Битва и победа

Драматизации Римской Империи.
***
Porvoo Werner S;derstr;m,1886 год.
***
1.Маран Атха 2.Христиане и христианский Бог.3.Аполлоний.4.Начинаются страдания.
 5. Цирк и город мертвых. 6. Друг в беде. 7. Выхлопные газы. 8. Аэнар.
 9. Неаполь.10. Уклон на дороге.11. Падение и подъём 12. Столица мира.
13. Предательство и лояльность.14. Надежда не допустить позора.
**************
Первая глава.

Маран Атха.[1]


Полдня солнца на плато Зевгитанин. Гора Атлас
вершины рихмистя и карфагенский серый замок между ними
лейхкяйстя ветра. Медленно текущая река Баградан к морю навстречу богатому,
богатому зерном вайнийскому ландшафту насквозь. В том месте, где река
изгибается с востока на север, возвышается плато невысокого холма.
Он покрыт стенами хребта и мраморными валунами. Щебень
три одиноких, пятнистых порфировых столба,
которые являются утраченным древним великолепием для трех могильных статуй. Ливия
рабочие поставили им ледяную хижину вихели в углу статуи, из которой
потолок и стены оплетены аидом лехвексеном. Где когда-то
каареили красиво культаэлту на потолке, теперь он поднимет воздух с дымом
пастух из белого и ширина мраморной лестницы из сломанной лестницы
топчущий босыми ногами ставшую смуглокожей эломихет.

В дверях палатки, на земле сидит старик, размером с кытристиного человека. У него есть
на дешёвой коричневой одежде и на его тёмном худом лице
глубокий поклон перед маленьким изображением бога, которое он держит в
полусогнутой руке и о котором он тихо говорит. Вокруг всё тихо, только
потом я услышал, как ящерицы, которых он привлёк,
шуршат сухими листьями на потолке хижины.

Внезапно ваш мужчина поднял голову и посмотрел на чёрные глаза
классной умной штуковины на равнине. На холме за дорогой.
 подойдите к нему вдвоём.

Мальчики-подростки, одетые в костюмы, показанные в фильме,
вышагивали усталыми шагами, как стройные молодые люди. Длинные чёрные волосы
ниспадали на грудь, а на голове была широкополая шляпа. Под
юбкой у него были надеты панталоны до колен, а на левое плечо
перекинуто платье. Солнцезащитные очки и широкополая шляпа.

— Арбата, — прошептал старик и встал под деревом. — Но кто этот
чужеземец, что он может?

Медленно спустились к нему с холма путники.

"Это мой отец", — сказал мальчик, указывая на старика.
"Этот грек, — продолжил он, — встретил меня на
открытом поле; он направлялся в Картагену и заблудился".

"Так что помоги нам найти верный путь", — сказал
старик. "Но ты же знаешь, чужеземец, что в этот день солнце
освещает их земли, пока ты не доберёшься до Картагены. Поэтому мы возьмём тебя
к нашему доброму господину Артемону, чтобы он оказал тебе
гостеприимство; рано утром ты сможешь продолжить свой путь».

Адрей поблагодарил старика, пожав ему руку.

"Но задержитесь на минутку, - продолжал старик, - и насладитесь нашим домиком"
выпейте чего-нибудь, это пойдет вам на пользу".

Незнакомец утвердительно качнул головой. "Пять часов, - сказал
он, - это день жареного пялакеани, и хотя у меня есть сандалии,
ноги у меня почти отросли от горячего песка. Следовательно
Я приму и это, миелуйзем, спасибо тебе за твое предложение.

Они тихо подошли к куккулате наверх. В домик сейсаттуя вошли гости
и обратили свой взор на север. Он удивленно воскликнул.
Во всей своей красе перед её отцом раскинулось восхваляемое плато,
с пшеничными полями и трезвым гневом на другой стороне, с многочисленными
лимонными и масличными деревьями, цветущими. Город располагался почти
вдоль береговой линии Баградана, вдали от синего
пламенного моря, вздымающегося ввысь, к карфагенскому дворцу и храму.

 «Карфаген!» — воскликнула она. «Картаго, моё путешествие, моя голова!»

Оба ливийца смотрят на безмолвную землю.

Мгновение тишины после начала речи пожилого человека:

«Чужеземцы, ваше удовольствие — наша горечь. Знайте, что те
внутри стен и в этом замке жили другие люди и другие
боги — теперь здесь правят гости мистера и чужеземные боги, а
мы пашем нашу землю и выращиваем для них плоды, чтобы они могли
жить в изобилии».

«Чтобы они могли жить в роскоши», — сердито повторил мальчик,
сжимая руку в кулак.

«Вы из семьи Картаголаистов?» — с удивлением спросили гости.

Старик сделал запрещающий жест.

"Нет, — сказал он и гордо поднял голову, — мы старше, чем
Картаго. Мы родились в этой стране. Но наша мать
сначала пришли финикийцы, а потом римская рабыня. Смотри, чужеземец, — продолжил он громче, — вон там,
 — они называют его Бирса, — есть время, когда нужно выдохнуть, и
море волнуется, и огонь, и кровь, чтобы избавиться от тиранов; но мы
снова будем великими и счастливыми. Мои глаза не видят этого, но
ты, Арбата, сын мой, у тебя будет время увидеть это».

Мальчик слушал, прикрыв глаза, а отец гладил его по шее.

 Грек выглядел удивленным. Он на мгновение задумался.

«Итак, — сказал он, — эта семья тонет, эта должна погибнуть, а другие
дни ещё впереди».

Оба ливийца странно посмотрели на него.

«Ты тоже веришь в это, чужеземец, — начал старик, — веришь ли ты в то,
что мы шепчемся друг с другом втайне, что после этих дней и рас придёт
другой, лучший день и раса?»

«Я не знаю и верю в то, что сказано в священных книгах?» — ответил
Греческий.

Он достал свою книгу, свернутую в ваатеуксенса.

"Я услышал, что это предсказано: поэтому говорит Господь, Господь так говорит:
Вот, мои слуги будут есть, а вы будете голодать; вот,
мои слуги будут пить, а вы будете жаждать; вот,
мои слуги будут радоваться, а вы будете горевать. Ибо
вот, я творю новые небеса и новую землю, и прежние не считаются
забытыми!»

 Он остановился. Ливийцы в замешательстве смотрели на него.

— Чужеземец, — торжественно начал старик после минутного молчания, — святая мать божья, во имя которой я просил тебя сказать нам, кто он,
тот, кто произнёс эти слова, — настоящий человек или один из этих предателей,
который разъезжает по стране и опаздывает, вы раздражаете нас".

Грек скривил рот в смехе.

"Тот факт, что эти слова есть, - сказал он, - пусть он даст вам
Я сожалею о вашей проблеме. Вы не знаете его, потому что на востоке, далеко от...
на востоке, где восходит солнце, он сошел с людей к ... и
поговорил с ними. Ему принадлежит земля и все, что на ней есть.
Ему принадлежит сила и владычество".

- Баал, Баал, отец, - оживленно повторил мальчик.

- Он имеет в виду баала. Итак, Ваал велик. Да будет благословенно его
имя!

С этими словами старик смиренно склонил голову. Незнакомец сделал
не нравится мне это движение.

"Как и твоим ногам не нравится червь, ползущий по земле,
так и Господу не нравится, когда ноги топчут ба'ал", — ответил он
спокойно.

"Баал, ты сказал?" — спросил старик, отступая на шаг назад.

Незнакомец торжественно поднял руки.

"Элонейка ближе, что ты пожинаешь от своего бога. Сильнее, чем они, и они падут! Он — творец нового неба
и новой земли — разве может быть иначе, если он не признаёт их?!

 «Твои слова непонятны мне, — ответил старик, — я не могу
чтобы понять их. Но я знаю, что Баал велик и ужасен, и
нет никого сильнее...

"Артемон!" - перебил ее сын. "А вот и Артемон".

Старик перевел взгляд в ту сторону, куда показывал его сын.

"Итак, это наш добрый господь", - сказал он. "Иди, Арбата, она
против, пока я не решу выпить за наших гостей".

Мальчик поспешно спустился по мраморной лестнице и через несколько
минут подошёл к мужчине, который медленно шёл по земле. Старик
вернулся в хижину, и Грек остался один. Он почесал голову
мобильный, прислонился один к столбу и бросил взгляд на неподвижность
пора парить в райских просторах над равниной.

"Картаго", - говорили его сияющие глаза, - "по ту сторону моря живет дух.
куиска сказал мне твое имя, и мои губы произносили его.
палящее солнце и замерзающие зимние ночи.
и каждый день, в радости и в печали, до сих пор я вижу тебя своими собственными глазами
передо мной ты - путешествие моей головы! Я знаю только радость и счастье.
дай мне расцвет в твоих стенах и даруй великие дела.
дух мой там, чтобы доставить".

Хилл пришёл с мальчиками, чтобы сопроводить человека, которого ливийцы
называли своим господином. Это был почтенный старик, взгляд которого был
мягким и почти кротким. Годы в какой-то степени
скрючили его спину и сделали походку неуклюжей.
Но как только вы заметили, что в его слабом теле жил
сильный дух.

Подавшись вперёд, она медленно поднималась по лестнице. Его
когда она пришла в себя, протянула ему греческую руку.

"Привет", - сказал старик и пожал, однако греческую руку. "Не надо
презирай мою комнату, и что еще я могу для тебя сделать?"

Во время поимки старика охеннетуста за руку заметил грека его
этусормессани из золота с припаянным к нему аметистом,[2] на котором был нарисован
изображение пастуха в виде несущего на плечах ягненка. "Хвала Иисусу
Христу!" - сказал он внезапно и серьезно.

Мгновение изумленно смотрел на человека, стоявшего рядом с ним.

"Вечный, клянусь аминь!" - ответил он тогда и обнял незнакомца.

"Я видел душу пастуха[3] на твоем кольце с печатью", - начинает незнакомец
"и понимаю, что ты признаешь себя в его собственных интересах".

"Благодари его, - сказал старик, делая движение, - за то, что он
послан мне одним братом. Много лет я жил сам по себе, и
другой из числа живущих отделился здесь, на моей ферме, и готовился
к посещению другого мира ".

"Я Аполлоний Фригийский", - сказал он в честь грека,
"и я направляюсь в Картагун. Мистер размер батончика для вас, чтобы вы отправили
себя и свою комнату в утомительное путешествие к разоблаченному мужчине!"

В то же время становятся старыми ливийскими позиции двух мензурок. Tervehditty;ns;
уважительно относится к своему Господу вручил каждому из них один
Кубок.

"Лучшее вино и лучший источник воды, какой только сможете найти", - добавил он.

Затем быстро разложил на земле несколько букетов из тростника, постелил поверх них коврик
и попросил гостей сесть. Они повинуются его просьбе
. Ливийцы отступили назад.

"Скажи мне, ты много путешествовал, - начал Артемон, - насколько безудержно распространяешься"
семя Евангелия в мире; глава растущих верующих и их рост
они сами через освящение и веру? Церковь приняла меня в свои объятия,
их число ограничено, и мы чувствуем себя как бы
принадлежащими к одному роду. Как сейчас обстоят дела?"

"Я против тебя так же, как против радости, что и против горя", - сказал Аполлоний.;
"хотя горчичному зерну предстоит стать деревом, которое покроет молодыми побегами
почти весь мир. Там, где жили иберийцы, и где
парфяне наслаждаются скачками, где пограничная стена Британии
линия проходит насквозь, и где ты далеко от могилы, вот это
поместите плод, принесенный семенами. Греки, римляне и
дикари принадлежат слову. Господи, благодарю тебя за то, что сохранил губы
пурпурное платье при дворе императора, а также рабов, которые
гребут на кольмисоутолаивоя. Каждый день у меня новые камни
здание церкви, которое также уже превратилось в большую башню, возвышающуюся над высокими облаками в небе.
"

"Благословен Господь, Который дал мне, моей жизни ночи, чтобы услышать это
рад сообщить, что" молвил старый Артемон и поднять благодарны за руки
небо.

"Итак, хвала Господу", - повторил Аполлоний. "Но для многих это так".
этот Господь, видимый в благодати, стал ловушкой. При виде завоевания себя
мира они отдали столько же времени миру, чтобы завоевать их
себя. Старый образ жизни иксинкерсайсууса исчез, почетный и трудный
жизнь мягкая, так и считает хейккони. Они начали встречаться
снаружи. Нужно было немного здравого смысла,
и тогда можно было бы понять, есть ли среди них христиане, которых можно встретить
на улицах, прямо на месте, на рынках и в конторах. Христианский меч
убивает в бою так же легко, как и оружие язычников,
и христиане заявляют, что предпочитают хлопать в ладоши,
а не участвовать в цирковой гонке против детей мира.

 

 Артемон печально покачал головой.«Когда я был молод, — сказал он, — в церкви не было ничего подобного. Почему же Господь не восстановит тех, кто был потерян и
чтобы прогнать это злое время!»

«Он прогнал его, — ответил Аполлоний серьёзным голосом, — и скоро прогонит
снова! Но это сладкая тайна, которую ты скрыл, но ты должен
знать её, потому что я пришёл сюда, чтобы рассказать её моему брату».

Старик внимательно поднял голову.

«Далеко-далеко на востоке, — продолжил грек, — находится Фригия,
город Пепузан. Там был мистер Монтанус[4]
, исследователь сердец, человек, которого звали проповедовать, как и Джона Муина: «Совершенствуйтесь и кайтесь! Топор уже вонзился в дерево!»
За этим последовало несколько случаев божественного вмешательства, когда женщины и дух говорили с ними
и объясняли, что конец света близок и Господь
готовится сойти с небес, чтобы уничтожить дьявола и его
царство и занять свой новый Иерусалим, тысячелетнее
царство... Но признаёт ли он, что владеет теми, кто живёт
в мире и по мирским законам? Приглашает ли он своих братьев и
благословляет ли их своим именем, стыдясь и
соединяясь с теми, кто спокоен и чист сердцем? Нет
ни в коем случае, но у него в руках весы, и он способен отделить
плевелы от пшеницы. Горе тем, кто является плевелами! Но чтобы
фигура была меньше, я прошёл здесь, сила духа,
чтобы возвестить братьям в этой стране, что открыл Господь, и
воскликнуть им: «Маран ата!»

«Маран ата!» — тихо повторил старик, и глубокий вздох пронзил её
сердце. «Значит, наш Господь придёт!»

 Юноша схватил его за руку и мягко спросил: «Что за звезда
пришла к этому счастливому утешению, слова которого так тяжелы и горьки на
твоих устах?»

- Маран атха, - еще раз повторил старик и печально опустил голову.
"Чужестранец, - продолжал он, - посмотри туда", - он указал рукой на север.
- "там находится великий город Сиракузы.
Где я жил, для меня и людей на собрании и в храмах стояло мое.
Я создал Божий образ. Ибо я говорю вам хвалу без этого.
Несколько никому muodosteli резной мраморной лучше
меня... Потом он пришел, моя покойная жена, меня в мою комнату. Друзей
предупредить меня: 'он христианин, вы получаете сила веры
«Боже, — я смеялся и слушал, как в моём кабинете звенит мой молот,
как всегда, с утра до позднего вечера. Но они говорили правду. Я не знаю, как это случилось, — однажды утром я послал
 своего ученика, схватил молот и разбил статуи богов,
которые после долгой и трудной работы принесли плоды, мою гордость и
моё богатство. Но когда я делаю это, я сажусь, задыхаясь, и ко мне приходит
ужасная мысль, пот струится по спине, и внутренний голос кричит
мне: «Несчастный, что ты наделал? Теперь тебе придётся голодать и
просить милостыню.' Слезы навернулись мне на глаза, но не из-за сакэ, а из-за нее самой.
она, моя жена - звезда. Я понизил голос и закрыл лицо руками
вааттеуксен пресса. Затем мягкая рука обняла меня за шею, и
голос ангела нежно и утешающе прошептал мне: "Не сомневайся.
Маран атха. Она не останется". Я вскочил и заключил жену в объятия
и слезы моих подозрений изменили илокийнелин и аутуааллиссу
от радости мы сказали друг другу: "Маран атха! Итак, Господь грядет!"

Глубоко трогательное движение, тишина на мгновение, чтобы собраться с мыслями
о каждом из них.

"Мой отец был ювелиром, - продолжил он, - и долгое время брал меня к себе в подмастерья
пока я не последовал тенденции своего поколения
скульптура. Теперь я снова ищу старые инструменты - ах, это он
(моя жена) помогла мне очистить их от ржавчины - и там было написано
для вас, молодой человек, которые за три года еще не износились,
когда от моей работы стали требовать больше, чем от любой другой
Их много, и они оказываются такими, какими я всегда был в Картагуне и Риме
до сих пор. Но это вызывает у меня зависть и врагов, а у них нет
прежде чем они меня разорили. Небо подарило им
успех. Через несколько дней мне приказали покинуть Сиракузы
и путешествовать только с посохом. Говорили, что я отец
учения о вере, которое они презирают, и враг государства. Первое верно, но
второе — нет.

"Замолчи и будь счастлив, что мы оставили тебя в покое. Горе
хочет завладеть мной, но, глядя на её влюблённое
лицо, которое появилось на моей странице, я побеждаю его. Мы идём на восток. Когда мы впервые пришли на холм Эпипол, я не мог повернуться и
присматриваясь, даже ни разу не котокаупункиани. Когда я увидел это, город
прекрасная королева вечернего солнца хотесса раскинулась передо мной
голубоватое море и хакейсса оторвали мой взгляд от моего дома и их
места, где я жил молодым и счастливым, я не мог больше сдерживать себя
но я чувствую, как будто все силы покинули меня
Я думаю, и мне нужно зарыться в землю. Опять же, он был
что под руку, чтобы поддержать меня и опять шепнул мне, что эти
утешение в словах: 'дерзай. Маран атха!" Мы идем
долгое время мы путешествовали по всей стране, и вот, наконец, мы прибыли в Панормун. Вот мы и собрались,
чтобы быть, и наше счастье снова расцвело. Но моей супруге всегда будет по-прежнему
калпеаммакси, и когда я с беспокойством притянул ее к себе и спросил,
был ли он в какое время, рассмеялась над ним и покачала головой. Так что давай,
войди в. Мы молимся всю ночь с нашими братьями, а потом расходимся
по домам. Он заставил меня таваллистанса побледнеть, и теперь, когда я спросил
его, знает ли он, что за беда, он нажал на яму головой. Я.
теперь наступила ужасная чрезвычайная ситуация. Я хотел вызвать врача, но она заблокировала мне доступ
я об этом. Затем я села на его кровать и
с трепещущим сердцем спросила: "пощади меня, могу ли я привлечь его".
что-то о желаниях. Он лежал молча весь день. Но сегодня вечером
вошел он, беспокойный, ее бледные щеки порозовели; он
поднял руку и указал на страну солнца. "Малинда, Малинда",
- Воскликнула я, и мы с ней, рыдая, упали рядом. - Нет, этого не будет.
случилось! - Он скривил рот от смеха и вытер побелевшую руку.
волосы упали с моего лба. Затем снова уложите его лииккуматонной. --
Внезапно он вскочил в лифте и воскликнул:
«Артемон», а когда я подбежал к нему, схватил его за руку и
сказал ещё раз: «Артемон!» Затем он на мгновение замолчал.

«Артемон», — сказал он в третий раз и посмотрел на меня
сияющими глазами, — «Маран ата!»

Затем он склонил голову и снова упал. Он был мёртв».

Время плакать, как ребёнок. Гречанка обвила руками его шею
и тихо произнесла:

 «Дорогой отец, не беспокойся о своих тяжёлых страданиях. Мы будем спать спокойно?»

— Значит, он счастлив, — вздохнул старик, — но я-то
знаю, что он умер. — Я не стал рассказывать о Панормосте,
потому что опаздывал. Я не хотел быть там, где
так много всего, что напоминает мне о страданиях, и
поэтому я всегда был новым. Я хотел стать Картагуном. Дрепанон
попал в шторм, корабль разбился о скалы; я единственный, кто спасся,
но попал в руки разбойников, которые продали меня киренцам. Десять
лет я провёл в рабстве; затем умер, мой господин, и
в его завещании было указано, что его рабы должны быть свободны.
Я приду Картагун. Мои волосы седеют, глаза
прерывистые и спине k;ykistynyt, но, тем не менее, я должен идти
чтобы сделать работу на выезде мастерские. Господь Бог и его святая святых
его слово дало мне силы сделать это. Через несколько лет после того, как меня не стало
накопил столько, что могу купить себе небольшую ферму
здесь и теперь буду в мире и безмятежности потреблять то, что осталось от жизни
моя жизнь ".

Молчун посмотрел на обоих мужчин через несколько минут после приезда за город.

«Пойдёмте же, пойдёмте, — снова сказал Артемон, — моя квартира недалеко, и там вы отдохнёте лучше, чем здесь».

 Так он сказал, и она села. Аполлоний протянул ему руку. Я тихо последовал за ними по узкой тропинке к обрыву, и оба ливийца были уже в пути. Они вошли в их дом,
когда он начал превращаться в небольшую виллу, стоявшую посреди
сада с высокими пальмами и соснами.

"Это мой котони", — сказал Артемон. Слуга открыл дверь в сад. Они вошли в здание, доверху наполненное мелким белым песком.
На двери стоял мраморный стол, на котором были начертаны следующие слова:

 Gloria in excelsis Deo et in
Terra pax hominibus bonae
Voluntatis[5]

 Аполлоний с благоговением прочитал написанное наполовину вслух, наполовину про себя.

 «Это приветствие из Евангелия от мира», — сказал он. «Я посмотрю, не принесёт ли оно удачу в моей работе в этой стране». Во славу Бога и людей
мир — вот и всё, вот почему я здесь».

Узкие, простые картины украшают коридор до самого конца.
Они вошли в квартиру.




Вторая глава.

Христиане и христианский Бог.


Виа Целестис название улицы, которая была главной улицей карфагена в, отклонилось
положение кресла на отдаленной улице. Четверо нумидийских рабов, которые
они носили это, засеивали пятно, как вдруг увидели перед собой
плотный набор людей. Бегун попытался проложить им путь сквозь это.

"Дорогу, дорогу Каюсу Кальпурниуксену!" - кричал он.
со всех сторон и пихал ваши серебряные формы своей тростью.
вставая. Но это было бесполезно. Претенденты должны остановиться.

"Ну, помоги Геркулес, что теперь, Амиант?" - раздался низкий голос.
положение стула.

Рука открыла паланкин из красного, золотого рипсуи, украшающего занавес,
и появился человек с большой головой и дружелюбным лицом.

"Что это, господин?" сказал бегун. "Я не знаю, почему люди собираются здесь.
внутри скопился этот шум; пусть тидустан".

Едва он ушел, как к нему поспешил невысокий мужчина в поношенной тунике.
это срочно понадобилось рядом с магазином.

"Добрый день, Кальпурний", - сказал он, поднося стул мужчине.
и смиренно поклонился. "Если хочешь, я могу рассказать тебе, что это такое"
сделано. Правда очень не люблю метелит не редкость
на этой улице. -- Я торговец фруктами Зосима. Мой отец жил
много лет в Риме и очень хорошо знал вашего отца, консула. Он
должно быть, порядочный человек! Император получил от него несколько советов. Торговля
здесь плохая; У меня вон та маленькая лавка.

Человек в паланкине нетерпеливо покачала головой.

«Сегодня утром один еврейский укротитель
животных — его имя я сейчас не помню — установил у них во дворе
огромную статую, изображающую христианского бога. Вы прекрасно знаете, что эта секта не верит в него.
 Статуя изображает христианского бога, и теперь каждая муха
посмотри на это. Это картинка очень веселая, замечательная и для укротителя животных
на пользу, чтобы завтра узнать размер Картаго по его имени, ха, ха,
ха!"

В это же время вернулся бегун.

"Я выйду, Амиантус", - сказал медведь человеку в кресле. "Мы
мы пойдем пешком. Заявители вам повернуть обратно тем же способом
мы здесь".

Таким образом он поднимался он вверх, садясь на землю и вышел из-за стула седан
раб и торговец фруктами, наклонился к ней.

Когда она увидела суету и неразбериху, он начал задаваться вопросом, сможет ли он сделать это.
В первую очередь, как я и собирался. Но утелияисуус сможет увидеть
Укротитель зверей, чтобы добиться своего, в конце концов одержал победу.

Укротитель зверей Джейсон в доме на улице Виа Коэлестис был тем
человеком, вокруг которого закипала жизнь. Сам укротитель зверей
стоит на переднем плане, одетый в крестьянскую рубаху, так что он
в отличной физической форме, и смеётся, и шутит. На дверь был
навешан большой кусок ткани, на котором был нарисован
фантастический образ, привлекающий сотни взглядов.
представлены togaan-просто одетого человека, который держал в одной руке книгу, а
вторую руку вверх, как если бы это был он, кто учил меня. Его
на голове торчали два огромных ослиных уха, а его
вторая нога заканчивалась ослиным копытом. На изображении ниже было написано
большими буквами:

"_T;m; is christian aasijumala_!"[6]

Эта квартира напротив снующих туда-сюда войск организации объединенных Наций. Другие
засмеялись и пожелали укротителю животных отличной удачи
его изобретением, другим было изображение безвкусицы.

"Как кто-то может поверить, - сказал один мастер-пекарь, - что кристиания
служение уродливым образам! Настолько абсурдными они не являются.
У меня было много учеников-христиан, и я строго спрашиваю о них.
они верят ей, но я никогда их не замечал, я уважаю это.
о фантастичности бога ".

"Возможно, вы правы", - ответил другой. "Но смехотворен".
Тем не менее, изображение, и оно очень сильно раздражало кристианию да".

"Нет, - сказал третий, - недавно я прочитал в большом Тацитукшесте, что
евреи действительно служат Азии, и, в конце концов, хорошо известно, что
евреи и христиане - это всего лишь два одинаковых человека с точки зрения доктрины секты".

"Это запрещает нам Иегова", аннахти еврей
глиняное блюдо кауппи чаттер, который слышал эти последние слова. "Как
ты можешь говорить, что евреи и христиане - одно и то же. Мы не имеем
ничего общего с этими людьми ".

Стоящие вокруг него смеются.

"Иврит-это правильно", - сказал один из старых, с непокрытой головой и
носить костюм Человека. "Евреи пришли, чтобы убедить
и привлечены только Моисеем в качестве трюка с переводом, но
они, христиания, предали друг друга. Однако, если вы хотите
Верьте в философию, это последний вид пагемапаты. Не ужели все одержимы
тем, что эта ледяная секта насмехается над нашими богами,
и мы жалуемся на то, что бог не благоволит нам,
хотя сами мы жалки? И потом, они даже угрожают
всей стране и всему миру огнём и перикадоллой, как будто природа
может вечно пребывать в замешательстве! Но они не удовлетворяют
вашему мнению о них, а приходят в дополнение ко
всем видам детских сказок. Они восстанут снова, когда вы умрёте
и обратятся в прах, в пыль, и невообразимо Блаженного
доверие верить, что они друг другу врут, что можно подумать, они
уже отскочил от мертвого. Истинный Геркулес - это проклятый альянс!"

Старик трясся от гнева, произнося эти слова.

"Итак, отличное продолжение", начнем с кондитера"и толстого бога"
что это такое. Я сказал это недавно нескольким из них. "Вы -
бедняки, - сказал я им, - вы будете страдать от холода и голода, и вы
Ваш бог видит это, но он как будто не замечает. Либо нет.
значит, он хотел помочь своим, либо он не может им помочь. Он
итак, следовательно, абсурден для бога или слишком беден. Замечательный бог - это
воистину, тот, кто может помочь мертвым, но не живым."Итак, я сказал
Я их, но они не смогли придумать несколько плохих аргументов в свою защиту.
"

Эта философия с непокрытой головой собиралась что-то сказать, когда к толпе подошел молодой человек
из-за трибуны и громко сказал:

"Следуй за мной и веселись! Но за что ты это выиграл? Ничего особенного,
Я говорю. Оглянитесь вокруг. Не везде кричат.:
город, страна, каждый - христианин под опекой. Всех возрастов,
всё s;;tyisi;, всё virkai люди начинают сомневаться.
Те, кто так говорит, правы.  Но я надеюсь, что ты изменишь
это?  Можешь ли ты заставить нас проиграть — я тоже слышу
христиан из толпы?  Ты, который так оскорбляешь меня, мой бог, позволь
мне спросить тебя: «Почему Юпитер[7] молчит и не пронзает
стрелой нас, которые гримасничаем перед ним?» Стал ли он старым
и милым в постели, потому что он так много нам дал, или
это кажется из-за того, что у него слабые глаза?'"

Вокруг стенда смеялись и хлопали в ладоши.

— Ну вот, теперь ты смеёшься надо мной, — продолжил говоривший, — и всё же
ты готов убить нас, чтобы мы запретили им; как
ты думаешь, у тебя есть всё это в одном человеке? Но делай, что хочешь, — сказал он наконец. — Ты не можешь
напрасно говорить правду. Чем больше ты косишь нас, тем больше
мы вырастаем. Христианская кровь подобна посеянному семени.

Затем он развернулся и исчез в толпе, которая любезно
уступила ему дорогу.

"Верно, мать-киприотка",[8] — сказал пекарь, — это
Это было очень хорошо сказано! Надо признать, что они могли постоять за себя
и не поддались ни на какие уловки, чтобы вас запугать.

"Упрямство! Упрямство, — сказал человек с непокрытой головой, — они
упрямые люди, разбойники и тому подобное".

— Именно так, — заверил еврейский землевладелец, — и я сказал, что вы, римляне, не избавитесь от них, пока не выясните всё до конца.
Это ваш конец; они не хотят приспосабливаться к хорошему, так что в конце концов
вы — огонь, вода и железо. Прочь от христиан, прочь от христиан![9]

 В то же время раздался громкий крик.

"Тертуллиан, В Тертуллиан!"[10] орал и людей к накоплению
места на улице, где высокий, худой человек, стоя с оружием
пересекли. На нем была его серая дешевая накидка-джоммойста
, которую носили нумидийские крестьяне; его волосы были коротко острижены, ее
лицо бледное и худое. Презрение верехти вокруг его рта,
и его взгляд в клубящейся темноте, окружающей его людей, останавливает
.

«Твой бог, Тертуллиан!» — кричали ему со всех сторон.
«Ну же, ты должен увидеть своего бога!»

Поговори с ним, хуултанса. Он, казалось, размышлял о том, что ему делать. Теперь
он поднял голову.

"Что ж, тогда я пойду!" — с горечью сказал он и сделал шаг вперёд. Громкие крики приветствовали это движение.

"Дорогу! Дорогу тертуллиановскому селлу! Он хочет, чтобы все
поклонялись его богу!" — кричали рядом с трибуной.

Этот худой мужчина медленно шёл вперёд сквозь толпу людей, опустив глаза
и глядя на новообращённых.

Теперь он добрался до укротителя животных в многоквартирном доме. Тысячи глаз
устремились на него, и внезапно он заставил замолчать
людей, высыпавших на улицу.

 Спокойно поднял голову, посмотрел на картину и — громко
рассмеялся.

Люди толпы, казалось, были удивлены этим.

"Да здравствует Тертуллиан!" - крикнул кто-то.

Сотни согласились с этим, и свирепое согласие разнеслось по улице гулким криком.

Тертуллиан обернулся. Он был груб и nyre;nn;k;inen, как
раньше, был принят запрет движения, а затем шагнул вперед.
Некому было обнять его, но многие смотрели ему вслед, пока
он не исчез на отдаленной улице.

"Кто этот замечательный человек?" - спросил Кальпурний орджалтани.

"Выдающийся юрист, какого еще не было в Карфагене. Он мог бы быть
Крезоподобным, но с тех пор, как он присоединился
кристиаания в, он оставался в изоляции от всех судебных дел.
Повредите этому суккелатскому человеку".

"Как его зовут?"

"Тертуллиан. Карфагенянин в ощущении каждого ребенка на себе. Это здорово.
спор запомнился...

"Нет, но Ло и Лициниуста, откуда вы пришли и куда направляетесь?"

Молодой человек в простом, но благородном костюме ступил в дом Кальпурнюксен, который сжал его руку.
Сидеммеллисести.

"Я буду проконсулом, - ответил Лициний, - и я подумал, что
на самом деле..."

Он замолчал и покраснел.

"Я знаю", - сказал Кальпурний плей, и виипу погрозил ему пальцем.
«Дай мне свою руку. У тебя есть какая-нибудь?»

"Проконсул сказал мне, что император прибыл в Александрию и,
вероятно, посетит Карфаген."

"Думаю, было бы интересно с ним познакомиться. Септимий Северуксета
сделал много хорошего."

"Если это желание сбудется, проконсул устроит большие
празднества." Уже вчера несколько гладиаторов из школы хозяев нанесли ей небольшой визит. Софроний также планирует написать пьесу
специально для этой возможности."

"Это варжелкот нашего бога", — заявил Кальпурний.

"Как я и думал", - засмеялись его спутники.

Они пришли в квартиру Кальпурнюксена. С появлением их у себя
напротив ворот скромный кумаррукселла. Искусно выполненная
каменная кутомисса украшает коридор, в который они вошли в атриум.[11]

"Сестры - это перистилиссы", - сказал Кальпурний.[12] "Я догоню тебя"
так что, пока я надеваю второй костюм.

Поэтому он вошел в ее смежную комнату. Его спутники
прошли в атриум и свернули в узкий коридор, в который вели комнаты
под землей.

Эта часть здания окружена коринфскими колоннами.
Невероятно большие листья и виноградные лозы, розы меньшего размера и
анютины глазки -скамейка сделает сад похожим на большой. Красивый
изображения богов, произведения искусства греческого искусства ниекки, блестели
зелень растений и мраморная раакуста тихо струятся
маленькие заводи, в которых мылляйли золотые рыбки и великолепные белые цветы
. Слава здоровых отцов клиентов и других соискателей зашумела.
не проникло это место наверх, где была семейная жизнь, фамильярно.
гнездышко.

Природа накинула шатер на потолок, пальмовое растение-гигант под листьями сидело
две женщины. Одной из них могло быть около тридцати лет.
На нем был простой серый палантин.[13] Черная лента
стянутая в волосах; никаких золотых украшений он не видел.
видно. Ее бледное лицо было суровым смотрит. Он сидел
низкая спинка в кресле и читал вполголоса в рулон бумаги,
это был его колени.

У его ног сидела молодая девушка и внимательно слушала.
прочитайте. Девушка была одета в его верхнюю одежду из ассирийского шелка, которая
была украшена пурпурными лентами, а плечи были собраны вместе.
ювелирная пряжка. Позолоченная лента обвивала его жёлтые волосы
вокруг шеи, он носил тонкую золотую цепочку с маленькой
золотой рыбкой[14], на которой было написано _sosais_ (спаси нас). Его
тело было стройным и без изъянов. Он сидел, возвышаясь, с прекрасным лицом,
которое было таким же, как у того, кто читает, если я не ошибаюсь,
глядя на перевод. Вокруг царила тишина. Слышен был только голос
читающего. То и дело можно увидеть служанок, смуглых
египетских девушек, которые тихо подходят, но никто
у них не хватает духу наступать на всех подряд, вмешиваться и срывать херраттарены.

Читать:

 "Король, в которого вы верующие",
 Отец высокого ильмехинена
 Слова, непобедимые, справедливые
 Мудрость - источник великий,
 Нужна безопасность, крепкая стена,
 Каждый был арианином,
 Всегда держи скипетр,
 Перед нами руко-эли,
 Помоги, о, Господи, веди,
 Безопасность во всём, подготовка,
 Будет пастырь, уковайсяан;
 Любимый разум рыбака
 Привлекает калои нас
 Грех в глубине тебя
 Покой пляжной сладости.
 Пастырь, знающий своих старых,
 Твои друзья заботятся,
 Прямой дорогой они могут
 Блаженный путь благодати!"[15]
 -- -- -- -- --

Он сделал паузу. В коридоре я услышала шаги. "Это не Кахус", - сказал он.
"Это приближается Лициний".

Летучий румянец окрасил лицо молодой девушки.

Вошла одна из служанок и сказала::

"Попросить Лициния поздороваться".

"Пусть он войдет".

Быстро придя, это указывало на женщин, к которым он пришел, когда начал царствовать
поднялся с места и весело приветствовал их.

"Я собиралась навестить тебя, может быть, это тебя беспокоит", - сказала она.
"книга, которая катится вместе со стулом, сообщает мне об этом".

"Я думаю, моя сестра уже остановилась", - очень тихо сказала молодая девушка.

"Нет, Юлия; но Марку Лицинию всегда рады. Не так ли?
Я встретился со своим супругом? Он только что вышел".

"Я встретила его на улице и последовала за ней сюда, чтобы взять на прощание
тебе несколько новых стихотворений, которые мне подарил один грек
вчера; вот они".

Он взял рулон ваттеуксенса фолдс и протянул его спрашивающему. Это
движение "Сделай эпиван".

"Возьми это, Джулия", - сказал он. "Я думаю, что это новомодная поэзия
против природы. Мы, наш поэт, начинаем использовать
irstaista правописание. Другой учит каждого."

"Я думаю, что это стихотворение — исключение", — сказал Лициний.
s;ve; много.

"Поэтическое произведение? Вы думаете, что мы aikaisemme человек колено по большому счёту
что-то ценное, пусть так и будет, тогда что? Это
Я говорю тебе, Лициний, что всё увяло и стало
бессильным, потому что это просто плохо. Мы прожили своё время, и перед нами неизбежный холокост, не так ли?

 Он остановился, словно подбирая подходящие слова.

 «Не помогло бы, если бы я пришёл», — внезапно сказал он.

Лициний покачал головой.

"Ты, Марчелла, ты судишь слишком строго", - сказал он арестован
голос. "Я, видите ли, проезжал греческие города насквозь и
видел их произведения искусства; Я в одинокие моменты читал
все, чего достигли наши предки в работе,
мышление и поэзия, и я видел, насколько они велики и благородны
они были; один из отцов мальчиков не может сойти в могилу так, без
никаких заслуг, чтобы потом быть таким, каким был любой сувустанса.
Они молодеют, становятся все более и более сродни своей ценности
в соответствии с."

"Вы когда-нибудь видели, чтобы сухое тело снова восстановилось и получило
увеличение силы", - перебила Марселла.

"Я не знаю, но да, я видел, что молодая веса - яркий взрыв"
высушите раму. Точно так же мы тоже справедливы ".

"Вы не получите мне страховку. Так что этого не случится.
К востоку от восходящего солнца.

- Я понимаю, что ты имеешь в виду, - горько усмехнулся Лициний.
«Но я не могу в это поверить. Нет, но Рим снова станет благородным и
великим, священные храмы снова будут работать, и
мы увидим завершение счастливых времён, которых вы ожидаете».

«Я знаю пару стихов, которые ты, конечно, знаешь, Гораций», —
сказала Марселла. Они звучат так:

 «Нехорошо всё время заниматься развратом.
 В наше время, ещё хуже, чем у отцов, породил
 Мы бедны, но стараемся, и дадим
 Плод, ещё хуже».

 «Но скажи мне», — добавил он сразу после этого,
говоря о новом направлении. — Правда ли, что говорят, будто
проконсул собирается принять меры против христиан?

Лициний утвердительно кивнул.

"Он уже много раз высказывал подобные мысливоздухом", - сказал он.
"но мне всегда удавалось заставить его бросить их".

Женщина на мгновение посмотрела на молчащих друг с другом людей.

"Лициний", - твердо сказала Марцелла и пошла прямо к нему.
"ты знаешь, что христиане молятся своим богам уничтожить
ты веришь в свое учение, в свой храм и в своего бога со всей земли, и
учишь небо ненависти вовремя встретиться с тобой?"

"Я знаю это, я читал их книгу".

"Разве вы не хотели избавиться от них, хотя это было в вашей власти?"

"Я знаю, что для победы над правдой, чтобы пройти квалификацию, нужно насилие
используй".

Марцелла опустил глаза. Его сестра воспользовалась этим молчанием,
которое теперь возникло, чтобы обратиться к нему с речью. Она
поспешно обратилась к Лицинию, оставившему книгу, и спросила, не писал ли он
стихов.

"На греческом", — ответил Лициний. «Пираты взяли
его в плен, и только счастливое стечение обстоятельств помогло ему
освободить Александрию, и вот она, сияющая, полуголодная,
полусъежившаяся, стала Картагуном. Однажды утром я встретил его
перед своим домом, и в руках у него был листок бумаги, на котором
затем он протянул мне букву А. Они были в этом стихотворении, первом
v;rsyt. У них есть история.

"Высший разум, который прочтет это стихотворение, когда я почувствую это"
виновник несчастного случая", - заверила молодая девушка.

"Так прочти это", - позвал Лициний, - "и ты, Марцелла, тоже прочти.
Тогда вы осуждаете нас, и после грядущих событий мы проявляем снисходительность. Поэт - это
пророк. Созерцательные мысли сбиваются с пути, но поэт, когда
влияние бога, так что его предсказание жизни перед будущим
открывается. Я имею в виду, верить ему."

Произнесенные им эти слова являются проникновенными, а сердце лайза - основой аромата.

Служанка вошла внутрь. В руке у него было письмо. В нем
поверх надписи было написано: "Марку Лицинию прокулуксену для." Лициний торопливо сломал печать
его лоб наморщился, когда он посмотрел на написанное
и он тихо произнес несколько полных ненависти слов.

Тогда он сказал сестрам: "проконсул называли меня важно
обсуждение. Так что мне пришлось тебя покинуть".

Она протянула руку для них обоих.

"Твои мысленные стихи", - сказал он Джулии, - "ты можешь сказать мне, когда".
когда я пришел сюда в первый раз, при условии, что у тебя хватит смелости прочитать".
"это конец".

"То, что ты прочитала это идеально, я тебе сейчас обещаю", - ответил он.
оживленно.

Марселла проводи своих гостей до выхода из коридора. Но прежде чем
она ушла от него, он сказал задержанным голосом:

"Лициний, я удивляюсь великодушию духа, которым ты обладаешь"
это христианская позиция. Могу ли я твердо рассчитывать на то, что ты никогда
не подумаешь об этом по-другому?"

Марцелла пристально смотрела на него и соответственно изучала. Она хотела получить
торжественное обещание; Лициний заметил это. Поэтому он ответил
твердо и резко:

"Ты можешь, я всегда останусь прежним. Так же мало, как меняется солнце
с запада на восток, так же мало я горюю
о своих взглядах».

«Это прощание! Да благословит тебя Бог!» — сказала Марцелла
и протянула ему руку. Затем он вернулся к Юлиану,
и обе сестры тихо разговаривали друг с другом о том, что слышали
Лициниусы.

"Я не могу поверить, - сказала Марцелла, - что проконсул осмелился заставить
предпринять что-либо против нас, когда император хочет, чтобы мы были хорошими. Но
от таких людей, как проконсул, можно ожидать всего.

"Какая удача, что популярность Лициния поддерживает нас", - добавила
Юлия.

"Ты права, Джулия. Без него мы бы уже много раз
могли почувствовать коготь тигра. Но проконсул его боится и
возьмет куда угодно без хенетты. Я озадачен этим. Хотя Лициний и является
военным главнокомандующим провинции, но подданным проконсула,
всего лишь легатом.

"Недавно мне сказали, что он превосходный император
пользуется популярностью и занимает благородный пост. Может быть, проконсул просто
из-за этого так его уважает."

"Возможно, да," — ответила Марцелла. — "И Кальпурний тоже,
кажется, придерживается того же мнения."

"Будем надеяться", - добавил он через мгновение, "мы можем скоро ехать
от Kartagosta. Calpurnius теперь уже не кажутся весьма
хочет в Рим, чтобы изменить."

"Мы пойдем гулять в Картагосту?" - почти спросила Джулия.
пелястинина. "Ты знаешь, - ответила Марселла, - что как только
Кальпурний хилъясит, легат своего офиса здесь, мы собирались вернуться в Рим
назад. Это было твердо решено. Но наше намерение
реализация откладывалась со дня на день, Кальпурнию Каммои изменили
недуги.

Юлия печально опустила голову. Это волнение не осталось незамеченным
его сисарелтанса.

"Конечно, - утешает это, - это может затянуться надолго, прежде чем
ничего не изменится, и за это время может произойти многое,
это может изменить туумамме".

От этих последних слов лицо молодой девушки залилось краской, которую
он тщетно пытался скрыть.

"Э-э-э... не пойдешь сегодня на собрание общины?" застенчиво преследовала его.

"Мы идем, - ответила Марселла. - Сегодня мы не сможем быть там без присмотра. Я
слышал, что молодой человек, Маленькая Азия, хочет поговорить с
прихожанами, и для меня было сказано, что он говорит о чем-то очень
важном. Бишоп, вероятно, с самого начала не собирался позволять ей выходить замуж
публично, и не позволяйте ей говорить о божественном служении
в воскресенье, это приказ, чтобы молодой грек говорил,
о чём он говорит, сегодня необычная встреча».

Сказав это, он сел.

Обе сестры ушли в свои комнаты.




Третья глава.

Аполлоний.


Прямо в городе, за воротами, через которые проходила дорога Замаан,
стоял большой дом с высокими стенами, окружённый мрачным садом. Это был богатый
Онесим по имени Картаголаисет, который, однако, много лет
постоянно жил в городе. Поэтому этот великолепный особняк выглядел так
по характеру они склоняются влево, и обычно их там можно увидеть
только в нескольких странах найтмена. Но количество дат и моментов
оживление сделало это закрытое место, где мужчины и женщины, которые
собрались в фермерском доме, чтобы почтить память христианского
бога пальвелустанса. Этой целью тоже был Онисим.
христианин, адрес конгрегации в этом здании.

В этот день был вызван начальник прихода, епископ Оптатус.
христианская конгрегация такого размера. Вилла Перистили была
битком набита слушателями. Кроме того, туда пришли Марселла и Джулия
и сел рядом с женщиной.

Перед приготовленным для причастия столом стоял Оптат.
Ему было около шестидесяти лет, лицо у него было доброе, но безжизненное. Он повернулся к молодому человеку, на котором была белоснежная греческая туника пурпурного цвета; это был Аполлоний. Его возвышенная касвоистанса сияла причудливым качеством
очарования; он задумчиво смотрел в землю. Уорд напряжённо смотрел на него
в ожидании. Оптатус сделал шаг вперёд и дал
рукой понять, что хочет поговорить. Он начал:

«Этот Аполлоний, которого вы видите здесь, — фригийский посланец, которого мы отправили к нашему епископу в Апамею с письмом. Он пришёл, чтобы возвестить нам о великих делах, которые, согласно его речи, произошли в его котомаассани, и мы считаем разумным, что он говорит с вами, чтобы вы могли услышать и осудить его».

И тогда Аполлоний вышел вперёд. Смущённо он начал извиняться за то, что
он, молодой человек, осмелился говорить с этой аудиторией.

 «Но дух, — сказал он и повысил голос, — выберет космонавтов
где оно пожелает, потому что я прошел здесь до конца
пустыни куйвунейден, через горы рихмистя; и день, и ночь здесь;
не смог помешать мне объявить вам, каков дух моего
говорит. Итак, братья мои, день настал; прошла ночь, когда мы
наши отцы бродили по закону, передали его сумеркам, где Иисус Христос
и его апостолы проповедовали царство небесное, и воскрес
дух яркого солнца, который также постиг меня и
привел меня к вам, чтобы вы стали причастниками Его
мой секрет. На востоке взошёл свет; там небо подарило
стране параклетин, утешительницу, и с этого началась
зрелость церкви, по сравнению с которой прошлая эпоха — лишь
тень."

Он на мгновение замолчал. Её прекрасное лицо и величественная осанка
держали прихожан в безмолвии. Только епископ
сильно дрожал от волнения. Он сжимал руки,
закутанные в паллиум, и его взгляд беспокойно блуждал то туда,
то сюда.

 «У тебя до сих пор нет этого послания, — продолжал Аполлоний, — у тебя
свет все еще скрыт, потому что - я обращаюсь ко всем вам.
неприкрытое презрение - ваша жизнь такая же, как у них,
которые ничего не знают, ничего не чувствуют. Итак, брат мой! Едва ли меньше
я здесь уже несколько дней, и все же я видел и слышал о тебе
не соблюдай пост, двери церкви легко открываются
положи кастрюли, грешник, а ты - можешь такую слабость! --
страх избежать страданий и смерти, я верю-звезда. Я вижу
среди людей, которые женаты во второй раз; Я вижу
наивные женщины и девы в этой компании сидят, окружённые
всякими украшениями и декоративными пуговицами. Но дух хочет
другого. Он хочет, чтобы церковь была чистой
невестой Христа, которая не страдает от связи с кем-либо, обременённым тяжкими грехами. Он требует мужества, которое гонит в беде просителя
на смерть и стремится к славной мученической короне. Он хочет, чтобы
женщины, через которых грех вошёл в мир, заботились об одежде. Ему нужна суровая, тяжёлая жизнь, чтобы умереть и расчистить путь
переведено, сердце, которое откажется от всего, чтобы достичь всего. Ибо
тот день, добрые братья, близок, когда солнце и луна
потеряют свой свет, и все семьи на земле будут оплакивать.
Счастливые —"

Он сделал паузу. Оптат поднялся на ноги и подошёл к ней. Теперь
все собравшиеся, кроме высокого худого мужчины — это
был Тертуллиан, — сидели и слушали.

«Это дух Божий говорит с нами. Кто осмелится его
остановить?»

 В то же время я слышал то тут, то там бессвязную речь, но старый епископ оставался
активен.

Он повернулся к аполлонию, поднял руку и начал декламировать:
"Незнакомец; Я требую, чтобы ты сказал, от чьего имени и о какой силе ты говоришь".
о силе, о которой ты говоришь.

"Дух, Бог послал parakleetin во имя."

"И я спросил Тебя, во-вторых", - продолжил епископ, "вы
Сколько стоит раздел послал?"

Спок молча склонил голову.

— «Так что забери у меня право говорить в этой комнате», — торжественно сказал
Оптат. «У тебя нет с нами никаких дел.
С нами».

 Затем он обратился к Тундже: «Брат мой! Слова, которые
вы слышали это от людей, которые ошибаются и заблуждаются».

Теперь поднялся невообразимый шум. Мало кто хотел, чтобы Аполлоний говорил об этом;
большинство яростно выступало против. Часто они оставались на месте и
собирались в группы. Напрасно пресвитеры и дьяконы пытались навести порядок. Женщины с болью сжимали его руки.

«Кто хочет, чтобы дух тукехуттаа?» — снова произнёс Тертуллиан твёрдым
голосом. «Кто осмелится приблизиться к источнику истины? Мы хотим услышать
Аполлония».

 «Итак, мы хотим услышать Аполлония!» — часто повторялось.

Епископ был в сильном волнении, но оставался непреклонным.

"И я, - ответил он громким голосом, - я, этот апостол".
согласно указу, у меня есть эта приходская медсестра, чтобы ни в коем случае не допускать ее к нам.
соединяйтесь с нами. Позволь ему вернуться туда, откуда я пришел.

Аполлониус несколько секунд смотрел в пол. Затем дай
он собрал персонажа.

"Потому что так хочет епископ, поэтому я возвращаюсь к своему путешествию", - сказал он.
он заткнулся. "Но ты можешь, - добавил он, подумав, что волосы встают дыбом, - "что
противоречит духу!"

Сказав это, он покинул зал собраний. Несколько человек, в том числе
Тертуллиан, подошли к нему и последовали за ним.

Затем, когда Оптат произнёс несколько слов,
собравшиеся в молчании последовали за ним.

Марцелла и Юлия произвели глубокое впечатление на Аполлония. Но
в то же время, как и в случае с предыдущим суровым jumalisuudessaan, я считаю, что
против этого, что говорящий по закону должен был жить больше, чувствовать
Джулия пришла ещё больше, и его благородное поведение
и пылкая страсть. И так рассуждали обе сестры,
что они встретились на вилле в коридоре с Аполлонием и
Тертуллианом, который был им так знаком. Тертуллиан
был знаком с Аполлонием, и все четверо вместе
вернулись в город.

Тертуллиан, который всё же предпочёл бы действовать в этом
случае и который знал, что Марцелла может понять спорный вопрос,
привёл его к религиозному спору, и это
могло привести к тому, что Аполлоний начал бы общаться с Юлией. Но поэтому
в мире произошло, она сразу поняла, что религиозное и церковное
вещи были Джулия сразу в гости, и поэтому обратил свое выступление
в другую сторону. Он говорил на кодостансе, в моей стране, с теми, кто в Малой Азии,
маткастанса Картагун, и все это говорит о том, что он стесняется
в каком-то смысле, настолько по-детски эмоционально и преданно, что
Джулии его слова казались все более и более приятными. Джулия,
там, где природа каихива, лёд тает, начал обходить стороной молодого
человека, восхваляющего всё, что есть в стране великолепия
и великолепие, и то, что человеческий дух на протяжении веков создавал прекрасное и благородное.

 «Разве он не пришёл к другому, как раньше?»  — должен был спросить себя Джулиан, когда услышал, как спутники перечисляют
 фригийские горные пейзажи, сокровища Эфеса и египетский город
 Чай, великолепие.  «Разве он не говорит тебе просто проклинать и
ненавидеть мир, отказаться от всего земного, что так
привлекательно?»

Его душа воспрянула от тайного предчувствия, что этому молодому человеку
придётся склониться перед принципом силы, под которой он находится
была настолько высока, что несовместима со всеми его чувствами и мыслями
с, но это было слишком сильно для его победы. В то же время
однажды ей пришло в голову освободить этого заключенного бедняка и снова отдать
его миру.

 * * * * *

Они вышли на улицу, вдоль которой находилась квартира Кальпурнюксен
. Длинный, относящийся к завернутому телу, подошел к их лицу и
выдвинул Марцелла и Тертуллиана вперед. Это был Лициний.

- Здравствуй, Марселла, - ласково сказал он и протянул ему руку.

Одновременно разглядывая его, Марселла спрашивает спутницу бокса.

"Это Тертуллиан", - сказала Марселла, которая поняла его взгляд.
"он привел нас".

То же самое и в будущем, сцена Юлии и Аполлония. "Какой неожиданный
доход", - заявил Лициний и, не раздумывая ни секунды, рассмеялся, Юлия протянула ему
руку.

Но его озадачивает тот факт, что Джулия лишь слегка и совсем не робко
протянула ему руку. Затем он отвёл взгляд
и посмотрел на своих мечтателей, которые положили
в сердце двух быстрых тиккимаки.

"Кто это?" - спросил он, почти не владея собой, лийкутустанса. Он
произнес эти слова почти по-кяскевянски.

- Незнакомец в Малой Азии, с которым мы сегодня познакомились.
знакомый; он друг Тертуллиана, - ответила Марцелла.

"Тогда я не могу предложить тебе встречаться", - продолжил Лициний;
"до свидания! Мы снова увидимся".

Он быстро пошел дальше.

Он пришел проконсулировать результаты переговоров. Снова прозвучало, и
еще громче, чем раньше, требование принять драконовские меры.
христиане выступили против тех, кто предположительно был врагами государства. Но
Лициний, хотя и не без неприятностей, получил проконсулинский перевод
прислушался к этим советам.

"Это не твоя вина", - сказал ему проконсул в конце переговоров.
"удержи меня от этого, что мой друг и мое заключение
взывает ко мне, но только к тебе, к твоей дружбе. Но будь осторожен,
Лициний, это не входит в круг моих дружеских отношений, и я предупреждаю тебя.
нанеси ущерб государству".

Эти слова немного раздражали Лициниусту, но он забыл их.
меннесс: переезжайте в квартиру Кальпурнюксена и думайте об этом каждый раз
во сне тоже может вспомниться о нем.

Теперь в его душе зародилось ужасное подозрение, сильное и
навязчивое, и когда он размышлял, то невольно
недоверял рабу.

«Он больше не любит тебя!» — сказал он себе. «Грек
отодвинул тебя в сторону!»

 Её раб долго ходил взад-вперёд
по комнате. Он попытался успокоиться только тогда, когда принял твёрдое
решение, и это решение заключалось в том, что на следующий день он публично
признается ей в любви, которую давно испытывал, и предложит ей руку и сердце. Он был давно женат
хотел это сделать, ибо знал, что Джулиан и джой готовы уступить
свои уступки ему, но застенчивость заставила его отложить этот день
на другой. Теперь заставила его внезапно пробудиться мысль между острыми
решениями, и так он станет их спокойным, и когда
наконец сон пришел к его макуусиджаллени, принес его, чтобы возвестить о сладком
мечтает о подарке. -- --

Первые лучи утреннего солнца только начинали клониться к закату
Карфагенский замок, когда раб вошёл в спальню Лициния и разбудил его.


"Господин, — сказал он, — проконсул велел мне разбудить тебя.
он, должно быть, важная персона и хочет уединиться от вас.
чтобы поговорить с вами.

"Пусть он войдет".

В дверях появился пожилой мужчина.

"Ну, Марк", - сказал ему Лициний и встал, "что теперь?"

"Плохо говорить, что пришел", - ответил ток и наступил на всех, прыгай.
"На Сиккане есть мааканса, устроившая восстание и поразившая яакси смертью
имперского сборщика налогов. Город разместил войско не так,
не смог ничего сделать против правительства за. Тревога хуже трезвости.
Поэтому спросите проконсула, что вам нужно идти в одну когорту.
с этой мятежной провинцией; группа людей уже готова".

"Хорошо, - ответил Лициний, - сказал проконсулин, что я иду".
"место".

Сценарист уходит.

Лициний быстро оделся. Приказы пришли к нему очень вовремя.
в данный момент он собирался попросить проконсула
прислать кого-нибудь другого вместо него. Но он осознал
свой долг столь же добросовестно, что ему больше не дана власть для
такого рода идей.

Через полчаса он пришел в казарму, провел краткий смотр,
отдал несколько приказов и ушел маршировать с кохорттинсой.
Мрачность, охватившая его, когда он выходил через городские ворота,
как он думал об этом, кто накануне довел его до такого состояния
много волнений, и сегодня он пытался обрести уверенность.
Но когда свежий утренний ветер подул ей навстречу и перед ним поднялась вершина атласских гор
, залитая золотом утреннего солнца, почувствовал он, что
он постепенно становится счастливее и печалится о свободе и может, уже
чтобы вычислить лейккикин, ему нужны следующие офицеры.

Двухдневный интенсивный марш после того, как начались стены Сиккана издалека
Вид. Кроме того, голландцы начали роиться вокруг них,
но без стабильного тестового запуска war men on.
Урон без потери входящей когорты города. Как только на следующий день
у Лициния крупнейшие военные силы вышли на патрулирование, и высыпал большой
набор повстанцев, которые были плохо вооружены и
между собой разобщены. Следующий день принес то же самое
успехи, и теперь, когда императорский легат из этих прибылей склонился к делу
предоставить им разумные условия, как это было при восстании джохдаттаджата
готов подчиниться подданным. Так прошла бурная неделя
после тукахутетукси, и всё было точно так же, как и при возвращении.
 Вы можете почтить в окружении граждан Лициния, вернувшегося и прибывшего
следующей ночью в Картагуну. Проконсул был очень рад такому
счастливому концу и оказал легату чрезвычайные почести.

«Я потерял восемь дней», — сказал Лициний,
когда начал править в своих покоях. «Восемь дней могут многое изменить, особенно в женщине. Но что я могу сделать сам?»
пострадавший, который до сих пор существует только в моем воображении
существует?"

На следующее утро, когда она получила кое-какие припасы для приготовления, и
стали появляться довольно здоровые отцы, он не упомянул асунностансу.
Точка, стоящая в комнате Кальпурниуксена с появлением. Он на мгновение перевел взгляд на
на пол в кивикутоисе написано: Salve (здоров).

"Интересно, это поздравление с прибылью сегодня для меня?" - подумал он
про себя.

Она поспешно прошла в атриум. Горничная сообщила ему. Он
вошел в барную стойку. Темная тень протянула к нему лицо, и он сказал
тихо: "Грек!"

На том же месте, где он столкнулся с ними в прошлый раз
во время посещения, он нашел их и сейчас. Их виерессы стояли.
Бумажные рулоны Аполлониуса. Теперь он смотрел только для того, чтобы прочитать их.
что-нибудь.

"Я беспокою тебя", - мягко сказал Лициний, пытаясь силой сдержать
процесс перемещения разума. "Но я могу вернуться снова через заднюю дверь,
если мне позволят".

Марселла встала под ней и схватила ее за руку.

"Тебе всегда рады у нас", - ласково сказал он.
"Для нас очень забавно видеть тебя счастливой в
Назад. Но почему у тебя такое серьезное лицо? Ты не передаешь своим
нам никаких неприятных сообщений?"

"У меня нет, у меня нет, Марцелла", - сказал Лициний Уджомайшести. "У меня нет ничего.
отличная вещь, иди сюда. Но тем не менее, - он задумался
во второй раз, - я бы попросил разрешения поговорить с вами и Джулией
через несколько минут.

"Джулия", - сказала Марселла, - "давай сходим в Личиньюксен с Таблими".;
передай Аполлонию, что я сожалею.

Джулия поднялась, сидя молча. Лицо у него было бледное, его
взгляд на неспокойное. Рулон бумаги выпал из его складок одежды.
Лициний быстро схватил его; это были те же самые стихи, которые он
восемь дней назад оставил Юлии. Он не спросил, действительно ли
Джулия прочла его, но когда он протянул его Джулии, роза покраснела.
Лицо девушки стало темно-красным. Лициний увидел это и с горечью подумал
про себя: "Он это не читал".

Они идут в столовую.

Полированный мраморный пол отражал дорогие украшения закона;
искусно выполненные танцовщицы маалатуита и хенгеттарет были изображены на нем
ваалеанрууниттавилль на стенах и здесь, а также перистилиссекин,
столкнувшись при входе с глазами благородных статуй марморизи. Они трое
мгновение молча смотрели друг на друга.

"Марселла"; начать наконец Лициний мягким голосом, глядя в землю,
"Я Calpurniuksen друг семьи, и я всегда сталкивался
доброжелательность в каждом из вас. Но когда я навещал тебя, я тосковал
чувствовал..." Он прервал свою речь и пристально посмотрел на Нее. Легкий и
неподвижно смотрящий на пялящуюся со двора Джулию, мимо пестрого наряда на
кивитыкселл, в солнечных лучах балующийся. И когда Лициний увидел Юлиана
было ли это хладнокровное и сострадательное сердце в его словах к
Он был опустошён, его сердце разрывалось, и он был готов
выйти и выбросить все твои вещи. Но он нашёл в себе
силы, чтобы остаться и помочь тебе принять решение.

«Я давно знал, — повторил он, — что в этой комнате скрывается моя жизнь,
высшее счастье, душа, мой покой, самые нежные объятия моего сердца. И
это счастье —»

Снова заставил его замолчать. Её грудь громко вздымалась, его голос
дрожал, но он произнёс это решающее слово
утверждение:

 «— ты — это ты», — наконец выговорил он и отступил к Джулии.

Юная девушка резко отпрянула от Лициния и
упала в объятия сестры, уткнувшись лицом ей в грудь.

Несколько секунд царила тишина. Юлия поднялась на ноги,
её губы дрожали, а глаза были полны слёз.

"Юлия, — сказал Лициний дрожащим и печальным голосом, — посмотри,
Я приду к тебе, как молятся смертные, которые молятся тебе, чтобы ты не
сделала его несчастным и не оттолкнула его от меня».

 Девушка протягивает руку и падает.  В его глазах текут слёзы.
слезы и громкие рыдающие объятия, он любил ее.

Никто из них не произнес ни слова. Лициний опустил взгляд тильсисти
в пол. Силы оставили его. Механизированные фотографии из сновидений
пока он был в сознании; он не мог оставаться в трезвом уме
сознание того, что он сделал; это было похоже на ночь, которую видели его глаза.
Затем он увидел тонкую белую руку, которая протянулась к нему; он
схватил ее, и чувство аутуааллисуудена пронзило его насквозь
существо.

"Я мог бы. Будь всегда здоров, Лициний".

Рука исчезла, он увидел стройное тело, я спешу вон из комнаты.
Он хотел окунуться в его честь; его ноги были как будто
пол поймал застрял. Он был как меч, была его душа
через его груди лопнула, и ему пришлось нажать на обе
его силы против него же. Он услышал звук виерессансы, который поразил его.
Он хотел ответить, но с ее губ сорвался только возглас отчаяния.
Губы шевелились.

Заклинание, казалось, вышло с восклицанием "с".

"Да защитят тебя боги, Марселла", - сказал он и поспешил к выходу.

 * * * * *

Крупные капли пота выступили у нее на лбу, войпунена заставила его замолчать
k;ynti;ns;; он был в общественном месте. Его присутствие внушало благоговение.
храм. Он поспешил вверх по лестнице. Внутри сидел могущественный
Зевс[16] на троне, серьёзный и величественный. Он упал на колени,
изображённый спереди, и пролежал так около четверти часа. Два жреца подошли к нему
и быстро ушли.

— Лициний, легат Лициний, — прошептал один из них, — откуда он взялся?


Другой пожал плечами.

«Кто знает. Если он оставит нам немного денег, мы можем
надеяться».

Теперь Лициний поднялся.

Медленными шагами он вышел из храма. Его лицо было холодным
и неподвижным. Священники ответили на приветствие,
благородно склонив головы. Они смотрели ему вслед, недоумевая.




Глава четвёртая.

Начинаются страдания.


"Отлично! Ха-ха! Ты действительно хороший поэт,
Софроний!"

"Ты благодаришь своего господина, позоришь меня.

 «Если бы только я мог положить свою лирику в книгу,
 Чтобы возвыситься в своих мыслях до звёзд».

 «Чьими словами ты сейчас говоришь?»

 «Венера долины По, Гораций Флакк, сэр. Вы знаете, что он
пишу стихи, которые изначально неплохие ".

"Да, я полагаю. Мой учитель потел со мной в юности, как со своим учителем.
версиен в "Звезде". Они - стихотворение сепустуксии, которых больше нет с нами.
имеют какую-то ценность. Но помни, Софроний, это приведет тебя правильно.
доступ к старому Требониусу К. Весь оживленный суккелуутеси приходит к тебе.
выгрузил свою вину на нее".

"Будь по-твоему. Я написал сцену памяти кехоитуксеси".

"Кто нам мешает?"

Снаружи в комнату донеслась громкая перебранка. Рука распахнула дверь.
занавеска, и стало видно тело мужчины.

"Ну что, Лициний! Пришло ли время? И ты бледен, как Геката? У тебя нет
с собой только ненависти, чтобы сказать это? Входи, мой друг. А ты,
Софрониус, оформи свои документы и приходи снова в более подходящее время!

Софрониус удалился, смиренно склонившись перед своим.

"Я пришел повидать проконсула",[17] - ответил Лициний с невозмутимым лицом и
сел на диван. "Слуги не впустили меня".

"Я буду учить эти дурацкие, что посланец мой[18] всегда получает
свободно на мне", - сказал консул яростно и приумножения подушка
на месте у них за спиной.

— Как вы знаете, — продолжил Лициний после короткой паузы, —
мы недавно обсуждали драконовские меры против христиан. Я — я был не согласен с вами, и
вы согласились с моим мнением.

 Проконсул бросил быстрый взгляд на легата, на лице которого
промелькнуло что-то похожее на страх.

 — И что теперь? — спросил он.

«Теперь он призывает меня к этому, а потом — пытается остановить», — я получил волю легата.
Я едва успел сказать.

Проконсул поднялся на ноги и занял позицию прямо перед Лицинием.

«Ты знаешь, Марк Лициний, что ты — мой приказ для моих подчинённых и что моя воля — это твоя воля для твоих подчинённых, но ты также знаешь, что я с радостью сделаю всё, что ты мне прикажешь.
Слава Богу, что ты наконец-то пришёл, чтобы избавить христиан от
врагов государства. Но я удивлён, что ты так быстро изменил своё мнение».

— Сны, дурные сны, проконсул, — сказал Лициний, — но я
моё мнение может в любой момент измениться. Поэтому — "

"Не бойтесь ничего. Все необходимые распоряжения будут отданы в ближайшее время
пятно. Публичное объявление будет последним предупреждением, а затем...

"Затем мы уничтожим их, проконсул", - сказал Лициний Колкостий и поднялся.
стоя под. "Я иду домой, у меня в голове есть вещи, которые
делают меня людьми каммоман. Ну что ж!"

Пикайсилья вышел из комнаты и поспешил к этусали.

- Остановись, Марк Лициний! - крикнул я. Я вдруг услышал её голос.

Он поднял голову. Толстая женщина, одетая в пурпурную тунику, украшенную
орнаментом, стояла перед ним и довольно громко смеялась, когда легат
безразлично глядя на него, она на мгновение задержала на нём взгляд.

 «Итак, Марк Лициний, — продолжил он, снимая с себя золотые украшения и кладя руку ей на плечо, — ты не пойдёшь со мной. Побудь
в моих покоях; я хочу кое-что тебе показать».

 «Извини, Сабина, — сказал Лициний, стоявший рядом, — но я не последую
твоей просьбе сегодня». Завтра или в любой другой день, когда ты захочешь, я всегда буду
повиноваться тебе».

«Нет, Лициний, я не собираюсь подчиняться. Я говорю тебе сейчас,
чтобы ты пришёл в мою гостиную, так что я, мой господин проконсул,
войду в комнату дочери».

Он произнес эти слова, обязательные, с единодушной серьезностью,
опустив ногу на пол.

"Ну, если это так", - ответил Лициний небольшим смехом: "так у меня нет
никакие другие советы, чем сказать "да"".

"Итак, итак", продолжила девушка, "у нас все еще есть власть принуждать подданных, которых мы
мы сами просим тебя".

Затем он перешел к вышесказанному. Лициний пошел по следам.
Есирипуилла закрыл дверь, они роскошно вошли в полумрак.
интерьер комнаты.

Китрыселкяйнен, большеголовый карлик, приблизился к ним на несколько шагов.

"Ну что ж, Лициний, - произнесла Сабина, обращаясь к карлику на его руке, - это
получил в подарок от друга. Такое редкое существо должно быть
многим из нас поводом для зависти».

«Терситы, Терситы, — сказал он, поворачиваясь к карлику, — ты ещё не
рассказал мне историю своей жизни. Так что расскажи её сейчас».

Карлик скривил губы и склонил голову.

«Как пожелаешь, госпожа», — ответил он. «Я родился в Александрии,
мои родители были бедными ремесленниками. Они выгнали меня в поле,
когда не смогли и не захотели меня обеспечивать, и мне пришлось
попасть в руки человека. Когда я был маленьким и хрупким, я думал, что он
подумал, что из него мог бы получиться хороший карлик, и сделал из меня
это тупоголовое существо."

"Ты, коирансилм, — сказала Сабина, — никто не может сделать из меня карлика!"

"Простите меня, госпожа, но, может быть, да. Мой благодетель, у меня были
коробки, которые были идеально прожарены, ха-ха-ха! Один
из них, в тот день и год спустя, когда я был
Я такая грустная и смеюсь над песней куватон, ха-ха —
просто не осознавая этого».

 «Ты думаешь, это правда?» — спросила Сабина.
Лициниуксен.

"Да, я действительно видела одного из них из коробки, с детьми.
по-моему, они выглядят как карлики".

"Ну, это опять было что-то новенькое", - сказала Сабина.

- Теперь, чтобы развлечь тебя, Терсит, станцуем мы, - сказал он.

Карлик схватил пару килкаттимиа, которые лежали на полу, и начал прыгать.
кружась вокруг.

"Ну-ну!" Сабина засмеялась и захлопала в ладоши. — И
он не обманщик?

Легат равнодушно кивнул.

"Что ж, Терсит, этого достаточно, — сказала Сабина несколько минут спустя.
"А теперь отдохни, — Пойдём, Лициний, ты услышишь мою новую
читать это. Садись сюда, на диван. -- Зенон!

Высокий худой мужчина вышел из комнаты и смиренно поклонился.
"Чтение для меня", - сказала Сабина, "несколько v;rsy;, но я не
хотите владеть. Что ты хочешь, чтобы я прочел на него несколько фунтов, Лициний?

"Я не знаю, эккипикаа, я ... может быть ... Нет, пусть он прочтет кому-нибудь Пиндарона
одена".[19]

- Нет, нет, нет, - перебила Сабина, - это одна из тех вещей, которые я не хочу слышать. Зенон,
прочти мне сказку "За милю".

Рабыня взяла в руки бумажный рулон, который вааттеуксенса сворачивает, расправляя его.
и начала читать один из отчетов, который на тот момент
о них много писали и которые проезжают километры, жители этого города из сказок
распространенное название.

"Ну, что ты думаешь о том, что она читает мое?" спросила Сабина, когда чтение закончилось
и Херратт снова обратился к ссылке, чтобы вытащить.

"Он отлично читает. Урон, но что-то в этом роде.
тайдоллис нью растратил плохой туоттейхин."

"Теперь я снова чувствую себя Кааттолайзеном лицинюксеном", - ответил смех, не задумываясь.
красивая девушка. "Но вы должны помнить, что"у нас больше нет"
соответствия моде, которого не существует".

"Что, сейчас это не та модная линия, которой может снова стать".

"Это требует времени. Мы, по крайней мере, не видим этого. Что такое жизнь,
Лициний? Один день, за которым следует ночь иджяйнен, свеча, которая горит
время, а затем айниакси выключают. Единственный истинный путеводитель по мудрости таков
это: наслаждайтесь, наслаждайтесь, наслаждайтесь! и я наслаждаюсь жизнью; но вы..."

Девушка прислонился к нему и смотреть в черное, с горящими глазами
резко на него.

"Ты, Лициний, ты мрачный вашей жизни. Ты бы хорошо поступил, если бы
пораньше полюбил дочь проконсула... Ты научился бы чему-нибудь другому,
как сохранить элеттаман.

Лициний раздраженно покачал головой. Салавииттауксия подействовала на него
отвратительно.

"Итак, тогда, - сказал он, - возможно, ты прав. Может быть,
точка станет тем пространством, в котором я должен спросить другого: что такое
жизнь? как я должен наслаждаться этим? и тогда я хочу подумать
ты.

Он встал под.

Также Сабина поднялась на ноги.

"Я не хочу тебя задерживать, - сказал он, - но я надеюсь, и я соглашаюсь с тобой
приди снова и останься подольше, не так ли?"

Он бросил сияющий взгляд на Лицинюксен.

"Так, так", - ответил Лициний и схватил ее за руку.
в твоей руке. "Ну что ж!"

Он вышел из комнаты и поднялся по ступенькам на улицу. Закрывая
казармы, он увидел стоящего центуриона [20]. Он позвал его
его.

"Вы знаете, где живет Кальпурний?"

"Я знаю, сэр".

"Возьмите десять человек из ваших людей и позаботьтесь о том, чтобы его комната была
до свидания под охраной. Ты ответишь мне на этот вопрос
безопасность жителей.

Центурион молча кивнула головой. Его лицо стало непроницаемым.
были темные. Лициний заметил это.

"Что с вами не так?" - грубо обратился он к старому солдату.

"Ничего, сэр, я выполняю ваши приказы".

"Лучше всего", - сказал легат угрожающим тоном и махнул рукой.
центурион подал знак уходить; затем ускорил свой путь.

Центурион вернулся к медленному шагу в казарму. Молодой, белокровный
легионеры подошли к его лицу.

"Что ты, Каджус, такой грустный? Сказал ли Лициний
тебе, что самое худшее?"

— Нет, но меня преследовала мысль о секретном чрезвычайном положении; я думаю, что там, —
он показывает на квартиру проконсула, — было решено что-то плохое против нас.
Боже, смилуйся над нами!

 — Я тебя не понимаю, Каюс, — сказал молодой солдат.

Старик покачал своей невозмутимой головой и указал путь небесам.

"Солнце иссякнет, а чума уничтожит землю, - сказал он, - и страну".
устои шатаются. Они нас всех. Тебе не
услышать, как все еще более смело и громко кричать: Львов
- христиане!"

Молодой воин презрительно засмеялся.

"Они не посмеют сбежать от нас; у нас есть сила. Картагоста
отправляется за каждым десятым духом, если они собираются забрать всех христиан
смерть. И у нас появилось много внушительных сторонников императора
при королевском дворе. Парансихан, один из нас, скончался сам император от тяжелой болезни и
в конце концов, христианская кормилица вырастила его первенца. Проконсул
осмотрел его более тщательно, прежде чем позволить людям свободно
разгневаться. Ну вот, а вот и Тертуллиан!»

Он поспешно зашагал по улице. Военные приветствовали его
доброжелательно, его menness;ns;.

Юрист грубо кивнул и пошёл дальше. Он сразу же
развернулся и направился прямо к военным.

— Разве эти целомудренны, — сказал он презрительно, указывая на них
указательным пальцем, — что Господь обещал им наследовать землю?
Поэтому, я полагаю, он не принял веру отцов ребёнка, например, и
велел Петру вложить меч в ножны, чтобы его ушкоисанса
не стала орудием убийства».

«Сэр, — ответил центурион, — мы — воины императора и служим
власти, которую установил Бог».

«Итак, — продолжил адвокат, — таким образом, вы можете оправдать
грехи библейских предложений». А вы не знаете, где я мог бы найти то место, где Господь повелел принести в жертву идолу императора и взять
часть юхлихина, который считается идолом почёта?»

 Сказав это, он поспешно продолжил.

Молчит посмотрел на воинов его, вместо него.

"Он сейчас не в коем случае ты сможешь простить нас скорректировать наши", начать молодых
легионеры. "Поэтому он также защищал Фульвия, которого кто-то
некоторое время назад посреди лагеря сорвал с его праздничного венка, растоптал
его ногами и объяснил, что он христианин. Это сказало вам, что
в какую напряженность мы попадаем. Боже упаси
мы вроде как смелые!

Невысокий худощавый мужчина в поношенной одежде короткими шагами подошел к ним.
Прямо под мышкой у него был свернутый книжный рулон, в котором он кайдо
лицо при этом излучало лукавый взгляд.

"Ха, ха, ха!" - засмеялся он. "Не совсем, он читал вам закон? Но
это не должно быть понято так плохо. Вы знаете меня? Я
учитель Клейсфен. Много раз он говорил мне наедине
учить ученика-язычника - это насмешка над Богом
против. Ha, ha, ha! Как будто я должен был умереть с голоду. Поверь,
я не хочу, чтобы ты голодал, — всегда говорил он мне. Это правда, Зевс, я
знал, что так будет лучше, и если мне придётся выбирать между голодной смертью
и платой за несколько часов обучения, я выберу последнее.
в мифологии пэган в семье, поэтому я знаю, что делать".

"У нас такие же мысли", страховой центурион. "Этого не может быть"
чтобы помочь, из-за необходимости жить вместе с язычниками".

"Я могу назвать вас, - продолжил учитель, предвкушая, - просто люди"
здесь, карфагеняне, которым помогают языческие храмы
строительство, изготовление идолов, и все же они хороши
христианин. Тоже знаю, что наш епископ, но будет ли он когда-нибудь
сказал нам ни слова? Но это, - он указал туда.
путь, по которому пошел Тертуллиан, - я был бы счастлив, если бы
законодательство США. Но насколько сильный способ, по крайней мере, достойный
Optatus участвует в борьбе с юристом и его греко-итс! Оставайся!
до свидания!"

Так же быстро, как появился, исчез и этот пухелияс
школьный учитель.

Молодой солдат посмотрел мне вслед и рассмеялся.

Центурион был прав.

"Я собираюсь выполнить приказ легата", - сказал он. "Вы должны это сделать".
сопровождаемые мной, остальные девять выбрали казармы".

Через несколько минут после марша сериала "Люди войны" Кальпурниуксен
квартира. Центурион поселился на пятом этаже с мужчиной у двери, другие
расставили по комнате. Не смогли найти ничего выдающегося
на улице, и охранники установили размер, чтобы было любопытно
человеческие войска. Кальпурний сам вышел от центуриона и спросил, что означают
эти проекты. Но без длинных речей объяснил это
ничего не зная, но сказал, что внешний человек получал только
строгие приказы.

- Что такое Лицинюксен? - спросил Кальпурний.

Центурион кивнула головой.

«Странно, странно», — сказал Кальпурний и вернулся в свою квартиру,
чтобы сообщить супруге и этой сестре о странных
новостях.

Очевидно, они были обеспокоены этим; они сразу поняли,
как обстояли дела. Джулия не могла удержать в уме лиикутустанса; он ушел
рыдая, из комнаты.

"Что это значит, Марселла?" - спросила супруга Кальпурния.
"Что за плачущий ребенок?"

Безмолвный подал знак Марселле пуолисолленсе, чтобы она села.
Собравшись с мыслями о другом, он начал вникать в суть рассказа
ему, что произошло за последние дни. Кальпурний
внимательно слушал.

"Женские штучки, женские штучки", - сказал он и покачал головой, когда
Марселла закончил свой доклад. "Я ждала чего-то
лучше Liciniuksen и поэтому я надеюсь, что не ваш вывод будет
точный. Сегодня мы должны, однако, ждать, что еще
произошло".

Он на мгновение задумался, а затем продолжил: "Я еще не коснулся
пока что твоей веры, и ты тоже получишь "даже"
чтобы избежать этого; о чем я беспокоюсь, о таких вещах! Но это, что
сейчас, однако, очень прискорбно. Почему бы тебе не...
Я...

Он собирался задать вопрос о соймаване, но его доброе сердце не
позволь ему сделать тебя своей супругой, согласна.

"Кайюс, — сказала Марцелла, которая заметила, что его жена
задала вопрос, — почему ты не женился на дочери консула
Флавия, как того хотят твои родители, а на мне?"

Кальпурний имел в виду ujomaisesti.

— Не сердись, Марцелла, — мягко сказал он, — я хотел сказать
тебе, что мы уходим из Картагосты. Не только Лициниусту, не
только я скоро уйду, ничего не сказав своим друзьям.
И теперь, когда он тоже, возможно, покинул нас, Картаго пришёл ко мне
против дикой природы в дикую природу».

"Но что тогда изменилось бы? Рим?"

"Мы не в Риме, а в энсисти Неаполе. Ты знаешь, как Геренний был
рад принять наших гостей. Мы можем приехать туда, а потом решить
поселимся ли мы в Неаполе, Риме или где-нибудь еще. Главное, чтобы это было так.
мы выбираемся из Картагосты!"

Марселла не была непреклонна в своем предложении и поэтому начала с супругами.
подумайте об этом и изучите это предложение со всех сторон.

Джулию отвели в его комнату. Он рухнул на диван и зарылся лицом в подушки,
плача навзрыд. Сильные эмоции, которые были
растерзал его в последний момент, еще раз получил власть над
его душой, и он почувствовал, что это трудное дело
выбор а снова будет в его присутствии. Но теперь битва
гораздо, гораздо сложнее. Он находился в самом центре требования и умы
общественные прямота заставила его дать отрицательный ответ на человек
кто предложил ему линия сердца и Харраста любит; и он был таким
из-за такого поведения айниакси может потерять этого
мужчину для счастья. Но теперь это был не один человек, а
сотни братьев, чьи жизни и имущество были в опасности. Очень
мужчина в голове, который, словно по волшебству, силой завладел его
сердцем, и которого он теперь любит за размер ее ума, пыл и
киихтымыкселля, он мысленно увидел мелькающее орудие убийства,
не зная никакого совета, как устранить опасность.

"Я написал ему", - сказал он, и рохкаси подумал о нем. "Он должен
простите, джолле, он не камень. Я хочу помолиться за него, например,
грустный и несчастный...".

Он достал свой вакситаулун и начал писать. Стремительно мчался
пийрустин вакситаулуа брим. Слезы беспрестанно текли у него из глаз
поскианса упал, но он писал не останавливаясь. Внезапно он вскочил.
встал.

"Что это?" - спросил я.

Крик донёсся с улицы в её комнату. За ним последовал насмешливый смех и
яростный шум, который явно принадлежал
словам: «Смерть христианам! Львы христианам!»

 Пиирустин выпал из его рук. «Слишком поздно!» — сказал он себе и
наполовину замерзшая, прислонилась к стене. Марселла тойтаси внутри.
комната.

"Джулия!" - воскликнул он. "Как мы и предсказывали!"

Сестры обняли друг друга. Марселла была первой.

"Что мы сделали?" - спросил он Лохутонну.

Джулия показала наполовину написанный вакситаулуа. Марселла взяла его и
прочитала. Покачав головой, она положила её обратно на стол.

"Сестра, — сказал он, на мгновение задумавшись, — только один способ
может нас спасти, но это трудно, очень трудно осуществить. Но если ты хочешь рискнуть...".

 Джулия вытерла слёзы, наполнившие его глаза, и вопросительно посмотрела на него.

«Всё, всё, что я хочу сделать, когда это не так, — это бороться со своей совестью», — уверяю я её тихим голосом.

 «Ты должна пойти к Лицинию».

 «Я должна? Его сын?» — спросила Джулия, побледнев.

 «Ты хочешь, чтобы я это сделала?»
 Он упал на колени и зарыдал, закрыв лицо руками.Марселла стояла в замешательстве. Горничная вошла в комнату.

«С тобой хочет поговорить мужчина, Марселла. Он ждёт в атриуме».

Марселла вышла из комнаты. В атриуме её ждал епископ.
Это было сильное чувство.

— Можем ли мы, — сказал он дрожащим голосом, — если есть на небесах помощь нам!
Это день, когда начинается великая трагедия, в которой говорит Господь.
Kyrie eleison![21]

 Марселла сжала его руки.

— Я проник в лагерь убийц, — продолжил епископ, — потому что внутренний голос подсказал мне, что если люди
ещё могут помочь, то вы можете это сделать. Легат Лициний уходит,
это плохо. Он ваш друг, вы хуонеелленне —

 — Я понимаю вас, Оптат, — перебила Марцелла, — мы чувствуем, что это так.

 — Да благословит вас Господь! Вы дадите мне место, где я смогу спрятаться?
в твоей комнате?"

Марцелла позвала к нему свою рабыню и велела ей отвести епископа в перстилий;
затем он быстро вернулся к Юлии.

Он встретил Юлиана леволисемпана.

"Епископ Оптат — это мы", — сказал он и вытер волосы Юлиана
со лба. "По мнению епископа, мы пытаемся
повлиять на лициниукса."

«Я решила пойти к нему и помолиться о милосердии», —
серьёзным голосом сказала Джулия. «Сервула, я иду с тобой».

 Марчелла ничего не сказала; он обнял её, только любя, и
прижался губами к её губам.

Через несколько минут после ухода двух женщин пейтетин я вырос.
Комната Кальпурниуксена. Другой, шедший впереди, повернулся к двери
стоявший рядом с центурионом пути сказал:

"Не хочешь ли ты дать одному из воинов следовать за мной?"

Центурион посмотрел вопрошающему в глаза класс интеллигентной штучной основы. Затем позвал он
оттуда одного солдата и велел ему идти к женщине доукомплектовываться. Военные
молча последовали за ними. Но когда служанка многолюдного места смирилась
на мгновение херраттарен приблизился, шепнул солдату за последнего:
"Ничего не бойся, я христианин".

 * * * * *

Лучи вечернего солнца мельтешат над океаном. Маленький тууленлейхк.
играю кукурузой, которая у меня есть. Вдали от вида горных хребтов вершины
поднимающейся ввысь. В одной из комнат, недалеко от карфагенского
замка, сидел мужчина-кумаррукшиста и отдыхал на красиво украшенном диване
в комнате. Уши он закрыл руками. Все было тихо
вокруг него, но его риннастанса время от времени вздымалась.
вздох, полный невыразимого горя.

Внезапно вскочил. Послышались шаги. Его дверь kamarinsa
стояла высокая женщина, люди, лицо закрыто, и произнес небольшой
голос:

«Лициний, я пришла к тебе, чтобы молить о милосердии: смилуйся над
нами».

Легат содрогнулся при виде людей и услышал их голоса.
Вены на его лице вздулись, и он прижал руку к сердцу.

«Ты, Юлия, — пробормотал он, — молишь меня о милосердии?»

«Так что, Лициний, смилуйся над моим братом и мной. Я умоляю тебя
на коленях».

Он опустился на колени перед ним. «Юлия, Юлия, — сказал Лициний,
ошеломлённый, — куда ты идёшь? Ради всего святого, встань!
 Я не могу видеть тебя такой».

Месса покачала головой.

- Энсисти, я хочу услышать, - сказал он твердо и резко, - что Лициний
решит, что мы убили.

Глубокая горечь разума пронзила Лицинюксена насквозь, когда он увидел это милое
создание, стоящее на коленях у его ног в.

"Джулия", - сказал он руко-вым голосом, - "что ты хочешь сделать
меня и мою семью несчастными? Я мог бы перед визитом упасть на колени
перед тобой и сказать тебе: смилуйся надо мной! Сказал, но только
одним словом, от всего сердца я молю тебя... нет, скажи мне...
только, пообещай мне только, что он не... он... ты знаешь
тот, кого я имею в виду, никогда не придет к тебе на твоих глазах.

Его колени были подняты. Он был как разгневанная богиня, и
Лициний отступил назад, почти дрожа. Она стала бледной, как смерть, задыхаясь
стоя Юля перед ним, и простер руку в ее сторону, как будто
тот, кто хочет дать заказа и задал ему четкий и стабильный
голос:

"Это твое последнее слово, Лициний?"

Глубокое волнение по поводу легата. Ему хотелось протянуть руку Юлии
и извиниться перед ней, и пообещать ей все, все --
но потом она увидела в его мыслях глаза наурусуинен,
пунахуулисен и черноглазых юношей в греческих одеждах и
теперь он ответил бы Джулии: "Это так, я уничтожу его, ибо
он уничтожил меня!" Но он обуздал свой разум и рассудок
кумарруксисса тихо прошептал: "Это так".

Затем ты смотришь на мисс мгновение, не сводя с него глаз. Темно-красная была щека
приподнялась, чтобы пропустить свет; его рука вавахтеливала
вены на манер ставки.

"Что ж, пусть будет так, - бессознательно возразил его аккорд, - пусть будет так, тогда
уничтожь нас!"

Он поспешил к двери. Но еще раз повернулся к нему перед входом в комнату.
отправь и торжественно сказал:

"Лициний, пусть этот момент, воспоминание никогда не коснутся твоего разума. Делай
что хочешь. Но знай, что каким бы ни был Бог, он победил мир,
и мы верим, что у нас есть ты-победитель ".

Лициний несколько минут пристально смотрел, словно хурмаутунена,
ему вслед. Затем его пронзил печальный вздох риннастансы.

Через полчаса после того, как она поднялась с дивана, на котором он сидел
молчаливое созерцание погрузилось в воду; стало темно.

"Они живы, но он должен умереть", - сказал он и вышел из комнаты.
Рабыня Этусалисса стояла, прислонившись к этому столбу. Лициний сохранил
ее имя и сказал:

"Проконсулин для".

Затем он сам пошел вперед; слуга последовал за ним.

Они вышли на улицу. Толпа с криками бежит и распаляет их.
мимо прошли двое мужчин, которые били и издевались.
Дальше по улице я слышу тот же шум. Название: воины маршируют
над пленными. Прямо рядом с квартирой бедственного крестьянства.
Лициний увидел это и повеселел.

«Опоздал», — растерянно сказал он, размышляя о том, что увидел.
Затем он быстро зашагал по улице.

 * * * * *

 Эта процедура была начата сразу после того, как закончился
день. Хотя власть должна была стать единственным законным
способом борьбы с этой ненавистной сектой, и прежде
чем кто-либо из арволлисиматских лиц начал
замечать, что люди объединяются, чтобы
воевать с беспокойными христианами,
они вломились в их дома и забрали их
заключили их в тюрьму и жестоко пытали. В нескольких местах это еще хуже
процедура кровавого насилия, власть без возможности это предотвратить.
Уже был зол на простых людей, которые слонялись по улицам и
только пытались удовлетворить религиозную ненависть, но также и
саалинхимоа ее, начал вести себя так, что не было причин бояться
хуже всего, когда этот христианин, подвергавшийся преследованиям ближе к вечеру, внезапно прекратил их.
обоим людям было велено убираться с улиц с миром и в покое.
возвращайтесь в свой дом. Простые люди выглядели так же, как в начале планирования перед командой "Старт"
сопротивляться, но сильным патрульным войскам, которые сразу же после этого
вышли маршем из казарм и прошли по улицам, вводя в действие
этот авторитет заповедей, быстро меняет умы, поэтому
спокойствие точно так же восстановилось до того уровня, который был на закате.
Однако, несмотря на марш, военные охраняют ряд улиц на протяжении всей ночи
. Люди смотрели на это с тоской и роптали:
власть легкомысленной случайности, которая отдает приказы, а затем сразу же снова
выполняет их. Но и для христиан было непостижимо, что
преследование, начавшееся так внезапно и угрожающе, уже прекратилось, и
по городу поползли слухи, что Бог внезапно
изменил своё мнение о проконсуле. Итак, люди, похожие на
Саула. Только Кальпурния в комнате считалась
правдивой.

 Обе сестры сидели в одиночестве. Хотя это и было облегчением,
их встревоженные миеленсы, что шум улицы затих,
тишина притягивает и, наконец, полностью поглощает яркую звезду,
которая должна была быть ночью под небом. Но они беспокоились, однако, так что это
ужасный случай особых обстоятельств, о которых они были во власти
догадываться. Епископ Оптатус ушел уже несколько часов назад
о них и о нем с тех пор больше ничего не было слышно. Это также не
Кальпурнюксен, который ушел незадолго до наступления темноты.
для получения более подробной информации, удалось ли вам узнать что-нибудь еще
из простых людей было убито всего несколько христиан, да и то великих
множество было их пленником.

"Его убили? Он заключенный? Он сбежал?" - спросила
Джулия саму себя, но не получила никакого ответа на эти вопросы.
Он достал свою религиозную книгу, случайно открыл ее и прочитал: "Но
Господь помогает праведникам; Он - их сила в беде". Затем
пролейте слезы его поскиансы глубоко вниз, к этим святым словам.

Где Via Coelestis ведет к своим скальным корням, которые за стенами Бирсы
увеличились, там была карфагенская стоянка базилик, большое здание, где
были проведены обсуждения справедливости и того, где мыет и каупитирует покупателей
вещи в большом грузовом помещении. Это шикарное сооружение окружено
теперь количество военных, которые никому не позволят туда ступить
внутри. Там, где в другое время покупатели и иностранцы-миряне
мешались друг другу, теперь, когда раздаются громкие звуки,
видно большое количество мужчин, женщин и подростков, а также
людей, которые проникают в ряды воинов и обращаются к ним,
говоря: «Они христиане!»

 Урожай, собранный в результате вчерашних преследований,
составил около ста душ. Большинство из них были простыми людьми, ремесленниками,
мелкими торговцами, освобождёнными от; не то чтобы Карфагенская церковь должна была принадлежать
только одному, но почему богатые христиане
был повод сбежать или спрятаться, и христианские рабы снова
защищали почти каждое место своего языческого господина. Это
не только тайное исповедание многих.

 В десяти провинциях проконсулами стали несколько государственных служащих и
ликторианцев[22]. Его правой рукой стал Лициний.
 Он сел на трибуну и приказал привести туда пленников. Они должны выходить по одному и называть своё имя, s;;tyns;, и они были
христианами.

"Простые торговцы," — презрительно сказал проконсул.
самому себе. "Но я так понимаю, что жирные мухи выползают
сами из сетки. -- Как тебя зовут?" - спросил он у одной из них,
которая теперь выделена.

"Аполлоний".

"Ну что, котопаикка, ты?"

"Пепуза Фригиасса".

"Так ты инопланетянин. Что привело тебя на Картагун?"

"Я пришел сюда, чтобы провозгласить моему брату истину, которая нам
указана".

"Мы хотим убедиться, что эти истины апостолов будут приходить
редко", - сказал проконсул угрожающим голосом.

Затем он дал заключенному указание уйти.

Но в тот же миг Лициний поднялся, наклонился и что-то прошептал на ухо
проконсулу. Тот повернул голову и сказал несколько слов
секретарю, который вёл протокол. Затем снова продолжил допрос.

"О, Тертуллиан! Это хорошая мысль. Ты сумасшедший; лучше
тебе продолжать быть юристом и давать христианам возможность
быть христианами. В это время вам будет трудно, как и в вопросе свободы».

Тертуллиан метко подметил взгляд проконсула.

«Вам, вероятно, не нужен адвокат, но да
доктор, - сказал он по привычке. "Тот, в котором вы сидите, сидел
также использовался Вигеллиусом Сатурнином".

"Что он имел в виду под этим?" - спросил проконсул, разворачивая его
здесь, когда его забрали из Тертуллиана.

"Вы знаете, сэр," ответил один из офицеров, "что вы edellisesi,
Vigellius проконсул Сатурнин, стал вдруг ослеп, и его
уйти с работы. Христиане, с которыми у него была суровая степень,
они сказали, что их бог послал его в наказание за это
болезнь ".

Проконсул встанет и снова начнет степень.

Полуденный сундук был окончанием беседы, которая велась
в самых общих чертах. Все заключенные были признаны.
он был христианином. Двенадцать из них были приговорены к смертной казни.;
остальные осужденные мужчины в тюрьме или изгнании из страны
горные рудники, женщины и дети снова были освобождены на месте.
Женщины начали править, когда услышали громкий крик; мужчины снова
были леволимпийцами, даже если они были юкоссанами, было несколько человек, которые
казались очень грустными и напуганными. Тертуллиан, который
был одним из приговорённых к смерти, испытывая мрачное утешение.

 «Поэтому я всегда молился Богу, чтобы он
безжалостно даровал мне мученическую смерть, — сказал он. — Теперь, когда я
достиг своей цели, радуйся за меня, и ты, мой брат, наделённый той же благодатью, радуйся вместе со мной. Подумай,
какую славную жизнь Господь приготовил для тебя, и как
ты будешь насмехаться над ним и возвращаться в мир, который
тебя ненавидит и который ты должен ненавидеть!»

 «Ты одинок?» — возразил ему другой смертник.
"но я оставил жену и детей, бедных и небезопасных".

"Ты дурак, - последовало заявление Тертуллиана ему, - неужели ты думаешь, что твоя жена и
дети выше марттирюден пурпурного костюма, а честь - венка!"
Итак, что за пастух этот лаумакин. Пастуха я вижу
здесь; поэтому они хотят убрать отсюда и его овец. Но
Я знаю другого пастуха, который посвятил свою жизнь защите овец
".

«Мы должны войти с прошением о помиловании, проконсул», — предложил один из
других, более скромных, — это был учитель Клеомен. «Если мы убедим
для него мы — добропорядочные буржуа и его подданные — «

» Сатана! — вскричал Тертуллиан, — разве ты не боишься вечных мук?
судья, стоявший перед дверью, произнёс оскорбительные слова? Мальтас, господин
запретить вам, как и вы запрещаете ему».

Большинство приговорённых к смерти с нетерпением ждали, когда их казнят.
Предложение Клисфена; они собирались группами и
шептались, несмотря на свой гнев
из-за условий, которые создал для них Тертуллиан.

«Клисфен должен написать это по просьбе книги», — предположил кто-то, и другие
знали об этом.

Клисфен сказал, что готов.

"Но, - добавил он, - проконсул - это не то, что мы хотели бы трахнуть"
прошение о помиловании от нас, у него у нас нет ничего желаемого, но мы
должен ли я стать легатом".

"Лицинюксен первый?" - воскликнули самые изумленные.

"Итак, лицинюксен первый", - повторил учитель; "Я не знаю, ты видел это,
но я ясно заметил, когда меня привели проконсула вперед,
каким серьезным и печальным выглядел легат перед ним, как будто
наш вердикт нисколько не тронул бы его сердце. И это
не только Алексей, но и большая часть комнаты Кальпурнюксена с Марселлой и
Джулия принадлежат нам ".

Пленники немного посовещались, а затем сделали мне уступки.
Клейстенеен предложил.

"Я хочу ознакомиться с планом", — заверил я его.
"Лиенехен, у тебя ещё есть несколько денариев[23], чтобы
попросить книгу прокосулиин? Но Тертуллиан ничего не
знает!"

 Аполлоний стоял молча, погрузившись в раздумья. Тертуллиан
он не испытывал радости от того, что ему довелось увидеть смерть мученика
лицом к лицу, вы можете себе представить его состояние. Тысячи мыслей
проносились в его голове. Ему казалось, что голос кричит
он: "Следуй за мной!" и духом Иоанна он увидел агнца
престол и то, как вокруг него собралась толпа марттирейнцев
одетых в белое, чтобы принять корону победителя. Но только сейчас
затем он увидел ее своими глазами, женщину из народа, которой была энсисти
веселая и счастливая на вид, но затем грустно улыбнулась
казалось, спрашивала: "Что ты хочешь мне оставить?" Он блуждал
очередное изображение от другого, и когда он хотел изо всех сил удержаться там
на первом снимке, другой выхватил ее снова у меня.

Теперь за ним шагнул Тертуллиан. Острым глазом была она.
видела ту битву, в которой участвовал Аполлоний.

"Многими издержками "апостолов" были тяжелые мысли о сексе", - сказал он
насмешливо.

Темно-красный цвет быстро залил лицо Аполлония. Этот насмешливый
вопрос просто положил конец его безрассудному характеру. Он
тяжело вздохнул, вытирая рукой глаз, словно тот, кто
хочет избавиться от мечты, и сдержанно сказал:

"Я надеюсь, что мы умрем сегодня".

Тертуллиан крепко сжал его руку. На какое - то время
Чувство пронзило её сердце, когда она подумала, что
этому сильному молодому человеку суждено было жить весной, а ей
умереть жертвой. Но мысль о мученической славе так сильно овладела им,
что он не мог не поддаться этому настроению.

 

 «Мы вместе взошли на место ягнёнка — молодой человек и
старик», — сказал он.Центурион, участвовавший во многих войнах, подошёл, чтобы снять
с мёртвого туомитуита. Начало было пугающим; только
Тертуллиан и Аполлоний выглядели мирно.




Глава пятая.

Цирк и город мертвых в.


За пять дней вышеуказанные случаи были замечены в разных местах
в городе появилось следующее публичное объявление:

 МАРЧИ. Миничи был. Тимини мой.
 ПРОКОНСУЛИС. FAMILIA. ГЛАДИЯ.
 ПЛОЩАДЬ. ПВГНАБИТ. Карфаген находится. пр.
 К. ивн солдат. VENATIO. ТЫ этого не делаешь. VELA. Я сомневаюсь.[24]

Это не общий чат, кроме этого объявления. Много
ходили различные слухи относительно этого акта о
деталях, но даже мысли, которые кое-где высказывались
кстати, были очень разными, будучи в целом, однако, это
единогласным, что христиане из заключенных придется играть роль
эти праздники.

В указанный день и момент все были заполнены большим амфитеатром Эрин.
место, где можно посидеть. Проконсул прибыл туда красивым в униформе,
в белых тогах, [25] пурпурных по краям и
украшенных золотой гетулейлой. И в позе дилла селла был он сам
на своем месте, и ньокейттямалла благородно откликнулся головой на публику
руки для похлопывания. Его виереис на свои места сели несколько чиновников
и его родственница женщина.

- Где Лициний? - спросила проконсул, оглядываясь по сторонам.

"Я как раз собирался помолиться за тебя, чтобы ты даровал ему... Прости меня...
их отсутствие", - сказал кто-то в комнате. "Он нездоров и
просил меня сказать тебе об этом".

Проконсул недовольно покачал головой и подал сигнал
торжественность начала спектакля.

В середине театра был изображен скалистый ландшафт. Шесть антилоп
станьте потайной дверью из "Боевой тантерэль", убегая на мгновение
зачарованный ас взобрался на утес. Три бокала вина и
вооруженный луком мальчик последовал за ними. Ускалиджаалла
тайдоллис недавно карабкалась по крутым тропинкам вверх; смелая
играя в прыжки, они добрались до пропасти, преодолевая или скользя по склону утеса
глубоко внизу, без устали преследуя этих быстрых тварей. Двое из них были
уже павшей добычей. Третий не хотел добиваться успеха, даже если бы он
все равно провел новое испытание. Его амбиции и приватность
наблюдайте за мойтесаной, вы подстрекаете его давить из последних сил.
сила. И сейчас он, кажется, тоже есть цель.
Он загнал антилопы, которую он долго преследовал,
Рок-Хилл, где он не может уйти. Больше
нервничая от умственного усилия, он натягивает лук, стрела пролетает в воздухе.,
Раненое в грудь животное отшатывается, теряет равновесие и
плюхается в пропасть, увлекая за собой несчастного
настоящего стрелка. — В цирке наступит гробовая тишина, но
срочно нужно подать на сцену и увести оглушенных
мальчиков. В это же время с противоположной стороны
цирка подъезжают два медведя. Пантера следует за ними в длинном прыжке и
прячется за валуном. Оба лучника осторожно отступают,
а четыре копья сопровождают человека, входящего внутрь.
вернувшись, лучники выпускают стрелы,
которые они направляют на медведя и пантеру, чтобы привести их в ярость. Для их защиты они держат перед собой копья,
а люди и цирковые держат для них открытой дверь.

 Пантера рычит, чтобы показать, что она в ярости. Теперь вдавите его
головой поглубже в хиетаан и прицельтесь в вихери;lt; кимеллеви глазами,
случайно предсказав, кстати, тех четырёх копейщиков. Эти
стоячие безмолвные копья вытянуты. Их внешняя форма уже
видит, что они просто не умеют сражаться с дикими зверями,
что у них есть приказ прийти сюда, что они должны умереть за
туомитуита.

"Kyrie eleison!" — кричит один из них, а другие велят мне заткнуться,
я говорю те же слова.

Тигр снова поднялся; он крадётся в нескольких шагах
от меня.

"Вперёд! Скорее!" — кричат зрители и снова летят к огненным стрелам,
направленным на зверей.

Дико бьёт тигр лапами по земле, из-под копыт летит пыль и
песок. Он тревожно оглядывается по сторонам.
слева - с ним случается новая стрела - теперь снова присядьте на корточки
земля - один прыжок, и те четверо мужчин, которые справа
, падают на землю с головой в крови. Но зверь выпустил наповал
добыча дрогнула и я отбежал в какой-то укромный уголок.
Вытянутое копье нанесло сильную рану в бок.

"Медведи, медведи!" - закричала наблюдавшая за происходящим толпа. "Вперед,
кристиания!"

Трое копейщиков уставились на второго партнера, который
тихо застонал.

"Кайри Элейсон!" - снова сказал тот же человек, который только что был
Он произнёс эти слова и снова сказал своему партнёру то же самое. Затем он быстро перебежал к цирку на противоположную сторону,
где один из медведей стоял совершенно спокойно, в то время как другой
взбирался на скалу.

Он был сильным мужчиной, его лицо, его карта на жёсткой
дерзкой субсидиарности. Серьёзные шаги ведут к тому, что она будет сопротивляться.

Согласие может услышать ваш крик, посмотрите на избирателей.

Но ему не понравилось, что они согласились с этим.

 Смотрите, как он поднял животное и сильно ударил его. Но
мужчина молниеносно вскочил на него и вонзил в него копьё.
ruumiisen. Хотя мы сильно ударили животное в плечо, так что
из раны хлещет кровь, но так же быстро, как его ударили.
зверь сверху, один быстрый для нее, чтобы теперь отступить назад, в то же время, как
медведь мейритен упал на землю.

Разъяренное согласие на крик эхом разнеслось по комнате. Коммод, теперь растворяйся в себе.
похлопал себя по рукам.

Но исход битвы еще до ее пришлось отступить назад,
видеть другого медведя забраться на скалу в глубине души и дикие
m;rin;ll; окунуться в отношении него. Он быстро погрузил копье медведю
против, но копье было отнято, и мощным ударом лапы
медведь повалил этого смелого человека на землю. Разъярённый зверь бросился
на свою жертву и разорвал её на части, прежде чем
другой человек с копьём позвал на помощь напарника.

Проконсул дал отмашку. Мёртвых и живых унесли
из цирка, и начался новый номер.

Проконсулин установил собственный гладиатори[26] новый сейчас и, казалось, стал
асетайтоа своим. Долгая битва развернется теперь этим оружием
обученные мужчины между собой; они собирались стаями друг на друга и
снова разбрелись, сражаясь друг с другом,
только лязг оружия и стоны раненых доносились до
зрителей, которые сидели в большом зале, в волнении. Никто
не видел, как вы в цирке помогали слугам, когда
те выносили мёртвых и тяжелораненых. Но
проконсул хотел спасти гладиаторов, поэтому приказал
им прекратить бой уже через полчаса.
Смотрите, как аплодисменты покидают выживших гладиаторов.
Сражайтесь, Тантерельта.

Итогом всего этого должна была стать комедия, которой и был Софроний.
напиши это, чтобы отпраздновать ночную интрижку. Теперь снят скалистый пейзаж.
итак, отбой.

Софроний из пьесы "Песня" описал заговор египтянина
священник поднял страну против царя, но там было много
ссылок на карфагенское общество, которое оно тогда называло другими
забавляют, других раздражают. Эта пустота лорукихельма закончилась
убийство первосвященника, потому что после того, как его проект был
раскрыт, король воинов был убит им. Эта часть священника
актриса, известная тем, что некоторым христианам было предоставлено это для
способов добиться смертного приговора.

В первом акте третьей сцены описано открытое место храма
спереди. На лицевой стороне было позолоченное изображение бога, а перед ним - алтарь.

Первосвященник вышел на первый тайм-аут в своем длинном белом костюме
и достал оливковую леджексисту, чтобы сплести гирлянду.

Наблюдайте, как по кругу разносится восклицание влюбленности, когда появляется это милое создание
. Высокие женщины за столиком аплодируют стоя, хватаясь за руки.

"Какой позор!" - раздалось со всех сторон.

— Это грек Аполлоний? — спросил проконсул.

Ему было позволено.

Верховный жрец после двух слуг, одетых в
доспехи, идущих к быкам, а также несколько младших
жрецов. Их одежды сверкали кинжалами.
Торжественно пройдите мимо этой прекрасной жертвы,
преклоните колени перед самим образом бога.

Затем первосвященник подошёл к алтарю и произнёс мою речь:


"С моим братом! Мне кажется, что я в раю, на небесах
аплодируют нам и благословляют наш успех. Ибо, если
небесный взгляд людей, усердно лемметтомялля, и
зловещее веселье, вся беда в том, чтобы рассеять туман, как этот
ветер, который то тут, то там обдувает тебя».

Затем он повернулся туда, где стоит изображение бога. Но он
устремил свой взор на статую и зрителей, смотрящих на чистое озеро,
и с благоговением произнёс следующие слова:

«О Ты, живущий на небесах, на вершине Тебя, в славе и
власти, Ты неподкупен, велик! О Тебе только и говорят,
Ты поведешь всех к наслаждению! О Бог, защищающий
всё и контролируй всё! К тебе я взываю, о помощи молясь.
Ах, Господи, смилуйся! Только Ты, чья рука всемогуща, чей
дух даст жизнь всему, можешь спасти моего бедного друга."

"Остановись! Что ты делаешь?" Я услышал голос, и Софроний
поднялся на ноги. "Ты подделываешь моё слово!"

Зрители ответили ему эхом смеха.

«Замолчи, замолчи!» — кричала каждая ветка.

Софроний в пылу момента снова сел на своё место, создав первую
попросил взглянуть на проконсула. Он почувствовал, как слава поэта
оскорблена.

Актёр продолжил, несмотря на то, что поэт был против:

 «Не так, Господи, Ты — моя опора; озари мою душу святым сиянием
и дай мне сильную руку героя! Прогони весь страх из моей
груди, потому что Ты хочешь, чтобы я исповедался!»

Итак, он вошёл в образ Бога во мне и толкнул его так сильно, что тот
победил силу истуканов и упал на землю, разбившись на тысячу осколков;
затем он вырвал свой образ из этого места и закричал громким голосом:


«Идолы пали! Но Иисус Христос, то есть вчерашний день, живёт сегодня и
всегда, вечно, мой!»

Плащ упал с ее плеч,, гарланд был в деревне, но
когда она стояла там с пуноиттавином поскиным и сайхкивином аем, он был
как существо иленлуонноллинена. Публика на мгновение была словно под действием наркотика
но тут хурджеммакси разразился криком, который теперь последовал.

Проконсул поднялся на ноги. Шум пробивался сквозь слух о его заповедях
другие актеры:

"Давай умрем вместе с этим дерзким негодяем!"

В воздухе замерцала дюжина тикареджа. Смертельно раненный разбился
Аполлоний спустился с алтаря на землю.

На том же сеансе пришел Лициний Театтерин. Он создал glance
для сцены - бледное, окровавленное лицо кивуллисести исказилось
уставившись на него. И ему показалось, что губы тех
шевельнутся и... ... пробормочут:

"Убийца!"

Его лицо стало мертвенно-бледным. Ему пришлось опереться на стену
чтобы не провалиться под землю.

"Смерть христианам!" - воскликнула разъяренная толпа и потребовала, чтобы все
пленники сражались с тантереллем на экспорт. "Отдайте мне христиан,
проконсул! В противном случае, пусть император доберется до нас".

Proconsul s;ik;htyi. Он уже собирался это сделать. Затем
Лициний присел на корточки и прошептал ему на ухо:

— Ты хочешь унизить себя перед этим сбродом?

 — Слава богу, что ты, Лициний, здесь, — сказал проконсул и повернулся, глубоко вздохнув. — Что мне делать?

 — Ты всё время говоришь: «Я не выдаю христиан», а я…

 — А ты?

 — Я выдам одного военного, чтобы он прошёл проверку.

Сказав это, он ушёл.

"Смерть христианам! Смерть христианам!" — кричали люди.
Они всё ещё бушевали и угрожали добраться туда, где сидел
проконсул.

Теперь он возвышался над ними. Только с большим трудом он успокоил людей.
замолчите и прочтите:

«Дорогие друзья, я не могу оставить вас, христиане. Все добрые
граждане…»

Но в зале было шумно, и его голос не был слышен.
Юксиватпа несколько раз ударил себя по колену, чтобы достать оружие.
Проконсул с тревогой огляделся, чтобы понять, не нужна ли им помощь. Затем
его гладиаторы вступили в бой на арене, и
сразу после этого на арену вышел Лициний, военачальник.

Это произвело сильное впечатление. Шум стих.
Только один человек вышел вперёд и крикнул людям:

"Поднимите буржуазию! У Картагольцев нет детей, что может привести к
запугиванию. Покажите им, что мы..."

Лициний имел в виду гибкого человека. Стрела просвистела в воздухе, и
зачинщики рухнули, погибла Яана арена.

Никто больше не смеет призывать к сопротивлению. Зрители начали собираться.
поспешно вышла официантка. Через полчаса он был огромен.
большая комната, почти пустая.

Лициний мог бы сотамиех в своем проконсулинском доме. Но перед тем, как
чайханщик ушел, он сказал тем двоим от имени христианина:
кто выжил в битве с дикими зверями:

- Ты свободен, но скажи мне, где ты похоронил
мертвую Энн?

Оба мужчины молча посмотрели друг на друга. "Господи, - сказал другой из них.
"мы не должны предавать наших братьев".

"Всевышний бог во имя страховки, - ответил Лициний, - этого я не понимаю"
вы придете. Я просто хочу похоронить одного из умерших за вас
ребята".

- Что ж, делайте с нами, что вам заблагорассудится. Да простит нас Бог,
если мы неправы, твои братья".

- Хорошо, сегодня вечером я составлю тебе компанию.

Затем она очень тихо произнесла несколько слов амфитеаттерин
понаблюдайте вместе с мастером и уходите.

 * * * * *

Улицы Карфагена были полны людей, которые с нетерпением ждали возможности
поговорить друг с другом о том, что произошло, и, казалось, единодушно
выражали свой гнев по отношению к режиму. Хотя проконсул и его чиновники находились
под надёжной защитой войск, простой народ осыпал их оскорблениями и угрозами. Проконсул вернулся домой, чтобы
встретить своих людей с ликованием.

«Кристиания», — заявил Лициниуксен, следовавший за ним, —
«виноваты во всём. Что мы не так давно были
в их руках? Теперь мы пожинаем плоды своей инертности».

— Ты прав, — ответил Лициний мрачным голосом. — Теперь у нас есть только два варианта на выбор.

 — И что же?

 — Либо мы безжалостно избавимся от них всех, мужчин, жён и детей, — но это будет ужасно и отнимет у нас множество трудолюбивых, миролюбивых жителей, — либо оставим их в покое. Потому что, если ты наказываешь нескольких человек, желая им всем
смерти, а потом тебе приходится разбираться с публикой
и императором, то как ты можешь справиться с этим?

 Проконсул в глубокой задумчивости расхаживал взад-вперёд по комнате. Затем
он сел и обратился к Лицинию.

"Ты прав. Я также не знал точно, что это за императрица"
разум сейчас - кристиаания пойнт."

"Тогда ты сделаешь лучшее, что постепенно освободиться от тех, кто
теперь у вас есть в вашем распоряжении. Те, кто был убит шумом и
чаепитие, являются поучительной историей для других, чтобы они оставались спокойными.
не вызывайте гнев в себе, а не в людях. Самообладание
поддержание порядка в городе вы можете предоставить мне".

Проконсул любезно пожал руку легата.

"Благодарю вас за совет", - искренне сказал он.

"Если ты всегда будешь пользоваться своей благосклонностью", - твердо ответил Лициний.;
"Тогда я буду достаточной наградой".

Затем он попрощался и покинул комнату проконсула.

Ночь была бурной. Резкий ветер был явным, и море шумело, и
выходили и ударялись друг о друга корабли, которые стояли на якоре в
в порту, так что их люди, пелястынинены, поднялись
симпатизируя ему. Небо было затянуто его черной тучей.

Песня о том, что вдалеке, на южной стороне Картагоа, была узкая дорога, какая-то
лощина. Район илтаямпаринсяа был пустынным, полным прудов, и
пользовался плохой репутацией из-за лихорадки, вызванной работой taudillisesta air.

Глубокая лощина в виду одиночества позовет вас катиться. Количество людей
мужчины и женщины, собравшиеся здесь, медленно идут вперед.
Теперь сейсаттуивают они. Дверь перед ними открылась rock penkeress;.
Внутри было несколько мужчин, которые отбирали участников. Они
приветствуют тех, кто находится в беззвучном режиме, рукопожатием. Затем они прошли
весь большой камень, чтобы взломать игровой зал квадратной формы, который
изнутри был оштукатурен известью и украшен многочисленными известковыми росписями.
Леста посмотрел вниз на изображение доброго пастыря. Он был окружен птицами
значительное скольжение, нокасани в оливковой ветви, женщина из хавееллизии на концах,
венки, цветы, дельфийские игры и многое другое, все с комфортом и
тайдехиккаасти был единым целым.

Таким же мастерством, но несколько большим, выполнены боковые стены.
росписи. На картинке обратите внимание на расположение библейских иллюстраций. Но
вот изображение толпы, также летящей, чтобы обратиться к любви
бог, принимающий приятное положение или связывающий снопы и
размером с плод. Так сразу в языческой и христианской
цены смешиваются друг с другом.

Давай встретимся в два на носилках, вокруг, восемь
мужчины носили его и бросил на пол.

Женщина присела на корточки, всхлипывая другие носилки рядом с ним и снять
одежда, которая покрывает их. Мертвенно-бледное, окровавленное лицо появилось
на экране. Он кылветтели их со слезами и суутелоиллой. Его
позади нее стояли двое маленьких детей, которые спрашивали, глядя пристально
на него.

Во-вторых, наступает глубокая тишина, которую прерывают не только присутствующие.
женщины, с которыми я плакал.

Почтенный старик выходит вперед, обходит трибуну толпы и
селится как на носилках рядом. Он является епископом Optatus. Его
лицо таблицу, в которой несколько бледнее, чем обычно, является наиболее тяжелой
взволнованность персонажей.

"Добрые братья, - начал он, - мы снова видим женщину, великий Вавилон,
напившуюся святой крови, приложившую руку к убийству осквернителя, его
рот полон насмешек. Свидетели факта - это те, кто в этом участвует
перед нами. Они попали к вам из наших, из-за своей веры
обесчещены, отчеканены, а затем убиты, словно бесчувственные животные
в чистом поле, для которого каждый человек - хозяин. Мы видели их страдания, мы
мы слышим их признания, мы чувствуем их боль - но сейчас
Я больше не вижу, как они страдают из-за нее, я не слышу их жалоб,
их боль, я не думаю, что это, добрые братья, счастливы они,
когда Господь Христос пожертвует им корону марттириудена. Их
боль превратила блаженство, их страдание в радость, их
кровь стала пурпуром, украшающим их небесный костюм. И
поэтому мы хотим, чтобы те из нас, кто пришел сюда жаловаться, скорее
но радовались ".

Гораздо больше еще говорил старик. Затем он передал уста мертвеца.
Так же будет вокруг нарисован знак, что умершие были
развели их с миром, и духи соединились.

Короткая молитва после того, как мужчины схватили носилки и понесли их.
уилл зовет при свете тело по коридору, с разинутым ртом.
задняя стена.

Так долго, как мог видеть глаз, сходите к этому около половины
meetteri в ширину и два meetteri высокой решеткой внутри горы.[27] Это
была юляэлта, немного купева. В ее стенах было выбито множество разных больших
могил. Они были обнесены мраморными полосами или большими
кирпичными камнями, на которых обычно лежали священные Писания. Могилы рядом с
часто фотографировали в оливково-зелёном цвете — или в цвете пальмунокса — в ракурсе «рот», или
люди молятся, а также в более крупных или более мелких
ракурсах. Это небольшие комнаты, которые были частными, принадлежали богатым
семьям и двери которых, в отличие от дверей в барах, были богато
украшены. P;;kalterista переходил в другую ветвь для остальных, которые были
построены таким же образом, но были уже и проще
без украшений.

Один из таких последних - сейсаттуи сааттокуджа то. Здесь был еще один ряд
открытых новых захоронений. Стоя вокруг него и говоря: Да здравствует ин
део! Валеа стар! Pax tecum![28] забираем тела могильщиков, заворачиваем их в
найденные белые куски и подталкиваем их Каллиохоном к яме.
Епископ сказал тогда несколько слов, и они начали строить
кирпично-каменную щель, закрывающую рот. В пейсе написали один подарок
к могиле рядом с этим местом были прикреплены красные кирпичные, каменные и глиняные лампы piirustimella
пока один приходил хоронить,
излучение от света, даже если тумакин. Глина с кирпичным камнем была замурована,
нажмите на второе костяное кольцо маленького слона, настолько отсталое
он бы почувствовал эту могилу и мог бы заглянуть в нее. Затем
вернулся сааттокуджа, епископ впереди, обратно к пяакалтериину,
чтобы уйти с поляны в поле.

Suddenly seisattui Optatus pelj;styneen;. Он увидел в бухте пришедшего на зов
пылающего и заметил быстро приближающегося мужчину
эскорт.

Он имел в виду следующий вид сейсатту в стране. Мужчина пришел поиграть с ней.
теперь подойди совсем близко, чтобы можно было легко различить ее лицо.
Епископ тяжело вздохнул.

"Это чезари из Этавиллана, из дома", - тихо сказал он, поворачиваясь к
пусть толпа. "У нас нет причин для паники".

"Чезари из того, что есть ... но, Боже милостивый, кто привел тебя сюда?" сказал он
пелястинина и вздрогнул, когда увидел мужчину, который в том же шаге
показал гарантию соитсункантаджиена. Спутник епископа тоже был в ужасе,
и женщина громко закричала: "Савл, Савл!"

Оказалось, что игрок с поворотом был карфагенским легатом. Он остановился и
указал рукой на успокаивающий вклад.

"Не бойся", - сказал он. - "Я пришел похоронить кого-нибудь из мертвых.
ты похорони свое. Ты хочешь стать Оптатусом, довериться мне и сделать
мне одолжение?"

Он говорил тихо и мягко. Его лицо было бледным, как
их руумистен, в котором они были похоронены. Епископ вышел
медленно вышел.

"Господь - наш, наш клиент. Да будет воля Его, - торжественно сказал епископ
. "Чего ты хочешь от меня?"

"Я принес с собой свое тело, которое, как ты думаешь, принадлежит таким людям, как ты и
Я хочу, чтобы ты не возражал, потому что я был отчасти привязан к нему.
он жил у себя.

Епископ утвердительно кивнул головой.

Лициний развернулся и протянул руку своего героя. Подошли двое мужчин.
с носилками и поставили их перед епископом. Оптатус наклонился и взял
Лициний откинул покрывало с лица, но вздрогнул, когда увидел, кто это.


"Аполлоний!" — в ужасе воскликнул он.

"Аполлоний!" А затем добавил, по-прежнему тихо:

"Боже, твои суждения удивительны".

"Значит, это грек, которого тебе прислали из Малой Азии", —
сбивчиво сказал Лициний.

«Он не имеет с нами ничего общего», — объяснил Оптат
на языке морских кочевников. «Отправим его в могилу, где он упокоится. Он был
еретиком и, как волк, проник в мою паству. Но
Господь не дал его планам осуществиться».

"Что ты скажешь, епископ?" свирепо спросил Лициний.

"Он был еретиком, который соблазнился и совращает мою
мою паству, и я хотел бы упокоить ее вместе с ними,
которые уснули в Господе!"

Лициний опустил голову.

"Разжигать и соблазнять", - тихо повторил он про себя. "Итак,
она также соблазнила Джулиана, - облекает ее экситтавилля.
эти слова, а также этого мужчину в собрании. -- Но Джулия любит
его, поэтому он не лепечет одиноким и покинутым".

"Епископ", - начинай ему вслед громким голосом, - "Я не знаю, как
он был еретиком, но куулеммехан, ты везде достоин похвалы
тем, что благословляешь своих врагов и творишь добро тем, кого ты
ненавидишь.

Епископ молчал.

- И, в конце концов, он погиб как герой. И, может быть, она не была такой,
христианин из вас, на ваш вкус, тогда, однако, есть христианское имя
привел к ее смерти, и он христианин божий.
пожертвовал их жизнями ".

Оптатус опустил взгляд на землю. Хотя он вовсе не был таким
хочет отдать тело Аполлония на место приходского захоронения
потому что это противоречило бы общецерковному обычаю, отдаст ли он
наконец, однако, Брим частично указал Лицинюксену на обстоятельства дела
в результате, что Аполлоний был христианином, осужденным и убитым, частично
также, вследствие чего, он не смеет сопротивляться воле властного легата
.

"Пусть тогда будет по вашей воле", - сказал он и указал на могильщиков.
поднимите тело. "Да простит меня Бог, если
без ведома сделаю то, что неправильно".

Похороны проходят в тишине. Лициний приказал вырыть могильную яму
рядом с мраморным листом.

"Письмена, которые я хочу на самом деле составить, твои пути и, я думаю, твой урок
по данным. Позволь мне выбрать их из священных писаний, которые уже
уже существующие".

Он берет игрока, и переходите к шагу бары и вообще прямо вперед. Вполголоса в "
прочитайте его труды, в которых видели гробницу уст: Покойся с миром. --
Меркурий, лежащий здесь. -- У Зосимы это было на пенсии. -- Дорогая
сестра, ты живешь в Боге и в Господе Иисусе.

"Что означают эти изображения, которые я вижу здесь?" - спросил он.
Оптатус из.

"Они показывают, что я верю в страховку, в то, что жизнь не заканчивается смертью, но
сохрани Бог и Господь наш Иисус всю силу и благодать этого времени года".

Лициний ничего не ответил.

Они снова повернулись к могиле Аполлония. Там были только могильщики. Остальные ушли.

"Вам нужно выбить на надгробии следующий текст", — сказал Лициний и
начал писать на мраморной плите: "31 мая
здесь был похоронен Аполлоний, который из-за своей веры..."

"Христиане, как правило, не упоминают надгробия после смерти, я полагаю,
ради приличия", — перебил Оптат. «Дух самопожертвования ради Бога
мы считаем долгом, а не заслугой. Поэтому мы не будем
упоминать об этом в нашей эпитафии».

Лициний стёр пятно с последних трёх слов и на мгновение задумался.


«Должен ли я пожелать ему мира?» — тихо спросил он. «Ему,
который лишил меня покоя? — Что ж, пусть наслаждается!»

 И он твёрдой рукой написал: «Pax tecum».[29] Затем он повернулся к Оптату.

«Теперь я подхожу к концу, епископ, и в ответ вы узнаете, что
время страданий подошло к концу. Лечение этой могилы для меня; я
пришёл, может быть, чтобы взглянуть на неё. Ну что ж!»

Уходя, он быстро удалился. Но через несколько
Сделав шаг, он снова повернулся к нему и сказал с безразличием:


«Скажи мне, какое наказание заставит тебя поверить в твою доктрину будущего
для тех, кто запятнал себя, в кого ты веришь, кто из твоей крови!»

Епископ медлил с ответом.

Лициний выжидающе посмотрел ему в глаза.

«Они навеки прокляты», — ответил Оптат через мгновение и
опустил глаза.

— В вечную, говоришь?

 — Так что — но милость Божья —

 Лициний тряхнул головой и быстро зашагал к выходу.

 Епископша посмотрела ему вслед, качая головой. — Этот момент —
непостижимо для меня", - сказал он. "Обернись, дай Господу всего наилучшего
в путь!"




Глава шестая.

Друг в беде.


Узкое русло реки Кедрус на Сардинии расширяет песню вдаль, ее
устье обширное течение умпилааксо. Многочисленные бараки, возведенные здесь, которые
сделаны из толстых досок, не обеспечивают необходимой защиты
от дождя или холода. Они являются узниками покоев, которые
по приказу императора, отправлены в ссылку на этот остров и осуждены
тяжело работать в горах. Они снова оказались в каменной комнате, которая находится
здесь и там, и которые являются крепостью подобных, живых
правительственные чиновники и военные офицеры.

Солнце уже клонилось к закату, и только вершины гор,
окружавших горизонт, озарялись тёмно-красным сиянием, а
морской ветер тихо колыхал верхушки деревьев. В одной из
каменных комнат раздавался рёв, эти шахты
охраняли экипажи в автономном режиме. Это был знак того, что рабочий день
закончился. Я видел, как много мужчин выходили из тёмной
двери в грязной одежде, с лицами, покрытыми пылью. Они прошли мимо.
путь в казармы, потому что у них были короткие ноги в кандалах.
 Вторая половина их головы была выбрита наголо, и часто на лбу у них были
ожоги.  Другие казались подавленными и сломленными.
 искали.  Справа от худших факторов — рядом с ними
видно, что они утончённые и благородные. То же самое решение было
принято в отношении римлян, африканцев, греков,
галлов, убийц и тому подобных, которых только необдуманное
слово или ложное подозрение заставили его императора
разозлиться.

Один с западной стороны казармы спешил к давно повзрослевшему мужчине
раньше не везло кумппанейтанцу. Пусть ваше местоположение покажет его
форма, в которой она была всего несколько дней, может быть, всего лишь
несколько часов здесь - наказание в общежитии из-за его силы
вы все еще были несокрушимы, и его движения гордились вами.

Он вошел в хижину, бросился на расстеленную солому
макуусиджакси и закрыл лицо руками.

Остальные молча прошли мимо него. Никто не осмеливался сказать
столь же насмешливое слово в его адрес, чтобы я был обычным. Они
казалось, подозревать, что у этого человека на уме был несчастный случай, к которому
пришла жалость.

Через полчаса в дело вмешался центурион, который сегодня вечером будет
зачитывать пленным. Он крикнул каждому из вас. Теперь стоящий, тот, кто
медитирует, мысли погружаются в человека впереди. Он прочитал из списка:

- Номер XXVI - Маркус Лицинус ...

Человек, который подбежал с соломой, подняв голову. У него были высокие, свет
лицо.

Центурион съежился. Записная книжка выпала у него из рук.

"Истинные отцы духов", - сказал он и приложил руку ко лбу, - "вы не
Карфагенский легат?

Пленница молча кивнула головой.

Сильные эмоции, казалось, захлестнули центуриона. Он схватил пленника.
Он прижал руку к своей груди.

"Кто ты?" - спросил пленник с удивлением и.

"Значит, ты не забыл меня?" - спросил центурион. "Я был
твоим партнером по войне на востоке и командовал моей Африкой".

"Мрачный! Мрачный! - воскликнул пленник с горьким весельем, и его
лицо слегка порозовело. "Это решение военной работы для нас".

Центурион тяжело вздохнул.

"Я служил императору восемнадцать лет", - сказал он.
суркумиели из "Я хочу служить ему еще восемнадцать лет,
если это тот способ, которым я могу освободить тебя ".

"Добрый человек, - мягко ответил заключенный, - ты не можешь. Я должен быть таким.
это то, что мне позволено небесами".

"Но ты не можешь оставаться в этих ледяных бараках Вихели, и я не могу
видеть, что у тебя койка хуже, чем у меня. Прокуратор
у меня к тебе просьба. Он не отклоняет мою апелляцию. Подождите сейчас.
подождите минутку. Сейчас мне нужно идти, но я надеюсь, что к этому моменту я вернусь.
и это было хорошее сообщение ".

Он шел дальше и держал пленников во имя своего. Но так срочно
на сегодняшний день ему никогда не поручали это задание. Когда
оно подошло к концу, я поспешил за ним прямо в каменную комнату размером примерно с маисимпян.

"Мне нужно связаться с прокуратурой", - сказал он почти властно.
тоном сидящего по левому борту.

"У вас есть?" - спросили на это. "Это то слово, которое мы здесь чувствуем".

Кровь прилила к голове центурионина. Но он обуздал себя, когда подумал
о том, что заключенный беден.

"Ну, я не хочу спорить с вами об этом слове", - ответил он. "А прокуратор дома?"
"Прокуратор дома?"

"Да, он дома, но от нее никого нет".,
ответил привратник и отпустил рабов, которые вышли во двор.

«Пусть он сообщит вам».

«Вот тебе несколько денариев», — сказал центурион рабу.
«Поспеши сообщить мне, господин.
 Я центурион Сатурнин. Прокуратор, да.

 Скажи, что у меня очень важные
дела».

Раб поспешил уйти.Уже через несколько минут он вернулся к себе.

"Мой господин ждёт тебя."

Сатурнин быстро прошёл через двор и встал перед прокуратором,
который в своём кабинете просматривал документы.

Флавий Нигрин Бруттиумист был долговязым и беспокойным
человек войны на всю оставшуюся жизнь и низкий статус, повышенный до имперского
прокураторина, кедр горных рудников. Хотя луоннолтанса савея,
был ли он иностранцем, муодолтанса, однако, сырой анпуолейнен и адрес
пиналлисинта пунктуальен и серьезен в своей работе. Его
честность не вызывала сомнений у мистакяна; почему с этим покончено
шестидесятилетний солдат, мало осведомленный о принятом во внимание,
когда ему было приказано прокуратурой, даже если это
появись и раскаявшийся на посту человек, был бы тидокас.

"Ну, Сатурнин, - сказал он, собираясь уходить, - что привело тебя сюда?"

"Господин, - твердо ответил центурион, - я никогда раньше не был здесь".
прийти сюда было так тяжело, как сейчас, и все же я.
никогда еще я не приходил сюда таким счастливым, как сейчас."

Прокуратор в изумлении посмотрел на говорившего.

"Что же это тогда?"

"Господин, я служил императору в войне германских ламанийцев и против
Парфян. Шрамы на моем теле, доказывающие, что я выполнил свой долг
. Я также не считаю, что Африка спасала себя. Несколько
неделю назад исполнилось восемнадцать лет с тех пор, как я это сделал.
присягу на верность императору --"

"Это те вещи", - прервал прокурор, "это я уже давно
знаю".

"Извините меня, сэр. Я хотел только сказать, что еще один раз
Я бы сделал все это и даже больше, так что я готов пожертвовать собой
это в крови, которая все еще течет в моих жилах, если ты хочешь, чтобы ты
исполнила одну мою просьбу ".

"Если я смогу заполнить его, Сатурнин, и это законно,
поэтому мне не нужна такая страховка. Тогда ваш запрос уже будет
заранее одобрен".

"О, господин", - воскликнул центурион и схватил прокуратора за руку,
В то же время, когда его глаза наполнились слезами, он сказал: «Я пришёл помолиться за человека на передовой, который когда-то был намного выше меня и командовал тысячами, но теперь стал одним из тех несчастных, которых я здесь охраняю. И поэтому, поскольку он всегда был добр и милостив ко мне, бедному легионеру, и оказывал мне честь и заботился обо мне, я прошу вас, господин, простить его — сделайте это — да вознаградит вас Бог!»

— Но скажите мне, о ком вы говорите, — сказал прокурор.

«О Лицинии, Марке Лицинии, который был легатом у карфагенян».

Прокуратор пристально посмотрел на него и покачал головой.

«Мне жаль тебя, — сказал он. — Но ты никогда не получишь от него помощи. Гнев императора был чреват этим человеком
на месте, поэтому его поносят за родину, бог оставлен
благосклонность императора и присоединился к христианам. Я получил
особый приказ держать его жестким и аккуратным в Ваариссе.

Центурион опустил голову, и его лицо побелело.

"Теперь я, старик, лжец", - печально сказал он.
и слезы выступили у него на глазах.

Прокуратор сжалился над ним и сказал:
мягко:

- Ты знаешь, Сатурнин, что я бы с радостью сделал, чтобы доставить тебе удовольствие, потому что
ты этого заслуживаешь. Но в данном случае...

"О, сэр, - взмолился старый солдат, - вы действительно можете сделать
что угодно?"

Прокуратор посмотрел на текущие размышления в зале и сказал
затем:

"Что ж, я хочу, чтобы ты так же, как и ты сама, рискнула обратиться к мужчине получше
квартира. Пусть он живет с тобой и будет твоим особенным
присмотрите за своим подчинённым. Вас это устраивает?

 "Благодарю вас, господин, — ответил центурион с радостным волнением.
 "Больше я ничего от вас не прошу".

 "Не исключено, — продолжил прокуратор, — что император его
простит. Я помню, что однажды Коммод тоже, во время долгого
списка изгнанных христиан, должен был
отпустить его; но кто знает, случится ли это ещё раз.
Тогда все христиане Марсии утратили свою популярность.
Но Коммод был ветрогоном, и кто может сказать
Септимий из? Дело не только в том, что император, как я только что сказал,
на этот раз был в ярости. Он собирался дать главные
должности легату, который был его большим поклонником; но затем
отказался от этой должности, а когда его спросили о причине, объяснил,
что он христианин. Жаль, что такие хорошие парни
должны уходить из государства и тратить свою жизнь на такую бесполезную
ерунду!"

 Он протянул руку центуриону на прощание.

И Лициний столкнулся с ним, когда тот, погруженный в раздумья,
шел по темной улице.

"Мужество, Маркус Лициний!" он кричал издалека. "Моя просьба
утв. Следуйте за мной на моей в мою комнату".

Лициний поднялся на ноги. Они идут туда прямо рядом со зданием
.

"Здесь я жил в третьем доме со своим партнером!" - сказал центурион. "Это помещение принадлежит киммене
, и вам будет хорошо с нами".

Они вошли в комнату изнутри. Трое партнеров Сатурнинуксена
присматриваются к утелиджану с пленными, но центурионин шепчет им на ухо
перекинувшись парой слов, они отошли в сторону.

Сатурнин провел своих гостей в небольшую, но приятную комнату, которая
была превращена в удобное спальное место.

"Здесь ты можешь жить, - сказал он, - пока бог не пошлет тебе лучшие дни"
придет к тебе. Используй отдых, я уверен, ты устал. Работа тяжелая".

Лициний схватил грея за руку солдата; он собирался поблагодарить
его, но из-за эмоций она не могла произнести ни единого
слова.

"Господин, - сказал центурион, - тебе не нравится мой кииттаман. Но я.
мой долг - восхвалять бога за то, что я могу сделать что-то для тебя
хорошее".

Затем он ушел рано, в камерах, для того, чтобы дать гостям быть
в мире.

"Так по часовой стрелке и напастей этого мира", - сказал он
kumppaneillensa. "Это говорит тебе, что "никто не был более приятным
и более уважаемым в лагере, чем Марк Лициний. И карфагенянин В
тогда! Они сказали: "Он собирается стать императором".
Хотя это было преувеличением, но то, что он смог заполучить ближайшего человека императора, это было
вера была такой же несомненной, как я верю в бога. Теперь он еще более несчастен и
ниже нас".

«И это наказание он получил не за то, что он христианин?»
спросил один из центурионов.

«Так сказал прокуратор», — ответил Сатурнин.

«Но здесь написано, что вы отвратительная шайка», — сказал другой.
«Мой друг Юлий, который очень хорошо их знает, недавно рассказал мне об этих ужасных вещах. Вот что он сказал им, чтобы они держали в секрете
праздничные трапезы, на которых забивают и едят детей[30]; что если я не буду есть такую пищу, они не возьмут его церковь.
 Худшим проявлением безнравственности были их тайные собрания,
и они не говорят, что я был там».

 «Я не знаю», — ответил Сатурний. «Но я знаю, что ни один карфагенский
легат не совершит ничего дурного».

«Тогда под всем этим кроется что-то другое», — сказал другой
центурион.

Сатурнинуксен перестал садиться за Лициния макуусиджаллени. Теперь
только он знал, насколько тяжелой была работа, которую он выполнил
впервые за сегодняшний день. Центурионин был не только по-детски благодарен,
но и хвалил его. Поэтому у него не было сил сопротивляться
боли памяти ожесточили шторм, который в этот
момент застал его врасплох. Этот гордый человек, который бесчисленное количество раз был
похож на смерть, которую ты знаешь, которая смогла обуздать валлаттомиммата
солдат, раукени, теперь более склонный к венто, с которым впервые сталкиваешься
страдание. Он смотрел на измученных и несчастных людей, словно
на мрачную, беззвёздную ночь. И он спрашивал себя: «Какая звезда
нужна мне, чтобы страдать ещё больше? Что мне нужно, чтобы медленно и
мучительно угасать? Откажитесь от этого ради друга, который
дал мне гостеприимную крышу над головой, помогите мне, если вы
скажете ему, что я откажусь от этой суеты, и моя душа
умрёт?» — Нет, нет, — сказал он, как только эта мысль пришла ему в голову.
 «О, Джулия, прости меня за то, что я хотел сбежать от этой жизни
и от тебя. Подумай, ты всё ещё несчастна, и
виммассани, которого я убил? И все еще думаю о тебе, что я убийца?

Он тяжело вздохнул. Затем она достала маленький бумажный рулон.
складывает одежду.

"Но надеюсь, что стыда не будет", - сказал он и перечитал это еще раз.
еще раз, после чего успокоился.

Когда центурион через полчаса тихо открыл дверь, чтобы увидеть
виерастансу, он увидел, что она мирно спит.

"Боже, позволь им утешить тебя, бедный Марк Лициний", - сказал он.
и тихо ушел.

 * * * * *

Прошло четыре месяца. Со скорбным видом стоит центурион.
прислонив к своей печи в квартире наконечник. Один из его кумппанейстанцев.
проходите мимо.

"Как это понимать по-медицински?" - спросил партнер.

Centurion nyk;ytti olkap;it;ns;.

- Немного лучше. Но, тем не менее, работа по его развращению. Доктор луполет,
что ее последние месяцы - это сила конца, и я
Я замечаю, что он прилагает чудовищные усилия ".

"Что ты делаешь? Мерси, вероятно, тоже нет надежды.

- До сих пор ничего не слышал.

- Тогда есть только один способ.

Он направился прямо к Сатурнинуксену и что-то прошептал ему на ухо.

Это испугало пелястинина.

"Не запугивай меня", - сказал он, чтобы преградить дорогу.

"Эта идея есть, но у меня есть", защита была второй и отступила
все же.

Сатурнин вернулся в комнату. Он беспокойно ходил
взад и вперед.

В соседней комнате я услышал глубокий вздох.

- Сатурнин! - раздался слабый голос.

Центурион, быстро выйди в другую комнату.

Лициний лежал бледный и бессильный на макуусиджаллаане. Его щеки
были впалыми, глаза смотрели томно и
равнодушно перед собой, а его худые пальцы были
полупрозрачными на вид.

"Сатурнин", молись за больных, "позволь убить меня, но не мучай
I vitkalleen die jaaksi. Я хочу помолиться императору, чтобы он взял
убей меня. Иди и скажи это прокураатторилле. -- О боже!
твои страдания слишком велики, больше, чем ты думаешь, старый добрый напарник.
"

Глубокая горечь разума отразилась на лице центурионина и едва уловила его.
сдержанный процесс перемещения разума. Он постоял мгновение, чтобы погрузиться в глубину.
миттейхин. "Так почему бы тебе все же не заплатить мне?"
"дух", - сказал он себе.

Потом она пришла в дом Лисинюксен.

"Не волнуйся, Маркус Лициний", - сказал он и схватил Лицинюксена за руку.
"Ты здесь больше не для того, чтобы быть рабом горы в здешних шахтах.
Все снова будет хорошо. Доверься мне и укрепи свой разум ".

"Я тебя не понимаю".

Центурион совершил запрещающее движение.

"Доверься мне и измени свой разум", - повторил он.

В то же время он положил руку на рулон бумаги, лежавший на двери, и положил его
на пол. Центурион заметил пергамент только тогда, когда ты встал,
чтобы выйти из комнаты. Он с любопытством взял его в руки,
но, не умея читать, протянул ему рулон лициниусов.

 "Может быть, это ты", — сказал он пленнику.

 Тот взял рулон бумаги. На надписи из Ad Martyres ("Мученица за")
понять ее место при написании предназначалось ему. Он признался.
вопрос центуриона.

"Я не знаю, что в нем содержится, - сказал Сатурнин, - но я надеюсь, что это
послужит тебе утешением".

Он вышел из комнаты.

Лициний начал читать.

"Телесные питательные вещества, которыми богата мать-церковь"
средства, которые Яппи прислал тебе, хваленый Марттири, и которые также
личный брат с его способностями прислал тебе, чтобы взять
твоя жизнь тоже немного подтвердит мою правоту. Потому что нехорошо, что
тело получает пищу, а дух страдает от голода. У меня его нет.
того, что я был достоин тебе подтвердить. Но не стоит
превосходного фехтовальщика илахута возбуждает не только это
чувствовать действие, согласие по крикам, но и по неизвестному основному.

«Вы, ребята, благословенны, вы сами по себе, вы спасены
миром и получили убежище. Потому что этот мир — тюрьма, в которой
скрывается ещё большая тьма и ещё более тяжёлые цепи, чем в той
тюрьме, из которой вы сбежали. Хотя в вас тоже есть тьма,
и вокруг вас тоже тьма, но вы — свет. Вас несут цепи, но
Боже, вы свободны. Воздух, которым вы дышите, отравлен,
но вы — самый сладкий аромат перед Господом. Судьи ожидают
тебя, но ты уже осуждён этими судьями.

"Почему бы вам, благословенным, не предположить, что вы заключены в тюрьму, чтобы быть христианами trouble
place, так называемого "мы уже сотиджоисты бога войны", когда
мы исполнили наше обещание при крещении. Но ни у кого из солдат не было войны в
комфортной. Он является источником драки из гостиной, это военный лагерь, где
у него всевозможные неприятности и трудности со страданиями. Храни тебя,
благословенный, поэтому все, что тебе тяжело, используй силой души своей
упражняйся. Затем соревнуйся в той великой борьбе, в которой жизнь
Бог - судья, святой дух будет руководящей ролью и вечной жизнью.
вы выигрываете приз. Учитель Иисус Христос, который помазал тебя
дух и примет тебя в этой борьбе, вовлеченный в тебя до этого
это начало высокой силы, большего терпения, к его силе, которая
еще больше укрепит тебя. Это также мир бойцов
тренирующихся в самых суровых условиях жизни, поэтому их сила
возрастает. И что более важно, они закаляются, чем увереннее надежда.
они побеждают. Все это они сделали, сражаясь сами с собой,
как говорит апостол, катоова от короны. Но мы, на кого мы надеемся
катоовуа, мы хотим сохранить тюремную практику,
в которой мы, завершив все усилия, можем выйти
на поле боя.

"А что, если вы потеряли кого-то в радостях жизни, так что в конце концов
выгодно торговать, теряя мало, чтобы выиграть много.
Давайте, однако, сравним мир тюремной жизни с жизнью на свободе, чтобы увидеть,
что пленённый дух выигрывает больше, чем мясо, которое проигрывает. В плену
ты не видишь никаких идолов, ты не вынужден участвовать в празднествах язычников
juhlihin. Ты свободен от мирских забот и искушений.
проблемы суеты. Тюрьма — это для христиан, а пустыня — для пророков.

"Господин Алексей часто пребывает в уединении, чтобы иметь больше свободы для молитвы.
Давайте откажемся от слова «тюрьма» и заменим его на «одиночество».
Хотя тело закрыто, а плоть заключена в темницу, дух
всё же свободен.

«Иди же в духе, не задерживайся в парках развлечений и не задерживайся надолго
на крыльце, это дорога, которая ведёт к Богу. Если
ты там ради забавы, то ты не в плену. Тело не чувствует оков,
когда душа на небесах. Там, там моё сердце, где всё твоё имущество.
Пусть наши сердца будут там, где мы хотим, чтобы были наши запасы,
на небесах!»

Лициний прочитал это, и слова незнакомки, которая говорила
с ним, как с храбрым другом, показались ему
хорошими. Он не мог написать конец,
не прочитав его, даже если это было тяжело для его глаз. Затем он
снова лёг в её постель и задумался о том, что они прочли.

 Её сердце наполнилось удивительным спокойствием.

«Это сильно беспокоит меня, — сказал он, — и не только в этой жизни,
но и в прошлой. Так что ещё хуже, чем в прошлой. Но не
мои долги гораздо выше, чем я могу вынести? То, что я несчастен,
сделано по нашей слепоте!"

Он тяжело вздохнул и закрыл лицо рукой.

Затем тихо постучал в дверь. Вошёл почтенного вида старик
и встал на его кровать.

"Хвала Иисусу Христу!" — сказал он полушёпотом.

Лициний повернулся и пристально посмотрел на гостя.

«Кто ты?»

«Посланник от него, который сказал: «Приди ко мне, все, кто
делает работу, которую ты делаешь, и ты обременён, и я хочу, чтобы ты поторопился, это
слуга пастуха, который ищет пропавших, перевязывает раненых и
ждет слабых", - ответил старик. "И я пришел, чтобы освежить
тебе его слово и его утешение".

"А откуда ты пришел? И как тебя зовут?

"Для меня будет трагедией судьба моего брата из. Мои родители назвали меня
Быть Пробуксеном; но мне нравится называть это, я сам Параклетикси, потому что
Господь дал мне благодать быть утешением для многих. Где
страдание, там и мой котони. Утешением тарвицевой являются
мои дети".

Он на мгновение замолчал. Когда Лициний не ответил, он продолжил:

"Мой путь привел меня сюда, на Сардинию, где многие из моих братьев страдают
Ради имени Христа. Здесь также место для того, чтобы поговорить с тобой и
тяжело смотреть, как ты страдаешь. Поэтому я прихожу к тебе и стою перед тобой,
но я в первый раз. Я знаю тебя уже тогда, когда обрел внешнюю форму, когда
еще бродил по дороге, по которой бродят дети всего мира. Лагерь
Находясь дома в Азии, я часто бывал поблизости, когда открывался секрет
укрепляй своих братьев, которые служат тебе в твоем. Теперь я
обязан укрепить его, ссылка на который до тысячи
повиноваться".

Лициний тяжело вздохнул.

- Да благословят вас Небеса, - сказал он жестом и протянул руку
старик. "Ты видишь меня усталым и раскаявшимся. О, если бы ты мог
дать подкрепление!"

"Сын мой, - ответил старик и сел рядом с заключенным в соседнем кресле, - открой мне свое сердце
и скажи, что у тебя на уме; этот ли это мир
страдание, которое является пустотой, или душа печали и уныния".

Он прислушался к медицинскому совету.

"Ты узнаешь все", - ответил этот. "Я долго не мог привыкнуть
подсчитывать мои страдания и неприятности с друзьями и братьями круга, чтобы его
слова утешения облегчили их бремя для меня".

И тихим голосом Лициний начал открывать старику свое сердце.

 * * * * *

Прошел час, когда голос Лициния ракеаллы произнес:

"Теперь все сказано".

Старик поднялся на ноги и упал на колени. И он заговорил торжественным тоном.
путь:

"Так говорит Господь: "Я сотру твои беззакония, как облако"
и твои грехи, как туман. Обратись ко Мне, ибо Я
Я спас тебя'.

Затем он начал молиться. Его губы шевелились, и слова звучали между
горами, падавшими в пороги с шумом, между ручьями, тихо журчавшими.
Он говорил, и его душа болела, мне нужно было утешение, ужасное
долина и привела его к божественному свету благодати отцов
на холмах, которые в коридоре у входа, — это слова: «Иисус
Кровь Христа очистит тебя от всех твоих грехов».

 И чем больше говорил старик, тем больше рассеивалась тьма
теней, которые поселились в больной душе, и он
забывал о телесной боли. Слезы, которые она пролила, были
слезами радости, и он схватил руку мужчины, стоявшего на коленях
рядом с его кроватью, и прижал её к своему сердцу.

"Слава Иисусу Христу!" — сказал старик и поднялся на ноги.

"Вечный, мой, аминь!" - весело ответил больной.

"Мой мальчик, - продолжал старик, - я ухожу сейчас, когда это пришло от меня. Велика их фигура
трагическая фигура, которая кричала утешение, а день короток. Оставайся
твердо стой в Господе, поэтому тебе не нужно ничье человеческое утешение. Он
- стержень и сила замка, на что она отважилась. Господь наш
Благодать Иисуса Христа да пребудет с тобой вечно, моя, аминь ".

Он наклонился к Лисинюксену и поцеловал его в лоб.
Затем он поспешно вышел из комнаты.




Семь глав.

Выхлоп.


В долине Кедров царила ночная тишина. Луна освещала подземный мир;
свет проникал сквозь щели в стенах и играл на лицах людей, лежавших в тревоге. Многие из них просыпались во сне и командовали, как будто он всё ещё был
среди них, рабов, которыми он когда-то командовал. Другой упомянул
имя своей жены — легионер грубо встряхнул его,
протянув руку, и велел ей замолчать. Третий смеялся — дни
были горячими, слёзы текли по его щекам.

Наблюдая за тем, как ты ходишь взад-вперёд с коротким обоюдоострым мечом в руке.
 Сидянё пришёл; затем из дома центуриона вышли двое мужчин, оба в полном
вооружении. Они медленно пошли по улице, которая тянется вдоль реки в том же направлении, и вскоре
они свернули в узкий проход, ведущий на восток. Они шли не спеша, словно прогуливаясь, но не
общались.

Примерно через четверть часа они остановились у другого и дали
сопровождающему его персонажу тоже seisattua. Они внимательно наблюдали
Оглядевшись, они свернули с улицы налево и быстро взобрались на
кукукулат, который ограничивал долину с северной стороны.
Хорошо, что они исчезли с горного плато на краю
джунглей.

"Слава богу", — тихо сказал один из них и вытер пот
со лба. "Самое трудное благополучно позади. Но я знаю,
что, когда Валериус на дежурстве, весь лагерь отправляется в путь".

Он снова сжал его руку.

"Не благодари меня, — ответил тот, — что я могу сделать, я счастлив.
Просто быть успешным."

Они пошли дальше. Блуждая по тропинке, они сначала прошли через джунгли
и обнаженными вышли на болото; теперь это можно было отчетливо почувствовать.
Лицинюксен и Сатурнинуксен в лунном свете.

Целый час они молча продвигались вперед. Затем начался сейсаттуй.
Лициний истощил силы леса.

"Мужество, мужество, - сказал его спутник, - мы - главное".
наша цель здесь.

"Позволь мне только немного отдохнуть", - попросил Лициний.

Он прислонился к стволу.

"Неудивительно, - сказал центурион, - что ты чувствуешь усталость. Я уже
медленно упрекаю себя за то, что не оставил реализацию туумамме
пока ты тогда не наберешься нужной силы. Но поскольку до сих пор
ты оставался таким урхулисеном, надеюсь, ты тоже сможешь пройти
оставшуюся часть пути.

"Да, я полагаю", - заверил Лициний.

"Мои щеки снова порозовели, - продолжал старик.
- такие же, какие были у тебя, когда я впервые увидел тебя у Цантиумиссы".

Лициний растянул губы в улыбке.

"Ты знаешь Кальпурния из Карфагена?" — спросил он.

"Да, а также Марцеллу и Юлию. Как часто я их видел
минуя казармы прошлого, и, если я не ошибаюсь, между вами
с вами.

Лициний покраснел.

«Пойдёмте дальше, — сказал он, — я достаточно отдохнул».

Через мгновение они вышли из соснового леса, который рос на склоне горы, и оказались в лесу. Послышался неясный шум, и между деревьями засияло яркое пространство.

«Море», — сказал Сатурнин, и Лициний радостно повторил то же самое слово.

Некоторое время они шли вместе к хижине. Сатурнин
попросил спутников подождать и пошёл к хижине. Собака
громко залаяла на него.

Спот открыл дверь, и в поле зрения появилась женщина из народа, которая позовет вас за руку.

- Это я, Ромула! - воскликнул центурион.

"О, Сатурнин", - ответил чистый звук. - Наконец-то! Мы ждали тебя уже
долго!"

Женщины сразу же направляются прямо к центуриону, и они обмениваются
пикантными словами друг с другом. Затем он указал на Сатурнина,
чтобы тот следовал за Лайстансом, и все прыгнули в воду.

"Смотри, Ромула, — сказал он, — это Лициний, мой добрый господин."

"А это, — добавил он, повернувшись к Лицинию, — Ромула, моя подруга
и приёмная дочь Стентуса."

Девушка смущённо поздоровалась.

Они вошли в хижину. Пуупенкильта поднялся старый, но все еще бодрый.
пнул мужчину с обветренным лицом. Сонный
в оцепенении наблюдал за ним в сетчатом потоке.

"Сатурнин и его друзья пришли", - прошептала ему Ромула.

Старик приветствовал гостей крепким рукопожатием.

"Здравствуй, тулемастаси нас! Здоровые тулемастаси создают старые стентуксены", - сказал
он. "Но тебе придется довольствоваться этим, поскольку это здесь. Ты
здесь хижина бедного рыбака". Затем он пригласил гостей
садитесь.

"Ромула подала вам ужин", - сказал он.

Молодая девушка рассмеялась.

— Что говорят наши гости о нашем поварском искусстве? Грубые сардины под
приправу, о господин, к которой вы, вероятно, не привыкли, — сказал он, обращаясь
 к Лицинию.

 — Не беспокойся об этом, — ответил Лициний. — Спроси Сатурнина, не хотим ли мы
пойти туда, — добавил он, обращаясь к Кедру.

 — Ни в коем случае, — ответил седой воин, который начинал чувствовать себя
не в своей тарелке.

Большую рыбу подавали гостям, и часто там был
каменный сосуд с водой и вином, а также маленькие кубки. Эти рыбаки
относились к большим столам, на которых стояли блюда, и к временам, когда
сам в Неаполе. Они были взяты в руки только в торжественных
случаев.

Гости ужинали с аппетитом. Ликиний пришел
ум lystillisemm;lle. Джой, счастливый спаситель, трахнул ее
чтобы забыть все страдания и все тревоги, которые все еще тяготили
его.

"Мы хвалим наш успех!" - воскликнула она. "К счастью, ромуланец!"

Покраснев, он пригнул голову молодой девушки и опустил глаза в землю.

"Шесть раз, - продолжал Лициний, - сотри меня, ты и
of gear были поджарены".

- А я, - сказала дева, поднимая кубок, - пью за путешествие наших гостей.
к счастью. Пусть придут к нему самые счастливые дни, подобные этим нынешним
"!

Он прикоснулся к кубку маленькими губами.

Интересно, посмотрит Лициний на него. Liciniuksesta чувствую
немыслимо встретить этот благородный вид этой избы. Он вспомнил
Сатурнинуксен заявил, что девочка была приемной дочерью Стентуксена, и
сказал себе: "За этим кроется тайна".

Помолись за завершение подъема стента и центуриона из-за стола и
сел пуутуоли в дверях, чтобы договориться о мире о том, как
выхлоп продолжает поддерживаться.

Также поднялась Ромула, чтобы убрать простыню с посуды. Лициний заговорил.
пришло время перекинуться с ним парой шутливых слов.

"Мне очень интересно," сказал он, "если Амфитриты один
день придет сюда, чтобы вернуть бегут их на бедрах".

"Но я не слежу за ним, - сказала Ромула со смехом, - не слежу".
по крайней мере, не сейчас.

"Может быть, ты хочешь повторить это во второй раз?"

"Тойсинанса, да", - ответила молодая девушка печальным голосом. "Здесь
так одиноко и..."

Он замолчал. К ним подошли оба мужчины.,

"Маркус Лициний", - сказал Сатурнин surkumielisell; голос: "сейчас
приходят моменты, когда я должен покинуть вас. Я жаловался, что я не
больше может быть полезной для вас. Но он мой хороший друг приходит
пусть Вам и дальше -- Aenar, если это то, что вы хотите. Этот остров находится
недалеко от Путеолиста, и там находится Кевин, потерпевший кораблекрушение, который доставит вас
Греция. Но придётся покинуть Сардинию».

Он протянул руку Лицинию. Это движение руки
подняло его.

"Добрый Сатурнин, — сказал он, — как мне выразить
тебе свою благодарность? Я всего лишь несчастный бедный изгнанник".

"Не выводи старика из себя, это меня угнетает"
нравятся слова", - сказал он. "Я тебе не повторяю тысячу раз"
требуется? Забудь обо мне, что ты сделал со мной на двух
континентах? Я вознес руку к богам, чтобы они благословили
тебя и даровали тебе удачу. Ну, Марк Лициний, береги себя!
ну, Ромула и Стент.

Он поспешно вышел из комнаты.

— Пусть боги даруют ему удачу, — сказал Стентий. — Он
опасный человек.

Лициний тяжело вздохнул.

 — Если из-за его действий она пострадает, то давите на это
навсегда в моей памяти».

«Но что мы беспокоимся, — перебил Ромула. — Сатурнин
знаком с опасностями и является человеком понимающим, который должен
думать обо всём, прежде чем принять моё спасение, сидя на земле».

Лициний поблагодарил его за ободряющие слова, бросив на него нежный взгляд.

«Итак, Ромула, — сказал он, — я скорее поверю в тебя, чем в
авистуксиани».

— «Когда ты собираешься продолжить своё путешествие?» — спросил Сэнт. — «Мне нужно сделать
всё необходимое, чтобы подготовиться к нашей поездке в резерв, потому что путь до
Энара долгий».

 — «Но, гости, нам нужно сначала получить новую силу, прежде чем
он может подумать о продолжении путешествия", - напомнила Ромула.

Лициний на мгновение задумался про себя. Он прекрасно помнил
Сатурнинуксен увещевал, что "он не должен был долго задерживаться"
На Сардинии, но он также заметил, что ему нужно отдохнуть, прежде чем
он отправится в долгое путешествие.

"Ну, тогда, - сказал он, - завтра я хочу остаться с тобой".

"Интересно, хватит ли на этот раз сил, чтобы заполучить?" - спросила молодая девушка.

"Это зависит от того, с каким энтузиазмом я забочусь о тебе", - сказал Лициний.
играй.

"У меня тоже свой разум, - парировал стент, - и этого мы не делаем".
в связи с тем, что мы были бы небрежны в нашей заботе, мы больше не хотим запирать
наших гостей на ночь».

"Сколько, говоришь, тебе лет, Стонт?" — спросил Лициний. — "Попробуй-ка меня уже
разбудить".

Старик выглянул в окно.

"Ты прав, на море уже рассветает. Тогда тебе пора
ложиться спать", — ответил Стонт и открыл дверь в маленькую тёмную комнату.

"Большое вам спасибо. Теперь я вижу, что я стар и слаб.
человек, занимающийся добычей полезных ископаемых в горах", - сказал Лициний и охотно последовал за ним.
рыбак зовет из.

 * * * * *

"Торжественный, крадущийся рассвет!" "Вот он, золото дня!"
укажи миру на солнечные лучи. Только медленно, чтобы прояснить ситуацию.
естественная нехорроксисса. Тело принимает униолентойю способом
нанося пилвенмохкареет все же на лицо и
сражаясь с легкими мерцающими посланниками. Но битва оказывается
напрасной. Вы можете насладиться прохождением молодого бога утреннего солнца в великолепии
тиухти хевосиненса над землей и ликованием всех ее птиц
многоголосое пение. Неутомимый, как бушующее море, бьющееся о сушу.
Гигантские животные груди в некотором роде поднимались и бороздили его волны.

Пляж находится в чистом виде, он наполовину обнесен. Человек приводит его в порядок.
паруса. Чтобы точно проверить каждую его веревку,
каждый узел. Кроме того, сжимая его сбоку, чтобы проверить его так, чтобы
прислушиваясь, снова сильно колотите по ним молотком и ударяйте сильнее
тут и там попадаются покупки puupiirrosta.

Такими быстрыми шагами приближается к нему сейчас молодая девушка. Утренний ветер играл складками
его белой туники и развевал пальмовую ветвь из
светлых кудрей на. Человек в лодке не заметили его, пока он
стоя на его vieress;ns; и произнес его имя.

"В чем дело, Ромула", - спросил он и повернулся к девушке лицом.

"Я пришел посмотреть, как далеко ты продвинулась на своей работе.
Наши гости все еще лежат. Достаточно ли прочное судно, чтобы выдержать такое же расстояние
даже в долгом путешествии?

Старик усмехнулся.

"На этом судне я могу отправиться в Афины. Это должен быть яростный меренхеки, который
сокрушает все, что ты вкладываешь ".

"Разве это не правда, что я могу пойти с тобой?"

"Конечно. Я не могу оставить тебя одну. Плохие люди могли восстать
здесь, в деревне, и...

- Это наш гость, - перебила Ромула.

Лициний вышел из гостиной и повернул по ступенькам в противоположную сторону.
направился к ближайшей роще, заметил Стента и ромулаана. Он
чувствовал, что им нужно уединение и тишина, чтобы подумать о
лайкейсинта вастайсууттани и лайф туумианса в целом.

"Он собирается уйти в лес", - сказала Ромула. "Пора продолжать готовить".
"завтрак".

Ромула вернулась быстро. Не успел он получить заказ, как
простая еда и взгляд в ту сторону, где исчез Лициний
.

"Я кричу на него?" - подумал он про себя.

"Я не знаю, уместно ли это, но я это делаю".

Она ушла в лес. Выясните даже его, заявителем.
Лициний сидел на поваленном стволе дерева и смотрел на мысленный уровень
перед собой, обхватив руками голову.

Она испугалась, увидев Лициния в такой позе, и не знала, что делать.

В то же время Лициний поднял голову.«Ну что, Ромула, — ласково сказал он и встал. — Я поступил неправильно, когда улизнул. Но ты простишь меня?»

Ромула опустила глаза в землю.

"Я боялся, что ты проголодаешься", — смущённо сказал он. "Поэтому
я пришёл за тобой. Завтрак ждёт тебя."

"Я с радостью последую за тобой", — ответил Лициний и оставил её
с его уходом назад.

Они на мгновение замолчали, стоя бок о бок.

"Ромула", начни с Лициния: "Вы не дети этой страны?"

"Я не знаю. Котони далеко отсюда, на другом берегу моря.

- Так ты родился в Италии?

Рорнула покачал головой.

"Я латинянин; я страна греков".

"Грек страны?" повторил Лициний. "Мне бы тоже понравилось в spot"
понятия не имею, когда я увидел тебя, ты был греком. Но как ты поживаешь?
был на Сардинии и в этой дикой местности?

"Боже, как тебе это позволено", - печально ответил он. "Хеллааста
мы впервые приехали в Неаполь".

Лициний не хотел больше спрашивать, но девушка продолжала про себя:

"В Неаполе убили мою мать. Стент за то, что я вырос позади него и
привел меня сюда. Первое в моей юности, хотя у меня больше нет никаких воспоминаний
. Моя мама оставила книгу переклички, в которой Стентуксен произносил речь.
речь содержалась в отчете о жизни моей матери. Но я не думаю, что я
читал ее и Стентускан. Если хочешь, расскажи мне, что
моя бедная мама написала, чтобы ты был в моем сердце
благодарен.

Он считал молитву видимой личиньюксеном.

"Сделай это добровольно", - ответил тот.

"Я хочу сказать, Стентукселле, что сегодня мы совершаем небольшую прогулку на лодке, и
волны тихо обдают нас, если вы прочтете это, напишите
мне ".

У них был шанс убежать. Кроме того, Стент становится точку и, казалось,
он был склонен согласиться с их условиями, что, в свою
"filiola его" (дочка), так он назвал Romulaan, был
представил.

"Но нам придется ждать полдня, - добавил он, - чтобы потом
подышать свежим воздухом".




Глава восьмая.

Аэнар тот.


Как и было предсказано, установка стента началась в полдень при подъеме
надрать кому-нибудь задницу. Быстро зашагали старый рыбак и его товарищи.
винисен. Ромул и Лициний уже расположились на месте, когда
старику пришла в голову мысль прихватить с собой рыболовную сеть. Так быстро, как только могли,
его сверстники поспешили вернуть его в дом. Он только шагнул внутрь.
войдя в дверь, Ромула сказала "тяжело" и упала в теперь уже вялое "даун".

"Что теперь?" - спросил Лициний пелястинина и попытался поддержать его.

Но в тот же миг к нему вернулись силы, и он сказал:
следи за своим характером. Он указал на опушку леса.

"Воины, мы заблудились!" - воскликнул он.

В лесу тьмы стали видны несколько крысасмиен. Они
на мгновение остановились, чтобы осмотреться. Затем они подъехали к
четырехэтажному лодочному домику.

"Небо хочет, чтобы я пришел", - вздохнул Лициний и погрузился в размышления о теляне.
"Поэтому я позволю вяйзену первому страдать даже в самых тяжелых условиях".

"Смелее", - произнесла Ромула доверительным голосом и выпрямилась.
гордо выпрямившись. Он стоял там, сияя глазами и
улыбаясь, — совсем не такой, как прежде. Слабая
девушка внезапно стала героиней. «Если боги дадут
ты теперь разоблачена, - смело сказал он. - Я хочу тебя
спасти".

Сильная рука схватила его за весла и подтолкнула лодку к берегу
с такой скоростью, что ее отнесло далеко за пределы страны. Затем
он оказался там, куда подул ветер, и устроил по-быстрому переполох в парусах. Лодка ускорилась.
кевиист сильно волочился по воде.

"Мы спасли", - сказал его товарищ, который все еще сидел
как будто халваттуна. — Я слышал, ты спаслась?

Теперь Лициний возвышался над ней. Но его язык словно
привязали к нёбу, и она не могла даже кивнуть в ответ.

Ратсасмиет остановился на берегу и поблагодарил их, но
они не поняли ни слова из того, что он сказал. Один
из них взял палку Стениуксеста, которую в то же время вернул
в сеть. Затем они отправились в целый ряд домов. После этого, что
произошло, они не могли разглядеть с лодки, так как уже прошли
большое расстояние. Но Ромула и Лициний долго смотрели на
молчащую сушу.

Лициний, ты молчишь в первый раз.

"Что, Ромула?" — смиренно спросил он.

Девушка посмотрела на восток.

"Энар. Что сдерживает обещанную Ромуле нужду."

«Как мы осмеливаемся быть одни в открытом море? Девочка, разве ты никогда не видела бушующие волны и водяные горы?»

 Ромула усмехнулся.

 «Там, где бушуют волны и бьются о скалы, я всегда чувствую себя как дома, — сказал он. — Волны — мои друзья, а мои сёстры — ты думаешь, я их боюсь?»

Он натянул потуже пурджу и повернул руль. Лодка, словно стрела,
стремительно неслась по волнам. Сардинское побережье исчезло из виду, и, насколько хватало глаз,
здесь есть на что посмотреть, кроме неба и волнистой морской глади. Лициний
интересно, глядя вслед лайстансе. Детски Илок,
незрелые застенчивая девушка стала тусклой, уважение
вдохновляющая, сильная женщина. Ее тонкие, белые руки держать
прочно прикреплены к толстые веревки и тяжело руля.

Прошло два часа. Теперь привязывай Ромула, поймал руль, поднял
бумажный рулон, складывает одежду и говорит тихим голоском:

"Ты обещал прочитать мне, что написала покойная мама"
это. Интересно, является ли более подходящим временем, следовательно, поскольку эти вакайсеты
моменты изобилия паразитов?"

Лициний молча кивнул ей головой и схватил булочку.

"На греческом языке написано", - сказал он. - Ты знаешь греческий?

Девушка ответила на свой вопрос.

"Ну тогда, что это за журналы".

Он прочел:

"Как щемит мое сердце, когда я думаю об этих днях! Как вы думаете, у меня есть
сила написать об этих ужасных случаях, чтобы рассказать об этом подробнее.
Я боюсь, что мои руки откажут мне в его услугах, и все же я должен
я это сделал. Я не хочу, чтобы моя дочь в тайне, чтобы это
наследие. Ему предстоит выучить эти строки за более чем многие годы работы.
жизненный опыт. -- - Замечательный Коринтто! Использовали друг друга на войне
заключенные в тюрьму бедные рабы, с которыми я пришел в этот город, но частью
цепи и печальная моя судьба, когда я увидел это пяйлеванское море,
гордый дворец, мраморный храм; Я люблю его великолепие
ребенком - и тоже был всего лишь ребенком, всего лишь
шестнадцати лет.

- Я опаздываю в "рич арч олд". Я польстила ему; он положил руку мне на плечо и сказал: «Я купил тебя, ты получишь хорошего хозяина». Я поверила ему и смело прошла между мраморными колоннами
чужак в своем дворце. Толпа слуг, которых нужно было выставить против нас; они
были моими кумппалейстами. Арка оставила меня с ними, и
интерьер комнаты исчез."

"Как тебя зовут?" - спросил один. -- "Лидия". - "Проницательный", и кто-то
начинает петь несколько версий с именем Лидия есийти. Другие
засмеялись. Мне было очень больно, и на глаза навернулись слезы.
Затем появился высокий, стройный молодой человек. Он услышал, как я плачу, и
заметил моё горе. «Стыдно тебе», — сказал он, повернувшись ко мне, —
«дразнить бедного ребёнка, чтобы он играл с тобой». «Пойдём», — сказал он.
потом ко мне; - Я отведу тебя к Anthus!' Я последовал за ним
с удовольствием. Он был одет в белый, золото reunuksinen
silkkitoga. Ее длинные волосы висели до плеч. Он
остановил одного перед дверью и крикнул: "Антусу!" - Оттуда вышла пожилая женщина.
"Я приведу тебе молодую девушку. — Как вы с ним обращаетесь? — Старик
кивнул головой, и молодой человек ушёл, не взглянув на меня. Старик
любезно принял меня. — Ты можешь радоваться, дитя, — сказал он, — что ты вошла в эту комнату.

"Кто был этот молодой человек", - спросила я себя, когда осталась наедине с сучкой
.

"Кто, кроме нашего Филимона, скажи мальчику "арч". Он добрый господин,
который может получить все. Старый джентльмен более суров, и он имеет
излом других'.Я жил в одном из Anthus, а он начал
нравится мне все больше и больше, когда я со всем усердием
Я пытался помочь ему в его работе. Однако по большому счету я,,
снова сон, и поэтому мне было скучно в промежутках между. Я выбрал его
Anthus старый. Ему стало интересно, что я сказал, и он попросил меня об этом
когда-нибудь я научусь читать и писать. Я хлопаю себя по руке
от восторга. Не потому, что у меня была такая замечательная информация
, которую я хочу, а потому, что я хотел стать утелиайсуудессани
почувствовать, что такое письмо и чтение на самом деле. На следующий день
пришел старик, который должен был дать мне наставления. Я узнал
что нужно писать и читать, а затем мне следует также изучить
философию. Поэтому я предложил своему учителю, и Антус был с ним согласен
согласен. Но прежде чем начнется урок, я клянусь прежним собой
торжественно, чтобы вообще сохранить в секрете то, чему он меня учил.
пока урок не закончился. Я пообещал это. Когда
прошло три месяца, сказал он мне, нужно, чтобы она прекратила
учить, потому что ему пришлось уехать жить в Коринф:. Но прежде чем он
покинет меня, не мог бы он задать мне хотя бы один вопрос? Это
вопрос был: "Вы верите в то, что я вам сказал? Вы верите в Господа
Иисуса Христа?" и я ответил своим голосом и бодро: "Я верю
Я верю в Господа Иисуса Христа". Через несколько дней после
привел меня к тебе благородный человек, который попросил меня остаться.
я исповедуюсь, и когда я сказала, что останусь, его пригласили.
несколько женщин отвели меня в другую комнату, и
там меня крестили. Теперь я был христианином.

"Как приятно узнать все это до того, как это произойдет, и испытать на себе"Я".
остановись. Но когда я сказал ему это, "ничто не могло остановить меня
как христианина, прийти, чтобы дать ей эти свои уступки. Однако он не
позволил мне посещать собрания христиан, потому что боялся, что
Арч узнает об этом и расстроится из-за меня.

"Войдите в испайвяну, но я не позволил себе остановиться. Идите.
встреча, о которой я был почти ничего не знал. После этого надзиратель произнес
речь и прочитал молитву, он подошел к столу, на котором были
хлеб и выпивка, и благословил их, произнеся торжественные слова. Затем возьмите
мужчины - их называли дьяконами - налили ликера в посуду и
благословили хлебы и раздали их присутствующим. Один из дьяконов посмотрел на
Я думаю, Фила Эмонина. Беспокойно посмотрела на него. Я знаю
заметила его и спряталась с остальными, о'он не должен был
увидь меня. Но когда дьяконы начали делиться хлебом и выпивкой
присутствующие, я заметил, с удивлением для себя, что он приближается к этому.
люди собрались там, где был я. Мое сердце начинает биться быстрее его лахетессан.
Я опустила глаза в землю. Но когда он произнес слова: "Это
Тело Христово", нужно ли мне поднять свое лицо и сказать: "аминь". Теперь
он узнал меня. Я четко видел, как он был поражен при виде
я здесь. Но он не сказал мне ни единого слова. Домой
после того, как пришел сообщить Антусу о случившемся. Он засмеялся и
сказал: "Я давно знаю, что Филимон христианин".

«Как я гордился и храбрился на этом пасхальном празднике
после.

"Однажды, когда Ант ушёл, а я, погрузившись в печальные и
приятные воспоминания, стоял, прислонившись к стене, вошёл Филемон. «Чаир» (здравствуй), — сказал он и протянул мне руку. Я почувствовал, что краснею.

"«Я с удовольствием узнал, — продолжил он мягким голосом, — что ты, мой брат, среди них. Но скажи мне, что привело тебя к спасению!

 Я рассказал ему всё. Когда я закончил, он усмехнулся.
«Да будет благословенно твоё решение», — сказал он. Он протянул мне
свои руки и посмотрел на меня. Его взгляд был устремлён на меня. Я не
осмеливалась поднять глаза. Затем он быстро ушёл. Эта
сцена — величайшее счастье в моей жизни, а также причина несчастного случая.

"Я едва пережила тот день, когда с нами не было Филемона.
Я знаю, что он здоров, что значит для него отцовский визит, и когда он
верными, чёрными глазами посмотрел на меня, я почувствовал себя
счастливым и гордым.

"Так прошло много недель. Снова наступила Пасха, и я пойду
брат собрания. Также там был Филимон, но на этот раз
делился выпивкой и хлебом со второй группой, и не из-за того, где я стоял.
Я стоял. Взглянув на нас, мы смотрели друг на друга, но пикиммальтаан.
Потому что мы оба знаем, что согласились войти в мир
идеи в комнате Господа и за столом Господа.

"Служение в конце провожало меня домой, а затем попросило
он от меня, я сделал перед Богом и человеком, чтобы стать его.
его собственный, и я, брошенный и неуверенный в себе, я радуюсь своей судьбе в его руках
и с будущим покончено".

"Но дело в том, что мрачное предчувствие начало вызывать у меня беспокойство и
мешать мне наслаждаться счастьем, которое я надеялся получить. Я
Я обратился к религии и усердно читал религиозную книгу, которую мне дал Филимон
. Следующие слова тоже были очень, когда-то моим утешением, моим:
Который Верховный варджелуксесса, сидящий и всемогущий в тени
остановившись, он сказал Господу: Моя надежда и моя крепость, мой
Мой бог, куда я осмеливаюсь.

"Однажды, когда я прочитал эти слова, внезапно открылась дверь и арка"
раб внешнего человека шагнул внутрь. Он сказал громко, почти
угрожающим голосом я последовал за ним, и когда я нерешительно
попросил его остановиться, он схватил меня так крепко
за руку, что я чуть не заплакал. Затем он вывел меня из
дома на улицу. Там стоял готовый к отъезду фургон. Я
должен был забрать их. Он сел рядом со мной. Лошади
тронулись, и мы быстро пошли прочь.

  Я спросил его, всхлипывая, куда он собирается меня отвезти.

«Сначала в Афины. А потом не знаю», — был его бесчувственный ответ.


Я в отчаянии заламывал руки. «Спаси меня, Филемон!» — воскликнул я.
моя душа. Затем мне в голову внезапно пришла мысль, что страдания ради него
того стоят, что они хотят разлучить меня с ним. Эта мысль всё больше и больше
овладевала мной, и эта мысль могла дать мне покой и удовлетворение. Я был уверен, что, если бы это было
возможно, Филемон не погнушался бы никакими средствами, чтобы избавить меня от
этого и освободить меня. И замолчи, услышь меня,
слова псалмопевца: что Всевышний, восседающий на престоле, сказал
Господь: моя надежда и моя крепость, мой Бог, куда я
дерзаю.

"Красивый мраморный храм, украсивший замок, появился в поле зрения утреннего вина
рассвет. Его кисть над поднятым огромным изображением бога,
блестящее копье в его руке. Я знаю, что этот замок был Афинским Акрополем.
Фургон садится; мы выходим и въезжаем на улицу
вверх. Полуразрушенная комната напротив сейсаттуи, и мы с моим спутником
спросили консьержа, дома ли Каллимахос. Она кивнула, и мы вошли. Мы остановились перед мужчиной,
у которого было такое большое румяное лицо. Он рассмеялся, глядя на меня. — Хорошо.
товары", - сказал он, раб внешнего человека. "Но мой склад
довольно переполнен. У меня нет места для большинства". Когда мой спутник
однако, скажи ему, что нет, это была не речь прайса, и
прошептав несколько слов ей на ухо, хихикнув, он проницательно сказал:
подав мне знак следовать за ним, толкнул дверь и
сказал мне входить.

"Теперь я был в большой, наполовину хамяряйненской комнате. Я едва успел спуститься
когда несколько женщин вскочили и начали нападать на меня
вопросы, откуда я родом, как меня зовут и сколько мне платят
Я думаю. Теперь я знаю, где я был. Комната работорговца!

"Резко отбросив от себя самые горячие интересы, я сел на стул,
который стоял в углу. Все присутствующие не только смотрели на меня
обратились. Несчастные, молодые и старые, сидели здесь в замешательстве.
Прямо рядом со мной сидела бледная кудрявая девушка-варвар и убиралась
вилла в; том, что с другой стороны комнаты смотрел на еврейских женщин
на меня хехкувинскими глазами. Остальные молчали, другие смеялись и
играли осенью. Между услышанными ушами моими словами, которые усилят румянец
на щеках.

«Через некоторое время пришла моя старая служанка, у которой были зоркие,
пытливые глаза, и дала мне работу, посоветовав не усердствовать.


Как же я был рад, когда принялся за дело! Это отвлекло
меня от мыслей о моих страхах и придало мне
больше смелости и уверенности.


Стало темно, я взял несколько подушек и одеял, чтобы
устроиться на ночлег. Когда всё было готово, я тайком взял
свой молитвенник, прижал его к губам и начал читать
под последними лучами вечернего солнца.

Затем вмешался Каллимахос. Он увидел книгу и подошел к тому месту.
тайсинко попросил меня читать и писать.

"Признав всю неправоту этого, он взял журнал, обратился ко мне.
напишите piirustimen и сказал мне написать вам что-нибудь: я пишу.
тогда эти слова Софокла Антигоны из:

 "Чудеса Мон" - это. Inhiminen
 Все чудеса тенхоаа - это.
 Зимние бури ухмайлен,
 Кулкеви он море аавасто я
 Хотя все вокруг лаинехиен
 Но белые буруны ревут."

"Каллимах, посмотри на мой сценарий, я удивляюсь, и в этот момент времени
«Приди ко мне, сыграй песню копии.

" Так прошло восемь дней, которые я использовал для написания и
создания шаг за шагом. Девятый день в комнате работорговца
Я был Каллимахом для двух моих мужчин-сеурааманов.
 С негодованием я представил, что они были покупателями, и с болью
и волнением подумал, что покупка может стать моей. Хотя мой нынешний статус не был таким уж приятным, но он был безопасным, и
я с возмущением ждала, когда же появится другой хозяин. Но
к моему удивлению, эти двое мужчин прочитали только «орджаттар»,
уничтожьте их, как я ищу. Я озадачен этим. Не надо
кроме того, серьезный и достойный вид у этих людей
оба гостя - работорговцы.

"Я уволю только одного", - сказал Каллимахос, покажи мне.
"Хенетта, я не могу быть". Оба мужчины мгновение смотрели на меня.
исследуйте большинство глаз. Затем один из них подошел ко мне и спросил
где я нахожусь. Но прежде чем я добрался до ответа,
он взял пергаментную бумагу, на которой я записывал несколько строк
"мои мысли о джоутохеткине". Он, казалось, был удивлен названием и адресом листков
его спутница, которая тоже стала неожиданной героиней. Они
снова тихо разговаривают с Каллимахом. Затем он наступает на неё,
которая взяла меня за пергаментную бумагу в центре комнаты, и громко произносит:
«Вы, женщины и девы, собравшиеся здесь, вы свободны от своего рабства. Следуйте за мной, и я отведу вас туда, где мы позаботимся и о вашем теле, и о вашей душе».

«Невыразимая радость родилась. Часто рабыня спешила в дом вождя,
чтобы поцеловать его руку или обнять. До сих пор
я действительно мог видеть, каким несчастным знал себя этот бедняга
. Мне также нужно было поблагодарить мужчину, но в то же время
в мгновение ока она подошла ко мне и почтительно протянула мне
его руки.

"Привет, сестра, от имени служанки Христа!" - сказал он. Я мгновение изумленно смотрела на
него. «Ты — автор этих слов,
тот, кто читал пергаментный свиток:
Верховный варжелуксесса, сидящий,
он сказал Господу: «Да, — ответил я, — я верю во Христа».

"«Я — пресвитер Афинского округа, Онисим. И это мой
с моим братом Аристархосом!

"Затем я объяснил ему, что я свободен, и сказал Афинскому приходу
собрать необходимую сумму денег, чтобы купить свободного брата-Каллимахона
орджаттарет и совершить работу Господа. Им
следует брать от собрания и учить в Евангелии, чтобы они
пришли принять участие в спасении.

"Через полчаса после того, как мы покинули комнату Каллимахона. Орджаттарет
отвезли к особому христианину в новую семью. Я приду сама
по моей просьбе, к онисиму. Он схватил меня за руку и отвел к своим супругам.
и обе дочери. Они приняли меня как дочь
и сестру, обняли и поцеловали меня, и вскоре я почувствовала себя
как дома среди них, словно я была с ними
уже много лет. Я рассказала им о своём горе и страданиях, ничего не скрывая. Онисимус сказал мне, что их приход
имеет самое непосредственное отношение к Коринту и церкви, и пообещал
отправить письмо в Коринт епископу, чтобы получить для меня более
подробную информацию.

«Каким счастливым человеком ты был бы сейчас! Уже на второй день
подарили обе сестры мне по золотому браслету, на котором были слова из мультфильма
Господи, помоги пальвелиджатартаси Лидии.

"Онисим почти ни дня не был дома. Пастораль "Сохрани ее"
время в очень стесненных обстоятельствах. Ранним утром, чтобы встретиться с нами в молитве.
Онисим то и дело читал и объяснял песни из святой Библии.
"Утром и пусть солнце священной книги коснется его коленей", - часто повторял он.
любил повторять. Мы решили всегда говорить о псалме, и в то же время
как-то прояснить наши умы перед отходом ко сну, пойти куда пожелаем.

"Какой покой в этой комнате! О мой благословенный дом с Господом
дух и слово имеют своё место! Я не знаю, моя дорогая дочь, что мне делать, чтобы ты
стала христианкой, но я верю в качество роста в движении. Но если ты
прочитаешь эти строки, то воспользуйся опытом своей матери. Тогда
обрети покой в своей душе. Приди к свету, чтобы у тебя была жизнь, будь
источником, чтобы ты могла пить освежающую воду. Взгляни на душу пастыря,
на то, как верно он ведёт своих овец, на то, как он поддерживает
уставших и растерявшихся.

"Через восемь дней после получения письма Онисима в Коринф. Епископ
написал, что Филимона в настоящее время там нет, но что его
его отец отвез его на ферму Хэппи. Неизвестно
в приходе название фермы, но я думаю, вы, возможно, ожидаете этого
Филимон пойнт сам сообщит о себе епископу, который затем
отправит данные в Афины.

"В этом письме не было никакого настоящего илахуттаваа, но
также нет ничего эпамьетаистакянского. Я надеялся на лучшее, на надежду,
сказал апостол, чтобы не допустить позора.

"Несколько дней спустя я увидел у ворот комнаты охраны гостя.
В какой-то момент мне пришла в голову мысль, что это посланец из Коринфа.
Я поспешно вошел и заметил, что Онисим Тук
письмо, которое он, казалось, слышал, как я читал. Я был,
к сведению, то, что я не был уведомлен, было, вероятно, самым худшим. Но я
должен сдерживать себя, и домашнее доброе счастливое лицо успокаивает тебя
также и меня, потому что я знаю, что они были бы мурхехтинит, если бы данные
были бы несчастны.

«Так прошёл месяц в тревожном ожидании. Затем однажды утром
ко мне с улыбкой и словами приветствия подошёл Онесим.
попроси меня, туокиокси, пойти этусали, потому что кто-то ждал меня там
. Я повиновался его кехоитустансу, и там стоял человек,
Я могу пригласить своего жениха.

"Филимон, расскажите нам всем, что он пережил за последние
месяцы. Он поделился со своим отцом своими отношениями со мной, но арка
поклялась в самый тайвайстенский, а также в сезон подземных богов, не
никогда не допускать такого общения. Однако, прежде всего, он
должен хорошо помучить своего мальчика. Но когда Филемон, несмотря на эти испытания,
остался непреклонен, он взял его силой: я
был отправлен в Афины в качестве наёмника, Филемон, должно быть,
изменил Лиферу, так что он там, в мире, отделённом от нас, должен
иметь более здравый рассудок. Но он был дьяконом, и прихожане начали
спрашивать о причине его исчезновения, и Филемон
посчитал своим долгом сообщить об этом епископу.
Верный раб переслал письмо. Когда Филемон узнал, что я
в безопасности в Афинах, он больше не оставался в Эликсессе. Он
убежал и решил серьёзные проблемы после того, как добрался до Афин.

«Через два дня после того, как благословенная церковь соединила наши сердца,
 Onesimus получил разрешение епископа на это торжественное таинство. Мы стали супругами, и теперь мы больше, чем вы думаете, полная противоположность друг другу.

 Onesimus посоветовал нам для начала поселиться в какой-нибудь отдалённой
провинции, возможно, в Азии, чтобы быть в безопасности от
проектов. Через некоторое время, когда его первый гнев
улегся, епископ Коринтон согласился на испытание. Если бы это
привело к счастливому исходу, мы могли бы немедленно вернуться в Афины.

"Мы согласились с Онисимом и после недолгих переговоров решили
выберите Epheson olopaikakseen нас. Онисим представил нам епископа Epheson
популярность, и через четырнадцать дней после этого мы отправляемся в путешествие в новый
наш дом.

"Мы путешествовали день и ночь. Солнце ласково улыбнулось,
и Филимон обращается ко мне, кулкейссан вдоль побережья, наши предки
благородная слава места битвы, Салями лахдеккин, несчастная Эгина
и хоупеарикси в Лаурион-хиллз.

"На следующий день было покрыто небо и в полдень, Роза
сильный шторм, который нагнетает эскалацию большой скорости въехал
haahtea сквозь волны. Точно так же шторм продержался с нами всю ночь,
и, дрожа в ожидании, я каждую минуту haahtea, что мы сядем на мель. Наконец наступило утро, и в сером тумане я различил
черные скалы перед нами. Джой указала на филина, который был нашей страной
в округе, но он посмотрел на неё с невозмутимым видом, не сказав ни слова.

«Снова прошло полчаса. Всё ближе и ближе к нам
приближался остров, к которому мы приближались, — и тут меня так сильно тряхнуло,
что я упал. Я услышал вокруг себя ужасные крики, увидел
огромная волна накрыла меня с головой — и я потерял сознание.

"Когда я очнулся, то увидел, что лежу в ледяной хижине. На меня смотрели два бородатых
мужчины. Я спросил, где моя жена, но они ничего не
понимали, а потом один из них сказал, что все
погибли. Мне было так больно, что оба мужчины
забеспокоились. Я хотел вскочить, но снова упал и
снова потерял сознание.

«Не знаю, как долго я лежал так, без сознания. Но когда
я снова очнулся, то был один. С большим трудом я поднялся.
правда, в верх. Затем наступил на обоих мужчин внутри. Я заметил
они радуются тому, что я рано проснулся, но это была такая радость,
как птичка на успешном пируэте претендента.

"Через некоторое время мы с рохкасином отправляемся на пляж, чтобы поискать их.
среди мертвых, которых море выбросило на пляж, тело моего супруга.
Я сразу же нашел его. Он был как будто на белом песке
уинаилева, лицо спокойное и милое.

"Я долго стоял на коленях и молился рядом с ее телом.
Затем я отправился по неотложным надобностям в дом и достал себе несколько инструментов.
Я хотел на самом деле сделать для мертвых могилу. На соседнем утесе хрупкий из
сбоку выдолблена небольшая могильная ловушка. Оба мужчины разрешают мне
поместить в нее тело и закрыть ловушку высоко.
каменная полоса есть. Эти каменные полосы рисую я собственной рукой ":

 Здесь покоится дьякон Филимон Коринф, моя дорогая жена,
 с которой небеса даровали мне совместную жизнь всего лишь
 семнадцать дней.

 Только смерть маллы вызывала во мне грусть.

 Пятый третий год, три месяца и девятнадцать
 дэй иджасса, на этот раз он ушел, чтобы жить в Боге
 и во Христе.

 Мир тебе!

 Ты, жизнь рыбы рядом с ним.

"Скоро будет описан сеньякейсетский этап моей жизни. Уже на следующее утро
оба мужчины объяснили мне свое намерение опоздать за мной
Выяснить. Название этого города определило, что мы на острове Кеос.
Мы отправились в путь. Мы проделали несколько часов утомительного путешествия, мы уверены
в фермерском доме у двери стоял старик. Это тихое горе, которое пришло.
увидев мою внешность, он, вероятно, пробудил в нем жалость.,
с тех пор, как он пришёл к хозяину дома и спросил, кто я такая. Они
рассказали ему обо мне всё, что вы знаете, и в тот же миг
поменялись со мной, когда вы меня купили. Так я стала
собственностью Эуменина. Я понравилась ему, по крайней мере, как орджатарта, но моя работа
была лёгкой, а день — относительно хорошим.

"В его доме я родилась в тебе, моя дочь. Как я был счастлив,
когда смотрел в твои глаза и видел черты твоего лица, моего супруга!

"Через три года после смерти Эвмена. Присс стал его
сыном сестры, чтобы вступить в права наследования. Не прошло и часа, как
такое в моральных отношениях бывает с человеком, живущим под одной крышей,
прежде чем решиться на побег.

"И я сбежал. Свой золотой браслет, который мне подарил Онисим
дочери, я продал евреям
чтобы раздобыть денег у разносчика. Корея на встрече заключалась в том, что
я как раз собирался отправиться в Италию, и я последовал за ней.

"Через несколько дней после этого я почувствовал себя настолько больным, что не мог
бодрствовать весь день. Затем, играя с тобой и
ты лжешь, я написал эти листки, которые заказал для тебя.

"Мое состояние становится все хуже. Я изо всех сил стараюсь держаться прямо.
Все очень добры ко мне, и первый офицер тоже очень добр -
его зовут Стент оф - очень заботится о нас с вами. Размер бара
Мистер он за все, что он для нас сделал!

"-- -- Сегодня мы подсчитываем портвейн, в котором будет стоять "хаахти"
день сезона. Когда-то я мог стоять на ногах! Прошлой ночью я была очень
печаль, что я назвал Stentuksen ко мне, и я взял у него
обещание, что он будет заботиться о моих детях, если я умру. Я
глубоко переживал и не двигался, но я утешал себя тем, что
Слово господа, и тихо сказал себе: "Что Всевышний
варджелукшесса сидит и всемогущий в тени пребывает, он сказал
Господь: Моя надежда и моя крепость, мой Бог, куда я иду".
"Я осмеливаюсь".

"... Я вижу вуотилтани, как высоко вздымаются горы так далеко.
Стент сказал, что мы возвращаемся в Неаполь. Слава богу за это.
мы добираемся до нужных стран! Я знаю, что больше не выдержу этого
путешествие. Море тоже сегодня очень неспокойное...

Свет и слезы в глазах сидящей напротив Ромулы Лисинюксен.
Как будто его tiet;m;tt;ns; заботились о его руках, руле и
парусах, но его душа всё ещё была на пути его матери
в отчёте, который он только что прослушал.
Лициний хотел утешить его, но он покачал головой и
ничего не сказал.

Так он сидел молча, погрузившись в свои мысли, до самого вечера, пока
солнце не начало бросать свои косые лучи на мерцающую поверхность
моря, и так же молча он сидел до самой ночи, когда
ему пришлось править лодкой по звёздам.

Лициний грустно смотрел на него, пока она сидела там, глядя в
небо, но его тело было измотано, конец текущего периода
болезней и усилий, и он погрузился в сон.

Когда наступило утро и звёзды стали ярче, густой туман опустился на воду
и закрыл ему обзор. Ромул срочно нуждался в том, чтобы измерить паруса; он
хотел подождать, пока туман рассеется, чтобы не ошибиться
в направлении.

Управляй лодкой медленно, направляя её вперёд. Ромула встал,
спустился вниз и внимательно огляделся. Теперь я думаю, что он
обратите внимание на туман и чёрную точку, которая виднелась на лодке,
где было пять человек. Мужчины заметили её и на мгновение в изумлении уставились на
это белое одеяние женского существа, которое кружило
волосами. Затем они быстро взялись за вёсла и тихо
молились, потому что им показалось, что они увидели в воде богиню. Ромула
заметила их взгляды и подняла руку, чтобы посмотреть на неё.
Мужчины опустили вёсла.

— Приветствую вас и желаю удачи в вашем путешествии! — воскликнул он. — Не могли бы вы сказать мне, где находится Энар?

Они посмотрели в одну и ту же сторону. Ромула поблагодарил их и снова развернул
паруса, и лодка быстро понеслась вперед
под свежим утренним ветром.

Лицинию пора было будить гребцов.

«Мы почти добрались, — сказал ему Ромула. — Самое трудное —
подняться».

«Слава богу», — ответил Лициний. «Как я рад, что
мы получили энары. Я помню, что был хорошим другом на этом
острове. Его зовут Квинтилиус; он был легатом
на Востоке. Полагаю, он затаил на меня злобу, как и его супруга, которая
хорошая и благородно мыслящая женщина, радуется, когда дело доходит до этого,
которая так храбро перенесла меня через открытое море.

Ромула болезненно усмехнулась. "Повернись, дай бог тебе всего наилучшего"
лицом, - сказал он.

Солнце уже достигло коркеймилленсы, когда вдали на пляже начал вырисовываться остров.
вдали от неба на пляже. Это был аэнар.

Лициний смотрел на остров, который становился всё более и более отчётливо видимым. У него был юный
Энар, и он очень хорошо знал здешние воды. Он
шёл так неутомимо, вместо того чтобы хранить правду, и когда они
приплыли к южному побережью острова, которое обладало силой
пустынный, резко уходящий к морю путоавине вуорисейнамейнен, он повернул свой
руль и пошел на посадку, направляясь на северо-запад. Смысл был в том, что он должен был отправиться на остров
лантисим направлялся в сторону. Ихастукселла, поздоровайся, теперь он видит акрополь,
который виднеется за морем, и Апеннинские холмы внизу, которые
возвышаются друг за другом, простираясь прямо перед ним
плодородная кампанская равнина. Лициний повернул лодку в северо-восточном направлении
и прибыл к точке, меньшей из двух лахдеккеелла, которая находится
в скальном образовании, захватывающем море.

Быстро поднялся в свою страну, чтобы познакомиться с этой комнатой, в то же время
как Ромула положить паруса на размер и зафиксировал лодку, и, когда солнце
бросая последние лучи его за остров, kullaten суше и на море
hohteella, а днем шум тишины, почувствовать две ночи
успокоить обоих этих типов клеток, которые теперь
Дом Qvintiliuksen сказали, страданий и лжи.




Глава девятая.

Неаполь.


Замок Сан-Кумэ позади, мечта, восхитительно окутывающая его.
излучает небольшие быстрые волнистые морские пляжи в ущельях вокруг и
пищевые сосны с красивым рисунком на горных вершинах. Свежий глоток воздуха, который нужно вдохнуть
на юге, и рыбацкие лодки сквозь века, и хаахдет, которые направлялись в Мисенумин в
порт, раскачиваемый волнами. Вдоль морского побережья не только
римская ферма балконген для обозрения многих женщин
небо и вода в событии, на этапе отношений с цветом игрушки или
молчаливый, наблюдающий издалека за видимым миром города, который
паухуйста, иджати, новый приток желтой реки. Вдоль
побережья шоссе, пеший переход через Путеолин, достигающий
войска военного человека, вернули в дом сына домашние вещи из города и
через танцоров к гостям на праздник. Пришло время перейти к кому - нибудь другому .
ратистен, или паланкин, который несли мужчины-пухкаены. Такой оживленный
жизнь начинается на широкой набережной, когда я добираюсь до наступления сумерек и
море начинает разливаться по вечерней прохладе страны. Днем снова июль
изнуряющая жара, все тихо и пустынно.

Небольшое расстояние от Куместы, выходящей на южную сторону, делает побережье глубоким
лахдеккинен, и от него до города рукой подать до моря. Две части замка — это его
восточная и западная границы, а также возвышенность,
на которой расположен город, спускающийся к морю. Этот город —
Неаполь, в котором в древности жила русалка Парфенопа;
Неаполь, на который смотрит чужестранец, удивляясь, что он
похож на все остальные города. Неаполь находится на северной стороне
защищающего его горного хребта, который во многих местах ниже городских
стен. Горные склоны покрыты соснами и пышной
растительностью, а посреди всего этого возвышаются высокие
римские деревенские белые стены.

 На некоторых горах растут пальмы. Много веков он уже
смотрит на город и море. Он устарел,
и бури лишили его многих ветвей, но всё же не
Взгляни на напуганную каторжную природу и на то, что долина, простирающаяся через перевалы
вверх, к возвышенностям, видит её и всё это издалека, а ветви её
обнимают всё это в ответ.

Песня о путешествии в далёкую виллу. Виноградная лоза, окружённая мрачными
мраморными колоннами, обвивает её так плотно, что едва ли можно
её различить. Но тот, кто заглянет внутрь, будет поражён
и подумает, что ему снится сон, хотя её глаза
уже видели восточное великолепие. Три
ворота на виллу; на одном сверху написано по-персидски, на втором
на вершине Египет, а на третьей Германия. Тот, который ведет внутрь
первый в коридоре, подумал я Ширану
сады; тот, который ведет ко второму, минуя аллеи сфинксов
вдоль, а третья часть посвящена лесному и скальному ландшафту, где шумит
водопады, олени куппурои и лающие медведи, огороженные забором
в норах в земле. А также чернокожие персы и египтяне
является ли территория вилл первых двух названий v;lite as, а также простирается
здесь, на земле, светловолосый немецкий ламанийский юноша, пою я.
песни котомаанса.

Этот фермерский дом назывался Cajus Herennius, который, судя по тому, что я из Умбрии, был
двадцать лет назад это был не дешевый частный дом с низкой оплатой труда,
Пограничная стена Британии. Но готовность императора и доброкачественные
администрации, в котором он был на Востоке, постепенно
сделайте ему Крез-Кампанья.

Сегодня у него большой праздник, он сейчас был первый день
Январь и Херенниус, я люблю этот день максимального великолепия шоу.
Уже несколько дней рабы усердно трудились
над приготовлениями, и за два часа до празднования начала
заведения еще многое требовало добавления и улучшения.

В гостиной на веранде стояли две молодые девушки. Малахитовые колонны
на фоне прислонившихся смотришь, уставившись на одну из них-яму снаружи
море, в котором скалы Капреаэлуодон были подняты мирными волнами.
редактор. На нем было много оборок, но она была прекрасна
его лицо мрачного тотисууса было напряженным напротив его лица
на празднике был надет костюм. Его vieress;ns; сидел молодой
друг, чье свежее лицо излучало счастье, и что
черные волосы на его правая рука покоилась.

— Вот и они, — прошептала младшая из девушек, переводя взгляд на
yst;v;tt;reens;. — Но почему ты не радуешься? — добавила она
после грустного вздоха.

 Друг болезненно усмехнулся и поцеловал спрашивающую в лоб.

 — Ты же знаешь, Виктория, что мы беженцы, — мягко сказал он, —
и никто не может быть счастлив, когда позади остался дом.

— Нет, Джулия, это не веская причина. В конце концов, мой отец так часто говорил
тебе, что это теперь и всегда будет твоим домом. И я
думаю, — добавил он, — что это Неаполь, однако,
всегда карфагенская кровь".

"Виктория", - серьезно спросил другой, - "ты видела, как солнце исчезло вон там
еда за соснами? Но разве ты не рад увидеть это снова
завтра?

"Да, но я тебя не понимаю".

"Самое лучшее - это ты", - ответила другая Дрю the
ее подруга, "за то, что я скучаю по тебе, как, может быть, по тебе, по твоему счастью,
поэтому ты не сможешь сделать это сегодня вечером, потому что ..."

"Для чего?" - спросил черноволосый, взглянув на говорившего.

"Итак, да, для того, что ты дочь Каюса херенния, которую все
хотят посмеяться, не задумываясь".

Молодая девушка отрицательно покачала головой.

"Нет, Юля, я сегодня хочу быть грубым, как мрамор, по крайней мере для большинства
точка".

"А кто они такие?"

"Я думаю, Statilius Bajaen по крайней мере. У него есть глупая крыса, которая
мне очень льстит то, чему учат в Риме. Итак, она.
суть в том, что я хочу быть похожей на Ниобу ".

"Я рад, что отзывы такие правильные".

"И то, и другое я не терплю. Она все время говорит мне, что
его лодка - чудо, которую он заказал, я не знаю где.
Но самым отталкивающим я нахожу, однако, Сабина. Подумай об этом
что недавно мы узнали, что его отец был торговцем шерстью
Киликиасса - и как истинно любит, как он сам должен любить! Но
Я хочу, чтобы она знала сегодня вечером, что я знаю его происхождение!

"Но это молодой неаполитанец, которого я видел здесь несколько дней назад ...
как же его звали?"

Густой румянец бросился Виктории в лицо. Но он знал, как сдерживать себя.

"Ты имеешь в виду, может быть, Люциуса?" ответил он тайниести, хотя его
сердце учащенно билось. "Я, конечно, не могу быть грубой все время"
точка. Что бы сказал мой отец ... Но приди и посмотри", - добавил он
срочно: "торжественное терпение, все готово".

Таким образом, он ушел, и его серьезная подруга последовала за ним.
Он замолчал.

Они начали становиться чужими. Сад радиации, тысячи свечей
свет. Рабы и орджаттареты суетятся вокруг костюмов dream с ванными комнатами.
гости проходят мессу. С каждым днем все чаще появляется новое расположение стульев перед камином.
выстраивайтесь в очередь. Они вышли из "благородных женщин", в роскошном убранстве и
в костюмах, у которых всегда были другие, самые яркие и лучшие.
фальшивые. Мужчины, что было ценностью сенатора, высшие офицеры
Неправильно оценивая полуостров с усиленным военно-морским флотом, молодые
выглядящие как элэхтин мужчины, которые осторожно продвигаются вперед, это не
ничто не привело их ваттеуксию в смятение, и
выглядящие как вакайсены, худые, профессиональные философы, изношенные, в бедной одежде
виллатогисса, до краев заполненная виллой в коридоре. Это визуальное качество тенхотута
сад был открыт для всех.

Но стоявший снаружи густой народ сидел, наблюдая за чужаками, и у многих
недоброе слово деньги-благородство от богатства и сладострастия лезло в рот
в рот, и многие сжимали тайком кулак, чтобы это славное
отпразднуйте вечеринку.

Гости разделились на группы по интересам. Большинство из них
сели на диван, обитый красным шёлком,
огромные белые и красные розы украшали
журнальный столик. Позади них сидели
орлята, дорогие веера и восточные
виухи. К ним присоединилась и Виктория. Она
смеялась и шутила с молодым человеком, который стоял
перед ней.

— Нет, Люциус, я не могу в это поверить. Должно быть, ты скучал по
одиночеству, по жаркому солнцу, высушивающему остров. Мы ездили туда
раз, но в тот момент, когда ты почувствуешь, что я бесконечно долго
там, я возблагодарю небеса, источник нашего избавления оттуда».

"Забудь об этом, однако, — перебил молодой человек, смеясь, — я
хочу одиночества. Запиши на мой счёт —"

"Итак, итак, выкладывай — их звезда, я полагаю, ты можешь быть кем угодно
без этого".

«Ты не сердишься на меня, Виктория, потому что, знаешь,
когда-то я работал с теми, кто был вхож в высшие круги, и много лет
я с ними сотрудничал».

 «Ах да, я забыла», — перебила меня девушка. «Ночто-то-звезда
нуждается в тебе всё время, чтобы писать? Рождённое, но противоречивое и
спорящее. И зачем тогда ехать на остров Капри и в другой мир!
Это непростительно."

 "Виктория, — мягко перебил её молодой человек, — если ты хочешь, чтобы я
остался здесь, я останусь."

 Девушка покраснела и смущённо опустила глаза.

"Но только при условии".

Девчушка подняла на меня вопросительно глаза на него.

"Что мне предстоит посетить очень часто к вам, и что вы всегда покажи мне
счастливое лицо. Ты признаешь это?

"О, Люциус", - застенчиво ответила девушка, прикрывая лицо веером сзади.
Кот на мгновение замолчал.

"Теперь вы должны сказать, признаю я или нет", - настаивал молодой человек.
смех без всякой задней мысли, "потому что я вижу, что Сабинуксен будет рядом с вами
тервехтаман".

Затем посмотрел в красивое лицо девушки-фаната и тихо прошептал
Я признаю.

Сабин приближается. Он был главным героем Неаполя илхайсем, где
кескууспирейсса, он был превосходным прощальным человеком, одетым возвышенно.
райхдилт оба известные кохтелияста выступлений. Его отец был собой
оставил ее с бесконечными ресурсами, и теперь у мальчика была жизненная задача
можно должным образом основательно насладиться богатством.

Он смиренно поклонился.

"Мне не нужно было ни мгновения, — сказал он, — чтобы убедить себя,
что я не на земле и не на небесах, но, увидев тебя, я снова
заподозрил неладное."

С этими словами он снова поклонился ей.

"Да, ты можешь говорить о шутках, Сабин, — гордо сказала Виктория.
«Я думаю, что это правильно, что ты так холоден, но сейчас
я просто подумала, что хотела бы тебя кое о чём спросить».

Сабин поклонился и сказал: «О чём же ты хочешь спросить, добрая госпожа?»

«Это тоже очень мирской вопрос. Ты не можешь на него ответить
сделай это, так, может быть, сможет один из присутствующих ".

Он поприветствовал нескольких молодых людей, которые подошли к тому же самому
в мгновение ока.

"Я собирался подарить служанкам свое шерстяное одеяло на новый год"
входите. Где я могу найти подходящие работы киликийской фабрики.

Сабин смертельно побледнел; остальные засмеялись. Они понимают Викторию как
подразумевающую сабинуксенское происхождение.

"Я никогда не опускался до того, чтобы думать о таких вещах",
он ответил с холодной вежливостью, после чего поклонился и
ушел.

"Она заслужила это, это наказание", - заявила в защиту Виктории другие.
"Я давно иду к нему".

Немного в глуши женщин naitujen и девочками клуб чат
несколько пожилых мужчин друг с другом. Среди них была замечена Виктория
отец, Каюс Херенниус, сильный руумиец и прямолинейный римлянин
 мужчина с широким взглядом и резкими чертами лица juonteineen. Он
был в простой одежде, но ranteillani был он
Греческий проценты образ оформлен, тяжелый, золотой
браслеты. Он говорил в Азии экспедиции свою недолгую,
четко и уверенно. За его спиной восседал Кальпурний.

"Парфяне против реткетессамме", - сказал он, переходя к последней части.
"среди нас был молодой офицер, который
джолли, если не ошибаюсь, с тех пор был командирован в Южную Африку под началом проконсулина.
Кажется, его звали Лициний.

"Я знаю его очень хорошо", - ответил Кальпурний, и темная тень
набежала на ее лицо. - Он легат карфагенской армии.

«Он был выдающимся человеком, — продолжал Геренний, — своего рода мечтателем, который
в лагере занимался учёбой, но сражался в бою как лев».

«Он был проконсулом по правую руку», — добавил Кальпурний.

«И, вероятно, его преемник тоже», — сказал Геренний.
 «Император не в духе, проконсул, потому что он хорошо знает, что это было сделано против него, его
врагами, Песценнием».

 «При нынешнем правительстве многое изменится», — добавила третья
компания.

— Итак, я говорю вам, — услышал я хриплый голос, и грузный,
коренастый мужчина шагнул вперёд, — что он хватает палку
и не зря носит имя Северус.

Присутствующие удивлённо посмотрели на говорящего.

«Послушай, что я тебе скажу, — продолжил он. — Однажды я был в лагере
Карнунтум, в доме, и я размышлял о смысле и цели. Тогда
кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся и увидел офицера,
который стоял рядом со мной и спросил: «Что ты делаешь?» Я ответил,
и он снова спросил: «Ты веришь в Бога?» Я ответил:
«Мои исследования показывают, что это так, но вы изучаете
историю». В эти годы происходят всевозможные несчастные случаи, и
в королевстве все они исчезли, просто потому, что
что римляне не следили за болтовнёй богов и не верили ни во что. На это он ответил мне: «Ты прав», — и отправился в путь. Его звали — «

»Ах, Антистен, — сказал Геренний, — эти слова не так уж часто
используются. Вы, философы, — учёные-фантасты.
Реальные условия под тяжестью пошатываются и перетекают в людей, подобных хенноину
тростнику ".

"Может быть, я думаю, ты прав", - сказал худощавый мужчина ареасти. "Жалкие создания"
это люди.

Затем он вернулся на свое место.

«Я очень хорошо знаю, — продолжил Геренний, — что если в целом некоторые люди могут
снова привести в порядок королевство, то это Септимий
Северус. Но мы часто видели, как лучшая малая сила и
ничтожная цель одерживают верх, когда провидение на их стороне».

 «Итак, в эти последние века мудрости, — с презрением сказал
человек, который до сих пор молчал и смотрел прямо перед собой, —
миллионы господствуют над одним. Эта
единственная звезда среди тысяч потерянных, и всё же
более важно то, что эта звезда попала в число многих других."

Он произнес эти слова холодным голосом вихлайсеваллы.

"Это личное мнение, Агатон", - ответил Херенний.
отказ. "Брут и все эти почетные владения убийцей"
времена были и прошли".

Агатон сжимает губы.

"То, что ушло, по крайней мере, не ухотетту", - сказал он.

Философы снова поднялись на ноги и выступили вперед.

"Вызвать Гомерона подобным образом", - сказал он.:

"Один - кунинкахакси, но приказал многим мудрым Кроносам".

"Гомерон, - быстро прервал его речь другой, - мне нравится
положение вещей в отношении ценности ребенка".

"Так?" сказал философ горьким. "Тогда у меня нет
больше ничего добавить. Но я благодарю Agatonin хорошее учение".

Затем он вернулся в темный угол.

Ко мне подошел слуга херенний и тихо прошептал несколько слов
ему на ухо. Он быстро поднялся.

"Добрые друзья, - сказал он отрывисто, - император прибыл час назад
Неаполь и намеревается поехать с нами. Извините меня.

Таким образом, он исчез, он.

Кроме того, остальные встали и заговорили, с нетерпением ожидая этого
неожиданного сообщения. Все отделения, чтобы увидеть гостей.
поторопитесь и заявите друг другу о странном принуждении.
Suitsunkantajia разместили в коридоре на переднем плане и туда же
добавили света или расположили его эффекты селлисемпиным способом.
Рабы были доставлены друг от друга в Неаполь до тех пор, пока,
чтобы они шли рука об руку, передавали информацию императору и его окружению
распечатайте.

Это время там был человек на берегу залива в парке, где нет людей,
еще в тот же путь. Он казался Грозным в
эмоции. Между хосуи обхватил ее руками, между
бессмысленно метался между своими неподвижными деревьями
и пенсайхином.

"Да ... нет", - сказал он. "Ты не понимаешь ... но я пойму --
Геренний ... дружба ... Нет, я не могу!

"Цезарь, цезарь!" - эхом отозвалось с улицы. "Здравствуй, цезарь!"

Он поморщился от боли.

"Решающий момент приближается", говоря о нем. "Мне нужно время, чтобы попытаться, а у меня его нет"
Я могу перекричать разъяренную толпу. Здоровый - нет, смерть
Сезару!

В его руке сверкнул кинжал. Быстро спрячь его снова и
иди к деревьям.

Посланцы вернули хенгестиксиссана херенниуса и закричали: "Он
идет!"

Говорят, это усиливает общее напряжение и эмоциональность
коркеймилленса.

В коридоре рядом с сойцункантаджатом низко поклонился.
В их рядах через шаг был длинный и стройный, похожий на вакайсена,
парреттунутый мужчина. Его волосы были густыми и сероватыми, одежда
простой; туника-канза украшена узкими фиолетовыми полосками[31]
сверху на нем был высокий плащ, а голову
просто украшал кожаный шлем.

Окружение, поскольку у него было несколько офицеров.

Внутри были встречены бурные аплодисменты, исходящие от человека, не являющегося Сезарией.,
кто любезно склонил голову, все ветви.

Геренний склоняется перед тобой.

"Возвышенный Цезарь, — сказал он, опустив голову и прижав левую руку к груди, — твоему слуге повезло, что ты
склоняешься перед ним."

"Привет тебе, Геренний, — ответил Цезарь, взяв его за руку.
"Я хочу, чтобы мои друзья знали, что я думаю о них."

Слова императора были краткими и гармонировали со временем, но африканские типы
выглядели заинтересованными.

Геренний поклонился.

«Я вижу здесь множество гостей», — продолжил император, оглядываясь.
вокруг было настоящее. "Может быть, я встречу здесь старых друзей".

Затем она вышла вперед и предоставила Херенниусу первому представить свое собственное.
члены ее семьи ей, а после кайфа - посетителям. Он был
очень популярны Олли ума и у него было приветливое слово почти
для всех.

"О, Calpurnius," воскликнул он n;hdess;ns; это. "Вы
беженцы, с которыми я уже некоторое время борюсь. Вы должны вернуться
в Рим. Вы нужны мне ".

"Я боюсь, что ты сочтешь меня слишком дряблым любопытным, Цезарь",
смиренно ответил Кальпурний.

«Нет, Кальпурний, я ещё раз повторяю, что ты всегда желанный гость в Риме».

Поговорив несколько минут с гостями, он отвёл императора Геренния в сторону.

«Ты нужен мне, Геренний, — сказал он почти шёпотом. — Ты слишком рано оставил государственную службу. Ты
ещё можешь принести большую пользу Риму. Времена непростые, эмоциональные;
 мне нужно преодолеть трудные отношения, и мне нужен надёжный человек».

Геренний молча смотрел на него. — На востоке я должен возвести прочную
стену против парфян, — продолжил император, — и я подумал, что ты мог бы
построй мне его".

"Цезарь", - сказал Деций дрожащим голосом: "ваше доверие
трогает меня глубоко, но мой преклонный возраст, я боюсь, что я больше не
может удовлетворительно решить должным образом, чтобы заслужить ваше доверие".

Император покачал головой.

"Я не могу быть без тебя, разве ты не отказал ... но",
он добавил: "Но твои слова, однако, всего лишь просьба, в которой ты можешь отказать,
мое доброжелательное отношение к вам в результате никак не изменится ".

"Тогда я прошу тебя, Цезарь, вспомни о времени", - сказал Геренний.

— Теперь ты можешь, но не затягивай слишком надолго, потому что
нынешние условия требуют энергичных людей, а их в королевстве
совсем не так много. Я вижу, что усилия, которые я приложил,
были напрасны, моя работа пошла прахом, не поможешь ли ты мне
нагрузить повозку?

 — Да пребудут с тобой боги! — сказал Геренний.

 — И пусть твой разум примет решение, — добавил император. — Но давай вернёмся к нему. Кто эта серьёзная на вид дама? Кажется, он чем-то расстроен.

 «Это невестка Кальпурнии, — ответил Геренний, — моего покойного мужа».
Дочь сестры».

Император подошёл к Юлии, которая покраснела. Но его
мягкие слова тронули Юлию, и между ними завязалась
живая беседа, которая часто случалась с монархом.

Через мгновение он протянул Юлии руку на прощание.
«Добро пожаловать в Рим», — сказал он любезно. Смущённый император
по доброте душевной опустил глаза и увидел чёрного призрака,
поднявшегося на ступеньку. Он быстро повернулся и в тот же миг вонзил кинжал в
проходящего мимо мужа, который держал в руке кинжал.
Молниеносно ему в голову пришла мысль, что его преследуют
император, и так же, как упало ружье, он тяжело упал на крик, а затем
линейка фронта, от которой сайкяхтьен отступает назад.

Поднялся ужасный шум: "Цезарь убит, Цезарь убит!"
они кричали, что ветка. Такой же была сильная рука Херенниуса
прилипшая к убийце; он посмотрел человеку в глаза - и увидел Агатонина
лицо келланваале.

"Ты подл, - воскликнул Геренний, - ты сам этого хочешь".
Боль требует дружбы! Убийца ничего не ответила; она сияла.
что касается императора.

Это произошло вокруг кокутуи, плотной от толпы. Она побледнела как смерть.
он стоял в толпе, протянув руки девушке.

"У него идет кровь", - сказал император. "Пожалуйста, укажите здесь место"
врач и служанки леди.

Джулиан протянул тирсу через плечо свой окровавленный толстый шелк одежды. Его
положили на кушетку и попытались снова привести в чувство.

Через несколько минут после того, как он открыл глаза. Он сразу понял, что
произошло, и усмехнулся, увидев, что Марселла и Виктория
стоят на коленях на его диване рядом с ним.

Теперь к ней подошёл и император.

Лицо императора по-прежнему было бледным, а губы
дрожали.

"Ты спасла мне жизнь, — сказал он, — воистину. — И ты
сделала для меня больше, чем я могу себе представить. Цезарь бесконечно
благодарен тебе."

Он сжал руку Юлии и вышел с виллы, оставив
её в одиночестве, чтобы она могла поплакать. Геренний
вышел вслед за правителем за ворота виллы.

"Отправь указанное количество воинов, чтобы схватить убийцу Неаполя. Следовательно,
на время отпуска он предоставляется тебе", - сказал император. "Он должен это сделать"
чтобы добиться смертной казни в Риме".

— Я молился, Цезарь, — сказал Геренний печальным
голосом.

Император вопросительно посмотрел на него.

«Жаль, что сегодня я пришёл в свою комнату, когда Цезарь не
может быть уверен в том, что моя стена внутри меня
может быть надёжной защитой.
Поторопи меня, чтобы я решил этот вопрос, который только что возник передо мной.
Итак, Цезарь, — взмолилась она, — окажи мне услугу, к которой старик
их почти принуждает, и в те немногие годы, что ему ещё
осталось, сделай для меня то, что ты можешь, чтобы ты и все остальные увидели, что
я действительно преданна главе королевства и искренне его люблю
его".

Так говорил Геренний и смотрел на императора руко-левиными глазами.

"Геренний", - ответил Септимий Север, "просто спроси себя
идея времени, теперь скажи мне, что ты думаешь о вещах; для моего крутого
моя воля в том, чтобы вы не позволили этому инциденту каким-либо образом повлиять на
ваше решение. А теперь дай мне завтрашний день и еще какую-нибудь информацию
о состоянии бедной девочки, пока она полностью не выздоровеет. Как можно
вознаградить его, я пока не знаю", - добавил он, заткнувшись и наблюдая за происходящим.
думая в землю. Затем сжал сидаммеллисести херенниус из
рук и покинул виллу.

Когда император ушел, также отойдите к другим гостям. Херенний
попросил их попрощаться с глубокими страданиями сюркумиэли. Этот грозный
случай жестоко каухистанул его, даже слова императора лишний раз и
страховая неизменность популярности не смогли его убрать
деспотичность.

Когда последний гость покинул виллу, направился убийца Геренний
к тому, кого из рабов охранял.

«Агатон, — сказал он человеку, мрачно смотревшему
в землю, — неужели мы, республиканцы, должны были
поступать так же, как наши предки, злоупотреблявшие
прочной дружбой и убивавшие из-за проклятия друга
семейный очаг?

Убийца, казалось, исходил от какого-то сильного чувства, но он этого не сделал.
осмелившись поднять глаза.

"Я пришел не для того, чтобы упрекать тебя", - продолжил Геренний. "Напротив"
мне жаль, что ты осмелился так огорчить меня.

Агатон поднимает бледное лицо и смотрит на второй этюд, соответственно
Геренний из. Затем позвольте его голове погрузиться в глубину на уровне его груди.

«Простите меня, — смущённо сказал он, — примите мою дружбу
как оскорбление. Боже, вы так добры ко мне. Ко мне, несчастному!»

 Геренний принял запретительное движение.

"Я признаю вас, я сожалею из-за уличной преступности", - сказал он.
"Пусть боги даруют тебе силу смиренно встретить это суровое наказание"
наказание, которое тебя ожидает. До свидания!"

Сказав это, она вышла.

На вилле в палате Марселла и Виктория заботились о Джулии,
а Виктория была очень опытна в самых трогательных проявлениях нежности заранее.
исследуйте и встречайте друга, все объятия.

Рана была не опасной, но кивуллинен. Кинжал случилось
плечевой кости и сделал глубокую рану. Джулия переживает, чтобы быть счастливой, не так ли
его сестра и ее подруга были бы неугомонны.

"Дочь моя", - возразил Херенниус - он никогда раньше не обращался к Ней по этому имени
- и схватил раненую руку, - "ты
спасите эту комнату от великой ереси, когда заблокируют илкити.
событие и сохраните помощь королевства. Поэтому, хозяин этого зала
и друг императора, я прошу вас, если Кальпурний и Марцелла это разрешат
: "я Виктория, моя больше чем подруга, не ее сестра
а моя дочь!"

Смех без всякой задней мысли повернул лицо Юлии лицом к тому месту, где сидели Кальпурний и
Марцелла.

Они понимают этот взгляд.

"Мы не можем расстаться с тобой", - сказала Марселла Стиррингс. "Хотя
моя сестра, ты для меня тоже как дочь. Но тебе нужно сделать это сейчас.
также будь сестрой Виктории.

"И моей дочерью", - добавил Херенниус.




Десять глав.

Уклон в пути.


Хюмилевелла, "печаль с дороги", Паузилипунское побережье, Неаполь и
Путеолин, между которыми выстроились их виллы, которые окружают это место
замечательный пляж, усадьба Люциуса, окруженная большими садами и.
Хотя Луций родился и вырос в Афинах, он, однако, был,
римляне из старейших. Они умерли, а он не ушёл
с государственной службы, но отошёл от дел, посвятив себя наукам.
 Глубокое знание философии, красноречие и остроумие
привели к тому, что вскоре он стал популярен в светских кругах. Присоединение этого молодого учёного к христианской конгрегации
ничего не изменило, и Луций продолжал встречаться
с прежними друзьями-язычниками. Христианин среди говорящих, хотя и чудесный
вещи Люциуса "философия в христианстве", так это
название было, и он действительно не был вовлечен
христианские существа и ядро. Его кристиллом было его отцовство
только христианские формы философии обеления, которые
только внешне были библией, в соответствии с которой он получил
житель Александрии из Неаполя. Сам Люциус так непонятно
и поэтому itseytet;n, что он осмыслен как дряблые
это основная позиция. Этот фактор также принял епископ Неаполя
мудрое наблюдение и обращение с молодым философом, которое не привело
к общественному мнению, мягкость, жизнь в надежде, что
молодой афинянин наконец-то откроет для себя истину.
 Поэтому у него нет никаких предположений о том, что Луций тогда был в Риме
епископом Зефирином, популярным, когда Луций долгое время был в Александрии
мировым городом.

Луций только что проснулся утром в день праздника Геренния,
когда к нему пришёл слуга и сообщил, что прибыли гости. Около
сорока лет, подвижный мужчина в костюме, он встал с постели.
к нему и достал книгу, которую передал дорогому Луцию,
с заявлением: «епископ Рима от Зефирина из».

Луций схватил её и спросил:

«Ты получил этот ответ?»

«Нет, но завтра будет посланник, который вернётся в
Рим и доставит тебе ответ. Я отправился на Сицилию».

И он отправил гонцов в путь.

Луций плюхнулся на диван, развернул мои записи и стал читать вслух:

«Зефирину, епископу Рима, его брату и его любимому другу,
афинянину Луцию в Неаполе. Приветствия и мир от Бога,
отче наш и от Господа Иисуса Христа. Любовь моя, А.
инцидент, который произошел здесь и вызвал у нас беспокойство и печаль,
заставь меня написать тебе эти строки. Римлянка Марсия,
недалеко от Рима, на должность управляющего фермой взяла трех своих рабынь.
тяжелое заключение, чтобы они узнали себя во Христе,
и жестоко мучает их, чтобы своей верой заставить их сдаться. Мы
мы молимся о статусе обработки этих несчастных, но, когда он не
возьмите нас kuullaksensa, мы обратились kiireimmitt;in его
herrattaren их Марсиаан. Но как раз в тот день, когда мы попросили
заставить его говорить, он собирался идти в Неаполь, поэтому
мы не смогли заставить его изложить наше дело. Поэтому мы просим вас, вы
опытный человек, взгляните на Марсиа и дайте ему
эту заповедь, чтобы те несчастные снова обрели
свободу. Потому что, знаете ли, церковь заботится не только о
духовном благополучии своих членов, но и о физическом. Мистер
Христос с вами и вашими поступками. Мы благословляем вас и шлем вам братские приветствия."

Люциус снова поставить скрипт, размер и посмотри на минутку
мышление перед ним.

"Лучше бы я был", - сказал он себе, "если епископ будет
попросите кого-нибудь сделать это. Но ведь я теперь когда-то я.
следовательно, избранный, поэтому постарайся заслужить его доверие. Рим
епископ дружбы, я не из тех, кто занимается и не гожусь для этого.
откажусь от этой возможности, когда в следующий раз получу экшн-шоу.
я благодарен римскому гостеприимству за то, что оно главное ".

Он вышел с балкона и мельком взглянул на парящее чудесное море
конец. Но через несколько минут он вернулся обратно. "Потому что
это должно быть сделано, так что позвольте мне сделать это там", - сказал он. "Это также
лучший и епископ, заключенный для бедных".

Когда он готовил его к выходу.

Какая-то скала пенкерелла Неаполь из восточного замка в окрестностях была
вилла, где ее хозяин всегда был столицей богатого народа хюйряси,
который сувисин жил в Неаполе. Ему посоветовали, когда он
спрашивал в городе, где живут римские патриции из Марсии,

что он находится у ворот виллы. Консьерж кивнул, когда
Луций спросил, может ли он поговорить с Марсией.

"Через пять минут приходи сюда, жрец Исиды. Если хочешь, подожди, пока он уйдёт, и сам с ней поговори."

Луций на мгновение задумался.

"Хорошо, я подожду, — сказал он, — но ты должен сказать мне
немедленно."

Консьерж крикнул рабу и велел ему спросить, не встанет ли госпожа, о которой говорит Луций.

Через несколько минут после возвращения к рабу.

"Марсия просит вас подождать минутку. Вы заметили, что он говорит
неправильно. Кстати, — сказал он, — консьерж, — он ни на кого не держит
зла."

Едва Люциус переступил порог таблинума, как жрец Исиды,
о котором говорил привратник, бросил на него недовольный взгляд.
 Люциус, который сразу догадался, что тот недоволен тем, что
получил слишком мало денег в подарок, с улыбкой наблюдал за ним и
заметил, что занавеска в комнате тихо отошла в сторону, и
пара чёрных глаз наблюдала за ним сзади. Но лишь на мгновение;
 затем занавеска снова встала на место. Люциусу пришлось долго ждать,
прежде чем я встретился с Марсией. Наконец пришла служанка и спросила
Люциусу следовать за ним; его герратарен в кабинете.

Люциус последовал за служанкой с каким-то волнением.
Номера seisattui один перед дверью, которая была тяжелой,
шелковистый занавес, и раздвинул портьеры. Люциус шагнул внутрь.
Комната, в которую он зашел, была тусклой и роскошно обставленной
. Пол был покрыт персидскими коврами, а
стены были украшены луонниккаита, мягкими кангаставскими обоями. Среди красивых статуй
стояла группа растений.

 В центре комнаты было несколько шезлонгов, на одном из них сидел
римские патриции, торговцы, поэтому он одет в белую тунику с пурпурным
поясом. Это самый дорогой предмет одежды, подпоясанный узким
золотым плетёным поясом. На шее и руках у него были очень
блестящие, тяжёлые, этрусские золотые украшения, которые были
сделаны в виде ювелирных изделий, а его чёрный хиуксиссанса был
украшен блестящим узким золотым обручем.

Его обычное, суровое лицо придавало ему
неприступный вид, но его сияющие чёрные глаза и
привлекательный смех, которым обладала эта женщина,
сразу же произвели впечатление.

Белоснежка, сверкая кольцом, которое он ей подарил,
Луций сел рядом с ней на кушетку. Луций повиновался
призыву и начал настойчиво расспрашивать епископа о деле. Марсия равнодушно
смотрела на него.

"Мне больно, — сказала она, когда Луций закончил, — что ты
причиняешь мне ненужные хлопоты".

Луций удивленно посмотрел на него. Он вяло рассмеялся.

— Итак, напрасно, — повторил он, — потому что вчера я уже отправил
посланников, чтобы они передали моей кормилице, что я приказываю
отпустить этих трёх рабов и оставить их в покое.
отдых. Я получил возможность узнать, что случилось, и я
не привычка приносить предметы неприятностей из-за своей веры. Сказал
еще раз, это ранит мой разум после того, как ты напрасно трудилась.

"Госпожа", - ответил Луций, поклонившись ей, - "не говори, что я напрасно стараюсь перед самим собой.
"Я напрасно стараюсь". Видеть вас для меня огромное счастье и многое другое
заработанное усилиями.

Марсия испытующе посмотрела на говорившего, который слегка покраснел
собственные его слова.

"Ты знаешь, как ты льстишь?" сказала Марсия плей.

"Я не льщу, - заверил Люциус, который теперь снова выжил, - это было
истина, стоящая за сказанным ".

"Было сказано истинное переянке? Как ты можешь мне это доказать?"

"Ну, например, скажи мне, чего цветам не хватает от солнца?
суутелоа ".

"Что ж, я верю тебе", - медленно сказал он.

Кот на мгновение замолчал, но глаза Люциуса были обращены к "
больше не от Марсии". Он чувствовал себя так, словно сверхъестественная сила
контролировала его; он потерял всякую волю.
Имя Виктории пришло ей на ум, но эта мысль тут же исчезла.


"Я хочу показать тебе pengert;nyt", — сказала Марсия, вставая с места.

Они идут по Пенкерелле, с которого открывался прекрасный вид на Неаполь. Зритель
ноги, раскинувшиеся перед городом в голубоватом море,
поверхность которого Капреан-остров скалы, были приподняты. Слева возвышается
Плато кампания Везувий огромный конус с облаками дыма еще
угрожая его корни должны быть житель этой области, и немного
помимо более низкой моря горным хребтом, с острым пиком
были наги, но склоны vihannat и полный улыбающихся домов.
И все это больше, чем излучение солнца с голубого неба.

Люциус недоуменно смотрел на эту красивую панораму.

"Как прекрасен мир", - сказал он.

"Но еще прекраснее создавать мысли и чувства людей по этому поводу",
добавила Марсия.

"Мурлыканье о тихом океане, движущемся в compare me fun
пухейхин и занятия, которые подслащивают монотонную жизнь
форма", - сказала Марсия. "Но для меня, напоминает мне что-то", - продолжил
ему срочно. "Могу я спросить, вы на лодке? У меня есть лодка,
которые равных здесь нет. У меня было это в Египте ".

"Самоуверенность, потому что я буду сопровождать тебя в этом путешествии", - ответил Люциус.
мелтинина.

"Сегодня, не завтра. Мы должны насладиться прекрасным воздухом. Видишь,
как сверкает Каприан? Мы должны быть на плаву ".

"Итак, остров Каприан", - сказал Люциус, и его лицо
было удрученным. Он подумал о том обещании, которое он накануне дал
кому-то другому, а теперь нарушил его, чтобы порадовать другого.
Но он не хотел позволять никаким синкистам вмешиваться в этот момент, но
прогнал прочь мешающие мысли и продолжал играть по-своему:

"Остров Capreaen я давно хотел ... не было бы tieteista в
в тишине и в одиночестве."

— Это позволит тебе делать то же самое со мной, — ответила Марсия.
 — Я займусь чем-нибудь полезным. Путешествие такое долгое, море такое однообразное, небо такое
утомительно-голубое…

 — Марсия, — перебил его Луций, — почему ты так надо мной
издеваешься?

 Марсия громко рассмеялась.

 — Эй, patior telis vulnera fact meis![32] Смотри. Луций."

Через некоторое время Луций вышел и вернулся домой, его разум был
в движении. В Камаристансе он встретил новое сочинение, в котором
рассматривался философский вопрос, который часто занимал его самого
Он долго размышлял всю ночь. Он начал читать. Но уже
через несколько минут отложил книгу в сторону. Он не мог
сосредоточиться на каждой странице. Он вышел в сад,
чтобы успокоить свой разум, но его эмоции усилились,
когда он понял, что его мысли были связаны с определённым местом. Он
сел в беседке и закрыл лицо обеими руками.
 Так он сидел какое-то время. Затем она снова вскочила на него.
"Да, — с болью закричала она, — я плохо себя вела ради него, хорошо
по отношению к ребенку, который мне искренне нравится. Я не знаю как
я так и сделал. Я был как будто велтостунеен, и мои глаза блестели...
но теперь это побеждено", - сказал он леволлисемпану. "И теперь я хочу
пойти к нему, так что, увидев его и это возвышенное создание,
укрепи меня во всей слабости, чтобы сопротивляться. Итак, Виктория
до!"

Он быстро поторопил геренния с виллы. Его сердце сильно билось
когда он вошел внутрь.

"Как я могу встретиться с ним лицом к лицу?" - подумал он про себя. "И он сразу же
заметил, что у меня не такое устойчивое настроение, как вчера?"

Геренний принимает гостей вопреки обычной дружбе.

"Как там Юлиан?" - спросил Луций.

"Слава богу, лучше! Мы желаем ему через восемь дней после смерти
быть совершенно здоровым. Но он должен избегать малейших эмоций.
она позволяла ему все. Марселла и
Виктория легли спать, потому что они контролируют присутствие врачей всю ночь."

"Тогда я могу только попросить тебя поздороваться с ними"
"со мной", - сказал Люциус.

Теперь они начали обсуждать вчерашнюю вечеринку и покушение на убийство.
Но дело дошло до других гостей, и Луций сказал об этом Хереннию.
через некоторое время они попрощались.

"Надежде никогда не сбыться", - сказал он себе. "Было бы
полезно для меня, чтобы встретиться с ним, но, тем не менее, настойчивость.
-- А на лодке? Я обещал, тем не менее, пойти с ним. Ли,
пошлите рабов объяснить причину моей чистки. Но развлечения
я должен сейчас получить, и я хочу применить это как можно веселее, мои друзья
Чезенюксен, из ". --

Рано утром следующего дня гонец Луция принес печать
закрытую надпись.

«Ты хочешь получить ответ», — добавил раб, передавая письмо своему хозяину, который слышал, как я читал.

Луций дрожащей рукой открыл письмо и прочитал:

«Я жду тебя в десятый раз. Всё готово. Не забудь свою книгу».

Луций рассмеялся над последним предложением, но перечитал его ещё раз.

«Что мне ответить?» — сказал он себе. «Теперь я веду себя
глупо, если откажусь от своего обещания. Поэтому я и не отказался
вчера? Теперь я не могу придумать ничего лучше, чем принять участие».

Он взял папирус лускалин, написал несколько слов и отдал
его рабу.

"Это ответ".

Затем он снова начал читать и так просидел много часов, пока
измерял научную фантастику на единицу и запоминал. День, когда я пришел в половину,
встаю и выхожу на балкон, чтобы насладиться свежим воздухом.

"Должен ли я послать гонца к гереннию, чтобы узнать,
как там Юлиан", - сказал он себе. "Должен бы сам".
вообще-то, посетить его, но в тот полдень меня бросает в дрожь.
жара. Я написал в нем несколько слов".

Он сел на свой стол и сразу после этого заплакал
вместе со своим рабом.

"Отнеси это письмо гереннию с виллы. Но место! Ты должен!
чтобы получить ответ".

Раба я оставил, снова пошел к Люциусу с балкона.

"Как я спокоен сегодня", - сказал он. "Как я изменился вчера"
с уважением! Моя книга друзей пошла мне на пользу. Какой-то скучный и
разбавленный язык был наркотиком, бурлящим в сознании. С другой стороны, призывы к
Я также считаю, что это идеальный материал для завершения вашего собственного исследования.
решение, и я надеюсь, что оно будет выполнено ".

Вошел слуга, чтобы сообщить о прибытии гостей. Луций встал.
спот направился в приемную.

Там были двое молодых людей, его знакомые юности из Афин,
которые в то утро прибыли в Неаполь. Он был очарован ими
эккилуулематтомаста тулостанса и пригласил их на ужин;
затем он провел с ними несколько забавных моментов.

Прошло уже десять минут, когда Луций послал асунностанса
в порт. Там была Марсия, дорогая, с позолоченным задом, и сама Марсия
пришла через несколько минут после того, как заняла место в кресле. Луций поздоровался с ним и
помог ему выйти из паланкина. Опираясь на Люциуса,
на плечо ему наступил Венхизен.

Это красивое культаэлту и рисунки, которыми нужно было украсить лодку, были
с занавесками, разделенными на два отделения; меньшее было первым помощником, оба
гребцы и горничные напротив. Другой, побольше, с тельтиновыми стенами, окруженный мрачным отделением
, где было много подушек и ковриков, был отдел Марсии и ее
гостя.

Марсия откинула полы мантии, которая его окружала, и села
на диван. Рядом с ним, на другой стороне дивана, сел
Люциус. Когда он снова взглянул на эту красавицу
римлянка, он почувствовал умиротворение, которого с большим трудом
добивался, всё больше и больше отдаляясь от неё. Его мысли
словно выгорели. Все его благие намерения испарились, как
туман.

"Как ты прекрасна, Марсия", — тихо прошептал он.

Марсия рассмеялась.

"Но вежливость! Мы сокращаем дистанцию между нами,
чтобы стать ближе. Где книги? Мой раб уже в ремесле
поставил меня."

"О, Марсия, — сказал Луций, — что ты со мной делаешь
такое издевательство? Видишь, как солнце, земля и море зовут нас
приятно наслаждаться жизнью.

"Значит, ты прав", - сказала Марсия, откидывая его голову назад.
"Я хочу помечтать о приятных мыслях. Прочти эти строки мне
несколько!"

Он бросил Анакреонию в стихах, которые ты, Луций, читал, и вот это начал читать.
Лодка вышла в открытое море, и чистое дуновение воздуха понесло ее
быстро вперед. Капреан-остров скал ближе к левому эмистяну и
он уже мог ясно видеть остров с остатков дворца Тиберия, когда
пурджет будто внезапно ударился о мачту, и раздутый парус остался висеть на ней.
свободно, Далеко от черной тучи, поднявшейся в небе, как будто бушующий
поднялся ветер, и волны начали яростно разбивать остров Лемасс и
континент между ними.

"Что теперь?" - спросила Марсия, поднявшись на полфута.

"Шторм вот-вот разразится", - ответил Люциус, я внимательно посмотрел на
южный двор. "Однако опасности нет, потому что мы уже недалеко от острова Капреан".
"мы уже недалеко от острова Капреан".

Гребцы гребли изо всех сил. Но волны, которые хекииливают по-прежнему
все выше и выше, считают клев вальяссанса, который между ними довольно усилился
от высокого вискаутуаксенса снова кружится голова, когда он устремляется вниз к двум
огромная волна между ними. Марсия смертельно побледнела.

"Люциус", - торопливо прошептал он, - "мы в опасности".

"Секундочку", - успокоил Люциус, - "так мы доберемся до утесов
защита".

Теперь воздух начал становиться еще темнее. Море бушевало еще сильнее
и обрушивалось, спотыкаясь, на "венхизен". Не раз, когда волна захлопывала его
так сильно, что у него сисимматкины суставы раскалывались.

- Мы заблудились, - в отчаянии прошептала Марсия, схватившись за дрожащий
Взяла Люциуса за руку и прислонилась к нему.

"Нет, но мы живем, ты и я", - яростно воскликнул он.
"и мы ни от чего не отказываемся!" -- -- --

Через некоторое время с лодки на остров, чтобы защитить и спокойно пройти мимо, и
неуклонно продвигайтесь по небольшому, очень волнистому, наполненному водой до краев, и вовремя,
так они дошли до пляжа острова Капреан.

"Мы поехали туда, на виллу", - сказала Марсия по адресу lighted buildings,
которая находилась немного поодаль от пляжа. "Там живет семья Петрониллы".;
Я их проинформировала".

То же самое было и в женщине, которая обняла его.

"Значит, вы действительно пришли", - сказала женщина. "Мы были очень встревожены,
когда на море был такой шторм".

"Да, - ответила Марсия, - без Луция, который со мной, я бы
dead kauhistuksesta."

Люциус со смехом поклонился.

Затем они вместе начали подниматься по тропинке, ведущей вверх по утесу, которая привела
виллу. Ворота виллы были захвачены Петрониллой из
супруга Деметрия.

Он был маленький, короткий j;ntter;, краснолицый человек, и он считался
по большому счету eriskummaisena людей. В Египте, где он служил
в течение длительного периода римского правления в качестве государственного служащего, он с энтузиазмом увлекался
астрономической доской. Эта тенденция лучше всего подходила для того, чтобы трахнуть ее
выбрать своим местом жительства остров Капреан, чтобы он
этот остров был открыт для наблюдений накьялы. Всю ночь
я видел, как она сидела в своей квартире на крыше и проводила исследования; днем
она почти непрерывно работала как юнноссанса. "Мудрость Гиппарха
- порождение мудрости, которая не является постоянным чувством", - часто повторял он.
"но книга Деметрия появляется позже, в течение столетия, когда
пока что в качестве пилотного исследования". Его комнаты и его семьи нет.
он сохранил много глав. Его библиотека за пределами его дома
её супруг. Это не значит, что у меня был супруг в каком-то смысле
Капри, но зимой он обычно жил со своими дочерьми в
Риме или Неаполе.

В тот день Деметрий был настроен очень дружелюбно и
изо всех сил старался развлечь гостей. Луций сказал несколько слов, не
потому, что грустные мысли не давали ему покоя, а
потому, что это были не его мысли и чувства, а
гордой римлянки, которая не сводила с него глаз.


«Деметриус, — шутливо сказала Марсия, — ты хочешь устроить вечеринку?»
гороскоп — но я не знаю, что за философия ajatellee a
изучение будущего».

«Я с радостью присоединяюсь к этой игре», — сказал Луций.

«Leikkiink;?» — спросил Деметрий, глядя на него большими глазами.
«Играл ли ты в самую надёжную из игр? Истинные боги, кажется,
ты привык к этому, но внимание разума и k;sitteihin, и этот
опыт — ты закрыл книгу». Кто бы захотел сказать императору
что-то простое? И всё же это его дворец в Риме.
Под руководством моей картины на небе двенадцать созвездий. Всё
с чем он столкнулся, он уже заранее читает по звёздам, и
он принимает всё, не спрашивая совета у небесных тел».

Луций растерялся.

«Конечно, — сказал он, успокаиваясь за спиной у исследователей, — я всегда
согласен на более достоверную информацию. Если вы докажете мне, что астрология
действительно имеет какую-то ценность, то я не буду
упрямым противником».

«Хорошо, хорошо, — сказал Деметрий. «Пожалуйста, напишите это на доске на долгие годы,
день и час, когда вы родились».

Когда это было сделано, Деметрий ушёл. Но когда дверь закрылась, он всё ещё стоял там.
вернувшись, произнося:

"Не думай, однако, что я дам тебе ответ сегодня, я этого не сделаю
даже завтра, пока ты будешь в моей комнате. Только
винисен, после того, как вы войдете, вы закроете его печатями. Но не раньше.
Таков мой путь.

Рано утром следующего дня отправь корабль "Марсия" обратно в воды.
Петронелла и ее дочь ссылаются на отель на пляже недалеко от перевала. Море нет.
все еще не совсем успокоилось, но небольшие волны накатывают на киикуттели.
лодка тихо плывет, и среди бела дня открывается вид на Неаполь.
явно общается с хувилойнином.

Марсия казалась удрученной; он говорил не так мало и
только о повседневных вещах. Луций заметил это сразу, но
у него с самого начала не хватило смелости спросить марциала о причине этого.
тяжеловесность. Затем он подумал о объяснении тэхтейна.
ответ, который он получил на их острове ляхтейссанса.

- Марсия, - сказал он, беря свою спутницу за руку, - ты забыла, что...
о чем ты просишь Деметрия?

«Он дал тебе ответ?» — живо спросила Марсия. «Не очень хороший, и позволь мне открыть его».

 Луций эпи.

"Это может привести вас в ужас", - сказал он. "Что за звезда".
мы думаем также о будущем, когда нынешнее время дарит нам
столько радости?"

"Нет, Люциус, ты не знаешь, как ответить на то, что меня беспокоит. Я
Я видел ужасный сон. Мы идем к морю, а шторм все еще бушует
чудовищнее, чем вчера; ты приближаешься, ты напугал меня и
сел рядом со мной, как будто я защищал тебя, и вот
ты спал, и ты мне нравишься, дедушка; но когда я хотел разбудить тебя
и я выкрикнул твое имя, ты был ... мертв!"

"Мечты, мечты", - утешал его Люциус. "Вопреки природе не принадлежит
малейший звук для современного уха. Почему ты беспокоишь илвейлевана из
видения? Поверь мне, что это безумие".

"Ты, наверное, можешь так сказать, раз ты христианка", - ответила Марсия.
"но я знаю, что сны приходят от бога, а не
в воображении рожденного. -- Дай мне ответ Деметрия.

Луций подчинился.

Марсия немедленно взломай печать, на которой было написано Lucio
(Луций), и срочно просмотри сеть.

Его лицо стало мертвенно-бледным.

"Нет ничего уклончивого", - сказал он тойвотонне и уронил
в его руке был папирус. Луций взял его в руки.

 «Nauttios, но жизнь, как не использовать эти дни.
 Судьба позволила мне. Я бежал, оставив joutuvi в одно мгновение».

 Так он прочитал ему. Он смутился, но заставил себя рассмеяться.

 «Эти стихи не так уж плохи», — сказал он.

«Я бы никогда не подумал, что Деметрий может быть таким измученным поэтом. Но что писать, он
тебе?»

 Марсия протянула ему второй молчаливый ответ, когда первый был
прочитан.

 «Мурехисин, ты видишь, как мерен считает дни;
 Надейся и жди, пока снова взойдёт солнце».

"Я хочу пожелать тебе удачи в реализации этого предсказания",
в шутку сказал Люциус. "У меня не очень хорошо получается"
обмен.

Марсия посмотрела на тихое море.

- Ты не можешь поверить, - продолжил Люциус, беря его за руку, - как мне
грустно видеть тебя таким грустным. И если это
сказанное воображением правда, то почему мы позволяем им
озлоблять нас этим течением? Так что мы просто счастливы
друг с другом и наслаждаемся жизнью ".

Марсия встала, чтобы опереться на него.

- Люциус, - сказал он тихим голоском и посмотрел на нее черными
— Скажи мне, ты любишь меня так преданно и искренне, что никогда не бросишь меня?

 — Ради всего, что для нас с тобой священно, — торжественно ответил Люциус, — я клянусь тебе в этом.

 — Значит, я готова отказаться от всего, что думала раньше, и посвятить тебе всю свою жизнь?

 Люциус молчал, опустив глаза.  В его голове было пусто. Он
посмотрел на побережье, на виллу, стоявшую напротив.

Вскоре показался район пристани. Моряки взялись за вёсла.

"Потому что я снова увижу тебя, Луций?" — спросила Марсия.

— Завтра утром, рано, — торопливо ответил Люциус, — тогда
мы всё обсудим и решим.

Люциус первым вскочил на коня и передал поводья Марсии. В ту же
секунду рядом с ним оказались две благородные дамы. Люциус заметил, что это были Марселла и Виктория.
Его сердце забилось очень громко. Он не мог
смотреть в их сторону. И — его взгляд встретился со взглядом Виктории.

Кровь прилила к её голове и начала наполнять его охимоитани. У него не
хватило духу на всё. Хуже всего было то, что он спускался по Марсии
с другой стороны.

Он мог бы проводить Марсию до ворот.

"До завтра, Люциус!"

"До завтра!"

Словно скованный неловкими оковами, он спешил по улицам
домой. Друг попытался остановить его.

"Ты уже вернулся с острова Капрейн?" — спросил друг,
улыбаясь. "Да, ты добился большого успеха, и многие тебе
завидуют".

— Ты несёшь чепуху! — ответил Луций и поспешил прочь; но
слова друга засели у него в сердце, как колючки.

"
Уже ли это так распространено в Неаполе? Может быть, дело в Виктории?
слышала это? В его глазах было что-то странное, и
соймаваа".

Когда она пришла к нему домой, ему сказали, что прибыл посланец.
"я ожидала его со вчерашнего дня.

"Отведи ее в библиотеку", - сказал он слуге.

Когда Люциус через несколько минут после ухода теуонисенсы был там,
там был молодой, подвижный мужчина в костюме.

"О, да, я кое-что знаю", - сказал Люциус Гостес. "Если хочешь".
подожди секунду, я написал сцену, к которой "зефирин".

Он взял пиирустимен и срочно написал несколько строк, давая
Рим, епископ, ознакомившись с информацией, пришёл к решению по её
заданию. Затем он дал посланнику письмо, чтобы тот раздал
милостыню.

 Гости ушли, чтобы погрузиться в мирские заботы. Он сидел
как окаменевший на кушетке и смотрел в пол. Его лицо не
выражало никаких эмоций, и он был словно мёртвый. Только на лбу у него выступили крупные капли пота, а сердце бешено колотилось.

 * * * * *

 Сегодня ночью на вилле царила тишина.
У хозяина поместья была дочь Марцелла, а Кальпурния уехала в Путеолы. Юлия, у которой ещё было очень мало власти, расположилась на ночь в шезлонге, чтобы неспешно насладиться
свежим воздухом и прекрасным видом.

 Проведя ночь в тишине, он погрузился в свои мысли
о бывшем карфагенянине, и впервые за долгое время вспомнил о недавних ужасных событиях. Теперь вы можете сделать его более удобным и, скорее всего, более практичным, чтобы путешествовать
и дружить с ним и его родственниками.
в доме, был лекарственным бальзамом для его тяжёлой раны, нанесённой ею.
Теперь он может понять, что поступок Лициния был не только
безудержной местью, но и осуждением.
Такого рода любовь была устранена, а преобладавшая в нём страсть
была вынужденной пагубной прихотью. Но Лициний, застрявший на дороге,
был для него, для Лициния,
осквернён кровью, кровью его братьев и человека,
которого он так уважал. Его глаза наполнились слезами, когда ты
он думал об этом в течение короткого времени, с которым встречался.
Аполлоний с его возвышенным поступком и смелыми намерениями.
он умер.

Затем раздался шелест деревьев, который создал тень пенкереля, и
на землю перед ним упала стрела, к которой был прикреплен лист папируса.

"Любовь", - сказал он, улыбаясь.

"Наверное, думает, что я тот, кем я могу быть".

Он взял стрелу. К их изумлению, он увидел это слово: Джулия
(Julia).

Он был удивлен еще больше, когда развернул письмо и просмотрел его.
"Если бы твои грехи были хотя бы кроваво-коричневыми", было ли это
написано: «Чтобы сохранить их, однако, грядущий Белоснежный папа,
говорит Господь. Это моя надежда. Подумай об этом, когда оглянешься
на свою несчастную жизнь, которая сама может тебя погубить. Пожалей его, Джулия!»

 Джулия облегчённо вздохнула и откинулась на кушетку. «Это он,
 Лициниуксен», — прошептал он.

 Его охватила ужасная боль. Он был рад, Марселла,
что ты дома. Он не осмеливался смотреть в ту сторону, где был парк,
откуда прилетела стрела, но позвал служанку, чтобы она убрала её, а сам
вернулся в свои покои. Но тысячи вопросов и мыслей не давали ему покоя.
он имеет в виду. «Это он, — сказал он себе, — ибо его
грех был кроваво-коричневым. Но как извлечь его из нашей
священной Библии? Может быть, он знает, что он и есть
цель, вероятно, но предостерегает нас, прямо осуждая
его. Но что для меня непостижимо, так это этот сценарий. Прежде всего,
должен ли я узнать, здесь ли он или отдал
своё письмо кому-то другому? Если Марчелла скоро
вернётся домой!»

Наконец он услышал голоса снаружи и через несколько мгновений вышел
Входит Виктория. Она наклоняет Джулиана и целует его, но не его.
его глаза были полны слез.

"В чем дело, Виктория?" - спросила Джулия, вставая.

"О, Джулия, я очень несчастна, несчастнее, чем могу выразить"
.

Джулия вопросительно посмотрела на него.

"Что же тогда случилось, что сделало тебя такой несчастной?"

Виктория изо всех сил пытается исправиться.

"Когда мы с Марселлой отправились на пляж, мы увидели, что мы из будущего Луция
лодка гордой римлянки Марсии С. Я видел, как
его лицо пунцуется, когда она заметила нас, и как он
сбитая с толку, отвернулась от нас и ушла, чтобы пойти другим путем ".

"Это Марсия, которая недавно разговаривала со мной?"

Виктория утвердительно кивнула головой.

- Сестра, - мягко сказала Джулия, - я знаю, что ты любима.
в твоем сердце он. Но он этого не заслужил, из-за чего и существует
ты благодаришь Бога за то, что он открыл тебе глаза, пока не стало меня.
слишком поздно. Ты все еще молода; ты должна заставить себя
забыть его ".

"Я не могу забыть", - сказала Виктория, сбивая с толку.

В это время вошла Марселла. Виктория быстро поднялась и
Юлия вышла из комнаты, чтобы скрыть свои слёзы.

Джулия протянула Марцелле письмо, чтобы та рассказала ей, как оно
попало к нему в руки. Марцелла была поражена, когда прочла его.

"Это почерк Лициния, — сказал он, — но я уверен, что
знаю его. Почему и откуда оно пришло, для меня
непонятно. Возможно, это противоречит здравому смыслу."

Джулия вздохнула.

"Он не просто смотрит на нас в жизни!" — сказал он. — "Он
снова видит старые раны".

"Наверное, он забыл, что хочет, чтобы мы указали кому-то на высокую звезду,
это может не сработать, если мы подготовимся к нему, - ответила Марселла. "Херенний говорит"
он получил почетный пост в Азии".

"Будем надеяться", - добавила Джулия. "Лучшее для него - это то, что у него есть
такое поле деятельности, где чувствуется его беспокойный дух.
работая неохотно, он удовлетворен ".

Виктория спит в "задней части свечи" до поздней ночи. Сначала горько
от слёз, а потом успокойся и молись, чтобы Бог
дал ему сил, чтобы он мог загладить свою вину, а также
извиниться перед человеком, которому всё это
сделал.

В то же время сражаться с мужчиной еще более тяжелая битва, но
молитва молодой девушки не принадлежала его ушам, иначе это была бы она.
их битва могла закончиться по-другому.




Одиннадцатая глава.

Падай и поднимайся.


На следующий день поднялся Люциус, уже утром следующего я говорю, видишь, встал, иди
тьехуонисенса и начал писать. Но работа не желала быть гладкой; он
часто останавливался и погружался в раздумья. Через некоторое время дождь прекратился, и он,
превратив отель в два маленьких, плотно исписанных дневника, запечатал их печатью
и написал на них сценарий. Затем заберите его
книгу свернул и начал читать. Но уже через мгновение отбросил его.
отложил в сторону и несколько минут ходил взад-вперед по комнатам стола.

"Возьми эти оба письма, номер местоположения", - сказал он рабу.
"второй херенний с виллы, второй Акрополь, вилла Амфиона"
"вилла. Сначала ты пойдешь к Херенниусу, но не делай этого
Я киирейссаси, потому что ты будешь там, возможно, слишком рано."

Её голос дрожал, когда она это говорила, но лицо её было
спокойным.

Раб, я ушёл, отправился в сад Люциуса, в густую беседку, где он
Это была первая битва за душу.

День был мрачным, воздух — желтоватым и очень жарким из-за
сирокко (палящего ветра). Море было серым и отвратительным.

Через полчаса он сел на стул в своей квартире.
У него перехватило дыхание, и он вспотел. Он вышел из
Херенниуса с двумя женщинами, чьи лица были скрыты
вуалью.

"Где мой господин?" - спросил Херенниус порт ситтер.

Это сад шоу. "Вероятно, в беседке", - добавил он.

Херенниус поспешил в сад; женщина последовала за ним во внутренние районы. Он
направился к беседке, но остановился, как только увидел пелястьена, и постучал себя рукой по лбу
.

Затем вывернул ее наизнанку.

"Иди сюда, - сказал он дрожащим голосом, - и пошевели мозгами,
дочь моя; это ужасная вещь, которая действительно произошла".

Другая женщина упала в проходе, испачкав скинию.

"Бедный ребенок", - сказал Геренний. "Почему мы привели его сюда в этот момент?"
"В этот момент?"

Марселла усадила тайнтунина на скамью и попыталась вернуть его к жизни.

В дальнем конце зала сидел Луций, низко склонив голову. Его
лицо было мраморно-бледным, а рот в безмятежной улыбке.
На столе для его виерессанса стояла маленькая бутылочка, в которой еще оставалась
оставшаяся жидкость зеленого оттенка.

"Он мертв", - прошептал Херенниус, молодой человек из кететтуа.
сила вен и сердца. "Темному концу его было позволено".

Виктория открыла теперь уже свои глаза и взглянула на теперь уже мертвого для этого человека. Он было
снова пошел тайннуксиин, но, сжав изменчиво скривленные губы,
дружно поднялся на ноги и направился к дому покойного. Тилсиэсти наблюдал за ним
несколько минут лицо мертвого калпейхина; затем оно упало на него
опустившись на колени рядом с ним, положил руки на крест и опустил голову внутрь.

Марселла тоже была на коленях. Обе женщины молятся, теперь заткнись
мертвые отдыхают. Херенниус стоял в глубоком трогательном движении.

В мертвом доме стояла торжественная тишина, которую нарушала только сцена
кийрухтанин из слуг, я плакал, связи прерывают жизнь.

Затем шагнула беседка, быстро, женщины, люди, черная вуаль на лице. Он
сейсаттуи мертв на глазах и наблюдает за этим умирающим взглядом. Его
рука вавахтеливает вены в манере Бетс. Теперь только посмотрел, как он.
обратите внимание на настоящее.

Он подошел к дому Виктории, наклонился к ней и положил руки себе на плечо.
обращаясь к ней.

"Ты Виктория, дочь херенниуса?" тихо спросил он.

Виктор поднял голову и сильно съежился, когда узнал, кто он такой.
говори.

- Марсия! - воскликнул он, поворачиваясь к Марселле в противоположную сторону. "Марселла, это
ее и мое счастье убили. Спаси меня от нее!"

Лицо Марсии подергивается в манере вен Бетс.

"Итак, - сказал он, - я его аджаттарен по убийству, и это беспокоит
меня так сильно, что я благодарю судьбу за то, что он счастлив".

Виктория молчала.

— Но, — продолжила Марсия, — нас объединяет наше общее горе. Я была так же привязана к нему, как и ты, и теперь он сидит на холоде, а
чудовище упало замертво прямо перед нами. Не отталкивай меня, я знаю, что
 причинила тебе боль, но я знаю, что моя боль была самой сильной.
 Дай мне руку, Виктор.

Девушка медленно выполнила его просьбу, и Марсия схватила его за протянутую руку, сжимая её с чувством.

 «И позволь мне прийти к тебе, — тихо сказал он, — чтобы я обрёл покой для своей души».

 Виктория молча кивнула.

Марсия встала, чтобы перегнуться через ограду. Она снова взглянула на него, и он умер ради этого
и склонился над девушкой, стоящей на коленях; затем он медленно
ступил на листья дерева, на котором стоял дом.

 Виктория и Марселла тоже ушли. Их походка
по саду внезапно стала мужской. Марселла,
потянув его за руку, повернулась к нему лицом и пошла, чтобы срочно пройти мимо них.

— Кто это, кто так себя прикрывает? — спросил Геренний.
 — Кажется, она мне знакома.

 Марцелла обернулась.

 — Не знаю, — сказал он.— Если я не ошибаюсь, — продолжил Геренний, — то это был Лициний, Картагоста.
Но как он оказался здесь, в Неаполе?

— Лициний, ты? — сказала Марцелла, и я внимательно посмотрел на неё, чтобы пойти за ней.
— Так это она. Теперь я знаю её тело и походку.

— Удивительно, — сказал Геренний, качая головой, — что он
здесь. Но, может быть, император пригласил его в Рим, и дело в другом.
Как только несчастный Луций упомянул об этом, его друзья последовали за ним.

 Лицо, закрытое капюшоном, исчезло в журнале ложи. . Слуги не
знали его. . Горе, похожее на смерть, наступило в его доме и охватило
его рука.

"Почему ты бросил меня как раз тогда, когда я нуждался в тебе", — сказал
он. "Твоя судьба, друзья бедняков, не лучше моей".

"Отнесите его в его покои", — сказал он слугам, которые не
подумали спросить его, на каком основании он так поступает.о его одежде было сказано здесь.
Его благородный, величественный внешний вид вызвал у них
уважение. Они так нежно взяли мертвого лорда и отвели
его в библиотечную комнату.

Гостья какое-то время неподвижно сидела у тела своей подруги, прислушиваясь
к самому себе. Затем он вышел и направился вниз по той улице,
которая проходит в Путеолином направлении.

Самоубийство юного Луция вызвало большой переполох в Неаполе
следите за кругами. Поползли еще более странные слухи, чтобы
Херенний, чтобы защитить дочь от неподобающих речей, увидел
себя вынудил передать своим друзьям информацию в письме, которое написал Люциус
автором последнего была Виктория. Прямые и ясные слова
признался Люциусу в неправильном поведении и Виктории в том, что
Марсия и убеждает себя в легкомыслии.

"Есть ли у меня жизнь, - писал он, - когда моя жизнь делает одного из вас
несчастным? Я признаюсь, что живу только для тебя, Виктория,
но я не могу подтолкнуть тыкеани к тому, к кому пылает страсть.
учащенное сердцебиение, я дал обещание. Следовательно, мне не остается ничего, кроме как
один из способов."

— Я не совсем понимаю эту идею с проводниками, — сказал Кальпурний,
услышав эти слова.

 — Я полагаю, что несчастные случаи можно было бы организовать по-другому. Но Луций всегда казался мне
каким-то мечтателем.

 — Я знаю, — добавила Марцелла, — что
философии в христианстве недостаточно.
Самодельная религиозная система рушится, и тогда наступает момент, когда
проверяется. Если бы Луций не взял на себя роль
руководителя, то человеческие мысли и философские размышления, но
верил и повиновался Евангелию простой истины, тогда есть вот что:
несчастный, работа разрушения никогда не была бы проглочена его пастью ".

"Я сказал, что мне будет довольно," сказал Деций, "что'он не было
сил, ни самообладания, чтобы думать о возможности. У него было чувство человека, который
всегда был готов пожертвовать собой ради Мили джохтумуксилле. --
Нам становится трудно успокоить бедного ребенка ".

"Олопайкан вайхетус пошел бы ему на пользу", - сказала Марселла. "Я уверена".
видела это о Джулии. Если ты действительно снова начнешь исполнять императорский долг...
"

"Это решение показалось мне трудным", - ответил Херенний. "Но
Мне больше нечего посоветовать. Тогда я оставляю моего ребенка тебе и
Я предлагаю тебе съездить на несколько месяцев в Рим и вернуться к тебе.
снова в Неаполь, после того как пройдет его первое горе.
Ты знаешь, что у меня есть дом, который есть у эсквилинуксена."

Кальпурния утвердительно кивнула головой. — Но я могу так увлечь императора, что он больше не будет требовать от меня государственных
повинностей.

Геренний усмехнулся.

«Мы легко поладим».

В течение нескольких дней после смерти Луция Геренний был Марцией.
Виктория, однако, не смогла принять его, потому что это было жестоко
душевный трепет, там, где он был, был настолько опустошен его телом,
что он должен быть осторожен, чтобы не испытать снова, подобных эмоций
. Поэтому противопоставьте Марселлу посетителю.

Она была полностью изменена внешне.

На ней был черный костюм. Его лицо было серьезным, и в целом
его поведение требовало осторожности. Блеск его глаз, казалось, пропал
, и его красные веки резко контрастировали с
его светлым лицом. Это изменение не остановило Марселлу от
незамеченным, и ему очень жаль этого несчастного.

"Виктория попросила меня передать вам сердечный привет", - сказал
Марселла просьба", - и вы меня извините, что'он не могу
вы принимаете, но его эмоции, но погиб в
сил не позволяют это".

"Будет ли он действительно простить, ты простишь меня?" - спросила Марсия
заткнись.

- Именно, - ответила Марселла. "Он все время говорил о тебе, и всегда
глубокий-адрес сострадание".

Марсия опустил глаза.

"Я ненавижу вечно за то, что сделал бы меня так
несчастным человека", - сказал он.

"Поэтому только догадываюсь быть максимально осторожным и приехать сюда. Я
должен извиниться перед ней; ее гнев я мог бы вынести ".

"Ты знаешь, Марсия, что наш Господь заповедал нам любить
наших врагов и мстить за проклятие благословением".

Марсия подняла взгляд.

"Так, я это знаю, да", - молвил он в срочном порядке", но я не думаю, что
не то чтобы следовать; я только
puheenpartena".

Марселла покачала головой.

"Хотя вот так, - сказал он, - которые только
имя христианина, но дело в том, что вся аппетита успешно превратили
Наш господь и наш спаситель наполовину, он принадлежит всегда и во всем
Слова Господа."

"Я изучал учение Анна" по-прежнему марша", но я не
делают это по религиозным причинам, но единственная информация, которую я хочу. Я
Мне нравится, что вы снисходительны к "мечтателям", но, видя вас с Викторией,
спокойных и счастливых, стоящих на коленях перед Люциусом рядом с телом,
в то же время, как будто мое сердце разрывалось от боли,
тогда во мне проснулась идея: религия может обойтись, это просто дать им
как жесткую силу. И как Виктория, дорогая, ты относилась ко мне,
ваш враг, счастье в кадоттае, тогда подумайте еще раз: религия
просто подарите ей такую любовь и нежность. А теперь,
Марселла, - он продолжал двигаться, сжимая его руку, - я буду
с тобой, когда я тщетно пытался справиться с остальными трудностями.
мгновение, чтобы услышать и узнать, что ты говоришь, ты говоришь
счастлива, чтобы я могла обрести силу, покой и бальзам
раны моей души ".

Марселла посмотрела на безмолвного говорившего.

"Пути Господни, ты прекрасен", - наконец тихо произнес он и поднялся
сидит у бассейна. "Пойдем в мою гостиную; там у меня есть наши святые".
там наша книга.

Марсия последовала за ней, чтобы позвать ее.

Пока не наступила ночь, он вышел со стороны Геренния, а Марчелла последовала за ним.
ворота ее виллы.

"Мы еще встретимся", - сказали обе женщины.
поздравляем друг друга.

Прежде чем занять позицию подъема на стуле, подойдите к пальме Марсии и посмотрите на
открывающийся взору пейзаж за окном.

Море плещется о сушу солнечными лучами. Ветви пищевых сосен
и пышные ликерные деревья отливали золотом. Голубоватый туман окружает
Capreaen-острова Рок-холмов, и рев город запутанный
шум перестал падать, когда ночной ветер парить начали приносить от моря
прохлада страны.

Сильная боль стала ощущать его сердце, когда его глаза
остановился Capreaen острова. "О, я не должен смотреть на тебя дольше!"
сказал он тихо сам с собою. Он сел на каменную скамью, которая была ладонь
ниже и накрыл лицо руками. Так он сидел какое-то время неподвижно,
Затем, поднявшись, он встал внизу и медленно повернул голову
к солнцу, произнеся искренне и торжественно:

 "Мурехисин, ты видишь, как мерехен рассчитывала в днях.
 Надейся и жди, когда токра, новый сулл, восстанет снова".

"Итак, все, абсолютно все сбылось!"

Затем он медленными шагами направился туда, где поставил стул для ее ожидания.




Двенадцатая глава.

Столица мира.


Река Тибр, покрытая желтыми пузырями, протекает по равнине Лациумилайзен насквозь
к морю. После получения в дополнение к Аниону вывезите его с римской территории и
силу мирового города прошлого, которая является его основой и
обложка здания виеруа Аппиевы ворота мавзолея Адриана
до сих пор. Река с правой стороны от подъёмника на гору Яникулус, широкая, окружённая
видимыми укреплениями. Шум города здесь неуместен;
тишина уже для пляжа ;yr;;ll;, на котором поселились евреи,
чтобы не было беспокойного шарканья; высокогорье и vieru — это жизнь
затишье перед мирной жизнью maael;m;n. Вилла тоже здесь и там,
хотя и немногочисленная. Посаженные масличные и ликерные деревья — вот что
там есть. Но чужестранец, приехавший посмотреть на гламурный Рим,
с удовольствием поднялся бы по моему холму Кулуксен,
увидеть город, по которому соскучился, где пульсирует нескончаемый август.
все сверкает частичкой тебя, и храм, и его чудесное воспоминание.
стопы протянуты внутрь.

Мой холм кулуксен мало что изменил в набережной, которую импэрэйпи
каменные скамейки оборудовал у стены. Вот к чему привыкли пассажиры.
Здесь прямо перед ними возвышаются Капитолийский замок синкейн и
блистательный храм Юпитера, который окружают кипрессит и пищевые сосны
и по обрывистой стороне утеса, чтобы отличить его от русла реки. Форум не показан
, но кисти temple и basiliikkien отображаются на месте
это и фрагменты, оставшиеся от дворца великого Цезаря, видимые
с края огромной стены Колизея.

Кто может перечислить все особые предметы? Храмы Садо,
акведуки, триумфальные ворота, театральные подмостки,
великолепие и величие, всегда присущие его зрелости. И
в конце концов, в городском районе появляется зелёное поле, Люк, Мэтт, владелец
хувилайнена; они увидят, как вы уходите, и по пути
мимо гробниц, которые торжественно провожают вас. И прыгают
с лица на голубовато-альбанские горы и живописный Тибурин, который
теперь отражается солнце. Кроме того, отчетливо видны горы Сабини, и
Сорак поднимает вас на многие вершины. --

Два преторианца облокотились о стену пенкерена
прислонившись к ней и разглядывая город алаалту. Второй, который был Римом
центурион Марк, был бородатым, обветренным стариком. Он был телом
широкоплечим и лихвенянтером. Второй был все еще молодым человеком, чей кипарин
от, в зависимости от густых светлых волос и лица, был умеренным и
хаавексуальный. В остальном у него было стройное тело и
полная противоположность сильному, урхоккаанскому партнеру.

"Эта гора, - сказал последний, - обозначала тропу Капитолия.
Все всегда заканчивается, когда торжествует воля и победитель
приносит жертву в храме. Однажды я был вовлечен в
символическую церемонию.

Молодой человек на мгновение задумался над обращением старика к руководству.

"Это там, где ты находишься, чтобы они забрали Туснельданкина с его сыном?" - спросил тот
он.

— Конечно, и во многих других местах нашей страны, — ответил старик. — А вон там,
в амфитеатре, который вы видите, — его построил Веспасиан, император, — я
видел, как многие из моих соотечественников проливали там кровь.

"Verens;k; spill?" - в смятении воскликнули его товарищи.
"Слуга императора".

"Хотя мы служим императору, но всегда, как мы путешествуем сегодня
парфяне, завтра немецкий ламанийцев против. Это и есть
профессиональная война ".

- Вы сражались и против наших соотечественников?

Старик усмехнулся.

"Конечно. Эта рана у меня на лбу нанесена топором батавийского типа, но
такая же нанесена и в ответ."

"Фу, isg production, так я бы никогда не поступил".

"Дурак", - сказал старик и снова засмеялся. "Так вот о чем я тоже подумал"
ты, иджасса, и мое сердце захлопало в груди, когда в первый раз
Я сражаюсь против своих соотечественников, но враг есть враг, и
сражаться - это удовольствие.

Молодой человек покачал головой.

"Я думал, ножницы из земли моего источника. Но мои соотечественники
Я никогда не хочу воевать, и мне это понадобится, потому что
У меня нет определенного периода времени, посвященного службе императору ".

"Тогда тебе, вероятно, было бы лучше всего, если бы ты остался дома
со своими отцами".

"Младший сын всегда слишком много времени проводит дома, а у меня всегда было желание поехать
на юг".

Старик прервал эту речь по существу и снова начал объяснять
наиболее важные точки обзора. Он уговорил меня отправиться к августу
naumakiasta,[33], когда он заметил своему собеседнику в глаза, чтобы быть полностью
другие.

- У тебя, истинный Тор, нет точного взгляда!

Молодой человек положил лепителлен свою руку старику на плечо.

"Простите меня, ибо здесь начинается путь наверх для двух женщин. И
и младшая из них такая же милая, как Фрейя?"

"Не смотри на них так, они благородные женщины", - сказал старик, смеясь.

"Ylh;isi;k;?" - насмешливо заметил другой. - Я саксонец.
семья принца. Я илхайсемпаа, сродни императору ".

"Совершенно верно", - ответил старик лепителлен, - "но я имею в виду, что мы
мы их глаза, да, но варвары. Кроме того, являются ли они
христианками, потому что я вижу у них на шее украшение в виде
серебряной рыбки и чувствую себя христианками".

Другой ничего не ответил. Его глаза провожали обеих женщин,
пока они не скрылись из виду.

Затем он снова повернулся к старику по дороге.

"Итак, Исг, красивой была она, как Фрея. -- Но что вы имеете в виду,
что они христиане?"

"Христиане ... итак, -- Я действительно не знаю, как это объяснить; они
люди, у которых нет бога и которые отрекаются от мира".

"Бога нет?" воскликнул молодой человек в изумлении.

"Думаю, да, но я могу дать вам более подробное объяснение"
факт. Я слышал о них только тогда, когда они произносились в куллойне.
Но если вы хотите узнать больше, то живите там, у моста.
старик, который, вероятно, их клиент. На нашей странице вы можете
связаться с ним."

"Я тоже хочу это сделать".

"Теперь, я думаю, я больше не смогу оставаться, - продолжил старик. - солнце
точка приземления, а до казарм долгий путь".

Он начинает уходить, и его спутник следует за ним.

Бесшумно вступили они на крутую тропинку, спускающуюся с холма Тибериль-уэй.
Река сильно отклонилась от Виа Аурелия, названия улицы. Молодой
центурион положил руки на плечи мужчины.

"Ты забывчив", - сказал он. "Ты должен показать мне это".
"квартира христианина".

"Разве ты не видишь, что посмотри вокруг этого места, чтобы узнать
его", - яростно ответил старик. "Но я нигде его не вижу; самое лучшее
- это спросить его об этом у иврита".

Он пошел в дом еврейского разносчика одежды
на углу улицы.

"Послушайте, евреи, я хочу спросить вас кое о чем".

Ваттеенкауппияс съежился, увидев приближающихся солдат.
к нему.

"Какой приказ я получу, чтобы быть вашим рабом?" - спросил он, смиренно кланяясь им.

"Вы знали этого христианина, который..."

Еврей посмотрел на него, как на тиркистена, и усмехнулся.

"Я не знаю никаких христиан", - быстро ответил он. "Меня это не волнует
такие люди".

Сказав это, он начал переставлять вещи, не держа больше
число рядового и сержантского состава.

Старый Сотник был зол и схватил железной рукой Коури еврей,
жид издал крик.

"Отец Апрахам авита, почему вы пристаете к респектабельным людям и мешаете вам
они подражают туксиссансе?" - крикнул он недовольным голосом. "При чем здесь мой "
"христианин"?"

Но центурион не отпустил свою добычу так легко, хотя да, полно
ряд евреев указывают на то, что вокруг накапливаются хатытетины, которые думают подобным образом,
придерживаясь трудного пути.

"Где живешь ты на белый бородатый христианин, который всегда привык сидеть
здесь?" спросил он и встряхнул ее одежды трейдеров.

"Ой, как ты мне делаешь больно!" обновления назвав этот. "Я не знаю"
скажи, чего ты хочешь".

Центурион, казалось, не был склонен верить в эти слова, и должен был бы быть таким
но все же еще больше потребовал от евреев уведомить христианские дома,
веселый человек из толпы вышел из-за трибуны, который
сказал:

"Я покажу вам это; следуйте за мной".

"Хорошо", - ответил центурион и отпустил евреев. - "Мы следуем за
вами".

"Плохой мусор эти жиды!" сказал он, а потом возмущаться,
обращаясь к своему напарнику. "Если бы я был императором, так что я сделал их
спину и высылать самые простые из них в Рим, откуда они родом,
любого человека они могут превратить в раба, ибо они не знают, как измениться
любят лгать и предавать. Истинный Тор, они не заслуживают увидеть день
свет."

"Вы правы", - сказал мужчина, которому предложили дорогу.
посмотрите. "Это плохие люди. Юлий Цезарь это, да даруют боги
прости его, дай им привилегии; теперь они связаны узами брака
приди сюда и высоси из нас кровь. Не ее жажда, Рим умеет подделывать и
мошенничать лучше, чем этот кейрин, как полноценная семья, хотя они и не такие
выучили наш язык лучше, чем полу. Они поднимутся как
сорняками, и мы вредим, мы приобретаем их для себя
ваикутусумах шрифт. И мы должны страдать от того, что эти побеждённые
держат нас, завоевателей мира, в страхе перед ним».

Через несколько минут после того, как мы вышли на дорогу, мы подошли к маленькой комнате
впереди.

"Здесь живёт Кресимус, к которому ты обращаешься, — сказал он. — До свидания!"

Старый центурион постучал в дверь. Ииякяс, человек с благородной внешностью и седой бородой, вышел, чтобы открыть дверь.

"Чего ты хочешь?" — спросил он.

"Ты христианин?" — спросил центурион.

Старик ответил не сразу: "Да."

"Этот мой друг Ирмин продакшн, - продолжал центурион, - хотел бы, чтобы ты объяснил ему
что такое христианин. Ты можешь сделать это на месте. У нас еще есть
четверть часа.

Почтенный мужчина выглядел удивленным.

"Я с радостью выполню вашу просьбу, - сказал он, - но вы просили
то, что невозможно сделать за такое короткое время. Если у вас есть желание
познакомиться с христианином, чтобы учиться, — сказал он тогда Ирмину, —
то каждый день проводите со мной по многу часов. Через месяц
я могу сказать вам: теперь вы почувствуете оболочку. Но ядро
на тебя по-прежнему не смотрят; мы узнаем наш настоящий секрет, и ты узнаешь его.
узнаешь и поймешь только в десять раз дольше по времени.

Преторианцы изумленно переглянулись.

"Что вы думаете об этом ответе?" - спросил центурион на немецком языке.
мой собеседник.

"Я должен попробовать", - ответил Ирмин продакшн. "Но я не знаю
питкитанкэ до конца".

"Хорошо, старик, - сказал тогда старик-центурион, - мы выполним твое предложение.
твое предложение. Завтра мой юный друг придет в себя. До свидания!

Затем, быстро оставив солдат, ступил на порог Порта Тибуртина.,
там, где находились казармы преторианцев.

Справа от Виа Аппиа, недалеко от Порта Капенан, только в начале
это место, где были великие термы Каракаллы[34].
ангажирован, и, до этого,[35] который достался множеству людей. Большой знак, на котором было описано,
змея обвила слона вокруг, видя его за милю.

Там собрались рабы, спустившиеся в комнату, чтобы насладиться
вирвойтуксексеен пил кислое ватиканинское вино. Материалом для выступления было
они мастера. Один из них попытался быть умнее его.
позорные истории для рассказа в.

"Вы должны посмотреть сразу", - сказал илкипинтайнен по-гречески,
"как мы выходим на улицу. Квартира в Октавиане похожа на
голубятню. Сначала приходят городские еврейки из четырнадцатого квартала
, чтобы рассказать о наших мечтах о herrattaren, и это приносит хорошие деньги.
Едва сводит ее с ума, когда речь заходит о длинном объяснении халдейского тэхтейна
отвечайте на всевозможные анти- ' вопросы. Он, конечно, может
приятные чаевые, и это не смуглый мальчик, который несет свое
путь к своему члену, уходя отсюда с пустыми руками. Они, конечно, знают, да,
то, что мы любим, леди предпочитает слышать! Тогда приходите
Исида и Астарте, нищенствующие жрицы — так что, знаете ли, да, это
собрание; и сам Юпитер стыдится того, что посылает своих слуг
просить милостыню. А потом все эти незваные гости и прочие бездельники —
так что, говорю вам, что Карозилла не может быть хуже нашего
консьержа, который у меня есть.

 Остальные засмеялись.

 «Значит, проблема не в нас», — сказали этруски. — Но прежде
чем я стану стражником у ворот, я хочу пройти по этой дороге.

Двое мужчин вышли на улицу.

Один из них был сильным и высоким.  У него была короткая подстриженная борода.
Он был окружён своими мыслями, на его лице читалось явное
удивление, а в глазах — отвага и серьёзность. Он немного поговорил с невысоким мужчиной, который
подошёл к нему.

Рабы в таверне заметили, что он уходит.

"Вы знаете этого высокого мужчину?" — спросил один из них.

Остальные ответили отрицательно.

"Тогда я хочу поговорить с вами о его биографии. Я чувствую, что
это важно. Это могло бы утешить противников жизни. Его
звали Каллист; он был рабом, которого звали Карпофор.
У этого человека была небольшая лавка Piscina publika I
по пути. Оба они были христианами. Теперь Карпофор был
стар и больше не мог заниматься делами, он оставил их
на попечение раба Каллистукса. Это была большая уверенность, которой Карпофор
наслаждался, и у христиан тоже, у вдовы и сироты,
которые положили свои деньги в банк Каллистукса. Но что случилось? Либо нет
Каллист понимал в этом толк, или он был негодяем — в общем, он
объявил себя банкротом, но бежал, прежде чем порт
прибыл в Портленд по морю. Но Карпофор поспешил за ним,
догнал его, схватил и отвёз обратно в Рим, чтобы поразмыслить
путь к эрехдистани, к которому ведет Милли.

"Его место, когда кто-то там, пришло время нескольким братьям - так что
называйте кристианию друг другом - Карпофорон создал и упрекнул его,
вот как он должен поступить с каллистом. Придется отдать это
бедным за возможность нанести ущерб, сказали они. Когда Каллист
затем убедил себя, что у них остались деньги, тогда согласился
любезный Карпофорос отпустить пленника на свободу. Но что теперь делать
Каллист? Он посетил синагогу тейтаси, крича оттуда: "Я -
христианин!" и поднял такой шум, что евреи разбежались
напали на него, пытали, а затем отвели к губернатору штата
фронт. Я присутствовал при этом допросе. "Я
христианин!" - это единственное, что губернатор смог добиться от него в ответ.
Внезапно Карпофорос срочно появился. С нее лился пот.
его лоб. "Этот парень, - сказал он префекту, - не христианин"
; его зовут он, но неправильно присвоил себе это имя. Это
кроме того, он украл у меня много денег, что, как только я смогу вам показать,
правда. И он это доказал. Но когда Каллист увеличил страховку
он был христианином, поэтому префект осудил его точно так же, как и исповедь.
Он был депортирован на Сардинию. Там он пробыл много лет.
Но как вы думаете, кем он сейчас является? Христиания первого человека,
или, лучше сказать, то, что привело к ним, например, ярмо, которое они
называют епископом, а также прогулки няни с маленькими детьми. Итак,
недавно Джордж сказал мне, что это дом епископа, а также
кристиания, что этот Каллист может принимать епископа по четвергам. -- Примерно так.
вы видите, друзья мои, как долго может протянуть один из нас.

Остальные засмеялись.

«Что ж, на самом деле нет ничего такого, чего бы мы ждали с нетерпением от прихода
христианского епископа», — сказал грек.

«Вы ошибаетесь, если так думаете», — продолжил собеседник. «И Коммод во время
всех этих войн в Марсии слышал о них? И, в конце концов, императорский
двор сейчас тоже похож на это, и кто-то верит в эту иллюзию.
Оглянитесь вокруг, и вы всегда увидите христиан.
Хеделмякаупиятяр, сидящая на площади, — это их вера в свой народ, а также
благородная дама, владеющая десятками рабов.
Даже казармы претория — это их партия, и вы знаете
каждый из них - ручной тельяйсисся.

"Я думаю, - сказал один из африканских типов саламиелинен, - что мой хозяин
супруги тоже должны быть христианами. Как тайно проводить свои ночи вдали от дома".
Грек смеется.

"Над чем ты смеешься?

Его уважают в матроне, где никто не может сказать ничего плохого. "Что это?" - смеется грек.
"Над чем ты смеешься?" -- Но я слышал kristiaania любит
встреча ночи и другие. Кроме того, я несколько раз видел их, когда
не думаю, что кто-то знает, с большим празднованием нового года
ели что-то - я думаю, это был хлеб. Интересно, это также будет включать
христиане веры. В промежутке они снова наслаждаются любой едой."

"Так что да, это странная серия," — снова сказал грек. "Я не понимаю, как люди могут их ненавидеть; они должны только
сожалеть о том, что "мечтатели"."

"Однако теперь, — сказал другой, — но любой, кто
служил в христианском доме, должен признаться, что был там в качестве
Элизиума. И мы везде относимся к ним как к собакам? Но
христиане называют своих братьев рабами, которые в
верят в типы, и разница не даёт им постов и
Арвозия — одна из них. Слышали ли вы о римлянах и
греках? Я мог бы назвать вам партнёра,
который присоединился к христианам, — он возвышен, христианка
даёт ему руку! Итак, вы поражены. Как и я; и я
не могу понять, почему эти люди так любят
друг друга."

— Хорошо сказано, — сказал один из вошедших, и
по его лицу было видно, что он кузнец. — Мы, ремесленники, в том же положении, что и вы, рабы.[36] Вы и мы говорим
мусор и люди-рувакси. Вашей дочери может понравиться
Я не понимаю, что это значит. Вы знаете меня так же хорошо, как и я вас.
Но посмотрите, что случилось со мной совсем недавно. Я был на работе
на каком-то христианском форуме Траяна, и там я услышал, как
они, христиане, говорят, что ремесло — это президентство в работе и что
ремесленник — это такая же важная должность, как и любой другой человек,
который выполняет свои обязанности. Так сказали они, а также я, и я могу
отметить, что у них были ремесленные изделия. Они прямо сказали, что
Христос, которому, по их мнению, принадлежат учения основателя, был ремесленником
и тоже занимался этим ремеслом. А ещё один известный человек из их числа
 — его имени я не помню — был ткачом палаток. Услышьте и узрите, как я
радуюсь в глубине души. И почему я всегда
ненавижу, когда слышу, как другие христиане
называют меня христианином, и я не в меру
разгневан, видя, что мои недавние
неприятности нравятся мальчикам в Педагогическом институте
Кусочки, описывающие их страдания на кресте, голову
аасинпяя. Таким образом, вы знаете, что все они плохо отзываются о христианах.
Но если я спрошу их: «Знаете ли вы этих христиан?» — они ответят: «Нет, но это говорит о том, что они, скорее всего, худшие люди на свете»."

 Говорящий остановился, и воцарилась тишина. Его
слова, казалось, не возымели действия. Грек заговорил первым.

"Теперь уже достаточно быть христианином. Давайте поговорим о чём-то более важном.
Вы знаете, что Криси опаздывает на Сицилию.  Потерпите, красавица!

Его попытка инициировать новый речевой материал прошла успешно.  Чат
теперь любовь стала щедрой и удобной для прохождения вод. --

Двое мужчин, которые в прошлом ходили в таверну, медленно
вышли вперёд.

Длинный, похожий на раба мужчина был, как говорят, епископом
Зефирином из Махдики, фаворитом бывшего раба Каллиста. Счастливое
совпадение, что год назад его освободили из ссылки.
Коммод, леммиттин, уже знакомый нам Марций,
христианин, почувствовал, что однажды тело побудит его к праведному делу, и
попросил римского епископа Виктора отправить императору список
Сардиния репеллент христиан помощи, которые заслуживают того, чтобы быть
помиловали и отпустили. Виктор был доволен его просьбе. Но их
имя толпы, которая была в списке, не было каллист из. О компании
однако, несмотря на часть этого, они получили разрешение вернуться домой
armahdettujen с. Но теперь он был недоволен тем, что увидел Виктор, или
хэпейлико своей прежней жизнью, но ему оставили сканирование портов, пока
После смерти Виктора новый епископ Зефирин, с которым он был давно знаком
, вызвал его в 197 году в Рим и дал ему,
для непрофессионала посты махдиккана, а именно вопросы похорон в приходе
лечение. У христиан было уже почти десять катакомб,
каждая из которых имела свой собственный коллегин в так называемом фоссореисте, в задачу которого входила
подземная охрана раскопок и захоронение мертвых
.

Каллист стал просто другом Остийского епископа Александрина, с которым они познакомились
наблюдая за тем, как Аппиа крадется по катакомбам. Их выступление
материалом послужила позиция Рима Каллистуксена в приходе.

"Вы видите, - сказал он, - насколько неудобны условия нашего собрания.
Я знаю, что цель действительно противостоит мне,
как будто я даю плохие советы нашему доброму епископу
Зефирину. Я бы с радостью полностью отказался от церковных
дел, если бы считал, что это нужно церкви и
прихожанам. Но поскольку я в исповеди,
Ипполит[37] и его друзья осквернили бы церковь таким образом, что
и hoidollaan, так что я не в том месте, где нужно. Что хорошего в
этой чрезвычайно жёсткой церковной дисциплине. Вот так мы поступаем с
беременными, чтобы не многие начали страдать. Но мудрые
кротость приходит к нам, чтобы относиться к тем, кто, раскаиваясь в своих мыслях,
независимо от того, из чего они состоят, снова возвращается к нам. «Разве вы не знаете, — часто говорю я им, — что у Ноя
на ковчеге тоже были животные? Но ковчег символизирует церковь.
«Слышали ли вы притчу о плевелах,
нисса?» И что это за новая мода, которая запрещает
епископам, пресвитерам и дьяконам вступать в новый брак? Это
ветер из Африки. Но мы знаем, как построить стену против него».

Каллист произнес эти последние слова очень яростно и наступил на так
срочно, что епископ едва мог следовать за ним.

"Это же моя идея", - ответил епископ. "Но ты приказал"
оппозиционной стороне становится трудно в отношениях. Ипполит мстителен.
люди, которые делают все, что в твоих силах, выгнали тебя каркоиттааксенса
пэриш ".

"Чепуха, - возразили его спутники. - Я ее не боюсь. Это
партия, которую он собрал вокруг себя, не малочисленна,
но я знаю, что в собрании большинство, и среди них parempain
люди, будьте на моей стороне ".

Они подошли к воротам Порта-Капена и свернули с улицы, которая шла вдоль городской стены. Они подошли к паланкину.
 В нём сидела женщина с покрытым вуалью лицом. Каллист смиренно поклонился, но в ответ получил лишь короткое угрюмое приветствие.

 «Кто это был?» — спросил епископ. «Он, кажется, не пользовался популярностью, если ты не против».

— Ты угадал, — рассмеялся Каллист.

 — Это была богатая Марсия, которая когда-то была язычницей,
аристократкой, ценившей женщин. Затем он уехал на лето
Неаполь и вернулся туда христианином. Он вёл себя очень странно. Я даже не знаю, что вам сказать. Важнее то, что
он мой противник и что в его доме будут изобретены почти
все те же уловки и заговоры, которым я противостою. Теперь вы понимаете,
почему его приветствие было недружелюбным. Но расскажите мне
теперь о вашей церкви в Остии. Я думал, что вы занимаетесь деятельностью епископа.
Само стремление к славе, как в портовом городе, собирает всевозможный
мусор.

 Итак, в Остии нужно быть начеку.  Там будут люди, которые уже
пришло время вернуться к язычеству и получить помощь
притворяясь христианином. Это будет паканоитакин, который часто ошибается
рекомендательное письмо вам от меня. Я был бы рад поделиться тем, что вижу.
быть настоящим в трудную минуту. Но потом, когда наше время пройдет
почувствуйте себя армелияикси и авуллинен людьми, попробуйте многое
незаслуженно воспользуйтесь этими нашими возможностями. Поэтому следует
Я постоянно начеку, что поэтому это еще сложнее,
когда наш приход меняется почти каждый день, всегда в соответствии с
тем, как формируется кауппаолот ".

Этот разговор состоялся, когда они подошли к Porta metrons.

Но прежде чем они добрались до городских ворот, они услышали громкий зов, и вскоре после этого из ворот склепа вышли
музыканты с трубами и флейтами.

"Похороны, должно быть, — сказал Каллист. — Подождём, пока они закончатся."

Музыканты, которые должны были сопровождать главную героиню, за ними следовала череда пантомим[38]
и танцоров, некоторые из которых были одеты как силены[39] и
сатиры. Они прыгали туда-сюда, высмеивая окружающих
и грязная игра с речью, которую произносила эта сторона. За ними следовала
длинная вереница повозок; в них сидели люди, которые были умершими
предками, ваксинаамукшет и знамя. За ними следовал сам
покойник, сидящий на роскошной кровати в полном обмундировании
и позе, хотя его бледное лицо было
обращено к яркому свету. Мёртвые несут своих
сыновей. После них пришли его друзья и родственники, и жёсткие
волосатые женщины в чёрной одежде, и я
бросил цветы.

«Кто этот мёртвый человек?» — спросил епископ Остии у моего спутника, когда
май подошёл к концу.

"Возвышенные, императорские чиновники, которые едва ли
знали в своей жизни кого-то, кто был бы так же предан, как он, и так же
богат, как он, в начале его жизни и так же богат, как он, в конце его
жизни. Теперь они уважают его, как если бы он был лучшим
человеком, а его хозяин — уважаемым слугой."

"Так вот кто они такие", — сказал другой. «Если бы какой-нибудь мужчина
несмотря на то, что его сварливая и злобная жена и её обещания
молиться богу о смерти, написал бы, однако, он
беззастенчиво на его надгробии: «Милая Туллиана, очень дорогая
супруга, её муж, верный своему предпочтению, воздвиг
этот памятник»."

"Ты прав, — сказал Каллист и рассмеялся. — Если бы мир только
хотел критиковать римскую женщину, то, согласно
священным писаниям, он был бы удивлён, что она так долго
выдерживала состояние матери и жены».

«Они следуют основным правилам: De mortuis nil nisi bene.[40] Но
тем не менее, Луин, я как-то раз нашла статую женщины
на могиле: «В день его смерти я поблагодарила Бога и
люди. Но Монипа устояла, похоронив статую и
проклятая злой вдовой. -- Но теперь я прощаюсь с тобой.
Мне нужно ехать на виллу неподалеку отсюда. Ну что ж!"

Друзья подали ему руку. В то же время, когда епископ отклонился от правой Виа
Латина повернула на Каллистус Порта Метронс через go direct
дорога в город.

Он медленно наступал на высыхающий коэльо. Как раз в тот момент, когда он собирался в это мгновение.
те огромные купольные арки под ними, которые выступают за Клавдия
учреждения водного хозяйства, и на некотором расстоянии от двух женщин,
кто шагнул в том же направлении, как и он. Они были Марселла и
Юля, которая только несколько дней назад приехал в Рим и
теперь kauneina осенний день, исследуя мир города разные
очков. У Марселлы был обычный серьезный вид. Но
Юлиан, чей разум был открыт всему прекрасному, был большим римлянином.
здания и великие художественные сокровища view приносят вам пользу и
эффект el;hytt;v;n. Он может снова быть счастлив, как раньше, и
свободно восхищаться всем прекрасным и драгоценным, что есть у него
глаза на фронт. Блондинка, ты снова начала расцветать в его
на её щеках и в её глазах, которые недавно были
часто наполнены слезами, теперь снова сияли от радости и
предпочтений.

  «Добрый день, Марселла и Джулия, — любезно сказал Каллист,
обращаясь к женщинам. — Нам по пути; можно я пойду с вами?»

Марселла молча кивнула, и Каллист с лёгкостью
понял, что его просьба была удовлетворена. Но когда он
узнал, что Марселла была подругой Марсии, он догадался, что она была
причиной этого.

«Каково тебе в Риме?» — продолжила она.

 «Я чувствую, что здесь для меня начнётся новая жизнь», — с улыбкой ответила
 Джулия. «Я и представить себе не могла, что в этих зданиях
 будут храниться сокровища искусства, богатства и изобретений,
великолепие и великолепие. Я горжусь тем, что
люди смогли подумать об этом и сделать это».

Итак, говоря об обращении к Флавию Амфитеатру и
капитолийскому Юпитеру, высоко в храме.

"Юлия, — перебила Марцелла, — ты забыла, что это единственное место, где
садотайн, люди, которых ты приносишь в жертву ради своего развлечения, и то, что они
уважают высших эпейюмалианцев?

Джулия покраснела. Каллист только начал его защищать,
но, взглянув на это, решил, что лучше не затрагивать
тему, о которой он не хотел говорить в этот раз.

"Этот храм — прекрасная сказка", — начал он безразличным
тоном. «Говорят, что Сивилла предсказала императору
Августу, что однажды он увидит только что родившегося Мессию, это Господь,
но правда в том, что это распространённая моральная и религиозная
гной, который был неправильным в язычестве, этот император того периода, упоминаемый как
который верил, что у человечества есть будущее, лучшее будущее
времена, спасение и спаситель ".

"Итак, - начала Марселла, - сквозь тьму проходит свет, который
затем восходит позже, и определенно ли это дети мира?"
жизнь и труд значимы для царства Божьего икявойтсемиса и
чувствуя его тулостансу. Сегодня мы видели, как три рудолайста описывали
произведение искусства, группу Лаокоонин. Отец, который напрасно сражается
пеляттавьен со змеями - что значит он больше, чем
старая доктрина, которая теперь вяло утратила свою силу? И точно так же,
как второй сын, бессильный искать помощи, обращается к молитве
 — глядя в лицо своего отца, в лицо, которое само взывает о помощи, а также
разочаровывает тех, кто ждёт, пока свежие листья высохнут на раме; второй
мальчик, подобный тому, который спасает, погружается в смерть, и они
не только все».

Это убедительное увлечение Марселлой, произнесшей эти слова, оказало глубокое
влияние на Каллисту, Джулию и заставило их обоих задуматься
над этой знаменитой группой исследователей.

В молчании продолжили они затем несколько минут своего путешествия.

- Ты прав, - снова начал Каллист. "Чьи очи Господь
зажег, тот легко видит то внешнее сквозь завесу, где дела
осматривают нас и находят бесчисленные дорогие золотые гранулы на
там, где другие не видят ничего не стоящего песка".

"Несколько дней назад мы были в катакомбах Люцинана на Аппиевой улице
по пути, - сказала Джулия, поворачивая к Каллистуксену, - и там мы увидели
недавняя фотография - самая крупная рыба, которую сельясся вицастала в
корзина с пальмикоитту, а в корзине немного хлеба и кубок, полный красного вина.
вино. Мы подумали, что как только этот образ оживит рыбу,
Господь наш, который в святой Евхаристии даёт нам тело и
кровь. Скажите мне, кто создал это прекрасное произведение искусства».

 Каллист назвал имя автора.

 «Вы, кажется, отличный художник», —
сказала Юлия.

«Итак, — сказал страховой агент Каллистус, — мы придаём ценность этому искусству, чтобы оно
завоевало больше места и успеха в церкви. Это дар Божий, а человеческая
жизнь — моё любимое украшение».

 «Итак, — с энтузиазмом сказала Джулия. — Дело в том, что пришло время
искусство верных, как друг, тяжело переживать отказ. О,
чтобы этот человеческий дух, красота цветка гедельмейтсиси нас с ними!"

"Это хедельмейтс выслеживает наших похитителей", - уверенно сказал Каллист.
"Язычество искусства проигрывает, проигрываю все, потому что это язычество я сам"
проигрываю, потому что искусство не может олексировать квартиру для недействующих не-хижин"
устаревшие кланы в наличии, но в результате сам нуореллинен и
яркий, примени его и к себе домой, к присутствию молодежи. Вот так
пришло это к нам. Мы открыты, мы любезно подошли к нашей входной двери и шагнули
добро пожаловать. Однако, есть ли среди нас такие, кто
обрадовался бы, если бы это устранило тыкемме, но они не от Бога
спасибо, их немного. И поверьте мне, - сказал он с жаром, - придет время,
когда скромная девственница, которая сейчас сбежала из нашей тайкемме, будет
процветающая женщина, гордая и смелая, чтобы выйти в мир,
плоть от нашей плоти, наша жизнь равицемина, и мир
благоволит ему ".

Марчелла покачал своей невозмутимой головой.

"Что делают дети мира, освещающие царство?" - спросил он.
"Как может искусство, которое веками служило идолам, быть счастливым
от мира сего, смиренный, чтобы служить Господу, у которого было так мало фигуры
внешние очертания и поверхностная красота, которые он присущи нам
все самые забытые, полные боли и болезней?"

"Но разве ты не видишь, - сказал Каллист, - как художники и скульпторы
теоксилланса возносили хвалу Господу за милосердие, и все валтии помогли
наше место похоронить нас? Разве вы не видите, как стены рассказывают о сыне Божьем
чудеса, совершенные в его пастыре тойместансе и вечные в его присутствии? И
кубок, который приближает твои изъятия к твоим губам, кольцо, которое украшает
ваши пальцы, лампочки, которые зажигаются у вас в комнате - представьте их все.
мы - наша вера и надежда ".

"Да, я знаю, но, тем не менее, я также вижу, прямо здесь, в Риме,
вы, одуассанна, сказочные существа язычества, Эрос и психика,
богиня луны и другая книжка с картинками о неверии. Но какая связь?
Есть ли Христос и Велиалин между ними? Вы хотите объединить их обоих,
растопить день одной ночью?"

"Извини меня, Марцелла, - сказал Каллист, - ты заключила"
тривиальные детали целого. У нас пока нет
что-нибудь из моего собственного творчества, но мы создали это только сами.
Но кто может упрекнуть строителя, если он берет в строительство
старые балки и камни, когда между ними не хватает новых
строительных материалов? Мы не согласны с тем, что языческие картинки
смешаны с христианскими изображениями, но мы должны учитывать
временные отношения не подходят, мы можем ограничить свободу
"кехкеамизель" - первое в мире искусство, посвященное условиям жизни, и мы надеемся,
такие исключения постепенно исчезнут ".

"Идея в Зефиринукселлакине", - говорит Марселла и сжимает губы
вместе.

Каллист понять его ведения, но таким образом много не
он немного смущен.

"Я был бы счастлив сделать вам вопрос, если вы разрешите мне", - молвил
ему срочно. "Несколько недель назад мы узнали, что некий
ценимый в империи офицер маст Сардиниасса
претерпел большие усилия христианства-звезда. Странствующий религиозный брат
увидел его там и поболтал с ним. Он бывший карфагенский легат
По имени Лициний. Поэтому я, может быть, думаю о тебе...

Обе женщины тихо переступают с ноги на ногу. Каллист смотрит на них
удивляется.

"Твоя речь - это правда или это всего лишь глупый слух?" - спросила
Марселла, настойчиво поворачиваясь к Каллистуксену.

"Тот, кто общается с ним, - ответил Каллист, - Алексей этот сейчас здесь
недалеко, в Остии. Его речь всегда была достоверной и правдивой".

"И он не разговаривает ни с кем из них-это Liciniuksesta?" - продолжал
Марселла.

"Вы услышите все, что я знаю", - ответил Каллист, "для
Я замечаю, что ты считаешь его порядочным человеком. Наверное, как и я.
ты знаешь, Лициний был легатом в Африке у проконсула. Он не был
ни один из врагов-христиан, но внезапно стал, по незнанию,
каким-то проконсулом и получил право преследовать их. Через какое-то
время — и это ещё один непонятный аспект жизни этого человека — он публично принял христианство. Этот инцидент вызвал
 в Карфагене такое волнение, что было отправлено уведомление
императору. По особому приказу императора легат был отлучён от должности
и приговорён к каторжным работам в сиртоланских
горных рудниках Сардинии. Один из наших братьев видел его там
тело его было сломлено и при смерти, но дух героя, восхвалявшего
Господа и не предававшего себя, был силён и спокойно доверял
этим утешительным словам: «Надеюсь, стыд не придёт». Это
всё, что он знает о разговорах. Может быть, он уже умер от
тяжёлых недугов».

 Смертельно бледная, Джулия слушала речь Каллистуксена.
С большим трудом она сдержала слёзы, которые увлажнили
его глаза. Его сердце сильно сжалось. Он вспомнил об этом
В тот момент, когда Лициний в последний раз протянул ему руку, —
в тот ужасный момент, который стал таким же несчастным случаем, как и для
Лициния, так и для него.

 Марцелла, казалось, тоже была глубоко потрясена. Он молча смотрел в землю.

 Они подошли к Колизею. Каллист попрощался с обеими женщинами, которые продолжили свой путь прямо вперёд,
в то время как он свернул с правой Виа Кверкелана, потому что, кстати,
жил в Риме, в собрании главы, епископа Зефирина.

В этот момент он стал епископом, и его усадьба оказалась на переднем плане. Раб открыл ему ворота.
Это был мрачного вида тридцатилетний мужчина. На шее
у него был большой терасвитят; у них была маленькая круглая пластинка,
на которой были нарисованы следующие слова:

 "ЧТО МЫ ХОТИМ?
 БЕГИ, ТЫ РЕВО
 CA ME IN VIAM
КВЕРКВЕЛАНАМ
 AD ZEPHYRINUM
 DOMINUM MEUM".[41]

"Что теперь?" - спросил раб Каллист. "Как долго ты носишь эту
фантастическую декоративную пуговицу на шее?"

"Вам придется спросить номер-от мастера", - ответил раб ;re;sti. "Его
вводят в голове, чтобы держать меня как неблагонадежного. А потому он лотки
моя шея этой марки. Бесполезная предосторожность".

Он отвел Каллистуксену епископские покои. Пожилой, лет шестидесяти
мужчина, устроился поудобнее в вечернем кресле и зашел внутрь прилетов.
У его астунто были большие проблемы. Его лицо в стол были суровые
черты характера, которые не являются его почтенных седых волос
слишком устал, чтобы умиротворения. Также его наполовину сухой, беспокойно
хлопая глазами сделал отталкивающий эффект. Его
форма лица, по крайней мере, свидетель того, что его оппоненты обвинили соймавана
он жадный.

- Хорошо ли с вашей стороны прийти, - медленно произнес епископ. "Я как раз думал о тебе.
Сядьте. Это дурное предзнаменование. В Александрии и Африке
начались жестокие гонения. Как вы знаете, мы уже получали такие
сведения до того, как ситуация стала нестабильной. Сегодня утром я получил
от епископа обширное послание. Вы можете взять его и прочитать. Пока мы здесь,
но мы можем быть спокойны! Септимий Север, похоже, не настроен
дружелюбно по отношению к нам. И это не только вызывает у меня, Ипполита,
сильное беспокойство. Разногласия усиливаются
с каждым днём; чем это закончится?

 «Ты боишься не только по одной причине, — сказал Каллист. — Египет
и в Африке преследования были причудливыми, как вы знаете, и
эти письма, вероятно, тоже объясняют. Но здесь нет ничего
подобного. До сих пор был император, и мы жили в мире. А теперь
уже решено, что он уедет из Рима в Британию. Караканский разум
снова обратился против нехристиан для преследований».

 «Возможно, вы правы, — ответил епископ Арвелева. — Ваши слова
успокаивают меня».

«Ни Ипполит, ни, я полагаю, никто другой не может подвергнуть нас
опасности, — продолжил Каллист. — Он не создавал эту партию как клиент и
народный гид. Когда, но у нас все еще есть ресурсы, и
нам понравился размер его возражений, известных следователю как то, что у нас нет никаких забот,
так что раскаленное докрасна железо скоро остынет. Но, - сказал
он наконец, смиренно опустив голову, - если у тебя есть другое
мнение, так что просто скажи, и я промолчу".

"Нет, нет, нет, Каллист", - сказал епископ почти пелястинисто. "Это не так.
не может быть и речи. Я не могу согласиться с твоим советом.
Ты знаешь, что я полностью доверяю тебе, и если ты такой
дальше справа, где до сих пор мы следовали, как в случае
решен".

Слуга вошел в комнату.

"Вы хотите поговорить", - объявил слуга.

"Пусть войдет", - ответил Зефиринус.

Через несколько минут в дверь вошел высокий мужчина иджакаса.
Длинный белый хивуксет, окруженный выступающим вперед ньыкистынытом, -
честь его головы. В правой руке у него был длинный прут,
которым он поддерживал себя. Он двигался медленно. С собой он держал
молодого человека за плечи, на которые опирался левой рукой.

С удивлением и воскликнула Роза зефирины сидя, когда он создал
глаза к внутреннему углу.

"Святой отец", - сказала она и поцеловала старика,[42] "Благословен Господь,
который привел тебя к нам. Мы приветствуем тебя по-братски
добро пожаловать. -- Это, - сказал он затем, обращаясь к Каллистуксену I.
- Ириней Лугдунумский пробивает церковь острым мечом и щитом одновременно.

Старик усмехнулся.

  «Меч — это не клинок, — тихо сказал он, продолжая сидеть. — Эти
старички, которые раздвигают руки, больше не в положении
оружия, а в положении моста, на котором можно только молиться. Один из воинов —
Избранный Господь. — Я приехал в Азию, — продолжил он через несколько минут, —
я отправился туда, чтобы ещё раз взглянуть на то, что предстало
перед моими глазами. Теперь я возвращаюсь в Галлию. Как и
великие апостолы в древности, я не хочу ехать в Рим,
не получив от тебя подтверждения.

«Дорогой брат, — ответил Зефирин, — да благословит Господь ещё раз
то, что даровано нам, и я вижу твоё лицо. Мы очень нуждаемся
в твоём подтверждении. Волны бушуют у церкви вокруг корабля,
словно хотят его поглотить».

И снова губы старика расплываются в улыбке.

"Пусть они беснуются, Зефиринус. Они этого не делают, мы можем проглотить. По пути
Я был во многих церквях. Какие нуореллинены
мое сердце радуется, когда я вижу, что они непоколебимы духом
в согласии, а сисиват тайкоянсяа - лжецы и фальшивомонетчики.
пророки, которые хотят донести до людей слово Божье
вместо этого. Один и тот же дух объединит их всех; один и тот же дух, одна и та же надежда
окрыляет их. И тогда мы испугаемся и будем слишком торопиться? Нет,
благословите Господа и во всём восхваляйте Его имя.
вечный в новом! Никакая хитрость, никакое насилие не смогут
победить нас".

"Да, я уповаю на Господа, дорогой брат", - смиренно ответил Зефиринус
"что Его сильные руки поддерживают нас. Но ты ли это?
непостижимо, что для меня иногда я беспокоюсь, когда вижу
усконхайттуреите больше илмауту для моей паствы, которые
обманным путем называют себя христианами, как будто они могут они
здесь, чтобы завоевать весь христианский мир?"

«Господин, вовремя укоренившийся в терниях, — ответил Ириней. — И мы
обязаны дать ему в руки оружие. — Итак,
Зефирин, — торжественно сказал он, повысив голос, — позволь
человеку, который по милости Господа достиг преклонных лет и получил
много власти, сказать тебе следующее: «Я — кроткий, неразумный народ и
искренний, дружественный кающийся, но жестокий, как скала,
волки, которые проникают в твоё стадо, погрузят Христа
в сон и заменят его и жалкие человеческие слова.
Они воры и разбойники, и пьют кровь оленей, я ненавижу воду;
потому что только церковь — бог духа, а где дух Божий,
там вся благодать и истина».

"Я хочу подумать над твоими словами", - ответил Зефирин.

"Ты пастырь собрания, которое Господь благословил больше, чем ты можешь себе представить", - продолжил Ириней.
"Я хочу подумать над твоими словами". "Глазами Души я вижу, как это уже растет"
загородный район церкви Овер и ее пастырь будущих законодателей и
ведущий ttaji для многих. Но могут ли они, если они недостойны этого,
привести в действие слова Господа и заповедь! Тогда забери у них скипетр
и отдай другому".

"Боже упаси", - сказал Зефиринус.

Теперь несколько человек помолчат минуту.

Затем Ириней снова сказал:

«Но расскажи мне немного подробнее о собрании и о том, что
Септимий Северус знал. Я хочу, чтобы его
меч когда-нибудь встретился со мной».

 Зефирину нужно было исполнить волю старика, и он начал рассказывать о
расширении и внутренних количественных отношениях.




 Тринадцатая глава.

 Предательство и верность.


Почти в то же время появился мужчина в дорожной одежде
По дороге из Остии в Рим. Честиуксен пирамидид с ним поздоровался и сел
на каменную скамью, предназначенную для уставших путников.
Унексивасти на мгновение опустил взгляд на землю. Затем он снова выпрямился. «Нет, — сказал он себе, — я не могу и не хочу отдыхать, пока не получу от него заверений, вот почему я
отдался на милость этих паразитов и опасного путешествия. Если бы, однако, удача была на моей стороне!»

Вычисти одежду от пыли в таверне, в городе
у ворот, которые он срочно миновал, и только
собирался перейти улицу, которая тянулась
до Большого цирка, как несколько преторианских офицеров
подойди к ней, загородив ему дорогу. Он подошел, по-видимому,
смущенный и хотел подойти, чтобы повернуться лицом в другую сторону, как вдруг
один из офицеров шагнул к ней и, посмотрев на него,
воскликнул: "Что! Карфагенский легат! Здоров, тулемастаси, Рим,
Markus Licinius!"

Облегчитесь и отступите на шаг назад.

"Все это свято, стар, Петрониус", - с трудом выдавил он из себя. "Не надо
выражаться обо мне!"

Офицер рассмеялся.

"Эрхетит, друг мой. Тебе плохо, тарккатунтоисууттани, потому что ты думаешь, что
то, что я помогаю стране избежать закона, худший фактор, которого еще не было
верный императору. Партнеры", - выкрикнул он с моим кавалером, the
"помогите мне, это будет этот дорогой птичий харв. Это
знаменитый карфагенский легат, который некоторое время назад сбежал из Сардиниана
горные рудники.

"Ты презренен!" презрительно сказал ему Лициний. "Свободен
значит, тот, чей хлеб тебе так долго приходилось есть".

Но никто из преторианцев, похоже, не хочет подчиняться
партнер зовет из. Напротив, они ушли, это не было бы
какой-либо частью акта. Следовательно, это должно произойти
случайно с временным военным легионом.

«Теперь в казармы!» — сказал он, обращаясь к Лицинию.

Он последовал за ней, не испытывая отвращения к предателю,
и не сказал ей ни слова.

«Если мне суждено погибнуть, — сказал он себе, —
то я хочу смиренно и смело пойти к этому медведю».

Как только преторияанит прибыл в казармы, Петроний оставил своих стражников
и поспешил вместе с императором во дворец, чтобы доложить
о том, что было сделано. Но когда император вернулся
 в Тибур и сказал, что вернётся туда до наступления ночи,
заполнить незаполненную форму, чтобы указать на случай с городским
префектом.

Когда заключенный вошел в казарму, он обошел своих
солдат. Центурионы отступили, так как все
дело казалось им пустяковым. Только один из них подошел
Лицинию.;, указывая на то, что она была его старой боевой подругой, и
с презрением говоря о её недостойном поведении.

 «Это жгло ещё сильнее, — печально сказал Лициний, — когда
предателем и изменником оказывается человек, который охотно и часто
делает добро. Петроний был дешёвым легионером, мы вместе служили
на Востоке. Один из моих друзей замолвил за него словечко, и я взял
его к себе. Он месяцами жил в моей палатке и наслаждался моей
едой. Но когда ты не с ним, то повышаешься в должности, так что я думаю, что он
безумно рад, что я была этой причиной, и с тех пор он
продолжай меня ненавидеть и получи сегодня наконец-то радость".

Он склонил голову и нарочито опустил глаза в землю.

Сразу после приказа городской префектуры, который до сих пор соблюдался,
заключенного содержали в казармах. Лициния поместили в маленькую темную
камеру.

Теперь ему предстояло побыть одному, аджатуксиненса.

Обдумывая это состояние, он горько упрекнул себя в том, что это было так.
сдался этому путешествию и в безумии вошел в логово льва.

"Ромула и Квинтилий не зря предупреждали меня", - подумал он.
"Я сам виноват в том, что теперь мне приходится страдать. И все же, - продолжил
он: "Я был вынужден приехать в Рим; я должен попытаться увидеться с ним"
и сказал ему: "Смотри, вот я, сердце, полное сожаления
и жизнь, наполненная болью - не злись на меня больше, но позируй
пожалей меня, додж, согласись со мной." - И вот я в Риме", - сказал он
почти радостно. "Джулия узнает, кто похитил дворянина.
поймай и угадай, да, именно поэтому он пришел сюда с ним.
известен, и его зовут хейт ттавимпиа. И если они убьют меня,
значит, я действительно знаю, как умереть и приятно нажать на марттирин
венок на мою голову, а также прижать дубовые листья к
короне, которую мне подарила сиканская буржуазия».

 Рано утром следующего дня в казармы
претории пришли императорские посланники, чтобы привести хозяина для
письма. Это был императорский указ о смертной казни заключённого. Через
четыре часа после этого он должен был быть казнён в плену. Начальник
отправил центуриона Лициниуса, чтобы сообщить ему о приговоре императора.
Узница спокойно выслушала его. «Жертвенный агнец радуется спасению
tulemisestansa», — с грустью сказал он. Затем она взяла кусочек
достал пергамент и начал писать. Через четверть часа он попросил
наблюдавшего за войной человека позвать к нему центуриона, у которого за предыдущий
вечер был с ним разговор.

"Добрый друг, - сказал он центуриону, - император приговорил меня к смерти"
. Не окажешь ли ты мне последнюю услугу?

Адрес молча кивнула головой. Его глаза были полны
слез.

"У меня здесь письмо, - продолжал Лициний. - это должно было бы пойти на"
Джулия; он живет в Эсквилинуксен, в комнате Кальпурниуксен, которая
Я уверен, ты знаешь.

Центурион молча взял письмо и в спешке ушел. Он поспешил
Эсквилинуксен забрала квартиру Кальпурнюксен и оставила письмо
горничная.

Марселла и Джулия только что ушли на перистиль. Марселла была рядом.
поднял бумажный рулон и передал его сестре, попросив об этом.
прочти это голосом.

Джулия с радостью взяла бумажный рулон.

"Я хочу, чтобы сегодня любовь была лукиджатаром, - сказал он, - но это
Я должен признаться, что я не уверен, что смогу прочитать об этом в крови, которая
преследование, которое все еще было сильнее, чем то, что мы видели на самом деле
Вошел карфагенянин.

Затем он прочитал книгу на катушках, на которых были записаны слова о спасении:
«Перпетуан и Фелицита, мученицы, сообщают о себе».

 «Юный катекумен Ревокатус и его рабыня-спутница Малинда,
Сатурнин и Секундул были схвачены во время гонений. Также Убиан
Перпетуя, благородная и образованная женщина. Его
родители и два брата, один из которых тоже был катекуменом,
ещё живы». Её грудь, словно пылающая роза, была маленькой. Он сам мог бы быть
двумя третьеклассниками. Но мы хотим, чтобы она сама
рассказала о своих шагах, как он сам их сделал
написано."

"Когда я был в плену, — говорит он, — и мой отец любил меня,
пытаясь заставить меня сдаться, я сказал ему: «Отец, взгляни
на этот глиняный сосуд!» «Да, — ответил он, — и что с того?» «Можно ли сказать о нём что-то, кроме того, что он есть?» «Нет, — ответил он. «Самойнпа, я не знаю,
что ещё сказать о себе, кроме того, что я христианин». Тогда меня преследовал гнев моего отца,
но не из-за того, что он победил меня. --
Через несколько дней после того, как мы крестились. Дух сообщил мне,
что я не молюсь ни о чём, кроме страданий. Точка после
они отвезли нас в тюрьму. Я был непривычен к тому времени.
тому синкейтину было пятнадцать. Может, это был ужасный день! -- Заставил меня волноваться
мои дети. Благородные дьяконы Терций и Помпоний были, наконец,
подарком времени, который мы терпим точно для любой комнаты, с
немного я пришел в себя, мы. Я кормила грудью своих детей, которые уже были опустошены
и голодны, и я оставляю это моей маме и моему брату. С грустью я увидела
как они вторглись в мое пространство. В течение многих дней я испытывала сильные мучения.
Я добилась себе разрешения держать моего ребенка в плену у себя дома.
-- Внезапно я почувствовала, что снова могу подтвердить реактивность и освободить ребенка.
заботы и заточение казались мне принцем комнаты, и ничего другого.
было бы приятнее, чем там.

Тогда мой брат сказал мне: "Ты наделен огромной ценностью, поэтому
ты можешь требовать себе откровения, ожидая нас, марттирин, смерти или
освобождения!"

"И я ответил ему по секрету, потому что я знаю, что могу поговорить с
С Господом: "Завтра ты узнаешь это".

"И я помолился Господу, и мне было доложено: я увидел
огромную золотую лестницу, уходящую в небеса
вверх; но они были такими узкими, что только по одному можно было
подняться на самый верх. По обеим сторонам лестницы было
разное железное оружие: мечи, копья, косы, чтобы те, кто
осторожно поднимался на самый верх, не
только изувечились, но и были уколоты остриями копий. А внизу
лестницу охранял гигантский дракон, который следил за теми, кто
пытался спуститься, и пытался их отпугнуть.

«Сначала поднялся Сатурн, которому затем наша звезда
охотно уступила, но это не мы в тюрьме
когда ты будешь с нами. Рад получить лестницу.
голова. И он повернулся ко мне и сказал: "Перпетуя, я жду тебя.
Но будьте осторожны, "вы не причините вреда дракону".

"Я ответил ему: "Это не я, во имя Господа Иисуса Христа,
не причиняющий вреда". И лестница под поднятым драконом медленно подняла вверх
его голову, как будто в страхе передо мной.

"Я взобрался наверх и увидел пространство в саду, в центре
на старике сидела грубая фигура в пастушьей одежде. И его
вокруг него стояло несколько тысяч человек в белых одеждах. И он
поднял голову, посмотрел на меня и сказал: «Добро пожаловать, дитя!»

 Он крикнул мне и дал кусок сыра, который у него
был. Я принял подарок, сложив руки, и все
вокруг сказали: «Аминь!» — Затем меня разбудил звук.
 У меня во рту всё ещё было сладко.

 На том месте я рассказал брату о том, что видел. Мы оба понимали,
как больно ждать, и начали терять надежду на мир.

"Через несколько дней после того, как мы
услышали, что нас вызывают на допрос, город стал для меня отцом, и я погрузился в глубокую печаль
в сердце, измени моё решение.

"«Пожалей дочь, седые волосы», — молился он. «Пожалей своего отца, если
ты заслуживаешь того, чтобы тебя называли отцом. Этими руками я довёл тебя до расцвета
твоего возраста, когда ты был мне ближе, чем кто-либо из братьев, — не
делай так, чтобы я был этим h;pe;t;. Это мой брат, это твоя мать и
твоя мать, сестра, это твой ребёнок, который не может жить без тебя; пожалей их! Нет,
благоразумный человек, ты бы устроил для всех нас крушение. Стыд заставляет нас
замолчать, если ты страдаешь от такой смерти'.

"Так говорил мой отец, преисполненный отцовской любви, а я целовал его.
мою руку. Затем он упал на землю у моих ног, называя меня
госпожой, а не дочерью.

"Мне было жаль его седую голову, и то, что он был в нашей семье
единственным, кто не хотел радоваться моим страданиям. Я утешала
его, говоря: «Что Бог захочет, то и случится. Ибо
ты должен знать, что мы не сами по себе, а Бог!»

"Печально было расставаться с ним.

«На следующий день они забрали нас посреди улицы
для допроса. Мы пришли на Форум. Сказали, что это срочно
распространился по Форуму в центре-среде, составляющей город, и собрался
из большой толпы.

"Мы поднимаемся, чтобы заключенные поставили нужную сцену".

"Все заключенные исповедовали себя христианами.

"Когда пришла моя очередь, подошел ко мне мой отец, мое дитя
с притянул меня к себе и взмолился: "Помилуй своих детей!" А также
прокуратор Иларий, над смертью которого проконсул Минуций Тимьянуксен
получил власть над жизнью и смертью, сказал мне: "Позор!
старый отец, пожалей маленького ребенка".

Но я покачал головой.

"Когда Илариус спросил меня: "Признаешь ли ты себя Христом?" --
и я ответил: "Я исповедую, я исповедую себя Христом".

"Тогда приготовься к тому, что мой отец потащит меня на твое место. Но
Хилариус позволил тебе увести ее и выпороть, вицойлла. И мой отец
страдания опечалило меня, как будто я бы и сам был наказан-так
печалит меня в своего жалкого существования в старости.

«Затем прокуратор перечислил наши имена и приговорил нас
к растерзанию зверями. Но мы вернулись, мы вернулись в тюрьму.

» Через несколько дней после того, как конвоир Пуденс, потому что он
нас высоко ценили, потому что было видно, что сила Божья была с нами.
мы сильны, у нас много братьев, так что мы можем утешать друг друга.
друг друга.

"Но после того, как приблизилась дата казни, пришел к моему отцу, печаль грызла меня.
бросился ко мне и, разорвав бороду, бросился на пол передо мной, проклиная
пришел день за днем и произнес слова, которые тронули всех. О, как
Мне было по-настоящему жаль его несчастную старость!

"В тот день, когда мы достали им этого зверя, я видел дикона
Помпоньюксен пришел в тюрьму и постучал в дверь. Я пойду и
Я открыла ему. Он был прекрасен, в белом вечернем платье. И он
сказал мне: "Перпетуя, мы ждем тебя. Давай!" Он схватил мой стакан
в мою руку, и после того, как мы шли по неровным дорогам, нам, наконец,
не хватило дыхания для амфитеатра. Он вывел меня туда, на середину арены
и сказал: "Не бойся. Смотри, я буду сражаться вместе с тобой
с тобой".

"И он исчез.

«Но я видел, как люди ylt;ymp;ri сидели в напряжении в ожидании.
Я удивился, что против меня не пустили животных, потому что
я знаю, что обречён на встречу с дикими зверями. — Тогда
Вышел из чёрной египетской схватки против меня и в то же время
предстал жестоким высоким мужчиной, с головой, вытянутой всё выше и выше
цирковой стены. Над ней была длинная туника, а поверх неё
пурпурный костюм и трость в руке, словно укротитель зверей,
плюс зелёные ветви, на которых висели золотые яблоки. Он попросил тишины
и заявил:

«Если египтянин овладеет этой женщиной, то убьёт его
мечом; но если она овладеет египтянином, то возьми у него
ветку». Итак, поговорим о том, когда следует уйти от мужчины.

«Мы побежали друг на друга и начали сражаться. Я
оттолкнул его так, что он упал лицом вниз, и наступил
ему на голову. Люди услышали крик.

"Но я подошёл к нему и взял ветку.

"Он дал мне ветку и сказал: «Да пребудет с тобой мир, дочь моя».
Радуясь своей победе, я вышел к воротам цирка.

"Потом я проснулся. Теперь я знаю, что пришёл не сражаться со зверями,
а с дьяволом. Но я был уверен, что наделён силой
побеждать.

"Так проходили мои дни, полные сражений, пока. Битва за переговоры не стала
второй задачей." --

Та же служанка вошла и передала Юлии письмо.

«Его принёс один из преторианцев, — добавил он. — Юлия,
прочти его». Юлия вскрыла письмо и пробежала его глазами. Молча протянула его сестре.
Затем, поднявшись, он встал внизу и на мгновение пристально посмотрел на неё.

«Марцелла, — сказал он громким, торжественным голосом, и
её лицо вспыхнуло, — я спасу его».
Позови сюда Кальпурния, он должен пойти со мной, я
хочу предстать перед императором. Но поторопись, потому что время дороже всего.

Не дожидаясь ответа, он отправился в свои покои, чтобы переодеться. Уже через несколько минут он был готов. То же самое сделает
Кальпурний, как Марцелла назвала его, и сообщит ему
несколько слов по этому поводу.

 Не прошло и получаса, как они заняли свои места на троне
во дворце императора. Кальпурний со своими идут к Юлию Цезарю
телохранители выстраиваются в очередь лапице. Один из придворных подходит к их лицам.

"Мы хотим добраться до императора", - сказал Кальпурний, сворачивая с пути
придворного.

"Император - это всего лишь двухчасовой костюм", - был придворный.
односложный ответ.

"Скажи ему, что тот, кто в Неаполе однажды спас ему жизнь
от руки убийцы, хочет поговорить с ним по важному делу", - настойчиво приказала
Джулия.

Придворный поклонился. "Мне нужно место, чтобы выполнить мою просьбу", - сказал он и ушел.
идите.

Уже через несколько минут он вернулся, сказав, что к императору.
ждите их. Кальпурний хотел остаться в стороне от ожидания, а Джулия уйти.
так одиноко внутри длинного золотого рипсуи с украшенным занавесом сезона
, который закрывал приемную императора, чтобы подойти к двери.
Когда он переступил порог, его охватила тихая дрожь, но
он снова решительно взял себя в руки.

Пожалуйста, присоединись к императору против него.

"Я думаю, что мне приятно видеть тебя в Риме, — сказал он, — но ещё приятнее то, что я надеюсь, что смогу хорошо тебе послужить".

«Возвышенный Цезарь», — начала Юлия, поклонившись, — «Боже, ты был со мной, когда я
спасла твою жизнь; теперь я прихожу к тебе, чтобы помолиться друг за друга
духом».

Император напряжённо смотрел на ожидающую его Юлию. Юлия немного догадывалась.
Ему нужно было собраться с мыслями, прежде чем он осмелился бы молиться перед ним,
если бы она знала, то была бы врагом императора.

"Я молю тебя, Лициний, о том, кто прежде был
легатом карфагенян", — едва слышно прошептал он.

Император отступил на шаг назад; гнев его вспыхнул, и он ударил себя в грудь.

"Лициний, ты?" — сказал он. "Он обвиняет меня в том, что я
встретил его гнев. Он заслуживает смерти".

Юлий больше не мог сдерживаться. Слезы хлынули у него из глаз.
он упал на колени и протянул для молитвы руки.
путь императора, который смотрел на него глазами вихайсиллы.

"Вставай", - сказал император почти властно. "Не подходит его падение".
перед моими коленями, за что я буду благодарен, что ты убит.

Юлия молча подчинилась.

"Я уже говорил тебе, - продолжил Септимий, - что император
благодарность за тебя безгранична. Это также коснется
сегодняшнего дня. Я дарую жизнь тому человеку, перед которым ты молишься.
Но знай, что я делаю это против своей воли и только для того, чтобы сделать
тебе большую хорошую работу. Но я больше не хочу видеть Личиньюксена
в лицо; пусть отправляется в изгнание ".

Джулия произнесла, потянувшись за несколькими словами благодарности.

"Откуда ты знаешь, что ты Лицинюксен?" - спросил император чуть более мягко.

"Карфагенянин ежедневно бывал у нас в гостях", - ответила Юлия.

"Разве ты не заставляешь ее забыть? -- У тебя действительно хорошая память.
ты почитаешь".

Джулия сильно покраснела.

"Ну, тогда", - сказал он, любезно протягивая руку
Джулия: "Ну что ж, не забывай, что пьеса, которую ты любишь, написана "живым человеком", который
дружелюбен к тебе по твоей точке зрения".

Поэтому он отступил от "императора". Джулия поспешила выйти из
приемной и оставила спот Кальпурнюксена без присмотра
императорского двора.

 * * * * *

Прошло несколько часов. Лициний сидел, закрыв лицо руками, и
молча размышлял о своём пленении. Ни малейшее
эмоциональное потрясение не отразилось на нём; лишь время от
времени он тяжело вздыхал. Он смотрел на банальную жизнь и думал о
верном Сатурнине, когда открылась дверь. «Я готов», — сказал
Лициний, поднимаясь на ноги.

В комнату вошли императорские чиновники. В руках у него был
свиток пергамента, который он развернул и протянул узнику. Это заняло
это против тишины с трепетом. Он куммастуй, лукейссан это:
"Мой господин, возвышенный цезарь, удостоен милости некоторых ее дорогих особ"
в результате заступничество заменено смертной казнью маанпаокси
за пределами границ Италии, о чем настоящим вас уведомляю". Это
ниже было имя городского префекта.

Молчал, уставившись на надпись Лициния. Эккихаммастис удаляют
его в начале всей той радости, которую я испытываю. "И что?" - пробормотал он.

"Вы можете выбрать колесо Бицантина или ардженто", - ответил чиновник.

"Я выбираю колесо ардженто", - настойчиво сказал Лициний.

"Хорошо. У тебя есть два часа, чтобы подготовиться к выходу.
Центурион германского типа идет к тебе".

Таким образом, он намеревается официально проводить. Но Лициний, черт возьми,
его рука на ее плече. "Можете ли вы сказать мне", - спросил он.
конкретно молясь, "приговор кому из эсирукуксистов был изменен?"

Чиновник поднял свою олкапайтянсу. "Я больше ничего об этом не знаю.
Достаточно было услышать, что одна из знатных женщин стала
твоей фавориткой.

 «Это была она!» — подумал Лициний. «Потому что кто ещё это мог быть?»
могло быть. Может быть, Марселла? Но выполнил бы Сезар его
просьбу? Нет; но однажды она спасла ему жизнь. Итак, я должен благодарить только ее
за спасение, только ей одной
я буду благодарен за все свои дни ".

Затем он упал на колени в углу kamarinsa, nyyk была его голова
прислонившись к стене, и молча молился.

В назначенное время Уилл Германи печатает центуриона, который должен был покинуть пленника
для завершения. Это был тот же самый старый солдат, который был у моего кулуксена
снялся в фильме country man his Roman yummy.

"Мы нашли хорошего попутчика, не так ли?" - сказал Лициний
он.

Старик усмехнулся. "Без меня я ничто", - сказал он. "Это, который
возвращаясь домой, радуется; ибо, видите ли, сэр, это
зеленая равнина, по которой тянется река Богесоста Рейни, моя
мой народ котопаикка. Мои родственники живут недалеко от ардженто Ратиа, где сейчас
"мог бы и ты".

В разгар сезона они отправились из Рима в Порта Фламиния. Скорбь вызвала
Лициний в последний раз взглянул на семь холмов города. Его
взгляд остановился на Эсквилине, где жила его спасительница. Он
протянул руку в знак прощания. Он чувствовал, как разрывается его сердце,
когда ему пришлось уехать из Рима, так и не увидев Ее и не поблагодарив.

Напрасно джермани был рад последовать за лайстансой. Это дает длинные
только односложные слова в ответ на его пухэйхин. Только когда
старик сострадающий спросил ее, о чем ей грустно рассказывать
Лициний испытывал неудачу, судьбу и даже то, как она сложилась
был опечален этим, когда ему пришлось покинуть Рим, не получив никакой благодарности
это спасло ему жизнь.

"Да, - ответил isg believes, - это печально, когда ты не можешь вернуться.
вознаградите за еще одну хорошую работу, но все же уверен, что если нет
прояви благодарность, даже сказав "ни то, ни другое". Однако утешение,
печальный ум, что он говорит о тебе, да, я думаю,
поэтому ты оставляешь ему слово, не сказав "спасибо".

В Этрурии, в городе Вежи, они остановились на ночь. Они уже засыпали землю,
когда Лициний снова поднялся и взял центурионов в руки.

"Добрый человек, - взмолился он, - позволь мне посетить Рим, куда мои мысли
все еще возвращаются. Клянусь тебе, я вернусь завтра в полдень
снова к себе".

"О чем ты просишь меня?" - сказал центурион в изумлении. "Разве ты не знаешь,
что я должен ответить тебе?"

"Я знаю, - ответил Лициний, - но я верю, что лояльность и
честность - это внешние границы Германии".

Центурион покачал головой. "Я не могу".

Ликиньюксен выражает свою глубокую скорбь. Старик о наблюдении за ним.
У старика было доброе сердце, которое не позволило ему покинуть клуб laistansa
такого рода скорбь. Он на мгновение задумался.

"Хорошо, - сказал он наконец, - я пожертвую своей честью и своей жизнью".
ваша честность принесет удачу в торговле и доверие. Поспешите в Рим!"

Лициний схватил старика за руку и с благодарностью сжал ее.

"Но, - снова начал старик, - тебе придется переодеться. Я
Я знаю этого хозяина дома; он с радостью подчиняется нам.
крестьянские костюмы. И прежде чем ты приедешь в Рим, купи
корзину инжира и пройдись с ней по городу на плече. Тогда есть ты.
никто не знает."

Лициний поспешил с уважением позвать хозяина таверны. А потом, когда
необходимые приготовления были сделаны, и он сам на минуту
задумался, он syd;ny;n во время поездки.

Когда вы шли пять часов и оставалось совсем немного до
рассвета, показался Рим. Его сердце билось
было слышно, когда он вошел в Porta Flaminia'to изнутри. Закрыть
в таверне он отдохнул пару часов, а затем отправился на поиски
комнат Кальпурниуксена. Никто не мог почувствовать карфагенского легаатикси
на нем была крестьянская одежда, напоминавшая человека, который шагнул в корзину
на плечах была шляпа, а голова глубоко вдавлена. Знайте, что да, он и
в заявлении осмелится он смелее есийты тоже.

"Кальпурний дома", - спросил он у стража ворот.

Этот взгляд восхитителен. "Наш хозяин сам не свой".
раньше покупал к столу фрукты, - ответил он, - "Уходи!"

Любой крючком без необходимости принимать Лициний из кармана серебряную монету и положить ее в
kerberus грубый свои силы.

"Утруждать себя и так сильно, что вы сообщите мне", - сказал он
порт няня. "У меня есть важные дела господа".

С удовольствием поставлю ему консьержа карманные деньги, обещая исполнить его
запрос.

Через несколько минут после того, как он вернулся. "Мой господин, - сказал он, - сейчас выйдет".
как раз собирается уходить. А потому у меня нет сердца, чтобы сообщить вам.
Но секундочку Атриум. Здесь вы сможете получить к нему навстречу и доставить
бизнес".

Лициний следовал консьержа для консультации. Его сердце бешено колотилось
тяжело, когда он острил против притаившегося в ожидании кальпурния из
будущего.

Теперь это раб сеураамана. Лициний смело шагнул к ней
. "Я хотела бы немного поговорить, господин", - сказала она и тихо прошептала
Кальпумиуксену на ухо несколько слов. Кальпурний съежился, но
иди сюда, сейчас же, когда он увидел, что к ним пришел раб. "Иди
сюда", - сказал ему тискеннелилл со спокойным умом. И они ушли.
таблинум - с уважением.

"Всемогущие боги", - воскликнул Кальпурний, беря Лицинюксен
в свои руки. "Вы сделали это, к сожалению, друзья мои, не так ли? Я с трудом могу
чувствовать тебя. Что стало с древним процветающим молодым
мужчиной?

"Проблемы народа раукасемаан", - ответил Лициний вакайшести.

Кальпурний покачал своей скорбящей головой.

"Поверь мне, - сказал он, - я часто испытываю сострадание, думая о тебе.
сострадание. Обида так глубока
системен. — Но, скажи, что я могу сделать для тебя в качестве одолжения?

«Я пришёл сюда только за одним, — ответил Лициний.
"Я хочу поблагодарить его за то, что он спас мне жизнь. Я был уже далеко от
Рима, уезжал из страны в глушь, чтобы ещё раз
увидеть ее и поговорить с ней заставило меня повернуться к
назад. В этом обличье я прокрался сюда. У меня нет времени
больше минуты, потому что у меня есть место, где вернулся Веджи. Я
как и обещал для центуриона, который мог бы меня изгнать-регион.
Я говорю Джулии, я имею в виду Кальпурнию, что я здесь, и я молюсь, чтобы никто
он не позволил мне уйти отсюда, лохдутуксет."

"Да, мой друг, и я также убежден только в том, что "нет".
мои молитвы напрасны.

Они покидают перистилисте. Сильное волнение из-за Лисинюксена,
когда он подумал, что сейчас перед ним предстанет та, о ком он
так горестно размышлял, чьё имя он произносил с величайшей болью,
утешая себя, и кого он должен был благодарить за то, что
она всё ещё дышит. Раскаяние, стыд и чувство благодарности
преследовали его теперь, как одна рана; он не мог сдержаться,
он последовал за Кальпурнием, который взял её за руку
и закрыл дверь. Теперь они вошли внутрь. В глубине комнаты
Лициний усадил двух женщин и велел им подойти к нему
путь. Он чувствовал, что они, Марцелла и Юлия, были его последней
силой, и он не мог сказать: «Простите меня!»
 Марцелла быстро схватила его за руку. «Не говори так, Лициний»,
— сказал он с болью в сердце.

 «Пока ты не скажешь мне, — ответил он смущённым голосом, —
Я посмотрел на землю, «которую вы мне дали. Простите, я не могу переступить
этот порог».

«Мы простили вас», — ответила Марцелла. Лициний поднял
голову и посмотрел на Юлию. «Да», — прошептал он, опустив глаза
на землю.

"Что ж, тогда позволь мне, - продолжал Лициний, направляясь к Джулии, - взять
ты хватаешь его за руку и заявляешь, что "у меня нет слов, чтобы объяснить, насколько"
велика благодарность heart line за тебя. Видишь ли, это
Джулия, это мелочь, которая спасла мне жизнь, ты знаешь, потому что
то, что я переношу, я переношу ради Христа. Я каждый день и каждую минуту
готов пожертвовать за нее свою жизнь, palveluksessansa. Но спасенный
моей жизнью, ты ответил на свой кальваванский вопрос, который сделал бытие
болезненным, и в котором я постоянно сомневаюсь, я создал для себя, это
на вопрос, ты ненавидел меня больше всего за мою работу-звезда или мне жаль тебя
несчастный, это дает; трава, порождающая кровавую жажду власти. Теперь
Я знаю, что "Я" в твоих глазах, я разрушаю игру, и я могу уйти в лохдутеттуна
изгнание, радуясь надежде, что я все еще могу вернуться
и увидеть тебя снова. А теперь более чем берегите себя!"

Одновременно протянул руку каждому из них и срочно отправил
в комнату.

Кальпурний последовал за ним. "Ты должен побыть здесь несколько минут", - сказал он.
"Иди сюда, в мою гостиную". Лициний подчинился. Кальпурний открыл
я открыл гроб и достал связку золотых монет. "Возьми это, у тебя нет"
"на мели", - добавил он. "Этот металл, которого у тебя нет, по крайней мере, я добыл
Сардинианец из.

Лициний грустно усмехнулся. "Я был бы признателен за эту сумму денег
в счет ссуды", - ответил он.

Затем, когда друзья собираются попрощаться друг с другом.
Лициний снова взвалил на плечо корзину с фруктами и вышел из комнаты.
Привратник у двери, ведущей в спальню, перевёл взгляд на меня. Счастливый конец.
Я вышел из города через ворота, перешёл мост Милвиуксен и направился к вашему дому.
Затем я сел в повозку, потому что устал и хотел идти пешком.
должно наступить подходящее время для посещения Вежи.

Как только наступила половина ночи, в городе Этрурия появились серые здания.
Старый центурион уже въехал в городские ворота, ожидая его.
Обрадованный Лициний обнимает его. "Вот я и здесь"
снова, - воскликнул он, - "и теперь я полностью в твоей власти во втором раунде, и
мне легче с партнером, чем раньше".

"Да будет Тор!" - ответил центурион. "Я велел хозяину накрыть на стол"
"руузин" угостил тебя лучшим вином "тулиджайсикс".

"Ты предусмотрительный германец!" - сказал Лициний, я рассмеялся и схватил
рука центуриона. «Ну же, теперь мы хотим сохранить илоюхлан и поднять
тост за наше счастливое путешествие в Германию!»




 Четырнадцатая глава.

 Надеюсь, стыд не придёт.


«Ты, прекрасная равнина, по которой течёт серебряная река, ты,
голубые холмы, которые почитают нас издалека; вы, благородные,
верные германцы — хотя илоиттаа меня, что я нахожусь здесь, где северные и южные германцы с копьями и
римскими мечами спокойно смотрят друг на друга, и где свобода
не в почете, но когда я думаю о доме и о нём, кто живёт за семь
на холме в городе, а потом я бы хотел перевалить через Альпы, чтобы попасть туда, где
солнце улыбается, доброта и всё остальное на вашем языке, что принадлежит
путешественнику. Рим, ты в расцвете сил! Миллионы произносят твоё имя
проклиная, миллионы шепчут его, страдая и
испытывая боль, или гордо доверяют. Интересно, когда я смогу
Я сказал: «Ну вот, это у меня перед глазами!» Шесть месяцев я
Немецкие леса прислушиваются к шуму реки Рейни. Может быть, дело в этом.
Я слышу, как вечерний ветер играет с пальмами
ветви и жёлтые волны Тибра! Часто я спрашивал
прохожих, моих сограждан: «Вы идёте в Рим?» И когда они
отвечали, я хотел отпустить их, прежде чем они
отвечали на множество вопросов, которые истома
вызывала у меня на устах».

 Так говорил человек, который, прислонившись к стене,
опираясь на серебряный обод, смотрел на юг. Старый центурион подошел к нему и спокойно положил
руку ему на плечо.

"И так погрузился в размышления", - ответил за него центурион. "Что это такое?
выгода".

Другой повернулся к нему лицом - этим вторым был Лициний.

"Должно быть, я страдал чертовски тяжелее, чем это", - сказал он.
улыбнись. "Мне жаль, что я не в конце концов. Не волнуйся, isg верит!"

"Ни в коем случае, - ответил старик, - но я все же спрошу:. в чем польза
это? Я ездил по длинным дорогам в деревне и даже дольше.
На востоке, но изгнание всегда было, я думаю, для всего дома идеей одного.
В противном случае я бы сгорал от нетерпения скучать по тебе.

Лициний молчал.

- Кроме того, - продолжил центурион, - я могу сообщить вам новости, которые
важны для вас. Император, вероятно, в последний раз обращается к а
суосиолла с большим мнением с христианской точки зрения. Он уже высказал
В своих службах он более набожен и даже благочестив, чем
ты, и даже в своих ближних. У тебя есть хорошие друзья в Риме. Если ты
приедешь к ним, то сможешь убедить императора простить тебя. Мой напарник
Ирмин считает, что некоторое время назад он приехал в Рим, чтобы вернуться
через несколько дней после того, как немецкие наёмники. Он молод, но надёжен, как
татуированный мужчина. Она может охотно
прочитать твоё письмо."

Лицинию понравилось это предложение. Обменявшись
несколькими словами с центурионом, он отправился в свои покои и начал
написать пространное благодарственное письмо в адрес императора.

Когда он закончил, то начал писать Кальпурнию, что
это будет попыткой повлиять на суд махдийкайты в том же направлении.

Уже на следующий день пришёл друг-центурион Ирмин. Это был
тот самый молодой германец, за которым следовал центурион Муинэ. Он стал лицом самым серьёзным и
весьма мужественным.

Лициний поприветствовал его любезно. — Могу я попросить тебя
предоставить мне кое-что? — спросил он.

Преторианка любезно кивнула.

- Второе письмо кальпурниуксена другому...

- Я знаю, - настойчиво перебил преторианец. - Он жив.
Эсквилинуксен живет у Тита Терми.

"Совершенно верно", - изумленно подтвердил Лициний. "Откуда ты так хорошо знаешь его квартиру?"
"Откуда ты так тщательно знаешь его квартиру?"

Старый центурион рассмеялся.

"Итак, мой юный друг пострадал из-за того фантастического случая",
сказал он. "Это заставляет его разговаривать с тобой".

Молодого солдата, казалось, смутили подсказки центуриона, но когда
Лициний, слишком заинтересованный в той же просьбе, наконец согласился, тот
поговорил с ним. "Когда-то я был, - многотиражно говорит он, - связан с
У меня есть кулуксен. Он хотел показать мне Рим. Потом подошёл к двум
проходившим мимо женщинам. Одна из них была красивой благородной дамой. Я
Я влюбился в неё. Игг верит, что он христианин. Я хочу знать,
что это значит, и Игг взял меня к старику, который жил
в двенадцатом квартале города. Старик учил меня много
недель, христианской доктрине. Я рад слушать его, потому что
я думал об этом вместе с прекрасной дамой. Пора идти
в казармы, к военным, которые тоже были христианами. Он
Я провёл несколько дней в их приходе. Там я увидел ту же девушку, что и раньше. Я спросил у напарника, что нужно сделать, чтобы стать
христианином среди них. Он посоветовал мне обратиться к человеку,
которого он, насколько я помню, назначил епископом. Тот спросил меня:
«Я знаю, что такое христианин». Я ответил ему: «Верно,
думаю, я знаю это. Я уже шесть недель каждый день получаю наставления
Праксеалта, который живет на другом берегу Тибра." Затем съежился.
мужчина. "То, что я узнал от него, неправда!" - воскликнул он. "Он
не христианин; он ошибочно присвоил себе это имя ".
Тогда я начинаю злиться, хожу по комнате и думаю о том, что
следует держаться отдельно от всех, что такое христианский номинал. Это
вот и все дело ".

"Но ты забываешь, что разговаривал с той молодой леди, которую видел, которая ведет хозяйство в квартире ".
Кальпурниуксен в комнате и что ее зовут Джулия", - сказал центурион
улыбка.

Лициний тоже не мог не рассмешить молодого солдата,
но вскоре после этого передал ему успокоительный взнос в свою руку и сказал:

"Не обращайте внимания, я посмеюсь над тем, кто из вас отвратителен.
Но когда вы войдёте в комнату Кальпурнии, не забудьте передать мне
привет от юной леди. Он любезно принял его.
 Там вы сможете услышать и о христианах. И если мне
разрешат вернуться в Рим, я надеюсь встретиться с вами и
поговорить о новом учении, о котором вы ещё не знаете."

С этими словами Лициний попрощался с германской молодежью, которая
искренне пожала ему руку и покинула Исготту, а та последовала за
ней и рассказала ей о том, что Лициний задумал.

 * * * * *

Это было первое воскресенье от frozen. Нежно поджариваем весну
солнце всего мира для города.

Часть зала Via Querquelana для встречи с Римом
собрание обычного богослужения в нем.

Перистилином в коридоре были два охранника у дверей, которые отводили
абитуриентов напротив, и показывали им их места. Женщины заходили
правая сторона зала, мужчины левая. Другие сеисаттуируют
в коридоре рта. Это были чёрные, чтобы заботиться об одежде, и
цель состояла в том, чтобы молиться, произносить слова и в одиночестве идти туда, где
у них были угрызения совести, которые не были связаны с
участие в богослужении. Теперь подошёл старик,
епископ Зефирин; он был одет в блестящую белую тогу, а
за столом сидели несколько мужчин, старейшин римской общины. Они прошли в
перистилий и сели на стулья, которые
стояли на кольце в форме подковы. Посреди них было
место, где сидел местный епископ.

Прихожане начали петь речитативом гимны, и их голоса тихо
раздавались по залу. Затем вперёд вышел юный чтец и поприветствовал
прихожан словами:

"Мир вам!"

"И с вашим духом!" - ответили собравшиеся, поднимаясь на ноги.

Теперь прочтите отрывок из Священного Писания, который собрание слушало стоя
.

Прочтите до конца, возвышение сидящего епископа и получите объяснение
прочитайте текст. Его речь была простой, его
короче говоря, его презентация. Словом "аминь" я решил свое объяснение, на которое
прихожане ответили: "Господи, помилуй нас!"

Затем крикнул один из дьяконов:

"Ite, missa est!".[43]

И пятно в положении розы сижоилтанса и ушло, пока что
начало богослужения во второй части, где принимают только крещение.
нужно было участвовать и что центром было причастие.

Церковная служба закончилась. Заключительные слова выступления дьякона:

"Вы можете идти с миром!"

Несколько человек вышли из зала, но большинство осталось на своих местах.

Женская сторона сейчас представит трех дев в белых одеждах,
диакониттариен талуттамина; они направились к процентной ставке на сцене, перед которой стоит
епископ Зефирин. По обе стороны от него были собрания
старейшины и диаконы, сияющий, одетый в белое.

"Нике, Анастасии, Phoibon", чтобы начать епископ, оказались эти три
девственность. "Ты хочешь быть замужем за служением Господу,
диаконисса. Да благословит вас Господь в вашем решении! Пост, на который вы становитесь,
где вы отдаётесь, он драгоценен и в то же время тяжел. Он
драгоценен, потому что у вас есть обширные поля Господни,
где у вас много влияния и вы прославляете Его имя. И что может быть ценнее служения Господу. — Пост также тяжел, потому что вы знаете, что
Слова господина: «Кому много дано, с того много и спросится»."

Затем он обратился к высокопоставленным чиновникам.

"А теперь, Ника, Анастасия и Фибон, — сказал он наконец, — спросите меня
перед лицом вашего Бога и перед лицом этой общины, торжественно ли вы обязуетесь
усердно и честно исполнять эту должность и стать
достойными быть служительницами Господа Иисуса Христа,
имя которого прославится вовеки в новом? Испытайте свои сердца и, пожалуйста, ответьте мне!

 Девы ответили: «Мы хотим».

«Я, Зефирин, по апостольскому указу о власти этого
епископа, имею в виду вас, диаконисса». Виргинс
упал на колени, в то время как прихожане поднялись на ноги.
 Епископ встал по правую руку от него, и они оба склонили головы и помолились:

"Вечный Бог, Господь наш Иисус Христос, отец, мужчина и жена Божья
ты, у кого есть Мириам и Деборан, Ханна и Хульда
ценой своей жизни, ты, кто не наблюдал за появлением единственного сына дешевой женщины
; теперь посмотри также на тех, кого ты предпочитаешь своему выбору
служанки половины и дай им святого духа. Сделай их
чистыми от всякой плоти и слабостей духа, чтобы они
достойно доставили это на посты, которые являются их достоянием
верьте, ваша честь, и в возвращение Иисуса Христа, которое
кроме того, вы и Святого hengellesi пусть хвала и слава
вечный был".

"Аминь!" - гласило решение собрания.

Девственницы поднялись и встали под, и диакониттарет поприветствовала их миром
пероральную дозу и приняла их снова, среди многих других.

Одна из только что рукоположенных в диаконы официанток наступила на ногу молодой паре
пара, присутствовавшая при освящении родов, и
бросилась на грудь молодой жене, которую от волнения сомкнула объятия
он. Затем сожмите жене-спутнице его руку.

"Позволь мне тоже, Ромула, пожелать тебе удачи в том, что он публикует, который
мое сердце скучает, я вполне удовлетворяю тебя ".

Virgin поблагодарила со слезами на глазах.

"Но, - добавил он, - не называй меня ромуланкой".
Старое ушло. Теперь я - это я, анастасия, ибо я воскресла
из тьмы к свету".

Затем он вернулся к диакониттариен и последовал за ними.
помолившись, остальные собравшиеся вышли из комнаты.

Кроме того, молодая пара вышла оттуда и медленно прошла через
Керквелана вдоль колизея по дороге. Они уже молчали.
прошли долгий путь.

"Лициний, - сказала наконец молодая жена, - Я бы с удовольствием
посетите Катакомбель. Вы знаете, что меня туда тянет. Сегодня тот самый
случай годовщины, когда недовольный моей подругой и моей сестрой теммейстин
вдали от меня. Уже ранним утром я сказал служанкам отвести тебя туда
розы и свет. Ты хочешь пойти со мной?

"Очень охотно", - ответил другой. "Когда, но это долгий путь, чтобы не устать"
ты тоже устал!

"Я вижу, - смеясь, ответила молодая жена илькамойвасти, - "что ты меня еще недостаточно знаешь"
все еще достаточно. Я не могу сегодня, я бы посетил Вейин, путешествуя туда и обратно ".

Лициний смеется. "Так лучше!"

Прежде чем выйти на Аппиеву дорогу, чтобы стать Цецилией Метеллан, огромной
Статуя, которую вы видите справа, находится в коридоре; на этой ферме выращивают сосны, фиговые деревья и виноградные лозы. В центре есть прямоугольное отверстие, куда можно спуститься по лестнице. Там внизу Лициний и Юлия. Лестница ведёт в узкий, слегка сужающийся коридор, стены которого покрыты трещинами. Примерно в десяти шагах от коридора у входа находится моя маленькая комната, отделённая от коридора закрытой дверью. Он красиво украшен цветами, а посреди озерацветок ;kee kiehkuroilla в окружении доброго пастыря изображения. Это вокруг
это в библейских изображениях, очень утешительно Вознесенский
фотографии. На боковых стенках расположены гробницы.

Один из них перед молодой парой сейсаттуу. Мемориальная статуя, которая
покрыта розами и лилиями, освещающими два драгоценных
бронзовых светильника. Они создают тусклый свет его мраморной плиты с могилой
рот закрыт, и вы смотрите на массу ваших посетителей, чтобы прочитать следующее
надпись:

 ВИКТОРИЯ. АНИМА. DVLCIS. IN. PACE:
 ВИВАС. В. ДЕО. СЕМПЕР.

(Виктория милую душу (отдыха) в мире. Всегда жить в Боге.)

Рядом с ним находится образ Богородицы,[44], который молится руками за пол
kurotettuina. Это похоронить умершего на фотографии.

Грустно опускаться перед Юлией и Лицинием на колени перед могилой и
тихо молиться супистену.




Справочное объяснение:


[1] Сирокалдейский язык, на котором говорил наш Спаситель. Резолюция Маран Атха,
p.no. Наш Господь придет, есийый только в одном месте Библии,
а именно в 1-м Послании к Коринфянам. 16:22. Англ. память.

[2] своего рода драгоценность.

[3] Христианство в старину хорошо описывало Христа
обычно, добрый пастырь, в форме. Изображения доброго пастыря встречаются
в качестве украшения, кроме гробницы, также в повседневных предметах
, таких как чаша, потир, светильники, кольцо в г.м.

[4] Монтанус был монтанцем для начинающих. Во втором веке
средняя зарплата в есийти он Пепузан в городе пророка Фригиасса
и христианское учение об очистителе, Он требует строгой церковной дисциплины, которая
по словам не успевшего сделать перерыв впору возвращаться в палату, было
строго соблюдать дедушкино голодание, держаться отдельно от других
наймисиста и развлечения. Раздел неженатых новеньких и марттири, положил он
великое значение, презирающий науку, объяснил, что видел видения, и она может
предсказывать невероятные вещи, а также провозгласил 1000-летний рейх
точка отсчета. Он считал себя Иоанна. ев. 15: 26 обетованным Утешителем.
Хотя Монтанус был во всех отношениях цивилизованным человеком и не показывал, что
была какая-то причина, по которой Лахджоженкин выступал от имени незнакомца, она получила
однако в то время возникло широко распространенное движение, на которое указывает есийтийи
враг народа, новый для церкви и который церковь осудила
еретический.

[5] Слава Богу в вышине и на земле мир
люди с доброй волей.

[6] Язычники середины были оклеветаны всеми возможными способами, христиане же,
ученые и живущие, придерживались ложных убеждений, как и другие
народы, что они якобы служат существу, которое превратилось в осла, в
человеческое тело. Откуда взялась эта странная басня, теперь уже не
выяснить. Церковный писатель Тертуллиан (умер в 220 году)
предполагает, что в первую очередь нужно говорить о евреях, даже если с тех пор
мы говорим о христианах. Языческие писатели,
в том числе Тацит, также знали о евреях
осуществляйте это служение богу, и когда римляне часто
считают иудаизм и христианство такими же, как доктрина веры, то и
эта арвелулла, вероятно, конституционна.

Это поверье описывает фрагмент, который вы видите в императорском замке в Риме
в 1856 году найден на рисунке №п. ивакрусификси, на котором нарисована
стена с острым членом. На нем изображен неглубокий крест.
мужчина с головой асинпяя, а на следующем изображен юноша.
молитесь, протягивая руку, чтобы перейти дорогу. Изображение ниже - это
слова: "Джеймс Уотсон узнал о себе из договора"деон" (джеймс Уотсон узнал о молитве своему богу).
Изображение, которое, по-видимому, относится к третьему веку до начала, по иронии судьбы,
христианин Джеймс Уотсон узнал имя этого человека.

[7] языческий римский верховный бог.

[8] богиня Любви Венера.

[9] Христианство размером с родителя во времени, чтобы услышать призыв, который
Римская мировая империя рассеянных евреев искала
тайные планы и парджауксилла разбудили есиваллассу и людей в городе
подозрительное отношение к молодой церкви.

[10] Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан был римским центурионом
сын, рожденный от карфагенянина в 160 местах. Он сдался в начале
изучал римское право и был юристом в Карфагене. Но
в раннем возрасте обратился в христианство и стал
во многих блестящих трудах ярым защитником церкви
от еретиков. Он был христианином
и более талантливым, чем церковные писатели, и более
тонким человеком. Когда он стал старше, то оставил свою церковь и присоединился к
горам.

[11] S. no. etusali's.

[12] колонки ymp;ryst;.

[13] разновидность женской одежды, которая доходит до ступней и
отделяет римскую женщину от других.

[14] Рыба - очень старая христианская метафора. Это связано с тем, что
от греческого слова _ikhthys_ (= рыба), с особыми буквами
являются начальными буквами слов: _Iesous christou old Theon 'Yios_ (= Иисус
Христос, Сын Божий, Спаситель). Рыба на картинке была размером с кредо.
Двойственная природа Христа, его смерть, обращенная к людям звезды
и его таинства через продолжающееся влияние
в церкви, в то же время, когда он также был христианином Христа
следуйте за брендом. Изображения рыб были использованы в качестве уплотнительного кольца в качестве
также хрусталь в форме рыбы, бронза или хоуп-метал-джонгеджа.
Многие из них сохранились до наших дней.

[15] Эти верситы - древнехристианские, греческий гимн
фактор, который для Клеменса Александрийского считался законом.

[16] Греческий верховный бог, такой же, как римский Юпитер. Англ.
память.

[17] Проконсул был тем же, что и губернатор.

[18] легатами были проконсулин, помощник провинциальной армии
командующий и закон об использовании. Англ. память.

[19] ода - это песенное стихотворение.

[20] бригадир, чье падение до командования составило от 70 до 120 военных. Англ.
мем.

[21] резолюция Kyrie eleison на греческом языке переведена на финский: Господи, помилуй.
Англ. mem.

[22] Ликтоориен действовал как туомитуита, злодеи наказаны
y.m. англ. мем.

[23] Динарий был серебряной монетой. Англ. мем.

[24] Прокунсули Маркус Миничи также рассматривается сет Тиминиануксена гладиатори, который будет
сражаться с карфагенским цирком 31 мая на яхте
. Потолок палатки нанесен.

[25] Тога была верхней одеждой, римской национальной одеждой. Англ. mem.

[26] набор для фехтовальщика.

[27] Это были катакомбы. Это, притом очень даже придется увидеть
В Риме, Неаполе и Мултипуле есть большие или маленькие группы
подпольные камерные группы. которые выступают бок о бок или p;;llitysten.
Боковые стенки представляют собой вырезанные квадратные отверстия, которые почти такие же, как
коробка в шкафу, а это три всегда четырнадцать пяллитистен.
Эти могильные бреши были закрыты мраморной паасильей или большими, отдаленными потерями
сковородки из кирпичных камней, на которых были нарисованы Священные Писания, метафора
j.no.e. Стены и закон украшения были расписаны известью. Кен хочет
чтобы получить более подробные объяснения об этих катакомбах, дайте ему прочитать
Общество народного просвещения в 1883 году представлено: "Катакомбы в Риме".
Автор: Е. Н.

[28] Живет в Боге! Прощайте! Мир вам!

[29] Да пребудет с вами мир.

[30] Не только христиане учения, но и их сторонники
сивиллизиййдестан был у язычников среднего движения самым странным
слухи. Это вера в то, что христиане убивали детей и ели людей
мясо, по-видимому, проистекает из приобщения доктрины к бокам
представление о том, что тело и кровь Христа были даны собранию
евхаристия.

[31] Алюспукин, который был рассмотрен ниже. Англ.

[32] Ах, я беспокоюсь о ранах, о собственном оружии, чтобы защитить тебя.

[33] Наума — это финское морское сражение, но это название было дано
в древности театру, в котором разыгрывалось
морское сражение, и это был большой пруд.

[34] С. нет. саун.

[35] Ресторан.

[36] Ремесла, чтобы сохранить старую свободу народа в уничижительном смысле.
Христианство снимает напряжение и усиливает работу
над телом, прославляя и оценивая его.

[37] Ипполит был Зефирином во время (198 или 199-217) пресвитером
Римских общин и главным героем небольшой группы, которая
выступает против церковной дисциплины инертности и Зефирина веры сантоиста
мнение. Каллистуксен стал епископом (217-222), поселился
Ипполит оказывал еще более сильное сопротивление, пока Понтиануксен не занял пост
епископ (230-235) имперское правительство, наконец, вмешалось в эту борьбу
и изгнало епископа, а также ипполита из ссылки. Взгляд глазами
Я полагаю, что спор закончился.

[38] многие из вас были актерами, которые озвучивали и говорили слова.
пытались имитировать дизайн и выставлять смешными самых разных людей,
продвинулись. жадные, пьяницы и т.д.

[39] Силен был вином приемного отца бога и учителем, который
описал фальтера как наездника на осле. Сатиритом снова были
стихотворение "Представь" руджоккаиты, где верхняя сторона тела была
людьми, а нижняя - оленями. Англ. мем.

[40] восстание из мертвых - это более чем хорошо.

[41] "поймай меня, ибо я сбежал, и верни меня обратно"
мастеру Зефиринусу через Керквеланан.

Хотя христианство считает всех людей равными по количеству,
христианские семьи все еще являются рабами, но относятся к ним, однако,
снисходительнее, чем к язычникам. Когда, следовательно, язычники ненадежные рабы
выжег отметину на лбу, затем повесил христианам на шею
маленький плоский, о котором упоминалось выше, мне нравится писать.

[42] Этим человеком был епископ Ириней. Он родился поздно в Азии
и был учеником Поликарпуксена. Он переехал в Галлию, а с 178 года
Вместо этого Потинуксен стал епископом Лугдунума (Лион). Он был противником
ереси успеха. Сохранилась часть его трудов.
Ириней считает, что я достиг мертвой точки 200 года спустя.

[43] Это "вы можете идти, собрание разошлось!" Эти слова относятся к
кейт Киетти из и покаянию за то, что факторы должны исчезнуть, потому что они не разрешено присутствовать при богослужении, когда раздаётся причастие.

[44] Такие молельные образы часто встречаются в катакомбах, и есть те,
которые, несомненно, неправильные, мне понравился образ Марии. Более вероятно, что они
используют это место для захоронения людей.