Говнокино читая о Махно под Коррозию металла

     Бонивур в юности именовался Боливаром, много позже его переименовали в Бонивура, сочтя явную лошадиность за признак высочайшего интеллекта, буквально затмевающего все призрачные достижения юного Боливара, засимонившего все чины и должности новорожденной республики Уругвай, где, оказывается, подвизался на стезе разбоя украинский анархист Антони, эмигрировавший из Российской империи в девятьсот девятом, чтобы вернуться уже не в Российскую, конечно, империю, но Советский Союз, благополучно померев при Брежневе в Никополе в возрасте восьмидесяти восьми лет. Однажды в начале лета сорок пятого года Бонивур, тогда еще Боливар, увидел входящую в порт Кюрасао подводную лодку U - 96 под так и не спущенным флагом Кригсмарине. Он попытался замаскироваться под коня, испугавшись грозно наведенного на порт зенитного орудия калибра восемьдесят восемь миллиметров, тайно, но крайне смутно осознавая магическую силу цифр, прозревая свою скучную жизнь на пензии и шамкающего в телевизоре Генсека, облупошенного зубровкой и нембуталом, что ему, несомненно, в полной мере и удалось, так как выпирающий из костяной оболочки черепа интеллект эволюционно изменил самую форму черепа, удлинив оный до невозможности, так что когда коменданту города Долгова показали его череп, то вымуштрованный и пунктуальный немец тут же разразился научной статьей, опубликованной в нумере восемьдесят восемь иллюстрированно - познавательного журнала для юношества Рейха  " Щварце корп ", в которой утверждалось превалирование германской расы над вырождающимися большевиками, чьи черепа более походили на лошадиные, нежели черепа марширующих по временно оккупированным территориям полчищам немецко - фашистских оккупантов и гитлеровцев.
     - И - го - го, - загадочно позвал Боливара выскочивший на палубу небрежно плескавшейся  лодки какой - то немец, оказавшийся по списочному составу экипажа писателем и акустиком Букхаймом. - Подь сюды, гнида.
    Боливар несмело подошел, прицокивая копытами и небрежно помахивая гривой.
    - Так будь же отныне Бонивуром, - торжественно заявил появившийся на макушке боевой рубки белофуражечный фрегаттен - капитан, оставшийся неустановленным за недосугом отеческих исследователей залезать в архивы Кригсмарине. - А поскольку труд сей нетленный создается прямо сейчас и на наших глазах злоехидствующим коалой, не устающим изгаляться над отеческим производителем, то вот тебе сразу и далее еврейский анекдотик.
    Капитан снял беловерхнюю фуражку, деланно раскланиваясь перед высыпавшей на палубу чрезвычайно заросшей разномастными бородами командой, и продекламировал, к месту чуть приплясывая :
    - Приводят раз к Сталину коня. Смотрит Сталин и видит, что в - натуре конь, все коням конь. И приказал Сталин отвести коня маршалу Буденному. А назавтра сказали Сталину, что у Буденного и коня родился Тэдди Хилкс.
    - Гыыыы ! - поддержали великий почин фрегаттен - капитана члены экипажа, обнявшись за шеи и ритуально раскачиваясь под зазвучавшие из стального нутра лодки баварские напевы, так как приветствовавший Боливара в самом начале ( см. выше, курсив мой ) писатель и акустик Букхайм сиганул внутрь, где и приспособил к радиотрансляционной внутренней линии внешние динамики, и выдающие чарующие звуки баварских аккордеонов наружу.
    - Бля ваще, - говорили собирающиеся на берегу люди, граждане Уругвая, потому как происходило все именно там.
    А Бонивур, понимая великую честь, оказанную ему немцами, попер в культуру, оставшись там навсегда в виде кина, например.