Девчонки часть 3

ЧАСТЬ  ТРЕТЬЯ
Глава 1
  Жизнь Павловых к началу девяностых годов прошлого века была налаженной жизнью обычной городской интеллигентной семьи из областного, динамично растущего областного центра Западной Сибири. Женя, Евгения Евграфовна Павлова, доцент кафедры отечественной истории, ещё недавно именовавшейся кафедрой истории СССР досоветского периода, преподавала в университете, занималась научной работой. Её муж, как помнят наши читатели, мастер золотые руки, Саша, Александр Владимирович Павлов, работал зубным техником в областной стоматологической поликлинике. Две дочки-красавицы 15 и 12 лет успешно учились, как шутливо говорил их папа, на выпускниц средней школы. В их семье сознательно и по велению души культивировались доверие и любовь друг к другу. Этот дух семейной жизни первоисточником своим имел любовь Саши к Жене, которая началась для него с первого взгляда. И взгляд этот до сих пор не замылился. Они поженились по взаимному влечению. Но что такое настоящая любовь к мужу, Женя поняла только после года супружества и рождения первой дочки. Нежность и переживание своей неразрывности с Сашей затопили её сердце благодарностью и обожанием. Да и кто ещё в целом мире, кроме Саши, мог бы вполне разделить её чувства, когда она не чаяла души и не могла надышаться на это новорождённое чудо! Плоть от плоти и кровь от крови его и её! 
  Была и семейная традиция - достойный пример родителей. И Саши, и Жени. Хотя Женин папа умер, когда она ещё в школу не ходила, и вроде не видела повседневности супружеских отношений самых родных людей в сознательном возрасте. Но мамина жизнь, сквозь которую она пронесла свои чувства к мужу как к реальному участнику их будней и праздников, была для неё образцом уникальной семейной любви. Память бережно хранила и проявления отцовской любви к ней, маленькой девочке. Всё вместе, слагаясь, рождало в сердце желание осуществить мечту о счастливом браке. Конечно, счастливом в той мере, в какой это возможно для хороших, но, конечно, не идеальных людей.
  Переломная эпоха наступивших лихих и бессовестных 90-х, конечно, втягивала в свою мясорубку и их жизнь. Они вскоре поняли, что происходит. В это трудно было поверить, но привычные устои рушились неотвратимо. С СССР, а потом Россией как супердержавой циклопические силы извне и изнутри безжалостно расправлялись, работая на её порабощение, а в перспективе -- уничтожение. Всюду стали всплывать на поверхность общества и государства такие люди, которых ещё совсем недавно просто невозможно было представить на командных  высотах и высотках. Уловив дух времени, быстро сориентировались и переменились многие, кто был при должностях -- почувствовали, что настал час, когда позволено в обмен на лояльность новому режиму нагреть руки и поживиться.
  Павловы не были при должностях и этого искуса не проходили. Но борцами они тоже не были. Женя, сформированная накрепко социализмом и советской жизнью, растворившаяся в своей семье и русской истории 17 века, неожиданно растерялась от нахлынувшего зла конца 20. Александр старался насколько можно защитить свою «ячейку общества» от потрясений и считал, что им сейчас просто надо выжить и сохранить свой уклад жизни, себя и своих дочерей. А там время и совесть покажет, что делать и чьей стороны держаться. Поэтому они упорно старались жить в пространстве своей семьи, как пытался шутить муж, «в соответствии с собственной конституцией». Собственным опытом выявляли границы добра и зла, прокладывая свой путь в российском бездорожье конца века.
  Но время заметно уплотнилось. И его очень не хватало. Особенно на то, чтобы почаще быть всем вместе. Женя с мужем много работали. И оба считали большой удачей то, что по счастливому жребию судьбы попали именно на своё место, именно в свою профессию. Оба решили для себя, что в таких тревожных и непредсказуемых социальных обстоятельствах всё, что они могут сделать, это трезво смотреть на реальность и на своём месте делать своё дело так хорошо, как только могут. И изо всех сил старались не впускать в свою жизнь ненависть, страх, праздность, злость, растерянность. Саша, как мужчина справлялся, конечно, с этим лучше. Имя Александр, что в переводе означало «защитник людей» ему было впору. Семья, любовь друг к другу, к своим дочерям, честность и надёжность на работе, во взаимоотношениях с людьми стали для них точкой опоры в калейдоскопе крушений и перемен.
  Да, работа очень помогала устоять. Многие её в те времена потеряли. Бывали, конечно, и на любимой работе текущие неприятности, но это всегда перемалывалось увлечённостью деятельным, творческим, созидательным процессом труда и позитивным взаимодействием со своим ближайшим окружением. Как-то само собой складывалось так, что и профессиональный, и дружеский круг четы Павловых составляли всё люди примерно одной с ними культурной ориентации. Поэтому их близкую среду общения  не сотрясали нравственные катаклизмы, хотя досадные тени, случалось, омрачали и их дружеские или семейные излучины. Конечно, «ничто человеческое» и при таких благополучных обстоятельствах и характерах не было чуждо этой семье. Под этим устойчивым фразеологизмом обычно понимаются, как минимум, несовершенства человеческие. Были они и у четы Павловых. «Не всё коту масленица», пытался и в таких ситуациях подбадривать сам себя Саша. Но так счастливо у них сложилось, что после начала семейной жизни, недолго постукавшись лбами друг о друга и о семейные проблемы, они научились в полной мере доверять сердцам друг друга. Оба, в конце концов, поняли, что семья – это в первую очередь мир. И как можешь, так и храни его! Помогали любовь и взаимная преданность, верность. Они научили их, молодых ещё людей, понимать, что все эти, время от времени возникающие тени – всего лишь тени и есть. То есть ненастоящие объекты, ненастоящие близкие люди и ненастоящая, совсем не их, жизнь. Это очень помогло им выстоять, когда началось всеобщее крушение в 90-х. В том числе и крушение многих браков, дружбы, личных отношений.
  К тому времени, когда мы с ними снова встречаемся, Саша и Женя были уже  опытной супружеской парой и опытными родителями, умеющими беречь согласие своего домашнего очага. А возникающую всё же время от времени напряжённость старшие Павловы снимали по-разному. Женя, помедитировав с текстами любимых философов, проникалась чувством, что все эти тени – ерунда в сравнении с вечностью и взаимоотношениями с дорогими людьми! Они, Павловы, живут, конечно, первый раз. Но не они первые живут. И до них люди жили. В том числе и во времена великих перемен. И умели чувствовать себя счастливыми, не смотря ни на что! Ведь другого времени для жизни у них не будет. Сумеют и они! Нет такого тумана, из которого не было бы выхода. Женя и в «сумерках сознания», как это она называла, не забывала, ценности этого чувства – счастья иметь близких любимых людей, свою семью. Оно было несоразмерно по своему значению с аномалиями переживаемых социальных катастроф и изменений, и её собственными  внутренними колючками недоразумений, самомнения, претензий!   
  Найденный опытно угол зрения всё преображал. «Счастье или несчастье человека, в основном, является делом его собственных рук» - эти прямые и честные слова Джона Локка, английского философа-материалиста и педагога из далёкого 17 века стали постепенно её собственным убеждением в конце 20 века. Они тоже помогали Жене справляться с собой. И не додумывать, когда на душе смутно и в сознании возникает слишком много привидений. Что в обычае у женщин. Даже таких нетривиальных, как она. Так как это додумывание создаёт проблемы, которых, как правило, изначально-то и не было. Вместо этого она начистоту выкладывала всё мужу, который умел для любимой жены всегда найти и слова и чувства, которые делали мир ясным и простым. И когда они потом сидели, обнявшись, Саша, гладя её волосы, руки, плечи говорил всегда какие-нибудь обычные слова. Необычным было то, как он их говорил.
  -- У тебя не сердце, а солнце, Женечка! Только дай ему светить! Ты же знаешь, что «сразу мир совсем не тот, когда такое СОЛНЫШКО встаёт! И сразу музыка, и радуга рисуют цветы! А я, как во сне, иду по весне! И сердце, словно колокол, и всюду ты!»
  Простенькая вроде бы эта и подобные ей песенки из советской их молодости, которые Саша напевал ей в таких случаях, как бодрый луч радости всплывали и в памяти певучей Жени, разряжали напряжение, если оно доставало, снимали усталость, если она угнетала. Вообще перезагружали мозг и душу. И Женя раз за разом всё отчётливее понимала, что большинство проблем в жизни и в браке возникает из-за подразумеваемых вещей. И надо эти проблемы, если не отпускают всё-таки,  просто проговаривать вдвоём. 
  У Саши вообще был свой, павловский, алгоритм поведения в семье. Абсолютно мужской. Он всегда чувствовал себя хозяином, который за всё и за всех в ответе. Но в отличие от многих подобных ему мужчин это касалось не только материальных проблем, но и тех проблем, которые руками не потрогаешь, но от которых руки опускаются. Например, уловив  «мерехлюндию» за общим завтраком, он подбадривал себя и своих девочек (как он называл зачастую в одну кучу жену и дочек) не очень оригинальными, но всегда произнесёнными с доброй улыбкой, фразами типа:
  -- Ходить каждый день на работу или учёбу – это, конечно, не подвиг. Но, мне кажется, сегодня что-то героическое для нас в этом есть.
  Он смешно потягивал воздух ноздрями.
  -- Носом чую! Согласны? Ну, веселей смотрите, больше энтузиазма, девчонки! Вечером всех ждёт награда!
  Это означало, что к концу дня муж привезёт что-нибудь вкусненькое или побалует какими-нибудь приятными женскими безделушками своих девочек. А, может быть, в доме появятся в очередной раз билеты на какой-нибудь спектакль или  концерт?! Саша любил и умел быть для них «Дедом Морозом» во все времена года. Говорят же, что в жизни настоящего мужчины бывают три периода: когда он верит в Деда Мороза, когда он не верит в Деда Мороза, когда он сам Дед Мороз. Александр был настоящий мужчина. Поэтому знал, что должен в своей семье своевременно становится и Дедом Морозом.

Глава 2
  И вот однажды у Жени появилась тайна. Похожая на маленькую драгоценную жемчужинку, которую она словно бы с дороги подняла и положила в карман. Зачем -- она и сама пока не могла понять?
  А началось всё с того, что Женина однокурсница Наташа Томилова, теперь, конечно, Наталья Аркадьевна, носящая мужнину знаменитую фамилию Романова, отличник просвещения, организовала в начале 90-х свою турфирму и пригласила однокурсниц в двухдневную просветительскую, а по сути полутуристическую, полупаломническую  поездку в один знаменитый монастырь. Собиралось однокурсниц человек пять. Но к моменту поездки у всех возникли неотложные дела, и Женя оказалась одна в незнакомой, разношёрстной, но, в основном, богомольно-восторженной  компании. В те годы  религиозная тематика активно ворвалась в жизнь, и церковная экзотика и романтика захватили многих. Женя тоже, как она себе определила, «из профессионального любопытства» несколько раз до этого заходила в храм. Стояла, завороженная необычной обстановкой, ликами икон, церковным пением. И людьми, в которых чувствовался малопонятный и какой-то другой, чем в обычной повседневности, дух. В нём Женя бессознательно угадывала не только иную жизнь, но и иную свободу и дисциплину, но главное – иную любовь, похожую чем-то на любовь бабы Луши. Глаза некоторых церковников, старых и даже не старых ещё людей, смотрели словно из другой реальности – столько было в них  неземной простоты и неземной ласки. Откуда взялись эти люди и где они такие вырастали и сохранялись? В мутной обстановке 90-х, когда многие потеряли мировоззренческие ориентиры, они словно бы ясно понимали, как жить. И это привлекало. Женю тоже потянуло в эту сторону. Русский семнадцатый век, предмет её профессионального интереса, с его искренним и ярким движением боголюбцев, горячей верой старообрядцев, конечно, сыграл тут свою роль, увлекая Евгению Евграфовну в вечные проблемы взаимоотношений Бога и людей. Поразительно, но перед ними она чувствовала себя не образованным, много чего знающим историком, а маленькой девочкой. И этой девочке Жене хотелось, чтоб таинственный и всесильный Кто-то, Которого именуют Создателем и Властителем вселенной и каждого человека, научил и её тоже, как же жить, чтобы на душе было  ясно и спокойно? Чтоб всё было без обмана и лукавства, без сомнения и тревоги – надёжно и правильно?
  Поездка в монастырь стала, говоря высоким слогом, а другой тут, по её мнению, был бы неуместен, эпохальным событием в Жениной биографии. Она погрузилась за короткое это время в совершенно незнакомую и пленительную жизнь. Многое узнала из лекций-бесед сопровождающего их группу экскурсовода, похожего на пламенного проповедника, из общения с немногими верующими попутчицами, из их молитвенного энтузиазма. Как они в дороге пели молитвы! Сколько много знали и их, и духовных песен! И ещё была встреча с молодым и, по всему видно было, образованным монахом. Он просто, спокойно, но с какой-то несокрушимой внутренней силой рассказывал притихшим, в общем и целом невежественным в религии людям, даже таким интеллигентам, как она, о монастыре, его прошлом и настоящем, о смысле веры и монашеской жизни. В нём чувствовалась такая внутренняя убеждённость, что она не могла не передаваться настроенным на доверие слушателям, а особенно слушательницам, которых было большинство. Монах готов был ответить на вопросы. Но почему-то никто не отваживался их задать. Такая высокая планка благоговения и погружения в тему была им задана, что все могли «только внимать», как сказала одна женщина в тёмной одежде и юбке в пол. «Да, вопросы – это когда на равных», -- подумала и Женя. А тут «о равных» не было и речи. И главное – никто к этому, похоже, не стремился и от этого не страдал. Так хотелось кумира, так хотелось просто и по-детски слушать и верить!
  Новые переживания нового опыта, безусловная и какая-то всепобеждающая вера некоторых экскурсанток-паломниц  вызвали у Жени желание всё чаще заглядывать в храм. И однажды даже встречу с подружками юности на ежемесячном девичнике Женя променяла на своё первое полное богослужение.
  Вышла после из храма обогащённая новыми впечатлениями. Удивление вызвало, что усталость от почти трёхчасового стояния, просто куда-то улетучилась, когда она вышла из храма! Симптомы этой усталости от стояния на одном месте, которые Женя из приличия подавляла во время службы усвоенной с детства привычкой к поведению, адекватному обстановке, вдруг пропали! Никакого напряжения в теле – оно стало лёгким и послушным. И, главное, никаких претензий ни к себе, ни к окружающему миру -  душа купалась в простой радости жить и делить эту неповторимую жизнь с людьми! Даже незнакомыми. Или с птицами, улицами, солнцем на небе! Даже с замаскированным под нищего попрошайкой, которому она от всей души положила в шапку немаленькую для неё сумму денег. Эта радость сердца, разумеется, не была для Жени незнакомой. Но после храма к ней прибавилось нечто такое, чего раньше, она это точно и чутко чувствовала, не было. Какая-то несокрушимая в своей непобедимости и в своём спокойствии безграничность жизни наполняла сердце кислородом качества такой высокой пробы, каким раньше она не дышала и о существовании которого и не догадывалась.

Глава 3

  Евгения Евграфовна начала время от времени бывать на богослужениях. И, в конце концов, поняла, что хочет креститься. Почему она хотела сделать это тайно от своих, молодая женщина не знала. Но с какой-то благоговейной осторожностью берегла эту тайну. Взрослый уважаемый учёный и педагог, сформировавшийся в атеистическом обществе, она к тому же опасалась на первых порах показаться смешной, обнаружив свой интерес к боговерию. С одной стороны, понимала, что эти оглядки похожи на предательство себя. Но, с другой стороны, чувствовала, что если сейчас повести себя открыто, это будет похоже на вызов всем и всему. Она не хотела ни вызова, ни предательства. Она хотела спокойно, без спешки и помех утвердится в том, чего просила душа. И для того, чтоб избежать каких бы то ни было влияний на свои действия, выбрала тайну, которая казалась ей приемлемым в данном случае компромиссом. Перед крещением, на котором вместе с ней было ещё человек тридцать, она прошла через потрясение первой исповедью. Когда Женя решилась на это, у неё было чувство, подобное тому, когда она, десятилетняя девочка, первый раз шла по пружинившей под её ногами длинной доске трамплина трёхметровой вышки бассейна, чтоб сделать свой первый прыжок в воду…
  После исповеди и крещения  Женя действительно почувствовала себя обновлённой и готовой к новой жизни! Даже готовой к духовным подвигам! Прежде всего, она объявила мужу и дочкам о свершившемся событии.  При этом не скрывала своего восторга, вообще своих чувств. Даже какой-то эйфории. Муж и дочери смотрели на неё, как заворожённые.
  -- Мамочка, ты у нас теперь всё равно, что святая!
  -- Влада, это ты несообразное что-то говоришь!
  Евгения Евграфовна закрыла лицо руками. Но быстро отняла их и легко и радостно улыбнулась всем.
  -- Хотя, как я поняла, все мы, люди, призваны к святости, каждый имеет такой потенциал! А первые христиане вообще так и именовались  после крещения – святыми. Да, крещение все предыдущие грехи с человека смывает! И какой-то миг после него все действительно чистые, святые!
  -- Да  ты у нас грешницей и не была никогда, -- муж весело и любовно посмотрел на неё, -- не знаю, что там с тебя надо было смывать.
  -- Все люди грешные, мои хорошие, даже самые лучшие. А я не считаю себя лучшей. Но обо всём этом – не сейчас. Потом расскажу. Так хорошо мне – словами не передать!
  После этого события их семейный корабль постепенно, но неуклонно  развернулся и поплыл в сторону православной веры. В доме стали появляться иконы, книжечки из церковной лавки и библиотеки при храме, возникли христианские темы в общих разговорах. Глава семьи все новшества воспринимал  спокойно и через призму своей любви и доверия жене. Но не только по этой причине. Новые эти смыслы накладывались и на его внутренний мир как-то органично. Натуре его они приходились, что называется, по душе. И хотя сам он, крещённый в раннем детстве, инициативы в изучении основ православия не проявлял, но мог иногда на сон грядущий за компанию с женой прочитать «что-нибудь божественное» из её книжек. Однако, как заметила Женя, подобное чтение его довольно быстро усыпляло. Она оправдывала это перегрузками на работе и с домашними делами, его усталостью и мужским консерватизмом. И не подстёгивала, смиряя свою духовную прыть в отношении мужа и девочек. Сама же она это «божественное» стала предпочитать всякому иному свободному от исполнения своих обязанностей досугу.
  И даже во время еженедельной уборки, которой они занимались обычно все вместе, стала включать на академический час вместо музыки запись какой-нибудь, всегда интересной, лекции профессора Московской духовной академии А.И.Осипова. Сама она все его лекции на дисках уже прослушала. И многое не на один раз. Для доцента Е.Е. Павловой, ищущей свой путь к Богу и вере, это стало живым общением с образованным, понятным ей современником, по сути, её коллегой, рассказывающим на хорошем интеллектуальном уровне и живым языком о живой вере. Муж, в очередной раз, увидев его за профессорским местом в аудитории на мониторе жены, улыбался:
  -- О, Алексей Ильич, Вы опять у нас в гостях. Очень приятно. Чувствуйте себя, как дома. Подключайтесь к наведению порядка и на территории наших душ, - заключал он и уважительно, и шутливо.
  Одновременно Саша ловко скатывал ковёр на полу для выбивания из него пыли во дворе, на свежем воздухе.
  Такие и подобные им не столько перемены, сколько нововведения, входили в семейную жизнь Павловых с Жениной подачи. Погружаясь сама в мир религии и православия, Женя естественным образом заряжала своим вдохновением и семью. Но всё происходило как-то ненатужно, без каскадёрских прыжков и «перехода рубикона». Хотя она по темпераменту и была человеком порыва, т.е. достаточно эмоциональна. Однако в эмоциональности её никогда не было легкомыслия. Наверное, потому, что всегда отлаженной и загруженной была  жизнь, вполне упорядоченным характер, весьма здравыми суждения. Они  своевременно охлаждали  накал переживаний, как и в этом случае, заставляли во всём находить рациональное зерно и твёрдую почву.
  Женя начала по совету священника своё постижение основ православной веры с тонких церковных брошюрок, которые она прочитывала в уединении очень медленно по принципу «шаг вперёд, два назад», с паузами и размышлениями. Правда, некоторые, начав читать, она вскоре решительно откладывала --  слишком слащаво и неестественно были написаны. Образованный её интеллект на дух не принимал эти лубочные тексты. Тогда она всерьёз взялась за первоисточники – Новый Завет и в целом -- Библию. В процессе чтения Книги книг на письменном столе Евгении Евграфовны стали размещаться тома церковных историков, толкователей Священного Писания, святых отцов. Всего, что хотелось бы ей прочитать, что составило бы ясную картину по увлёкшей её теме, достать запросто было невозможно. Но и то, что удалось заполучить и что попало в поле зрения профессионального историка, потребовало значительного напряжения её тренированного ума и, главное – времени, которого всегда не хватало. Но ведь никто её в этой духовной самодеятельности и не торопил. И заданных результатов к намеченному сроку не только не требовал, но и не ждал. Хотя у неё и являлось порою такое почти метафизическое ощущение, что Некто смотрит на неё и чего-то от неё ждёт…
  Однако доценту кафедры отечественной истории, к.и.н. Е.Е. Павловой и самой было интересно переваривать умственно и душевно, проверяя своим нравственным, социальным и профессиональным опытом, эти новые темы и понятия. Но в них раз за разом обнаруживалось столько глубины и возникало столько вопросов, на которые она не могла найти ответы, что Женя, в конце концов, поняла и приняла тот факт, что всё, что ей удалось и удастся познать, будет всего лишь «содержимым  детского ведёрка, зачерпнутым из океана». Но и на это, как она трезво понимала, «маленькое ведёрко», потребуются годы.
  Женя по-новому взглянула и на близких ей верующих людей. Её бабушка Луша, мама отца, всегда была богомольной. Но по натуре своей она не из проповедниц. Да и знаний не имела для этого. Только опыт жизни с Богом. Но её особая, какая-то всепрощающая любовь и доброта были просто удивительны! Они сами собой, без слов, подвигали взрослую, «учёную» внучку к тому, чтобы и самой брать на веру то, во что верила её малограмотная, но очень мудрая и словно бы светом наполненная бабушка. У Саши мама тоже была верующим человеком. Но она была немногословна, строга и сдержанна в своих чувствах. Жил ярко, эмоционально и всегда был лидером по жизни отец – коммунист, мастер цеха большого завода, участник войны. Общительный, талантливый, прямой человек, умеющий привлекать к себе симпатии людей огромным запасом жизнелюбия и доброжелательности, надёжностью и простотой. На его колоритном фоне пригожая, но сдержанная жена выглядела скромной незабудкой. И вера её тоже была неброской, она не была одета в специальную словесную терминологию или монашеский образ жизни, а просто растворялась в повседневности, незримо присутствуя во всём.
  Всех своих пятерых детей Светлана Анатольевна, как само собой, в атеистическое вроде бы время крестила на первом году жизни на дому, приглашая священника из единственного действовавшего в городе православного храма. Икона в их доме всегда стояла. Веры своей её наследница не скрывала. Но, как говорила сама, «объявлений в газету об этом не подавала». Её вероисповедование выражалось, в основном, в каких-то обрядах типа пасхальных яиц и куличей, вербочек и специальных угощений на Родительскую субботу родственников, соседей и многочисленных друзей своих ребятишек. Она носила крестик. Перед едой и в сложных случаях жизни имела обыкновение дома накладывать на себя крестное знамение и призывать имя Божие в самых простых молитвах. Крестильные крестики всех детей хранила за родительской иконой, каждый в отдельном бумажном конвертике с надписью, чей. Ну, и конечно старалась жить благочестиво, как была воспитана. И так же воспитывала своих детей, ничего специально религиозного им не внушая. Да и сама-то не больно знала своё духовное вероучение, но о нравственной его составляющей имела твёрдые понятия и хранила их свято.
  Мужу, формально вполне атеисту, очень нравилось, что у него верующая жена, что у них большая семья, что его Светланочка всегда дома, хранит их патриархальный, семейный очаг, строго и правильно воспитывает детей. Да и его, если самому себе честно признаться, тоже. Всё это придавало жене в его глазах особую цену, ставило словно бы выше повседневной жизни и обычных женщин. И он не переставал гордиться собой, сумевшим заполучить в жёны такую редкостную девушку!
  Женя, перебирая в уме эти известные ей факты, только теперь вполне стала понимать, как мог образоваться такой человек, как её Саша. И такая семья, в которой он вырос. Все они жили под намоленной иконой своих предков и по их заветам. Теперь ей это стало так очевидно.
  А мама Жени и её родители, педагоги, от церковной темы были отдалены, и соответственно старались её не касаться, соблюдая дипломатический нейтралитет. На вопрос Жени к матери – верил ли папа, та ответила, что, скорее всего, да, потому что мама его, бабушка Луша, «очень боговерующая». Но отец, по словам мамы, если и верил, то внутренне, без слов, своим образом жизни и отношением к людям. Сама его смерть этому свидетельство. Но креста она на нём никогда не видела. И не помнит, чтоб он когда-нибудь перекрестился  или  сказал что-нибудь на эту тему. Но маму свою очень почитал, любил и был всегда с ней ласков. Теперь Женя, взвесив всё это на весах своей новообретённой веры и жизненного опыта, понимала, что отец её просто, как говорится, «по группе своей крови» не мог не быть на стороне Бога.
  Вот таким был религиозный багаж Жениного семейства и её самой на то время, в которое мы теперь снова встретились с героями первой части нашего повествования.
Глава 3
  В «один прекрасный день», как определила его Женя, она купила в церковной лавке мужу золотой нательный крест на достаточно массивной цепочке. «Мужской крест и мужская цепочка» -- так уверенно сказала ей опытная в этом продавщица приятной внешности в строгой одежде и   тёмном платочке.
  Саша взял его в руки, разглядывая.
  -- Хочешь, чтобы я носил?
  -- А для чего же я его купила тогда? Да, хочу. Ведь ты же знаешь, что я  с крестиком. Ты же, Сашенька, давным-давно крещёный человек!  А русские крещёные носят крест на груди. Такой у нас обычай.
  Женя для убедительности расстегнула верхнюю пуговку блузки, и на груди её блеснул золотом крестильный крестик. С ним она стала чувствовать какую-то неведомую ей ранее невидимую, но несокрушимую защиту.
  -- Наверное, Женечка, так просто его не надевают и не носят. Надо уметь хотя бы креститься…
  -- Я тебе покажу. Ничего сложного в этом нет. Смотри на меня.
  И она медленно и даже, можно сказать, тщательно перекрестилась.
  -- Давай сделаем так. Я беру у тебя свой крестик. Спасибо, родная! Но немного пусть он у меня полежит. Я подумаю серьёзно, сам зайду в храм. Мне надо время привыкнуть, освоиться со всем этим самому. Дело нешуточное. Не хочу, чтоб у меня с Господом Богом были какие-то навязанные отношения. Даже тобой навязанные, моя любимая!
  -- Хорошо. Я буду ждать.
  После этого прошёл месяц. Саша за это время побывал в храме и даже побеседовал со священником на скамеечке в церковном дворике. Однажды вечером после ужина он сказал своим девочкам:
  -- В моей жизни благодаря маме наступил ответственный момент. Минуточку внимания, мои хорошие!
  Он ушёл ненадолго и вернулся с раскрытой ладонью, на которой солнечно блестел подаренный Женей нательный крест.
-- Вот, буду надевать первый раз в сознательном возрасте.
  И, не торопясь и не смущаясь, хотя и с некоторым напряжением из-за того, что боялся перепутать последовательность движений, сделал крестное знамение и спокойно стал устраивать крестик с цепочкой на своей груди. Влада, как будто готовилась к этому моменту, тут же пришла ему на помощь, защелкнув сзади на отцовском мощном затылке магазинчик золотой цепочки. Это был особенный вечер. В них самих и в их семье появилось нечто, что трудно описать словами, настолько оно выходило за пределы обыденности…
  На следующее утро за завтраком дочери высказали горячую готовность «составить  компанию» отцу и матери. Но Женя резонно заметила им, что «за компанию» не крестятся. Как и не верят в Бога на всякий случай. Они уже не младенцы, и должны понимать, что это значит? И только поняв, решить, нужно ли это им? Как мать, открывшая, как она сама наедине с собой говорила, «сокровище веры», Женя, конечно, желала всем сердцем, чтобы её дочери приняли крещение. Но как педагог, постоянно взаимодействующий с молодёжью, и как человек, для которого в большой цене была личная свобода, своя и других людей, она не хотела оказывать своего материнского давления на это решение девушек-подростков. Женя дала им для начала почитать брошюрки об основах православной веры и сути церковной жизни. Но эти книжечки странным образом ничего для них не прояснили, и младшая при полной поддержке Софии, спросила:
  -- Разве мы не можем просто покреститься, чтобы быть с вами заодно и тоже носить крестики на груди? А то у вас есть крестики, а у нас нет. Мы же ваши дети! Раз вы крещёные, значит, и мы должны быть такие же, как вы. А то сейчас получается вроде того, что у вас одна фамилия, а у нас другая.
  Отец  похвалил дочек за железную логику, сказал, что они обязательно примут крещение. Он смотрел на вещи проще и не считал, как жена, что для этого их нужно обязательно по-богословски подковывать. Александр был уверен, что крещение -- праздник. И этого праздника не надо себя лишать. Надо просто к нему подготовиться, чтобы понимать повод: что будем праздновать?
  -- Женечка, сама расскажи им обо всём, что узнала. Уверен, с тобой они быстрее и лучше поймут, чем в книжках.
  А, может быть, предложил он дальше, стоит рассмотреть такой «ход конём»: Соня с Владой покрестятся, когда летом поедут в гости к бабушке с дедушкой, его родителям? И всё произойдёт в том городском соборе, где его самого крестили, когда он ещё был в пелёнках? Какая это будет радость для бабули! Этот вариант всем понравился. Только Жене не понравилось выражение мужа «ход конём». Но она по заведённому у них обычаю оставила обсуждение этой «фигуры речи» до времени, когда они с Сашей останутся вдвоём. Девочек же особенно рассмешил  показавшийся прямо-таки фантастическим образ «папы в пелёнках». 
  -- А вот бабушка покажет вам эту фантастику на карточках, - улыбнулся довольный отец, - фотографировал меня дома в день крещения дядя Костя, единственный из трёх старших братьев моей мамы оставшийся в живых после войны. Он же и крёстным был. Но теперь уже танкист дядя Костя, как говорит бабушка, «в Царствии Небесном». Ранения были тяжёлые. До старости не дожил. А фото его остались. Уникальные теперь снимки!
 
Глава 4

  -- Ну что, мои голубушки, готовы сейчас обо всём забыть и только маму слушать? – Женя, привыкая, перекрестилась. Дочки  последовали её примеру. В спальне Сони и Жени над бра с одной лампочкой недавно поставили большую софринскую икону Божией Матери, выбранную девочками по предложению мамы в церковной лавке. Она выключила верхний свет и щёлкнула кнопочкой настенного электроприбора. Комната погрузилась в мягкие сумерки, и только небольшой желтоватый сноп светильника озарял лик Богородицы.
  -- Хорошо бы лампадку зажигать, как в храме, - сказала Соня.
  -- Да. Тогда мы с тобой будем спать, как в 19 веке:
Я помню ночь, тепло кроватки,
Лампадку в сумраке угла
И тени от цепей лампадки…
Не ты ли, мама, ангелом была? 
 Только наши кровати уже на кроватки уже не тянут. И мы на младенцев тоже не похожи…
  -- И я не похожа на ангела. Но мне по душе, Владочка, твоя декламация. Ты где это стихотворение нашла?
  -- В церковных книжечках, которые ты мне дала. Мне оно понравилось. И как-то сразу запомнилось. И там написано, что мама для ребёнка всегда как бы земной ангел. Так что не отпирайся, мамочка-ангел!
  -- Да, стихи чистые, светлые. Бог даст, вы вот такими мамами будете... А Сонечка хорошую мысль подала. Давайте в воскресенье выберем лампадки для вашей и для нашей спальни. А сейчас усаживайтесь удобнее, будем, как я обещала, говорить о крещении.
  В дверь раздался осторожный стук отца. В доме, где столько «девчонок», он без стука закрытую дверь никогда не открывал.
  Влада, вспорхнув со своего кресла, распахнула её:
  -- Ура, папочка без нас жить не может!
  -- Это точно. Не помешаю?
  Женя улыбнулась ему почти заговорщически:
  -- Как глава семьи может помешать семье? Ты же священник нашей Домашней Церкви.
  -- Ого! Этого я ещё не вмещаю, Женечка! Вот тоже пришёл послушать про азы православия как новичок в этом деле.
  Саша улыбнулся немного смущённо и без лишних слов устроился на коврике возле Сониной кровати. Здесь ему было удобнее, чем на стуле. Единственное кресло в спальне было, конечно, в распоряжении жены. 
  -- Итак, я постараюсь рассказать вам о крещении очень просто. Не примитивно, заметьте. Но без углубления в метафизику богословия, хотя совсем без этого нельзя, ведь мы будем говорить о таинстве.
  Женя на несколько секунд замолкла, как бы внутренне собираясь и прося помощи у Бога.
  -- В некотором царстве, в некотором государстве… Знакомая присказка? Вот с неё-то я и начну. Нередко в молитвах к Богу обращаются как к Царю. И Он Сам в Евангелии говорит, что пришёл на землю для того, чтобы образовать Своё Царство. Оно называется в Новом Завете Царством Божиим. Царство Божие – это Церковь, глава которой, или иначе говоря, царь – Иисус Христос. Гражданами этого царства становятся все, кто пожелает. Ограничений по возрасту, национальности, образованию, социальному статусу, имущественному положению – никаких. Просто надо желать этого всем сердцем! Но некие привилегии  всё-таки существуют. В Царство Божие, по учению Церкви, беспрепятственный вход открыт тем, кто в таинстве крещения добровольно даёт обеты верности его царю Иисусу Христу, кто не за страх, а за совесть обязывается служить Ему верой и правдой. Это значит, не вступать в тайные и явные связи и общение с врагами царя, а наоборот всячески бороться с ними на Его стороне. Как в составе армии Царя, так и в ситуации, когда окажешься с вражеской стороной один на один.
  -- Мамочка, ты нам, как маленьким, сказку рассказываешь?
  -- Нет, Влада, это не сказка. Придётся сделать отступление, чтобы было понятнее. Слушайте. До того, как Бог сотворил видимый мир, землю и человека, Он сотворил невидимый ангельский мир, мир духов. Ангелы - бестелесные и бессмертные личности. Как и мы, они обладают свободой, потому что, как и мы, сотворены по образу и подобию Божию. Однако мы имеем дух, душу и тело, а они исключительно – духи. Бог дал ангелам волю, ум и могущество, значительно превосходящие наши, человеческие. 
-- Почему?
-- Таковы были Его планы и желания как Творца.
-- Мама у вас умница, но именно поэтому, Сонечка, не может же она, находясь в здравом уме, ставить себе задачу понять всё, что сотворил Бог и почему Он именно так сделал, а не иначе? Она констатирует доступные для познания факты, знакомит нас с традицией, с тем, что настоялось за века.
  Муж, как всегда, «играл» на Женином поле. 
  -- Правильно папа заметил. Мы пока очень глубоко не пойдём. Это – потом, если будет по силам. Сначала надо понять основы, на которых стоит наша вера. То есть на первые ступеньки подняться. А лестница эта высока! Меня отец Николай предупредил, что я не должна на первом этапе сама что-то додумывать, что надо искать ответы на свои вопросы в духовной литературе, лучше у святых отцов.
   -- Но у нас извилины тоже для чего-то в голове извиваются? Кстати, ты же говорила, что все мы созданы по образу и подобию Бога – мыслящими и творческими существами, -- не соглашалась Влада.
  -- Ладно, не умничай, -- просто сказал отец, -- поперёд батьки в пекло не лезь.
   Все улыбнулись этим словам.
  -- Ладно, не буду, батька! А, может быть, Бог создал ангелов такими всесильными, чтоб нам, людям, эффективнее помогать?
  -- Но ведь человечества ещё и в помине не было, так я поняла, когда ангелы были созданы? Значит, они были предназначены для какой-то другой цели, - высказала своё мнение Соня.
  -- Да, ангелы были созданы, чтобы служить Богу, а значит добру, любви, правде, всему хорошему, идущему от Бога. Для этого им, конечно, нужны были недюжинные способности, которыми Бог их и наградил.
  Муж захотел на примере из жизни сделать мысль, высказанную Женей, понятнее для дочек: 
  -- Умный руководитель, когда хочет прорваться на порядок выше в своей деятельности, подбирает команду из людей, себе под стать. Ему надо, чтоб подчинённые не просто с ним во всем соглашались, но понимали задачи и могли их выполнить максимально самостоятельно, профессионально и творчески. Бог без сомнения самый умный Руководитель, поэтому Он и творит Свою команду по образу и подобию Своему.
  -- Не знаю, хорошо это или плохо, что у нас с вами не получается разговор такой ровный, как в книжках и в воскресной школе. Я неопытный преподаватель в этой сфере. Поэтому со мной вы слишком уж запросто  обсуждаете божественные темы. Не знаю, правильно ли это? Хотя, как говаривала моя бабушка Луша, где просто, там ангелов до ста. Но дистанцию всё-таки надо чувствовать. Адекватный ученик, как бы ни был раскован и умён, всё-таки разговаривает с преподавателем в другом тоне, чем со своим другом. Кстати предупреждаю вас, как некоторых своих ретиво-творческих студентов: прежде, чем высказывать свои собственные суждения, надо познакомиться с тем, что до тебя по этому вопросу думали авторитетные специалисты. А то можно начать открывать «америки» и изобретать «велосипеды». А кому это надо?
  -- А ты думаешь, мама, тот, кто сегодня сам собрал велосипед глупее тех, кто, как роботы, собирают его на заводах?
  -- Не глупее. Но для чего придумывать то, что уже придумано. Думать надо над тем, о чем до тебя ещё не додумались. А для этого надо знать предшественников.
  -- Они тоже не зря небо коптили, - улыбнулся младшей дочке отец, - но Макс молодец, видел я его собственноручный мопед.
  -- Я думала, мы иносказательно про велосипед говорим. А некоторые, оказывается, уже в прямом смысле хотят на нём кататься. Тебе неинтересно, Влада?
  -- Мне очень-очень интересно, мамочка, просто хочется как-то примерять и на свою жизнь. Или не надо? Это чистая теория?
  -- Нет, это чистая практика. Но я ещё не могу на эту тему говорить свободно, в форме живого диалога. До такой степени материалом и своим настроением не владею. Да и опыта церковного с гулькин нос.
  -- Давайте-ка, лапушки, не будем отвлекаться на наши будни, а внимательно выслушаем всё и про маминых ангелов, и про крещение.
  -- Ангелы не мои, Саша. Ангелы – Божии. И если вы не настроены всерьёз, я лучше не буду продолжать.
  -- Виноват, – муж поднял руки, как при сдаче в плен. – Извини, Женечка!
  -- Мамочка, нам всерьёз хочется всё узнать и всерьёз креститься, -- Влада примиряющее и лучисто улыбнулась.
  -- Прости, если мы вели себя некорректно, мы нечаянно, увлеклись, –  сказала серьёзно Соня.   
  -- Ладно, продолжаю. Но поймите, я не хочу ПРО ЭТО рассказывать вам против вашей воли, это было бы абсурдно, – Женя немного помолчала, словно бы прислушиваясь к себе и к ним. -- Итак, ангелы были наделены святостью, свободой, необыкновенными способностями, но у всех разными и разной силы и степени. И вот один, самый великий, красивый и талантливый, я говорю, используя наши, человеческие понятия, возомнил о себе настолько, что решил воспользоваться своей свободой, чтобы полностью выйти из-под власти своего Создателя. Его в церковном предании именуют Денницей или Люцифером. Денница – заря утренняя. Lucifer в переводе с латыни – светоносный. По чину ангельскому он был херувимом. Херувимы более других ангелов были наделены светом и знанием тайн Божиих и глубин Божией премудрости. Херувимам дал Бог особое просвещение, потому что они должны были просвещать других. Слово «херувим» в переводе на русский с еврейского означает «многое разумение, излияние премудрости». Как написано в «Житиях святых» митрополита Димитрия Ростовского, Денница был сотворён Богом светлым духом, как бы восходящей, ясной утренней зарёй. Он мог так много, что ему казалось, что знал и понимал всё, проникал во все тайны мироздания. Хотите, я вам прочитаю, что о нём в Библии говорит пророк Иезекииль?
  -- Конечно.
  -- А это что, настоящий пророк?
  -- Самый что ни на есть. Согласно Библии была в глубокой древности, задолго до нашей эры, такая пора, когда устами ветхозаветных пророков Бог Сам сообщал людям свою волю, просвещал, объяснял смысл прошедших и будущих событий. Итак, что говорил Бог через пророка Иезикииля, обращаясь к Деннице? Слушайте. « Ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты. Ты находился в Едеме, в саду Божием. Ты совершен был в путях твоих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония. От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою; за то Я, - тут Женя сделала пояснение, что «Я» в данном случае - это личное местоимение Бога, снова напомнив, что пророк озвучивает Божии слова,- за то Я повергну тебя на землю». А в Евангелии от Луки Господь говорит о бывшем Деннице: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию».
  Но это будет потом. А пока он был ещё не бывшим, а самым настоящим Денницей и чувствовал в себе такое величие, что перед ним стали преклоняться другие ангелы, воздавая славу ему, а не его Творцу. Осознавая в себе необъятные силы духа, видя, что многие из его окружения подвластны им, этот ангел восстал на Бога, чтобы стать равным Ему, чтобы добиться того, чтоб ему, как Богу, тоже поклонялись и служили  ангелы.
  -- Все без исключения?
  -- На этот вопрос пока не могу ответить. Не знаю, то ли этот Денница хотел вообще уничтожить Бога, то ли просто пожелал создать свою зону влияния, в которой он будет как Бог? Но дальше по учению Церкви события развивались следующим образом. Все ангельские силы, а их – легионы, бесчисленное множество, как звёзд небесных, разделились на две армии. Одну возглавил Денница. А другую – архангел Михаил. Это имя в переводе с еврейского языка на русский звучит «кто как Бог!»
  -- Ещё один «кто как Бог!»?
  -- Да. Но как ясно из последующих событий, не Михаил Архангел захотел стать, как Бог. А ему из-за его горячей преданности Богу дана была Творцом такая сила, чтобы он мог, как Бог, справиться со всеми Божиими противниками.
  -- То есть он должен был стать как Бог, чтобы одолеть Денницу и его сторонников? Просто армия на армию он бы не смог победить этого Денницу?
  -- Получается, что нет. Видимо, Бог наделил Денницу совершенно исключительными дарами.
  --Захватывает, мамочка, как фантастика.
  -- Хочу особо подчеркнуть, Влада, что, согласно учению Церкви я говорю о реальных событиях. Хотя вполне допускаю, что какие-то детали были иными, что вселенские небесные происшествия, переведённые для нашего понимания из метафизического в земной формат, имели какой-то иной язык действий и переживаний. Тем не менее, во вселенной произошла величайшая битва, которая, естественно, закончилась победой ангельских сил, воюющих на стороне своего Создателя.
  -- А почему Бог Сам непосредственно не поразил Денницу с его сторонниками? Всё равно же, как ты говоришь, они смогли победить только силой Божией? – спросила Соня.
  -- Об этом я тоже пока ничего в книгах не нашла. Мысли у меня свои, конечно, есть. Но я в них не уверена. Надо их подтвердить или опровергнуть каким-нибудь церковным авторитетом.
  -- Наверно, Бог просто хотел сначала увидеть, а потом проверить на прочность преданность тех, кто остался с Ним, - высказал своё соображение муж.
  -- Может быть, и так. А может быть и по-другому. В мысли Бога нам всё равно так сходу не проникнуть. Да и не сходу – тоже. Мне нравится, что вы не бездумно воспринимаете мой рассказ, у вас сразу возникают вопросы. Но не забывайте: мы  пока договорились просто понять церковную традицию, без своих интерпретаций. Так? Вообще я себе в таких случаях стала говорить простым народным языком: знай сверчок свой шесток.
  -- А мне не нравится быть сверчком и знать свой шесток. И не хочу, чтоб моя мама была таким сверчком!
  -- Влада, я может быть, неудачный образ нарисовала. Но ты меня не сбивай. Ты же понимаешь, что я говорю метафорически о мере человека в его земном измерении и о мере Бога.   
  -- Мама, но если Бог говорил через пророков с людьми, объяснял им многое и про Себя, и про ангелов, в том числе и про Денницу, наверно, это значит, что Он всё-таки хочет, чтоб мы Его понимали, а не просто брали под козырёк? Не может же Бог прятаться от людей и от их желания познать Его. Он же для нас Отец, как ты объясняла, – не то спрашивала, не то утверждала Соня.
   -- Давайте-ка, Мои Вопросительные Знаки, - вспомнил муж детское собирательное прозвище Сони и Влады, - не будем мешать интересному маминому рассказу, -- Саша улыбнулся. --  Я свой вопросник тоже закрываю. А то мы так и не дойдём до сути крещения, а когда ещё выдастся у нас с вами вместе такой длинный, свободный вечер? Давайте мы сначала всё хотя бы в общих чертах узнаем, а потом уже обсудим возникшие вопросы. Согласны?
  -- Ты, папа, как Вера Петровна по биологии. А потом вопросы могут и забыться.
  -- Сонечка, если вопросы забываются, значит, они пока не имеют значения. Слушаем нашу терпеливую и умную маму. Она нам вон ещё всякие иллюстрации приготовила. Дай им, Женечка, пусть смотрят. 
  -- Так вот, эти возгордившиеся собой ангелы, ниспавшие с неба, стали падшими ангелами, злыми духами, бесами, демонами. А Денница – сатаной, дьяволом. Естественное добро в них их собственной гордыней было полностью уничтожено. Почему? Потому что эти богопротивники ангельского чина не просто сделались врагами Бога, они стали исступлённо, до забвения всякого добра ненавидеть Бога. И, конечно, Его ангелов, которые своей свободной волей пройдя через великое испытание верности, остались с Творцом. Эти светлые духи, напротив, приобрели в своём стоянии в добре и в преданности Богу как первопричине всякого добра настолько стойкий иммунитет против зла, что оно уже стало им совершенно чуждо, противоестественно.
  О библейской истории сотворения мира и людей я девочкам уже рассказывала. Но сейчас хочу особо подчеркнуть, что человек – любимое Божие творение, всякий человек, даже самый ничтожный в оценке людей, бомж какой-нибудь, для Бога дороже всех сокровищ мира и всех творений рук человеческих. В каждом человеке добро и зло перемешаны. Но у всех в разных пропорциях. Добродетели и пороки тоже у каждого свои. Но есть, конечно, много таких , которые очень распространены.
  -- Например? – не удержалась Влада.
  -- Например, желание вкусно покушать.
  -- Да, ладно, мамочка, неужели это порок?
  -- Я так поняла. Но, ладно, оставим тему про еду. В отношениях с Богом гастрономия, наверное, не на первом месте. Но вот, например, ложь. Практически все люди знают, что это такое, на собственной практике. Я, например, знаю.
  -- Девчонки, мы же обещали маму не перебивать. Обещали, Влада?
  -- Обещали.
  -- Вот тебе и наглядный пример всеобщего человеческого неумения всегда держать слово. То есть солгали.
  -- Ну ты, папочка, даёшь!
  -- А что, разве не так? Продолжай, Женечка! Мы постараемся шевелить мозгами, но держать язык за зубами.
  -- Спасибо, мои родные. Это просто я слабенький миссионер. Итак, человек способен, пользуясь предоставленной Ему Богом свободой, изменяться как в лучшую, так и в худшую сторону. Но, по учению Церкви, естественное добро, при любых изменениях, ни в одном человеке не может быть до конца уничтожено. Пусть и самым крохотным невидимым зёрнышком добро присутствует в любом, самом ужасном злодее. И это зёрнышко всегда готово дать росток,
  Демоны же ничего не могут сделать Творцу. Он находится вне досягаемости для всякого злого воздействия со стороны сотворённых Им существ. Поэтому всю свою злобу чёрные ангелы, а попросту говоря, бесы, обратили на человека, образ и подобие Божие. Они хотят надругаться над нашей божественной природой. Тем самым падшие духи стремятся доказать Богу, что Его любовь и Его добро в пренебрежении не только у них, но и у нас, людей, бесконечно драгоценных для Господа. Из нас они также хотят сделать гордецов, богоотступников, богохульников, эгоистов и лжецов. И далее по списку… Человеческих пороков и несовершенств много набирается у всех нас вместе и у каждого в отдельности. Битва между Добром и Злом, начатая Михаилом Архангелом, продолжается в сердце каждого человека из века в век. И по итогам своей жизни каждый становится победителем или побеждённым. Третьего не дано.
  В Таинстве Крещения, по сути, заключается добровольный договор Бога с каждым конкретным человеком, который готов принять крещение, о том, что он становится подданным Бога как Царя. Что он избирает на жительство Царствие Божие, и законы этого Царства принимает как законы своей жизни. В Таинстве Крещения каждый человек произносит клятву верности Богу, обязуется со всем возможным старанием исполнять в своей жизни Закон Божий и всегда стремиться поступать по Заповедям. Для того, чтоб это стало возможным, человек в этом таинстве соединяется метафизически с Самим Богом. Затем в ещё одном таинственном действии - миропомазании  человек, который крестится, получает печать даров Духа Святого, т.е. возможность необычной божественной силы для своего тела и духа. Это происходит, когда священник при крещении обмакивает кисточку в миро, специально приготовляемое раз в год патриархом священное масло, и помазывает им лоб, руки, ноги, грудь, веки, т.е. глаза, уши...  Вообще Бог как Создатель знает нас. И посылает нам от рождения те дары, которые раскроются в нас наилучшим образом. Крещение даёт нам ещё больше возможностей понять себя и проявить свои таланты на пользу себе и ближним.
  Кажется, ничего не упустила. В общем, крещёный человек становится не рабом, а сыном и другом Божиим. И потому получает право вступления в Царство Божие. Но перед Таинством Крещения, после наречения христианского имени, человек, стремящийся попасть в Царство Божие, отрекается от сатаны. Священник буквально 3 раза будет спрашивать вас: «Отрекаешься ли от сатаны и от всех дел его, и от всех ангелов его, и от всего служения его, и от всей гордыни его?». И три раза нужно будет ответить: «Отрекаюсь». Потом опять 3 раза священник спросит: «Отреклась ли от сатаны?». И три раза нужно будет подтвердить своё отречение словом «отреклась». Тем самым человек бросает вызов сатане, объявляет о готовности начать свою личную битву с ним. После этого священник говорит: «И дунь, и плюнь на него». И вы должны дунуть и плюнуть на богопротивника и человеконенавистника. Это будет не только символическое, но и прямое действие в адрес реальной духовной личности.
  -- То есть, получается, что мы будем прямо плевать на сатану и бесов?
  -- Да, Влада.
  -- Но мы же этим их разозлим? А ты сама говорила, что они сильнее нас! И что тогда с нами будет? Папочка, можно я к тебе сяду на коврик? Мне и в самом деле как-то страшновато стало, - Влада уютно устроилась рядом с отцом, который был, как всегда спокоен и надёжен.
  -- А тебе, Сонечка, тоже страшно?
  -- Да, как-то не по себе.
  -- Что я могу сказать на ваши страхи, мои родные? Своим отречением от сатаны мы свидетельствуем, что верим в силу Божию, в любовь Божию, с которой нам, по народной поговорке, сам чёрт не страшен. Но не у вас одних душа в пятки уходит, и мурашки по спине бегают. Христос, когда жил на земле, часто, обращаясь к Своим ученикам, говорил: «Не бойтесь! Что вы так боязливы!» Они, крепкие мужчины, тоже боялись.
  -- А вот наш папа не боится! Правда, папа?
  -- Правда. А чего чертей боятся? Пусть они сами нас боятся. Помните, кузнеца Вакулу у Гоголя, как он чёрта оседлал и на нём ездил, куда хотел? Вот так с ними и надо обращаться! А то вон чего придумали – бояться! Давайте лучше маму слушать. Как она интересно и понятно нам всё рассказывает.
  Когда Саша сказал про Гоголя, Женя вспомнила их девичьи гадания в рождественскую ночь. Только теперь, придя к церковной вере, она поняла, в чьих руках, а вернее лапах, оказались тогда они, несмысленные девчонки, со всем своим большим интеллектуальным багажом… На Ирине эта нечисть тогда и отыгралась! А за них с Таней, наверное, кто-то сильно молился на небе и на земле. За неё, конечно, папа и бабушка Луша!..   
  -- Да, бояться чертей не надо. Надо, во-первых, стараться жить по-христиански, не ловиться на их приманки. А, во-вторых, ограждать себя крестным знамением, молитвой. Они от этого сразу никнут, как подкошенная трава, -- продолжила  Женя. -- Но, конечно, каждый человек знает, что такое – страх. Вообще в Евангелии призыв Иисуса Христа «не бояться», чуть ли не самый частый его призыв к ученикам.
  -- Значит, даже у апостолов кровь в жилах стыла? И они проявляли малодушный страх, хотя рядом был Бог?
  -- Получается так, Соня. В Новом Завете такие эпизоды не единичны. Но после сошествия на апостолов Святого Духа мужество уже не покидало их ни при каких обстоятельствах! Но об этом надо отдельно говорить. Сейчас просто как факт запомните, что в крещении Дух Святой сходит на человека. Происходит новое его рождение, духовное, от Божественного Духа. При этом, как я прочитала и поняла, в человеке совершаются невидимые, но неизгладимые перемены. Он, прежде всего, освобождается от власти первородного греха – помните, я вам рассказывала про Адама и Еву? Сатана Святым Духом изгоняется из сердца человека. Он там уже никогда не может быть полновластным хозяином. Но всё-таки мы даём ему некоторые права над нами через грехи, гнездящиеся в наших сердцах, и через них нечистая сила может повелевать нами как своими рабами. Поэтому верующий человек и провозглашает в своих молитвах, что он – раб Божий, что только Божии повеления хочет и готов исполнять беспрекословно. Бывает, конечно, и такое: человек не хочет греха, но по незнанию своему или по сильному соблазну вовлекается в него сатаной, который парализует волю или лживо представляет зло как привлекательную картинку, или как безобидные действия. А на деле толкает на  предосудительные поступки, в нравственные падения. Однако если человек, приняв крещение, будет обращаться за помощью к Богу, от этого насилия сатаны над своей волей он может избавиться. Возможность искушений, т.е. ситуаций, подталкивающих обманом или обольщением к совершению греха, остаётся. Но злые силы пребывают извне, а не внутри человека. Да, и крещёный человек тоже может поддаться на дьявольскую провокацию и согрешить. Но теперь он в состоянии, если сам не хочет, не поддаваться и не грешить. Эту человеческую власть над самим собою -- не грешить, даёт исполнение обетов, т.е. обещаний, которые мы даём при крещении. А если всё-таки совершилось падение, крещёный, искренне раскаявшись, всегда получает прощение от Бога, а с ним и божественную силу и любовь, когда в Таинстве исповеди и причастия Бог Сам явно ободряет, подкрепляет, вселяет спокойное мужество и радость Своим присутствием в его сердце. Это тоже отдельная тема для разговора. Сейчас просто всё запомните, как факт. А мы к этому ещё вернёмся.
  -- И что, любой-любой грех Бог простит?
  -- Любой. При условии, что человеку самому стыдно и противно то, что он сделал. И он ни за что на свете снова не хочет этого совершать.
  -- А вот если я соврала, почти что нечаянно. Или урок не выучила без уважительной вроде бы причины – это грех?
  -- Грех, Влада.
  -- И что мне делать? Я уже и без крещения сто раз пробовала всю домашку полностью выполнять. И всегда говорить чистую правду. Но вот не получается! И что, Бог меня всё время прощать будет?
  -- Конечно, будет. Если тебе самой будет стыдно и в сто первый раз.
  -- Будет стыдно, если на уроке спросят, а я ни бум-бум. А если не спросят, то и ничего, не стыдно.
  -- Влада, ты маму опять отвлекаешь от главного на всякие пустяки. Давай помолчи лучше и послушай.
  -- Это, конечно, не пустяки. Но это лучше обсудить со священником. Знаешь, при храме есть воскресная школа. И для малышей. И для таких, как ты. Вот там, наверное, можно все твои вопросы обсуждать со священником и с твоими сверстниками.
  -- И туда мне можно ходить? Сейчас прямо или после крещения?
  -- Можно и до крещения. Я спрашивала.
  -- Так мы туда пойдём! Правда, Соня? И Макса прихватим.
  -- Ладно. Дай маме закончить, доченька.
  -- Мамочка, извини, я нечаянно, как-то само собой вопросы возникают.
  -- Вот ты и на уроках так же, Влада, не даёшь слова учителю сказать.
  -- А что делать, если у меня всё время вопросы появляются?
  -- Ладно, это отдельная тема: твои вопросы и жалобы учителей на тебя. Всё, зубы на крючок и молчок! Слушаем маму.
  -- В общем, могу сказать, я поняла так, что Бог ещё охотнее, легче, полнее прощает, чем папа с мамой. Так учат святые, познавшие это прощение на своём опыте богообщения. Но только, повторяю, с одним условием – искренне раскаяться в своих проступках и искренне стараться больше так не делать. Собственно именно для того, чтоб люди получили возможность пользоваться своей свободой, избавиться от превышающей человеческие силы власти дьявола и становиться, если пожелают, богоподобными, Христос и пришёл на землю. Для этого Он, Бог, родился, жил, учил, страдал, был предан, унижен и распят. Для этого вознёс человеческую плоть, тело и душу, и человеческий дух в Небесное Царствие, освятил их на Небе, чтобы они с тех пор могли укрепляться Духом Святым на земле. Когда вы дойдёте до чтения Евангелия, обратите внимание, сколько в нём одержимых нечистыми духами персонажей, из которых Христос изгоняет бесов. В древней Церкви даже были особые священнослужители-заклинатели, которым была дана от Бога власть по примеру Христа изгонять бесов из людей. Так много было в дохристианском мире одержимых злыми духами.
  Как говорят священники, изменения, происходящие с человеком во время Крещения, настолько велики, что никакие события, грехопадения, даже перемена веры или её потеря, не возвращают человека в первоначальное состояние. Когда человек крестится по желанию своего сердца в сознательном возрасте, вот как мы с вами, он, как я не раз читала и слышала от новокрещённых и сама испытала, обычно переживает необыкновенную радость. И это не может укрыться ни от него, ни от окружающих. В Таинстве Крещения человеку прощаются все совершённые им прежде грехи. Но, конечно, в вашем возрасте этому уже предшествует исповедь, т.е. раскаяние перед Богом в присутствии священника в тех поступках, которые мучают вашу совесть.
  -- А если меня ничего не мучает?
  -- А ты наедине с собой хорошенько подумай, Влада.
  -- Мама, вы лучше с папой сами скажите мне обо мне. Помнишь, мы маленькие, когда ещё в садик ходили, да и в начальной школе так играли с вами в игру «Скажи мне обо мне». Только мы говорили и про хорошее, и про плохое. А вы скажете про одно плохое. Не очень-то, конечно, приятно представлять себя Богу только с дурной стороны уже с первого знакомства. Может, хоть что-нибудь и про хорошее можно сказать? 
  -- Я же рассказывала, Владочка, что Бог прекрасно осведомлён о всех наших делах и даже мыслях и чувствах. Как хороших. Так и плохих. А на исповеди мы признаёмся в грехах не для того, чтобы представить себя Богу с наихудшей стороны, а потому что сами себе, согрешившим, не рады. Каяться нужно только в том, о чём действительно сожалеешь, о том, что воспринимаешь в себе как недостойное. Нужно подумать и о претензиях к тебе окружающих. Особенно тех, чьим мнением дорожишь. Обычно, со стороны виднее. И не на пустом месте люди нами недовольны. Хотя, конечно, в жизни всякое бывает…Но если твоя совесть тебя в чём-то не обличает, то каяться по этому поводу бессмысленно. Даже если люди обличают.
  -- Хорошо, мама, допустим, перед Богом я готова раскаяться и рассказать, какие кошки скребут у меня на душе, - Соня улыбнулась. Она и улыбаться умудрялась серьёзно. -- Но почему я о своих переживаниях, о том, что делает меня уязвимой, должна говорить чужому человеку, пусть даже и священнику? Он ведь не Бог, Который меня любит, он всего хорошего обо мне не знает, как знает Бог, и вот теперь будет знать только плохое? Я даже вам с папой не всё могу сказать, а здесь – незнакомому дяденьке, пусть и в парчовых одеждах. Видела я эти очереди на исповедь, как в поликлинике, где даётся на приёме у врача на всё про всё 5-10 минут. И ещё препираются друг с другом в храме, кто не в своё время, кто без очереди норовит.
   -- Сонюшка, давайте договоримся так. Во-первых, если хотите, вы с Владой можете через свой первый опыт исповеди пройти через два месяца, когда поедем к бабушке, т.е. в другом городе накануне Крещения. Во-вторых, перед исповедью в храме, если человек чувствует настоятельную потребность наедине сказать обо всём, что у него на душе, Богу – кто в этом препятствует? Так даже будет правильнее. И никаких ограничений по времени в этом разговоре никто на тебя не налагает. А на исповеди ты можешь просто честно назвать то, что осознала как свой грех. Допустим, «я считаю себя умнее всех своих одноклассников и даже некоторых учителей». И больше никаких подробностей.
  -- А если это правда? Что, правда - тоже грех?
  -- Правда -- не грех. Но превозношение над другими, гордыня – грех. Однако, если ты это так не воспринимаешь, каяться в этом не надо. Повторяю, каяться надо только в том, что в данный момент мучит твою совесть. Это длинный путь. Сначала на нём видишь только большие валуны, а потом дело дойдёт и до камушков помельче. Что же касается правды, то настоящая правда -  это то, что нам даёт радость, силы и любовь к людям. Верно? – Женя посмотрела на мужа.
  -- По-моему этот вопрос с правдой не так прост, родная моя. Бывает, что стояние за правду отнимает не только радость и силы, но и любовь к людям. Во всяком случае, к некоторым. Замечал, что когда жизнь бьёт человека за правдолюбие по всем местам твёрдыми предметами, у него уменьшается и любовь к людям. Но, конечно, считать себя умнее всех и даже тех, у кого учишься, прежде всего, большая глупость. Не сомневаюсь, что Соня это понимает. Правда, дочка?
  Соня опустила глаза. Но ничего не сказала.
  -- По крайней мере, лично у нас с мамой это не вызывает двух мнений. Но мы с вами от темы крещения, как от большой дороги, опять ушли в непролазную чащу. Я думаю, что здесь всё-таки надо попробовать обратиться к специалисту по этим «чащам», из тех самых, как сказала Сонюшка, «дяденек в парчовых одеждах». Уверен, маминому духовному отцу Николаю Цирке ты можешь высказать все свои сомнения в произвольной форме. Вдруг и для тебя он станет таким же авторитетом, как для мамы? Если, конечно, ты хочешь креститься. Или теперь раздумала?
  -- Нет, вроде бы не раздумала. Но ещё подумаю.
  -- Мне продолжать? Или вы уже устали?
  -- А у тебя ещё много, мамочка?
  -- У меня-то ещё много. Но давайте я начну закругляться на сегодня. Ещё на несколько минут вы готовы набраться терпения?
  -- На несколько минут – да.
  -- Итак, в знак того, что человек в Таинстве Крещения полностью очищается от своих грехов и становится чист, как ангел, он надевает белые крестильные одежды.
  -- Нам тоже такие выдадут?
  -- Наверное, мы сами их сошьём к Крещению, Влада. Вернее попросим мою мамочку, вашу бабу Любушку.
  -- А когда пойдём покупать материал? И можно на этой крестильной одежде немножко кружев и бантиков?
  -- Конечно, Влада, можно в меру и принарядиться, ведь вы переступите в этой одежде порог духовного Царства, где вас как принятых в христианки ждёт невидимая, но вполне доступная сердечным чувствам встреча с Царём, Иисусом Христом… Из-за гонений в первые века христианства подготовка к Крещению и испытание в вере желающих креститься продолжалось длительное время, даже до нескольких лет, и совершалось с большой осторожностью. После оглашения перед общиной намерения стать христианами эти люди назывались оглашенными и в продолжение  испытательного срока должны были доказать своей преданностью Христу, что во время преследований не окажутся изменниками, не проявят малодушия, не выдадут единоверцев. В это же время, в 3 веке в совершение Таинства были введены заклинания, о которых я вам рассказывала: отречение от сатаны, сочетание Христу. В 4 веке, при императоре Константине, когда христианство стало официальной религией огромной Римской империи, сроки сократились. Но в любом случае не менее месяца готовились к Крещению, поучаясь ежедневно под руководством опытных наставников началам веры. Крещение совершалось обычно в большие церковные праздники --  на Пасху, Троицу или Богоявление. После этого ещё  месяц новокрещённые жили при храме, носили исключительно белые одежды, продолжали постигать веру, участвуя во всех богослужениях, причащаясь за каждой Божественной литургией, читая Священное Писание. Сейчас, конечно, намного проще покреститься. И никто потом месяц не живёт при храме. А жаль… 
  Но всё-таки креститься надо осмысленно, понимая, что крещение не ограничивается ношением крестика, что в нём произносятся обещания верности Христу. Над этими обетами не властно время. Эти обеты нас обязывают к вполне определённому образу жизни.
  -- А если человека крестили в бессознательном возрасте, как он может брать на себя ответственность за исполнение обетов? Папу крестили младенцем, и он жил - не тужил, не зная ни о каких обетах, ни о каком отречении от сатаны. И сейчас также крестят младенцев. А они ведь ни на что не подписываются, как говорится, ни сном, ни духом…  А потом, может, и не захотят выполнять обеты, которых сами не давали? Что тогда?
   Соня, замолчав, серьёзно посмотрела на родителей.
  -- Сонечка, об этом мы поговорим обязательно, но в другой раз. Влада уже устала. Да и всем нам есть что осмыслить. Я думаю, информации, которой нас снабдила мама, больше чем достаточно. Надо её сначала переварить.
-- Да, папа прав. Обдумайте всё серьёзно. А потом продолжим наши беседы.

Глава 5
  Женя  теперь не представляла себе, как могла бы жить без веры в Бога и всего, что из этого следует. И невольно и вольно отдаваясь своему призванию педагога, а значит, просветителя, начала делиться с ближними своими открытиями и найденными ею в книгах, богослужениях и таинствах смыслами. Легче всего ей было просвещать дочек и мужа, тем более в преддверии предстоящего лета, поездки к бабушкам и дедушкам, крещения. Родственники тоже не прочь были послушать, но не больше 2-3 минут, толковое выступление по основам православной культуры в ответ на вопрос: «Как жизнь, здоровье? Что новенького?» Подруги старались поддержать разговор, переводя его в формат дискуссии о вечных ценностях жизни. Но звонить, чтобы просто пощебетать, стали реже. И в их обращении с ней появилась лёгкая настороженность. Всегда дружелюбные и корректные коллеги отнеслись достаточно толерантно к её «увлечению религией». Но в некоторых глазах она улавливала затаённую иронию. Вскоре состоялся неприятный разговор «тет а тет» с деканом.    
  Семидесятидвухлетний Илья Никитич, человек умудрённый большим жизненным и административным опытом, умный, умеющий всех понять и со всеми ладить, не выносил никаких скандалов и никаких компрометирующих историй. Он спокойно, без малейшей нервозности сказал:
  -- Ко мне обратилась одна из Ваших коллег, Евгения Евграфовна. Она обвиняет Вас в пристрастии к клерикализму. И вот снабдила меня принесённым Вами на кафедру, так сказать, «раздаточным материалом», - он показал известные ей православные просветительские листки.
  -- Ваши?
   Женя утвердительно кивнула головой. 
  -- А у нас светское, государственное, учебное заведение, - продолжил декан.  -- Ну и так далее. Не хочу Вам, кандидату исторических наук, говорить очевидные истины. Вы меня понимаете? Что будем делать?
    Евгения Евграфовна его понимала и сказала об этом. Илья Никитич удовлетворённо кивнул головой и заметил:
  -- На этом, я думаю, и остановимся. Я со своей стороны. А вы – со своей. Он подвинул к ней листки с изображением креста над текстом.
  -- Заберите.
  И уже по-отечески добавил:
  -- Дорогая Женечка, хочу дать Вам совет как частное лицо частному лицу. Как лицо уже старое лицу ещё достаточно молодому. В конце концов, как Ваш педагог. Времена, конечно, меняются. Но это не значит, что надо терять голову. Оставайтесь умницей, какой я Вас знаю со студенческих лет. Кстати, прекрасного комсорга курса.
  Он помолчал, глядя на неё своими умными и много чего повидавшими глазами. Женя тоже молчала. Но молчала упрямо.
  -- Вот видите, Вы и молчите непримиримо, по-комсомольски. А не по-христиански. М-да… Но оставим прошлое прошлому. А нынче  пусть Ваша свобода совести будет впредь делом Вашей личной жизни. Не более того. Не надо никого агитировать в университете… , -- он опять не удержался от своей мягкой иронии,-- с комсомольским задором… Соблюдайте, дорогая Евгения Евграфовна, во всём меру. Такой умной головкой, как у Вас, надо пользоваться не только в научной и профессиональной работе, но и в обыденной жизни. И не забывайте, «наши добрые качества вредят нам в жизни больше, чем дурные». Лев Николаевич Толстой.
  Женя вышла из кабинета, в котором её коллегам могло быть подчас и  неудобно, но никогда не было страшно, чувствуя себя беспомощной и нескладной. И не в первый раз удивилась уникальной способности Ильи Никитича в любых ситуациях сохранять мир и умение ни в каких критических разборках никого не настроить против себя. «Наверно, вот это и есть пример благодати, которой Бог покрывает человека? Или просто «И.Н.» толстокожий, и ему главное, чтоб всё было ровно?» - подумала она о декане с чувством полного нейтралитета к его поведению. Она ничего против него не имела. Но она многое имела против себя. Казалось, что горели не только её щёки, горела и душа. «А вот надо мной такой благодати нет. Не смогла я постоять за свою веру…». Она была разочарована в себе.
 
Глава 6

  Время шло. И совсем не потихоньку. Подходил к концу 1999 г. Старшая дочь Павловых Софья училась на третьем курсе лечебного факультета медакадемии. Младшая – в выпускном классе. Несколько телепередач о трагических судьбах нынешних беспризорников и ребятишек, попавших в детские дома, её потрясли. И Влада решила стать правозащитницей, чтобы защищать интересы детей, оставшихся без родителей. Рассказывая отцу о своих изменившихся планах (до недавнего времени она хотела стать модельером детской и молодёжной одежды) Влада к тому же заявила, что, когда выйдет замуж, они с мужем обязательно возьмут ребёнка из детского дома.
   -- Ты уже всё и за мужа решила, который, во-первых, ни сном, ни духом не знает, что будет твоим мужем, во-вторых, что ты поставишь ему такое необычное условие? - очень серьёзно пошутил папа.
   -- Во-первых, почему за него? Он сам так решит. Потому что он всё будет понимать так же, как я, --  Влада помолчала, но потом всё-таки решительно добавила, -- мы же будем друг друга любить вечно, вот как вы с мамой, как дедушка с бабушкой.
  Она улыбнулась своей солнечной улыбкой, самой солнечной в их семье, чмокнула отца в щёку и обнадёжила:
  -- Знаешь, как он обрадуется!
  -- Пока не могу себе этого представить.
  -- Папочка! У тебя слишком конкретная деятельность. Тебе надо развивать воображение. Развивай, время ещё есть.
  -- Спасибо, ласточка моя. Но, наверное, я уже с этим опоздал. Вообще-то мне кажется, что мужчине излишества воображения ни к чему. Если, конечно, он не поэт. Но ты сказала «во-первых». Значит, есть и «во-вторых»?
  -- Во-вторых, почему «ни сном, ни духом»? Мы с Максом ещё полгода назад решили пожениться. Мама в курсе.
  -- Вот как. И когда назначена дата бракосочетания?
  -- На следующий день после получения дипломов.
  -- Ещё раз спасибо, дочь.
  -- За что, папочка?
  -- За то, что не аттестатов.
  -- Папочка мой, самый лучший на свете!
  Влада по своей привычке прижалась головой к отцовской груди, в ласковом порыве поцеловала его где-то между щекой и подбородком  и закружилась по комнате, напевая и двумя пальчиками вытянув свой хорошенький нос: «Мы же благоразумные Буратины!»
  -- Вот именно – «Буратины», - сказал он, продолжая сохранять серьёзность и стараясь по-мужски справляться со своей отцовской нежностью и возникшей тревогой.
  Влада ещё покружилась, дурачась, и упорхнула на волейбольную секцию. На взгляд отца, в младшей дочке всего было «слишком»: она была слишком хороша внешне, имела слишком беззащитное, нежное сердце. А при нём слишком бесстрашный нрав. И в отдельности эти качества в девушке заставляют родителей испытывать опасения за её судьбу. А уж сочетание их у Александра вызывало особенную тревогу за младшую дочь. Конечно, в ней много уверенного задора, жизненной энергии, настойчивости, определённости. Но как всё открыто и доверчиво! Внешне и по темпераменту похожая на мать, тут она являла нечто вполне своё, оригинальное. И сколько ни объясняй ей про опасный мир, самоуверенная её порода цветёт, как ей нравится, и горя не знает. Пока. Красивый цветок для красивой оранжереи, а не для ветров «зоны рискованного земледелия» – обычной человеческой жизни. Пожалуй, она внешне даже привлекательнее очень красивой Женечки в юности. Во всяком случае, её внешность как-то эффектнее, наряднее. Этот Макс неплохой, конечно, парень. Но оранжерею для его дорогого цветка он создать вряд ли сможет. Да, скорее всего, и не думает об этом. И он сам, отец, ничего по своему надёжному шаблону тут не выточит. Вот разве что Бог? Уже не впервые, думая о младшей дочке, о её судьбе, Саша чувствовал отцовскую тревогу и беспомощность перед  какой-то словно бы грозящей ей опасностью. И насущную надобность в силе, которая вне размеров человеческого влияния.
  Он заглянул в комнату-библиотеку, служащую в их квартире и кабинетом жены, и местом интеллектуальных занятий для остальных домочадцев. У каждого члена семьи здесь стоял свой рабочий стол. На столе у Жени был и компьютер для работы. Жену он всегда называл ласково, не стеснялся этого. Саша вообще был уверенным человеком. Обращался к ней то «Жёнушка», то «Женулечка», то «Женечка», то «Женетточка». Или придумывал новые совершенно оригинальные формы её имени. Ещё в первые годы их супружества он заметил на застолье в родительском доме, что его супруга по определению идеальная жена и женщина, т.к. само слово «жена»  заключено в её имени.
  -- Уважаемый  профессор!
  -- Сашенька, я всего лишь скромный доцент.
  -- Это формально. А я -- по сути. Вы можете подарить мне одну паузу внимания?
  Эта подвернувшаяся экспромтом на язык Владе единица измерения времени  -- «одна пауза внимания» быстро вошла в их семейный обиход. Жена улыбнулась, кивнула, но не отрывалась от компьютера ещё минуту. А потом, щёлкнув мышкой команду «сохранить», она с удовольствием развернулась к мужу в своём рабочем кресле.
  -- Я готова подарить тебе даже не одну паузу! - Женя  встала, вытянув на цыпочках свой средний рост до выше среднего, и с удовольствием потянулась лёгким и стройным телом, сохранившим тот же вес, что был у неё в юности. Пришли в движение даже её прекрасные волосы, всегда находящиеся теперь под заколкой – та неожиданно щёлкнула и упала к Жениным ногам, отпустив на свободу поток всё ещё густых вьющихся локонов. И в свои сорок она была очаровательна. Тёмно-русые волосы, круглое  милое лицо с ямочкой на левой щеке, большие серо-голубые глаза в тени пушистых ресниц, правильный нос, высокий чистый лоб и небольшой ротик с плавно очерченными губами. 20 с лишним лет, как они вместе, а Саша  все эти годы, начиная  с их первой встречи, с удовольствием смотрит на жену. И любит её с каждым годом всё сильнее. Косметикой она всегда пользовалась  в меру, «для при-личия», а в последнее время в связи со своим  воцерковлением перестала вообще употреблять «декорации». Когда Влада подкрашивала свои ресницы, Женя не скрывала своего недовольства этими действиями дочери.
  -- Ты итак красавица.
  -- Это для тебя. А я хочу для всех. Знаешь, кто-то сказал, что женщина, которая не пользуется косметикой, слишком высокого мнения о себе. Вот вы с Соней такие гордячки. Да-да, не возражай, мамочка! А я скромно себя оцениваю. Ну не вообще, а рядом с вами.
-- Да уж, ты у нас известная скромница…   
  Да, Женя стала теперь более строго оценивать женское украшательство своей внешности. Свои шикарные волосы начала гладко причёсывать и закручивать в узел на затылке. Но и в новом, более строгом, образе она была по-новому прекрасна. В одном из своих классического фасона платьев с воротничком из вологодских кружев и на высоких каблуках она со своей новой причёской стала похожа, как заметила книжница София, на интеллигентных довоенных учительниц со старинных фото. Студентам, несмотря на её серьёзность в отношении оценки их знаний и спрос «по гамбургскому счёту», нравились её лекции, манера ведения семинаров и руководства при написании курсовых и дипломных работ. Молодёжь безошибочно оценивала высокую плотность её знаний, личную заинтересованность Евгении Евграфовны и в них самих, и в собственной творческой подаче каждой лекционной темы, которую она старалась наполнить, кроме исторического содержания и вечными смыслами, и смыслами сегодняшней жизни, и непринуждённой атмосферой в аудитории. И её внешность тоже была не просто привлекательной, а классически педагогической, что очень отличало её от других, более демократичных преподавателей. И настраивало на серьёзный лад.
  -- Над чем трудится,
  Моя красавица и умница?   
  Саша задал вопрос привычной, однажды неожиданно родившейся у него рифмовкой.
  -- Над русским старообрядчеством. Проштудировала много недавно появившихся в доступе книг и публикаций. Осмысляю для нового спецкурса.
  -- По твоим глазам видел, что ты захвачена темой. Извини, родная, сбиваю твой настрой.
  -- Нет, всё хорошо! Мне как раз надо было потянуться! Засиделась. Не оторвусь. Ты вовремя пришёл на помощь.
  -- А теперь ты мне помоги. Что это Влада говорит про себя и Макса? Утверждает, что ты в теме?
  -- Сашенька, они решили пожениться после получения дипломов. Влада мне вчера сообщила.
   Жена с наслаждением  взмахивала руками и активно приседала. Никакой тревоги в ней он не почувствовал. Сделав пятиминутную разминку, она обняла мужа и села рядом с ним в широкое, вместительное кресло.
  Она была всегда готова обнять и поцеловать его. Но ещё в самой ранней поре их брака как-то в подобном случае шепнула ему, что это она ласкается не для тела, а для души. Хочет просто чувствовать, что они теперь во всём - во всём! и всегда-всегда! вместе. Женя научила его нежным объятиям и поцелуям в повседневном  супружеском быту без всякой эротики. У неё самой проявления нежности к нему всегда были наготове. И Саша со временем научился радоваться этим разновидностям многообразной супружеской любви и преданности. Вот и сейчас жена, с удовольствием прижавшись к нему, – большому, крепкому и надёжному, уверенно продолжала:
  --  Но это же ещё не формальное предложение, просто дети играют во взрослых. Что в этом плохого? Максима и его маму мы знаем, и прекращать их дружбу вроде все эти годы поводов не было. Папа его, конечно, много лет назад ушёл налево, но ведь сегодня сплошь и рядом неполные семьи, как после войны. Для сегодняшнего времени наши девочки просто паиньки. И церковные книжки про девичье целомудрие прочитали, и обсуждаем мы с ними всё время  трудные жизненные вопросы, и в воскресную школу они с удовольствием идут после службы. И на исповедь, в отличие от тебя, безгрешного, уже полтора года с ними регулярно ходим. Я вижу, что священник к молодёжи очень внимателен, знает, о чём и как с ними говорить, что им интересно, от их вопросов не отмахивается, подолгу объясняет им суть жизни. А причастие! Какая преграда для грязи, для греха! Каждый день прошу Бога, чтоб ангелы Его их охраняли! Что ещё можно сделать? Как надо вести себя девушке, наши лапочки, по-моему, знают назубок. Что тебя так напрягает, родненький?
  -- Не знаю, солнышко моё, - он поцеловал жену в душистую макушку и почувствовал, что и впрямь его тревога немного ослабла, однако тему всё-таки не считал исчерпанной,
  -- «Назубок» ещё ничего не гарантирует. А вот сегодняшнее время и сегодняшние нравы крышу у многих сносят. 
  -- Правда, Саша, кто бы мог подумать ещё десять лет назад, что столько грязи сознательно и беспощадно начнут лить на наши головы! А, главное, на юные головы детей! Даже не представляю, как бы мы сейчас всё это переживали без Церкви?.. Хотя с точки зрения исторического процесса ничего из ряда вон не происходит. Мир, как лежал во зле, так и лежит. Сатана как правил бал, так и правит. Просто нашему поколению посчастливилось вырасти и повзрослеть в очень благоприятной социальной среде.
  -- Кстати, при социализме и атеизме, моя церковная энтузиастка!  Не забывай этого как историк. У тебя должен сохраняться объективный взгляд на мир. Жизнь – штука сложная, не всё в ней так уж прямолинейно, как слышу в храме. Всех собак на социализм стали вешать. Это несправедливо. Да и неправда. Надо девочкам это объяснять.
  -- Да, ты прав, Сашенька. Храмы открыли. За веру не преследуют. Зато нынешние «вершители судеб» к народу относятся …
  -- как к стаду, как к своим рабам, как к прислуге. Причём, не гнушаясь  особых форм насилия и жестокости. А в Церкви об этом ни гу-гу. Радуются, что в колокола звонить можно и крестными ходами ходить по улицам, кадилом махать…
  -- Ну что уж ты так пренебрежительно, Сашенька, о радости веры! Ведь это хорошо, когда люди в добре вместе, когда они хотят от всей души жить по заповедям, раскаиваться в своих грехах.
  -- Всё это прекрасно, Женечка! Но голову терять не надо! Умную, между прочим, голову!
  -- Ты прямо как наш декан! Тот тоже меня такими словами воспитывал.
  -- А по какому поводу?
  -- По этому же.
  -- А ты что, в университете начала миссионерствовать, моя восторженная христианка-жена?
  Саша обнял её и погладил по головке, как маленькую девочку гладят с любовью взрослые, умудрённые жизнью люди.
  -- Вроде того.
 -- И чем закончилось?
  -- Чем может закончится разговор с нашим милейшим и умнейшим Ильёй Никитичем, моим уважаемым педагогом? Обещала ему исправиться.
  -- Хорошая девочка Женя, -- улыбнулся муж, продолжая гладить её волосы.    
  – А хорошим надо не стесняться быть умными. Кстати, как я понял, главная добродетель по церковному учению – рассудительность?
  -- Да, это так, Саша. Но не все ей следуют и следовали. Особенно если вера горяча! Вот старообрядцы не следовали. А какие там были люди! Как они были преданы Богу! Как умели любить Его и жертвовать собой ради чистоты веры! Что они претерпели! Сколько жестокости! Да, кстати от Церкви же! Вообще повседневное русское Средневековье, как сказал один мой студент, – «палка для людей и жертвенный костёр человеческой свободы». Наверное, наша жизнь средневековым людям показалась бы картиной маслом.
  -- Может быть, на первый взгляд… Мой дед в таких случаях говорил: каждому поколению своё достаётся, не куют тебя, так плющат.
   -- Народ скажет, как припечатает. Да-а-а. А сегодня РПЦ официально считает, что со старообрядцами обошлись неправильно, старается наладить с ними диалог, считает их абсолютно православными. Но они сами не спешат идти навстречу. Так глубоки их духовные раны.
  -- Вот тебе и тема всепрощения. Возможно ли оно на практике? Большой вопрос… Как простить того, кто по подлости своей изломал тебе жизнь и душу?... Или изломал жизнь и душу целого народа? Где-то вычитал, не помню уже, что когда тебя предали, это всё равно, что руки сломали. Простить можно, но обнять уже никогда не получится. Правильно сказано.
  -- Это Лев Толстой, Саша. Что-то вы с моим деканом на одной волне. Тот тоже цитировал мне нашего классика. А у него были конфликтные отношения с Церковью. Так не примирённым с ней и ушёл к Богу.
  Саша промолчал. Женя тоже как-то по-женски притихла, прижавшись к мужу, как к сильному, как к своей стене.
  -- Да, «Времена не выбирают. В них живут и умирают». Гениально написал твой тёзка Александр Кушнер! Вот такие две строчки выдохнуть из себя – и вся жизнь твоя ими будет перед Богом оправдана! А сколько таких строчек у Толстого!
  Саша, как всегда, в душе своей подивился редкой способности жены жить «в высоком штиле». Не сразу, но с годами он стал ощущать в этом большую обновляющую силу, дающую подышать воздухом какого-то иного пространства. И ни возраст, ни проза жизни не могли порвать в жене этой звенящей романтической струны. Но, чувствуя «высокий штиль» жены, Саша почти бессознательно шёл на его «снижение», бережно заземляя «дельтаплан» эмоционального состояния Жени.   
  -- Да, мне кажется таких непримиримых правдоискателей, как Толстой, Бог не может не любить. Судя по Евангелию, Христос и Сам был достаточно радикальным и непримиримым к своим оппонентам. Да, проблемы не новые. Новых проблем, наверно, не бывает, особенно для историков, -- он улыбнулся ей с доброй шутливостью в голосе. – Стареют не проблемы, стареет их решение. Каждому времени приходится искать свой алгоритм. Но я хочу тебя всё-таки возвратить от старообрядцев и высокой литературы к нашим дочкам. Как бы это знание «назубок» жизни по православным добродетелям, которое ты так красочно описала, не оказалось старым решением в ситуации с нашим собственным ребёнком, с Владой?
  Он помолчал. Женя тоже молчала, прижавшись к нему. А потом сказала спокойно, примиряющим голосом, но всё же твёрдо:
  -- У нас как раз новое решение проблемы. Цер-ков-ное!
  -- Это всё уже было – церковное воспитание, Закон Божий, страх Божий. Всё это не такое уж новое, поколения людей опытно прожили в этих координатах. Но панацеей от проблем при взаимоотношениях с противоположным полом, как известно, это воспитание не стало для девушек прежних веков.  Взять хотя бы героинь Толстого. Женя, я опасаюсь за Владу. Как-то ей всегда – море по колено!
  -- Нормальная молодость! Нормальное молодое мировосприятие! Правда, поменьше бы фронды, но эта пена сойдёт. Эх, ты не находишься в гуще молодёжи и не знаешь, какими они оппозиционерами бывают в этой поре! Только бы показать своё «я», свою самостоятельность и независимость! А сами ещё – кутята. Это естественно, это пройдёт.
  -- Вот про то, что кутята, я тебе и толкую.
  -- Но у умных кутят это пройдёт. А Влада ведь у нас не глупая, правда? У меня и студенты, в основном, умные.
  -- Но я же не за твоих студентов, а за нашу дочь беспокоюсь.
  -- У нас с тобой прекрасные дочери, Саша!
  -- Кто бы спорил! Но… Жизнь не прекрасна…
  -- Ты хочешь, чтоб Влада была такой же, как Софья?
   -- Не знаю… Соня, конечно, у нас особенная девочка. Она порой даже меня, отца, «подтягивает» своим серьёзным и рассудительным поведением. Это твои гены! Помнишь, она уже лет с 12 стала вполне равноправным, дисциплинированно мыслящим и интересным собеседником?  А правильного направления в жизни держалась всегда.
  -- Ну да, по-твоему, уже в пелёнках вела себя благовоспитанно?
  Женя сама рассмеялась своим словам.
  -- А что, нет скажешь? По часам спала, по часам ела и гуляла. Вообще жить давала. Не то, что некоторые.
  -- Владу имеешь ввиду?
  -- Ну как тебе сказать... С какого времени мы перестали вникать в школьные задания Сони? С пятого класса?
  -- С шестого.
  -- И всё гладко у неё складывается, никаких проблем с ребёнком. Когда слышу на работе, иной раз рассказывают, как их шалые детки общаются друг с другом и родителями, как за горло берут с этими шмотками, чувствую себя каким-то инопланетянином. Хорошие у нас девчонки!
  -- Да, отличные! Но ты забыл, что Влада регулярно свои списочки подаёт с перечнем того, что ей надо?
  -- Это нормально. Вполне разумно и своевременно девочка заботится об удовлетворении своих потребностей. Она же не с ножом к горлу пристаёт: «Кошелёк или жизнь?» А есть шалопаи, которые и в таком формате строят отношения со своими родными. А то ты не знаешь, какие бывают обормоты и обормотки?
  -- Среди моих студентов я их не замечала. Ленивых, расслабленных, не умеющих и не желающих самостоятельно работать головой – встречаю, а обормотов не видела.
  -- У тебя, как всегда, самые лучшие студенты! Ты же у меня любишь людей любить, Женечка! – он с удовольствием погладил голову жены, опять жестом взрослого по отношению к ребёнку
  Она снова прямо-таки по-детски откликнулась на его интонацию и так же по-детски улыбнулась ему и закрыла глаза от удовольствия быть хорошей девочкой. Добирала она, может быть, в такие минуты того ощущения отцовской, мужской ласки, которого так рано была лишена в детстве?...
  Саша ещё раз ласково погладил её по голове. Он всегда удивлялся этой её готовности почувствовать себя маленькой. И от этой её беззащитности, которую она проявляла только рядом с мужем, у него сжималось сердце.
  Потом он мягко вернулся к их взрослому разговору.
  -- Милая моя, но я не о твоих студентах хотел поговорить. Бог и ними. Я про наших дочерей. Вот почему, например, нашей Соне никогда ничего не надо? Что это – высокая духовность? А, может, просто комплекс? И ведь даже вроде со стеснением скажет, когда требуется ей что-то необходимое. От этого мне хочется всегда накупить ей всего побольше и самого лучшего.
  -- Да уж… Помнишь, накупил как-то, а Сонечка померила, поцеловала папочку, ты налюбовался ею – и конец представления! Она аккуратно в шкаф повесила и висит там благополучно уже год всё твоё лучшее и дорогое. Советоваться надо! Софья не малышка, которую можно наряжать по своему усмотрению.
  -- Да, у неё свой вкус. Я бы сказал, что очень простой.
  -- Это та простота, Сашенька, которая дорого стоит, это элегантность! Её может оценить только настоящая женщина.
  -- Хочется надеяться, что найдётся и настоящий мужчина, который оценит, ---  Саша помолчал, - Соне почти 21 год. Удивительная, конечно, выросла у нас доченька. Никогда ни одной истории не верил про идеальных детей. Считал, выдумывают для назидания. И вот, пожалуйста – Соня, моё собственное дитя, плоть от плоти – идеальный ребёнок! Это, конечно, твои гены!
  -- Сонюшка - вылитая ты! Как твоя мама говорит, «все крошечки собрала» с тебя. Даже ноги ставит, как ты. 
  -- Это внешнее, оно бросается в глаза. Зато во всём неуловимом, а именно в том, что делает её образцовой, похожа на тебя, родная. Иногда, честно, я чувствую себя недостойным своей исключительной дочери. Она, как из твоих житий святых, которые кажутся сказкой.
  -- Да, Сашенька, Сонечка – эксклюзивное создание. И малюткой она была просто чудесной, это ты правильно помнишь, и выросла редкостной девушкой. Но не ангелом. Ты ведь знаешь, характер у неё как скала. И о себе так же высоко думает, как о горной вершине. Хотя и держится вроде бы скромно. Но сегодняшним мальчишкам из её окружения и в голову не придёт, что они могут приударить за такой мимозой. Подумай об этом, ты же отец. По православному обычаю отец должен устраивать брак детей.
  -- Вернись в наш век, родная! Хотя, конечно, в жизни всякое бывает. Вот мой отец и вправду женил брата Николая! Живут счастливо! А поначалу чуть ли не насильно принудил его ухаживать за Дашей. Но то мой отец! Человек военного поколения. Он нас воспитывал просто, по-мужски. А что с нашей барышней мне делать, ума не приложу? Не искать же в наше время самим ей жениха?
  -- А почему нет? Я вот со священником советовалась, он считает, что ненавязчивое участие родителей в таком судьбоносном вопросе никогда не бывает лишним. Только надо молиться. Я прошу Бога о хороших мужьях для девочек.
  -- И этим вопросом можно Бога беспокоить?
  -- А с какими вопросами ещё может обращаться человек к Богу – только с теми, которые его тревожат в обыденной жизни и где он сам бессилен. Возникают у меня, конечно, и богословские вопросы, и вопросы из церковной истории. Но мой духовник мне советует в них особенно не углубляться. И я с ним соглашаюсь.
  -- До поры, до времени, надо полагать.
  -- Может быть и так. Но пока религиозных знаний у меня маловато, а главное – нет ещё опыта жизни в Церкви, серьёзного духовного опыта.
  -- Ох, и основательная у меня жена! Во всём, за что берётся!
 
Глава 7
  -- Знаешь, Женя, я хочу присоединиться к вам в нынешнее воскресенье. А то совесть стала мучить – вы уезжаете рано утром в храм, а я, лодырь, отпускаю вас и в одиночестве отсыпаюсь и устраиваю себе праздник живота у телевизора. Как-то на душе не хорошо. Чувствую, неправильно это.
  Слова мужа, давно ожидаемые Женей, прозвучали всё-таки неожиданно. И залили её потоком тихой радости. Так было, когда Саша в первый раз объяснялся ей в любви. У неё, как и в то далёкое время, родилось такое же чувство: будто кто-то очень сильный, отталкиваясь от воздуха, несёт её на  своих крыльях по счастливому, небесно поющему пространству…
  С тех пор они всей семьёй по воскресным дням стали посещать богослужения в самом красивом и большом храме их города. Некрещёный Максим тоже уже с полгода, как присоединялся к ним. «Из солидарности», - как независимо подчёркивал он. И, правда, изрядную часть службы долговязый старшеклассник прогуливался по церковному двору или заходил в отдельно стоящую церковную лавку и, притворяясь равнодушным, листал выложенные для продажи книжки, перебирал диски, рассматривал иконы и необычный церковный товар. Народу, в том числе и молодого, здесь всегда было достаточно, говорили без придыхания, держались обычно, поэтому чувство дискомфорта от непривычной обстановки в подростке несколько смягчалось. Однажды он даже купил красивого ангелочка на блестящей нити для Влады. Она повесила его у своей кровати, и ангел, раскинув крылышки, парил над её головой, когда она засыпала и просыпалась. Ангелу она каждый день рассказывала о Максе. Случалось, сердито заканчивала свой монолог: «Вот так и передай ему, медному лбу!». Бывали, конечно, и другие интонации и слова в её беседах с ангелом о друге, который уже был больше, чем друг, -- почти жених.  Но они произносились так тихо и нежно, что расслышать их мог только ангел…
  В конце ноября, возвращаясь после богослужения домой, Павловы решили попробовать дружно выдержать Рождественский пост накануне 2000-летия Рождества Христова и начала нового тысячелетия.
  -- Нужно активно участвовать в исторических событиях своей эпохи – правда, Женечка? - как это часто у него бывало, Саша старался шуткой укрыть и оберечь сокровенное и серьёзное.
  -- Тогда давайте попробуем утром и вечером молиться вместе, хотя бы совсем коротко, - предложила Женя, - каждый из молитвослова прочитает ту молитву, на которую откликается его душа.
  И она вручила Саше молитвослов хорошей полиграфии формата А-8, где церковнославянские молитвы были даны параллельно с русским переводом.
-- Дело, которое пугает больше всего, надо делать в первую очередь, правда, мой любимый?