогли бы там обосноваться:
поэтому получается, что нет канала, по которому эти бурные
потоки, о которых я говорил, могли бы течь или набирать силу.
Таким образом, дом — не место для тирольцев, которые прокляты
или благословлены (называйте как хотите) этими весьма воспламеняющимися
качествами и вынуждены скитаться по свету в поисках
возможности проявить себя, дать волю своему духу и продемонстрировать свои таланты. Таким образом, они рассеяны по всему континенту, и, поскольку в жизни редко
появляются возможности проявить такие таланты достойным образом, они
делают то, что могут, и прибегают к мошенничеству как к широкому и подходящему
полю для применения своего гения и энергии. Поэтому эмигранты-тирольцы
считаются большинством народов континента одними из самых опытных и
искусных мошенников.
Однако люди, которые остаются дома, совсем другие.
Они, как правило, высокие, крепкие и энергичные; женщины сильные и очень красивые; и оба пола демонстрируют очень приятную смесь немецкой флегматичности и итальянской живость; или, если говорить точнее, они представляют собой нечто среднее между этими двумя крайностями.

Иннспрук, хоть и небольшой город, красив и приятен. Он расположен в
очень красивой долине, окружённой горами, которые, хотя и
хорошо возделаны, покрыты вечными снегами.
снег. Замок, бывший резиденцией австрийских принцев,
величественный, украшенный изнутри прекрасными картинами, и
снаружи украшен естественными и искусственными фонтанами, статуями, приятными
садами, рощами, аллеями и крытыми галереями, ведущими к пяти различным
Церкви.

_A-propos_- Позвольте мне не забывать о церквях! В часовне
Францисканская церковь есть образ Девы Марии, как большой, как
жизни, из чистого серебра, со многими другими образами святых того же
металл. Боюсь, что если кто-то из этих серебряных Божеств был перенесен в Париж, то
их божественность не спасла бы их от рук святотатцев
Конвенции. Однако одна вещь заслуживает внимания путешественников,
особенно тех, кто хочет искупить грехи умершего друга и получить для него прямой путь к счастью.
Францисканская церковь считается одной из самых священных и почитаемых в мире из-за индульгенций, дарованных ей несколькими папами.
Таким образом, одной-единственной мессы, произнесённой в нём, достаточно, чтобы
избавить душу от мук чистилища. Если мы примем во внимание
и, учитывая их могущество в этом отношении, мы не можем не задаться вопросом, были ли у них все святые из календаря, а также Дева Мария, отлитые из чистого серебра, размером с Колосса Родосского.

Холл, второй по величине город в Тироле, находится в одной лиге от Иннспрука: он
славится своими соляными заводами, а также монетным двором и серебряными рудниками, на которых постоянно работают семь тысяч мужчин, женщин и детей.

В королевском дворце и замке Омбрас, расположенном на равном расстоянии от
Иннспрука и Холла, находится арсенал, знаменитый своим огромным
коллекция диковинок, таких как медали, драгоценные камни, доспехи и статуи нескольких принцев верхом на лошадях в их старинных богатых боевых доспехах; помимо этого, большое разнообразие военных трофеев, добытых Австрийским домом; в частности, статуя Франциска Первого и его коня в том виде, в каком они были захвачены в битве при Павии, а также две статуи турецких башавов в дорогих одеждах и убранстве, в которых они были захвачены, украшенных золотом, серебром и драгоценными камнями. Но, прежде всего, их курьезы, самые
Необычным является дуб, в котором заключено тело оленя: это последнее, хотя и необъяснимое, является фактом и, я думаю, равно любому из чудес в «Метаморфозах» Овидия.

Покинув Иннспрук, я продолжил свой путь и вскоре въехал в горы, которые там достигают невероятной высоты. Я поднимался по ним почти целый день. Когда я был уже почти у вершины, мой возница показал мне место, где Фердинанд, король Венгрии, и император Карл Пятый встретились, когда он вернулся из Африки в 1520 году.  Это место отмечено
с соответствующей надписью и превратился в маленькую деревню,
которая, благодаря этому обстоятельству, носит название Приветствие.

Хотя эта гора, называемая Бременберг (или Горящий холм), покрыта
снегом девять месяцев в году, она заселена до самой вершины,
и в изобилии выращивает кукурузу и сено: в самой высокой части есть почта
, таверна и часовня, где размещаются путешественники
со свежими лошадьми, провизией и, если он пожелает, полным ртом молитв.
Я воспользовался двумя первыми; но последняя не
в общем, по-своему я отказался от этого, за что, как я мог понять, я был
всеми устами и глазами в этом месте обречен на погибель как
Еретик.

Как раз в этом месте есть источник воды, который падает на скалу,
и разделяется на два потока, которые на очень небольшом расстоянии предполагают
внешний вид, да и, по сути, величина тоже, очень больших рек.
Гору иногда трудно преодолеть, иногда абсолютно
невыполнимо - однако в этом отношении мне повезло, потому что я преодолел
ее без каких-либо экстраординарных задержек, и по пути меня угощали
самая вкусная оленина, которую я когда-либо пробовал в своей жизни;
говорили, что это мясо какого-то козленка.

Хотя от Инспрука до Бризена всего тридцать пять миль, было уже
поздно, когда я добрался до последнего; и поскольку в нем не было ничего стоящего
хлопот или задержек, связанных с поисками, я отправился в следующий
утром, путешествуя высокими горами с одной стороны и рекой
с другой, прибыли в город под названием Больсано, в
Епископстве Трент. Страна на всем протяжении была густо заселена, а горы
идеально возделаны и удобрены даже до самых высоких вершин.
Войдя в долину Больсано, я обнаружил, что воздух стал по-настоящему
свежим, восхитительным и умеренным; виноградники, все деревья и
кустарники, оливки, шелковица, ивы, розы и т. д. — всё было
ярко-зелёным, и повсюду виднелась пышная растительность.

Больсано — маленький, но очень аккуратный и приятный городок, но ничто из того, что я там увидел, не доставило мне такого удовольствия, как их виноградники, которые расположены длинными террасами вдоль склонов холмов и образуют самые красивые беседки, расположенные одна над другой.

От Больсано до Трента пятьдесят одна миля, это хороший дневной переход: почти
вся дорога проходит через долину Больсано, очень плодородную и
приятную — поистине восхитительную дорогу, которая показалась мне
намного короче, чем она была на самом деле.

Пожалуй, ни одна часть обитаемого земного шара не может сравниться
по разнообразию, созданному природой, с той местностью, по которой я
только что вас провёл.
Там, почти под тем же взглядом, можно было увидеть
Величественные, суровые, дикие и недоступные — и мягкие,
плодородные и возделанные. Здесь гора, покрытая вечными снегами, постепенно переходящими в
смешанные оттенки, простирается далеко за пределы досягаемости
карандаша художника, в зелёную, пышную долину; а там — виноградник,
оливковая роща и богатое кукурузное поле, внезапно появляющиеся
среди скал и неприступных утёсов: грубый облик тирана Зимы,
вечно крадущейся по вершине горы, — вечная весна, улыбающаяся
всем своим очарованием.
равнины внизу. Такие сцены, как эта, не поддаются ни перу поэта, ни карандашу художника: чтобы их представить, их нужно увидеть. Поэтому я завершу свой рассказ о них настоятельной рекомендацией: всякий раз, когда вы будете путешествовать ради своего совершенствования, проезжайте через Тирольскую область и там познавайте великую и чудесную работу природы.





 ПИСЬМО XXIII.

 -------------------------------------------


 Возможно, учёные, но неразумные люди, проводящие свою жизнь
исследуя невозможное, я никогда не сталкивался с более обширной темой
для получения удовольствия от головоломок, чем происхождение названий мест. В
все спорные случаи на эту тему, исключительно в человеческой досягаемости
гипотеза; но прикол в том, что, к счастью для человечества,
определенности не было бы единого кнопку преимущество, даже
если это может быть приобретена по их запросам. Доктор ГОЛДСМИТ, в своем
"Гражданин мира", выставил этот вопрос на всеобщее посмешище; и я
рекомендую его к прочтению, чтобы эта тень литературы не попала в
день, отвлекающий вас от более достойных занятий. Трент дал простор для домыслов книжных червей, поскольку, в то время как одни утверждают, что его название происходит от Tridentum, и для этого ссылаются на то, что там поклонялись Нептуну, хотя и далеко от моря, — другие утверждают, что оно происходит от Tribus Torrentibus, или трёх протекающих там ручьёв. Что касается первого, то, не считая принуждения
Нептун, от Венецианского залива до их храмов, я не могу
найти никакого сходства в звучании Трента и Тридента, которое оправдывало бы
вывод; а что касается «Трибуса Торрентибус», то с таким же успехом можно было бы сказать, что там был найден букварь или учебник по музыке, и что оттуда он был заимствован из алфавита, поскольку между ними существовала та же аналогия, а именно: в обоих случаях встречаются буквы T,R,E,N,T. Но, во имя Господа, что означает его название? Его название
Трент; и если бы это был Патни или дом Джона Гроута, город
не стал бы ни лучше, ни хуже, а сокровища
литературы не пострадали бы от этой разницы.

 Епископство Трент простирается примерно на шестьдесят миль в длину и на сорок
Широкая, плодородная, изобилующая вином, маслом, фруктами и пастбищами, — и
приятная, с красивой рекой Адидже, протекающей через всю её
с севера на юг. Жители — фанатичные католики, — и вы
не удивитесь, что у епископа такое обширное княжество и годовой доход в сорок тысяч крон.

По мере того, как я удалялся от Германии и приближался к Италии, я замечал, что воздух, люди и нравы
народа сильно отличаются и больше похожи на итальянские, чем на
Немцы. Хотя во многих частях Германии довольно сильно влияние папского фанатизма,
он нигде не приобретает тот мрачный, отвратительный вид, который
он приобретает в Италии.

 И теперь, раз уж я упомянул характеры этих двух
народов, я могу раз и навсегда, тем более что мы подошли к
границе между ними, рассказать вам о них в подробностях; и я уверен,
что все, кто знает их, согласятся со мной.

Пожалуй, контраст никогда не был столь ярко выражен, как в сравнении между немцами и итальянцами; и этот контраст поражает
более резко и внезапно при переходе из одной страны в другую,
чем это произошло бы за столь короткое время между двумя другими народами.
Итальянцы — ревнивые, мстительные, вероломные, лицемерные, раболепные,
порочные, кровожадные, праздные и чувственные. Немцы, напротив,
открытые, добродушные, лишённые злобы и хитрости, трудолюбивые, искренние,
честные и гостеприимные — и, обладая этими ценными качествами,
справедливо снисходительные. Таков характер этого народа, что выражение «с немецким сердцем»
давно стало обозначать честного человека, который ненавидел
притворство: и их гостеприимство было таким даже во времена Юлия
ЦЕЗАРЬ, замечательно; ибо от него мы узнаем, что их дома были открыты для
всех мужчин — что они считали несправедливым оскорблять путешественника и сделали
это статья их религии - защищать тех, кто пришел под их кров
. Если бы невоздержанность в еде и питье не умаляла их
добродетели, ни один народ на земле не выдержал бы сравнения с ними по
внутренней ценности, и особенно по честности в общении.

Город Трент, хотя и не очень большой по окружности, густонаселен.
Высокие горы, которые окружают его, подвергнуть его все
неудобств от жары и холода-рендеринг воздух чрезмерно жарко
Летом и чрезвычайно холодно зимой; кроме того, они подвергают город
ужасным наводнениям - потоки, низвергающиеся с
гор, иногда бывают такими стремительными, что скатывают большие куски скалы
вместе с ними погрузившись в него и несколько раз опустошив все помещение.

В Тренте много величественных дворцов, церквей и культовых сооружений.
Однако единственное, на чем я остановлюсь подробнее, - это храм Святой МАРИИ
Майор указал на огромный большой орган, который может быть выполнен в
подделки всякие музыкальные инструменты, вместе с пением
птиц, крики звери, и под звуки барабанов и
труб, так, что трудно отличить
имитация и реальность. С какой целью должен быть установлен такой инструмент
я затрудняюсь угадать, установлено ли это в месте поклонения, если только это не для того, чтобы
добавить к богатому, бесполезному хламу, который заполняет все папские
Страны.

Но что отличает эту Церковь еще больше, так это то, что она
место, где проходил знаменитый Тридентский собор, касающийся
Реформации, на котором присутствовали четыре тысячи человек общественного характера,
Миряне и священнослужители. Этот Собор заседал восемнадцать лет,
прежде чем он что-либо предпринял: но, наконец, папе удалось добиться
перевеса; и после столь долгих дебатов не только
Протестанты, но даже немецкий и французский народы отказались принять
его декреты. Некоторые из духовенства, находя власть, что
обсуждение папа получал в этом совете, сказал, что Святой
Призрак был отправлен туда из Рима в плаще!

Трент однажды похвастался диковинкой, которая действительно сохранилась до сих пор, хотя и вышла из употребления.
думаю, ее можно было бы найти в большинстве городов в
Христианский мир, и в других местах тоже, и особенно в Бате, и тому подобных
местах. Это была башня на реке Адидже, в которую был впущен ручей
с целью утопления тех священнослужителей, которые были
осуждены за то, что были слишком фамильярны с женами и дочерьми своих соседей!
дочери!

Жители Трента говорят неразборчиво и безразлично, как в
Немецкий и итальянский языки; но независимо от того, хорошо это или нет, я не был достаточно опытен
, чтобы понять.

Моим следующим этапом был Бассано, город на территории Винченцы в Италии,
расположенный в конце очень длинной узкой долины. Его орошает
река Брента, которая омывает этот очень богатый, плодородный, безмятежный, здоровый и
изобильный район Италии, столь известный своими замечательными винами, как
а также за его прекрасные пастбища, богатые кукурузные поля и поразительное
изобилие дичи, крупного рогатого скота и тутовых деревьев; из-за всего этого его
называют Садом и развалинами Венеции.

На следующий день я рано утром прибыл в Венецию, описание
которой я не стану портить, начиная с изуродованного фрагмента
письма, и поэтому отложу его до следующего раза.

Итак, мой дорогой Фредерик, чтобы сохранить единство и порядок моего повествования, я с
точной регулярностью вёл вас по Германии, и если бы я не желал вашего
совершенствования, то мог бы обойтись без этого, но я многое, очень многое,
оставил нетронутым, будучи уверенным, что вы сами проявите усердие и
найдёте это.

Признаюсь, дорогой мой, что я часто, как я уже писал, обнаружил себя
в экскурсии от дороги, в нравственной рефлексии, но я не мог остановить:
ваше совершенствование было моей целью при ведении бизнеса; и я не мог
воздержаться от попыток преподать такие уроки, какие предлагал прогресс
в работе, и которые впечатлили мой разум убежденностью в
их истинность и полезность.

Вы, должно быть, заметили, что есть две темы, на которых я останавливаюсь очень
много - одна, СВОБОДА - другая, отвращение к фанатизму и
Суеверия. Но, прежде чем я продолжу, я должен обратиться к вашему
Вспомните, что я часто говорил: под свободой я не подразумеваю то, что некоторые люди сейчас называют этим словом, и не подразумеваю религию, когда говорю о фанатизме, потому что истинная свобода ещё более несовместима с анархией, чем с деспотизмом, а суеверие — величайший враг религии. Пусть первым делом вашего сердца и души будет истина
Мораль — это, во-первых, разумная свобода, но помните, что ни то, ни другое не может существовать независимо от религии, а свободой можно наслаждаться только под сдерживающим влиянием здравых законов и хорошего правительства, каким сейчас может похвастаться Англия.

В эти времена, когда человеческое мнение вообще-то набрал на два
экстремальные политические решения, я знаю, что рационально говорить, это
навлечь на себя порицание обоих, или, чтобы быть, как папа где-то говорит, что “Тори
называли вигов, по Виги Тори:” Но меня это не волнует - я высказываю свое мнение с
честным лицом независимости; я бы не постеснялся сказать КОРОЛЮ
ПРУССИИ о своей ненависти к деспотизму или Конвенту Франции о своей
отвращение к анархии - между ними двумя лежит истинный смысл
Свободы; и Англии, слава БОГУ! подводит черту.





 ПИСЬМО XXIV.

 -------------------------------------------


 Приближаясь к Венеции, я был в восторге от ее вида.
Его величественные шпили и благородных зданий, казалось, как будто только что вышедшие из
море, и плавающие на поверхности его; и это требуется не большой
стрейч фантазии представить, что его волнистые с волнами
своего родителя Адриатики. На всех окружающих побережьях природа и
искусство, казалось, соперничали друг с другом в излиянии величайшего
изобилие их даров, в то время как тысячи мачт, разбросанных подобно
лесам по окружающим заливам, обозначали ту Венецию, которая не довольствовалась
своим собственным, разделяла богатство и роскошь других краев.

Действительно, трудно представить себе более необычным и приятным
внешний вид, чем этот город делает на расстоянии, то ли подойти к нему
с моря или с континента. Построенный не так, как города в Голландии,
где огромные молы и стены толкают море вперед и посягают на его владения
он стоит на сваях, возведенных в море; и фундаменты
Дома, почти соприкасающиеся с водой, создают впечатление, что они
плавают на её поверхности. Шпили видны в море на расстоянии
тридцати миль, и чем ближе подплываешь, тем красивее они выглядят,
напоминая плавучие острова.

Возведение города на воде, в то время как тысячи акров земли
остаются незанятыми, на первый взгляд кажется необычным, но все эти
великие и странные отклонения от обычного пути, проложенного природой,
имеют свои причины, и лишь спустя долгое время
Необходимость сначала вызывает сожаление, а затем устраняется, и тогда на помощь приходит опыт, демонстрирующий, что из неё часто возникают безопасность и польза. Так обстоит дело с Венецией, которая, укреплённая своим географическим положением (усилиями, предпринятыми из необходимости), чувствует себя в безопасности и бросает вызов всему миру.

Считается, что на месте, где сейчас находится Венеция, раньше была болотистая местность, на которую постепенно наступало Адриатическое море, оставляя более возвышенные участки над водой и тем самым образуя множество небольших островов, которые поэтому и называются лагунами.
Рыбаки с соседних берегов построили свои хижины, и когда в Италию вторглись готы под предводительством Алариха, а затем варвары-гунны под предводительством Аттилы, которые сеяли смерть и разрушения повсюду, куда бы ни приходили, огромное количество людей с окрестных берегов Адриатического моря, особенно из Падуи и Аквилеи, бежали сюда и привезли с собой несметные богатства. Здесь они заложили первые
основы на семидесяти двух отдельных маленьких островах, и, конечно, с
хижинами, города, который впоследствии стал почти главным в военно-морском и
торговый мир: по мере того, как эти острова застраивались и становились
переполненными, они постепенно продвигали свои сваи вперёд и снова
строили на них, пока всё не превратилось в один огромный город,
распространившийся на множество других островов, помимо первоначальных семидесяти двух.

 Своим подъёмом и значением он в значительной степени был обязан
торговле с Востоком, которая тогда велась через Красное море.
Когда был открыт путь в Индию через мыс Доброй Надежды, торговля
с Александрией пришла в упадок, и Венеция постепенно пришла в упадок
вместе с ней.

Удивительно, что масштабы территории и накопление энергии
Когда-то владели венецианцы. Помимо их нынешних владений, которые
охватывают территории Падуи и Вероны, Винсентины,
Брешианы, бергамасы, Кремаско, поляки Ровиго, Марка
Тревиджиана, Фриульская Вотчина и Истрия находились под их властью
острова Родос, Сцио, Самос, Митилини, Андрос, Кандия,
Морея и города Галлиполи и Фессалоники: кроме того,
они совместно с Францией взяли Константинополь и оставались на
какое-то время они были хозяевами этой части империи и оспаривали власть
над Славонией, Хорватией, Моравой и Далмацией у венгерских королей, а также
соперничали с генуэзцами за господство на море. Но большую часть этих и других своих завоеваний они впоследствии
почти полностью уступили туркам.

Что касается правительства Венеции, я не буду вдаваться в подробности его истории.
Оно называется республикой и когда-то было демократией. Название осталось, а то, что его дало, исчезло. Теперь это, безусловно,
Настоящая аристократия — привилегия заседать в Большом совете
принадлежит только знати, а дож, именуемый главой, — не более чем
вычурный раб, закованный в кандалы. И всё же такова праздная
любовь человека к поверхностной пышности, что эту должность
жадно ищут, потому что, хотя его власть невелика, его положение
очень велико. Поэтому говорят, что венецианский дож — это король в своих
одеждах, сенатор в совете, узник в городе и частное лицо за его пределами.
И что ещё более удивительно, так это то, что, хотя он и может быть
свергнутый, он не может уволиться, ни даже падение в офисе, если он один раз
выбрали, не выставляя себя на изгнание, и его эффекты
конфискация.

Установленной религией этого государства является римско-католическая; но
Венецианцы не фанатики и отвергают верховенство папы Римского. Евреям,
Армянам, грекам и протестантам разрешено исповедовать там свою
религию; и при условии, что они не вмешиваются в государственные
дела, к которым они относятся крайне ревниво, даже их священники, монахи
а монахини могут позволить себе почти любые вольности, какие им заблагорассудятся, - привилегия, которая
вы можете быть уверены, что ни один из них не пренебрегает вами.

Немногие места вызывали большее восхищение и внимание, чем Венеция,
и ни одно из них не было так подробно описано путешественниками, каждый из которых, вернувшись на родину, мог бы дать очень точное описание общественных зданий, диковинок, картин и т. д., просто переведя книгу, которую ему давал его камердинер или гид по прибытии в Венецию.
Несомненно, в Венеции есть всё это, особенно картины, но у меня не было времени тщательно всё изучить.
и у меня не было бы желания, если бы оно у меня было, описывать такие вещи:
 они описаны во многих хорошо написанных книгах, которые я рекомендую вам к прочтению.  Однако о таких вещах, которые поразили меня своей новизной или
отличием от того, что я видел в других местах, я расскажу вам, насколько
вспомню.

Своей безопасностью они обязаны своему расположению: они отделены от суши проливом шириной в пять миль, слишком глубоким, чтобы его можно было перейти вброд, и слишком мелким, чтобы по нему могли пройти военные корабли; с другой стороны, они окружены отмелями, между которыми проложены каналы.
кольями, которые они могут забрать при появлении врага.;
они бросают вызов вражеской армии или флоту и не сводятся к
необходимости возведения стен или укреплений для их защиты.

Первая особенность, которая поражает меня, как вытекающая непосредственно из их
жизни, я бы сказал, в море, - это полное исключение всякого рода
экипажей; ибо те улицы, которые находятся на твердой почве, чрезвычайно
узкий и извилистый; и на большинстве каналов, где нет набережной
с обеих сторон, по которым можно ходить, вода подступает к дверям
дома; так что о ходьбе мало кто знает, потому что они садятся в лодку
у своего порога, и их первый шаг из нее снова, десять против
одного, на пороге другого. Это обстоятельство, хотя в некоторых
отношениях оно имеет свои преимущества, в других крайне неприятно, а также
вредно; ибо, хотя те, у кого есть возможность трудиться, имеют
достаточность физических упражнений, те, состояние которых освобождает их от труда,
и которые, следовательно, во всех других странах прибегают к искусственному труду
(физические упражнения) для укрепления здоровья, здесь полностью отрезаны от
все те средства, которые мы практикуем, не имея ни охоты, ни стрельбы, ни верховой езды, ни боулинга и т. д. и т. п. и не имея возможности заниматься ими, если только они не отправятся за ними на континент. Главные развлечения венецианцев приходятся на время карнавала, который начинается примерно через неделю после Рождества, и, следовательно, я не мог их увидеть. Но, судя по свидетельствам всех путешественников и самих жителей, а также по моим собственным наблюдениям за нравами людей, я могу с уверенностью сказать, что это праздники разврата, буйства и распутства.
тема, по которой я, тем не менее, склонен верить, что было сказано больше
, чем можно выразить правдой - и все же, простое изложение
правды, боюсь, достаточно сильно отразилось бы на моральном облике или, по крайней мере,
по крайней мере, благочестие венецианцев.

Что маскарады - это худшие школы порока, частного характера
анекдотов о высшем свете даже в Англии может быть достаточно, чтобы
продемонстрировать, Что кортезанцы утратили всякое чувство скромности, и
обычная порядочность, улицы Лондона ежевечерне служат тому доказательством - Следовательно,
этот маскарад (который является главным развлечением венецианцев) должен
Многие преступления остаются нераскрытыми, и то, что их куртизанки бесстыдны, а женщины распущены, не является чем-то удивительным, учитывая, что мы видим всё это в нашем северном климате. Но мы можем без всякой предвзятости предположить, что из-за физических причин самого очевидного характера там это проявляется в большей степени, чем здесь. Хотя один из самых просвещённых и дружелюбных путешественников говорит, что это трудно доказать, я всё же с уважением к нему считаю, что это можно обоснованно предположить.

В разуме Человека есть активное начало, которое не пострадает
чтобы он мог отдохнуть, ему нужны материалы для работы. Люди, просвещённые наукой, обладают внутренним запасом и никогда не испытывают недостатка в пище для размышлений; но многие в те часы, когда приостановка работы или мирских дел вынуждает их искать способы занять своё время, слишком склонны оставлять разум на попечение чувств и размышлять о пороке, пока не захотят его практиковать. Отсюда и простая, но верная поговорка: «Лень — корень
всех зол». В Англии мы используем множество способов, которые
Венецианцы хотят, чтобы их умы, помимо того, что от природы более живые, были
более склонны давать волю теплым иллюзиям чувственной фантазии.
Подготовленные таким образом, они встречают Карнавал, когда все сговаривается, чтобы
дать ход потворству своим желаниям; и когда те операции ума,
которые у нас имеют так много каналов для разгрузки, с
они, подобно огромному потоку, внезапно ограниченному одним узким руслом,
вырываются наружу непреодолимым потоком и уносят перед собой
все узы, которые религия или мораль установили в качестве ограничений на
буйство человеческих страстей. Обычаи и привычки этого места
и времени способствуют этому; ибо, в то время как строгие ограничения, установленные для
женского пола в остальное время года, обостряют как склонность, так и
изобретение, с одной стороны, - с другой, неограниченная лицензия,
всеобщее изменение привычек, обычаев и законов - полное прекращение
всех различий, заботы или бизнеса, которые имеют место в то время,
с помощью вечного маскарада - и самых удобных из всех
вместилищ, гондол, с самыми опытными и передовыми из всех
Пандары, гондольеры — предоставляют широкий простор для их желаний и в целом создают массу обстоятельств, благоприятствующих порочным наклонностям, которых не найти ни в одной другой части христианского мира. Чтобы противостоять этому, они должны быть более добродетельными, чем любой другой народ, — факт, который никогда не ставился им в вину самыми добродушными и снисходительными из всех, кто писал на эту тему.





 ПИСЬМО XXV.

 -------------------------------------------


 Какими бы распутными ни были жители Лондона, я этого не допущу
это такой же порочный город, как Венеция. Что есть в нем, да и вообще в
все капиталы, лиц, которые достигли высочайшего achme из
бесстыжий разврат и порочность, было бы глупо отрицать: но
что внебрачное сожительство-это практикуется в той же открытым способом, так вообще, или так
систематически, как в Венеции, никто не возьмется утверждать. Я доверяю
день разврата и бестактность далека от нас, что будет
экспонат британского мать устраивая план отеля для сына,
и выторговывает юную девственницу, чтобы она отдалась в его объятия - как они это делают
в Венеции - не как жена, а как наложница. На что один обычай
Венецианские дамы не в моем положении; и без колебаний признавать, что
все частные сожительство Лондона суммы не столь вопиющим
завершение нравственная распущенность и бесстыжий бестактность, как
практика, на которую я намекаю.

Венецианские мужчины с приятными чертами лица и хорошей фигурой - женщины,
с хорошей фигурой, красивые и, как говорят, остроумные: но у меня было _это_ внутри
который лишал каждый предмет его очарования; и я мог бы сказать, что с ГАМЛЕТОМ,
«Ни мужчина, ни женщина не радовали меня». Короче говоря, ни красота, ни новизна этого места, ни удовольствия, которые бросаются путешественнику в глаза и манят его, ни изысканные лица дам не могли развеять мою меланхолию или привлечь моё внимание. Я устал от Венеции ещё до того, как провёл в ней много часов, и решил воспользоваться первой же возможностью, чтобы уехать.

Я мысленно составил план, как добраться до Латакии,
крупного морского порта в Сирии, а оттуда в Алеппо, откуда, как
был большой Восточный рынок, я тешил себя надеждой, что найду
быстрое или, по крайней мере, определенное средство передвижения с помощью каравана через
пустыни, в Бассору, и почти не сомневался, что найду судно
в каком-нибудь из венецианских портов, либо направляющееся, либо принадлежащее морскому порту
имеющее такое коммерческое значение, на котором я мог бы раздобыть
проход - Но в этом я был разочарован; ибо после самого тщательного расследования
, которое я мог провести, я обнаружил, что был готов к отплытию только один корабль,
и никакой вероятности появления какого-либо другого в течение значительного времени после этого - я сделал
Я сделал всё возможное, чтобы воспользоваться этим средством передвижения, но был
разочарован из-за молодой леди, которая была пассажиркой и дочерью
владельца судна. Старый джентльмен не одобрял присутствие
английского офицера в компании своей дочери. Я безуспешно приводил все возможные доводы, убеждая резидента, мистера Стрейнджа, который был очень вежлив со мной во время моего недолгого пребывания в Венеции, проявить к этому интерес. Я также просил миссис Стрейндж, приветливую, милую женщину, приложить усилия и рассмешил её,
предлагая ей выдать мне справку о моем поведении и поклясться
перед старым джентльменом, что счастье или честь его семьи
не будут потревожены мной во время путешествия.

Однако, услышав, что в Триесте стоит корабль, который должен был отплыть оттуда
в Александрию в Египте, я решил воспользоваться этой возможностью и,
вместо моего прежнего предполагаемого маршрута, поезжайте в Большой Каир, оттуда в Суэц,
и так вниз по Красному морю, через Мекку, в Моку, а оттуда в Аден,
там, где всегда можно найти суда компании или торговцев из Индии
направляясь в одно из британских поселений.

Я, соответственно, отправился в Триест со всем нетерпением, свойственным сангвинику,
стремящемуся сменить обстановку, жаждущему двигаться вперёд и предвкушающему
новый маршрут, который я наметил, — очарование которого, особенно
Гранд-Каира, Египта и пирамид, было нарисовано моим воображением во
всех ярких преувеличенных романтических красках.
Капитан судна тогда был в Венеции, и я сопровождал его в
Триесте, который находится примерно в шестидесяти милях от Венеции.

 Вскоре после нашего прибытия в Триест я с огорчением обнаружил, что
Судно ни в коем случае не могло угнаться за моим пылким воображением, и из-за какого-то непредвиденного события его отплытие откладывалось. Поэтому после нескольких излияний чувств, которые, как можно было предположить, в такой ситуации не могли не вырваться у человека не слишком уравновешенного, ожидающего с замиранием сердца, я счел необходимым сесть и терпеливо ждать, пока время и события не изменят ход событий, которому ничто не могло ни помешать, ни ускорить его.

Часто отмечалось и считается догмой у сторонников теории предопределения, что некоторые люди обречены судьбой на разочарование — и
что, когда они таковы, никакая мудрость не может предотвратить, никакая бдительность не поможет
ни ее указам, ни ее решимости не устоять; но, что, несмотря на
все усилия разума и трудолюбия, череда зловещих событий
будут преследовать их по жизни и встречаться с ними на каждом шагу, который они попытаются предпринять
. Такой был мой жребий в течение большей части моей жизни ... но я
нет ни достаточно веры в предопределение, ни любви достаточно, чтобы
далеко ослепить меня мои собственные ошибки, а предположить, что леди судьба любой
что вообще с этим делать. Нет, нет; часто это происходило из-за вспыльчивости,
тёплое, нетерпеливое и необузданное, которое почти во всех случаях
мгновенного замешательства вытесняло разум, занимало его место и
решало, как распорядиться случаем. Пусть каждый человек честно
рассмотрит причины всех своих серьёзных разочарований в жизни, и он
найдёт физические причины, которым их можно приписать, не прибегая к
сверхъестественному. Что касается меня, то когда я слышу, как человек говорит, что его всю жизнь преследовали неудачи, я сразу же делаю вывод, что либо он был глупцом, либо те, с кем он имел дело, были грубиянами. В обычной жизни
В силу земных обстоятельств будут случаться несчастья, но
постоянное чередование несчастий может быть вызвано только плохим управлением или
очень необычной цепочкой человеческой несправедливости.

Эти размышления возникли в связи со следующим случаем:

Я нанял слугу, который должен был сопровождать меня в путешествии. Судя по тому, что я успел о нём узнать, он обещал значительно повысить мой комфорт, удобство и, по сути, безопасность, поскольку был, по-видимому, честным, искренним, деятельным и умным в своём деле, а также владел несколькими языками, в частности, лингва-франка — смесью
языки, особенно полезные в путешествиях по Востоку. Обнаружив
, что я, вероятно, задержусь в Триесте, и предположив, что за это время
промежуточные письма из Англии, которых я так страстно желал, могли бы
когда они прибыли в Венецию за мной, я опрометчиво отправила его в Венецию
С целью забрать их и отнести мне. Но
угадайте, каковы, должно быть, были мои чувства, когда я обнаружил, почти сразу же
после его отъезда, что судно готовится к отплытию и что я
должен либо потерять свой билет, либо своего слугу: хотя я и стремился попасть
Несмотря на то, что моя прежняя задержка была для меня тягостной, я колебался, не зная, что делать. Но благоразумие на этот раз взяло верх над чувствами, и я решил во что бы то ни стало уехать, несмотря на все неудобства, связанные с отсутствием слуги и переводчика, и на все мучительные чувства, которые я испытывал из-за того, что стал причиной разочарования и, возможно, обиды бедного человека, которого я искренне считал достойным человеком. По пути в Александрию мы зашли на Занте, остров на
побережье Греции, принадлежащий Венеции: в древности он назывался
Закинф - около пятидесяти миль в окружности, и в нем пятьдесят
тысяч жителей. Никогда прежде я не пробовал ничего подобного.
восхитительный вкус фруктов этого острова — изысканного винограда и
дынь и персиков невероятной величины и непревзойденного вкуса.
Остров изобилует вином, смородиной, маслом, инжиром и кукурузой, но
очень подвержен землетрясениям. Рядом с морским портом, в который мы вошли, находится такая же
большая природная диковинка, как и любое другое место, которое, я полагаю, можно найти. Два
родниковых колодца с чистой пресной водой выбросили большие куски настоящей смолы.,
в таких количествах, что, говорят, народ собирать, один год
еще сто бочек, которые они используют в погашении их
доставка и катеров.

На первых стадиях меланхолии разум отвергает утешение,
как преждевременное. Сердце, настроенное, так сказать, на ужин, полный горя,
отвергает все возможности утешения и питается одним только горем. Следовательно,
истинно искусные в человеческом сердце рассматривают преждевременное утешение как
усугубляющее горе, и утешают только соболезнованием, хорошо зная, что
волна горя должна идти своим чередом, и так до тех пор, пока она не станет первой
полная, никаких надежд можно было его сном. Полное этой силы я
начала сейчас чувствовать. Беспокойство из-за домашних неурядиц -
горечь разлуки со всеми, кого я любил - одинокая печаль моего положения
скитания по незнакомым странам - я сам неизвестен и
лишенный друзей - раздраженный; наконец, потерей моего слуги, который был
чем-то вроде опоры для моего духа - и тем, что я был брошен на корабль среди
людей, язык которых я плохо понимал, без единой души или единственного
обстоятельства, смягчающие мою печаль или утешающие меня в ней; все это я
сказать, оказались мои чувства до высшей степени процветания ... больше
несчастным я не могла быть когда на острове Занте приняли меня, и, для
впервые печальная череда дней, подняли меня с перевозки
голос английский голос.

Я обещала, мой ФРЕДЕРИК, откровенно рассказать тебе об этом в надежде
что это улучшит твое положение: но если бы я думала, что, наоборот,
все, что я сказал, должно вызвать в вашем сознании чувство, вредное
для ваших принципов, или размышление о поведении вашего отца, но чтобы быть
примером и назидательным руководством для вас самих, я должен осудить свою откровенность
и будь проклят тот час, когда я писал - но я полагаюсь на ваш здравый смысл и
расположение, с моей заботой направлять их; и я, но не без
колебаний, продолжу. Но, поскольку я уже до такой степени растянул это Письмо
, я отложу свое дальнейшее изложение до другого.





 ПИСЬМО XXVI.

 -------------------------------------------


 В то время, когда я отправился в свое путешествие по суше в Индию, я был
(хотя и женат и был отцом детей) очень молод, естественно, из
Сангвинический темперамент: моя привязанность к прекрасному полу ничуть не уменьшилась из-за военного образования; а пылкость нрава, пылкая чувствительность ума и искренняя доверчивость заставляли меня слишком часто сожалеть о том, с какой лёгкостью я поддавался женским чарам. Но сожаление о каждой ошибке было намеренно заглушено тщетными попытками исправиться, а обещанное исправление снова нарушалось какой-нибудь новой ошибкой. Так было до тех пор, пока зрелые годы и обстоятельства
не укрепили мой разум и не сделали его в некоторой степени более
ту власть, которую он должен иметь над моими действиями.

В таких обстоятельствах, какими я описал себя в своем последнем письме, и
созданный природой и образованием, как я упоминал выше, я приземлился
на очаровательном острове Занте, где, кажется, сама Природа создала
устроили заговор против целомудрия - заставляя сам воздух дышать только им.
восторг. Там я познакомился с молодой леди, уроженкой
Англии - чрезвычайно хорошенькой, образованной и пленительной до крайности
она получила образование в Венеции - была полным
любительница музыки и выразила намерение следовать ей
профессионально по прибытии в Англию, куда она направлялась
пассажиром на судне, направлявшемся туда из Занте. Случайно встретиться
с уроженкой Англии, даже моего пола, в таком отдаленном уголке мира
при таких обстоятельствах, как у меня, просто сбежать из
ужасная жизнь, которую я вел в течение некоторого времени, должно быть, наполнила меня радостью:
следовательно, можно принять во внимание мои чувства при встрече с этой молодой леди
и то, что я обдумываю какой-нибудь способ предотвратить нашу разлуку.
Возможно, она страдала от столь же неприятных чувств, как
мой собственный, и выразила удовлетворение встречей с земляком так
очень неожиданно. Сдержанность вскоре была отброшена с обеих сторон: мы вступили
в интересный и доверительный разговор, который усилил мое
беспокойство по поводу того, чтобы удержать ее при себе, и для того, чтобы убедить ее сопровождать
что касается меня, я указал в самых ярких красках, какие огромные
преимущества она могла бы извлечь из своих достижений в Индии, где ее
одни только музыкальные таланты, не считая ее различных пленительных качеств,
это был бы неисчерпаемый источник богатства. Короче говоря, я так охотно
настаивала на моем предложении сопровождать меня, и времени было так мало, что
она согласилась, и за два часа мы все подготовили к нашему отъезду вместе
и здесь со стыдом и печалью я признаюсь (и не буду
никогда не перестану сожалеть об этом), что это церковное собрание передало моему сердцу
первый луч существенного удовольствия, который оно ощутило с тех пор, как я покинул
Лондон.

До сих пор наш проект плыл по ветру: своенравное воображение
украсило его самой соблазнительной драпировкой, которую только могла создать фантазия,
и помешал нам увидеть его непрактичность в том виде, в каком он стоял в
обнаженность истины; и когда дело дошло до приведения ее в исполнение, возникла
тысяча трудностей, которые дикость страсти и
теплота наших чувств прежде скрывали от нашего взора. Во-первых,
ей было необходимо получить согласие женщины, чьей
заботе и защите она была вверена: во-вторых, жилье
должны были быть доставлены для нее на одном корабле со мной - обстоятельство, представляющее
величайшую трудность; помимо этого, множество других
препятствий - действительно непреодолимых - объединились, чтобы расстроить наши взгляды, и
положить конец нашему проекту. Если мое удовольствие от встречи с ней было велико, то мое
страдание от расставания с ней было невыразимым. Мне снова пришлось столкнуться лицом к лицу с
миром в одиночестве; и на второй день моего пребывания на Занте,
с тяжелым сердцем сел на корабль и отплыл в Александрию. Последние
Разочарования, которые мы испытываем, всегда кажутся самыми тяжелыми; и это в Занте
В то время я думал, что это величайшее событие в моей жизни. Но ... О!
Близорукий человек! пузырь каждой обманчивой тени! Я никогда не задумывался,
как делал с тех пор, о том, какие серьезные беды, какие бесконечные страдания, какие
потеря времени, средств и репутации, возможно, благодаря этому провидению я избежал
разочарования - ибо это почти неизменные
последствия подобных дел. Слишком часто случается, что сирена, которая
заманивает мужчину в свои сети, является тем самым человеком, который наносит
смертельную рану в его сердце. Избегай, мой дорогой ФРЕДЕРИК! не все такие,
а вы бы не чума, мор, или погубить--сталь ваше сердце
своевременное отражение их достижения. Во всех ваших отношениях с женщинами
подобно хорошему военачальнику на войне, обеспечьте своему сердцу убежище;
ибо будет слишком поздно понимать, что они недостойны, когда твое сердце
будет поймано в ловушку - и когда ты поймешь, что они достойны твоей привязанности, это будет
достаточно времени, чтобы дать волю чувствительности своего сердца. Добродетельную
женщину невозможно оценить по достоинству, когда она найдена; но,
увы! в поиске ее, вы сможете пройти через очень много пожаров испытаний и запуска
такая опасность, что он практически сомнения, Может ли мудрый человек (если он может
оковы страстей) не лучше обойтись без благословения, чем работать
опасность используя поиск.

По прибытии в Александрию я, к своему крайнему огорчению, обнаружил, что
по всему Египту свирепствует чума, и, как будто этого было недостаточно, чтобы преградить мне путь, вторжение арабов, которые в огромных количествах заполонили все дороги, положило конец всем моим надеждам увидеть Большой Каир и осмотреть достопримечательности этого города.
Страна, которую все, кто, как и мы, рано получают в руки Библию,
учатся почитать, как только научатся читать. Здесь я
думал, что видел пирамиды, чья древность, происхождение или
предполагаемого использования, ставили в тупик ученые и изобретательные запросы стольких веков
созерцания горы Синай, камня Моисея, следов
израильтяне, на все из которых, как говорят, четко указано, и
География, таким образом, привлеченная к поддержке Священной истории.
Эти, и многие вещи, я все же хотел увидеть-они того стоят: а я уже
после основания полагать, что мое несчастье не так велико, как я тогда
думал, что это; для поиска опасно, и сделал необыкновенно дорогие
на поборы воеводам Mahomedan. Следовательно, это также хорошо,
путешествовать по этой стране с книгами, которые предоставляют нам полезную информацию,
и даже больше, по более низкой цене, чем вы могли бы приобрести в стране
.

Александрия была построена Александром Македонским вскоре после падения
Тира, примерно за 333 года до Рождества Христова, и расположена на берегу
Средиземного моря, в двенадцати милях к западу от устья Нила, в древности
называется Канопикум. Приводится очень необычное обстоятельство в качестве
доказательства внезапности решения АЛЕКСАНДРА построить его: после того, как он
определил количество общественных сооружений и определил места, где
Там, где они должны были стоять, не было под рукой инструментов, необходимых для разметки стен, согласно обычаям того времени. Тогда один из рабочих посоветовал королю собрать муку, которая была у солдат, и просеять её на земле, чтобы обозначить контуры стен. Совет был принят, и королевский прорицатель истолковал это как предзнаменование будущего процветания и изобилия города. Это пророчество, безусловно, впоследствии сбылось, поскольку вскоре
город стал центром торговли, искусств и наук.

По описанию СТРАБОНА и других древних, кажется, что этот
город был построен по плану, вполне достойному обширного ума его основателя; и
фрагменты его украшений впоследствии составили часть
величайшие украшения Рима и Константинополя. В музее
Царского дворца, занимавшего четвертую часть города, тело
АЛЕКСАНДРА было положено в золотой гроб - но отвратительный СЕЛЕВК
КИБИОФАКТЫ осквернили памятник, забрали золотой гроб и
заменили его стеклянным.

Этот город, как и большинство других древности, была сцена ужасная
массовые убийства. Примерно через двести лет после своего основания он был полностью
опустошен ПТОЛЕМЕЕМ ФИЗКОНОМ - те немногие, кто избежал резни,
бежали в другие страны. Желая, однако, не властвовать над пустыми домами
он соблазнил жителей соседних стран; и
снова, за какую-то незначительную провинность, решился на всеобщую резню жителей
молодые люди; и соответственно, когда однажды они собрались в
Гимнастическом зале, или месте общественных упражнений, он приказал поджечь его,
так что все погибли либо в огне, либо от мечей его наемников
, которых он расставил на всех улицах. Впоследствии, в
215 году от Рождества Христова, император КАРАКАЛЛА, подвергшийся насмешкам со стороны некоторых жителей
, приказал своим многочисленным войскам устроить всеобщую резню,
которые были рассеяны по городу. Были отданы бесчеловечные приказы, и все
были убиты без различия возраста или пола; так что за одну
ночь весь город утопал в крови, и каждый дом был разрушен.
заполненный тушами: сам монстр, удаляющийся в Храм
Серапис все время умолял о защите Божества - доказательство
что практическая преданность и самая вопиющая бесчеловечность могут сочетаться в
одной и той же груди. Как будто этого было недостаточно для мести, он
лишил город всех его древних привилегий - приказал всем незнакомцам,
которые жили там, уехать - и, чтобы те немногие, кто остался, возможно, не имели
желая видеть друг друга, он перекрыл всякое сообщение
одной улицы с другой стенами, построенными для этой цели и охраняемыми
войсками.

Несмотря на эти массовые убийства, Александрия вновь обрела свой прежний облик
великолепие — и снова был разграблен Амру, печально известным сарацином, — и вся
отважная молодёжь города погибла с оружием в руках. О великолепии города можно судить по рассказу, написанному Амру для халифа: «Я захватил, — сказал он, — город Запада; он огромных размеров; я не могу описать вам, сколько в нём чудес: 4000 дворцов, 4000 бань» и т. д. и т. п.

 Огромные преимущества торговли с Ост-Индией, которая в то время велась по Красному морю, позволили Александрии пережить несколько революций, но
попав под владычество турок, и проход вокруг
Мыс Доброй Надежды быть обнаружен, смертельный удар был приведен к
коммерция, и с тех пор пришла в упадок. Это, однако, уже сейчас,
стоит внимания классического путешественника. Войдя в гавань, мы
проехали мимо острова Фарос, где ПТОЛЕМЕЙ построил огромную башню
которая когда-то была чудом света; и, проезжая по
порт, ничто не могло быть более отрадным, чем увидеть оттуда это
сочетание древних и современных памятников, которые предстали перед
вид, в какую бы сторону ни был обращен глаз.

Из мириады древности это место открывается для осмотра
любопытно, я упомяну только два-один, колонна Помпея, на
просмотр которой, в память этого великого и доброго человека самым
незаслуженной и жестокой судьбе извлеченных вздох из глубины моего сердца:
этот памятник привлекает внимание всех путешествующих; он состоит из
красный гранит; столицы Коринфского, с пальмовыми листьями, и не
с отступом; Вал и верхнего элемента из базы от одной штуки,
девяносто футов в длину и девять в диаметре; основание представляет собой квадрат с пятнадцатью футами с каждой стороны; высота всей колонны составляет сто четырнадцать футов, она идеально отполирована и лишь немного искривлена с восточной стороны. Ничто не может сравниться с величием этого памятника: если смотреть на него издалека, он возвышается над городом и служит сигналом для кораблей.
Приближаясь к нему, испытываешь изумление, смешанное с благоговением:
никогда не устанешь восхищаться красотой капители, длиной
колонны и необычайной простотой постамента.
много лет назад группа английских моряков ухитрилась, запустив воздушного змея,
провести линию над колонной и таким образом создать что-то вроде савана,
после чего они встали и на самом верху выпили по чаше
пунша, к крайнему изумлению толпы, пришедшей посмотреть на них;
их прервал один из волюты колонны, но щедро компенсируется
для этой пакости на открытие они сделали, а без их показаний,
мир не знал бы, в этот час, что было изначально
статуя на колонне, одним стопы и голеностопного, из которых, огромных размеров,
все еще сохранившиеся.- Другой - Обелиск КЛЕОПАТРЫ, огромного размера
, сделанный из цельного куска гранитного мрамора. Здесь я также заметил
толстую стену с башнями, разрушившимися от чрезмерного возраста, которая содержала,
на своей поверхности, фрагменты архитектуры самого изысканного
изделия ручной работы, такие как сломанные колонны, фризы и т. Д.; Это были
античные руины некоторых упавших предметов старины, в то время, когда этот
была построена античная стена: сколько же, в таком случае, прошло времени с тех пор, как
они впервые побывали в руках мастера? Эти обстоятельства
стремятся продемонстрировать, что в далеком прошлом, недоступном нашим подсчетам,
процветали искусства: и когда думаешь о чудесных массах
работ, выполненных в прежние эпохи, - о величине произведений, из которых эти
произведения искусства, такие как целые колонны и обелиски, были составлены из цельного куска
мраморная глыба - Колосс Родосский, сделанный из меди, толщиной в один фут
который был расположен с одной стороны гавани, а другой - с другой.
с другой стороны, так что корабли проходили между его опорами - мы не можем не уступить
пальму первенства древним за потрясающее великолепие, как бы мы ни
превзойдите их в полезности, элегантности и добродетели.

В Александрии я остался около двенадцати дней до такой степени, истомил
замкнутом состоянии я жила в на счет чумы, я решил разработать
некоторые средства, если это возможно, чтобы уйти, и в конце концов нанял лодку, чтобы
нести меня на острове Кипр, откуда я заключил, что я должен
найти никакой сложности в приобретении средств передвижения для Latichea, и так
перейдите по предполагаемому маршруту. Соответственно, я прибыл на Кипр в полной безопасности
, где, к моему великому сожалению и удивлению, я обнаружил, что
свирепствовала эпидемическая лихорадка, равная по своим последствиям чуме.:
однако альтернативы не было; я должен был рискнуть, и я
отпустил лодку, которая доставила меня из Александрии.

Хотя этимологии названий мест имеют очень небольшое значение
и чаще всего неопределенны, я думаю, что, вероятно, правы
Ученые, утверждающие, что название этого места происходит от ;;;;;;
(Кипр) или Кипарис — кустарник, которым изобилует остров. В древности у него было несколько других названий, одно из которых — Пафия, откуда
Венеру, которой в нем поклонялись, называли Пафианской богиней. Он расположен
в тридцати милях к западу от Сирии, куда я направлялся, простираясь с
Юго-запада на северо-восток, на сто пятьдесят миль в длину и
семьдесят в ширину в самой широкой ее части.

Этот остров занимает очень высокое место в классических знаниях - он дал жизнь
некоторым великим философам и выдающимся поэтам - апостол Варнава был
уроженцем этого места и с помощью СВЯТОГО Павла впервые представил христианство
среди них. Фамагуста, город в восточной части острова,
напротив побережья Сирии находится древний Саламин, построенный Тевкром
сыном ТЕЛАМОНА и братом Аякса.

Симиссо, на юго-востоке, лучший порт Кипра, находится в Аматусе.
упоминается ВЕРГИЛИЕМ в его "Энеиде" и ОВИДИЕМ в его "Метаморфозах". И
Баффо, расположенный на западном побережье, является древним Пафосом, известным
храмом Венеры.

Поскольку ветви Империи, наиболее удаленные от великого подвига
Правительства, всегда управляются более деспотически, чем те, что ближе к
источнику возмещения ущерба, Кипром постоянно управляли железным прутом
с тех пор, как она перешла в руки турок. Пока она находилась под властью христиан, она была густонаселённой, в ней было не менее восьмисот или тысячи деревень, а также несколько красивых городов; но турки разорили и опустошили страну, и теперь она настолько малонаселена, что более половины земель не возделываются.

Воздух на этом острове сейчас по большей части нездоровый из-за
сырости, возникающей из-за множества болот и топей, которыми изобилует
местность, а поскольку на острове мало источников и рек,
отсутствие обильных дождей в надлежащее время огорчает жителей
совсем по-другому; и из-за необработанного
состояния страны они сильно заражены ядовитыми рептилиями
разного рода.

Самая замечательная гора на Кипре называется Олимп - название, общее
для нескольких других гор в Греции, особенно для горы в Фессалии,
столь известной в поэзии древних. Что на Кипре составляет около пятидесяти
миль в окружности: большая часть его покрыта лесами; а у
подножия его раскинулись прекрасные виноградники, из которых производят замечательное вино, не
только в достаточном количестве для собственного потребления, но некоторые также и для
экспорта - И хотя большая часть острова лежит
необработанная, как я уже наблюдал ранее, она производит достаточное количество
количество кукурузы, за исключением сезонов неурожая, когда
в этом случае людей легко снабжают с континента. У них есть,
кроме того, достаточно скота для собственного потребления - Во многих частях страны
страна изобилует дикой птицей и несколькими видами дичи, и у них есть
много рыбы на морских побережьях.

Торговля Кипра не является незначительной и ведется главным образом за счет
Евреи и армяне: товары, которыми они торгуют, — это вино, масло,
хлопок, шерсть, соль, шёлк и скипидар. Кроме того, здесь производят несколько видов земли, пригодной для использования художниками, в частности красную, чёрную и
жёлтую.

 Однако самым удивительным продуктом является знаменитый камень асбест
(Асбест) несгораемый, или ;;;;;;;; (Амиантос) impollutus, названный так из-за своего необычного свойства противостоять огню. Рассказывают, что древние делали из этого камня что-то вроде нити, которая не сгорала даже в самом сильном огне. Говорят даже, что некоторые
в наши дни были проведены эксперименты, которые в достаточной степени
доказали, что это не выдумка. В таких необычных вопросах
как этот, хотя я решительно не противоречу, я всегда откладываю свою
веру, пока не будет предложено что-то более сильное, чем простое утверждение, чтобы
убедить меня.

Есть одно ужасное зло, которому подвержен этот остров - В
жаркое время года с Континента налетает саранча, стаями такими огромными и такими
густыми, что небо затемняется, как облака. Те, конечно, будут пожирать все
плоды земли, если они не доведут до моря Северный ветер
обычно он дует во время их прихода. Когда случается, что этот ветер
стихает, что, к счастью, случается редко, следствием является полное
уничтожение плодов Страны.

Весь остров, а также конкретные города, был полностью освящен
к богине Венере, который оттуда был призван Венера прошлом, или DEA прошлом,
и представляли поэтов, как с особым удовольствием
посетив их, а это, несомненно, возникли из-за рыхлой привычек и
похотливый темперамент женщины, которые, конечно, являются, в
время, не примечательный в плане целомудрия.

Должен признаться, однако, что я испытал огромное удовольствие, посетив Кипр.
Как я уже говорил, это была классическая территория, посвященная
Королеве Любви. Но путешественник, посетивший его в надежде на
развлечение, будет сильно разочарован; ибо ни в чем конкретном он не показался мне
похожим на тот Кипр, который прославлен в языческих сказаниях и
Мифологии. Из благосклонностей кипрской королевы дамы, казалось, не могли похвастаться ничем
ни одним признаком, кроме самой тошнотворной, отвратительной распущенности - и естественного
плодородия почвы, наполовину утраченного под гнетущим гнетом
слуги турецкого правительства. Таким образом, в ходе необычайных
перемен, которым постоянно подвергаются человеческие дела, тот остров,
который из-за своей превосходной красоты считался обителью
Любви, давшей жизнь философам Зенону, Аполлонию и
КСЕНОФОНТ — ныне жалкое, полудикое место, населённое
разными несчастными турками, евреями, греками и христианами, стонущими
под тиранией варварского деспотического злоупотребления властью,
заражённое саранчой, пожирающей плоды земли, и опозоренное
род бесславный женщин, чтущих его как акт религии
заниматься проституцией, чтобы все чужие.

Наш Ричард первой покорила этот остров на своем пути
Святая Земля, и вручил роялти на парня Лузиньян, Король
Иерусалим. Венецианцы не овладеет в год
1480-но в шестнадцатом веке турки изгнали их, и
с тех пор они держат страну под гнетом - я должен был заметить, что
их вино превосходно.

Продолжая свой маршрут, я нанял другую лодку всего через сорок восемь часов
Я остался на Кипре и отправился в Латакию, которая, как я уже где-то упоминал, является крупным портовым городом в Сирии, построенным на мысе, вдающемся в море, благодаря чему его постоянно освежают бризы. Фортуна, которая до сих пор не была слишком щедра на подарки, теперь благоволила мне: как раз когда я прибыл в Латакию, там собирался караван. Консул Турецкой компании на Кипреипр принял меня с большой вежливостью и
гостеприимством - дал мне Письмо к резиденту в Латихее; и по его
указанию и помощи, после очень короткого пребывания, я отправился в путь
в Алеппо с караваном.

Поскольку впоследствии у меня будет возможность более подробно описать
природу этих караванов, я пока скажу вам, что этот
состоял не из других вьючных животных, а из мулов и ослов, из которых
их было не менее трехсот или четырехсот человек.

Оседлав мула, я отправился в путь, весьма довольный плодородной почвой.
осматривая местность и восхищаясь безмятежностью здешнего воздуха
Насколько я теперь помню, мы были в пути около десяти дней;
в течение всего этого времени мы путешествовали только ранним утром и в разгар
дневной жары отдыхали в тени деревьев.

Мне сообщили, что если бы вместо поездки в Латихею я отправился в
Скандерун (иначе Александретта), я должен был бы по дороге оттуда
в Алеппо проехать через Страну, в которой преобладают самые необычные
и экстравагантные обычаи, которые существуют в любой Стране, вышедшей из
варварство — я слышал о нескольких из них, но особенно запомнилось то, что
мужчины отдавали своих жён и дочерей на потеху всем желающим — и что это
исходило из религиозных принципов, хотя были все основания полагать, что, как и многие другие их религиозные институты, это в конце концов стало служить удовлетворению алчности.

По пути в Алеппо меня встретил мистер ——, английский джентльмен, который
слышал о моём приезде и самым любезным и гостеприимным образом
настоял на том, чтобы я остановился у него, а не у британского консула.
где бы я в противном случае проживал во время моего пребывания там; и его
манера спрашивать меня была настолько привлекательной, интересной и впечатляющей, что я
счел невозможным отказать ему.

Поскольку большой общественный караван отбыл из Алеппо до моего прибытия,
а расходы на формирование частного каравана за мой счет были слишком велики, поскольку
Я путешествовал за свой счет, и у меня не было депеш, которые могли бы санкционировать
или заставить меня уехать, или покрыть мои расходы; Я был
вынужден оставаться в Алеппо до тех пор, пока не появится какой-нибудь подходящий способ передвижения
произошел, или был сформирован другой общественный караван - Эта задержка дала мне
возможность видеть и информирования сам город и окружающие
стране; в результате чего, я, в максимально короткие сроки,
относиться к вам в будущем письме. Это также дало повод к одному из тех
печальных инцидентов, о которых я так часто имел повод сокрушаться, не из-за
какого-либо сознания прямой преступности, но из-за того размаха, который это придало
искажение информации и вред, который это искажение нанесло мне в глазах
некоторых моих друзей.

 КОНЕЦ ЧАСТИ I.





 A
 ПУТЕШЕСТВИЕ В ИНДИЮ И т.д.




 ЧАСТЬ II.



 A

 ПУТЕШЕСТВИЕ В ИНДИЮ И т. Д.


 ПИСЬМО XXVII.

 -------------------------------------------


 МОЙ ДОРОГОЙ ФРЕДЕРИК,

 До тех пор, пока маршрут моего путешествия пролегал через европейские регионы,
мало что представлялось в отношении человеческой природы такого великого
новизны, что могло бы вызвать восхищение или пробудить любопытство. Во всех различных
Народов, чрез которые мы проходили, определенный паритет настроения,
вытекающие из одной большой субстрата, христианства, дала те же
общая окраска всех сцен, однако они могут отличаться друг от
другие, в их различных оттенков. Каким бы непохожим ни было влияние
несчастного случая, климата или местных обстоятельств, в революциях
Веками они вносили изменения в свои нравы, обычаи, муниципальные законы и внешние формы поклонения, но великий свод религиозных и нравственных принципов оставался почти неизменным у всех. И правильное, и неправильное, хорошее и плохое, определяемые одними и теми же принципами разума и устанавливаемые одними и теми же границами, настолько сближают правила поведения каждого из них с правилами других, что, если сравнивать их с теми, на кого мы сейчас обращаем внимание, их действительно можно считать одним и тем же народом.

В Империи, которая сейчас перед нами, должны ли мы были оставить наше суждение на усмотрение
руководством общему мнению христианских народов, мы должны, на
наоборот, созерцать человека в рамках различных форм и модификаций,
настолько отличался от тех, к которым привычка ознакомился наши
сознание, как сперва стараются внушить нам идею тотального разрушения
от нашей природы, и дали нам, как это уже общность наших
людей, развод их с участием всех, кто сочувствует
чувства, которые служат для углубления выполнении взаимных добрых услуг
среди мужчин. Выводя все их принципы, не только морального поведения, но и
местного самоуправления, из религии в корне отличается от, и
по сути, неблагоприятных для, нас обманут, что в системе в различных
мнения, щедрость сама должна думать абсурдно; без посторонней помощи, что
просвещенная философия, обучения, и ученых мужей, действующего на основании
влияние относительной свободы, и с помощью арт-печати,
еще рассеянный через масс европейцев; и жили под климат
наиболее неблагоприятной для интеллектуальной или физической нагрузки, они проявляют
зрелище, которое в философско-либеральной мысли должны со
неодобрение, сожаление и жалость — к нелиберальному свирепому христианину с
безусловным отвращением и презрением: в то время как они, фанатично
придерживаясь своих принципов и мнений, смотрят на нас с отвращением и
питают сознательное презрение и антипатию к христианам,
которые, как я полагаю, не исчезнут со временем без значительных
изменений в обстоятельствах. Если бы магометанство и
Если христианство когда-нибудь сольётся с деизмом (но не иначе),
жители Сирии и Европы согласятся считать друг друга даже
как собратья. В Испании и Португалии евреев, турок и даже
протестантов без разбора называют свиньями. В Турции евреев и
христиан без разбора называют собаками; каждый считает другого
полностью исключённым из числа людей и достойным кинжала любого
ИСТИННОГО ВЕРУЮЩЕГО, у которого хватит _благочестия_ применить его.

Вы согласитесь, мой дорогой Фредерик, что для вашего отца, должно быть, было довольно важным
соображением то, что ему предстояло пройти около двух тысяч миль по огромным и почти непроходимым дебрям
в стране, населённой такими людьми, без утешения в виде кого-то, кто сопровождал бы его в путешествии; ибо, если бы меня не настигло какое-нибудь общественное поручение, я вряд ли нашёл бы хоть одного европейца, который разделил бы со мной мои тяготы и опасности.

 Однако, поскольку ещё не пришло время отправляться в путь или даже выбирать способ передвижения, я старался, насколько мог, успокоить свой разум и воспользоваться своим пребыванием в
Алеппо, чтобы получить как можно больше информации об этом месте, то есть
скажем, о том городе в частности и о турецком правительстве и нравах в целом.

 Вид Алеппо, открывающийся издалека, наполняет разум ожиданиями великого
блеска и великолепия. Мечети, башни, большие ряды домов с плоскими крышами, возвышающиеся друг над другом в соответствии с
пологими холмами, на которых они стоят, и всё это, перемежающееся
красивыми рядами деревьев, в целом представляет собой великолепную,
яркую и восхитительную картину. Но при въезде в город все эти ожидаемые
красоты исчезают, и на улицах не остаётся ничего, кроме унылой череды высоких
Каменные стены, мрачные, как монастырские кельи или государственные тюрьмы,
не освещённые окнами, украшенные, как и у нас, человеческим лицом,
Божественным. Сами улицы, не шире самых убогих переулков в Лондоне,
нависшие над ними из-за высоты тюремных зданий по обеим сторонам,
становятся ещё более устрашающе мрачными из-за царящих на них
одиночества и тишины, а кое-где едва заметная решётка на
вершине наводит на мрачные мысли о рабстве, принуждении и
тюремном заключении.

 Этот отвратительный способ строительства,
возникший из-за зависти,
возмутительные ограничения, которые каждый мужчина имеет право налагать на женщин, отданных ему в рабство либо по продаже, либо по рождению, не распространяются на внутреннюю часть домов, многие из которых великолепны и красивы и прекрасно приспособлены к климатическим условиям, а также к обычаям и образу жизни местных жителей.

Город, правда, кое-где украшен мечетями и
примыкающими к ним башнями, называемыми минаретами, с которых
муэдзины призывают верующих на молитву; а на некоторых улицах
есть арки, построенные в определённых местах
расстояния друг от друга, чтобы взгляд проходил прямо сквозь них,
и образуют панораму значительного величия: но всего этого далеко не
достаточно, чтобы уравновесить общий аспект мрачности и
одиночество, которое царит над всем и делает его таким необычным
отвратительным, особенно на первый взгляд, для англичанина, который
наслаждался весельем и созерцал свободу большого города.
Великобритания.

Мечетей (магометанских храмов) в этом городе чрезвычайно много;
фактически, почти столько же, сколько церквей и монастырей в папистском
страны христианского мира. Нет ничего в их внешнем облике
чтобы привлечь внимание путника, или предаваться глаз
архитектор; они почти все одной формы—вытянутый четырехугольник: а как
внутри, я никогда не имел возможность увидеть один; никто, кроме
Мусульманам разрешен вход в них, по крайней мере, в Алеппо.

На следующий зданий общественного вид на мечети, которые заслуживают того, чтобы быть
в частности, отметила, являются caravanseras—здания, которые, будем ли мы
рассмотрим, дух милосердия и благотворительности, который впервые предложил
в них, их государственной важности, или их обширная программа, возможно, ранг,
хоть и не в роскоши внешнему виду, по крайней мере, в настоящую стоимость с любыми
можно найти в мире.

Caravanseras были первоначально предназначены, и теперь почти повсеместно
применяется, в доме незнакомых людей и путешественников, хотя, как
любой другой хороший вуз, порой извращенных целей
частная вознаграждение или общественные работы: они построены на правильном расстоянии
по дорогам турецкого господства, и по карману бедным или
усталый путник убежище от превратностей погоды; в
общий вид очень большой и построен из самых прочных и долговечных материалов;
обычно имеют один этаж над первым этажом, нижний из которых
сводчатый и служит для складов для хранения товаров, жилых помещений и для
конюшен, в то время как верхний используется только для жилых помещений; кроме того,
в них всегда есть фонтан, а также мастерские поваров и
другие удобства для удовлетворения потребностей постояльцев. В Алеппо
Караван-сараи почти исключительно заняты торговцами, которым они
, как и другие дома, сдаются в аренду.

Пригороды Алеппо и окружающая местность очень красивы,
приятный, и, чтобы человек, выйдя из мрачного города, в некоторых
уважает интересные. Некоторые из них, разбросанные по холмам и долинам, находятся под властью
земледельца; другие покрыты красивыми виллами;
а третьи снова разбиты в садах, куда жители Алеппо
время от времени прибегают для развлечения.

Крыши всех домов плоские и выполнены из композиционного материала, который
эффективно противостоит атмосферным воздействиям. На тех, в которых спит большинство людей
в очень жаркую погоду: они отделены друг от друга стенами; но
франки, которые живут по соседству друг с другом и которые, с их
Неприятные обстоятельства, связанные с турками, вынуждают
поддерживать дружеские и гармоничные отношения, и у них есть
возможность общаться, что даёт им такие благоприятные и приятные
преимущества, как то, что они могут совершать большие прогулки, не
спускаясь на улицы, и навещать друг друга во время чумы, не рискуя
заразиться, находясь среди местных жителей.

В городе есть замок, о котором я чуть не забыл упомянуть.
Местные жители считают его очень сильным местом.
не смог, однако, выдержать удар нескольких снарядов в течение
дня. Он почитал кое-что будет позволено увидеть его; и там
ничего воздаяние один за хлопоты о получении разрешения,
если будет перспектива на окружающие страны, которая от
зубцы-это обширный и красиво.

Неподалеку от этого замка стоит Сераля, большой старый дом, где
Паша Алеппо проживает: все мне казалось, должны храниться в
очень плохое обслуживание, учитывая важность этого места. Он
окружен мощной стеной большой высоты: кроме того, его
Близость к замку очень удобна, так как в случае народных волнений или беспорядков башав находит убежище в замке, который командует и подавляет город и никогда не остаётся без многочисленного гарнизона под командованием аги.

Таков краткий отчёт, который я смог составить об Алеппо, столице Сирии.
Несмотря на то, что он невелик по сравнению со столицами европейских стран, он, безусловно, является третьим по великолепию, пышности и значимости городом на огромной территории Османской империи.
Константинополь и Великий Каир превосходят его только в этом.
пункты, и никакие другие, не конкурирующие с ним.






 ПИСЬМО XXVIII.


 -------------------------------------------


 Какая бы фракция ни агитировала или оскорбляла, раздражала умы людей
против исполнительной власти своего правительства, народа каждого
Нации под Небесами склонны считать свою собственную Конституционную
систему наилучшей; и искусное переплетение религии с
правительствами подтверждает их в этом мнении и часто предает
понимание, основанное на непоколебимой ошибке и нелиберальном предубеждении. Было бы удивительно, если бы турецкая конституция, основанная на Коране, не вызывала отторжения у большей части христианского мира; и ещё более удивительно, если бы возмутительные фанатики христианской церкви, которые на протяжении стольких веков присваивали себе все знания Европы, не преувеличивали и не искажали каждое обстоятельство, связанное с великими врагами их веры. Но что в этот день интеллектуального просветления Человечество
должно быть окутано такой ошибкой и тьмой в отношении
правительства такой большой части земного шара, как Турция, является
экстраординарным; и должно быть объяснено только ссылкой в первом
место, к тем религиозным предрассудкам, которые мы впитываем от нашей кормилицы,
и которые являются привычкой, постоянным документом и каждой частью нашего образования,
склонны подтверждаться в наших умах; и в следующем, к этому недомоганию, -
человеческий разум чувствует необходимость расстаться со своими старыми предрассудками и общей
ленью и неспособностью людей приобретать знания трудным и
утомительные пути учебы.

Турецкое правительство представлено в грубом искажении. Если бы наше мнение
определялось общими убеждениями европейцев, мы должны были бы предположить, что
жизнь и собственность каждого существа в этой огромной империи были
непоправимо зависящие от милости Великого сеньора — и что без законов
для защиты или какой-либо промежуточной силы, которая могла бы их защитить, они были
полностью подчинен капризной воле неумолимого тирана, который,
побуждаемый жестокостью, обостренный алчностью и не сдерживаемый никакими законами
человеческий или божественный, делал все, чтобы угнетать своих подданных и нести
разрушение среди Человечества. Я твердо верю, что из-за сочетания
идей, проистекающих из этих предрассудков, мало найдется христиан, которые
думают или слышат о великотурках, которые не делают этого невольным актом
разум, мгновенно подумай о крови и убийстве, удушении с помощью
тетивы лука и отсечении голов киммерийцами.

Поскольку нет более близкой моему сердцу части вашего образования, чем
искоренение нелиберальных предрассудков из вашего разума и укрепление вас
против их нападок, я считаю невозможным воздержаться от предоставления вам
мой взгляд турецкого правительства, которое я постарался, чтобы
сбора, а также устная информация, как от лучших авторов; и
который, хоть и очень далеко от того, что щедрый и универсально
благотворительные распоряжения бы хотелось, очень разные
от того, что обычно приписывается им, и, несомненно, далеко
более ограничена по своим полномочиями, чем Правительства некоторых христианских
стран о которых я упоминал.

Конституция этой страны прямо изложена в Коране.
Император Турции (обычно называемый великим сеньором) является
потомок Магомета, который утверждал, что получил Коран с небес: и
он в такой же степени связан предписаниями этой книги, как и любой подданный в его
королевстве, — он так же, как и они, может быть свергнут и наказан за их нарушение,
и действительно, он не раз был свергнут, а следующий в очереди на престол
был возведён на трон. Таким образом, очевидно, что его власть ограничена и
находится под контролем. Но это ещё не всё — столь же очевидно, что
турецкое правительство отчасти является республиканским, поскольку, хотя народ в целом
не участвует в законодательстве и исключён из него Кораном
(которые Коран установил и точно определил их права,
привилегии и личную безопасность), но все же есть промежуточная власть
которая, когда ее побуждают к действию, сильнее, чем власть императора, и
стоит как оплот между крайностями деспотизма и ними самими. Это
тело - УЛЕМЫ, состоящие из всех членов Церкви и
Закон, превосходящий любую знать, ревниво охраняющий их права и привилегии,
и частично отнятый у народа не путем выборов, а по профессии и
талантам.—В этот орган входят мулахи, наследственные и
Вечные хранители религии и законов империи: они черпают свою власть, как и император, из Корана и, когда это необходимо, действуют со всей твёрдостью, проистекающей из убеждения в этой власти; что они часто демонстрируют, выступая против его мер не только безнаказанно, но и успешно. Их личности священны, и они могут, пользуясь безграничным уважением, которое к ним испытывают, поднять народ на восстание и свергнуть его. Но, что ещё важнее,
император не может быть свергнут без их согласия.

Если в соответствии с этим положением Конституции власть монарха
ограничена, а личная безопасность подданного удостоверена, с
одной стороны; энергия Империи в ее внешних операциях, с другой
другой, очень часто и смертельно парализованный этим. Объявления войны
откладывались до тех пор, пока не был продолжен вредный и непоправимый акт
враждебности; и мир часто затягивался, когда мир
был бы выгоден. Уламов будучи многочисленными тело, она
оказалась всегда сложно, часто невозможно, чтобы объединить столько
разные мнения; и поскольку без их согласия ничего нельзя сделать, исполнительная власть часто оказывается не в состоянии предпринять решительный шаг в кризисной ситуации, когда есть благоприятная возможность. Но поскольку этот свод законов и правил воспринимается как божественное откровение, обязывающее как
монарха, так и народ, и считается скреплённым печатью небес, его нарушение может привести к свержению и смерти даже монарха.

Что касается военной силы, которая в руках всех деспотов
стала орудием рабства народа, то турки могли
толку ему; и, когда он не мешал, действует только в его
свержение. Само почтение, которое они испытывают к его личности, проистекает из
послушания их религии, они, тем более, управляются ею, а не
им. Он не поддерживает с ними никаких контактов; а постоянные силы
Янычар - это, по сравнению с массой народа, всего лишь горстка.
В некоторых диких отчетах, действительно, указано, что он составляет 300 000; но наиболее информированные
фиксируют его ниже 60 000, из которых большая часть состоит из ложных данных
сборы и злоупотребления — огромное количество людей регистрируется для получения определенных
привилегии, связанные с должностью янычара. Дело в том, что
основная сила империи — это ополчение, состоящее из народа, который настолько недисциплинирован и не подчиняется, что бросает службу, когда ему вздумается, и не получает за это никакого наказания. Насколько народ Турции защищён от посягательств власти,
можно понять из рассказа одного из лучших и наиболее либеральных наших историков на эту тему, который слишком известен, чтобы в нём можно было усомниться.

В 1755 году Порта, как её называют, или дворец султана,
Визирь в Константинополе был сожжён. При составлении плана его восстановления на прежнем месте главным соображением было то, как сделать так, чтобы в будущем он был защищён от подобных происшествий. Было решено, что единственный надёжный способ сделать это — оставить вокруг него свободное пространство, для чего нужно было выкупить у владельцев соседние дома и снести их. Все владельцы домов согласились на продажу, кроме
одной старушки, которая упорно отказывалась: она сказала, что родилась, и
Она прожила там всю свою жизнь и ни за что не покинула бы это место.
 Теперь в Англии, ради удобства частного канала, парламент
заставил бы её продать дом. Но что бы сказали в Турции? Когда все
люди кричали: «Почему султан не воспользуется своей властью, не заберёт
дом и не заплатит ей за него?» Нет! — отвечали судьи и улемы, — это
невозможно! это нельзя сделать! это её собственность. Таким образом, власть монарха ограничена, а права народа
определены Кораном, очевидны и доступны для обозрения
строго соблюдаемая справедливость между людьми редко осуществляется;
ибо, хотя законы сами по себе хороши, коррумпированное применение
них обезоруживает их действие и отклоняет их от их цели.
Продажность судей выходит за рамки представлений, вопиющая и неприкрытая;
и их попустительство лжесвидетелям настолько скандально распространено, что
свидетельские показания стали предметом торговли, и их можно получить с легкостью
и по цене, которая сразу же ставит крест на
стране и представляет предмет удивления для внимательного ума, как, если
Судьи достаточно вульгарны и бесстыдны, чтобы быть виновными в этом.
Люди могут так долго терпеть такую пагубную систему. Отсюда вытекают все
порицания законов и правительства этой страны — отсюда большинство
препятствий, из-за которых страдает ее торговля и сельское хозяйство; в то время как
действующие писаные законы королевства, при надлежащем применении, достаточно
достаточный для обеспечения безопасности собственности, регулирования торговли,
подавления порока, наказания и предотвращения преступлений.

В попытке оградить свой разум от нелиберального, вульгарного
предвзятость, я объяснил вам, что такое Конституция Турции и
каковы Законы; но вы не должны относиться к тому, что я сказал, как к
чрезмерному или принудительному толкованию. Я бы не хотел, чтобы вы делали вывод, что
народом хорошо управляют; я только говорю, что его Конституция
содержит в себе средства для лучшего правления, чем предполагается. Я
не хотел бы, чтобы вы делали вывод, что собственность всегда в безопасности; я едва говорю об этом.
существуют законы, написанные для ее обеспечения. Это я тоже хочу донести до вас,
что простые люди более свободны, и что собственность и жизнь более
В Турции это лучше обеспечено, чем в некоторых европейских странах. Я упомяну Испанию. Подобно стране, которую мы сейчас рассматриваем, страх
держит их, как разобщенных личностей, в пассивном повиновении в
обычных случаях; но, в отличие от испанцев, когда общеизвестно
потерпевшие — когда их собственность или религиозный кодекс насильственно нарушаются
— когда принц бунтует в крови и упорствует в
безуспешной войне — турки апеллируют к Закону; они находят Вождя;
солдаты встают под их знамена и низлагают или уничтожают его не под
яростным предлогом народной ненависти, а на законном основании
Коран называет его неверным и нарушителем законов Бога и Магомета. Однако они всегда сажают на трон его законного преемника. Тем не менее, несмотря на повсеместную продажность, которая загрязняет источники правосудия, и несмотря на злоупотребление властью, о котором я упоминал, их внутренняя политика во многих отношениях превосходна и может быть с пользой сравнена с политикой любой европейской страны.
Дорожные ограбления, взлом домов или кражи малоизвестны и
редко практикуются среди них, и в любое время дороги так же безопасны, как
дома. Также предусмотрены достаточные меры против этих мелких тайных мошенничеств
, которые практикуют многие, у кого в Англии честное лицо, и которые могли бы подать
иск о возмещении ущерба против того, кто назовет их мошенниками
каждый день. Кондитеры являются наиболее частыми жертвами правосудия, и не
нечасто видели в их собственные двери. Их избивают и
избивают за первое и второе нарушение, а при третьем в дверной проем вбивают скобу
, на которой их вешают.
Несмотря на это, мужчины постоянно оказываются достаточно выносливыми, чтобы преследовать
То же самое происходит на практике, и это тем более удивительно, что полиция так строго следит за порядком, что сам башав, или визирь, ходит переодетым, чтобы разоблачать мошенников и пособников низших должностных лиц. Но что же будет с нашим великим
Дамы, которые проводят ночи напролёт, разрушают своё здоровье и
растрачивают имущество своих мужей на азартные игры; которые впоследствии, чтобы поправить свои пошатнувшиеся финансы, прибегают к позорному средству — содержанию игорных домов — и пытаются вернуть унизительными способами то, что
они проиграли по глупости, к позору для себя и своей семьи, к стыду для своего пола и звания. Что они скажут, когда я скажу им, что у турок азартные игры так же позорны, как воровство, а на игрока смотрят с большим отвращением, чем на разбойника с большой дороги?
Турецкому послу и его свите по возвращении в свою страну придётся рассказать любопытную историю об этом печально известном острове в этом и других отношениях.





 ПИСЬМО XXIX.

 -------------------------------------------


Предрассудки, эта язва человеческого сердца, нанесли вред человечеству,
препятствуя личному общению и тем самым закупоривая канал
интеллектуального совершенствования: они запрещают обмен чувствами, который
взаимное распространение мнений — это щедрое распространение
интеллектуального богатства, которое, обогащая другого, продвигает вперед
само себя — оно разрывает узы социального союза и заставляет Человека сесть за стол переговоров.
мрачный, эгоистичный обладатель своей жалкой доли, со слишком большим
Ненависть к тому, чтобы отдавать, и слишком большая гордость, чтобы получать, те блага, которые
Провидение, оставив нашу природу такой неприспособленной, указало как
необходимые для передачи от человека к человеку: под его влиянием мы отвергаем добро, если нам не нравится рука, которая его предлагает, и скорее погрузимся в грязь, чем будем руководствоваться светом того, чьё мнение расходится с нашим.

Таким образом, между турками и нами — то немногое, что
позволяют себе говорить предрассудки магометан,
или страдали от других, чтобы почерпнуть из них, был в общем-то так неправильно,
извратили и оболгали предрассудкам, чем христиане, что
мы не выйдем за правду сказать, существуют и не люди в
цивилизованный мир, реальная история и подлинное государство так мало известны
как турки: и хуже всего то, что не один
искажение, не одна ошибка упала на щедрой,
благотворительный стороны; но все, все без исключения, как правило, представляют
Турок с самой деградированной и отвратительной точки зрения. Как чистота
Христианин не допускает, чтобы он был виновен в преднамеренном, безжалостном введении в заблуждение
мы должны отнести это к неизбежной ошибке, если бы это
не то чтобы до некоторых поздних авторов, чья либеральность делает им честь, они
все шли по одному и тому же пути и вряд ли могли быть такими
одинаково ошибочными с точки зрения замысла. Следовательно, мы должны приписать это
религиозному рвению и ошибочному благочестию; в котором, только в этом случае,
они, по-видимому, являются достойными конкурентами турок. Угрюмость,
враждебность и высокомерное самообладание фанатика, каждое из них
имеет общие черты с другим.

Одной из поразительных особенностей Конституции Турции является то, что ни благородное происхождение, ни знатность сами по себе не являются достаточными основаниями для того, чтобы рекомендовать человека на высокие должности. Только заслуги и способности являются крыльями, которые могут вознести честолюбие на вершину. Крестьянин может быть возведён на высшую должность в империи; по крайней мере, на его пути нет непреодолимых препятствий; и я полагаю, что такое случалось часто. Сравните это с Францией при
поздней монархии, где никакие заслуги не могли возвысить человека из простонародья:
это, я говорю, один из критериев свободной конституции, и Турция
в этом отношении пока что демократическая страна.

Самый первый принцип, привитый в умах мусульман
детей, - это глубокое презрение ко всем религиям, кроме своей собственной; и с тех пор, как
младенцы способны различать, их учат называть
Христиане по имени Гиаур, или неверные: это растет в них.
мужественность настолько сильна в них, что они будут следовать за христианином через
улицы, и даже джастл выступают против него с презрением, крича: "Гиаур!"
Гиаур! или Неверный! Неверный! —Люди с достоинством и положением, действительно, будут
обращаться с христианами вежливо; но как только они выйдут из
Услышав это, они назовут их собаками! Это чудовищно! Но давайте вспомним, как
относились бы к туркам в Испании или Португалии, и мы увидим, что
бесчеловечный фанатизм встречается среди христиан в большей степени, чем
даже среди магометан. В Испании или Португалии к ним относились бы так:
простые люди называли бы их свиньями; они бы также презрительно
оскорбляли их; более того, они бы их резали (это часто случалось)
_ради любви к Богу_; а что касается знатных людей, то они бы очень
совесть не позволила им выдать себя инквизиции, где благочестивые отцы
Церкви очень свято предать их огню, и хладнокровно
иди к алтарю и молиться Богу, чтобы черт их вечности до всей вечности.
Пока баланс, я думаю, в пользу турок. Нужно ли мне идти
дальше?— Я пойду.—

Мусульмане разделены на две секты, как и христиане на
многие. Это секта Али и секта Омара. Так вот, я никогда не слышал среди них о том, чтобы одна Секта намеренно сжигала другую: но секта Омара - это секта Али.
Так вот, я никогда не слышал среди них о том, чтобы одна Секта намеренно сжигала другую.
Римские католики даже сейчас сжигают протестантов по приговору суда — сжигают
своих собратьев-христиан до смерти за то, что они отличаются от них всего лишь
спекулятивный пункт доктрины. Кто же тогда лучшие люди? Я уверен,
нет необходимости говорить: хотя плохие - лучшие.

Те, кто знает их лучше всех, допускают, что турки обладают некоторыми
превосходными качествами; и я думаю, что в расточительности нашего
порицания, которого мы, хотя и мало знакомы с ними, ожидаем
даровать, было бы справедливо отдать им должное за многие из этих хороших качеств
для раскрытия которых даже между нами требуется величайшая близость
и самое теплое взаимное доверие и уважение в
друг друга. То, что у них много пороков, несомненно. Что это за люди,
у которых их нет? Азартные игры они ненавидят; вино они не употребляют, или, по крайней мере, употребляют
совсем немного, и то украдкой; а что касается множества женщин, то это
вряд ли это можно считать у них пороком, поскольку это допускает их религия.
В их вину вменяется один, и только один, порок темной окраски; и это
было провозглашено с печальным и ужасным дополнением, что
хотя это и противоречит природе, это было разрешено их религией. Это у меня
есть основания полагать, что это одна из многих выдумок и ухищрений
Христианских подвижников, оказывать Mahomedanism более одиозным, ибо я был
ранее из наиболее компетентных и уважаемых авторитетов, и я
поэтому убежден, что отвратительные преступления, на которое я намекаю, это
запрещено Кораном и муниципальные законы; что оно открыто
осуждается все, как у нас; и что, хотя откровенность должна позволять есть
многие, кто практикуют ее (кстати там слишком много в Англии, который
должны сделать то же самое), нет ни одного Харди или достаточно бесстыжие
не старался скрыть это; и, короче говоря, что это, видимо, как
Там это так же осуждается, как и везде, что, по крайней мере, спасает
законы и религию страны от этого позора.

 Возможно, нет такой части света, где пламя родительской
любви горит с большей пылкостью и неугасимой силой или где ему
более преданно отвечают взаимностью и сыновним послушанием, чем в Турции. Воспитанные в духе величайшего почтения и благоговейного
подчинения воле родителей; приученные как наставлениями, так и примером
к величайшему уважению к старшим, и почти оторванные от своих
в младенчестве от женщин они перенимают скромность по отношению к начальству и
застенчивость и уважительное обращение со слабым полом, которые никогда
не перестают влиять на них в течение всей жизни. Турок, встречающий женщину на улице
, отворачивает от нее голову, как будто смотреть на нее преступно; и
нет ничего, что они так сильно ненавидят или будут более усердно избегать, чем
дерзкая, дерзновенная женщина. Следовательно, чтобы взять верх над турком,
больше ничего не нужно, кроме как напустить на него Ярость,
и он немедленно отступает.

С момента прибытия турецкого посла в Лондон у меня были
Я часто замечал, что люди в его поезде уже
благодаря хорошему примеру наших британских красавиц и красавцев
в значительной степени избавились от своей национальной скромности и
могут смотреть на женщин так же широко и бесстрашно, как самый
большой щенок в столице.

Их привычная нежность и почтение к прекрасному полу, хотя и свидетельствуют об их мужественной галантности, должны быть сведены к излишней экстравагантности и иррациональности. Для турка величайшим позором является поднять руку на женщину: это
несомненно, это правильно, с некоторыми ограничениями; но они заходят так далеко, что
не допускают никаких провокаций, какими бы они ни были, достаточных для оправдания использования
применять силу или гладить женщину; максимум, что они могут сделать, это отругать и
уйти. Следствием этого является то, что женщины часто сталкиваются с
самые жестокие бесчинства. Были случаи, когда они были
виновны в самых яростных бесчинствах; когда они нарушали законы
в полном составе и вскрывали общественные запасы зерна, припасенные
Правительство: присутствовали магистраты, были вызваны янычары, и
Они прибежали, чтобы подавить бунт, но, о чудо, это были женщины, которые его устроили.
Они не знали, как им противостоять, кроме как с помощью силы, а силу они
не могли применить. Поэтому дамам было позволено спокойно делать своё дело,
не обращая внимания на магистратов, закон, право и разум.

Среди множества ошибок и моральных абсурдов, ложно приписываемых
магометанской религии, исключение женщин из Рая занимает
весьма заметное место как обвинение столь же ложное и абсурдное. Напротив, женщины соблюдают пост, совершают омовения и другие
религиозные обряды, которые мусульмане считают необходимыми для спасения.
Несмотря на это, путешественники привыкли прибегать
к изобретательности там, где обычаи страны не допускали положительной
информации; и давать свои отчеты, скорее, исходя из предложений
их собственное предвзятое воображение, чем какие-либо справедливые умозаключения или
выводы, сделанные на основе фактов, которые стали предметом их наблюдения.





 ПИСЬМО XXX.

 -------------------------------------------


Тема, которую я затронул в своих последних трёх письмах и к которой, вероятно, обращусь в этом и, возможно, в некоторых последующих письмах, связана с деликатными обстоятельствами и, возможно, имеет сомнительное значение, поскольку затрагивает важнейшую тему религии. Поэтому, прежде чем продолжить, я объясню вам (чтобы не пришлось объяснять) весь смысл моих слов.

Моя цель во всём, что я сказал о турках,
— бороться с предрассудками, а не проводить сравнения, — показать, что там, где
Магометане жестоки или порабощены, но это не их вина
Религия или их законы: чтобы убедить вас, что турки — не единственные люди в мире, которые, несмотря на все внешние проявления святости и религии, способны на самые отвратительные преступления и иногда совершенно лишены каких-либо притязаний на милосердие. И в то время как их постоянно упрекали и обвиняли, они совершали те же преступления, в которых их обвиняли. Если вообще можно сделать скидку на
Историческое искажение, которое мы, возможно, склонны считать
ошибкой невежественных католических миссионеров прошлых веков,
достойно некоторого оправдания или, по крайней мере, смягчения.
Необузданное рвение тех времён не позволяло в полной мере
использовать рациональные способности; но в наш просвещённый и
либеральный век тот, кто фальсифицирует из полемической злобы,
должен встретить мало сочувствия и ещё меньше доверия. И всем людям, обладающим добродетелью и религией, должно быть горько от того, что
церковники, последователи христианской церкви, которые должны быть
Источник чистоты и правды, они были первыми в списке фальсификаторов.

 В Турции очень трудно получить какую-либо информацию; в основном они чрезвычайно упорны в своей религии, а что касается их женщин, то самые осведомлённые люди, прожившие там много лет, в тех сферах жизни, которые дают им наилучшие возможности для получения информации, доступной европейцам, утверждают, что в лучшем случае о них можно получить лишь очень неполное представление. Тем не менее путешественники, которые, вероятно,
никогда не заходили дальше, чем «от зелёного луга к коричневому»,
дали нам разрозненные сведения об их религии; и авантюристы, которые никогда
не выходили за пределы поместья Друри, взбирались на стены Сераля и
похищали любимцев султанов.

Правда в том, мой дорогой Фредерик, что турки, как и все другие народы, имеют
свою долю пороков, но ни в коем случае не поощряются их
Религия; и из того, что я смог собрать, а также из моих собственных
запросов и наблюдений, а также из чтения лучших историков, я уверен
убеждены, что во всем магометанстве у них нет ни одного
доктрина, столь подрывающая добродетель или столь поощряющая потворство
пороку, как и многие другие, которые можно найти в этом любопытном кодексе папства.

Злоба наших неумеренных ревнителей против Mahomedanism было
курс продлен до своего основателя более общие преувеличения и
дополнения. Они представили Магомета человеком низкого происхождения,
обладающим умом, непросвещенным наукой или литературой, и
пониманием и способностями от природы грубыми. Все эти предположения, несомненно, ложны — он происходил из самой благородной из всех арабских
Племена—курайшиты: в его время бедность, столь далекая от того, чтобы быть у них поношением
, была признаком всего, что было великим и
достойный, если его поддерживать великодушием и силой духа; и два первых халифа
жили так же бедно, как и сам Магомет, хотя у них были
огромные доходы, они командовали огромными армиями и были правителями огромных
провинций. Что касается его понимания, я могу только сказать, что, возможно, он был
самым последним человеком в мире, чьи интеллектуальные способности следует
подвергать сомнению. Его гений был безграничен, его дух предприимчив,
его ораторскому мастерству не было равных, ему позволили стать величайшим
оратором своего времени; и все же, при всех этих качествах, его
пониманием пренебрегли. Логическая истина заключается в том, что когда люди
доказывают слишком много, они вообще ничего не доказывают: наши христианские фанатики в
данном случае превысили допустимую норму и тем самым сделали всю свою
остальную информацию по меньшей мере сомнительной. Возможно, кульминацией всей политики
было то, что Магомет притворялся идиотом, чтобы его
великие и чудесные излияния казались непосредственным источником вдохновения
Небеса — Он называл себя ПРОРОКОМ-ИДИОТОМ[1].

Сноска 1:

 Мухаммед.

Все магометанство может быть сведено просто к этому единственному догмату
Веры — “Есть только один БОГ, и МАГОМЕТ - его Пророк”; но на этом
время от времени они приводили к такому разнообразию нелепостей,
для описания которых потребовались бы тома: однако, со строгой откровенностью давайте
поразмышляйте и задайте нашим собственным сердцам вопрос, можно ли превзойти окропление
святой водой или поклонение кусочку белой вафли как БОГУ,
или менее абсурдны, чем периодические омовения турок или их
отправляетесь в паломничество в Мекку?

Что касается Женщин, я уже говорил ранее, что лучшая информация
, которую мы можем получить, очень несовершенна; все, что я смог собрать, вы
получите. Они сформированы в стиле самой изысканной симметрии,
особенно в области груди; у них нежная кожа,
правильные черты лица, черные волосы и глаза, и они, прежде всего,
чистые и опрятные, регулярно моющиеся два раза в день,
помимо других случаев, и не допускающие, чтобы на их телах оставались даже мельчайшие волоски
. Они содержатся в самых строгих
заточение, и только люди с дурной славой рисуют. Женщины с сильным характером
там целомудренны, и их целомудрие нельзя приписать лишь сдержанности,
поскольку с младенчества их приучают к осмотрительности и
самопожертвованию, а скромность, присущая их полу, взращивается с
первых дней. Когда они вырастают, то, в отличие от наших женщин, не заражаются
постыдной галантностью; мужчины не обучены искусству соблазнения и не гордятся им, как некоторые из нас. На самом деле, эта практика не является частью
достижения их прекрасных джентльменов; более того, они считают это
позорным. В Турции не найти таких персонажей, как вы.
лежаки в бокс—холле - никто из ваших выскочек не похож на тех, кто разыгрывает
лучшая часть дня по Пэлл-Мэлл, Сент-Джеймс-стрит и
Бонд-стрит; кто, не имея рождения, богатства, образования или ролей, мечтает
ведут себя молодцами и пудрят носики в дамских головных уборах,
нашептывая им что-то, чтобы снискать репутацию галантных; которые гордо
как бантамские петухи, и принимают свирепый вид, чтобы скрыть свое сознательное
хочешь духа; и одет в костюм, обмундирования, куплена папой в
Мама запросу, выставлять сладкий мастер Джеки преимущество в
Парк—хоть и не мараться с порохом, или перфорированный с мячом
в неприятную поле боя!!!—Мой дорогой Фредерик, я часто говорил тебе
что ты сам должен выбрать свою профессию. Если ты выберешь
любую из изученных профессий, ты можешь потерпеть неудачу в ней без позора;
ибо многие из самых способных людей терпели неудачу и раньше, но, заметьте мне! избегайте
вооруженных сил, поскольку вы погубите себя, если у вас нет необходимых условий; не позволяйте
Блеск алого мундира или пустое имя солдата соблазняют вас
стать одним из тех жалких животных, которых я описал. Возможно, есть
персонажи и похуже — я не знаю никого столь же презренного.

 Все крайности плохи, но избыток добродетели, даже если он приводит к ошибкам, всё же предпочтительнее порока. Как бы нелепо это ни звучало, мы не можем полностью презирать или осуждать пуританство турецких женщин, хотя оно доходит до такой крайности, что, кормя свою птицу, они тщательно прикрываются, если там оказывается петух
среди них такое брезгливое отвращение к отвратительному созданию мужского пола
при виде их хорошеньких личиков.

Если принять во внимание обстоятельства, в которых находятся турецкие женщины
, должно показаться удивительным, что целомудрие из принципа
распространено среди них повсеместно, как это признается: природа мужчины побуждает
он с величайшим пылом желает того, что является самым запретным; и
вполне можно предположить, что женщины, которые сильно ограничены, испытывают свои страсти.
разжигаемые преувеличенной работой воображения. Неверность,
однако, на брачном ложе встречается среди тамошних мужчин гораздо реже,
чем среди женщин; и на волне моды, которая в этом
страна дает такого быстрого и непреодолимого распространения порока и
прелюбодеяние, бежит туда в противоположном направлении; и вопреки нашим
обычаи, ни один человек не является столь немодно в Турции, как он, что перебил
внутренний мир семьи от искушения.

Среди многих добродетелей, которые со строгой справедливостью могут быть приписаны туркам
гостеприимство занимает видное место. Оно не ограничивается
обычной вежливостью, оно распространяется и на личную защиту. Многие считают своим долгом
рисковать жизнью, защищая своих гостей;
также не будет допущено, чтобы какой-либо мотив, каким бы убедительным он ни был, оправдывал нарушение этого правила
. Более того, до такой системы доведено, что помолвка с
незнакомцем принимается как оправдание того, что он не подчинился призыву великого
мужчина, когда никакие другие извинения, даже не связанные с недомоганием, не были бы приняты
.

В то время как турки ненавидят все другие религии, кроме своей собственной,
их правительство ни в коем случае не является нетерпимым в духовных вопросах.
Исповедание всех религий свободно, и в Константинополе (как нам сказали)
Монахи одеваются в свои привычки, и им разрешено участвовать в похоронных процессиях с
поднять Крест - это больше, чем английская тирания позволяла
Римским католикам Ирландии делать до самого недавнего времени: турок, однако,
осужденный за вероотступничество, никоим образом не мог избежать смерти. Между тем,
следует отметить, что, если они поддерживают приличное подобие форм
своей религии, никто не проводит назойливого расследования их истинной веры:
и хотя одно из предписаний Магомета - стараться
обращать неверующих, и они иногда, повинуясь этому повелению,
призывают к обращению христиан и других; они никогда не упускают возможности
относитесь к любому отступнику или человеку, который становится новообращённым, с презрением, если не с неприязнью.

Я завершу это письмо отрывком из самой ценной и точной работы, «Истории Алеппо» Рассела, которая даст вам более полное и правдивое представление о турецких нравах, чем то, которое вы, вероятно, получите из общих представлений. «В целом, — говорит он, — можно ли это объяснить влиянием их политической системы или отсутствием различных соблазнов, которые в Европе часто приводят к нарушению законов, — в немногих крупных городах, где многие
личные и домашние добродетели в целом более распространены, чем в
Алеппо”.





 ПИСЬМО XXXI.

 -------------------------------------------


Использование периодически устанавливаемого времени богослужения общепризнанно,
и необходимость их принятия составляет часть христианского кодекса.
Мусульманская религия, однако, намного превосходит ее в строгом внимании
к набожности и частоте ее проявления. Указано не менее пяти раз
молитва в течение каждых двадцати четырёх часов, установленная как обязательная, ни в один из которых истинный верующий не должен пропускать молитву; и пылкость их молитв превосходит даже их частоту. Я слышал, как кто-то утверждал, что если бы дом загорелся во время их молитвы, они бы не прервались. Они настолько твёрдо убеждены в том, что во время молитвы они должны быть сосредоточены, что если бы их прервал чих или кашель, они бы сочли всё, что уже было сделано, напрасным и начали бы всё сначала. — И, по правде говоря, если бы
христиане проклинают их, они очень даже с ними взамен
никогда не молись для рознь, вражду и раздоры среди их
врагов, а также здоровья и благополучия для себя; и
эффективность этих молитв они нежно атрибута всех войн и
разногласия которая не переставая изводить христианском мире. Колокольный звон означает
публичное объявление о молитве; и когда истинный мусульманин слышит это, пусть он будет
где захочет, дома или за границей, на большой дороге или в
рынок, будь место грязное или чистое, мокрое или сухое, он немедленно падает ниц
и поклоняется.

В дополнение к молитве они совершают омовения, к которым относятся с такой же скрупулёзностью, как и к молитвам. Одно омовение совершается перед молитвой, другое — после соития с женщиной, третье — перед едой, а четвёртое — по необходимости. Они никогда не пренебрегают этими омовениями, если только на их пути не возникает непреодолимого препятствия. Милосердие, это самое
славное учение любой религии, предписывается Кораном под
самым суровым осуждением небесной кары в случае пренебрежения; и
Коран призывает не знать границ в щедрости по отношению к бедным.
Многие мусульмане в своем рвении выполнить этот долг отдали четвертую,
многие третью, а некоторые и половину своего имущества. Нет, нередки случаи, когда
люди раздают все, что у них есть, и после этого живут
сами на подаяние. Чтобы отдать строгую справедливость, нужно сказать, что бедности
нигде так почтительно не уделяют внимания, не чтут и не почитают, как
среди мусульман, у которых есть поговорка: “что страх перед
нужда - это признак БОЖЬЕГО суда”.

Воздержание считается у них добродетелью, и очень строго
предписано как религиозный долг. Великий пост, установленный Кораном
продолжается в течение месяца Рамадан, в течение которого они не едят,
не пьют и не разговаривают со своими женами от восхода солнца до восхода звезд
появляются, или лампады вывешиваются в мечетях. Любой, кто его нарушит
наказывается смертью; но хуже всего то, что они не позволяют
даже путешественникам, больным или раненым, ссылаться на право на освобождение:
однако некоторые турки и все христиане придумали
способы провести месяц без особых унижений; это,
спать в постели весь день, а всю ночь сидеть и кутить, чтобы
избежать ограничений.

Последнее и величайшее таинство их религии - паломничество в
Мекка, которая когда совершены раз должна быть прямой паспорт
на небесах; и есть несколько из них, которые не в одно время или другой
их жизнь считать, что болезненные и опасные путешествия. Поскольку это очень
интересное путешествие, однако, путешествовать в шкафу, поскольку оно включает в себя
описание каравана и служит для того, чтобы показать, до каких пределов
энтузиазм может влиять на мужчин, я дам вам его описание следующим образом
переданный мне очень точным и изобретательным человеком, на чью
честность я могу положиться; сначала я сделаю несколько замечаний по поводу
предыдущей части этого письма.

Из того, что я уже сказал, вы можете заметить, что, за исключением чисто религиозных вопросов, нравственные предписания магометанства
включают в себя большинство тех частей христианской религии, на соблюдении которых зиждется репутация благочестивых людей, и что магометане более строги в соблюдении этих предписаний, чем мы. Прелюбодеяние среди них встречается нечасто; вино употребляется редко или
никогда не использовался; о воровстве мало что известно; как и об убийстве. Затем, в практической части
набожности, на первом месте стоят молитвы; во-вторых,
воздержание или пост; в-третьих, благотворительность. Это все христианские доктрины
, которые они соблюдают более ревностно, чем мы. Их омовения
, по крайней мере, не наносят ущерба морали или благочестию; скорее,
совершаемые как религиозное упражнение, служат для поддержания последовательности
общения, которое должно существовать между Созданием и его Создателем:
кроме того, я не могу не думать вместе с нашим неподражаемым поэтом Томсоном, что

 —--от чистоты тела разум
 Получает тайную сочувственную помощь.
 ВРЕМЕНА ГОДА—Лето.

А что касается паломничества в Мекку, каким бы иррациональным оно ни казалось
нам, оно, по крайней мере, рекомендовано искренностью и рвением и, несомненно, является
в глазах всевидящего Провидения достойным. ОН, мы должны
предположить, будет судить не по ценности поступка, а по чистоте
мотива; и примет это как подношение хрупкого, слепого смертного,
склоняясь в повиновении тому, что он считает волей бога.
Небеса. Кроме того, хоть убейте меня, но я не понимаю, почему паломничество в
Мекку более предосудительно, чем паломничество в Иерусалим; не говоря уже о
тысяче других святых мест, куда благонамеренные христиане отправляются ради спасения своей души, подвергая свою жизнь опасности, а тело — мучениям и лишениям.

 Тогда изгоните меня, мой Фредерик! изгони из своего сердца все нелиберальные и
немилосердные предрассудки, если они ещё не проникли в него. Уважай
и храни свою религию как лучшую и наиболее способствующую вечному и
Земное счастье; и тем более хорошо, что оно призывает нас быть милосердными как к иудеям, так и к язычникам; но никогда не думайте, что вы продвигаете дело этой религии или служите своему Богу, ведя войну против своих собратьев за мнения, которые они не могут не разделять, как и вы не можете не разделять свои, или вынося им тот вечный приговор, который может вынести только Всемогущий.

Для доброжелательного ума враждебность человечества представляет собой
крайне удручающую картину, а легкомысленные предлоги, на которые она
Враждебность, в основе которой лежит ненависть, делает её ещё более ужасной. Можно было бы подумать, что сама жизнь и борьба человечества за её излишки уже сами по себе дают достаточно материала для ссор, не прибегая к тени предположений.
Однако опыт показал нам, что мнение является гораздо более обширным источником
враждебности и войн; и что на одного человека, которого прокляли,
убили или уничтожили его собратья в борьбе за собственность,
приходится тысяча тех, кто стал жертвой мести враждебного мнения:

 ;;;;;;;; ;;;; ;;;;;;;;; ;; ;; ;;;;;;;;, ;;;; ;; ;;;; ;;;
 ;;;;;;;;; ;;;;;;;.

Если бы было возможно, что я мог бы получить от щедрот Небес дарование
первым желанием моего сердца, этим желанием должно было бы быть видеть все человечество в
гармонии и взаимной доброй воле, без различия подчиняющихся единому
великое имя Человека и Брата. Поскольку те, кто разжигает разлад между
ними, являются самыми пагубными чудовищами общества, тот, кто пытается
приблизить их на один шаг к общему согласию чувств,
который стремится прививать принципы взаимной терпимости, а также
поощряйте рост взаимной привязанности между людьми как собратьями
существа, которые по праву могут быть причислены к лучшим друзьям человечества и
самые верные слуги Того, Кто дал бытие всем.

Среди грубых искажений, на которые я жалуюсь и о которых я сожалею ради
блага человечества, является общая ложь, неверность
турецких женщин. Уважаемый автор, которого я уже упоминал ранее,
позволю себе процитировать, я имею в виду доктора Рассела, заявляет, что за двадцать лет
проживания в Алеппо он не помнил ни одного публичного случая супружеской измены;
и что в частных кругах скандалов те, о ком он слышал, принадлежали к
низшему классу, и их число не превышало дюжины. “В отношении
франков (продолжает он) предприятие сопряжено не только с таким
риском для отдельного человека, но и может по своим последствиям настолько серьезно затронуть
все урегулирование, что оно либо никогда не предпринимается, либо скрывается
с секретностью, не имеющей аналогов в других вопросах. У меня есть основания полагать,
что европейским путешественникам иногда выдавали греческую куртизанку за султаншу, и после того, как они были изрядно напуганы,
вынуждена была щедро заплатить, чтобы сохранить тайну, о которой на следующий день
стало известно половине сестер в городе.” Однако он замечает,
что в Константинополе уровень галантности иной.

Что касается морального облика турок, я старался быть
настолько кратким, насколько мне позволяла справедливость; и все же я нахожу, что я
перегнул палку. Однако я не могу отмахнуться от этого, не указав вам на
черту, которой самые стойкие полемические предубеждения и самая
закоренелая ненависть, несмотря ни на что, должны воздать должное аплодисментами.
Их обращение со своими рабами выше всякого примера гуманности среди нас.
нежное и щедрое, и такое, что вполне может вызвать румянец на лицах
Христианских торговцев человеческая плоть. Когда молодые рабы, мужчины или женщины,
покупаются турком, они, по-видимому, вводятся в семью скорее в
положении усыновленного ребенка; они получают такое же образование,
выполняют почти те же обязанности и не связаны большими знаками
уважения, чем собственные дети их хозяина, — и фактически не ощущают ни одного из
раздражающих обстоятельств состояния раболепия; самое худшее обращение
они когда-либо получали, чтобы их поставили в один ряд с мелкой прислугой,
или поручили выполнять те же обязанности, что и камердинеру или пажу. Это часто случается, когда
с другой стороны, что они состоят в браке, в семье, и очень
часто продвигаются на высшие должности в государстве. Если они принимают
Религию своих хозяев, это всегда происходит спонтанно; и даже к
рабам, захваченным на войне, не применяется принуждение, чтобы заставить их изменить свою
Веру.

Ниже приводится лучшее описание, которое я могу дать вам о
Восточном караване. Оно в точности совпадает с моими собственными наблюдениями и с
различными отчетами, которые я получил от других. Я обязан этим, а также
отчетом о поведении паломников в Мекке, добрым службам
о друге, который приложил все усилия, чтобы раздобыть их для меня.


 -------------------------------------------


 ОПИСАНИЕ КАРАВАНА.


 _ Включено в предыдущее письмо._


Караван, который так часто упоминается в истории и описании
Востока и во всех сказаниях и преданиях об этих странах, - это
собрание путешественников, частично паломников, частично торговцев, которые собирают
вместе, чтобы объединить достаточные силы для их защиты, в
путешествии по отвратительным диким местам и пылающим пустыням, над которыми они
вынуждены проезжать в коммерческих и других целях; эти дикие места
кишат арабами, которые занимаются мародерством и грабят в
самых грозных формированиях, некоторые почти такие же большие, как небольшие армии. Как
коллекция такое количество требует времени, и воплощая их
серьезную озабоченность, - это согласованные с большой осторожностью и подготовкой, и
никогда не пытались без разрешения князя, в чьих
доминионы он должен быть сформирован, и тех, через чьи владения
это пройдет, выраженному в письменной форме. Точное количество мужчин и
экипажи, мулы, лошади и другие вьючные животные указаны в
лицензии; и торговцы, которым принадлежит караван, регулируют и
направляют все, что относится к его правительству и полиции во время
путешествие и назначить различных должностных лиц, необходимых для его проведения.

Каждый автоприцеп имеет четыре основные должностные лица: первый, Caravanbachi,
или главе каравана; второй, капитан марта; в-третьих,
капитан остановки, ни покоя; и в-четвертых, капитан
распределение. Первый обладает непререкаемым авторитетом и командованием
над всеми остальными и отдаёт им приказы: второй является абсолютным
главнокомандующим во время похода, но его полномочия немедленно прекращаются,
когда караван останавливается или разбивает лагерь, и тогда третий
принимает на себя часть полномочий и использует их во время стоянки: а
четвёртый отдаёт приказы о расположении каждой части каравана на случай
нападения или сражения. Этот последний офицер также во время марша
проверяет и распределяет продовольствие, которым руководят несколько младших офицеров.
обязан обеспечивать безопасность хозяина каравана; каждый из них
на попечении определенного количества людей, слонов, дромадеров,
верблюды и т.д. и т.п., которых они обязуются вести и снабжать
провизией на свой страх и риск, в соответствии с соглашением, заключенным
между ними.

Пятый офицер из караван-платные мастер или казначей, который
под ним огромное множество писарей и переводчиков, назначенный охранять
точный журналах все материалы инциденты, которые происходят на
путешествия. И именно по этим журналам, подписанным вышестоящими офицерами,
что владельцы каравана судят, хорошо им было или плохо.
обслужили или провели.

Другой вид офицеров - математики, без которых ни один караван
не осмелится отправиться в путь. Там обычно три из них крепятся к
караван большого размера, и они исполнять обязанности обоих
квартал-мастеров и помощников, возглавив войска, когда караван
подвергается нападению, и назначение помещения, где караван назначен
в Энкамп.

Существует не менее пяти различных видов караванов: первый, тяжелый
караваны, которые состоят из слонов, дромадеров, верблюдов и
лошади; во-вторых, легкие караваны, в которых всего несколько слонов;
в-третьих, обычные караваны, где нет ни одного из этих животных;
в-четвертых, конные караваны, где нет ни дромадеров, ни
верблюдов; и, наконец, морские караваны, состоящие из судов; откуда вы
заметим, что слово "караван" не ограничивается сушей, но
распространяется и на воду.

Соотношение, соблюдаемое в тяжелом караване, следующее: когда в нем
пятьсот слонов, к ним добавляют тысячу дромадеров и две
не менее тысячи лошадей; и тогда эскорт состоит из четырех человек
тысяча всадников. Двое мужчин должны вести одного слона
, пять - трех дромадеров и семь - одиннадцать верблюдов. Это
множество слуг, вместе с офицерами и пассажирами, чье
число неизвестно, служат для поддержки эскорта в случае боя и
делают караван более грозным и безопасным. Пассажиры не являются
абсолютно обязанными драться; но согласно законам и обычаям
караванов, если они отказываются это делать, они не имеют права на какие-либо
любая провизия из каравана, даже если они должны согласиться
заплатить за нее непомерную цену.

На каждого слона садится так называемый Ник, то есть мальчик девяти-десяти лет, обученный этому делу, который
управляет слоном и колет его заострённым железом, чтобы он был бодрее в бою. Этот же мальчик заряжает огнестрельное оружие двух солдат, которые
садятся на слона вместе с ним.

День отправления каравана, однажды назначенный, никогда не меняется и не откладывается, так что ни у кого не может быть разочарования.

Можно было бы предположить, что столь огромное и мощное тело, хорошо вооружённое,
могло бы уверенно двигаться вперёд, не опасаясь ограбления, но как
у большинства арабских принцев нет других средств к существованию, кроме как за счет своих
грабежей, они держат шпионов во всех частях света, которые уведомляют их, когда
караваны отправляются в путь, по которому они прокладывают путь; и иногда нападают превосходящими силами
, одолевают их, отнимают у них все их сокровища и делают
рабами весь конвой — за исключением иностранцев, которым они обычно
прояви больше милосердия. Если они получают отпор, они обычно приходят к какому-то соглашению
условия которого довольно хорошо соблюдаются, особенно
если нападавшие являются коренными арабами. Совершение грабежей с
такие армии могут показаться удивительными, но если принять во внимание соблазн и
узнать, что одного каравана иногда достаточно, чтобы обогатить этих правителей, то большая часть нашего удивления исчезает.

Они вынуждены принимать большие меры предосторожности, чтобы караван не
принёс в места, через которые они проходят, эту ужасную болезнь — чуму, и чтобы они сами не заразились ею. Поэтому, когда они подъезжают к городу, жители города и люди из каравана проводят торжественное собрание, посвящённое положению
их здоровье, и очень искренне общаться друг с другом государстве
в случае, откровенно сообщая друг другу, есть ли опасность
обе стороны.—Когда есть основания подозревать какую-либо заразную хворь,
они мирно соглашаются, что между ними не должно быть никаких сношений вообще.
и если караван нуждается в провизии, они
переданный им с величайшей осторожностью через стены города.

Утомление, трудности и опасности, сопутствующие этим караванам, настолько
велики, что они, конечно, никогда бы не были предприняты, если бы не удивительные
прибыль ни в какой мере не уравновешивала их.—Торговец, который
путешествует в них, должен довольствоваться той провизией, которую он может достать, должен
расстаться со всеми своими деликатесами и отказаться от всякой надежды на легкость; он должен
подчиниться ужасному смешению языков и наций; утомлению
долгих переходов по пескам и в условиях климата, почти достаточно жаркого,
чтобы превратить его в пепел: он должен с радостью подчиняться непомерным
взимаемые обманным путем пошлины, дерзкие грабежи и хитрые уловки
практикуются стадом бродяг, которые следуют за караванами, — для
для предотвращения этого у торговцев есть множество хорошо продуманных замков,
которые могут открыть только те, кто знает толк в них.

Но на некоторых путях следования караванов есть опасности, и ужасные,
противостоять которым не в силах никакое человеческое предвидение или сила, и под которыми
тонут целые караваны, и о них никогда больше не слышно.

Египетские караваны особенно подвержены опасностям на ужасных дорогах.
им поневоле приходится проходить через песчаные пустыни,
где на безграничных просторах природа отказала в одном-единственном обстоятельстве
благосклонности; где никогда не росла ни травинка, ни капля воды
не текла; где палящий огонь солнца изгнал доброе
влияние других стихий; где на протяжении нескольких дней пути ни одна
объект, попадающийся на глаза, направляет измученного путешественника по его пути; и
там, где случайный путь одного каравана перекрыт движущимися песками,
прежде чем другой сможет прийти, чтобы воспользоваться этим. На этих бескрайних равнинах
раскаленных песков, если проводнику случится сбиться с пути, запаситесь
водой, столь необходимой, чтобы доставить их туда, где они должны найти
более того, неизбежно подводит их: в таком случае мулы и лошади умирают
от усталости и жажды; и даже верблюды, несмотря на их
необычайную способность обходиться без воды, вскоре погибают в той же
манером, вместе с людьми из каравана, блуждающими по этим
ужасным пустыням.

Но еще более страшный, а еще более неизбежным, находится в опасности, когда
южный ветер, случается, поднимаются в этих песчаных пустынь. Наименьший вред, который он причиняет
, заключается в том, чтобы высушить кожаные сумки, в которых хранятся запасы
воды в дорогу. Этот ветер, которому арабы дают эпитет
отравленный, часто мгновенно душит тех, кто имеет несчастье с ним встретиться
чтобы предотвратить это, они вынуждены бросаться на землю
немедленно подставляя лицо горящему
пески, которые окружают их со всех сторон, и закрывают им рты
какой-нибудь льняной тканью, чтобы при дыхании они не проглотили мгновенную
смерть, которую этот ветер несет с собой, куда бы он ни распространялся.—Кроме того,
целые караваны часто оказываются погребенными под движущимися холмами горящего песка.
песок, поднятый волнением ветров.

Все эти ужасы и опасности так изящно описаны нашими
Очаровательный бард ТОМСОН, я не могу удержаться от того, чтобы не переписать этот отрывок, так как он лучше, чем тома обычных описаний, доходит до понимания и сердца.

 ———— Дыхание, горячее
От всей бескрайней печи небес,
 И широкая сверкающая пустошь из горящего песка,
 Душит ветер, поражающий паломника
 Мгновенной смертью. Терпи жажду и труд,
 Сын пустыни! даже верблюд чувствует,
 как огненный заряд пронзает его иссохшее сердце.
 Или из черно-красного эфира, разлетающегося вширь
 Совершает вылазку внезапный вихрь. Распрямляет пески,
 Перемещается по кругу, в игре собирающихся вихрей;
 Все ближе и ближе они, темнеющие, подступают;
 До тех пор, пока не начнется всеобщий всеохватывающий шторм
 Заметенные, возникают целые сплошные дебри;
 И к их полуденному источнику повержены удрученные,
 Или погружены ночью в печальный гибельный сон
 Под убыванию холмов, караван
 Похоронены глубоко. В людным улицам Каира
 Нетерпеливый купец в недоумении ждет напрасно,
 И Мекка опечалена долгой задержкой.————

И все же, несмотря на все эти ужасные обстоятельства террора и
торговля опасностями и желание наживы, с одной стороны, побуждают множество людей
подвергаться риску:

 Impiger extremos currit Mercator ad Indos,
 Per mare pauperiem fugiens, per saxa, per ignes.
 ГОРАЦИЙ.

И, с другой стороны, энтузиазм и религиозное рвение побуждают тысячи людей
испытать свою судьбу и пройти на Небеса через эти ужасные
регионы. Таким образом, мы видим, какими различными способами действует заблуждение.
Торговец мог бы найти средства к существованию, а фанатик - свой путь к божественному благоволению
точно так же, оставаясь в пределах своего родного
дома.




 ОПИСАНИЕ ЦЕРЕМОНИЙ, СОБЛЮДАЕМЫХ ПАЛОМНИКАМИ.
 ПО ПРИБЫТИИ В МЕККУ.


Караваны обычно выстраиваются таким образом, чтобы прибыть в Мекку примерно через сорок дней
после поста Рамадан и непосредственно перед Корбаном,
или Великим жертвоприношением. За пять или шесть дней до этого Праздника трое
Большие караваны, а именно: из Европы, из Малой Азии и из Аравии, объединяются, и все они, состоящие примерно из двухсот тысяч человек и трёхсот тысяч вьючных животных, разбивают лагерь в нескольких милях от Мекки. Паломники разбиваются на небольшие отряды и входят в город, чтобы подготовиться к Великому  жертвоприношению. Их ведут по улице, которая постоянно поднимается вверх, пока они не
доходят до ворот на возвышенности, называемых Вратами Здоровья. Отсюда
они видят большую мечеть, в которой находится Дом Авраама. Они
приветствуйте его с самым глубоким уважением и преданностью, дважды повторив:
“Салам Алек Ирусул Аллах!”, то есть: “Мир да пребудет с
Посланником Бога!” Оттуда, на некотором расстоянии, они поднимаются по пяти ступеням на
большую платформу, облицованную камнем, где они возносят свои молитвы;
затем они спускаются с другой стороны и приближаются к двум аркам, из
такие же измерения, но на некотором расстоянии друг от друга,
через которые они проходят в великом молчании и преданности. Эта церемония
должна быть проведена семь раз.

Отсюда направляемся к большой мечети, которая окружает Дом
Авраам, они входят в мечеть и семь раз обходят небольшое здание внутри неё, говоря: «Это дом Бога и его слуги Авраама». Затем они с большим почтением целуют чёрный камень, который, как говорят, спустился с небес, и идут к знаменитому колодцу под названием Зун-Зун, который ангел показал Агари, когда она страдала в пустыне и не могла найти воды для своего сына Измаила, и который арабы называют Зем-Зем. В этот колодец они погружаются во всей своей
одежде, повторяя «Тоба Алла, Тоба Алла!», то есть «Прощение,
БОГ! Прости, БОГ! Затем они выпивают глоток этой мутной, грязной
воды и уходят.

Обязанность омовения и питья они должны выполнить один раз;
но те, кто хочет попасть в рай раньше других, должны повторять это раз
в день во время пребывания каравана в Мекке.

В пятнадцати милях от города Мекка есть холм под названием «Джибаль».
Арафата, или «Гора Прощения». Её окружность составляет около трёх километров —
прекрасное место. На ней встретились Адам и Ева после того, как
Господь за их прегрешения разлучил их на сорок лет. Здесь
они жили в изобилии и счастье, построив на ней дом, который назвали «Бейт Адам», то есть «Дом Адама». В канун дня жертвоприношения три каравана, выстроенные в форме треугольника, окружают эту гору. Всю ночь люди веселятся, шумят и бесчинствуют, стреляя из пушек, мушкетов, пистолетов и фейерверков под непрекращающийся звон барабанов и труб. Как только наступает день,
воцаряется глубокая тишина — они закалывают своих овец и приносят
жертвы на горе, демонстрируя глубочайшую преданность.

Внезапно Шейх (или Глава Храма), что-то вроде прелата, выбегает
из их среды верхом на верблюде — он поднимается по пяти ступеням, изображенный
осуществимый для этой цели, и в изученной проповеди проповедует таким образом
людям:

Воздайте хвалу и благодарность за бесконечные и безмерные блага, дарованные
БОГОМ мусульманам через посредничество его самого любимого друга
и пророка Магомета: за то, что он избавил их от рабства
и рабство греха и идолопоклонства, в которое они были ввергнуты; дал
им Дом Авраама, откуда они могут быть услышаны, и их
прошения были услышаны; также была воздвигнута Гора прощения, на которой они могут
молиться Ему и получать прощение и отпущение всех своих грехов.

«Ибо благословенный, благочестивый и милосердный БОГ, дарующий все блага,
повелел своему рабу Аврааму построить себе дом в Мекке,
откуда его потомки могли бы молиться Всевышнему, и их желания
исполнялись бы.

«По этому повелению все горы в мире, казалось, устремились,
желая помочь служителю Господа и предоставить камень для возведения
святого дома; все, кроме этой бедной маленькой горы,
который из-за простой бедности не мог пожертвовать и камня. Поэтому оно
продолжало тридцать лет испытывать тяжкие страдания: наконец
Вечный БОГ заметил его муки и, тронутый жалостью к его долгим
страданиям, вырвался вперед, сказав: "Я больше не могу сдерживаться, дитя мое!" код
горькие стенания достигли ушей; а теперь я объявляю, что все
те, кто ходят в гости в дом моего друга Авраама не несет
освобождается от грехов, если они не почитают тебя, и
отмечаем тебе, святая жертва, которой я велел моим людям
устами моего пророка Магомета! Любите Бога! Молитесь! Подавайте милостыню!»

 После этой проповеди люди приветствуют гору и уходят.





 ПИСЬМО XXXII.

 -------------------------------------------


 В своих последних письмах я пытался рассказать вам о турках
Правительство, законы и конституция в целом, насколько я смог
собрать информацию по этому вопросу. Теперь я перейду к описанию
тех частей этой огромной империи, через которые я прошёл
повод для путешествия.

Во время моего пребывания в Алеппо, я испытал столько вежливости и гостеприимства
от европейского жителя шляхтича есть, и особенно г - - - -,
в чьем доме я жил совсем; и, как франки живут на очень хорошее
рельсы друг с другом, время пролетело так приятно, что она не
Для “то, что внутри” я должен был быть достаточно—мы счастливые поехали
иногда, иногда охота, иногда просто для езды сакэ.
Иногда с интеллигентным туземцем, которого я брал с собой на прогулку, или с
кем-нибудь из франков я гулял по городу, чтобы развлечь окружающих.
время и посмотреть, что шел вперед, несмотря на крик “Frangiбыл
Куку!” или “рогоносец Фрэнк!”, которая часто преследовала нас длина
улицы. Иногда мы ходили по вечерам в некоторых торговых точках, где
подготовка к стойке на служащих, ранее
отрядили для этой цели, и там угостила кофе, вино, фрукты,
и т. д.

В первый день, когда мы отправились на вечеринку последнего упомянутого рода, миссис ...
оказала нам честь сопровождать нас: назначенное место находилось в
красивые сельские сады, раскинувшиеся вдоль берега реки; где
Хорошо возделанная земля, изобилующая лучшими съедобными растениями, цветами, цветущими кустарниками и плодовыми деревьями, представляла собой восхитительное угощение для чувств; а платан, ива, ясень, гранат и множество других деревьев, растущих почти непроходимыми зарослями, создавали восхитительную тень, защищавшую от палящих солнечных лучей. Именно в тот раз я впервые столкнулся с турецкой нелиберальностью, которая, поскольку я был совершенно к ней не готов, сбила меня с толку и едва не лишила самообладания и благоразумия.
Пока мы шли, я заметил, как несколько турок обратились к
Миссис... и ко мне, которые шли рука об руку и говорили громким
голосом, с искаженным выражением лица и бурной жестикуляцией:
сопровождаемые хлопками в ладоши, которые, хотя я и не понимал
их языка, я мог ясно воспринимать, имели вид
угрозы или оскорбления. Я был в растерянности, что и думать об этом: миссис... покраснела,
и казалась очень обиженной: мистер ... и другие джентльмены молчали и
не выказали ни малейшего признака волнения или обиды. Наконец, когда мы
Я спросил у них, что это значит, и мне ответили, что всё это было направлено против миссис —— или, по крайней мере, из-за неё: что, будучи приверженцами обычаев своей страны и совершенно не зная обычаев других стран, они были крайне возмущены её нарядом, тем, что она иногда приподнимала вуаль, и, прежде всего, тем, что женщина так открыто и фамильярно шла в компании мужчин. Когда я позже заговорил об этом деле с
мистером ——, мужем этой дамы, он заверил меня, что ничего не было
возмутительно и позорного эпитета, который вульгарно изобретательности
яркие quean в Биллингсгейт мог подумать, что они не
забились на нас. Я был сверх меры удивлен прохладой с
что он нес его, и сказал, что если я понял, то, что они сказали,
Я должна, безусловно, были не в состоянии сдерживать себя, и
постучал в одну из них в качестве примера для остальных. Если бы вы это сделали
Итак, он вернулся, ты бы, конечно, пожалел его: ибо если вы
сбежал, будучи под кайфом, или казнить на месте, правовая
наказания за то, что неверный ударил истинно верующего, вам не избежать.
и, вероятно, пострадали бы мы и все франки в городе.
для него: это, во всяком случае, вызвало бы ужасную судорогу в этом месте,
и вы сами пали бы жертвой этого.

Не так давно я беседовал на эту тему с одним моим знакомым джентльменом
и упомянул об этом с некоторой резкостью, как проистекающей из
духа фанатизма, свойственного мусульманам.“ Милостивый государь, ” сказал он, - позвольте
мне разуверить вас! то же самое было бы сделано в большинстве районов Испании. Я
Однажды, — продолжил он, — я гулял по городу в Испании в компании с женой одного джентльмена, который там жил. Они оба были хорошо известны и обладали безупречной репутацией. Однако, увидев, что я иду с ней, люди, мимо которых мы проходили, многозначительно поднимали два пальца и кричали ей: «Какой же твой муж рогоносец!» и заканчивали словами: «Todas
«Все англичанки — шлюхи». Он добавил,
что даже в Кадисе, где коммерческие связи делают их более свободными, чем в других частях страны,
к вам обращаются сами маленькие дети с "Crees in Dios"? Вы
верите в Бога? и иногда в форме креста с большим пальцем
правая рука и указательный палец, ‘индейцев Кри Ан-Эсте? Crees en este? Нет! Нет! Ах
Джудио! Моро! Barbaro! Bruto! Protestante! Puerco! Voia al los
Infernos!!’ На английском — Вы верите в это? Ты веришь в это?
Нет! Нет! Ах, еврей! Мавр! Варвар! Протестант! Свинья! Иди к черту!!”

Столько человеческих милосердия и благотворительности, содействие под эгидой
религии!

Дом Г - - - -, где меня так гостеприимно поселили, была
великолепное здание, построенное во всей полноте восточного величия и
роскоши, и обставленное со всем великолепием и статусом Турции, объединенным
со вкусом и роскошью Великобритании. Это действительно был дом, в
котором само сладострастие могло бы расположиться с удовлетворением — Самые искренние
гостеприимство и щедрая доброжелательность приглашали и распространяли за столом
а вежливость и приветливость царили над всеми. Никогда я этого не забуду
никогда я не буду думать об этом без благодарности и уважения.

Джентльмен, обладающий богатством и влиянием мистера ..., имеющий дом.
Таким образом, я описал его, и вы можете сделать вывод, что он не был лишён общества и друзей. По правде говоря, у него были друзья даже среди лучших представителей турок. Пока я был там, увеселения не прекращались ни на минуту, а поскольку дамы из Европы или европейского происхождения в этой стране очень образованны, говорят на многих языках, неутомимо стараются угодить и принимают гостей из Европы с радостью и удовольствием, которые невозможно описать, Алеппо был бы для меня Эдемом, если бы
удовольствия от этого места с самого начала не уменьшались из-за
моих собственных болезненных ощущений, которые в конце концов усугубились инцидентом
, возникшим в результате моего общения там, о котором подробнее ниже.

Пока я оставался в Алеппо, я часто гулял, как я уже говорил вам,
по улицам; и я думаю, что никогда не был свидетелем стольких стычек в
за всю мою жизнь, вместе взятую, когда я был там в своих странствиях — не было ни разу, когда я
выходил на улицу, чтобы не наблюдать одного, двух, трех, а иногда и полдюжины или больше.
дюжина или больше. Однако в них нет ничего ужасного, и, будь это
Если бы не было так отвратительно смотреть, как ругаются мужчины, это было бы очень забавно.
Я осмелюсь сказать, что уличная драка «по-турецки» — одна из
самых нелепых зрелищ в мире. Стороны приближаются друг к другу и отступают, когда действия одной из них дают надежду на победу другой. Они поднимают руки и размахивают ими в воздухе, словно готовы ударить в любой момент, ухмыляются и скрежещут зубами, а их бороды и усы покрыты пеной изо рта и колышутся в такт быстрому движению губ и ужасным
их перекошенные рты представляют собой самое нелепое зрелище,
которое только можно себе представить. В тот момент они напомнили мне строчку из старой английской
баллады: —

 «Весело в зале,
 когда все бороды трясутся».

Ничто, по сути, не может превзойти экстравагантность их жестов:
яростную громкость их голосов или причудливые гримасы на лицах, в которых
иногда проявляются самые быстрые перепады страха и ярости, а иногда — самое смешное сочетание того и другого.
Однако за всё это время не было нанесено ни одного удара; но они
компенсировать недостаток физической силы упражнением языка,
осуждая месть друг другу, угрожая немедленным уничтожением,
расточая каждый горький упрек, каждый грязный эпитет и каждый
ужасное проклятие, какое только они могут придумать, и оба хвастаются
иногда своим терпением и снисходительностью, которые, к счастью,
позволили им воздержаться от уничтожения своего противника. Наконец,
драка постепенно затихает: измученные усталостью, наполовину задохнувшиеся от
пыли и криков, они постепенно отступают назад, к своим
двери; где суммируя всю свою злобу в самое ужасное
проклятие, они расстаются на время и удаляются, чтобы хвастаться пустыми угрозами,
и выплескивают свою ярость в тайниках своего Харама.

И все же христианские войска находят этих людей ужасными в бою.
которые время от времени противостояли им. вот, если можно так выразиться, доказательство.
отсутствие влияния религии на человеческий разум - это
неоспоримо одно из его мощных действий. Под воздействием
их вера, которая говорит им, что они попадут в рай немедленно, если
убит в бою с неверными, они совершают чудеса храбрости
сражаясь с христианами, в то время как их вера запрещает им осквернять свои руки кровью истинно верующих, их страсти постепенно подчиняются их религии, пока то, что сначала было верой, не становится привычкой, а подобающая мужчине энергия и мужество не превращаются в унизительные и ослабляющие усилия женщины.

Практика сражений или личных конфликтов между членами одного и того же общества, по-видимому, осуждается всеми религиями. Генту, как и все остальные секты
различные части Востока, через которые я путешествовал, дают выход своей страсти
почти так же, как турки. Христианам тоже
Великий Автор книги "Их вера" строжайше запрещает наносить удары друг по другу.
но им повезло, что они не только руководствуются
лучшей религией в мире, но и являются
единственные люди в мире, которые требуют освобождения от наказаний этой религии
и считают, что с ними поступили несправедливо, а их личные права
ущемлены, если им отказано в привилегии нарушить ее
правила, когда эти правила противоречат их удобству.

Позаботься об этом, моё дорогое дитя! Укрепи свой разум духом истинной религии и здравой нравственности, и пусть твоя жизнь всегда
руководствуется их заповедями.





 ПИСЬМО XXXIII.

 -------------------------------------------


То, с какой жадностью люди ищут что-то, что могло бы воссоздать
разум и поддерживать его в тонусе, само по себе является убедительным доказательством
естественная активность наших интеллектуальных способностей и показывает, что, подобно
различным частям тела, они были даны Провидением для того, чтобы быть призванными
к усилию и совершенствоваться практикой. Как те, кто благодаря благосклонности
богатства освобожден от необходимости реального физического труда,
вынуждены прибегать к искусственному труду, называемому физическими упражнениями; так и они
те, кто, к несчастью, лишен возможности заниматься своим умом
бизнесом, вынуждены искать умственных упражнений в различных средствах.
некоторые из них преступны, некоторые глупы, а некоторые полезны для
ничего или равнодушным. Карты, кости, и азартными играми (по
в той мере, в которой они выполняются) двух экс—сказка и
Роман-чтение двух последних. Однако они служат для того, чтобы занять
свободные часы всех праздных и безработных. И когда письма отказывают в их
дружеской помощи, мы обнаруживаем у себя недостаток, восполняемый из
менее обширных ресурсов памяти; и рассказывания историй, любовных сказок, сказочных
сказки, приключения гоблинов и призраков рассказываются у деревенского жителя
у костра или кухонного очага в таком же большом количестве и с такой же изобретательностью,
и с таким же успехом, как и те, что можно найти в бесчисленных томах на полках наших публичных библиотек.

В Турции, где искусство книгопечатания ещё не было известно, где распространение литературных произведений ограничено узкими рамками рукописей и где, следовательно, усилия гениев подавляются, профессия рассказчика становится сама по себе профессией, которая, будучи приобретённой путём обучения и осуществляемой с искусством, приносит значительную прибыль.

Однажды друг (французский джентльмен), который сопровождал меня по городу,
позвал, чтобы пригласить меня на прогулку; он сказал, что хотел бы показать мне
некоторые караван-сараи, заметив, что, по его мнению, мне следует
развлечься их видом. Я согласился пойти; и он привел меня к
двум, которые, после того как он показал мне и объяснил их принцип действия,
полицию и этикет, я не мог не восхититься и не одобрить. Как
эти были прикреплены трактирах и кофейнях, и каждый придаток
что могло бы сделать их удобнее и комфортнее. Как мы были
оставив в прошлом, я заметил моего друга остановиться и внимательно слушать.
“Подойдите сюда”, - сказал он после минутной паузы. — “Заходите в это".
в кофейне намечается кое-что, что может вас позабавить”.

Соответственно, мы вошли в кофейню, где увидели множество людей
некоторые сидели по-турецки, некоторые на низких табуретах, а некоторые
стоящий; а посередине человек ходит взад и вперед, говоря
внятным голосом, иногда медленно, иногда быстро, меняя свои
интонации время от времени со всеми оттенками соответствующего чувства. Я
не мог понять его, но мне показалось, что он говорил с “хорошим
его действия были непринуждёнными, хотя и выразительными и убедительными, а на лице его читалось красноречивое выражение. Я не мог не смотреть с изумлением на эту новую для меня сцену и чувствовал, что мне очень нравятся манеры и тон этого необыкновенного оратора, хотя я не понимал ни единого слова из того, что он говорил. Все слушали его с большим вниманием, и
Турки (хотя и не привыкли к смеху) часто проявляли явные
признаки веселья, но в разгар своей речи он
внезапно прервался, выскочил за дверь и исчез. Я записал это
, что он был маньяком или сумасшедшим изобретательного толка и был за то, чтобы
уйти. “Останься, - говорит мой друг, - отдохни там, где стоишь, несколько минут”
”давай послушаем дальше".

Не прошло и трех минут после ухода оратора, как комната наполнилась
гулом разговоров, ни слова из которых я не мог разобрать,
но к которым мой гид прислушивался очень внимательно. Наконец гул голосов стих.
стало громче и вскоре переросло в шум; когда последовала сцена
настолько нелепая, что заставила меня засунуть носовой платок в карман.
Я закрыл рот, чтобы подавить смех или, по крайней мере, приглушить его, чтобы меня не заметили. Короче говоря, они яростно спорили, и бороды у них, как я уже упоминал, тряслись. Я всё больше смеялся, и мой друг, видя, что я могу кого-нибудь обидеть, взял меня под руку и вывел из кофейни.
мы удалились в караван-сарай, где я дал волю своему
сдерживаемому смеху, пока у меня не заболели бока, а из глаз не потекли слёзы.

«Во имя Господа, друг мой!» — сказал я. — «Объясни мне, что всё это значит?»
вся эта экстравагантная сцена, свидетелями которой мы только что были: кто
этот безумец, который так много говорил? и почему они все поссорились после того, как он
ушел?”

“Иди, иди, - сказал он, - давайте пройдем в мой дом, и я буду там
объяснить все это тебе, от самого начала до конца”.

Соответственно, я проводил его домой, где мы нашли очень веселый кружок
собравшихся, которым он описал мое изумление, рассказав о моем
неумеренном смехе, пока все они не захохотали почти так же неумеренно
, как и я. “Вы должны знать, ” сказал он, обращаясь ко мне, “ что он
которого вы приняли за сумасшедшего, является одним из самых знаменитых композиторов
и рассказчиков историй в Азии, и ему нужна только помощь печати, чтобы
быть, возможно, столь же выдающимся специалистом по приготовлению блюд, как Мармонтель или
Madame D’Anois. Когда мы проходили мимо, я услышал его голос и, зная это,
решил позволить тебе увидеть его и привел тебя с этой целью. Он
развлекал компанию очень любопытной и комичной историей
, предметом которой была алчность; герой - скряга по имени
Кассем. Его несчастье и алчность представлены в нем как приносящие ему
попадает во множество передряг, которые растрачивают его богатство; и его характер
нарисован с такой силой красок и отмечен таким гротескным
линии юмора — более того, он изложил это с таким остроумием, таким
замечательным языком, украсил и усилил его таким
уместным действием, высказыванием и акцентом, — что это приковало, как вы видели,
привлек внимание всех своих слушателей и вызвал смех даже у
Турецкая серьезность”.

“Но как получилось, что он так внезапно оборвал разговор?” - спросил я.

“Это, - возразил мой друг, ” часть искусства его профессии,
без чего он не мог бы жить: как только он добирается до самой интересной
части истории, когда он доводит воображение своих слушателей до высшей точки
ожидания, он намеренно прерывается, чтобы они с нетерпением ждали продолжения. На следующий день он уверен, что они придут все, с
дополнительными людьми, которые присоединятся к ним, и он договаривается о том,
чтобы закончить историю».

«Тогда почему же, — перебил я, — те, кто остался, разошлись
во мнениях?»

— Это я вам объясню, — сказал он. — Как только он замолчал, скупец Кассем (который, насколько я слышал, так же хорошо нарисован, как мольеровский Скупой)
уже переживший тысячу причудливых несчастий и
разорившийся, предстаёт перед кади за то, что копал в своём
саду, предположительно в поисках сокровищ. Как только историк ушёл, они сначала зааплодировали ему, а затем начали
обсуждать его рассказ, который все они, как один, высоко оценили. А когда
они заговорили о том, что может быть в продолжении, мнений оказалось
почти столько же, сколько было людей в компании. Каждый придерживался
своего мнения, и они спорили, как вы видите.
это — когда шанс тысяча к одному, что ни один из них не был близок к цели
. Один из них, в частности, предположил, что Кассем будет женат на
дочери кади; это сильно оскорбило некоторых и побудило другого из
компании заявить, что он был полностью уверен в своей совести, что
Кассема отправили бы на бастинадо или на костер, или же повесили,
в дальнейшем.”

“А нельзя ли, - сказал я, - что группа из двадцати или тридцати рационального
существа могут быть до сих пор лишены всякого здравого смысла, как в споре по
результат случайностей, которая абсолютно полностью зависит от произвола фантазии
признанного фабриканта лжи?

“_C’est vrai_, Monsieur! и тем самым они демонстрируют силу
поэт (поэт мы вполне можем называть его); и _entre nous_, я сомневаюсь, что
это не более рациональной, а также более справедливой, оспаривать, что
_denouement_ должны быть, прежде, чем после изобретателем часть имеет
избавились от него, как это практикуется у нас. Когда он однажды закончит
свою басню, вы обнаружите, что она вполне содержательна, а голос критики
безмолвствует. Теперь во Франции или Англии наши критики лгут неправду, чтобы
нападайте на поэта, позвольте ему закончить свое выступление так, как он может. Но вы должны
помнить, месье, что в Турции критика - это честный, спонтанный поступок
по велению Сердца, а у нас это торговля, в которой иногда можно получить прибыль,
иногда тщеславие, но чаще и то, и другое, зависть и злоба руководят решением
и склоняют к придиркам и порицанию.

Но мы снова поедем завтра, - продолжил он, вероятно, он будет там
завершить или продолжить свой рассказ; я согласился на это и мы
расстались.

На следующий день мы пошли и, не увидев оратора на его месте, бездельничали
о караван-сарае, и, зайдя в другую кофейню, я увидел, как он изо всех сил
кричит. Мой друг сказал мне, что история, над которой он сейчас работает, сильно отличается от предыдущей. Однако мы так внимательно следили за его действиями, что узнали концовку истории о Кассеме, которая полностью разочаровала двух противоречащих друг другу турецких критиков. Кассем не был ни избит палками, ни посажен на кол, ни повешен, ни женился на дочери кади, но дожил до того, чтобы увидеть, что крайняя жадность — это глупость, и понять, что правильно распоряжаться благами этой жизни — значит наслаждаться ими.





 ПИСЬМО XXXIV.

 -------------------------------------------


Из моего последнего письма вы поняли, что гениальные идеи, хотя и нуждаются в помощи прессы, чтобы быть полностью и безоговорочно раскрытыми миру, всё же пробьются сквозь преграды и найдут какой-нибудь способ общения с человечеством. Хотя искусство книгопечатания в Турции неизвестно, эманации высшего разума и воображения находят путь к общему вниманию через средства массовой информации
декламация в кофейнях. Это письмо послужит для того, чтобы показать вам, что
злоупотребление служебным положением, общественная преступность и все те преступления
великих, которые у нас не признаются никаким судом, кроме суда
общественная пресса не совсем свободна от ударов плетью и разоблачения
сатирик в Турции, как нас заставляет верить отсутствие этого великого палладия Свободы
; и что, каким бы невероятным это ни казалось,
магистраты выставляются на всеобщее обозрение, высмеиваются с помощью
всей экстравагантной вульгарности грубого юмора и неотшлифованного остроумия, и
разоблаченный со всеми горькими преувеличениями отравленного гения.

Французский джентльмен, о котором я упоминал в моем последнем письме, как о том, кто
угостил меня этим приятным ужином в кофейне, зашел ко мне через
утро или два после этого и напомнил мне, каким высокопоставленным я, по-видимому, был
развлекали; говорили, что часто можно было видеть, прогуливаясь и
заходя в общественные места, разнообразные вещи, которые, какими бы бесполезными
и неинтересными сами по себе, могли бы, из-за новизны их
внешний вид и их непохожесть на что-либо, увиденное в Европе, служат
либо, чтобы отвлечь их странность, или способствовать зарождению новых идей
в голове: поэтому он рекомендовал мне его, со всем пылом
человек, который интересовался моим счастьем, чтобы держать мои ноги и в
улицы в то время как я остался в Алеппо.

Вы придете к выводу, что я с готовностью подчинился, и мы отправились прямо в путь
в поисках приключений. Поэтому мы отправились в одну из
вышеупомянутых кофеен, где, как заметил мне мой друг,
хотя там не было людей высокого ранга, обычно было что-то
позволить себе созерцание или развлечение; и где, если не в чем другом
Разношерстный вид собравшихся вызывал у меня самые разные причудливые эмоции и рождал в воображении англичанина или француза бесчисленные нелепые образы. Поскольку не было оратора, который произносил бы речи, у меня было время внимательнее присмотреться к окружавшей нас группе, и, конечно, ни один карикатурист в мире не изображал бы напыщенную серьезность в более нелепых и разнообразных формах.— Здесь это было заметно во всех
своих проявлениях, от самодовольного кивка, выражающего серьёзное раздумье,
вплоть до усыпляющего аспекта невозмутимой глупости. Ни один мускул не дрогнул от веселья, ни одно лицо не озарилось улыбкой, и я не мог не думать о том, что если бы каждый народ на земле выбрал какое-нибудь животное в качестве своего символа, как британцы выбрали льва, а пруссаки — орла, то турки, возможно, разделились бы в своём выборе между совой и ослом.

Вскоре после того, как мы вошли, группа, которую они называли музыкантами, начала
выступать. И снова мысль о сове и ослице поразила меня
возросшая сила, которая особенно характерна для их музыки: ибо никакая другая
комбинация звуков, которую я знаю на земле, кроме визга
одного и рева другого, не могла бы сформировать ничего, похожего на это
концерт, которым публика, казалось, была чрезвычайно довольна, хотя я был
вынужден обратиться в бегство, чтобы получить облегчение от той
пытки, которую он мне устроил. Турки, впрочем, как и я отступил, заслуженный меня
несколько замечаний, которые я так и не понял, я так и не смог четко
чувствую; однако мой друг сказал мне, что они были о том, что мы были
Франджи Дюмус (Фрэнк Хог), и у него было не больше слуха, чем у этого грязного животного
к музыке.

Ну же, сказал мой друг, не падайте духом!— Но музыка— музыка!
перебил я.—Ну тогда, - сказал он, музыка, а точнее звуки были
ужасно, чтобы быть уверенным; они имеют, по крайней мере, на момент создания этого
уверенность, что нет ничего, однако, не совпадающем или мерзость,
какую привычку не примирит нас. Не сомневаюсь, он сказал, что лучше
произведение Генделя и Корелли в исполнении самой лучшей группой, в Риме, будет
появляются так же нелепо, как их концерт сделали с нами.

В течение того дня мы посетили множество кофеен, в каждой из которых
находили что-то, что могло развлечь или вызвать отвращение; наконец, когда мы
вошли в одну, мой дружелюбный гид повернулся ко мне с удовлетворением в глазах.
придав лицу невозмутимость, сказал: “Вот-вот произойдет нечто такое, что
понравится вам больше, чем музыкальный концерт”. Что это, спросил я?
- драма, - ответил он. - драма, для вас, несомненно, нового и
экстраординарного рода; и я уверяю вас, что я так ревностно стремлюсь обеспечить
ваше развлечение, я бы предпочел, чтобы вместо пары луи вы могли
поймите, что происходит в будущем: вашего искреннего веселья и хохота, добавил
он, достаточно, чтобы поднять настроение. Затем он обратил мое внимание
на парня, который был занят возведением сцены, которую он
выполнил за невероятно короткое время. Солнечный свет был
полностью исключен, и началось кукольное представление, которое доставило огромное
удовольствие всей аудитории, и, несмотря на то, что я не знал языка,
мне это очень понравилось.

Я был поражен, когда мне сообщили, что только один человек говорил за всех
действующие лица драмы, так искусно он изменил тон своего выступления.
голос, который, я мог бы поклясться, принадлежал стольким людям,
сколькими были персонажи пьесы. Изображения были не куклами, как их обычно называют,
а тенями, созданными в манере «Китайских теней» Астлея. Однако они были намного хуже его в исполнении и режиссуре, хотя диалог и сюжет, очевидно, были исполнены с таким мастерством, что даже мне казалось, что они превосходят всё, что я когда-либо видел в Европе. Всё было настолько идеально, что, хотя я не знал ни слова по-итальянски, я
ясно понимал замысел пьесы и многие юмористические
моменты, содержащиеся в диалогах.— План, очевидно, был позаимствован из
рассказа, который я читал в одной из восточных сказок, кажется, в
«Тысяче и одной ночи», и основан на законе страны, согласно которому
мужчина может дважды развестись с женой и снова взять её в жёны, но в
случае третьего развода не может вернуть её в супружескую постель,
если только она не была ранее замужем и не развелась с другим мужчиной. Чтобы избежать этого, мужья, которые раскаиваются в том, что развели своих жён,
в третий раз наймите мужчину, чтобы он женился на них и вернул ее обратно; и
тот, кто выполняет эту работу, называется _Hullah_.—В представленном перед нами фрагменте
однако Леди и Халла настолько нравятся друг другу, что они
соглашаются не разлучаться; муж приводит их обоих к кади, чтобы
добиться разделения; и сцена, разыгравшаяся перед кади, была настолько нелепой
и настолько острой сатирой на этих должностных лиц, насколько это вообще возможно представить,
хотя и низкого рода.

Произведение было представлено грандиозной свадебной процессией, в ходе которой
мастер продемонстрировал силу своего голоса, произнося различные
самые противоположные тона в весь диапазон человеческого голоса; иногда
кстати, иногда попискивая как обиженный ребенок, иногда huzzaing как
мужчина, женщина или ребенок; иногда ржали как лошади, а иногда
перемежая его с другими такие звуки, как часто встречаются в толпе, в
таким образом, поразило меня: в то время как сопутствующее действие
образы, гротеск сверх меры, постоянно смеяться; ногами лошадей и
бросать своих всадников, ослов кусает тех, кто рядом с ними, и пинать тех, кто
за ними, прихрамывая, которые выходят на пенсию в самых нелепых образом; во время
Их главный персонаж во всех пьесах; Кара-Гюзе (такой же, как наш Панч) вызывал всеобщий хохот даже у
турок своим причудливым поведением, о котором я должен сказать, что, хотя оно
было бессмысленным, непристойным, а иногда даже отвратительным, в целом это была самая законченная композиция из грубого юмора и веселья, которую я когда-либо видел.

Когда они предстают перед кади, он сидит в своём судейском диване;
но как только жалоба зачитывается и на неё даётся ответ, он встаёт и подходит
к спорящим сторонам: здесь он поворачивается к одной из них и спрашивает
потрясающим тоном то, что он должен сказать, в то время как другой вкладывает ему наличные деньги.
рука за спиной, и пропорционально тому, как пересчитываются наличные, увеличивается
ужас в его голосе; затем он кладет деньги в карман и снова поворачивается к
другому и требует то, что тот может предложить, в то время как он аналогичным образом
получает взятки от своего противника и вкладывает их в противоположную
карман: это альтернативное применение длится до тех пор, пока кошельки обоих не будут исчерпаны
когда, издав громкий стон, он отходит в сторону, чтобы пересчитать
деньги каждого из карманов, которые у него есть с обеих сторон, один называется
истец и другой ответчик; уравновешивая их, он находит, что
истец лучше на один аспер (или три полупенса), чем ответчик, и
выносит свое решение соответствующим образом. Ответчик апеллирует к
Паша; они проходят перед ним: Кара-GHUSE (удар), однако, берет
ответчик в сторону, и в диалоге, который мой друг заверил меня был
указал, остроумный, и горькой бичующей, развивает его
система magistratical несправедливость, советует ему подкупить Паша, и,
объявив свое рвение для всех молодых людей, любящих любовные наслаждения (которое
он изо всех сил старается преувеличить до крайности свою неделикатность) и предлагает ему помощь из своего кошелька. Совету следуют, взятку принимают, указ кади отменяют, а его самого позорят, и толпа тут же прогоняет его и с радостными криками уносит Хуллу домой к его невесте. Здесь мастер снова продемонстрировал свои необычайные способности, издавая не только, как и прежде, отчётливые и противоположные по звучанию голоса, но и сочетая несколько различных звуков с таким мастерством и быстротой, что едва ли можно было усомниться в том, что они были
появление большой и шумной толпы людей и животных. С этим экстравагантным _смешением_ занавес опустился, и представление закончилось.

 Вернувшись домой, мы разговорились о пьесе, которую,
признаюсь, я ещё какое-то время не мог выбросить из головы. Мой друг
объяснил мне, насколько он мог припомнить, большую часть диалога и заверил меня, что свобода слова месье
Кара-Гюзе время от времени доставлял немало хлопот не
только частным лицам, нарушавшим закон, но и самому магистрату —
ни один преступник, каким бы окопавшимся за властью или закрепленным в ранге,
не мог избежать его — ни паши, ни кади, ни даже сами янычары,
часто становились предметом его ярости; что он был не более сдержан
в непристойных излияниях, которые он произносил, чем в своей сатире; что
его всегда хорошо принимали и аплодировали, даже почитали (поскольку мы
почитаем свободу прессы) как смелого рассказчика правды, который с
небольшое озорство приносит много пользы и часто пробуждает
вялый общественный разум к осознанию общественной опасности и травматизма. Он
Он добавил, что в некоторых случаях судья был вынужден вмешиваться,
а самого Башава иногда серьёзно призывали остановить распутный язык этого поборника свободы, Кара-Гуса.

«Что ж, — сказал я, — судя по всему, месье Кара-Гус — отъявленный негодяй, но очень остроумный и честный».

— Вы попали в самую точку, — сказал он, и если бы господин Кара-гёз позволил себе такие вольности во Франции, Испании, Португалии или Германии, то весь его ум и честность не спасли бы его от наказания. В Англии вы не захотите
— Каждый человек там — кара-гёз, а каждая газета — кукольный театр.

 — И всё же, — возразил я, — мы с грустью жалуемся на отсутствие свободы!

 — Это естественно, — ответил мой проницательный француз, — совершенно естественно.
 Свобода подобна деньгам: чем больше у нас её, тем больше мы становимся жадными.

 — Совершенно верно, месье, — сказал я, довольный его комплиментом в наш адрес.
Конституция, и в подтверждение своего наблюдения привел латинскую цитату,
которую в детстве я вычитал из грамматики Лилли: “Crescit amor nummi,
quantum ipsa pecunia crescit;” а затем меняем nummus на libertas,
“Crescit amor libertatis, quantum ipsa libertas crescit.”

“Это очень хорошо, сударь, ” сказал он. “ и, продолжая ваш намек, не можем ли мы сказать
, что те, кто не знает, когда у них будет достаточно, так же
опасно неправы в одном случае, поскольку те, кто говорит, что у нас слишком много,
в другом? Англичане, жалующиеся на нехватку свободы,
напоминают мне историю оратора из кофейни о Кассеме, который, погрязнув
в богатстве, потерял все в дикой погоне за большим.—Я надеюсь, однако, что
они никогда не будут, как он, терять свои запасы в тщетных попытках
увеличить их ”.





 ПИСЬМО XXXV.

 -------------------------------------------


 В то время как я, как я уже упоминал, старался как можно веселее проводить время в ожидании каравана или депеш Компании, которыми я мог бы воспользоваться, я обнаружил, что моё положение в доме мистера —— становится крайне критическим. У этого джентльмена, здравый смысл и поистине превосходный характер которого я слишком часто наблюдал, чтобы сомневаться в них, было
Хотя он и состарился, но женился на своей леди в очень юном
возрасте. Она была тогда молода, красива, полна чувств и одарена такими природными талантами, как умственными, так и физическими, в сочетании со всеми теми достоинствами, которые помогали выгодно их использовать, что её вполне можно было бы оправдать в тщеславии, даже если бы ей взбрело в голову, что она достойна украсить и осчастливить более юную постель; в то время как размышления об очевидном несоответствии их возрастов (которые, возможно, натолкнули его на эту мысль) могли бы, пожалуй, встревожить его
Я обращаю ваше внимание на обстоятельства, которые могли представлять опасность, но до брака были скрыты за обманчивой завесой страсти. Не могу утверждать, что именно эти личные чувства повлияли на них обоих или на кого-то из них, хотя я считаю это вероятным, поскольку, пробыв в доме недолго, я ясно понял, что они находятся в очень плохих отношениях друг с другом, и, короче говоря, что разногласия стали для них привычным делом. Поначалу, то есть в течение нескольких дней после того, как я поселился в их доме, приличия требовали, чтобы я держался в тени, и
Доводы благоразумия подавляли раздражительность, но
враждебность, возникающая в супружеских отношениях, из всех прочих
наиболее нетерпима к сдерживанию, и по мере того, как время,
вызывая привыкание, ослабляло сдержанность, сдерживаемые страсти
начинали прорываться наружу, и в моём присутствии происходили
открытые ссоры.

Едва ли я буду справедлив к себе, если скажу, что испытывал острую тревогу, видя, как пара, столь любезная во всех остальных отношениях, тратит часы, которые должны быть посвящены гармонии и любви, на ссоры, упрёки и взаимные обвинения; и я бы отдал
все, чего я стоил, это то, что у меня никогда не было возможности уважать их так сильно, или
что я мог дать им тот покой, который, казалось, овладел ими навсегда
. Хотел бы я набросить завесу на всю эту сделку; хотел бы я
похоронить ее, даже от себя, в забвении: но это было сделано моими
враги - предмет торжествующей клеветы; и, чтобы отдать справедливость самому себе,
и отрицать степень вины, которую они хотели бы мне вменить, я
неохотно вынужден признать свою долю и объявить, как обстояло дело на самом деле
. Я должен говорить правду и надеяться, что ты не забеременеешь.
что я намеренно слишком сильно полагаюсь на кого-то, чтобы облегчить свою
долю бремени.

Какие бы семейные неурядицы ни возникали между супругами, мужчина, если он благоразумен, постарается их скрыть, а женщина, если она по-настоящему добродетельна, позаботится об этом. Если разница в возрасте велика (как в данном случае), то леди тем более обязана скрывать любые неурядицы, чтобы их не приписали той причине, которую люди в таких случаях склонны подозревать, — неприязни к мужу. И перед молодыми людьми она должна быть особенно образцовой.
поскольку она должна хорошо понимать, что их природное тщеславие в сочетании с
ведущей идеей о её отвращении к мужу и неверности ему, наводит их на мысли, из которых их пылкое воображение делает выводы, слишком приятные, чтобы от них отказаться, и слишком вероятные, чтобы не попытаться воплотить их в жизнь. Таким образом, женщина сразу же оказывается уязвимой для нападений со стороны незаконной любви. Я думаю, никто не станет отрицать, что женщина, которая разглашает разногласия между ней и её мужем, особенно если она позволяет молодому человеку быть свидетелем этого,
либо крайне невежественна, либо намеренно порочна, либо и то, и другое.

Что Леди, на которую я ссылаюсь, может быть в некотором отношении оправдана по этому обвинению.
Я должен сказать вам, что ей было всего восемнадцать лет;
ее нежный, неопытный ум еще не достиг той зрелости,
которая дает здравые суждения; и хотя она обладала хорошими природными талантами, в высшей степени
образованна (ибо она бегло говорила по-английски, по-французски, по-итальянски, по-арабски,
Персидский, греческий и турецкий языки), она все же была простой,
невинной, неосведомленной в жизни и неспособной
рассуждение от причин к следствиям. Но, к сожалению, эта
простота сопряжена с таким же количеством вреда, хотя и без чувства вины, как и
умышленное поведение более опытных людей; в ней есть такой же пагубный
воздействует на слушателей, внушает ту же уверенность, вселяет смелость
те же надежды и ведет к тем же пагубным практикам.

Я уже упоминал, а теперь напомню вам, что я был тогда
молод. Возможно, это произошло из-за конгениальности, на которую указывал наш возраст,
возможно, из-за сострадательной вежливости, доходящей до нежности, которую я
В тех несчастливых случаях, когда, возможно, к пылкому взгляду юности добавлялось воображение, порождённое неосмотрительным поведением, леди сочла уместным предпринять весьма рискованный шаг — довериться молодому человеку и солдату — и поведать мне всю историю своих обид с трогательным красноречием, которое произвело бы впечатление на гораздо менее восприимчивое сердце, чем моё. Я торжественно заявляю, что, несмотря на
этот необычайный знак доверия и уважения, оказанный мне
сердце сильное чувство неоправданное удовольствие; я до сих пор получил
лучше о себе при первом, как получить все с тем же
внешний вид спокойствия, как если бы я был только тайный женский
друг. Я жалел, это правда; —Я выразил свою жалость;—Я посоветовал, не
вероломно, но верно; —Я сказал то, что пришло мне в голову.
скорее всего, это успокоит и погасит пламя раздора и приведет к
дружественному урегулированию; и я расстался с ней на это время, чтобы пойти в
самоутверждающаяся подушка, где, пока моя фантазия была разожжена и щекотали
лестный знак внимания, ибо мне так все-совершенный человек,
Я имел восхитительный успокаивающий сознание, что, насколько я был
может, выполнил свой долг, и избежал разъедающей рефлексии, имеющих
нарушил права гостеприимства.

Однако впоследствии не представилось возможности, чтобы тот же самый несчастливый вопрос
не был предметом обсуждения, и, к сожалению, эти
возможности слишком часто возникали; пока, наконец, мы не начали
почувствуй, что это были самые сладкие минуты в нашей жизни, и мы их искали
Мы оба с жадностью принялись за дело. Ни одна человеческая решимость не
могла противостоять такому злополучному стечению обстоятельств:
 вместо того, чтобы жаловаться на обиды, мы хотели их устранить, а
пожелав, приступили к обдумыванию средств, и когда мы дошли до этого,
нам оставалось лишь довести дело до конца — до его исполнения. Мои
страсти подгоняли меня, мои выражения становились всё более и более
неприкрытыми, наш разговор становился всё более интересным и тёплым, и,
Я чувствовал и изо всех сил старался руководствоваться строгими принципами чести,
и принял тысячу решений не нарушать законы гостеприимства, причиняя вред человеку, который отнёсся ко мне с такой добротой, но борьба стала для меня слишком тяжёлой — желание угодить прекрасной женщине, которая так безгранично доверяла мне и, казалось, ожидала и требовала от меня, чтобы я облегчил её страдания, в конце концов пересилило все доводы разума и принципы, и я согласился стать орудием, которое выведет её из этого несчастливого положения. Мы пали — но не полностью. Есть одна длина, до которой ни один земной
соображение — никакое искушение, каким бы ослепительным оно ни было, не могло бы меня соблазнить — теперь это самое искреннее утешение для меня; я никогда не позволял себе помышлять о том, чтобы нарушить приличия в его доме, и ни разу мы не довели наши отношения до прямого нарушения его супружеских прав.
Хотя порывы юношеской страсти побуждали нас к разговорам
и размышлениям о том, что она решила расстаться со своим мужем,
эта страсть была слишком утончённой, чтобы опуститься до грубых,
пошлых, бесчестных тайных объятий. Она
желал разлуки, а как уловки, с беспрестанными
суточные нищете, не как прелюдия к любой замкнутый или незаконного осуществления;
и мы с удовольствием наблюдали за этим событием, но дальше смотреть не стали.

Вот так, на тропе порока, ведущей вниз по склону, нас торопят шаг
за шагом, наивно воображая, что каждый последующий объект, который ограничивает наш
вид, остановит наш стремительный путь; в то время как увы! каждый наш шаг вперед
придает дополнительную скорость нашему спуску: подобно центростремительной силе
снаряда, наш темп увеличивается с равномерным ускорением движения — до
презрев все controul, и разрушая все препятствия, что причина,
нравственность, честь или бросаться в путь, чтобы спасти нас или замедлить наше падение, мы
неожиданно осевшим в последние gulph порока и подлости.

К счастью, однако, случайность вмешалась в данном случае, что
арестовали меня этот отвратительный спуск, и оставила нас обоих я
надеюсь, что до осуждения за свое безрассудство, и раскаяние в нашей ошибки. И у меня есть
утешение размышлять о том, что из такого множества опасностей и
искушений, которым я подвергался, я избежал, не испытав реальной
совершение поступка, который, если бы это произошло, по всей вероятности,
отравил бы мне жизнь.

Пока мы обнимались в безопасности и тайне, выражая наши
искренние чувства, ее муж узнал о наших желаниях и сразу же
принял необходимые меры для их предотвращения. Так что, переполненный
горем и стыдом, я сразу же принял решение покинуть Алеппо,
и двигаться к месту назначения наилучшим образом, каким только мог.

Итак, вы видите, мой дорогой Фредерик, что ваш отец, не устояв перед первыми проявлениями незаконной и постыдной страсти,
незаметно привело к самому краю пропасти, голые памяти
которая теперь заставляет его содрогнуться от ужаса. Историю, с помощью ненужных
для меня говоря уже приняли ветер. Глупость одних, злоба других,
и необъяснимая склонность ко лжи большего числа людей раструбили об этом
со многими преувеличениями ко вреду для меня, и я считался
преднамеренный соблазнитель невинности: но вся сделка проходит именно так, как
Я уже заявлял об этом; и о разногласиях, предшествовавших моему прибытию в
Алеппо, который, рассказывая эту историю, они намеренно опустили, был из
такая общественная известность, что каждый европеец, даже сам консул, был
полностью знаком с ними. Это следствие отклонения от
строгого правила справедливости. Хранить ее в своем уме, деточка, никогда не
быть забытым; и пусть он работает как предупреждение, чтобы вы, как вы
застревайте в силки женщины: вспомнить, что мой побег был
особенно удачны, и сам эффект случайности; и льстить не
это, потому что случайно проходили службу в одном случае, в другом.
Провидение с мудрейшей целью внедрило в нашу природу
любовь к прекрасному полу; и пока ею пользуются благоразумно и
добродетельно, она составляет первое счастье в жизни; но если наоборот
, она возбуждает нас до крайности, побуждает вредить нашему здоровью.
ближнего или нарушать покой семьи; это наш
поношение, наш позор, наше проклятие, и очень часто наша крайняя и
непоправимая гибель; прибавьте к этому, что в общем характере
женщин есть капризность, легкомыслие и тщеславие под влиянием
из которых они забавляются с мужчинами только для того, чтобы продемонстрировать свою силу и проявить
сила их обаяния, которая делает попытки снискать их расположение в любом случае опасными. Если перефразировать старую эпиграмму, то «с ними и без них жизни нет».

Поскольку твоё счастье, мой дорогой мальчик, — главная цель моей жизни, я
приложу все усилия, чтобы уберечь тебя от преждевременных
впечатлений. А когда разум и зрелый возраст позволят тебе
развиваться и наслаждаться обществом женщин, я постараюсь
отвести тебя от тех, кто считает, что положение в обществе —
достаточная гарантия для
порок, который смотрит на вас с бронзовой аристократической уверенностью, под тяжестью порицания, под которым не устояла бы и жена беднейшего крестьянина;
которые считают, что богатство и положение дают им право на безрассудства, которые унизили бы самого последнего негодяя; и радуются тому, что под защитой семьи или бесчестного мужа они могут предаваться беззакониям, за которые низшие представители их пола получают по заслугам в Брайдвелле.





 ПИСЬМО XXXVI.

 -------------------------------------------


Открытие, о котором я упоминал в своём последнем письме, очень удивило и
огорчило меня, и ещё больше оно поразило меня тем, как оно было сделано.

Однажды я получил вежливое послание от британского консула, в котором говорилось, что он
хотел бы как можно скорее поговорить со мной по очень важному делу. Сначала я подумал, что это, должно быть, какой-то план моего
дальнейшего путешествия — возможно, депеши Компании, которые прибыли
по суше; и время от времени что-то вроде опасений по
Истинная причина, по которой он послал за мной, промелькнула у меня в голове. Однако я отправился к нему, и после короткого вступительного разговора он сообщил мне, что мой хозяин, мистер ——, был у него этим утром и изложил ему жалобу весьма необычного и серьёзного характера, о которой, поскольку она непосредственно касалась меня, он счёл своим долгом сообщить мне, чтобы я мог либо опровергнуть столь грубую клевету, если она не соответствует действительности, либо найти способ избежать очевидно неизбежного результата, если она основана на фактах.

Затем он продолжил рассказывать мне, что мистер —— сообщил ему о
его жена и английский джентльмен, которого он принимал у себя в доме, сговорились против его спокойствия и чести;
что их план был не чем иным, как побегом, и что он не знал, как скоро он может быть приведён в исполнение, если его вовремя не предотвратить; и, наконец, что он потребовал помощи консула и его содействия с турецким судьёй, чтобы предотвратить это, предоставив ему вооружённый отряд для защиты его дома.

Я был очень удивлен, обнаружив, что разговоры столь же сдержанны, как наши
были раскрыты, и более того, пострадавший не счёл нужным поговорить со мной и обвинить меня лично в преступлении;
при этом он не подумал о том, что все мои идеи были военными, а его —
чисто коммерческими. Я также был в затруднении, пытаясь понять, как он
сделал это открытие, но впоследствии я узнал, что он был обязан этим
служанке, которой её хозяйка неосмотрительно доверила тайну.

Однако, обнаружив, что каким бы образом он ни узнал об этом деле, он определённо был в курсе, я напрямую
Я с предельной откровенностью рассказал консулу всю правду; шаг за шагом описал ему ситуацию, в которой я оказался, заверив его (что я действительно считал правдой), что жалость к плачевному положению леди заставила меня прислушаться к такому решению; и что незаконная страсть имела к этому мало отношения, что во всех наших личных беседах мы никогда не переступали границ приличия; и что её личность была, по крайней мере, в отношении меня, и я твёрдо верил всему человечеству, безупречной и непорочной. Я добавил, что для молодого человека должны были быть сделаны большие послабления.
создание, едва достигшее восемнадцати лет, отданное по злому умыслу
алчных родителей в объятия шестидесятипятилетнего мужчины, который,
каким бы приятным и достойным он ни был в общении с миром (каким я его
знал), в самом необходимом для супружеского счастья аспекте был
настолько несовершенен, что неизбежно вызывал отвращение и
ненависть в юном сознании. Я заметил ему, что при составлении законов на их лицевой стороне так же ясно видно, кто их составил, как и на лицевой стороне законов индейцев, что они были составлены
Браминами: поскольку у последних наказание в виде нескольких паун[2]
курий (стоимостью не более шиллинга) приравнивается к совершению
преступления, за которое представители другого класса лишаются жизни,
то и у нас, по-видимому, наши законы создаются пожилыми, дряхлыми,
сладострастными и богатыми. В противном случае никогда бы не случилось так, что в одном и том же кодексе были бы законы, наказывающие за брак между молодыми и здоровыми людьми, и позволяющие жестокости родителей проявляться в полной мере и лишающие, как в данном случае, молодости, красоты, здоровья и всего личного
влечение к оружию старости, немощи и импотенции. И я
в заключение сказал, что все стороны, способствующие такому противоестественному
союзу, должны быть наказаны.

Сноска 2:

 Кури, разновидность маленьких ракушек, используемых в Индии в качестве средства обращения
 вместо монеты, по стоимости намного ниже самой мелкой медной монеты — каламбур
 их определенное количество.

Консул честно признал, что в том, что я сказал, было слишком много правды
; но вместе с тем заметил, что это был довольно опасный эксперимент,
и он был уверен, что он будет бесконечным, чтобы исправить все злоупотребления до
из-за человеческой непогрешимости и неспособности создать что-то совершенное общество и его законы неизбежно несли ответственность за то, что закон был написан, и каждый человек был обязан его соблюдать, а в случаях супружеской измены преступление не могло быть оправдано никакими вескими причинами, поскольку, независимо от чувств мужа, которые, возможно, были более острыми в старости, чем в молодости, нельзя было забыть о том, что его семья, вероятно, лишилась наследника, который не был ему родственником. “Я думаю, было бы правильно, ” сказал он, “ прекратить подобные
непропорциональные браки; однако, будучи заключёнными, они должны соблюдаться так же неукоснительно, как и браки по любви, в которых мы почти так же часто, как и в браках по принуждению, видим случаи неверности. Если вы сомневаетесь в этом, — сказал он, — прочтите записи Докторовской палаты».

Я согласился с тем, что он сказал правду, и в то же время заверил его, что мои намерения не заходят дальше желания спасти леди из её рабства, которое, по моим словам, было ужасным. — «Я уверен, — сказал консул, — что мистер Кэмпбелл так и думает, потому что я убеждён, что он бы
иначе я бы так не сказал. Но, может быть, — сказал он, улыбаясь, — может быть, мистер К.
обманул сам себя? В таких вещах страсти, как ни странно,
часто обманывают разум. Однако, — продолжил он, любезно прервав её, — я должен дать вам всё утешение, на которое способна правда: я уверен, что бедная леди обречена на великое страдание. Отчасти из моих собственных наблюдений, отчасти из публичных сообщений, отчасти из её собственных слов: ведь вы знаете, что она несколько раз жаловалась мне на сварливость и тиранию своего мужа. И даже
умоляла меня использовать мое влияние и авторитет, чтобы избавить ее от ее страданий
. Мистер..., - продолжал он, - это человек, которого я во всех других отношениях
уважаю и высоко ценю. В данном случае он допустил ошибку, и я не могу
пожалеть его, хотя он и испытывает все муки ревности: и поскольку
существуют законы, карающие смертью преждевременное общение с
секс, я не больше вашего понимаю, почему жертвование молодостью ради
глубокой старости не должно быть в равной степени наказано, ибо я уверен, что это
в равной степени неестественно и еще более вредно для государства. Это мои
— Но пусть это заявление не заставляет вас думать, что я меньше осуждаю ваше вмешательство. Вы предоставили мне привилегию друга, и я не допущу, чтобы она оказалась пустой. Вы были более виновны, чем многие молодые люди; во-первых,
потому что вы женаты и должны были, следуя общему принципу поступать так, как вы хотели бы, чтобы поступали с вами, воздерживаться; а во-вторых, потому что вы наслаждались гостеприимством в его доме и должны были вырвать из его уст, а не подносить к ним, самую горькую чашу».

— Но, дорогой сэр, — сказал я, — я не пытаюсь оправдываться, я лишь
стараюсь смягчить ситуацию, и вы вспомните, что само обстоятельство,
которое с одной точки зрения усугубляет, с другой — смягчает вину:
жизнь в его доме обеспечивала эти встречи и подвергала меня
искушениям, в которых я едва не погряз. Я бы никогда не стал их искать,
но он должен быть кем-то большим, чем просто человеком, чтобы
противостоять им. И хотя я очень уважаю мистера
Консул должен извиниться за свою строгую честность и добродетель, а также за благоразумие
меня, хотя я сомневаюсь, что он сам смог бы сопротивляться так долго и так
эффективно, как я. Я уверен, что найдутся многие, кто осудит, что
не смог ”.

Консул улыбнулся и, отклоняясь от прямого направления беседы,
заметил, что мне совершенно необходимо воздержаться, иначе он
будет вынужден использовать свое влияние и власть для защиты мистера...

В ответ на это я, во-первых, заверил его, что не буду
продолжать это дело, а, напротив, решу отправиться в Индию, как только
смогу.
будет организован для моей перевозки; добавив, что я должен рассматривать это как
большую услугу, в дополнение к тем, которые я уже получил из его рук,
если бы он придумал какой-нибудь способ продвинуть меня вперед по моему маршруту.

На это он ответил, что, поскольку составление каравана было бы
непомерно дорого, он не знает средств, которые не были бы сопряжены с
определенными трудностями и возможной опасностью; но, найдя меня решительным в
почти при любой опасности, которую нужно было предпринять, он предлагал послать за человеком
который знал все ресурсы на этот счет, и когда он придет, то расскажет подробнее
по делу; и в то же время рекомендовал мне быть очень осмотрительным
пока я буду оставаться в доме мистера ..., которому я очень торжественно
дал свое слово.

Будучи теперь принужден всеми соображениями, а также благоразумием и
порядочностью, как и желанием, немедленно покинуть Алеппо: я решил
, что никакие обычные препятствия не должны остановить меня, и с нетерпением ждал
прибытие человека, на которого консул возлагал свои надежды
расправиться со мной.

Он пришел вечером и после совещания с консулом, он
представил его мне и сообщил, что он татарин и один из
огромное количество людей такого типа, нанятых турецкими
Заявлять при отправке депеш от двора различным вице-королям и
Пашам, и снова взаимозаменяемо между ними; что они были людьми, на
верность которых можно было полностью положиться; и что этот человек, который
у него был превосходный характер, он согласился отвезти меня в Багдад при условии, что я
соглашусь переодеться татарином.

Соглашение между нами я полностью предоставил на усмотрение консула
, который имел доброту урегулировать его таким образом: —Татарин должен был
доставь меня в целости и сохранности в Багдад; снабди меня и моего слугу, который действовал как
переводчик, с достаточным количеством провизии и лошадей в пути; он должен был менять мою лошадь на мою по моему желанию и ехать с такой скоростью, как я посчитаю нужным: за это он должен был получить сто фунтов; и я также пообещал ему в качестве поощрения, что, если он будет действовать к моему удовлетворению, я добавлю двадцать фунтов по прибытии в Багдад.

На следующий день он пришёл, и я смог хорошенько рассмотреть своего нового попутчика и предполагаемого хозяина, потому что в нескольких местах мне пришлось притворяться
его рабыня. Он был одним из тех ярких фигур _character_, что
художник хотел бы взять эскиз—и мне показалось, будто татарин был написан
разборчивые во всех линеаментов его лицо и лицо.—Он был высоким,
мускулистым и костлявым — его фигура свидетельствовала о большой выносливости, силе и
активности — и рабочие штаны, которые он носил, не могли скрыть геркулесовских
строение его конечностей —его плечи были раздуты до огромных размеров
в ширину —он не был обременен плотью, или, скорее, чрезвычайно
худощавый —его лоб, хотя и частично скрытый тюрбаном, был очень
высокий — нос большой, крючковатый, острый и выступающий — пара маленьких,
свирепых, черных, проницательных глаз, едва разделенных переносицей, и
внушительная пара усов, которые он тщательно смазал помадой
в виде кончика, напоминающего шило, и который шевелился, как усы
мурлыкающий кот с каждым произнесенным им словом придавал причудливую свирепость
выражению лица, не поддающемуся описанию, и делал его
в целом таким же обескураживающим близкого друга, как и христианина
доверял свою жизнь с тех пор, как Магомет впервые открыл ремесло пророка.
Он оглядел меня с большим вниманием — два или три раза открыл рот
как затрудненное дыхание щука, как бы сказать—stroaked усы, а часто—и
наконец произнес, что он бы взялся проводить меня; добавление в
намек на мои черные волосы и смуглый цвет лица, что я больше похож на
родной, чем какая-то откровенная он когда-либо видел. Он приказал мне остричь волосы
совсем коротко, чтобы я снабдил себя татарским платьем и шапочкой на
свой манер; и, сказав, что зайдет ко мне в надлежащее время,
удалился.

Экипировавшись таким образом, мы отправились в путь, не без большой боли и сожаления с моей стороны;
боль оставив самую красивую молодую женщину, которую я пожалел и
уважаемые, тема к недовольству мужа, сразу завидовать
природа, верно, по привычке, и ярость от ее открытая и однозначная
демонстрации ненависти; и сожаление в предательстве
в такой ситуации очень серьезной дилеммой.

После моего отъезда из Алеппо это дело было представлено в разнообразном
неблагоприятном свете для различных вновь прибывших из Англии; и поскольку
история - это тот товар, который честные люди не любят больше всего на свете
Пройдя через их руки, он в различных формах (однако ни одна из них не смягчила его)
попал ко многим моим друзьям и знакомым, от которых я больше всего хотел его скрыть. Подвергаясь таким нападкам, я не могу считать это нарушением приличий или
ненужным проявлением грубости, если я говорю правду, чтобы, хотя я и не могу
оправдать себя за предосудительное поведение, по крайней мере, не молчать
перед лицом бесконечных нападок и обвинений в преступлениях, которые, я
надеюсь, я слишком уважаю и ценю, чтобы совершать.

Должен добавить, что перед моим отъездом консул сделал всё, что было в его силах, чтобы обеспечить мою безопасность и
размещение в дороге, по которой мы были вынуждены ехать в город
Диарбекер, находившийся далеко в стороне от нашего пути, сказал, что дорога будет долгой,
скучной, утомительной и опасной; он достал для меня у других и сам дал мне несколько писем, а на прощание пожелал мне утешиться мыслью, что, когда я доберусь до конца своего путешествия, я смогу похвастаться тем, что отправился в Индию по маршруту, по которому никогда не ходил ни один европеец.





 ПИСЬМО XXXVII.

 -------------------------------------------


По мере того, как я привыкал к своему татарскому проводнику, я обнаружил, что его характер
обнаруживает гораздо более положительные черты, чем можно было предположить по его внешнему виду, и я незаметно для себя начал считать его очень забавным человеком. Заметив, что я очень подавлен и задумчив, он проявил явные признаки сострадания и, решив, что я навсегда расстался со своими друзьями и семьёй, заговорил с сожалением в голосе
и это делало большую честь его сердцу: и, по правде говоря,
он делал все, что было в его силах, чтобы облегчить мои чувства, беседуя
со мной, либо с помощью переводчика, либо на ломаном лингва франка;
удовлетворял все мои потребности весело и в изобилии; менялся со мной лошадьми
так часто, как мне заблагорассудится, и ехал медленно или галопом вперед, как
лучше всего соответствовало моим склонностям или настроению.

Первой целью, которую он, казалось, имел в виду во время нашего путешествия, было
произвести на меня впечатление своим влиянием и авторитетом как на
посланника султана. Поскольку все эти люди наняты
первые магистраты в стране и являются, так сказать, связующими звеньями
связи между ними, они считают себя очень важными в
государстве; в то время как великие люди, в бизнесе которых они заняты, делают
они чувствуют тяжесть авторитета и относятся к ним с величайшим
презрением: следовательно, они становятся привычно подобострастными по отношению к своим начальникам и
естественным образом становятся наглыми и властными по отношению к своим подчиненным, или
те, кто находится в их власти, они считают себя таковыми. Как перевозчики
депеш, их сила и авторитет, куда бы они ни направлялись, в некоторых моментах
бесспорно; и они могут требовать провизии, лошадей и
сопровождающих, где бы это ни было нужно; и никто не осмелится
воспрепятствовать их праву забрать у него лошадь, чтобы отправиться
по делам императора, даже если у владельца неотложные дела.

Мои чувства, которые, могу сказать вам, были в высшей степени неприятными,
побудили меня к размышлениям и усилили моё стремление двигаться вперёд.
Поэтому я ехал так быстро, как только могли нести меня лошади, которые в целом были превосходны. Мы останавливались на ночлег в нескольких местах,
у моего проводника-татарина часто были поездки за свежими лошадьми и провизией.
у него была возможность потакать своему чувству собственной важности и демонстрировать свой великий
авторитет и мощь. Как только он останавливался в караван-сарае, он
немедленно громко кричал о себе от имени султана,
властным и угрожающим тоном требуя свежих лошадей,
продукты питания и т. Д., Немедленно. Ужас этого великого человека действовал
как по волшебству; ничто не могло превзойти активность мужчин, живость
женщин и ужас детей; ибо караван-сараи
На него постоянно глазели представители самых низших слоёв общества, но ни скорость подготовки, ни усилия, ни усердие не могли удовлетворить моего господина. Он хотел показать мне свою силу в ещё более впечатляющей манере и набросился на них с кнутом и пинал изо всех сил. Должен признаться, что меня сильно задело это
чрезмерное злоупотребление властью выскочки, и я два или три раза
собирался вмешаться, но, к счастью, вспомнил, что это не
в моём характере и не принесёт никакой пользы, а если я
посмею
говорят, мое руководство будет обязано в свою защиту, чтобы дать мне порка в
чтобы избежать подозрений.

Эта бесцеремонная тирания и жестокость, как я впоследствии имел основания полагать
, никоим образом не были частью его природного характера; но тщеславие,
жертвами которых становятся столь многие среди нас в Европе, побуждали его к эксцессам,
которые, осмелюсь сказать, он в глубине души осуждал.

Это было на пятый или шестой день (я не могу точно сказать, на какой именно) после
нашего отъезда из Алеппо, когда мы добрались до города Диарбекер, столицы
провинция с таким названием, пройдя по территории страны
от трёхсот до четырёхсот миль, большая часть которых отличается
величайшим плодородием, производя в немногих возделываемых частях
зерно, фрукты разных видов и шёлк в большом разнообразии и изобилии, а также
изобилуя самыми богатыми пастбищами, которые я когда-либо видел,
покрытыми многочисленными стадами и отарами. Днём воздух был
очаровательно тёплым, но, по моим ощущениям, ночью было очень холодно.

Тем не менее, несмотря на чрезвычайную плодородность этой страны, плохое
государственное управление в сочетании с праздностью
населения делает её малонаселённой и неосвоенной. Диарбекер, собственно,
Её также называют Месопотамией из-за того, что она расположена между двумя знаменитыми реками
Тигр и Евфрат, а Моисей называл её ПАДАН-АРАМ, то есть «плодородная Сирия», изобилующая зерном, вином, маслом, фруктами и всем необходимым для жизни. Считается, что это место было земным
раем, и все географы сходятся во мнении, что именно там после потопа поселились потомки Ноя.

Какими бы незначительными ни казались эти обстоятельства простым
счетоводам, подсчитывающим прибыль и убытки, нельзя отрицать, что они оказывают мощное и
приятное воздействие на утончённое воображение. Идти по этому пути
где ступал Авраам; где жил Нахор, отец Ревекки; и где
Лаван, к которому Иаков сбежал, чтобы избежать негодования своего брата Исава, и
которому он служил четырнадцать лет из-за любви, которую питал к Рахили, был для меня
обстоятельством, вызывающим восхитительные ощущения. Насколько тонко это сделано
Гигант пера, Джонсон, оправдывает эти ощущения в своем турне по
Высокогорье Шотландии и западных островов,—описал свои эмоции на
посетить знаменитый остров Иона, или Colombkill, он говорит—“Мы сейчас были
топтать, что знаменитый остров, который был когда-то светило
Каледонский регионов, откуда дикие кланы и кочующих варваров, полученных
о пользе знания и благословения религии. Абстрагировать разум
от всех локальных эмоций было бы невозможно, если бы к этому прилагались усилия,
и было бы глупо, если бы это было возможно. Все, что уводит нас от
сила наших чувств—как в прошлом, далеком, или будущее,
доминировать над настоящей, достижений США в достоинство мышления
существ. Подальше от меня и от моих друзей, будь такой холодной философией, которая
может вести нас равнодушными и непоколебимыми на любой почве, которая была
достойный мудрости, храбрости или добродетели! — этому человеку мало можно позавидовать.
чей патриотизм не набрал бы силу на Марафонской равнине или
чье благочестие не потеплело бы среди руин Ионы.

Сам город Диарбекер расположен на восхитительной равнине на
берегах реки Тигр, почти у ее истоков; это один из самых
самые богатые, торговые, сильные и густонаселенные города Азиатской Турции;
и украшен множеством площадей и рыночных площадей в турецком стиле,
и большой великолепной мечетью, бывшей христианской церковью; для
Христианство процветало в этой стране вплоть до VI века.
 Даже сейчас здесь есть секта, патриарх которой до сих пор живёт здесь, и они показывают на дороге, ведущей в город, часовню, где, как говорят, похоронен святой Иов. Этот город снабжается водой из канала, проложенного от Тигра, и по обеим сторонам реки расположено множество караван-сараев.

Немногие страны в мире могут сравниться с этим городом по природному богатству и красоте: хлеб и вино превосходны, фрукты восхитительны, а мой друг-татарин позаботился о том, чтобы
из надменного высокомерия разорвать на куски пару куриц и подавать
мне то ножку, то крылышко, пока я не приготовлю самое вкусное блюдо, какое только есть.
никогда в жизни не забывал поесть.

Подсчитано, что в этом городе проживает не менее двадцати
тысяч христиан, некоторые из которых принадлежат к Церкви
Рима; и, возможно, именно благодаря этому смешению прекрасный пол приобрел
больше свободы, а мужчины вежливее и обходительнее, чем в любом другом городе империи.
основным бизнесом там является изготовление этого.
тонкая кожа, обычно называемая кожей индейки.

Рисунок к себе, мой дорогой Фредерик, мой татарского гида, который был
замечательным актером, сидя за caravansera в состоянии за свой обед,
пожирая отличное птиц, выбор pillaws, и вкусные плоды, как в
большой помпой, как Паша; и для того, чтобы сохранить видимость
власть над мной, за моей маскировке, вручая мне, кто сидел на
расстояние Хамбл, часть его положений.—Вы можете составить себе
представление о сцене; но все усилия воображения должны быть недостаточны для того, чтобы передать
манеры, фигуру, слова, взгляды и действия актера.
Тартар; иногда изображающий презрительную жалость, иногда высокомерное
превосходство; иногда грубую суровость, а иногда мягкое
обольщение осознанного превосходства; и всё это в таком мастерском исполнении, что я сомневаюсь, смог бы ли сам Гаррик, при всём своём таланте, превзойти его. Каким бы критическим ни было моё положение и как бы сильно я ни страдал от душевной боли, экстравагантные поступки и нелепая напыщенность этого человека часто превосходили моё благоразумие и заставляли меня безудержно смеяться и
громко — во всех подобных случаях он складывал руки на груди, поднимал брови к тюрбану, печально поджимал губы и громко фыркал! не сводя с меня глаз, пока я не расхохотался до упаду, я закрыл лицо руками и, насколько мог, поклонился в знак сожаления и покорности; когда он стал яростно угрожать мне и в то же время сокрушённо выражать сомнение в том, что ему подсунули идиота, он засуетился и сказал:
Прикажите приготовить лошадей и прикажите мне сесть на лошадь,
угрожая жестоким обращением и размахивая хлыстом над моей головой.

Пока я ехал, размышляя о презренных уловках, к которым мне пришлось прибегнуть, чтобы добраться до этой страны, и только потому, что я был христианином, я не мог не размышлять с грустью о печальных последствиях суеверия и сожалеть о том, что это место, которое во времена первобытной простоты называлось Земным Раем, место, где Бог впервые поселил человека после
Всемирный потоп; где богоподобный Авраам и святой Иов дышали чистым воздухом
благочестия и простоты; это место, которое, исходя из всех этих обстоятельств,
следует рассматривать превыше всего прочего как универсальное наследие
человечество теперь должно быть отрезано от всего, кроме орды бессмысленных фанатиков,
варварских фанатиков и негибких тиранов. И я не мог не думать
с меланхолическим беспокойством о слепоте и безрассудстве
мужчин, которые меньше стремятся приспособиться, чем причинять вред другим,
отгораживать своих собратьев от того, чего они сами не хотят.
и, пока они оставляют миллионы богатейших акров во вселенной невозделанными и проводят свою жизнь в пустыне,
с дьявольской завистью и злобной ревностью, они жалеют для других то небольшое место, на котором стоят, и гонят их, как голодного тигра, из своей страны.





 ПИСЬМО XXXVIII.

 -------------------------------------------


По мере того как мы продвигались на юг и восток, на нашем пути от
По мере приближения к Багдаду я заметил, что воздух становится заметно теплее, и
увидел, что нравы людей становятся всё более жестокими.
 Поведение моего проводника (поскольку он хорошо их знал) становилось всё более
искусным, а мои манеры, разумеется, становились всё более скромными. Однако я заметил, что его власть осталась прежней и что он, казалось, применял её с большей строгостью; не в смысле суровости или наказаний, а в смысле требования беспрекословного повиновения. И всё же он, очевидно, действовал с большой осторожностью и осмотрительностью, поскольку в некоторых районах он либо
обходили маленькие деревушки кружным путем или проносились через них.
они были в очень быстром темпе, в то время как разинувшая рты толпа смотрела на нас как на людей, отправленных в спешке и с важностью.
в других случаях он входил в города
без утайки, и оставили на волю случая решать, должны ли мы быть обнаружены
. В некоторых караван-сараях он обращался со мной с наигранной
небрежностью, в других он заставлял меня есть с ним и пить вино, которого,
в некоторых местах, он сам пил обильно, а в других, как
скрупулезно воздерживался от этого. А иногда мы лежим ночью в
на свежем воздухе, а не в городе; в таких случаях я находил
погоду такой же пронизывающе холодной, какой была удручающе жаркая днем.
Разводят, как человек, смесь раб и тиран, я могу предположить некоторые
части этого поведения возникают из каприза; но так как он был естественно
вроде, как многие из этих отклонений от привычного способа путешествия
присутствовали трудности и неудобства для себя, а так как мой
слуга, а другой татарин явно были мнения, что он был прав, я
скорее склонны поверить, что он, в целом, действовал от, принципы
в здравом смысле и политики.

Он часто советовал мне не смеяться, говорил, что это
не по-мужски, неприлично, не соответствует серьёзности, подобающей мудрому человеку, и к тому же опасно.

Однажды вечером мы приехали в караван-сарай, сильно уставшие, так как день был очень жарким, и мы ехали очень быстро. Не знаю, что им двигало — каприз, усталость или политический расчёт, — но он определённо был настроен тиранить нас больше, чем когда-либо прежде. Он выпорол кнутом тех, кто забрал лошадей, пнул каждого, кого встретил,
заставил дом звенеть от своего громогласного голоса, распорядился подать ужин
Он приготовился, ел, ворча и придираясь ко всему подряд, и под предлогом того, что ему не нравятся ингредиенты превосходного пулао, передал его мне, сказав: «Вот, Джиммел (так он меня называл), вот, возьми эту мерзость и засунь её в своё грубое горло, она годится только для
Фрэнк, я взял его с самым смиренным видом, какой только мог изобразить, и, разрывая мясо пальцами, которыми я также ел рис вместо ложки, жадно проглотил его. Он всё время внимательно наблюдал за мной. Когда я закончил, я дал ему понять, что Фрэнк
язык, что я хотел бы запить это вином; но он этого не сделал
или, вернее, не захотел понять меня.

Покончив с ужином, он приказал слуге принести ему воды и
велел ему вымыть ноги; пока эта операция выполнялась, он
продолжал угрожать всем вокруг. Мой слуга, который сидел рядом со мной и
позади него, перевел все, что он сказал. “Да, вы, рабы, ” сказал он,
откидываясь на подушки, - да, я сделаю все возможное для вас“
омойте мне ноги; ибо кто откажется омыть ноги тому, кто
представляет Султана Мира, Сына Магомета, Посланника
Господа?” Бедняга продолжал исполнять свой скромный долг, и только
прервал его, сказав: “Благословен мой господин султан, и слава ему!"
Господу Богу нашему и Магомету, пророку его”. — “Да, да”, - продолжал мой
Татарин, “благослови Бога и Пророка и молись за его слугу, нашего султана,
и всех, кто представляет его, как я, чтобы рабы, подобные твоему описанию, были
оставлен в живых: нет, ты омоешь ноги этому Фрэнку”. затем,
повернувшись ко мне с видом властной нежности, “Джиммел”, сказал он,
“вытяни вперед свои ноги, и пусть их омоет этот ученик Али - я
говорю, вытяни вперед свои ноги”.

Едва удерживаясь от смеха над этим восточным бомбардинцем
и его напыщенной манерой отдавать приказы, я натянул мастерки и
снял с меня сапоги — мужчина принес свежей воды и принялся растирать мне ноги
с большой доброжелательностью и смирением; но, очевидно, мне было так больно
от унижения, что я пожалел об этом и предпочел бы
обошелся без стирки, хотя это было роскошью.

В разгар этой операции татарин, полулежавший на своем
Подушку, на которой он сидел, куря трубку, он приподнял, встал и, пройдя два-три раза по комнате с самым нелепым видом самодовольства и важности, вынул изо рта трубку, размахивая ею, как на параде, и тоном и манерой скорее безумца, чем здравомыслящего человека, воскликнул с выражением крайнего удовлетворения: «Вот что значит быть под защитой великого человека:
Мусульмане, приветствуйте его и омойте ему ноги».

 Экстравагантность этого высказывания, абсурдность его применения,
и, как следствие, торжественность его действий и выражения лица, когда он
Он говорил, и всё это обрушилось на меня с такой стремительной силой, что я не смог
сопротивляться и, несмотря на все попытки сдержаться, разразился безудержным смехом.

Если бы у меня был карандаш Хогарта, перо Шекспира или талант Гаррика, я мог бы попытаться передать выражение его лица, когда он, обернувшись, увидел, что я корчусь от смеха. Я мог бы попытаться, говорю я, но не смог бы воздать ему должное. Такого нелепого сочетания выражений я никогда не видел; это было поистине воплощение всех низменных человеческих страстей. Преобладала ярость, но это была смехотворная ярость —
это была ярость, которая скорее ухмылялась, чем хмурилась; хотя под ней можно было разглядеть
стыд и унижение, печаль и негодование, гордость и
деградацию, глупую застенчивость и упавшую важность. Некоторое время он
стоял, прикованный к месту, его глаза блестели, как у крысы в
капкане; его заостренные усы шевелились в такт изгибам губ,
и его рот время от времени открывается, как клюв раненого ястреба
. Выразить свои ощущения он был не в состоянии; и продолжал в таком
состоянии не только до тех пор, пока не утих мой смех, но и до тех пор, пока у меня не появилось время
поразмыслить и серьезно обеспокоиться.

Наконец, не сказав ни слова, он развернулся, сбросил свои
тапочки, натянул сапоги, орал до тех пор, пока не собрал вокруг себя всех людей
караван-сарая и приказал немедленно готовить лошадей.
Поскольку приказам такого человека вряд ли можно было не подчиниться, лошади
были готовы. Я понял, что должен либо продолжать, либо прийти к открытому
разрыву с ним; вспомнив, что я сам был виноват, что
спор мог оказаться фатальным и что, во всяком случае, это был всего лишь юмор
в этот момент я тоже натянул ботинки и был готов идти, хотя и был
гораздо бодрее в течение двенадцати часов вздремнуть, чем за час путешествия по
катание на лошадях.

Мы тут же смонтировали, и это была моя удача, чтобы иметь лучшее
лошадь. Он пустился галопом, луна светила почти так же ярко, как днем
; Я пустил свою лошадь вперед и держался немного впереди него, что его раздосадовало
так, что он самым безжалостным образом избил бедное животное, на котором ехал верхом. В
длина, примерно через восемь или десять миль верхом, он назвал
остановить—слез с коня, и сказал, что будет там отдыхать всю ночь. Я видел, что это было
сплошное негодование: но, зная, что возражать было бы напрасно, я
Я тоже спешился и, решив, что лучший способ досадить ему в ответ — это изобразить одобрение, повернулся к своему слуге и сказал ему (зная, что он передаст мои слова татарину), что я восхищён красотой ночи, отметив при этом, что лежать на свежем воздухе гораздо приятнее, чем сидеть в душной грязи караван-сарая.

Как только об этом сообщили татарину, он заметил, что
открытый воздух — самое подходящее место для лесных зверей и,
следовательно, для франка; но что касается его, то он предпочёл бы
покоя на подушке, которую он должен был сделать, если бы не моя
проклят смешливый факультетов.

Здесь разговор уперся, и мы уснули. Через несколько часов он
разбудил нас, и мы ставим вперед: после небольшой паузы, он начал в
следующим способом, который был истолкован мной, как он говорил, на мой
слуга:

«Воистину, Бог создал смех для насмешки и позора человечества и
дал его франкам и монахам; ибо один смеётся, ха-ха-ха, а другой
смеётся, ха-ха-ха, и оба они злобны, вредны и не приносят никакой
пользы, кроме как раздражать и мучить всех, кто их встречает».

Здесь он сделал паузу, словно ожидая, что я что-то скажу, но я молчал. В конце концов он продолжил: «Но, несмотря на весь их смех,
у них хватает ума позаботиться о себе; ведь полдюжины монахов
будут хихикать, хихикать, хихикать и опустошат целый фруктовый сад за
считанные минуты; а франк будет хихикать, хихикать, хихикать и съест
тебя, как волк, и выпьет вина с той же умеренностью, с какой верблюд
пьёт воду».

Я подумал, что должен был подавиться от сдерживаемого смеха: я бы не
Однако я перебил его и таким образом сумел сохранить это при себе: он
продолжил свою апофегму:

«Но со всеми их «он», «он», «они» и «ха-ха-ха» иногда получается так, что они попадаются: обезьяну ловят в ловушку, сажают в клетку или бьют по голове, а Фрэнка сажают в тюрьму, бьют палками или вешают; и тогда мелодия меняется, и это уже «О-хо-хо!» Тут он начал так замечательно и в то же время так нелепо изображать плач, что я снова расхохотался.

 — Смотри, Джиммел, — поспешно сказал он, — смотри! Ты не можешь удержаться! Но к
наш святой Пророк, ” серьезно сказал он, - все может закончиться так, как я сказал: так что берегите себя
и избегайте смеха в караван-сараях, или мы расстанемся; ибо есть
места, и это было одно из них прошлой ночью, где подозрения могут погубить
тебя. И если ты потерял свою жизнь, что я должен ответить для себя на моем
возвращение в Алеппо? Эх, что я должен сказать о себе? Ha, ha ha! не стал бы
делать. Нет, нет, они бы этому не поверили, и я потерял бы свою репутацию”.

“А что, вы сами не смеетесь?” - сказал я.

“ Очень редко, или, вернее, никогда, ” ответил он. “ по крайней мере, я бы не стал
время опасности. Нет, нет, никто, кроме христиан и монахов, не практикует
смеяться — турки и татары мудрее.” Я пообещал ему, что буду
в будущем проявлять больше осторожности; и, чтобы успокоить его небольшой
лестью, сказал, что он сыграл свою роль так превосходно, что это было невозможно
сопротивляться этому импульсу. Но он ответил с серьезным лицом, что его
действия в данном случае были слишком серьезны по своей природе, чтобы делать их предметом
веселья — и посоветовал мне верить в это.





 ПИСЬМО XXXIX.

 -------------------------------------------


Забота моего проводника о моей безопасности была искренней, как у делового человека, стремящегося с максимальной точностью выполнить взятые на себя обязательства. И я должен заметить вам, что всё его поведение свидетельствовало о точности и пунктуальности, которые редко встречаются в нашем общении с людьми. Перед отъездом из Алеппо он взял на себя обязательство
доставить меня в целости и сохранности — он был, как вы уже, должно быть, поняли, неутомим и
непреклонен в своих стараниях; он обещал снабдить меня всем необходимым.
с едой — так он и сделал, самым обильным образом; он обещал ехать так, как я пожелаю
быстро или медленно — так он и сделал; он обещал поменяться со мной лошадьми,
так часто, как я считала нужным желать, он желал этого. Но помимо этого, он,
казалось, распространял свою заботу обо мне не дальше, чем на любой тюк товаров, который он
мог иметь на своем попечении. Он был обязан доставить меня в Багдад целым и невредимым
в хорошем состоянии: так много он был полон решимости сделать, и ни о чем большем
он не думал. У меня были письма к башо некоторых городов
через которые мы должны были проезжать: но поскольку доставка письма,
Согласно обычаю этой страны, сопровождавшемуся вручением подарков, я счёл за лучшее отказаться от их вручения, за исключением случаев крайней необходимости, хотя положение в стране было настолько нестабильным, что нам часто приходилось прибегать к охране.

Как только воспоминание о смешном происшествии немного угасло,
татарин начал расслабляться, приходить в хорошее расположение духа и
говорить со своей обычной пылкостью, потому что он всегда, в зависимости от
настроения, был либо угрюмо молчалив, либо необычайно разговорчив. Его
язык можно было сравнить с термометром, по которому можно было
определить, насколько он был горяч или холоден.
Темперамент можно было предугадать, и крайности болтливости и
молчаливости были его показателями. Однако его речь была очень
сдержанной и состояла в основном из рассказов о нём самом и его
лошади, о его удивительных путешествиях и подвигах, которые он
совершал. Я должен по справедливости упомянуть об одном
обстоятельстве, поскольку, на мой взгляд, оно ярко характеризует
привычную деликатность и скромность этого народа.
Хотя он часто сокрушался по поводу моего изгнания из семьи, и
хотя мы в течение восемнадцати дней постоянно беседовали на самые разные
темы, которые могли бы привести к этому разговору, он ни разу не заговорил об этом
женщин; никогда, при всей его жалости к моему положению, даже отдаленно не рассматривал
возможность того, что я найду замену таким образом; никогда не намекал
, что он думал о них сам. Когда я увидел женщин, идущих к колодцам,
они напомнили мне некоторые истории из Ветхого Завета. Я
упоминал об этом, но он пошел дальше; ибо всякий раз, когда предмет был
начал, он плеснул на него воды.

У меня есть веские основания полагать, что он рассматривал меня в некотором отношении как часть собственности:
я заметил, что в некоторых караван-сараях
люди собирались вокруг меня и смотрели на меня с явными признаками
удивление и жалость; некоторые смотрели на меня с сочувствием, некоторые с
презрением; но ни одно существо, каким бы жалким оно ни было, казалось, не
завидовало моему положению.

В этом мнении меня еще больше укрепил инцидент, который произошел
между Диарбекером и Мосулом. Однажды утром я был необычайно подавлен
усталостью предыдущего дня: татарин окликнул меня, приказал сесть на
коня; и, обнаружив, что я не отвечаю и не выказываю никаких признаков беспокойства.
проснувшись, он поднял меня на руках с моего ложа (такова была его
сила, что он сделал это без всякого труда), вынес меня без
без лишних церемоний, и прежде чем я окончательно пришёл в себя и осознал своё положение, меня уже посадили на лошадь, готовую к отъезду.

 Вы можете сделать вывод, что столь необычное происшествие удивило меня в тот момент и не скоро забылось: я никогда прежде не испытывал такого наплыва странных,
сбивающих с толку и неуместных мыслей и ощущений. Они были болезненными, они были удивительными, но я был в таком состоянии, что не мог впоследствии их проанализировать. Главное, что я из этого извлек, — это то, что человеческие чувства должны быть
Действительно, прискорбное состояние деградации, когда такое может произойти из-за представления о том, что человек — это такой же актив или часть собственности, которую можно передать теми же способами и перемещать так же бесчувственно, как и любой кусок инертной материи, из которого состоит тюк с товарами. Вскоре после этого я получил печальное доказательство истинности этой позиции.
Это был случай, который, хотя и прискорбный, сопровождался такими нелепыми обстоятельствами, что даже сейчас я не могу думать о нём без улыбки — улыбки, которая тогда была вызвана жалостью.

Однажды утром я был разбужен до рассвета суматохой в
караван-сарае, где мы остановились. Я предположил, что татарин готовится
выступить вперед, и встал, чтобы не терять времени. Я до сих пор в
мои догадки: лошади были готовы, и я вышел на гору, и был
очень удивило воспринимать несколько лошадей до меня загружается с
чего-чего встал со спиной, и я едва
света, чтобы разглядеть, не были людьми. Я пришел к выводу, что это были тюки с
товаром, упакованным в определенную форму, и не задавал вопросов, пока
при ярком дневном свете я разглядел, что это были человеческие существа, связанные в
мешки, привязанные верхом к спинам лошадей. В этой концепции был странный
союз ужаса и странности, который сразу поразил меня
смешанным чувством негодования, жалости и веселья.—Первое, однако,
взяло верх, и я с некоторой теплотой спросил своего слугу, что это
значит.— Он сказал, что в мешках были какие-то молодые женщины, которых купил татарин
. — “Боже милостивый! ” воскликнул я. - Возможно ли, чтобы он купил
несчастные женщины, что обращаетесь с ними так мало нежности?” “У него есть
— Он купил их, — ответил мой слуга, — для продажи, а не для удовольствия.

 — Допустим, — сказал я, — допустим, они были мужчинами, не говоря уже о молодых женщинах, но как он может думать, что они выживут? Связанные и
укутанные в мешок, привязанные крест-накрест к лошади и мчащиеся с такой
удивительной скоростью (потому что к этому времени мы уже двинулись
вперёд, и другой татарин всё время подгонял лошадей и гнал их вперёд) —
как они вообще могут выжить? Их должны были задушить —
раздробить на куски — раздеть, иссечь и замучить до смерти!

«Если бы я осмелился дать вам совет, — сказал он, — я бы посоветовал вам ничего не говорить об этом: так с ними, возможно, обойдутся ещё хуже, а он разозлится на вас».

 В итоге я последовал его совету и держал своё мнение при себе. Несчастных женщин провезли таким образом пятьдесят миль, после чего их добросердечный покупатель каким-то образом пристроил их до своего возвращения. Полагаю, их должны были везти в мешках, сидя верхом на лошадях, всю дорогу до Алеппо, где их должны были продать тому, кто даст больше.

Для нас, Фредерик, живущих в стране, где даже часовое пребывание в доме против нашей воли карается как незаконное лишение свободы, и для тех, кто чувствует и ценит богатство свободы превыше всех земных благ, сама мысль о рабстве кажется ужасной. Когда страдания рабов усугубляются жестокостью, наше негодование вспыхивает, как пожар. Но такое изощрённое злодеяние, о котором я упомянул, почти не поддаётся пониманию, и негодование сменяется изумлением. Даже в нашем суровом климате мало кто из мужчин не смог бы проехать пятьдесят миль верхом
Разбить вдребезги и замучить почти до смерти. Ни одна женщина не подумала бы об этом. Но если к этому добавить сначала принуждение, затем жалкую и в лучшем случае болезненную повозку, в которой ехали лошади, нежные тела женщин, непривычных к верховой езде, удушливую жару в мешке и, прежде всего, ужасный климат, обжигающий почти вертикальным жаром (по крайней мере, вертикальным по сравнению с нашим косым солнцем), то можно будет назвать чудом, почти приближающимся к нему, то, что они пережили половину своего путешествия. Только чудодейственная рука Всемогущего
мог бы провести их через это; и когда вечером я спросил,
умирают ли они, и мне сказали, что они не только живы, но и
в полном здравии, я не мог удержаться, чтобы не повторить, что самое прекрасное
выражение, вложенное в уста Марии неподражаемым Стерном: “Бог
направляет ветер в сторону остриженного ягненка”.

Это событие сильно настроило меня против моего проводника-татарина, и
некоторое время я не мог смотреть на него без ужаса: но
наконец мое негодование улеглось, и разум снова занял свое место хладнокровия
решение, сказал мне, что, хотя это было преступление, и тяжкое, он был
не так ответственен за это, как те, кто, зная лучше, санкционировал это
их согласие дало этому санкцию закона и сделало его привычным
на практике; он делал только то, чему его учили еще от груди матери
, и поэтому не должен быть осужден теми, кто
правила, которые британец установил бы для правительства в подобных случаях.

Британец!—Подождите! Разве я сейчас не произносил жесточайшую сатиру на
Британскую нацию? Да! приписывать мужчинам добродетель, которой они хотят, - это
худший вид сатиры — я имел в виду не это в то время, но не буду
забираю назад то, что я написал — британцы заслуживают плети сатиры! Они
заслуживают хуже плетки: для движения в человеческих телах до сих пор стоит
кровавый бренд позора на ее великие национальные советы. Своих братьев
кровь! кровь миллионов убитых африканцев, подобных крови Авеля,
взывает к Небесам против них, и, боюсь, не будет взывать напрасно.

Великий Боже!— Какая ужасная мысль!—какое несмываемое клеймо! что а
Законодатель хладнокровно, руководствуясь коммерческими соображениями, рассчитывает
вероятная выгода от человеческих жизней — поставьте коммерческую целесообразность на кон
против убийства - и сделайте удобство оправданием преступления!— Почему же,
грабитель может так поступить!—Но должны ли бритты, великодушные бритты, которые хвастливо
заявляют о превосходстве мира в свободе, человечности и справедливости — должны ли
они смотреть и видеть, как низшие нации с ужасом отвергают их
ухудшающие качество дорожного движения; и стимулируемые алчностью или введенные в заблуждение порочной политикой,
сохраняют пятно, которое стерли другие государства, и одновременно живут
проклятие одной части и презрение остального человечества?—Запрети это
Помилуй! Не дай бог!—И о! пусть тот добродетельный человек, который, презирая
злобные насмешки низменных и корыстолюбивых, смело выступит в роли
защитника человека и своей страны, и сессия за сессией возобновятся
с ложа покоя, которое дарит ему богатство, чтобы разорвать
оковы и бедствия, которые неправдоподобие и алчность выковали для нашего
собратья — пусть он добьется успеха и сокрушит всех своих противников! и пусть
справедливость его страны сделает его триумф и его славу такими же несомненными и
полными здесь, как справедливость того Существа, под руководством которого он
действия, несомненно, совершат их в будущем!





 ПИСЬМО XL.



 Из соображений, которые я уже довольно подробно изложил, мой разум
ни в коем случае не был спокоен. Непрерывное путешествие в течение стольких дней со скоростью семьдесят пять миль в день, которое, как я не знал, должно было продолжаться ещё какое-то время, усиливало моё беспокойство, и меня преследовали опасения, что я могу попасть в аварию, что меня могут задержать и, прежде всего, что я могу заболеть в пути.
мое воображение со всеми его ужасами. Кроме того, я быстро приближался к
той области, где ветры поражают все живое, что притягивает их к себе
мгновенно мертвое: и понимал, что чем быстрее я буду в
чем дольше я ехал, тем больше у меня было шансов избежать этих неприятностей
Я изо всех сил рвался вперед и подгонял татарина, пока он не подошел к
последний выразил свое удивление и одобрение; сделал мне комплимент
сказав, что я почти не уступаю ему в переносимости усталости; и
заключил с очень проницательным предположением, что, по всей вероятности, я
Я сам был курьером, доставлявшим депеши правительствам франков.

 Однажды, когда мы отъехали примерно на четыре мили от караван-сарая, где мы сменили лошадей, я обнаружил, что мне досталась самая отвратительная лошадь: она была вялой, слабой и спотыкалась, из-за чего сильно хромала, и я каждую минуту ожидал, что она упадёт и придавит меня. Поэтому я предложил проводнику поменяться со мной местами,
от чего он до сих пор никогда не отказывался и чего я особенно
ждал, так как лошадь, на которой он ехал, была очень хорошей. К моему
к крайнему изумлению, он категорически отказался: и поскольку это был день
необычной молчаливости с его стороны, я приписал его отказ
раздражительность и дурной нрав, и был полон решимости не оставлять этот вопрос без внимания
на этом. Поэтому я попросил переводчика сообщить ему, что, поскольку он
в Алеппо согласился меняться со мной лошадьми так часто, как мне заблагорассудится, я
буду считать наше соглашение нарушенным, если он не подчинится, и
написал бы консулу в Алеппо по этому поводу.

Как только ему это сообщили, он, казалось, был сильно взволнован
гнев; но старался скрыть свои эмоции под напускным презрением
и насмешкой, которые вызвали у него одну из самых необычных ухмылок,
которые когда-либо искажали человеческую физиономию. Наконец он разразился:

“Вы будете писать в Алеппо, вы будете? Глупо, Фрэнк! они не будут
верю! Клянусь Магометом, было бы неплохо выслушать жалобу
бродячего франка на Хассана Артаз—Хассана верного и справедливого,
который в течение десяти с лишним лет был посланником императора, а
друг и доверенное лицо Кади, пашей и вице-королей, и никогда еще им не был
назвал лжецом! Кто, по-твоему, бедный заблудший! кто, по-твоему,
ты, поверил бы, что я нарушил свое обещание?”

“Почему ты не тогда,” сказал я, прерывая его: “почему бы вам не проанализировать
его меняют лошадей, когда вы убеждены в своей совестью (если вы
есть), что это было частью соглашения?”—“Сразу для всех скажу
вы”, - прервал он, “я не сдамся этой лошади. Нет,”
он сказал gasconadingly, “есть не мусульманином, который когда-либо носил бороду,
не говорить несчастный Фрэнк, что должен сделать этот конь из-под
я; я бы не отдал его сию минуту повелителю правоверных,
будь он на вашем месте: я бы не стал, говорю вам, Фрэнк, и у меня есть на это свои собственные
причины.

“Я осмелюсь сказать, что у вас есть”, - ответил Я. “любовь к простоте, и страх свой
кости”.

Услышав это, он пришел в ярость — призвал МАГОМЕТА и АЛЛУ в
свидетели того, что он не знал, что значит чего—либо бояться - заявил, что
он был убежден, что какой-то адский дух в тот день овладел
я — и в самом деле казался вполне расположенным отправиться к лесорубам. Наконец
заметив, что я смотрю на него с презрительным вызовом, он
Он подъехал ко мне сбоку — я подумал, что он собирается напасть, и приготовился
защищаться. Однако я ошибся: он выхватил поводья из моей руки и натянул их, прижав к морде лошади; затем он стал хлестать мою лошадь и пришпоривать свою, пока они оба не понеслись во весь опор; но он не остановился на этом, а продолжал хлестать мою лошадь и пришпоривать свою, на полном скаку преодолевая все препятствия, которые попадались нам на пути, пока я не подумал, что он сошёл с ума или задумал меня убить. Несколько раз я был на грани того, чтобы ударить его своим
Я поднял хлыст, чтобы сбить его с лошади, но, как часто бывает, мне на помощь пришло провидение и шепнуло мне, чтобы я сдержался и досмотрел до конца. В то же время я считал, что нахожусь в некоторой опасности;
и всё же он обладал такой властью над скотом, что я не мог его остановить.
Поэтому, предоставив всё воле Провидения, я позволил ему продолжать,
называя его всеми ругательствами, которые только мог придумать на лингва-франка,
а он ухмылялся и называл меня Думусом, Джихашем, Бурлом (то есть свиньёй, ослом,
мул), с быстрой и порывистой яростью в голосе и речи.

Он продолжал в том же духе, я бы сказал, несколько миль по
невозделанной земле, кое-где пересечённой ручьями, образовавшимися
после периодических дождей; густо поросшей низкой осокой,
папоротником и другими низкорослыми кустарниками, вздымающимися и
опускающимися небольшими холмами.
Его конь нёс его прямо вперёд, и хотя мой конь каждую минуту спотыкался и чуть не падал, он с невыразимой ловкостью и поразительной силой удерживал его за уздечку, и я могу сказать
_Он_ храбро преодолевал все препятствия. Я был очень удивлен всем этим, а к концу уже не столько удивлен, сколько доволен; он же, заметив это, часто и торжествующе восклицал: «О, Франги! Гели!
 Гели! Франги!» — и наконец, натянув поводья, остановив лошадей и
посмотрев мне прямо в лицо, воскликнул на языке Франки: «Что он говорит,
Франги? Что он говорит?»

Какое-то время я не мог ничего ему ответить, но продолжал
рассматривать его с головы до ног как самого необычного дикаря, которого я когда-либо видел.
Он же с большим самодовольством поглаживал свои бакенбарды
и самообладание, и время от времени кивал головой, как бы говоря: «Да, да, это так! Посмотрите на меня! Разве я не очень умный парень?» — «Вы действительно очень умный парень, — сказал я, — но я бы хотел оказаться подальше отсюда». из
твоих проклятых когтей”.

Мы вышли на гребень небольшого холма, откуда открывался полный
и непрерывный обзор местности со всех сторон. Переводчик
подойдя, он окликнул его и попросил тщательно объяснить мне
значение того, что он собирался сказать; я приведу его вам как можно ближе.
как я могу, его собственными словами, так как они были переведены лингвистом:

“Вы видите вон те горы, ” сказал он, указывая на восток. “ они
находятся в провинции Курдестан, населенной подлой расой разбойников
называемые иезидами, которые отдают дань уважения своему собственному Богу по имени Иезид
(Иисусу), и поклоняются Дьяволу из страха. Они живут грабежом, и
часто спускаются с тех гор, пересекают Тигр, который протекает между
ними и нами, и грабят и опустошают эту страну бандами огромных
числом и огромной силой, уводя в рабство всех, кого они могут поймать
и убивая всех, кто им сопротивляется. Таким образом, эта страна на некотором
расстоянии от нас очень опасна для путешественников, единственная безопасность которых
заключается в бегстве. Сегодня утром, к нашему несчастью, попалась очень плохая лошадь
за которую, пожалуйста, АЛЛА (поглаживая его усы), кто-нибудь заплатит
получите Бастинадо. Мы должны встретиться с группой из тех, творожку, что
мы могли бы сделать, но летать? И если бы ты, Франджи, ехал на этой лошади, а я на той, мы
не смогли бы убежать: потому что я сомневаюсь, что ты не смог бы удержать его от падения
подо мной, как я под тобой: Следовательно, я должен спуститься и быть схвачен.
ты потеряешь своего проводника, собьешься с пути, и все мы погибнем.
погибнем. Кроме того, ” продолжал он, - здесь много деревень, где
живут люди, которые, если бы только заподозрили, что вы франк, последовали бы за вами
и принесли бы вас в жертву МАГОМЕТУ, если бы могли, и где, конечно, вы должны
беги за этим.”

Как только переводчик объяснил мне это, «Ну что ж, — продолжил татарин, — что он теперь на это скажет?» Затем, повернувшись ко мне и
вскинув голову, он спросил: «Que dice, Франги?»

 «Я говорю, — ответил я, — что вы говорите разумные вещи, и я вам благодарен».

Это, если понимать до конца, произвело на него самое приятное впечатление; его
лицо расплылось в широкой улыбке удовлетворения, и он сказал: «Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вы чувствовали себя спокойно и были довольны. И когда я буду упрямиться, не сопротивляйтесь, потому что, будьте уверены, у меня есть на то причины. И самое главное
во что бы то ни стало избегайте смеяться в моём присутствии. Но мы скоро доберёмся до Мосула, и, возможно, тогда нам больше не придётся кататься. Я рассчитывал спуститься по реке Тигр от Мосула до Багдада и сказал ему об этом, и он поддержал меня в этом намерении.

 В ту ночь мы остановились в караван-сарае, который находился на некотором расстоянии от деревни. Здесь татарин, довольный собой за проведённый день и довольный мной за то, что я его похвалил, заказал превосходный ужин и не только, как это было у него заведено, отказался
Он не только поставил передо мной лучшее блюдо, но и выбрал для меня самые лучшие кусочки из тех, что были на столе. Затем он заказал вино, заметив, что усталость правительственного посланника требует снисхождения, и воспользовавшись моим предложением, высказанным ранее, а именно: что пророк не стал бы осуждать путешественников больше, чем больных, за то, что они принимают его как лекарство.

Мы, соответственно, выпили вина, и оно было превосходным, хотя и не таким, как то, что мы пили в городе Диарбекер. Однако я выпил немного, и
татарин был сильно удивлен моим abstemiousness; заметив, что он
никогда не видел Фрэнка, прежде чем, что не было прямо-таки свинья, когда он получил
кубок к губам. Мое употребление его небольшими порциями, в то время как он пил его так, как мы
пьем столовое пиво, особенно удивило его. Прежде чем лечь на свое
ложе, он отдал приказания насчет лошадей, угрожая людям суровым
наказанием, если они дадут плохих лошадей; приводя в пример человека
в тот день это дало нам спотыкающегося коня, которого, по его словам, следует казнить
бастинадо, как только он вернется, если в течение десяти дней появится кади.
лиги от него; и я осмелюсь сказать, что он свято сдержал своё слово.

На следующее утро у нас был отличный скот; страх творил с ним чудеса, и мы отправились в путь, как только взошло солнце. Когда мы въехали в первую деревню, я с некоторым беспокойством заметил, что мой проводник нарочно остановил лошадь, что-то бормотал себе под нос и, казалось, был чем-то встревожен, глядя на толпу, которая стояла на улице перед нами. Некоторые из них, как я заметил, были взволнованы и совершали какие-то необычные движения, а один мужчина стоял посредине и принимал разные позы.
странные искажения.—Татарин, в течение минуты или двух, казалось бы
обсуждения внутри себя, Должен ли он продолжить или о повороте: в
длина поставив меня на левой руке, он поставил вперед на полной скорости,
оставив толпу справа от него, кто, видя быстрота темп,
летела с одной стороны, и дайте нам пройти. Вскоре, однако, мы услышали крики позади
нас и могли ясно расслышать слова “Гиаур! Frangiбыл Куку!” и, глядя
назад, воспринимается несколько оборванных мужчин, как дикари преследуют нас, поднимаясь
камни иногда и бросая их после нас со всей своей силой. В
Скорость, с которой мы скакали, наконец позволила нам скрыться из виду и из поля слышимости, и я
впервые ясно осознал и убедился, что мой проводник руководствовался здравым смыслом, духом, честностью и благородством.





 ПИСЬМО XLI.

 -------------------------------------------


Необычайное происшествие, о котором я упомянул в своём последнем письме,
требовало объяснения, и мой друг-татарин не замедлил его дать,
потому что он очень любил слушать самого себя и мог говорить на любую тему
в пределах своих знаний был проницателен и даже
от природы красноречив: более того, в том случае он сыграл роль
умелый генерал; и поскольку я аплодировал его благоразумию и тактичности, он был
чрезвычайно добр и общителен и дал мне полный отчет об этом
деле, своих мотивах, своих размышлениях и срочности дела;
и, короче говоря, все, что могло прояснить обстоятельства или
усилить его собственную значимость. Было бы жаль вычеркивать это из его собственных слов.
Поэтому я передам их вам так, как я их прочитал.
через нашего лингвиста, потому что они оставили неизгладимый след в моей памяти.

«Вы должны знать, — сказал он, — что по всей этой великой и славной империи разбросано множество дервишей разных видов — _святых_ людей, которые отказываются от мирских удовольствий и наслаждений, чтобы общаться с Магометом и поклоняться Аллаху. Некоторые из них — очень хорошие люди, настоящие
святые, и никогда не делают ничего плохого; они проповедуют и молятся, не причиняя вреда ничему, даже крысе или змее; более того, они не причинили бы вреда
христианину. Есть и другие, о которых я слышал от наших башавов и
Эффенди и даже маазины заявляют, что Коран запрещает их, и всё же простые люди (те низшие, о которых вы говорите, не имеют ни капли здравого смысла)
почитают их и поклоняются им — они называются _сантонами_; живут
сами по себе, иногда под землёй, как кролики, а иногда в зарослях и лесах. Они ходят, куда им вздумается, занимают лучшие места в любом
мужском доме, набивают животы мясом и питьём, и всё же никто не противится
им, потому что одни не хотят, а другие не осмеливаются. Более того, они часто оскверняют
женщин на улицах и никогда не смотрят на христиан
или откровенное обещание, что они не будут убивать, если это возможно. Со своей стороны, я думаю,
что их следовало бы повесить, каждого из них, у кого была голова, за которую можно было бы ее повесить
повесить — или, скорее, проткнуть колом — ибо для них нет слишком сурового наказания; но
Я не осмеливаюсь сказать это в том городе — если бы я это сделал, то был бы забит камнями до смерти
чернью.

“Как только я увидел толпу и танцующих негодяев, я понял, что
это сантоны, и был уверен, что они остановят нас, чтобы
вытяните из нас деньги; в этом случае они, скорее всего, обнаружили бы вас.
потому что у них глаза дьявола. Тогда ничто не могло
спасти свою жизнь; толпа могла бы присоединиться к ним, и ваш мозг бы
были побить камнями. У меня было намерение повернуть назад и объехать
город, но это могло вызвать подозрения и, возможно, привести к тому, что нас
перехватят; поэтому я решил смело прорваться мимо них, что я и сделал, ты
могу свидетельствовать, как храбрый человек. Вы сами видели достаточно, чтобы убедиться в
опасности, которой вы избежали, и в моей мудрости и доблести; позвольте мне;
поэтому умоляю вас полностью руководствоваться мной, и превыше всего
избегай этой проклятой склонности к смеху.

С тех пор, как я впервые принял решение написать этот отчет о своей
Во время своего путешествия я с трудом находил время, чтобы заглянуть в лучшие исторические
труды об этой стране, и обнаружил, что во всех случаях информация моего татарского
гида была верной. Эти сантоны, как и другие категории дервишей и шейхов, путешествуют по стране и взимают подати с
жителей: некоторые из них действительно являются теми, за кого себя выдают, и
так же чисты и благочестивы, как монахи древней христианской церкви; но
сантоны — это чудовища, которые существуют только благодаря варварской доверчивости и
более чем дикому невежеству низших слоёв населения, хотя
отвергнутый и даже проклинаемый лучшими представителями турков. Они
притворяются помешанными (что у магометан является величайшим признаком
святости) и под прикрытием этого безумия совершают всяческие излишества и
чудовищность, вызванная не только безнаказанностью, но и аплодисментами. Таково
меланхолическое состояние деградации, до которого тяжесть
цепей суеверия сковывает разум человека! Не так давно я был очень приятно
обсуждение этого необыкновенного предмета, с мужчиной моей
знакомства для правдивости которых я очень уважаю. Суеверия и
легковерие вполне естественно привело к рассмотрению турецкой религии,
и я выразил свое удовлетворение тем, что худшие наросты
христианских расколов не могут сравниться с турецкой верой в их дервизах
. Он сказал, что согласен, что это не совсем то, о чем говорили
сантоны; но он пересказал мне разговор между ним и римлянином
католиком, не более чем в двадцати четырех милях от просвещенного города
Дублин, что меня очень удивило.

“В юности я был, - сказал он, - весьма свободен в осуждении всех религий,
и главным образом папизма; ибо, будучи воспитан среди римских католиков, я обладал
у меня была возможность наблюдать за их нелепостями, которые я
ценил как большую выгоду, никогда не принимая во внимание их многочисленные добродетели, которыми они обладают. Однажды я был на увеселительной прогулке в местечке под названием —— и в присутствии бедного деревенского парня высмеял духовенство, приписав им множество пороков, в частности блуд и прелюбодеяние. Мужчина возразил мне и заявил, что это невозможно. Тогда я
Полагаю, сказал я, если бы священника и женщину заперли в одной комнате
на год, и женщина через неделю после родов
уложенный в постель ребенок, вы бы ни за что не поверили, что это был ребенок священника.
"Нет, - сказал он, - я бы этого не сделал". Тогда как же появился ребенок? Я не знаю, ответил
он — любым способом, только не через него. Короче говоря, он скорее поверил бы в самооплодотворение,
или сверхъестественное посещение, чем позволил бы священнику быть способным на
прелюбодеяние ”.

“Но, ” сказал я, “ вы предполагали случай — Если бы этот парень был достаточно проницателен, чтобы
сказать, что такого случая вообще не могло быть, он бы вас посадил; что
это было то, что он имел в виду, хотя и не знал, как это выразить ”.

Трудности и опасности путешествия, которые, казалось, сгущались
по мере нашего продвижения я всё больше жаждал скорейшего завершения этого путешествия; и
события последнего дня яснее показали мне, с какими опасностями нам предстояло столкнуться, которые, вероятно, ещё больше усугубились бы по мере нашего продвижения на восток и юг, где фанатизм свирепствовал без удержу; где из-за удалённости от центра власти население было более беззаконным, а власти — более коррумпированными и тираническими;
где полное уединение от всего цивилизованного общества сделало нравы варварскими; где редко можно было увидеть чужаков, а если и можно было, то
грабили и преследовали; и где, как я имел основания полагать, едва ли когда-либо ступала нога англичанина; и, прежде всего, где сами дующие ветры были заряжены разрушением и несли на своих крыльях мгновенную смерть. Поэтому я искренне стремился добраться до Мосула,
где, по всей вероятности, я мог бы получить по крайней мере более комфортабельный и просторный водный транспорт и где я мог бы полностью восстановить силы после стольких дней пути, а при необходимости потребовать охраны и защиты, имея при себе
письмо Башау, которое я мог бы придержать или доставить, как мне заблагорассудится.
это соответствовало моим склонностям или удобству.

Я не мог не смотреть печальным и меланхоличным взором на свое нынешнее состояние;
скитаюсь, можно сказать, в одиночестве, неустроенный и несчастный, по
негостеприимному краю и еще более негостеприимным людям; где меня подстерегает опасность
в тысячах форм, и каждый шаг, который я предпринимал, я предпринимал с риском для своей жизни;
и сравнивая это с теми сценами богатства и комфорта, которые я когда-то испытал
, где каждое законное желание исполнялось;
когда все необходимое было поставлено, и каждая трудность отпадает; где
нежная любовь и привязанность предвидеть все желания, и каждый успокаивал
внимательность; где взаимные ласки и взаимное размещение
тендер родственники, жена, дети, верные друзья, и, пожалуйста, близких
дал интерес к жизни, заставил меня почувствовать, что мое существование представляет интерес для
другим, а также себе, и общались сознавая важность
что изолированный, одинокий, эгоистичный человек никогда не может чувствовать: я не мог
помогите оглядываясь назад, с печалью и стыдом думал, что я когда-то
Я обладал этими благами и, возможно, больше не буду ими обладать, но, напротив, могу погибнуть, никому не известный, никем не оплаканный, в каком-нибудь глухом уголке дикой, враждебной страны, без единого друга, который утешил бы или подбодрил меня, или рассказал бы тем, кто любил меня или разделял мои заботы, где я лежу или что со мной случилось.

 В этих мрачных размышлениях я не забыл об Алеппо. Это стало связующим звеном между моим прежним счастьем и нынешними страданиями; это была, так сказать, дверь, через которую я прошёл, когда
мое последнее прощание комфорт: когда он закрыл и запер меня снаружи,
перспектива была действительно мрачной и не чувствовать себя после того, как одно счастливое ощущение,
если судорожные восторги смех, и бурные мимолетные
веселье, вытекающих из закономерностей моего гида, который, как всплеск
поднятая буря выше своей настоящей высоты поднимает разбитые
кора только бросить его на берег и оставить его кораблекрушение, повышенной мой
духи на данный момент за их правильной подаче, чтобы быстро удалиться, и
оставить их в ужасы в десять раз глубже тоски.

Видя, насколько я подавлен, мой дружелюбный татарин начал подбадривать меня.
я: “Джиммел, - сказал он, - сантоны напугали тебя, но не бойся
боюсь, ХАССАН АРТАЗ не мальчик: он может помочь тебе пройти через трудности посерьезнее этих.
если они выпадут на нашу долю.”

“Но как же так получается, ” спросил я, “ Хасан, что ты, имеющий такую власть в
каравансараях, не в силах противостоять этим негодяям Сантонам или
толпы в деревне?”

“Почему, как к черни, - сказал он, - если бы я был один, или только настоящий
Верующий в меня, я бы заставила их летать передо мной, как прах пред
ветер. А на следующих, никто не может противостоять им: Великим, который ненавижу
их обязаны показать им уважение: и Паша Алеппо: нет
командир верный себе, не мог спасти тебя, если одним из
их называют по толпе побить тебя камнями, или разорвут вас на куски. Однако, быть
дерзай; ибо, пожалуйста, Алла, я доставлю вас в целости и сохранности
на Койя в Багдаде: более того, очень скоро мы будем находиться в Мосуле, откуда
мы будем идти по воде, которое будет очень приятным: и начальник
тогда опасность будет в справедливой борьбе, которая лучше, чем быть оторванным
автор: Сантонс.— Если представится случай, ” сказал он, глядя самым свирепым образом.
и размахивая хлыстом. — Если на нас нападут простокваша или грабители, ты
увидишь— Ты увидишь, Джиммел— О! святой Пророк, как я буду сражаться!”





 ПИСЬМО XLII.

 -------------------------------------------


Был ранний вечер, когда остроконечные башни города
Мосул открылись нашему взору и не вызвали никаких неприятных ощущений
в моем сердце. Я оказался на земле Священных Писаний; и ничего не мог поделать
почувствовав некоторую долю гордости путешественника, я подумал о том, что
теперь я был в пределах видимости Ниневии, прославленной в священном писании.—Город
расположен на очень бесплодной песчаной равнине, на берегу реки
Тигр, украшенный объединенными дарами Помоны, Цереры и Флоры.
Внешний вид города во многом в его пользу, поскольку он окружен
величественными стенами из цельного камня, над которыми возвышаются шпили или минареты
другие высокие здания видны с большим эффектом. Здесь я впервые
увидел большой караван, остановившийся лагерем на пути из залива
Персия в Армении; и это, безусловно, выглядело очень благородно,
радовало глаз множеством величественных сооружений, которые
объединялись в одно великолепное целое.

Но хотя снаружи всё так красиво, внутри всё отвратительно:
жара такая сильная, что в середине дня невозможно
выйти на улицу; и даже ночью стены домов так нагреваются
дневным солнцем, что на расстоянии фута или даже ярда от них
возникает неприятный для тела жар. Однако я вошёл туда с
настроением, потому что считал это последним этапом худшей части
моего путешествия.
паломничество. Но, увы! Я был разочарован в своих ожиданиях, потому что
Тигр высох из-за сильной жары и необычайно долгой засухи, и я был вынужден
смириться с этим и приготовиться к путешествию верхом на лошади, которое,
хотя и не было таким долгим, как то, что я уже совершил, могло быть не менее
опасным и поэтому требовало полной отдачи сил и решимости.— В каждом человеке есть тысяча скрытых сил, которые
ждут лишь того, чтобы их пробудил мощный голос необходимости. И теперь
Поднявшись на вершину холма, я приготовился отправиться в путь
утром с таким же воодушевлением, как если бы мысль о переправе в Багдад
по воде никогда не приходила мне в голову.

Стоял ещё жаркий сезон, и нам предстояло путешествие по
стране, над которой проносится ужасный ветер, о котором я уже упоминал.
Турки называют его Самиэль, святой Иов упоминает его под названием Восточный ветер, и он свирепствует от крайней оконечности залива Камбайя до Мосула.
несёт с собой огненные искры, похожие на шёлковые нити; мгновенно убивает тех, кто вдыхает его, и сжигает их изнутри дотла;
 плоть вскоре становится чёрной, как уголь, и отваливается от костей. Философы считают, что это своего рода электрический огонь, возникающий из-за сернистых или азотистых испарений, которые воспламеняются от движения ветра. Единственное возможное средство спастись от его смертоносных
последствий — упасть ничком на землю и тем самым не дать ему
втянуть вас в себя. Однако для этого сначала нужно его увидеть, что
не всегда возможно.

Но, кроме этого, обычным теплом климате крайне
опасно кровь и легкие, и даже к коже, которая его
волдыри и корки от мякоти, влияющие на глаза так сильно, что
туристы обязаны носить прозрачная оболочка над ними держать
тепло выкл.

В ту ночь Хасан сказал, что, поскольку мы должны отправиться в Багдад верхом,
на следующий день он останется в Мосуле, чтобы подкрепить нас; на что я возразил: он
затем заговорил о последующей части путешествия как о пустяке:
мы уже проехали около девятисот миль, и оставалось не более пяти до
Кроме того, поскольку погода была теплее, мы больше путешествовали по ночам, а днём отдыхали в местах, с которыми он был хорошо знаком.

Короче говоря, бедняга, казалось, беспокоился о моей безопасности и
хотел облегчить мои душевные страдания. В конце он всегда
предостерегал меня от смеха, который я теперь, часто слыша его,
понимал даже на его родном языке. «Не смейся, Джиммел, не смейся», —
говорил он с большой серьёзностью. — Кстати, я заметил, что, когда он
был расположен ко мне, он всегда называл меня Джиммелом (имя, которое я
предположим, что он сконструировал с помощью моего слуги, исходя из
сходства звуков между Campbel и Camel, Jimmel - турецкое
за это животное); а когда злился, называл меня Франги со всеми присущими ему
градациями турецких ругательств: Думус, Куку и проч.

В тот вечер, когда мы сидели в караван-сарае, вошел мужчина и заговорил с
Хасаном, который, казалось, уделял большое внимание тому, что говорил. Он был
хорошо сложенный мужчина — ниже среднего роста — и имел такое выражение лица,
которое свидетельствует о проницательности, изобретательности и веселье. Наконец он удалился.;
Вскоре после этого Хассан велел нам встать и следовать за ним. Он вошёл в своего рода общую комнату, где собралось несколько человек, сидевших, как принято в кофейнях, на низких табуретах. Хасан указал мне на стул,
и я сел. Затем он усадил толмача рядом с нами и сел сам.
И тут я увидел, как маленький человечек, который только что разговаривал с ним,
вышел из толпы и начал произносить что-то вроде пролога,
который я не понимал и не хотел понимать. Судя по его интонациям,
это было что-то ритмичное, и, судя по тому, какое впечатление это произвело,
Он посмотрел на своих слушателей, но не нашёл, что бы им порекомендовать. Однако
в конце концов он сделал паузу и, несколько раз откашлявшись, чтобы прочистить горло,
снова заговорил. «Он собирается рассказать историю», — сказал переводчик. Все взгляды были прикованы к нему, и он продолжал говорить с такой интонацией, с таким разнообразием жестов и с такой энергией, что я, кажется, никогда не слышал и не видел ничего подобного. Его жесты действительно были поразительны, и я заметил, что иногда он говорил то как мужчина, то как женщина.
персонаж он изобразил смехотворное страдание, которое тронуло
смехотворные мускулы всей компании. Я посмотрел на Хассана, и он улыбнулся
так весело, как могла бы улыбаться любая обезьяна или Фрэнк в Азии. Лингвист
время от времени переводил то, что говорил рассказчик; и вскоре я
начал подозревать, что это история, которую я не раз читал в
"Арабские ночи", хотя и измененные и в некоторой степени драматизированные автором
говорящий. Я несколько раз лукаво поглядывал на Хассана, и он отвечал мне тем же
взглядом, как бы говоря: "Ты видишь, мне совсем не смешно". Наконец,
однако оратор подошёл к той части, где он должен был изображать бедного маленького горбуна (ибо теперь я понял, что это была история о маленьком
Горбатый) давился костью: он выгнул спину, сжал её,
пока вся кровь в его теле, казалось, не прилила к лицу, глаза
закатились, колени подогнулись, он скрючился, сложился пополам,
сунул указательный и большой пальцы в горло и изо всех сил
потянул, словно пытаясь что-то вытащить. Наконец он ослаб,
вытянул руки и пальцы, как человек,
Он задыхался, пинался, падал, дрожал и умирал. Никакое описание не может
справедливо передать совершенство его игры, и тем более
необычайным было то, что, хотя это была сцена смерти, и хорошо сыгранной смерти, он продолжал делать её настолько нелепой, что зрители разрывались между смехом и плачем. Но они
пробыли там недолго, потому что он внезапно вскочил и начал
плакать самым жалобным голосом, как женщина, и разыграл такую
пародийную сцену горя, какой я никогда не видел. Все разразились
хохотом.
Хассан, как и все остальные, — я один оставался намеренно серьезным; и
оратор, по обычаю, прервался посреди интересной
сцены.

Когда мы вернулись в caravansera, я собрался татарского на результат
его смех: он рычал, и сказал: “Кто может избежать этого? Почему не
вы смеетесь, как вы были?”—“Потому что,” сказал Я, “он действовал не как
комично как вы”—“.Нет”, - ответил он, - “но ведь франки и обезьянки
только смех для пакости, и где они не должны. Нет, Jimmel, вы будете
никогда не видящие меня, ругаются надо на зло”.—“Что, - сказал Я, - не бедняка
— Нет, — сказал он, — я редко смеюсь, но тогда я не мог удержаться. Однако в тот же час в той же комнате показывали кукольное представление, и мой мрачный проводник смеялся до слёз, пока его голос не превратился в пронзительный визг. «Карагёз» был,
безусловно, экстравагантно-комичным, хотя и грязным, и напугал кадия с целым отрядом янычар, выпустив в них пару пуль — _a parte post_ —

На следующий день мы выехали верхом и с новыми силами направились в Багдад. Хасан больше не мог быть уверен в себе.
осуждать смех; и, поскольку я был не склонен делать это в
опасное время, мы, скорее всего, хорошо ладили. Короче говоря, мы
начали нравиться друг другу; и если я сделал его более смешливым,
чем он был раньше, то он считал, что сделал меня более серьёзным,
чем я был раньше, — я воспользовался его советами.

С моей стороны это было бы столь же бесполезным и бесцельным занятием, сколь
скучным и неинтересным с вашей стороны — пытаться регулярно сообщать вам о нашем продвижении от Мосула до Багдада.
меры предосторожности были соблюдены, с такими же случайными послаблениями. Хассан
все еще продолжал относиться ко мне, повторяя себя и свою лошадь,
свои собственные подвиги и подвиги своей лошади; молчать, когда раздражен, и
болтлив, когда весел; пороть слуг в караван-сараях; заказывать
лучших лошадей, есть лучшую снедь и давать мне лучшее из
и то, и другое; и, наконец, мы ссорились и снова ссорились: но я
не испытал унижения, увидев больше женщин, завязанных в мешки, на
лошадиные спины, измученные скачкой по пятьдесят миль в день.

Пока мы ехали мы обогнали несколько раз страгглинг callenders, вид
из Mahomedan монахов, которые исповедуют бедности и великой святости; они были
одетые в лохмотья, покрытые грязью, несла тыква, путем
бутылка, для воды—полагаю, иногда для вина и понес в их
руки длинный шест, украшенный тряпки и куски ткани различных
цвета. Вульгарные люди считают, что они обладают сверхъестественными способностями:
но Хассан, который, казалось, перенял все его идеи от тех, кто был лучше его,
не выразил о них никакого мнения; он приветствовал их и дал
Однако они дали им денег. Это было довольно странно, что все они были в одной компании — все собирались в паломничество в Мекку, или, как они это называют, в _хадж_.

 Как только мы скрылись из виду и перестали слышать их голоса, Хассан покачал головой и несколько раз неуверенно повторил: «Хадж, хадж!» — и ухмыльнулся, как он обычно делал, когда был недоволен, но не мог выразить свой гнев. “Hadje!” он плакал, “Hadje, Hadje!” Я
спросил его, что он имел в виду; и он сказал, что эти парни были не более
отправляясь в Мекку, чем я был. “Я слышал это тысячу и тысячу раз”.
он сказал: “Встречал каллендеров на дороге и всегда находил их обращенными
в сторону Мекки. Если я иду на юг, я всегда настигаю их, если
север, я встречаю их; и они все время идут туда, куда их
бизнес несет от них. ”Однажды я догнал, - продолжал он, - одного из них,
и я дал ему милостыню и прошел мимо него; он сказал, что идет за мной,
по направлению к Мекке: но я специально остановился на день, и он так и не прошел мимо;
и купец, прибывший в тот же караван-сарай, сообщил мне, что он встретил
того же самого парня в четырех лигах дальше на север; который ответил
ему рассказали ту же историю, и его лицо по-прежнему было повернуто к
югу ”.

Пятьдесят лет назад ни один мужчина в Турции не осмелился бы использовать этот язык
; но повседневный опыт показывает, что свет разума
быстро распространяет свои лучи по всему миру — даже по Турции; и
дает вполне обоснованную надежду, что еще через полвека каждый
монашеский самозванец (я имею в виду настоящих самозванцев), будь то мусульманин
монахи, или монахи-христиане, будут изгнаны из общества и вынуждены будут
искать честные средства к существованию.




 КОНЕЦ ЧАСТИ II.




 A

 ПУТЕШЕСТВИЕ В ИНДИЮ И т.д.




 ЧАСТЬ III.






 A

 ПУТЕШЕСТВИЕ В ИНДИЮ И т.д.



 ПИСЬМО XLIII.

 -------------------------------------------


 Пройдя через огромный участок земли, не отличавшийся ничем, что могло бы послужить хотя бы поводом для того, чтобы отметить и запомнить наши ежедневные путешествия, но который, как я заметил, становился всё хуже и хуже как по почве, так и по климату по мере нашего продвижения на юг, мы увидели знаменитый город Багдад на седьмой день после того, как покинули Мосул, и на восемнадцатый день после моего отъезда из Алеппо; в
за эти восемнадцать дней мы проехали тысячу четыреста миль, частично по маршруту
, которым, как у меня есть основания полагать, никогда раньше не ездил ни один европеец.

Войдя в город, я попросил своего проводника проводить меня к дому
Торговца, на имя которого у меня были аккредитивы и рекомендации. Он повел
меня соответственно извилинам нескольких улиц и, наконец,
остановился у дверей армянского купца, или Коджи, где заставил меня
выйти и войти. Я был встречен с большим радушием; и, по
производя мое письмо, обнаружил, что у него не было человека, которому он был
режиссер: Соответственно, я принес подобающие извинения и собирался удалиться, чтобы
найти дом нужного человека, для чего армянин
предложил мне слугу, когда, к моему великому удивлению, мой татарин
вмешался; сказал, что именно этому Купцу он привез все свои товары,
и что я должен оставаться там, где был; в то же время приказав
Армянин, безапелляционным тоном, чтобы взять на себя ответственность за меня и хорошо меня использовать.
Тщетно армянин пытался объяснить ему
природу бизнеса, и я настаивал, что должен обратиться к другому
Торговец Хассан был непреклонен и заявил, что я не должен этого делать. Это было настолько возмутительно и нелепо, что я не мог злиться. И добрый армянин, присоединившись к татарину и умоляя меня составить ему компанию, я согласился и действительно оставался в его доме всё время, пока был в Багдаде. Это было убедительным доказательством, если не считать того, что у меня уже было, того, что он считал меня всего лишь товаром, который он был обязан (согласно торговым обычаям) доставить в целости и сохранности.

Я предпринял, прежде чем покинуть Алеппо, чтобы дать руководство, если он действовал
применительно к моим пожеланиям, и вел себя хорошо, двадцать фунтов и выше
сто не предусмотрено договором: Поэтому я послал за ним, чтобы
окончательно рассчитаться и расстаться. Он услышал, что я человек, отличный
от того, кем он меня представлял: но это не изменило его поведения, как
можно было ожидать, и не заставило его опуститься до раболепия; он по-прежнему говорил с
та же честная, смелая фамильярность; и когда я дал ему обещанные
двадцать фунтов, он никогда не намекал, не съеживался и даже не выглядел так, как будто он
Я ожидал большего, но когда мы расставались, чувства, которые он выразил, и те, что я сам испытал, убедили меня в том, что человек по своей природе не является той скотиной, которой его сделали предрассудки, и что, предоставленный самому себе, человек был бы неизменно добрым, любящим и отзывчивым. Бедный, грубый, неотесанный турок проявлял сильнейшие признаки чувствительности, и я снова почувствовал неловкость от расставания.

Я думаю, что сейчас самое подходящее время поделиться с вами своим мнением о турках,
пока у меня свежи воспоминания о честном Хасане, и я
Лучше всего это сделать, процитировав слова превосходного французского
писателя —

«Турки (говорит г-н дю Луар) от природы добрый народ, и это не
связано с климатом, потому что греки, родившиеся в том же климате,
обладают совсем другим характером и сохранили только дурные качества
своих предков, а именно: плутовство, предательство и тщеславие». Турки, напротив, гордясь своей честностью и скромностью, в целом отличаются открытой, искренней простотой нравов;
за исключением придворных, которые в Турции, как и везде, являются
рабы честолюбия и алчности.

Название Багдад было так известно в восточной истории, и оно является
местом действия многих из тех завораживающих историй, которые мы находим переведенными, или
притворился, что это переведено с арабского и персидского, что я испытал
огромное удовольствие, увидев это, и вообразил, что нахожусь у самого
источника чудесных приключений и романтики. Переполненный этой идеей
Мне не терпелось выйти в город; и, несмотря на то, что
погода была невероятно жаркой, я прошелся по нескольким улицам: но
никогда в своей жизни я не видел места, столь рассчитанного на белый цвет.
мнение, которое можно составить о нём по восточным сказкам. Он показался мне одним из самых неприятных городов мира, и я не нашёл ни одного обстоятельства, которое могло бы его рекомендовать: жара настолько сильная, что летом жители вынуждены торговать на рынках по ночам и спать на террасах своих домов.

Армянин, у которого я жил, сделал всё, что было в его силах, чтобы мне было
комфортно, и я всегда буду помнить о его доброте и гостеприимстве: он был не только щедрым и вежливым, но и
Он был хорошо информирован и приятен в общении. Я воспользовался случаем, чтобы выразить ему своё разочарование из-за того, что Багдад оказался совсем не таким, как я ожидал, и сказал ему, что в юности я был высокого мнения о нём, или, скорее, романтизировал его, читая восточные сказки.
Это привело к разговору о «Тысяче и одной ночи», экземпляр которой
был у него на арабском языке, и он показал его мне. Затем он с большим
триумфом продемонстрировал мне французский перевод, напечатанный в
Париже, который он прочитал, и заявил, что перевод совсем не плох.
сравнение с оригиналом. Я полагаю, что он был хорошо подготовлен к тому, чтобы судить,
поскольку в совершенстве владел французским языком.

 Мы говорили о восточной сказке о Стеклянной Человеке, который в своих мечтах
увеличивает свой запас, пока не становится настолько богатым, что в воображении женится
на дочери кади и т. д. и т. п. и, пиная свою жену, разбрасывает все свои
стаканы и уничтожает всё своё воображаемое состояние. Я
очень хвалил его юмор. «Сэр, — сказал он, — в этом нет ничего такого,
что нельзя было бы часто наблюдать в реальной жизни: эти пробуждения
обычные спутники опиума - сновидения: человек, привыкший
к пагубной привычке употреблять опиум, постоянно
подвержен им. Я, в свое время, нашли тысячи
эти мечтатели, протягивая в полноте мнимую власть. Я
видно общую Портер стал Кади, и того, Бастинадо. Я видел, как
жалкий портной, возведенный под действием опиума в должность ага из
янычар, низложил султана и приказал натянуть тетивы всем
вокруг него. Я видел, как некоторые поддавались уговорам любви с
Принцессы и другие, купающиеся в богатствах Голконды. Но самым
выдающимся провидцем такого рода, которого я когда-либо встречал, был тот, кто
вообразил себя перенесенным в Рай, равным Магомету, и
сидел рядом с этим пророком, спорил с ним в защиту
употребления вина и опиума: он спорил очень остроумно, молча выслушал
предполагаемые аргументы своего противника, ответил на них, ответил:
возразил и продолжал спорить, пока, наконец, не разозлившись, он не поклялся
что он такой же хороший пророк, как и он, ему на него наплевать и
назвал его дураком и лжепророком. Присутствовавший турок, в
полноте своего рвения, очень сильно ударил его палкой по плечам и
положил конец видению: и никогда я не видел такого жалкого негодяя, такого
несчастный или в таком жалком унынии; он прижался лбом к земле,
омочил его слезами, восклицая: "Пощади, Магомет!" пощади, святой
Пророк! пощади, Алла! - и он не мог найти облегчения (таково разрушение
опиума), пока не получил новую порцию его во рту, что вскоре дало
ему временную передышку от ужасов его положения ”.

Несомненно, Багдад когда-то был великим городом с процветающей торговлей;
но султан Амурат Четвёртый, став его правителем,
казнил самых богатых торговцев, живших там, и с тех пор город постепенно приходил в упадок. Примерно в двух днях пути от него находятся руины некогда знаменитого Вавилона. Я был очень рад отправиться туда, чтобы посмотреть на него, а
оттуда спуститься по Евфрату в Бассору, но мой хозяин-армянин сказал мне,
что там нет ничего, что могло бы возместить человеку хотя бы половину затраченных усилий,
потому что этот великолепный город, окружность которого составляла шестьдесят миль,
Там, где были стены толщиной восемьдесят семь футов и высотой триста пятьдесят футов, не было ничего, кроме фундамента нескольких больших зданий. Башня Бела и дворец Навуходоносора лежат в руинах вместе с остальными. Итак, самыми удивительными были, во-первых, руины здания, которое, как говорили, было знаменитой Вавилонской башней, и остатки огромного моста через Евфрат, ширина которого составляла пол-лиги.

Я не стремился прибыть в город Багдад больше, чем покинуть его.
и, написав письма, я поместил их таким образом, чтобы они были
отправленный в Европу, я простился с моим дружелюбным гостеприимным армянином,
и, поблагодарив его за доброту, отправился верхом на
место на Тигре, где сел в лодку, чтобы
чтобы отправиться в Бассору. Эта река, известная с первой записи
человеческого существования, географов, отличается своей быстротой, откуда,
Плиний говорит, она имеет название Тигрис (в Средней язык, дротик);
и из-за своего необычного течения, которое во многих местах проходит под землёй,
берёт начало в Армении, уходит под землю у горы Тавр и протекает под
горой, затем выходит на другом склоне, течёт через
озеро Тир, снова часто уходит под землю и продолжает
скрываться на протяжении двадцати пяти миль, где, снова
выходя на поверхность, течёт очень быстрым потоком,
встречается с Евфратом в месте под названием Корна, проходит
через Бассору и впадает в Персидский залив.

Поскольку лодка, на которой я плыл, не имела никаких удобств для исключения
Из-за палящего солнца, если бы не навес, я бы очень страдал от жары. Сама река была великолепна, но на берегах и в прилегающей местности не было ничего, что могло бы привлечь внимание, — ничего, что могло бы разнообразить унылый, пустынный вид, — ничего, что могло бы дать повод для размышлений или породить новую мысль. Не припомню, чтобы я когда-либо проезжал по такой обширной местности, такой однообразной и неинтересной. Единственное, что поддерживало в нём жизнь, — это страх перед разбойниками, которые в большом количестве бродят по этой реке и грабят
пассажиры. Покидая Багдад, мы позаботились о том, чтобы быть хорошо снабженными
огнестрельным оружием; и оно сослужило нам службу йоменов, поскольку мы часто
напали грабители с целью грабежа, но обнаружили, что один-два выстрела
рассеяли их и отослали в ужасе. Однако однажды ночью,
проходя мимо ручья, мы заметили несколько лодок, выходящих из него в большом
порядке и таким образом, что это свидетельствовало о методичности и преднамеренности: мы
молча подготовились к их приему и были полностью готовы встретить
их тепло, в то время как они думали, что мы совершенно неподготовлены и не осознаем
их подход: они впервые попытались борту нас врасплох: желающих
скорее испугать, чем убить их, как мы начали, стреляя над их
головы, на которой они созданы самые ужасные крики и поспешили на С
бурной быстротой, совершая самый страшный шум, чтобы
запугать нас: они были на этот раз совсем рядом с нами; поэтому мы взяли
цель у них, и пусть летит, и тут же воспринимали их в большой
путаница, некоторые из лодки потерять их кормила, и падение с
стримы по другим: наконец-то мы видели их только удалиться, и они дали нам нет
дальше неприятности.





 ПИСЬМО XLIV.

 -------------------------------------------


После восьми или десяти самых неприятных дней, какие я когда-либо проводил в своей жизни,
ослабленный непрерывными наблюдениями, измученный физической усталостью,
и расплавленный чрезмерным солнечным жаром, я прибыл в город
Бассора, где я был принят с величайшим гостеприимством мистером
С latouche, житель компании из Бомбея, который сделал каждую вещь
возможно, за мое проживание, и обеспечил мне каждую инструкцию
Что касается моего дальнейшего продвижения, то

этот город, как и Багдад, знаменит своими удивительными историями. Местность вокруг него считается местными жителями лучшим местом в Азии, хотя палящие ветры досаждают путешественникам и часто губят их, засыпая горами горячего песка, который, подобно морским волнам, перед бурей приносится из соседних пустынь. Здесь ведётся обширная торговля, и проживает огромное количество христиан и евреев. У англичан и голландцев здесь есть фабрики, как для торговли, так и для транзита грузов через Дамаск и Алеппо,
в Европу. Самые дорогие товары из Индии и Европы привозят сюда
караванами, и его богатство значительно увеличивается за счёт караванов
паломников, которые проходят через него по пути в Мекку и платят большие
пошлины, обменивая их на множество ценных товаров. Лошади в этом
месте славятся своим превосходным качеством: говорят, что они могут
бегать тридцать часов без еды и питья; я сомневаюсь в этом и был бы
рад увидеть столь бесчеловечный эксперимент.

Одним из приятных обстоятельств, посещающих Бассору, является то, что ночью
По улицам можно ходить в любое время суток, не опасаясь за свою безопасность. Город принадлежит арабскому принцу, который платит дань туркам и получает очень большие доходы как от вышеупомянутых причин, так и потому, что он предоставляет всем народам полную свободу приезжать и торговать в его столице.

От Бассора я взял свой проход в дата-лодка собирается Мускат, ожидая
чтобы сделать оттуда скорейшего прохождения в Бомбей; но лодка прохудилась
утечка в море, и мы были вынуждены столкнуться Busheer, где я был очень
радушно принимала и развлекала г-на камбуз, компании
Резидент.

Там действительно казалось необычным смертности посещали меня на протяжении всей
весь мой путь. Вы, наверное, помните, что, во-первых, мне
война с Францией помешала отправиться прямым путем,
которым я должен был бы воспользоваться в противном случае, и я был вынужден пройти через Низкие
Страны и Германия - В следующем месте, в Венеции, я был разочарован
в получении проезда в Латахею; и, сразу же вслед за
этим, потерял своего слугу в Триесте, отправив его за письмами в
Венеция - Впоследствии, когда я отправился в Александрию в ожидании
путешествуя по Египту и осматривая эту интересную часть мира
, я обнаружил, что мне помешали несчастливые обстоятельства в стране
чума, свирепствующая в Александрии, и все дороги, перекрытые
блокирован вторжением арабов. Таким образом, униженный и
разочарованный, я развернулся, чтобы отправиться в другом
направлении; и, прибыв на Кипр, обнаружил, к моему бесконечному удивлению и
сожалею, что там свирепствовала эпидемия, мало похожая на чуму
и унесла жителей в большом количестве: когда, после
преодоления всех этих препятствий, я прибыл в Алеппо, первым
Я получил известие, что караван ушёл и что пройдёт много времени, прежде чем появится другой. Мой отъезд из Алеппо сопровождался обстоятельствами не менее неблагоприятными, чем мой приезд. В Мосуле я испытал ещё одно разочарование: река пересохла и стала непроходимой для лодок. Мой путь из
Путь из Бассоры в Маскат был затруднён из-за того, что судно дало течь. И теперь,
когда я наконец-то надеялся добраться из Бушира в Бомбей, я узнал, что
пролив был заблокирован французскими каперами.
настолько, что ни одно судно не могло надеяться спастись. Поэтому я был вынужден
оставаться в Бушире до тех пор, пока фрегат Компании под командованием капитана ХАРДИ,
который вскоре ожидается, не предоставит мне возможность отправиться в
Бомбей. Время, однако, приблизило этот период; и я воспользовался своим путешествием,
и благополучно прибыл в Бомбей, где вскоре после этого сел на борт
португальского судна, которое было единственным средством передвижения, предложившим мне
отправляйтесь в Мадрас: сначала она направлялась в Гоа, и мы благополучно прибыли на этот остров.
этот остров, где меня приняли с большой вежливостью и обошлись
с самым дружеским вниманием, Мистер Хеншо, английского резидента.

Гоа принадлежит португалец: наместник, что народ там живет в
большой пышностью. Он был когда-то происходили самые отвратительные жестокости,
осуществляется это одно из лучших выступлений имело человек туземцев, по надуманным ревность
для христианства-я прочитал светящиеся описание аббат РЕЙНАЛЬ в
его; и я топтал землю, мой рамы дрожали при мысли о
совершенные там убийства.

Мне не терпелось поскорее уехать из Гоа, и все же я с нетерпением ждал своего отъезда
с тайным беспокойством, объяснить которое я был совершенно не в состоянии.
Я хотел продолжить, но какое-то тайное предчувствие шептало моему сердцу, что я на пороге несчастья. Оно было таким сильным и настойчивым, что я не мог ни отмахнуться от него, ни противиться его внушениям. Что-то постоянно говорило мне, как если бы это был человек, что меня ждёт ужасное несчастье. Поскольку я всю жизнь был врагом суеверий, я почувствовал, что мой дух оскорблён, а разум унижен этой невольной победой, которую я позволил одержать этому впечатлению. Я боролся с ним с помощью разума.
с насмешкой, с презрением к самому себе — всё напрасно: несмотря на все мои усилия, я стал рабом мрачных предчувствий; и чтобы заручиться поддержкой друга, а также подготовиться, я рассказал о своих чувствах мистеру Хеншоу. Напрасно он
пытался подбодрить меня: всё, что он мог сделать, — это дать мне совет.
Вследствие этого я фактически уладил все свои дела на тот день,
составил завещание, оставил его у мистера Хеншоу и, полный
ужасных предчувствий кораблекрушения, сел на португальский корабль,
идущий в Мадрас.

Был уже восемнадцатый день мая, когда мы отплыли из Гоа.
В течение нескольких дней полушарие было затянуто облаками: было немного света
прошел небольшой дождь; и вы можете заключить, что он не имел тенденции к
поднимите мне настроение или освободите меня от моих зловещих предчувствий, услышав это
эти обстоятельства указывали на приближающийся штормовой ветер. Я заметил,
более того, что судно находилось слишком глубоко в воде, будучи сильно
перегруженным - что оно было во многих отношениях неисправным, и, как говорили моряки
скажем, плохо найденный и, короче говоря, очень непригодный для встречи со штормовым ветром
никакого насилия. Однако я пренебрег этими общими соображениями
и решил продолжить.

Девятнадцатого небо затянули огромные тучи,
наполненные горючими веществами; а вечером хлынул ливень,
небо быстро потемнело, внезапно наступила ночь, и ужасы
кромешной тьмы стали ещё ужаснее из-за раскатов грома,
раздававшихся в воздухе, и частых вспышек молний, которые
лишь подчёркивали ужас нашего положения и погружали нас в ещё
большую темноту. Тем временем ветер усилился.
дует на берег, и сильное волнение, поднятые по силе, соединенные с
это сделает наше государство более грозным.

К рассвету, утром двадцатого числа, шторм усилился до
неистовой бури; и море, не отставая от нее, вздымалось выше гор;
и поскольку он неизменно придерживался одной и той же точки, капитан и офицеры
серьезно встревожились и почти убедились, что юго-западный
Дождей было установлено, что, если бы это было так, сделали бы его абсолютно
невозможно для нас, чтобы погода на побережье. Весь тот день, но мы продолжали
мы держались так близко к ветру, как позволяла нам непогода, но
море так сильно наклоняло корабль в подветренную сторону, что он
двигался скорее в подветренную, чем в наветренную сторону, а такелаж
был так напряжён, что у нас почти не было надежды уйти от берега,
если только ветер не переменится, а это было маловероятно. В течение ночи шторм не утихал: многие паруса были разорваны в клочья, часть такелажа унесло, и корабль так накренился, что к утру все, что можно было разбить, оказалось на палубе.

Около семи часов утра двадцать первого числа я был встревожен необычным шумом на палубе и, выбежав наверх, увидел, что все оставшиеся на судне паруса, кроме переднего, полностью сорвало. Зрелище было ужасным, и всё судно представляло собой картину, столь же отвратительную для чувств, сколь и унизительную для человеческой гордости. Страх породил не только беспомощность отчаяния, но и все пагубные проявления безумия. В одном месте стоял капитан, обезумев,
топая ногами и вырывая волосы из головы — вот, некоторые из них
команда была брошена на колени, хлопала в ладоши и молилась,
со всей экстравагантностью ужаса, написанного на их лицах - там,
другие били по своим изображениям изо всех сил, призывая
их, чтобы утихомирить бурю. Один из наших пассажиров, который был казначеем
английского судна из Ост-Индии, раздобыл большую бутылку рома и с
выражением растерянности и глубокого отчаяния, запечатленным на его лице, был
разгуливающий в своей рубашке. Я понял, что он собирается
подавать его в больших бокалах нескольким невозмутимым людям; и
вполне убежденный, что это не только не облегчит, но и обострит
ужасы их разума, я пошел вперед и с большим трудом
предотвратил его.

Совершив этот момент, я капитан, и
попыталась вернуть его обратно (если это возможно), чтобы его воспоминание, и
ощущение того, что он должен был уплатить свой долг, как командира, и его достоинства
как я увещевал его, чтобы призвать матросов к своим примером; и
стремился поднять ему настроение, сказав, что буря, как представляется, не
меня любыми способами так страшна, как некоторые я прежде не испытывал.

В то время как я был занят этой работой, мы погружены в море по правому борту, который
Я действительно думал, что послал бы нас вниз. Судно, казалось, утонуло
под его тяжестью, задрожало и осталось неподвижным - это был момент
критического ожидания: фантазия заставила меня думать, что я постепенно ощущаю ее
нисходящий - Я счел себя погибшим и призвал всю свою силу духа, чтобы
перенести приближающуюся смерть с подобающим мужеством.

Как раз в этот кризис, воды, которые неслись с невероятной силой
все части судна, вывел плавающие, и почти
задохнулся, другой английский пассажира, который стремится занять
немного отдохнул в маленькой каюте, отгороженной от палубы: он был очень крепким молодым человеком и полон истинного духа. Обнаружив, что судно не идёт ко дну, как я думал, он присоединился ко мне, чтобы призвать капитана к исполнению его обязанностей: мы убедили его выбросить за борт пушки, а также несколько сундуков и ящиков, которыми было сильно перегружено судно, и с небольшим трудом заставили насосы работать.

Здесь я остановлюсь, зная, что мой Фредерик очень чувствителен;
и я уверен, что его отзывчивое сердце будет идти рука об руку с его
Страдания отца, я не буду перегружать скорбью немедленное продолжение дела.
Отложу это до другого письма.





 ПИСЬМО XLV.

 -------------------------------------------


Имя пассажира-англичанина, которого я упоминал в моем последнем
письме как помогавшего мне заставить капитана и матросов выполнять их
долг, было ХОЛЛ. Он был молодым человеком самого дружелюбного нрава, и
при этом обладал всем тем мужественным духом, который придает присутствие духа в
признаки опасности. Мы с ним с большим трудом раздобыли несколько
рук, чтобы держаться за насосы, встали у штурвала, чтобы сразу же помочь
людям и не дать им бросить его; и, хотя это было безнадежно,
решили, что никакие практически осуществимые усилия с нашей стороны не должны быть направлены на
сохранение судна. Вода, однако, набиралась в
помпах, несмотря на все усилия; и, очевидно, оказалось, что мы
не могли долго удерживать судно над водой.

В десять часов ветер, казалось, усилился и превратился в настоящий ураган.
небо было полностью затянуто черными тучами, и
дождь падал так густо, что объекты не вытекают из колеса
начальник судна. Скоро насосы choaked, и больше не может быть
работал: тогда смятение наложен арест на все-ничего, но невыразимое отчаяние,
тихая тоска, и ужас, ковки до исступления, не было видно; не
одна душа была способна усилия, чтобы быть полезными, - все, казалось, больше
желая погасить свои беды, приняв смерть, чем
охотно, от болезненного напряжения, чтобы избежать этого.

Около одиннадцати часов мы отчетливо различили ужасный рев
шум, напоминающий накатывание волн о камни; но тьма
дня, и сопровождающие дожди, мешают нам видеть любой
расстояние; и если они были скалы, мы могли бы быть на самом деле разбиты
на них прежде, чем мы могли воспринимать их. В двенадцать часов, однако,
погода немного прояснилась, и ветер, и море, казалось,
утихли: само расширение перспективы вокруг корабля было
выдыхая; и по мере того, как погода улучшалась, а море не так бушевало,
к людям возвращались чувства, и общее оцепенение начало спадать
.

Погода продолжала проясняться, и через некоторое время мы увидели впереди
волны и большие скалы, так что, похоже, мы прошли совсем близко от них
и теперь оказались зажаты между ними и берегом.

В этот критический момент капитан, вопреки моему мнению, принял опасное решение отдать якорь, чтобы поднять корабль носом кверху. Но, хотя я и не был моряком, здравый смысл подсказывал мне, что он не сможет выплыть и сразу пойдёт ко дну. События почти оправдали моё суждение, потому что корабль едва успел
«Ласкар» стоял на якоре, когда огромное море, нахлынувшее на него, захлестнуло его и наполнило водой, и все на борту решили, что он наверняка тонет. В тот же миг ласкар, проявив выдержку, достойную старого английского моряка, взял топор, побежал вперёд и перерубил канат.

 Освободившись, судно снова всплыло и попыталось выпрямиться, но оно было почти полностью затоплено и накренилось на левый борт так сильно, что ахтерштевень оказался под водой. Затем мы попытались как можно быстрее
направиться к берегу, который, как мы знали, не мог быть
любое большое расстояние, хотя, мы были в состоянии обнаружить это через
пасмурная погода: ФОК был ослаблен; на больших усилий в поддержке,
она исправил немного, ее телеку был над водой, и мы неслись как
ну, как могли перед ветром, который до сих пор дул сильно на берег; и в
около двух часов дня на суше появились на небольшом расстоянии в голову.

Любовь к жизни перевешивает все остальные соображения в сознании человека
. Неопределенность, в которой мы находились относительно берега перед нами,
который, как мы имели основания полагать, был частью владений ХАЙДЕРА АЛЛИ, где
мы должны были столкнуться с самым суровым обращением, если не с окончательной смертью,
о нас забыли в радостной надежде на спасение жизни; и мы поспешили к
берегу с ликующим видом людей, только что выхваченных из
челюсти смерти.

Этот проблеск счастья продолжался недолго: огромное море накатило
за нами, перехлестнуло через нашу корму, разорвало все на своем пути, затопив
рулевое управление, унесло руль, разнесло штурвал на куски и
вырвало самые крепежные болты палубы - вынесло людей, стоявших у
штурвала, вперед и смахнуло их за борт. Я стоял у самого
я вовремя оказался у штурвала и, к счастью, ухватился за тафарель, которая
позволила мне частично противостоять весу волны. Я был, однако,
прокатилась с ног и швырнуло на главной мачте. Рывок от
taffarel, который я держал очень крепко, казалось, что он мог бы
вывихнуть мне руки: однако это нарушило импульс моего движения, и в
вся вероятность спасла меня от того, чтобы разбиться вдребезги о мачту.

Я барахталась в воде у подножия мачты, пока наконец
Я встал на ноги, и схватил веревку, которую я держал в состоянии сильного
в замешательстве, не зная, что делать, чтобы выбраться. В этот момент я заметил, что мистер Холл забрался на корму и машет мне рукой, чтобы я последовал его примеру. Я хотел это сделать, хотя это было рискованное и трудное предприятие, потому что, если бы я потерял равновесие, то одно движение судна или большая волна наверняка сбросили бы меня за борт. Однако я сделал смелый рывок и, к счастью, справился. Добравшись до этого места, я смог лучше рассмотреть обломки и увидел, что вода была почти по грудь
на квартердеке (ибо судно было с глубокой осадкой) я увидел
несчастного английского казначея, стоявшего там, где было
мельче всего, словно с терпеливым ожиданием наблюдавшего за
подъёмом воды и готовившегося к смерти. Я позвал его к нам, но
он в отчаянии покачал головой и жалобным тоном сказал: «С нами
всё кончено!» Боже,
помилуй нас! — затем он с кажущимся самообладанием сел на
стул, который каким-то образом оказался на разрушенной палубе, и
через несколько минут его смыло в море вместе со стулом.
где он был быстро освобожден от государства, в десять тысяч раз хуже
чем смерть.

Во время этого всеобщего крушения из вещей, ужас, я не могла
мешает мне наблюдать очень любопытное обстоятельство, которое в любой
в другой раз бы радостный смех, хотя сейчас это не дало никаких других
эмоции не удивительно-мы оказались в части Ладена с манго от
который острове Гоа, как известно, производят самый лучший в мире;
некоторые из них лежали в корзинах на юте: маленький черный мальчик, в
момент наибольшей опасности, у сидящих на них, пожирая их
ненасытно, и все время очень горько плакал из-за ужасов своего положения
!

Судно теперь есть полностью пропитана водой; и мистер Холл и я
занятых в формировании предположительным расчетам, через сколько минут она могла
держать над водой, и утешая друг друга на несчастную
обстоятельства, при которых мы встретились,--сокрушается, что таким образом судьба привела
с нами знакомятся только чтобы сделать нас свидетелями друг другу страдания, а затем
чтобы посмотреть друг на друга больше нет.

По мере того как левый борт судна постепенно опускался, палуба,
и, конечно, корма стала слишком наклонной, чтобы мы могли на ней удержаться. Поэтому мы поняли, что нам придётся покинуть её, и перебрались на правый борт, крепко держась за планширь и позволяя волнам омывать наши тела и ноги. Так мы продержались некоторое время: в конце концов, изнурительный труд настолько истощил наши силы и дух, что нашей единственной надеждой казалось скорое завершение нашей мучительной смерти; и мы всерьёз задумались о том, чтобы отпустить канат и сразу же отдаться на волю волн.

Судно, которое всё это время дрейфовало по воле моря и ветра, постепенно приблизилось к берегу и в конце концов село на мель, что на мгновение возродило наши почти угасшие надежды; но вскоре мы поняли, что это ни в малейшей степени не улучшило наше положение. Я снова начал впадать в полное отчаяние. Снова я подумал о том, чтобы отпустить канат и сразу пойти ко дну. «Сбежать невозможно, — подумал я, — зачем же тогда продлевать на несколько минут мучительное существование, от которого в конце концов придётся отказаться?»
И всё же, всё же всепоглощающая любовь к жизни подсказывала, что многое возможно
по-видимому, невозможно, сбылось; и я сказал себе: если жизнь
чтобы быть утеряны, почему бы не потерять его в славной борьбе? Если я переживу это
случайно, жизнь станет для меня вдвойне приятной, и я буду еще более
достоин ее благодаря стойкости духа.

Пока я был занят этими размышлениями, я заметил некоторых из
людей, собиравшихся вместе, разговаривавших и проводивших консультации.
Мне сразу пришло в голову, что они разрабатывали какой-то план для
спастись с места крушения и выбраться на берег: и это так естественно для
Человек, который в трудную или опасную минуту обращается за помощью к своему собрату, я предложил мистеру Холлу присоединиться к ним и принять участие в осуществлении плана, заметив при этом, что я в любом случае намерен покинуть судно и положиться на защиту и руководство Провидения.





 ПИСЬМО XLVI.

 -------------------------------------------


В некоторых случаях расточительность в жизни — это избыток добродетели и
храбрость - значит, есть и другие, в которых это порок, подлость и
трусость. Истинная храбрость, по обстоятельствам, при которых
это работы, как жестко и цепко бдительными жизни в одном случае,
как безразлично и независимо от другого; а я думаю, что это очень
странное противоречие в человеческом сердце (хотя это часто бывает),
это человек, который имеет самое безграничное мужество, в поисках смерти, даже в
орудие во рту, еще хочется необходимые разрешения, чтобы сделать
усилия, чтобы спасти ему жизнь в случае обычной опасности. Несчастный
Английский интендант не смог набраться смелости, чтобы попытаться спастись, и всё же я думаю, что он, скорее всего, встретил бы лицом к лицу артиллерийский обстрел или выстрелы из пистолета, если бы того потребовала ситуация, как и любой другой человек. Так кажется на первый взгляд, но не можем ли мы объяснить это кажущееся несоответствие тем, что личное мужество и стойкость — это разные качества ума и тела, которые зависят от выполнения совершенно разных функций?

Как бы то ни было, я спорил сам с собой в разгар своего бедственного положения
ситуация, связанная с силой духа и унынием, мужеством и трусостью; и, несмотря на серьёзность положения, я поймал себя на том, что прислушиваюсь к доводам гордости: «Как жалко уступать, когда ещё есть силы бороться!» Тщеславие само подсказывало мне: «Если я спасусь собственными усилиями, какой славный повод для ликования!» Признаюсь, в моей голове промелькнули
мимолётные образы, которые, в сочетании с естественной
привязанностью к самосохранению, заставили меня упорствовать и
решиться на это, пока в душе теплился огонёк надежды.

Заметив, как я уже говорил вам, что люди совещаются между собой, и
решив присоединиться к ним, я попытался добраться до подветренных вант,
где они стояли или, скорее, цеплялись за них; но прежде чем я смог
это сделать, я потерял равновесие, упал в люк (решёткиего унесло вместе с баркасом), и несколько минут он барахтался там среди груды ящиков, которые из-за сильных волн скопились с подветренной стороны. Когда судно
двигалось по волнам, и вода заливала его, ящики и я катались
друг по другу — то один, то другой оказывался сверху, так что я
начал опасаться, что не смогу выбраться. Однако по чистой
случайности я ухватился за что-то, что лежало у меня на пути,
резко оттолкнулся и взобрался на подветренные ванты. Мистер Холл, который
последовавшие за Мною, - в улучив кожухи, пришла бухать против меня с такой
насилие, которое я едва мог удержать свою хватку такелажа. Вынужденный
опасной ситуацией, в которой я находился, я обратился к нему за
Ради БОГА, держись подальше, потому что я совсем запыхалась и была измучена.
он великодушно постарался освободить мне дорогу, и, выполняя
итак, к несчастью, он потерял хватку и пошел ко дну под бортом корабля.
Никогда, никогда я не забуду своих ощущений при этом печальном происшествии - я
отдал бы миллионы миров, чтобы вспомнить эти слова
что заставило его пошевелиться; мой разум был доведён до последней степени отчаяния:
 я могу с уверенностью сказать, что это был самый горький из всех горьких моментов в моей жизни, по сравнению с которым другие обстоятельства кораблекрушения казались незначительными, — ведь я незаметно проникся к нему необычайным уважением и тёплой привязанностью и сомневался, стоит ли мне, став даже невинной причиной его падения, прилагать дальнейшие усилия, чтобы сохранить свою жизнь. Все эти ощущения молниеносно пронеслись в моих мыслях, когда, к моему большому удивлению,
К своему удивлению и радости, я увидел, как его подхватила возвращающаяся волна и
бросила среди тех самых ящиков, из которых я только что с таким трудом и
напряжением выбрался. В конце концов ему тоже повезло, но после гораздо более долгой и тяжёлой борьбы и
после того, как он получил гораздо больше ранений.

Я снова сменил место и направился на ют, где чувствовал себя в большей безопасности. Я искренне желал, чтобы мистер Холл был со мной, какой бы ни была моя дальнейшая судьба, и поманил его к себе, но он лишь покачал головой в ответ слабым, унылым жестом.
манера — в то же время дико озираясь по сторонам: даже его дух был
подавлен, и я заметил, что отчаяние начало овладевать его разумом.

 Чувствуя себя в новой должности немного увереннее, чем раньше, я
имел больше времени на раздумья и больше возможностей для оценки. Я вспомнил,
что, судя по течению времени, день уже давно прошёл, а ночь быстро приближалась. Я подумал, что для любого предприятия день гораздо предпочтительнее ночи, и, прежде всего, я решил, что судно долго не продержится. Поэтому я
подумал, что лучшим способом, который я мог бы избрать, было бы броситься в воду
с первым попавшимся на глаза бойцом; и, поскольку ветер и вода одновременно
казалось, я бежал к берегу, чтобы таким образом воспользоваться своим шансом достичь его
. В соответствии с этой резолюцией я сорвал с меня рубашку, имея перед
что сбросили другие части моего платья, - я посмотрел на свой рукав
кнопки, в которых был установлен волосы мои покойные дети--и
непроизвольным актом воображения, задал себе вопрос, “Должен ли я
быть достаточно счастливы, чтобы встретить их там, где я теперь пойду?--свидетельство
уважаемые последние остатки тоже стал жертвой глубоко пожирает?”--В этом
мгновенный, причиной, подвесные ужасы, сцены, уступил
инстинкт; и я свернул свою рубашку вверх, и очень осторожно засунул его в
отверстие между палубами, с диким надеется, что пуговицы на рукавах может
но убежать невредимым. Воспользовавшись случаем, я увидел бревно
, плавающее рядом с судном, и, помахав рукой мистеру Холлу на прощание
, прыгнул за ним. И здесь я снова был обречен на еще большие трудности.
Едва я коснулся бревна, как его подхватило огромное море
от моего провести: все-таки, как он пришел ко мне, я схватилась за его неудачно,
пока, наконец, его увлекало, но не раньше, чем его пришлось урезать
и ушибы меня в нескольких местах, и таким образом, чтобы в
в любое другое время я должен был подумать страшно.

Смерть казалась неизбежной; и все, что мне пришло в голову сейчас сделать, это
ускорить ее и как можно скорее избавиться от мучений; ибо,
хотя я умел плавать, мощный прибой затруднял плавание
бесполезно, и всякая надежда на это была бы смешна. Поэтому я
Я начал глотать как можно больше воды, но, всё ещё поднимаясь на поверхность благодаря
всплытию, я начал вспоминать о том, что было раньше. Не знаю, было ли это
из-за этого или из-за природного инстинкта, который пересилил
временное отчаяние, но я попытался поплыть и вскоре снова обнаружил
бревно.
Я потерял плавающую рядом со мной вещь и с трудом поймал её: едва она оказалась у меня в руках, как я снова её потерял. В Шотландии я часто слышал, что если человек
если он ляжет на спину в воду, вытянется и замрёт, то будет погружаться до тех пор, пока вода не попадёт ему в уши, и так и будет плавать вечно. Это пришло мне в голову, и я решил провести эксперимент. Я лёг на спину, как описал, и предоставил себя в распоряжение Провидения.
Вскоре я убедился в правдивости этого изречения, потому что плыл почти без усилий и впервые начал испытывать что-то вроде надежды на спасение.

 Пролежав так некоторое время, предоставленный на милость волн, я
вскоре я увидел судно - увидел, что оно находится на значительном расстоянии позади меня
. Живейшая надежда заиграла в моем сердце, и радость затрепетала вместе с
тысячью веселых фантазий в моем уме: я начал приходить к благоприятному
заключению, что прилив быстро несет меня к берегу от
сосуд, и что я скоро снова прикоснусь к "терре фирма_".

Это ожидание было сердечным средством, которое оживило мой измученный дух: я набрался
храбрости и предоставил себя все той же всепоглощающей Силе, которая
до сих пор оберегала меня, почти не сомневаясь, что скоро достигну цели.
земля. И я не ошибся: вскоре, без усилий и напряжения, ни разу не перевернувшись на спину, я почувствовал, что ударяюсь о песчаный берег. Обрадовавшись, как вы можете себе представить, до
предела своему чудесному спасению, я вскочил и пробежал немного по берегу,
но был так слаб и изнурён усталостью, что не мог избавиться от
солёной воды, которой был наполнен мой желудок, и меня внезапно
стошнило. Я понял, что лишь сменил одну смерть на другую, и через
минуту или две потерял сознание.





 ПИСЬМО XLVII.

 -------------------------------------------


Этот замечательный человек и проницательный философ, доктор Франклин,
оставил нам, среди бесчисленных инструкций по ведению человеческой жизни
и по устранению многих связанных с ней огорчений, указания для
отправляясь в морское путешествие, он особенно усилил безумие
поспешно покидать корабли и доводить себя до отчаяния. Я
убежден, что девять десятых людей, погибших в результате кораблекрушения,
погибнуть из-за отсутствия присутствия духа и достаточной силы воли, чтобы
вынести это. Несчастный казначеи, который намеренно сел в кресло и
позволил без сопротивления вынести себя за борт, является тому примером. Слабость капитана и команды — другой пример. Если бы он вместо того, чтобы рвать на себе волосы, бесноваться и вести себя как сумасшедший, подбодрил своих людей и вовремя принял решительные меры, а они вместо того, чтобы хныкать, молясь на коленях, и бить своих идолов, прояснили бы ситуацию и приготовились к худшему, то
короче, если бы они, по нравственным старой басни, ставят их
плечо к колесу, а не вызывать на Геракла, он не
невозможно, но судно можно было спасти.

Что касается меня, то радость от того, что я избежал немедленной смерти, сделала меня слепым к
другим невзгодам моего положения. Голый, без денег и друзей, на
неизвестном и, вероятно, негостеприимном побережье, какая у меня была разумная причина для
радости? Возможно, наоборот. Но это еще предстоит выяснить.

Как долго я оставался в обмороке, в который впал, не знаю
я не могу сказать; но когда я пришел в себя, я обнаружил, что
Меня окружила стража из вооружённых солдат, сипаев и копейщиков. Я сразу понял, что это войска «Гидер Алли», и почти пожалел, что не вернулся в волны. Оглядевшись, я увидел, что спасённые с корабля люди и вещи были собраны вместе со мной.

  В таком положении мы оставались до наступления темноты. Ласкар[3], принадлежавший к команде судна, заметив, что моя нагота вызывает у меня сильное беспокойство, разорвал на две части кусок ткани, который был у него повязан на поясе, и отдал мне одну часть, из которой получился короткий фартук. Этот простой поступок бедного
неосведомленный чернокожий мужчина, которого христианское милосердие назвало бы идолопоклонником,
мне показалось, что в нем больше истинного и существенного духа милосердия,
чем в половине показных газетных общественных благотворительных организаций
Лондон - трясина кошелькового тщеславия и громоздкого раздутого богатства.
Все акты благодеяния, которые я встречал, это меня поразило
большинство насильно: это доброта, бескорыстность и лакомства для
основе; и я никогда с тех пор не думал об этом, не желая, чтобы я мог
встретить мужчину, чтобы наградить его за его благодеяния с суточных
жизнь. Я знаю, что низшие слои населения определенной страны
сочли бы человека в таких обстоятельствах, в каких я тогда находился, более подходящим объектом для
шуток, чем жалости.

Сноска 3:

 Уроженцы Индии, которых нанимали иногда в качестве матросов, иногда на
 низшие должности в армии, такие как установка палаток, ношение оружия,
 и т.д.

Огромное количество соленой воды, которое я проглотил, все еще вызывало у меня смертельную тошноту
в желудке: однако через некоторое время меня вырвало, и я получил
огромное облегчение. Я едва успел ощутить комфортные последствия этого, прежде чем
Мне приказали выступить: девять из нас, все ласкары, кроме меня, были
нас отвезли в деревню, расположенную в нескольких милях от берега моря, где на ночь нас поместили на квадратном участке, обнесённом стеной, открытом всем непогодам сверху и снизу и заставленном большими брёвнами. Дул сильный ветер, и лил проливной дождь, а мы не могли найти ни одной ровной доски, на которой можно было бы растянуть наши усталые и измученные тела. Итак, обнажённые, больные, изнурённые усталостью и голодом,
промокшие насквозь и неспособные прилечь, мы могли бы подумать, что наши страдания
не могут усилиться. Но, увы! где те границы, которые мы
Что может сравниться с человеческим горем? Жажда, эта самая ужасная из мук, вызванная
омовением солёной водой, охватила нас: мы умоляли, мы просили, мы
требовали воды, но бесчеловечные негодяи, глухие к стонам и
крикам своих собратьев (ибо некоторые сходили с ума от жажды),
отказывали им даже в такой дешёвой и жалкой милости, как капля
воды!

Философы и врачи много говорили о влиянии разума на тело, и я полагаю, что все мудрые люди согласятся с этим. В данном случае я сам был ярким тому доказательством, поскольку, хотя
Я проглотил и выплюнул столько солёной воды, что, хотя моя жажда превзошла всё, что я когда-либо испытывал, обнаружив, что воды нигде нет и не предвидится, я решил обойтись без неё, отвлёкся от мыслей о ней, размышляя о множестве других бед, которые обрушились на меня, и провёл ночь без той ужасной агонии, которую испытывали другие.

Действительно, невозможно представить себе более ужасную ночь. Мысль о том, что я в плену у «Гидры», сама по себе была достаточно мучительной, но отсутствие одежды почти убивало меня.
я был вне себя; и лежал на открытом воздухе, где я был рад
сидеть рядом с Ласкарами, чтобы получить немного тепла от их тел, и
держать рот открытым, чтобы поймать каплю падающего дождя,
было состоянием, которое можно было бы рассматривать как наивысшую утонченность после
страдания.

Около четырех часов утра нам принесли немного холодного риса, чтобы мы могли
поесть, и для нас выкопали воду из ямы неподалеку от этого места; но, поскольку все
вещи в этой жизни хороши или плохи лишь относительно, эта жалкая еда
была для нас некоторым освежением. Затем меня перенесли к развалинам
тодди-хат, [4] отделенный от остальных, и приставленный ко мне охранник. Здесь у меня
было полное пространство для размышлений, и я мог “медитировать до безумия”.
Вся моя ситуация предстала передо мной со всеми ее отягчающими
ужасными обстоятельствами; и любому, кто задумается об этом, я полагаю, я
покажется, что едва ли было возможно наполнить горькую чашу
бедствие полнее. О! о чем я думала! Моя семья лишилась его.
от чьих усилий они в значительной степени зависели в поддержке и
защите - ты, тогда маленький невинный херувимчик, явился моему
отвлекся воображение скручивая шею твоей матери, и, в детской
шум, зовет твой отец ... когда он, в страшный плен,
по сравнению с которым даже жестокой смерти милосердие, заложить траты, голые
и несчастные, погибающие с превратностей погоды, желая даже
еда подойдет для его поддержки, и подвергается напасти всякого мелкого
тиран, что варварскую власть может использовать, чтобы охранять его!--Вот такие у меня
размышления: они были причины вполне обоснованы, ибо нет
вероятность мое существо, когда-либо выпущенных, как меня в плену, вряд ли
быть известным в моей Стране или моим друзьям. В таком состоянии я был, когда, к
моему крайнему изумлению и не меньшей радости, передо мной предстал любезный спутник
моего кораблекрушения, мистер Холл. Я едва знал, что думать.
его появление было реальностью, поскольку я понял, что Ласкары тогда вместе с
мной были единственными, кто спасся после крушения; и он был, в то время как я
расставшись с ним, я была настолько истощена как телом, так и разумом, что думала, он
будет последним, кто сможет спастись. Он, однако, пожал мне руку;
и, сев, сказал мне, что он считал меня погибшим, и
Он оставался на судне до тех пор, пока отлив не оставил его почти сухим.
Сразу же после того, как он сошёл на берег и был взят в плен, он навёл справки обо мне и узнал, что я спаслась.
Узнав об этом, он был так рад, что почти забыл о своих несчастьях.
Он умолял не разлучать нас, и они пошли ему навстречу и привели его ко мне, чтобы мы могли быть товарищами по несчастью. Он добавил, что из одиннадцати
европейцев и пятидесяти шести ласкарцев, находившихся на борту, только он и я были
Первые и четырнадцать человек из вторых были спасены после крушения, остальные утонули при попытке спастись, за исключением тех, кто, охваченный ужасом, болью и тревогой и обессиленный усталостью, формально попрощался со своими товарищами, разжал руки и спокойно и добровольно отдался на волю волн.

 Примечание 4:

 Небольшая временная хижина, где продаётся _тодди_ (алкогольный напиток, получаемый из плодов какао).

Здесь я воспользовался случаем, чтобы сказать ему то, что уже говорил вам:
тысячи людей теряют свои жизни из-за недостатка упорства, стойкости и
мужество, чтобы сохранить их… Если бы английский интендант набрался
мужества и продержался до отлива, он мог бы быть в безопасности на
берегу, как и мы, поскольку превосходил любого из нас физической силой.

«Ах, друг мой!» — сказал он, уныло качая головой, — «разве ему хуже там, где он
находится? Сомневаюсь, что смерть предпочтительнее наших нынешних
перспектив».

— Ну же, ну же, — сказал я, заметив, что он погрустнел, хотя и сам
переживал из-за всех ужасов, о которых он говорил, — ну же, не будем думать;
всё ещё будет хорошо: я предвижу это, и вы должны знать, что я
что-то от пророка в моей натуре - возможно, второе зрение”. Затем я
рассказал ему о своих предчувствиях при отъезде из Гоа, что очень удивило
его - еще больше, когда я ознакомил его с официальными действиями, которые я совершил в
вследствие этого, по совету мистера ХЕНШОУ и с его ведома.

На самом деле, наша радость от встречи была взаимно велика и в некотором отношении
ободрила нас на время, несмотря на все наши невзгоды, и мрачную
перспективу того, что еще впереди.

Поняв, что он так же сильно нуждается в помощи, как и я, когда
Ласкар помог мне, разделив свою ткань, я снял свою, разорвал ее на
две и отдала ему половину: вы вполне можете представить себе наше несчастье из
этого, если бы не другие обстоятельства; что такая вещь, как тряпка из
постельное белье, не стоившее и шести пенсов, было для нас весьма материальным приобретением
для нас обоих.





 ПИСЬМО XLVIII.

 -------------------------------------------


Ваше письмо, вызванное сообщением о моем кораблекрушении и последующей
катастрофе, доставило мне, мой любезный мальчик! такое же огромное удовольствие, как и эти катастрофы
Это причинило мне боль. Ваш рассказ о том, как Джон расплакался, когда вы прочли ему это, произвёл на меня почти такое же впечатление, и я надеюсь, что Всемогущий Распорядитель Судеб так воспитает вас, что вы станете источником безграничного удовлетворения и истинного величия (под которым я подразумеваю доброту) здесь и непреходящего счастья в будущем. Вы говорите, что не можете этого объяснить, но вы были более счастливы, когда я сбежал, чем несчастны из-за моих бед. Я считаю это обстоятельство самым сильным доказательством
с совершенным характером. Великий философ-моралист сформулировал
это как максиму, что более верный признак доброго сердца -
сочувствовать радости, чем горю; и этот пример приводится только в
подкрепите то мнение о вас, которое всегда питало мои самые искренние надежды.

В то же время я должен заявить вам, что мое удовольствие от того, что я избежал
кораблекрушения, ни в коем случае не было таким большим, как агония, которую испытал мой разум при виде
открывшаяся мне перспектива была мучительной. Я уже говорил; и действительно,
по правде говоря, я бы с гораздо большим удовольствием принял
смерть: я, который уже несколько лет провёл в Индии и имел возможность слышать как от своего отца, так и от других офицеров, служивших там, о нраве тирана, во власть которого я теперь попал, слишком хорошо знал об ужасах своего положения, чтобы испытывать хоть какую-то надежду. Беспощадный нрав Хайдера и всех, кто подчинялся ему, а также жестокая политика восточных вождей
делали жизнь любого человека, особенно британского пленного, в лучшем случае
ненадёжным существованием. Я не знал, когда может наступить смерть
навлекли на меня, возможно, тысячу отягчающих обстоятельств:
во всяком случае, дела, которые требовали моего присутствия в Индии настолько сильно
назойливо, что вынуждали меня ко всем трудностям и лишениям
перехода по суше, были сами по себе достаточны, чтобы вызвать у меня беспокойство
; но жалкое состояние нужды и наготы, в котором, казалось, я
вероятно, так и останется, вселило глубокий и влажный ужас в мое сердце и
почти лишило меня мужества.

Мистер ХОЛЛ и я, однако, изо всех сил пытались остановить
стремительный поток нашей судьбы - Меланхолия глубоко и открыто овладела нами
его, в то время как я скрывал свое и пытался подбодрить падающий дух
этого благородного юноши, который, как я понял, был жертвой скорее
крайней чувствительности, чем слабоумия. Все ужасы
вызывающей дрожь наготы, однако, для такого тонкого ума, как у него, и человека
, выросшего на лоне роскоши, достаточно подстрекательского, казались ничем
по сравнению с одной потерей, которую он понес во время грабежей,
за кораблекрушением которого постоянно следят. В жестоком напряжении между
жизнь и смерть, о которой я уже говорил, до того, как я получаю
на берегу этот любезный молодой человек сохранил рядом со своим
сердцем, как неразлучного спутника своей судьбы, миниатюрный портрет
молодая леди: она висела у него на шее, и бесчувственные негодяи
, которые схватили его на лестничной площадке, отобрали ее. Это жестокое лишение было
непрекращающейся коррозией его разума - обильным источником тоски для его
сердца - ежечасной темой самых патетических, огорчающих восклицаний.
“Я”, он будет кричать: “Ах! у меня не было, но счастье прошло
до дна а еще она повисла у меня на шее, я должна была радоваться:
но теперь, отделённый от небесного оригинала и лишённый
драгоценного образа, что есть жизнь? Что была бы за жизнь, если бы я всё ещё был в ней уверен?
 Какие удовольствия, какое обычное содержание оставил мне мир? Никакого — о!
 никакого, никакого! Никогда больше это сердце не узнает покоя!»

 Я делал всё, что мог, чтобы утешить его, и, насколько мог,
не давал ему зацикливаться на этих мрачных мыслях. Наши разговоры
были интересны и трогательны, но, увы! картина при каждой паузе
стирала из памяти слабые отголоски предыдущего разговора: нет
Никакие телесные страдания не могли возместить эту утрату, никакое утешение не могло смягчить её; и среди ужасных мыслей, которые это неслыханное бедствие наводило на него, утрата этой единственной дорогой реликвии была превыше всего — и каждая мысль начиналась и заканчивалась этой картиной.

Несколько дней мы лежали в этом месте, под открытым небом, без
какого-либо укрытия, даже без соломы, которой можно было бы застелить землю под
нами. Нашу еду, варёный рис, нам очень скупо подавала дважды в день
старуха, которая просто бросала каждому по горсти риса на очень грязную
доска, которую мы поглощали теми ложками, которые дала нам Природа.

По истечении этого времени, мы, и, вместе с нами, матросов-индейцев, они были
приказано проследовать в стране, и погнали пешком в значительной
расстояние, чтобы сделать счет в себя лиц
принадлежность к власти, уполномоченный принять его. Наступление началось
утром, когда мы двинулись в путь, не получая никакого продовольствия; и
шли в этом изнуряющем климате восемь часов, не нарушая наших
быстро; в течение этого времени мы попеременно подвергались воздействию обжигающего
солнечный жар и сильные потоки дождя, от которых появлялись болезненные волдыри
на нашей коже: нам часто приходилось стоять под открытым небом или
ложиться под давлением усталости и слабости на голый пол.
лежать на земле; затем ждать час или больше у двери какого-нибудь наглого,
бесчувственного монстра, пока он не доест свой обед или не примет свой дневной
вздремнуть; и когда это закончилось, нас с бессмысленным варварством погнали вперед
люди, которые сопровождали нас.

Ты, мой ФРЕДЕРИК! кто только знает мягкий и милосердный нрав
народа Великобритании, где правительство, религия и давние привычки,
свели милосердие и великодушие настолько полно к системе, что они
кажутся врожденными принципами разума, не могут иметь представления о
Люди, которые смотрят не только на худших человеческих страданий с
равнодушие, но взять дикой радости в горести своей
ближних, даже там, где нет возможных преимуществ может быть получено из
их бесчеловечность, и где единственной наградой, они могут предложить
себя за свою жестокость-это удовольствие от созерцания человеческого
страдания.

Таково, с сожалением должен я это сказать, расположение некоторых частей Востока
Индии, в которой я был: и хотя эти части, находящиеся под властью
Великобритании, обязаны своим освобождением от самого тяжкого ига
англичане - и хотя под их покровительством они живут в состоянии
большего счастья, чем когда-либо, и даже большей свободы, чем
Сами британцы - и все же такова злая неблагодарность многих из них,
такая непреклонная враждебность, проистекающая из противоречивой религии,
что смерть или страдания англичанина или любое несчастье, которое может с ним случиться
, часто служат для них только предметом спорта или развлечения. IT
Было бы хорошо, если бы на этом всё и закончилось, но, к сожалению, они снова стали хуже,
потому что в целом они проявляют такую же холодность и безразличие, или,
точнее говоря, такое же отвращение к благу друг друга,
и те же дьявольские принципы эгоизма и предательства пронизывают
большую часть этих обширных территорий, почти безграничных по площади
и почти несравненных по плодородию.

Через два дня после этого нас снова передислоцировали и отправили в путь по
длинному и извилистому маршруту, на котором мы испытали все тяготы, какие только можно
жестокость может нанести, или человека силы духа выдержать-теперь волдырями с
тепло, теперь промокли от дождя, и теперь охлажденный С ночью
амортизирует--лишенные какого-либо места, но на голой земле отдыхать или лежать наш
руководители лишь жалкие копейки вареного риса для нашего
поддержка-часто без воды, чтобы утолить нашу жажду, и постоянно понукал
охранникам, которые нам кололи штыками каждый сейчас и потом, по
один раз, чтобы проявить свою власть, развлекать зрителей, и добить нас. Мы
прибыли в Гидернагур, столицу провинции Бидданор -
Крепость значительной силы, насчитывающая более семидесяти орудий,
с большим гарнизоном и огромными богатствами.

Было около двух часов ночи, когда мы прибыли в Бидданор.
День был очень жарким, и нас продержали на улице под палящим солнцем до шести часов вечера, прежде чем нас допустили на аудиенцию к джеладару, или губернатору города, не предложив нам ни кусочка еды после утомительного утреннего перехода.

Пока мы стояли в таком жалком положении, огромная толпа людей
они собрались вокруг и с любопытством рассматривали нас. Оглянувшись через
те, кто стоял ближе, заметил, что некоторые люди, глядя на меня с сильным
знаками эмоций, и смесь удивления и беспокойства, и нарушали субботы мои в
их лики. Удивленный, увидев такие признаки человечности в майсорском индейце
, я посмотрел на них более внимательно и
подумал, что их лица мне знакомы. Встретившись со мной взглядом, они
посмотрел на меня значительно, как бы они выражают связи
и уважение ко мне, если бы осмелились; а затем я начал вспоминать, что
они раньше были рядовыми в мой полк кавалерии, а затем были
узники на свободе с "Хайдер".

Я был не меньше удивлен, что эти бедолаги должны признать меня в
мое нынешнее убогое состояние упавшего, не влияет на симпатическую
ощущение, что они раскрыты. Я ответил на их взгляды тайным кивком в знак
узнавания; но, видя, что они боятся заговорить со мной, и
опасаясь, что я могу причинить им вред, раскрыв наше знакомство, я воздержался
от дальнейших разговоров. Виновные души деспотических правительств постоянно
живут в страхе: каждый взгляд настораживает их, а тревога или подозрение никогда
за этим не последует проскрипция или смерть.

Люди, находясь в полноте власти и гордясь своим положением, очень редко уделяют
себе время поразмыслить о неустойчивости человеческого величия и
неопределенности земных случайностей. Когда, облеченный всеми
атрибутами власти, я командовал полком, к которому принадлежали эти бедные
ребята, я бы подумал, что он действительно говорил дико, кто
бы предположил, что возможно, я когда-нибудь стану объектом
их жалости - что я должен стоять перед ними обнаженным и униженным, и
они побоялись бы признать меня, но, хотя я и должен был так думать, мне всё же было немного утешительно, когда это прискорбное событие произошло, размышлять о том, что, будучи у власти, я использовал её так, чтобы пробудить в них чувства привязанности и уважения. Если бы тираны и высокомерные, наглые вожди задумались об этом и руководствовались этими наставлениями, они бы вышли на поле боя с утешительной мыслью, что ни одно орудие не будет направлено на них, кроме как на общего врага, — а это не всегда так.





 ПИСЬМО XLIX.



 Если бы мы попали в плен во время сражения с врагом, ни один закон природы или наций, ни одно разумное правило или принцип справедливости не могли бы оправдать такое обращение, как то, что мы получили сейчас. Но, выброшенные на берег из-за несчастья и кораблекрушения, мы имели право на утешение и защиту. Худшие из негодяев, которые вывешивают фальшфейеры на
западном побережье Англии, чтобы заманивать корабли на гибель,
не были бы жестокими без искушения; и, если бы они не ожидали
извлечь из этого какую-то выгоду, скорее отказались бы от того, чтобы бить своих
ближних по голове: но эти варвары, без какой-либо выгоды
но какое злобное сердце извлекает пользу из страданий других или из чего-либо другого
удовольствие, кроме того, что проистекает из их боли, проявило к нам наибольшую
бессмысленную жестокость. По сравнению с таким обращением, мгновенная смерть была бы
был акт милосердия к нам; и мы должны были все основания благословлять
силы, что нанес он.

Умерщвления того или иного рода - непрекращающиеся мучения разума
на дыбе неизвестности - травмы животного организма, вызванные
постоянным воздействием непогоды и недостатком пищи - все это сговорилось
уменьшить меня до размеров и слабости скелета. Я вырос
ежедневно слабее и слабее, и в настоящее время почти исчерпаны, и довольно слабый;
в то время как, с другой стороны, мой любезный товарищ по несчастью был ослаблен
дизентерией, которая поразила его вскоре после нашего кораблекрушения и которая
душевные муки, нехватка лекарств и удобной пищи,
и, прежде всего, чередующиеся резкие изменения от обильного потоотделения
в ходьбе на леденящий холод ночью, возросло до такой угрожающей
степени, что он вынужден был быть произведен в двух последних дней путешествия: - в
это состояние, мы оказались друг к другу, как два привидения, нависшей над
краю могилы: и в правду, воспринимать, стремительный прогресс он был
что делает его растворения, я пострадала до такой степени, что, хотя он
очень раздраженный моей изношенной состояние, лишив меня всех внимания
чтобы стремительное падение я падаю, и почти полностью погружен
мой уход. На своем жизненном пути мне довелось попробовать несколько
мужчины и выяснили, что среди них много таких, кто были всем, что хорошо
сердце может пожелать найти: а этот молодой джентльмен сразу столько
обходительность и дух, такое доброта и мужество ... его страданий (те
его ум, а также его тело) были так восхитительны, и он
несли их с такой кротостью, закаленное таким бесперебойного хорошее
юмор, скрытые и управляемые с такой деликатностью, что я не
преступать границы истины, если скажу, я никогда не встречал человека, который так
полноте интересно мои чувства, и свою дружбу
неизменно, руководствуясь как инстинктивным порывом, так и разумом.
 Движимый непреодолимым стремлением заслужить его одобрение и
уважение, я с братской теплотой разделил его страдания и могу с уверенностью
сказать, что они стали самым суровым испытанием за всё время моего
заключения.

Пока мы стояли во дворе, ожидая, когда нас приведут к Джемадару,
мы представляли собой зрелище, которое, казалось бы, могло вызвать жалость даже у тигра, если бы тигр был наделён способностью размышлять. Наконец
нас позвали предстать перед ним и привели в его
присутствие. Я принял решение для этого случая - решил вести себя
по-мужски, откровенно - и не поддаваться никаким соображениям
привести меня к чему-либо, позорящему мой настоящий характер или недостойному моего положения в жизни
и, наконец, приготовился встретить, без
сжимаюсь, какие бы несчастья меня еще ни ожидали, или
какие бы жестокости варварский нрав или порочная политика
Тирана ни сочли нужным применить.

Войдя, мы застали Джемадара на полном Дурбаре.[5] Он был занят
чтением депеш и другими государственными делами
бизнес. Нас поместили прямо напротив него, где мы и простояли
около часа, в течение которого он ни разу не взглянул в нашу сторону: но
когда, наконец, он завершил дело, которым был занят, и
соизволил взглянуть на нас, нам было приказано пасть ниц перед ним
ласкары немедленно подчинились приказу и бросились на
землю; но я удовлетворился тем, что произнес салам, в котором бедные
Мистер ХОЛЛ, который не знал восточных манер так, как я, последовал моему примеру.

Примечание 5:

 Суд.

 Как только эта церемония закончилась, Джемадар (который был не кем иным, как
чем знаменитый ХАЙАТ САХИБ, который наделал шуму в истории
той войны) начал расспрашивать меня. Он пожелал узнать, кто я такой? - какова моя
профессия? - какова причина и каким образом я прибыл в
страну ХАЙДЕР АЛЛИ? - На все эти вопросы я дал ответы, которые
казалось, это его удовлетворило. Затем он спросил меня, какие новости я привез с собой
из Европы? - поинтересовался состоянием армии и количеством
новобранцев, отправленных на кораблях того сезона - был скрупулезным и
обстоятельный в своих вопросах, касающихся характера и успеха проекта
война в Европе — и внимательно расспросил меня о ресурсах Ост-Индской компании. Я понял, к чему он клонит, и был осторожен и сдержан в своих ответах, но в то же время старался говорить откровенно, что в какой-то мере его удовлетворило.

  Задав мне целую серию вопросов, он перевёл разговор на другую тему — не менее важную, чем его великий и могущественный господин и повелитель.
Хайдер, на которого он пытался произвести на меня впечатление своей грандиозной, если не сказать ужасной, идеей, —
увеличил свою власть, богатство, а также масштабы и
О богатстве его владений — и описывая мне в самых преувеличенных выражениях
численность его войск — его военные таланты — его обширный и,
по его словам, непревзойденный гений — его поразительные способности
завоевывать и управлять народами — и, прежде всего, его многочисленные
добродетели и великолепные душевные качества, не менее чем умственные.

Таким образом, с равным рвением и преданностью он стремился внушить мне
почтение к своему Господу и Учителю и с этой целью приписывал ему
все совершенства, которые можно разделить между всеми
Королей и полководцев, живших со времён Рождества Христова, он
поставил в один ряд с английским правительством и попытался
доказать мне, что мы напрасно пытаемся противостоять его
продвижению, которое он сравнил с морем, бурей, потоком, львиной
скоростью и яростью — со всем, что восточное воображение могло
представить в качестве образа, олицетворяющего величие и непреодолимую
силу. Затем он стал хвастаться победами своего государя над
англичанами, о некоторых из которых я раньше не слышал и не
и в заключение, соблазняя меня, заявил, что Хайдер намерен изгнать всех европейцев из Индостана, что, по его словам, он не мог не сделать, учитывая слабость одних и безграничную мощь других. Эту часть речи Хайат-сахиба стоит запомнить, так как она составит забавный контраст с его последующим поведением.

Потратив на это около получаса, он подозвал меня к себе и велел сесть на циновку, подложив под спину подушку, — всячески поощрял меня, самыми разными способами.
мягким голосом и самым успокаивающим, умиротворяющим тоном, чтобы говорить с ним без малейшей сдержанности, — убеждал меня говорить ему правду обо всём, о чём мы говорили, — и намекал мне, что моё попадание в его руки может оказаться самым счастливым событием в моей жизни.

Я не знал, чему приписать все эти необычные знаки
покровительства, но обнаружил, что он узнал, чьим сыном я являюсь, и был знаком с моим
отцом понаслышке от пленных, наших сипаев, которые теперь были
свободными пленниками. А поскольку звание и должность являются
Рекомендация на Востоке, как и в других местах, или, скорее, в гораздо большей степени, чем где-либо ещё, проницательный ХИАТ САХИБ нашёл во мне, как в сыне полковника КЭМПБЕЛЛА, много поводов для уважения и человечности, которых он никогда бы не нашёл во мне, будь я сыном простого фермера или торговца в Англии.

После часовой аудиенции, во время которой Хьят-сахиб
оказал мне знаки своего расположения, учитывая моё положение, он
отпустил меня с церемонией вручения жука-скарабея[6], розовой воды и других
подарков, которые в этой стране считаются самыми сильными знаками
вежливость, уважение и доброжелательность.

Покинув Дурбар, я был препровождён во внутренний форт, или цитадель, и
назойливое рвение тех, кто меня окружал, не желавших, чтобы я оставался в неведении о том, что, по их мнению, было самым удачным поворотом в моих делах, нанесло последний удар по моим страданиям, когда я шёл по коридору, и они поздравляли меня с благоприятным мнением, которое сложилось обо мне у Джемадара, и в то же время намекали, что вскоре я буду удостоен почётной должности на службе у Хайдера.

Если раньше я был несчастен, то этот намек полностью разрушил последнее
остаток мира или надежды. Я был полон решимости умереть тысячью смертей.
скорее, чем служить какому-либо государству, враждебному Великобритании, но еще больше
Тиран, страну, природу и принципы которого я ненавидел и о котором никогда не мог
думать без величайшего ужаса; и я рассудил, что если такое
предложение будет сделано, а я откажусь от него, моя жизнь будет принесена в жертву
к их ярости и разочарованию, или, по крайней мере, я должен прожить жизнь в
заключении и никогда больше не видеть страну, семью, друзей,
связи или что-либо еще, что я ценил в жизни.

Сноска 6:

 Ароматный орех, который жуют жители Восточной Индии: он согревает и
вяжет, и они считают его отличным средством для восстановления сил.

В ту ночь Джемадар прислал мне превосходный ужин, состоявший не менее чем из шести блюд, со своего собственного стола, и, хотя я так долго страдал от голода, мысль о том, что меня заставят служить Хайдеру, привела меня в такой ужас, что я потерял аппетит и едва мог проглотить хоть кусочек. Однако нас с мистером Холлом отделили от ласкарцев, которых отпустили и заставили работать.

Несмотря на благожелательное отношение ко мне Джемадара, о котором я уже упоминал, в нашем жилище не было никаких признаков этого. Оно представляло собой небольшое помещение, размером с нашу комнату, в зигзагообразной стене у одних из ворот цитадели:
Спереди он был открыт, но сверху был накрыт чем-то вроде навеса.
Вокруг нас было много других заключённых: каждому из нас выдали циновку
и подушку, и это было всё наше местное жильё. Когда я обратил на это внимание, нам сказали, что это соответствует обычаям
Circar, [7] с нами должны были обращаться так в течение некоторого времени; но что наше
жилье впоследствии будет расширено; и сделано более соответствующим
нашим пожеланиям: даже это было лучше, чем наше положение с тех пор, как мы приземлились.

В дополнение к этой роскоши, нам было разрешено платить четыре пенса
полпенни в день на наше содержание; и к нам была приставлена охрана из сипаев.
мы и еще несколько заключенных, одному из которых было приказано пойти и закупить
наши продукты питания и сделать для нас что-то вроде офисов.

Сноска 7:

 Страна или провинция.

Этот охранник менялся каждую неделю - явный признак подозрительности и
подозрительные нравы этих людей, которые могли опасаться интриг и сговоров между несчастными пленниками вроде нас и их солдатами.

Через два или три дня после этого Хьят-сахиб послал за мной, отнёсся ко мне с большой добротой, напоил чаем и дал мне две или три рубашки, старое пальто и две пары штанов, которые сняли с трупов, выброшенных на берег после крушения, — всё, что удалось спасти, было отправлено в Биданор. На этом интервью он
отнёсся ко мне с большим уважением — дал мне, помимо уже опубликованных статей
упомянул о тридцати рупиях - и, когда я уходил, сказал мне, что через несколько
дней мне будет сделано очень лестное предложение и что мое
положение станет не только комфортным, но и завидным.

Это для меня, чтобы выразить невозможно, мой дорогой Фредерик! ужас
Я чувствовал, что идея этой предложение-потому что я знал, но слишком хорошо
что это значит. На мой взгляд, это было источником горьких страданий.:
тем не менее, я решил сопротивляться всем усилиям, которые следовало предпринять,
будь то обольщение, интриганство или угроза - отдать саму свою жизнь,
Пусть в безвестности, но с честью — и чтобы нести с собой, куда бы я ни пошёл, сознание того, что я выполнил свой долг.

В течение своей жизни я встречал много людей, которые под благовидным предлогом либеральности и величия ума называли себя гражданами мира и заявляли, что страна, в которой они живут, какой бы она ни была, принадлежит им и требует их верности и защиты. Но я всегда проницательно подозревал, что такие люди действуют, осознавая себя изгоями в собственной стране.
Страна - и, презираемые и отвергаемые своими согражданами, будут
мстить, делая вид, что отрицают свою естественную привязанность. Есть мужчины
которые не любят ни отца, ни мать, ни сестру, ни брата, ни родных: такие,
однако, есть, слава БОГУ! очень скудно посеяно в этом мире; но, кроме него,
да будет несколько таких неестественных людей, я убежден, что нет никого,
чье сердце не исповедует патриотической страсти и не горит
пламя, более или менее пылкое, любви к своей Стране. Мои пристрастия
в этом отношении сильны от природы, и сейчас я счастлив осознать, что я
я доказал это самыми неопровержимыми доказательствами: если бы я этого не сделал, то, по моему мнению, заслуживал бы любого наказания, даже самого позорного; и всем тем, кто поднимает оружие против своей страны, как отцеубийцам, я скажу словами поэта:

 «Никогда больше не молитесь — отбросьте все угрызения совести:
 на голову ужаса сыплются ужасы;
 совершайте поступки, от которых небеса заплачут, а вся земля содрогнётся;
 Ибо ты ничего не можешь добавить к проклятию,
 кроме этого».





 БУКВА Л.

 -------------------------------------------


 Вечером того дня, когда Джемадар Хьят САХИБ оказал мне честь, приняв меня, подарив мне одежду и деньги и сообщив, что мне будет сделано предложение, которое он назвал лестным, за мной прислали, чтобы я явился не на дурбар, а в дом высокопоставленного чиновника. Поскольку я ожидал встречи с самим Хьятом Сахибом и трепетал при мысли о его предполагаемом предложении, я был удивлён и даже обрадован, обнаружив, что мне предстоит встреча только с одним из его людей.
конференция. Этот человек, чье имя я сейчас забыл, принял меня с большой добротой
ободрил меня, усадил рядом с собой и начал говорить
о ХАЙАТ-САХИБЕ, которого он превозносил до небес как человека, наделенного
всеми великими и приятными качествами; сообщив мне в то же время, что он
пользовался дружбой и доверием своего Хозяина, ХАЙДЕРА
АЛЛИ, в большей степени, чем кто-либо другой, — за исключением Типпу Сахиба, его собственного сына: он рассказал мне историю Хьята, сказав, что тот был принцем-генту из одной из провинций Малабара
побережье, которое пало под непреодолимыми руками ХАЙДЕРА и было
им присоединено к обширной Майсурской империи. ХАЙАТ, по его словам, был тогда
всего лишь мальчиком одиннадцати-двенадцати лет, многообещающим гением,
и быстротой ума, необычно проявившейся в те нежные годы.
ХАЙДЕР, который был во всех отношениях человеком непревзойденной проницательности, думал, что
он увидел в мальчике то, что при правильном воспитании из него получится
огромная польза государству; и, как и во всех мусульманских правительствах, несвязанные,
изолированные мальчики, часто рабы, воспитываются в Серале, чтобы добиться успеха.
к великому отделениях Государственного "Хайдер" приняла мальчика, чтобы он сделал
Mahomedan, и, по сути, относился к нему, как если бы он был, вопрос о его
собственные чресла, и воспитал его с любовью и нежностью
фонд родителя. Я более подробно излагаю вам эту часть истории ХАЙАТА
, поскольку некоторые уважаемые историки, введенные в заблуждение ошибочным
сообщением, заявили, что он был незаконным отпрыском ХАЙДЕРА.
Султан, однако, не был разочарован в своих ожиданиях, которые он сформировал;
поскольку ХАЙАТ САХИБ отличался рвением, верностью и привязанностью, а также
интеллектуальные способности и таланты управления, даже превзошла
самые теплые надежды на своего хозяина.

Дав мне этот краткий отчет о джемадарах, он продолжил:
проинформируйте меня, что сипаи Арко, о которых я вам уже упоминал,
открыл ХАЙАТ-САХИБУ, кто я такой, дал ему полный отчет о моей семье
и сообщил ему, что я командовал кавалерийским полком в
служба набоба Арко, вместе с приданным ему пехотным корпусом и
артиллерией. В следствии этого доклада, HYAT Сахиб, он
говорит, было очень тепло сам заинтересован в мою пользу, и выразил
тревожное желание оказать мне услугу.

До сих пор беседа доставляла мне удовольствие. В нем не было сказано ничего, что могло бы меня встревожить
; напротив, я тешил себя надеждой, что, зная мое положение и
положение моего отца, он больше не будет питать надежд на мое
поступаю на службу к ХАЙДЕРУ, и на то время, пока я буду находиться в заключении
, относитесь ко мне с подобающей снисходительностью. Но я льстил себе.
слишком рано; или, как говорится в старой поговорке, “посчитался без моего хозяина”.

Когда он закончил свою "историю ХАЙАТ-САХИБА", в которой он превзошел все ожидания,
пышный панегирик, сказал он мне с выражением торжества на лице.
значение, которое тот, кто думает, что он дарует великую пользу
обычно предполагается, что это было намерение HYAT Сахиб, и на
имени своего господина султана, чтобы дать мне команду из пяти тысяч
мужчины-предложение, от которого он никак не мог придумать, сокращается и
поэтому ожидается, что никакого другого ответа, но в изобилии благодарности, и сильный
проявления радости с моей стороны.

У меня нет возможности описать вам мое смятение по поводу этого официального предложения
или излить вам различные эмоции, которые овладели
моей грудью. Негодование имело свою долю - гордость Солдата, а не
без сопровождения семейной гордости и высокого положения, в то время как это побуждало меня
отвергнуть такое низкое жилье, заставило меня рассматривать это предложение как
большое оскорбление. Поэтому я немного помолчал, чтобы подавить свои чувства; и
затем сообщил ему о своем твердом решении никогда не принимать такое предложение;
и после того, как он выразил большое удивление по поводу моего отказа от должности, столь
преисполненный преимущества, я изложил, как мог, свои
доводы; и я должен сказать, что он выслушал все возражения, которые я
начал с большим терпением; но в заключение сказал, что у него мало
сомневаюсь, что найду способ преодолеть свое нежелание.

Он отпустил меня на время, и я вернулся в свою тюрьму, где я
рассказал моему компаньону, мистеру ХОЛЛУ, обо всем, что произошло между нами.:
мы полностью изучили этот вопрос, и он согласился со мной, что это, скорее всего,
вывернуть самых страшных и жестоких преследований. Именно в этом
случае я впервые почувствовал истинность принципа, что преследование
всегда подрывает само себя и способствует тому, что
оно призвано разрушить. В человеческом разуме существует врожденная
отвращение к принуждению; и преследование всегда придает новую силу и
эластичность душе; и, наконец, когда она напряжена до предела,
заставляет Человека преодолевать трудности, которые на первый взгляд кажутся неподвластными
охват человечества.

Подстрекаемый идеей преследования, я начал испытывать определенную степень
энтузиазма, который мне был прежде незнаком: я предвкушал, с
своего рода мрачным удовольствием, страдания, которые может принести жестокая тирания.
обречь меня даже на саму смерть; и уже начал предаваться
ликованию мученичества. “ Нет, ” сказал я, “ мой дорогой ХОЛЛ! я никогда этого не сделаю
запятнать честь британского солдата — никогда я не опозорю свою кровь или свою профессию — никогда мой поступок не запятнает чистую славу моего уважаемого отца — никогда никакие мои страдания, какими бы мучительными они ни были, или мирские блага, какими бы соблазнительными они ни были, не заставят меня сделать то, к чему его благородный дух отнёсся бы с ужасом или презрением. Я могу, и я предвижу, что буду несчастен, но я никогда не буду подлым или деградировавшим!»
В самом деле, я довёл себя до такой степени твёрдости, что убеждён в том, что самые изысканные и утончённые жестокости, на которые способна изобретательность
то, что индеец-ирокез мог бы нанести на мое тело, было бы
совершенно неспособно сломить упрямый нрав моего разума.

Место, в котором нас разместили, был расположен так, не очень
благоприятна для наших чувств. Только в глазах его комендант
цитадель состоялся суд-по его yclep бы в суд, где
самый насмешливый, варварской жестокости были почасовой осуществляться, большинство из них
с целью вымогательства денег, и убедительные открытия
скрытый, или suppositious скрытые сокровища. Действительно, пять шестых из этих
пострадавшие соответствовали этому описанию; и процесс был столь же
искусным, сколь и варварским: сначала они начали с ласк, затем перешли к
допросу и перекрестному допросу, затем к угрозам, затем к
наказание и, наконец, к самым жестоким пыткам.

Прямо напротив нас был заключен в тюрьму несчастный человек, который
в течение многих лет был близким пленником, а также предметом этих
чудовищных деяний. Когда-то он был человеком самого высокого ранга в стране, где
теперь он был заключенным: в течение ряда лет он был губернатором и
единственный управляющий всей провинцией Биданор. Это было во время
правления последней Раны, или королевы, чья семья была Властелинами
страны с незапамятных времен, пока ХАЙДЕР не завоевал ее, и
присоединил его к другим своим узурпациям. К несчастью для него, предполагалось, что он
накопил и спрятал огромные сокровища, вследствие чего
из-за чего он уже несколько раз подвергался огненному испытанию в виде пыток
. Предполагалось, что он изготовил, от начала до конца, около
пятнадцати лаков пагод; а затем, в течение восемнадцати месяцев,
Его постепенно унижали, начиная с того высокого уважения, которым он пользовался поначалу, и доводя до самого жалкого состояния: ему угрожали, его пороли, наказывали разными способами и, наконец, подвергали самым жестоким пыткам. Я сам видел, как с ним обращались с величайшим почтением, а потом довели до самого низкого уровня страданий и унижений. Однако я не должен забывать об одном: о стойкости, с которой он и все они переносили свои наказания: это было поистине героически — поистине невероятно. Ничто не могло превзойти это, кроме мастерства и изобретательности
изобретательность, которую проявили варвары, изобретая новые способы пыток
. Моя душа содрогнулась от ужаса при виде этого: любезный ЗАЛ
мог выдержать это хуже, чем свои собственные страдания, и потерял все это
стойкость в своем сочувствии к несчастьям других, которое он проявил в
такое безграничное участие в его собственном: и часто, очень часто мы обнаруживали, что
строгость и суровость нашей собственной ситуации совершенно забыты в нашей
тоске и сочувствии к страданиям других. Никогда я этого не забуду
никогда я не буду думать без ужаса о проклятой политике и нечестивых
тирания восточных правительств, где всякое чувство человечности
уничтожено, и Человек, более безжалостный, чем тигр, бунтует в крови
своих собратьев без причины.

Мистер ХОЛЛ, несмотря на различные душевные и телесные страдания,
которым он подвергся, начал набираться сил и немного поправляться; и
это обстоятельство само по себе обрушило на меня такой прилив сил, что
внес свой вклад в мою поддержку. Мы утешали друг друга всеми способами, которые мы
могли придумать - иногда предаваясь роскоши горя - иногда
подбадривая друг друга и с плохо скрываемой бодростью призывая
богиню Эвфросину прийти со своими «причудами и причудницами,
с улыбками в венках», но, увы! горная нимфа, милая Либерта, была далеко,
и богиня избегала нашей обители. Однако мы начали понимать,
что можем создать систему для нашего облегчения и методично
защищаться от нападок горя. С этой целью мы приняли несколько
решений и взяли на себя определённые обязательства, например, никогда
не жаловаться на судьбу, если бы мы могли, —
утешаться тем, что другим выпало ещё более тяжкое бремя, _если бы мы могли_... и поддерживать надежду — надежду, которая приходит ко всем; и в целом, по возможности, говорить только о приятных вещах: но эти, как и многие другие правила, которые мы устанавливаем для себя в жизни, часто нарушались по необходимости, и мы сожалели о несовершенстве всех человеческих систем предосторожности.

Молодость и сила мистера Холла были в полной мере достаточны, как и мои,
для преодоления любых личных трудностей: его умственные способности были
превосходный, с несравненным характером и несравненной силой духа; и все же
я мог видеть, что нечто большее, чем казалось на поверхности, действовало
внутри него и терзало его сердце скрытой болью. Как бы ни были мы объединены
чувствами, а также равными страданиями, я сочувствовал ему слишком глубоко,
чтобы не испытывать любопытства узнать, что же его преследовало.
у него на уме: мы уже несколько месяцев были вместе, товарищи по несчастью; и я
считал себя не лишенным права на его доверие - я сказал ему об этом,
и пожелал, чтобы он поделился со мной своей историей, которую он, со своим привычным
обходительность и снисхождение, согласились--уверяя меня, что не было такого
история как могли отквитать беда это слышать, или заинтересует какой-либо одной
но сам, или очень теплым другом на самом деле: однако, он добавил,
он взял меня; и, как таковой, сказал бы он мне. Я думаю, что это,
однако, стоит рассказать, и передам это вам его собственными словами; и,
хотя это будет очень коротко, должен отложить изложение до другого письма.





 ПИСЬМО LI.

 -------------------------------------------


Мистер Холл, как я уже говорил вам в прошлый раз, любезно согласился рассказать мне свою историю, и теперь я передаю её вам почти так, как он её рассказал, насколько я могу её вспомнить. Он начал так:


 «Хотя вы сейчас и не здесь, мой дорогой друг! свидетельствую, что я — самое несчастное из всех созданных существ, но не так давно фортуна улыбнулась мне и пообещала столько счастья, сколько человек в этой жалкой долине слёз может надеяться получить. Я видел, как каждое восходящее солнце возвещало о моём приходе.
за день радости, и намеревался обречь меня на ночь безмятежного покоя
когда щедроты Природы и произведения искусства были
излился с избытком нежной отеческой привязанности мне на колени - когда
толпы друзей приветствовали мои растущие перспективы - когда здоровье и мир сделали
этого человека своим постоянным пристанищем - и когда самая благожелательная любовь
то, что когда-либо благословляло смертного, переполнило меру моего блаженства. Да,
КЭМПБЕЛЛ! когда-то это было моим счастьем, но теперь, увы! источник
острых страданий - быть благословленным лучшими родителями, которых когда-либо видели
из-за благополучия ребенка ... и из-за друзей, которые любили меня и которых лелеяло мое сердце ...
и ... О БОЖЕ! думаю ли я о ней и при этом сохраняю свои
чувства - с привязанностью к юной леди, которую Провидение, в
полноте своего могущества и щедрости к Человечеству, никогда не создавало больше
прекрасная, еще на одного ангела в лице, более небесного нрава, более
богатая интеллектуальными способностями. Увы! друг мой, сможешь ли ты, сможешь ли ты
простить мне эти горячие порывы нежной страсти? сможешь ли ты на мгновение
проникнуться моими чувствами и сделать скидку на эти порывы? Но как
А вы можете? Ваша дружба и жалость, возможно, и впрямь побудят вас извинить меня за это
прерывание, но, чтобы по-настоящему сочувствовать и чувствовать то же, что и я, вы должны были
знать саму эту очаровательную девушку.

«Мой отец, хотя и не был первопроходцем в жизни, по рождению и образованию принадлежал к дворянскому сословию и был уважаемым человеком не только как обладатель значительного состояния, но и как человек, умевший наилучшим образом распоряжаться дарами судьбы: он был щедрым, но не расточительным, и милосердным, но не показным: все позволяли ему это.
кто знал его как самого нежного из мужей, самого ревностного и
искреннего из друзей; и я могу засвидетельствовать, что он был лучшим из
родителей. Сколько я себя помню, у меня всегда была возможность сделать замечание,
нежность моих отца и матери не знала границ: Казалось, я
занимал все их мысли, все их внимание; и через несколько лет, когда я
благодарю БОГА, что я никогда не отвечал неподобающим образом на их привязанность, это
увеличилось до такой степени, что их существование, казалось, зависело от меня.
мое.

“Сделать ребенка настолько любимым , насколько это было бы возможно при его природных талантах
позвольте, на мое образование не жалели средств: с детства мне были дарованы все
инструкции, которые можно было купить за деньги, и все соблазны учиться
, которые могла предложить любовь; в то время как мой возлюбленный
отец, следя за моими успехами увеличительным оком
привязанности, нависал бы надо мной в восторге и наслаждался предвкушением
славы и почестей, которые, как подсказывала ему чрезмерная привязанность, должен один
день окружает меня. Эти предрассудки, мой дорогой друг! возникающие из
избытка естественной привязанности, простительны, если не дружелюбны, и заслуживают
лучшая участь, чем разочарование. Увы! мой достопочтенный отец, ты мало
знал - и, о! пусть ты никогда не узнаешь, какая слава, какие
почести ожидают твоего ребенка! Может боль он терпит, и его наиболее
злосчастной судьбы, никогда не достигнет ваших ушей!--ибо слишком хорошо знаю, ведь
дать смертельный ключ к вашему сердцу, и вы осадок несвоевременно свой
могила.

«Так проходили годы, и казалось, что время обрело новые крылья,
чтобы лететь ещё быстрее. Ничто не предвещало
тех зловещих событий, которые делят время на утомительные этапы.
к несчастью, это прошло незамеченным; и увеличение моего роста и
расширение знаний - вот все, что у меня было, чтобы сообщить мне, что прошло восемнадцать
лет.

“Именно в это время я впервые обнаружил, что плавное течение моего
спокойствия нарушено, и прилив моих чувств усилился и
взволнован присоединением новых потоков ощущений - Короче говоря, я
стала рабыней восхитительных мук Любви; и, после того, как долгое время терпела
их в тайне, наконец набралась смелости, чтобы
заявить об этом. Откровенность и прямота были одними из добродетелей моей возлюбленной:
она внимала признаниям в любви и, возвышаясь над мелкими уловками своего пола, признавалась во взаимной привязанности. Теперь, казалось, я был на седьмом небе от счастья: чистота моей страсти была такова, что я ни разу не подумал о более грубых животных желаниях; и, счастливые в любви и в том, что нас любят, мы проводили время во всех невинных развлечениях, которые дарит истинно добродетельная любовь, и ни на мгновение не погружались в пучину чувственности.

«Поскольку я должен был унаследовать благородное, независимое состояние, мой отец предложил
чтобы подготовить меня к учёной профессии — юриспруденции; скорее для того, чтобы взбодрить и развить мой интеллект, а также в качестве шага к повышению в должности в государстве, чем для получения прибыли. Я был отдан в один из университетов с содержанием, соответствующим его намерениям в отношении меня, и должен был немедленно отправиться в путешествие для дальнейшего совершенствования, когда произошёл непредвиденный случай, который полностью разрушил все планы моего отца, выбил чашу счастья из моих рук и в конечном итоге привёл меня к тому плачевному состоянию, в котором вы сейчас имеете несчастье находиться вместе со мной.

«Всего за несколько месяцев до моего отплытия в Восточную
часть света мой отец, которого я с грустью наблюдал задумчивым,
усердным и меланхоличным, позвал меня в свой кабинет и,
схватив меня за руку и пристально глядя мне в лицо, в то время как
выражение его лица выдавало сильное волнение, решительно спросил,
считаю ли я, что у меня хватит сил вынести величайшее из возможных
бедствий? Я был потрясён его эмоциями, сопровождавшими этот вопрос, но ответил, что надеюсь на это. Затем он спросил меня, есть ли у меня
привязанности, достаточной для того, чтобы простить его, если он был причиной этого? Я
ответил, что идея, связанная со словом "прощение", заключалась в том, что
никакие земные обстоятельства не могли заставить меня применить ее к
мой отец; но умоляла его сразу же рассказать мне о самом худшем - поскольку, как бы то ни было
как бы то ни было, мое страдание не могло превзойти того, что я тогда чувствовала, судя по
таинственной манере, в которой он тогда говорил.

“Затем он мне сказал, что он был небрежный человек, - что он, с очень
наилучшими намерениями и с тем, преувеличивая меня, занимался великий,
и важные предположения, которые, если бы они преуспели, дал бы
нам княжеское состояние, но, оказалось, к сожалению,
наоборот, у него чуть выше нищенства. Он добавил, что у него не было
решимости сообщать мне о своих потерях, пока необходимость
не вынудила его рассказать мне всю правду.

“Хотя это было для меня сильным потрясением, я постарался скрыть свои чувства
от моего отца, из-за которого я переживал больше, чем из-за себя.
притворялся, что придавал этому значение настолько незначительное, насколько это было важно.
несчастье оправдало бы; и я имел счастье заметить, что
Достойный человек нашёл некоторое утешение в моём предполагаемом безразличии. Я заклинал его не позволять таким пустякам, как потеря имущества, которое можно было восстановить, нарушать его душевное спокойствие или здоровье, которые нельзя было восстановить, и заметил ему, что у нас у всех ещё достаточно средств, потому что моя частная собственность (которой я владел независимо от него и которая, по словам моего родственника, осталась у меня) с лихвой обеспечивала все наши потребности.

«Попытавшись таким образом смягчить горе моего несчастного отца,
я должен был смягчить и своё собственное горе и начал размышлять.
подумайте о том, что, вероятно, последует из этого, и какой шаг было бы наиболее правильным предпринять
в связи с этим ужасным изменением обстоятельств. Первым пришло в голову то, что было ближе всего к моему сердцу
- вы легко догадаетесь, что я имею в виду мою Любовь:
чтобы задействовать ее я любила больше, гораздо больше, чем свою жизнь, в несчастьях
моей семьи, был таким уж и ужасным образом перевешивает даже
страх потерять ее. Я не знал, что делать, и думал об этом
пока почти не впал в возбуждение - в таком состоянии я пошел к ней и
изложил все наши опасения вместе с моим решением
не вовлекать её в наше бедственное положение; когда — можете ли вы в это поверить? — милая
девушка настояла на том, чтобы моя судьба неразрывно связалась с её судьбой, — не потому, как она сказала, что у неё было хоть малейшее опасение, что время или перемены
обстоятельств могут повлиять на нашу привязанность, а потому, что она хотела дать моему разуму тот покой, который я мог бы обрести в безопасности.
Я ни за что на это не согласился бы, и пока мы довольствовались взаимными клятвами в вечной верности.

«Как только я решил, что мой отец готов к такому разговору, я
открыл ему план, который я сформировал из приезжает в Индию, чтобы продвигать мой
удачи. В его понимании это, но сердце его несогласие; и
он сказал, что расставаться со мной бы дать решающий удар его
несчастья: но, так как мой интерес был довольно хорошим, я представлял в
его великая вероятность того, что я имел успеха; и, наконец, с некоторым
сложности, он согласился.

“Моим следующим шагом было ознакомить мисс ... со своим решением. Я намеренно
опускаю встречу, которую не в силах описать ни один язык! — тогда как же я могу? — О! Кэмпбелл, воспоминания об этом терзают меня, как стервятник
здесь, ” (и он приложил руку к сердцу, в то время как слезы катились по его щекам
), - и скоро, очень скоро приведут меня к моему концу.

“Чтобы не задерживать вас напрасными попытками описать все наши чувства, я
ограничусь тем, что скажу вам, что после того, как я сделал все
необходимые приготовления и разделил с меня большая честь родителей
мало собственность я обладал, я отплыл в Индию, в состояние души
по сравнению с которым ужасы уничтожения бы
завидная: хаос в мои мысли заставили меня бесчувственным к каждому объекту
но никто, и я носился с какой-то тупой, мрачной снисходительностью, за
портрет скучаю ---, который висел на шее и был мой
неразлучным спутником, до людей, которые захватили меня, когда я пришел на берег
грабили меня, и тем самым лишили меня последнего пристанища для
утешение, что у меня осталось. О! чудовища! варвары! неужели вы насытили свой
Если бы дикая ярость отделила мои конечности одну за другой от моего тела, это было бы милосердием по сравнению с тем, чтобы лишить меня этого маленького образа той, кого я люблю! Но всё кончено, и скоро я опущусь в могилу и больше никогда не буду благословлён видом этих небесных черт, пока мы не встретимся в том мире, где все слёзы высохнут и где, я верю, мы будем вместе бесконечно долго в вечном, неувядающем блаженстве!





 БУКВА LII.

 -------------------------------------------


На следующий день после того, как агент ХАЙАТ САХИБА провел со мной беседу
, упомянутую в моем предпоследнем письме, меня снова послали
ибо и доставлено тому же лицу, которое спросило меня, должным ли образом я обдумал
важное предложение, сделанное мне ХАЙАТ-САХИБОМ, и о
последствиях, которые могут возникнуть в результате отказа? и в то же время он сообщил мне,
что командование пятью тысячами человек было честью, за которую
первые раджи майсурских владений ухватились бы с восторгом. Я
сказал ему, что я вполне убежден в чести, которую оказало бы такое командование
любому человеку, кроме англичанина, чья Страна является целью ХАЙДЕРА
непрекращающаяся враждебность сделала бы принятие этого позором - это
хотя я знал, что слишком много англичан отступили от своих
Я надеялся, что в Индии найдется немного желающих
принять любое вознаграждение, каким бы большим оно ни было, или любые искушения, какими бы благовидными они ни были
, отступить от стандартов своей Страны и сплотиться вокруг
это имя его злейшего врага - того, что, со своей стороны, когда-либо носило имя
передовой в рядах верности и патриотизма, и из семьи, которая
до сих пор ничем не умаляла чести этого имени, такой
акт отступничества был бы для меня особенно позорным, и я не мог бы рассматривать его
не в лучшем свете, чем предательство и отцеубийство - независимо от
все эти требования, которые сами по себе были достаточными, чтобы сдержать меня, я
чувствовал в себе принцип, возможно врожденный, возможно вдохновленный
военной привычкой, который запрещал мне соглашаться - и, наконец, апеллировал к
здравый смысл ХАЙАТ-САХИБА, был ли человек, который в таких обстоятельствах имел
предал свою страну и пожертвовал её интересами ради собственного удобства, был таким человеком, которому можно было бы безоговорочно довериться.

 Несмотря на это и на тысячу других возражений, которые я не могу сразу припомнить, но которые подсказывала мне опасность моего положения, он продолжал настаивать на своём и использовал все аргументы, все доводы, которые могла подсказать ему изобретательность, или намеки на наказание, чтобы поколебать мою решимость, но тщетно: привязанность к стране и
Семья стала превыше всего остального, и я дал категорический, решительный отказ.

В тех обстоятельствах, в которых я оказался, я не мог вести точный
дневник о различных событиях, которые происходили, или о перипетиях моих мыслей,
которые случались, в период моего заключения. На самом деле, я едва ли осознавал,
как долго я находился в плену, и не мог точно определить, как долго это продолжалось,
пока меня не освободили. Поэтому вам придётся довольствоваться общими словами о том, что меня неоднократно убеждали в этом с помощью лести, угроз и лишения ежедневной подачки, положенной мне по закону.
поддерживал; и, наконец, перешел к принуждению, обвязав веревку вокруг моей
шеи и подняв меня на дерево. Все это, однако, я родила твердо: если
это был какой-то эффект, он должен был подтвердить в моей резолюции, и призыв в
политики на помощь диктует честь. Каждый человек в здравом уме
должен признать, что лучше умереть, чем жить в подчинении
тирании, столь поистине дьявольской.

Мистер Холл и я, что в итоге привело на грань вымирания, но утешал
себя с отражением, что те, кого мы любили, не были
делимся нашей несчастной судьбы, и, к счастью, неведом наш
страдания; и поскольку я был совершенно здоров, во мне всё ещё жила надежда.

 В разуме каждого человека есть пружина, эластичность, о которых их обладатель редко, очень редко задумывается, потому что, к счастью, редко случаются ситуации, в которых это можно было бы проверить. Ведь как усталость является необходимым предвестником отдыха, так и крайнее уныние является самым сильным испытанием нашей стойкости. И вот я нашёл его:
по мере того, как ужасы моего положения сгущались вокруг меня, я чувствовал, как
во мне крепнет дух; моя решимость становилась твёрже, мои надежды — более
оптимистичными — я даже
начал смотреть вперед, и форма проекты для будущего: всего часов
аттракционов, каждый день и каждую ночь, возник от созерцания моей
любимый мальчик, я в воображении проследить его рост, снял свой рост
настроения, сформированные планы для своего будущего успеха и процветания, и
баловали в ожидании все то наслаждение, которое я теперь доверяю я
но есть в его созревшей мужественности.

Так мы продолжали в течение многих месяцев, в течение которых никаких изменений не произошло
ни в обращении с нами, ни в ситуации. Мы слышали тысячи
противоречивых сообщений о победах, одержанных над англичанами, и снова о
некоторые успехи с их стороны: они, однако, воздержались от принуждения меня к работе
. Единственное облегчение от наших страданий лежат в ресурсы
в наших собственных головах, и в наших взаимных усилий, чтобы понравиться и консоли
еще одно: в условиях обострения необходимость ежедневно
свидетелями самых варварских наказаний по
несчастные лица, находящиеся под видимостью справедливости, и иногда
лишение пищи, либо путем мошенничества сипаев, кто принял участие
США, или капризом или жестокостью своих начальников. Это всего лишь справедливость,
Однако следует сказать, что не все они были одинаковы: одни были преисполнены милосердия, сострадания и человеческой доброты, в то время как другие были почти такими же плохими людьми, как и те, кому они служили. Нам не разрешалось пользоваться пером, чернилами или бумагой, и мы очень редко могли позволить себе такую роскошь, как бритьё или чистое бельё. Мы совсем не были защищены от непогоды, пока, наконец, для нас не построили из глины небольшую комнату, которая была маленькой и сырой и сделала наше положение ещё хуже, чем прежде.

 Заключённый, о котором я уже упоминал, что во время
бывший Монарх, занимавший первый пост в Биданоре, все еще оставался
напротив меня; и мы с ним, наконец, начали понимать друг друга,
и нашли способы с помощью взглядов, знаков и жестов обмениваться мыслями и
проводите совместное общение с чувствами. От обстоятельств
являясь носителями, и искуснее в язык, чем мне, у него было много
разведка лучше, чем я, наверное, и он всегда был готов
чтобы донести до меня какие-либо обстоятельства или известия, которые он думал, что может быть
огромен: некоторые сообщения также передаются между нами, с помощью сипаев
который попеременно был его охранником и моим - потому что наши охранники менялись
каждую неделю.

Проекты и надежды нового рода теперь начали вторгаться в мои мысли.
и я задумал проект, который, как я льстил себе, не был
совершенно невыполнимо осуществить побег и даже восстание в этом месте
. Множество обстоятельств убедили меня в том, что
тирания ХАЙДЕРА и его слуги ХАЙАТА САХИБА вызывала отвращение, хотя никто из них
не осмеливался дать волю своим чувствам. Я думал, что смогу заметить, что
местный заключенный, сидящий напротив меня, был втайне любим и мог,
из воспоминаний его бывшего достоинства, имеют значительные
влияние на место. Несколько Аркот сипаев и их должностных лиц (часть
их принадлежность к моему собственному полк) были также заключенные на свободе; и
вместе с тем я вспомнил, что трудности, по-видимому, более изумительно было
одолели англичан--часто слышал он утверждал, что есть
не была тюрьма в известном мире, из которого британский подданный имел
не совершил свой побег.

Переполненный этими представлениями, я попытался расспросить офицеров
Сипаев Арко, не могли ли мы совершить побег?
Так сильно пылает пламя свободы в груди каждого человека, так велико отвращение человеческой природы к рабству, что я заметил явное желание окружающих нас людей присоединиться ко мне в попытке добиться нашей свободы или поднять восстание в гарнизоне. Моё сердце билось от надежды, и я начал тешить себя мыслью, что недалёк тот день, когда мы не только бросим вызов нашим тиранам, но и заставим их раскаяться в тот день, когда мы были выброшены на их берег.

 Озвучив это всем, кто, по моему мнению, мог согласиться, я
Я размышлял о целесообразности этой попытки и, как мне казалось, нашёл их готовыми принять в ней участие. Оставалось только решить, как это сделать, и, набросав общий план, привести его в исполнение. Первое из них было критически важным соображением, второе требовало внимания и управления и, скорее всего, было бы затруднено бдительностью окружающих, которые не преминули бы заметить и поднять тревогу из-за любого необычного общения или разговора между нами. Без взаимного обмена мыслями и полного обсуждения
все заинтересованные стороны, а также знание форта и его
различных ворот, ничего не могли с какой-либо перспективой успеха, быть
определены - ничего, без самой непосредственной опасности, не предпринималось. Я
поэтому держал различные советы со своим собственным разумом и с мистером ХОЛЛОМ по
этому вопросу - большинство из которых были безуспешными, нисколько не обескураживая
нас.

Наконец я начал подумывать о том, чтобы прощупать биданорского пленника _си-деванта_
Губернатор этого места; и решил, если возможно, привлечь его к участию в
наших консультациях, поскольку я раньше надеялся сделать его участником в
в ходе выполнения проекта, но пока я погружалась все это к моему большому
собственного удовлетворения, произошло событие, которого погасли все мои надежды
тот путь, который вы должны иметь учетную запись в своем следующем письме.





 БУКВА LIII.

 -------------------------------------------


Был ли раскрыт план, о котором я упоминал в моем последнем письме, или нет, или
из каких других побуждений он возник, я до сих пор не смог узнать
решать; но так уж получилось, что в то время, как мой сангвинический ум был переполнен
В надежде осуществить мой план побега мистер Холл и я однажды были неожиданно закованны в кандалы и скованы вместе, нога к ноге, одним болтом. Насколько я могу судить, это произошло за четыре или пять месяцев до моего освобождения. Из всех обстоятельств моей жизни это произвело на меня самое сильное впечатление: оно неожиданно и внезапно разрушило самую приятную картину, которую когда-либо создавало моё воображение. Появление утюгов и то, как осторожно они были доставлены,
действительно стало неожиданностью:
больше я с удивлением наблюдать, что человек, который был нанят, чтобы увидеть
этот приводят в исполнение, проявил необыкновенные эмоции, казалось, много
влияет, и даже проливать слезы, когда он посмотрел на: а внезапность
и поучительная режим делает это убедило меня, что какое-то сопротивление на наш
состав был задержан, печаль, которую офицер, который руководил его
раскрывается, предвещает в моей голове фатальным, или как минимум очень серьезно
вопрос.

К несчастью, бедный мистер Холл уже некоторое время страдал от
возвращения своего ужасного заболевания, дизентерии; и мы были закованы в кандалы
все вместе усилило непобедимое умерщвление чувств, которому он уже подвергался
из-за деликатности натуры, которая сделала бы
честь самой скромной девственнице, будь ее чувствительность столь изысканной,
или ее чрезмерная деликатность - И вот, мой дорогой ФРЕДЕРИК! Я не могу
упустить эту возможность, заметив, что человек, а также
женщина, которая сделает сам обладает превосходным характером в глазах его
людьми, должны развивать деликатность и скромность, а самое
пленительным из всех моральных добродетелей: от них героизма вытекает
дополнительный блеск — остроумие, в десять раз большая сила — религия и нравственность,
очарование убеждения — и каждое личное действие человека, неотразимое
достоинство и притягательная грация. Из-за этого несчастливого события я впал в
временную депрессию, а быстро прогрессирующая болезнь бедного Холла
сделала моё положение ещё более плачевным, когда я снова воспрянул духом,
жадно хватаясь за всё, что давало хоть малейшую надежду на поддержку,
благодаря смутным слухам о том, что английская армия высадилась на Малабарском побережье, и был настолько силён,
влияние разума на организм животного, что мистер Холл понравилось
из доклада сиюминутное облегчение своего недуга, но, не имея
медицинской помощи, ни даже достаточного пропитания для дальнейшего
благоприятные явления природы, он опять замирал; заболевания налогообложения
на него с утроенной яростью: очень скудная порция отварной рис, с
более куцый кусок вонючей соленой рыбы или гнилой плотью, был очень
недостаточная поддержка для меня, кто, хотя и исхудавший, был в состоянии здоровья--и
очень неправильное лекарство для человека, живущие под недуга, такие как г-н
В больнице Холла требовались комфорт, квалифицированная медицинская помощь и
питательная еда. Чай, который дал мне ХАЙАТ-САХИБ, был израсходован; и
нам не разрешалось бриться с того часа, как на нас надели кандалы, -
баловство такого рода было запрещено варварскими правилами
тюрьма: и, чтобы смягчить наши пытки, сон, “бальзам для раненых
умов”, не давался нам непрерывно; ибо, в соответствии с другим
правилом, каждые полчаса нас беспокоил какой-то шум.
напоминающий погремушку сторожа, и парень, который, ударяя по каждой части
наши утюги с какой-то молоток, и исследовав их, дабы они не должны быть
вырезать, нарушил такой тонизирующий, и проснулся наши души на свежий
ужасы.

Как это должно быть гораздо более естественно удивляться, что каких-либо телесных
сила может поддержать себя в таких сложных явлений, чем
что немощь должен погружаться под ними, вы будете достаточно опечалены, чем
удивлен, узнав, что бедный мистер Холл был сейчас приближается к своему концу с
почасовой ускорил шаги. Каждое ходатайство, которое я подавал в его пользу
было отклонено, или, скорее, к нему относились с жестоким пренебрежением и презрением
тишина; и я предвидел, с невыразимой тоской и возмущением,
что, варвары не утихала в его последние минуты ни одна йота из
страдания, и что мой самый любезный друг, которому суждено истечь под каждый
сопутствующие ужас, что всего в подлунном обстоятельствах могли бы создать. Но
та жалость, которую отвергали могущественные и просвещенные, естественная
благожелательность, действующая на неосведомленный разум и скудные средства,
предоставленная нам. ХАЙАТ САХИБ, могущественный, богатый, губернатор
великой и процветающей провинции, отказал умирающему ближнему в
небольшое дешёвое утешение — в то время как бедный сипай тратил свои скудные средства на его обеспечение: тот, кто охранял нас по собственной воле, рискуя неминуемым наказанием, купил нам лампу и немного масла, которые мы жгли последние несколько ночей.

Философы и богословы рассуждали о преимуществах хорошо прожитой жизни, ощущаемых _in articulo mortis_, и я надеюсь, что их усилия оказали некоторое влияние на жизни многих людей. Один-единственный пример, подобный тому, что привёл мистер Холл, стоил бы целого тома наставлений на эту тему. Непритворная покорность, с которой он принял своё увольнение,
и величественная стойкость, с которой он смотрел в лицо различным ужасным обстоятельствам, окружавшим его, сделали его самым достойным человеком, которого я когда-либо видел или представлял, и самым славным примером сознательной добродетели, торжествующей над ужасами смерти и коварным варварством человечества. Если бы развитие добродетели сопровождалось болью, а порок — удовольствием, то выбор первого был бы с лихвой вознаграждён его утешением в этот ужасный момент, даже если бы он не сопровождал нас дальше. Примерно через четверть часа
перед смертью мистер Холл затронул в разговоре очень деликатную тему,
которую он развил серией замечаний, настолько утончённых,
изысканных, деликатных и трогательных, что это казалось почти
вдохновением, как будто по мере угасания тела интеллект
возрастал, и умирающий человек стал одним сплошным разумом.
Такого разговора я никогда не слышал. Его воздействие на меня было удивительным, ибо, несмотря на то, что сочетание печальных обстоятельств, связанных с моим нынешним критическим положением, почти сломило меня,
доводя разум до исступления, благотворное влияние его слов и примера
обуздало чрезмерность моих ощущений; и я встретил скорбный
момент его ухода с некоторым спокойствием, которое, хотя и не
сравнение с ним, поразмыслив, показалось мне поразительным.
Этот разговор продолжался до самого момента его смерти; в течение
этого времени он держал мою руку сжатой в своей, часто выражая мне свою доброту
выражая мне свое пожатие, в то время как мое горе проходило наиболее легко
канал, оросивший мое лицо слезами. Пока он продолжал, мой голос звучал
choaked с моими чувствами; и я попытался один или два раза напрасно
говорить. Его рука похолодела: он сказал, что все его нижние конечности были безжизненными,
и что он чувствовал, как смерть приближается к нему медленными крадущимися шагами - Он
снова начал читать мораль, с трогательным пылом благодаря БОГА за его великую милость
оставив ему незамутненный интеллект и орган общения
(язык) не ослабленным, чтобы до конца он мог утешать своего друга
и товарища по несчастью...“Ах! Кэмпбелл! — продолжал он, — к каким
несчастьям я вас теперь ввергаю! Смерть при таких обстоятельствах — это
благословение - я рассматриваю свое как таковое; и должен был бы считать его еще более благословенным, если бы оно
способствовало, пробуждая в этих людях чувство их жестокости,
смягчите их суровость по отношению к вам: но жестокость, подобная их жестокости, систематична и
не опускается до контроля чувств. Я могу надеяться, что вы хотели
но вырваться из их лап, а то бы ты еще раз нажмите
семья к своей груди, мысли бы скрасить еще в момент нашего
разделение: и, о-о! друг мой! могу ли я еще надеяться, что ты
когда-нибудь увидишь моих самых любимых и почитаемых родителей и расскажешь им о
моя смерть, не терзая их сердца ужасными обстоятельствами,
исполню свой последний долг и расскажу, как я их уважал… Если бы вы
тоже могли увидеть мою… и сказать ей, что она мне гораздо, гораздо дороже…! —
тут он перевёл взгляд на лампу, потом на меня, судорожно сжал мою руку,
вскрикнул: «Кэмпбелл! о, Кэмпбелл! лампа гаснет!» — и умер без стона.

Рассказ об этом ужасном событии живо предстал перед моим воображением.
Я живо представил себе эту сцену со всеми её ужасами — ужасами, которые
превосходят все попытки описания и выходят за рамки всех возможностей языка —
что мои чувства отчасти возрождаются, и я чувствую, что в настоящее время не в состоянии продолжать.





 ПИСЬМО LIV.



 Некоторое время я был погружён в скорбь по поводу смерти мистера Холла. Хотя я давно этого ожидал и, следовательно, можно было бы предположить, что я растратил большую часть своего горя на ожидание, но, поразмыслив и
почувствовал момент перед смертью лишь, как она уважает его и его
несчастий, большая часть из беды остались unconceived: и,
теперь, когда он мертв, я стал впервые рассматривать и чувствовать себя
тема, поскольку она касается себя. Отражение сказало мне, что он был
счастливо избавлен от горя и пребывал в состоянии блаженства——

 “После судорожной лихорадки жизни он хорошо спит:
 —- Ни сталь, ни яд,
 Злоба внутренняя, иностранные поборы — ничто
 Не может тронуть его дальше!”

Но я все еще оставался жертвой, возможно, новых варварств, без надежды на спасение.
избавление от старого. Нет партнера, нет социальных разговаривать
разрешить, не друг, чтобы утешить меня в моих несчастьях, я посмотрел на
тело моей подруги с завистью, и посетовал, что смерть не предоставляется
тоже мне, укрытие от жестокостей, которых судьба, казалось, определила для
куча на меня.

Это невозможно для меня, чтобы выразить тебе страдания ума я
перенесших в течение остальной части ночи. Утром коменданту было
доложено о смерти мистера Холла; и примерно через час
после этого он прошел мимо меня, но намеренно отвернулся от меня
на другую сторону. Я терпеливо ждал, когда вынесут мертвое тело
до вечера, когда я попросил сипаев, которые охраняли меня, подать прошение о том, чтобы
его вынесли. Они вернулись и сказали мне, что они могли бы сделать без
ответ уважении. Наступила ночь, но не было никакого внешний вид
намерение раскрыться меня от трупа. Комендант сидел в
своем дворе, верша правосудие, как я уже описал,
_право_! Я сам позвал его изо всех сил, но не смог добиться от него ответа.
он не ответил. Ничто не могло сравниться с моей яростью и ужасом, ибо,
Помимо болезненной мысли о том, что я прикован к мёртвому телу любимого друга,
ещё одно обстоятельство сделало это серьёзным поводом для ужаса. В тех краях настолько жарко,
что разложение начинается почти сразу после смерти, и мясо, убитое утром и оставленное в тени, к вечеру будет непригодно для приготовления. Таким образом, в случае с субъектом, на котором разложение началось ещё до смерти и который оставался на открытом воздухе, процесс должен был протекать гораздо быстрее. Однако до сих пор
сочувствуя моему положению или потворствуя мне, убрав тело,
их варварство подсказало им сделать это орудием
наказания; и они упорно придерживались самых унизительных
молчание и игнорирование моих жалоб. В течение нескольких дней и ночей он
оставался прикрепленным ко мне железом. Я почти обезумел - пожелал
средств положить конец моим страданиям смертью и не мог
большего, не став свидетелем какой-то новой стадии разложения, которой она достигла, или
дышите, не вдыхая исходящие от него гнилостные выделения - в то время как
На нём сидели мириады мух и отвратительных насекомых, первые из которых
то и дело садились на меня, ползали по моему лицу и рукам и
сотнями садились на мои припасы. Я никогда не вспоминаю об этом кризисе без замешательства, ужаса и даже изумления; и если бы он не был связан с чередой предшествующих и последующих событий, слишком хорошо известных уважаемым людям, чтобы в них сомневаться, и слишком тесно переплетённых с историей последней войны в Индии, чтобы в них можно было усомниться, я бы не только боялся рассказывать, но и сам сомневался бы в том, что говорю.
все это не было иллюзией сна, скорее, чем верой в
возможность того, что я выдержу такие неслыханные трудности без потери
жизни или лишения чувств.

Наконец, когда тело достигло того шокирующе отвратительного состояния
гниения, которое угрожало, что дальнейшая задержка сделает вывоз
отвратительным, если не невозможным, монстры согласились забрать его из
я... и я испытал огромное облегчение: но унижение и травма, которые я
перенес из-за этого, в сочетании с волнениями предыдущей недели, оказали
заметное влияние на мое здоровье. У меня совершенно испортилось настроение, пропал аппетит
Я полностью утратил надежду: мои давние мечты рухнули, и я с нетерпением ждал смерти как единственного желанного события, которое было хоть сколько-нибудь вероятным или возможным.

 Однажды мой сосед (местный заключённый) посмотрел на меня самым интересным и обнадеживающим взглядом, и я заметил, что в крепости царит необычная суматоха, а сипаи сообщили мне, что их срочно вызвали на службу и что произошли важные события. От этого слабого проблеска мой разум, от природы активный,
хотя и подавленный необычными обстоятельствами, снова загорелся.
и надежда каким-то мрачным светом осветила открывшуюся передо мной перспективу.:
Я обдумал тысячу вещей и вывел из них тысячу предположений.;
но для меня все это пока было только предположением. Через день или два суматоха
возросла до предела, сопровождаясь признаками ужаса:
всем войскам в цитадели было приказано выступить; и
Комендант, и мужчина С и инструментов молоток, пришел снять с меня
утюги.

Пока они были на работе сниму кандалы, я понял, что они были
взлетают те из родных пленного напротив меня. Он пошел
под охраной мы смотрели друг на друга спокойно, кивнул и
улыбнулся, а кто должен сказать: “мы надеемся увидеть друг друга в более счастливые времена
недалек.” Но, увы! тщетны человеческие надежды, коротки и мрачны они.
предел нашей предвидения! Этот несчастный человек, не совершив
никакого преступления, заслуживающего этого, но в соответствии с отвратительной,
варварской политикой этих стран, был по приказу джемадара взят
вперед, и ему перерезали горло! Впоследствии сам Джемадар
признал это мне - и, что было еще более отвратительно, если это возможно,
взялся оправдывать процесса на принципах разума, звук
смысле, и прецедент азиатской политики.

Для того, чтобы прояснить все это дело, мне необходимо
вернуться к событиям, которые произошли до этого времени, но из которых
в силу моего положения я был тогда в полном неведении; и поскольку они
касаются не только причин моего последующего побега и судебного разбирательства,
но и значительной части исторических фактов и некоторых материалов
интересов Ост-Индской компании, я буду более конкретно
будьте осторожны в их изложении и требуйте от вас пропорциональной доли
внимания - Но их важность дает право на отдельное письмо:
поэтому завершите заверением вас и т.д. и т.п.





 ПИСЬМО LV.

 -------------------------------------------


ХАЙДЕР АЛЛИ КХОУН, покойный набоб Майсура и отец нынешнего ТИППУ
САХИБ СУЛТАН был таким же экстраординарным человеком и, возможно, обладал такими же
большими природными талантами, как и любой другой, занесенный на страницы истории. Родился и
воспитанный в самых низших слоях непросвещенного и невежественного Народа, и
до последнего дня своей жизни совершенно неграмотный, он не только вышел
из родной безвестности благодаря силе своего ума и тела, но стал
объектом ужаса и восхищения окружающих властителей. Рано
приобщенный к привычкам и приученный к тяготам военной жизни, он
постепенно продвигался по службе до звания, которое давало возможность
возможность продемонстрировать свои способности и доблесть: вскоре он получил
командование той армией, в которой когда-то служил простым солдатом,
и сразу же продемонстрировал, что возвышенность его ума сформировалась
в соответствии с его необычайной возвышенностью.

Маратхи, самый грозный народ в Северной Индии, граничили с
Майсурскими владениями и держали своих соседей в постоянном страхе
частыми военными действиями, совершая набеги на их территории и
захватывая силой оружия большие участки их страны. Но как только Хайдер
получил командование армиями своей страны, он изгнал маратхов из
Майсурских владений, которые он расширил за счёт значительных
приобретений.
Мархатта, и продолжил свои завоевания с таким успехом, что заставил эту воинственную нацию уважать своих соотечественников как равных, если не превосходящих их в военных достижениях. Таким образом, в то время как он снискал расположение своего монарха и сограждан своей мудростью, он завоевал восхищение солдат своей обходительностью и доблестью и в то же время суровостью своей дисциплины и порой суровым обхождением внушал им страх, который укреплял его власть, не уменьшая их привязанности.

Таким образом, Хайдер достиг той точки возвышения, за которой никакое умственное усилие, если оно не продиктовано добродетелью или честностью, не могло его вознести. До сих пор он был обязан всем своему гению, но его непомерные амбиции простирались ещё дальше, и, не сдерживаемый никакими религиозными или нравственными принципами, он решил во что бы то ни стало достичь того, чего, как он знал, не могло достичь ничто, кроме преступления. Со злобной предусмотрительностью он заглядывал в будущее и с несравненной дальновидностью выстраивал всю систему, в которой ему предстояло действовать, когда этот порядок вещей станет его
глубокий и интуитивный гений позволил ему увидеть бы естественно
возникают друг от друга, должны позволить ему соответствующей возможности. Хотя
он был совершенно незнаком с книгами и, конечно, мало что мог извлечь
пользы из примеров великих и амбициозных людей, зарегистрированных в
Истории, все же, опираясь на бесконечные ресурсы своего собственного разума для
информации, он использовал те же самые средства для продвижения своих взглядов; и
предвидя, что с огромной армией, преданной его интересам, немногие
вещи будут недостижимы, он усердно занимался моделированием и
форма этого царя Майсура до высшего совершенства
дисциплиной, и чтобы сделать ее привязал к своей персоне, и подвластен
его взгляды, умелое смешение тяжести и расслабления, труда и
награда, угроза и аплодисменты, которые никто, кроме мастера-руки бы его было
способен точно рецептура.

Смерть его Суверена, КОРОЛЯ Майсура, наконец предоставила ему
возможность, к которой он так долго стремился, и с таким пророческим взглядом,
смотрел вперед - и дала ему достаточно места для самоутверждения на
оценка его проницательности и благоразумия.

Наследник престола, будучи тогда младенцем, политический деятель
ГИДЕР, отложив в сторону все притязания родственников юного принца, взял на себя
опеку — под титулом регента — и принял на себя верховную власть — и, хотя он слишком хорошо знал о непоколебимой
привязанности народа к своему законному монарху, чтобы сразу предать его
смерти, узурпировал трон и отправил его в заточение в
Серингапатам, столицу Майсурского княжества.

Таким образом, благодаря своим талантам он завладел престолом.
дал широкий простор возвышенности своих взглядов и вскоре продемонстрировал
неистощимые ресурсы своего ума на новом посту губернатора и
Законодатель, создавший такие обширные, хорошо организованные военные учреждения и
такие разумные и благотворные гражданские институты, которые заставили его вспыхнуть
сразу же навели ужас на его соседей и сделали его, в последствии,
самый могущественный и грозный правитель на Ближнем полуострове. В
продолжении этих дел его недостаток писем восполнялся его
бдительностью и проницательностью, обостренными подозрительностью: три секретаря
исполнял все свои приказы в разных квартирах; и если при сравнении обнаруживалось, что
они отличаются, тот, кто совершал ошибку, получал приговор
к смертной казни. Его природная жестокость нередко заставляла его брать исполнение их
приговора на себя: отрубить голову собственной
рукой или увидеть, как это делают другие, было роскошным развлечением для
кровожадный ХАЙДЕР.

Природная проницательность этого великого человека подсказывала, что для того, чтобы
достичь обширных целей, которые ставил его активный и амбициозный характер,
в соответствии с его воображением, внедрение наиболее совершенного
военная дисциплина была превыше всего остального необходимого; и его
суждение подсказывало ему, что европеец был лучшим. Поэтому он предлагал
самые заманчивые соблазны военным авантюристам, и
особенно тем, будь то чернокожим или белым, кто прошел подготовку в
служба Английской Ост-Индской компании: он разослал эмиссаров с
этой целью во все части Индии с инструкциями предложить большие
вознаграждения; и довел этот замысел до того, что всякий раз, когда случался несчастный случай или война
отдавая в его руки людей такого типа, он никогда не упускал случая
задержать их и, если они откажутся поступить к нему на службу, обращаться с ними
с самой непростительной строгостью и варварством; и этими средствами
довел свою армию до состояния совершенства, доселе неведомого чернокожему
Власть. Он не остановился на этом, но решил основать военно-морской флот - за счет
крупных предложений, привлекших многих корабельных плотников и ремесленников из Бомбея, - сделал
значительный прогресс в строительстве верфей, и фактически было
оборудовано несколько линейных кораблей, помимо фрегатов, приспособленных для столкновения
Европейские моря. Действительно, он, казалось, придерживался своих взглядов на завоевания
даже в полярные регионы, поскольку известно, что он приказал своим людям при строительстве этих судов сделать их пригодными для плавания по ледяным морям или, как он их называл, по «толстой воде».

 Для человека с такими пылкими амбициями и глубоким пониманием ситуации огромная власть, которую Английская Ост-Индская компания приобрела и ежедневно приобретала на Востоке, не могла не вызывать зависти. Он
испытывал смертельную и непримиримую вражду к британскому народу, которая
повлияла на всю его последующую жизнь, закончилась только с его смертью и была
затем передал своему сыну ТИППУ САХИБУ с принесением торжественной
клятвы всегда сохранять эти чувства.

Совпадение обстоятельств, которое редко случалось в
судьбах людей, имело тенденцию в критический момент способствовать осуществлению смелых проектов
ХАЙДЕРА; и ни фортуна, хотя и чрезвычайно благосклонная к нему, ни
его собственные безграничные таланты и энергичный дух способствовали их осуществлению
больше, чем неуклюжая политика, смехотворные амбиции и
вытекающие из этого неоправданные действия одного из наших Президентов в
Индия ... я имею в виду Бомбей. К счастью, мудрости и умеренности нашего Востока
Индия советов по сей день, подтверждает раненых характер
Британской нации, и оправдывает меня замечания я делаю.

Амбициозный и расточительный вождь племен мархатта - его звали
РОГАНО РОУ - был свергнут Мудрецами своей Страны за
убив своего племянника, чтобы узурпировать трон Сеттераха. Он
бежал в Бомбей и с помощью благовидных обещаний и других средств убедил
это президентство предоставить ему убежище и, наконец, взяться за оружие в
его защита от объединенных штатов Мархатта, которые в то самое время
смогли собрать армию в триста тысяч бойцов.
Военные действия первыми начали англичане; и ими был
впервые предложен мир. Был заключен Пунахский мирный договор, в соответствии с которым было предусмотрено
, что РОГАНО-РОУ должен покинуть Бомбей; а англичанами были приняты соответствующие положения
положения этого договора были нарушены - ибо, в прямое нарушение его, РОГАНО был
удержан в Бомбее. Это нарушение договора привело к другому; для этого
хитрый и беспринципный вождь воспользовался этим с таким обращением, как
убедите это президентство снова напасть на Мархатта: - усиливая
власть своей партии среди своих соотечественников, он однажды одержал над ними верх
больше для отстаивания своих прав; и, боюсь, президентство Калькутты
было вынуждено присоединиться к плану Бомбея.

Это произошло, к сожалению, что в это время президентства Бомбей
состояла из людей самых неквалифицированных, наверное, что может быть
нашли в любом сообществе для офисов такой важности. Один,
в частности, был разрешен по почти единодушному согласию тех, кто
знал его частный или общественный характер, чтобы быть невежественным не только в отношении
первых принципов правления, но и обычных знаний, необходимых
для джентльмена; и в особых ситуациях он был особенно
дисквалифицирован из-за пристрастия к мелочам, которым он уделял больше внимания
, чем более важным вопросам. Характер и интеллект такого рода
оказались еще более неспособными к каким-либо расширенным взглядам.
Представитель великой нации в далекой колонии должен обладать, по
меркантильному образованию и привычкам, которые сужали даже его ограниченные
разум, а не чувство, не мысль, это был не просто
реклама. Управление такими людьми было именно таким, какого
можно было ожидать; и, вместо того, чтобы отстаивать достоинство Великобритании,
или способствовать выгоде их работодателей - узкая политика, эгоистичный
взгляды и усилия, вытекающие из ошибочных представлений о завоевании, составляли
всю ткань их поведения в Индии.

Ослепленный возможные инсинуации ROGANAUT, и стимулировали, как я
уже отмечено, жажда завоеваний, которые были бы
неоправданными даже для наследственного деспота, но особенно порочными и нелепыми для группы торговцев, которые сами были подданными. Слуги Ост-Индской компании снова решили поддержать силой оружия этого жестокого убийцу. И с жалким отрядом из четырёх тысяч человек, обременённых громоздким багажом и слугами для размещения праздных и сладострастных офицеров, во главе с двумя доблестными чемпионами бухгалтерии
(Карнак и Мостин) с полковником Эгертоном в качестве военного помощника, а не
чем командир, они отправились навстречу всему потоку
войск Мархатты, чтобы провести «Рогану» в Пуну.

Если бы Роганаут выступил во главе своих сторонников, вожди народа маратхов, возможно, заняли бы разные стороны в этом вопросе и оставили бы между собой брешь, через которую его оружие или интриги могли бы проникнуть в страну и нанести смертельный удар по общему делу. Но нападения иностранной армии — армии заинтересованных в наживе чужаков, какими тогда были войска Компании, — армии явных естественных врагов,
исповедующие другую религию, придерживающиеся других политических принципов
и сформированные от Природы с другим цветом лица - пробудили и
объединили их в одном общем деле и сжали несогласованные интересы,
которые с незапамятных времен находились в непримиримом противоречии, в одно целое
компактное объединение сопротивления, которое, по мере того как оно становилось все более твердым с
всплески враждебности, которые по природе вещей невозможно было подавить;
таким же образом, как неоправданный союз королей против Франции
недавно объединил все конфликтующие стороны этой страны — обратил
объединение двадцати семи миллионов человек, мужчин и женщин, в одну сплочённую вооружённую
силу сделало их не только непобедимыми на родине, но и грозными
за рубежом, и, наконец, позволило им, подобно Колоссу, покорить
вселенную.





 ПИСЬМО LVI.

 -------------------------------------------


 Приближение британских войск с «Роганаутом» вызвало большую тревогу
Пуна; и пославшие туда министров, чтобы предложить условия, которые были
презрительно отвергнуты. Тогда они решили спасти тех, кто
права, которые они не могли защитить с помощью правосудия или переговоров - и вышли
на поле боя с такой огромной силой, что их грозные враги сочли это
целесообразным подумать об отступлении. В _faithful_ ROGANAUT, найти его
планы ставят в тупик, отправлять в частном SCINDIAH, главный Marhatta, предложив
к нему, чтобы напасть на английский, и обещая в этом случае, чтобы присоединиться к нему
со своей частью армии: его вероломством, однако, обнаружил,
Английские командиры начали отступать, увлекая его вместе с ними. Они
были, однако, окружены и унижены до того, что сделали самых жалких
уступки-предлагает _carte-blanche_ в SCINDIAH как цена
отступление: но это главный августа благородно побрезговали воспользоваться
их положение, и ограничился тем, что с точки зрения справедливости должны
имеют требуемую от них, даже если необходимости не было
прием. Восстановление Сальсетта и других завоеваний, совершенных
войсками Компании во время предшествующих военных действий, и
передача человека РОГАНО в руки Мархатта были
среди провизии. РОГАНО был сдан: были взяты двое заложников
до конца срока действия договора; и измученным остаткам английской армии было позволено вернуться в Бомбей.

Роганаут, найдя способ сбежать, добрался до Сурата; и вожди Компании отказались соблюдать условия договора. Несмотря на это, благородный Мархатта отпустил заложников и приготовился к более мужественной мести, чем та, которую можно было бы обрушить на двух беззащитных людей. Генерал Годдарт, которого отправили с армией из Бенгалии, получил приказ вести переговоры об умиротворении, но
СИНДИЯ счел необходимым передать РОГАНО в свои руки
предварительные переговоры были прерваны, и обе стороны решили
передать спор на рассмотрение Суда Меча.

Каждая вещь, казалось, сговорились, чтобы отчитать за неосторожность и глупость наших
Совет Индии. Трудности, в которые наше американское соревнование
вовлекло Нацию, с преувеличением освещались в Индии и придали
дополнительную твердость нашим врагам в этой части. Беспокойный и
интригующий дух Версальского двора нашел свое отражение и в месье
СТ. Любин к берегам Индостана, и так мощно работали на
ум Хайдер, что он заключил договор с Францией против
Англии, и принес на прочность как в самого грозного
комбинация, которая когда-либо была сделана в этой стране, чтобы искоренить силы
Великобритании с Востока.

Таким образом, из-за порочной политики Советов небольшого Поселения
важные интересы Великобритании в Индии, а также жизни
и имущество всех ее слуг в этом квартале были сразу же подвергнуты опасности.
ярость трех грозных враждебных держав - мархатты, ХАЙДЕРА и
французов.

Я не буду впутывать мою историю с различных военных
операции, которые вытекают из этого Конфедерации: они были вообще
катастрофические последствия для англичан, у которых сила есть был сохранен от полного
уничтожение энергетических советы Мистер Хастингс, беспримерное
мужество наших войск, и невиданные способности и галантность
ветеран сэр Эйр Кут. Та часть, которая относится к моему настоящему повествованию
, - это единственная часть, которую я считаю необходимым детализировать; но я хочу, чтобы
вы ознакомились со всеми ними полностью, внимательно прочитав
разные истории той войны.

Чтобы помочь Карнатику, который страдал от опустошительных набегов грозной победоносной армии, которая не только отрезала значительную часть наших сил на этом побережье, но и нанесла поражение нашей армии даже у стен форта Сент-Джордж, было решено высадиться на побережье Малабара, чтобы отвлечь внимание. В январе 1783 года генерал Мэтьюз с небольшим войском под своим командованием высадился в местечке под названием
Раджамондруг взял Онор и несколько фортов, и к нему присоединились другие войска под командованием полковника Хамберсона, которые
оказали значительную помощь на юге и теперь под командованием
полковника Маклауда выступили из Кандапора с армией, состоящей из
двенадцати сотен европейцев и восьми батальонов сипаев, в направлении
Хуссаингаури-Гаута, перевала, ведущего через эти огромные горы,
разделяющие полуостров и простирающиеся с севера на юг от Персии до
Гапе-Коморина. Преодолев препятствия, которые могли бы обескуражить
менее предприимчивый командующий, о котором я отсылаю вас к его собственному
письму, прилагаемому к этому документу[8], он сел на Гаута, взяв с собой всё
что-то впереди него с примкнутым штыком; и за короткий
марш достиг Гидернагура, места, где я был заключен. Этим операциям
несомненно, во многом способствовала смерть ХАЙДЕРА АЛЛИ, которая
произошла, когда я был в тюрьме, и которая привлекла внимание ТИППУ
Сахиб дел более важно, чем защита
Малабар фортов.

Поэтому я отклонился от прямого пути моего повествования, в целях
объяснять случаю внеочередного революции, которая так
вдруг состоялась в Форте, который я указал вам в своем последнем письме
но один… Итак, вы вернётесь к концу этого письма,
откуда я снова начну свой рассказ.

 Примечание 8:

 См. Приложение.

 Я совершенно не понимал, что означает это внезапное решение освободить меня и моего товарища-заключённого. Я попытался получить какое-то объяснение от окружавших меня людей, но всё, что я смог тогда понять, — это то, что Джемадар распорядился снять с меня кандалы и приказал явиться к нему. Я вышел из цитадели в сопровождении двух или трёх человек, которые присматривали за мной: это было восхитительно
День клонился к вечеру, и мои ощущения от того, что я снова оказался на свежем воздухе, — от того, что я снова увидел бескрайнее небо над головой и обилие красот, которыми природа украсила землю внизу, — были слишком блаженными, слишком возвышенными, чтобы их можно было описать. Моё сердце билось от невольного восторга и благодарности к тому Существу, из которого всё произошло, и я чувствовал, что человек по своей природе, даже без вмешательства разума, — существо преданное. За час такого восторга, какой я тогда испытал,
я подумал, что год тюремного заключения — не слишком высокая цена.
изысканные ощущения незаметно привели мое сердце к самым лестным
предзнаменованиям: животный дух, по-видимому, в соответствии с
телом сбросил с себя груз цепей; и пока я шел, мне казалось, что
ступайте по воздуху.

Продвигаясь вперед, мы обнаружили на некотором расстоянии от форта
открытый люк, в который стражники насильно запихнули меня; и меня
унесли, все в сопровождении тех же людей. Когда мы шли вместе, они дали
я понимаю, что HYAT Сахиб, Джамадар, был на месте в десять или
десятка миль от Bidanore. Я думал, что это внутри себя самой
чрезвычайные обстоятельства, и был в недоумении домысливать за то, что
он требуется мое присутствие. Возможно, думал я, это
избавь меня лично в руки TIPPOO-возможно, чтобы отправить мне
Серингапатам. Неизвестность разожгла мое любопытство; и нетерпение узнать свою судьбу
заставило мой разум плыть по широкому морю догадок. И все же, однако,
мои чувства ощущали неописуемую степень удовольствия - я жадно вдыхал
свежий воздух и, вдыхая его, говорил себе:
“Ну, ну ... в худшем случае, это поднимет мне настроение и припасет немного
новый запас здоровья и сил, чтобы я мог мужественно переносить любые страдания, которые могут уготовить мне варвары, в чьи руки я попал».

Когда мы отъехали примерно на милю от форта, мы встретили человека, которого сопровождали ещё трое, все верхом на лошадях. Он был человеком высокого положения в этой стране, и я вспомнил, что видел его у Джемадара.
Дурбар, где он проявлял ко мне благосклонность,
всегда любезно смотрел на меня и кивал, что, учитывая мои и его обстоятельства, было довольно необычно. В тот момент, когда он
узнав меня, он спрыгнул с лошади, по-видимому, в сильном волнении:
затем, повернувшись к стражникам, приказал им немедленно покинуть меня, сказав
в то же время, что он будет отвечать за последствия. Они
казалось, сначала колебались, послушаются они его или нет; но когда
он погрозил им своим мечом, который все это время был обнажен в его руке,
измазанные кровью и повторившие его приказы во второй раз твердым тоном
и решительным тоном они все убежали.

Как только мы остались одни, он открыл мне, что все это время знал
кто я такой — искренне сочувствовал моим страданиям и втайне
лелеял самые благие намерения служить мне, но не осмеливался
вмешиваться — малейшая ревность, раз пробудившись, всегда
приводила к мгновенной мести. Затем он назвал своё имя и сообщил, что он сын набоба из Веллора, чьи владения были отняты у него силой и присоединены к Карнатику; что его семья получила от моего отца большие привилегии, в обмен на которые он считал себя обязанным оказывать мне любую посильную помощь; но что,
будучи, после несчастий, постигших его семью, принят на службу к ХАЙДЕРУ
и занимая затем при нем важное место, он
был лишен права демонстрировать свою благодарность и уважение таким образом
он пожелал: он добавил, что он только что вернулся с вершины Гаутов,
где он оставил английскую армию на посту после того, как они разбили войска
Циркаров, и перенес все мощные сооружения, которые были возведены
для защиты перевалов и, исходя из их положения, считались
неприступными; что джемадар, ХАЙАТ САХИБ, отправился туда, чтобы поддержать
войска и воодушевить их на решительное сопротивление, и
оставался бы там до следующего дня… — тут он остановился и, казалось, был сильно взволнован, но, быстро взяв себя в руки, сказал торжественно и
тревожно: — Сегодня я слышал, как ХЯТ САХИБ приказал привести вас к нему, чтобы он мог утолить свою жажду мести вашей смертью!
 Как я рад, что у меня есть возможность спасти вас! Поэтому я заберу тебя с собой в Биданору и обеспечу тебе безопасность в моей семье».





 ПИСЬМО LVII.

 -------------------------------------------


Такая беспрецедентная щедрость произвела на меня сильное впечатление. Чтобы запустить такой опасности
как он, должно быть, понесла, просто из принципа благодарности за
услуги столь отдаленных во времени и в лице, было больше, чем мы могли надеяться
найти даже среди англичан, которые кичатся своей высшей справедливости и
щедрость-но в основном в Индостан, где волна человеческих чувств
проходит довольно низко, был удивительным. А также мои ограниченные знания о
знание языка Страны позволило мне, я попытался сделать ему соответствующее признание.
в таком случае тупость, должно быть, стала красноречивой; и
Я сетовал на то, что мое незнание языка помешало мне дать выход
крайней полноте моего сердца. Казалось, однако, он был удовлетворен
смыслом моих слов; и я как раз собирался вернуться с ним в
Гидернагур, когда мы внезапно были поражены музыкой Джемадара, за которой
вскоре последовало появление его охранников, приближающихся
к нам на некотором расстоянии. Он казался сбитым с толку и встревоженным - опечаленным,
в теплых выражениях о его неспособности услужить мне - и, указав на тропинку,
которая вилась через лес, лежащий по обе стороны дороги, приказал
мне немедленно свернуть на нее, сказав, что, следуя этим маршрутом,
Я, несомненно, присоединился бы к британской армии. Затем он уехал, и
Я последовал его совету и некоторое время шел по лесу
без остановок; ибо, хотя я и не верил безоговорочно утверждению
, что ХАЙАТ-САХИБ намеревался отрезать мне путь, я счел это благоразумным
воспользоваться представившейся возможностью совершить свой побег,
ожидая худшей участи, чем смерть, а именно отправки в плен в
Серингапатам.

Обнаружив, что я практически выпутался, я начал анализировать свое положение и
размышлять о различных обращениях, которые произошли между мной и ХАЙАТ-САХИБОМ
, и о его поведении до того, как меня заковали в кандалы. Я
вспомнил информацию, которую время от времени получал, касающуюся
характера джемадара, смерти ХАЙДЕРА, характера ТИППУ САХИБА и
откровенная ненависть к ХАЙАТУ и характеру его обитателей. Более того, я
принял во внимание, что мои силы были ослаблены, и мой
конституция подорвана; и что моим перспективам в Индии, в плане
славы или заработка, могло способствовать только какое-то экстраординарное
усилие или какое-то опасное предприятие. Результатом всего этого была
решимость с моей стороны вернуться обратно в форт и предпринять
попытку убедить джемадара внести предложения о размещении
генералу МЭТЬЮЗУ и сделать меня инструментом его переговоров.

Руководствуясь этим решением, я вернулся; и около шести часов
вечером снова вошел в форт и направился ко дворцу императора.
Джемадар, куда, желая получить аудиенцию, я был допущен. С самого первого
взгляда на него я смог уловить в его внешности все унижение
падения власти. Он принял меня с мрачным выражением лица, в котором
было больше задумчивой грусти, чем мстительной ярости. Однако после
минутного молчания он сказал мне: “Хорошо, сэр! вы слышали, я
предположим, что английская армия во владении Ghauts, и
известно, что обычаи этой страны поручаю продолжить
против вас со всей строгостью”. Здесь он сделал паузу на несколько
— Тем не менее, принимая во внимание вашу семью, — продолжил он, — принимая во внимание уважение, которое я давно испытываю к вам, наблюдая за вашим поведением и за тем, как вы честно отвечаете на все мои вопросы, а также из-за страданий, которые вы стойко переносите, я позволю вам бежать.
Поспешите же прочь — бегите из этой крепости прямо сейчас — уходите! Затем, махнув рукой, чтобы я уходил, он отвернулся от меня и
посмотрел в другую сторону.

Я подумал, что это очень благоприятная возможность для меня.
я умолял его выслушать меня, пока я говорил несколько слов
для него, возможно, более важных, чем для меня самого. Он снова повернулся ко мне;
и, кивнув в знак согласия, в то время как его взгляд выражал нетерпеливое любопытство, я
продолжил - И, во-первых, я выразил в самых сильных выражениях, на какие был способен,
то высокое чувство, которое я испытывал по поводу благоприятного приема, оказанного мне, когда
Я впервые приехал в Форт, и заверил его, что я никогда не должны забывать
доброта показал он мне по этому случаю, и что в моем сознании я
вмененный все страдания, которые я перенес исключительно на заказы, которые у него
был вынужден это сделать, а не из-за недостатка человечности в себе.
 Тут я заметил, что тучи, нависшие над его лицом, начали постепенно рассеиваться, и с большей уверенностью продолжил говорить, что если он соблаговолит выслушать меня и не обидится на мою дерзость, я осмелюсь дать ему совет.
При этих словах он уставился на меня с удивлением, помолчал, а затем сказал, что
он уполномочивает меня говорить всё, что я пожелаю, и продолжил в
тоне лёгкой меланхолии: «Но какая польза от ваших советов мне сейчас?»

Получив таким образом его разрешение, я начал с комплимента по поводу его
больших талантов и темперамента в управлении - за его верность, рвение и
привязанность к ХАЙДЕРУ - и за мягкое и благотворное обращение, которым он пользовался.
признал, что воспользовался неограниченной властью, данной ему этим великим князем
, что было тем более необычно, учитывая, сколько
примеров у него было, чтобы оправдать его в противоположной практике. Я напомнил ему,
однако, что обстоятельства в настоящее время сильно отличаются от тех, что были
они были тогда - что теперь у него совсем другой Соверен, чтобы
служить - что у него больше не было нежного отца (ибо таким для него мог быть ХАЙДЕР
), но ТИППУ СУЛТАН, теперь хозяин, когда-то
соперник, мерам которого он всегда противодействовал, против которого он однажды
выдвинул самое серьезное обвинение, и который, учитывая твердость его
характера, нельзя было разумно предположить, что он простил его; и я
намекнул, что, какое бы внешнее проявление уважения ТИППУ ни проявлял к
политической необходимости момента, его характер и дух
азиатской политики были слишком хорошо известны, чтобы оставались сомнения в том, что
вместо того, чтобы сохранить за ним (Хьятом) ту же власть и полномочия, которыми он пользовался при жизни своего отца Хайдера, он, напротив, будет действовать против него с жестокостью и беспощадностью.

 Здесь я заметил, что Джемадар невольно кивнул головой, что, хотя и не предназначалось для моих глаз, означало внутреннее согласие;  и я убедился, что попал в самую точку его собственных мыслей. Неудивительно, что он испытывал такие чувства, ведь они
давно были свойственны всем, кто знал о семье набоба.

Итак, зайдя так далеко в этом вопросе, как я считал необходимым, чтобы пробудить в Хьяте осознание шаткости или, скорее, опасности его положения с Типпу, я в самых ярких красках, на какие был способен, расписал ему человечность, верность, храбрость и великодушие англичан, которые, по моим словам, были настолько общепризнанными, что даже их злейшие враги свидетельствовали об этом.
Я заверил его, что если вместо того, чтобы безуспешно сопротивляться им,
он с уверенностью положится на их защиту, и
Став их другом, он не только сохранил бы своё положение,
власть и авторитет и пользовался бы поддержкой, как и прежде, но и стал бы гораздо более влиятельным человеком, чем когда-либо прежде.

 Такова была общая суть моего спора с ним, но в то время мне в голову пришло ещё много идей, хотя сейчас я их не помню. Я настаивал на них со всей имевшейся у меня властью: они
подкреплялись признанной щедростью англичан, а ещё больше — опасениями Хайата по поводу Типпо-Тики; и они имели
эффект. В ту же ночь он уполномочил меня пойти к британский генерал;
и, хотя он не мог бы совершить сам посредством направления предложений в письменной форме,
он согласился получать их из общего, и обещали ждать
моего возвращения, пока дневной свет на следующее утро, добавив, что если я не
появляются в это время, он уходил с семьей и сокровища
какое-то другое место, и поставили город, пороховой погреб и хранить-дома на
огонь, оставив лице уважаемого персонажа, чтобы оборонять цитадель
или внутреннего форта, который был сильным, с глубоким рвом, и установленный с
много частей пушки, и отправить немедленной разведки армии шесть
тысяч конных и десять тысяч пехоты, которые находились в то время на их
дорога из Seringapatam, чтобы ускорить их прогресс, и сделать их заранее
со всей возможной быстротой; и далее он отметил, что, как TIPPOO
сам пришел бы к немедленной защиты своей страны, и, если
когда-то придет то время как английская армия осталась в чистом поле, дали бы
они вызывают к покаянию их безрассудство, не было времени, будут потеряны.

В сопровождении лица, выполнявшего функции переводчика между
Джемадар и я, и чьи добрые услуги и влияние на ХАЙАТА, которое
было очень велико, мне ранее посчастливилось заручиться, я отправился
в десять часов вечера, верхом, к британской армии. Мой спутник
был в приподнятом настроении, когда мы выехали из форта; но пока мы продвигались дальше,
он выразил сильное опасение быть застреленным при приближении к лагерю,
и горячо умолял меня переночевать до утра в церкви, которая находилась на нашем
пути. Должно быть, его ужас был действительно велик, чтобы побудить его
сделать такое предложение, поскольку он очень хорошо знал, что мы пообещали
Мы решили вернуться до рассвета следующего дня. Я подбодрил его, чтобы он не боялся,
и постарался убедить, что никакой опасности нет, так как я знал, как ответить дозорным, если они вызовут нас, чтобы они не стреляли. Однако по мере того, как мы приближались к лагерю,
его тревога усиливалась, и когда мы подошли к часовым,
 мне пришлось тащить его за собой силой. Тогда его страхи едва не привели к той опасности, которой он опасался (почти неизбежный результат трусости), потому что часовой рядом с нами, услышав шорох,
оторвался от своей пьесы и уже отступал, когда мне посчастливилось заставить
он услышал меня. Мой спутник, встревоженный грохотом мушкета, упал.
в приступе ужаса, от которого он не сразу оправился, прошло некоторое время.
полностью оправился. Часовой, который стрелял, подойдя, проводил нас
к месту, где были выставлены другие часовые, один из которых сопровождал нас
к караулу, откуда мы были доставлены в главную стражу, и они
проводили к генералу.





 БУКВА LVIII.

 -------------------------------------------


Я был не менее рад, чем удивлен, обнаружив, что командир этого
доблестный и успешный маленькой армии был генерал Мэтьюз-старый друг
мой отец, а человек, с которым я служил в кавалерии в ближайшее время
после того, как я поступил на службу. Когда я пришла, он крепко спал на
голая земля в choreltry. Его Дубаш, которого звали СНЕЙК,
сразу вспомнил меня и был почти так же напуган моим появлением
поначалу, как мой товарищ-переводчик испугался выстрела в
караул; ибо если бы было все пять месяцев с момента мои волосы и борода были
как побрился в то же время, в течение которого расческа никогда не
прикоснулся к моей голове; я не шляпа--без чулок ... был одетый в паре очень
рваные бриджи, рубашку, которая была настолько дырявая, что он напоминал
скорее чистые, чем веб ткани и жилет, которые были сделаны
для человека, вдвое больше меня, а мои ноги были защищены от камней.
только парой Индийского тапочки. ЗМЕЯ, как только он смог
победить свой ужас и прекратить словоохотливые излияния изумления,
Меня привели к генералу, который крепко спал. Мы с большим трудом разбудили его, и, увидев меня, он выразил большую радость и удивление от столь неожиданной встречи, поскольку, хотя он и слышал о моём заключении в Биданоре, он не ожидал, что так скоро получит удовольствие от моего общества.

Изложив генералу суть и цель моей миссии и рассказав ему о том, что произошло в форте, я сразу же увидел, какие
преимущества может дать такое соглашение, — вступил в подробное, но краткое обсуждение этого вопроса, — согласовал со мной план
будут преследоваться в любом случае, если ХАЙАТ САХИБ согласится или не согласится с
условиями, которые он предложил предложить; и менее чем через час после моего
по прибытии я был отправлен обратно в форт в паланкине генерала.
с его капюшоном, означающим, что власть Джемадара ХАЙАТ САХИБА и
влияние не должно уменьшаться, если он тихо сдаст форт
. Перед моим отъездом генерал в самых теплых выражениях выразил
свое одобрение моему поведению и добавил, что, учитывая
важность форта, обширное влияние ХАЙАТ-САХИБА и
Преимущества, которые можно было извлечь из его опыта и способностей,
в сочетании с ослабленным состоянием его армии, едва ли поддавались расчёту.

Несмотря на весьма благоприятные обстоятельства, в которых протекало моё нынешнее
преследование, я не мог избавиться от неприятных ощущений, когда возвращался в Хайдернагар.
Они возникали из-за непосредственного характера дела и из-за того, что я знал о вероломстве азиатов и о том, как легко они нарушают любые моральные нормы.
принцип, если он противоречит их интересам или если его нарушение сулит какую-либо выгоду. Я считал, что в моём отсутствии вполне могло быть принято какое-то решение, противоречащее моему проекту, и что политика Джемадара могла привести к тому, что он сделает моё уничтожение своего рода искуплением за прежние проступки и отправит меня и капюшон в Тир-На-Ног, чтобы я стал жертвой его гнева. Эти мысли, признаюсь, произвели на меня очень глубокое впечатление,
но были снова вытеснены мыслью о том, что это похвальное дело,
однажды начатый, следует продолжать, и что выполнение плана
такой важности и неисчислимой общественной полезности могло бы действовать еще больше
далее на примере и привести к последствиям, которые было невозможно
в настоящее время необходимо сформировать концепцию. Эти, и множество таких
предложения, полностью преодолел сомнения и страхи об опасности; и
Я еще раз вошел в Форт Hydernagur. В это время британские войска
должны были, выделив часть с полковником Маклеодом, обойти
форт и атаковать его с тыла, и, ценой смерти и сик сожалению, сократилось до менее чем четырёхсот европейцев и семисот сипаев, без артиллерии.

 Когда я передал письмо Джемадару, он прочитал его и, казалось, был доволен, но сказал, что ему нужно четыре или пять дней, чтобы обдумать ответ, и, похоже, колебался, испытывая противоречивые чувства. Я понял, что это был кризис, более важный, чем любой другой в моей жизни, — кризис, в котором промедление, нерешительность или уступчивость могли привести к фатальным последствиям. Поэтому, чтобы предотвратить последствия любого из
предательством или раскаянием, я воспользовался общим замешательством и
трепетом, царившим в форте, - собрал сипаев Арко,
которые в количестве четырехсот человек были заключенными на свободе - разместили их
у ворот, пороховых погребов и в других критических ситуациях; и,
приняв эти и другие меры предосторожности, вышли к генералу, который,
согласно плану, согласованному между нами, двинулся вперед с
авангардом; и, проводив его в форт почти без
сопровождающего, привел его прямо к джемадару, пока тот еще
оставался в состоянии нерешительности и ужаса. Генерал Мэтьюз в своей
первой беседе с джемадаром сделал все, чтобы заверить его, и
подтвердил самыми торжественными заявлениями условия соглашения; в
вследствие чего последний согласился с положениями, содержащимися
в нем, и британские знамена впервые развевались на стенах
главного форта Страны Биданор.

Получив, таким образом, способствовало бы поставить этот важный гарнизон, со всеми вытекающими
сокровища, которых, конечно, были огромны, в руки компании,
без потери одного человека, или даже удар один удар,
мое ликование было немыслимо; и, хотя мне нужны были деньги, я могу
с истиной, утверждают, что скупость даже не на миг не менее
доля в свои ощущения. Это правда, сознание моих заслуг
гарантировало мне вознаграждение; но каким образом это вознаграждение должно было достаться мне, никогда
ни разу не было предметом моего размышления, и тем более я не думал о
пользуясь мгновенным случаем, я получаю его. Как далеко мои
лакомство по случаю может быть вынесено порицание или утверждения, я не могу сказать;
но если я ничего этим не добился, у меня, по крайней мере, есть утешение подумать о том,
что я избежал клеветы, которая была самым неоправданным образом и
беспощадно расточена на других. Генерал, это правда, пообещал
, что я останусь с ним, пока он не примет кое-какие меры; и ХАЙАТ
САХИБ предложил, со своей стороны, сделать мне через генерала красивый
подарок. Генерал, однако, внезапно стал недоволен мной; и
Я не получил ни подарка ХАЙАТ-САХИБА, ни даже рупии из
огромной добычи, найденной там.

Здесь я считаю своим долгом сказать что-нибудь общее
Мэтьюз, и, хотя я сожалею о том, что он впал в дурное расположение духа, которое
нанесло мне ущерб и в какой-то мере запятнало его хорошие качества, я
хочу спасти его от незаслуженных нападок, которые невежественные,
заинтересованные и завистливые люди обрушили на его имя. Да будет
светла память усопших, и да будет освящён дёрн, на котором покоится
голова солдата! Генерал
Мэтьюз действительно был солдатом — его тоже оклеветали; и хотя он не использовал меня так, как я надеялся, я, насколько смогу,
спасу его имя от грубого искажения.

Экстравагантная любовь к славе была главной страстью генерала МЭТЬЮЗА:
это было отличным завершением всех его делах и, при этом, по его военным
профессия, он шел с твердым темпами по отношению к ней, он потерял время,
переврали его прогресс, и сотрясавшая его собственных усилий, ревнивый
бдительность и завистников, противостояние тех, кого он нашел, принимая же
дорога, будь они шли рядом с ним, или задыхался в поползновение позади.
Это была его вина; это, несомненно, здорово сочеталось с его хорошими
качествами: но это было наказано со строгостью, несоразмерной
оскорбление. Те, кто лично чувствовал его ревность, воспользовались его
печальным концом, чтобы очернить его и превратить каждую кротовью горку ошибки в
гору преступления. Клеветать на солдата, павшего на службе своей Стране, недостойно мужчины - на самом деле так оно и есть.
но для солдата это
ересь. Не успел разнестись слух о клевете, как тысячи ос, не имевших к этому никакого отношения, присоединились к ней. Злобные, желавшие ужалить лишь для того, чтобы избавиться от излишков яда, и тщеславные, желавшие оправдаться
репутация знатока азиатских дел за счет
правды - объединились и подняли шум, который достиг Европы, где
шершни (я имею в виду авторов), под менее неоправданным порывом
необходимость, подхватил это и протрубил через кварто и
октовос с такой силой, что общественное мнение было отравлено; и доблестный
Солдат, который ради блага Англии выдержал тяжелейшие испытания
войны и, наконец, испил отравленную чашу из рук тирана ее
врага, обычно считался спекулянтом и имел
тайно и нечестным путём получил триста тысяч фунтов.

 На это утверждение я отвечаю прямым отрицанием. Однако можно сказать, что это всего лишь утверждение против утверждения — верно! К сожалению, я не могу на этом остановиться: мои утверждения основаны на неопровержимых доказательствах — доказательствах, зарегистрированных в канцелярии президента Бомбея.

Как только Хайдернагар был взят, ХЯТ САХИБ немедленно
отдал приказ фортам Мангалор, Деокул, Ананпур и некоторым другим в этой стране сдаться британцам. Некоторые подчинились
мандат; но эти трое сопротивлялись и были сокращены генералом
МЭТЬЮЗ. Утратив осторожность из-за успеха, наша армия потеряла бдительность,
и ТИППУ отбил Гидернагур; и, в прямое нарушение капитуляции,
взяли в плен гарнизон, обращались с ними с такой бесчеловечностью,
от одной мысли о которой кровь стынет в жилах, и вынудили генерала МЭТЬЮЗА
принять яд в тюрьме!

Тем временем ХАЙАТ САХИБ, с которым у генерала возникли разногласия,
прибыл в Бомбей и выдвинул против него обвинение, которое он, находясь в
руки ТИППУ, не мог ни оспаривать, ни даже знать. И что же это было за
взимать плату? Все дело было в том, что он (Мэтьюз) получил два недостатка
рупий и жемчужное ожерелье в подарок - немалую сумму, учитывая
страна и обстоятельства, отнюдь не экстраординарные, но которые
полностью подтверждаются Письмом генерала в Суд директоров,
датированным в Мангалоре 15 марта 1783 года; в котором он заявляет
присутствует и просит разрешения принять его. Это, как я уже говорил,
задокументировано и переведено мистером Сибболдом, который в то время был переводчиком с персидского
языка в Бомбее. Письмо, о котором я говорю, вы увидите в
ПРИЛОЖЕНИЕ. Короче говоря, у генерала Мэтьюза были свои недостатки, но несправедливый.
алчности среди них не было.





 БУКВА LIX.

 -------------------------------------------


Сказав в моем последнем письме столько, сколько, по моему мнению, требовало правосудие в
защиту генерала МЭТЬЮЗА от обвинения в хищении, я теперь должен
говорить о нем так, как его поведение тронуло меня. Он был, как я уже упоминал
, старым другом моего отца и моим близким человеком: я
следовательно, у меня были основания ожидать от него, в соответствии с обычаями
человеческих склонностей и манер, если не пристрастия, то, по крайней мере, дружбы;
и в таком случае, как я рассказал, когда мои услуги давали мне право на это
замечу, было вполне разумно предположить, что он был бы
настойчив, чтобы продвинуть мой интерес, заявив о моих услугах таким образом,
чтобы привлечь к ним внимание. У него, однако, были неприятные разговоры
со своими офицерами; и, видя, что я нахожусь в близких отношениях
с полковником ХАМБЕРТСОНОМ, а еще больше с майором КЭМПБЕЛЛОМ (тем, кто так
доблестно и отважно защищал Мангалор от всей армии Типу и шестисот французов) и, обнаружив, что я чрезвычайно усердствую и настаиваю на том, чтобы его договорённость с Хьятом Сахибом была соблюдена, он разгневался и, хотя сам решил, что я должен остаться с ним, передумал и приказал мне уехать в течение часа — на много дней раньше, чем он изначально намеревался отправить какие-либо депеши. Более того, он
причинил мне убытки и в целом уделял моим интересам меньше внимания, чем того требовали обстоятельства.

Вечером того дня, когда он решил, что я должен уехать, я отправился с его депешами к правительствам Мадраса и Бенгалии и в ту же ночь добрался до самого отдалённого из наших постов. Оттуда мне оставалось тридцать миль до Кандапора, морского порта на Малабарском побережье, который мы отвоевали у врага. Во время этого путешествия, которое проходило через страну
Типу-Сахиба, со мной было всего шесть сипаев, но из-за всеобщей паники, охватившей все сословия и классы людей
при приближении британских войск, я встретил лишь нескольких
рассеянные сипаи, которые были так тяжело ранены, что, я полагаю, не могли передвигаться
деревни повсюду были полностью покинуты всеми
их жителями.

Внезапная смена диеты, о которой говорят врачи, и которую я испытал на себе,
опасна, от плохого к хорошему, а также наоборот, вступая в сговор с
чувством унижения, которое я испытал, увидев, что все происходит так вопреки
то, чего я желал и чего у меня были основания ожидать, оказало самое внезапное и
вызывающее тревогу воздействие на мое здоровье; и по дороге меня охватили
самые мучительные внутренние боли, за которыми последовал сильный
рвота кровью. Наконец, с большим трудом я добрался до
Кандапор, где Командир и все его окружение делали все, что было в их силах,
чтобы оказать мне помощь и утешить в моих
страданиях, которые быстро увеличивались с каждым часом. Я чувствовал, как будто у меня внутри все было
совершенно разложено, и все его функции утрачены из-за слабости: в то же время
моя голова казалась невменяемой - я едва мог понять значение
что было сказано: поднятие моей головы сопровождалось мучительной болью; и
если у меня и была какая-то способность мыслить, так это считать себя приближающимся
скорый роспуск. Однако у меня хватило ума послать к генералу
МЭТЬЮЗУ, чтобы сообщить ему о моем недомогании и полной неспособности
приступить к отправке депеш. На это я получил следующее письмо:

 _“Биданор, 3 февраля 1783 г._

 “ДОРОГОЙ КЭМПБЕЛЛ",

“Мне жаль слышать, что вы были нездоровы. Если ваше недомогание
усилится или продолжится, так что вы не сможете продолжить путешествие
с необходимой скоростью, я прошу вас отправить письма
в Андженго на лодке с указанием мистеру Хатчинсону отправить их
«Тэппи[9] в Паламкоте, а оттуда в Мадрас.

«Я надеюсь услышать о вашем выздоровлении и о том, что вы отправитесь в
море.

 «Искренне ваш,
 Ричард Мэтьюз».

 Примечание 9:

 Почта или экспресс-почта.

Получение этого письма побудило меня, несмотря на моё плачевное состояние, предпринять ещё одно усилие, и я решил, что, даже если я умру в пути, я не оставлю ничего, что даже при злонамеренном умысле могло бы быть поставлено в счёт моих требований. Поэтому я нанял открытую лодку, чтобы она доставила меня вдоль
Я поплыл вдоль побережья к Андженго, и у меня были все основания опасаться, что из-за того, что я плыл в открытом судне под ночным дождём и палящим солнцем, а также из-за того, что меня могла настигнуть смерть, моё состояние ухудшится. К тому времени, как я добрался до Мангалора, мои жалобы усилились до пугающей степени, я потерял дар речи и не мог стоять на ногах. К счастью, в тот момент у этого места на якоре стояло судно Компании, капитан которого любезно пригласил
Он попросил меня остаться на борту с ним, настоятельно советуя мне отказаться от мысли немедленно отправиться в Анхеньо, где
я вряд ли смог бы выжить, и переслать мои депеши другой рукой. Корабельный хирург присоединился к мнению капитана, что я не смог бы выжить, если бы попытался, и, поскольку моё собственное мнение совпадало с их мнением, я в конце концов согласился и остался там.

Спокойствие, доброе отношение и квалифицированная медицинская помощь привели к тому, что в течение двух-трёх недель моё здоровье значительно улучшилось.
По истечении этого срока я был в состоянии воспользоваться кораблем, направлявшимся в Андженго, который, к тому же, заходил в Телличерри, и решил отправиться на нем. Когда я прибыл в Телличерри, то внимание, проявленное ко мне мистером Фрименом, главой города, и удобства его дома вернули мне здоровье и бодрость. И тут произошло весьма необычное событие.

Однажды прибыло судно, и, увидев приближающуюся к берегу лодку,
Мы с мистером Фрименом спустились на пляж, чтобы задать обычные
вопросы, например, откуда она приехала? Какие новости привезла? и т. д. и т. п.
Как только лодка коснулась берега, из неё выскочил джентльмен,
лицо которого показалось мне знакомым. Когда он подошёл ближе, я
увидел, что это был мистер Броуди, джентльмен, который был так любезен,
что взял на себя обязанности моего поверенного, когда я покидал Индию
несколько лет назад. Не моего поверенного в обычном понимании этого
слова, а щедрого и бескорыстного друга, который любезно взялся
управление моими делами в мое отсутствие, без малейшей надежды на
выгоду, или, скорее, при обстоятельствах, которые служили прелюдией к
дальнейшим обязательствам. Я, конечно, был рад и удивлен, увидев его;
но его удивление при виде меня доходило почти до недоверия к его глазам
он получил такие несомненные доказательства моей смерти, что мое
внезапное появление на лестничной площадке, при первом порыве мысли,
понятие "deceptio visus" произвело на него впечатление. Однако моя личность
была слишком позитивной, чтобы сопротивляться, и его удивление рассеялось
в искреннем удовлетворении и поздравлении с тем, что я в безопасности. Затем он
вынул записную книжку, в которой для безопасности от
несчастных случаев он вёл учёт, записывая всё кратко, — и
показал мне свою, заполненную почти до сегодняшнего дня, на
которой была переписана копия письма, которое он получил и которое, по его мнению, свидетельствовало о моей смерти. Итак, вынув из конверта счёт и вручив его мне, он самым сердечным и любезным образом выразил свою радость по поводу того, что наконец-то получил возможность передать его в мои руки.
доставьте это. Этот джентльмен сейчас находится в этом Королевстве и слишком хорошо известен
чтобы я мог его описать. Достаточно сказать, что в Англии, так же как и
в Индии, он всегда пользовался уважением всех своих
знакомых, в такой же степени, как и любой другой человек, которого я знаю.

Я снова отправился в свое путешествие и едва успел подняться на борт
когда сбоку от нас бросил якорь корабль, пассажиром на котором был капитан КЭМПБЕЛЛ
из Комби, мой очень близкий родственник. Окликнув одного
другого, он услышал, что я на борту, и немедленно присоединился ко мне.
Только те, кто искренне любит друг друга и чьё сердце признаёт нежные узы родства, могут понять, как мы оба были рады нашей неожиданной встрече в таком отдалённом уголке мира. Он тогда направлялся в армию. Этот милый молодой человек теперь покоится в почётной усыпальнице в Мангалоре! Он пал, отличившись в очень отважной обороне этого города от всего войска Типу. С сожалением мы расстались, и в положенное время я прибыл в
Андженго без каких-либо происшествий, что было довольно
необычно.

Покинув Анженго, я отправился в Мадрас, рассчитывая проделать весь путь по суше
путешествие протяженностью около восьмисот миль. Соответственно, я нанес удар
через королевство Траванкор, чей Суверен находится в союзе с
англичанами; и вскоре вступил на территории набоба из
Аркот, до майора МАКНИЛА, моего старого друга и коменданта форта
в этом районе, встретил меня в сопровождении группы танцовщиц, которые
окружили мой паланкин, танцуя вокруг меня, пока я не вошла в дом майора
.

Было бы трудно дать вам адекватное представление об этих танцующих
Девушки. Обученные с младенчества практике самых
грациозных движений, самой искусной демонстрации личной симметрии и
самых распутных соблазнов, они танцуют в таком стиле и переплетают свои
конечности и тела в такие позы, которые завораживают чувства и вызывают восхищение
аплодисменты и там, где, строго говоря, должно быть неодобрение: и при этом
их ловкость не уступает грации их движений - хотя они
не делайте этого так же скачкообразно, как это делают наши танцоры на сцене, но
сделайте это в соответствии с элегантностью и, я бы сказал, величием их
воздух. Они, как правило, находятся в войска шесть или восемь, участие
музыканты, чьи аспект и платья такие же неотесанные и убогой, как
звуки, которые они производят под именем музыки неэлегантно, суровый и
диссонирует. Под эту музыку, из которой исключена даже гармония
, они танцуют, самым чудесным образом приспосабливая свой шаг к
вечной смене времени, сопровождая это любовными песнями, в то время как
соответствующие движения их тела и конечностей, беспричинное сердцебиение
и вздымание их изящно сформированных грудей, а также любовный, или
довольно похотливое выражение их лиц вызывает у зрителей эмоции, не очень благоприятные для целомудрия. Так они продолжают действовать до тех пор, пока от возбуждения и воображения не приходят в неистовство и, обессилев, не падают в самых соблазнительных позах, какие только могут придумать изобретательный порок и сладострастие.

То, что подобные призывы к пороку должны быть частью системы любого
общества, вызывает сожаление: тем не менее, на всех церемониях и в особых случаях,
Будь то религиозное поклонение или домашнее развлечение, они являются частью
развлечений, и алтарь их богов, и чистота свадебных обрядов одинаково
оскверняются появлением танцующих девушек. Однако в Индии непристойность этого обычая меркнет по сравнению с отвратительной практикой появления танцующих _мальчиков_.

Майор, приняв меня самым радушным образом,
сопровождал меня в Паламкоту, в дом доктора Дотта, который жил в
щедром и гостеприимном стиле. Однажды у меня была возможность
выказывая мое доброе расположение к этому джентльмену, когда он был наиболее
критически находится; и на приеме он дал мне показали, что он
потом сохранили живое чувство мое поведение с ним.

Покинув Паламкотах, я продолжил свой путь через Мадуру. Эта Страна
примечательна восстанием знаменитого ИСИФА КАУНА, который предпринял
смелую и хорошо проведенную попытку установить над собой Суверенитет
эту провинцию, независимую от набоба Карнатикского, на службе у которого он находился.
и поскольку это дело приходит мне в голову, я сделаю это, ибо
К вашему сведению, несмотря на то, что это не связано с моей историей,
я отвлекся и расскажу об этом. Как только стало известно о восстании Исифа Кауна,
генерал Монсон, офицер, обладавший большим военным опытом и личными
достоинствами, выступил против него во главе королевских войск и войск
компании и осадил форт Мадура, в котором находился мятежный вождь. Генерал проделал пригодную для штурма брешь, но при штурме был
отбит с большими потерями со стороны ISIF, а начавшиеся сразу после этого
муссоны замедлили дальнейшие действия нашей армии
против этого места; и тем временем, после заключения мира
между дворами Сент-Джеймса и Версаля, королевские войска были
выведены.

По отзыву королевских войск, была сформирована армия из войск Компании
для выступления против Мадуры, чтобы подчинить этого доблестного
буйного мятежника; и знаменитый генерал ЛОУРЕНС, будучи
оказавшись неспособным к реальной службе и вынужденным оставаться на посту президента
Из-за преклонного возраста и немощи, главное командование перешло к
моему отцу по старшинству: он возглавлял экспедицию; и, преодолев
бесчисленные трудности, возникшие на его пути из-за изобретательского гения и
предприимчивого духа ИСИФА КОУНА, снова пробили брешь, которую главный инженер, ныне сэр ДЖОН КАЛЛ, счел
практически осуществимой. Была предпринята атака
с не большим успехом, чем первая; ибо наша армия снова была
отбита с невероятной резней: более двух третей, я полагаю, из
наши европейские офицеры были среди убитых или раненых; и смерть
майора ПРЕСТОНА, заместителя командующего, человека, которого армия любила за
обладание всеми преимуществами личности, сердца и талантов — активного,
бесстрашный и способный офицер — усугубил бедствия того дня.

Если, движимый своими чувствами или искушаемый воспоминаниями о прошлом, я
иногда отклоняюсь от прямого пути своего повествования, мой Фредерик
будет сопровождать меня не только с терпением, но и, осмелюсь сказать, с удовольствием:
Поэтому я не могу не упомянуть о памятном событии, произошедшем во время той осады, не только потому, что оно само по себе несколько необычно, но и потому, что оно связано с очень близким и дорогим мне человеком. Полковник Доналд
Кэмпбелл, который тогда командовал кавалерией, получил не менее четырнадцати
раны от шпаги и мушкетный мяч в теле — и все же продолжал выполнять свой долг
с такой холодной отвагой, что храбрые солдаты, которые были свидетелями
этого, выразили крайнее удивление: когда его попросили покинуть
на это он ответил, что, поскольку его семья обеспечена, ему нечего
бояться; и поскольку очень маловероятно, что его жизнь удастся спасти, он не будет
лишать свою Страну каких-либо преимуществ, которые могут быть получены от его участия.
прилагает усилия на короткий остаток, но продолжает до последнего момента
на своем посту. При всей своей твердости и великодушии он был нежен,
добродушный, скромный и непритязательный; и им восхищались за его великолепную внешность
а также за военные таланты, особенно герцог
из КАМБЕРЛЕНДА, под началом которого он служил во время войны в Германии в качестве младшего офицера
Офицер, причем настолько, что его королевское высочество нарисовал свой портрет. Именно
именно ему Компания была в первую очередь обязана введением
совершенной военной дисциплины в своей армии в Индии. В различных
отношениях, в которых он находился, будь то домашние или общественные, в качестве
подданного, гражданина, отца или друга, он был настолько единообразен
Он был настолько превосходен, что стрелы злобы, которые слишком часто ощущали на себе лучшие и мудрейшие из людей, редко достигали его, и его по праву можно считать одним из тех очень немногих созданий, о которых едва ли кто-то осмелится говорить плохо. По прибытии в
Индия, я был отдан под его командование и жил в его семье, когда
вместо того, чтобы относиться ко мне с той сдержанностью и суровостью,
которые могли бы быть оправданы его положением и репутацией, а также тем, что он был моим дядей, он взял меня под своё крыло.
уверенность в себе, относился ко мне с величайшей любовью, и действовал скорее как
брат и равных, чем как родитель и начальника; и, таким образом,
его ласковые увещевания имели больший эффект в сдерживании вылазки
молодость и пылкость моего характера, чем кислый, невкусный
документы презрительным наставник, возможно, имели.

Чудесное воздействие этого веселого нрава на упрямство
нрав своевольной молодежи был продемонстрирован в другом случае — о
котором, поскольку я затронул эту тему, я сообщу вам. Мистер ДЮПРЕ, тогда
Губернатор Мадраса написал ему о молодом джентльмене в следующих
словах:

 «Дорогой полковник,

«В списке офицеров, назначенных в ваш гарнизон, вы увидите имя ——-. Этот молодой человек (племянник миссис Дюпре), обладающий способностями, которые могли бы сделать его заметной фигурой, к сожалению, нуждается в строгом руководстве. Всё, о чём я прошу вас, — это не оказывать ему никаких
поблажек: строго следите за тем, чтобы он выполнял свой долг, и, если потребуется,
правьте им железной рукой. Если его поведение в будущем вас удовлетворит,
мне не нужно будет об этом просить, так как вы всегда готовы
доброта к тем, кто её заслуживает».

 Своеобразный стиль этого письма так сильно врезался мне в память,
что я могу привести его дословно. Полковник Кэмпбелл, однако, применил свой неизменный метод — мягкость — и обращался с молодым джентльменом так,
чтобы пробудить в нём чувство собственного достоинства, которое является первой и лучшей защитой от дурного поведения, — и назначил его в гренадерскую роту. Результат оправдал его ожидания.
поведение молодого человека как офицера и джентльмена в дальнейшем было
таковым, что принесло честь ему и его семье; и
его очень благородная и многообещающая карьера в конце концов оборвалась из-за пушечного ядра,
выпущенного во время осады Танджора.

 Если бы почтение, с которым я всегда буду относиться к этому моему дорогому и уважаемому родственнику, могло
увеличиться, то оно, несомненно, возросло бы из-за контраста, который я каждый день вынужден проводить между ним и
жалкими _бабочками_, которые иногда порхают вокруг нас под названием
Мужчины: как я могу не противопоставить его непоколебимую храбрость, соединённую с ангельской кротостью, наглости Гекторов с заячьей губой, которые,
осознавая свою крайнюю трусость, осмеливаются оскорблять и
подло прячется от честных обиды под рукой закона!--молодцы
кто, как _Bobadil_ в спектакле, может убить целую армию с языком,
но не смеет грозить карликовых в поле!--и, пока они хотят
Пруденс сдерживать поток малако инвективы, имейте терпение
хватит нести ногами, или коробку в ухо!--кто бахвальство и паров
чтобы скрыть дрожь конечностей и трус, как детей строгать в
темные отважных призраков они боятся! Остерегайтесь всех таких негодяев, как
вы бы избегали чумы или мора. Надеюсь, вы не воображаете, что я
у вас так мало здравого смысла или филантропии, чтобы осуждать тех, кто
по физическим причинам или из конституционной деликатности не склонен к соперничеству:
Нет, нет, уверяю вас, напротив, это мое наблюдение приводит меня
думать, что такие люди, хоть и медленно ссориться, и безобидное поведение,
очень галантным, когда честь и долг требуют от них сделать над
свою слабость. В свое время я видел таких людей, сначала спорт,
и, наконец, ужас перед вашими буйными хулиганами; и я всегда
думал, что в таком триумфе над своими чувствами у них было больше истинного
заслуживающие большего уважения, чем люди, обладающие врождённой храбростью: у последних храбрость
общие с простыми животными; у первых храбрость
обусловлена чувствами. Я имею в виду тех самых бесчестных из всех существ, которые, будучи расточительными в
оскорблениях, но неохотными в возмещении ущерба, надеются найти такого же пассивного, как они сами, человека, над которым можно было бы посмеяться, и, рискуя оскорбить его, злонамеренно планируют посмеяться над ним, если он подчинится, а если он возмутится, то обрушить на него всю мощь закона. В обществе таких людей нет безопасности, потому что они оставляют вас
лишь случайная альтернатива — выбирать между позором и разорением. Того, кто
подчиняется, называют лакеем, а того, кто возмущается, облагают налогами в форме
закона. Есть и другие, кто, чтобы унизить своих собратьев, не боится ни осуждения людей, ни мести небес. Такие гарпии действительно существуют, и хотя они достаточно смелы, чтобы оскорблять, они достаточно трусливы, чтобы безропотно принимать наказания. И хотя они достаточно трусливы, чтобы принимать наказания, они настолько яростно мстительны, что заявляют о своём позоре и трусости, возможно, перед лицом открытого
Суд, для того, чтобы избыток их месть за разграбление их
кошелек противника. Пусть такие люди наслаждаются плодами своих махинаций,
если они могут - я вверяю их их собственным чувствам; ибо я не могу пожелать ни
злодею большего проклятия, чем общество его собственной совести, ни
трусость - более острое жало, чем то, которое наносит ему презрение Человечества
.





 БУКВА LX.

 -------------------------------------------


Проезжая через Мадуру, я прибыл в Тричинополи, где встретил мистера
САЛЛИВАН, житель Танджора, который очень вежливо передал мне
письмо мистеру ХИППСЛИ, своему заместителю в Танджоре, от которого я получил
множество знаков вежливости. Там я имел удовольствие познакомиться с
Джентльменом, с которым я учился в колледже и к которому я всегда
питал большое уважение: это был полковник ФУЛЛАРТОН. Это старая максима
, что мы не должны говорить о мертвых ничего, кроме хорошего - “De mortuis nil
nisi bonum”. Я полагаю, что это не новая максима - избегать восхваления
жилая: я в курсе неделикатность его, и поэтому нарочно
не в этом, а я буду в других случаях, говоря весь отзыв
Я отдыхать. Что касается общего уважения, которым он пользовался во всех слоях общества
людей в Индии, я отсылаю вас к характеру полковника ФУЛЛАРТОНА: это характер
такого рода, что я хочу показать его вам для подражания. В тот период
жизни, когда другие достигли определенного совершенства в своей профессии, он
сделал свой выбор и впервые поступил на трудную
военную кафедру, получив команду, для подготовки к которой требовались многие годы
этого более чем достаточно, чтобы подготовить других людей. Министр того времени
возложил на него это важное поручение, несмотря на протесты оппозиции,
и в итоге оказался прав. Когда полковник приступил к действиям, он не только не проявил себя с худшей стороны, но и отличился не только военным талантом, но и храбростью, в то время как его выдержка и обаяние покорили дух предрассудков, примирили самых непримиримых и снискали ему, хоть он и был королевским офицером, уважение как роты, так и королевских войск. Короче говоря, все
Ряды людей, как гражданских, так и военных, независимо от того, принадлежали ли они к королю или
компании, объединились в одобрении его поведения — чего не было ни до, ни после,
но только в лице лорда Корнуоллиса.

 Нельзя не сказать о преимуществах, которые даёт умение владеть собой. Чтобы продвинуть это в моём Фредерике, не составит труда: напротив, я сомневаюсь, что
сговорчивость и мягкость его характера будут слишком часто приводить к
навязыванию ему чего-либо. Однако Джон другого нрава;
В нём есть что-то, что требует как наставлений, так и хорошего примера, чтобы
сдержать его в надлежащих рамках: показать ему красоту и пользу мягкого, спокойного нрава,
и такие примеры, как полковник Фуллартон, могут быть весомыми, и я хочу, чтобы он поразмыслил над этим. И здесь я вспоминаю человека и обстоятельства, настолько подходящие к случаю, что я не могу не упомянуть о них: они дают полное представление о счастье, которое приносит мягкость характера и власть над разумом; а поскольку человек, о котором я говорю, умер, я могу говорить о нём с большей свободой
в том полном восторге, которого заслуживают его блистательные добродетели.

Из всех людей, которых я когда-либо имел счастье знать, сэр АРЧИБАЛЬД
КЭМПБЕЛЛ в высшей степени обладал тем божественным складом ума,
который не только пребывает в мире с самим собой, но и распространяет гармонию и
жизнерадостность вокруг себя. Никаких дел, какими бы срочными они ни были,
ограниченных во времени или стесненных трудностями - нет
несчастный случай, каким бы неожиданным он ни был, или событие, каким бы зловещим ни было - ни одно из этих
бесчисленные мелочи, которые раздражают других людей, всегда
холодный ход его мыслей прервался хотя бы на мгновение: ничто не поколебало
безмятежность его характера, ничто не нарушило присутствия его разума:
уравновешенный и невозмутимый, он в любой ситуации полностью владел собой
и на поле боя это давало ему решительное превосходство:
это счастье натуры не ограничивалось его публичным поведением; оно сопровождало его
за домашними удовольствиями у камина - за светским столом-в
укромных уголках своего чулана; и та же самая душевная привычка, которая,
выполняя свои великие общественные обязанности, он был ценен для своей Страны и
внушая страх своим врагам, он снискал восхищение и уважение друзей, безграничную любовь семьи и благословение всех, кто на него работал.

 Случай, произошедший в моем присутствии, может в какой-то мере пролить свет на характер этого замечательного человека — я никогда его не забуду.
Перед отъездом в Индию он постарался добиться от Ост-Индской компании вознаграждения за мои услуги и за несколько дней до отъезда пообещал снова поговорить с мистером Девайнсом, председателем Ост-Индской компании. Я ждал его в тот день, когда он отправлялся в путь.
Он как раз собирался уходить и был окружён многочисленным толпой.
Посреди всей этой суеты и неразберихи, которые, как можно было бы предположить,
неотделимы от такого кризиса, он вспомнил о своём обещании — сказал мне мистер
В ту минуту Девайн прощался с ним и забыл упомянуть обо мне, но сказал, что напишет ему об этом, и, хотя в тот момент он уже собирался сесть в карету, которая должна была отвезти его, он сел и с той милой добротой и собранностью, которые были ему так свойственны, написал письмо
для меня, мистеру Девайнсу, — в то же время оживлённо и непринуждённо беседуя с окружающими. Краткость и ясность языка, в котором составлено это письмо, помогут прояснить то, что я сказал. Поэтому я перескажу его для вас:

 «Отель Сент-Джеймс, 30 сентября 1783 года.

 «Уважаемый сэр,

«Я забыл упомянуть вам об этом утром и снова повторяю своё искреннее желание, чтобы вы как можно скорее рассмотрели дело мистера Кэмпбелла. Его страдания были таковы, а его
услуги настолько достойные, что я убежден, после справедливого расследования
обоих случаев вы окажете ему самую решительную поддержку. Я просмотрел все
его документы; и свидетельства о важных услугах, оказанных им Компании
, на мой взгляд, оказывают ему высочайшую честь. Если такие
заслуги окупятся, мало кто рискнет каждая вещь, как мистер Кэмпбелл сделал,
способствовать успеху оружием компании в Индии: но я доверяю тебе
увидите его в правильном свете; и в этой надежде я буду только добавить, что
все, что акты доброты вы объявляете его словам, будет рассматриваться, как
обязательства, возложенные на,

 «Дорогой сэр,
Ваш верный и покорный слуга,
 Арчибальд Кэмпбелл».

«Уильяму Девайнсу, эсквайру».


Будьте уверены, мои дорогие мальчики (ибо сейчас я обращаюсь как к Джону, так и к Фредерику), что одно-единственное торжество над своим характером стоит миллиона
триумфов над нашими собратьями и что совершенное господство над своим разумом более выгодно и похвально, чем господство над
провинциями или нациями. Первое относится лишь к нашей телесной части, а
похоронен с нашим прахом в могиле: другой следует за нашей бессмертной
частью и переходит с ней в вечность.


Когда я покидал Танджор, полковник ФУЛЛАРТОН оказал мне честь, передав письмо
лорду МАКАРТНИ, тогдашнему губернатору Мадраса, отрывок из которого я
привожу вам, поскольку оно особенно относится к моему делу:

 _Танджор, 20 марта 1783 года._

 “МИЛОРД",

“Я имел честь написать вашей светлости 8-го числа через капитана
ХАЛЛАМА, который доставил вам отсюда очень большие пакеты.
Случай с капитаном Кэмпбеллом заставляет меня побеспокоить вашу светлость,
Я просто сообщаю вам, что во всех моих письмах из Биданора успех нашего оружия в этом регионе и _романтическая_
революция, произошедшая там, в значительной степени объясняются влиянием, которое он оказывал на ХИАТ-САХИБА, а также предложениями о капитуляции, которые он выдвигал и обсуждал с генералом и Джемадаром. Я считаю необходимым, чтобы вы, милорд, знали, насколько публика обязана капитану Кэмпбеллу, чья удача в этом деле была равна его благородному поведению. Он прекрасно осведомлён о положении дел на другом побережье и
видел и слышал многое из наших сделок здесь; так что ни один человек не сможет
дать более ясный и непредвзятый взгляд на события ”.

Я также удача, чтобы встретиться, в Танджоре, Мистер Бьюкенен, очень рядом
подключение мои, для которых я давно развлекала искренние и теплые
связи. К моему несчастью, мне часто приходилось
порицать некоторых из моих родственников за дурной характер и неблагодарность: я никогда не делал этого
без самых болезненных ощущений. Когда же, напротив, я имею
возможность говорить в их присутствии, я испытываю пропорциональную долю
С удовольствием: поэтому я рад упомянуть мистера Бучанана как человека, столь же любезного в частной жизни, сколь и уважаемого в общественной. Но удовлетворение, которое я испытал при этой встрече, было омрачено тем, что я застал его в очень плохом состоянии здоровья.

 Перед отъездом из Танджора у меня была возможность стать свидетелем этой необычной и ужасной церемонии — сожжения женщины-дженто с телом её мужа. Поскольку этот вопрос вызвал много
спекуляций и сомнений среди европейцев, я прилагаю к вашему
письму точное описание церемонии, сделанное в то время, когда она
происходила.


 ОПИСАНИЕ ЦЕРЕМОНИЯ ЖЕНЩИН В GENTOO СЖИГАЯ СЕБЯ
 ТЕЛА СВОИХ МУЖЕЙ.

“Этот день, - - - - - - я пошел к женщине, субантарктический уволиться себя
сожгли вместе с трупом умершего мужа.

Местом, выбранным для этой трагической сцены, был небольшой островок на
берегу одного из рукавов реки Кавери, примерно в миле к
Северу от форта Танджор.

“Когда я прибыл на место, я обнаружил жертву, которой на вид было не
старше шестнадцати, сидящей на земле, одетой на манер Дженту, с
она была обернута белой тканью, несколько белых цветов, похожих на жасмин,
висели у нее на шее, и некоторые из них свисали с волос. Там
около двадцати женщин сидели вокруг нее на коленях, держа в руках белый
носовой платок, горизонтально натянутый на ее голову, чтобы защитить ее от
солнца, которое было чрезмерно жарким, так как было около полудня.

“Примерно в двадцати ярдах от того места, где она сидела, и лицом к ней, было
несколько браминов, занятых сооружением штабеля из заготовок
дров для костра: штабель был около восьми футов в длину и четырех в ширину. Они
Сначала я вбил в землю несколько вертикальных колышков, а затем
выложил середину на высоту примерно в три с половиной фута
деревянными брусками.

«Мёртвый муж, которому, судя по его внешнему виду, было около шестидесяти
лет, лежал неподалёку, растянувшись на носилках, сделанных из
бамбуковых тростей. Четверо браминов трижды обошли мёртвое тело, сначала против часовой стрелки, а затем
трижды по часовой стрелке, всё время бормоча заклинания.
и тут же снова скрутил небольшой длинную прядь волос, которая
слева небритый, в задней части головы.

“Некоторые другие сорта брамина тем временем использовались для разбрызгивания воды
из зеленого листа, свернутого в виде чашки, на небольшую горку лепешек из
сухой коровий навоз, которым впоследствии должна была быть подожжена куча.

“Старый Брамин сидел в северо-восточном углу кучи на своих окороках,
на нем были очки, он читал, я полагаю, "Шастер" или их
Священные Писания, из книги, составленной из листьев кахана.

“Пробыв здесь почти час, я спросил, когда они намерены
подожгите кучу: они ответили примерно через два часа. Поскольку это
зрелище было в высшей степени печальным и, естественно, повергло меня в ужас, и
поскольку я пришел туда только для того, чтобы убедиться в _истинности таких
приносимых жертв_, я направился к форту. После того, как я ушел
примерно через пятьсот ярдов они послали кого-то сказать мне, что их немедленно сожгут
после чего я вернулся и обнаружил, что женщину перенесли
от того места, где она сидела, до реки, где брамины купали
ее. Вытащив ее из воды, они вложили ей в руку немного денег,
который она окунула в реку и разделила среди Браминов: у нее получилось
затем желтая ткань частично обернулась вокруг нее. Они нанесли немного красной краски
размером примерно с шестипенсовик в центр ее лба и
натерли чем-то, что показалось мне глиной. Тогда она привела к
кучу, вокруг которой она ходила три раза, как солнце ходит: то она
крепится оно на северо-восточном углу, без какой-либо помощи; и сидел
сама вниз на правой стороне ее мужа, который был ранее
положили на кучу. Затем она отвинтила штифты , которыми крепился
драгоценности или серебряные кольца на её руках: сняв их, она
закрыла их, снова вставила булавки и отдала по одному каждой из двух
стоявших рядом женщин: она с большим самообладанием сняла серьги и
другие украшения и разделила их между женщинами, которые были с ней. Кажется, они немного поспорили о том, как распределить её драгоценности, и она
решила этот вопрос с большой точностью, а затем, мягко откинувшись назад,
накинула на лицо складку жёлтой ткани, повернулась грудью к мужу и положила правую руку
на его груди; и в этой позе она оставалась неподвижной.

“Как раз перед тем, как она легла, Брамины положили немного риса ей на колени, а также
немного в рот и на длинную седую бороду ее мужа: они
затем побрызгал немного воды на голову, грудь и ноги обоих и аккуратно связал
их посередине тонким куском веревки: они
затем подняли, так сказать, небольшую деревянную стенку вдоль двух сторон
штабеля, чтобы поднять ее выше уровня тел; и затем
поставьте поперечины так, чтобы деревянные заготовки не давили друг на друга.
они: затем они вылили на кучу, над тем местом, где лежала женщина, полный горшок
чего-то, что, как мне показалось, было маслом; после этого они вылили на
еще больше дерева, на высоту около четырех футов, над тем местом, где были сложены тела.
так что все, что я теперь видел, была куча дров.

“Я заметил, что один из браминов стоял в конце кучи рядом с
головой женщины - звал ее через щели в дереве,
и несколько раз засмеялся во время разговора. Наконец, они
покрыли кучу мокрой соломой и обвязали веревками.

Затем Брамин взял пригоршню соломы, которую поджег возле
небольшой кучи горящих лепешек из коровьего навоза; и, встав с наветренной стороны от
охапку, он позволил ветру раздувать пламя от соломы, пока оно не охватило охапку.
охапку. К счастью, в этот момент поднялся ветер, гораздо выше, чем
это была часть дня, и в одно мгновение пламя распространилось
целые груды, и он сгорел с особой яростью. Несколько секунд я прислушивался,
но не смог различить никаких криков, которые, возможно, были вызваны тем, что
я находился тогда с наветренной стороны. Всего за несколько минут куча превратилась в груду пепла.
пепелище.

“В течение всего этого процесса, который длился от начала до конца
более двух часов, прежде чем мы потеряли женщину из виду из-за того, что ее укладывали в кучу.
в середине кучи я почти постоянно следил за ней;
и я заявляю БОГУ, что я не мог заметить ни в ее
лице, ни в движениях ни малейшего следа ужаса, боязни или даже
нерешительности: ее лицо было совершенно спокойным; и она
я уверен, что не был ни опьянен, ни одурманен. Из нескольких
обстоятельств, я думал, что Bramins ликовал в эту адскую жертву,
и, казалось, совсем не был недоволен тем, что европейцы стали свидетелями
этого ”.

Из Танджора я направился в Негапатнам, который был взят из
Голландский - военнослужащими Компании, и где мистер КОКРАН, мой старый друг
, был шефом.

Поскольку сообщение по суше между Негапатнамом и Мадрасом было
прервано войсками противника, я сел на судно и проследовал
туда морем - майор ДЖОНСТОН из инженерных войск также был
пассажиром.





 БУКВА LXI.

 -------------------------------------------


До сих пор каждый шаг моего путешествия был отмечен столь
неожиданными событиями и столь необычайными происшествиями, что я
чувствовал бы некоторое отвращение, рассказывая о них, чтобы не
вызвать сомнений в своей правдивости, если бы они не были
подтверждены столькими уважаемыми людьми и письменными документами,
имеющими юридическую силу. Если бы их можно было считать
всего лишь плодом воображения, они, возможно, были бы достаточно
интересными, чтобы привлечь внимание; но, рассматривая их
как факты, они заимствуют, благодаря своему количеству и быстрой последовательности, а также
из-за своей необычности, так много от воображаемого
приключения, что это сочетание, я думаю, не может не заинтересовать вашего читателя.
как разум, так и ваши чувства.

Прибывшие на Nagapatnam, в краткосрочной перспективе Мадрас, это естественно для
можно предположить, что приключение подошло к концу, и это состояние, усталость
от беспрерывного напряжения ее каприз, мог оставить меня, чтобы продолжить
короткий остаток пути без дальнейших приставаний. Это выпало
иначе: она отметила меня как свою добычу и решила побеспокоить меня, чтобы
в последний момент; ибо, когда мы приближались к Мадрасу, за нами погнался
Французский фрегат и захватил около форта Сент-Джордж.

Это казалось мне величайшим несчастьем, с которым я когда-либо сталкивался, и
вероятно, самым фатальным по своим последствиям. Чтобы объяснить
это, я должен вернуться к определенным обстоятельствам, которые, хотя я был
проинформирован о них после моего освобождения из Гидернагура, я не касался
вы, потому что до сих пор они никак не были связаны с моим повествованием.

Мсье СЮФФРЕЙН, французский адмирал, имея в своем распоряжении некоторое количество британских пленных
, которых он счел крайне неудобными для
оказал поддержку, сделал предложение об обмене, которое из-за какой-то ошибки в
передаче или двусмысленности условий переписки было
проигнорировано.

Мотивы или случайности, которые привели к такому пренебрежению, никогда не были раскрыты полностью
и, возможно, сам адмирал, сэр Эдвард
Хьюз, и Лорд Макартни, были единственными людьми, кто знал дне
что транзакция. В таких случаях, однако, незнание фактов
обычно обеспечивается предположениями; и люди осмеливаются осуждать
недвусмысленно на основе простых гипотетических предположений своих собственных
воображение. Однако в таком случае, когда нельзя говорить с уверенностью,
следует говорить осторожно. Историк, в частности,
должен избегать партийной злобы и не позволять предрассудкам или
злонамеренности, которые ввели его в заблуждение, распространяться и вводить в заблуждение потомков.
Там, где нет убедительных доказательств, если мы обязаны вынести решение, мы должны
судить по аналогии и умозаключениям; и в рассматриваемом нами случае у нас нет ничего, кроме характеров заинтересованных лиц, которые могли бы помочь нам в принятии решения.

 Ужасная катастрофа, которая последовала за отказом от обмена
Едва ли кто-то, кроме самого месье Суффрена, мог
подумать об этом. Представить, что под таким впечатлением наши
руководители не решились бы предотвратить это, — значит
предположить, что их разум слаб, а сердца порочны и бесчеловечны.
Я полагаю, что будет трудно обвинить лорда Маккартни в чём-либо,
потому что он был мудрым и человечным. Те, кого разочарование
из-за необоснованных ожиданий или злонамеренность партии заставили
подозревать его светлость в неискренности, были вынуждены
его поведением признать, что
Мы почитаем его таланты, и ни одно дурное слово никогда не срывалось с уст сэра ЭДВАРДА ХЬЮЗА. Какими бы ни были их мотивы, разум, совесть и честность должны оправдать их. Следует также помнить, что репутация месье Суффрена в глазах здравомыслящих и благородных людей была надёжной защитой от любых ужасных бесчеловечных поступков. Его поведение как офицера положило начало новой эпохе в военно-морской истории Франции. Его таланты и храбрость можно было без ущерба для себя сравнить с лучшими из
наши британские адмиралы; и он проявил признаки необычайного великодушия
по отношению к тем, кого случайность войны бросила в его руки. Следовательно, было бы
чем-то большим, чем предвидение, предположить
то, что произошло на самом деле; и я торжественно заявляю, что вывод
Я черпаю из всей информации у меня было на эту тему, что
бедственное хотя событие было, оно придает никакого положительного чувства вины по любому из
заинтересованных сторон. Факт очевиден: у французского адмирала
не было места на побережье, где он мог бы обеспечить безопасность своих пленников, и
скорбя, как он сам впоследствии писал мистеру ГАСТИНГСУ, видеть, как
несчастные люди, которые провели шесть или семь месяцев в море, умирают от
цинги, доставленной пленными, в количестве более трех человек
сотня - ХАЙДЕРУ. Впоследствии их судьба сложилась так, как он бы терзал
твоя душа, чтобы услышать обзоры.

Принять все обстоятельства в один взгляд, и вижу, что мой
чувства должны были найти себя еще раз в плен. ХАЙДЕР
АЛЛИ, который был, по сравнению с худшими деспотами европейского мира
, монстром, все же должен рассматриваться, по сравнению с
его преемник ТИППУ, мягкий и милосердный. ХАЙДЕР из отдела политики и
лицемерия проявил некоторую снисходительность к пленным, которые попали в его руки.
Известны случаи, когда британские пленники прорывались сквозь толпу
которая окружала его в его присутствии для защиты - когда он это делал
лицемерно изображал гнев, угрожал людям, которые обращались с ним
они заболели; осудил суровость и отослал их удовлетворенными на данный момент
. ТИППУ, напротив, был настолько совершенным дикарем, что жестокость
казалось, была не только внутренней привычкой его души, но и руководством к действию.
Все его действия, движущий принцип его политики, правило его
общественного поведения и источник его личного удовлетворения. Подобно
тигру, который, как говорит нам Бюффон, убивает всё стадо, прежде чем
начать есть, каждый его порыв уступал более настойчивым призывам
варварства; и пока оставалась хоть капля крови, хоть одна агония,
хоть одна слеза, естественные желания Типпо не удовлетворялись, и
роскошь жизни тщетно манила его. Как
гиена, которую ТОМПСОН называет самой отвратительной из всех, ярость его
Его природа не поддавалась ни сопротивлению, ни смягчению. В стороне от общего порядка действий Провидения он представляет собой единственный случай, когда Всемогущий представил яркую живую картину, полную теней: ни один луч не пробивается, чтобы осветить мрачный вид этой картины; но, в отличие от всего человеческого рода, только о нём можно сказать, что он никогда, даже на мгновение, не проявлял ни искры добродетели.

От варварства, столь непреклонного по отношению к тем, кто попал в плен во время обычной войны,
чего я мог ожидать, если бы снова попал в его руки — я, который был
орудие в руках одного из его главных губернаторов, который, благодаря моим
переговорам, помог лишить его провинции и, что, возможно, имело для него большее значение, лишил его
удовольствия от давно лелеемой мести, отдав его врага ХИАТ
САХИБА под защиту Компании? Дьявольская месть, возможно, никогда
не приносила такого возвышенного удовольствия, как пытка меня в руках этого чудовища. Вдобавок ко всему, мой Фредерик,
я опасаюсь, что Суффрейн поступит со мной так же, как он уже поступил с
другие английские пленные — и представьте, какой ужас и смятение я испытал, попав в руки французов!

 Спустив флаг на французском фрегате, капитан приказал нам следовать за ним и повернул на север. Некоторое время мы подчинялись ему, но затем наступила ночь, и свежий попутный ветер, к счастью, помог нам развернуться, направиться к Мадрасу и благополучно бросить якорь в Роудсе. В тех побегах, которые я совершал до сих пор,
всегда было какое-нибудь неприятное обстоятельство, омрачавшее
получаемое от них удовольствие. В этом случае моя радость была чистой и
неквалифицированный; и я смотрел вперед с разумной надеждой, что худшее
уже позади.

Здесь я застал губернатора лорда Макартни, изо всех сил старающегося поддержать репутацию
Компании и руководившего ее делами, несмотря на такие затруднения
, которые заставляли самых мудрых и умеренных отчаиваться в успехе.
Столь трудное предприятие, каким было тогдашнее правительство Мадраса, происходило
редко; и более успешного окончательного достижения не найти
примера. В непрекращающихся конфликтах, которым он подвергался, он
сохранял свой пост с непреклонной твердостью и неослабевающей энергией
ума - и в самых тяжелых обстоятельствах выполнял свой важный долг
с усердием, честностью и мудростью. Строгое выполнение долга
, которым он был обязан своей Стране, вызвало шумиху против него среди заинтересованных лиц
немногих в Индии; но объединенные аплодисменты всех сторон по его возвращении в
Англия отчеканила валюту на его славе и пресекла потоки клеветы.
клевета.





 БУКВА LXII.

 -------------------------------------------


После стольких опасностей и лишений, которым я подвергся, было очень приятно
оказаться в обществе, состоящем из моих самых старых знакомых
по профессии и самых теплых и искренних друзей: но это
это было счастье, которым я не мог наслаждаться долго; поскольку, будучи уполномоченным
миссией ХАЙАТ САХИБА при генерал-губернаторе и Верховном совете, я
был вынужден отправиться в Бенгалию и, соответственно, отплыл в
Калькутта, до которой я добрался немногим более чем за неделю, без каких-либо происшествий.
ни одно происшествие, стоящее
родственник. По моем прибытии туда сэр ДЖОН МАКФЕРСОН, который был в
Верховный Совет любезно пригласил меня пожить в его доме и
представил меня мистеру ГАСТИНГСУ, с которым я вступил в переговоры от имени
ХАЙАТ САХИБА, которые будут опубликованы в следующих письмах:

 ПИСЬМО УОРРЕНУ ГАСТИНГСУ, ЭСКВАЙРУ.

 “_ кАлькутта, 3 мая 1783 года._

 «Достопочтенный сэр,

 «С первого дня моего прибытия сюда я был нездоров и не мог почтить вас своим присутствием, чтобы засвидетельствовать вам своё почтение и
Докладываю вам, для сведения Совета, о целях моей
миссии, направленной к вашему правительству.

«Поскольку эти цели имеют общественное значение, а слабое здоровье может
помешать мне в ближайшее время иметь честь быть представленным вам, я беру на себя
смелость обратить ваше внимание на это обращение.

«Великая революция в пользу Ост-Индской компании на западной стороне Индии, в которой я имел счастье в некоторой степени принять участие, была, несомненно, вызвана рвением и энтузиазмом генерала Мэтьюза, но этот офицер приписывает заслуги приказам и
Ваше правительство считает главным достоинством этого предприятия то, что он
рассчитывает на поддержку того же правительства в организации, которую он
создал и может создать для обеспечения безопасности завоёванной провинции.

 «Спешка, с которой я покинул его, и его желание, чтобы я как можно скорее сообщил ему о своих успехах, не позволили мне официально сообщить генерал-губернатору и Совету о подробностях его успехов и о мерах, которые он хотел принять. Он
написал краткий отчёт о первом визите в Форт-Сент-Джордж;
и вручил мне публичное письмо главнокомандующему военным
подразделением того президентства, к которому я принадлежу, в
подтверждение услуг, которые я оказал в переговорах между ним
и губернатором Биданоре о сдаче этой столицы и
провинции. Копию этого письма я имею удовольствие представить вам.

«Поскольку я получил особое поручение от Хьята Сахиба,
управляющего провинцией Биданор, от генерал-губернатора и Совета,
как следует из его письма, которое я имел честь вам представить,
Генерал Мэтьюз дал мне устные инструкции и меморандумы, написанные его собственной рукой, с подробным описанием того, что он хотел бы, чтобы я представил вашему правительству. Кроме того, он дал мне краткие рекомендации двум членам правительства, которых он знал лично, — он обратился к ним через меня, чтобы они ознакомились с его положением, и, я полагаю, оказал мне больше доверия, чем я заслуживал, за то, что я помог ему окончательно захватить Биданор, не обнажая меча.

“Это было бы утомительно и больше подходило для подробного разговора, чем
публичного обращения, чтобы проинформировать вас о различных шагах, которые привели к
сдаче столицы и провинции Биданор. У меня было несколько
конференций с HYAT Сахиб перед смертью Хайдер, и стремился
предлагаю к нему преимущество, которое возникает у него от мятежа в
пользу компании. Мои усилия в этих беседах закончились
в конечном итоге самым жестоким наказанием для меня самого: я был закован в кандалы,
и оставался так в течение четырех месяцев, в ситуации единственного существования,
без каких-либо надежд когда-либо сбежать. Когда генерал Мэтьюз штурмовал
Ghauts, HYAT Сагиб послал за мной, и, после различных борьбой и многое
нерешительность, согласился с моим переходом в английский лагерь; и я провел
Генерал МЭТЬЮЗ, почти без сопровождения, въехал в Биданор. В конце концов ХАЙАТ САХИБ
согласился подчиниться: но поскольку в своих различных беседах со мной до
и после этого события он проводил очень четкое различие между
Правительством Бомбея и главным правительством Англии в
Индостан, поэтому он предложил, что я должен немедленно выехать из страны после того, как он
учитывая место и все форты в провинции, с буквы к
вы, чтобы получить от меня ваше разрешение на его договоренности с англичанами
Общая информация.

“Эти договоренности даже не были четко определены до моего отъезда;
и он так стремился к моему скорейшему прибытию в Калькутту, что он только
изложил мне общие положения, которые содержатся в его письме.

“Позвольте мне здесь заметить, что именно по обращению, с которым встречается ХАЙАТ САХИБ
, другие Вожди Страны ХАЙДЕРА оценят
преимущество отказа от интересов ТИППУ САХИБА или подтвердит
их зависимость от него. ТИППУ был огражден своим отцом от всех
общение с губернаторами его провинций или любое вмешательство в
дела страны; так что те, кто остался у руля после смерти его отца, являются
ему незнакомцами, и это люди, к которым он мало привязан. Он,
кроме того, считается человеком жестокого нрава. Его отец был жесток
по политическим принципам: считается, что он такой от природы.

“Досадные разногласия по поводу денег, которые возникли в целом
Лагерь Мэтьюса, о котором вы, вероятно, услышите из президентства
Бомбея, отнимал у генерала много времени и, возможно, мешал его планам.
Однако его успех в захвате Мангалора обеспечивает
безопасность его завоеваний. Доходы провинции Биданор составляют
около двадцати тысяч пагод в год.

 «Особое положение столицы заслуживает внимания. Он расположен
в долине, имеющей значительную протяжённость в окружности. По моим
наблюдениям, со всех сторон к нему ведёт подъём длиной около семи миль.
К нему можно подъехать только по четырём дорогам, проложенным среди холмов
и тщательно укреплённым.
Гидер: леса на протяжении многих миль являются границей вокруг
его владений; и там, где они позволяли пройти, Гидер принял
меры предосторожности, посадив бамбук и колючие кустарники, так что я почти не сомневаюсь, что генерал Мэтьюз сможет защитить эти перевалы; а что касается провизии и всевозможных военных припасов, которые были найдены в Биданоре, то, по словам генерала
По словам Мэтьюса, он мог бы снарядить девять таких армий, как его.

«Кандапор — ближайший к Биданору морской порт, расположенный примерно в пятидесяти
мили: Мангалор находится примерно в сотне миль от нас. Дорога, ведущая от
Мангалор соединяется с ней со стороны Кундапора, где начинается подъем на холмы
: другая дорога из Биданора ведет в Серингапатам, а четвертая
в страну Мархатта.

“Это было из низовий, вдоль морского побережья, между Оноре и
Мангалор, который орошается многими реками и является наиболее возделанным
Страна, которую я когда-либо видел, — это Карнатик, откуда Хайдер получал большую часть провизии для своей армии. И независимо от преимуществ, которые Компания получила благодаря приобретению этих стран,
следствие потери Mysoreans огромны, и например будет отключить
им оказывать помощь французам в Карнатик.

“Офицеру моего ранга не подобает высказывать какие-либо замечания, которые
касаются поведения различных правительств моих Нанимателей; но
Я обязан отметить, отдавая должное заявлению ХАЙАТ-САХИБА, сделанному мне,
что он не будет полагаться на какое-либо соглашение, заключенное в его пользу
Губернатор и совет Бомбея, если только он не получит скорейшего ответа на свое письмо.
письмо от этого правительства. Он попросил меня вернуться с этим
в ответ и с разрешения генерал-губернатора, данного ему генералом Мэтьюзом. Хотя я измотан страданиями, которые перенёс в тюрьме, и моё здоровье едва ли позволит мне путешествовать по суше, я готов оказать эту услугу, потому что знаю, что это самое большее, что я могу сделать для Компании и своей страны.

«Моё возвращение на другой берег с благоприятным ответом для ХЯТ САХИБ
станет сигналом для других вождей, чтобы они сбросили ярмо Типпу; и
если полковник ЛОНГ добился какого-либо прогресса в Коимбатуре, или
ТИППУ не оказал на генерала Мэтьюза слишком сильного давления, я могу
прибыть на другой берег вовремя, чтобы быть по-настоящему полезным Роте.

“Я знаю, Достопочтенный сэр, либерал и большой системы
администрации: я не буду, следовательно, в любой мало
обстоятельств, об основаниях, на которых я должен вернуться к HYAT
САХИБ, или останусь на другом берегу. Я желаю только быть вознагражденным моим
Нанимателей, поскольку я преуспеваю; и я оставлю это на вашу доброту и
на ваше выдающееся рвение к общественному благопристойности, предоставить мне любую
инструкции по моему поведению или поручить мне давать какие-либо советы генералу
МЭТЬЮЗУ, как вы сочтете нужным.

“Я надеюсь, вы простите за это длинное и неправильное обращение и окажете мне честь
сообщив любую его часть, которую сочтете достойной,
доведите до сведения джентльменов из Совета.

 “Имею честь быть и т.д. и т.п.
 “ДОНАЛЬД Кэмпбелл”.

“_P. S._ Когда у вас будет свободное время и я смогу иметь честь
присутствовать при вас, я хотел бы сообщить вам более конкретное
подробности моей беседы с HYAT Сахиб ... что надежды общее Мэтьюз по
поддержки от правительства, и планы на будущее-он тогда
медитировал ... и мои идеи о мерах, которые должны быть рассмотрены
Пост Форт-Сент-Джордж, чтобы поддерживать общее Мэтьюз, и улучшить
преимущества он обрел.

 “_ Уоррену Гастингсу, эсквайру.
 Генерал-губернатору Бенгалии._”


 ПИСЬМО ОТ ХАЙАТ САХИБА, УПОМЯНУТОГО ВЫШЕ.

 (_ Обычное введение._)

“Я руководил делами общины Гидернагур в течение нескольких лет
прошлое, со стороны НАВИГАТОРА ХАЙДЕРА. Когда недавно меня атаковали
победоносные силы англичан под командованием генерала Мэтьюза, я
выступил против него и выполнил свой долг во всех отношениях; но, видя, что
превосходство англичан в удаче и силе и получение предложений о мире
от генерала Мэтьюза, в силу этих обстоятельств, но особенно
благодаря убеждениям капитана КЭМПБЕЛЛА, сына полковника КЭМПБЕЛЛА, который
ранее я находился в Чинапуттане, меня убедили прийти к соглашению, и
передал генералу МЭТЬЮЗУ казну, имущество, склады и ключи
из фортов этой страны. Если бы я был утилизирован, я имел его на моем
власть присвоили себе эту КоллеЯ намеревался использовать это богатство для других целей, но,
учитывая высокое положение КОРОЛЯ АНГЛИИ и
прямоту и честность английского народа, я причислил себя к числу
ваших слуг и решил с величайшей искренностью и чистотой сердца
служить вам хорошо и верно. По
благословению Господа, под Вашим покровительством мои усилия по
выполнению моего долга будут в десять раз больше, чем прежде;
и поскольку генерал Мэтьюз намерен отправиться в Серингпуттам, Ваш верный
слуга поможет в меру своих способностей и власти. Вы будете
полностью проинформированы по этому вопросу капитаном КЭМПБЕЛЛОМ. Честь, благосклонность,
и награда должны исходить от вас.

“Со времени вашего первого пребывания в этой стране и по настоящее время
обязательства англичан свято выполнялись
и соблюдались; они также не испытывали недостатка в своей защите
о чести и достоинстве сурдаров Бенгалии и других мест. Я
надеюсь, по вашей милости и великодушию, что вы отдадите свой
приказ генералу МЭТЬЮЗУ относиться ко мне со всей должной добротой и
внимание. Я нашел прибежище в тени вашей благожелательности.
Капитан КЭМПБЕЛЛ проявил ко мне огромную доброту и уважение, и,
поощряя меня надеяться на вашу благосклонность, побудил меня стать вашим
слугой. Вы будете полностью проинформированы о состоянии дел в этом квартале
из писем капитана КЭМПБЕЛЛА.

“Написано 25-го Саффура 1197 года нашей эры”.

 Подлинная копия,
 Дж. П. ОРИОЛ, _Сек._”


 ПИСЬМО УОРРЕНУ ГАСТИНГСУ, ЭСКВАЙРУ.

 «_Калькутта, 25 мая 1783 года._

 «Достопочтенный сэр,

«Некоторое время назад я имел честь написать вам по поводу моей миссии от Хайат-сахиба к этому правительству.

«Теперь я с радостью понимаю, что вы решили ответить на его письмо. Я не могу не высказать своего мнения о том, что решительная и явная защита, предоставленная ему этим правительством, принесёт большую пользу обществу. Но если вы и другие члены Совета считаете нужным
отклоняю это предложение по причинам, которые вам лучше известны и о которых я не буду судить, но смиренно прошу вас учесть, что чем скорее вы ответите на письмо Хьята Сахиба, тем лучше это будет для него и тем эффективнее будут возможные положительные последствия.

«Я готов и жажду немедленно отправиться на другой берег с ответом для Хьята Сахиба и беру на себя смелость надеяться, что вы дадите мне указание задержаться с ним на некоторое время, чтобы у него была возможность передать через меня любое сообщение, которое он
возможно, вы захотите наладить отношения с этим правительством. Я с удовольствием сообщаю вам, что президентство, к которому я принадлежу,
дало мне своё согласие на участие в окончательном согласовании
договора в Биданоре, если ваш совет посчитает меня подходящим
кандидатом; и они также единогласно оказали мне честь, одобрив
моё поведение в начале этого дела.

 «Что касается назначений, которые, по вашему мнению, я могу получить, я полностью полагаюсь на ваше собственное представление о приличиях. Я больше ничего не желаю
более чем достаточно, чтобы покрыть расходы на такое путешествие и
позволить мне сохранить тот характер, который необходим в подобной ситуации
для содействия общественному благу.

 «Имею честь быть, с величайшим уважением,
 достопочтенный сэр,
 Вашим самым верным и покорным слугой,
 Дональдом Кэмпбеллом».

После некоторой задержки я получил инструкции вместе с письмом от
мистера Гастингса для Хайата, с которым я отправился, чтобы доставить его в
собственноручно, следующим образом:


 ПИСЬМО КАПИТАНУ ДОНАЛЬДУ КЭМПБЕЛЛУ.

 «СЭР,

«По поручению достопочтенного генерал-губернатора и
Совета я передаю вам прилагаемый ответ генерал-губернатора на письмо, которое вы доставили от ХИАТ САХИБА, фусдара Биданора, этому правительству по случаю передачи им этой
страны Компании. Поскольку вы предлагаете вернуться в Биданоре, Совет
просит вас лично передать этот ответ Хьяту Сахибу, заручившись его
обещаниями всяческой защиты и поддержки, которые может оказать выдающийся
Заслуги, оказанные им Компании, дают ему полное право на
ожидание, и в их власти удовлетворить это право; и вы
сообщите ему, что они также договорились рекомендовать его
достопочтенному Совету директоров в таких выражениях, которые
позволят ему надеяться на их справедливое отношение.

«Учитывая большую важность приобретения Биданора для
Компания, её пропорциональное преимущество перед противником и важность
цели, которую можно достичь, используя все возможные стимулы
и поощрения к руководителям страны Майсур, скинуть
новый и необжитой зависимость от правительства противника, для того, чтобы
получить более безопасной и выгодно владения от компании по
владение, доски являются более охотно склоняются к себе так рано
вернуться к достижениям HYAT Сахиб, в надежде, что это вдохновит
его доверие к английскому правительству, а клепать свои
привязанность к нему.

“На ваше усмотрение, либо немедленно вернуться с ответом ХАЙАТА
САХИБА на письмо генерал-губернатора, если вы сочтете это необходимым
существенным следствием, чтобы потребовать его, или остаться с ним, если вы
зачать ребенка после пребывания там в течение любого времени будет более благоприятных
к общественным интересам; но, в любом случае, вы не желаете отчета
особенности приема и дела этой власти,
с любой другой информации, которую вы можете думать, что это полезно для них
знаю.

 “Я, СЭР,
 Ваш покорнейший слуга,
 Дж. П. ОРИОЛ, _секретарь._

_Форт Уильям, 29 мая 1783 года._”


Было бы непростительно в меня, чтобы пропустить эту возможность, не
выражая высший смысл я отдыхать вежливости Мистер Гастингс, и
Доброта сэр Джон Макферсон и гостеприимство во время моего пребывания в
Калькутта. Что касается мистера ГАСТИНГСА, то в его публичном качестве было бы
самонадеянно и неблагоразумно много говорить, поскольку сейчас он выступает за вынесение решения
высшей судебной инстанции в этой стране. Мои собственные наблюдения
позволяют мне считать его человеком здравомыслящим, проницательным и блестящих талантов,
с обширным и всесторонним умом, с манерами общительного, дружелюбного, кроткого
и незатронутый - и настроенный по-настоящему доброжелательно. Его улучшенный
знание политических интересов Индостан, и в частности
делами Ост-Индской компании, никогда не подвергалась сомнению; и,
если избирательное право народа Индии может быть позволено решать, его
поведения в качестве генерал-губернатора, хотя, как и все человеческое, перемешано
ошибки, был, в целом, здорово и похвально-потому что я заявляю, Я
едва ли когда-либо слышал, как один человек в Индии, родной или Европейский, порицание его,
хотя он часто был предметом разговора со всеми людьми и
во всех компаниях на востоке.

Социальные достоинства сэра ДЖОНА МАКФЕРСОНА настолько хорошо известны, что
было бы излишним обращать на них внимание. Та же дружба и гостеприимство
Я испытал в своем доме, согласились многие, кто не
назад в делает его достаточно правосудия на голову. Но о его поведении во время
его короткого правления могут знать только те, кто делает
политические проблемы Индии предметом пристального внимания. Войти
в подробности его различных мудрых постановлений по восстановлению
Дела Компании, были бы разрушительны для цели, которую я предлагаю, а именно,
Кратким и простым изложением всего в целом, чтобы дать чёткое представление о его правлении, настолько ясное, чтобы его мог понять любой человек, каким бы неосведомлённым в политике этой страны он ни был, и настолько краткое, чтобы не отбить желание читать.

 Сэр Джон Макферсон взял бразды правления в свои руки первого февраля 1785 года. Он обнаружил, что доходы Компании уменьшились, а расходы увеличились из-за постоянных требований владельцев, директоров и министров о доле в покровительстве мистера
Гастингса, а государственный долг вырос до огромных размеров.
поэтому было сочтено необходимым применить на практике все возможные способы
и провести все эксперименты, которые предлагает государство страны
, которые могут способствовать увеличению доходов, уменьшению
о государственных расходах и ликвидации долга. Поэтому он
на четырнадцатый день своего правления приступил к реформе, которую
он продолжал с неутомимым рвением и прилежанием внедрять через
различные правительственные ведомства - и, начиная с него самого,
уволил своих телохранителей. Пока он таким образом работал в Индии,
Компания и парламент в Англии неустанно занимались рассмотрением и формированием системы реформ, и, как бы это ни казалось невероятным, дело в том, что проницательность мистера
Макферсона позволила ему предвосхитить и фактически претворить в жизнь те же самые предполагаемые реформы, которые парламент и
Компания действовала в Англии, и общий план реформы, принятый Советом директоров 11 апреля 1785 года, был фактически реализован сэром Джоном Макферсоном в Бенгалии.
в феврале, марте и апреле 1785 года. Он организовал
распространение знаний, основал поселение Пуло
 на Пенанге, или острове Принца Уэльского, —
поставил Банк Калькутты на прочную основу, —
регулировал рынки, — и по собственному плану
защитил Компанию от привычных мошеннических сделок с
земиндарами, застраховав их балансы и сделав так, чтобы
облигации могли быть аннулированы только Советом директоров. В конце концов он внедрил и осуществил систему реформ, которая оказала самое неожиданное и благотворное влияние на
Британские дела в Индии; и всего за восемнадцать месяцев правления он имел счастье увидеть плоды своей мудрости и усердия, получить лучшее из земных вознаграждений — уважение и похвалу своих сограждан — и быть удостоенным лучшим из монархов титула баронета.

Когда я был в гостях у сэра Джона Макферсона, однажды в разговоре с мистером Маколи, секретарём сэра Джона, я упомянул кое-что из своих приключений и, к своему удивлению, обнаружил, что он, в свою
По пути в Индию я случайно нанял того самого слугу, которого потерял в
Триесте, отправив его за письмами в Венецию, и мистер Маколей заверил
меня, что нашёл в нём все те хорошие качества, которые я ожидал в нём увидеть.
Но бедняга умер до моего прибытия в
Калькутту, к моему большому огорчению и разочарованию.

Поскольку сезон, в который я должен был покинуть Калькутту, был очень неблагоприятным для
путешествия по морю, а побережье в тех местах — одним из самых
негостеприимных в мире, я отправился в Мадрас по суше и по пути
у меня была возможность осмотреть этот любопытный и гротескный памятник суеверной глупости,
называемый Пагодой Джагранат. Это огромное варварское сооружение
пирамидальной формы, украшенное резными каменными узорами, не более
странными, чем отвратительными. Христиане,  поклоняющиеся идолам,
создавая образы и фигуры божественных существ, всегда стараются
представить их красивыми, насколько это возможно, в соответствии с их
божественной природой. Язычники же, напротив, при создании своих идолов изгоняли все следы
Красота — всё, что, по мнению человечества, должно вызывать приятные ощущения, — и на их место подставьте самое экстравагантное, противоестественное уродство, самую отвратительную мерзость, самую гнусную непристойность. Язык не в состоянии передать адекватное представление об их храмах и идолах, а если бы и мог, то не достиг бы никакой цели, кроме возбуждения болезненных и отвратительных ощущений. Чтобы соответствовать фигурам своих идолов, главный брамин с помощью каких-то проклятых искусственных средств (я полагаю, трав) довёл себя до совершенно неестественного состояния.
форма и огромные размеры, о которых приличия не позволяют мне упоминать;
и чистых и непорочных женщин, которых с младенчества прятали от взоров мужчин, даже от их братьев, приводят целовать это отвратительное и уродливое чудовище, в нелепой вере, что оно способствует плодовитости.

В этой пагоде стоит статуя Джагранаута (их бога под именем Брама);
и это действительно впечатляющая фигура! — не более чем чёрный камень в форме неправильной пирамиды с двумя крупными бриллиантами вместо глаз, а также с носом и ртом, нарисованными красной краской. Для этого бога — пятьсот
Священники ежедневно заняты варкой пищи, которую, поскольку он редко ест,
они, несомненно, вечером используют для собственного употребления.

Я остановился на Vizagapatnam на несколько дней с мистером Расселом, который был главным
из того места. Его стиль жизни был столь точно аналогично
элегантный семьи, проживающих в их загородном доме в Англии, что я чувствовал,
себя более счастливым и комфортным, чем я был после моего приезда в
Индия; и это счастье было намного увеличено встречей с мистером МАКСТОНОМ, который
был женат на дочери мистера РАССЕЛА. У нас с этим джентльменом, когда
сущие дети, были товарищи на наш первый выход в Индии: тепло
дружбы между нами состоялся, которая работает без перерыва,
а наоборот, возрастает с течением времени, и больше привычки интимной близости.
Видеть человека, которого я так всецело уважала, обладающего самым
совершенным домашним благополучием и окруженного множеством приятных
связей и друзей, было для меня предметом самого приятного
созерцания.





 БУКВА LXIII.

 -------------------------------------------


Покинув Визагапатам, я отправился вдоль побережья и прибыл в
Масулипатам, где услышал слухи о печальной судьбе генерала
МЭТЬЮСА. Это так сильно омрачило мой дух, что все
гостеприимство и доброта мистера Дэниела, начальника гарнизона, едва
ли могли вывести меня из уныния; а по прибытии в Мадрас я
обнаружил, что слухи подтвердились.

Поскольку дело Хайат-сахиба ещё не было улажено, я считал себя в какой-то степени обязанным отплатить ему за его услуги в сдаче провинции Биданор и выполнить свои обязательства перед ним.
с ним и Верховным советом я решил отправиться в Бомбей,
несмотря на катастрофу при генерале Мэтьюзе, которая полностью
разрушила все мои личные перспективы в этой области, и сотрудничать с
HYAT Сахиб в таких мер, как, возможно, еще остаются для нас за содействие
общественное благо. Я покинул Мадрас, поэтому и возбуждено дело мое путешествие без
любой материал перерыва, пока я не достиг Palamcotah, где огорчению
возникающие из моих разочарований, сотрудничая с усталостью и
климат, повергло меня в припадке болезни, который заключил меня в моей постели
в течение пяти или шести недель. Немного придя в себя, я дополз до
Андженго, где в доме мистера ХАТЧИНСОНА, местного жителя (который
относился ко мне с сердечной добротой), я ждал возможности
добравшись до Бомбея и за это время набравшись сил и бодрости духа.
когда, наконец, корабль "Европа" зашел в Анженго по пути в
Бомбей, я получил билет и продолжил путь.

В Бомбее я нашел ХАЙАТ-САХИБА, которого сочли целесообразным отослать
его подальше от Биданора при приближении ТИППУ со своей армией, где я
получил от него подтверждение того , что я заявил относительно
Генерал Мэтьюз получил всего две недостающие рупии и ожерелье. И
теперь, когда между нами и ТИППУ установился мир, а мое пребывание на
Малабарском побережье могло принести мало пользы, я решил вернуться на
Карнатик. И здесь у меня есть случай, который можно добавить ко многим неприятным
происшествиям в моей жизни, в которых я с самыми невинными намерениями
стал предметом порочащего и незаслуженного скандала.

Как раз в то время, когда я уезжал из Бомбея, молодая леди, дочь человека
ранее занимавшего высокое положение в Индии, а ныне члена парламента,
но чье имя было бы бесполезно упоминать, пожелала вернуться в "
Карнатик"; и я, по просьбе ее самой и другой дамы, с которой
она жила, неосмотрительно взял на себя заботу о ней во время путешествия. Перед нашим
отъездом я поразмыслил о трудностях и неуместности этого
шага и поделился своими соображениями с дамами, которые, вместо того, чтобы выслушать
мои возражения, настаивали на том, чтобы я выполнил свое обещание: я
согласился, исключительно из принципов вежливости и добродушия. Во время
нашего путешествия она открылась мне по собственной воле,
определенные акты жестокости и несправедливости, которым она подверглась со стороны своего отца,
по наущению ее _свекрови_, с рассказом о ее невиновности
падение и разрушение ее репутации из-за связи
о Даме, на попечении которой она находилась и которая по этой причине
настаивала на ее отъезде вместе со мной; и добавила, что ей было так противно
Индии, что она решила бросить это дело; и умоляла меня помочь ей в
исполнении ее желаний. Я самым безоговорочным образом не одобрил
ее проект - дал ей самое лучшее и бескорыстное
совет — и на протяжении всего этого неприятного дела, которое на меня навязали, я действовал исключительно ради её чести и счастья; и несколько самых уважаемых людей в Паламкоте, где она провела некоторое время, и в Мадрасе, где она впоследствии жила, могли бы засвидетельствовать деликатность моего поведения по отношению к ней, а также заботу и интерес, которые я проявлял ко всему, что могло быть ей полезно.

Это справедливое изложение сути дела, и всё же из-за этого я был
оскорблён до глубины души, и этот скандал достиг даже ушей моего
отец, которого, однако, я вскоре удовлетворил на этот счет. Но то, что
задело меня за живое, было поведением некоторых моих собственных родственников (которые,
если они даже не могли оправдать или одобрить, должны были, по крайней мере, быть
молчаливый), став самым яростным из моих клеветников - хотя, когда
характер этих самых отношений в предыдущих случаях был
затронут, я встал и защитил их с неминуемой опасностью для
своей жизни. Такое поведение казалось мне самым отвратительным; ибо, будь то из
привязанности, эгоизма или гордости, я всегда усиленно поддерживал свою
родственники, если я слышал, как их очерняли в их отсутствие - и, когда я был
не в состоянии оправдать их действия, по крайней мере, пресекал этот
разговор. Человеку, который равномерно действовали так, там даже нет
любовные отношения семейные привязанности, взаимопомощи, справедливости требовали разных
лечение, которое я испытал, что мог начать только с
порочность сердца, нищета интеллекта, и самая крайняя подлость
духа. И что примечательно в этом, а также в других случаях
те, кто был в наибольшей степени обязан моему отцу
и мне, были самыми закоренелыми.

После смерти моего отца, просматривая его бумаги в присутствии
заместителя шерифа Аргайла и трех других джентльменов, мы наткнулись на
письмо на эту тему от отца молодой леди моему, в котором говорилось
грубым образом отражающимся на моем характере. Я прямо написал, что джентльмен,
объяснив все дело, и требуя справедливости нужно сделать, чтобы мой
репутация. После решения вопроса церковью он написал мне письмо с
полными извинениями, признавая, что он действовал в том случае
путем введения в заблуждение и слишком легко приписал
необоснованные слухи; и, сказав, что, поскольку упомянутое письмо, будучи прочитанным помощником шерифа и другими джентльменами, в какой-то мере стало достоянием общественности, он счёл своим долгом принести извинения и выразить искреннее сожаление о том, что я мог пострадать из-за того, что он неосторожно поддался внезапному порыву страсти, вызванной, как он был тогда совершенно уверен, ложной информацией.

Таким образом, мой характер был сразу же очищен от клеветы, которую
несколько злонамеренных людей распространили по всей стране.
земля, где меня знали.

Эта история может послужить тебе поучительным уроком, мой ФРЕДЕРИК, чтобы
в первую очередь избегать любых связей с женщинами, которые при
вероятном ходе событий могут привести к частным актам доверия: они
в лучшем случае нескромны - склонны, как в данном случае, выставлять мужчину дураком - и
неизменно приводят к скандалу и упрекам. Вы также увидите из
письма отца этой Леди, найденного через восемь или десять лет после того, как оно было
написано среди бумаг моего отца, насколько неуместно и рискованно
неосторожно излагать свои мысли на бумаге. Я знал это
Часто, как в данном случае, это заканчивается унижением и сожалением.

 Прежде чем окончательно покинуть Малабарское побережье, я совершил поездку в Сурат,
которая сполна окупила все мои хлопоты.  Он превосходит любую часть Индии по
размерам и разнообразию торговли, по густонаселённым улицам и пригородам, а
также по постоянно меняющейся картине роскоши. Для более подробного описания
я отсылаю вас к аббату Рейналю, который, хотя и не всегда точен,
но настолько элегантен, что по его описанию вы сможете составить
живое представление об этом месте и его необычных обычаях.

Здесь мистер СЕТОН принял меня очень дружелюбно. И действительно, я
могу теперь раз и навсегда заявить, что в каждом месте, где я останавливался, и
на каждом посту, который я проезжал, с момента моего отъезда из Англии до моего возвращения, я
испытал самый добрый и щедрый прием и самое усердное внимание
мои потребности любого рода, будь то суда, катера, охрана
Сипаи, рекомендательные письма и т. Д. Будучи обеспеченным предвкушением, я
едва ли имел возможность обратиться с просьбой или выразить желание; не было и
государственной службе уделялось меньше внимания, чем тому, которое было
проявленная ради моего личного удобства. На доброту, столь утешительную, какой она была для меня тогда, я никогда не оглядываюсь без чувства безграничной
благодарности и искренней признательности.

 Мои путешествия по суше в Индии после кораблекрушения, не считая долгих
плаваний по морю, составили более трех тысяч миль. Вернувшись в Мадрас, я обнаружил, что моё здоровье сильно пошатнулось, и решил вернуться в Англию. Но, осмотрев почти все владения Компании, я почувствовал любопытство и решил отправиться в Китай. Чтобы сделать этот путь более приятным для меня, лорд Маккартни,
в дополнение к другим своим любезностям он передал мне следующее красивое письмо
рекомендательное к мистеру ПИГУ, главному суперкарго Компании в Кантоне:

 “Форт Сент-Джордж, 23 июля 1784 года._

 “СЭР,

“Это письмо будет передано вам капитаном ДОНАЛЬДОМ Кэмпбеллом из
этого заведения - джентльменом, который отличился во многих
случаях, но особенно своими способностями и обращением в
завершение сдачи форта Биданор, в котором он
долгое время находился в плену. Там у него ухудшилось самочувствие,
делает путешествие в Китай, возможно, в Европу абсолютно необходимым.
Если он останется на какое-то время в вашем Поселении, я буду очень признателен
вам за любое внимание и вежливость, проявленные к нему; и я буду счастлив,
по любому поводу, который вы можете мне позволить, возвращать ваше вежливое внимание к
такому достойному офицеру, как капитан Кэмпбелл, и доказывать, насколько
Я,

 “СЭР",
“Ваш самый покорный слуга",
 “МАКАРТНИ”.

«_Уильяму Генри Пигу, эсквайру._»

У меня также было письмо к мистеру Фримену, другому суперкарго, от которого,
как и со стороны мистера ПИГУ, со мной обращались с большой вежливостью: и мистер
ФРИМЕН, вынужденный покинуть Кантон и отправиться в Макао для выздоровления
, пригласил меня сопровождать его туда. Я воспользовался
этой возможностью; и, поскольку мы ехали вдоль рек, у меня была
возможность увидеть Страну больше, чем у многих европейцев, которые
посещают эту страну. Я бы поделился с вами наблюдениями, которые я сделал в ходе
этой экскурсии и моего пребывания в Кантоне, но это
Посольство лорда Макартни только что вернулось из этой страны; и там
есть все основания надеяться, что он или некоторые из джентльменов, которые его посещали
и которые обладают превосходными способностями и более обширными материалами,
порадуют публику гораздо более совершенным отчетом, чем мог бы быть мой
возможно.

Пока я оставался в Кантоне, произошел очень неприятный разрыв
между Фабрикой и китайцами. Английский корабль, стоявший в Вампоа, в
отдавая честь, разбил вдребезги китайскую лодку; в результате несчастного случая двое находившихся на ней людей
были сильно ранены осколками, и один из них скончался от полученных ран
вскоре после этого. Мандаринам был ясно объяснен этот вопрос, и они
Казалось, они были удовлетворены тем, что это был всего лишь несчастный случай. Через несколько дней после этого
судовой груз был насильственно конфискован и доставлен в город. Совет
встретился и решил послать за моряками с кораблей. Вечером, после
наступления темноты, пятнадцать или шестнадцать лодок с четырьмя или
пятью сотнями человек на борту попытались нерегулярным образом
пробраться в Кантон. По пути они были обстреляны китайскими лодками
и фортами и, потеряв несколько человек ранеными, были вынуждены отступить. Ничто не могло превзойти смятение и нерешительность Совета; и после
Самым унизительным образом они были вынуждены успокоить китайцев и
уладить дело, отдав им корабельного канонира, что вызвало их
негодование.

29 декабря 1784 года я сел на ост-индский корабль «Понсборн» под командованием капитана Хэммета, на котором я прибыл из Мадраса в Китай, и после вполне сносного плавания в течение пяти месяцев и двух дней сел на рыбацкую лодку у Фалмута и был высажен на берег, пробыв в Англии ровно четыре года и пять дней.

 Мне так не терпелось увидеть вас, что я написал вам из Фалмута.
встретимся в Бате. Мы приехали туда в один день; и никогда в жизни я так не делал.
Я испытываю такой восторг, словно впервые прижал тебя к своей груди: я
нашел в тебе все, чего могло пожелать мое сердце; и я должен, отдавая должное моему
мое мнение, эйвер, что с тех пор ни одно действие в твоей жизни не причинило мне ни малейшей боли.
напротив, у меня есть все основания быть довольным.
мои оптимистические надежды на тебя оправдаются. Поворот твоих мыслей
за твоими поступками бдительно наблюдал и внимательно изучал
я; и из-за твоей привязанности ко мне и твоей матери, твоего нежного
хорошее обращение с моими домочадцами, твоя откровенность с братом
и школьными товарищами - даже из-за твоей любви к любимой собаке
_Pompey_ и частые молчаливые созерцания его гравюр
я нарисовал самые приятные предзнаменования чистоты и
невинности сердца, мягкости нрава, утонченной чести и
великодушие. Если БОГУ будет угодно сохранить вам жизнь и укрепить ваше
телосложение, я все равно буду счастливейшим из людей, несмотря на то, что
трудности и невзгоды, которые я испытал, повлияли на мои чувства
Я пережил много несчастий, многие из которых были вызваны неизбежными случайностями, а некоторые — злобными и противоестественными преследованиями, порождёнными низменной завистью и трусливой местью. Я не хочу, чтобы вы знали, кто эти негодяи: я лишь хочу, чтобы вы знали, что в человеческой природе существуют такие отвратительные страсти, и чтобы, предупреждённые об их злодеяниях, вы были осторожны, сдержанны и осмотрительны в своей жизни.

Ещё одна вещь, на которую я хочу обратить ваше внимание, особенно вашего брата Джона, — это опасность вспыльчивого, импульсивного характера. Многие из
опасности и трудности моей жизни возникли из-за преобладания
пылкого духа и неуправляемых, ошибочных амбиций. Единственный пример
послужит тому подтверждением. Когда я был под командованием капитана,
впоследствии генерала Мэтьюза, в его кавалерийском полку, расквартированном
в местечке под названием Таколам, по соседству с обширными лесами,
нам сообщили, что дикие быки наводнили соседние деревни
и убили несколько человек: мы приготовились войти в лес и
уничтожить, если возможно, этих свирепых животных, которые стали
Ужас и разрушение в соседних странах. Истоки этих
диких стад были таковы: с незапамятных времён у язычников
существовал религиозный обычай приносить в жертву телёнка
при достижении какой-либо заветной цели, например, при благополучных
родах у жены или при устройстве на работу и т. д. Со временем
эти телята размножились и стали многочисленными и невероятно
свирепыми.
Помимо защиты беззащитных туземцев, это само по себе было
очень интересным видом охоты. Делалось это так:
отряд, хорошо экипированный, галопом подскакал к большой стае и,
выбрав самого свирепого из всех, атаковал его с мечами и пистолетами. Однажды раненый бык, от этого ставший ещё более свирепым, но не менее сильным, залёг в густых кустах так, что к нему можно было подобраться только спереди. Мне пришла в голову самая экстравагантная прихоть, навеянная тщеславием и юношеским задором. Я подумал, что было бы нечестно, если бы все набросились на него сразу, и, желая заслужить славу его укротителя, спешился.
и напал на него с пикой: я скоро, однако, была причина каяться этом
необдуманные и неоправданные шаг; он едва не смертельным для меня ... для
бык вскоре бросил щуку в воздух, и, если бы не очень
доблестные старания моего брата офицеров, которые ехали к нему, и
спас меня в тот момент, когда рога животного коснулся моего пальто, я
наверное, убили. Индийский офицер, служивший в моем отряде,
особенно отличился, подвергая свою жизнь неминуемой опасности,
бык отбросил его лошадь и его самого на расстояние от своего
рога. В то время мне было всего восемнадцать лет, и я не
мог здраво рассуждать о том, что, если бы меня убили, моя судьба
вызвала бы лишь жалость или презрение за мою глупость, в то время как,
если бы я преуспел, единственной наградой за мой риск были бы
бесполезные аплодисменты праздных и недальновидных юнцов вроде меня,
а моя опрометчивость была бы осуждена каждым, чьё доброе мнение
было мне дорого. Один или два человека, которые присутствовали при этом, сейчас живут
в Англии и пользуются большой известностью. Однако нам удалось прогнать этих диких
коров во внутренние уголки леса, разделяя мясо
тех, кого мы убили, среди тех бедных сипаев, которые хотели его съесть, и
таким образом оказали существенную услугу соседним деревням.

Часто, когда я слышал, в кофейнях и игры-дома, некоторые из
наши спортивные искры, гордясь своей доблестью более робкого зайца или
немощная лиса, я невольно вспоминая с уважением охотников
Индия, которые преследуют разрушительных монстров из леса -
Кабан, Тигр, гиена, бык, или буйвол; и, хотя
они стали нервы, одушевленные мужеством, и, по привычными делами
безусловно, они готовы к войне, оказывают необходимую услугу своим собратьям
и спасают жизни и имущество тысяч людей. Такое
величие духа, под контролем здравого смысла и под
руководством благоразумия, должно сделать человека респектабельным - но, если этого не сделать
управляется с осторожностью, не оставляет человеку никакой другой похвалы, кроме похвалы
великодушный безумец. Используй любую возможность, мой дорогой ФРЕДЕРИК, для того, чтобы
внушить твоему брату следующие принципы: естественная
теплота его характера часто заставляет меня опасаться озорных
последствия, которые я сам слишком часто испытывал - хотя, я
слава богу, это никогда не побуждало меня к мести или к преднамеренному
нанесению вреда кому-либо.

Я уже не раз говорил, что я совершенно уверен в том, что ваш дружелюбный нрав обеспечит вам любовь
человечества, но в то же время он подвергнет вас многим
испытаниям, для защиты от которых иногда необходима большая доля суровости.
Кроме того, для того, чтобы мягкий нрав засиял, необходима определённая доля стойкости.
Без неё кротость считается робостью, скромность — слабостью, а очарование —
кротость прощающего сердца, которую используют как жалкий способ
смириться и проявить подлый характер. Поэтому бывают времена, когда
злодейство людей и нравы мира вынуждают оставить ягнёнка и стать львом. В данный момент
Европа переживает ужасный и тревожный кризис. В соседней стране поведение высших слоёв общества вызвало ужасную
конвульсию: общественный порядок был нарушен, а стабильность
собственности уничтожена: все доводы из истории прежних времён
признано неприменимым к настоящему времени: сама система ведения войны
претерпела революцию; и ни один человек не может сказать, исходя из позитивного
вывода: “Так будет завтра”. Слава богу, мы находимся на острове.
БОГ! защищает нас: а шаткая основа, на которой стоят гражданский порядок и
собственность в большинстве стран Континента, делают наше государство в
Англии достойным зависти. Тем не менее, время чревато экстраординарными событиями
и вы сейчас приближаетесь к тому возрасту, в котором мужчины должны быть готовы
действовать по зову своей Страны. Поэтому вам подобает
сделайте такие вещи предметом частого размышления - чтобы приучить
свой разум к встрече с опасностью, чтобы быть готовым в любой момент, при
предупреждении, отдать свою жизнь, если необходимо, ради блага вашей семьи.
Ибо, в конце концов, мой ФРЕДЕРИК, какая разница, умрем мы так или этак?
умереть с честью и чистой совестью - вот и все.
Давайте отбросим предрассудки - и кто, обладая здравым смыслом, мог бы
поколебавшись мгновение, предпочесть смерть на поле боя смерти от
отвратительного обострения болезни, крокодиловых слез притворного
друзья, а также болезненные эмоции и стенания тех, кто действительно нас любит
?

Наконец, я должен заметить, что в то время, когда я покидал Индию, дела
британской нации носили столь удручающий характер, что все лица,
знакомые с нашими проблемами там, не допускали ничего, кроме длинного ряда
мудрые меры, для их выполнения которых были привлечены самые квалифицированные сотрудники, могли бы
спасти Компанию от разорения. Я счастлив, что могу сейчас заявить,
без возможности противоречия, что тучи, которые угрожали
нам в этой части, с тех пор постепенно рассеиваются под
меры, принятые КОРОЛЕВСКИМ СОВЕТОМ под руководством мистера ДАНДАСА;
и, наконец, полностью отменены славным правлением
лорда КОРНУОЛЛИСА, чья мудрость в кабинете министров не менее способствовала
безопасности, чем его военные таланты, справедливость и умеренность —
чести ВЕЛИКОБРИТАНИИ на Востоке. Выбор такого человека для
Правительства Индии отражает доверие к Советам ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА и
свидетельствует о том, что отеческая забота нашего любезного ГОСУДАРЯ
распространиться на самую отдаленную часть Империи.

 КОНЕЦ ЧАСТИ III.












 ПРИЛОЖЕНИЕ.














 ПРИЛОЖЕНИЕ.


[Иллюстрация]


 _ ПИСЬМО ГЕНЕРАЛА МЭТЬЮЗА_,

 Для

 СУД ДИРЕКТОРОВ ОСТ-ИНДСКОЙ КОМПАНИИ.



 (УПОМИНАЕТСЯ В ПРЕДЫДУЩИХ ПИСЬМАХ.)

 -------------------------------------------


 ДОСТОПОЧТЕННЫЕ СЭРЫ,


 Имею честь сообщить вам об успехах вашего оружия
на Малабарском побережье. Вы, должно быть, получили известия о начале
экспедиции из Бомбея и о её целях. 12 декабря я отплыл с небольшим отрядом и по собственному
желанию решил высадиться в Раджамундрооге, а не в каком-либо другом
месте, потому что в этой части побережья у меня было двойное преимущество:
Я мог бы обезопасить себя до прибытия подкрепления и запастись провизией,
чего я не мог бы сделать в Кандапуре или в каком-либо другом месте на юге
из-за многочисленных гарнизонов и их близости к столице. Меры и распоряжения джентльменов в Бомбее были
такими, что я не мог рассчитывать на своевременное прибытие подкрепления оттуда
или на получение провизии. Раджамундрук находится на
вершине высокого холма и возвышается над устьем лучшей реки на
побережье. Мы взяли его штурмом. Как только мы высадились, прошло совсем немного времени
поднималось в процессе подготовки к Оноре; ибо мы уже не хладнокровно,
перевозки, или Тельца, донести какую-магазинах. Рукоприкладства пушки,
боеприпасов, положения, и т. д. были отправлены по морю; и великий дополнений
что Хайдер сделал для укрепления Оноре и укрепленный остров,
помешало мое появление в реку с небольшого корабля, и мне пришлось
каждый земельный участок вещь, через сильный прибой на пляже, а потом на крест
реки на север, от форта. Эти препятствия были преодолены;
и, когда была осуществлена реальная брешь, было предпринято нападение — и
Гарнизон, состоявший из двух тысяч пятисот человек, был либо
убит, либо утонул, либо взят в плен. — Вскоре после этого события
войска с юга под командованием подполковника Маклауда были высажены
в Раджамундруге. Ожидание переправы заняло бы много времени, поэтому,
чтобы не терять ни минуты, я погрузился на корабль и высадился возле Кандапора
под огнём «Бомбейского захвата» и «Бесстрашного» и сразу же захватил небольшой форт, который служил для охраны наших складов. Враг был виден и казался многочисленным: некоторые пленные, которых мы взяли, насчитали их
в составе двенадцати сотен всадников, одной тысячи сипаев и пятисот пеонов. Мой отряд состоял из трёхсот пятидесяти европейцев, шестисот
 сипаев и четырёх небольших полевых орудий, с которыми я двинулся сначала на
врага, который отступил, а затем направился в Кандапор. Они
сильно мешали мне в тылу, но, будучи полон решимости атаковать форт, я
действовал только в оборонительной манере и в семь часов вечера овладел
фортом и несколькими редутами, господствовавшими над рекой. Главной
целью экспедиции, нападением на Биданор, оставалось
предпринято; и потребовалось много серьёзных размышлений, прежде чем решиться на это рискованное предприятие. Теперь, ваша честь, взгляните на состояние моей армии: ни одной повозки, запряжённой волами, а те немногие, что есть, не способны тянуть восемь лёгких полевых орудий; ни одного мула, чтобы перевозить мушкеты, боеприпасы или провизию; ни одной палатки; и у многих офицеров, в частности у ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, не было ни одного слуги; ни волов, ни овец, которых угнал враг. В то время армия состояла примерно из одиннадцати
сотен боеспособных европейцев и трёх тысяч сипаев. Расстояние
От Кандапора до подножия Гаута тридцать миль по лесистой местности.
Армия противника была усилена и стояла на пути. Донесения о
силе различных укреплений, защищавших перевал в горах, давали мне
очень слабую надежду на успех, а трудности с обеспечением моих
войск рисом сами по себе были достаточными, чтобы отбить у человека
всякое желание предпринимать попытки. Однако, получив приказ захватить Биданору, я решил провести разведку и
отдал приказ о наступлении. Мы не прошли и шести миль, как
враг противостоял нам в силе. Мы продвигались вперед; и благодаря
хорошо отработанной артиллерии и стойкости людей враг отступил
по мере нашего продвижения. Перестрелка продолжалась около трех часов—после чего мы
остались продолжать беспрепятственно маршрута; ни враг сделает любой
стоять, пока мы были на марше четвертый день, в трех милях от
пропуск—где, землю поддерживают, они пытались оппозиции, и
были грубо обработаны, потерять, на штык и пулю, выше трех
сто человек. Их преследовали до небольшого форта, который был немедленно уничтожен.
брошенные, а затем бежавшие к первому заграждению или входу в ущелье.
 Это была линия каменной кладки, которая покрывала всю открытую местность и была
окружена лесами справа и слева.  На шести бастионах было установлено
пятнадцать пушек, а слева на крутой горе располагалась
крепость с двумя двенадцатифунтовыми пушками. В целом это выглядело слишком грозно, чтобы атаковать в лоб, но, осмотрев правый фланг, я решил, что его можно обойти, поднявшись на холм через лес. Рано утром были сформированы две группы: одна для попытки
с другой — взобраться на стену, но противник избавил нас от этой
затеи, покинув место. Это был удачный момент, чтобы попытаться
пройти через перевал, потому что противник, вырубая деревья и т. д.,
создал бы столько препятствий, что нехватка провизии вынудила бы меня
отказаться от этого плана. Отряду было немедленно приказано
следовать за противником вверх по холму, и он с небольшими потерями
добрался до второго барьера, на котором было установлено одиннадцать
орудий. Пятьдесят врагов были убиты или
взяты в плен во время этой операции. Добившись успеха, я сменил уставших
свежие отряды, которые возбуждали соперничество и поощряли пыл
сипаев; ибо неустанным усилиям этого подразделения ваших
войск принадлежит честь этого дня. Батарея за батареей были взяты;
и овладение фортом на вершине Гаута около пяти часов пополудни
завершило все это дело, названное Хайдергуром. В этом форте мы
нашли установленные тридцать пушек, от двадцати четырех до четырех
фунтовых; а на различных укреплениях на перевале - сорок других, от
четырех до двенадцати.

Когда мы созерцали многочисленные редуты и высоту Гаута,
и сказал заключенным, что мы отъехали семнадцать тысяч мужчин,
в том числе и спешенной кавалерии, регулярные сипаев, и матч-замок пеоны, мы
не может считать победу мы одержали, как из-за нас—наше слабое
усилия будут напрасными. Прогресс ваших рук должен быть
приписан Божественной Воле. В ходе этой войны Провидение
было особенно щедрым — когда нам не хватало риса, мы были уверены, что найдем его.
запас, оставленный для нашего использования врагом— когда наши боеприпасы для мушкетов
было израсходовано, вражеские магазины снабдили нас в изобилии — пушки мы
в каждой крепости, и такого количества воинственные магазинах, что мы
склонен полагать, что "Хайдер" поставила все свои гарнизоны с побережья и
от Bidanore. Гидергур находится примерно в четырнадцати милях от Гидернагура,
_алиас_ Биданор, столица провинции.

Ночью того дня, когда мы взяли Гаут, меня посетил
Капитан ДОНАЛЬД Кэмпбелл, сын полковника Чарльза Кэмпбелла. Он
потерпел крушение у побережья, был схвачен и содержался в кандалах, пока
подход этой армии не заставил джемадара освободить его, чтобы нанять на работу
в качестве посла. Его послание состояло в том, что джемадар, потеряв свой
Мастер (ХАЙДЕР), будучи в плохих отношениях с ТИППУ САХИБОМ,
охотно отдал бы себя под защиту Компании при условии, что
управление Страной будет по-прежнему принадлежать ему. Идея получения
владения столицей и фортами Королевства в направлении
Серингапатам, а также очень большое преимущество, которого я мог бы ожидать от него.
опыт, способности и влияние, учитывая слабое состояние моей армии,
убедил меня закончить этим предложением; и я послал ему капюшон, означающий
что его сила и влияние не должны быть уменьшены. Это, хотя и не
нарисованное пером юриста, было равноценно столице
Биданора. Капитан Кэмпбелл вернулся с ним и должен был передать джемадару
что я выступаю утром.

Не ожидая большого успеха, которого мы достигли, форсируя перевал
на главной дороге я отрядил подполковника МАКЛАУДА влево,
подняться на Гаут по узкой тропинке, чтобы атаковать Гидергур
с тыла. Отсутствие этой отрешенности и усталость от
в предыдущий день мой отряд сократился примерно до четырехсот европейцев и семисот сипаев
; и все мои ружья остались на дне Гаута. С
этот отряд двигался в сторону Bidanore, и был в миле от
стены перед любой поступило сообщение от капитана Кемпбелл или Джамадар: но
не имея ничего, чтобы задержать в области от паники-поразил противника, мы
продолжили наш марш, пока добро пожаловать подход капитан Кэмпбелл
меня заверили, что место было нашим. Войдя в него, я был рад увидеть
около четырехсот ваших сипаев, захваченных в Карнатике,
которые предложили мне свои услуги. Посетив Джемадара, я повторил свои заверения в том, что, пока он верно служит Компании, управление страной должно оставаться за ним; и, хотя меч должен быть в ваших руках, он должен обладать такой властью и влиянием, каких требует его положение, и вы не откажетесь назначить ему весьма щедрое содержание. Противник был силён, а моя армия сильно ослабла из-за других неприятных событий,
помешавших мне продвинуться дальше и захватить два форта на
На восток; ибо, опасаясь, что киллидар Мангалора
не передаст это место приказу ХАЙАТ-САХИБА, и учитывая
этот знаменитый морской порт, имеющий большее значение для ваших дел, чем приобретение
территории за горами, я был готов выступить туда
и был вынужден осадить его. Была пробита реальная брешь,
Киллидары сочли нужным сдать ее. В связи с этим счастливым событием разрешите мне
поздравить вас; ибо это частично обеспечивает наши завоевания от
Карвара до Кананора. Есть два или три места, где я еще не был
способен призывать; но поскольку эти гарнизоны не могут ожидать никакой помощи; они
, конечно, падут.

Итак, я дал вашим достопочтенным краткий отчет, начиная с первой высадки
ваших войск 12 декабря и заканчивая взятием Мангалора в
9 марта; за это короткое время нас посетила череда успехов
с которыми трудно сравниться. Вся морская пехота противника попала в наши руки
среди них восемь линейных кораблей, либо построенных, либо стоящих на стапелях
; и пять из них могут быть отправлены в море в скором времени. После
информирования вас о счастливом и великолепном успехе вашего arms, это
Мне больно сообщать вам, что разногласия в армии из-за
грабежей и добычи достигли такой степени, что грозит открытым
мятежом. Я сообщил вашим светлостям об условиях, которых требовал
Джемадар и которые я от вашего имени принял; и вы знаете, каким
мирным образом эта столица была возвращена вам. С прискорбием сообщаю, что офицеры ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА были первыми, кто поднял шум, и что назначенные ими агенты доставили мне много хлопот и беспокойства, а также вызвали большое недовольство в армии. Я отправлю вам
копии нескольких писем, которые были переданы, для вашего определения.
Они могут предположить, что я присвоил сокровища для собственного использования, или
заключил сделку о возвращении ему частной собственности Джемадара; или что
Я должен согласиться с тем, что он должен называть все сокровища и драгоценности своей частной
собственностью, за исключением того, что по праву должно принадлежать
Достопочтенной Компании или похитителям. Я должен только заверить ваши чести,
что я не заключал никакой сделки, ни публичной, ни частной, но то, что
было выражено в капюшоне, присланном из Хайдергура, на который капитан Кэмпбелл
Я был свидетелем; и поскольку я часто говорил своим друзьям, что не приму значительных подарков без согласия достопочтенной компании, я сообщу вам, что во время моего первого визита Джемадар настоял на том, чтобы сделать мне подарок в размере одного ланкара рупий; и когда он счёл нужным пожертвовать армии два ланкара и тридцать тысяч рупий, сумма которых ожидает вашего одобрения, он попросил меня принять ещё один ланкар рупий. На оба этих запроса, касающихся меня лично, я
ответил, что если ваша честь позволит мне отлучиться, я
Я, безусловно, воспользуюсь этим благоприятным моментом, чтобы обрести независимость, и буду ждать ваших распоряжений относительно распоряжения двумя миллионами рупий. Насколько мои прежние и нынешние заслуги могут заслужить ваше благосклонное отношение и ваше согласие на такое вознаграждение, остаётся на усмотрение вашей чести, но я прошу вас поверить, что в ходе моих услуг всё подобное будет представлено вам.

Если бы можно было удовлетворить алчность целого народа, то у этой маленькой
армии было бы достаточно чести и выгоды, чтобы удовлетворить большинство
жадный; но с немощами природы не справиться
разуму. Алчность с самой пагубной тенденцией перешла границы
здравого смысла и вышла за пределы долга. Армии, а не содержание
с покупкой, в разных местах, что были приняты на побережье
в военных кораблей, военно-морские склады, товар, и т. д. и т. д. и в товары
различные виды по Bidanore, которые в целом Джамадар говорит, Может быть
- он оценивался в тридцать не хватает пагод; они стремятся лишить Джамадар из
его частная собственность, под предлогом законных прав войну; и
В своих криках и объединённых обращениях они придерживаются стиля и манеры, которые, по-видимому, направлены на то, чтобы вынудить меня сделать то, что, по моему мнению, должно быть сохранено для общественного блага и на пользу достопочтенной компании. То, как форт и город были переданы компании, не даёт мне права прикасаться к частной собственности, а каперское свидетельство подразумевает полную неприкосновенность всего подобного. Будет ли угодно вашим светлостям, чтобы из-за каких-либо
неразумных действий вашего главнокомандующего он или войска
потеряли доброе мнение, которое может быть о них у
их быстрый успех или то, что государственная служба должна рассматриваться как второстепенная цель? Наше имя почти предано забвению, но, насколько это в моих силах, оно будет восстановлено, если не возвысится до прежнего величия.

 _Мангалор, 16 марта 1783 г._


 _КОНЕЦ._