Дом Молитора

Автор: Лайош Биро. _Будапешт, 1918 год. Весной.
***
Молитор Арпад прервал разговор, расправил
ковер на бильярдном столе, положил кии на
ковёр, высоко поднял голову и произнёс
торжественным и таинственным голосом:

 — Я понимаю, но Энтони выиграет.

В течение многих лет он играл в одиночку в автокатастрофе-partie you. Однако в игре он
утверждал, что отчаянный матч был между двумя участниками, которые просто
Я знаю, что один из Энтони, как они его называют, другой
Оливер. Энтони всегда был на связи и участвовал во всех других коммуникациях на протяжении всего пути.
это было размыто и расплывчато. Иногда мне кажется, что все это было шуткой.
однако, как обычно, я вел себя как Энтони и Оливер.
действительно, невидимка, за годы, прошедшие после игры. Если бы кто-то
задает Энтони или Оливеру вопросы в обиду, потом выпивает, и он распаляется.

Теперь, в очередной раз, поднял клюшку и начал играть. Оливер сегодня
к несчастью, несколько более озабоченно покачал головой, может ли он, кстати,
однако он продолжил, чем скорее вы прекратите разговор. В это время ночи,
перед ужином, когда вся семья собралась в холле, началась вся эта
война, потому что Молитор Арпад в это время был начальником штаба
отчеты были прокомментированы, и была обсуждена будущая возможность этого. Начальник штаба
сообщает затем – 1918 год. весна – все хорошие новости, которые они принесли, и Молитор
Арпад разгневан фантазией сумерек о следующей великой победе
возможность.

Остальные говорят меньше. Капитан Носзлопи, за исключением всех Молиторов
имя оборотень. Обнаруживаемое родство между ними и Молитором Арпадом между
он был едва жив, и война, пока не появился украшенный драгоценными камнями большой дом и огромный
живя в одиночестве, Молитор Арпад не заботился о них. Война
Вспышки, однако, я описываю как разрушение, которое тогда и с тех пор было само собой.
акты страстного желания, постоянный восторг от жизни. Уже в первый месяц
вы вокруг собирали всех тех, кто встречался и трахался
Молитор, у семьи было много отпрысков, и с тех пор ты чувствовал себя бугибореколо
воображение ломало голову над тем, как вернуть Молитору-имени старому
свету. Молитор Гёза из большинства молодых археологов, которые являются
единственными членами семьи, прошедшими военную службу. Молитор
Геза три с половиной года, то меньше, то больше, перебивался случайными заработками, служил в пехоте.
А когда раз-другой приезжал домой в отпуск, то с восторгом рассказывал о том, как его принимали.
Не так давно Геза снова приехал домой. Взрыв тяжёлой гранаты прижал его к земле и
похоронил заживо. Потом он пролежал в госпитале шесть месяцев и вышел на свободу.
Однако прошло уже две недели с тех пор, как он здесь, а старик по-прежнему стар и полон энтузиазма.
Ничто не указывало на это. Его поведение было довольно сдержанным и
тонко завуалированным. К своему удивлению, Геза постепенно понял,
что старик ведёт себя так по двум причинам. Молитор Арпад
во-первых, стыдится того, что носитель фамилии Молитор
испытывает нервный шок, учитывая, что человек и его подвиг
совершенно не сочетаются друг с другом, во-вторых, он нарушает закон, чтобы
солдат-родственник не получил орден Марии Терезии. Пока что это, безусловно,
чтобы получить его, и этот новый свет даёт Молитору имя. Все
две недели с тех пор, как он говорил о войне, это были молчаливые обиженные чувства и
нежная обида. Молитор Геза в первые несколько дней отвечал, и ты
с большим трудом заставлял его говорить о мире, пытаясь убедить тебя:
обычно в том, что ты побеждаешь. Пару дней я не отвечал
ему, он в основном устал и молча слушал.

Что касается остальных, то мне всё равно, что говорит хозяин дома, бильярдный стол.
Затем он заговорил, иногда обращаясь к одному из них:
безразличие и превосходные навыки, позволяющие говорить. Бильярдный стол в дальнем конце
сел, Геза против и от всех особых игроков. Там был Молитор.
Агнес, - лучезарно свежий, чистый, и здоровье от сияющей
двадцать три-летнюю девочку, которая год назад стала врачом, а кто, в таком случае
больницы возвращается домой. Недалеко от своей матери, не очень старой, но
до перелома застенчивой и уставшей женщины. Марианна, его сестра, подающая надежды,
пятнадцатилетняя дочь, которая никогда не прислушивалась к тому, что происходит вокруг тебя,
но всегда думала нашими собственными мыслями. Агнес по
всегда рядом с ней сидел Молитор Золтан, конгрессмен. Он был
ближайшим родственником старого Арпада, племянником хармадаги. Это был он.
Тот, кто был похож на него. Череп топа неповрежденный, такой широкий и
сеглероватый, чем у старого Арпада, но чрезвычайно вкусный, шелковисто-каштановый.
на нем были волосы. Сверху донизу глава infinitesimal: и мегкескенедетт. Итак,
это было так, как будто она хочет похудеть. Финальная и фокожататланская эльфиномодель
эффект получился. Прямой нос, линейные узкие губы, длинные и
тонкие брови, настолько бестелесно изящно нарисованные, что иногда
У меня даже лицо не похоже на человеческое.

Неправдоподобная, усталая, красивая, с холодной головой, только глаза жили живой
и очень человеческой жизнью. Длинные ресницы - это движение к новому.
серые глаза искрились светом; страстное желание, которое было угрожающим, мастер эльташ,
просил бальошлату.

Кроме них, в комнате находились еще два человека. Гюри, четырнадцатилетняя Агнесса
брат, прыщавый, долговязый мальчишка, которому остались считанные секунды
на площадке, но он прокрадется и лопочет. Ничто в мире
его не волновало, только детективные истории, и, следовательно, он продолжал расследование.
Взад-вперед вверх и лопоухий; если кто-то вставал с вашего места, он
опередила меня и с помощью увеличительного стекла осмотрела стул; затем
внезапно она бросилась на землю, и несколько глиняных крошек
упали на виновного в том, что он прятал своих жертв в Свабхеге, потому что
в окрестностях Будапешта только в Свабхеге есть глина с таким содержанием железа. Он
не воспринимал всё это всерьёз; с длинным носом, нарочито
делая нелепые складки; но в то же время он изображал великого детектива
карикатуру и великого детектива. Забавно. Остальные
люди, которые всё ещё сидели в зале, были капитанами. Капитан Нослопи
никогда не был капитаном, и его звали Нослопи. Но это было так
невыразимо и так круто, что сорок лет назад Молитор Арпад
выделил его из числа сотрудников одной из компаний, сначала как секретаря,
а потом как друга, и оставил его рядом с собой.
Озеро — это звук, название депозита, который он сделал с ним, и назначил Нослопи
капитаном. С тех пор Нослопи был капитаном, и все внешние и внутренние
дела были такими, как если бы Нослопи был капитаном.

Молитор Арпад Оливер снова сыграл вместо Энтони; во время
бурного обсуждения победы он с энтузиазмом говорил о том, как
серия, которую армия сейчас пожинает; а затем снова перешла к
дням, снова и снова выражая мнение, что, к сожалению, сегодняшняя
молодёжь недостойна этого исторического момента. Ни тело, ни
душа не могут быть достойны этого.

 Молитор Геза, опустив голову, слушал эту гневную и
резкую речь. Сегодня особенно плохой день. В полдень прикладывают лёд.
он приложил руку ко лбу, потому что головная боль усилилась и стала мучительной; весь день он чувствовал, что слева от него, там, где взорвалась граната,
и где был идегсокк, снова была больница
Назад. Чужой и холодный взгляд Золтана дразнит лучше, чем в другой раз.
и слабый смех Агнес из all against attack
почувствовал это. Агнесса излучает безжалостное здоровье и энергию от shining
покачала головой и снова мягко сказала что-то о Золтане, о том, кем она является
применяю и, что более менее свободно, я сказал ему, что я был. Что
ты можешь сказать? – Рука доброго Гезы, ведомая страдающим христом, голова и еще раз голова.
прости старика, дурака Арпада. – Что еще? – Эй, чувак.
у нас есть принципы, но чего бы я только не сделал, человек апостольской души
значительное наследство для. – Агнес тихо рассмеялась, и Геза
страдание украдкой бросила на него беглый и застенчивый взгляд. Что за
инертность, которую даже эти люди не могут победить и
убедить. Значит, надеяться, что победят миллионы,
убедить его измениться? Стоит ли им и за них уставать, а мне нет
они должны быть вечными и злыми врагами? Не все мужчины, –
только эти здесь, они слепы, беззаботны, эгоистичны и скрытны.
люди? С сегодняшнего утра меня не покидает невыносимое чувство неопределенности
мучает его. Как будто душа — это что-то странное, что-то вроде состояния, в котором ты находишься. В условиях, когда тебе угрожает опасность, правда заключается в том, что ты собираешься
причудливый старый Арпад, и если бы Агнес посмотрела на это, то в то же время ты был бы
всем сердцем, и ты бы почувствовал, что это не имеет смысла ни для кого, кроме
сильных, здоровых и счастливых красивых людей. Слабые, больные и страдающие — это просто неправда. Однако теперь, как только
Агнес должна была появиться, большие карие глаза, карие глаза-шары вокруг
резко очерченного чёрного кольца, снова остановились на минуту, и он
этот свет, большой, полный, коричневый, отталкивающий, странные и непонятные вещи, преследующее презрение, которое он чувствовал в своей душе, в то же время очень легко поддающееся нападению.
Наконец-то ясно, что тебе нужно делать.  Подожди с ним подольше;
всего минуту, больше не стоит колебаться.  Он подождал, пока старый Арпад
закончит очередной выпад против сегодняшней молодёжи, затем встал, подошёл к ней, мягко коснулся моего плеча и сказал:

– Теперь позвольте мне вкратце рассказать вам о себе.
Мнение.

 Состав, движения, голос настолько новы и необычны,
старик в замешательстве вышел из игры и от изумления
стрейт вышел; остальные в то же время прислушались. В зале мягкий
шаги лакея прошел, это было как внезапная тишина в
в то же время, на пальцах начали ходить.

– Я не хочу вдаваться ни в какие объяснения, – тихо сказал Хью, -
которые суть душа и разум - это особый тип воли, которого нет.
ты можешь понять. Но я хочу сказать кое-что, что вы поймете. "Я"
для меня эта война стала ясна, хотя прошло десять-пятнадцать лет.
поверьте мне. И: вы, кому сейчас шестьдесят-семьдесят лет среди
мы, тридцатилетние и сорокалетние _лесоктаттаток, у которых
выпадают тисненые волосы. Я убежден, что закон этого мира:
первые два десятилетия двадцатого века он был применим ко всему цивилизованному
человечеству. Но нет, все наоборот, и нигде нет такого разрыва души, и
вынужденно болезненно, как это было в Венгрии, потому что ты здесь с нами
не только беспомощный, кишиккадт, которого мы вели, не мог понравиться
как и другие, у которых была страна под рукой,
но помимо этого, его персонажи ведут себя как трусы и маленькие новички. Женоподобный Я.
Мое поколение от горячего вагигьяла, к которому пришло сердце всего этого.
поклоняйся тем, кто был раньше: ты учишься
покупать седые волосы. Никаких исключений – ни науки, ни литературы, ни
политической или экономической жизни. – Хорошо. – Так было до войны. Ты
кто судьба нации, судьба человечества в его руках, так это было?
утвердись в мире, знай, что эта война вот-вот начнется. Нет
поймите судьбу мира, с которой нужно справиться, как только старый упрямый грузовик окажется напрасным
пытаясь по-настоящему испытать и десятилетиями эксплуатировать автомобиль-старая мудрость качества auto mobile
води, раз не хочешь учиться, _hogyan_ на мобильный телефон auto
води. Ты не хотел учиться. Пришла война. Хорошо. Подбадриваю тебя.
Хорошо. Я тоже рад познакомиться с вами; это правда, что я не такой, как другие люди, которых я отправил в flash firees и the
gr;n;tg;zba, но для себя я пошел.

Но это хорошо. Этим путем он и пришел. Но война еще не закончилась
ты знаешь, что ей конец, но, очевидно, я не хочу твоей войны
втайне все еще счастлив, и это касается не только молодых
столетия, но даже не это, даже эту войну ты не можешь понять –
в чем смысл, что это значит, как это стало тем, чем должно быть – с самого начала
из этого следует, что мы должны иметь дело с вами. Сейчас шестидесяти- и семидесятилетние
люди посылают на смерть своих двадцати-, тридцати- и сорокалетних. Если
война закончится, в мире останутся двадцати-, тридцати- и сорокалетние,
которые будут править миром: сметут упрямых и злобных семидесятилетних.
Уничтожьте их, если придётся:
задушите их голыми руками. Я просто хотел, чтобы ты
сказал мне. Завтра я уйду из твоего дома. Да пребудет с тобой Бог.

 Он повернулся и вышел. В комнате повисла гробовая тишина. Старый Арпад
Он открыл рот и выпучил глаза, чтобы послушать. Теперь он выронил член из
рук, повернулся к Хью и, побледнев, уставился на дверь, которая
закрылась за ним. Остальные не могли вымолвить ни слова. Золтан
улыбнулся Агнес, но Агнес серьёзно пожала плечами. Наступило долгое молчание,
и никто не двигался, только Дьюри вскочил с места, а Геза
взволнованно достал увеличительное стекло и быстро осмотрел
сигаретную пепельницу на кофейном столике. Наконец, слуга доложил, что
всё готово, и вся компания поднялась в столовую.

Геза вышел из вестибюля и поднялся в свою комнату на втором этаже.
Шайнинг была в приподнятом настроении. Она чувствовала свежесть и облегчение,
гибкость и силу. Комната перед коридором, через который должен был пройти Чаран.
Он позвал:

– Чаран, ты сказал с улыбкой – завтра утром заберешь
все вещи, и ты должен помочь Питеру собрать вещи. Переезжай
убирайся отсюда.

– В самом деле, мой дорогой ур? - С сомнением спросил Чаран вилд. – Почему
ты хочешь переехать? Здесь не самое лучшее?

– Нет, – сказал Хью, смеясь и улыбаясь, – это не самое лучшее. Ты просто сгибаешь их
и рингатодзик здесь, передо мной, но если ты на кону, то получается, что
дурак занят.

Она обнимает одной рукой, другой касается подбородка после прикосновения к нему. Царан, ты...
задрожала, элланкад, и упала в его объятия, глубокие, твердые поцелуи...
ее веки были полузакрыты.

– О, помилуй... сжалься надо мной, – сказал он со вздохом.

Геза всегда пристально смотрел на него и осторожно убирал руку с талии.
Я не собирался тебя обвинять и
прикасаться. Я был в приподнятом настроении и хотел, чтобы женщина тоже была в хорошем
расположении духа. Молодая, подтянутая, деревенская невеста, раз уж так можно выразиться
подбодрим тебя, чтобы? – если твой мужчина - маленький крестьянин, то скоро посватайся к ней. И
это здесь в то же время это сонливость, это поникший вздох за вздохом, это
b;nbees;s перед мольбой.

– Нет, не так отчаянно, - сказал он. – Я не хочу, чтобы ты
ничего страшного.

Женщина els;padva, опустив глаза, стоял перед ним и слушал. Геза
тоже смутился.

 – Нет, чёрт возьми, – сказал он, – не суетись. Ну, что случилось?

 Женщина несколько раз попыталась заговорить дрожащими губами, наконец, очень
тихим голосом спросила:

 – Я не хотела, чтобы это услышал кто-то ещё? Когда они вернутся домой?

– Но, Чарэн, я же говорил тебе, один из первых, другой позже. Его собственный человек
был в Сибири, так что пройдёт несколько месяцев, прежде чем он вернётся домой.

Женщина схватилась за его лицо.

– Нет, Чарэн, ты сказал Хью, не делай себе такой бубон. Если
бы я мог носить его ещё несколько месяцев.

Чарэн очень тихо ответил. Вздох был горьким.


– Это, – сказал он, – самое трудное.

Он повернулся и вышел. Тогда Геза удивился, что после того, как
он решил быть сегодня весёлым, ничто не может его испортить, и пошёл к
позвонил на квартиру адвоката Раппопорта Зигмонда. Там есть телефон.
Попросил к телефону доктора Раппопорта Альберта, моего друга.

– Раппком, – сказал он, - я хотел бы с тобой поговорить. Приходи в
куда-нибудь поужинать?

– Иди, – сказал он Раппопорту. Но как же так, что ужин классный
семейный круг?

– Семья светская львица немного порвал, - ответил Хью. – И
скажи мне.

Об этом договорились в ресторане "Палас-отель" на ужин. Геза
взял плащ, шпагу и шляпу и отправился в город.
Для кого Андраши катается. Андраши катается не для кого-то, а для
прохожих, которые спускаются по бульвару. Молодые женщины и
молодые мужчины гуляли здесь холодной весенней ночью, сотни и сотни
пар, которые встречались на улице или продолжали начатую
дружбу. Да, среди них было много молодых армейских офицеров. Геза
с удивлением смотрит на незнакомых товарищей и на девушек
и женщин, которые оживлённо и беспокойно разговаривают и
смеются вместе с ними. Почему ты такой весёлый? Почему ты так лихорадочно смеёшься?
Переполненные улицы звучат как слегка изогнутый бред,
пьяная тоска, из которой сделан цуго. Геза устал после этого эзерхангу
цугаса. Она повернулась спиной к трамваю, садится. Однако подумайте о том,
что трамваи в это время стоят зуфолва и с ужасом подумала
в переполненном трамвае насколько нетерпеливы и грубы друг с другом люди
. Нерешительно постоял некоторое время, затем повернул на
боковую улицу и темные и грязные переулки, спускающиеся к дунапарту
навстречу.

В ресторане несколько человек еще оставались, но скоро прибудут гости.
Геза все еще нервничал, что еще больше раздражало его. Пришли женщины, украшенные драгоценностями, и кельтезкедетек,
обнаженные; и всем нам нравится что-то беспокойное и кихиво...
должны были быть приготовления. Что они задумали? Почему взял тебя вокруг
такие исследования и решительные глаза? Офицеры были
номер, все драгоценные и новые unifomisban. Геза немного
неудобно изношенных туника.

Наконец пришел Раппопорт. Хью улыбнулся, когда увидел это.

– Раппком, – сказал, улыбаясь, – ты скучаешь по себе.
вместо того, чтобы годы уменьшались, их количество тревожно увеличивается. Посмотрите на
это будет конец чьему-то полковнику здесь и ответственность за эту девушку
ты как смеешь приходить в форме. Кстати: как только ты появился здесь
я увидел, как ты осторожно, мелкими шажками спускаешься в ресторан, и теперь
ясно, что в тебе нет ни капли семитской крови. Чистокровный германец
или — и это объясняет, почему ты двадцать лет был лучшим
другом.

 Раппапорт снял плащ и сел за стол. Это нежное, румяное
лицо, немного смущённая улыбка, длинные
ресницы, слегка прикрывающие тёмно-голубые глаза. Если что-то серьёзное
чтобы сказать, что он всегда был таким, добавил:

 — Мои предки, — сказал он тихо и непринуждённо, — были испанцами или португальцами. Фамилия Раппапорт состояла из двух слов: Рофи Опорто. Это
означает, что Опорто — от врача или учёного. Если в моих жилах течёт германская
кровь, то это кровь готов или вандалов, и мои предки прибыли с Пиренейского полуострова. Посмотрите на моих братьев: они могли бы стать
художниками.

– Ты веришь, что во мне достаточно германской крови? Моя насчитывает восемьсот лет,
так что я не могу предъявлять большие требования.

Все улыбались, а потом официант за ужином, который они заказали. Геза
непреднамеренно, Раппопорт внимателен и кропотлив в кинематографии. Раппопорт
затем он снова поднял голову с мягкой улыбкой и глубокими голубыми глазами
чуть прищуренными.

– Могу я спросить, что случилось с дворцом Молитор? он попросил
будьте осторожны.

– Да, – рассеянно сказал Геза. – Они должны начать весь день
У меня болела голова и у меня всегда такое ощущение было, что левая сторона вновь
онемела.

Раппопорт сзади получил по голове и, к моему удивлению, был необычно громким
спросил:

– Что ты почувствовал?

– Ничего... ничего позитивного, ты... глупая... но это всё снова и снова, и
 мне пришлось, и мне пришлось трахнуть себя слева, чтобы я не
был бесчувственным.

 – Послушай, Геза, – сказал Раппапорт, – я прошу тебя поехать
в санаторий. Давай полечимся.

 – Чепуха. Я занят.

 – Ну, позволь мне полечить тебя.

Хью рассмеялся.

 — Нет, приятель, — сказал он, — я не согласен. В моих глазах ты никогда не станешь врачом. Маленькая мисс, мудрая, чувствительная, маленькая художница,
мечтательная гедонистка, да. Но врач? И даже добавить гипнотическое
внушение, которое ты хочешь исцелить? Ты! Я. Двадцать лет опыта
на основании того, что вы предпочли бы, чтобы я предложил вам
убраться отсюда и прыгнуть в Дунай, как вы предлагаете мне
сделать с этой солью здесь.

 – Уже сделано.

 – Хорошо, рэп-риоко, ладно, не говори ерунды. Я имею в виду, что это... но это то, что я не
должен объяснять.

 – Ну, тогда другой врач. Я отведу вас к профессору, он очень хороший
человек...

 – Нет. Спасибо. Я ненавижу врачей. И, кроме того, я здоров.
 Я слишком занят, чтобы болеть.

 Раппапорт хотел что-то сказать, но Геза нервным жестом заставил его замолчать.
Официант принёс еду. Геза рассеянно ел, а я расскажу вам, что
произошло с домом Молитора. Раппапорт внимательно слушал, а затем
отстранённым, тихим голосом сказал:

 — Я думаю, это не только очень хорошая идея, но и то, что вы сказали,
так что эта история есть и будет. Наша самая насущная задача после войны —
уничтожить семидесятилетних.

Геза рассеянно махнул рукой, давая понять, что согласен, затем повесил столовые приборы и
подумал о том, что ты перед ним.

– Да, – сказал он, а затем медленно и задумчиво добавил: – Это будет после войны. Но
после войны недостаточно запрограммировать "Делай". Теперь вам нужно что-то делать
. Оснащение, чтобы навести новый порядок в заложенных фундаментах. The
мой отец говорил, что я анархист и я предатель.

– Я, мой отец, - сказал Раппопорт, - просто головокружительный дурак.

– Но я - дно души для консерватора.

– Я тоже.

– Я хочу сохранить все, что чего-то стоит для общества, потому что
Я так хочу кипуштитани.

– Очень хорошо.

– Нужно прямо сейчас. Я не знаю, что я собираюсь делать, но
стиснув зубы, я иду на большую работу. Потому что
иначе будете уничтожены вы и разрушено все вокруг нас.

Задумавшись и нервно барабаня пальцами по столу.

– Я думаю, – сказал он, – человечеству, в первую очередь, нужна новая религия
.

– На самом деле, - сказал Раппопорт, - держитесь легкомысленно, я рекомендую вам одно.

– ?

– Всегда одно и то же, что основал некий галилеянин Иисус.

– Да ладно. Это еврейский снобизм. Флирт с христианами.
Христианство там; вы видите, что он использовал.

 – Христианства нет. Сколько людей вы знаете, которые действительно
христиане? – Жизнь и смерть Иисуса достойны?

 Геза пожимает плечами.

— О новой религии я бы поговорил с тобой, — сказал Раппапорт, — если бы
человечество сначала стало христианским.

— Э, — сказал бозузанец, — ты говоришь о христианской этике, и в этом
ты, может быть, и прав, но христианская метафизика — это не то, что
нужно человечеству, которое знает, что у Юпитера четыре спутника,
а Кентавр Альфа за сотни тысяч лет приблизился к Земле на
расстояние светового луча.

Это новая религия. Ты говоришь о ней. Тебе просто нужно
вставить христианство в неё.

 – Это большая задача.

 Разговор становился всё более оживлённым. Вокруг них было довольно многолюдно.
В воздухе витала жаждущая цугаса, мужской голос звонившего и обещание женского.
тона большого слияния шампанского. Женщины Геза и Раппапорт начали
разговаривать.

– Женщины, – сказал Хью, - неплохие. Они причиняют мне страдания.;
но это их не спасет.

– Зло! Боже мой! - сказал Раппопорт. – Освободительная война
их немного. Цепь - это их часть падших. Но, даже отдаленно
свободные настоящие; и теперь спотыкаются и шатаются в этой
полусвободе. Радость от возможностей века - часть "Разве ты не знаешь"
пойми, ни ты, ни мы.

Хью улыбнулся халксаву, своему розовощекому другу.

– Хедо бы так! – нежно сказал он, почесываясь.

За столиком перед ними стоял худенький официант, который доверительно
и смиренно склонил перед ними голову.

– Это официант в третий раз благодарит нас, – удивленно сказал Геза.

– Это мне очень знакомо, – задумчиво сказал Раппопорт. – Эй, погоди-ка...
Я знаю...

– Неизвестный! – воскликнул тогда Геза.

Официант, выкроив минутку свободного времени, подошел к ним. Все
оба жмут ему руку.

– Яни, сынок, – сказал ему по–дружески С. - Я очень рад, что
вижу тебя. Но как ты добрался домой?

У Джона Смита открытое, немного ясное лицо, и он говорит. Элхузтак рот
показалась грудь.

– T;d;csucs, said fanyarul. Шесть месяцев свободы.

– Тогда тебе не следует быть здесь, - сказал Хью.

– На горе или у моря. – уточнил Раппопорт.

У Джона Смита довольно смуглое лицо, она пожимает плечами.

– Что делать, капитан УР? – сказал он. – Что делать, главный врач ур?
Три с половиной года была нищая женщина с детьми. Теперь, когда
выбраться, понимаете, чтобы содержать себя в нищете...?! Надо жить.

– Сколько у вас детей?

– Четверо.

Ковач, Янош, уходи. Геза в плохом настроении. Заплатил и
ушёл.

– Как странно, – задумчиво сказал он. – Такой элегантный
официант. В этой комнате только Джон Смит, самый элегантный мужчина.
Жена и четверо детей остались без гроша. Как странно.

Взял плащ и вышел. Дунай, предлагая безмолвие
прогулялись немного. Раппапорт а потом нежно сказал::

– Я пишу и Татр. Этот Ковач Яни может, это задание вы можете получить
Звезды в санатории.

– Да, рэпп, реко, - с благодарностью сказал Геза. – Мне было интересно, что бы это могло быть
сделать.

Поверните Андраши ют в сторону. Геза, он опустил голову и
заставляет задуматься. После того, как он заговорил без Раппопорта, на него можно было посмотреть
есть.

– Знаете, что бы вам сказал Кузнец Джанира Молитор Золтан? Я бы сказал,
этот Кузнец Джанинак должен быть уничтожен, из-за того, что
мы живем, является основой для смерти других. Во всяком случае, вот как
способы разрушения, и не важно, каким образом мы живем – кто
разрушил, это было неправильно; кто живет, это правильно, просто
у этого края. Все в нашем общественном фонде, как мы привыкли это называть
а что насчёт долга, морали и веры, о которых говорят не
кому-то, а другим людям, которых мы посылаем на смерть вместо себя
на войне и в мирное время. И всё, что мы делаем, — это просто борьба за жизнь,
какими бы красивыми ни были названия или что бы мы ни чувствовали. Мы съедаем кролика,
в любом случае, это прекрасно, потому что мы обвиняем меня: что я съел кролика,
поэтому мы знаем, что это хорошо. Если мы продолжим жить, Ковач Яни умрёт,
и мы увидим, что это был за процесс, что произошло, что
нам нравится в Яни-кузнеце.

Внезапно Фелкиальт так и сделал. Раппопорт, как всегда, медведь, повернулся к нему.

– Знаешь, что ужасно? сказал Хью. – Это в основном так.
большинство людей думают или, по крайней мере, чувствуют именно так. Просто этот
объясните, что перед войной, они могут посмотреть на то, что
помочь могли бы быть: страдания szivszaggat; которой мир
он был полон, и что войну можно было здесь для того, чтобы,
смеяться, кушать, спаривание, во время которого всем нам выбраться из десятков тысяч числа
умереть. Что для кого мы дома, мы потребляем тех, кто
они где-то там. То, что говорит Золтан, это безжалостная логика.
Иногда у меня возникает ощущение, что у меня кружится голова и я падаю от его сильной и холодной
жестокости. Ты знаешь Золтана? Знаешь, насколько хорош? Лицо эмберарк,
но я даже не человек. Может быть, это потому, что кости у меня
тонкие, как бумага. Хрупкие. Неизлечимые, если сломаны.
Это есть медицинское название, вы, конечно, знаете.

Раппопорт утвердительно махнул рукой.

– Это, может быть, симптомы тяжелой дегенерации. Кровь у нас устала. Или нет?
Совпадение? Но Золтану понятно, какой он на самом деле. Или
скромный и интоксикации любви в мире, и холодная и
зло-гордость. Или же святого Франциска Ассизского, или Торквемада. Или буддист
человек, или людоед. Путь Золтана, он тоже мог бы подняться. Он - путь
несущих вниз. Однако: я не знаю, является ли это путем несущих вверх
ut. Если это будущее человечества: они четко знают, что вы должны
уничтожать и есть мы должны друг друга. А есть определенные: если
Пока Золтан разговаривает, и время от времени я чувствую боль и беспомощность.
злой, умный, с таким лицом и такой душой, головокружение: отвергнуть меня.
это правда, я дам ей это, и тогда ты знаешь, каково это - быть после этого? Тот
что мужчина передо мной сидит здесь, в английском кресле, и
бледная красота и сверхчеловеческая элегантность, _мага the
сатан_. Зло и борьба... О!

Горько рассмеявшись, он замолчал, опустил голову и долго сидел так.
идем, слушая друг друга. Наконец они прибыли в район городского парка и
они остановились перед Молитор Палас.

– Завтра я сообщу вам мегтелефонозом адрес новой квартиры, - сказал Хью. –
Это будет труднодоступное место в тулзуфолте, грязном городе. Если сможешь
что-нибудь...

– Да.

Маленькая калитка, стучащая по ступенькам, была там.

– Верно, Рапком, – сказал тогда Геза. – Что случилось, что нового? Это или
нервная боль?

Спокойное лицо Раппапорта помрачнело.

– Ну-ну, – быстро сказал он. – Я в полном порядке. Никакой
боли.

– Эй, чувак. Увидимся завтра.

– До свидания.

Ворота открылись, и он вошёл. Ворота полицейского участка открылись. Это был
управляющий Молитора.

– Что нового, Береч? – спросил Хью.

– Ничего особенного, капитан. Это правда, что вам у нас нравится?

– Верно, Береч.

– Хм-хм. Я бы хотел знать, кто здесь был? Это единственная газета. Бараньяи
ур. Достопочтенный ур, срочный звонок, он и долгие обсуждения с.

 Бараньяи, старым адвокатом Молитора Арпада.

 – Отрезано, и он подумал о превосходных навыках весёлого Гезы.

 Полицейские посмотрели на Хью, а затем вошли внутрь. Честное смуглое лицо
вызывало отвращение. Было очевидно, что она хочет что-то сказать.
Он явно знал, зачем сюда приехал Баранай, и был возмущён тем, что
люди внизу, отрезанные от здания,
в частности, получили сердечный приступ. Однако я, Геза, не хочу этого
нужно было кое-что обсудить, и поэтому, прежде чем он успел, перед ним возник.
на его плечах лежали руки.

– Скажи мне, Береч, – сказал он, – ну, что там в газете?

Обеспокоенное лицо полицейского помрачнело.

– Что! – сказал он грустно. – Мы едим, если тебе это интересно.

– Ну что, всё ещё? Повар всё ещё...?

– И теперь это действительно так. Честная благородная правда, которую ему дали. Честная благородная
правда говорит, что бедные люди не привыкли к вкусной еде. Если ты остаёшься
у кого-то на кухне, тебе приходится продавать. Конечно, мы не продаём. Повар
ворует. Но мои пятеро детей так голодны, что им нравится именно продавать.

Геза молча помахал Бучу Берецу и с бьющимся сердцем побежал вверх по лестнице. Чувство было такое, что нужно идти к Молитору Арпаду и
снова смотреть в лицо гневу и презрению, но
это приводило в ярость, и милосердия было гораздо меньше, чем несколько часов
назад, — нужно было сделать ещё больше, — схватить этого злого
старика за глотку и сжать в кулаке, чтобы он наконец-то
понял, что всё вокруг, «тот, кто вздыхает», и весь
мир, стенающий от страданий, не могли заставить его понять. Бьющееся сердце с
он поспешил вверх по лестнице. Теперь в атаку. В атаку на зло
и упрямую слепоту. На них или на меня!

 На первом этаже он остановился, переводя дыхание. Вокруг во дворце Молитора царила глубокая тишина. В сводчатом коридоре первого этажа было темно, он убегал
направо и налево. Почему здесь темно? Почему не горят электрические лампы в коридоре? Геза, прижав сердце к мягкому ковру в коридоре,
одновременно нажал на кнопку и пошёл по коридору, в душную темноту,
невидимый свод над головой, во дворец, в жизнь,
воля, намерение и судьба. Он вглядывался в темноту коридора.
Чего ты боишься? Почему ты боишься? Как ты можешь бежать, если это ужас? Здесь
кто-то в тёмном коридоре, кто-то на лестничной площадке, кто-то в свете, который ты видишь, но кого не видишь ты? Где он? Элтиккадт повернул направо,
потом налево, но в темноте ничего не увидел.

Кто бы здесь мог быть? В центре, лицом к столовой. Большая дверь закрыта; там было тихо и спокойно. Столовая справа от большого
зала, музыкальная комната, библиотека, комната Золтана. Слева от маленькой
салон, две комнаты Молитора Арпада, затем комната капитана Носзлопи.
Кто вышел из одной из них, в темноте, притаившись в коридоре? Эх, глупый.
Все спит. Только его возбужденное воображение.
беспокоиться об этом. Было бы хорошо уехать из этого дома, где все заставляет меня нервничать
и дразнить. Он снова повернул на лестницу и медленно поднялся по лестнице с мягким ковром
и устал подниматься на второй этаж. Когда лестничного марша к
для того, усталость ушла. Снова, как и неожиданное пугает
r;zk;dtatta have. Не знаю почему, вдруг повернул обратно. В
Лестничный свет, слабый свет, и тут он увидел кого-то, кто
наклонился к стене коридора позади вас, внезапно отскочив от стены
позади. На секунду он почувствовал себя идиотом, а потом улыбнулся.
Капитан-задира. Он прятался в темноте. Нелепый
ночной наряд, тапочки на ногах, после чего он подкрался и...
и? Чего ты хочешь? Старый арлекин.

Теперь радостно поднимаюсь на второй этаж. Здесь в коридоре горят
электрические лампы. Захожу в комнату, закуриваю сигару и начинаю
лениво раздеваться. Медленно ложусь в постель, думаю о
эйр курил сигару, после книги, после прикосновения и рассеянного чтения
начал. Буквы видел, но слов не понимал. В книге также есть
вы с нетерпением ждали определенного периода времени, когда электрический свет погаснет и вы уснете
он пытался. Сон, медленно погружающийся в глаза. Хэппи хотел
дать вам выспаться. Как хорошо, если сон такой расслабляющий
грядут сладости, такая любовь, кроткое разрешение, на самом деле, это не так.
в последние несколько дней злостный враг, который имел
косить, но который все равно на последних секундах в обороне – неудобно
спазм, который захлестывает человека, против которого снова находится душа
защита от испуга. Сегодня сладко поспать. Это происходит потому,
ведь сегодня душу вам я, наконец, мучительное бремя. Хорошая
дело сделано. Я сам на раз – доволен.

Мечта уже здесь. Сон r;teritette мягкой серой завесой
послушные мозги. Однако снаружи, когда послышался слабый шум,
едва слышный голос, такой тихий и такой восхитительный, как у спящего
тихая согайтаса девушки, или обнаженный дьермеклоб ступает по песку. Этот
Однако тихий шум, донёсшийся до ушей спящего,
раздражал и тревожил Гезу, как звуки труб. Что это? Он сел на кровати и в темноте уставился на дверь. Кто
стоит за дверью? Снаружи на мягком ковре осторожные шаги
сменяли друг друга. И кто же теперь осторожно ступает
по ковру, останавливается у двери и прислушивается?

Геза только что постучал в дверь. Он тихо открыл
дверь и выглянул в коридор. В коридоре кто-то погасил
электрические лампочки. Вероятно, именно этот звук должен был её насторожить.
 Он вышел в коридор, погружённый во тьму, и увидел, что в дальнем конце коридора
открыта дверь. В комнате, однако, всё ещё было светло. Луч
вырывается из коридора. И хотя дверь быстро открылась и закрылась,
этого хватило, чтобы прояснить ситуацию.
Золтан Молитор, как только в комнату проник луч света,
исчез за дверью. После этого снова наступила темнота и тишина.

 Геза застыл, уставившись в тишину и темноту. Эта духота
темнота. Это удушающая тишина. Этот проклятый дом. Комната, в которую
открылась дверь в дальнем конце коридора, — комната Магната.

Геза взялся за дверную ручку, и рука
заныла от холода. Он наклонился вперёд. Что теперь?
Кричать в тишине и темноте? Рука, которой ты что-то сжимаешь,
ручные гранаты, чтобы обрушить крышу этого дома.
Утонул и сам лишился сил. Отпрянул от двери и пошатнулся
у кровати. Что мне с тобой делать, сказал, дребезжа, и это не моё дело. Кто эта девушка
я? Враг. Кто этот человек для меня? Злой враг. Что со мной делать
для них. Все были мне чужими, и я хотел навсегда.
и на карточке постоянно написано, какими чужими мы стали друг для друга. Какая мне разница, если
теперь джой осзебуйнак, наконец, и если гюлаштотта покончит с любовью
радость от того, что я, наконец, собираюсь уехать отсюда.

То, что я знаю сегодня, в первую очередь скрывает любой беспорядок? Кто знает, как долго они спали
вместе, тайно, в этом проклятом доме? Но если сегодня они нашли друг друга,
то я хочу отпраздновать это, я хочу, чтобы они уехали, я хочу, чтобы они
подошли к двери... вы должны выломать дверь... за шкирку
должен быть кихуркольным мужчиной... Глупый. Это просто его обидело.
буйное воображение. Что с этим делать? Съешь это, они любят друг друга,
так, как они этого хотят. Размеренно прерываю, я их разделяю? Весело. Повеселись.

Геза попытался заснуть. Однако сейчас сон больше не приходил. Часы
дрейфуя по раскаленному парнаину, этот мозг агонии рисовал перед собой картины. –
Женщина и мужчина. – После этого вы увидели, как к ним устремилось огромное пламя гранат.
Фельгьюйтья, дом и красное, большое, как небо, пламя. Иногда
застываешь, прислушиваясь к тишине врага, после этого
пожёвывал свои подушки. Так проходили долгие часы. Ближе к рассвету наконец-то послышался шум
из коридора. Тихое шуршание. Теперь снова закрути
электрическую лампочку. Кому-то даже не нужно идти. Вот, видишь.
Открытая левая дверь, в которую нужно вставить уже отфильтрованный вялый свет.
 Тихие шаги по коридору. После лестницы. Золтан вернулся на первый
этаж, в свою комнату.

Геза внимательно прислушивался. Долго было тихо. Застывшая
тишина, а потом вдруг задрожала. Дрожащее
тело, громкие рыдания. Слезы одна за другой.
весь промок. Найди угол, забился в угол и
сломался, измучился, выдохся и наконец заснул.

 Свернулся калачиком в углу кровати и крепко
спал долгие часы. Питер провёл холостяцкую ночь. Он открыл ставни.
В комнату хлынуло полуденное солнце. Питер повернул широкое красное лицо
к окну и доложил:

– Эль-капитан, я должен доложить вам, что вы встаёте. Полдень. И вы
мёртвы.




II.

Геза вскочил с кровати. Линдвурм Питер, две медали за храбрость на
груди и красные кисточки на рукавах у слуг офицеров в то же время
остерегайтесь-перед ним стояла поза и добродушная, рыжеволосая голова
честный взгляд мегхоккене. Я не понимаю, почему ты подбегаешь к капитану
ты такой раненый, в испуге вскакиваешь с постели и почему ты смеешь так бледнеть в
его здоровое лицо.

– Кто умер? спросила Геза, наконец успокоившись. – Как он умер?

Питер, с должным уважением, едва заметно, но хмурясь, посмотрел на висельника и
на голову и жидкость, но с небольшим акцентом южного швабского города
Венгрия рассказал мне всё, что знал.

 – Почтенный Ур мёртв. Он был стариком, по меркам
старики умирают, когда умирает так много молодых. Только капитан Нослопи
упал в обморок, все остальные поняли, что так и должно быть. Старик умирает, молодой хозяин продолжает.

Геза нетерпеливо махнул рукой.

– Почтенный капитан, – сказал Петер, – ни разу не позвонил.
Тогда капитан Нослопи, который уже полчаса орал в дверь,
спросил конгрессмена. Представитель Ур-Бетёрт открыл дверь. Там
нашёл милорда в постели, мёртвого. Доктор
посмотрел на него: конечно, смерть — это не медицина.

Геза молча одевался и спускался на первый этаж. Медленно.
У него кружилась голова от шагов, и правой рукой он чувствовал себя легко.
опираясь на ступеньки, широкая мраморная лодка ограничивалась. На втором этаже
она прошла через столовую и небольшой салон и добралась до Молитора
Арпад, две комнаты напротив. Две комнаты маленькие, бениилоя был бениилобанцем
камердинер сидел и курил сигарету. Когда Геза увидел её, он встал, лениво заложив
сигарету за спину, и сделал это. Вопрос, обращённый к нему, был таков:

 – Представитель вашего заказа здесь, – сказал лакей, – никого не
пускайте.

Геза не хотел спрашивать, на который она распространяется в запрете.

– Откройте дверь, я хочу посмотреть, – тихо сказал он.

Дворецкий открыл дверь и одновременно достал сигареты.

– Прошу прощения, – сказала она, – но там дурно пахнет. Бедный
твой ур всяких кенекедетт.

Хью осмотрел две комнаты. Белые обои, белый ковер, белая мебель
в двух комнатах в полном порядке была. Прямо у двери валялся какой-то
мусор, несколько гвоздей и щепок. Просто дверь такая, что
пришлось ее выломать. Во второй комнате в глубине стоит огромная кровать, огромная
на кровати, на подушках, посредине, седая голова. Он мёртв? Спит?
Его глаза закрыты. Геза так впечатлённо наблюдал за тобой, что ты вздрогнул,
потряс головой. Рядом с кроватью, на тумбочке, что-то
питьё. На тумбочке рядом с множеством зонтиков, по одному на каждую лампу. На кровати
отсюда, огромный столик с мраморной столешницей, цветное стекло и
фарфоровая банка с: косметическими средствами. Из держателя сделано грушевидное стекло
с коричневым содержимым, лежащее на мраморной плите. Окна
открыты, и в этот ранний весенний день в комнату проникает много света. В
оконном проёме находится электрическое вентиляционное устройство.

Хью не хотел задавать вопросы. Кивнул головой и пошел к
коридор. Дворецкий behuzza дверь, сел на стул и продолжил
курит сигарету. Геза на лестнице остановился, не зная, что взять.
По лестнице чаран спускался со второго этажа.

– О, мой дорогой ур, – сказал он с удовольствием, – я был у вашего величества, я ищу.
Представитель ур просит вас прийти, вот он заходит в библиотеку.

– Я собираюсь тебя царанить, - ответил Хью.

Собирался бежать, но чаран в это время сказал тебе::

– Прямо сейчас мне просто не нравится elk;lt;zk;dni? смиренно сказал конфидент. –
Все к лучшему.

Хью уставился на него. Эта женщина открыто надеется на
открытую удачу в смерти старого Молитора Арпада. Чаран был бы скромен и
лоялен, глядя ему в глаза. Да, я так и думал. Он очень рад, что
Гёза на его месте. Всё ещё так рад. Новая экономика может стать только лучше с
годами. Гёза молча развернулся и вышел из комнаты Золтана.
Вы прошли по коридору и постучали в дверь библиотеки. Когда вы вошли,
воцарилась тишина. Золтан, там были ещё двое: старый
моляр Джордж, мать Агнес и капитан Нослопи. Старый моляр Джордж
уставший и напуганный, сидящий в кресле, Носзлопый капитан
вы полагаетесь на камин и всех тварей, на что-нибудь горячее и кихиво
героизм пылал вовсю. Цвет лица у всех редетленюль был примерно надменный
в очереди выделялись выступающие скулы; просто высокомерный
скулы, надменный рот и холод, маленькие глазки горели красным огнем.
Тощая талия так и лежала на платье, как плотная броня. Геза
он почувствовал, что мы должны остановиться и занять защитное положение сустава для него.
Золтан, однако, спас его от этого фактически во втором мегзавародасе.
Прежде чем он шагнул вперед, протяни ему руку, хелилиэль, предложи мне и не стесняйся
он начал говорить.

– Я спросил тебя, мой дорогой Хью, потому что это неожиданно и очень прискорбно.
смерть уже требует принятия определенных мер. Правильно,
если эти меры будут приняты семьей, все взрослые члены которой
поспособствуют тому, чтобы это произошло.

Непринужденный жест указывал на то, что Носзлопий капитан в семье
расчет. Геза компель отдельно взглянул на него снизу вверх. Какой чудесный покой,
превосходство в элегантности. Какой великолепный франт в
никакой лжи в скорбной позе, на которую он не отвечает, это отчужденный голос.
ты говоришь о неожиданной и неудачной смерти. И как это прекрасно. Если я
на моей постоянно задумывающейся Гезе два-три раза подряд быстро
– если я был на ней один раз, значит, это зсакетт. Если бы это был я снова ... если
Я на себе один раз...

– Ты ждешь продолжения. – Агнес дома: но ей нездоровится, и
комната покинута. Малыши утром, когда я иду в школу, они даже не знают
они ничего не знают; в противном случае, эти дела им даже не принадлежат. – Итак.
Я думаю, что погребальный костер погаснет послезавтра утром. Если
у вас не будет другого выхода, у вас не будет подходящей семьи,
в которой можно было бы похоронить. – Кунович, господин, теперь я обращаюсь к вам, я сообщил всем, что вы сделали
для этого дела, и позаботился о том, чтобы все
компании, представляющие похороны. В общем, организуйте похороны. – Когда это
сделает для вас, ребята, я сделаю то же самое для вас, дорогой Хью, отец. Это
возможно. Вы готовы взять на себя ответственность. Да? Спасибо. – Если отец успеет
приехать на похороны, то завещание
в любом случае может быть оглашено. Однако я считаю, что
чтобы не было никаких возражений против того, чтобы Баранай поужинал с нами сегодня вечером
и при этом конфиденциально рассказал нам о завещании
в пользу одного из исполнителей. Просто полный фонозтам
с ним. С одной стороны, он чувствует потребность в своём старом друге, рядом с которым
семья старого друга может провести пару часов, с другой стороны, он видит,
что сегодня завещание будет рассказано нам. Что ещё? Кунович
на данный момент, конечно, без изменений, по всем правилам, продвигая
дела; его полное право изменить его, если
закон доступен любому из нас. – Я думаю, это все, что мы сделали.
Также мы сделали. Большое спасибо, что порадовали вас своим приходом сюда.

Геза выдержал. Золтан протянул к ней руку. Что это? Аудиенция была
концом? Почему он это сделал и почему был здесь, как на гребаном допросе
назначил подданных правителю впереди? Почему я оставлю тебя сейчас
и почему кланяюсь – это немного чопорно - старому молитору, тебе и Носзлопи
капитану в сторону? Почему киносан выбрасывает голову и почему ты втягиваешься внутрь
позади тебя бедняга испугался, как за дверью? Много чего еще
он хотел спросить. Прежде всего: они хотели, чтобы он спросил, но я не
со всем уважением, ну, кто этот Золтан, которого я могу здесь получить? –
 просто хотел сообщить, что ты хочешь увидеться со мной
хочешь взглянуть, безмолвно поговорить о многом, о чём ты хочешь спросить
мёртвого. Хочешь остаться наедине с мёртвым, пытаясь что-то ему сказать...
Она повернулась, чтобы взяться за ручку двери библиотеки, но
остановилась. Внутри снова начался разговор. Однако через дверь
он мог слышать только голос капитана Нослопи
классный, загнанный в ловушку, но теперь возбужденный говнозвон. Геза бьется.
сердце бьется от прослушивания.

– Посмотрите на лицо – Рикачсолта в фильме "Капитан Ноцлопи". Я смотрю на лицо
и понимаю, что живет в человеческом сердце. Что такого было в лице на марке
? _A b;ntudat_. Души бувара хватало, чтобы взглянуть на это лицо.
Мужчины были джентльменами, благородными людьми и судить могут, если им сказать:
последний опрометчиво объявил, что семидесятилетние старики, которых следует истребить, –
сегодня самые благородные родственники, найденные мертвыми, будут в постели. Где может быть наблюдение
бюнессег, если это не так? Но это хорошо, я пользуюсь в семье уважением. Я
теперь я натягиваю на себя маску. Но я обещаю тебе, что буду готов.
И лучше, чем был вчера. Ты вчера разве ты не знал об этой опасности?
угроза, но я узнал вчера. У меня был мой несчастный друг
у двери в темноте ночи, как решительный телохранитель, с пистолетом
в руке, готовый отдать мне свою жизнь... Двенадцать часов и двадцать минут, когда
злые намерения родственников, поднимаясь по лестнице. Не думай, что прямо
продолжай идти на второй этаж. Вот первый этаж, он остановился. Долго
он прислушивался. Проверял журналы справа и слева. Я почти хотел уйти
комната в направлении, где благородный старик дремал, изменилась, когда он услышал шум и
поспешно убежал. Зайдите в комнату. Я слышал, что вы спите. И я
сам эламиттаттам. Я тоже спал. Предательские бдения, и в
верности простодушный он закрыл глаза. Но ты не победишь, коварное зло.
Семидесятилетние друзья встают на ноги. Я обещаю вам – дорогим мертвецам
память. – Благородные слова. – Солдат - клянусь честью!

Белое лицо слушало. Романтическая речь когда-либо
невыразимые мучения, но когда Носзлопы произносят капитану благородные слова и
солдатская честь привязана к босзу рядом с ним, то улыбнулась.
Все стиснули зубы, поджали губы и беззвучно смеются
над тобой. В разговоре о старом молочнике тогда был бы Золтан. Старик
Молочник — это слова, которых ты не понимаешь, просто забавный и всегда жалующийся
голос. Однако в спокойной речи Золтана я услышал
несколько слов:

 — Поверь мне... Дверь была заперта... Коронер... ты не должен быть в
подозрении...

Геза съёжился. По лестнице поднялся слуга и вошёл в столовую.
Ты видел, что он нас подслушивает? Он направился к лестнице. На лестнице
остановился. Не знал, куда идти. Когда он снова увидел дверь столовой,
дворецкий. Стою там и смотрю на него. На что ты так странно смотришь? Это не тот
тот, к которому прошлой ночью я шел по коридору, когда он
сказал старый Молитор Арпад, искоренение семидесятилетних?
Наблюдая за этим сейчас, какое лицо вы показываете бюнбанатоту? Я не хочу
оглядываться на слугу. Вытянув шею, медленно поднимаюсь на второй этаж
и зашел в комнату. Питер, холостяк только что закончил уборку.

– Эль капитан, ты что-то хотел? – ты спросил Питера.

Геза рассеянно посмотрел на него. Его глаза сверкали k;pr;z;s ослепил. В
голова поднята, а руки схватился за лоб.

– Хм... да, он сказал мне, сынок, лед. Очень болит голова.
И да: скажи на кухне, чтобы приготовили обед в моей комнате.

Питер вышел. Геза был спать на диване. Жестокая головная боль вырос мучить.
Питер, наконец, принесли лед, быстро bes;t;ti сделала комнату и дал
первый лед компресс Геза являются. Геза спрятал весь лоб и лицо в ледяную ткань. Питер даже встал перед ним.

 – Эль-капитан, – тихо сказала она, – смиренно прошу прощения... и берегись.
Сегодня он назвал моего брата Эржебетфалвой. Если свобода нравится,
то отдай.

– Иди, сынок, – сказал Хью. – Ночь дома.

 – Да, – с благодарностью ответил Питер. – И королева сказала, что
капитан Урра в беде.

 Хью махнул рукой. Питер вышел, и тихий внутренний стон
остался позади. Боль притупилась, он провёл так
полтора часа, затем открыл дверь и тихими шагами вошёл в
комнату, где ты был. Мягко мегтеритени, а потом принесли обед.

– Я, – тихо сказал он, потому что сегодня все в комнате
обедали. – Но теперь ты можешь поесть. Будет хорошо, если ты немного поешь. Я не
завтракал, потому что был занят.

Геза, я не хочу вставать, но чаран тебя легонько подтолкнул; вот в чем дело
и с аппетитом начал есть. После этого, как будто это доставляло ему еду и тебя.
она чувствовала, что головная боль тоже проходит сама собой. Брайтен в отчаянии посмотрела на Чарана,
который тихо, отчужденно, как мать милосердия, ждал.

– Нет, что нового, чаран, ты? – спросил он.

– Что бы ты хотел, уважаемый ур? Ничего.

Растерянно теребишь край платья.

– Что ты имеешь в виду, - спросил наконец оставивший меня здесь,
потому что достопочтенный ур мертв?

– Конечно, Чаран Тебе. Кто бы ни был твоим домом, тебе нужен кто-то, с кем все в порядке.
держи.

– Кто будет великим? – спросил Чаран, затаив дыхание.

Хью пожал плечами.

Хотя великий, как говорят, Чаран сгорал бы от желания.

Геза благосклонно посмотрел на него. Почему ты говоришь, что он так сгорал бы от
вожделения? Чаран съежился и, запинаясь, объяснил:

— Великий, не мог бы ты взять моего лорда с собой... по его приказу,
 я знаю, не будь так строг к людям... очень строг, мой лорд... кто
ты знаешь, что таких, бедных, будет ещё больше, сначала на войне, а потом в
долгом плену... четверть семестра не видно. Семестр я просто
жена. Помилуй меня, Боже мой, чтобы я вернулся домой.

Побледневшее лицо выкрикнуло над его головой последние слова,
вскинув обе руки, словно защищаясь, мегювегеседе вытаращила глаза.
перед тобой, а потом закричал, закрыл лицо двумя ладонями и
выбежал вон. Геза всегда пристально смотрел ему вслед и позвонил, но потом
вошел лакей и принес теритекен мор. Геза - дворецкий, которого он попросил
Чаран из, но женщина так и не вернулась.

Он сказал, что лег в постель, заболел. Хидеглелес сказал дворецкому:
почувствовал, что кельтоцкедве лежит на кровати и дрожит. Геза решил
в следующий раз, когда я выйду, посмотрю, что на самом деле на этой женщине, после того, как
подумаю, что делать. Головная боль прошла. Закуриваю сигару.
Всё хорошо, только в душе ещё немного неспокойно. С помощью моего телефона они хотели поговорить с ним после того, как
начали спускаться по лестнице. На первом этаже двое иностранцев. Геза
спросил, что ты здесь делаешь. Они сказали мне, что электрические лампочки
исправят вчерашнюю поломку, но через полчаса всё
снова работало как надо. Геза ушёл
Он хотел спуститься по лестнице, когда из соседней комнаты вышел Николас.
Он выскользнул в коридор, и тело его метнулось по коридору,
закрыв дверь в столовую, задумчиво глядя на неё,
а затем внезапно вытащил из кармана сантиметровую ленту и
с торжествующим видом измерил дверь по четырём углам с короткой стороны.
Когда это было сделано, то стало темно, и все кивнули и
покрутили носами, каждое слово таинственно давило на
отдельно звучащее желание, шуршание, и теперь половина
гезы такова:

– _В десять часов погас свет._

Геза с интересом наблюдал за происходящим. Дьюри продолжал красться по коридору на цыпочках и прятаться,
вытаскивая из карманов всевозможные устройства и проводя
измерения и тесты в коридоре. Геза, довольный, спустился по лестнице, а затем на подземном трамвае в
центр города. Оттуда пешком от Дворца-мотеля за минуту. Раппапорт ждал его. В его руке была
южная газета. Оставайся налегке и медленно двигайся к Джизе, — поправил он и
тщательно указал на новость. В новости говорилось о смерти Молитора Арпада,
который шивсельхюдес провел прошлой ночью. Хью кивнул.
и он посмотрел на Раппопорта дальше.

– Странно, – тихо сказала она Раппопорту.

– Разве это не странно, - ответил Хью. – Я тоже нахожу это странным. Мне не нравится
Сейчас я чувствую себя таким виноватым, я бы так и сделал. Подождите ... Возникает очень неприятное
чувство: как будто у гюреде есть душа... но не раскаяние. Нет
подумайте, внимательно изучите себя... Я заглядываю в свою душу: не надо
раскаяние. Знаешь, почему нет? Потому что я не хотел ее
смерти. Если бы я захотел, то сейчас это могло бы быть более высоким
связь – моя душа в целости и сохранности, достаточно компрометирующая – постройте мою
волю и его смерть между. Но я не хотел. Я просто хотел
сосчитать. Моя собственная жизнь, потому что я хотел его устранения. Хотел
подтолкнуть _;n_ к жизни; если тебе это нравится: я сам, я хотел для него
убить. Не так ли? Я этого не понимаю? Не убедительно, это ... для тебя?

– Но да.

– Убей! Убей! Я! – Но ты знаешь, что такое давление и замешательство? Для
кого _m;gis_ я подозреваю.

Раппопорт мягко улыбнулся. Геза пересказывает ему разговор,
который могут услышать в библиотеке.

– И ты знаешь, - сказал он, - этот глупый старикан глупый.
речь всю дорогу опускалась, и осзезузотт был бы, если бы в конце не было упомянуто благородное слово
и солдатская честь, был бы. – Хлинком зовут и никогда не звали.
он был солдатом. И это тоже пошатываясь, поднимаюсь в свою комнату на полтора часа.
потому что я кладу на голову пакет со льдом, так ужасно нервничаю.
Я понял. – Я не родился великим злодеем, так что... Дворецкий, как я почувствовал,
подозрительно смотрит на меня, когда я поднимаюсь по лестнице. Я подхожу к
если бы она подошла ко мне и положила руку мне на плечо, я рухнул бы в обморок
есть.

– У тебя плохое психическое состояние, чувак, Гезам ... Чувак... давай подлечим тебя.

Он положил руку на плечо Хью и умоляюще посмотрел на него голубыми глазами. G;za
он пожал тебе руку, затем, подумав, наклонился вперед.

– Знаешь что? – сказал он тихо, неправда: я чувствую раскаяние.
Что-то вроде этого: я не сделал всего, чтобы поддерживать эту жизнь. Верно
Я не сделал ничего такого, чтобы ты не хотел быть уничтоженным. Но почему-то: безразличный
Я влюбилась в него, я была далека от нее эмоционально, я ушла. И поскольку во Вселенной
все связано со всем, возможно, душа - это
Движений было достаточно, чтобы нарушить равновесие.
Душевная пыль, которая вызывает лавину.

– Так что, виноват, успокойся, – сказал он
Раппапорту, и теософскую схоластику он спасёт, если
я скажу тебе, что ты можешь получить гораздо большую часть старого
Молитора Арпада.

– Ты?

– Я. Когда мы развелись и я шёл домой, то
я думал о том, о чём ты однажды меня предупреждал, это одно и то же
что за лжец, вдохновляющий войной, с пеной у рта, стариков в
Сохайтса, как жаль, что ты беден и не можешь пойти на
хаборубу. И что они бы хотели. Если ты хочешь пойти. Там
много места и времени, где не нужно никакой молодой силы,
нужно только умереть за народ. Автоклетка
может быть почти в окопах. — Ну, я вчера возвращался домой.
Я разработал план поставок, который всегда с энтузиазмом поддерживает семидесятилетний
h;borup;rtit в комфорте — автоответчик — получите
место, где его больше никто не ждёт, только вы, моя красавица
смерть героя может. Где, однако, это самое важное – свежая и
молодая жизнь, свободная от и сохраненная. В частности, два места, которые я хотел
загрузить. Один из них, хороший, храбрый солдат-медик, положил кого...
вся грудь разорвана гранатой: предполагалось, что это дядя, с которым
прекратить я ... Нет, он прекратил контакт, потому что он сказал:
предатель без контакта. Другой ... это правда, я должен это представить.
вернувшись в "Я представляю себя последним в битве Изонзо", и вы сыграли в нее
для себя самого, как для семидесятилетних героев хадкигеситеса.
теперь вы ввели бы систему. Моя талия, Мацауэр,
имя санитара вместо дяди Саймона. А другой... Я помню
его, когда вспыхнули пожары и беженцы заполнили каверну, а
стражники выстроились в ряд, то на правом фланге был молодой
крестьянин, девятнадцати лет, удивительно красивый, особенно
благородный изгиб его носа...

– Конечно. Череньес Грегори.

– Итак, он будет заменён на выставке, которую я устраиваю в честь вашего героического родственника, Молито
Арпада. Физическая усталость не имеет значения. Просто быть героем. Стоять и
ждать, когда итальянцы начнут стрелять. Нет, и героический Молитор
Арпад стоял в канаве, и итальянские гранаты поразили не Грегори
льет как из ведра, а Молитора Арпада, и, наконец, я не Цересниес Гергели
место, где я нашел окровавленный эмберпепет, но на участке Молитор Арпад.
Молитор Арпад уже в одиннадцатой битве при изонцо добрался до сердца
главное желание этого героя - умереть, Сересниес Грегори и вернуться домой
в деревню и произвести на свет еще более красивых вас-прекрасных детей.

Хью улыбнулся.

– Тебе нравится, когда все идет к концу, - сказал верхний бакалейный магазин goodness. – Но
видишь, теперь, что так нравится кровавым фантазиям.

– Они боятся нырять в красивых молодых людей, которые на самом деле рвут кровавое месиво.
граната. По крайней мере, мы думали, что сможем вернуть ее обратно.

– До дна отравили души, – сказал подавленный. Кто
исцеляет их?

– Хорошо зарекомендовавшее себя искусство врачевания, - сказал Раппопорт, - теперь снова.
мягко и бережно, – который в Галилее однажды начал исцелять.
сегодня совершенно такое же состояние человечества.

– Раппком, не отбрасывай вопрос из упрямства, - сказал Хью. Серьезно
Я думаю, это то, что нужно миру? Этого было недостаточно
две тысячи лет?

– Нет, больше христианства. В этом нуждается больше христиан. Если у вас есть больше, чем было в мире
христианства, никогда не прекращайте эту войну.
Но если бы там все уже давно закончилось. Люди в Европе не
христиане, но и язычники. Гораздо хуже, гораздо глубже люди, стоящие
как язычники: свобода вероисповедания. Им не хватает религиозности.
такое ощущение, что. Я не знаю этого собора.

– Это правда.

– Более глубоко об анимистической вере в диких людей. Я
тонуть можно было в этой войне, отвергнув окровавленную поксоляджабу. Нет
христиане. Сколько истинных христиан вы знаете?

– Один, – сказал он, ухмыляясь, – это ты.

 – Я, – серьёзно ответил Раппапорт. – И ты тоже. На тебе
но я всё равно знаю... всё равно... может быть, двое. В этом городе пара сотен,
в этой стране пара тысяч, может быть. Что они могут сделать? Людей
не больше нескольких тысяч, которые, хотя и знакомы с Евангелием, но не досконально.
И это то, что вам нужно: христианство. Больше христианства.

– Но, человек! – сказал тот, кто теперь спокоен в своём гневе, – для начала я
серьёзно отношусь к электронам и ионам, размышляя о структуре,
прагматичном человечестве и святой троице?

Любое философское размышление настолько маловероятно, что
относится к учению о Троице; а платоническая _идея_ или Ding an sich настолько
смела, что это отвратительная инсинуация здравого смысла. И: есть ли
христианство без Святой Троицы. В католицизме и
протестантизме вы превратили это в догму, если вам это нужно,
простые символы, с которыми вы можете работать, и насколько они
безопасны, вот почему он, который лучше вас, мог бы
отказаться от христианства, но вместо этого добавил. И я предсказываю вам ... Это я проясню в исследовании,
Я хочу написать об этом в статье «Католицизм и социализм»... Я предсказываю
вам, что через пятьдесят лет католицизм вернётся в форме
первохристианства и снова будет вести человечество.

 Геза добродушно кивает.

– Этот удачливый старик Рапп сказал, что это исследование снова
мегапопулярно, потому что, если вы пишете красивые
вещи, которые можно прочитать в католической прессе, то в настоящее время
граница не известна...

– Может быть...

– Конечно, это не было бы доказательством против вас. Но: я уже говорил вам:
не только христианская этика, но и христианская метафизика. Что
Я отвечу им, если они спросят вас: "где Бог?"

– Скажи им, что электронбан и ионбан.

– И раскрывается, что цель земли - спасение...

– Да.

– И давайте сейчас же подготовим, действительно, последнее предложение, к которому
Вы - ученики Иисуса? _Ez_ не был символом. Это был приказ.
И обещаю. Нет, видите ли, теперь вам не обязательно отвечать.

– Но да...

Как не считать Евангелие единственным откровением?

– Если ты этого хочешь. Средневековыми _католикус_ мистиками были, которые
проповедуя, что существует один или более новое откровение и новые
Евангелии от меня. Положить вам еще один.

Геза интересно, смотрел перед собой.

– Что сегодня? тихо спросил он. Распял это
гуманный мир, я больше ничего не знаю. Только пуля и палач. Прокуроры и
везерчик кирокат.

Долгое время молчала, а потом посмотрела на Раппопорта, который нежно
весь зажмурился, тихо наслаждаясь ртом ликерье, остатком возбуждения
. Она улыбнулась.

– Скажи мне, старина Рапп, – спросил мягким чуфолодасским тоном, - давай начнем
новое, гедонистическое христианство? Христианство - это психоанализ, основанный на
сексуальная жизнь без ограничений в прямом эфире?

Раппопорт покраснел.

– Вы сильно ошибаетесь, – горячо сказал он, – если думаете, что
христианство – это аскетизм. Психоанализ – это
да, католицизм – это да, потому что что ещё в
исповедальне, как в кабинете невролога. И если иезуиты,
которые являются удивительными по своим размерам,
тоже напишут, что я не только реабилитирую их, но и остановлю их,
то человечество, каким оно было раньше, станет трагичным
воины... так что если сегодня иезуитов я бы загнал в католицизм, то
каждый католический священник проходит медицинский и психоанализ
художники должны снова исповедоваться, какими бы они ни были, тысяча вас
годы; духовные тайны мучений - величайшее благословение человечества.

Хью улыбнулся. Раппопорт раздраженно продолжил::

– И сам по себе аскетизм не имеет ничего общего с христианством. Национальный
Бог начинает сомневаться в иудейской лихорадке, которой был тевелигес. В
аскетизм-Иисус- прежде чем задуматься. Иисус отменил. Иоанн Креститель
аскетом был Иисус.

– Дело не только в аскезисе. Но кто сказал, что небо
не может опуститься на землю?

 Раппапорт устал слушать. Его раскрасневшаяся, нежная кожа медленно
покрывалась пятнами.

 – Проповедуй это, – продолжил Геза, – как ты проносишь
Евангелие в своей машине? Я говорю это потому, что сегодня институт семьи в любом случае
распадается, и потому, что всё указывает на то, что мы движемся в сторону матриархата,
это уже не так? Сказать, что брак
в дальнейшем будет нерасторжимым: так что, это нормально, не
женитесь, но родители будут жениться на стороне, чем больше детей,
предпочтительно, тем более мой папа? Может быть, если бы я был папой, ... знаешь что, ты не
Я ничего не мог поделать, кроме этого, оцепенело уставившись на него, на этот несчастный
мир, который потерял своего Бога и которому сейчас несколько сотен лет
мучительно терялся и, спотыкаясь, шел вперед, пока снова не нашел ее. – Давай, давай,
убирайся отсюда.

Он встал, быстро расплатился, взял плащ и направился к выходу.
Раппопорт устал, лицо серое, девушки мелкими шажками идут за ним. В отеле
встречаю Ковача Яни, который вышел из ресторана.
К нему подошел Раппапорт и сказал, что хочет отправить в
Татры, Звезды-убежище.

 Большое вам спасибо, вождь ур, - ответил Ковач Яни, - но это только
Я мог бы, если бы нашел те шестьсот или семьсот крон, которые здесь. Потому что
Я...

Останови предложение. Корчась у меня во рту, и слезы в ее глазах
были. Слишком много проблем с тобой.

– Мне нравится видеть, – грустно сказал он, – вот что: были ли они теми, кем были в то время.
все шло хорошо. Мои дети ходили босиком зимой, и
рука жены, когда она работала, была как нож, вонзающийся в плоть.

Снова извивалась у меня во рту.

– Это была просто милая маленькая рука, – тихо сказал он.

Геза склонил голову, молча слушая разговор. В то же время
он вздохнул, придвинулся ближе и положил руку на плечи Ковача Яни,
словно обнимая его, а затем наклонился к нему.

 – Яни, сынок, – сказало её изуродованное лицо, – ты веришь в Бога?

 Ковач Яни удивлённо посмотрел на изуродованное лицо и лихорадочно горящие
глаза. Он колебался.

– До этого я думал, капитан, что ты, - сказал он наконец с тихой обидой.

Изуродованное лицо гезы и горящие глаза лоббота.

– Ну и черт с ним? – попросил меня вмешаться.

Ковач Яни в шоке, посмотрел на него, и он не смог ответить.

– Потому что я верю, – крикнул он в лицо.

Эльташитотта от тебя, он развернулся и умчался. Раппопорт там еще оставался.
Кузнец, Но Янин Ты. Опущенные глаза, несколько утешительных и дружеских слов
сказанных ему. Вы не должны отдавать этого человека кесерусегу в
он тонет. Капитан ур сомневается и лазонгаса-доброта
страдание и бунт. В мире все еще есть добро. Поможет. И есть
Бог. Ковач Яни сомневающийся, скромный мосолигассал смотрел на него сверху вниз, на
опущенные глаза, усталое, серое лицо, и молча слушал его.

– Эм... да, – сказал он после скромного топа, на самом деле, да... Спасибо,
шеф ур.

Пожав им руки, Раппапорт начал Гезу после. Лицо Гезы все еще горело
а глаза лихорадочно горели.

– Зачем ты ему рассказала, – тихо обвиняет Раппопорт. – Нет
ты имеешь право отнимать у веры.

Геза был ранен, повернувшись к нему.

– Я думаю, – крикнул он с большой силой, - иметь веру? Я думаю,
к страдальцам в этом огромном мире, которые могут поднять тебя куда-нибудь еще
слезы с загорелых лиц, если ты ищешь утешения? Думаю, у меня есть
этот несчастный мир, Бог? Я имею в виду, если бы ты был. Но даже тот, кто
очарован и страстно желает, всё равно не может в это поверить. Это простое
заикание — вот о чём вы, христиане, ионы и электроны, говорите, потому что все эти благочестивые нервы и ложь...
старые слова, а теперь обнажилась ужасная пустота. Борьба за честь; — но давайте не будем лгать самим себе. Это не Бог. Несчастный человек
плачет, потому что ты идёшь к бесконечности, потому что он потерял проводника,
надежду, цель, существование, смысл. Бога нет!

Так болезненно взывайте к Раппапорт испуганно посмотрела вокруг, не
будь то вокруг прохожих. Он пытался предупредить Геза, но
Геза затем руки и раненых застали вас заранее.

И знаешь что? – прошептал он ей горячим голосом. – Если вы
v;rk;nnyekt;l выгоревшие глаза еще поднять на высоту и для
что-то, тогда вы увидите ужасный трон... жар, золото, кровь и
дым... и эти ужасные троны, на которых восседает правительство, придерживающее рукой
сатану и управляемое, гонимое, взирающее с весельем, мучающее слепых
по случайности рождения, в бессмысленном мире.

Кинюйтва в руках красного света, горящего в сумеречном небе. Дунай с другой стороны
Над цитаделью нависают черные тучи с красным небом и
Раппапорт на секунду вздрогнул, как только вы посмотрели на них. После
они молча пошли дальше; они немного погуляли, снова зашли в
кафе и часами разговаривали. Геза тихо и невозмутимо, но
откровенно горько, на самом деле, говорят, что самая большая катастрофа, которая постигла
человека, это то, что существование разума и цели в твоей вере
потеряно. Сегодня и завтра – какое-то столетие, пока не появится гениальный кто-то
искупительное слово: так что новое откровение — я не могу
думать иначе, просто разумный принцип развития человеческого мозга
является продуктом, а не мировым законом. Голая душа окутывает
тебя, как моё обнажённое тело, не для того, чтобы ты лгал.
 В лжи миру. Только в нас, но не в мире. Итак,
и причины для построения принципа — короче говоря, Бог мира отсутствует; только
совпадение причинности реальности, бесцельность там. Короче говоря,
сатана.

 Этот долгий разговор после того, как Геза Фелньольц вернулся домой. Затем
он вспомнил, что телеграфировать нужно отцу. В а
почтовое отделение и отправитель телеграммы, но ты, конечно, забрал своего отца
не придет на похороны, потому что он всегда ненавидел старого Арпада ит.
Затем Раппапорт был оккупирован с многолюдной авеню-роуд, на которой полно народу
это было желание ночных гуляющих "того, кто вздыхает", с которым цугаса. Дворец Молитор, до того, как
разведенный и Геза поднимаются по лестнице в столовую. В столовой собралась вся семья и гость: Кальман Бараньяи,
адвокат, конгрессмен, государственный секретарь, старый советник Арпада Молитора.
Баранай безмолвно пожал руку Гезе. Густые седые усы, но
лицо без морщин, шестидесятилетний возраст — всё это говорило о спокойствии и
космическом величии. После рукопожатия они продолжили тихую беседу
с другими членами семьи. За ужином они провели полчаса. Тихий и
быстрый ужин, все тихо разговаривали, и он немного поел, за исключением
Барани, который почти ничего не говорил, но проявлял любовь, спокойную преданность и
много ел. После ужина вся компания пошла в холл.
 Геза так далеко, что ты в отчаянии опускаешь глаза и борешься
замешательство теперь внимательно наблюдали остальные, как только что.
прежде чем направиться к лестнице. Носзлопи капитана кихиво за талию и провокационный вид
положение головы так, чтобы идти впереди; в свою очередь оглянулся на него, и от взгляда, который вы ему дали,
подозрение и ненависть выгорают. Агнесса устала ползти, молодая
на страдальческом лице были коричневые тени, золотистый свет под глазами был окружен голубыми кругами
. Геза не знала, что Элфордитани не сводит с нее глаз.

В холле они сели. Дворецкий, которому принесли черный кофе, разместил,
Бараньяй немного наклоняется вперед и так говорит:

– Дорогие дамы, дорогие друзья, неужели сейчас так коротко с вами, ребята
покойный, отличный друг, воля случая. Покойный
во время войны несколько раз, наконец, он составлял новое завещание; глубочайшая моральность
к этому югыгьелю относились со всей серьезностью; даже прошлой ночью – как
он чувствовал себя близким к смерти – для тех, кто задавался этим вопросом, и для тех, кто с ней сражался, а не нет
запасов мегмазитании должно хватить.

Геза чувствовал себя неуютно, был напряжен, испытуемый смотрел на остальных, а не на
момент-этот. Но все Бараньи смотрели на тебя.

Завещание не изменилось, и это примерно за пять недель до последнего.
завещание, включающее Молитора арпада, действительно только в окончательном виде.
положения. Это все активы корпораций, домов,
держателей ценных бумаг, а также искусство единственного и главного наследника
Молитора Золтана.

Было так тихо. Компания внимательно прислушивалась. Золтан
с неподвижным лицом смотрел на барную стойку.

– У главного наследника только одно обязательство: сохранить и приумножить имя Молитора. Это
обязательство k;tir;nyban. Во-первых, это часть только морального
обязательства — благородная умершая даёт надежду
наследница скоро создаст семью и предпочтительно будет похожа на ту, что наверху
семейная девушка отвечает на то, что делает партнер. Это, я говорю вам, я бы предпочел просто
моральное обязательство; в правовом контексте это имеет место только в том случае, если
законный отпрыск ферекеша не оставляет смерти, тогда
все имущество Молитора возвращается семье Молитор: в равных долях
унаследуйте состояние всех тех, будь то мужчины или женщины, кто носит фамилию Молитор
. Второй финансовый уровень обязательств. The f;;r;k;s
он принадлежит всем тем, кто носит имя Молитора будапештского дворца
или замок Тракостяни, который всё это время оставался нетронутым, как и
замок Молитор-Арпад, который в 1914 году, с началом войны, стал принадлежать
семье Молитор. Все члены этой семьи получали ежегодное пособие,
которое всегда составляло двойную сумму дохода, который император и
королевский камергер получали в соответствии с этим. Молитор — фамилия тех, кто женился на женщинах,
которые могут — и, и: женщины тридцати лет и мужчины тридцати пяти лет
после того, как они унаследуют достаточный капитал и и
нужно заплатить по меньшей мере двести пятьдесят тысяч крон.

Второй перерыв в атаке.

– Других мер в завещании, – медленно произнес Бараньяй, - нет...

В глубокой тишине время от времени раздавался тихий вздох за вздохом, быстро поглощаемый коротким
голосом, невыразимым беспокойством отчаянной сюкелезе. Этот звук
Капитан Носзлопы, который отдал желтую и сильно, и он сидел на месте, но который
Я почти проиграл террор в начале боя. Бараньяй легко.
жест в его сторону:

– ... не больше, чем я могу, к этому вы хотите добавить семейство Molitor
соответствующие положения, разумеется, распространяются и на Noszlopy
Капитан Стивена, который был членом семьи погибшего
имеет значение.

Носзлопи, капитан, и вот тогда я больше не буду с тобой. Сопротивляйся. По лицу
много лилось слез. Худенькое и подтянутое тело колебалось несколько секунд
, а затем она двинулась Золтану навстречу. Плача, обнимала ее и Золтана и
рыдая, она воскликнула:

– Какая благородная душа у покойного! – И, по крайней мере, для меня
утешением является достойная замена стоимости. И в эти праздничные
часы ты знаешь, Золтан, простой старый солдат, что
клятва верности - это жизненная сила, на счету каждая минута.

Золтан передал ему и поблагодарил за эту клятву, затем
другие повернулись и тихо сказали им, что ничего не изменилось относительно
навыков, которые всегда будут на службе, конечно же,
будут ли обязательства и у тулменена тоже. Старый молитор бы Элкин был таким
лицо сияло облегчением; Агнес с опущенными глазами, не говоря ни слова, сидела на месте
; У Гезы нервная активность, и он чувствовал, что сейчас ему следует быть
Я иду; но у меня не хватило сил и мужества, чтобы быть на виду.
честь упомянуть остальных незнакомцу из.

Начался тихий и беспорядочный разговор; вскоре, однако, было объявлено об этом
Куновичс Лорд, генеральный директор компании Молитора. Куновичс ур
бент орру, черноусый, шестидесяти лет, ур, который затмил квиккера из
над гуньосом в "Лучшем образе в мире" и мужчинами, которые держали
самый умный из всех людей на планете. Конфиденциальное спасибо
Бараньяй, в лучшем случае безразличный к остальным, затем в сторону
Золтан, которого информирует Молитор-форчун. Бараньяй понял это из этого.
Золтан, вот тогда я и узнал, что он ферекеш. Разговор длился долгое время.
Холм был занят, и во время разговора Золтан раз или два чуть не
потерял самообладание. Имущество оказалось гораздо больше, чем
он думал: железная шахта, плавильный завод, инструментальная фабрика,
фольгогитарный завод, и стоимость имущества за последние
годы выросла на несколько миллионов, а скрытые резервы поражали воображение.

 На другом конце этого молота, размышляя о тебе, Агнес,
я бы тихо радовался. Баранай, который обнаружил, что если
выпивать чёрный кофе после каждого бокала спиртного, то
он пытался поговорить с этим Дьюрихозом и Марианной, чтобы они сдались. Николас
планировал создать большую лабораторию, чтобы расследовать это преступление. Однако во время разговора выяснилось, что лаборатория
была наказана за то, что игнорировала: передовые химические
методы, которые позволили бы грабить банки, но особенно
хранилища, в которых проводились такого рода исследования в области
морали и возвышенных душ. Марианна сначала не поняла, о чём речь,
но потом оживилась и
спросил его, насколько он в своих силах, чтобы
заплатить двенадцать тысяч крон, которые дядя Арпад оставил ей. Когда
он не услышал ответа, то покраснел от смущения и гнева и
несколько минут не отвечал ни на какие вопросы. Когда он наконец заговорил,
я спросил, как вы думаете, если сразу после войны
поехать в Париж или на Ривьеру, потому что он хочет поехать. Баранай
он рассмеялся и ответил, что такая милая маленькая девочка, если она
послушная и прилежная, определённо может стать моей женой, если твоя мама возьмёт меня в мужья.
Марианна этот гуньес как эльхузтак раскрыла рот и снова прислушалась.

Десять часов. Молитор попросил Марианну и Николаса лечь спать. Агнесса
встаем и снова зажигаем у кофемашины. Носзлопи, капитан Дип
мысли утомили ходьбу взад-вперед. Хью посмотрел на нее, Бараньяй и снова
остановиться, уйти.

– Ну, брат, – сказал Бараняй, - ага...

Наполненный ликером для вас и тихонько закатанный. Геза был босзантом, ты это сделал
подумал, может быть, из-за процветания, и встал.

– Да, брат, – повторяет Бараньяй, – так оно и есть: жизнь странная штука.

–Что он говорит о таких бесполезных вещах", - подумал фелбосюльтен Геза.
Вот и все. Похо им там за уродливая мудрость: "да, брат,
истинно, истинно".

– Для тебя, например, невезение, - сказал Бараньяй.

– Что? - сердито спросил он Гезу.

– С таким существом смерть прошлой ночью случилась.

– Я не понимаю, - сухо ответил Хью виссаутаситоан.

– Вчера была конфронтация старого урра с тобой.

– Я честно рассказываю то, что уже запало мне в душу.

– Да. Старик ур очень странный человек. Позвонил мне по
ты полностью меня оборвал. Ты не получил ни цента. Золтан также приглашен сюда в раздел "Не делал"
если возможно, примите меры, чтобы у вас не было права на имя Молитор
носите его.

Геза горько улыбается. Баранья наполняла вас и медленно и
выпить. Она поставила стакан и посмотрела на него Геза для.

– Вам конец, вы знаете, что я сделал? Это было то, чего ты хотел
чтобы ферекеш спел.

– Что? – спросил ожидаемый сюрприз.

– Ты хочешь, чтобы ферекеш спел. Он сказал, давайте возьмем себя в руки,
давайте поймем слова юноши, намек, давайте посыплем головы пеплом, давайте победим
Грудь — он ударил себя в грудь — и давайте признаем, что это наш грех.
Молитор-богатство — это, по сути, тот, кто обескровил страну. Золтан, получи
поместье на равнине, у тебя может быть Молитор Геза, который, возможно, достойный
преемник Молитора Орбана, лидера куруцев. Спать, призрак Молитора
Орбана, пожалуйста, посоветуй. Бедняга. Молитору Орбану не дают
советов. Или совет, чтобы обдумать случившееся? Хм. Похоже, ты не очень хорошо ладишь с мёртвыми, сынок. В любом случае, это было невезение. Не
стоит так грустить. Вот.

 Геза тоже выпил, и Геза рассеянно приложился губами к стакану. Затем
Молитор бы вернулся и сел с ними. Через несколько минут он снова встал.
и он сказал, что устал и идет спать. Зов Агнес, но Агнес нет.
он хотел пойти. Даже ходить не мог, раньше сидел на кофеварке и наблюдал за духом.
слабый огонек. Золтан завершил разговор семьей Куновичей.
Куновичс усадил Баранью рядом и быстро опрокинул бокал с ликером.
Золтан прошел мимо Агнесез, остановился с неподвижным лицом, тихо
он что-то сказал ей. Агнес посмотрела в огонь и молча покачала
головой. Золтан, сюрприз, ты должен повторить то, что он сказал. Агнес молчит и
непокорный фейразассал ответил. Золтан в изумлении посмотрел на него сверху вниз, затем наклонился
к нему и снова начал говорить. Агнес эльхузтак из головы и как
вслух, что это прозвучало почти как крик, вот что он сказал:

– Нет.

Золтан, этот слишком бледный, повернулся и сел с остальными. Кунович уходит
сделал. Бараньяй с ним. Золтан, ты их забрал. Капитан Носзлопи
шумная ночь, и он ушел. Геза подождал, пока он выйдет,
затем медленно встал и собрался бежать. Страдающая Агнес схватилась за голову
и вся закрыла глаза, внезапно вспыхивает тревога
посмотри на Гезу. Гез смущённо хочет пожелать ему спокойной ночи. Поклонись. Аньес говорит:

 – Не уходи пока, – говорит Белл, но голос у него дрожит.

 Гез испуганно смотрит на него и не может ничего сказать, он не знает, что делать.

 – Побудь со мной, – говорит Аньес. – Я приготовлю тебе чёрный кофе, потому что...
 в любом случае я могу поспать. – Я не хочу быть одна. Останься здесь. Я не хочу?

– О, да, – ответила она, дрожащими губами.

Он подошёл к столу и сел напротив неё. Агнес налила себе немного
кофе и села напротив.

Геза дрожащими руками прикасается к чашке и размешивает кофе,
вам не нужно огневидно смотреть. Холодные трясучки сидят внутри всего тела
: элтипортсаг, страх, гнев, начальственность... Чего ты хочешь от этой девушки?
Что сказать теперь, когда он - эта девушка? – Что – он – только – что - скажет
эта девушка?

– Мне не нравится быть ночью? спросила Агнес.

– Но да.

– Я иногда целые ночи ;tbesz;lgettem несколько моих друзей и несколько
друг.

Слушать.

– Что ты думаешь? спросила Агнес.

Геза нерешительно посмотрела на него золотисто-карими глазами Агнес.

– Что ты думаешь? снова спросила Агнесса, медленно, спокойно, повелительным
голосом. Скажи мне честно.

Геза задрожал и почувствовал, что должен подчиниться.

– Я думаю, – медленно произнес он, - почему ты сказал мне остаться
здесь.

– Потому что я не хотел оставаться здесь один.

Геза удивилась и посмотрела на него. Мысли сейчас в одно и то же время крутятся вокруг
зигзаги, похожие на вспышку молнии, в которой много блеска, маленькая сломанная ветка.
Он должен был что-то сказать, но ты не знала, почему ты говоришь "в безопасности".:

– Мертвый в доме, - медленно произнес он, - и держись налегке.

Агнес снова запрокидывала его голову и опускала на несколько секунд лицо
сияли превосходство и мощь.

– Почему? – сказал гуниос мор. – Я так думаю? Я думаю, что для меня the
набор соединительной ткани, который Молитор арпад они считали мертвым состоянием
особенно занятость, поскольку вы живете в состоянии занятости?
Вас это действительно волнует? Вообще занят? Не совсем равнодушен
ты?

В рингтоне теперь свежий свист и слова kihivo more
они привлекли Гезу к себе. Хью опустил сверкающий, атакующий взгляд
раньше и он снова почувствовал, что в глубоком смирении должен избежать этого
от превосходства и уверенности со стороны.

– Я, – тихо сказал он, и какое-то чувство вины из-за его смерти.

– Ты? спросила Агнес, намереваясь удивить. – Почему?

Потому что я чувствую вину за то, что они были солдатами на поле боя.
. А также, что женщины не умирают, потому что
смерть вещь нужная. А также, что дети умирают, потому что
родилась бедность. И – я – прошлой ночью – здесь - я
Я сказал...

– Другоераньше у r был. – откуда у фелчсаттано голос Агнес.

Геза всегда по-медвежьи смотрел на него.

– Да, – сказала Агнес, покраснев. – Тебе следовало бы это сделать
сказать ему. Я имею в виду, кого-то, кого ты считаешь ответственным за женщин
и смерть детей. Но я не понимаю, развлекать кого-то неделями, а
этот глупый старикан -тупица и интеллектуальная тирания кинцо. И
вот почему меня мучает совесть? Даже если ясно, что слова
они вычеркнуты из жизни, даже. Такая никчемная жизнь.
Для одного чувствовать угрызения совести: что я не сказала ему. Первое
в тот день, когда началась эта невыносимая бессмыслица. Я ждал,
чтобы сказать тебе.

Хью кивнул, как будто внутренний вопрос должен был означать "да".

– Если бы ты знал, – тихо сказал тогда, – что ты мне только что сказал
Бараньяй? Прошлой ночью, в конце концов, с мыслью о кэрде
ты заставляешь меня петь ферекеша.

– Что? - спросила Агнес, намереваясь преподнести сюрприз.

– Я полностью хотела это отрицать, но потом он сказал, что я буду тем самым
форчуном, который обескровил страну. Золтан только на равнинах имущества в розыске
оставить.

Агнес точно подался вперед. Его лицо побледнело. Его рот был открыт,
глаза круглые, открытые.

– Тогда, – прошептал он побелевшими губами, – Золтан, это последняя ночь.

Мы по отдельности смотрели друг другу в глаза. Что это? Почему ты не сказал хотя бы одно из них
"нет"? Почему эти слова были такими ... таинственными и тяжелыми?
Что скрывается здесь, среди них, что за невысказанные слова, какой постыдный секрет?
Агнес, наконец, съежилась, хлестнув себя по креслу и по лицу
двумя руками. Неподвижный сидел так несколько минут, и Геза дрогнул.
он смотрел на пару сильных, красивых, белых рук.

В то же время он выхватил фотографию своего лица из рук и скривился.
смайли сел. В дверь вошел Золтан. Спокойный и элегантный, но
узкий рот, плотно сжатый, с двумя белыми зубами.

– Вы, ребята, здесь такие же? – спросил он непринуждённо.

– Здесь, – ответила Агнес.

– Что вы делаете? – спросил Золтан.

– Разговариваем с вами, – ответил Хью.

Золтан посмотрел на них. Сначала на Агнес, потом на Гезу. Хью оглянулся на
глаза и почувствовал, что этот холодный серый свет глаза
t;rvillan;s;t;l огня в крови. Румянец и дак лю составляют
храм. Золтан, однако, развернул этот знак к ее глазам. Агнесез
повернись.

– Тебе еще не достаточно? – пожалуйста, наполовину разломанный мосолигассал. Лежа
прижатый к маленькому магниту.

– _Нем_, - ответила Агнес тихим хриплым голосом.

Он поднял взгляд на Золтана, и карие глаза его с вызовом и гневом горели. Золтан
побледнел.

– Спокойной ночи, – медленно произнес он.

– Спокойной ночи, – коротко сказала Агнес.

Золтан медленно вышел, Агнес с тревожно горящими, задумчивыми глазами
после этого он снова усадил ее обратно в свое кресло, и его лицо вытянулось
обе руки, но ничего не сказал. Долго они сидели так, прислушиваясь, наконец Агнесса
она пошевелилась и медленно, устав, поднялась на ноги. Растерянные, томные глаза
он посмотрел на Хью.

– Мое детство, – сказала при этом тихая печаль, - самое
самое несчастное детство в мире.

Геза полон сердечности.

– Поговори с ним об этом, – тепло сказал он.

– Отец джини держался особняком. Возможно, он был прав. Ненавидел
весь мир: учителя, газеты, всю страну,
прохожих на улице. Все, что приходилось делать моей маме.
должна страдать. Я любила своего отца; потому что она была красивой; потому что я чувствовала это
гениальный человек. Я ненавижу это, потому что я выросла, мучая свою мать. Я опустила глаза, потому что он не мог
справиться. Презирали, потому что он был беден. Что я вытерпел!
бедные люди!

Она подошла к Гезе вплотную, а доверенный фейхаджласал вплотную к нему.

– Убить? – спросил он. – Ты знаешь, скольких людей я убил, и я думаю, шестерых
с тех пор, как мне исполнилось двадцать лет?

Тронут. Тихо рассмеялся. Потом стали такими серьезными.

– Молитор Арпад тоже убивали несколько раз. Мой отец сказал, что знает
не хочу, чтобы о нас. Поэтому приговор был-смерть. После этого я забыл и
мечтал, что мы сможем унаследовать это. Так вот почему я убил его. И если бы
теперь я хотел, чтобы у него остались проценты, я бы убил его, как ...

Он сделал паузу. Снова взгляд волчьих глаз. Геза попытался заговорить.
Она почувствовала, что теперь должна что-то сделать. Воскликнуть. Взять Магнита за руку. Ракеш, ты необыкновенно умён, выведи меня отсюда. Продолжи предложение. Как —? Как кто?

 Агнес выпрямилась и отвернулась.

 — Пойдём спать, — тихо сказала она.

 Она направилась к двери, и Геза беспомощно и послушно пошёл за ней.
Медленно поднимайся по лестнице на первый этаж со второго. Агнес ненадолго
отошла от него и вошла в свою комнату. Геза в комнате
лёг в постель, но не мог уснуть. Он лежал, прислушиваясь в темноте, и
в то же время он услышал кое-что еще до того, как мне захотелось пить.
ожидаемое напряжение: тихие шаги по ковру на лестнице, а затем электрический свет.
свет, вращающий сетку. Запрыгнула на кровать, тихонько открыла
дверь и выглянула в коридор. В коридоре темно; и еще темнота
на цыпочках иду по коридору прямо к концу. Сейчас остановлюсь.
Он кладет руку на дверную ручку. Дверь не открывается. Еще один эксперимент.
затем тихонько постучите в дверь. Несколько произнесенных шепотом звуковых слов,
снова тишина, слабый скрип двери, это долгое молчание,
долгая, мрачная тишина, эльбирхататлан, все еще жду, наконец-то тихо.
шаги, чтобы вернуться. Вновь привязать электрический твист лампы и
свет в секундах, чтобы увидеть больше Золтан, как обезображен, белый
лицо начинает спускаться по лестнице.

Хью вернулся в постель. Неподвижный взгляд перед собой и вопросы
сдался в темноте. Два часа он лежал так, ты, наконец, не выдержал, он
продолжай. Тебе нужно с кем-нибудь поговорить. Вслух, чтобы рассказать об этих
вопросах, которые мучают меня, тогда, возможно, я смогу с ними встретиться. Если
еще: разбудить Питера и завести разговор. Оделся и начал
вниз по лестнице. На втором этаже он остановился. Справа от Золтана
в свою комнату. Здесь царила тишина. После того, как вы посмотрите налево: коридор
заброшенный и с широко открытыми глазами стоящий здесь ночью
освещение все еще включено. Комната, лежащая там – сегодня в последний раз
даже мертвый Молитор Арпад. У меня ее нет, если хотите знать мое мнение. Он – близко
глаза – неподвижное лицо – комната, в которой его настигла смерть? Геза
медленно и неохотно вышел из комнаты навстречу тебе. Два раза назад
он хотел повернуть, но все это снова непреодолимой силой толкнуло его к
Идём дальше. Наконец добрались до двери. Дверь была открыта. Геза
остановился перед Беньиком и хотел пройти дальше. Из Беньика
вышел высокий и белый парень. Он сидел прямо там, и теперь,
длинный кинжал. Фёлмагосод. Справа обнажённый меч. Слева
дуэльный пистолет. Геза в ужасе застыл на месте.

– Ха! Виновна! – она расхохоталась, и смех её был похож на карканье. – Убирайся отсюда, святотатство.


Геза в ужасе развернулся и побежал обратно в коридор, вверх по лестнице, в свою комнату. Она бросилась на кровать и разрыдалась.
безумно бьющееся сердце. Что это было? Старый дурак капитан Носзлопы
ночью в белых туалетах, с мечом и писцтолылял, охранник мертв
тело друга. Из-за нелепых костюмов, из-за того, что "пристальный взгляд бога" в "
ее волосы" и "Сердце бьется" стали ирджонгеве? Долгая борьба в темноте
сердце колотилось от стыда за мои задумчивые мысли, наконец
сильные фейерверки нападения, а затем я больше не мог думать ни о чем другом, только об
этой невыносимой боли.




III.

В полдень следующего дня Питер зашел в комнату, фельфесзитесель встал и
медленно оделся.

– Скоро обед, капитан, – сказал он. – Я не люблю так долго
ждать, ну, я и не тратил время на капитана.

 – Молодец, Питер, – сказал Хью. – Я так сильно устал.

 Он чувствовал себя разбитым. С трудом он встал и
медленно оделся.

 – Нет, что ты делаешь, Питер? – спросил он.

На широком красном лице Питера появилась кислая улыбка.

– В газете, капитан, наверное, написано, что вы женаты.

– Не говорите так, Питер. Вы хотите, чтобы я женился?

– Сказать по правде, я не очень-то хочу. Но мой брат Эржебетфалва
женился на железной дороге. А мой брат открыл лавку. Я
был там вчера. Чего бы это ни стоило: жениться.

 – Тебе нравится эта девушка?

 – Ну... это не очень безопасно.

 – Ну, тогда зачем ты берешь?

 – Хм, капитан, сорок тысяч крон, чтобы отдать их его матери. Торговец – это
мать.

– И девушка собирается выйти за тебя замуж?

– Да.

Геза задумался о том, как одеться, и в то же время посмотрел на Петера.

– Но, Петер, – сказал он, – потому что ты…

На лице Петера появилась кисловатая улыбка. Уголок рта дрогнул.

– Потому что это безопасный капитан, – сказал он, опустив глаза. – Дома, где
Рези и двое детей.

– У _te_ двоих детей с Питером, – сказал расстроенный.

Питер, он опустил локти, рыжеволосый и с закрытыми глазами, он кивал головой.

– Это "эль капитан", вот и все. У меня просто нет этих сорока тысяч крон.
Но сорок тысяч крон. И дом. Мать тоже еще не получила наследство. И
буквенные бочки, был бы я прав; скорее, им бы понравилось
помощник солгалатош это. Моему брату просто нравится, что сэр, что вы не жалуетесь
мне повезло.

Геза расстроилась, слушая.

– Ну... подумай об этом, - тихо сказал Питер.

Питер не ответил. Затем Геза спустилась в столовую. Когда ты вошел,
Капитан Нослопи в целости и сохранности завершил послание, адресованное
Золтан, предупреждением:

– Поскольку мы не должны подвергать опасности вашу драгоценную жизнь, – сказал он, – и поскольку
здесь, в этом доме, есть неверные родственники, я снова говорю вам, Золтан: тщательно
закрывайте каждую ночь свою дверь. Прошлой ночью он подошёл к двери,
и я говорю вам, если хотите, что

Золтан посмотрел на него. Капитан Нослопи слегка побледнел.

– В глаза тебе говорю, - повторила она, неуверенно глядя на кихиво.
он принял гезу за.

Хью подошел к ним.

– Я приказываю тебе? – спросил он, сверкнув у меня в глазах.

– Я хочу... Я хочу сказать вам, – скажите заикающемуся и Нослопи, –
что прошлой ночью вы дважды были здесь, на первом этаже.

 – Дважды?

 – Сначала в полночь; вы остановили благородного мертвеца перед его комнатой...

 – Верно. Я взволнован и обеспокоен этой смертью, как,
честно говоря, и все, кого волнуют чувства, которые вас интересуют. Ночью я не мог уснуть. Я спустился вниз, и мне хотелось посмотреть на мёртвых. И
я хотел спросить тебя... я хотел обрести покой. Нет — и?

 — но ближе к рассвету я снова спустился. В коридоре было темно. Я не знаю, кто
выключил свет, потому что я, я заснул. Ты пошел в комнату Золтана.
Ты положил руку на дверь; но дверь была заперта; я
Я проснулся, уважаемые. Этот вернулся и побежал на второй этаж.

– Это или приснилось, – сказал Геза очень медленно. – Или он лжет.

Капитан Носзлопи взволнован. Вошел Золтан, один из них. Геза, подожди меня
несколько секунд, но капитан Нослопи как раз в перерыве между
схватками, и он повернулся и вышел из салона. Капитан Нослопи
поднял кулак, как небесный сын трибуны.

– Вот почему мы собираемся взять уилла – возьмем всех стиснутыми зубами. – Но ты этого не сделаешь.
тогда, когда кин киллер приятен, но когда судьто правда
время.

Геза вышел из салона и нашел там Николаса А. Он был рад, что флаг поднят.
"возмущение можно вызвать каким-нибудь безразличным разговором.

Привет, Николас, – сказал он, – ты уже дома из школы?

– Нет, не приходил, - ответил Николас. – Смерть семьи: честно.
сивфайдалом: некоторая компенсация за это – школьные каникулы.

Хью улыбнулся. Николас, впрочем, мне все равно. Расследование.

– Дай, – вдруг заговорил он, - скрипку. Только если Бетховен
Сыграли сонату Cis-moll, затем найдите недостающее звено
.

Я делал, как на скрипке, брал в руку задумчивое лицо, играл на скрипке на ней,
после этого клал скрипку, она освещала твое лицо и на ней говорилось:

– Ровно в десять часов погас свет.

Геза с улыбкой наблюдал.

– Какой свет, Гюри? - спросил дерюльтен.

– Свет в комнате дяди Арпада.

– Где?

– Комната дяди Арпада.

– Когда?

– Позавчера вечером, когда он умер.

Хью уставился на него.

– Откуда ты это знаешь, Николас? он спросил.

– Понятно.

– Ты видел? Как ты мог тебя видеть, ведь тогда ты уже спал.

– Я не спал. Пока не прочитал это. Потом лёг. И, поскольку сейчас полночь,
я шпионил за твоим садом, чтобы – не прийти, если...

 Он начал смеяться. Повеселился позавчера в полночь перед сном,
даже сымпровизировал коротенькую детективную историю.

 – ... он не придёт к персидским убийцам с золотыми митрами.

– А потом ты увидел, что в комнате дяди Арпада…

 – Полночь, свет погас.

 – Но твоя комната на втором этаже.

 Лицо Николаса, покрытое прыщами, просияло.

 – Я в комнате, – торжествующе сказал он, – я всегда могу сказать,
когда ты погасишь лампу. Предусмотрено, – грустно добавил он.
не вставляй в окна стекла.

– Откуда ты это знаешь, Николас?

– Свет ваш номер выпал на сад, тоже дома t;zfal о: точно
где побелили часть начинается. На Золтана номер и свет
окна павийон осени. Комната дяди Арпада справа от
вторые липы.

Наморщив носик, ты закрываешь глаза, дотошный гениалитассал продолжил:

– В саду было совершенно темно, только с правой стороны второй липы
голая крона мерцала белым светом. Ровно в полночь гаснут огни.
Люди золотомитрого хана тогда проскользнули там, под окном. Следы на
даже утром безошибочно выдавали в персидском платье связь...

Геза весело выслушал всю vaslogik;ju
доказательную базу, из которой ясно, что беспрецедентному гениальному
детективу удалось разоблачить золотомитрого хана в убийстве автора
и обезвредить его. Смеясь, он похвалил и Николая.
Николас тоже очень рад за вас, гениальны вы оба.
Они с удовольствием отправились на обед.

 Обедали, тихо беседуя, в компании. Агнес не
домой; утром он поехал в больницу и написал тебе по телефону, чтобы ты не приходила
домой на обед. За обедом выясняется, что Марианна больше не хочет
ходить в школу и радоваться молитору, если бы этот план наполовину осуществился
Я внес свой вклад. Другие выступили против этого плана. Геза, среди прочего,
сказал ему, что двенадцать тысяч крон - это, по сути, очень маленькие деньги.

– Будь спокойна, - сказал он Марианне, - я достану больше
сам. Важно то, что это все, что есть. К несчастьям везедельмена тоже.
мужчина.

Геза всегда терпеливо смотрел на него и продолжал пытаться заговорить с ней, но Марианна
теперь снова тихо. Хорошенький, маленький ротик презрительно осмеян,
отвергай объяснения на вопросы и не слушай, что происходит вокруг
они разговаривали. После обеда Геза отправился в "Палас-отель".

Там он встретился с Раппопортом и рассказал ему обо всем, что произошло со вчерашнего дня.
с ним произошло. Когда о фейгорче заговорили, Раппопорт снова стал яростным.
она умоляла его о лечении. Однако Геза и босзанкодва
не хотели об этом слышать. После разговора об Агнес.

– Я не понимаю эту девушку, – сказал Хью. – Сегодня я не испытываю к ней ненависти. Но
чистота без женщины.

– О, сказал Раппопорт, жалуясь на чистоту без этого?!

– Если бы твоя сестра согласилась, и ты отказался от своих эротических изгибов.
богословие, которым ты наполнишь святую женщину, когда ночь только начинается.
джентльмены подъезжают к тебе. Недоступный мужчина сильнее такого удара.
он стал большой частью моей жизни. – Но я эту девушку не понимаю.
Две ночи назад у него был Золтан. Последний не впустил меня. И все
ночь враждебных, он отказался. Просто сверкал в
ненавижу. Почему? – И что Золтан о, - сказал он. А потом он сказал, что это:
"неповрежденный, я хочу убить тебя, как ..." Например, кто? Зачем он это сказал? Почему ты сказал неповрежденному
мне? Почему это привело меня туда? Что произошло между ней и Золтаном в промежутке?

– Спроси его.

– О, ты думаешь об этом.

– Спроси его. Мужское суеверие, что ты даже не спрашиваешь. The
женщины тоже зациклены на этом. Рад поговорить об этом.

Геза ее не слушает. Вэйвер смотрел прямо перед собой и в то же время схватил the
Раппопорт за руку.

– Ты, – возможно, обращаешься к нему очень спокойно, – я тебе кое-что скажу: Молитор
;rp;d for Zolt;n killed.

Он огляделся по сторонам, затем элкенис зередетт улыбнулась.

– Нет, не смейся? спросил он немного подавленно. Если ты не смеешься надо мной,
тогда ты сумасшедший, оставь это себе. Ты можешь сказать это просто как сумасшедший. Просто сумасшедший
вы можете увидеть здесь, в мозгу, в таком отчаянном свете с помощью
_gondolatot_. Я доказываю, что это не так. Ничего. Ничего. Но здесь,
эта идея загорелась, как огненное письмо, на задворках моего сознания
написано. Радиация. Файлы cookie. Ожог.

На твоем лбу, сжимающий твою руку. Раппапорт испуганно наклонился к ней поближе.
Геза, однако, убрал руку со лба и махнул рукой "Нет"
хорошо.

– Возможно, – тихо спрашиваю, – доказать, что кого-то _nem_ убил?
Если возможно и если Золтан это неопровержимо докажет...
ну, я не могу в это поверить. Я буду жить с этим всю жизнь.
с уверенностью могу сказать, что Молитор Золтан убил Молитора Арпада. Скажи мне, что ты этого не делаешь.
для начала они поступают безумно? Как ты можешь закрыть дверь, чтобы убить меня? Чтобы
могу ли я сделать мертвецов более здорового цвета, чем были живые
? Некий старик утром взломал дверь. Что
Золтан обнаружил за запертой дверью утром мертвеца?
Он говорил накануне вечером, что нужно принять что-нибудь покрепче,
чтобы почувствовать себя молодым? У старика были такие наркотики... Что? Что ты об этом думаешь? Это возможно, не так ли? Или напугать её как-нибудь... ночью... за закрытой дверью,
чтобы она боялась умереть? Что ещё можно сделать? Разбить
голову. Тебе нужно злое, изобретательное освобождение, потому что ты, чёрт возьми,
против. Ты не знаешь, кто такой Золтан? – Ты сатана.

Раппапорт нахмурил брови, слушая Гезу, а затем убедил
его отправиться куда-нибудь: в горы или к морю.

– По-моему, ты действительно сумасшедший, - сказал Хью.

– Нет, – ответил он Раппопорту, – но точно известно только, что вы нездоровы.
здоров.

Хью пожал плечами.

– Я так же здоров, как и ты.

– Эн, я нездоров, - сказал Раппопорт.

– Что с тобой не так?

Раппопорт в плохом настроении, которого мы растрогали. Хью продолжал:

– Да, мы все немного больны, кто долгие годы был на воле
мы были. Но это не повод для того, чтобы давать себе отдых. И, в частности,
без причины... Нет причин для ... констатации смерти жертвы.
считайте, что произошло убийство.

Раппапорт поднял брови, а скептически настроенный феймоздулатот так и сделал, Геза
однако закатолобб и лихорадочное нетерпение подкрепили эту мысль
. Что случилось? Что случилось? Часы, изувеченные вами до смерти
ответьте на медицинские вопросы друга-пациента, наконец-то
встаньте и продолжайте вооружать Уилла раппопорта.

– А теперь давай, – нетерпеливо сказал он, - и посмотри на себя. Я хочу, чтобы ты
посмотрел. Ты врач, и ты просто обязан выяснить, что его убило.

Раппапорт покорно сопротивляется, наконец, на этот раз он уступает Гезе.
Они вышли из дворца Молитора. Когда они подошли к дому, Гезе
лихорадочная страсть сменилась тишиной, и постепенно воцарилось уныние. У дома они встретили Агнес. Геза поблагодарил её и хотел войти в дом. Агнес, однако, остановила его и протянула руку.
Затем Геза предъявил паспорт. Агнес была очень любезна с ним.
Паспорт был в порядке, и Агнес заговорила с ним по-девичьи. Агнес
обратилась к Гезе:

– Вы пытаетесь уйти? – спросил он.

Геза почувствовал, что невозможно объяснить, чем занята его душа.

– Мы пришли сюда, – с мрачной искренностью сказал он человеку из Ура.
осмотрите тело. Я надеюсь, что если он... если вы хороший врач
тогда посмотрите... тогда вы сможете определить причину смерти.

Агнес элкомолодва кивнула.

– Послушай, – сказал он. – Потому что я тоже врач.

Я иду к воротам и пропуск через нижний проход в сад к открытому
зал, который обычно закрыт и в которой теперь стояла
звонок. В зале похоронного бюро еще работали один-два человека
человека, но зал уже был весь в черном и вокруг царили похороны
зажгли свечи. В гробу лежал Молитор Арпад. G;za elfog;dva
в похоронном бюро перед тем, как упасть в обморок от беспокойства, посмотрел на мертвых.
На самом деле мертв? Все еще кажется, что спишь. Это выбило тебя из этого состояния
предвзятый, раппопортский взгляд. Раппопорт задумался,
вежливо уважая чье-то лицо, постоял перед похоронным бюро с одной стороны,
затем на цыпочках перешел на другую сторону. Внимательно и вежливо
осмотрел мертвых, как и ожидал бы от него мегсолитасра. Агнесса
он все еще ждал, его глаза, однако, как мне нравится, медленно гунели.
становятся. Раппапорт на цыпочках возвращается. Гезе не терпелось рассказать, что ты хочешь.
но Агнес опередила его.

– Нет, что ты нашёл? – спросил он тихо, на самом деле чуть громче.

Раппапорт вежливо ответил.

– Хм, – сказал он и очень тихо добавил: – Не больше, чем цвет тела.
Это было бы поразительно.

Он потянулся назад, чтобы на секунду взять её за голову, и посмотрел ей в глаза.
Раппапорт, а затем кивнул и тихо сказал:

– Да, лицо свежее, она это точно заметила. Например, губы стали
покраснели сильнее, чем при жизни.

 Теперь Раппапорт посмотрел на него с удивлением, потом на мертвеца, а потом
опустил глаза и сказал:

– У них нет признаков нормального серовато-зеленого цвета. И это очень поучительно
видны пятна на спине и шее, на теле.

Может быть, они и красные, они были бы такими, – серьезно сказала Агнес.

– Это было бы поучительно для крови, - тихо сказал Раппопорт.

– Луггал, - сказала Агнес. На выступах грязно-серого не было бы крови, но

– ... красивый вишнево-красный цвет.

Агнес серьезно кивнула, затем он развернулся и направился к выходу. Геза
дрожа от нетерпения, прислушивался к разговору. Теперь он схватил
Раппопорта за руку и вывел его на улицу. Когда они подошли, Агнес остановилась.

– Что это было? - спросил он Хью. – О чем ты говоришь?

Агнес ему не ответила. Руки, которые ты передаешь раппопорту, есть.

– Я иду наверх, - сказал он. – Я очень рада с вами познакомиться.
Заходите к нам как-нибудь. Скоро. Да? До свидания.

Она помахала на прощание Гезе и ушла.

– О чём вы говорили? – спросил Хью.

 – Мы войдём, – сказал Раппапорт, – куда угодно... в вашу комнату.

 Геза, приберись в комнате.

 Ну пожалуйста, – сказал Раппапорт, опустив глаза, – тело, потом
обычно это что-то вроде вариации на тему обычного серовато-зелёного и шёдерже
цвет от того, что в крови насыщено каким-то посторонним веществом. В таких
случаях нет ничего несправедливого в том, что предположение – но, прежде всего, анализы крови
было бы необходимо – о смертельном отравлении и, как следствие, газе
подтвердилось.

G;za felorditott. Мертвенно-бледное лицо, бешеные глаза... Он бежал к двери...
к двери, пошатываясь, остановился, затем медленно развернулся и...
тяжело дыша, поплелся в комнату.

– Подожди, – простонал ожесточенный дюхель. – Еще не время,
перережь убийце горло. О, вау, ты должен быть осторожен; королевский
Негодяй, с которым мы здесь имеем дело, позаботился о том, чтобы, если вы
обнаружите улики, увеличивающие его вину, он не стал бы обвиняемым, но _эн_, сатана,
с которым мы здесь имеем дело, человек, давай будем чертовски умны.

Он встряхнулся, встал и немного походил по комнате, затем успокоился
и, глядя ему в лицо, спокойно и тихо сказал:

– Теперь мы расскажем, как произошло убийство. На данный момент у меня есть
следующая информация. Прошло двенадцать часов с тех пор, как я вернулся домой;
старый дурак Нослопи утверждал, что прошло двенадцать часов и двадцать
минут, когда я поднялся по лестнице. Это достоверные данные, которые мы можем принять. Эльзиттам
Сигарета, нервная, быстрая сигарета, я курю; это продолжалось двадцать пять
минут. Я спал, я читал, я готовился ко сну, всё напрасно,
могло бы пройти пятнадцать минут. Затем, около полуночи, он поднялся сюда, на
второй этаж, Золтан. Она прошла на первый этаж, откуда вышла из комнаты в
одиннадцать часов. Но _в полночь вышла в парк_.

Он посмотрел на Раппапорта, и Раппапорт внимательно слушал.

– Это, – сказал Хью, – абсолютно достоверные данные. В полночь
свет погас. Что такое лёгкий сон? Газовая лампа Молитора Арпада
комната. На первом этаже больше никто не зажигал лампу. Нослопи
капитан спал, и я, как обычно, сразу же заснул, на этот раз особенно
довольный, потому что друг моего создателя защищал меня. Золтан и Золтан, и я был в коридоре. Что
произошло в комнате Молитора Арпада? Прошло десять часов после секса, и я
обсуждал волю предков. Дверь была тщательно закрыта, потому что
всегда за закрытыми дверями спишь и видишь всё в свете. Половину
ночи, которая в основном посвящена здоровому сну. Раньше
скажи мне, что в комнате всю ночь горят лампы, потому что я не сплю. Это
это было неправдой. В десять часов он ложится спать, а в восемь часов
привык просыпаться свежим. Через двенадцать часов после этого он так глубоко заснул, хотя
зонтичная лампа впервые загорелась полностью, она освещала комнату и указывала на точку
в полночь погасла.

Геза помолчал несколько секунд и испытующе посмотрел на Раппапорта.
Раппапорт кивнул. Пока все хорошо. Геза тоже кивнул, а затем
расслабься еще больше, довольно холодным переговорным тоном продолжил:

– Здесь возникает вопрос, на который, по возможности, необходимо ответить. Почему
позапрошлой ночью горела газовая лампа в комнате Молитора Арпада; правильнее сказать:
что или кто испортил электрическое освещение? Вечером, электрический
освещение было в порядке. Пробило десять часов. Механика I
они сказали, что простое короткое замыкание - это все. Если бы позапрошлая ночь длилась десять
часов, например, для меня у него была бы ситуация, когда это
ситуация, в которой мне нужны сбои в электрическом освещении на том, что у меня было
было? На секунду я поднялся по коридору сюда, на второй этаж,
там, где тогда никого не было, у меня был бы кусок металла...

Оглядывая комнату. Из ночного шкафчика достал перочинный нож,
открыл его и провел электрическим контактом по.

– Два угла просто соединены...

Из карманного ножа высеклись фиолетовые искры, раздался громкий скрежет и
шорох, и электрический свет погас. Окно на улицу
вялый свет зюредетта. Геза вернулась на свое место.

– А у тебя было бы короткое замыкание. Я мог бы сделать, если бы, например,
в девять часов мне сообщили, что это свидетельствует в ущерб
внести изменения. Но это предположение не обязательно для его доказательства.
Я настаиваю, потому что я это вижу, я здесь, передо мной, я вижу вас
всех... потому что убийца больше не является секретом. — Но вы могли бы сказать
также, что электрическое освещение по какой-то другой причине, просто
сломалось, и убийца воспользовался этим случаем. Мы можем сказать
также, что это совпадение наводит его на мысль. Мы остаёмся
такими же. Совпадение наводит его на мысль. Ровно в полночь я вышел из
коридора и поднялся на второй этаж. В середине коридора горел
газ. Тьма — вот и всё, что вам нужно. Вы знали, что вы потушили и
электрическая лампа на втором этаже тоже. Так что потуши. Стало темно.
Тебе ее больше не дадут. На втором этаже, однако, лестница с
чуть левее, за занавеской, есть счетчик, который был нетронутым, таким же
красным, как ковер в холле. Или как кровь. Если это газовый счетчик с
большим винтом, который когда-то повернули люди, до упора вправо, то
все легкое пламя, которое находится на полу, все еще горит, оно перегорает, потому что
общий провод заблокирован. Ну, он выключается. Мужчина на несколько секунд ждет
боковой газовый счетчик. Если один в номере движение зале, может быть,
звон или сердитый шум, после чего вы можете удалиться в свою комнату
и поспать. Масса других возможностей, если ракетка цела
зал. Но если полная тишина, то свет гаснет ни у кого.
заметишь, а потом обратно снова можно ключ повернуть до упора.
налево, к проводу, снова вдоволь подлить газа на пару часов. В
люди после этого собрания любви и к рассвету, когда вы вернетесь домой,
три-четыре часа, снова закрутить метр пин-код. Вне досягаемости. Если
три-четыре часа она заливает бензин, затем возьмите
обязанность. Убийственный способ, которым она заполнила комнату. Теперь давайте дадим ему
способ ускользнуть утром до одиннадцати, когда мне придется взламывать дверь
. Когда открылась дверь, мы выломали ее и приказали всем выйти из комнаты. В
неприятном запахе виноваты косметические средства. Мертвые в любом случае
на ночь открыто, вы можете в соседней комнате открыть верхнее окно, потому что
Я верю, что свежий воздух от человека сохраняет молодость. Аппарат искусственной вентиляции легких
В любом случае в порядке, мегиндитюк. Скоро приедет врач, это
набор для перфорации сердца legf;lebb. Однако, если вы, или врач, или
другой подозревал, что он выяснит, кто из вас может быть подозреваемым? Не только
тот, кто умер за несколько часов до того, как ему угрожали расправой, кто
отказался от показаний и против кого свидетель: свидетельство о том, что ночью
он видел его у газового счетчика.

Хью встал, подошел к Раппапорт и положил руки ей на плечи.

– Нет, старина Рапп, как насчет этого?

Раппапорт, бледный, сидел в тени, с трудом подбирая слова; затем, однако, он открыл дверь и впустил Чарана.

 – Свет, потому что мне нравится, когда он горит? – спросил он. – Он сжигает газ.
Электричество на всём левом фланге отключено.

Хью подошёл к газовой плите, и мы зажгли её, а затем он повернулся к вам.

 – Подойди сюда, – сказал он, – что с этими огнями? Что
с ними всё время не так?

 Вы вошли в комнату и поблагодарили его.

 – Знаете, – сказал он, – это действительно так. Война.
До этого года у нас не было никаких проблем. Теперь, через три дня,
второе небо. Позавчера, на первом этаже.

– Удачи, – сказал он: – Геза, – как там с газом? Много газа
мы используем?

– Нет, – ответил он, – я тебе не чета. – На кухне – да, но здесь
пол семестра чего угодно стоит. Только если иногда ломается электричество.
освещение.

– Когда я оплатил последний счет за газ?

– Это в половине. Раз уж здесь второй, а не первый и нет
был зажжен один.

– Ладно, чаран тебе. Что у тебя новенького?

– Ты напугала меня, – он разинул рот, чтобы заговорить.
Он начал, а потом, увидев её лицо, понял, с чем имеет дело:

 – Я получил письмо от моего господина. Через два-три дня он будет дома.

 – Нет, ты напугала меня, но потом...

 Всё тело женщины дрожало. От ужаса и плача. Геза хотел
что-то добавить, но женщина вдруг развернулась и выбежала. G;za
подумав о том, чтобы присмотреть за ним, он сказал:

– Это завтра. – Сейчас... сейчас мы получим все данные,
которые я, возможно, соберу. Как вы думаете, сколько газа выходит из такой лампы
за несколько часов?

Раппапорт пожал плечами.

– Это легко подсчитать, – сказал он.

– Ну, считайте.

Раппапорт посмотрел на трубку толщиной с карандаш, обсудил кое-что с руководством и, наконец, сказал:

– За час такая трубка пропускает сто-sz;zhusz-сто сорок
k;bdecim;ter vil;git;g;z.

– Скажем, sz;zhusz, – сказал Хью. – Значит, от трёх до четырёх часов
от трёх до четырёхсот k;bdecim;ter. А теперь идёмте со мной.

Из коридора. Счетчик, прежде чем остановить меня, откинул в сторону занавеску
и наклонил прибор для измерения расхода.

– Смотри, – сказал он, – это Угишоулван, установленный на ноль. Семестр с тех пор, как наступили небеса
первый газ. Первый этаж этого, согласно фелкобьерту, чтобы
показать.

Спуститесь на первый этаж. У Раппопорт забилось сердце, чтобы согласиться с этим.
Она чувствовала себя неловко, неловко было от мысли, что
продолжайте, вы можете получить их на этом экзамене. Хью, однако, наклонился над
метром, чтобы выпрямиться, и спокойно сказал:

– Посмотри; почти полкубометра. Достаточно безопасно, чтобы положить на
утбол что-нибудь.

Второй этаж Агнес спустилась вниз. Остановился на лестнице и вверх
голове, тихо спросил:

– Что ты здесь делаешь?

– Мы расследуем, - сказал он с терпкой серьезностью Гезы, - сколько здесь газа.
потеря веса здесь с позавчерашнего дня.

– Ах, это интересно.

Он развернулся и медленно спустился по лестнице. На первом этаже свернул в холл
и оглянулся на Раппопорта::

– Вы не присядете, чтобы немного поболтать?

Раппопорт сел. Хью хмурился, расхаживая взад-вперед и становясь все мрачнее.
замороженный на самом деле погрузился в себя. Агнес беспристрастно рада принять несколько
вопрос Раппопорта – фронт об опыте работы с медицинскими планами –
и вскоре дружеская щекочущая беседа исчерпана. Семь часов
пейзаж Золтана по залу. Затем Агнес познакомилась с Раппопортом А.
за ужином. Раппопорт принял предложение. Позже они спустились к семье.
другие члены семьи и Золтан вернулись в вестибюль. Агнес встала.

– На что он спокойно сказал: – Теперь мы собираемся идти. У нас на ужин гость.

Золтан именно тогда подошел к ним:

– Почему вы хотите лишить нас удовольствия от сказанного
привлекательный – и ваш гость будет нашим гостем?

Агнес - легкая дань уважения answer. Золтан представился
Раппопорт и попросил его уважать их; получите
удовольствие –. Раппапорт с опущенной головой встал, поблагодарил за приглашение
и легко краснея, смутился, на лице девушки было написано, что
познакомьтесь с остальными членами семьи, включая капитана Носзлопи.
За ужином Раппапорт сначала наложил заклятие, продолжая пялиться на Золтана, и
в ужасе от мысли о Золтане они заметили удивленные взгляды
и начала говорить Марианна, которая сидела рядом с ней. Марианна
тихий и дерзкий, однако, после Раппопорта я разговаривала с ним,
как с королевой – потому что каждая женщина говорила так, как он, десятилетняя
девочки и уличные девчонки – вскоре потеплели и
скоро начнется лихорадочная, тихая беседа с раппопортом. Косметика
наркотики, туалеты и драгоценности были, наконец, у
незначительной, но блестяще одетой маленькой исполнительницы о том, кто такая Раппопорт
Я лично знаю. Остальные тихо и сдержанно говорили о войне.
война и все такое прочее. Иногда Геза приходил в себя и говорил,
одним словом, но опять же, темно, почти нет тепла.
происходят. После ужина я спускаюсь в вестибюль. Через десять часов после того, как Николай и
Марианне пришлось лежать; Марианна szivszakadva прощаясь с
Раппопорт и умолял ее, пожалуйста, приехать сюда до сих пор
все такие скучные, теперь у меня есть интересный человек
он замечательный, невероятно веселый. Раппопорт сдержанно
он улыбнулся.

После того, как он ушел. Геза промолчала, но Агнес задержала.

– Не дергайся, – дружелюбно сказала она. Мне не нравится ночь.
беседы? О чем вчера часами говорили с гезой. А я
сегодня почти свежий черный кофе.

– Я? – вежливо спросил Золтан. - Даже сегодня долго виращу.

– Да, – сказала Агнес, – не в настроении заниматься сексом.

Встретиться лицом к лицу с Золтаном.

– А на втором этаже, - спокойно продолжил он, - я пошла к электрическому освещению.
освещение. И я ненавижу газвилагитаст. И это напугало меня.

Раппопорт Эльзаппадт. Горящие глаза пристально смотрели на Золтана. Золтан тихо
выдохнул сигарный дым и спокойно кивнул, а дерюльтен заглянул внутрь
магнит в глазах.

– Ты права, – спокойно сказал он. – Я ее ненавижу. Позавчера вот здесь
на первом этаже тоже сломалось электрическое освещение. Это все материалы о войне
мы устали от ИГ.

Остановитесь на секунду, затем безразлично поднимите его до бровей.

– Но бояться газвилагитастола - конец по причине, которой не знает никто.
берегись.

Не стесняйся в выражениях, - он продолжил свою сигару. Агнес беспомощна и напугана
посмотри на него. Раппопорт озадаченно осмотрел тонущего.
сделав глубокий вдох, Золтан тихо заговорил, чтобы продолжить войну на износ.

– В этом доме слишком уютно , чтобы его носили во время войны – туда и обратно
сколы, износ и трещины. Старик, аморально хранить
то, что ты тратишь на войну. Теперь, на четвёртый год,
материалов не хватает, заказ на импорт не выполнен. И если бы у тебя было, я бы
хранил, чтобы предотвратить восстание, потому что, если люди увидят,
что что-то стоит денег.

 Разговор постепенно затих. Раппапорт наконец встал и пошёл
домой. Геза, ты взял. А когда он вернулся в коридор, там были только Агнес и
Золтан. Агнес стояла, прислонившись к столу, как человек, для которого
защита — это нападение; перед ним был Золтан, и он наклонялся вперёд, худой
тело, склонившееся к ней, тихо заговорило с ним.

Геза в нерешительности встал. Агнес повернулась к нему и, хватая ртом воздух,
спокойно сказала:

— Иди сюда, Геза. — Садись. — Хочешь чашечку чёрного кофе?

Золтан медленно повернулся. Его лицо было совершенно спокойным. Только длинные
ресницы опустились чуть ниже, а в серых глазах
горел смертельный огонь. Геза остановился перед ним, и в висках у него застучало.
Он почувствовал, как по всему телу разливается жар. Три
секунды он смотрел на тебя, а потом Золтан спокойно сказал:

– Ну что ж, тогда... если ты всё ещё любишь меня, спокойной ночи.

 Он повернулся и лёгкими шагами вышел на улицу. Геза пристально
смотрел ей вслед. Агнес устало села на стул и задумалась, глядя
перед собой. Наступило долгое молчание. После Геза тоже сел. Агнес тогда
долго смотрела на вас, слушая, как вы смотрите друг другу в глаза. У Агнес
золотисто-карие глаза, ясная воля, горящая; после этого легко
напасть на неё. Честный, милый рот немного болезненно
улыбается; кивает, как бы отвечая на невысказанный вопрос, и так
о:

 — Сначала я расскажу тебе всё. С трудом. Прошло два дня с тех пор, как
Мне больно, хотя я и женщина, и некоторые духовные вещи
основополагают различия между мужчинами и женщинами. С тех пор, как мне было пять
лет, я сама его воспитывала, чтобы объективно смотреть на некоторые вещи
и с удовольствием говорить о них, и с позавчерашнего дня...

 Он покраснел. Повертел табличку в руках. Затем взял себя в руки, сжал губы и сухо продолжил:

– Два дня назад, когда ты была здесь, чтобы рассказать мне, что у меня за неделю
с тех пор, как я тебя ждал, ты мне очень хорошо подходишь. Чувство, что ты
просто должна чего-то хотеть и быть такой, какой я хочу.
Позже я остался с Золтаном наедине. Мы поговорили о нашем собственном.
люди имеют право быть никчемными, старыми людьми низкого порядка.
слабый сдвиг утьябола. Теперь, оглядываясь назад, когда я оглядываюсь назад... Я должен
сказать... это было какое-то странное духовное опьянение...

Снова смутился, покраснел, на секунду повертел этот знак у себя над головой,
после этого решительно продолжил:

– Всю свою жизнь я был готов... Доктор, я был просто... что если
созрел, я вижу время, тогда ты можешь, с ясной головой,
пьянство без выбора второе и мужчина, который...
Я отдаю себя... И позавчера ночью я почувствовала... и подумала, что
Золтан тот.

Побледнел. Черты его лица напряглись, твои глаза затуманились от.

– Оглядываясь назад, – говорит он с большим усилием, – то к
ужасно неправильно. Я ошибался во всем. Но этому здесь не место. Вот
что принадлежит мне: я договорился с Золтаном, что он в двенадцать
придёт ко мне; Золтан пришёл; он был навеселе; и
позже, когда я подумал, что я... навеселе от его любви
к земле, на которой я... тогда высокомерно, пьяно, охотно я
сказал...

Вытер вспотевший, бледный лоб. Темное, болезненное лицо,
Я слушал позавчерашнюю ночь, ужас!
он прошептал:

– Шепчет мне на ухо, что сегодня какой прекрасный день. В течение трех лет ждал
для меня и сегодня держится. Убей меня и люби: так жизнь хороша. Я
потерян для тебя и кое-кого, опубликованного в life. Как отправить письмо?
Есть много способов сделать это. Газовый счетчик на два перевода, например, у людей. Сначала
сходите на встречу к девушке, которая живет в самом горячем районе, как вы пожелаете, и
которой в течение трех лет приходилось ждать и улыбаться, чтобы помахать кому-нибудь
уйти из жизни. Это хорошо - любить. Чувствовать себя королем.
мужчина. Бог.

Агнес помолчала, сделала несколько долгих вдохов, а затем выпрямилась.

– Пока, – сказал он.

Подожди немного. Потерявший дар речи Геза смотрел на нее.

– Теперь поговорим с тобой, – тихо сказал он.

Геза до сих пор, затаив дыхание, слушал. Теперь испуганный взгляд
Агнес спокойное лицо и большие усилия искал в своей душе, что
скажи ему. Наконец, он заговорил. Он ощущается по-другому сказать, чем
то, что вы хотите.

– Я вижу, – тихо сказал Золтан, и как только... тебе.

Агнес воскликнула:

– Ты видел?

— Понятно, — сказал Болезненно-очарованный. И у меня возникло ощущение...
что именно туда мне и следует пойти... выломать дверь... схватить за шкирку...

Смущённая и запинающаяся речь. Агнес, однако, в то же время закричала,
запинаясь и подбирая слова, в агонии, которую ты причиняешь своими сильными,
белыми пальцами, а затем он поднёс руку к лицу и, тяжело дыша, сказал:

 – Ну, тогда... с тех пор... ты...

 Он сделал паузу.  Ты убрала руку с его лица, и он с бледным, застывшим лицом сказал:

 – Не говори об этом. Это не то, о чём нам нужно говорить. Скажи мне, что
ты хочешь делать сейчас.

Геза понял. Четкая вялая комиссия увидела всю ситуацию и
обескураженный послушанием начал говорить:

– Когда я понял, что произошло... потому что вы вошли, раппопорт А.
что указана настоящая причина смерти...

Он посмотрел на Агнесру. Агнес сидела неподвижно и ждала.

– ... тогда это было первое чувство, что мне нужно бежать туда и обратно.
нужно найти убийцу. Тогда я остановился, чтобы привести себя в порядок, и
у меня ещё не было убедительных доказательств. Теперь ты в моих руках.
 Всю ночь я чувствовал, что получу их от тебя, стану ли я
Первые слова Раппапорта после того, как я увидел... _l;ttam_, как всё это произошло. И теперь я часами думаю: что мне делать, если я смогу получить
окончательное доказательство. Завтра отменить похороны?
 Осмотреть тело? Обвинить Золтана? Предположим, что это происходит. Тогда всё рассчитано, но есть только одно
доказательство, которое имеют значение для иностранцев:
свидетельские показания. Даже не поднимайте вопрос о том, насколько это ужасно неудобно
для вас. Если нужно, вы должны это носить. Но
вы бы воспользовались этим? Какую сумму вы бы оценили? Что может быть против этого. И
в тот момент, в который выясняется, что коронер необъективен
неосторожный и неуклюжий осел умер не красивой, естественной смертью
спасибо было старику – не просто катастрофа,
произошло убийство, в ту минуту, когда обвинения выдвигаются против кого-то другого
против: меня. Разъяренный старый Носзлопи также обвинил его в
Жизни Золтана I. Эта безумно хорошая система.
Оказывается, что Носзлопи меня... Я присматривал за ним позавчера вечером.
почти пойман с поличным. Оказывается, я на самом деле угрожал и жертвовал. Одним словом: если ты склонен к убийству, а не к
простому вредительству, то ты не Золтан, а настоящий преступник. Я, который перед стариком расправился со мной, а потом с его наследником, хочу
уйти из магазина. Это можно носить. Тебе нужно пойти на это,
чтобы бороться, если есть хоть малейшая надежда на успех. Но тщательный анализ
Я должен сказать, что успех - это наименьшая надежда
нет.

Агнес серьезно кивнула:

– Нет.

– Вот поэтому, – продолжил Бут, – мертвых мы разрешаем тебе хоронить.
а тех, кто жив, мы исполняем наш долг.

Агнес жестким жестом сказала "Да". Геза медленно опустил голову.

– Убийца, – мягко сказала она, – обречен на вынесенный ему приговор.
осуществляй, следуй, и он свершится. – Но кто я такая, чтобы
Я вынесла смертный приговор и добилась твоего смертоносного приговора и привела его в исполнение? Итак,
моя душа чиста, как и моя кровь, мои руки чисты, как и моя душа, и я
спокойно вынесу смертный приговор. Могу ли я получить тебя? Я для других
людей — это то, что я делаю изо дня в день, и тогда ты сможешь жить своей жизнью.
мужское чудо, которое вечно ускользает от меня. Произошло убийство
. ДА. Но если я буду судить и планирую вынести вердикт о реализации, –
составить план реализации и все, что последует за этим, тогда... тогда ему пришлось бы это сделать.
это просто убийство. Над людьми не властны другие люди.
судить, чтобы быть правым. – А если я потрясен, увидев тебя и мое возмущение по поводу
настоящий источник только ощущение, что большое состояние от удара? Нет
во мне восстает чистый моральный гнев, но нечистая жадность.
И когда я была такой молодой и красивой, жизнь стоила раннего и ужасного конца.
мир, свободный и такой безопасный, это жизнь, которую я
веду, чтобы отомстить, что делает невозможным
в какой-то момент, может быть, принести в жертву самого человека? И посмотреть, что я
должна сделать, и ничего другого, кроме как шагнуть к убийце, и мы скажем
ему: мы знаем, насколько ты виновен, мы не осуждаем тебя, но ты можешь понять
душу, которая...

 Агнес язвительно и горько рассмеялась. До сих пор
неподвижное лицо и прислушивающееся, теперь спокойное, после мучительного
презрения, две глубокие морщины тянулись от него к уголкам рта с двух сторон. Геза
взволнованный и подавленный, он опустил руку:

– Что мне делать? - С болью в голосе спросил он. – Что я могу сделать? Что
Мне делать?

Агнес встала. Жесткий феймоздулат показал, что этого достаточно.
разговор, поднимайся; и это с гордым, холодным выражением лица.
безмолвный начал подниматься по лестнице. Геза устал идти за ним. Когда
поднялись на второй этаж, Агнесса остановилась, повернулась к ней лицом, и
хотела заговорить и дважды тщетно искала слово, которое должна произнести
хотите, наконец, спокойно взглянуть в глаза Гезе, если вы посмотрите, низкий голос, который сказал:

– Однако я был обречён. И приговор, наконец, я вынесу.

Он повернулся и вышел из комнаты. Геза испуганно посмотрел ему вслед, после
чего пошёл в свою комнату и лёг спать.




IV.

На следующий день у нас были похороны. Геза отнёс гроб в фамильный склеп,
а я сидел в машине, которая снова отвезёт меня домой.
Не потому, что я смотрю вверх. Было такое чувство, что если ты посмотришь вверх, то увидишь дрожащее видение.
Всё, начиная с костяных пальцев, указывает на него; и мы слышим голоса,
которые говорят: «Вот идёт человек, который отрекается от всего».
трусость не поможет, мёртвая жертва убийства.
Ближе к дому, неуклюжий фейгёрк. Лёд принёс мне и молча страдал,
лежа часами в оглушительно холодном компрессе сзади.

В обед наконец началась боль. Тогда он сел за стол и
начал работать, пытаясь. Если есть обязанность, которая не выполнена, и теперь
нужно выполнить хотя бы другие обязанности, и нужно остановить
работу, которая была проделана сегодня: план развития,
который сам по себе может спасти от смертельной опасности
общество. Однако, прежде чем что-либо написать, он вспомнил, что
есть и более неотложные дела. Встал, и раздался звонок Чарана.

– Теперь садись сюда, чаран ты, – сказал он горячо и милосердно.
скажи мне откровенно все, что у тебя на уме.

Чаран был бы опустошен, если бы сел, увидев ее бледное лицо и лихорадку.
ее глаза наполнились слезами.

– Боже мой, – сказал он, заламывая руки, – боже мой, откуда мне было знать, что
ты скажешь мне. Позор мне, позор и смерть мне, позор.

 Глубокое сострадание и благородство Гёзы воодушевили его:

– Нет, скажи мне. Если вы поможете, мы даже не знаем, и если это просто
душу рвет штрафа.

Голос такой теплый и нежный, и все существо такое ободряющее.
горячая доброта, изливающаяся из чарана, заставила бы мегиндултана, благодарную мегатотцаг, растаять.
она начинает плакать. Руки Гезы после прикосновения и хотели
поцеловать тебя. Геза эльхузтак руки, но чаран, ты плачешь, он сказал, что это просто
ты говоришь, если твою руку целуют. Геза, которому дали руку
. Чаран сначала поцеловал твою руку, затем сжал и держал двумя руками
горячая рука; о сцеплении; затем такие термины, как
как в исповедальне, говорит священник, я говорю тебе, что она большая киндяба и
ужасно боится.

Когда господин ушёл в армию, они поженились через полгода. Господин
был в плену, но сохранил верность на
два с половиной года. С тех пор, как Пресвятая Дева, ты видишь его душу и
будь его свидетельницей — он любил и любит господина. Прошло два с половиной долгих
года, когда я пожелал ему... он хотел... и его борьба за
и защиту... урн во имя, скажи мне, тогда, Геза, верно
он мог видеть, как трудно было защищать...

Оказывается, полгода назад Золтан несколько раз приводил тебя к себе.
 После этого он обращался с тобой так, будто ты была его последней. Я не
думал, что это единственный способ причинить ему боль... он не знает... но я обращаюсь с ним так, будто он
нищий. А потом он впал в отчаяние; и он подумал, что
прежде чем вернётся хозяин, он тебя не убьёт; и он подумал, что теперь
уже всё равно; и сначала был дворецкий, который скоро уйдёт...
После других. Её грешное тело не попадёт в ад; он не узнает,
что такое ад. Теперь вернёмся к хозяину. Если ты меня убьёшь.
Отсюда нужно идти прямо к окну и спрыгнуть со
второго этажа. Или в Дунай. Или выпить яд.

Геза с глубоким сочувствием слушал. Когда нежное насилие
заставило его задуматься о самоубийстве, о котором он не осмеливался
подумать, он поднял к ней своё залитое слезами лицо.

– Но всё равно, всё равно, – закричал он, задыхаясь. – Если я не убью
себя, убей моего хозяина. Как Бог свят, это
убьёт.

Геза пытался подбодрить и утешить её. Чарэн в ужасе покачал
головой:

– Убить. Человека, которого я знаю, убить, – говорим мы врагам.
ему – и для меня все кончено.

– Враги? – спросил смотрящий. – Какие враги?

– Враги. Например, Береч Был.

– Измеряли врагов, которых вы береч они?

– Враги. Это уже давно враги.

Гезе стало грустно, она положила руку на сердце. Какой
естественный голос у женщины, которая раньше была врагом. Если бы он
сказал кому-то, что ты берешь, возможно, он бы это сделал. Бедный человек
вечная трагедия бедняков в маракшике; человек вечен
трагедия души горячее желания, ненависть после, как у
любовь после. Любовь больше ненависти, чем любви – вечно так будет
? Но насколько бесплодным было бы, начни он это с удивления
душа любит еду с киналгатни. Что еще нужно там сделать. Эльхузтак
рука. Сопротивляйся.

– Послушай, Чаран, – серьезно сказал он, - я думаю, это совершенно ясно,
это то, что тебе нужно сделать. Ты такой тяжелый, каким тебя создал господь. Чтобы
чтобы он признал, что был против этого.

Голос немного холоднее, чем раньше. Чаран почувствовал бы это, немного
трезвый сел прямо на стул, и последнее предложение напугало его.


– Это разумно, что ты командуешь, – сказал Хью. – Тебе нужно
начинать с «я», чтобы другие говорили нам. Честность сама по себе является достоинством,
на которое можно ссылаться и позже. Кроме того, если ты будешь честен и скажешь мне,
я могу предложить тебе развод. Вы видите — это
рассказывает мне о том, как господин против закона и что господин
сам по себе. Но в любом случае вы можете сказать, что я просто люблю его и
поэтому очень страдаю. Если он простит и время
хочу дарить тебе верность, любовь и привязанность с этого момента.
докажи, что стреляй, тогда все в порядке.

Чаран, ты опустошен, унылый, действительно тронут.

– Убей меня, – тихо сказал он. – А я этого ему и не говорю.

Геза снова горячими соболезнованиями затопил его сердце.

– Ты знаешь, какой ты царан, – сказал он. – Ну, а что тогда, если все остальные
кто-то собирается ему рассказать? Например, я.

Чаран, на которую ты смотришь, смотрела на него, потом в тот же момент она начинает плакать.

– Была бы великая УР? он спросил, задыхаясь. – Благословляю тебя на
Бог. Золтан УР смеялись надо мной, когда шесть месяцев назад я умоляла
его. И он был единственным, кто взял на себя этот грех. Сказал, что звёзды лгут,
падая с неба. Но когда я лгу, я не могу лгать.

 Было решено, что если Чаран Эндрю вернётся домой, то женщина
прямо к Гезе, и Гезе всё расскажет. Тогда Чаран
ты бы вытерла лицо, ты бы ушла, снова обернулась, чтобы
поцеловать Гезу, но Гезе не позволил мне, и я ушла.
Геза немного побродил по своему номеру, а затем спустился
на обед. После обеда он отправился в «Палас-отель» и встретился с
тем, с кем вы разговаривали. В пять часов он уехал.

— Простите меня, — тихо сказал он, — я не в своей тарелке.

Покраснев и смутившись, он добавил:

Дворец Молитора. Агнес пригласила.

Хью уставился на него.

— По телефону, — добавил Раппапорт, извиняясь.

— Я? — переспросил Хью. — Вот как вы, ребята, подружились. Ну, просто иди
человек.

Раппапорт ушёл. Геза грустно сидел,
потом пошёл прогуляться. Проводил часы, гуляя с тревогой на сердце, и
время от времени с тревогой оглядывался на прохожих. Кто чувствует
здесь даже то, что он чувствует? Чьё сердце кричит, что
великий плач, который принадлежит ему, и кто боится вихревого тела
из будущего, каким он является? Весёлые и смеющиеся лица идут
рядом с ним, и он напуган, он чувствовал, что в людях поднимается ненависть
к нему.

В восемь часов он отправился домой. Весь ужин он молча ел.
Раз или два он робко искал взглядом Агнес, но Агнес
снова смотрела на него с отвращением и гордым презрением,
молча склонившись над своей тарелкой и больше не глядя на него. После ужина он
ещё какое-то время курил сигару в холле, а потом долго
ворочался без сна в своей комнате, пока наконец не заснул.




V

Чаран Эндрю на фронте. Густые брови, пышные усы,
широкие плечи коренастого мужчины. Лицо человека, находящегося в отчаянном положении.
Геза спустился и, помедлив, заговорил с ней. Я был здесь —
сказал он в первый час очень серьёзного разговора с ним. Это касается вашей жены, Чаран.
Эндрю и женатые люди, которые живут вместе уже четверть с половиной лет,
прервали своё общение и теперь решили, что будут жить вместе.
Это решение действительно стоит обдумать; возьмите и посчитайте вместе с вами —
спросите свое сердце, прислушайтесь к своему любящему сердцу и подумайте
тот, кто был вдали от дома, несомненно, долготерпелив, но
горько страдал тот, кого ждал шивсакадва дома.

Чаран Эндрю: кустистые брови, ожидающий, холодный взгляд
он принял гезу за. Это сказало ему, что его жена
нуждается в прощении. Он выступил против супружеской верности. Это честно и
смиренно признаю. Оправдание человеческой природе, слабости и тому
бюнбанату, который он чувствовал и ощущает. Если бы Чаран Эндрю не хотел его
прости, тогда лучше всего развестись, я пытаюсь. Но если ты простишь его, то
женщина теперь с большей преданностью и любовью будет
доказывать, что ты был достоин его прощения. Важно то, что теперь
очистите создание. Женщина t;redelmes оператор
он сделал то, что должен был сделать; теперь Cz;r;n Андрей к
ты-часть продуманной определение как жизнь
и в направлении отвлечения. В случае развода: это решение. Еще лучше
решение, если они останутся вместе. Но тогда вам придется забыть прошлое и больше не
бесплатная вину, гнев и подозрения яда в его дальнейшей
жить вместе с ними.

Хью помолчал. Cz;r;n еще, упрямое лицо слушал и сейчас
долгий, холодный взгляд на него.

– Что вы думаете? – спросили доброжелательные люди.

– Я думаю, – сказал Чаран медленно, – что делать с
Я на самом деле капитан урн в своей супружеской жизни?

– Дело в том, – ответил Хью, - что я видел, как ужасно страдаешь из-за тебя
жена. Мне стало жаль его. Ты знаешь, что для тебя хорошо. И я не хочу
несчастным быть – ни он, ни ты.

– Я? Нет, теперь мне, что делать с капитаном урнами?

– Разве что... Я тоже солдат. Я чувствую, что каждый солдат - брат.
Я чувствую, что я брат каждого человека. И, как товарищ, друг и брат
протяни свою руку и...

Чаран Эндрю встал. Темноволосая голова склонилась набок, как будто ее отверг хозяин, и
отрицатель переходит к тишине.

– Ну, чего ты хочешь от меня, капитана ур? asked Cz;r;n.

– Я не хочу. Я просто советую вам ради вашего же блага
хорошо обдумать это решение.

 – Что ж, тогда я его обдумаю. Но потом я просто сделаю то, что должен сделать,
и никому не придётся вмешиваться. Что-нибудь ещё, капитан?

 – Нет. Ничего.

Чаран ушёл. То неловкое чувство, которое ты испытываешь, замораживает тревогу и
напряжение в твоей душе. Это длилось несколько часов, пока ты не избавился от этого чувства. На следующий день Чаран с радостью доложил бы ему, что
господин простил тебя. Хотя она не сказала, кто собирается меня простить — это очень странно.
Люди — но ты не прогнал её, не причинил ей вреда, я бы скорее обнял и
поцеловал её. Им хорошо вместе.

Три дня и три ночи в десять часов вечера в зале сидели семья Молитора и
Раппапорт, который днём или вечером проводил всё время в зале. Под ногами
в то же время раздавался приглушённый рёв, боль и
перепуганные до смерти, они испуганно кричали. Звук так неожиданно оборвался.
один из них, на несколько секунд, испуганно остановился и, побледнев, посмотрел
друг на друга. Наконец Золтанможет быть, гуньос мосолил это сказал:

– Глубина звука. Люди думают только о ноге
под людьми, если в горничной жила трагедия, происходит.

Вопли под ногами прекратились, но через пару секунд
раздались снова, отошли в сторону двора, а во дворе
– теперь уже еле слышно – горький плач на латышском. Геза не может его вытащить.
Прыгает вверх-вниз по двору. И когда он вернулся, Марианна и Николас, те
мать отправила меня спать, Золтан и Фелельтбен стояли у входа: эл
готовые идти домой.

– Что это было? - спросила Агнес.

– Чаран, - ответил Хью. – Пил. Он бил свою жену. И пообещала ему
что со временем непременно убьет его. Но, может быть, я просто убью его ... пока что
бью... пока ты просишь меня: убей его прямо сейчас ... это все равно
Я убью тебя через минуту.

Было тихо. Золтан машет шляпой, как будто раздумывает над этим,
спрашивает, направляются ли к выходу, но затем синхронно возвращается обратно
голова.

– Милая Геза, сказал, что это просто, мосолигассал, я думаю, ты ошибаешься
метод, который ты выбрал в "Чаране" -жизнь супружеской пары определяется порядком ее наполнения.

Геза всегда по-медвежьи смотрел на него.

– Ах, откуда мне знать? – спросил Золтан. – Чаран сказал мне.
 Я купил мобильный телефон, и завтра снова буду служить в честь своего раненого мужа.
Скажи мне тоже, хотя я и не спрашивал; –
весь дом в моём распоряжении. Мне не нужно было с ним разговаривать.
Что-то в этом роде должно было сказать ему: «Если ты слышишь этого парня, то он тоже
для меня большая честь снова с тобой поговорить, но я хочу, чтобы ты
сказал, что такой деревенщина, как ты, должен быть счастлив, если тебе нравится
красивая жена, и не слишком зацикливайся на верности жены, но
большое тебе спасибо, женщины обычно рады этому по отношению к нему, но если бы я это сделал
ты можешь подумать, парень, прыгни, я переломаю тебе каждую косточку в твоем теле “.
Это, я думаю, более эффективная поддержка Царана Эндрю.
угинев соревновался душой.

Геза молчал. Золтан подождал несколько секунд, затем улыбнулся.
кивнул всем нам на прощание и ушел. Сразу после
отставной капитан Носзлопи и через пару минут ты отправляешься спать с
старый молитор тоже бы так сделал. Геза задумался и прошелся взад-вперед и в то же время остановился
Раньше были Агнес и Раппопорт.

— Что ужасно, так это то, что, может быть, ты и прав, — печально сказал он. — Мой отец,
сколько раз ты говорил, что я часто чувствую, что у них есть душа,
которая не может любить, так же как и свобода голоса. Это просто
человечество, которое могло бы быть свободным, чьё сердце полно
любви. Но только свободные люди рекламируют и только свободные
люди желают вам любви. Что мне делать? Как долго
мы будем бороться с ненавистью на пути к рабству и освобождать вашу ненависть внутри?

 Агнес холодно и отчуждённо посмотрела ему в глаза и
не стесняясь ответила на ваш вопрос:

– До тех пор, пока те, у кого есть массы, не будут иметь в виду что-то хорошее, и они не будут учить,
тех, у кого есть инструменты для жизни, а не тех, у кого есть массы,
плохие новости. Пока не придёт Иисус, Гёте и Наполеон тоже
одновременно.

Раппапорт радостно кивнул, соглашаясь, и объяснил, что слова Магнита
означают:

– Любовь, значение слова «любовь» и «любовь».

Геза Фаньярул покачал головой:

 — Одно исключает другое. Мировое значение креста в том, чтобы умереть
ради любви, а мировое значение любви в том, чтобы любить мир.

Начались споры и дебаты во время Агнес, и в то же время она сказала:

 — Любовь, которая отменяет желание, — это не любовь, а комфорт
или инертность. Что это за любовь, которая говорит: я знаю
убийство, я знаю, кто убийца, но я ничего не буду делать, чтобы
убийца был наказан?!

 Воцарилась тишина. На похоронах старого Молитора Арпада они впервые
собрались вместе, те трое, кто смог убить и
кто является убийцей. Слушая, они смотрели друг на друга и медленно, запинаясь,
снова начали разговор. Когда же они заговорили свободно и
они снова заговорили в полный голос, и это было похоже на ту самую
тихую ночь, когда они втроем, состоится какое-то странное судебное слушание
особый случай, когда они будут вести сложное дело с конкретным обвиняемым
выше. Агнес сердито и страстно требовала, чтобы это произошло.
кто-то из виновных должен быть бюндни; Геза придерживался мнения, что
ничего не поделаешь, мертвые покоятся с миром, а живые отсчитывают время
твоя душа с тобой, как ты знаешь. Раппопорт будьте осторожны и говорите легкомысленно
предложение и где одно, где другое соответствует истине. A
на этом разговор закончился, и Золтан почувствовал, как его охватывает
усталость, и отправился спать.

На следующее утро, когда Хью спустился в столовую, чтобы позавтракать,
там были Золтан и капитан Нослопи. Золтан сел за стол
и с аппетитом поел. Прежде чем изможденный и мрачный капитан Нослопи
остановился и мрачно сказал:

– Дорогой Золтан, я имею в виду, что я здесь, перед тобой, с неизвестным
парнем, который обвиняет меня в том, что прошлой ночью, в четыре часа,
я проник в номер моего покойного друга.

Золтан удивленно и вопросительно посмотрел на него. Носзлопый капитан
с тяжелым достоинством продолжил он:

– В четыре часа я проснулся. В последнее время я не могу заснуть. Дом
умерший повелитель привычки думать; неожиданная смерть, которая случилась
около нас; и дрожа, я воспользовался достойным преемником для безопасности. Итак: песня
сон избегал ресниц моих. И просыпаться в моих слышал, как только сосед
двери люкс открыть. Сначала я подумал, что у меня галлюцинации. Тогда
Я вскочил. Я вышел в коридор. Было темно. Виновник – зло.
чтобы последовать вдохновению совести – потушите в коридоре свет.
Нащупывая путь, я добрался до двери номера. Дверь
дверь была открыта. Открыта, хотя я был заперт на ключ, а ключ
я отдал тебе.

 Золтан, да, помахал рукой. Капитан Нослопи, благодарный за гнев, продолжил:

 — И ты — ключ, ты его выключил. Значит, кто-то открыл дверь.
Потрясённый, я стоял у двери и искал в кармане спичку, чтобы
зажечь. Спичку я нашёл. Но прежде чем я зажёг первую спичку,
я тихо опустился на пол в номере. Что-то
вышло наружу. Я почувствовал себя виноватым. Готовый к бою, я остановился, как солдат
но тёмная фигура, которая теперь испугалась, выбежала в сторону,
оттолкнула меня и быстро убежала. К тому времени, как мы зажгли лампы,
зал был совершенно пуст, я тщетно искал; в доме было совершенно тихо.
Я загадал это желание для тебя.

Золтан нахмурил брови и посмотрел на него.

Это странно, — спокойно сказал он.

— Да, — сказал Хью. Жаль, что капитан Носопыр не ударил сразу.
Шум. Очень пригодился бы, чтобы
подозрение пало на того, кто ведёт себя подозрительно.

Капитан Носопыр опустил глаза.

– Я сказал, нахмурившись, что на первом и
втором этажах... видимо, все спят.

 – Давайте посмотрим на это сейчас, – сказал Золтан. –
 Посмотрим, что мы увидим.

 Встаньте и сделайте вежливый жест, приглашая Хью на проверку.
 Они вышли в коридор.

 – С самого рассвета в двух комнатах никого не было? - спросил Золтан.

– Нет, – ответил носатый капитан. – Я был начеку.

Они открыли дверь и оказались внутри маленького двухкомнатного бенилохабана.
Геза, они бьются в моем сердце. Золтан прошел вперед и оказался в первой комнате.
дверь остановилась.

– Здесь, – сказал он, – я ничего не вижу. Все в порядке, как только прошли похороны
. Тебе не кажется, что здесь никого нет.

Входишь в комнату, но при этом держишь себя в руках.

– А, – сказал он, – еще нет! Гость оставил след.

Лемур опустил их на пол. На гладком полу был тонкий слой пыли, и
пыль, которую приходилось убирать, приводила к более частому появлению отпечатков пальцев
. Следы здесь и там размыты, некоторые из ковровых дорожек вели
в других местах были стерты друг с другом, но я могу четко установить
это одна из серий, в которую они входят, другая выходит.

– Что ж, – сказал Золтан, – это довольно интересно. Если сигнал не
семейный, то скоро мы выясним, кто это был, кто прошлой ночью
тихонько подкатился, а потом испугался и убежал.

 Капитан Нослопи
сгорая от гнева, смотрел на Гезу. Гез чувствовал, как
гнев закипает в нём, но в то же время его сердце колотилось от
страха. Подошёл к Золтану, наклонился над первым, ясно, что
следы, внимательно осмотрел и после тщательного осмотра поставил
ногу. Разница заметна и бросается в глаза. Путаница
это невозможно. Отпечаток ноги короткий и широкий, его ноги намного уже и
намного длиннее. Безмолвная висзахузта нога. Носзлопи, капитан замешательство
гордость поднята высоко на голову, и он сильно давит на талию, Золтан
и внеси свой вклад, когда он помахал рукой, и нога, перекинутая через нее, оставила следы.

– Конечно, – сказал он, – у нее гораздо большие ноги, чем у нас. Нет, я
скоро выясню, кому он принадлежит.

Ранг и Береч, — спросил он. Береч вместо твоей жены пришёл за
низкой, круглой и чистой, но работящей женщиной.

— Где твой хозяин? — спрашиваешь ты, Золтан.

– На дежурстве, - ответила женщина. Теперь ночь ушла.

- Верно, - сказал Золтан. – С тех пор как вы открылись для меня
ворота. В какое время это было?

– Через два часа после.

– Примерно. После этого меня никто не пускал в дом?

– Никто.

Задолго до?

– И до того тоже. Как только я открыл единственную дверь, когда гость — хозяин, я
выпустил его на свободу.

– Ладно, – сказал Золтан, – иди.

Женщина ушла.

– Итак, – сказал Золтан, – только дом может быть среди
ночлег гостей. И поскольку это, несомненно, след человека, или
дворецкий, или шеф-повар, или Чаран, или...

– Питер, мальчик мой, – эгесситетт, который Геза.

– Полнота, и ради аргументации давайте добавим и его тоже.

Золтан фелхиватнак, четыре дворецких и повар, после Чарана и, наконец,
Питер, оказывается, что одна из ног ночного гостя обязательно встанет ногой.
гость обязательно встанет ногой. Золтан всех отпустил, на некоторое время
она разговаривала с другим Гезой и Носзлопи капитанинял по этому поводу, затем
эльбуксузни от них и ушел. На обед опять про ночь
посетители. Gyuri был необыкновенным волнением за дело. В бреду
перемещались, объединялись и исследовали: увеличительное стекло с
рулеткой и секундомером; а после обеда, пока вы не взмолились, пока
капитан Нослопи не заперся в комнате с двумя. И снова лихорадочное
расследование, после наступления темноты появилось важное лицо.

Виновник, — сказал он тщательно, — работа, ведущая к арсеналу
пороха.

— В Будапеште нет арсенала, — сказал капитан Нослопи.

Николас отказался активировать взгляд, направленный на него.

– Как ты думаешь, Николас? – спросил Золтан.

– Отсюда, – ответил Николас, – он сделан из толстых колготок, как
поскольку следы, которые, по мнению танусаги, носил преступник, были только в вашем арсенале
работа, ведущая к износу, опасная работа, естественная в.

Смех. Золтан, однако, уандер сказал:

– Мы не подумали о: следах того же человека из
, который был.

"Верно", - сказал Хью. – Туфли сняты. Но где?

– Что было самым разочаровывающим, – сказал Золтан, - так это то, что люди не знают, кто разгуливает по дому
ночью. И почему? Почему? Что вам здесь нужно?

Капитан полиции Носзлопи порекомендовал Золтана, однако босзанкодва
свайп отмел эту мысль. Как сказал бы старый молитор.
и Марианна, встревоженная, закончила разговор:

– Какой-то вор-невидимка. Теперь, когда происходят кражи и грабежи,
я издаю указ, чтобы отныне в коридорах горело ещё больше света;
нужно освещать и дверные проёмы, и чтобы береч был очень
внимателен.

– Я обо всём позабочусь, – коротко и мрачно сказал капитан Нослопи.

В течение дня или двух по вечерам все были встревожены и не могли уснуть.
Капитан Нослопи и бледный и измождённый эскорт бродили по
коридорам, но после этого ничего не произошло, и
дом Молитора снова успокоился.

Через неделю сираст с красными горящими глазами поплелся в дом.
Cz;r;n you.

– Мой дорогой ур, – сказал заикаясь, - я больше не могу этого выносить.

– В чем дело, царан, ты?

– Недостаточно, - сказал царан, - ты задыхаешься перед господом, если плохо соображаешь
часы, хочет убить меня. Лежишь рядом со мной, в тот же момент я поворачиваюсь,
кладешь руки на горло и просишь, придуши–и, - потому что придуши,
– если тебе так хочется. Но Золтан все еще подшучивает над тобой.

– Ты оскорбляешь?

– Сэр, за ночной шум я извинился. Он сказал:
этого другого шума у тебя нет, но в остальном ты не имеешь к нему никакого отношения,
господу богу, что ты делаешь. Вместо того, чтобы тебе диктовали...

Смуглое лицо Гезы уставилось на женщину.

– Я поговорю с ней, – тихо сказала она. – Право жениться.

Чаран вяло благодарит и направляется в офис Molitor-company навстречу.
Дней со дня здесь смотрят вверх Золтан, в полдень, когда
полчаса он использовал служебное потратить. Сейчас он не хотел этого
перейти к минутной задержкой. Спешу выйти на улицу, в крови
жарко хочется чего-нибудь игристого и я почувствовал, что здорово испытываю от желания
его гонит вперед.

Когда это дошло до него, он нашел Золтана и фелперка в кабинете.
Золтан, мягкий и привлекательный, удивлен, что его действительно приняли. Сначала Геза.
Чаран, ты мне рассказывал. Он попросил Золтана, скажи Чарану, и
как быть справедливым с его женой. Золтан скептически отнесся к сказанному
вежливо выслушал его, после чего тихо рассмеялся и ответил:

– Милый Геза, прости меня, я действительно не вмешиваюсь.
Придется обходиться как могут.

– Но потом, в конце, ты убиваешь ту бедную женщину.

– Ну, тогда убей его. Царан Эндрю за смерть героев мировой войны.
Но это не обязательно убьет его. Может быть, а может и нет. Это интересно
конечно. Тебе не всё равно: эта захватывающая партия в «Восхитительном»?

– Нет, – ответил Хью, – мне всё равно.

– Ты не игрок, – вежливо сказал Золтан.

Остановился. Геза подавил гнев и отчаяние.
Каждый укус, нанесённый раненной змее, можно скрыть,
на секунду он закрыл глаза и, опустив взгляд, сказал:

– Позвольте мне тогда представить вам ещё один случай.

– Вот, пожалуйста.

– Я уже год, как мечтаю о нём, о ком угодно... о разумных
людях, которые разбираются в финансах, поговорите с ними.
Поскольку вы теперь являетесь одним из крупнейших промышленников и коммерсантов Венгрии,
господин или, я подумал, что с моей стороны было бы ошибкой,
если бы я, когда у вас более ясное видение и более острый ум, чем у меня,
мог бы найтись.

 – Для меня это большая честь, – сказал Золтан, спокойно глядя на меня.

 Ожидая, я вежливо и спокойно посмотрел на Хью, и Хью тоже
посмотрел на меня. Дрожа и трясясь, он переживал из-за того, что
из-за холода и дурацкого топа он всегда был слабым и
беспомощным, как ребёнок; но внутри, в глубине души,
кигюль — горячая и надменная угроза. Теперь береги себя, потому что
я снова буду испытывать тебя, и если это моя последняя попытка, ты не сможешь
и тогда, о, горе мне.

 — О, — сказал он мягко и нарочито просто, —
экономические результаты войны вкратце можно описать так: у кого
было что-то, стало больше, у кого ничего не было, стало
ещё меньше. Тебе это не нужно объяснять? — государство облагает налогами
самых бедных людей ещё больше, чем раньше, и...

— Я понимаю. Верно.

— Этот процесс, в котором всегда участвуют враждующие государства,
закон шерюзеггеля сработал, на первых порах, так что вы можете наслаждаться
большим капиталом. Так оно и было. На третий год, однако, становится ясно, что
если этот процесс все еще продолжается, наибольшая опасность грозит
нетронутой остается великая столица. От воюющих государств к основам социального порядка
шаткий, а Франция нетронутая, как в Германии
с каждым днем становится все яснее, что старый социальный и экономический порядок
чем больше недель вы обходитесь без нового, тем дольше длится война. Если вы недавно закончили
стоит, то возможен плавный переход. Если через несколько лет
даже тогда грядут кризисы и катастрофы. Кризис и
катастрофа умрут как ценности, которые я
ценю. Но самая большая угроза нависла над крупным капиталом. Удивительно,
что у вас есть какой-то смелый, возможно, тайный эксперимент, помимо того, что
в крупном капитале вы не пытались установить мир, несмотря на то, что
каждое государство обладает наибольшим влиянием. Большие достижения, возможно,
ещё впереди, если судить по чистоте, но
будет ли импульс уверенности. Кто-то должен начать изучать
движение. Кто-то должен подержать эту штуку. Я здесь... Я разработал
план ... конечно, эксперимент только на ощупь, как
как запрос, как навязчивые высказывания относительно... как следует сначала
Венгерская заглавная строится так, как она должна быть после австрийской с и
параметрами построения являются немецкие... и как должно быть
после французско-английской связи, которую вы ищете. Невозможно,
чтобы этот контакт — самый умный человек в мире — не принёс вам покоя. Кто бы это ни был, он организует
вступительная молитва и подготовка к этой встрече — один из величайших благодетелей человечества.

Он сделал паузу. Кинул взгляд на Золтана, который держал в руках карточки. Золтан взял карточки и вежливо просмотрел их. Затем он поднял голову. Лицо было серьёзным, только узкие губы сжались в едва заметной улыбке.

— Милый Геза, — сказал он, — боюсь, что мы по-разному воспринимаем
фундаментальные вопросы. Так что я не думаю, что
что социальный порядок находится в состоянии распада. Да, те симптомы,
на которые вы ссылаетесь, я вижу, но они имеют гораздо меньшее
значение для них, чем для вас. Социальный порядок в
своей основе совершенно не нарушен.

 Геза сделал вопросительный жест. Золтан кивнул, как бы прося немного терпения,
чтобы дождаться ответа.

— Сначала я должен сказать вам, что вы и все те, кто смотрит на
эволюцию человечества, как и вы, вероятно, являетесь жертвами
ошибки в логике. Вы говорите: рабство после
крепостные, крепостные после, казалось бы, бесплатной, но экономически
выгодной работы по контракту, после этого вы должны прийти к экономической
свободе, чтобы избавиться от действительно бесплатной и приносящей полный доход, социальной
работы. Верно?

– Верно.

– Может быть, не совсем? В чём причина такой
последовательности, которой вы ожидаете? Я не стремлюсь объяснить в
истории, что они являются ведущими принципами? Если наступит новая эра рабства,
то что будем делать мы?

 – О!

 – Но если так, то я, возможно, буду менее яростно протестовать против него:
сначала наступает крах и анархия, затем новое
рабство?

– Значит, это не невозможно. Мы хотим пройти нетронутыми.

Но на случай, если в истории человечества эксплуатация встроенного устройства будет безопасной, это
ты этого хочешь? Может быть, вся война в этом и есть более глубокий смысл?

Геза молчал.

– Давайте теперь, – продолжил Золтан, - расскажем, о чем я.
на мой взгляд, социальный порядок у нас имеет реальную основу. Реальный базовый
социальный наш приказ правящему слою о его преданности делу
власть в руках освобождения, Пока эта решимость есть – и это
тем временем на скале был построен социальный порядок. Для императора
ваше правление не имеет значения, как оно называется. Это также не имеет значения,
для правления настоящей природы, правильно это или нет.
важно, чтобы _bel;l_ чувствовал, что правило, определяющее
расовое сознание, может дать вам право.

– Расовое сознание? – спросил Смотрящий.

– Вы можете сомневаться в том, что в Европе, по сути, всё белое
человечество делится на два вида, и их только два: господствующая раса и
рабочая раса — если вам так больше нравится: угнетённая раса.

– Но я действительно сомневаюсь в этом.

– Нет, ты прав. Никогда не пробуй другого солдата команды I
видеть только те лица, которые ты видишь, и те лица, которые ты пробуешь
по тому, что у тебя на руке, ты найдешь там, если посмотришь на него сверху вниз, -
шнур онкентези. Попробуй; угишольван, ты никогда не ошибешься. –
Я знаю твои возражения – к сожалению, я не могу принять их всерьез. Чтобы
мужчина не проглядел лицо в отражении в билете, я не
буду грубить и говорить, что из-за плохого питания,
тяжёлой работы и суровых условий он вырос таким, но я, должно быть, ошибаюсь
питание, тяжёлая работа, и горе, что пришлось повзрослеть, потому что
я скучаю по лицу, когда думаю о билете, потому что суровый и
el;llatiasodott лицо. Другие виды. И я в безопасности, поэтому я менее склонен
отказываться от части выгоды, как лошадь, которая сама себя и
заплатит, я не готов сказать, что давайте остановимся, как вести
личную и общественную жизнь.

Геза задыхался.

 – Лошади и коровы, ты сказал, тяжело дышат, я не знаю,
если они когда-нибудь доберутся до нас, а потом ты, Фелхузни,
ближайший столб. Но другие виды могут так стоять.
я уверен, что и для других целей.

– Ах да, - легко ответил Золтан. – Возможно, порежу тебя, иначе,
Я мог бы сказать вам: расовое чувство, конечно, недостаточно сильно, чтобы
господствующее в особенно сильной сексуальности сдерживание и руководство. В
колониях белые мужчины женились на чернокожих женщинах, а
белые женщины не запирали спальню в своём доме или негритянку, которая
и впрямь была всего на ступень выше обезьяны. Если
так, то там, внизу, в глубине общества, многие из этих ублюдков и
здесь, наверху, сильно упала ценность метиса, значит, вы попали в историческую эпоху
, когда революционные преобразования потрясают общество. Но
суть революции и единственный реальный результат всего этого: император
представители нечистой крови вида получают свободу, а бездна ошибается
несколько настоящих сыновей черри араподотт, неизменных монархов, продолжили
рабство было порождено низшими видами свыше.

И что... что...?

– Что? Видите ли, в нашем случае вы убедили меня, что я был прав.
Что произошло восемьсот лет назад из Германии, где это
Доминирующий вид, которому мы здесь обязаны; куда бы мы ни пошли,
мы должны были бы идти. Национальные и государственные формы очень респектабельны,
но только в форме принципа: тот факт, что один человек правит,
а другой нет. В Европе, конечно, доминирует европеоидная раса, но я считаю, что изначально —
неандертальцы были доминирующей расой, а у вас, в эпоху Homo sapiens, доминирует
единый древний базовый тип, и я уверен, что различные
варианты, слившиеся с нетронутым, снова работают на всех
В Европе и в мире белого человечества единая модель управления
исчезает. Если вы хотите знать мое мнение: это ваджудо сейчас
история. И что исторический процесс не остановить.
с нами вы - метисы расового сознания, страдающие от недостатка.
конечно, рядом колебания души и интеллектуальный порыв.

Хью покраснел, а затем побледнел. В центре второго, как это
хотел. Медленно выпрямился.

– Я думаю, – сказал все зажимают зуб и потом просто приехать на зря
Я здесь. С вами, иначе вам нужно разрушать. И истинно говорю я вам: это
в те дни разразился скандал.

 – Я очень рад, что ты пришёл, – сказал он, глядя Золтану в лицо. – Пора было. Доминирующая форма контроля над активами между
ними иногда сводится к вседозволенности и szelids;g: гуманизму,
социальной политике и тому подобному; но поскольку это единственный инструмент,
конечно, в стороне от которого другая мировая история вроде
бродяжничества и в котором требуется другой инструмент. Социальная политика в отношении
рабочих и крестьян: пока можно. Пулемёт: когда нужно. Поверьте мне,
что с пулемётом будет гораздо проще, проще,
легче, комфортнее.

У гезы на лице все время перекатывается гнев лангтайтеку. Вырвался хриплый хрип
из горла; прозвучал какой-то чудовищный и уничтожающий ответ; затем
однако дверь открылась, и в комнату вошел Куновичс.

– Беспокоите джентльменов? - спросил он.

Передавайте привет от одного к другому за осмотр и готовность к отступлению
.

– Нет, – ответил Золтан. – Наоборот: было бы интересно услышать ваше мнение
.

Еще одно движение хитты, и тогда я расскажу ему о плане.
Точно и корректно рассказал мне все, пара слабых деталей на
кто исправил предложение Гезы. Ваше мнение услышано.

– Пока? попросил Куновича включить гезу. – Пока что, – ответила она.
Геза.

Кунович ощерил нос.

– В этом есть доля правды, мало что сказано о кивке головой. _Most mar_ лучше бы
если бы война закончилась. Но мне просто нужно то, что нужно для мира
давайте приступим к работе. Все сразу домой. Мы должны были
отметить... у нас миллионы на примете...

 Немного подумав, он пожал плечами.

 – И социальная дезинтеграция материи... без разложения
общество, умному человеку, скажем, полмиллиона крон в год и
не ищи его.

 Золтан посмотрел на него, Гезу. Гезе, бледный, как кролик, в записях после, безмолвно
ушёл от них и оставил. Она почувствовала ледяное оцепенение в сердце
и ей захотелось плакать, это должно было случиться.




VI.

Из вестибюля направо и налево три комнаты в коллекции Молитора Арпада
картины, статуи, фарфор, оружие и многое другое.
Все это было приобретено Молитором Арпадом несколько десятилетий назад. Золтан, картины и статуи являются частью
сохранил; однако некоторые картины и статуи, большая часть фарфора и другие предметы мебели были проданы. Справа от вас три
комнаты, которые пустуют. Эти три комнаты он обставил по вашему вкусу
в соответствии с обстановкой приёмной. Стены были тёмно-красными, почти
чёрными, из шёлкового бехуза, были куплены некоторые картины и скульптуры, статуи
и картины с изображением обнажённых женщин или любовных сцен. На
полу лежал тёмно-красный шерстяной ковёр. В двух комнатах почти ничего нет,
кроме огромного дивана и кресла в третьей комнате
Столы были. В доме капитана Нослопи
можно было попасть в комнату; женщины, которых вы избегаете,
потому что у Золтана бывают не только мужчины, но и женщины, часто
одновременно. Эти посетительницы обычно находятся в холле, избегая
садов, но чаще всего они могут быть на главной лестнице,
неизвестные женщины, которые направляются в комнату Золтана на первом этаже
или откуда они пришли. Вскоре об этом стало известно
гостям Золтана, богатым лордам и третьему гостю, который
за столиками было много народу, заказы на карты продолжаются.

В начале апреля утром Питер, увидев веселое и расстроенное лицо, купил
"комнату Хью".

– Что с тобой не так, Питер? - спросил он у Хью.

Питер рассеянно посмотрел на это, потом со всем должным уважением отнял руку и
напряженно покачал головой.

– Миллион на выигрыш, - сказал он с задумчивым энтузиазмом.

– Что? Что? Кто выиграет миллион?

– Ты не знаешь? Ночь. Представитель УР. До рассвета играли в карты. А
миллион выиграл.

– Это неправда, Питер.

– Да, капитан ур. Камердинер, и вы это знаете... Если бы я только...
сорок тысяч...

Питер болезненно дрогнул, покачал головой и задумчиво сменил желание.
сейчас совсем сонный. Геза мягко и строго говорит ему:

– Давай, Питер, возьми себя в руки. Ну что тогда? Не такое уж большое дело
деньги.

– Да, капитан ур, – кричу Питеру. ДА. Самый
большой.

Хью помолчал. Это талия, бедный мальчик, действительно напрасные попытки у него.
сейчас я докажу, что деньги - это не власть. Это сорок тысяч крон
только чтобы продать вам дом, который он оставил своей любовнице,
любовницу, у которой осталось двое детей. Он отвернулся от нее. Питер, однако,
дольше стоял там, а перед этим и в то же время говорил мягче:

– Ну, меня уже объявили. Через две недели после свадьбы.

Хью снова повернулся к нему.

– У тебя есть Питер? он спросил мягко.

– Ты, - ответил бледный Питер. Пожалуйста, поверь, я не могу этого вынести, я не хочу.
могу ли я элленталл.

Геза, ты уходишь из дома. Когда нун вернулся домой, его встретил Береч-чел .
Полиция отдала ему честь.

– Мне приятно это слышать, капитан ур? спросил он напористо и весело.
смиренный свидетельскими показаниями.

– Какой Береч?

– Тот... миллион.

– Я слышал.

Береч посмотрел на нее, не говори-это мнение. Геза молчал. И он быстрый
пейс Мегби повернул к нему пару раз широкую, тяжелую голову и сказал:

– Тот, кто на карточке, выиграет миллион. Другой на бирже. Третий - это
зсирок. Четвертый - бузат. Что нам, капитанам ура, которые где-то там, вроде
эль капитан, вне дома, как я, следят за тем, чтобы украсть миллион, которого у меня нет
похищают кого-то.

Геза попытался заговорить. "Важно, что пошлины
исполнить“.– "Ты не должен tulozni Берец; в keser;s;g не
нас справедливо“.– "Эти миллионы не могу я
сказать, что обобрали миллионы“.– Хочешь что-нибудь сказать, но
мысль о том, что теперь за этим последует вялый стыд, вроде того, что она хотела
сказать. Карточный или честный выигранный миллион и босоногий Берец Джозеф
вовлечение детей между киенлитеснек и любой разумной гражданской возможностью
. Как же тогда поступает Берец Джозеф? Что мы можем сделать
еще – шикоргассук по зубам. Мои я скрежещу, я
почти блестю.

Легким движением он положил руки на плечи Береца с этим движением
отведи локти от него и продолжай начинать. Комната намного выше этих.
думая, что еще ты можешь сделать, вот почему Береч-семья. Неделя
недавно передал несколько сотен крон женщине, чтобы купить ей
одежду и еду для детей. Теперь должно хватить пары сотен крон. –
скорее несколько тысяч, несколько сотен. Несколько тысяч крон, возможно, Линдвурм Питер
это могло бы спасти ваш брак. Сколько вам следует добавить? Десяти тысяч достаточно
будьте. Несколько тысяч крон можно было бы отправить горному кузнецу Джанни
в этом горном санатории я единственный пациент, которого они хотят принять, официант
нет. Для него, однако, пара сотен крон едва ли может обойтись; деньги сразу же.
тогда отдайте их; не задумываясь, вы отдаете их первому человеку, который попросит.
Чувствуешь ли ты угрызения совести, когда в твоём кармане лежат деньги? — Сейчас в то же время
горячее и кинцовое желание напасть на большое состояние, на много денег.

На ужин был Раппапорт. И на ужин появился Золтан, который
в последнее время не ест за общим столом. Он был спокоен,
как всегда, весел и бодр. Когда в последний раз
мы разговаривали, он сказал мне, что я могу выиграть: не совсем миллион, но почти столько же. Девятьсот шестьдесят тысяч
крон. Последние сто тысяч крон прибыли вместе с миллионом.

Эта сумма составляет половину старого миллионера принять участие, другое
новый человек на войне ты разбогател. После того, как рассказали подробности,
в то время как капитан Noszlopy очаровал classy установившимся,
несколько раз спрашивал, что такое хладнокровие и какие ури способы носить Золтана, Ури
удачливые колебания. Несколько секунд тишины. Эта тишина
дрожащий вздох за вздохом звучал в:

– Если бы я когда-нибудь был тобой, чтобы играть, - сказал он, закрыв глаза Марианне.

Золтан улыбнулся, поворачиваясь к нему:

– Почему ты так говоришь _мар_, девочка? Ты так давно хотела?

Марианна очнулась от своих мыслей и немного вызывающе ответила:

– Да. Почему бы и нет? Женщины играют в карты, не так ли?

– Да, – ответил он, Золтан.

Внимательно посмотрел на Марианну, а затем медленно повернулся к Агнес.

Вам бы этого не хотелось? – вежливо спросил он. – Когда-нибудь
вы сможете играть в азартные игры.

– Нет, – ответила Агнес. – Не в настроении.

 Золтан вежливо принял к сведению её ответ, а затем продолжил разговор
с остальными. Вскоре он ушёл. Сегодня вечером снова
ожидаются гости. Вскоре капитан Нослопи последовал за ним и вернулся через десять часов
пейзаж Агнес, Геза и Раппопорт остались одни в библиотеке. Агнес
ты погружаешься в себя, сидишь с мрачным и смуглым пылающим лицом, Геза тоже
слушай. Раппапорт с отрешенным и настороженным видом посмотрел на одного из них.
масикукра и, подыскивая слово амелилиэль, вы можете начать разговор.
Агнес в тот же момент, когда он заговорил. Дверь показала, что это будет выглядеть так
ушедшие Золтан и гегтель борются с выражением лица, которое говорило:

– Почему ты пришел домой сегодня на ужин? Блеснуть глазами
перед миллионами. "Я не хотел бы один раз попытать счастья?" Потому что
вы знаете, желать, _hogy_ я хочу быть богатым.

Пылающее лицо, искаженное гневом и гогтелем.

– Счастливые улыбающиеся женщины того возраста и моложе, идущие сюда по лестнице
Я встречался с ними. Дьяволик кейтаньят поселился здесь, у меня под ногами.

Бросок с пола и хриплым голосом продолжил:

– Чтобы посмотреть, не передумал ли я. Чтобы увидеть, если ваш запрос и посмотреть, если
наглые угрозы после его megsz;ditene. Увидеть это снова
предоставь меня самой себе или лебодульнека ему. Еще раз, –
затем: смейся, пинай, рамтапосни.

Геза недоуменно смотрит на Раппопорта. Раппопорт, однако, подчеркнул
объект слушал Агнес.

– Но я не хочу, господин, – с гордым гневом возразила хрипловатая Агнес. – Я не хочу.
Я рабыня. И если кто-то из нас был ранен, то это ты,
и кого это убивает, так это тебя. О, угрожать? Глупый человек
людей можно убрать с дороги, когда это необходимо. Но меня? Я
Я останусь здесь... и если ты не будешь медлить, то не...

Голос сорвался, дыхание перехватило, и она начала задыхаться.
Раппапорт вскочил и подошёл к ней. Агнес ахнула и
крепко обняла Раппапорта.
Тяжело и мучительно с ней борются и с теми словами, которые срываются с губ.
Они бегут. Одновременно встают Раппопорт и Раппопорт, поворачиваются и лихорадят.
жест рукой в сторону Гезы.

И если ты хочешь знать – расскажи, – она кривит челюсть от -
что _т_... Я... все еще незнакомец, делает меня сейчас
Я скажу тебе. – В ту ночь, когда я была ужасно неправа, он
он увидел, что одна пришла ко мне. И не просто увидел. Ты знал, что это не так.
ты должен был. Знал ли ты, что должна прийти и кто должна быть ею?
рипни мне. И все же я ничего не сделал, но трус позволил этому. Поэтому,
мне, когда я смотрю на это... холодный гнев, ненависть и презрение...

Голос дрогнул. Две руки ударили по лицу, и нельзя было понять,
дрожит ли голос от гнева или от отчаянных рыданий.
с двумя руками, прижатыми к лицу, он постоял неподвижно, а затем отвернулся.
Раппапорт пошёл за ней, но вскоре она вернулась к Агнес.
Он заперся в своей комнате. Спит; спит.

Послушай. Геза сжимает в руках два храма, потому что фейгёрки атакуют.

– Ты нас хотел... ты хотел друзей? – спросил он.
Раппапорт из.

– Да. Между вами двоими есть что-то холодное и странное. Ты сам это сказал.

 – Да. От него исходит что-то отталкивающее и презрительное. Странно.
Что касается меня, то я имею право...

 – О нет, – живо возразил Раппапорт.

 – О да, – ответил Хью. Если бы ты не был сумасшедшим,
это была бы новая этика, в которой вместо того, чтобы быть морально
непристойным, как только
подходишь к канонизации юной леди, которая является юным лордом, прости
тебя, тогда ты можешь...

 Помахал рукой с растопыренными пальцами, как будто хотел
сказать, что не хочешь начинать старую дискуссию заново. Раппапорт
послушай, а потом мягко, но решительно сказал:

 — Прости меня, Геза, будет справедливо сказать, что... виноват ты.
 Ты виноват, потому что... ты влюблён в неё.

 Геза смутился:

 — Ах! Да ладно!

 Я вижу это уже три года. Сначала я даже спросил, почему ты живёшь
монашеской жизнью, а потом постепенно понял. Ты не хочешь этого признавать,
но каждая капля твоей крови и каждая твоя клеточка наполнены
тоской. Эта эмоция может сделать тебя таким же, как я. Я
уверен, что... э-э... болезнь тоже в какой-то момент
настигла бы его.

– Опять же, это эротическое помешательство!

– И то, что ты согрешила против себя, ещё тяжелее, потому что в то же время
против преступления. Потому что только слепой не видит, что он так же сильно
влюблён в тебя, как и ты в него.

Геза вскочил, как ужаленный, после того как ты бросилась ему на шею.
Долгое время он молчал; наконец Геза встал.

– Иди домой, старик, ты с ума сошёл, – сказал он нежно и пожелал прекрасной
дионисийской мечты радикально психоанализированному человечеству. Что
касается теории о том, что не только действия ребёнка
контролирует сексуальность как главный учитель, но и сексуальность
тоже регулирует движение небесных тел? Да? – Я поднимаюсь ... и кладу лед
Я прикладываю к голове ... из-за боли ... когда судороги сжимают череп
от ... от чего трескаются кусочки...

Пошатываясь, направился к двери и вслепую на ощупь вышел в коридор.
Раппапорт вошел в комнату, позвонил в колокольчик и подождал, пока принесут лед.
в то время он колебался у постели Гезы и был готов
скажи что-нибудь; затем ты тихо уходишь. Геза бехузодотт - егтемлей позади
замороженные терпят боль; ночь продолжалась, и боль усиливалась
наконец, наступил конец.

В двенадцать часов он проснулся. Усталый звонок. Дверь открылась, они с
на пороге показался Питер.

– Командовать, капитан ур? он спросил в спешке.

– Будь добр, пожалуйста, Питер, принеси мне чего-нибудь позавтракать.

– Да, я немедленно отправлю его.

– Ты отправляешь? - изумленно спросила Геза. – Почему бы тебе не взять?

– Я спрашиваю, потому что ты знаешь, что проклятие капитана ур здесь, на первом этаже.
Он говорит, что ночью опять что-то случилось. Теперь безопасно, я слушаю
выход. Позвольте мне вернуться к нему, – здесь учесть – или мне кажется
Я был.

Ну, иди.

Питер ушел, а Геза томно посмотрела вслед. Здесь снова кто-то был.
Кто бы это мог быть? Когда во время первого исследования они вошли в комнату Молитора Арпада
, его сердце бешено колотилось. Почему? Он подумал секунду.
секунду назад Золтан перенес комнату жертвы раскаяния?
Золтана, однако, быть не могло. Отпечаток ноги был совершенно иным, чем у Золтана.
Чей он был? Кто в доме, у кого есть какое-то желание или боль
ночью вы въехали в мертвую комнату? И на случай, если вас нет в этом доме
квартира? Как вы тогда попали внутрь? И почему у тебя темно по ночам?

Геза встала и рассеянно начала одеваться. Одеваясь во время просмотра.
Взгляд на прикроватную тумбочку и веселый взгляд снова и снова.
она скользнула по прикроватной тумбочке за стеклянной панелью. Что забавного
глаза всегда приковывает это изображение на стеклянном валике? Внимание
он заставил себя подняться и посмотрел на ее диван-тумбочку у кровати
предметы. Три книги. Некоторые буквы. Стакан воды в ту ночь Питер
bek;szitett. Бумажник. Сигары Бумажник, Перочинный Нож, Пистолет. Что это
на пистолете такого особенного? Близко к нему, и в то же время нежно
- воскликнул он. Маленький повторный пистолет, который он всегда носит с собой.
вечером кладу его на тумбочку, там предохранитель.
он открыт. Как это может быть? Он - пистолет, который всегда закрыт;
ночью, если положить его на тумбочку, даже по отдельности, чтобы увидеть, если
закрыто. Вчера – вброшенная боль – открылась бы? Это невозможно.
Раппапорт открыт? Нет, я имею в виду, все время под кроватью другие
сбоку от нее. Кто хорошо открылся, кто? Вэйвер уставился на пистолет,
внимательно оглядев комнату. Его сердце пропустило удар. Прошлой ночью
 как всегда, на следующий день шкаф стоит перед стулом, на котором сидел Питер. Стул теперь стоит
рядом со шкафом; нижнее бельё валяется на полу. Кто толкает
шкаф рядом с этим стулом? Кто-то, кто вошёл в комнату?

 Лакей принёс завтрак. Аппетит пропал, и я снова и снова
осматривал комнату, не замечая других перемен. В
комнатах, однако, было темно, как ночью. Вскоре пришёл Петер. На
лице его был праведный гнев.

 – Скажи мне, Петер, – спросила она, – ты сегодня утром не заходил
сюда?

– Нет, капитан, – ответил Питер. Я не люблю звонить. И я знаю,
капитан, что ты устал.

 – Ночь, да?

 – Ночь, да. Почему тебе это нравится?

 – Я просто спрашиваю.

 Геза рассеянно читал карты, покуривая сигару, а затем
спустился в столовую. Вскоре пришли Золтан и капитан Нослопи.
Капитан Нослопи разбудил Золтана в три часа ночи, потому что
кто-то был в коридоре. Поскольку было только два часа ночи, –
С Золтаном в то же время – глубокий сон, и через пару минут сонливость
наручники, которые он мог снять сам. Когда коридор выходил из холла,
там было темно. В тёмном коридоре было слышно, как в конце коридора
с другой стороны приближались шаги, вторая остановка, после
того как убежал. Спустился ли он по лестнице или поднялся, ты не знаешь
и не скажешь мне. Он включил свет, расследование началось
в доме, но было тихо. Вскоре Геза
прервал его:

 – Ты тоже был в моей комнате?

Капитан Нослопи замялся, но затем вызывающе ответил:

– Я наткнулся. Это был мой долг.

– Очень хорошо, – сказал Хью. И теперь, по крайней мере, я спокоен. Что-то в этом есть.
Ночью он был в моей комнате. Теперь я знаю, что это был ты.

– Меня там не было, - сказал Носзлопи капитану туго. Просто
Я наткнулся. Свет лампы у меня был. Я заглянул внутрь. Сплю.

– И тебя там не было?

– Нет.

– Забавно, – задумчиво сказал Хью.

Капитан Noszlopy получается поговорить с Золтаном.

– Праздничные пожалуйста, - сказал он задушенным голосом, положил те
меры безопасности, которые предлагаются. Недостаточно того, что
дверь комнаты теперь закрывается на ночь. Память об умершем друге
Умоляю вас, не упустите ничего, что может быть опасно для жизни.


 Золтан улыбнулся и разрешил Нослопи заказать
всё, что вам нужно увидеть. После обеда Нослопи, капитан
компании «Дьюри», был в приподнятом настроении и рвался
на работу. Подробный план, разработанный в отделе
безопасности, был идеальным вариантом, и план сразу же
приступил к его реализации. Замки заменили на железные, двери сделали железными,
замки заменили на железные, и в конце концов в доме
наняли трёх человек для охраны. Один из входов в ворота принадлежал ночной страже, другой
вход в сад, а третий принадлежал лестничной клетке
присядьте на корточки и часами обходите два этажа, смотрите, нет ли чего подозрительного
вещи. Точность патрулирования one, он потратил на мониторинг обоих этажей несколько часов
доказано.

Рекомендованы Гюри плюс различные хитроумные защитные устройства –
электротехнические и химические ловушки для злодея, но Носзлопи
капитан этих предложений был отклонен. Система защиты life
сила. Носзлопы капитана достойно командировались и тщательно
проверялись тремя сильными отрядами охраны; ночью это строго по рейду было
вы находитесь в коридорах, и в следующие несколько недель ничего не происходило
странная штука Молитор-хаус.




VII.

Десятое мая, двенадцать в ночь на капитана Носзлопи
ближе к рассвету по тихому сну в доме и громкому крику
в карточной комнате на первом этаже. Комната для игры в карты и три больших окна из них
два были закрыты, третье, однако, было закрыто. В
нижнем окне стекло разбилось и валялось на земле. Кто-то влез в окно
вошел из сада, после того, как окно и сад выбежали.

Капитан Носзлопи открыл окно и бешулт закричал, хитта, я
охранник, кто он такой, из сада входа к мужчине, который тоже. Охранник не пришел. В
однако злой ki;ltoz;sra, с улицы пришел в Берец, кто
рядом размещены. Капитан Noszlopy с большим трудом понимания привел его,
к чему это все. Берещель вместе после охранника
он покинул свой пост из-за соседского дома в комнате ланьяля
друзья и охранник в отсутствие чего–либо в саду - открытое
калитку и поставьте стакан под окном - в карточной комнате.
Вскоре в карточной комнате не хватает
размер яблока — нет, старые золотые часы, которые старый Молитор Арпад поёт
в одной из своих прекрасных песен. Охранник, который в конце концов появился, капитан Нослопи
сразу же ударил вора, но никаких следов. Капитан Нослопи
начал расследование рано утром и в полдень доложил в полицию и
связался с Золтаном. Золтан внимательно выслушал, а затем сказал:

 — Это открытие на самом деле очень обнадеживает. Если это просто
воровство, о боже, позволь мне повеселиться.

– Не так, – яростно сказал капитан Нослопи, – мой дом ждёт меня.

Золтан улыбнулся и вежливо ответил:

– Потому что, если это так, пожалуйста, защищайте наше тело текелетеситени
–?

Капитан Носзлопи, это обещание, и указал, что два оставшихся человека в команде
из трех человек наймут вас для целей защиты. Затем Геза
он посмотрел на Золтана и низким голосом сказал:

– Я думаю, этого достаточно?

Золтан вместо Носзлопи первая ответственность капитана очень напряжена с:

– Если пяти недостаточно, то автором вас, ребята, было десять.

– Этого будет достаточно? - тихо спросил он Гезу.

– Если десяти недостаточно, двадцать, если двадцати недостаточно, пятьдесят, - крикнул он, -
Носатый капитан.

– Я думаю, этого достаточно? - упрямо спросила Геза.

Капитан Noszlopy пеной у рта, хотел ответить, но Золтан жест
прежде чем резать:

– Геза, я хочу сказать, что это тоже общество, распад
симптомы спокойно сказал.

– Мы слепы к вам, что вы не видите? – о Гезе кесерусеге из "
дрожащий голос". Берлинская ежедневная газета "триста перерывов" основана
официально. Думаете, вы, что процесс, при котором проявляются внешние
признаки этих вещей, настораживает, можно остановить?

– Милая Геза, – спокойно сказал Золтан. – у нас просто книги.
мы читали, но мой отец с детства помнит то время, когда
большой венгерской равнины различного рода записей военное положение было объявлено,
как и нынешние. – Ты, когда в послевоенное время
помните, вы привыкли говорить, что военный порядок
ограничений больше не будет; они попадают в руки хадиторвенек
короче говоря, в эрчбилинсе не будет введено военное положение. – Что ж, я скажу тебе
кое-что: более неумолимое, чем власть, устанавливающая порядок, в которой наступает
послевоенное время, как нынешнее. Течение: мягкое, затяжное, лагишивю,
в конце концов, такое демократичное. Но чего мы добьемся, к
Андраши, путь к виселице и к тем, кто тебя вздёрнет, кто
просто украл матч.

Геза слушал, побледнев.

– Оно того стоит? – спросил он тихо и хрипло. Оно того стоит, кто его стоит.

– В этом ты прав, – ответил Золтан, – и в философии тоже.

Обед закончился, и горькое желание покинуть дом
охватило «Палас-отель». Несколько столиков на улице перед Дунаем.
Геза сидит в лучах мягкого солнца и терпеливо ждёт, пока
вы согреетесь. Раппапорт ждёт, Раппапорт, однако, очень поздно. Четыре часа назад
последним, над чем нависало узкое, как предполагают, серое лицо.

– Где ты был, чувак? - спросил он Хью. Что с тобой не так?

Раппапорт косо и мучительно elhuztak узким ртом и истощенными
он ответил::

– Сейчас... минутку, я пойду... немного холодная вода освежила его на
лицо.

В здании отеля. Спустя несколько минут он вернулся. Плечо сейчас
прямо он носил, и его лицо снова радужно было.

– Что с тобой? спросил Геза изумления. Время от времени
раздавливать тебя ... и немного холодной воды, а затем творить с тобой чудеса.
Самовнушение. Думаю, я бы предпочел, чтобы ты прошел нервное лечение.
нужно просто нравлюсь.

Один из нас нервная система идеального здоровья-раздел структура, –
он сказал, проживающим mosolyg;ssal Раппапорт.

Он сделал паузу, и затемняющее ее лицо оказалось перед тобой.

– Что с тобой не так? - спросил он Хью.

Раппопорт смачивает кончиком языка ободок верхней губы, складывает в складку
голову и неопределенно жестикулирует перед собой.

– Я был здесь до тебя, я был, – сказал мне неуверенно.

– А почему ты ушел?

– Ты приходил ко мне, этот Ковач Яни. Есть, говорит, большая просьба. Вот,,
Я сказал. Его жена плохо себя чувствовала... кашель... вы не возражаете, если я,
прийти ко мне, сейчас трудно попасть к врачу. Не приходи
ко мне, сказал я, но я пойду к нему и осмотрю; или
теперь мы можем идти. Ковач Яни извиняется, но почти после того, как
мы начали. На улице Сонди они жили в двух комнатах. Их двое, у них
четверо детей. Женщина кикопогт ядерная... но в любом случае я знал заранее...
полностью деградировавшая организация, полтора квартала тяжелой работы, четверо
детей... по правде говоря, это не тест, я мог бы... но в _t;b;c;_ просто
разделывают ребрышки - работать с ними гораздо быстрее, чем с
муж, получивший от... семестра в левое легкое только лохмотья
будь по-твоему.

– И ты не можешь помочь? – спросил тот, переводя дыхание.

– Нет, нет, нет. Туберкулез - это не болезнь, бедность. Сразу же
горы. С обильным питанием. Отдых. И, конечно, строгие налоговики, –
деловым тоном сказал Раппапорт специалисту по налогам совета Кенетесу.

– Вы им сказали? он закричал, Геза исзониодо, отвращение.

Раппапорт киносан улыбнулся. Верхняя губа у тебя приподнялась,
улыбка превратилась в болезненную улыбку.

– Конечно, я так и сказал, - сказал он с легкой горечью. И, кроме того,,
детям, их няне, пусть наймут кого-нибудь, и французскому шампанскому
тоже не помешает, а ещё на пляже он построил виллу
и поспешил поделиться с ней.

– Простите меня, – сказал Хью. – Но совет врача, так что вы просто скажите мне...

Как мне сказали в медицинской науке, что сто тысяч
пациентов, которые сейчас развлекаются с девушками. После войны, в Средние века, разразилась эпидемия туберкулёза, великая чума.


Геза молча смотрел на раппорт.

Сколько у тебя денег? — рассеянно спросил он.

– Пятьсот крон я мог бы тебе дать, – сказал Раппопорт, - и каждый месяц
по сотне.

– Только пятьсот, - сказал Хью. – У меня есть пятьсот. Тысяча I
мы можем свести их к, не так ли?

– Да ... хотя сейчас всегда очень дорого... но все же.

– Я через год завещаю семье Смит эти двенадцать тысяч
крона Молитора-богатство от Гэта. Думаешь, этого достаточно?

 – Да.

 А через год можно будет вылечиться?

 – Мне.

 – Кузнецу Янинаку не нужно знать, откуда берутся деньги. А потом мы ему что-нибудь расскажем. Но ты всё равно проводишь тебя куда-нибудь... куда посчитаешь нужным...
Татры в... так что они расположены.

 – Да.

 Геза погрузился в раздумья и некоторое время сидел молча, затем поднял рапорт.

– Видишь, Рапп, – сказал он, – вот такие преступления, которыми человек каждый
день обременяет твою душу; что же, несколько месяцев назад мы знали, что
пациент Ковач Яни – в лучшем случае равнодушный и вялый,
и мы сделали кое-что, чтобы горы стали ближе, – когда дела не
пойдут, ты будешь очень сожалеть о нас, и мы решили, что в
противном случае мы поможем ему, – неделя за неделей, и из-за нашей доброты мы
так что это было удобно, и наша любовь такая трогательная, и потому что мы этого не делали
это дело, и потому что она не держится за него зубами, и
гвоздь и не кричит, но теперь, когда у людей упрямые барабанные перепонки,
они разорвались от того, что Джон Смит в "Тебе нужна помощь" – это потому, что
нам было комфортно: я теперь Джон Смит тоже кашлял.

Раппопорт молча утвердительно кивнул.

– Я думаю, – сказал Хью, - что это немного верно в отношении Агнес:
сердце Иисуса к воле Наполеона должно быть таким.

– Это говорит феленкюльве Раппопорт.

– Или, – сказал Геза, – действительно жертва Иисуса. Если ты хочешь
насилие, опасность и цена, или, если у меня недостаточно власти, то
чтобы править, тогда, по крайней мере, я должен знать, чтобы понять,
чтобы превратить это в бытие. – Я вот уже четыре недели хожу на счет от
до политиков и министров считаю до. Сэр, общество
f;lbomlik. Давай что-нибудь сделаем. Я разработал план того, как тебе нужно закончить свою
войну, и разные планы о том, какие меры принять
если общество распадется, чтобы остановить это. Гот Вере пожимает плечами. Или
бычье превосходство лемозолиогнака или по-настоящему глупый
мудрость с ответом. Они правы.

Раппопорт уставился на него.

– Верно, – сказал свирепый и ожесточенный. "Я придумал
меморандум“. МОУ! Человек, который все чувствую и вижу, что я
и меморандум работают, вместо того, чтобы пытаться сделать что-то, что не
заслужил. Сделай что-нибудь! Действуй! Придумайте что-нибудь блестящее, широкое и
вопиющий поступок, голубиный щелчок и змеиная хитрость
реализовать, умереть за то, чтобы это принять, но поступок дордюлеса из
внимание человечества, чтобы в лицо крикнуть...

Раппапорт продолжал:

– ... чтобы топор к дереву приставить.

– Вот так. Что-то вроде того. Уйти в пустыню и пообещать прийти за мной,
кто крестится и кого я недостоин развязать. – Конечно, я недостоин. Кто я такой? Я никто.
Забытый, посредственный археолог — вот с кого вы начинаете
маленькую науку, чтобы забыть. Действие должно быть. Топор к дереву, чтобы
сделать...

Подумайте о том, чтобы посидеть немного, а затем устало и медленно продолжить
разговариваю с Раппопортом С. Вечером они покинули Молитор-хаус.
Раппопорт должен был пригласить на ужин. Агнес уже ждала их в вестибюле; там
они сели и рассказали мне о дневном разговоре. Агнес внимательно
он выслушал их. Дверь, когда вошла Марианна, дверь рядом.
остановись на секунду, потом все просто, внутри раздались каменные шаги.
Агнес бросает на нее беглый взгляд, затем снова смотрит, но позже снова.
и снова становится понятно, что мегютедеттебб, из-за чего субъект смотрит на Марианну. Марианна
наконец-то получила их, и тихий фейболинтассал благодарит вас за это. Агнес
затем рабамульт быстро извинился перед Раппопортом от до
после перерыва встал, взял его за руку и отвел на несколько шагов
он направился к двери.

– Ты с ума сошел? тихо спросил он.

– Почему? он сказал "Марианна" вызывающе.

– Как ты смеешь так поступать с!

– Тебе-то какое дело, - ответила Марианна, сверкая глазами. Я не
влезать в ваше дело, не учите меня делать мою работу.

– Теперь вы пойдете в свою комнату, – сказал он Агнес, спокойно – и все
вы сами. Если ты еще раз так поступишь, то на глазах у всех
мегсегьенитлек.

Красивое юное лицо Марианны исказилось от гнева. Руки всегда были сжаты в кулаки,
как будто она хотела ударить Агнес.

– Не надо, болванка, – спокойно сказала Агнес. – Раз, два.

Марианна ушла со слезами на глазах. Геза уставился на раппорт.

– Что это? – спросил он. – Что здесь произошло?

Раппапорт тихо улыбнулся:

– Разве ты не видела? Не знаю, стоит ли тебе говорить?

Агнес вернулась к ним.

– Не хочешь рассказать мне, в чём дело? – спросил Раппапорт. Геза не
обратил внимания.

– Конечно, – ответила Агнес, пожимая плечами. – Ты не видела? Марианна, на которой
это было нарисовано.

– Кто это был нарисован? – said G;za eliszonyodva. Ужасно.

– Ужасно! – впечатление Раппопорта от цуфолодвы. Это почти ужасно. – Я
Я не возражаю: педагогия в плане права на то, чтобы Агнес отправили в палату
и смывает краску с ее лица, – между прочим, тебе двадцать
на годы вперед было то, о чем глупо было бы думать чернилами
когда у кого-то кожа получше, чем у розовой буквы, но ужасная?

– Я думаю, – тихо сказала Агнес, обращаясь к самой себе, и немного к себе.
покупать вещи слишком просто. Не знаю, стоит ли расстраиваться, если
стареющая женщина красится, я просто до ужаса ненавижу все это.
мода пришла в Будапешт за последние десять лет, но здесь, в данном случае,
эта расцветка имеет, как вы говорите, символическое значение.

– Как? - сказал Раппопорт.

– Эти маленькие девочки... не только Марианна... но все, кто с ней рядом
они ходят в школу или на несколько лет старше или младше
так что четырнадцатилетние-пятнадцатилетние-шестнадцатилетние совершенно отличаются от
поколения, перед которыми они выросли и к которым я принадлежал.
Мы были влюблены... от учителя, который приходится ему двоюродным братом, который
знаменитые люди. Друг Наполеона -портреты заполнили комнату.
Но то, что мечтаете о том, чтобы быть знаменитым, что мы будем, может быть, ученые должны мы быть,
независимость, когда вы выйдете замуж, он равен ранг компаньона
мы будем мужем, если мы не поженимся, потому что мы не найдем
это идеальный для нас человек, такой сильной и чистой жизни, наши
сила жить и никогда никого не мы сами; несколько
мечтаете о том, чтобы быть матерью, и тогда жить в одиночестве, потому что
для ребенка, не человека, – короче говоря, если вы не глупые вещи, которые мы думали, тоже,
каждая глупая жизнь стремилась к высшему чувству чистоты
служить. Мы хотели свободы женщины. Чистой любви.

– А это? - Спросил он Хью.

– Это? Это кружевное белье от dream.

– О! сказал Хью.

– Не думай, что я говорю о тулзоке и не думай только о Марианне.
Все это поколение такое. Эти знаменитые актёры любят, но
не думайте, однако, что для тех, кому предстоит играть большие роли... Маленькая
szin;szn;csk;k;rt, которая была цела, покидает сцену, но
m;morit;an ;tl;zk;dnek. Эти маленькие девочки из Будапешта все прекрасны, по мнению
Я знаю. Спроси Раппопорта, верно?

– Верно, - сказал Раппопорт. Четыре дня маленькая школьница сидела за столом.
такая невероятная красавица. Мне сказали, что они придут взять у него автограф. Наконец,
однако, оказывается, что на самом деле "художник" гардеробьят, которого я хочу
увидеть. Мы тоже наблюдали за происходящим. В частности, они были в восторге от нижнего белья.

– Вот видишь, – сказала Агнес. Я не знаю: война сделала – этих мало
девочки мечтают о кружевах и шелке... очень легко
о любви, потому что любовь для них не очень важна...
и покрой вечернего костюма... короче, как ни трудно сказать – это
мужчина, который богат и придерживается их.

– Ужасно, – сказал Хью.

Встав, он посмотрел на Раппопорта и тихо сказал:

– Топор к дереву приделан.

Возбужденный, ходящий вокруг да около. Раппапорт отчужденный, скептический
движение ответил после поворота Агнесеза:

– Все это, – сказал он, – я не нахожу таким уж ужасным. Это
это естественная реакция бедного дурачка на феминизм. Женщина
борьба за свободу; но мне не нравится, как ты думаешь о
женщина пока свободна от, конечно, плохо оплачиваемого, потому что
масодрангу внедряйте новое рабство в бегах.

Агнес хотела сказать, Раппопорт вежливо оборвал ее.

– Что, конечно, не касается определенных профессий, таких как медицина или
отбирать талантливых женщин для тебя неприменимо. В любом случае, не то, чтобы
Я хочу поговорить. Я не думаю, что это несчастье. Но поскольку
ты думаешь в... но разные... было бы неплохо, если бы Марианны не было рядом.
пойдем, мы пойдем в школу.

– Почему?

– Ты поедешь туда один, в одиночестве возвращаясь домой, не к друзьям
оформление.

Агнес показалось, что она посмотрела на Раппапорт.

– Я? он спокойно сказал. Я имею в виду, если это то, что ты говоришь, это будет намного лучше.
знаю больше. Завтра Марианна, я не пойду в школу. Но... почему ты не поговоришь
с ним... ты так близка к нему...

Она улыбнулась.

– Ты знаешь, И-и, – спросила она с улыбкой, – что для тебя нарисовали
тебя.

Раппапорт смущённо кивнул и, опустив глаза, ответил:

– Я... Я сделал все, что мог ... и, возможно, это не без выгоды. Если у меня будет две недели
прежде чем я вмешаюсь, Марианна преподнесет неприятные сюрпризы.
у тебя.

Агнес такие серьезные. Вскоре пришла мать; мать отошла в сторону и
тихо разговаривала с ним за ужином о человеке внизу, Марианне, после
Старый учитель сказал бы ему, что он не пойдёт в школу. В этом
году — максимум на полтора месяца — он будет учиться дома, а в следующем
году, возможно, попытается заниматься музыкой, ходить в библиотеку и театр и читать хорошие книги. Марианна
успокоилась. Золтан, ненадолго появившийся на ужине, спросил, в чём дело, а затем очень внимательно и серьёзно посмотрел на Марианну.
После ужина Марианна лихорадочно болтала
с Раппапортом, чего со мной никогда не случалось, и через десять часов после улыбки
ушла спать.

Вскоре Агнесса оставила Гезу и раппопорта наедине. Мечтательный взгляд
Марианна и сама незаметно начала шевелить плечами.

– Откуда я знаю, – сказала с тихой, скептической печалью, – может, и к лучшему
будет. Я хочу, чтобы меня любили, он хочет, чтобы с ним нянчились. Этот май
естественное и счастливое расположение души, как и у меня,
в ее возрасте я каждый день сто раз клялся никогда
лаская с такой нежностью, я сама мегзедитени и унижать меня не хочу
Я позволяю ему, потому что сначала наступает растирание, после головокружения, затем
рабство.

Тихо он улыбнулся двум молодым людям, которые внимательно
слушали, и мягко и непривычно мягко с юных лет начали разговаривать.
девичий год. Десять лет с тех пор, как ему исполнилось двенадцать, были самыми
несчастными. И все же ничто из того, что вы обеспечиваете ему утешение в
бедном бизнесе; если хорошо одетые, богатые девочки из школы
Я буду видеть тебя каждый день по десять раз, он чувствовал, что его приняли с клеймом, и
джаггернаут может.

Всё ещё красивая... нет, о нет, я очень хорошо помню зеркало с
настоящими отчаянными разговорами... и на улицах люди смотрят ей в глаза...
Все двенадцатилетние девочки знают, как мне нравятся
люди... это от сердца, вырвавшегося из груди, из борьбы за кровь, когда
он увидел, как люди относятся к его спутнице и как она скользит
по нему равнодушным взглядом, он был на виду у всех. А дома было
время лёгкого кино. Его отец мучительно боролся с тиранией, которая была
всем для тяжёлой семейной жизни; он любил свою дочь, но каждый день
издевался над ней, потому что она была недостаточно красива, недостаточно умна, недостаточно
знала и, прежде всего, потому что он сам был таким.
величайший эстет считал себя блестящим писателем и учёным, —
она была права, — талант и злодеи — это путь. Из-за
таланта и злодеев дома из-за всей семьи
ты должен был страдать. Когда ему — Агнес — было шестнадцать,
настал его черёд. Сначала он... симпатичный. После
ученицы единственной в своём роде кроткой маленькой девочки, чей богатый отец —
кроткий маленький мальчик, которого он любил, но чья отвага, возможно,
превзошла отважность кроткой маленькой девочки моего бесстрашного друга, как в
Годы, всё больше и больше, — он мне очень нравился. Вот тогда она —
 Агнес — почувствовала, что больше не любит его, и это переполнило её, и она целый день боролась с собой,
чтобы добраться до отца. В то время у них была ужасная сцена. Однажды
 она запрыгнула на подоконник четвёртого этажа — и он сказал,
что сбросится оттуда... и что он бросится вниз... если его отец снова
ударит его. Его отец взял его с подоконника и больше никогда
не прикасался к нему. Но что было после этого. Когда выпускной
после того, как я сказал тебе, что ты станешь врачом, как бороться. Смерть отца
он был болен, но в приступе ярости, как реакция на гнев, боролся с этим
против своих намерений. Почему? Ненавидел врачей. Смотрел свысока на
медицину. Заявил, что никогда не согласится на это, и она, Агнес,
три дня ничего не ела и три дня неподвижно лежала на кровати,
пока наконец не получила согласие отца. Почему ты на самом деле
хотел стать врачом? Он ненавидел всё это. Первое вскрытие после того, как
она потеряла сознание. Но если подумать, это был единственный путь, на котором
он действительно был независимым и сильным. Любовь — это всё нелепо
механизм, позволяющий убедиться, что у тебя никогда не кружится голова от Гессена. Боже мой. В
Милый маленький мик также поступил в медицинский колледж. Милая малышка
кроткий, очень опытный врач, не хирург, как он, и тихоня,
спокойно и мудро она замужем за тихим, честным и невозмутимым
мужчиной. Очень красивая и очень счастливая женщина... У меня нет лихорадки и насилия
скитания...

Он замолчал и fanyarul улыбкой грусть с анальная пробка была перед вами.
Раппопорт нетерпеливо посмотрел на Хью и напряженно ждал, что будет дальше.
он осадил меня: поговори со мной и скажи мне, что, по его мнению,
теперь ты должен это сказать. Однако Геза, прикрыв глаза,
наблюдал за Агнес и слушал. Этот Раппапорт хотел заговорить, но Агнес
превзошла его. Она повернулась к Хью и спросила:

 — Как это случилось с тобой, археолог?

 Геза смутился и заколебался, не зная, что ответить. Естественные науки
всегда интересовали его лишь постольку, поскольку влияли на него; административный суд,
к которому стремился его отец, в общем, вся эта должность, которую невозможно почувствовать
на себе; только то, что близко к человеку, интересовало его... история...
прошлое, будущее.

Уинтер посмотрел на вас и тихо продолжил:

– Если сейчас я оглядываюсь на это время, то должен сказать, что будущим
на самом деле интересуюсь гораздо больше, чем прошлым. Но я стесняюсь, я
боюсь того, что будущее занятие политикой
борьба с Карматолом... Я сбежал в прошлом. С утешая
про себя, я пишу и, наконец, реальные истории Венгрии...
на протяжении восьми лет я занимаюсь этим: это следы азиатского ;skultura
изучение... Я пишу это и английские рассказы "Лжец"
вместо венгерской реальной истории... и это сильнее влияет на
настоящего, чем любая другая деятельность. Теперь я чувствую себя так... Я изменял
самому себе. Может быть ... может быть, я был трусом. Я многое упустил. Если ты один и
чего еще я достиг до войны ... если, например, вместо Золтана я стану
представителем дома... Я мог бы быть отцом, от этого зависело, но я не
Я хотел... теперь я многое мог сделать больше, чем это ... ниже определенно упущено, определенно,
беспомощно. Я думаю... Я был трусом.

Агнес кивнула, и очень милый, теплый йоакараттал сказал:

– Я думаю, что так и было. Ты сомневаешься и скептически относишься ... но кто такой горячий
желание после этого ты можешь получить, не стоит колебаться и
сомневаться.

 – Верно. Но что мне делать? Может ли человеческая душа и характер
измениться?

 – Может быть, – сказала Агнес. – Хочешь, чтобы у тебя была такая лампочка,
как в двенадцать лет.

 – Об этом я и хотел с тобой поговорить. В двенадцать часов Агнес наконец-то
ложится спать, потому что завтра утром рано
вставать. Прежде чем начать, Геза
лениво сидит в кресле. Загляни и
Легким движением он прижал руку к плечу.

– Ты должен этого хотеть, – тихо сказала ты ему. – Познакомься со всеми, если хочешь.
И это должно было стать началом желания наконец-то получить
физическую форму. Раппапорт наконец-то рассказал мне о твоей... головной боли из-за всей этой
истории... Я хочу исцелить тебя... Если бы ты захотел, я бы
сделал это с тобой... пожалуйста, – я очень хочу, – я хочу...

Хью посмотрел на него, на стройное мускулистое тело, на сияющее от здоровья лицо, на золотисто-карие глаза и почувствовал, как кровь в то же время прилила к его лицу.
Чувство сильного напряжения, охватившее меня. Слова сверху — две чёткие
линии губ — я влюбилась в него, как в наркотик,
как в капли, вызывающие опьянение; — это было похоже на тяжёлый, дурманящий наркоз,
который перед счастливой, тяжёлой, томной комиссией склоняется над каждой мыслью.
 Безмолвное и затуманенное сознание смотрело в глаза Агнес. Руки Агнес
чуть тяжелее лежат на твоих плечах.

– Да? – тихо спросил он.

 – Да, – машинально ответил Геза.

 Агнес начинает. Эльбуксуни, и Раппапорт возвращается домой.
в свою комнату спать. Когда твоя комната впала в оцепенение.
он начал, но сразу после этого тихого фейгеркса приступа. Боль становится сильнее.
была. Наконец Геза принесла лед и егтемлеку во время сна.




IX.

На следующее утро в одиннадцать часов он проснулся. В темноте felcsavarta в
тумба электрический свет, чтобы посмотреть, сколько времени, нажмите
электрический звонок кнопка и устали ждать, когда вы проснетесь до
кровать, чтобы открыть завтрак принес Питеру до двери. Через несколько минут
позже он услышал, что Питер остановился перед дверью, он услышал
в руках он осторожно держал нагруженный поднос и готовился вскочить с кровати,
чтобы подойти к двери. Затем Питер вышел, положил руку на дверь и
вошёл в комнату. Геза наблюдал за ним. Питер поставил поднос на
стол, пожелал доброго утра и подошёл к окну, чтобы открыть
оконные створки.

 – Тебя здесь даже не было, Питер? – потрясённо спросил Геза.

 – Нет, капитан. Просто позвони в колокольчик.

Хью наклонился вперёд, твёрдо сел на кровать и, побледнев, посмотрел на дверь. Что
это могло быть? Как это могло случиться? В последнее время он всё тщательно обдумывал
замок – ключ - к двери. Прошлой ночью, когда лед тронулся
егтемлевель все еще держал голову поднятой и, пошатываясь, подошел к двери
и – запомните это ровно два раза - поверните к нему в замке ключ.
Плохо была закрыта дверь? Язычок ключа не в замке щелкнул.
может, это рядом с ней щелкнул он?

Вскочил и направился к двери. Дверь теперь работает исправно
она была открыта, но ключа в ней не было. Что случилось с ключом? Снаружи
что-то вынималось из замка? Ты должен быть здесь, рядом со мной.
Искал ключ. Питер помогал ему, хотя и не понимал, за что.
рьяный исследователь после такого никчемного хлама. Наконец нашел
ключ от стола и кровати между ковром. Геза взяла рабамульт
и рассеянно сказала Питеру, чтобы он вставил обратно замочную скважину.
Пока Питер шел к двери, испуганно и украдкой оглядел комнату.
Кто был здесь прошлой ночью? Как вы попали внутрь? Что вам здесь нужно?

Содрогаясь от мебели и испуганно округляя глаза шаттла
прикроватный столик для вас. Одним взглядом вы сможете добраться до
Пистолет в кобуре снова открыт. Но однажды ночью, когда он положил его в карман, кобура была закрыта. Никелированный маленький котелок, который лежит рядом с пистолетом, а не под ним. Где он? Упал на пол. Это могло быть совпадением. Но стул у кровати, на котором он спал прошлой ночью, отодвинут к изножью кровати, а одежда разбросана по полу. Это не может быть совпадением. Эта смена что-то сделала.
Или что-то. Кто? Что?

Холодный страх в сердце. Дрожащие члены сели за стол
и начали есть. Отчаянно мучили тебя
за объяснение, в котором все меньше и меньше смысла, неясного и пугающего
за все.

Питер старательно делал это - поверил всему, а затем мягко заговорил:

– Капитан Урнс имеет в виду тебя, послезавтра, я клянусь.

– Я? Хорошо, Питер.

– Несколько дней свободы, если просить очень многого.

– Недели, Питер.

– Большое вам спасибо. После этого у меня просто появился иммунитет.

Хью не ответил. От одевания закружилась голова. Нарастало острое возбуждение.
конечно; – хочу куда-нибудь пойти, что-нибудь сделать. Когда ты выйдешь,
начав, он вспомнил, что Питер должен что-то сказать.

– Верно, Питер, я думаю?

– Есть, есть, капитан ур.

– Ага... ну что, нормально?...

Питер, он опустил здоровую, красную большую голову и тихо сказал:

– Ты, должно быть, эль капитан.

– Ну, удачи, Питер, – я имею в виду, завтра ты все еще будешь здесь?

– Вот, эль капитан.

Геза сбил капитана Носзлопи.

– Простите меня, – сказал он, – я не люблю, когда вы вторгаетесь; но
но теперь я должен спросить, не повторилась ли прошлая ночь снова
здесь, в коридорах?

– Нет. Я думаю, что нет.

– Я думаю: да.

Скажите обнаружившему это Носзлопию капитану и спросите,
послушай, ;rt;ll;, они не переживают ночь. Нослопи
капитан лихорадочно работает над этим. Спасибо, ты чувствуешь себя польщённым
взволнованным, Геза, она обращается к нему и к защите
серьёзно. Люди капитана Нослопи
вскоре были найдены; четверо из вас ничего не знают, пятый, однако,
после некоторого колебания признался, что ближе к рассвету, когда он поднялся на
первый этаж, да, они были прикованы к лампам в коридоре. Он поспешил
выключить свет, но с тех пор ничего подозрительного не происходило.
он увидел, он подумал, что, может быть, он задремал за час
до того, как погас свет. Теперь, однако, он точно помнит, что не
выключал его, и я думаю, что, когда свет снова зажегся,
вы услышали шум со второго этажа.

Капитан Нослопи очень ругал охранника за небрежность, а затем
дал ему и другим людям указания, что как только
появится какой-либо подозрительный признак, он немедленно сообщит ему об этом, если
и незнакомцы, как только они заглянут ночью в дом, спросят
не увольняя его. Геза не был удовлетворен этими инструкциями,
но мягкий звук и скромный совет капитана А.
оскорбительное вмешательство было воспринято так, как он считал нужным, и его нужно прекратить.
Иду по коридору и удивляюсь, бродя туда-сюда.

Через двенадцать часов после того, как он спустился в холл, Марианна. Вскоре после того, как он приехал.
Николас, который сегодня рано вернулся из школы. На прогулку они хотели пойти.
Уходить было, когда вошел Золтан.

– Куда ты идешь? он спросил меня.

– На прогулку, – с улыбкой ответила Марианна. – Я не хожу в школу; пока что
найди водоросли.

– Знаешь что, – сказал Золтан, улыбаясь, – отложи на день то, что тебя
волнует. Я возьму тебя с собой на машине... там прекрасный день... кто хочет, может поехать на холмы Буды. Ты поедешь?

 Марианна покраснела от радости.

 – Да, – ответил он, – спасибо. Но я хочу... если мы поедем через город.

– Куда прикажете, - вежливо ответил Золтан.

Гюри начала считать каждую морщинку на носу и фелхангон.:

– Час в час в километрах. Они идут и восемьдесят центов. Чикагский пейзаж.
мы отслеживаем их.

Золтан рассмеялся. Гюри достал из кармана разные измерительные инструменты и
милости просим soff;r следующей поездки: грабители он хочет
будьте первым, чтобы противостоять. Золтан смеется он дал свое согласие и все
мы втроем шли.

Марианна с удовольствием рассказала подробности поездки. Оказывается,
машина по требованию остановилась на улице Ваци; они вышли,
они прошли по главной улице, а затем снова направились к автомобилю, и я
отправляйся в Будуу. Это было прекрасно! Геза рассеянно слушала Марианну
фантазийный наряд. Постоянное давление давило на сердце; непонятная тревога
мучила ее; время от времени, испуганно оглядываясь по сторонам, приходилось смотреть на нее и все такое
торопи мои мысли, он не мог думать ни о чём другом, кроме
этого безымянного страха и непонятного беспокойства.

В семь часов, когда свет в гостиной уже угасал, страх и
беспокойство были настолько сильны, что Питер позвонил в колокольчик.

– Питер, – сказал он, опустив глаза, – знаешь, я... очень крепко
сплю...

– Да, да, капитан.

– Я боюсь, что ночью кто-то ходит по коридору... и в
комнату тоже заходил. Ты сегодня спишь наверху со мной на диване... и если
возникнут какие-то подозрения, сразу буди меня.

 – Да, да, капитан.

Геза немного успокоился. Пошел прогуляться, потом вернулся домой ужинать.
На ужин появился и Золтан. Решка была еще после ужина.
где-то приготовили. Когда ужин закончился и я спустился в вестибюль,
бенюль порылся в жилетном кармане и сказал:

– Хорошо, Марианна, у меня есть кое-что для тебя.

Жемчуг, достань это из кармана. Бусы были не крупные, но красивые
они были чистого огня, они тускло светились ярко. Нитка простого жемчуга
Украшение было у молодой девушки, многомиллионное состояние папиной
дочери. Марианна побледнела, когда жемчуг увидела. Рука
дрожит, но не из-за жемчуга после использования.

– Ты не хочешь? – спросил Золтан. – Я тебя получил. Утром я хочу
тебя.

– Я... я отдамся тебе? – спросила Марианна, заикаясь и дрожа. – Навсегда? Только
тебе? правда?

Золтан с улыбкой ответил на ваши вопросы и
подарил ему жемчуга. Марианна, держась за руки, как
какое-то нежное создание, подняла их, как будто
хотела поцеловать меня, но не поцеловала, а лишь
сжала в ладонях своё пылающее лицо.

– Правда, большое вам спасибо, – сказала она, тая от благодарности. Вы самый
милый человек на свете.

– Нет, – сказал Золтан, – я очень рад, что тебе понравилось. Нет
ты примеряешь это?

Марианна торопливо взяла в руки жемчуг, а потом остановилась. Пьяный
в нерешительности с блестящими глазами посмотрел на Золтана, а после чуть в сторону откинулся он.
голова влажно блестела и рот приоткрылся.

– Это платье? нерешительно спросил он. – Нет, это другое...
то, у которого нет горловины? А завтра то, что я надену, и я покажу тебе.
для тебя.

– Очень хорошо, – сказал Золтан. – До свидания.

– Прощай, - сказал он Марианне френзи из мосолигассала.

Золтан ушел. Очаровательная Марианна мосолигассал смотрит на окруженный пальмами пейзаж.
жемчуга. Остальные все это время сидели как вкопанные и теперь
молча смотрят на Золтана. Николас, однако, усадил Марианну на
стул, взял увеличительное стекло, внимательно осмотрел жемчуг и сказал:

– Нитка настоящего восточного жемчуга. Сегодня днем вы приобрели ее
в компании «Ройтлинген и партнеры» на улице Ваци. Продажная цена составила пятьдесят тысяч
крон, реальная стоимость – меньше.

Вот когда Агнес, наконец, заговорила. Побледневший фелиндуласат.
мосолигассал сказал:

– Я думаю, Гьюри, на этот раз ты ошибаешься. Я просто не думаю, что это
настоящие жемчужины?

Марианна взволнованно повернулась к нему:

– Только представь, – спросил он, холодея от гнева, у Золтана, – фальшивые
жемчужины в подарок мне?

Гюри, как же ты морщишься, когда ковыряешься в носу... загадочно
улыбнулся Агнеше и сказал:

– Отличная детективная работа, на этот раз, чтобы облегчить доступ к жемчужинам,
сегодня утром я увидел в окне Рейтлингена-как-его-там.

– Ах, когда же ты был с Золтаном?

Гьюри да помахал рукой и, смеясь, продолжил:

 – Там было написано, что сделка, которую срочно хочет заключить владелец,
стоит пятьдесят тысяч крон. Что кто-то стоит меньше, от
можно сделать вывод, что драгоценности не спешат покупать.

– Да, Николас. А Марианна действительно такая?

Я был впечатлён, – сказал он Марианне.

– Да...

Агнес начала говорить. Очень скоро чашка чёрного кофе
Раппапорт; в десять часов капитан Нослопи ушёл, вскоре
после этого он отправился спать, Марианна и Николас тоже. Старый молитор
проверил бы их, а потом вернулся в вестибюль.

 – Мама, – сказала в это время Агнес, – я думаю, мы можем согласиться с тем, что Марианна примет подарок?

 Какой подарок?

 – Жемчуг. Золтан.

– Я... Я так думаю, сынок, не знаю, почему ты не...

– Ну, а зачем, по-твоему, ты дал ему этого Золтана?

– Я не знаю, о чём ты думаешь...

– Всё это неправильно.

– Но зачем делать поспешные выводы? У него могут быть благие намерения.


Агнес была в ярости. Старый молитор испугался и бросил на неё взгляд.

– И почему, – нерешительно сказал он, – я должен так думать?
С тех пор, как отец мог бы.  Посмотреть, сделала ли семья это из любви?  Марианна наконец-то
носит его фамилию, члены его семьи – любой бы гордился тем, что
Марианна носит.

Агнес тихо и горько рассмеялась. Старый молитор "Ты еще немного..."
голос продолжил::

И что бы ни случилось, я здесь. И Марианна на "Я смотрю".

Агнес знала, что это предложение означает: "Ты мне не нравишься,
о ком нельзя было позаботиться“. Ты не ответил. Смуглолицый молчал.
Старый молитор, не мог бы ты потише, но я уверен, что с продолжением:

– И я не понимаю, сынок, ты будешь желать тебе, желать тебе. Я взял
Избавьте Марианну от подарка, который он получил, и верните его обратно. Хорошо. Что
хочешь, чтобы я сказал? Почему ты даешь сдачи? Чтобы оскорбить меня таким образом, что-то,
с кем я просто хорошо и приятно общаюсь и кто живет в твоем доме?

Агнес рассеянно, с болезненным выражением лица выслушала и тихо так сказала:

– Мы собираемся съезжать отсюда.

Голос матери фелчат - тано ответил:

– Нет!

Агнес всегда по-медвежьи смотрела на него. Молитор, ты покраснел и смутился жестом
Геза и Раппопорт навстречу.

– Прости меня, сынок, - сказал он, - перед господом, перед господом всего сущего.
нужно выносить эти вещи, но теперь, когда ты упомянул его, тебе нужно.
скажи, что я не намерен съезжать. Если
необходимо найти, чтобы быть, и тогда я устанавливаю время. Кстати
однако, по-моему, мы имеем право жить здесь, в этом доме, и я отсюда не уйду... даже если владелец дома захочет нас выселить.

 – Да, мама, – уныло сказала Агнес.

 Он встал и обошёл дом, чтобы начать.  Старый молочник, с которым ты разговаривал, был другим.
Маленький Геза и раппорт, а потом он пошёл спать. Аньес посмотрела
и положила руку тебе на лоб, сжимая твою ладонь.

 — Я должен был догадаться, — сказал он в отчаянии, — этого будет достаточно. Его
если бы я был кем-то другим, это всё, что у меня есть. Возможно, если Марианна — его дочь
будь. Бедная мать слепа и глупа. Теперь с надеждой
спать, к Золтану отнесет Марианну.

Черты его лица смягчились, а голос задрожал от:

– Моя бедная мама... это несправедливо по отношению к ней. Я всегда забываю, что
это значит, что он страдает в ;tkinl;dott после того, как прожил здесь и сейчас
всю свою жизнь — кухня не проблема — в первый день месяца с достаточным количеством денег в руках,
как и раньше в своей жизни, которую он не видел. Сломанное смирение не прерывается,
а терпение никогда не иссякает — только, но вы можете
щелкнуть, если речь об этом. Остальное
бедную маму легко защитить.

Лицо снова просто загорелось.

– И Золтан это знал. Кисзамитотта и точно вела счет этому.
десять часов и двадцать минут моего ожесточенного спора с мамой и до десяти часов.
сорок минут избитых здесь, чтобы остаться. И вы знаете, что если на кону...
ничего бы не случилось, потому что моя мама съехала. И даже если бы я
может быть, съехала отсюда, ты ... связан, тебе нужно вручную проверить
как сделать Марианну его любовницей.

Геза и Раппопорт в то же время они хотели говорить. Агнес, однако
жестом заставил их замолчать.

– Подождите минутку. Во-первых, я задал несколько вопросов, которые вы, должно быть, хотели задать.
они хотели задать. Во-первых, уверен, что его любовница хочет это сделать.
Ответ: уверен. Эта маленькая девочка, полувзрослые дети, а
тем более для него. Во-вторых, это должно меня расстраивать и я
возмущен... до выяснения источника и уверенности ...
будучи проигнорированной, жертва теряет чувство. Ответ: если мейнстрим
мораль - это то, о чем мы заботимся, это намерение, но мерзкое и подлое,
потому что уничтожение некогда великого, милого, симпатичного маленького существа,
чьи легкомысленные волевые качества против честности должны и могли бы быть
бороться и не выбрасывать меня со склона; – что касается меня: я
этот человек ... глубоко ненавидит ее, и я ненавижу это, но совершенно равнодушен
для меня, если бы королевы или нищенка, играющая с;
горький, и злой, и домогающийся моей сестры хочет... к
пытаюсь задеть, что моя сестра хочет серетехеюля.
В-третьих, если это намерение определенности, как мы могли бы
против обычного способа что-либо сделать. Ответ: вы не можете. Потому что голодный
тигр очень просит, чтобы пасущийся ягненок благополучно ушел,
очень надеется на более здоровые продукты, например, попробовать с Золтаном
мы можем проявить сострадание.

– Но почему ты так уверен, что Марианна не сможет быть эффективной? –
- спросил Раппопорт.

Агнес остановилась, удивленно посмотрела на Раппопорта, а затем села рядом с
напротив.

– Вы думаете? он спросил с большой настойчивостью. Ты единственный человек, которому
Марианна должна доверять некоторые права. Смею ли я надеяться ... смеешь ли ты
принять, чтобы Марианна сдерживала тебя?

Раппопорт смутился, дернул плечом и, краснея, сказал:

– Я не совсем так думал. Моё главное влияние
Я думал... что Марианна
повинуется тебе, ты... и я думаю, что ты единственный, кого она очень любит.

 Агнес криво усмехнулась. Его влияние на Марианну достаточно велико, но
настанет день, когда ты закончишь. Эта жемчужная нить за пятьдесят тысяч крон
– это только начало. С этого дня каждый день я буду получать подарки. Маленькая девочка, которая стала светской львицей,
теперь медленно пробует жемчуг и кружева на вкус.
Он торопится с подарком. Через неделю или две он будет выглядеть красиво и идеально.
 Через пару недель он самым естественным образом предложит вам подарок,
потому что хочет выразить свою благодарность, потому что я думаю, что тогда он
станет постоянным дарителем, и потому что я на самом деле понятия не имею,
что вы делали. И, напротив, помощи ждать неоткуда. Это
безошибочно и неумолимо. И мы сидим здесь и терпим это.

– Ты знаешь, что это такое? – внезапно закричал он на него, Геза. Это?

 Геза испуганно посмотрел на него. Всю ночь в его сердце была
Тревога, которая весь день мучила её после ужина, всё ещё не давала ей покоя. Мучительное чувство беспомощности, когда ты во сне, я не знаю,
как себя вести. Как против этого, совсем беспомощного?
Что за будущее, если тьма так пугает?
Беспомощные руки связаны? Марианна, судьба смеет
так шутить с твоими глазами?

Слепой он поднял взгляд на Агнес и беспомощно развёл руками.
Агнес яростно сказала:

– Но я этого не потерплю. Я начала клевать носом и почти
Я простил вас всех и хочу все забыть. Но сейчас – сейчас.
а потом мы собираемся заняться.

На некоторое время потерял дар речи, затем сел и спокойно поговорил с
Геза с и Раппопорт с. Прежде чем они легли спать, снова подошел Геза.
На плечи он положил руку и тихо сказал ему:

– Я всегда хочу поступать так, как ты подаешь, но
Я надеюсь, что ты не бросишь меня. Я хочу... если ты
согласишься... если ты... меня... полюбишь... и мне нужно
сделать то, что я хочу.

 У Гезы закружилась голова, он посмотрел на него и снова услышал его слова: «Я упал на него, как
тяжёлый запах капель-анестезирующих. Когда он развёлся с ней и вошёл в
комнату, всё ещё ощущая опьяняющую силу. В комнате, однако, он
обнаружил спящего на диване Питера, и это напомнило ему прошлую
ночь и весь день. Снова неловкое беспокойство, которое ты чувствуешь,
и пока он раздевается, у него начинает болеть голова. Подошёл к двери и тщательно запер её,
дважды провернув ключ в замке; вернулся в постель,
внимательно оглядел комнату, а затем лёд, который
вечером положил в миску, стоявшую у кровати
рядом с тазом с ледяной водой намочить льняную ткань, приложить к
голове, выключить свет и лечь спать.




X

В восемь утра раздался стук в дверь. Геза проснулся. Петер
полусонный лежал на диване; стук в дверь заставил его вскочить, и
он открыл дверь. Снаружи стоял лакей.

– Капитан Нослопи спрашивает капитана, – сказал он, – я надеюсь, вы
займётесь этим.

– Я сейчас подойду, – ответил Хью.

Усталый, он сел на кровать. Петер открыл окно.

– Спустись к Петеру, – сказал он, – и спроси у капитана, что
произошло.

Питер быстро накинул куртку и вышел. Геза отъехал,
робко подняв голову и оглядывая комнату. Только
увидев всё, она похолодела от ужаса.
 Ночь в шкафу на стуле. Теперь не стой просто так, а
отодвинь шкаф. Дверь шкафа была закрыта. Теперь она открыта. Куртка и брюки, которые были в шкафу, лежат на полу. Отодвинул в сторону ведро со льдом, уронил тумбочку позади себя. Пистолет
лежит на тумбочке, в надёжном месте, замок не откроется
но есть острые наманикюренные штык, который недели
гардероб лежа. Как ты сюда попал?

Геза содрогаясь, смотрела тихо в комнате отдыха. Что происходит здесь, в этой комнате
? Питер вернулся.

– В чем дело, Питер?

– В ту ночь, когда это случилось снова. Носзлопи, капитан отдела расследований.

Тихое презрение Питера отозвалось в носзлопии капитана. Геза тяжело
вздохнул, зашевелился и начал устало одеваться.

– Ты... ты ничего не заметил, Питер?

– Ничего, капитан ур.

– Что-нибудь особенное?

– Ничего особенного.

Хью вздрогнул. Что здесь происходит? Что здесь произошло?

– Просто... разве ты не ходишь здесь ... по комнате? Тебя это не устраивает?

– No, el capitan. На диване, лежа полуодетая, а потом
Я ждал, потому что не хотел, чтобы капитан разбудил ее.

– Итак ... вы уверены, что это было здесь, в комнате, никого.

Удивленное лицо Питера, он ответил::

Как я мог не быть уверен... Я имею в виду, я сделал именно это.
дверь.

Геза помахал рукой. Он не хотел, чтобы Питер заметил боль.
трепет от. Конечно, она открыла дверь. И в этом нет ничего особенного
вещей не заметил. Но если о запертой двери и не беспокоиться, и все же вы здесь
происходят настолько странные и чудесные вещи, что такого глубокого
и здорового сна с прекрасным телом даже не видать, но от чего начинается
более тонкий, более болезненный организм с каждой каплей крови, дрожащий?

Геза капитана Noszlopy. Капитан Noszlopy сказать ему
один из его людей в пять часов утра в темноте нашли на первом этаже
коридор. Как только электрический свет нащупан, осязаем и услышан,
тьма проходит мимо чего-то. После того, как это получила. В руках
что-то гладкое, предмет одежды, но сразу после этого необычайной силы в груди резануло.
Мужчина, которого он называет двумя, словно ударил огромным кулаком по
грудям, которые даже не могут быть человеческими кулаками. От удара
пошатнулся и наполовину потерял сознание, падая. То, что он встает, уже есть
было тихо. То, что капитан Ноздропы разбудил его, ассасина ни при чем
не сделало. Пять часов с тех пор, как у меня ушло до сих пор на расследование, кроме боли,
безрезультатно.

– Ты только что взял на себя смелость, и теперь я прошу тебя, соизволишь, ****ь, рассказать об этом
опыт - если ты кто-то особенный.

Он чувствовал бесконечную усталость от Гезы.

– Нет, – неуверенно ответил он, – у меня нет ничего особенного, никакого опыта.

Он чувствовал, что невозможно передать словами то, что он испытал.

– Нет, – медленно продолжила она, – ничего особенного. Холостяк, который
снимал у меня комнату, спал там всю ночь... но ничего особенного
не произошло.

Капитан Нослопи принял к сведению эту информацию, после чего рассказал
Гезе о новых условиях. Теперь ворота дома будут закрыты весь день. Только с вашего разрешения он может свободно входить в дом.
Ночью, через десять часов после того, как персонал ляжет спать, он не должен
выходить из вашей комнаты. На первый этаж по лестнице, ведущей к семейному саду
заприте вас на ночь. А пока: мужчины — и теперь это электрическая
ручная лампа, установленная на двух патрулях, — они прошли по первому и
второму этажу, спустились по лестнице и, кроме того, ночью по
лестничной клетке туда и обратно. Ночь длится десять часов, а в шесть утра между
домами можно ходить только с его разрешения. Если у вас есть возражения,
кто-нибудь может высказаться?

 — Нет, — ответил Хью. – Эти припасы очень хороши для
нахождения.

Эльбуксуни, капитан Нослопи, завтрак и пустые мозги с
одонгом на всё утро. В полдень он поднялся в свою комнату, и
зазвонил звонок Питера.

– Питер, – сказал я ему, – сегодня вечером спи здесь, со мной.

– Да, да, капитан. Только капитан, с вашего разрешения, я уйду рано утром.

– Почему?

– Разве я не сказал вам... завтра моя свадьба.

– Ах, да... завтра?

Думая о том, какой подарок преподнести Питеру на свадьбу, и
в то же время он сделал так, что Питер огорчился, и у него было такое лицо.

– Что с тобой, Питер?

Питер поморщился.

– Эль-капитан, – тихо сказала она, – бедный Питер, большой негодяй.

– Что такое, Питер? Почему?

Огромная красная рука Питера неловко и дрожаще взмахнула. Это похоже на
предполагалось, что за ним виднеется. Где-то далеко. Округ Торонталь, Рези и они.
двое детей. Хью положил плечо на руку.

– Ну, так и должно быть, Питер? Ты не можешь сопротивляться?

Питер - это она борется за то, чтобы быть, это выражение лица, которым он показал, что я этого не делаю.

– Нет, бедный Питер, - ободряюще сказал он Гезе.

– Бедный Питер - большой негодяй, капитан ур, – сказал Питер.
вздох.

Геза дальше по коридору. Там он нашел Агнес и Марианну. Агнес не поехала.
в больницу. Остался дома и теперь гулял с Марианной. Геза I
он хотел спросить, можешь ли ты пойти с ними, однако подошел к Золтану.
Без удивления поблагодарил Агнес и спросил, куда они направляются.

– Погулять мы хотим, - ответила Агнес.

– Ты пойдешь со мной? - спросил Золтан, достойный любви. –
Мы выходим на улицу и включаем сотовый телефон в будайских горах... вчерашний день был таким прекрасным.

– Красиво, – сказал он и Марианне.

– Я хотел бы повторить эту поездку. И я был бы очень признателен, если бы вы
доставили мне удовольствие пойти со мной.

Золотисто-карие глаза Агнес на одну-две секунды загораются, задержавшись на этом лице.
После этого Агнес опустила глаза и просто и спокойно ответила:

– Очень мило. Почему бы и нет?

Марианна ликует. Золтан пригласил Гезу, но Гезе, спасибо,
отказался от предложения. Обед в одиночестве, переходящий из одной комнаты в
другую; пустые и бескровные мозги. Это
пустота, которая иногда разрастается и усиливается; это было похоже на то, как если бы кто-то
бесконечно бесплодный находился посреди существования, распространяясь и разрушаясь;
его мысли уходили от власти, и иногда он чувствовал,
что не осознаёт себя, и только с огромным усилием возвращаешься к чистому сознанию. Это блуждание туда-сюда;
иногда страшно повернуться спиной, а не задом к чему-то; тревожно и
оглядываешь всё ещё пустые комнаты; парализованный страхом.

В два часа дня за обедом сообщили подробности поездки. Поездка
прошла отлично. На самой известной пешеходной улице Марианны Кивансагара они снова остановились
и немного прогулялись, а затем отправились в Буду. Там было красиво.
Геза после обеда мы помчались в Палас-отель. Здесь Раппопорт сказал ему, что
семья Смит на несколько дней, вероятно, чтобы добавить;
О кузнеце Джанинаке пока ничего не говорится; послезавтра - когда
конечно, я скажу ему. Бактериологическое обследование
в противном случае, женщина у туберкулезиста. Геза
рассеянно слушал это сообщение, а затем молча уставился на меня
теплым весенним днем в. Появилось некоторое беспокойство; он почувствовал, что встревожен
если понадобится, тебе следует поторопиться, но он не знал куда. Вскоре
элбуксузни сам раппопорт от усталости с перепугу отключился и провел пару бессмысленных
часов, после чего отправился домой.

Молитор-хаус был в большом волнении. Капитан Носзлопи большой и шумный
власть в правилах нового порядка, но теперь дом
в любом случае, ты был взволнован. Пока охранники не принимать всерьез
их задача, но вчера они увидели, что их партнер, которая на пять часов
коридор на первом этаже был, бледный и неуклюжий и жаловаться
размер нечеловеческой себя ... нет кулаком в грудь и отстранил ее, и теперь запуганы и
облачно определение, вынесенное в ночь ;rt;ll; для. Слуги тоже
были очень возбуждены и беспокойны разговоры о приближающейся ночи и
следующий вечер. Как только он медленно приземлился на ясном закате, становится
лихорадка была Молитор-дом.

В тот вечер за ужином Марианна немного опоздала.

– Новое платье забрать, - сказала Агнес.

Хью посмотрел на нее, и она спокойно объяснил:

– Это платье утром мы увидели, самая известная пешеходная улица в Марианне очень
Мне понравилось. Сейчас вечером их принесли. Золтан купил это.

Геза недоуменно смотрит на Агнес. Агнес, однако, спокойно разговаривает с
продолжайте с остальными. Вскоре пришло письмо от Марианны. Новая одежда, которая была на нем. В
новом платье вырез горловины маленьким кружочком у молодой девчушки был вырезан, а на
Стройной, красивой шее Марианны была нитка жемчуга. Марианна топливная
лицо Золтана сходило раньше.

– Теперь ты можешь видеть, – сказал он дрожащим голосом, – насколько.

– Отлично, - сказал Золтан спокойно.

– Благодаря тебе, я тоже... И благодаря тебе...

– Нет, спасибо, – оборвал его Золтан. – Мне нужно
спасибо, что гордишься тем, что у меня такая прекрасная маленькая семья.

Старый молитор, на которого ты смотрел, Агнесре. Неподвижные лица Агнес сели на стол.
и к теритекену обратились. Во время ужина вспомнился последний вечер.
события и Носзлопы капитана защитных мер разговоров.
Гьюри, еще раз, рекомендуется торговать электротехническими средствами и средствами химической защиты.
В прежнем молиторе ты и Марианна беспокойная были капитанами-неудачниками.
однако я обещаю, что всю ночь она будет наводить порядок в доме.
После ужина я спускаюсь в вестибюль.  Здесь Золтан дерюлтен и долго
разговаривает с Марианной.  Голос говорит с ним как с
сорокадвухлетним мужчиной, разговаривающим с пятнадцатилетней девочкой; но весь
разговор сводится к драгоценностям и путешествиям.  Старик
Молитор сидел бы там и с тихим восторгом слушал бы их разговор.
Через десять часов после того, как старый молочник уснул, Марианна и Николас были на месте.
В зале остались Агнес, Геза, капитан Нослопи и Золтан. Агнес
Капитан Носзлопи и Хью сели за маленький столик рядом с ним. Теперь
внезапное движение вверх и медленные шаги к Золтану, который
в это время я сидел один в его кресле. Слишком тихо. Носзлопи
капитану не терпелось раскурить сигару. Геза сидела неподвижно
она смотрела прямо перед собой.

Агнес остановилась у соседнего кресла Золтана. Золтан спокойно поднял глаза
это.

– Скажи мне, – спросила Агнес, – что ты хочешь от этих
ребят?

Золтан всегда смотрел на меня и капитана Нослопи, как будто слышал
вопрос Агнес, а затем спокойно и тихо ответил:

– Что для тебя, даже если бы я умоляла.

– Зачем ты говоришь это напрасно? – Агнес опустила глаза.

Золтан выдержал это.

– Агнес, – сказал он очень тихо, – сегодня ты сама?

– Нет, – ответила Агнес, – я... я спущусь. Когда все остальные уснут. В
час. Ровно.

Золтан отнял руки, прикоснувшись к ней. Агнес, однако, отвлеклась от рук и, махнув остальным,
пошла прочь. Золтан посмотрел на них и пожал плечами. Капитан Нослопи
смущенно попыхивал сигарой. Геза пристально смотрел
на тебя. Агнес медленно шла по коридору, Золтан сидел,
Нослопи курил.
капитан и Геза. Капитан Нослопи с ужасом посмотрел на
Гезу, так что, ты слышал весь разговор, как только он его услышал?
Твёрдый взгляд, устремлённый на тебя, и капитан Нослопи, издающий шум.

 Вскоре началась интересная карточная игра, чтобы поговорить о том, что произошло за последние пару недель. Вскоре пришёл старый Молитор. Затем в компании появилась Агнес.
Двенадцать часов разговоров, а потом мы все ложимся спать. Когда
мы поднялись на второй этаж и Геза Эльбуксуни пошёл по коридору,
 Агнес в тот же момент сказала:

 – Хью!

Хью задрожал, он обернулся и подошёл к нему. Агнес кинулась к нему,
схватила его за дрожащие руки, горячие руки, долго сжимала
и дрожала и сказала:

 – Геза, я... 

 Он задрожал, золотисто-карие глаза затуманились, он схватил тебя за левую руку и
закрыл глаза, сжал твою руку и убежал. Геза
пошатнулся и побрёл по коридору.




 XI.

Утром раздался громкий стук в дверь. Геза
с трудом очнулся от сна.

– Свободен! – сказал он в изумлении.

Дверь открылась, и он вместе с Беречем вошел в темный коридор.
комната. Неуверенно, оглядываясь по сторонам, он искал Гезу в темноте.

 – Эль-капитан, – сказал после доклада солдат мягким, дрожащим
голосом, – я очень сожалею, но дело в том, что Золтан мёртв. Инспектор Эори
спрашивает капитана.

 Геза застыл, сидя на кровати.

 – Что... что случилось? – спросил он, заикаясь.

Береч, честный полицейский, ответил:

 – Золтан, господин, десять часов назад, десять минут назад, дворецкий найден мёртвым в
комнате. Поскольку смерть наступила при подозрительных обстоятельствах, я
 был обязан немедленно сообщить в центр. Десять минут
недавно прибыл инспектор Эрри ур, теперь отвечающий бунцу о полицейском докторе
излагает факты и спрашивает капитана, добавил шивескедж
ложись.

– Да, Береч, – сказали умирающие лекзик с Гезой, - я сейчас спущусь.

Береч открыл ставни на окне и с серьезным довольным лицом
вышел. Геза неустойчивой szivver;ssel вскочил с кровати и дрожа в
платье начал. Ужасный холод сдавил сердце и
тяжело дыша, ему пришлось защищаться в сознании аджулдозо
эльборуло от. Через две минуты все было готово и раздались нетвердые шаги
двинулся в путь. На лестнице все еще опирался на мраморные перила, но на первом этаже
он взял себя в руки и уверенными шагами понес Золтана
в его комнату. В комнате Золтана перед тем, как встать, стояли лакеи,
повар, семейная пара Чаран и Берецне. Берец встал между ними и
он рассказал им все по приказу офицера полиции.:

– Теперь каждый может отправиться за вещью. Дом никто не может покинуть. Два детектива у ворот останутся. Если нужно будет что-то сделать,
инспектор вызовет вас.

 Люди медленно спускались по лестнице, на их лицах было написано «спасибо».
Геза. Геза рассеянно принял тост, и мы отошли
в сторону, чтобы не мешать. В просторной большой комнате было трое мужчин,
но Хью их не видел. Его взгляд был прикован к дальней стороне комнаты,
где на мягком персидском ковре лицом к земле лежал Золтан. На нём была жёлтая рубашка с фиолетовой отделкой,
фиолетовая пижама с чистой белой отделкой,
персидский ковёр, чёрное пятно на коричневом ковре
и чёрное пятно в центре, похожее на кровь.
Она уставилась на неподвижную голову и почувствовала, что бледное лицо стало ещё бледнее. Что-то зашевелилось и направилось к ней; он хотел посмотреть, но не
знал, что это была голова мертвеца. В то же время тьма перед
окном рассеялась, и внутрь проник свет. Что-то он. Прищурившись, она с большим
усилием посмотрела ему в глаза.

 – Привет, – сказал низкий мужской голос. Ты меня не узнаёшь? Злочевцы
мы были вместе, — они проводили время. — Эори Кальман.

Геза прилагал огромные усилия, чтобы думать и
отгонять эту скучную туманность, которая является сознанием
elhomoly;sitotta и задушил его. Вы пожали руку полицейскому и
с большим усилием, всматриваясь, посмотрели ему в лицо. Я помню, что
встретился с ним.

 – Я выстрелил ему в руку и был оправдан. – тихо сказал он
полицейскому. Вы, я слышал, на шесть месяцев ушли на больничный.

 Геза весело жестом показал «да». Да, это старые товарищи, если
понимаете, в чём вопрос. Но там
из мёртвых. Полицейский проследил за его взглядом и тихо
сказал:

 — Печальное время снова свело нас вместе. Примите мои соболезнования.
обстоятельства смерти в любом случае странные. Это наш долг перед
для подтверждения было начато самое тщательное расследование. Сейчас врач устанавливает
причину смерти.

Геза шутит с твоими глазами, посмотри на двух джентльменов, в которых был офицер полиции
но он был в комнате. Один из капитанов Носзлопи был бледен
лицо, красные глаза гюлада. Другой - упитанный, осунувшийся,
интеллигентное лицо ура: очевидно, это полицейский врач. Полицейский врач склонился над телом
помните, он вел записную книжку во время операции, медленно повернулся
и спокойно произнес фразу. Вскрытие, сказал, – не бойтесь
можно опустить, но причина смерти почти наверняка установлена, хотя тело ещё не остыло. Смерть наступила в результате сильного удара по височной кости. Удар по височной кости привёл к раздроблению ацилебенита, так что он был повреждён. Однако перелом в виде небольших трещин распространился на весь череп и, очевидно, затронул мозг кролика, что и привело к смерти. Удар, который я нанесла, стал такой катастрофой, потому что —
как показывает самое поверхностное исследование, система мёртвых костей
чрезвычайно интересная форма шоу. Костная ткань, в частности, однако,
костный хрящ чрезвычайно тонкий, во многих местах прямой
был толщиной с бумагу. Соль в костной ткани, очевидно, очень богатая, –
следовательно, в необычной степени хрупкая. Вызванный смертью
удар, возможно, вызванный не только зузодастом; череп
вызвал полное разрушение.

Врач закончил осмотр и, закрыв протокола. В
полицейский подошел к ней:

– Пожалуйста, доктор, – сказал он вежливо, – смерть так никто и не сомневался
внешнее насилие вызвало.

— Внешнее воздействие, — мягко сказал доктор, — это точно. Шок.
Проникновение инородного тела в височную кость через мозговую оболочку.

 — Инородное тело нужно найти. Оно должно быть здесь, в
доме.

 — Инородное тело, — медленно сказал доктор. Однако нельзя исключать
гипотезу о том, что у меня закружилась голова, и я упал, или же я просто
пошатнулся и ударился головой о какой-нибудь предмет мебели с острыми углами,
и этот удар привёл к разложению черепа. Вот этот стол
открытые бутылки ликера я вижу. Если не разочаровалась, отлично голландец
ликеры.

Полицейский думал об этом.

– Хм... такая возможность, конечно, существует, так что мы рассмотрим, как
еще одну.

Капитан Носзлопи сказал:

– Никогда не кружится голова, - сказал он дрожащим и хриплым голосом. Не поколебался.
Не пью, не чувствовал.

– Это, конечно, против второй теории – он сказал
офицер полиции.

Обратилась к врачу:

– Я заметил, что здесь показано так мало крови?

– Нет. Кровоизлияние в мозг. Смертельное. Здесь вы можете увидеть капли крови
эпидермис кожи от ствола.

– Что это за тёмное пятно на ковре?

– Не кровь. Что-то жидкое. Может, какой-то напиток. Тогда
это.

Но предмет, вызвавший смерть, — скажем, молоток —
должен быть покрыт кровью.

– Это вероятно, хотя и не обязательно.

– Но вероятно. И при условии, что совершено преступление: на одежде виновного
тоже могут быть капли крови.

– Может быть.

 – Да, как вы?

 Доктор пожал плечами.

 – Может быть. Здесь кровь не такая насыщенная, как при
пересечении артерии.

 – Плохо. Большое спасибо. А теперь, пожалуйста, джентльмены, покиньте эту комнату.
Вот мой фотоаппарат, я иду работать. Я всегда осторожен, когда фотографирую. Память о семье, фотограф, я точно
помню. А пока никто не двигается. И тогда мы проведём
подробное исследование.

Они вышли из комнаты. Полицейский запер дверь на ключ и
повесил табличку на дверь. Я иду в библиотеку. Там
полицейский сел и сказал:

 – Это ещё не официальный допрос, – дружелюбно сказал он. Я люблю вас
как старых товарищей и друзей и спрашиваю: каково ваше мнение об этом
печальном случае?

– Я не могу сказать вам своё мнение, – ответил сбивчивый Дыхательный. Но
я боюсь, что есть ещё обстоятельства, которые связаны с этой...
смертью... по крайней мере, с ощущением и странным поведением.

Капитан Нослопи, затем повысил голос. Выпрямился, вытянулся ещё больше,
талия хрустнула, напряглась, и он широко раскрыл рот,
в ярости закричав:

– Я не знаю, кто против меня выдвинул обвинение в убийстве.
Никому не хочу указывать, но я здесь уже несколько недель, и я боролся с убийцей.
Убийца, совершивший убийство. Прошло несколько недель с тех пор, как город был осаждён.
Подозрительные признаки легиона подняты. Смотрите, я разыграл убийцу
меня, но теперь я выдвигаю против него обвинения; и покойный друг
память принял: я вздёрну любого.

Полицейские чиновники были поражены и слегка недовольны видом Нослопи
капитана.

– В любом случае, я признаю это сообщение, – тихо сказал он. Позже
я хочу, чтобы официальное заявление было повторено. Подозрительные признаки,
я слышал об этом. На этот счёт у меня есть собственное мнение.

Хью повернулся к.

– Вы были так любезны, что, пожалуйста, скажите мне, если вы знаете, кто это был
чтобы Молитор Золтан Ур умер. Точно: кто использовал
смерть? Вы знаете этот ответ?

– Да, – сказал Геза, к сожалению: это очень просто. Смерть неизбежна.
ощущение выгоды – значительных финансовых выгод – сообщается во всем доме.
квартира и семья всех ее членов.

– Каким образом?

– Будет Молитор Арпад, по Молитор-богатства, если Золтан
наследник без смерти, в равных частях, который мы унаследовали.

– Значит, всем, кому – вот так – первый и второй этажи
квартиры.

– Ага... кроме, может быть, капитана Носзлопи...

Он посмотрел на капитана Носзлопи. Бледное лицо капитана Носзлопи из-за двух кровавых пятен
устремленный на него дрожащий взгляд. Хью пожал плечами:

– Но... Я не знаю, завещание не может быть объяснено, если это он.
в связи с этим рассчитываются члены семьи. Я
Я готов так объяснить.

Носзлопы капитана покачнулся. Голова предварительно обожжена, громко получена.
он запыхался, и его лицо на секунду вспыхнуло. Затем снова побледнело.
Полицейский внимательно посмотрел на него, затем снова на гезу.:

– У Молитора Золтана есть карты на очень большие суммы. Вы не знаете о,
что-то вроде крупной карточной претензии?

– Я не знаю. Может, капитан Нослопи...

– Он, а потом я буду храбриться. – Ты не знаешь, что у него были последние крупные
деньги?

– Я не знаю.

– Тебе не кажется, что комната с деньгами исчезла... или что-то ещё
ценное?

– Может быть... Я ничего не знаю.

 – Вы не знаете о том, что покойный с кем-то странно дрался?

 Хью заколебался.

 – Я ничего об этом не знаю, – медленно произнёс он.

 – Это. Хм. Что ж, на данный момент спасибо. Я слышу, что в коридоре уже собрались
мои люди. Если вы попросите, я пока не буду вас задерживать.
из дома? Я спросил у дам. Я знаю, просто в семье есть
молодой человек, который ходит по утрам... в школу.

 – Молитор Джордж. Четырнадцатилетний старшеклассник.

 – Я знаю. Что ж, позже я спрошу.

 Геза прошёл из музыкальной комнаты в гостиную и столовую и
ещё раз огляделся по сторонам. Капитан Нослопи, горя решимостью,
последовал за полицейским, который вышел в коридор и
собрал тем временем прибывших детективов. Капитан Нослопи,
отчаянно настроенный, ждал указаний, которые
помогли бы ему в расследовании. Однако Эори Кальман не спешил.
понаблюдав, а потом и сам попросил его, разрешите мне ему
конфиденциально поговорить с народом. Носзлопы капитана ушибленного тендера
прошли. Офицер полиции сделал это, чтобы рассказать детективам, что такое
словом, он показал им мертвую комнату с мертвыми, после двух инструкций, данных им
. Первый заключался в том, чтобы обыскать весь дом и
поискать какой–нибудь предмет сеглетеша - факалапач, возможно, просто
дерево, с помощью которого, возможно, было совершено убийство; и второй:
обыщите весь дом, саму жизнь, всю ее одежду, а не
если вы сможете найти чей-нибудь окровавленный кусок ткани. И, кстати, выясните,
не затаил ли кто-нибудь из убитых на вас обиду, не был ли он кем-то,
с кем вы встречались, или, может быть, это был кто-то, кто принадлежал ему,
например, кредитор, которому он задолжал. Детективы разделились и
приступили к работе, полицейский начал
допрашивать.

 Сначала старого дантиста, который слушал, кто. Старый дантист сказал бы вам,
что прошлой ночью в одиннадцать часов Агнес, его дочь, вместе с ним
спала. Утром он проспал семь часов. Затем его разбудил сын Джорджа и
школа отправила; в двенадцать часов услышали сильный шок.
какое несчастье случилось ночью. Не знаю, что еще. Нет,
имеет ли Золтан на тебя зуб, не должен ли ты ему что-то.
Я ничего не знаю.

Допрос закончился, и Агнесра заговорила. Агнес была бледна как смерть
была; золотисто-карие, разбитые глаза, темные круги вокруг гюрюзтек; восхитительные
губы Лайлы дрожали. Вопрос полицейского до
в двенадцать часов вместе с матерью лег спать; утром до девяти
спал в комнате матери; в десять часов услышал грохот
новости о. Остальные ничего не знают. Это интервью быстро закончилось,
после скандала с Мариеннере. Марианна, первый вопрос болезненный,
внутри разразился сильный плач. Лихорадочные рыдания снова сорвались с его губ,
когда он начал говорить. Наконец он сказал мне, что был в постели в десять часов.
в восемь часов просыпаюсь, я ничего не знаю, только то, что знаешь ты. –
он сказал, а затем заплакал в ответ на вопрос полицейского, – что Золтан был
самым милым человеком в мире, и он никогда, никогда, никогда
ты этого не забудешь. Полицейскому показалось, что он искал Марианну
и несколько осторожных вопросов, адресованных ему. Ты не думаешь, что Золтан
расскажи нам, где у тебя были ... враги... или женщины? Марианна рабамульт
офицер полиции, остановите сираста, и он сказал это
это было невозможно, золтан, они не могли быть врагами, потому что он не
ты могла бы ненавидеть его точно так же, как могла бы ненавидеть себя сама. Допрос окончен
вы понимаете, и Марианна может идти. Пока выходили, медленно, жалобщики,
неудержимо снова начался плач.

Полицейский после допроса стюардов, а затем повар
две девушки с кухни и Береч-супружеская пара. Когда Беречне от вас
он спросил, не знаю ли я, были ли у покойных их хозяев какие-нибудь враги
это был низкий раунд, но работающие женщины сомневаются
он поворачивался то в одну, то в другую сторону.

– Нет, что, – спросил полицейский, – если он что-то знает? Выкладывай.
Раз-два. Ничего не должно оставаться недосказанным.

– Всё, что я знаю, – сказал он, с трудом глядя на жену, – что Чаран уходит
Я закричал, что убью каждого, кто изменяет тебе с твоей женой.

– Что? Что это? Прежде всего: кто такой Чарэн?

– Чарэн Эндрю. Великий король. Три года провёл в русском плену.

– Ах, да, мы сейчас придём. Мужчина с густыми усами, которого
я видел.

 – Инспектор. Очень жестокий, грубый, плохой человек.

 – Обещал истребить всех, с кем тебе изменяет жена.

 – Да.

 – Нет, и... Молитор Золтан был среди них?

– Да, он был первым, кто переспал с этой женщиной... тот, кто согрешил.

 – Я? И это сказал Чаран, что он всех убьёт...?
 Слово в слово!

 Женщина не хотела повторять слова Чарана, но в конце концов
оказалось, что Чаран употребил грубые выражения, я принимаю эту реплику
убиваю всех, с кем женщина, о которой я мечтаю, хотя бы раз изменила ей.

– Когда он это сказал?

– Очень много раз. Каждый раз, когда он пил.

– Кого ты слышал?

– Все... дворецкий, повар.

Береч подтвердил показания жены. Дворецкий и шеф-повар
кто из полицейских перезвонит вам, а также помните, что
Чаран только на прошлой неделе пообещал, что все вспомнят о том, что он был
женой, изменяющей мне, и также они могли вспомнить, что у той
женщины, которой я была год назад, был роман с бедняком
покойный великий урра тебя. Звонил офицер полиции Чаран.
Чаран спокойно, широко стоял перед ним и невозмутимо ждал вопросов.


– Вы, – медленно произнес полицейский, – очень настаивали на этом.
администратор. Он любил своего хозяина.

– Хорошо... хозяин был.

– Тебе позор, что сейчас внезапно умер.

– Ну, это очень плохо, но или их оставят здесь, или достанут в другом месте.
Автомобиль для софера нужен.

– Я? Ну... тогда я понимаю, почему он клянется себе, что его хозяин
уничтожен.

– Я?

– Ты. Даже на прошлой неделе.

– Я - никогда. Это неправда.

– Твои глаза скажут тебе.

– Это ложь.

– Береч был.

– Враги. Ложь.

– Лакей. Повар.

 – ... Я не могу. Никогда. Я не говорил. Это ложь.

– Он сказал, что это убьет всех, кто был с его женой.
у него был роман.

Чаран Эндрю нахмурился. Спокойствие исчезло, лоб покрылся тучами, под ним
в его глазах заплясали молнии. С трудом выговаривая слова.:

– Верно, я это сказал. Но это касается только меня, больше никого. Нет,
другое не имеет к этому никакого отношения.

 – Я? Это не имеет никакого отношения к тебе, чёрт возьми, он говорит с
ты отравил их всех, и его жену тоже, а теперь, в то же самое время,
убил, чтобы найти лорда Молитора.

 Чаран большими глазами посмотрел на полицейского.

– Но, – сказал он очень тихо, – моя жена не имеет к этому никакого отношения.

 – Нет, это не так.  Вы прекрасно знали.

 – Я не знал.  Моя жена призналась в... других вещах,
но я ничего не знал.

 – Это неправда.

 – Это правда, как то, что я стою здесь.

 Полицейский, которого пригласили сюда, был из другого участка. Чаран побледнела, похудела, и
её вытянутое страдальческое лицо оказалось перед полицейским. Первые
вопросы задавались дрожащим голосом, затем неохотно, плача, в ужасе,
как будто собака, которой иногда хозяин внушал жуткий страх.
все, о чем ты просил. Верно, ее аморальный роман.
Молитор Золтан приветствует тебя. Господь никогда не признает этого. Кстати,
тоределмес признался ему ... Во всем остальном Уилл лидесет признался...
не в этом. Почему нет, он не мог вам сказать. Может быть,
потому что он боялся, что остальной господь сможет простить меня, но это
нет. Затем господин сказал всем в доме, что он сам
сделал заявление, и тот, кто осмелится говорить об этом в любой форме,
будет наказан. Вот что случилось с этим
единственное, что в противном случае может быть у кого-то в руках,
сказал он.

Чаран Андраш потерял лицо, выслушав показания своей жены, и холодно,
мрачно посмотрел на женщину. Женщина в повествовании
в конце снова посмотрела ему в глаза, а затем страх, дрожь, громкие
крики вырвались из её рта. Чаран Андраш после того, как вчера вечером
подтвердил своё десятичасовое господство, лёг спать и к утру
уснул. Если ночь уже закончилась, то дворецкий, я видел
подземный коридор, но охранники наверняка видели
лестница на втором этаже, наверное, хотела бы быть здесь. Полицейский
ушёл. Прежде чем уйти, Чаран Эндрю ещё раз
обернулся.

 – Кстати, – серьёзно сказал он, – я хотел бы
спросить, кто это, по его словам, скоро разрежет джентльмена
на кусочки, как морковку, и кто это сказал, что мой дорогой
друг – один из тех людей, которые заслуживают того, чтобы их
свернули, как цыплёнка.

– Кто это был? – спросил полицейский.

– Береч Джозеф. И раз уж мы об этом заговорили, я думаю, что он тоже здесь для расследования,
как успевать покупать последние, когда каждый день мясо берешь, когда
на их глазах постучался голод.

Полицейский отпустил Чарана. Чаран молча и серьезно
уходит. Стучащие зубы его жены лопозкодотт после. Офицер полиции
он назвал мне двух детективов и доверял им, в первую очередь,
Чаран-пара и Береч-обыск квартиры супружеской пары. После
он допросил людей капитана Носзлопи Эрталло и, наконец, задал несколько вопросов
тем временем вернулся домой Гюрихоз. Gyuri не знал
интересную информацию дают, но вскоре после допроса до тех пор
крадучись, он шёл по коридору, пока однажды не проскользнул в комнату Золтана
и не увидел его, тело Золтана. В комнату вошёл бледный и дрожащий
человек, затем вяло поднялся на второй этаж и долго не показывался. В столовой подавали обед. Геза пригласил на обед
Эори Кальмана. Эори принял приглашение. Кроме них, в обеде участвовал только
капитан Нослопи, остальные в комнате обедали.

После обеда детективы доложили супругам Чаран и
супружеской паре Берец, что ничего подозрительного обнаружено не было. Три часа спустя
Пейзаж Раппапорта, сделанный с помощью моего телефона, — это Гёза. В южных газетах вы читали о
смерти. Гёза попросил его прийти к нему вечером и, если можно,
переспать с ним. Раппапорт, это обещание. Гёзу навестил Эори, и
они попросили вас, Раппапорт, прийти и скачать
ночь.

 — Раппапорт, — сказал полицейский, — я не знаю,
Я? Это был не флаг шестьдесят седьмого?

– Шеф. Наш батальонный врач. Там был Злоцковбан.

– А, помню. Девушка из еврейской семьи.

– Да. У меня есть хороший друг.

– Пожалуйста, я очень рад за вас. Увидеть дорогого товарища.
В любом случае, следует отметить, что ваши действия формируют мнение, так что свобода
этим, конечно, не ограничивается. Вы делаете то, что хотите. Я просто
провожу расследование, чтобы убедиться, что никто не покидал дом.

Затем полицейский попросил Гезу провести его по дому.
Вы прошли по первому этажу, затем по второму, затем по
первому этажу. Полицейский очень внимательно осматривал всё, уделяя особое внимание комнатам на первом этаже. В карточной комнате дважды
я говорю вам — во-вторых, капитан Нослопи —
вот подробности прорыва, а затем он обращается к Адамсу:

– Во всём дворце довольно много золотых и серебряных предметов, разбросанных повсюду.
Например, серебряная и золотая пепельницы.

– Да, – сказал Геза, – это старый твой вкус был...

– На всех таких предметах я вижу выгравированные названия.

– Готический фасад, фронтон с сидящим на нём венценосным соколом. – Это
Молото-цитра.

– Кто следит за этими ценностями?

Удивление подняло ваши брови. Кто следит? Это даже не
приходило ему в голову. Советник посмотрел на капитана Нослопи и,
поколебавшись, сказал:

– Я думаю, что чаран, хотя он был здесь всего несколько лет назад. Или даже больше
Береч, который пятнадцать лет назад был здесь старостой.

Так что, если кто-то здесь отсутствует, я действительно могу кого-нибудь заметить.

Геза не смог ответить. Однако капитан Нослопи, с пухлым лицом и
тонким подбородком, сказал:

– Я заметил.

Полицейский посмотрел на неё и ничего не сказал. Затем снова поднимаемся
на первый этаж, и два детектива в указанном порядке заходят в
ломбарды и ювелирные магазины и исследуют их как золотые или
серебряные предметы, после чего появляется Молитор-цимер. Готический
фасад, фронтон, на котором сидит увенчанный короной сокол. Детективы
уходят, и
офицер полиции береч а, спросил он. Интервью длится первые несколько минут.
выясняется, что Береч утром забыл о чем-то сообщить.
Забыл через шесть и семь часов между выдачей шлагбаума Линдвурму.
Питер, бакалавр из Гезы. У полицейского такая забывчивость внутри
очень босзанкодва жестко осуждает поведение Береча по отношению к полиции
узнав о существовании такого забывчивого, детектив позвонил и отправил Линдвурм
Петеру Эржебетфальве для. Детектив сказал, что был отдан приказ наблюдать за Линдвурмом.
и все же, в любом случае, цитата Линдвурма Питера и завтрашнего дня будет здесь
что свидетеля можно выслушать. Затем полицейский продолжил
обращаться к Береччелю. Его голос был мрачным, а вопрос — холодным.
Холодные вопросы снова сводились к одному: как вы относитесь
к Береччу, который каждый день ходит в церковь. Беречч сказал
Гезе, что два раза подряд по триста крон — это помощь. Геза подтвердил это, а вопрос полицейского
сказал мне, что он не знал, как помочь детям Береча, которые
были босыми и в лохмотьях. Полицейский был в тепле и
Дружелюбно благодарю Гезу за эту информацию, а затем снова
Береца за то, что:

 – Ты так помог мне на двести-триста крон. Если
я правильно понимаю, что на платье и туфли я потратила не все,
то ты оставил мне до ста двухсот крон. Так и есть?

 – Да.

 – И тогда мы всё выясним. Я так не думаю. Но давайте пока примем это как факт.
Скажем, у вас есть двести крон. Этого хватит на шесть килограммов мяса, чтобы купить его для нескольких человек. Верно?

– Верно.

– Но ваша жена каждый день покупает по два-три килограмма мяса. Верно?

– Верно, - сказал бледный Береч.

– Откуда вы? Что?

– Инспектор ур, я хотел, чтобы мои дети получали хорошее питание, они...

– Я вам верю. Я понимаю. Но как?

Береч молчал.

– Нет! - сказал полицейский.

Береч взяла себя в руки.

– Еще на еду я выдала деньги, - сказала он, бледная как полотно.
Я разрешил детям носить их, потому что я так думал.
важно хорошо питаться.

– Вы слышите Береча, - сказал полицейский. – Что вы.
говорите, что говорите. Вы очень хорошо знаете , что
В наши дни порядочные люди даже не дают денег на одежду для детей, даже для детей из бедных семей.
Дети одевались благодаря ему, потому что он был сострадательным, честным армейским офицером, помогавшим
рядовым. Но как ты мог хорошо их рассмотреть? Как ты мог ежемесячно платить
семьсот-восемьсот-девятьсот крон за них?

 Береч бледнел от решимости соответствовать этому графику.
Чаевые как домовладелец.

– Кто? Сколько? В этом доме не было большого движения.

– Доктор Раппопорт каждые четыре кроны отдавал. И она будет здесь каждый день
была.

– Почти каждый день. Корона Сажуша.

– Золтану тоже дали...

– Сколько?

Береч заколебался. Полицейский окликнул его:

– Сколько?

– Иногда пятьдесят крон.

– Скажем: в месяц сто.

– Да.

The k;tsz;zhusz crown.

Приглашенный мастер дал мне. Дамы тоже. Когда Золтан устраивает карточный вечер.
они были.

– Сколько?

– Крона из десяти, из пятидесяти.

Сколько в месяц?

– Прибавь пятьсот одну.

– Неправда. Но это все равно просто хецажуш. И, по крайней мере, тысяча, чтобы
подставить.

– Тогда... узнал еще больше...

Офицер полиции отправил Береча и бехивту под стражу.
жена. Маленькая кругленькая испуганная женщина сказала мне, что они последние.
каждый день они ели одно и то же мясо. Сколько съели за месяц.
кто ел мясо, никогда не считается. Но фунт Гус тридцать
корона и возьмут фунт каждый день, чтобы поесть. Их было семеро с ним. В
деньги от работодателя не получил. Господь сказал, что деньги на кону.
он получил их.

– Ворота, иногда вы их открывали?

– Да.

– Доктор Раппопорт, сколько вы обычно даете?

– Все четыре кроны. Два листка бумаги для huf.

– Сколько вы даете гостям great ur card?

– Шесть, крона из десяти крон.

 – Как вы думаете, сколько это стоит, если пролежит месяц?

 – Стоили бы триста крон. Может, и четыреста.

 Полицейский отпустил женщину и снова спросил. Береч, долго и жестоко допрашивал. Должно быть, именно это побудило его дать чаевые, которые могли принести столько же,
сколько он получил, но Береч оставил их в дополнение к деньгам,
которые они дали мне в качестве чаевых. Полицейский
наконец ушёл, потому что детективы пришли с важным докладом.
доложите, что обыскали весь дом и ничего подозрительного
не нашли. Однако в комнате Хью в шкафу они обнаружили
довольно потрёпанную солдатскую куртку, которая была выцветшей
коричневой, и — очевидно, на ней была кровь. Полицейский в замешательстве
взял в руки смокинг, посмотрел на выцветшие тёмные
пятна, отложил куртку в сторону и позвонил.
Геза, который сейчас с тобой, будет слушать это, сначала тихо и медленно,
а потом громче и оживлённее, отвечая на адресованные ему вопросы. Геза
вопросы, в ответ он сказал мне, что он в конце января были жить
Молитор-дом; с Золтан, – что нет причин отрицать это – не было никакой интимной хорошее
в отношениях, потому что взгляды всю дорогу были непохожими друг на друга;
Дом Молитор в течение нескольких недель, всякие подозрительные признаки; я
он должен был предположить, что таинственным образом, и намерения их неизвестны
что-то снова и снова бросится в дом; он то и дело что он может
последняя ночь холостяка о том, кто четверть наполнен
вместе за передние berendelje ночь за номер.

– Я верю в твоего холостяка?

– Да. Он был мне как брат. В некоторых отношениях лучше
Я верю, что и себе тоже, потому что он был дважды ранен в... ...
рука хромала... но нервная система более неповрежденная, чем у меня.

– Итак, честный человек.

– Это всегда гарантирует, что она бросит вызов.

– И двенадцать двенадцатых из "И двенадцать видов"
тринадцатый из "за ночи", вы, ребята, не заметили ничего особенного?

– Нет. Ни он, ни я.

Полицейский подумал об этом и после того, как вернулся за кроликом и вытащил из него
куртку.

– Вы знаете эту куртку?

Геза внимательно осмотрел ее.

– Я думаю, это мое, - сказал он, поколебавшись. Если бы я мог достать руками,
точно я мог бы сказать.

Полицейский отдал ему.

– Мой, - сказал Хью.

Полицейский указал на пальто с выцветшими пятнами.

– Что это все значит? - спокойно спросил он. Геза мегютедве поднял глаза,
немного смутившись, но затем взял себя в руки.

– Это кровь, – тихо сказал он.

Остановился. Полицейский, сияя, ждал, глядя на него.

– Часть моей крови, – продолжил он, – часть итальянской крови.

Отвратительное чувство охватило его.

– Даже десятый знак Изонцо, – тихо сказал он. – Я думаю, не
может быть никаких сомнений в том, что эти знаки как минимум эсэсовские.

 

Полицейский встал и подошёл к нему, чтобы пожать руку. – Не товарищи, – сказал он тепло, – в этом нет никаких сомнений. Это мой долг – допросить вас. А ещё мой долг – немедленно отправить эту куртку на химическую экспертизу. Но нет никаких сомнений в том,
что солдатская форма, которую носят с честью на поле боя,
показывает кровяное давление. – Я тоже дома в такой рваной одежде ничего не выбирал.

Допрос завершен. Офицер полиции после этого.
детектив со встречей: он снова проводил их до дома, после
снова Геза спрашивает его.

– Жители дома – он сказал – это совершенно бесплатно. Но я хотел бы
завтра и возможно даже завтра, никто никогда не покидать
дом.

Я дам это желание за другим. Это естественно.
будет исполнено.

– Хранитель ночного дома, мой детектив, возьмет на себя управление. Конечно, я осмелюсь
принять это как следствие какой-то таинственной вещи
Молитор-хаус никогда бы не состоялся.

Изи и Аппер охотно улыбнулись.

 У меня есть кое-какие серьёзные подозрения? — спросил удивлённый, как и предполагалось.

 — Хм... пока, может быть, и нет. Но я могу сказать вам, что у старой полиции
есть опыт работы с этим домом и происходящими там загадочными вещами.
Полиция — если вы позвоните, они никогда не откажутся от поисков, но вы всегда можете найти
кого-то, кто очень заинтересован в том, чтобы отвести подозрения от бедного призрака. Например, домашние воры; может, их и не один, но
почти два.

Удивительно слушать.

– Пожалуйста, будьте добры, – сказал полицейский, – но пока это
гипотеза, никому не говорите. У меня даже другие данные есть
Мне нужно. – Да: и завтра утром скажите, что вскрытие
может быть, обойдется без этого. И прислуга завтра с кем-нибудь свяжется. Если бы вы
вы могли принимать посетителей, будьте добры, национальный посетитель не смог бы точно
принять участие в торгах.

Затем полицейский ушел. Уткозбен еще не встречался
Раппопорт добавила, тепло пожав руку и по-дружески.
она напомнила мне, что в тот злополучный день они были вместе. Проживающий в Раппопорте
мосолигассал сказал, что я очень хорошо помню злочковские дни; они
действительно тяжелое время.

Геза отвел Раппопорта в его комнату и дал ему трубку.

– Ты знаешь, что здесь произошло? – вы спрашиваете, твердое лицо и корчился
рот.

– В вечерних газетах, которые я читал. Случайная беда.

Полиция дала его. Здесь – снова – произошло убийство.

Как ты можешь так это говорить?..

– Так что я вроде бы уверен... О, я чувствую даже воздух, которым дышу.
руки чувствуют, что все существование - это одна большая семья. Да, да,
да! — тысячу раз я представлял себя в этом доме снова
убитым. И знаете, кто был убийцей?

 Раппапорт эльхузотт, смущённый, хотел что-то сказать, но не мог.
не зная, что сказать, и прислушиваясь к неловкому напряжению, он посмотрел на Гезу. Геза тихо
вздохнул и сказал:

 – Агнес.

 Раппопорт, подожди.

 – Милый Гезам, – устало раздражённо сказал он, – ты меня бесишь.

 Он ходил по комнате.

 – Даже не начинай со списком, – сказал он необычно
громко и властно. Убийство: да. Но если ты
уверена, а я душой в каждом уголке и
кровью всегда уверен, я чувствую уверенность в том, что Агнес
этого не делала. О боже, я не знаю тебя, Агнес. Как много ты знаешь
дело даже не в том, какая у тебя душа, какая ты, как
ты любишь, как ты застенчива, какая ты жена и мать.

 — Я думаю, — сказал Геза, — что сейчас самое неподходящее время для того, чтобы люди
твои оцепеневшие n;kultuszodnak говорили, что суд заменён. Это
ужасно серьёзно. Я — душа, я был в этом доме,
когда убили человека. Я знал об этом и из трусости слушал. Теперь
второе убийство. Теперь я не собираюсь слушать. Это я
свою душу, чтобы забрать, я больше не знаю. Я больше не знаю, что это кровавое пятно на моей душе
не стесняйся, гуляй, я не знаю. Приговор... приговор я не вынесу. Но слушать... слушать я не буду. Моральное существование будет разрушено
из-за тебя. Я не могу это слушать. Я не — я буду слушать тебя.

 Раппапорт снова сел и взволнованно, но тихо начал
спорить. Что же это, в первую очередь, за подозрения, которые оправдывают себя? Геза
расскажи мне. Раппапорт ответил, что эти подозрения необоснованны. Если
Агнес — в тревоге, в отчаянии — сказала, что Золтан в ту ночь
в час спустился к нему с уверенностью, что это было его намерением, а не
реализовано. Этому не суждено было сбыться. Нечего было сбываться.
иметь. И как вы можете себе представить, как вы могли подумать что-то подобное?
кто Агнес известна Агнес, или это было предопределено заранее, точно так же, как если бы
вспыхнувший гнев убил? Смешно. Вся теория в целом
это нелепо; никакими доказательствами не подкреплено, и чем тщательнее после
разберемся в этом деле, тем больше выяснится, что предположение о
нелепо.

– Просто следуйте ему как можно лучше. И если окажется, что Агнесса необоснованна
подозревайте вас, прекратите все частное расследование.

Геза с мрачным упрямством покачал головой:

– Агнес молода. И красива. И у нее есть ценные свойства. И я тоже это чувствую
иногда, что... меня привлекала горячая. Но не позволяй мужчине
женщине интересоваться Элвакитсоном. Я ненавижу его за это
эльбодуласат. Я ненавижу эту девушку, которая опровергает то, что я
святые и уважение, и каждое движение его и
всем существом вас и желаю, чтобы я убила
забыть и простить его.

— Он не был убийцей.

— Ну, а кто же тогда?

— Я не знаю, — устало ответил Раппапорт. — И я рекомендую вам не
заботиться о нем. Если Молитор Золтан был убит, то убийство получил
наказания. Nyukodj соглашаетесь судьбы справедливости.

– И смерть человека ответственна за две смерти человека.
ответственность за перегрузку души. Я не могу этого вынести. Я не могу этого вынести. Я не могу этого вынести.

Именно тогда в комнату постучал слуга и по телефону попросил об этом Гезу.
Геза спустился на первый этаж. У телефона заговорил Бараньяй. Участие
он хотел выразить и желание вернуться к ужину, прийти в
Молитор-палас. С одной стороны, почувствовать потребность в умершем друге
с другой стороны, правильно провести час или два рядом с семьей.
вы обнаружите, что смерти в результате установления правового положения семьи
информируют. Геза принял к сведению это сообщение.

– Отец уведомил об этом? спросил Бараньяй.

– Нет, – ответил он Хью. Я никогда не думал об этом.

Тогда я немедленно отправляю ему телеграмму. Но он
только одно имя Молитора. Теперь очевидно, затем приходят.

– Да, конечно, - ответил Хью.

Разговор идет в комплекте. Геза фелхиватнак, охранник ворот
детектив и сказал ему, чтобы Бараньяй приходил сюда на ужин. Тот
детектив ответил, что он очень хорошо известен своей любезностью. Геза
после того, как Николас спросил его. Ты попросил его передать остальным, чтобы
Баранай пришёл на ужин и поговорил с ними, после чего
полиция, если они пока не покинут дом. Дьюри
бледный начал сообщение.

 – Что с тобой на самом деле, Дьюри? – спросил он Хью.

Гьюри повернулась к Синк, бледному как смерть, и испуганно прищурилась.

– Знаешь, дядя, – сказала она, морщась, – это ужасно, когда впервые видишь человека, который на самом деле
мертвый, которого, возможно, убили...

– Да, Николас, мой...

Он положил руку ему на плечо и поднялся на второй этаж. Есть
разведен, Геза вернулся Раппопорт и продолжал с ним остановились
разговор. Восемь часов, как сообщается, прибыл баранья.
Геза вниз Раппапорт со столовой. Через несколько минут пришли остальные
и вскоре сели ужинать. Они снова сидели вместе, как три
месяца назад. В доме почти мертвецы; все
вынуждены двигаться, тихо болтают и неохотно едят; просто
Baranyay nutrition обладает необычайным хладнокровием, успешным превосходством и большим количеством этого.
Золтан вместо Раппопорта сидит за столом и потупив голубые глаза,
нервным взглядом быстро замечаю, где Агнес, где Марианна,
где Геза, затем снова опускаю взгляд в свою тарелку. Агнес бледный и неподвижный СБ
на месте. Глаза Марианны h;jja снова слил
слезы.

После ужина, я спускаюсь в вестибюль. Раппопорт незаметно прошел в зал
внешняя часть, Баранья и спокойная, а верхняя рада благотворительности
он начал говорить. Говорят, что юридическая ситуация совершенно ясна:
к сожалению, смерть является следствием того, что имущество Молитора в равных долях
переходит к тем, кто носит фамилию Молитор. Вопрос
может быть поднят о том, что вдова Молитора, Джорджина, имеет право на
наследство, если она на это претендует. Вы не знаете, что это за вопрос,
но если да, то вы дадите хороший совет. Что касается
имущества, то завтра Кунович сообщит об этом наследникам престола. На завтра, а не сегодня, потому что он надеется, что завтра
на этот раз мой дорогой друг, старший Молитор Геза, приедет. С
соглашение должно быть составлено в соответствии с инструкциями Куновича, выдаются любые дополнительные
водительские права; в общем, все вопросы, которые
возникают, должны быть решены. Что осталось?

 Он огляделся, и его взгляд упал на капитана Нослопи, который, дрожа от волнения,
ждал, что будет дальше.

 – Ах да, – сказал Бараньяи, – может быть, стоит поговорить о том, как
капитан Нослопи будет участвовать в этом. Обратите внимание, что
вы, старый друг, не единственный, кто составил завещание, но —
хотя ранее все тщательно проконсультировались по этому поводу — я не
позвольте мне произнести фразу в. Итак, этот пункт слишком расплывчатый.
немного: "Капитан Носзлопи, которого он считал похожим на членов семьи Молитор
есть“. Как давно? В то время как состояние, которым владеет Золтан, и имя Молитор
в течение года пользовались двенадцать тысяч крон? После этого это прекращает действие
обязательства?

– Конечно, это меня не остановило, – сказала Агнес, - это так низко.
самообладание, которое было присуще мегветону, когда я встаю. Я не думаю, что кто-то

или, наоборот, капитан Нослопи, вы участвуете в наследовании имущества,
как члены семьи Молитор?

Капитан Нослопи вздрогнул.  Агнес, пожалуйста, подожди.
Он поднял брови и пожал плечами. В его равнодушной манере снова сквозило
презрение.

 – Я предлагаю, – сказал Бараньяи, – отложить обсуждение этих вопросов
до тех пор, пока здесь не появится господин и мой дорогой друг,
старший Молитор Геза. А пока: есть ли у вас ещё какие-нибудь
вопросы ко мне? У меня с собой...

 Все молчали. Агнес подняла страдальческие золотисто-карие глаза на Гезу.
Геза в то же время испытывал нервное беспокойство. Душа его была
чем-то движима и отталкиваема, что с самого начала бродило по
по своей воле и без её согласия послушно отправился
в неизвестном направлении.

– Я не знаю, – тихо и растерянно сказал он, – вы знаете, что здесь
полицейское расследование?

Баранай кивнул.

– Я говорил с генералом. Завтра он заберёт вещи.
Конечно, в этом очень милом расследовании не было необходимости
в маленьком эльнюйцаке и роскошной внутренней жизни дома, чтобы раскрыть
голодную до скандалов публику.

Все молчали. Геза, ты чувствовал, как Агнес смотрит на тебя золотистыми глазами,
и ему нужно было поговорить.

– В данный момент, – сказал он, заикаясь, – это всё ещё лишь отдалённое подозрение.
Бремя. Кто... оказывается... что она причастна... к насильственной смерти Золтана... конечно... кто будет следующим.

 Капитан Нослопи вспыхнул, его красные глаза загорелись, и он повернулся к Гезе.
 Бараньяй пожал плечами.

 – Конечно, – спокойно сказал он. – Но разве это не теоретическая
возможность ненужной заботы?

Геза смущённо смотрел в землю. Он не знал, почему ему хотелось, чтобы этот
вопрос показался Бараньяи ненужным и неловким. Однако Бараньяи,
не стесняйтесь продолжать разговор; говорите о похоронах
и о том, как Кунович с вами обращается, затем о множестве деталей,
перечисленных и рекомендованных для управления вашей собственностью,
оставайтесь подольше, наконец, приятно и успокаивающе поговорите о войне. В десять
часов с удовлетворением встаёте, дружелюбно прощаетесь и уходите. Затем
Раппапорт тоже сидит среди остальных и тихо разговаривает с
Агнес и Марианной. Геза молчит. В то же время кто-то положил руку на плечо. Нослопи был капитаном.

 – Уважай меня, – сказал он твёрдо, но дрожащим голосом.
режим разговора, который ты мне даешь.

Геза всегда терпеть не может вставать. Я поднимаюсь на первый этаж библиотеки.
Здесь Геза сел. Носзлопы капитана так туго натягивают талию,
что можно было удержать, ломаются, а потом он поднимает руку и широким
движением приближает Гезу к себе.

– Если ты имеешь что-то против того, что я согрешил, – сказал Хард, - прости меня. Теперь
Я вижу: я был неправ, я был неправ. Ты солдат, благородный человек или чистоплюй
ты джентльмен. Я син кидеритесер, я предлагаю тебе союзника
право мое. Ты принимаешь?

G;za elk;nyszeredett said yes. Носзлопи, капитан, это сидело
рядом с ней, и на нем было написано:

– Клянусь своей верой и я верю, что эта высокомерная, злая и порочная
женщина и есть убийца. Я не вынесу печальную тайну семьи на суд жаждущей
скандалов публики, я не вынесу; но я хочу, чтобы убийца предстал
перед нами, осудившими нас выше.

Геза элькенишередве слушал. Капитан Нослопи и его помощник
продолжали говорить.

– Прежде всего, нужно знать, – сказал он таинственным шёпотом. – Я
три года наблюдал, как Золтан искал эту сирену
демоническая сила сети уходит. Я наконец-то поймал его. Наступает день...
когда ночью... Золтан тайком поднимается в свою комнату.

Геза с нарастающим отвращением тихо слушает капитана Нослопи. Слова
вызвали у него отвращение, он в отчаянии, потому что так
выглядели и происходили прошлые события, вызывая презрение.

– Я помню тот день, когда он сказал капитану Нослопи мрачно. – Роковая
ночь была той, в которую мой старый друг благородной души испустил дух. Я
Я увидел, как Золтан вышел из комнаты; я первым увидел свет
разрушение пола; Позже я видел, как началось на втором
этаже; и к тому времени, когда я поднялся, там было темно. Но на рассвете
Я видел, как он падал.

Геза сверкал от ярости.

– Ну, а почему ты спросил с кривым презрением – все это время
ковыряешься?

Носзлопы капитана немного смутили.

– Это мой долг, я слежу за спокойствием в доме наверху... Однако:
вы можете: я джентльмен: прислушиваюсь к долгу чести. Семья
слово чести превыше всего. Однако: я знал то, что знал. Демон
он одержим Золтаном. Защита Золтана от злой магии против и
разрушил спальню сирены. Это, то, что произошло между ними прошлой ночью
в холле, ты знаешь. Разговор, который ты слышал.

Геза, ты не говорил мне, что капитан Носзлопи продолжил:

– Всего час назад обещал навестить. Я оказался в этой тяжелой дилемме.
Осмотрительность - первая обязанность мужчины, любая женщина должна быть такой
вещь. Через три четверти первого я обошел дом; охранники отпускают меня.
согласно правилам, подниматься наверх для расследования нужно только в два часа, потому что
Я все осмотрел. За час до двух минут я вошел в
комнату. И в час дня злая женщина отправилась к Золтану.

– Ты видел?

– Н... н... Я не видел. Через час, может быть, минуты две я выглянул в коридор.
В коридоре было темно. Безнравственность этого полумрака была подобна. Как только
он достигнет второго этажа, может быть, даже лестницы, стоя заранее, которую вы предоставите
рычаг, чтобы погасить свет в холле. Все это из заключения, чтобы увидеть
Я думал, что второй затемнение в зале, когда
флэш-И. Что я удалился в свою комнату. Что произошло во время
gyanutlan человек и зло посетителей?

– Что случилось?

– Я не знаю.

– Тогда...?

– Результаты, которые мы видели. Нужны дополнительные доказательства? Он обещает время
спускайся. Он из космоса, который у меня есть, потому что, как джентльмен, смертельно осторожен.
Я останусь. В два часа охранники отправляют его обратно на первый этаж по I
Я все осмотрел, все в порядке. В три часа то же самое. Четыре
время наконец включить свет. Я жду встречи с ним, когда вернусь, и
хорошая репутация может спасти и прикрыть. Он не придет. Шесть часов. Семь
вовремя, остановите вахту, потому что... - ага, начинается уборка. Что
случилось с жестокими намерениями ночных гостей? Он выскользнул. Тайно
прокрасться обратно. Почему? Потому что он боялся пойманной рыбы. Потому что дрожал
от честного старого солдата в лицо Дерги: злой поступок
.

Слушать гезу - настоящий яд. Это важно для fat media
светская беседа - единственное слово, которое действительно можно использовать? Оставайся
все-таки это единственный гьянуок, Агнес вчера вечером на самом деле –
громко и понятно – он сказал, что в час дня спустился вниз к Золтану.
Темный коридор не является доказательством. Лампу другую поставил он.

 – Однако это возможно, – продолжил он вслух, но про себя, – что
упадет. На самом деле, это, вероятно, нужно сохранить. После этого разногласия
он не мог встать между ними. Жаркий спор, – резкое движение а
сеглетеш таргыгьял – спичка с чернильницей, которую затем
забрал...

– Правильно! Правильно! – сказал капитан Носзлопи.

– Драка...? Это тоже возможно. Золтан Эльташитотта и Золтан А.
мебелью ударить его по голове. Или: Золтан просто ошеломлен...

– Никогда не кружилась голова!

– ... и Агнес, когда увидела катастрофу, в ужасе убежала. Но
... на все эти вопросы должен быть ответ.

Встаньте и начинайте. Капитан Нослопи воинственно вздернул подбородок,
вопрос о том, что нужно подождать, и когда он увидел, что Геза вышел в
коридор и начал спускаться по лестнице, он подпрыгнул и бросился
за ним, держась за поясницу. Геза шёл по коридору. В холле
сидели Агнес и Раппапорт; он просто сел с ними за старый столик.
Геза тоже сел на стул. Капитан Нослопи величественно и мрачно
стоял позади меня. Агнес медленно наблюдала за ними и ждала. Повисла долгая тишина.


– Агнес, – сказал он после Гёзы, – у меня такое чувство, что некоторые вопросы, которые нужно
выслушай меня, – здесь, перед всеми присутствующими, и
Что бы ни случилось, эти вопросы никуда не денутся.

Агнес медленно кивнула, очень серьёзно и спокойно
ответила:

– Если ты чувствуешь, что тебе нужно что-то у меня спросить, то спрашивай,
– независимо от последствий.

Снова стало тихо. Магнетические, золотисто-карие глаза потемнели
от боли. Геза взяла себя в руки.

– Прошлой ночью примерно в это же время, здесь, в десяти шагах от этого стола,
в кресле рядом с вами, вы вели короткий разговор с Золтаном.

– Да.

– Разговор с... соглашением закончился, вы... ночью
в час... навестили Золтана.

Агнес неподвижная, с бледным лицом, сказал он:

– Закончилась.

Геза, она не могла говорить. Выросла, мучая Агнес бледное лицо, страдающие глаза,
странный, темный взгляд. Которая превратила ее по голове. Агнес
темные глаза, которые он смягчился немного.

– Как я сам Я-Господь, – сказал он немного felhuzott бровей
– и... до сих пор никто не имеет право делать так, что мои дела вмешиваться, я
думаю...

Хью посмотрел на нее.

Но Агнес, – отчаянно сказал – Хочу с kess;gen
застрял? Никто не имеет права делать это под диктовку бизнеса.
Я... кроме того... я пытался поговорить с тобой прошлой ночью, отчаянно
желая понять. Если этот выбор воплотил в жизнь... всё,
что произошло, то у меня есть хорошее оправдание и смягчающие обстоятельства. Но ситуация такова:
перед вами два человека, которые говорят, что ночью в час
ночи кто-то спустился к Золтану; ровно в час ночи
кто-то был в коридоре, потому что свет в коридоре погас; утром
Золтана нашли мёртвым в его комнате, со смертельной раной на голове,
которая... вероятно... возможно... может быть... рука незнакомца не та. Я думаю
Агнес, в таком положении, чтобы быть второстепенной фигурой в отношении к арфе? Нет
чувствуешь, Агнес, насколько ужасна эта ситуация?

 Старый молитор, который до сих пор внимательно слушал, теперь
хотел заговорить. Агнес жестом заставила его замолчать. Он безмолвно посмотрел на
Гезу, и тот снова смягчился.

 — Спроси меня, — тихо сказал он, — и я отвечу тебе.

– Что случилось между тобой и Золтаном? – Горячий спор
он напал... он схватил тебя за руку.

 Агнес покачала головой.

 – Не ищи мне оправданий, – спокойно сказал он. Задай мне вопрос.

– Что случилось с тобой между тем и Золтаном между тем?

– Нехорошо спрашивать, - с тихим упрямством сказала Агнес. Для начала вперед.

– Хорошо, – сказал болезненный, и Босзус на самом деле был обескуражен. Итак: а
часы?

– Да. Теперь ты спрашиваешь.

– В час дня ты спускаешься по лестнице?

– Нет.

– Как ты... разве нет?

– Не спускайся по лестнице. Я не сдержал данное тебе обещание. Я не ходил
к Золтану.

– Агнес! Ну, это... Я верю...

Что он отвернул голову, чтобы избежать взгляда Агнес в глаза.
Носослопый капитан, однако, всем телом дернулся и как будто напрягся
поясница тоже часть речи, заикается, но говорит яростно:

– Впрочем, я так не думаю. Свет в коридоре ночью в час дня погасили
что-то. Я свидетель.

Агнесса тихо, спокойно, почти с вызовом смотрела сквозь удовлетворение
Капитан Носзлопи, к которому нужно обратиться после гезы.

Двенадцать часов спустя, – тихо сказал он, - и отсюда я ушел. Вечеринка
в двенадцать я лег спать. Но не в своей постели. Даже не в своей комнате.
В комнате моей матери. Уже позавчера ночью, потому что... Я почувствовала потребность
спрятаться, как маленькая девочка, когда я была. Прошлой ночью ... в его
комната... диван здесь, занимай мою кровать... на другой кровати Марианна
ложись спать... и я держала руку моей матери... на лбу я держала её, а
на сердце я держала её... мы проговорили до полуночи... а потом всю ночь я
спала, держа его за руку.

Геза выдержал это. Он сделал вдох и поднял обе руки.

– Вот что случилось? – спросил он, избегая взгляда мужчины.

– Так уж вышло, – сказал он, слегка задетый за живое.
Молитор бы.

Геза набрал в грудь побольше ситты, затем сел, и руки
старого молитора оказались по правую руку от него.

– Госпожа, милая госпожа, – сказал он, умоляя меня, – скажите мне ещё раз:
вы точно это помните? – Всё это действительно произошло?

 – Помните это точно, – сказал старый молитор, внезапно
начав давать показания. Вчерашний и позавчерашний день очень запомнились
мне. Позавчера... Агнес в то же время просто пришла ко мне ночью... принесла
агунемюйет... отдул диван... ты застелил свою постель, и я ложусь спать,
в руку. Ты знаешь, сынок, значит ли это, что я
отец? Дети вырастают... становятся сильнее, умнее,
мы тоже... и в то же время я всё ещё чувствую, что в следующий раз
мама, которая лучше всех на свете, как твой отец.
Что бы ни случилось до этого и что бы ни случилось после. Вот почему я запомнил позавчерашний вечер. И вчера, Агнес, это снова сработало. А потом мы долго разговаривали. Раньше он рассказывал о том, что у него
в детстве, о бедняге, о покойном господине, обо мне, — молча смеялся
и плакал, мы (мне приходилось следить, чтобы Марианна не тратила деньги) так
мило подшучивали друг над другом: старушка, большая девочка,
доктор, так мило подшучивали друг над другом, что это вошло в привычку.
А потом ты смотришь на часы. Прошло два часа, — сказала Агнес. Нет, тогда
ты действительно спи, моя девочка, — сказала я. Мы поговорим об этом утром.
Я даю тебе хорошенько выспаться, потому что в больницу мы не пойдём, а потом
мы выключим лампу.

 — Но рука Агнес ещё долго не отпускала его, — ревниво сказал Геза.

 — Он. Сначала моё сердце, потом лоб. Трудно уснуть. Я
тоже... из-за всех этих воспоминаний, радости, тоски. Было без четверти три,
все спят.

И Агнес в своей комнате, она не может выйти.

Старый молитор слегка неодобрительно поднял голову:

– Ты мог бы уйти. Ему тоже следовало лечь на мою кровать
и марианне тоже. И дверь я запер на ключи. И утром я
открылся.

– Да, милая тетя; и либо раньше, если мне придется сказать вам это и подтвердить...

– Я, – серьезно сказал старый молитор тебе, – клянусь на распятии
прежде.

Хью поцеловал ее и с облегчением, освобожденный, счастливый повернулся
Агнесез и, помахав рукой и отдав дань уважения, попытался показать,
что ты чувствуешь. Агнес с добродушной серьезностью посмотрела на него. Раппапорт, у которого было
лихорадочное напряжение, сидел неподвижно, просто взявшись за руку
рука. Он хотел что-то сказать, но потом посмотрел на капитана Носзлопи и
сделал паузу. Капитан Носзлопи бледен как смерть, а гьетретт смущен
он подталкивает талию.

В таком случае, – сказал он, наконец, с трудом, – прошу рыцарского прощения.
Я должен попросить. Служить оправданием усмотрению uri, смягчить ситуацию
семейные дела семьи находятся в пределах компетенции, обстоятельства колоссальны
и, наконец, загадочные обстоятельства той ночи в час чего-то
потушите в холле электрическую лампу.

Затем Раппопорт внезапно заговорил. Вежливо, но по-киносански
верхний заботливый голос спросил:

 Вы уверены в этом, капитан Ур?

Прежде чем капитан несет за это ответственность, Агнес заговорила:

– Если это неверно, вы помните его? Если вы заснете во время ночных дежурств? Или
посмотрим, может, вы, ребята, что-нибудь выложите?

Капитан Носзлопи бледный качает головой; сначала настроился на
определенные вещи, но потом сломанный сказал:

– Это возможно. В конце концов, никто не непогрешим. Ошибаться свойственно человеку.
Это тоже возможно.

Через несколько минут broken night out и sleep it начались.
Остальные еще немного поговорили, потом поднялись наверх, спать.
Раппапорт, комнату Хью спать. Постели Геза в
ведро льда.

– Что это? он сказал Раппапорт.

– В последний раз, когда я ушиб голову, я уходил каждую ночь.
клади в лед.

Я не успокоюсь до тех пор, пока ты не вылечишься.

– Сам не лечусь, - ответил Хью. – Видишь: теперь у меня не болит голова
.

В постель и долгое время они больше разговаривали в последние дни. После
спать и спокойно спать всю ночь.




XII.

На следующее утро E;ry f;lkilenckor Кальман вновь появился в
Молитор-дом. Звонок был.

– Дорогой мой, – сказал он, – мое платье сегодня утром.
ты получишь его обратно. Убери его; это изодранная и грязная одежда, чистая и благородная.
память. Химические анализы были и, конечно, только были.
факт был в том, что я не буду, и я знал, что кровь, по крайней мере, есть.
виды штендо.

Геза спасибо, принял к сведению это сообщение, E;ry Кальмана и так
о:

– Сенсационное утра журнал уже доклада направляет
Секрет Молитор дворца. Что-то, что совершил индишкречио. Мы будем
определять, кто был виновен и понесет наказание. Полиция
однако, по мнению знатной семьи, внутренняя жизнь не должна быть
раскрыта без веской причины, может быть, сенсационной; и, следовательно, всё
мы собираемся провести расследование в спешке и, если можно, даже сегодня
закончить дело.

Геза вопросительно пошевелил рукой. Эори ... загадочно улыбнулся и сказал:

– Пожалуйста, немного терпения. Скоро я вас удивлю.

На этот раз он оставил Гезу, детектива, размышлять после того, как
детектив вместе с ним снова обошёл дом сверху донизу. В двенадцать
часов прибыл высокопоставленный полицейский, и снова
его звали Геза. Геза, она представилась высокопоставленному полицейскому,
который повернулся к Эри и сказал, что теперь его можно использовать в
деле. Эри стоял перед ними; его лицо было серьёзным, но он почти улыбался. Не стесняйтесь двигаться и жить в пределах города, но
следующие несколько минут Геза провёл с вами, как будто кто-то
продемонстрировал ему.

Бенил полез в карман брюк и достал одну из тоясалак и
сам увеличил размер лудтояса — не золотую шкатулку, а что-то вроде неё.

 — Ты знаешь, что это? — спросил Гёза.

 Гёза взял в руки золотой предмет и увидел:

– Я думаю, – сказал он, – что я тебе, кажется, нравлюсь... в любом случае, на Молитор-циме
это выгравировано.

 – Кто бы мог подумать, что в доме, где лежат ценные вещи,
ты это знаешь.

 – Может быть... очевидно... капитан Нослопи.

 Эори ущипнула его за нос, но после того, как он поговорил с капитаном
Нослопи. Он показал ей золотую шкатулку. Если вы ее знаете.

Капитан Носзлопи проснулся, и золотой предмет попал ему в руки.

– Конечно. Этот старый друг был в комнате. Туалетный столик дисзе.
Она всегда изготавливалась из золота. Этот держатель для мыла был.

– Как взять эту золотую мыльницу из комнаты?

– Мы... мы даже не знали, что он пропал.

Полицейский кивнул, затем коснулся левого кармана брюк.

– Но, – спокойно сказал он, – они знали, что он ушёл.

Альмаалак, старинные часы, зажатые в ладонях. Капитан Нослопи лихорадочно
нащупал карманные часы.

– В ту ночь, когда меня обокрали, я должен признать, что виноват в халатности
из-за возможного взлома. Коллекция старого друга
из одного из драгоценных экспонатов. В приёмной на первом этаже на полке.

Полицейский кивнул:

– Тогда вам следует предположить, что оба экспоната были украдены одним и тем же человеком
совершено, если у вас нет доказательств, что виновны оба.
случай был один и тот же.

– Кто это был? он спросил Хью.

– Мы еще не пришли. Доказательства, приведенные на данный момент, относятся только к
в обоих случаях мы имеем дело с одним и тем же человеком. Это свидетельствует о
владелец ломбарда показаний, которые я хорошо помню, что
золотой час, несколько дней назад тот же самый человек z;logositotta ему, кто
несколько месяцев назад, в золотой коробке или держателя мыла. – Но
содержи его в чистоте. Теперь давайте посмотрим, в первую очередь, на две комнаты,
из которых исчезает золотая шкатулка.

Они подошли к двухкомнатному номеру Молитора Арпада; детектив открыл дверь
семья ключей закрыла дверь, и они остановили бениилобан. E;ry K;lm;n
Я вежливо объяснил своему начальнику:

– Это та комната, где таинственного ночного посетителя однажды поймали с поличным
освободили и едва не взяли в плен. Виновник в том, что ключом должен быть номер
, потому что "Убежище смерти Молитора Арпада Ура" было закрыто.
Виновник - тонкий слой пыли здесь, затем оставленный его ногами, и это тот самый
отпечаток не совпадает ни с чьей ногой, которая тогда была в доме
воздержался. Я детектив слева от нас, в двухкомнатной
осторожно передвигайтесь, и если за это время под старым слоем пыли осядет слой пыли
со следами все-таки справился один фельфеджиек, то этот в особенности
обратите внимание. Его удалось сохранить довольно нетронутым
следы ног на туалетном столике рядом. Вот.

Вы заходите в комнату. Туалетный столик рядом с gombost;re strong помог little red
палатки на полу были сделаны из дерева. Маленький красный флажок рядом с ним.
толстый слой пыли под ним довольно отчетливо указывает на широкий след.

– Если это след, оставленный хозяином, то вы нашли вора.

Он посмотрел на своего начальника, который был fejb;lint;ssal ответил. E;ry из
benyil;ban состоящий детектив и тихо что-то сказал ему. Геза
бледный, с бьющимся сердцем. Посмотрел на дверь. Вы не знали
шаг прямо, в бане, на двери, но это ужасное чувство это
уверенность, amelylyel мужчина неумолимо толкали
петли. С тихим удовлетворением Эери объяснил Фелеббу о деталях процесса
:

– В первую минуту нет никаких сомнений, что здесь поработали самодельные воры. Два
у нас есть дело о патенте; – один неповрежденный отсутствовал, другой
почти неповрежденный был удобен. Если бы не что иное, гьянуок не был бы таким.
этого было бы достаточно, чтобы вызвать у вас подозрения, сделайте.

– Вот оно!

В дверь вошел Береч. Решительный, с жестким лицом стоит у двери
близко, должным образом отдал честь и громко проверил
вышестоящий офицер.

– Подойди ближе, Береч, - сказал Эори элкомолодва. – Сними левую ногу
надень ботинки.

Береч покачнулся, как будто пытаясь забеременеть, и тут же
поморщился, схватившись за лицо, наклонился и сунул левую
ногу в ботинок. Грубая ткань, толстая, как колготки.

– Иди сюда и положить ноги в этот след, в, о, Эй, О, боже, –
посмотрите на людей, веселее думать... не топтать
след. Сначала нанесите сюда толстый слой пыли.

Верни Лодитотту Береч Еще. Береч эльсападва оторвал ее от ног, затем
мегбювельт, беспомощное повиновение проявилось там, где
проявились его превосходные командирские руки. Эери нажал и выше поклонился
следы есть.

– Здесь, – спокойно сказал он. Сомнений быть не может.

Два комплекта идеально совпали. Эори сунул руку в карман и достал из него
два золотых предмета.

– Посмотри и это, Береч, и не желай иметь Ракоци-ути
ломбард с шембесицем. Давай покончим с этим побыстрее. Это были вы.

Береч побледнел как смерть, когда пошевелил нижней губой, как воздухом, или
защита после слова "свет".

– Был, – крикнул полицейский. Теперь не пытайся
лежи спокойно.

Береч Кинзотт прилагает много усилий. Защита, отрицание пытается подняться
но громкий крик лекс отклонил его голову, как если бы его ударили.
Он снова поднял голову и снова огляделся, раненое животное
помогающий поиск, бегающий изучающий взгляд, а затем опустил глаза
голова. Сдался.

– Я сделал, – тихо сказал он.

Геза, твое сердце обожгло, прежде чем даровать носящемуся вокруг животному
взгляд, наполненный ужасом. Он не знал, как смотреть на людей-разрушителей:
ботинки на правой ноге, чулок на левой, и
заткни уши, чтобы больше ничего не слышать.

– Как ты попал в эту комнату? asked E;ry K;lm;n. Это было
закрыто.

– У меня был ключ от него.

– Я думал. У каждой комнаты есть ключ, да?

– Да.

– Почему об этих ключах никто не знал?

– Десять лет назад я сменил тогдашнего суперинтенданта из. Новый
персонал не знал, что это за ключи.

– Где вы храните эти ключи?

– В подвале, за угольной камерой, закопаны.

– Я! Нет, когда в номер зашел, значит, ночь прошла.
домой.

– Да, обслуживание было.

– Вот почти стоячее положение.

– Да.

– После полуночи...

– Около полуночи я открыла садовую калитку. В прихожей я сняла
ботинки, колготки, я поднялась сюда, открыла дверь и...

– Все, что находится в этой комнате, является ценным предметом, который вы хотите забрать, потому что
Я надеюсь, что кражу обнаружили только недели или месяцы спустя.

Береч не несет за это ответственности.

– Отвечай.

Береч глубже наклонил голову и прислушался.

– Хорошо. Это ответ. После этого его прервали. Что произошло потом?

– Когда я услышал шум, схватил что-то в темноте... Я сам не знал,
что... и я побежал с этим.

– Это то же самое, на обратном пути, с чем пришел.

– Да.

– На следующий день, он увидел, что кража не была обнаружена, то в гражданской одежде
выделка и это отнесла его в ломбард.

– Третий день.

Ну и третий факт. И это после того, как на это уходило немного времени каждый день. Нет,
после того, как закончились деньги...

Береч покачал головой.

– Разве нет? Я этого не делал?

– Нет.

– Ну и как?

– А ночью опять такое кружение и я увидел, что охранник, который Носзлопий
капитана ура на выставке занимал, не в том месте. Я пришел с... если ты придешь...
кое-что... Я скажу вам, что ворота открыты. Тогда я пошел на первый этаж
аркады... и я не могла остановиться, тот час, то есть
лей...

– Это неправда. Она должна получить все это, потому что, если садовая калитка
была открыта, в холл можно попасть только через холл на первом этаже
коридоры, если у него был ключ. Ключ, таким образом, сначала вы должны
купить. Верно?

– Я... я... была.

– Знаете ли вы, что охранник-это врата в районе.

– Я знаю.

– Окно изнутри открылось и разбилось, наводит на мысль, что снаружи
что-то проникло внутрь.

– Да.

– После этого он вышел из зала и вернулся на улицу.

– Да.

– Шум снова усилился, и он помог провести расследование.

– Да.

– Украденные часы у него в кармане.

– Да.

Эори посмотрела на своего старшего офицера. Полицейский помахал мне хорошенькой рукой
это было, после того, как береч приблизился на шаг, она наклонилась и сквозь зубы
тихо, с горечью сказала ему:

– Иди. – Позор для нас. Позор тебе.

Береч элтапосотт кинджал посмотрел на него снизу вверх, а затем еще глубже
коллапс. Не сумев найти сапоги, фелхузта и, пошатываясь, бреду дальше.
направился к двери.

– Это пока, я бы так и сделал, - сказал Эори фаньярул. – Ключи
найдите... и, кстати... еще раз джентльменов, пожалуйста, если вам это нужно.
нам что-нибудь понадобится.

Геза направилась к выходу, затем обернулась.

– Что с ней сейчас происходит? он торопливо спросил.

– А что с нами случилось? - ответил полицейский. Если потом вы выдвинете обвинения.
проверь, тогда получишь пару лет.

– А если мы не будем выдвигать обвинения?

– Тогда... Берем это всухую. Действие преступника, совершившего уголовное преступление.

– Мы... мы не... выдвигаем обвинений, – задыхаясь, сказала Кисьетт.

 Выбежав из комнаты, она пробежала по коридору и скатилась по лестнице,
вбежав в квартиру Береча. Перепрыгнув через первую комнату, она оказалась во второй. Во второй комнате посреди стоял Береч Йожеф,
держа в руках свой служебный револьвер и обнимая
низкую, круглую, уставшую от работы жену. Он безмолвно боролся. Береч
пытался высвободить руку; затем выхватил пистолет из другой
руки; женщина тоже могла его схватить. Береч хотел
потряси всем этим, женщина с низким, животным стоном завела тебя снова
и снова это. Геза, тяжело дыша, стояла перед ними.

– Отдай мне револьвер, - сказал он, - Береч бе.

Береч посмотрел на нее, и было видно, что он не понимает, что говорит. G;za
он схватил револьвер и одним рывком вывернул руку. Береч
на него смотрели пустые глаза.

– Садись, – сказал он Гезе.

Береч сел. Поездка женщины была примерно такой: сначала остановись рядом с ним, затем
в нескольких шагах от него и растворись в трепетной тишине
плачь, когда тебе это нужно.

– Береч, послушай меня, - сказал Хью. – Я не позволю тебе.
убить тебя.

Береч посмотрел на него, и тот, казалось, медленно приходил в сознание.

– Я сам убью тебя, капитан ура, – тихо сказал он.

– Жена не пускает вдову, а дети не уходят.
пианист и дирижер.

– Я сам убью тебя, капитан ур.

– Почему, Береч? Отвечай. Почему?

– Тюрьма... эль капитан им лучше...

– Послушай, Береч. Ты не в тюрьме. То, что ты сделал...
преступник, совершивший уголовное преступление. И мы не собираемся выдвигать обвинения. В целом
так поступит полиция.

Береч, открыв рот, большими глазами посмотрел на него и медленно потер
он начал потирать лоб.

– И всё же... и всё же я убью себя, капитан.

– Зачем, Береч?

– Не ешь, я могу их накормить. И как я могу жить со стыдом. Я убью тебя
сам.

– Послушай, Береч. Я и моя семья уезжаем в Тракостянбу, в
горы. Там, на ферме Молитора, я найду работу. У меня проблема.
Я не знаю, что с ним делать, и не знаю, что здесь произошло. Я разберусь с этим.
Дети обычно живут нормально. Всё в порядке?

 Было тихо. Тихий звук женского голоса, мягко льющийся
плач, в котором ты словно растворяешься. Беречь
рот уставился на Гезу, широко раскрывшись, затем открылся,
и в то же время из него вырвался крик, разрывающий на части. Это был долгий, душераздирающий рёв,
а затем он перешёл в отрывистые, прерывистые вопли. Берец на коленях
бросился к Гезе и уткнулся головой в его ноги. Гезе
поднял голову, но не знал, как встать.

— Моя Беречка, — сказал он, — возьми себя в руки.

Беречка качала головой взад-вперёд, задыхаясь от рыданий и пытаясь
что-то сказать. Всё остальное на другом лице делает что-то вроде того, как
спасибо, снова жалуясь или объясняя, чего он хотел, наконец,
со слезами на глазах, поспешно сказал:

– Капитан... пожалуйста, поверьте... и я не злодей.

– Я знаю, Береч. Вы заблуждаетесь. Я был в отчаянии. Дети не
знали, как их прокормить. Я видел, как много ценных вещей
валялось без дела, – заблуждался.

Береч шевелил нижней губой, как будто слова искал. Все время
менял выражение лица, как будто по-другому говорил они.
после того, как в очередной раз начал плакать, жалобщики сказали:

– El capitan... пожалуйста, поверь в это... Я не злодей.

– Я верю тебе, Береч. Я знаю это, – я спустился сюда за тобой. И я
собираюсь показать ей, что ты сделал. Ты будешь усердно
работать... и со временем забудешь обо всём этом, как мы
говорили: как о плохом сне.

 – Эль капитан, я не злодей.

 – Ладно, Береч. Хватит, хватит. А теперь встань...

Береч снова опустил голову и заплакал. Слезы лились по его
коленям. Геза позволил тебе, позволил хорошенько выплакаться. Он спокойно смотрел
на её голову, на которой каштановые волосы сливались с белыми прядями.
Широкие плечи, которые на самом деле были у меня, дрожали, как у ребёнка.
Глубоко тронут. Бедное, несчастное создание из народа.

Береч промолчал.

— Нет, — ободряюще сказал Хью.

Береч не двигался. Хью посмотрел на него и наконец нашёл нужное слово.

– Нет, брат, – сказал он мягко, легко, тепло, как и все
эти два молодых солдата-крестьянина.

Береч зашевелился.  Медленно встал и вытер глаза кулаком.
Хочу, чтобы ты знал, но Геза опередил тебя.

– Что ж, это хорошо, Береч.  Попытайся сделать так, чтобы эти господа
полицию вы просто уволите. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь, пожалуйста,
ко мне. И кстати: завтра или послезавтра я тоже выезжаю.
Нет, Бог с вами.

Он помахал им рукой. Берец и женщина сказали, что они раньше марта из уст в
поднимая руки, все тело хочет вам кое-что сказать. Они не знали,
говорить. Геза, однако, имел в виду именно их.

Вы поднимаетесь наверх, и два полицейских подают запрос.
Сначала они колеблются, затем я обещаю вам, что, пока вы будете ходить в
Береч, просто вмешай в это полицию. Геза после
Поднимитесь на второй этаж, Агнес, и доложите о разговоре.
В обеденное время бледный и напуганный прибыл Линдвурм Питер. За ним последовал детектив. Эори сразу же допросил его. Питер почти ничего не мог сказать.
Два вечера — двенадцатое мая и
двенадцатое число — капитан вашей комнаты,
ничего не заметил; ничего интересного; тринадцатое
— вчера — уезжаю утром, потому что вчера была свадьба. Дело о смерти
Я не знаю. Газеты я не читаю. Сначала послушайте. Допрос
вот и всё. Эори Кальман похлопал Петера по плечу и сказал,
что он может идти домой к своей жене. Петер сначала поднялся к Гезе,
перекинулся с ним парой слов, а потом попросил меня, чтобы я
побыл с тобой до завтра; он очень устал и хочет отдохнуть. Гезе
с радостью согласился; Петер спустился в подвал, где она жила раньше,
лёг на кровать и уставился в потолок. Затем он встал и вяло побрёл по
дому.

В полдень он ушёл с двумя полицейскими; однако в три часа дня они
снова вернулись. Геза был вызван. Расследование, сказали они ему, закрыто
Я подумал. Осталось ещё одно дознание. Я не жду особых
результатов, но вы считаете нужным, чтобы на этом допросе присутствовал
и Геза. Геза удивился и спросил, кого вы собираетесь допрашивать.
Эори решительно ответил:

– Нослопи, господин. Капитан.

Геза неловко ждал и опустил глаза, когда Нослопи
с достоинством капитана вышел. Допрос начался с небольшой ошибки. Молодой полицейский по имени Нослопи
капитан, расскажите мне всё, что вы знаете о смерти Молитора Золтана
контекст подсказывает, подумайте. Носзлопы капитана обтягивают ваше высочество принцессу
повествование о доме в mysterious events. Эти
mysterious events of the secret теперь раскрыты. Затем, однако,
эти события ее за этот маленький охранник организовать. В
смотреть большой и выполнил свой долг, но, к сожалению, он не знал
ответ на печальное событие, которое произошло.

– Я? - переспросил полицейский. Значит, вы считаете, что _;rs;g_
это печальное событие при определенных обстоятельствах он мог бы
предотвратить. Например: при каких обстоятельствах?

– Н... н... Я не это имел в виду, – сказал капитан Нослопи. Я имел в виду, что
это печальное событие, произошедшее во время устранения неполадок, не остановило
ничьей доброй воли в отношении режима.

 – Да. Даже несмотря на то, что ты на самом деле был здесь всю ночь. _Миерт?_

– Я... обычно... смотрю, я обычно могу смотреть по ночам, – сказал капитан Нослопи.
– Время и новый порядок охраны изменили мою жизнь, и поэтому,
в частности, я был осторожен.

 – Да. Но если вы ввели новый порядок охраны, то почему в середине ночи я сказал охранникам, что вам не нужно
подниматься на первый и второй этаж?

Геза с тревогой ждёт ответа. Капитан Нослопи прилагает огромные усилия,
чтобы вытянуть его прямо по талии.

 – Это потому, что... я прошёл два этажа... всё в порядке
Я нашёл и добавил, что хотел привыкнуть к охранникам и к мысли, что
я всегда забочусь о нём... они выполняют свой долг... и я
могу каждую минуту получать новые приказы.

 Быстрый взгляд на заголовок. Геза спокойно смотрит на
него. Как прекрасно, что этот простодушный старик
может ответить на ложь и не выдать Агнес, несмотря на
все эти нелепые подозрения.

– По какой ещё причине охранники на первом этаже не
спустились?

– Ни по какой.

– По какой причине вчера неизвестный преступник,
обвиняемый в убийстве, не явился в суд, и почему вы думаете, что
виновный _v;rpadra_ получит его?

– Страсть в... болилмак в "Благородном друге проигрыша".

– Итак, – медленно произнес полицейский. – Вы играете в карты? –
- спросил он, и тут все внезапно стихло.

Ноздреватый капитан покачнулся. Узкая талия, наклоненная вперед, как тонкий ствол дерева.
Который колышет ветер. Послушай.

– Скажи, пожалуйста, да или нет?

– Иногда... Хочу, - ответил запуганный Носзлопией капитан.

– Какую игру?

– Другую ... казино может себе позволить.

– И?

– Чемин это. Баккара-т. Двадцать один. Мака А.

– Да. Ты играешь на большие суммы?

Капитан Носзлопи киносан проглотил немного.

– Иногда поменьше, иногда побольше.

– Какой была ваша самая крупная потеря?

– Наличными в тысячу крон... Я знаю, что был всего лишь зрителем, но я был
самым... с кем играет господин.

– Давайте оставим эту тему. Итак, наличными в тысячу крон. А какой была самая крупная
потеря, которая не была выплачена наличными?

– Пожалуйста... Я господин, который пришёл сюда... только за наличными. Я
никогда не покупал карты; естественно, что только наличными можно
расплатиться по чужой карте.

 – Ответьте мне, пожалуйста, прямо на вопрос: у вас были долги по кредитной карте,
да или нет.

Носзлопый капитан в поту на лбу. Лицевые кости у него такие.
кожа коричневая, на нее напали фиолетовые пятна. Пальцы дрожат, разрывая одежду.

– Есть ли задолженность по кредитной карте?

– Так и было, - последовал глубокий вздох.

– Нет. Кому принадлежал?

– Molitor Zolt;n.

– Нет, ну. Сколько?

Ноздреватый капитан затрясся. Две руки вверх, лодитотта, как будто
он хотел оттолкнуть тебя от чего-то, затем наклонился вперед и быстро
громко сказал:

– Тогда тебе всегда нужно говорить. Потому что я был Золтаном
любил играть, часто без партнера,
во второй половине дня или даже по утрам тоже. Знаете ли вы, что я огромная вечеринка с
чужой разделе я делаю, и, следовательно, как-то сказал, я играю с ней
в одиночку.

Полицейский прервал, хотел разойтись, но капитан Носзлопы
он позволил.

– Мы играли, и я поначалу выигрывал. Золтан смеялся надо мной, издевался,
что я хочу побеждать, потому что я важен в прибыли. После того, как
он отвернулся от меня, удача отвернулась от меня. И всё это время я. Чтобы вернуть тебя, я делал
всё. И вдобавок ко всему потерял время. Золтан дал мне передышку
и снова играл со мной, а иногда говорил, что может занять
выгоды, но знаете ли вы, что это шутка; У меня карточных долгов нет
пусть я приберег их для себя, я бы предпочел покончить с собой, когда, но он просто
шучу, потому что ты смеялся надо мной, и если мы играли, и если был долг
кроме того, он не воспринял это всерьез. И хотя он - мое время и я.
дразню тебя, я уважаю тебя, я и люблю, и жизнь, и я пролил кровь.
был бы готов к этому, так как карточный долг, который не был серьезным между и
между мной.

Он замолчал и, тяжело дыша и измученные, глядя на одну из рыбы
другие. Полицейский серьезно, спокойно, упорно просят:

– Сколько всего у вас долгов?

Капитан Нослопи, тяжело дыша, выслушал его, а затем болезненно скривился,
сжал зубы и сказал, глядя в сторону:

– Семьсот двенадцать тысяч крон.

Геза почувствовал, что ему хочется улыбнуться, и теперь все
смеялись.

Однако двое полицейских с серьёзными лицами сидели на своих местах. Вот что она
сделала, так это ударила его так сильно, что он вскочил со стула и в то же время почувствовал неловкость. Что это? Что у нас здесь? Снова затягивается невидимая
петля на человеческой шее?

 – Как вас зовут на самом деле? – внезапно спросил он у полицейского.

– Нослопи Стивен.

 – _Игазан_ называется?

 Капитан Нослопи, это совершенно не так. Стройная фигура поникла.
Талия расслаблена, а спина согнута.

 – Нет, – выдохнул он побелевшими губами.

 – Как тебя зовут на самом деле?

 – Хлинк Грегори.

 – Почему они называют тебя Нослопи Стивен?

– Старик хотел, – сказал он, чуть не плача, капитану Нослопи. – Я не
хотел. Он меня отругал.

– Я? Хотел? И где ты в нём служил?

Капитан Нослопи уставился на полицейского.

– Как твой капитан, который сам себя называет. В каком полку ты служил?

– Я не был солдатом...

– Почему ты сам назвал себя капитаном?

– Этого хотел старик. Я не хотел. Но он меня отругал.

Я говорил как b;nb;n;, жалобщик – ребёнок.

– Что за вздор ты нёс позавчера Молитору Золтану?

Капитан Нослопи тщетно смотрит на полицейского. Удивлённо
размышляет. И затем, внезапно взволнованный. Вы понимаете, что это?
вопрос измерения.

– Господа, это ужасно – крики отгоняют подобные крики в мой адрес.
гьянусицанак. Поверьте мне, тот карточный долг был несерьезным.
Я могу это доказать.

Бенюль залез к вам в карман и вытащил у вас бумажник.

– Вот, – сказал он, – позавчера днём я получил чек
Золтан. Ты знал, что я снова потерял свои деньги. Ну, если люди
серьёзно относятся к таким большим претензиям, то почему не поддерживают
эти гранты?! Она была мне j;ltev;, а теперь меня
обманывают... О, посмотри на меня, я потерял друга и остаюсь один.

Двое полицейских заглянули в чек. Проверка мая
тринадцатый год; и пятьсот Крон был не о чем. Подпись Золтан был
на нем.

– Почему вы не можете в это проверить?

– Из-за огромного волнения я совсем забыл об этом. Сейчас
на мой взгляд, это у меня в кармане. И у меня нет своих денег.
Мне нужно... Я приехал сюда, чтобы снять квартиру, купить лекарства... старый друг
последний на всю оставшуюся жизнь ... не так ли, Хью?

Геза подтвердил свое согласие. Интервью, однако, продолжалось.
Вопрос, когда острые когти уставились на него, капитан Носзлопи
шея, капитан Носзлопи отчаянным усилием отбросил все это прочь
снова тонкая шея соритасукбола. Драка длилась долго.

– Наконец, тоже сказал полицейский – у вас большой интерес был к
Molitor Zolt;n die.

Зачем им это? Это было не так.

– Если вы сомнительного наследия от нас требуете, то к
от карточного долга избавьтесь.

Носзлопый капитан тонул и плакал:

– Это небезопасно, это не так. Потому что Золтан, пишущий, дал мне все...
Пока он был жив, я не был уверен, что это просто шутка... мегкиноз меня,
потому что развлекаюсь дальше... но когда он умирает, наследники письменно серьезно относятся к делу
.

– Где письменно?

– Должно было бы быть на первом этаже. Третья комната – не та
комната для игры в карты – там хранилище. Золтан, у которого было все.
эта карта, женщины и другие подобные вещи применимы. Она должна быть там.

Прерванный допрос эксперта был прекращен. Двух сотрудников полиции спокойно
обсуждения, во время, после felnyittatt;k на Золтана номере
ключи Золтан, спуститесь на первый этаж и открыл
хранилище. Капитан Носзлопы пережил гезу с первого этажа
и просто молился:

– Господи, Боже мой, позволь мне выбраться. Сэр, пожалуйста, Боже, пусть там будет
быть.

Прошло долгих полчаса. Два полицейских наконец вернулись. Один из них
вложил в вашу руку семь бумажек. Капитан Нослопи
обрадовался, когда увидел бумажки. Семь бумажек
Неделю назад истек срок действия чека; семь нелепых свидетельств о том, что Нослопи
капитан признал, что, опять же, сто тысяч крон принадлежат
Молитору Золтану, а благородному и офицеру
честное слово, что если Молитор Золтан на своей странице укажет:
в течение двадцати четырех часов эта сумма будет полностью выплачена.

– Вот вам снова благородное и офицерское слово, – сказал он,
но немного смягчился в отношении Эори Кальмана.

– Но он знал, что я не дворянин, я не офицер, – воскликнул
Носопырник. Я знал, что я в тысячу раз лучше
за двадцать четыре часа я даже не смогу заплатить. Но он продиктовал
вот так. Посмеялся надо мной. Знаешь ... старым арлекином был
Я в его глазах.

Геза недоуменно посмотрел на злопамятного капитана. Что на это сказать
напуган и отчаянно пытается защитить себя? И по-настоящему устойчивый, даже вопреки
обвинения – это против разорившегося и раздевшего меня, бедного старикашки
арлекин против? Полицейский продолжил допрос. Однако вопросы становились всё более слабыми, и, наконец, он сказал:

 — Ладно... допрос окончен. Однако прежде чем вы уйдёте,
я даю вам два совета. Первый: не играйте в карты даже в шутку; ибо
Молитор Золтан ур в шутку сказал другу: "Сегодня снова
пятьдесят тысяч крон я выиграл у капитана Noszlopy“, но это еще не конец
было ли это, когда карточный долг после обыска, самый большой
суммы, начисленные как должнику, вы нашли сами. Итак, это первый
совет. Второй: не носи чужого имени и чужого звания, какими бы они ни были
повелевает, потому что это ложь, что гьянуба смешивает людей
кроме того, ты лжешь. Наконец, слишком большое рвение причиняет боль. Потому что ты
особенно с учётом того, что в сочетании с громкими обвинениями и виселицей
они хотят получить неизвестного преступника, когда преступления не было. После этого вы можете идти.

 Капитан Нослопи смиренно благодарит вас за предупреждение и
доброту и даже не может выйти из кабинета. Двое
полицейских сказали Хью, что расследование завершено,
а через полчаса по телефону сообщили о завершении всей процедуры. Они думают, что так и есть. Детективы в любом случае
оставляют дом, а дом в любом случае - нетронутой свободой
теперь без ограничений. Дружелюбные эльбуксузцы — это Гёза,
и они ушли. Гёза взял их, а потом не знал, что делать.
Потом к нему подошёл слуга и сказал, что капитан Нослопи
хочет войти в комнату.

 Хью вошёл в комнату. Кровать капитана Нослопи. Жёлтое лицо
устало прижалось к подушке. Он попросил Гёзу сесть на кровать. Геза
купил стул, поставил его рядом с кроватью и сел. Нослопи капитан Элкин
в это время слушал, а потом, сорвавшись на фальцет, сказал:

 – Геза, я бедный человек.

Геза постарался издать веселый и бодрый звук, чтобы попасть в цель.

– Давай, старина, – сказал он беспечно, – завтра опять так туго,
туго, юноша, ты будешь как в ордене.

Носатый капитан посмотрел на него. Лицо смертельно опасного бесконечно малого: было и это
глаза, такие разочарованные и трезвые, причиняющие боль Гезе одновременно
вы понимаете, что этими звуками теперь нельзя разговаривать с ним.

– Кстати, вот и ты пойдешь со мной, – нежно сказал он. – Расскажи мне все,
что у тебя на сердце...

Носзлопый капитан вздохнул. Горький сам по себе в то время,
затем медленно он начал говорить.

– Я в своей постели, - сказал он, - может быть, я вообще никогда не встану. Лучше всего
для меня, может быть, тихо умереть. Ничего не говори, – лучше всего.
Но что я знаю: люди, которых я настаиваю на роскошной жизни.
Я снова встаю, хожу вокруг... Что со мной будет? Там
неделя за неделей, умножьте потерю карты на сто тысяч крон. Теперь я
ты унаследуешь. Если вы хотите, чтобы я сел за руль, – двадцать четыре часа, чтобы–
что я могу сделать ... застрелился.

– Но, дорогой мой, - сказал Хью, - я просто не думаю о том, что
бумажные игроки преподносят тебе ... как нечто серьезное
Примечания.

– Ну, не двадцать четыре часа... отдай это ... чтобы постепенно расплатиться с этим.

– Но, старик! – мы горим. Или сожги их в своей руке,
делай с ними все, что захочешь. Я просто не думаю, что это то, что считается реальным
долгом.

У капитана Носзлопи задрожал нос, он начал дрожать; разбитый глаз увлажнился
блестит.

— Ну, разве это не так? — спросила она, дрожа.

— Ну же, пожалуйста.

— Понимаешь, Хью, — сразу же громко закричал капитан Нослопи, —
я раньше жил здесь, в старой части города... это было хорошо... но иногда, если у тебя было настроение, я месяцами не получал ни гроша и никогда не знал
не выбрасывай на следующий день, старик. И я думаю, что мне пришлось бы это сделать, потому что
она хотела этого, но мне уже двадцать лет, и каждую ночь, когда я ложусь спать, я думаю:
 насколько лучше было бы, если бы я ушёл, и стал бы бедным
рабочим на фабрике. Этот старый старик рядом с большим
состоянием, но что бы со мной случилось, если бы я оказался на улице?
 Сначала я мог бы пойти прямо к Дунаю. Потом появился Золтан. И он уже
_csak_ смеялся надо мной... в глубине души он смотрел на меня свысока... о, ничего не говори,
_csak_ смотрел свысока... и видел, что _ugy_ я хочу зарабатывать деньги,
быть независимой, поэтому записала под себя тех
заметки. Он не воспринимал их всерьёз, но всё равно
привязал верёвку к ноге птицы. Нослопи, или? Капитан?
 Двадцать четыре часа на оплату, или f;bel;ni сам. Это была игра
всё потому, что он так сильно презирал меня; и, возможно, он был прав,
она посмотрела вниз. Грустный клоун был я, а не другой.

Геза глубоко сочувствовал ему. В то же время он видел, что Нослопи
прожил тридцать-сорок лет. Стыдно
было за него, когда он был рабом Молитора Арпада. Испуганным, бедным и
дрожащая душа под дерзкой и героической маской, которую пришлось надеть
и в которой я уже ощущаю себя хозяйкой лица и собственности.
Где теперь эти невыносимо рыцарственные и романтичные слова?
Какой смысл и просто говорить, как только маска безмолвствует.

– Он хороший человек, – сказал он, – я не знаю, ты закончила?

– Что... что я могу сказать, мне ещё нужно...?

 – Если да, то в первую очередь я хочу сообщить, что
наследство, которое вы получите, будет зависеть от ваших потребностей и от того, что у вас есть.
В любом случае мы будем действовать независимо. Аннуитет – это
делаем значительный рейз в два или три раза ... если пожелаете,
средства для вас мы передаем.

– The... руки... даешь мне? - спросил он запыхавшегося Носзлопого капитана.

– Если ты хочешь, почему бы и нет?

– Что я... что я... что я сам...

– После этого... Короче говоря, все, что мы делаем, люди чувствуют.

— Видишь, — закричал он, плача, — Нослопи, капитан, вот оно! Этот человек
заставляет меня чувствовать себя так, как я чувствую себя.

 Сердце сжимается, когда я сжимаю твою руку, кричу, благодарю тебя, рассказываю о том, что
произошло, чтобы меня поймали, а потом он говорит, что я хочу
и одеваюсь так, как хочу, но устало ложусь на кровать. Геза наконец
дружески подтолкнул его и уговорил отдохнуть, пока вышел
ты. Носзлопий капитан, вот что он сказал:

– Ты прав. Я иду спать. И позволь мне сказать тебе кое-что: я никогда в своей жизни
так хорошо я еще не спала, как сейчас, я собираюсь заснуть.

Хэппи заставил его уснуть, а я полуприкрыла глаза и сказала
Геза есть:

– Да благословит тебя добрый Бог, да благословит тебя Бог.

Геза вышел. Хочу пойти в свою комнату, но тут звонит телефон
. Эори Кальман сообщил ему, что расследование продолжается.
официальный форум согласия отменен. Смерть Золтана
полиция опубликовала заявление, в котором энергично опровергает
тот факт, что смерть наступила в результате несчастного случая. Наконец: поскольку медицинское освидетельствование смерти
завершено, вскрытие не проводилось, а похороны состоятся завтра. Геза благодарит за все эти сообщения,
после чего поднимается на второй этаж и рассказывает остальным о том, что
услышал. Остальные молча слушают, и Агнес непринуждённо
говорит:

– Что касается похорон, то мы должны сообщить об этом господину Куновичу. Я сообщу.
позвони мне. И, кстати, я предлагаю, чтобы здесь был дом.
на самом деле, потому что у кого-то, наконец, тоже есть домашнее хозяйство.
езжай, чтобы порадовать мою маму.

У старого молитора на твоем лице внезапно застыло внимание, посмотри
Геза для.

– Да, это очень мило, - сказал Хью. Кто-то должен был; и
если ваша тетя будет так любезна?

Старый молитор покраснел бы от радости и нескольких минут беспокойства
изгес -после того, как перешел бы в cook print и cz;r;n с
talk. Агнес тихая мосолигассал повернула гезу к:

– Я знал, что вы не будете возражать. И я знал, что он
делает меня счастливым, что мы с ним. Снова вести хозяйство – и так, и эдак, – и
вот! Большое удовольствие от собственности.

 Геза рассеянно кивнул, но в то же время вся душа его
была отдана этой идее. Сегодня она с двумя мужчинами сделала добро. Если в этом есть заслуга,
то вы сделали добро? Как легко им было творить добро. Никакой жертвы
не было, он даже не причинил им вреда, но и богатства тоже.
Вчерашние активы, хозяин с разбитым черепом, лежат там, на первом этаже. Кого
это волнует? Живые наслаждаются новыми удовольствиями, каждый по-своему
образ мыслей. Почему тебя не волнуют мертвые? Потому что холодная душа
это было без любви и зло? Если бы это было мило, горячо на уровне сердца и
цепко, тогда позаботился бы о нем? Немного. Плакса. Но Я
нетронутыми так тихо, что сладкое, чтобы насладиться вашей новой недвижимости, в которых
еще одна смерть забрала их. Некоторые лгут в режиме
, когда люди говорят о смерти и о том, как люди относятся к своим собратьям
по отношению к смерти ведут себя. Что вы должны делать?

Геза рассеянно размышляет над этими мыслями. Остальные
Я полагаю, на прогулку, и она ушла с ними. Агнес и Раппопорт своими усилиями
Марианна чувствовала себя лучше derits;k и, следовательно, населения, на улицах, где
яркие витрины магазинов были. Марианна заинтересованно смотрит в окно для вас, но
по дороге домой снова со спины опускаются тоска, уныние, плохое настроение. Ужин
это тихое спокойствие и тихое удовлетворение от потребления.
После ужина в холле разговариваем. И вот четверть одиннадцатого у их ног
снизу снова донесся испуганный, дрожащий крик:
Чаран будет мучиться и выть от боли. Геза вскочил и
побежал в подземелье. С тех пор и до сих пор у Чарана белое лицо
освободившись, они сломали руку господину, которого он бил, душил и которому угрожал. Чаран, однако, не мог говорить, потому что Чаран
был пьян. Женщина повернулась к нему:

 – Почему бы тебе не развестись с ним? – сказал он ободряюще.

 Истощённое тело женщины дрожало и тряслось.

– Я поклялся ему перед алтарём, – сказал он, стуча зубами.

Геза Боссюс из добрых побуждений взвесил здесь расхождение путей. Клятва, данная свыше,
сохраняется. Такая жестокость лишает клятву силы.
Жена с болезненным упрямством покачала головой, и когда Геза
он предложил ей, чтобы либо господин послал меня сюда, либо отослал его куда-нибудь
потише, и она тихо сказала:

– Это было бы ничего. Придёт за мной.

– Ну что ж, ты прикована к этому; и должна получить всё это; и
спокойно ждать, когда это в конце концов убьёт тебя.

Женщина отвернулась, большими глазами кивая в ответ на каждое твоё «да».
Да, это безопасно, верно, да, он прикован, да, ты должен быть
побеждён и должен ждать этого, когда убьёшь меня, да, да, да.

Хью развернулся и в плохом настроении вернулся в вестибюль. Там они поговорили
какое-то время, потом они легли спать.




XIII.

На следующее утро прибыл пожилой Молитор Геза. Геза проводила отца
на второй этаж и немного помогла ему переодеться
выясните, что он наблюдал за своим отцом, который, вы все как-то помолодели.
чувствуйте себя моложе. Слишком похожи, но Молитор старше
Геза некто карчубб и был выше в сыне и в короткой осени
борода, свежее лицо и блестящие глаза, самые чистые и
самым классным человеком, которого знал Геза. Геза , скажи ему
то, что произошло в доме; его отец внимательно выслушал, значит, это
примерно так:

– Что прошло, то прошло. Золтана мы хороним, и с прошлым все в порядке.
закрытие. Что касается меня, я никогда не думал, что когда-нибудь стану стариком
Я хожу в дом Арпада. Может быть, я был несправедлив к нему, но я
в бредовом порыве фантазии и легкомыслия, потому что он так презираем
беден, что даже как его наследник не желает, чтобы дом переступал порог.
 Теперь, конечно, было бы неразумно продавать свою долю наследства,
ты прав. Я согласен, она не примет тебя. Конечно, как и
все хорошо, этот человек достоин, это немного запоздало.

– Как поживаешь, отец?

– Пять лет назад я был бы рад увидеть его, что твоя судьба такая
отличная для собственности; позволяет пассажирам, скажем так: the
может жить. Но теперь, когда я в безопасности там, где меня держали, правда
гораздо более скромный способ – обеспечить спокойную жизнь Ури.

– Что, отец?

– Шесть лун, сынок. Тощая земля в горах, но много лет усердно
Я работал, не обремененный ни копейками; и после того, как они вернулись с войны.
годы войны, когда действительно стоило заниматься сельским хозяйством...

Геза отчаянным движением поднес руку к уху, как будто не хотел
слышать, что сказал его отец.

– Что с тобой не так?

– Папа, это ужасно... все это время я снова слышу, что война для нас
раньше; и как это было благословением на войне для фермера. Я дома
Я сбежала в прошлый раз, на второй день, потому что везде, где я
Я слышал, что такой-то, если правительство с нами, справится с такой болью,
тогда скормите бузату рожь его свиньям. Держать
Я был в ужасе, и вдруг все, что я слышу, это то, что и наша экономика тоже
это то, что они сделали.

Старший Молитор Геза, стальными серыми, ясными глазами несколько секунд
осматривает что-то на ковре.

 – Сынок, я боюсь, что ты, в остальном очень чуткий и отзывчивый,
постепенно станешь таким нервным и чувствительным, что
это не только лишит тебя возможности действовать и принимать решения,
но и сделает невозможным жизнь в нашем сложном обществе. Ты знаешь, каково моё мнение о войне и каково моё мнение об обществе. Но
первый долг - оставаться в нашей стране и у нас
жизнь, которую я пытаюсь сохранить и построить; ни с кем я не ссорюсь, если
я дуюсь, я протестую, я позволяю себе раздавить его или позволить ему
они ладят, кого я знаю как по-настоящему беспринципного, и
экономика просто будет права, но без обязательств.

– Это правда, отец, – сказал глава, но с тем же
будь умнее, возьми правильный кредит или ограбь кого-нибудь, чтобы получить такое же.

– Настоящий сын и такой же, как ты, из-за этих
грязных денег, которые мы тратим на строительство дома, давай выйдем на холм Геллерт и
давай попробуем, как долго смогут люди свежей весенней зеленью зарабатывать на жизнь. – Я
это, Хью, за моральный дух, словом, которое в тебе горит, я знаю.
Но моральный дух определяет последствия холма Геллерт
в пещере вы можете сделать вывод. Такое сложное общество, чтобы
торговаться. Стремитесь быть лучшими – это лучшее, что мы можем сделать. Все
мораль внутреннего слова; и если вы можете,
мы должны повиноваться ему – больше, чем могут сделать только апостолы и мартирок
.

"Но почему бы нам не стать моими апостолами и мартироками в Гезе", - подумал он. – В
Однако разговор не продолжился, потому что его отец закончил
одеваться, и компания отправилась в дом Молитора, чтобы встретиться с другими
членами семьи. Они немного поговорили,
а затем я пошёл по саду к залу для аудиенций, где началась
похоронная церемония. После того, как гроб с телом Золтана
поместили в семейную усыпальницу, рядом с телом старого Молитора
Арпада, они снова сели вместе в холле. О вопросах,
которые они обсуждали в тот день, Бараньяи и Кунович, вам придётся
ручка. Агнес поворачивается, чтобы поговорить со старшим Молитором Гезой.:

У меня есть к тебе предложение.

– И и.

– Моя мама говорила о том, что он отказывается от завещания I
мадьяразтассек, переданный ему как носителю фамилии Молитор, также является частью
передается по наследству. Напротив, однако, мы просим, чтобы
часть, на которую он падает, но при этом учитывается, была отдельной, и из этой
части выплачивались бы те пособия, которые начисляются на имущество. Например: капитан Нослопи получает пожизненную ренту, которая
Геза или слишком значительна для подъёма, и этот подъём — я
только в оппозиции, потому что, однако, я настоятельно не советую этого делать
другое наследие капитана Носзлопи нуждается в признании.

– В этом даже нет смысла.

– А ты нет? Из hatodr;szb;l будет выплачено Noszlopy
зарплата капитана. Это будет выплачено за содержание этого дома
стоимость. Это было бы оплачено в конечном итоге другими благотворительными организациями
расходы, которые, я думаю, с этого момента все они готовы оплачивать.
из-за огромного увеличения и которые так важны по своей сути.
суммы достигнуты. Вы принимаете это предложение?

Отец Гезы посмотрел на тебя. Его отец повернулся и посмотрел на него.

 – Видишь, – сказал он взволнованно, – это нравственный голос, который
нужен, чтобы жить в душе каждого настоящего мужчины. Нравственность и
практичность в одно и то же время. Великодушие и ум. Грубая
сила нужна, чтобы отказаться от подтверждения, но ты прав в том, что
обязанность, которая является значительным активом, поглощает
все наши силы.

Агнешка, повернись.

 – Конечно, я бы согласилась. Большое спасибо и признание в полной мере
примите это. Это решение чрезвычайно умное и чрезвычайно красивое
Я сохраню его.

Продолжайте разговаривать с Агнес. Хью встал и нервно прошелся по комнате.
взад-вперед. Перед обедом несколько минут наедине с отцом.

– Какое милое создание, - сказал отец. – Видите ли,
мой консерватизм на самом деле не опасен: каждый раз за считанные минуты
с убежденностью, которой оказались предвзятость и рассудительность. Я
Я боялся этой Агнес. Доктор! Мисс доктор. Брр! – Это было не так.
Я был прав. Эта скромная, милая, умная, и это самое странное: женственная женщина. Не так ли?
Я ошибаюсь?

– Нет, папа. Все верно...

Его отец выжидающе смотрел на него еще несколько секунд. Однако Геза,
слушайте и обсудить это. После обеда пришел Баранья и
Kunovics. Вот когда я иду по коридору и обсуждали выдающиеся
случаях. Прежде всего, нужно было решить, будут ли активы объединены
остаться-сохранить и решить, продолжать ли компанию.
компания. Затем выполняется решение о том, как выполняется текущая работа актива. Тот
, кто сидел над тихим ганниалом, смотрел на наследников. Ему тридцать
годы назад он управлял большим состоянием: владел сапором и
феллендитами по существу дела, и ближе к ней он чувствовал фабрики и
поместья и всё состояние, как у этих чужеземцев, которые в конце концов
стали даже бедными. Когда он сообщил о размере активов,
в его голосе прозвучало спокойное презрение, которого он ожидал от
элькепедеста, который, по его мнению, должен был прийти. Я был ошеломлён.
Тизмиллионок, которые перечислялись один за другим, заставили бы побледнеть не только старика
Молитора, но и Агнессу с Хью. Единственным, кто
не только спокойно воспринял всё это, но и задал несколько
простых вопросов, был старший Молитор Геза. Кунович урхоз
от этих неожиданных вопросов я сначала обиделся. Теперь я
подумал, как угрюмо мы встретимся. Старик Молитор Геза был чист и спокоен.
Однако это произвело на него впечатление; он послушно ответил ему, и
когда старик Молитор Геза сделал ему тихий комплимент, чтобы закончить разговор:
его талант, которым он один может воспользоваться ради этого
великого дела, затем полностью разошёлся,
она повернулась к старшему Молитору, и теперь он просто разговаривал с ней:

 – Пожалуйста, – сказал он доверительно, громко и жестикулируя, – fortune
распределено? Я: когда я выйду на пенсию, у меня будет достаточно. Но если
это имущество по шесть штук в отдельности, то объединим.

– Верно, это понятно.

Кунович наклонился к старшему Молитору и теперь с абсолютной уверенностью
положил руку ему на плечо и с восторженной, хитрой улыбкой сказал:

– А что потом делать? Кунович должен прийти и попросить
взять на себя инициативу.

— Очень хорошо, — с улыбкой сказал старший Молитор. — Тогда
и богатство вместе, и у нас не будет другой задачи, кроме как очень сильно
мы попросили лорда Куновича, чтобы Шивескедь больше не был таким превосходным
водителем, как раньше.

Это было согласовано. Затем было решено, что Кунович
пока что, старший Молитор Геза, будет отчитываться о своей деятельности;
они поручили Гезе заниматься этим, он также занимается бизнесом, и
договорились, что в Дьюри будут расти деловые люди. Когда все
вопросы были обсуждены, Геза в Нослопи, капитан, который
каждую ночь. Сообщил ему, что аннуитет в три раза
увеличит его капитал; вы в любой момент можете получить его; но, помимо этого
значительная сумма денег, которую я переведу ей сейчас,
в любом случае, независимо от того, что она сделает. Капитан Нослопи
со слезами на глазах слушал это сообщение; я немедленно встал с кровати и начал
всем по очереди говорить спасибо. Что касается Гезы,
то он вернулся в вестибюль, к трём старым политикам. Мнения
по мелочам расходились, но в главном они были полностью
согласны. Они с большим энтузиазмом обсуждали военные события, новую победу, были воодушевлены и излучали уверенность
смотрите в будущее. Геза просто безмолвствовал, слушая их, но когда
прямо к нему обратились с вопросами, заговорил и сначала медленно,
затем все более яростно высказал свое мнение о войне. Трое стариков
вы спокойно слушали.

– Дорогой доктор, – сказал он после яркого выступления Аркадия Куновича, – я говорю
У меня есть кое-что для вас. Подавляющее большинство людей ослы. Это фундаментальная истина,
амелилиэль всегда считается первым. Я - если это правда? Что ж, если вы
тогда это правда: когда-то для них война, а иногда и корчма, где
пропивают их заработки, значит, что-то не так с каждой потребностью. Умные люди не
ты можешь делать что угодно, кроме как спокойно смотреть на них и на то, что он сам считает,
нет и никогда не напивайся.

– Я не знаю, – сказал Бараньяй, – если вы слышали, то до войны,
когда крестьяне спокойно говорили: "Должно быть, была маленькая война,
много людей". Я не думаю, что этот крестьянин мудрец, находясь в
что? Выезд: вся страна собирается стать богатым. Мужику было не так
ну все прошло не очень хорошо. Рабочий никогда, не то, что он искал
отчаянно, что это было: агьяраподас, ложь и состояние пациента.
Извлекайте выгоду из страны, которая обладает величайшими сокровищами человеческого материала –
разрушается и что является совокупностью всего потребляемого?

 — Земля не потребляет его, — сказал он, Бараньяи. И это важно.
 Вы обманываете себя, думая, что городское население является частью худших
отношений между людьми. Нищих, если хотите. Это не важно. Важен
крестьянин. И его добро. И кто унаследовал поместье, которое он получил в наследство,
в любом случае, война унесла жизни его предшественников или эпидемия оспы; он
рад, что земля принадлежит ему. Война привела к экономическому спаду или плохо сказалась на урожае,
в любом случае, он рад, что экономическая ситуация такова. Я не хочу, чтобы ты останавливался,
что война — это реальная выгода. Война в первую очередь выгодна
потребителю, а не производителю. Но если во время войны используются территории, которые до этого были
пахотными, то это тоже выгода. И
я скажу вам, что на самом деле является результатом войны:
она изменила методы производства, изменила порядок потребления, изменила скорость обращения денег,
увеличила инвестиционные кредиты в будущем по сравнению с настоящим и в результате
изменила распределение национального дохода. И поэтому, хотя война
больше потребления, чем производства, обычно богатого на действия,
принесло.

– Боже мой, – в отчаянии сказал Геза, – ну ты же сам не видишь,
что в сегодняшнем ;lgazdags;g;rt завтра придётся платить? Разве ты не видишь,
что всё общество разделено на отель?

– _Нет-нет-нет, доктор, –_ пропел Кунович, – теперь вы принадлежите
им, теперь вы можете попробовать, у вас есть большой капитал, чтобы
устроить всё по-тихому.

Геза остыл, слушая. Кунович рассказал остальным, что задумал Геза
в отношении большого капитала, а также о тихом бозусаготе и тихом sz;gyenkez;st
почувствуйте. Почему вы не видите, что теперь вы приступаете прямо к работе? Сначала венгр
крупный капитал для организации, затем немцы, затем подключение для переезда
английский и французский капиталы. Почему ушли вниз? Почему вы чувствуете себя наивным и
ребяческим в этом плане? Три старых ура обсудили план и
реализацию, которую нашел атлан.

– Эта война, - сказал Молитор постарше, - которая разгорелась до
тебя. Ее вызвало не человеческое намерение, а высшие силы. Человеческое
решение не заканчивать. И это твоя хорошая программа.
на самом деле, сынок, боюсь, они никогда не станут валоситхатоками.
Пока будет существовать человечество, до тех пор на земле всегда будет бедность и все такое.
на земле будет война.

Хью не ответил. Из всего, что услышали три старых уртола, это то самое.
последнее предложение ранило его больше всего. Эта мудрость против
довольно нетерпеливы; даже самые циничные, умные и обдуманные
зло также более способно прощать, чем доброта и вечность
время для молчаливого служения миллионам бесчестно
страдать. Отец почувствовал полную любовь, в которой она нуждалась,
эта душа через минуту перестала любить своего отца. Болезненно
сражался с тобой и что он пытался вывести кесерусег из-под контроля:

– Эти старые лорды, может быть, это затишье, потому что в течение тех
десяти-пятнадцати лет, что они еще живы, не поднимают шума на весь мир.
Инстинкт молчит. Мое поколение, и, может быть, оно такое беспокойное,
потому что страдает не только от этой войны, но и от всего ужасного,
что происходит даже после этого, после войны, после всего мира. Инстинкт
беспокоиться об этом. Горе нам, что вы так освоились в этом мире. О,
для нас это сыновья, которыми мы должны быть.

Судорожным усилием он хотел стряхнуть с себя эти мысли,
когда внезапно что-то, сказанное тихим голосом, могло коснуться уха:

– Ты прав.

Медведь всегда оборачивается. Капитан Носзлопи выглядел аккуратным, благодарным
собачий взгляд в глаза. Что ж, подумал он в первую минуту, Геза, это бесплатно.
мужчина, личность и в то же время человек может чувствовать и
думать об этом. После этого он говорит. Noszlopy captain - это я.
думаю как администратор. Теперь вы смотрите на него как на мастера.

Noszlopy captain поблагодарил всех, сказав, что принял соответствующее
решение за вас, затем сел и ненавязчиво принял участие в разговоре.
Теперь послушай, Геза. Весь день он был действительно в плохом настроении в it
в отъезде. Вечером он встретил Питера, который бледный ходит вокруг да около
дома.

– Нет, Питер, ты все еще здесь?

– Вот эль капитан. Если ты свободен, то хотя бы до завтра.

– Конечно, бесплатно. Что с тобой не так, Питер?

Питер погладил Логазо по голове большого желтого и тихо сказал:

– Великий злодей, бедный Питер, капитан ур.

Вечером пришел Раппопорт. После Агнес и Марианны началась прогулка
. Присоединился Молитор постарше. Геза, однако, не пошел.
с ними. Кибольонготт один в городе Гроув, нерешительный и усталый
иди-ка. Всю ночь был в плохом настроении, устал, и у меня слегка болела голова.
иди спать.




XIV.

Геза отругал меня. Сильно отругал. Пригрозил, что
вышвырнет меня, если я когда-нибудь что-нибудь добавлю к словам его жены, и сказал, что
он, Молитор Геза, своими руками тебя изобьёт, если жена пострадает. Чаран, мрачный, дерзкий, неподвижный, молчал. Геза из
чувства, что я говорил с ним другим голосом. Этот Золтан
советник; Золтан, он мог бы поговорить с ним, возможно, эти звуки; его
губы, однако, этот голос — лжец, такой неэффективный. Ближе шаг
Чаран к.

– Говорит Чаран, – сказал тихо, - мне не жаль тебе эту бедную женщину.
 Как это бывает, сердце мужчины, если посмотреть на него.

Чаран - это густые усы, которые извиваются у меня во рту.

– Нет, посмотри сам, Чаран, ведь ты не злой человек. Ну как тебе не стыдно!
ты эту бледную, слабую женщину ударил и угрожал смертью?

Чаран прищурился, глаза заблестели.

– Не мне здесь задавать вопросы, - сказал, тяжело дыша. Нет
что-нибудь еще, что не принадлежит только мне ... чего мне стыдно, если я знаю себя.

– Okay, Cz;r;n. Говорю тебе, я не злой человек. Но
что ж, положим конец этому ужасному состоянию. Или получить развод...

– Эта женщина даже не хочет.

– Он не хочет, потому что она любит тебя, а ты не хочешь, потому что любишь ее. Что ж,
тогда забудь, что это наконец произошло. Прости его.
На самом деле заслуживает быть бедным.

– Я не говорю, что у меня этого нет...

Он сделал паузу. Лицо Темного спокойствия исчезло с него. Геза снова стал душой
он заговорил, чтобы уже забыть о случившемся. Изуродованный Чаран
лицо покачал головой.

– Я не могу, капитан ур.

– Ну, тогда разводись.

– Я не могу, капитан ур.

– Но, Чаран, ну это же глупо. И грех против себя, против него, против добра. Против Бога. Я не чувствую, что он совершил какое-то преступление.

 Чаран отчаянно вцепился в её широкую шею и, скрипя зубами, сказал:

 – Что ты хочешь, чтобы я здесь, с этой тварью, мучился? Ну, разве я не мучаюсь достаточно днём и ночью? Разве мне не стыдно за себя? С моего лица
содрали кожу. Простить его? Ну, сколько сотен тысяч раз
я говорю себе, что теперь я сожалею, а потом она
забывает обо всём. Но, ладно, забудь об этом, если я не знаю
забыл? Если ты не знаешь, что ж, я не знаю, что ж, я не знаю, повторится ли это миллион раз.
через миллион лет я сожгу поколтюзон за это. Ну, я не знаю.

Геза, болезненно обескураженный, на самом деле послушался и медленно опустил плечи.
рука. Это приводит Чарана в восторг от горячей сцены, когда
усилилось. Плачущий голос сказал:

– И конец, но только один раз, я убью тебя. После, после
Я тоже покончу с собой.

Он повернулся и вышел. Геза неловок, за ним нельзя присматривать. Почувствовал
это правда: конец, который однажды убил женщину, затем
после этого он убивает тебя. Теперь это; снова и снова решает
прости меня; сирна и жаждущий иногда обнимают женщину, но
поцелуй там - это смерть Изи; после поцелуя идет фотография измены
вечная мука при воспоминании о фелпарасло и огненной ране, проложенной небом в душе;
однажды боль переросла в ярость и убила женщину, а затем покончил с собой
потому что любил эту женщину. На этом все закончится.

Геза была вялой и нервной, уставшей. Кстати, Молитор-хаус
на следующий день я был доволен тем, что прошел. Агнес, в частности,
Отец Гезы, он бы завел друзей. Старший Молитор Геза становится лучше
он был в восторге от Агнес и все больше подчеркивал сказанное сыну:
как сильно ты мне нравишься, Агнес, и как ты нужна женщине.
От Агнес. Геза я притворился, что не понимаю этих последствий.
Бесформенная, тупая обида притягивала меня, как магнит, и Молитор-хаус
квартира притягивала. В основном ты был недоволен, но он не знал
Я скажу тебе почему, просто боссз, со злобой спрашивай себя
снова и снова, чтобы найти ответ. Когда берешь отпуск в Тракостянбе,
возникает желание куда-то поехать. Но после
Я живо представляю, что ты чувствуешь себя одиноким, где бы ты ни был.
В то же время, особая благодарность за то, что ты чувствуешь себя атакованным в доме Молитора.
Но вот что действительно волнует и заботит.
Но что у тебя на уме и что на самом деле заботит?
Подумай о событиях последних нескольких дней, и в то же время ты осознаешь, что беспокойство, забота и занятость, которые ты чувствуешь, если в эти дни
думаешь об этом. События быстро сменяли друг друга и не давали
времени на раздумья. Он был рад, что хоть как-то разобрался в этом
и позаботься об этом. Он рад, что Агнес не понадобилось подставлять, и
пришлось обратиться к гьянуситании. Он был рад, что в режиме богатства вы дали ему двойку
суть действия. Но глубоко внутри дремлет
какой-то жестокий и злой вопрос чип-сю, о котором тоже может кричать боль а
, но который теперь снова мучает их. Как это могло быть?
забыть о них? Как у вас может быть 1 минута, чтобы подумать прямо сейчас
все это устроил береч, когда в доме раскрылся вор
и что полиция прекратила расследование смерти Золтана?
Ночью Берец был в коридоре. Хорошо. Но в свою комнату Берец тоже не
заходил ни на одну ночь. И в своей комнате он был уверен, что
что-то или кто-то там есть. Кто? Люди или животные, или что-то
человеческое, но не животное, а воля и сила? Он вздрогнул. Затем
потряс головой. Egy;gy;s;g. Разве такие суеверия не должны
быть отброшены? Что бы ни случилось, у меня есть
естественное объяснение, только взгляните на это. Просто будьте умными, логичными
и упорно ищите убийцу Золтана.

Сбитый с толку эльбамул и заглянувший тебе в душу. Зачем он это сказал?
итак, конечно: убийца Золтана. Ну и как?
вы находите естественным, что Зак был кем-то убит? ДА. Это
вы находите это естественным. Этот, безусловно, понравился, и
уверенность не поколебалась ни на мгновение. Счастлив, когда
выясняется, что Агнес не может быть виновата, и я не могу винить её, но
что Золтан был убит, в этом я ни на минуту не сомневался. Он был убит.
Но кем? Дрожу, волнуюсь, не нахожу себе места весь день и
когда вы это сделаете, отделитесь от остальных, чтобы вам подарили это кинцо,
сияющая луна, которая является чем-то большим, чем забота в мире.

Однажды вечером, когда его отец, который всегда рано ложился спать, поднялся в комнату
, а в холле уже были только Агнес и Раппопорт, он
он встал и сказал, что она устала и хочет спать. Не хотели бы вы пойти спать? Агнесса
затем долгим, задумчивым взглядом посмотрела на него и попросила оставаться на месте
не шевелись. Хотели бы вы, чтобы они с Раппопортом поговорили о Марианне? Хью сел.

– Это маленькая девочка, - сказала Агнес, - была довольно странной душой. Я думал, что это было
никогда не испытывала глубокой и искренней привязанности к кому-либо. И это...
Золтан на самом деле всего два дня и занимался этим. И смерть
Тем не менее, я приказываю вам сейчас, чтобы вы не были счастливы,
что у вас всегда есть доступ к выставкам и всему остальному, а затем, чтобы вы получили подарок от невестки. Всегда подавлена. Бледна. В то же время у меня наворачиваются слёзы.
Во сне, сэр. Я думаю, что он единственный человек в мире, который всё ещё
думает о Золтане.

 – Единственный? – тихо спросил Хью.

 Агнес внимательно посмотрела на него. Геза снова почувствовал, как у него ёкнуло сердце. Это
золотисто-карие глаза, излучающие свет, всегда устремлённые куда-то,
куда-то влекущие, и он всегда был вынужден подчиниться этой
чужой воле. Беспокойно сидя на месте в течение напряжённого периода,
волк посмотрел на Агнес, затем опустил глаза, но ещё долго чувствовал на себе серьёзный,
чудесный, спокойный взгляд Агнес.
 Было так тихо; после нарочитой непринуждённости Агнес он сказал:

 — Значит, ты здесь, чтобы что-то сделать. Что?

Раппапорт выдвинул несколько предложений. Агнес одновременно повернулась к нему:

– Скажи мне, Рапп, - сказал дерюльтен, - почему тебя больше нет?
Марианна? Какое-то время так красиво... какое-то время реальность ухаживала за ним.
он.

Раппопорт отчужденно, с аппетитным ртом, ответил, что теперь он в большей безопасности, чем раньше.
имея дело с Марианной, чем раньше.

– Нет, – сказала Агнес. – Разочаровался в этом? Видишь, это то, о чем я.
думаю, Марианна немедленно вернулась бы к спокойствию и жизнерадостности, если бы ты
например... ты бы спросила.

– О, где мышление.

– Почему? Почему эта мысль так ужасает?

Раппопорт уклончив, Агнес, однако, отвечает прямо
не спеша. Раппапорт, эта поднятая в сторону голова, спокойная
Агнес, и оставайся лёгкой, нежной, но полностью открытой.
Он сказал:

 — Агнес, ты знаешь, что я в тебя влюблён.

 Агнес немного смутилась. Геза уставился на неё и
на спокойствие, которое друг этого свидетельства — я добавил
присутствие третьего лица — может вам обеспечить. Только Раппапорт был совершенно
спокоен. Он самый естественный человек на свете. Агнес
он взял себя в руки.

 — Мило, Рапп, — сказал он с улыбкой, — это очень любезно с твоей стороны. Я
Я всегда знал, что ты ей нравишься. Я скучаю по тебе. Но я, я-э-э,
они не воспринимают это слишком трагично. Обычно ты влюбляешься в женский пол;
 влюбляешься во всё женское; для меня это, я бы сказал, просто
символическая честь... и через очень короткое время я мог бы влюбиться в кого-то другого;
на самом деле — я должен признать, что знаю, о чём
ты думаешь — не просто через короткое время, но с этой любовью
в то же время можно испытывать другую любовь. Может быть, вы тоже это чувствуете.

Дружелюбно и благосклонно улыбнувшись ему, я ушёл.
Однако я ушёл.

– Хорошая идея, которая хорошо известна, и любовь, которую я испытываю к себе.
восприятие. Но...

– Что это?

– Я...

– Нет?

– Ах, не говори об этом. Но поверьте мне, это очень серьезно.

Агнес была сбита с толку и пребывала в растерянности. До сих пор я чувствовал, что
Раппопорт влюблен в нее, но я никогда не воспринимал это всерьез. Маленький Рэпп...
румяное девчачье личико... и восприятие тебя миром Дионизоззи. Сейчас
Раппопорта задели серьезность и искренняя преданность
он умолял меня понять, что любовь - это несерьезно.

– Послушай, Агнес, – сказал Раппопорт, - я понимаю, что в этом нет никакого смысла
не обязательно говорить об этом. В частности, здесь, в безопасности спереди. Но я не хочу.
Я могу сказать вам, что это несерьезно. Для меня в последнее время, некоторые плохой
мой день был...

– Вы? Почему?

Удивило, что Раппапорт может быть плохих дней. Она все радужно
все сдержанно вежливо и мягко энтузиазма.

– Неважно почему. Но, видите ли, в последнее время это чувство стало очевидным.
это было, если бы ... скажем... если бы я, например, был алкоголиком, они...
навязчивый, кто знает, как это тяжело, кигьоджитани ... для тебя, но
только ради тебя я мог бы привыкнуть к алкоголю.

Агнес нахмурилась и посмотрела на Раппапорта.

– Что с тобой?

– А, ничего. Давай поговорим о чём-нибудь другом.

– Нет. Поговорим об этом.

Раппапорт долго защищался. Агнес, однако, упрямо требовала, чтобы
мы были честны друг с другом. В конце концов Раппапорт сдался. Он взмахнул рукой.
Геза, который потерял дар речи, внимательно наблюдал за их борьбой.

– Геза, он всё равно сказал, что я эксгибиционист. Взгляни на
глаза.

Наклонился вперёд. Агнес посмотрела ему в глаза и смущённо отпрянула. Ничего
не вижу.

– О, – сказала она Раппапорту. – Зрачки. Посмотри, как нужно.

– Точно так же. Очевидная необходимость.

Раппапорт откинулся на спинку стула.

– Нет, – раздался резкий голос учителя, – какой растительный материал... какой
алкалоид, от которого ученики так возбуждаются?

 Агнес нахмурила лоб, потрясённая этой мыслью. Раппапорт
откинулся на спинку стула и немного отодвинул манжету. На руке было много красных точек, расположенных рядом друг с другом: игла шприца для
приёма.

– О, морфин, – испуганно воскликнула Агнес.

Геза в шоке встал и пошёл к Раппапорту. Агнес встала.

– Боже мой, – сказал Раппапорт, – я вам сейчас не нужен.
вокруг, чтобы оплакивать. Сядь... нет, я не буду говорить... подожди немного и сядь.

Они сели.

– Но как это случилось? Как ты это понял? – спросил Геза с болезненным
сочувствием.

В прошлом году была зима, приятель, на улице, когда этот презренный бо
фудьдогал. Тогда я снова почувствовал боль в ногах. Опять же, подозреваю защемление седалищного нерва, но боль
ни на жару, ни на холод не реагирует, просто так безумно больно, что
на четвереньках я мог бы лаять вокруг него.

 – Ты помнишь.

 – Нет, и тогда свободы не будет. И я заболел.
это было невозможно... боль в неповрежденном нерве с... все симулянты могут привести примеры...
главный врач продолжал громко смеяться ... Однажды я получил Правазт,
напичканный морфием, и боль была уже почти безумной,
Я воткнул ей в ногу. И тогда пришло это: самое прекрасное, что это такое
странное снаряжение, которое может дать вам мир, – сразу распространилось по всему миру.
благословенное онемение дьенгишиню и боль в моей ноге все еще кричали.
раз, два, затем тихо остановился. Незабываемо.

– Нет, но после этого? - Спросил он Хью.

– Там и практикую это каждый раз, когда у меня начинают болеть ноги.
«Я буду дома, — подумал я, — избавлюсь от боли в нервах и брошу
принимать морфин. Дома и без боли в нервах я бы ещё не
подумал о морфине. Вялый, я стал калекой без него. Серое
лицо... Я сказал, что мне нужно освежиться, у меня есть
небольшая вода...

 — Да, — сказал Хью. Это была невероятная перемена, и я глупая,
это пресная вода сотворила такое чудо.

 – Да. Иногда мне кажется, что ты без неё не можешь. Теперь... если ты...

 Лицо осунулось, и встревоженные глаза огляделись вокруг. Агнес вскочила,
подошла к ней и положила руки ей на плечи.

– Нет. Милый Раппопорт, не надо. Ради меня. Он сказал, что ради меня.
ради меня, ты можешь просто привыкнуть к этому.

Раппапорт нервно ощупала язык, губы и почувствовала жажду
немного проглотила.

– Да, Агнес, - сказал тиккадт еще. – Но только если... знаешь, последние
дни ... плохие были дни. Мне было страшно. Мое сердце немного забилось
все. Но контекста нет, морфий. Ничего общего с
добавить. Морфий на самом деле не так опасен. Зрачки
;sszehuzza. Боже, мне тоже достаточно такой потребности в учениках. Это
слишком велик для такого мерзкого мира. Да... я чувствую, что это
мир до... может быть, после этого... ну, с тех пор, как морфин
может жить в людях пятьдесят двенадцать месяцев. Не так ли? Один из них
любит алкоголь, другой — морфин. Я мог бы стать
опиумным наркоманом. Если бы я был на востоке, я бы тоже
им стал. Это всегда очень интересно.

Агнес выслушала болезненную тему, а затем с любовью и материнской
заботой начала объяснять, что нужно отказаться от морфия и что
да, вы привыкнете к этому. Раппопорт какое-то время благодарно молчал.
он слушал, потом его лицо снова стало серым, а взгляд тревожным.
Он встал и сказал, что устал и идёт домой. Агнес пыталась
удержать его, но я не смог. Эльбуксуни ушёл.

— Всё равно стоит у ворот, — сказала Агнес, и я вытащил «Правац».

Грустно посмотрели друг на друга, потом медленно и молча поднялись на
второй этаж. Когда спичка и потухшие глаза пожелали спокойной ночи,
Агнес схватила меня за руку.

– Я действительно с тобой, и ты хотел поговорить
по-тихому.

Хью дрожал от волнения.

– Почему я тебе не доверяю? Почему ты мне не рассказала
всего?

Геза не смогла ответить.

– Я хочу, – тихо сказала мне Агнес, - рассказать мне все.
Уилл?

– Да.

– Все?

– Все, – послушно сказал Геза. Агнес сжала его руку и
ушла. Геза зашел в свою комнату, лихорадочное напряжение постепенно становилось мучительным.
у него начала болеть голова.




XV.

Отъезд старшего Молитора перенесен на утро последнего заседания.
разговор в стороне.

– Я хочу спросить тебя, сынок, - сказал он. – Смерть Золтана
мандат тоже свободен. По-вашему, у меня нет нужных амбиций.
представляю Тракостьянт?

Хью задумался. А теперь получи шанс стать таким,
где "Вдали от мертвых" можно было услышать слова.

– Какая программа? спросил вэйвер.

– Завтра созываем собрание. Несколько джентльменов в округе
кто решает, мы будем там. Со мной вы должны пойти туда, а затем
соглашение, в котором одна сторона, программа step up.

– Там мы об этом договорились? испуганно спросила Геза.

– Да. Почему ты удивляешься? Наши отношения с нашим народом, со всеми
мы все должны приспособиться к ситуации. Так можем ли мы защитить только те важные
национальные интересы, которые необходимо защищать? Программа и внешний вид
партии. Суть останется неизменной: национальный аспект защиты.

– Спасибо, – тихо сказал Хью. – Значит, я этого не хочу.

– подумал я. Наверное, я возьму и...

Продолжайте говорить. Политика и разговор, оставшийся незамеченным,
становились всё напряжённее и громче. Старший Молитор наконец широко
развёл руками.

 – Закончим, – спокойно сказал он. – Чтобы убедить друг друга, мы не знаем почему
общайтесь друг с другом. Я всегда убежден, что уважаю и не стал бы лезть в ваши дела, чтобы обидеть или унизить вас.
Я просто........... Ты хочешь. Я просто... Я
должен сказать... мне ... больно видеть... что ты снова не венгр
.

Гезе было удивленно и неловко смотреть на своего отца. Эта жалоба была в сердце
она была уязвимой, потому что он чувствовал ужасную несправедливость, потому что знал, что
отец серьёзно болен и потому беспомощен. Отец
внимательно посмотрел ему в лицо и вдруг облегчённо попытался
что-то сказать.

Ну, по крайней мере, не так, как мы, и, как мы все понимаем
Венгерский народ. Может быть, эта привычка передалась из поколения в поколение в нашей
семье, потому что все носят только древние венгерские имена; но
как бы то ни было, мы хотим, чтобы английский был: окончательным,
последней каплей крови в этом мире и в загробной жизни. Я позволю этим
переходить из поколения в поколение, но ты понимаешь, что ты уже не
такой, как раньше. Не так ли?

 – Нет, отец, – тихо сказал Он, – так что не надо.

Старший Молитор с любовью обнял сына, похлопал его по плечу,
а затем повернулся к остальным.
вскоре он вернулся в Будапешт. Семья буксузо была очень дружелюбной.
Странная теплота овладела буксу Агнес от старшего Молитора. После
Я иду на вокзал. Геза напряженной возглавляемых беседовал с
отец. Его душа была наполнена грустью и волнений.
Беспомощность и боль ощущаются. Тебе не следовало этого делать
не стесняйся, что так упустил из рук еще один отличный вариант.
И почему его отец не смог убедить его ради тебя победить, ты?
думал, мир за мегходитани? Насколько беспомощны они нуждаются
если бы сердце этого tenger;rad;su было наполнено любовью к стране и народу,
то к отцу-собственнику, обвиняемому в том, что он не англичанин. Старший Молитор забронировал место в вагоне, а затем вышел
даже на минуту.

 – Мой дорогой мальчик, – тихо сказал он, – я не могу уехать без
предупреждения.

 Геза проснулся и посмотрел на него.

– Есть случаи, в которых я, как бы мне ни было неприятно это говорить, никогда не говорил тебе
этого; но теперь ты совсем маленькая, и я не могу не сказать тебе: не притворяйся – не упусти эту девушку.

Геза смущённо готовится к чему-то, к чему можно вернуться.

 – Не отвечай мне. Давай больше не будем об этом говорить. Я делаю всё, что в моих силах,
как ты видишь. Но я бы чувствовал себя виноватым, если бы без предупреждения, без
Я ухожу. – Ещё не поздно. Но – не позволяй носу
он что-то взял.

Очень жарко обнял Гежу, сел на сиденье, и поезд тронулся. Гежа покинул город и бесцельно бродил по
тёплым улицам. Он чувствовал себя подавленным и униженным, а
главное, уставшим и отчаявшимся. С чего начать? Зачем бродить?
здесь, улица за улицей, месяц за месяцем, год за годом? Что он будет делать и
в чём он когда-нибудь будет счастлив?

 В полдень, вспотевший и измученный, он добрался до Молиторского дворца правосудия.
Вторая остановка была перед домом, и он внимательно осмотрелся. Тулдизит,
суровое здание в стиле ренессанс, с тяжёлым карнизом и окнами,
суровое и безмолвное, в лучах майского солнца. Геза был до боли
раздражён вашим назойливым и вульгарным поведением, но весь дом
в то же время был убогим и жалким, и они тоже это видели. Оромзата и
чорбак, лепнина на карнизе были жалкими, штукатурка была ржавой и
Фелрепедезетт, оконное дерево гниёт. Почему? Потому что старый Молитор
Арпад верил, что война несвободна
от прикосновений? Дело не в этом. Дом болен. Квартира лежит
в атрофии. Раскололась там. Кирпичная страдающая душа, которая хочет
вырваться из того места, где она была совершена. Дом больше не хотел
жить.

Тихие трели доносились из-за прохладной двери, и он поднимался
по лестнице. Дойдя до первого этажа, он остановился и беспокойно
огляделся. Дальше он идти не мог. Лакей для старика
Молитор, обойдя комнату Золтана с ключами, медленно прошел по коридору
в конце он открыл дверь и прерывисто дышал, когда входил в комнату.
В окно светило полуденное солнце. Мебель и пол были покрыты тонким слоем пыли
. Вся комната была таинственной, спокойной безмятежностью, которую искал геза. Геза
настолько впечатлен, что был на несколько шагов впереди. Лежит там на ковре:
стол и парта между ними. Голова рядом на полу, несколько капель крови
кровь и красные капли крови вокруг темного пятна коричневого цвета
Персидский ковер. Брызги видны, даже если они очень для
человек. На нем видны другие, большие темные пятна с довольно слабым следом.
Что это за пятно? Расследование показало, что это могла быть только вода;
любой алкогольный напиток, в котором есть содержание алкоголя
выпаренный.

На вашем столе все еще стоят бокалы, наполненные ликером "Голландец". Это
напиток Золтана в ту памятную ночь? Ночной гость ждал
их? Когда гости не пришли, тогда прикосновение было бы к ним? В
Полицейском расследовании предполагалось, что темное пятно на мозгах вызвано алкоголем
из. Золтан пьян, голова кружится, бутылка все еще знает
к месту, он не знал, насколько тяжелая травма, вот куда ты хочешь.
подойди к зеркалу, и мы все упали на ковер, и через минуту
под ним все было кончено. Это то, что произошло?

Оглядывая комнату, солнечную, светлую комнату с таинственным блеском в глазах
он смотрел ей в спину. Какая из мебели сеглетеша, от которой начинает кружиться голова
У Золтана действительно есть голова? Стол? Письменный стол? Кровать? У всех
трех есть углы, но ни один из них не знает секрета, о котором стоит поговорить. Упрямый
с решимостью пересматривает линейки мебели и любит попробовать
заставить с ними разговаривать, а глаза при этом сводит с ума
на столе наверху. Что у вас на столе, ликер?
бутылки с бумагорезкой, резак для сигар, пресс-папье и
Компания по производству коробок для сигарет? Номер телефона гюйтошера. Блестящая
эрцкатуля. Автоматическая зажигалка. Кто это? У Золтана была такая
автоматическая зажигалка у вас? Почему позволилиа у тебя есть? Солдаты приобрели такие-то
вещи; он купил в тысяча девятьсот четырнадцатом году летом такого-то
номера гюйтошзера в галицийском городке и полтора квартала тащит за собой
с окопами из окопов и после дома, потому что
привык к этому и ему это нравилось. Теперь ты будешь здесь, в своем кармане.

Лезешь в карман, обыскав все карманы. Не здесь. Наверху
он в своей комнате. Наверху он будет жить? Когда последний раз в руки? А
недели назад, мучительной и захватывающим, когда он проснулся, было
количество gyujt;szer упасть на тумбочке рядом. С тех пор? Я этого не делал
ты знаешь, где это. Подошёл к столу рядом с ним, наклонился над ним,
;rcskatuly;nak, и долго смотрел, как будто не решался прикоснуться. В конце концов
сжал зубы, решился и осторожно взял в руки. Сколько раз
он чувствовал обычную руду в своей руке, когда тревога
требовала игры. Положил в карман и сыграл.
 Справа от кнопки. Если вы нажмете на нее,
то мужчина подпрыгнет, а искра перескочит на желтую кнопку.
 В нижней части маленькими печатными буквами написано: «Патент». Австрия. Устройство
доливаем в руки, искры слева прыгают вправо, но при этом
шнур не сгорает. Естественно, что не загорается. Вплоть до
в скрутке. Сколькими из них вы уже воспользовались? Это десятая желтая линия, но эта ...
которая в Триесте заработана таким трудом, что у нее уже заканчиваются деньги.

Замороженный взгляд на ее блестящие вещи. Почему он думает, что он из-за этого
гюйтокесюлекрель, как будто ты принадлежишь ему? Ее комната где-то там, наверху
комната. гюйтокешюлекет, сжимая руки, поспешно закрыл комнату
и, бывало, убегал в свою комнату. В лихорадочном гневе обыскал весь
комната, ночной шкаф, письменный стол, счета, платяные
шкафы, но нигде не мог найти свой gyujt;szersz;mj;t. На другом
столе лежал и громко блестел на солнце.

 Началось головокружение. Снова обыскал комнату, а потом в оцепенении
лёг на диван. Не нужно было оставаться на ногах. Утомлённый
взгляд дрожал, и всё было; он закрыл глаза и сомкнул
ресницы за дрожащим образом, в котором вы гонялись друг за другом, словно во сне.
Какое-то время он боялся потерять сознание после нескольких больших глотков.
дыхание лорда слабость. Слабый приступ головной боли, но снова,
у нее было время подумать. Конечно, сегодня считается, что это
gyujt;szer номеру ее. Это на самом деле второй, она даже не могла
сомневаюсь. Как получить номер Золтан? Только одно объяснение
возможно: она выпала из его кармана, а утром, когда lehitt;k в
Смерть Золтана Новости его и он смотрел, как полиция работа
начало развития. Бенюль был у него в кармане, нервно теребя его;
тюззершам вышел, он не заметил; позже они нашли его, они думали
подойди к той части, где лежат сигареты, и попроси
коробку со стола. Это единственный вариант.

Но это единственная возможность, которая в высшей степени маловероятна.
Он же утром всё время стоит у двери, а
я на секунду отошёл к столу рядом с ним. Если бы она выпала из кармана
трюкача, — можно предположить, что дверь, где они взяли
коробку, была открыта? Полицейский глаз не отрывается от
t;zszersz;m, насколько это маловероятно? У двери они приносят это
включить стол? Это невозможно. Но в других случаях он мог бы это сделать.
 Прошло несколько месяцев с тех пор, как я был в комнате Золтана. Какие у меня есть варианты?
В соответствии с этим, какие у меня есть варианты? Нет. Если я не вернусь к
таинственному ночному гостю, который однажды ночью
бросил этот шкафчик на пол в своей комнате, то
ночью... или с той ночи... снова здесь... и...

Это безумие. Большой твёрдый урра был напуган вышеизложенным, но после
того, как на мозг обрушился ступор, как гроза в конце лета,
в желтовато-коричневом сумеречном полусвете. Мысли, которые он не мог додумать;
Перед его глазами мелькали и исчезали, сменяя друг друга, образы;
сознание то прояснялось, то затуманивалось. В течение часа
он лежал на диване; наконец, его позвали обедать. Вот тогда-то он и встал.
Чувство, что нужно пойти обедать, было каким-то целенаправленным;
 это будет чего-то стоить. Он спустился; однако, слушая, ел
всё это время, и он не знал, почему на самом деле спустился. Обед в конце пути Агнес
о:

– Ей нужно больше… в комнате с вашими ключами?

– Да, – неуверенно ответил Геза.

Он опустил глаза, чтобы Агнес не заметила его взгляд, и после обеда
поспеши в его комнату, поговори с Агнес, не начинай с ним.
Сейчас он чувствует себя сильнее, у него ясная голова и сильное
желание. Ты должна подумать. Золтана кто-то убил, это точно. Нет
это может быть так легко: кто его убил. В
конечном итоге вам понадобится относительно небольшое количество вариантов;
возможны относительно небольшое количество комбинаций; среди них комбинации логической переменной
для людей, которые знают и выбирают правильный вариант. Давайте посмотрим. Может
двенадцать видов тринадцатого числа ночью Нослопи капитан
смотрите, как вводится новый порядок. Охранники были там всю ночь напролет
на лестничной клетке. Они проверяли друг друга; все остальные были в них.
ему пришлось пройти первый этаж, чтобы подняться наверх. И поскольку
именно через них никто не проходил, убивали только тех, кто
это могло быть сделано, кто уже был наверху, на первом или втором
этаже. Я был удивлен, насколько это просто. Теперь вы понимаете
внезапно, какая тоска и с какой определенной целью спустилась вниз
обед: снова ей захотелось взглянуть всему в лицо и на каждое лицо,
что станет сигналом к тому, чтобы увидеть билет на убийство. Если бы эти
лица были изучены, то увидели бы печать Каина?

 Их следует исключить, и следует предположить, что никто не может остановить
проверку или подозрения. В этот момент вам нужно, чтобы
все были настороже. Итак, двенадцать видов, тринадцатый из
них, Золтан, снаружи, на втором этаже, и первый этаж, на
котором мы провели ночь, — вдова Молитор, Агнес Молитор, Молито
Марианна, Молитор Джордж, после Линдвурма Питера и Нослопи Стивена.
В конце концов, он: Молитор Геза. По отдельности: что насчёт этого? И что насчёт них? Кто из них убийца?

 Во-первых: вдова Молитор Джорджи. Никаких предположений и никаких
априорных суждений. Если вы хотите меня в чём-то обвинить, я бы сказал следующее:
так что это желание — большое состояние после того,
как хрупкая, застенчивая и нежная старушка, вы считаете, что
возможно, что золотая жажда одурманила — может быть, детей,
чтобы он сам к этому прибегнул. Ради детей!
Это возможно, например, из-за намерений Магната. Возможно, что
в конце концов Марианна осознала грозящую ей опасность. Этого вполне достаточно,
чтобы быть причиной. Дело в том, что он так легко расстался
с богатством, что это говорит скорее против него, чем за него. Так что с этим можно поспорить,
чтобы все дети сделали то же самое.

 Так и есть. Что вы можете сказать в свою защиту? Защита может сказать, что если Агнес
не может быть убийцей, то и старый молитор тоже не может. Ночь
с двенадцати примерно до двух, чтобы поговорить, а потом друг с другом
держит за руку своего спящего. Если он причастен к совершению преступления Агнес, то
разумно предположить, что другой знает об этом. Чтобы, по крайней мере,
впоследствии быть, и это именно то, в чем ты собираешься признаться.
Она такая? Возможно ли это? Это невозможно. Агнесре даже для некоторых из них
это возможно, но старый Молитор для немыслим. Он из тех, кто
клянется... не дрогнув, лжет... перед распятием.
Готов поклясться? Это невозможно.

 Пойдем дальше. Марианна. Сбитая с толку, юная душа; колебания и необузданность.
Например, если бы каким-то образом она узнала, что Агнес и Золтан будут вместе,
то наверняка это вызвало бы чрезмерную эмоциональную реакцию. Золтан после смерти
Агнес может пребывать в горе и раскаянии. Всё это возможно. Это
против двенадцати с половиной трёх между тихим и
молодым, погружённым в сон на кровати. После чего? Когда старик
Молитор и Агнес заснут? Затем, незамеченным, он проскользнул в
комнату. Но убийство должно было произойти в течение одного-двух часов, и
преступник уже в час дня был бы в коридоре на первом этаже, потому что
лампу ровно в час потушили. Марианны так нет.

Гюри? Всю идею детективных историй провожу. В
Возраст ничего не значит; наоборот: это юность синуве
в кои-то веки родился с намерениями просто слабыми, моральными
торможение на пути внутрь. Таяние бледности, когда Золтан
тело видело больше против него, чем с ним. Быть-е
Гьюри? Этого не могло быть. Старый молитор, ты комната за комнатой
спишь. Двери одной комнаты открываются в другую. Мать уложила его в постель. Ребенок
мать выходит из коридора, ведущего к двери изнутри, закрывает ее, а затем проходит через комнату
и укладывает Марианну. Если спуститься в вестибюль, то в этой комнате
дверь снаружи нужно закрыть. Когда позже поднимется снова
пошел в другую комнату и увидел одеяло воз Николаса. Ворота
Дверь всю ночь я просто закрывал. Старый молитор был бы сыном всего сущего
пошевелитесь, услышьте. С промежутком от двенадцати с половиной до трех часов Гьюри не могла выйти
из комнаты.

Lindwurm Peter? Это очень маловероятно. Во-первых: любой мыслимый
поводом для убийства. Это правда, о которой я вам рассказывал, о том, что
Бедняга Питер — большой злодей, но это брак на тебе сказывается. Бедняга
Питер занят этой трагедией. Кроме того: всю
ночь спишь здесь на диване, честно, крепко, как крестьянин во сне, едва
шевелишься одну или две ночи. В шесть часов спускайся отсюда. Он не
был. Но это мог быть: капитан Нослопи. Мог ли он? Нослопи
капитан против карточного долга; против него, если хотите,
с тем рвением, с которым неизвестный преступник сразу же взял на себя вину. Если
однако он был преступником, то до сих пор полон решимости,
хитрость и дерзость в "бездействии" и "предположении"
пока что мало что значат. И если он преступник: вопрос достоверности, тогда,
вы бы не хотели, чтобы подозреваемый прямо обратился в полицию.
r;ir;nyitani ;gnesre? Если он преступник и если он так решителен и безрассуден
Я полагаю, если это возможно, то, что даже самые насущные для
легкокостных минут прослушивания Агнес о? Несколько слов следовало бы сказать
поговорите и сейчас, Агнес, была ответчицей, узнаете ли вы об этом после конфирмации
или нет. Если капитан Носзлопи, то эти несколько слов он не сказал кому, но
если он сам себя не убьёт, то он не убийца. Если не он, то кто? Кто ещё остался?

 – У меня есть остальная часть Молитора Гезы.

 Геза произнёс эти слова вслух, спокойно, логично,
рассуждая о том, что естественное продолжение и когда есть место посередине,
произнеси это вслух, он напугал тебя, оглядевшись по сторонам. Я не знаю, слышал ли ты что-нибудь,
что он сказал? Вокруг неподвижно, прислушиваясь к шуму в комнате,
Геза боялся поднять взгляд и, разбрасывая
одежду, словно на охоте, ходил туда-сюда. С большим трудом он подошел к
зеркалу и посмотрел в него:

– Я убила Молитора Золтана? – спросила она себя.

Из зеркала на него смотрели лицо Молитора Гезы эторзульт и глаза аджулдозо
в ответ и Геза почувствовал, как они опускаются в сознание другого приглушенными,
напряженный, как буря перед рассветом. Одатан Торготт на кушетке секса
и его сковорода для мозга сжимает обе руки, чтобы прогнать надвигающуюся головную боль.
держи это подальше от себя. Долгое время я лежал так, наконец, я вскочил. Направился вниз по комнате Золтана
.

На втором этаже Эдд присоединился к Николасу и спросил, куда он направляется. В
Комнату Золтана? Она идет с ним, если можно. В последний раз
слабое место этой комнаты до сих пор только в
пойдет. Ему нужно обучать людей для вас.

– Право-е, пожалуйста, если богатство мужчины заключается в том, что богатство должно заключаться в
защите вас. Ты должен защищаться, потому что всему от врага угроза. Я знаю:
моим врагом был. Но теперь защиту нужно давать самому. И ты увидишь
poi hell и defenses поймут, что никогда никакой
грабитель не доберется до меня, если ты меня ограбишь.

Геза ее не слушает. Они вошли в комнату. Гюри сначала нервничает
управление морозником, но вскоре избавляется от нервозности, морщин, чтобы получить
нюх и детектив сыграли.

– Эгигель в курсе, - дотошно уточнил. – В чем зло?
основные мотивы? Auri sacra fame-old. Великий ведущий принцип детектив не
чтобы искать женщину, но, чтобы найти золото. Клада не
мы можем найти; здесь, Поэтому, господа, b;nt;nnyel мы противостоим.

Геза больше не могла слушать. Мысли, в которых участвовал гьетретт,
вплетались все глубже, пока Николас не начал бессвязно шуметь, желая, чтобы они были такими. Мне понравилось,
хотелось согласиться на шутку Николаса.

– Предположение о преступлении Гюри высказал всеми стиснутыми зубами, – а
расскажите об этом. Было совершено убийство с целью завладения имуществом.
 Имущество должно было находиться здесь, в комнате, или, если вас
не было в комнате, то в доме. Дом они не выносили. Дом и
детектив, которого я обыскал, ничего не могли у них спрятать.
И все эти вещи, которые они носили здесь вместе: пепельница, ваза, пресс-папье, все такое.
это было похоже на то, что перелом черепа не мог совпасть. Если
преступление и не должен быть инструментом, с помощью которого
было совершено преступление.

Gyuri ... загадочный верхний-счастливое лицо скользить назад и вперед, в номер.

– Устройство, – торжествующе заявила модести, – ночью, в десять часов пять минут
мы собираемся найти. Великий детектив, однако, не может согласиться с
установите количество, которым должен быть инструмент. Устройство сделано из
могло быть. Виновник - электрогенератор.

– Центральное отопление есть, Гюри. И даже больше не работает.

– Газ. Пламя Бунзена. Роксбург малой плавильной печи
расплавлен. Отсутствующее лицо. Но не исчезай. Десять часов, пять за большим столом в салонте.
Я собираюсь приготовить. А пока проведем небольшое измерение.

Секундомер-часы, вынутые из кармана и трижды обошедшие комнату.
Хью, однако, не видел и не слышал смелых и победоносных
комбинаций. Шок охватил тебя, и мозг в лихорадочной панике
вынашивал мысль. Орудие убийства не выносили из дома, а
приспособлениям даже не обязательно было находиться здесь, в доме. Elt;nhetett. Убийца,
например, сжёг его, если оно было сделано из дерева. Однако, чтобы сжечь
дерево, нужен длинный набор инструментов, который виден и, возможно, оставляет след. Но
если предмет из сегелетса был сделан не из дерева? Из какого материала сделано дерево снаружи,
у которого аномально тонкая лобная кость
сломать, и это после того, как он уйдет? Отследить – почему?
отследить? Вы можете оставить след, но это не освободит его, что
подозрительно. Что это за материал? Какой рукой зарезать
человека и убить его, а затем превратить в воздух...газ... без подарка?

Геза фрозен и мегбювельтен посмотрели на коричневый персидский ковер, который
находился там, где даже свет падал на него еще неделю назад
это было темное пятно на вашем месте. Ужас сковал все тело, но
его мысли точно и быстро подстраивались друг под друга, как
отдаленная, но четкая память управляет ими. Материал, с помощью которого можно обмануть
тонкую, как бумага, височную кость и который после вас
также отсутствует: лед. Сеглетский лед. Если это сеглетеш, то
лед здесь убийца, лед растаял за четверть часа
. Если, однако, возможно, потому, что на нем была капелька крови,
или потому, что он выпал у него из руки, он оставил лед здесь
растаявший. И утром только размером с ладонь - никаких черных пятен на моем ковре.
о ковре, о котором следствие узнало только по этому или
вода поступает из, или это алкогольный напиток, от которого
спирт испарился. Все просто, понятно и замечательно.

Хью повернулся и вышел из комнаты. Николас стоял там, он метался
вокруг. Я прикинул, сколько времени ему нужно было убийце, пока...
в ярде от несущих пол, так, как он мог. Геза, должно быть, жил на первом этаже
поднялся в свою комнату и посреди комнаты остановился, как здесь
его ждало какое-то занятие. Что тут сказать? Что здесь происходит сейчас
"перевернутая спальня" в "Крике"?

– Кто был убийцей Молитора Золтана? он спросил медленно и шепотом, как
ты ждешь ответа шепотом, чтобы дать ему.

Страшно поверить, что это были твои собственные слова, но в моих мыслях
неумолимо работающий больше. Единственный человек, который имеет
номер был лед, который каждую ночь vedernyi льда поднял
номер j;ggy;r szegletes, большие куски замороженного, матовое стекло для
похожие на льду – это был я. Если так, Молитор Золтан раскроил череп
ледяным ударом, тогда убийцей должен был быть
Я верю. Это безумие. Это безумие.

Охваченный ужасом, он пробежал через комнату и защищающе сжал руку девушки.
голова. О, безумие, парящее над ней, и стальные когти ньютогати.
мозги? Немного покружило, когда он стоял, потом он уснул на диване.
 Приступ головной боли. Болезненно-тупое сознание лежало на
диване и с ужасом смотрело на комнату сверху. Один из
неловких часов тянулся за другим. Наступили сумерки.

 В дверь постучали. Хью не ответил. Дверь мягко открылась, они с Питером
заходят. Увидев кровать, он на цыпочках сделал
шаг вперед.

– В чем дело, Питер? - спросил он Хью.

– Эль капитан, тебе нехорошо? – ты спросил Питера с сочувствием.

– Нет, сынок. Что ты хочешь?

– Я всё ещё здесь, капитан.

– Так ты уходишь?

– Да. Он пришёл к моей жене...

Геза внимательно посмотрел на него. Лицо Питера было желтоватым, сероватым.
Твои глаза разбиты, а рот страдальчески искривлён.

– Нет, ты бедный Питер.

– Да, капитан, бедный Питер – очень бедный человек.

Сломанный, раздавленный и отчаявшийся, Хью не хотел его отпускать.

– Питер, я дам тебе денег. Хорошую небольшую сумму. Что, если... э-э... если ты захочешь вернуться?

Питер почесал голову.

– Я не могу, капитан ур. Снова стал злодеем? Такой симпатичный
бедный Питер - большой негодяй.

– Ну что ж, сынок, тогда все хорошо. Да благословит вас Бог.

Чья-то рука вцепилась в нее, и Питер не спешит высвобождаться. Как только он вышел в коридор
и вставил его в дверь позади тебя, Геза внезапно отступил и
после этого он закричал:

– Питер!

– Командуй, капитан ур.

Питер вернулся в комнату.

– Скажи мне, Питер, – нерешительно сказал Геза, - ты помнишь... что двое
на ночь... когда ты спал на этом диване?

– Да, я бы спал, эль капитан.

– Скажи мне, Питер ... ты не заметил ничего странного?

– Нет, эль капитан, ничего. Ничего особенного.

– Все, что ты передвинул - чего не было бы... хорошая вещь?

– Ничего, капитан ур.

– Хм.

Было тихо. Питер с интересом замолкает в ожидании.

– Скажи мне, Питер... никто не входил в комнату?

– Здесь? Никто. Только капитан «Ура».

 – Я? Да... когда я ложился спать.

 – Это когда ночью, кто куда хочет.

 Хью задрожал.

 – Когда ночью я выходил, ты говоришь?

 – Да.

 – Хм. Ну, когда это было? В какой день?

 – В... в первый день. Но, может быть... если подумать: на втором этаже. –
Однако, скорее всего, и там, и там.

– Я? Хм. Который был час, Питер?

– Это могло быть ... было около полуночи. Мне хотелось спать, я не знаю, да, я посмотрел на часы.

Геза молчал.

Но, эль капитан, я думаю, ты смотришь на часы. Я просто хочу спать...
это накатило на меня, как волна, чтобы я снова заснул. Я немедленно
Я заснул.

– Я? Хм. Хорошо... почему ты не сообщил об этом Питеру?

Питер сам военный вместе взятый.

– Я очень, мне нравится говорить, что если что-то странное
опыт, я имею в виду. Это было странно... Я думал, тебе это нравится
осматривать коридор ... эль капитан, я смотрю, а не
Я бы посмотрел "Эль капитан" и выше.

– Хорошо, Питер. Благослови тебя Бог.

Пожал ему руку, и Питер ушел. Геза подскочил к дивану и сжал кулаки
сжимая руки и тяжело дыша, огляделся по сторонам, как будто кто-то начинал атаку.
врагу нужно противостоять. Где враг? Вот он... внутри там
душа в мозгу изгибается, в крови каждая капля внутри. К
собирается ли это сделать враг? Тяжело дыша, он вошел в комнату,
затем в спешке и испуганно вышел. Он не хотел приближающейся темноты
остаться одному. Идти по улице и предаваться отчаянию, от
бесцельно слоняющиеся, болтающиеся тут и там. На улицах снова полно народу. Много молодых женщин, много молодых солдат. Шум толпы — это
тоска, любовь, гудение. Как смеет этот непристойный шум
наполнять тихую ночь? Почему они никогда не задумываются о том, живы ли они
и живы ли они вообще? Если бы это было в потерянном мире,
жили бы мы?

Несколько часов он бродил туда-сюда и, наконец, почувствовал, что ему нехорошо.
На уличной скамейке не хочется сидеть в отеле «Палас».
Гости ужинают на террасе, а он зашёл в
ресторан и ресторан deepest corner ищут укромный уголок
. Закажите ужин. Поели. Организм устал от отдыха
и началась спокойная решимость и чистая твердость мышления.
Ваша жизнь гораздо менее объективна и менее осмысленна. Если радость и
боль измеряются отказом, а не боль, дополнительные результаты
которые носят и принимают все мужчины. Жизнь, прошедшая долгое время после
боли. Я не знаю, чего ты хочешь. Так всё и началось, с этой неудачи. Большие желания, малые способности; слабость и
инерция. И полный контроль над контрактами: бедный моряк,
звезда, может быть, океан был прав. Скиталец-сирота, твоя вера потеряна, и ты
мигрируешь без причины, без цели, я не понимаю. Человек, покинутый Богом. До сих пор только трусость
поддерживала эту никчёмную жизнь.
 Теперь всё рушится на него. Обычный рабский труд,
дешёвый, отказался подчиняться. Ситуация,
в которой нет дороги ни направо, ни налево. Вам нужно остановить несколько
беспомощных мыслей, которые вам нужны в тюрьме. Остановить безумие. Здесь
нужно избавиться от. Этой тюрьмы, разорвать стены. От
этого нужно избавиться, пока не прояснился разум, пока не
появилась чёткая решимость. Вот как нужно действовать. Так что я буду действовать. Сегодня вечером
я умру.

 Это решение было принято. Вуаль без глаз и огляделась;
ушла с террасы, окинув взглядом сидящих людей, и теперь
раздражённо фыркнула, даже взбодрилась. Какое тебе до этого дело? Думая о том,
что отец Буксулевелет напишет и воскреснет в желании
завершить это последнее дело. Спешащий прочь
Официанты не хотели останавливаться; подождём, пока Джонни-Кузнец увидит это.
Прежде чем вы уйдёте, они не позаботятся об этом. Официанты смутно
помнили, как выходили из ресторана. Наконец появился Ковач Яни с двумя
полными тарелками в руках. Если он выносит мусор и
возвращается, то это будет примерно так. Ковач Яни вышел из
полумрака коридора. И тут же остановился. Двуручный меч, сложный в обращении,
был собран и заряжен. Когда вы остановились, он был один в
коридоре. Комбинация из нескольких пластин немного взорвалась, а затем
не наклоняясь, он бы сделал такое лицо, как будто в
отчаянии хочет закричать, широко раскрыл бы рот и побежал
за тарелками. Либегве, протяни руку, феймоздулатталь,
фув, — раз, два, три. После этого продолжай везти
тарелки из коридора через ресторан на большую террасу. Всё
это было похоже на суеверный ритуал, что-то странное, магическое.
Геза, я на время избавлю тебя от этой магии, чтобы ты
мог забыть. Когда Ковач Яни снова придёт,
ресторан, не обращайся к нему. Подожди, пока он полностью не загрузится, и тогда
выходи. А потом я снова увидел, как Ковач Яни остановился
и помахал мне рукой, и три раза хлопнул в ладоши.
Он подождал, пока официант закончит работу, а потом спросил тебя
Кузнец Яни.

– Скажи мне, Джек, сынок, что ты делаешь здесь, в этом
коридоре?

Ковач Яни, бледный и дерзкий, молчал.

– Почему ты не скажешь мне, Джек? Я видел это.

– Ну, если ты хочешь посмотреть, – сказал Ковач Яни в отчаянии, – почему бы и нет.
Я хочу спросить. Не плюй в мою еду.

– Я знаю, сынок. Но я бы хотел знать... что ты думаешь в такой момент... что сделало тебя таким, как ты есть? Скажи мне... ты знаешь моего друга.

 Ковач Яни опустил глаза и покачал головой.

 – Что ж, я скажу тебе, капитан, честно. С тех пор, как жена
у него появилась болезнь, я знаю, что она есть и у тебя, и с тех пор, как я жду тебя,
дети тоже заболеют, и с тех пор я всегда думаю, если вижу такую улыбку
у людей: ну почему бы тебе не сделать это на самом деле?
Скажу тебе честно: сначала я подумал, что это для меня, чтобы посмотреть,
каждая тарелка с едой, которая приведёт тебя к Я, Я, Я могу отравить тебя, как
жена отравила его. Но... у меня не хватило духу. Я этого не делал. Но
когда однажды... неделю назад... я вынес такой большой
груз, в то же время я... не знаю, как... в то же время просто
 мне пришлось остановиться... как будто что-то остановило его... Мне пришлось сделать
это, как будто что-то было не так, или он бы... и три раза, чёрт возьми, мне пришлось,
как будто кто-то взорвал бы...

Геза, вспомни, как ты впервые встретил их здесь, в отеле «Палас». «Он
был дьяволом, — подумал он, — теперь ты фанярул. — Это вызов и
управляет движениями.

– Тогда я готов идти. Если тебе нравится смотреть "Эль капитан", что ж, это тоже.
Мне нравится видеть, что у меня есть только еда, которой рядом со мной нет. Но я должен.
Мне нравится белефуйнам - болезнь... может быть, дьявол, которому я принадлежу.
это.

Фаньярул улыбнулся гезе.

– И что же ты называешь для себя этой магией? - Спросил он Хью.

Ковач Яни покраснел.

– Особого рода, капитан ур, – ответил озадаченный.

– Например?

– Всякую чушь.

– Например? Расскажите мне слово в слово.

Например, вот это: "итак, миллион, миллион, миллион",

– И что это значит?

– Ничего.

– Джени, честно. Что это значит?

Джени смущенно рассмеялась.

– Я не знаю. Я думаю, это означает: если моя жена заболеет,
то умрет слишком молодой, миллион, миллион, миллион. Или:
"все, все, все".

– Я? Хм.

Геза задумался. Ковачу Яни немного стыдно, но горько.
стою перед ним.

– Ты, Джек. Я люблю тебя и свою семью, я отправляю тебя в Татры. Сколько бы денег ты ни получал.
сколько бы это ни было, это нечто большее, чем то, что у нас есть здесь.
ты искал. Там ты можешь оставаться до тех пор, пока не сможешь вылечиться. После этого, если я тебя вылечу,
ты получишь даже столько же, сколько здоровая сельская местность, какой-нибудь скромный бизнес
можете открывать. Отсюда вы уезжаете. Завтра доктор Раппопорт урхоз.

– Сегодня я получил уведомление от начальника уртола о том, что все в порядке, чтобы немедленно посмотреть.

– Нет, тем лучше. Тогда для вас найдено место. Подготовьте его подальше,
вам желательно завтра после поездки. Завтра вы получите деньги. Если
сейчас, кто–нибудь - завтра утром, может быть, на предварительные расходы?

– Спасибо, капитан, ур нет.

– Завтра в полдень тебе не дадут денег. Так что утром он пошёл к
начальнику УРХ. А теперь дай мне бумагу и чернила, — напиши
записку, что завтра ты возьмёшь начальника УРХ и ещё одного, за
Деньги, которые вы получите в конторе Молитора,

Ковач Яни уходит, не сказав ни слова, он принёс письмо священнику, который
молча повесил трубку. Геза написал два письма. Раппапорт написал,
что если возникнут проблемы с кузнецом Янирой и что бы ни случилось, свяжитесь с
конторой Молитора, о которой он мне рассказал, или с его отцом, который
тоже хотел позаботиться о судьбе кузнеца Джонни.

– Нет, сынок, две буквы.

Кузнец Янни побледнел, держа в руках две буквы.

– Эль капитан, – сказал он на незнакомом языке, – это... правда?... Эль капитан...

– Да, сынок. Действительно. А теперь благослови тебя Бог. Не жалей меня.

Ковач Яни с горечью подавил крик.

– El capitan...

– Ладно, сынок, я понимаю так, как вы все собираетесь тебе сказать.
Знаешь что: зайди куда-нибудь и сделай его сэром сам. В таком случае подойдет
три почетных знака начальнику секции. Нет, мне нужно срочно написать письмо.

Ковач Яни, оставляю тебя поплакать. Геза и начал писать письмо отцу. Письмо короткое, и писать оказалось легче, чем он думал. «Дорогой, добрый отец, — написал он, — с меня хватит. Поверь мне, ты не
Я могу продолжать. Мне очень жаль, что тебе больно. Я думаю, что
если бы я умер, то последние три года мне пришлось бы думать о
том, что должно было быть мной: о войне, которая уничтожит его. Возможно, она
уничтожит его. Конечно. Я больше не могу этого выносить. Ты мудрый, добрый и
любимый, ты будешь помнить меня. Я люблю тебя, я очень сильно тебя люблю, и мне жарко
от благодарности, и со слезами на глазах я думаю о тебе, и, как в детстве,
я целую твою руку.

В качестве постскриптума к «Кузнецу Яни» рекомендую отцу, после того как
вы отправите конверт и письмо, аккуратно и с любовью положить
карман туники. Верни это письмо домой, на стол, на столешницу
Я найду руки тебя и твоего отца, чтобы передать. Все в порядке, и это хорошо
вот так. Вы чувствуете тихое удовлетворение и полное душевное спокойствие.
Мелькаете на большой террасе в земле и бесчувственно, безразлично нападаете на людей.
верхняя продуктовая лавка j;akarattal. Они счастливы и
смеются, шепчутся и вожделеют. Тихий субъект прислушивался к
весу множества голосов от слияния голосов и в то же время вы понимаете, что
зугаса в ту ночь, прогуливаясь по многолюдным пешеходным зонам, слышал, как это использовалось
и это иногда так раздражает. Старые книги можно почитать, чтобы
когда корабль в штормовом море покинет все надежды
потеряно, уничтожение ожидающих матросов верхушками бочек
бежать и разбить корабль женщин. Судно пошло ко дну; они упоенно
хочется окунуться в них. Эти мужчины и эти женщины, у которых есть жужжание желания
звучит для уха слушателя, как гигантский пчелиный рой, жужжание
это также грядущие потерпевшие кораблекрушение, которые я чувствую каждой клеточкой своего тела. Друг друга
слэшер целовать их хочу megr;szegedni. Бедный himek и бедных
женщины.

Публика в ресторане начала потихоньку редеть. В одиннадцать часов все заперты в ресторане
. Геза с тихим томным видом встал и направился к выходу. Кузнец
У Джени покраснели глаза, но она снова не могла говорить. Геза
с улыбкой он кивнул, чтобы ты брала все, протянув руки вперед.
плечи, полуобнял его, а затем ушел. Незаметно он закончил школу в "
жаркой ночью по дороге домой". За этим нет ничего такого, о чем позаботиться бы пришлось
нет ничего, прежде чем он устанет ждать; можно лечь и
можно поспать. Глубокий и мягкий покой. Остальное - мягкая тишина
Чувствуя себя во сне, он закончил свой путь домой и к дому Молитора. Здесь в то же время
тревожно. Он не понимал, что это за волнение; ворота, однако, не
позволяли ему позвонить в дверь, и он продолжал идти в сторону городского парка. То тут, то там
бродил по ночной роще и, наконец, устав, сел на скамейку. Что
же, если ты здесь закончил, то так и быть. Он достал из кармана пистолет и
с любовью взвесил его в руке. Подними... сердце из пасты... ах,
как же мне ненавистна мысль о том, что до утра я буду сидеть здесь, на скамейке, окровавленный,
погрязший в пыли, — из его кармана можно что-нибудь достать, ведь наверняка
все украдено. Подозрительно огляделся по сторонам, но рядом не было
никого. На отдаленных скамейках сидели просто влюбленные парочки. Они позволяют мне получать все удовольствие,
бедный; пусть они немного полежат, опьяненные счастьем, перед тем, как
грядет крах большого; его мир уже рухнул ... уходит, и руины
погребены под работой. Пистолет был убран, и потихоньку начался Молитор-хаус.
Когда вы туда доберетесь, киносан снова будет корчиться от беспокойства по поводу того, что выбегает. Я не знаю
позвонить в дверь. Зайдите с другой стороны и посмотрите на дом. Почему вы боитесь, что это сделает
из дома, из ночи в размытом виде нетронутым и лаконичным фелмагасло, но
пациенты и разрушенный дом? Она не могла перед тобой отчитаться. Снова ходьба по кругу
он начал, как будто просто ходить; но ходьба становилась все злее, и
это выматывало сите. Почему ты так бесцельно бегаешь от него здесь? Какой
сюрприз еще может подождать? Молитор Золтан был убит; но он это сделает
уничтожить единственного человека, которого Молитор Золтан убил, чтобы обвинить в его убийстве
возможно. Что еще вам нужно? Это не идеально, постоянно, в полном объеме
позаботились? Но да. Ах да. Предоставленный Молитору золтан был убит. Но
если случайное несчастье разрушит его? Что тогда? Весь его
расстроенный волнением от родившейся догадки Молитор Золтан
он был убит. Это предположение построено на выводах
вывод за выводом, как из тяжелых гранитных кубов и так построено
душа за ужасными идеями превращается в тюрьму, из которой она не может сбежать.
ты можешь сбежать. Но если все эти предположения вас не устраивают? Если только
заболевание нервов в результате разложения? Сумасшедшие неотразимы.
логика может быть умной; неизменным остается предположение, с которого они исходили,
безумное предположение – сияние разбитого мозга. Увидишь меня
больной мозг, отравленный мыслями о мире призрачных огней?
Само по себе то, что с самого начала маньяк с повторяющимся
«я» Молитор Золтан был убит, само по себе является подозрительным
симптомом. Трезвость, безупречный ум, неповреждённый и ясный рассудок, так что
с самого начала нужно быть умным: _лехет_, он был убит. Вот как я начал:
_бизоньос_, он был убит. Почему это точно? Где были доказательства того, что я...
где гнездилась эта уверенность? Здесь, во мне... беспорядок
неврологических связей и извивающихся клеток мозга в моём... в безопасности в тех, кто
с необходимостью обвинять в том, что тебя подвели и предали. Теперь я хочу, чтобы
мне вынесли приговор, который скользкий и
всегда подозрительный выдающийся интеллект назвал такими доказательствами,
на основании которых тот же скользкий интеллект предоставил
его. Болезненно чувствительный мозг что-то придумал, и я позволил
этому болезненно чувствительному мозгу использовать ту же фигуру, что и
на основании которой меня приговорили. _Эз_ безумие. _Эз_ безумие. _Эз_ распад. А что, если это... ужасное усилие... ура, я могу
это нарушить механизм?

Возбуждённый, я бросился на студенческие улицы и в поту сражался
с тобой. Мне не нужно было сердце, чтобы застрелить тебя, потому что такие мысли
мучили? Потому что неделями и месяцами с тех пор, как она сражалась, это ты и только ты
Я не знаю, как здоровье, чтобы взбираться на берег, звать на помощь и
стыдиться? Вот и тону в тебе... Задыхаясь, он открыл рот, — я
он почувствовал, как из горла вырывается сдавленный крик,
потом прижал руки ко рту, чтобы не закричать, и побежал по
опустевшим улицам. Наконец он почувствовал, что больше не может.
Она вернулась в Молитор-хаус, измученная и взмокшая от пота.
остановилась у ворот и вдруг решительно позвонила в дверь.
Новые сверхбыстрые ворота открылись, и он потерял дар речи, благодаря вас, пройдя мимо
перед ним. Тихое, сильное давление на сердце, усталость при подъеме по
лестнице. Несколько шагов, а затем, к вашему удивлению, вас остановили. В вестибюле
налицо ясность. Кто здесь виращит в такой час? На секунду
он прислушался, но ничего не услышал; у фелсиэтетт отлегло от сердца.
поднялся по лестнице и, не останавливаясь, помчался на второй этаж. Я не хочу видеть
снова ничего. Я ничего не хочу слышать. Ты не хочешь новых
горьких тайн, которые разрушат твою душу. В комнате,
при свете лампы, она закрыла за собой дверь и села.
 Мегхайдзольт, ты устала, ты чувствовала себя грязной. Ты вытерла пот
со лба, затем встала и медленно умылась. И тут в дверь постучали. Она испуганно
повернулась к двери. Это невозможно. Ошибка. Нервы на пределе
они изменяют. Немного послушал из страха. Было тихо. Вернулся к
ванная к вам. Затем снова раздался стук в дверь, более сильный и
нетерпеливый.

– Кто там? - спросила Эльзападва.

– Это я. Раппопорт.

Шагнул к двери, затем остановился. Он не знал, рад этому,
этот мрачный маганоссаг больше не одинок, или раздражен
ну же, в эти трудные часы, и вмешайся. Неохотно иду
дверь. Раппапорт нетерпеливо взялась за дверную ручку.
Хью открыл дверь и остановился в дверном проеме.

– Что такое рэп? спросила с тихим гневом.

– Впустите меня, - возбужденно сказал Раппопорт.

Необычная энергия хлынула в комнату. Быстрый
взгляд, брошенный по сторонам, после чего Геза повернулся к.

 – Милый Гезам, – сказал он с большим воодушевлением, – прости меня... мы так долго
ждали...

 Кто этот вар_унк_, враждебно подумал Геза. И что это за закон, по которому вы здесь
проводите испытания?

 – И с тяжёлым сердцем продолжил Раппапорт. Теперь, когда ты наконец-то
вернулся... я хочу спросить... ты ещё не лёг... но сначала поговори с
нами немного.

 – Кто с нами? – спросил он Хью.

 – Мы с Агнес.

 – Нет, – ответил он, вспыхнув от гнева и стыда. Что
ты стоишь здесь на страже, я над тобой? Откуда ты узнал, что я дома?

Раппапорт замялся.

– Управляющий, которому они доверяют, сказал, что явится с докладом, если ты...

– Ну, большое тебе спасибо, я не хочу. Я не хочу разговаривать. Без четверти три
Я хочу заняться сексом. Иди и ложись спать. Здравствуйте. – Нет, старина Рапп,
извини, послушай, я правда не в настроении для
тихих разговоров. Я устал. Нет, да благословит тебя Бог, чувак
Рапп...

Раппапорт растерянно стояла перед ним и со слезами на глазах смотрела на него. Геза
взял её за руку и вывел, она последовала за ним. Раппапорт покорно и беспомощно пошла за ним.
выходи. Однако, когда дверь была рядом, она открылась, и
вошла Агнес. У Гезы сжалось сердце. На его лице застыло выражение
Агнес, гнев, стыд, смущение, страх и тихая, неуверенная
освобождённая решимость. Теперь даже убить.

 Агнес протянула ему руку, и он не отпустил её.

— Привет, Геза, — спокойно сказал он, — я попросил Раппа посмотреть
со мной и подождать тебя. И подойти и спросить себя... _Некем_
 мне нужно с тобой поговорить. Сделай это ради меня, пожалуйста, если ты устал
также. Через четверть часа... до вечеринки... если хочешь, здесь.

 Я чувствую себя неловко. Потому что это неправда... неправда,
что тебе нужно было вести этот разговор... и нелепо, что
ложь — это простая любезность, которую нужно принять, когда она
сейчас могла бы и была бы в безопасности в эти тяжёлые часы, когда только
свободный разум может успокоить холод, который на самом деле пронизывает твою жизнь... Но ты
ты не знаешь, потому что в целости и сохранности, это страдания, это главные причины этой мрачной
слабости, это трусость, это недальновидная тактичность
послушание. Он опустил глаза и болезненно закусил губу. Агнес
он протянул ему руку.

 – Сделай это, дорогой Хью. Спасибо. Ты можешь сесть.

 Геза вздрогнул и огляделся.

 – Не... давай просто спустимся вниз.

 – Хорошо. Давай спустимся.

 Я иду в вестибюль. Они сели. За стол у кофеварки. Агнес
предложила Гезе чашку кофе, и Гезе согласился. Затем они молча сидели
какое-то время. Над ними по-прежнему царила тяжёлая тишина большого дома. Гезе
спокойно чувствовал себя, и это было почти хорошо для него. Но он не хотел, чтобы
это чувство прошло, и поэтому искал и пересчитывал
он поднял глаза на Агнес. Агнесса сидела неподвижно и напряженно, подчиняясь
взгляду Гезы. Теперь двинулась.

– Да, – сказал он быстро и громко, как будто был в полной безопасности.
решимость. Вот почему я спросила Хью. Все, что происходит в этом доме
случившееся, скажем, с марта, когда я захочу, считается законченным.
Однако я не уверен, что меня считают завершенным, как полицию. В
Я для меня это до сих пор невыясненными оставались вопросы, которые обижают и
неспокойно скучать. Вещи, чтобы сделать в будущем, но прежде всего: необходимо уточнить
подробности на Малл. Если хотите: секреты, которые непросто упустить. Здесь
Мне нужна твоя поддержка... но не просто поддержка,
а доброжелательность, доверие, любовь. Я могу рассчитывать на то, что он будет рядом?

 Геза слушал с недоумением и подозрением. Чего ты хочешь? Куда ты хочешь уйти?
 Зачем ты хочешь втянуть её в это? Какие заботы одолевают их сейчас,
когда они беззаботно смеялись на бегу дни и недели напролёт? Но
ответить ему.

 – Да, – сказала она, опустив глаза, очень медленно, – это естественно, что я
доступна...

 Лицо Агнес слегка исказилось. Геза медленно подбирал слова.
враждебность была. Из-за того, чего он хочет добиться другими способами, чтобы
сражаться. Цветущее прекрасное лицо, полное решимости, жёсткая маска — это
ты.

 – Спасибо, – спокойно сказал он. – Что ж, я могу сказать тебе, что это такое
первый ряд и раскалённая добела работа.

 Геза был когда-то. Агнес посмотрела ему в глаза и медленно и спокойно
сказала:

 – Я почти уверена, что Зак действительно охотился на меня.

Геза застыл, уставившись на него. Золотисто-карие глаза Агнес, словно огонь,
пылали в ответ, и она снова почувствовала, как что-то внутри неё ожило.
этот удивительный взгляд беспокойного хозяина, отталкивающий взгляд. Где ты? Что
ты хочешь с ним сделать? Чего ты хочешь? Почему ты так говоришь? Что ты почувствовал и что ты узнал
из того, что чувствует его душа? Я хочу, чтобы разум Поя
полностью потерялся, и отчаянное безумие вырвалось наружу,
заставив его дрожать и выть. Огромным усилием воли он оторвал от себя Магнит
и с сердитым видом повернул его к себе.

– Посмотри на меня, Геза, – сказала Агнес. – Вот что я тебе скажу:
я всегда буду с тобой, и я святая, я клянусь себе, что сохраню своего Золтана
убийцу.

Геза, беспомощный от страха, уставился на него. Выражение ее глаз, в то же время
неуверенность стала; быстрым снимком я сменил глаза спереди и в самом
неуверенный полумрак, в то же время начинает болеть голова. Вошел Гьетретт.
сжимая руку в своей мозговой раковине, он тихо начал кричать.

– Боже мой, – сказал он со стоном, – Боже мой, зачем ты мне это говоришь! Я не
Я могу. Я либо сошёл с ума, либо сойду с ума. С тех пор, как
 я убил Золтана.

 Слишком тихо. Раппапорт, бледный и неподвижный, сидел на месте. Агнес
медленно встала и пошла в дом. Геза вздрогнул и посмотрел на него. Теперь
что сказать? Что теперь? Теперь, разрушая нервную систему этого
страшный секрет. Теперь, что сказать? Кто разоблачил здесь
тебя? Сумасшедший, ненормальный? Или убийца, чтобы убивать? Но почему
Я убийца, почему бы тебе, у которого тоже есть кто-то, не обвинить тебя, или
себя разоблачить ради тебя? И если у вас все еще чистый разум и трезвые мысли об этом
больной мир? Агнес положила руку ему на плечо.

– Я больше не могу этого выносить, - потрясенно сказала Геза. – Все рушится.
Этого было достаточно.

Агнес наклонилась к нему.

– Чего ты хочешь сегодня вечером... с какой решимостью она боролась ... с тех пор, как ты вернулся домой? –
нежно спросил он.

Геза схватился за голову, сжимая её в руке, чтобы унять ужасную головную боль.
Ослеплённый взглядом Агнесре.

– Я не могу этого вынести, – сказал он. – Убью себя. Выйду из... этой... тюрьмы...

Агнес выпрямилась, горящими глазами посмотрела на него и кивнула.
Сделав несколько шагов, она развернулась и остановилась. Геза мягко
со вздохом толкнул их в руки начальника. Раппопорт возбуждённо
говорит:

– Геза, я месяцами умолял тебя... Я был слаб и труслив
и позволил тебе отвергнуть меня... но ты знаешь, что я лучше
Я люблю тебя, как своих братьев... поверь мне, ты не можешь исцелить
Мне нужна помощь... и тебе нужно исцелиться... пусть это будет
помочь сделать...

– Что? – Как? – спросила она с грубой и болезненной враждебностью.

– Победи босса, который всегда восстаёт.
Поверь мне, это суеверие, невежество и суеверность.
Как вы знаете, инстинкт — это наша жизнь, которую мы не контролируем... и
знаем наши секреты, которые никогда не раскрываются
или которые мы можем узнать на сайте. Я просто
я не закоренелый материалист. Но эти психические процессы, связанные с механизмом коры головного мозга,
меня просто сбивают с толку, если этот
механизм кто-то прерывает. Вы взяли и бросили ручную гранату... после этого на долгое время наступило бессознательное состояние... остались мучительные головные боли...
 функциональные нарушения работы мозга и нервной системы, от которых
вам нужно избавиться.

 – Как?

 – Гипнотическое внушение. Пожалуйста, не повторяйте это слово снова.
Я принёс вам эти книги, которые посвящены этой серьёзной теме
ученые, великие врачи и великие книги. Если вам интересно
Я покажу вам, кто из вас имеет с этим дело – Шренк-Нотцинг,
Веттерстранд, Форель, Фрейд, Жено Рансбург, вся нэнси из школы.
какой простой и какой замечательный лечебный инструмент. Не думайте о
продолжайте шарлатанить и не думайте о шарлатанах. Все эпельмейстерские мужчины
гипнотизируют. Только сумасшедшие этого не делают. Только нарушенное, больное напряжение мозга
предложение, представленное, как говорит Эллен, которое невозможно обойти. Если вы
вы соглашаетесь на гипнотическое внушение с целью исцеления, то это
косвенное свидетельство того, что психика не больна, просто
Функциональные расстройства аффекта. И не думайте, что гипноз — это милость по отношению к кому-то. Внушение — это
просто динамическое изменение, чтобы запустить нервную систему,
но это просто помогает ускорить работу вашей нервной системы, которую вы
пытаетесь ускорить, но тщетно, потому что вы сами не можете себе помочь. Гипнотическое внушение помогает ускорить работу. Но вы контролируете. Да будет воля Твоя
нужно добавить, что инопланетянин поможет, и
самосознание — это контроль. Не отказывайтесь от того, чего хотите, просто позвольте
Чужой будет ассоциировать вас с работой на него. Подумайте о сне. Сон часто
представляет собой фантастическую картину с игрой, даже если эго в то же время
внимательно наблюдает и переживает события сна, но вы говорите: «Это всего лишь сон, потому что это всего лишь сон». Верно, гипнотическое внушение тоже. Если бы вы захотели, Геза, если бы вы захотели.

Что? Я не... Я ничего не хочу... моя голова...

Затем Агнес снова подошла к то. На лице была неумолимая решимость
кемашкья был. Положи на плечи руки и прижмись к ней.

– Хью, – мягко сказал он, послушай меня. Я обещаю тебе, что
исцели. Я обещаю, что на любые вопросы, которые ты сейчас задашь,
я дам полный и исчерпывающий ответ. Я обещаю тебе, что если ты здоров
и всё ясно, то воля — это полная свобода —
насколько свободный человек может говорить и решать свою
судьбу. Гарантирую, что твоя жизнь будет связана, потому что если это не так,
то я умру. Ответь мне, если ты хочешь исцелиться?
 Если ты хочешь ясно видеть? Если ты хочешь свободы воли, то судьба и я
сами определяем свою судьбу?

 – Я хочу, – устало ответил Хью.

– Тогда больше ни о чём не спрашивай, просто верь. Я думаю, что пока я буду
повиноваться. Это не займёт много времени... день или два. Я буду
повиноваться?

– Буду.

Агнес сделала два шага назад. Свежее лицо, тяжёлая мысль и
тяжёлое.

– Посмотри на меня, – сказал звонкий голос. Теперь я буду спать. – Твои
ресницы. — А теперь посмотри сюда... на мою руку...

 Он поднял левую руку и вытянул большой и указательный пальцы.
 Геза смертельно устал и вяло посмотрел на вытянутую руку с двумя белыми
пальцами.

– Но ресницы становятся жёстче. – Участники сна чувствуют тепло. – Твои глаза... медленно... замирают...

 Руки вытягивают два пальца, медленно опускаются, наконец
опускаются. Взгляд Гезы послушно следует за движением руки.

 – До самого закрытия. Теперь спи. Сон становится всё глубже. Хорошо
засыпай. Глаза больше не открываются.

Лицо Гезы вытянулось, а глаза задрожали.

 – Ты не можешь открыть, – сказала Агнес, – точно не можешь. – Тебе даже не нужно
знать. Крепко спи, потому что я поправлюсь и обрету своё блаженство.

Лицо Гезы было застывшим и неподвижным. Агнес подождала несколько секунд,
затем подошла к ней и приподняла нижний подлокотник. Верхний подлокотник длиннее
на шезлонге лежал бортик.

– Теперь рука, – сказал он, – я больше не знаю, как опускаться.

Нижняя часть рычага гезы уменьшила ее. Он хотел управлять рукой. Агнес
пальцем за ваши действия и не пускала меня.

– Ты не можешь опустить, – сказал он спокойно. – Я не знаю, потому что
глубокий сон, и потому что я не хочу. Глубокий сон... и моя рука... Я не
узнать больше... спуститься.

Теперь пальцами аккуратно взял его. Ресурсы G;za , предназначенные для
рука убрана, но рука неподвижна и застыла в воздухе.

– Не переживай, - сказали мы Агнес. Она не будет напрасной. Так что, если ты не знаешь?

– Нет, – ответил Хью.

– Хорошо. Теперь откинься в подлокотниках кресла на бортик.

Геза с трудом сообразил, что спит, и высвободил руку, положенную на стул
выступ.

– Что касается меня, то я во всем повинуюсь, - сказала Агнес, - потому что это
повиновение должно принести тебе исцеление и облегчение, и потому что
ты хочешь, чтобы я повиновалась. Я рад за тебя, за
Я повинуюсь кедхетику. Это правда?

"Правда", - сказал Хью.

– Теперь ты ответишь на мои вопросы, - сказала Агнес. – Сегодня вечером он полон решимости
покончить с собой. Да?

– Да.

– Потому что он не мог понять этого из-за событий прошлой недели?

– Вот почему.

– Теперь вспомните те события.

Лицо гезы внезапно исказилось. Черты лица были похожи на сильную судорогу.
она потрясла им. Его рот открылся, как будто он хотел закричать. Все тело
извивалось, чтобы начать. Агнес испуганно смотрела на него, но через мгновение
он понял, что совершил ошибку. Раннее прикосновение к душе
это причиняет боль до предела. Этому духу все еще не хватает силы. Позвал его
Для чего нужен Геза.

 Но только на несколько секунд. А теперь больше не думай о них. Нет
Я хочу, чтобы ты думал о других вещах. Успокойся. Отдохни.
 Крепко спи. Чувствуй себя хорошо. Ни о чём не думай. Ничего не слушай...
 если я тебе скажу.

 Лицо Гезы разгладилось. Черты лица стали спокойными. Тихим и глубоким.
Агнес немного отошла назад и села. Она сложила руки на коленях
и с победным, болезненным счастьем посмотрела на Гезу. Пусть он поспит.
 Как только ты обернулась к Раппапорту. Раппапорт в блестящем и трогательном
восторге помахал ему, и он хотел подойти. Агнес поджала губы.
раздался сигнал "Руки" и воцарилась тишина. Раппопорт неподвижно сидел на месте.
Агнес повернулась к Хью и с чувством наблюдала за происходящим.

Прошли долгие, спокойные пятнадцать минут. Прошло еще пять минут, и еще пять
минут. Затем Агнес встает, чтобы.

– Послушай меня, Геза, – спокойно сказал он. – Слушаешь?

– Да.

– Теперь, во-первых, мы позаботимся о головной боли.

Подошел к нему и сильными белыми руками несколько раз провел по завершающей гезе
лоб.

– Головные боли полностью прошли. Если вы выйдете отсюда и встанете,
ложитесь в постель, крепко спите и проспите здоровым сном до утра.
Как только я проснусь, тебе это понравится, потому что, исходя из того, что
здесь, во сне, я разговаривал с тобой, я запомню тот обещанный покой и
исцеление. Завтрашний день будет спокойным. Тебе придется потратить на это целый
день, и я буду чувствовать себя хорошо, потому что у тебя полное душевное спокойствие, ты чувствуешь будущее
. Что бы его ни беспокоило, он пока не поймет
но это точно, и я уверен, вы это поймете несколько дней спустя, с полным объяснением
получите. Следовательно, это безопасно, и дерюльтен проведет день и будет счастлив.
чтобы снова подумать о той ночи, я усыпляю его. Это было бы вот так?

– Итак.

– Если ты его разбудишь, он будет чувствовать себя хорошо, здоровым, уставшим,
не более того. Ты понимаешь?

– Да.

– И завтра он будет в порядке, счастлив и вечером. А теперь,
если ты его разбудишь, то... через пять минут... когда барочный часовой механизм
там, в углу, покажет четверть четвёртого... тогда он скажет мне: «Милая
Агнес, я действительно наслаждаюсь жизнью». Ты понимаешь?

– Да.

Итак, ровно без четверти четыре он сказал мне: «Дорогая Агнес, я чувствую себя очень хорошо». И на этом мы закончим на сегодня. Я разбужу его.

Подожди секунду.

 – Считай, что через шесть недель и шесть дней ты проснёшься.

Губы гезы зашевелились. Раппопорт взволнованно сосчитал. Когда дошло до
шести, Хью открыл глаза. Смотрю на Агнес, потом
вижу Раппопорт и смущение в глазах Терюльгетте.

– Я думаю, – сказал он с растерянной улыбкой, – что немного поспал. Ах,
конечно, Агнес он меня усыпил. Странно, что мне это удалось. Никогда не думал
это я, у меня все получится. Долго я спал?

– Ненадолго, – сказала Агнес с улыбкой. – С кем-то дольше, чем на
меньше получаса.

– Да, – сказал Хью, – все равно. Почти четверть четвертого. Такое долгое
бдение, давным-давно, я не помню.

Старший внимательно следил за их разговором. Барокко — в большом указателе на
номер три — мне ближе. Хью посмотрел на часы, встревоженный,
встал и прошёлся, чтобы начать. Указатель прямо на три перед.
Геза вдруг обернулся.

– Я на самом деле... очень рад... всему этому, спасибо вам.
Как вы знаете, я...

Он на секунду замолчал, затем продолжил:

– Дорогая Агнес, я действительно наслаждаюсь... моя головная боль полностью прошла
и я думаю, что это очень полезная вещь... и потом, хороший
сон.

 Агнес, сжав зубы, чтобы не расплакаться и не расстроиться
спрячь.

– Я думаю, – сказал он, – что это будет полезно для тебя. А теперь
уже поздно… и лучше пойти спать.

Я поднимаюсь на второй этаж. Здесь Раппапорт, который открыл одну из
комнат для гостей. Раппапорт, однако, рассказал о Гезе. Агнес подождала, пока он закончит,
а затем ушла от них. Гезе занимался сексом. В течение нескольких минут
она разговаривала с другим раппортом, добавленным после глубокого сна.




XVI.

На следующий день свежий и отдохнувший Геза проснулся и спокойно
прочитал. В обед вернулся раппорт и доложил
Кузнец джанира тебе и твоей семье. Завтра они едут в Татры. Геза очень
рад этому заявлению. После обеда я отправляюсь в будайские горы, они взяли
Марианна и Николас, а с ними капитан Носзлопи. Выйдя на улицу,
они немного погуляли, получив удовольствие от прогулки. На поляне
они были, откуда видно долину, в долине тоже город и
по другую сторону гор. Геза лечь на траву и спросил
другие вернулся за ним. Марианна, которая на первый сад
теперь felvid;mult, которые продолжают ходить, с ним Раппапорт
и Николай, и острое наслаждение в компании в верхней части капитан Noszlopy, кто
во всяком случае, он хотел их uzsonn;ztatni горы на противоположной стороне
столовая. С тех пор, как появились деньги, "С тех пор в вечернем театре было здорово"
советы от потери сознания и смерти, и я просто жаждала, чтобы он стал ведущим.
увидимся.

Агнес геза слева. Левым плащом сложил фюбе и
сел. В ногах перед кроватью Геза и киньюйтозкодва смотрели вниз, в долину.
Долгое время молчали. Тяжелый, теплый, сладкий воздух предстоящего лета вокруг них
.

Геза наконец заговорил. Он смотрел не вверх, а вниз, как фюбе.

– Скажи мне, Агнес, у тебя когда-нибудь были эти вещи?

Агнес на секунду заколебалась.

– Нет. После этого никогда не отвечала, честно.

– Это. Только сейчас. А теперь – почему?

– Потому что Раппопорт... ну, две недели назад ты рассказал мне свою...
головная боль в этой истории... и я должен признать это, есть только...
гипнотическое внушение может быть эффективным... вмешательством.

 – Это так. И, конечно, вы квалифицированы, чтобы внушить мне... или если я особенно подхожу для?...

 – И то, и другое, конечно, подходит.

 – Хм. Странно... что я не бунтую против этого.
вмешательство в самую сокровенную суть жизни... напротив: что-то
удовлетворение, которое вы испытываете от того, что ваша свобода является частью чего-то, от чего я отказался. Я
Я чувствую, что отложил какое-то важное решение и теперь
наслаждаюсь тишиной, к которой меня привела эта отсрочка. — Скажи мне, что
такое гипноз и внушение? Что ты о них знаешь? На чём они основаны?
В чём смысл?

 Агнес, которая была напряжена и встревожена, слушала Хью,
теперь расслабившись. Он был рад, что всё в порядке и что
разговор снова перешёл в теоретическое русло.

– Дело в том, что о душах известно очень мало.
весь механизм мозга состоит из еще большего количества предположений, чем из
позитивных знаний. Если ученый-автор говорит, что внушение
вмешательство в динамику души, которое является адом диссоциации и
ассоциируется, ингибирует нейронные пути и, в свою очередь, открывает нейронные пути, то
в соответствии с понятиями помощи сознанию, это всего лишь описание того, что
другими словами, записывают другие, но суть в том, чтобы понять, что не выделено
ближе. Важность этого: люди эпельмеджу почти всегда поддаются внушению. Но
он должен захотеть. Пожелать, чтобы ты это сделала. Ему нужно чувствовать себя хорошо и полезным
он. Итак, на данный момент мы можем забыть, что секрет объяснения
как может беспомощный в остальном большой мозг следовать предложению на веб-сайте
в то же время в физической жизни мы выполняем определенные функции, указанные выше, чтобы извиваться.

Хью улыбнулся.

– Ты хирург, честный ленизезе, который понимает всю психологию.

– Потому что психологию трудно даже назвать наукой. Комбинируй.
Размышление. Новые названия вещей: это продолжается. Реальность
пока что, так что, если в зоне Брока какой-нибудь удар
повреждена, то мы не можем говорить. Если какая-то часть серой коры
больная, то это часть нашей души.
И больной мозг пациента — это больная душа, а разрушенный мозг — это
значит, что души больше нет.

– Хм. Вы такой холодный материалист?

Агнес была слегка озадачена.

— Нет, — сказал он, немного смутившись, — я не говорю, что
головной мозг — это душа. Я просто говорю: головной мозг без души. Не
для нас, не для других людей.

 Геза лежит на спине и смотрит в тускло-голубое летнее небо.

– Если ты по телефону, с тобой разговаривают, – тихо сказал он и отключил провод.
как только ты перережешь, ты мне больше ничего не скажешь.
голос, у тебя больше нет души? – Меня больше нет?... Ты не говоришь.
Механизм сломан. Но слово, мысль, душа существуют для того, чтобы
продолжать делать какие-то мерзкие вещи и жить своей жизнью. – Кто знает, что
как у всех нас говорят и звучат, и что мозг - это просто мерзкий инструмент
? Откуда это исходит? Какова эта цель? Куда вы нас отправляете?

Поднимите взгляд к тускло-голубому небу и поочередно рассматривайте нос, глаза, рот
Сладкая неземная левитация наполняла. Дыхание цветка под травой и долиной, и
девушки, сидевшей рядом с ним, и непредсказуемое небо слились в единое
целое, в некую высшую реальность, после которой только руки должны
были кинуться в объятия друг друга. Горячая благодать, горячая часть
всего тела, лёгкое опьянение, от которого каждая капля крови
радовалась свету. Он чувствовал, что прямо сейчас поймёт все тайны;
бесцельно прожитое существование, означающее лишь опьянение от дыхания. Но не потому, что
двигался. Он боялся, что это тихое счастье пройдёт
обескураживающий амелилиэль, теперь жизнь - это один большой секрет - это мечта об элеторнакабе
в тебе. Долго и восторженно улыбался небу, затем медленно
он закрыл глаза. Агнесса сдерживала Лелекзика с таким впечатлением, как
наблюдала за тем, как # взволнованный наклонился ближе к нему. Он почувствовал
это минуты тайны магии. Долгое время молчал. Один из них
прошло полчаса за другим; наконец они вернулись к остальным, и те тоже
протрезвев встали.

Вечером, когда в зале они были одни, перед долгой атакой молчания,
после того, как Агнес поселилась в мозолигассале, на него посмотрела геза. G;za a
fejb;lint;ssal replied. Агнес встала и на несколько секунд,
в отчаянии изо всех сил в лицо посмотрел в глаза Геза это. После
он поднял левую руку двумя растопыренными пальцами. Геза опустил тяжелые ресницы и проследил за тем, как
поднял руку. Агнес медленно опустила руку. Ресницы гезов
сомкнулись. Спят. До сих пор между ними не было сказано ни слова. Раппапорт,
который является эмоциональным моментом для пенсионера, дрожащего от волнения, и
счастливый Агнесс, ставший Агнесез. Агнес моргнула глазом в тишине
сделано предупреждение. Хью обернулся.

Ты не можешь двигаться, произнес звенящий голос. Я ничего не чувствую. Я тебя не слышу
ничего, только звук моего голоса. Чувствую себя хорошо. Сплю крепко.

Он сел и несколько секунд молча и задумчиво смотрел на эту штуку.
После этого он встал и сказал:

– Послушай меня. Слышишь, что я говорю?

– Я слышу тебя.

– Подумай только о событиях последних недель.

Лицо гезы на секунду остается спокойным, а затем внезапно искажается.
Конвульсивные подергивания пробежали по фону, а затем и по телу. Агнесса
испуганный бошанкодва покачал головой и крикнул ему:

– Хватит. Не думай ни о чем. Я думаю, что я сделаю.
Я спрашиваю. Послушай меня. Спи глубоко и спокойно.

Спокойствие Гёзы медленно возвращалось; его лицо разгладилось, а тело
расслабилось; он снова погрузился в глубокий и спокойный сон. Аньес нерешительно посмотрела на него. Нет,
он знал, как это сделать, в руках особенной души, себэ, чтобы
наконец-то исцеляющие руки коснулись её. Подумав, она решила
прямо спросить тебя сегодня, чтобы отложить. Эльза спрашивает.

 — Ты помнишь десятый день тысяча девятьсот четырнадцатого года
в декабре, который ты провёл здесь?

– Ты помнишь.

 – Первую неделю нам было очень комфортно. На седьмой день
ты неожиданно спрятался от меня. Можешь сказать почему?

 – Я.

– Почему?

– Золтан, за день до наступления ночи приди ко мне, ты присоединился. Говорили о тебе
и Золтан сказал: "Красивая девушка. Просветленная девушка. Если вы поторопитесь, то еще успеете.
это зависит от свободного времени во время подведения итогов с ним. “

Сунув Агнес в рот, он откусил кусочек, пытаясь сохранить спокойствие.

Когда я потом снова вернулся домой, если ты помнишь это, но ... снова
мы начали дружить, но дружба в то же время закончилась.
Если вы помните его, то почему?

– Да.

– Скажи мне.

– О вас тогда с большим энтузиазмом говорил профессор Лонкей, с которым
он работал. И однажды вечером Золтан сказал: "Это настоящий Лонкай
гарем. Если ты очень чувствителен к новостям о Молиторе, то не
будь таким милым, Молитор, носителем имени Лонкай...
помощник.

– Я? – сказала Агнес. Но дружба, которая распалась, – это лишь одна из
причин. Другой причиной было Золтану я намекнул
что ты в плохом настроении, потому что... приобрел тяжелую болезнь
Россия-Польша.

– Это неправда.

– Все, что он сказал, не было правдой. Никогда не клевещи прямо,
единственный подтекст. Когда мы были вместе, так начались разговоры
, в которых, как известно, мы все проигрываем. Помнишь
он: когда однажды мы почти снова стали друзьями, неожиданно появилась женщина
свобода разговора. Ты знала, что ты здесь совсем другая
положение такое же, как у меня, и знала, что я глупо чувствителен
Я в этом отношении. Во время дебатов, в порыве гнева, я пришёл к
простому выводу, что между мнением и uril;ny
нет никакой моральной разницы. С улыбкой и регулярно работал над тем,
чтобы отделить нас друг от друга. Но и то, что старый Арпад
отделил бы от вас. Старый Арпад в любом случае создавал большие героические проекции добра...
всё это было до твоего прихода, Золтан, какой-то тихий намёк на то, что
теперь, конечно, есть что-то странное в твоих поступках, ты возвращаешься домой... и
боевая репутация семьи Молитор снова сияет... теперь, конечно,
Я добавил орден Марии Терезии, в котором старик размышляет.
Таким образом, когда ты приходил домой и приносил только два знака отличия и
крест за боевые заслуги, старик испытывал разочарование и гнев. Но это то, что Золтан
проклинает. И Чарана из Золтана погубила. И Марианну, которую она хотела
развратить. И меня... его все еще можно было обмануть. И старик арпад А.
он сделал это спокойно, невозмутимо, с улыбкой, ничего больше, просто
активы, к которым вы хотите приложить руки. Думаешь
за это он заслужил смерть?

Геза начал корчиться у его лица.

– Я верю, – выдохнул он едва слышно.

– Он заслужил это, – яростно заявила Агнес. – Ты все еще помнишь
смерть старого Арпада после того, как я сказала тебе, что Золтан меня обрекал
Я?

– Ты помнишь.

– Вы поймете, что... что бы ни случилось... на самом деле, только то
был приведен в исполнение смертный приговор тому, что я ему сказал.

Лицо Харда начало подергиваться. Агнес в то же время он взял себя в руки
ты.

– Хватит, - сказал он. – Не думай больше об этом. Когда он проснется, это будет
ты забудешь. Головным болям не позволено возвращаться.

Подошел к ней и несколько раз провел рукой по лбу.

– Ну, ей нужно почувствовать. Сегодня и завтра. Ты должен знать, что это полностью.
заживет и через несколько дней полностью расслабится. А пока наслаждайся
собой. Поверь мне. И люби меня.

В последней фразе неожиданная теплота, удивительная слабость, мольба
Голос срывается с губ. Ты не хочешь говорить; звук, которым
сказал, был совсем иным, чем звонкий, командный голос, который
судя по тому, как он говорил. Раппопорт тихо посмотрел на гримасзаля. Агнесса
на секунду растерялась, но затем спокойно продолжила:

– Выездная вечеринка для зенкеттокор, заканчивай, ложись спать и проспи до утра.
Завтра я буду рад снова видеть вас на вечерних посиделках. В любом случае, вы ничего не
помните из того, о чём мы говорили. Теперь сосчитайте до шести, и вы
проснётесь.

Геза проснулся, тихо поговорил до половины второго, а потом
лёг спать. Агнес последовала за арестом, но её не смогли удержать.
На следующую ночь в десятом часу они снова остались одни в зале.

Геза проспал три секунды. Агнес начала говорить с ним, но
как только они заговорили о событиях прошлой недели — особенно о смерти Золтана, —
на него нахлынуло тяжёлое чувство, и оно отразилось на его лице и теле
болезненный спазм хизтерикуса пробежал по телу. Агнес Раш,
вы не думаете об этих вещах и, отражающей то, что
задать. Наконец он сам нажал на спусковой крючок.

– Когда вы в декабре тысяча девятьсот четырнадцатого года вернулись домой, тогда...
в первый день... Женщина пришла в гости. Ты помнишь это?

– Ты помнишь.

– Эта женщина ... ты ... близкий соратник этой женщины.
Верно?

Лицо гезы стало немного безумным. Во сне закрытые глаза дрожали. Вмешалась Агнес.
Вмешалась Агнес.

– Главное - не отвечать на это, а потом задавать вопросы. Ты
с этой женщиной через несколько дней расстались. Почему?

 – Потому что невозможно чувствовать такую связь,
когда ты... ещё я был влюблён.

 Лицо Магната стало серьёзным.

 – Подумай хорошенько: я был влюблён?

 – Да.

 И с тех пор... я не избавился от этого чувства?

 – Нет.

– Ты уверен?

– Я уверен.

– Но он не хотел, чтобы ты когда-либо признавался в этом. Почему?

Геза неохотно ответил:

– Потому что стыдно... что душа отдана женщине, которая охотится на меня и... которая...

– И кто?

Хью замолчал. Агнес громко сказала:

– Продолжай. Ничего не слушай. Ты всегда говоришь мне честно.
Важно быть до конца честным. Итак: а кто?

– И кто же, морально уважаемый, не достоин того, что любит народ.

Агнес побледнела. Беспомощный, испуганный взгляд на Раппопорта.
Раппапорт бровями Фелхузотта увещевал его вернуться к разговору
все руководители виноваты. Агнес, однако, взяла себя в руки.

– Следовательно, сам все отрицал? спросила геза из.

– Да.

– Но это еще не все?

– Нет.

– Ты уже четверть с половиной года не смотришь на других женщин. Почему?

– Я думаю... вот почему. Я не мог...

– Были, однако, моменты, когда я точно знал и ясно чувствовал, что
люблю женщину.

– Да.

– Когда? Когда были такие периоды?

Лицо Гезы начало подергиваться.:

– Иногда по ночам, - сказал он, - бывает трудно, тогда я просыпаюсь... и я решила...
что все у меня получится... и я убью...

Агнес быстро посмотрела на Раппопорта. Раппапорт потрясенно помахал ему рукой.
Лицо гезы, однако, исказилось, а по телу кинцо прошла судорога.

– Хватит, сказала Агнес, не думай больше об этом. Ответьте на этот
вопрос: почему до сих пор не обратился ко мне? Почему он не хотел
хочет заставить меня сделать? Думает, что преуспеет, превратившись в? Меня в тебя
победить?

– Я боялась, что он назовёт меня по имени. Он всегда был рядом с тобой,
Золтан. Со всеми соглашался. И я подумала: ты должен
приехать.

– Нет, – яростно сказала Агнес. – Мужчина должен быть смелым,
ты хочешь стать сильнее, прояви инициативу. Я всегда обижался и
задевал тебя за живое, отпусти меня. Я ждал, когда ты приблизишься ко мне, и
я был на седьмом небе от счастья, потому что ждал. И я любил тебя.

 Голос снова изменился. Нежное умоляющее «на латышском».

 И не думай, — сказала я дрожащими губами, — что я недостойна.
Я достойна. Поверь мне, я хорошая и верная. — Люби меня.

 Раппапорт скорчил гримасу, когда голос Агнес снова
прервал его мягкую речь, и он отвернулся, слушая слова Агнес. Теперь он вдруг зашевелился, встал и испуганно
показал на Гезу. Геза с трудом
пытается открыть глаза и пошевелить руками. Агнес
с трудом берет себя в руки.

 – Спи. – говорит Геза звонким голосом. – Подумай об этом несколько дней.
в бодрствующем состоянии я тоже буду с тобой разговаривать. Пока этого достаточно. Это
тоже необходимо для полного выздоровления. Крепко спи.

 Геза неподвижно спит. Агнес с измученным, болезненным лицом села на
стул, несколько минут отдохнула, затем встала, приказала
Гезе завтра повеселиться и верить в будущее
после того, как проснётся. В следующие несколько дней каждую ночь они оставались втроём и тихо, с тревожным удовольствием ждали его. Агнес наконец встала, а Геза Агнес только и делала, что спала. Ночь
В то время это было странное, мрачное чувство,
играющее с силами, опьяняющее магов текста, которые
принимали их. Однако день за днём, и на самом деле
вы всё ещё не продвинулись ни на шаг. Как только смерть Золтана
Гэзы вызвала неловкие спазмы, потрясшие всю организацию,
протест против этого тайного извлечения вырвался наружу. Агнес и
Раппапорт, в частности, испугались силы внушения. Геза, я не могу уснуть по-настоящему; во сне я несколько раз
эксперимент заставил его проснуться, а день был темный и в плохие часы
они пришли к нему. Однажды спросили Агнессу из:

– Скажи мне, Агнес, это в медицинской литературе есть пример, как вырастить
загипнотизировать кого-нибудь?

Агнес сбитая с толку ответила:

– Нет... Я думаю, что нет.

– Женщина или мужчина?

– Женщина или мужчина.

– Я думаю, – сказал Хью, - этому есть глубокая физиологическая причина.
В конкретных случаях... очень смелый человек... очень особенный
обстоятельства - на короткое время это может увенчаться успехом. Постоянный эффект, однако,
женщина хочет быть инопланетной психикой, этого не может быть, потому что...

Уандер посмотрел перед собой, нервным движением он поднял ко лбу руку
, как будто приближающуюся головную боль хотел бы спугнуть после того, как
он сделал паузу. Агнес подыскивала слова.

– Все наводит на мысли вмешательства, сказал он, есть свои
ограничения. Внушение не может сделать ничего другого, кроме как воздействовать на тело, или
давайте просто скажем это: на духовную жизнь в ее действующих процессах для поддержки и
сильных. Но в определенном смысле: человек, который их предлагает, определенно этого не делает.
во власти того, кто наблюдает. Эта власть очень ограничена.
То, кем я являюсь для вас в вашем сне, наводит на мысль, что я могу, например, одновременно осознавать
стань унто. Угишольван - просто душа, запертая на раскрытие. Это
запри меня, через несколько дней я открою. Поскольку безопасно, это будет полное
исцеление и абсолютный комфорт. До тех пор, терпение, чтобы ждать. Так
тяжело ждать? Так сильно, что воля-это часть
душа, часть меня, ты дала? Это так плохо для меня слушаться?

Присев рядом с ней, он схватил меня за руку и томным, умоляющим взглядом косолапил
глаза. Геза эльфулладва слушает и в тяжелом опьянении ощущает пряный
аромат войлока.

– И медицинскую литературу, – добавила Агнес, - я просто ничего не знала о женщинах,
кто использует суггестивную терапию, потому что всего несколько лет назад
появились женщины-врачи. Но в истории очень много женщин, чей
успех в чём-либо ещё не объясняется, только суггестивным эффектом.

 – Например?

 Например, Жанна д’Арк.

 – У Жанны д’Арк была истерия.

 – Самая красивая и самая разрушительная истерия. Истерия — сестра-близнец гипнотического внушения: и то, и другое
начинает оказывать физическое воздействие. Если вы поклонник тела монахини,
то на теле Христа появятся стигматы. Вы готовы к этому?
превосходство k;zlegyint;s с ручкой и верой в то, что всё
объясняется, если вы сказали, что это ничего не значит.
Истерия?

– Нет, – ответила освежающая радость. Я открыла активирующую и очаровательную
чудо-книгу, я думаю. Но видите ли: вы такая умная, вы говорите так, будто не
были врачом. Врачи мучительно ограничены.

– Не все, – ответила Агнес с улыбкой.

– Много людей.

– Много людей, да.

Этот вопрос долго обсуждался. Геза успокоился и
нашёл спокойное место вечером. Агнес, однако, была в восторге.
волновался и неловкий разговор с адвокатом на то, что мы должны сделать, я
результаты Прочь руки не дают и что
Геза исцеление их завершения. Снова и снова они перебирали те
книги, которые они носили. То, что в нет
странно и неудивительно, что гипнотический сон во сне интенсивный –
хизтерикус-судороги отвечают на вопросы, обращенные к душе
жизнь - это болезненные секреты, вызывающие беспокойство, но также и к тому, чтобы
в настоящее время индивидуальная изобретательность и остроумие являются методом
нужно сделать это болезненно до такой степени, что это может быть что угодно. Что
пусть это будет метод? Они не могут договориться. Раппопорт наконец замолкает.
сказав это,:

– Что было бы с Агнес... если бы вы предложили Гезе обратиться к
кому-нибудь еще... опытному врачу, профессору, например?...

Агнесса недоуменно посмотрела на Раппопорта, а затем яростно ответила:

– Нет. Это и есть большой секрет, как еще прикоснуться к нему? Нет. Потому что это все-таки
лихорадка в ответ... все felboritana... никогда не будет. К
вы даже думать о том, Рапп?

Раппопорт опустил глаза.

– Боюсь, Агнес, – мягко сказала она, – это ваше предложение начать с того, что можно потерять, потому что вы... вы... случайно...
не заметили... молитву, влюблённую в человеческий голос в...

Агнес посмотрела на неё. Раппапорт скорчила гримасу.

– Милая Раппа, – с чувством сказала Агнес, – прости меня... великая
изящность... прежде чем ты...

– Нет. Не из-за того, что сказал протестующий Раппапорт.

– Я тебя отправлю.

– Нет, нет, – отчаянно закричала она, протестуя против Раппапорта.

Агнес рассмеялась.

– Нет, не надо так отчаянно протестовать, – сказал он. – Гипноз
еще одна важная экспертиза, если бы я был мужчиной, у меня была бы голова.
и женщина в шуггерало, вроде бы, развернулась, чтобы спуститься вниз. – Ты знаешь: после
в любом случае твоя очередь. Морфий против всей литературной танусаги
другого средства нет - это просто предложение.

Раппопорт вялым жестом и безнадежно махнул рукой. Агнесс
ты такая серьезная.

– Но что нам теперь делать? И что теперь?

Бледный, размышляющий о беге весь день. Во время ужина большой
ресурсов хватило, чтобы успокоить, а затем. После ужина все повторяется снова
загляните в кинзотт тепренге. Геза иногда с тревогой поглядывала на него.
Агнес уловила такой беспокойный взгляд. Встав, он прошелся немного.
огромным усилием воли отмахнулся от беспокойства. The
ее лицо было спокойным, праздничным и ясным, а иногда и раерешкедическим.
неумолимая воля кемашкя. Иногда к нему подходил геза и подставлял свое
плечо к руке. Геза Мегдидергетт, но слова Агнес после
расслабили и успокоили тебя. Через десять часов после того, как они остались одни. Большой
было тихо. Свинцовое, тяжелое ожидание нависло над ними; дыхание затаилось.
Им нравится слушать мягкий ход времени. Агнес наконец
встать. Справа на него смотрело окаменевшее решительное лицо. Геза возрожденный
он утвердительно кивнул. Агнес подняла руку. Стройное и мускулистое тело
мегуз - это все мышцы, все существо в одном напряженном решении, и
для нее это было так. Его рука бесшумно опустилась, и Геза уже спал.

– Спи! Глубоко, – сказала Агнес. – Ничего не чувствую. Она ничего не слышит.
Только звук моего голоса. Сплю.

Долгие минуты неподвижно стою в ожидании, после того как раздался звонкий голос.

– Послушай меня. Болезнь у меня началась из-за тяжелой гранаты
взрывом ты поднял, закопал в землю и похоронил ее. Помнишь
до этого?

– Ты помнишь.

– Что ты почувствовал, когда это случилось?

– После этого ничего. До этого все солдаты.

– Что это?

– Эпеде, вы могли бы просто положить конец нечестному внезапному обстрелу и
пехотной атаке.

– Мои собственные чувства, разве вы не помните?

G;za face megvonaglik it.

– Вспомни, - сказала Агнес Белл повелительным тоном. –
Расскажи мне все в точности.

Искаженное гезой лицо медленно преобразилось. Особенности gy;tr;tt focus
показаны на фотографии Кинзотта, изображающей ожидание и злость, отчаяние, сэр. На снимке
Губы приоткрываются; зубы сжаты.

– Я хотел пить, - хрипло сказал он. И я должен был выбраться из
каверна из. Я вышел посмотреть, не едут ли они. Я захлебывался от желания
войти и посмотреть босзулхассаму в глаза прямо сейчас.
Впереди я услышал солдат уджонго фелхордюлеса, когда, наконец, ты сможешь
ты что-то, в чем ты, наконец, сможешь утонуть и что можно будет разорвать на куски
. Я жаждал последовать за ним, как горячий кеджерезет за ним. Я купил
обратите внимание, что вспышки просто загораются и встряхивают
joy. Я почувствовал, как меня снова собираются убить. Прикладом винтовки, чтобы начать
жить в голове, как в прошлый раз, когда в США мало кто прыгал. Это
такой горячей страстью была пламенная любовь. Потом была
граната, а остальное я не могу вспомнить.

Агнес победоносно, серьезно взглянула на Раппопорта, а затем смело сказала
он сказал:

– Сейчас я помогу ему вспомнить о своем таланте. Ты быстро откопался.
Он был без сознания; они отвезли его в каферну, а оттуда, после нападения, в больницу. В больнице она какое-то время была без сознания, но
на третий день пришла в себя. В то время там уже был и Раппапорт. Помните
до этого?

 — Да.

– Два дня было очень плохо. На четвёртый день, однако,
разговор с Раппапортом. Помните этот разговор?

– Нет.

– Что вы тогда чувствовали?

– Нет.

– Я вам скажу. Было ощущение, что тело снова не ваше.
Он умер, и его тело больше не имело к вам никакого отношения. Если это чувство
становится постоянным, то, конечно, это болезнь. Психологическое название
— невропатия церебрально-сердечная. Я-сознание
ослаблено. Однако вы, похоже, только через два-три дня
полностью пришли в себя. Вы что-нибудь помните?

На лице Гезы читалось напряжение, он ждал.

– Вернись, – тихо сказал он.

– Однако, когда эти симптомы прошли, утром начались сильные
судороги. Эти спазмы можно было объяснить только одним: их вызвала
разбушевавшаяся нервная система. Короче говоря, это были истерические
судороги. Когда спазмы прошли, осталось онемение половины лица,
как после полной анестезии тела с одной стороны. Ты это помнишь?

Геза мегрецзен и левая рука в тревоге пытались найти правую.

– Не двигайся, – сказала Агнес. – Чего ты боишься?

– Я думаю, что эта бесчувственность вернулась.

– Теперь анастезиас всего тела. Но это бесчувственность прямо сейчас.
пройдет, как только я захочу. Это абсолютно точно. Подумай об этом.
Я сказал. Помните эти вещи?

– Вы помните.

– Онемение лица, которое вы очень мучили его. Пытался
мегги Джиитани. Вилла Мозо с. Потерпел неудачу. Одна ночь, однако, выдалась напряженной
лежал в постели; рядом с больницей он взорвал несколько гранат; ты кинцо
у нее разболелась голова...

Лицо гезы потемнело. Черты лица выпрямлены и полны злой решимости.
он сел на них. Агнес звонким голосом продолжила::

– Очень трудно заснуть. А ночью ты проснулась, ты поехала в больницу.
сад, поболтался немного, потом вернулся, писал письмо, еще письмо
положил его в куртку, потом лег в постель и заснул. Ты помнишь это?

На Гезском сердитом, отчаявшемся лице показалась нерешительность.

– Ответь мне, – сказала Агнес звонким тоном. – Точно и честно.:
ты помнишь это?

– Ты помнишь.

– На следующее утро проснулся усталый и измученный. В кармане он нашел
письмо. Кто был в письме?

– Ты, - ответил Хью.

– Но письмо он прочитал, потом долго перелистывал туда-сюда несколько раз.
он еще раз перечитал его, потом разорвал на куски. Зачем? Отвечай.

– Потому что я не помню, когда я написал и...

– И?

И потому, что в письме есть немного смелости и веселья, я нашёл.

– Так что _аккор_ я не помню, чтобы той ночью ты вставал, ходил и
писал письмо?

– Нет.

– Однако теперь я помню. Помнишь, что в больнице
ты ещё четыре раза за ту ночь вёл себя так,
что на следующий день ничего не помнил?

– Ты помнишь.

– Скажи мне, что ты чувствуешь в это время ночи?

Геза не хотел говорить, но Агнес звонким голосом велела ему говорить,
потому что только полная откровенность исцелит тебя. Геза начал говорить:

– Ночью в то же время я проснулся. Ночь с головной болью прошла незаметно.
Головная боль прекратилась. И я почувствовал, что сейчас я должен встать.
Теперь мне нужно что-то сделать. Я чувствовал, как по траншее в
ждать нападения. Оделся и вышел в сад. Вне лунного мира
был и я когда-то думал я, как
Я был во сне. Но это было не так. Мне было все равно до Луны.
Особенно. Скорее, я должен был спасти себя.

Он сделал паузу. Теперь его лицо было совсем другим, чем раньше
. Упрямая воля и безжалостная решимость, с которыми он сидел на ней; крепко,
было темно; та нежная серьёзность, с которой он блестяще справлялся, исчезла;
произошло что-то ужасное и угрожающее.

 – Продолжай, – сказал он Агнес. – Что ты чувствовала в такой момент?

 Прежде всего, вот что: мне нужно что-то сделать. Если ничего другого не остаётся: я. Если
всё, что остаётся: садовый инструмент, который я ношу, и я
сжимаю его в руке, мёртв вместе с ней. Самый большой ресурс
— не забираться на крышу того дома; но я не позволяю
себе этого, потому что сказал себе, что в этом нет смысла.
Я не сумасшедший.

 — Да. Очень хорошо. Итак: что вы сделали вместо этого?

– Я ходил вокруг да около, и другие планировали разобраться со мной.

– Какие планы?

– На будущее... Я чувствую, что все по-другому, правильно я поступаю
пока. Нельзя быть слабым. Питание для доступа ко всему
устройство. Ты должен убить тех, чья упрямая злоба...
мы можем победить его. Если маленькие итальянские солдатики смогли убить меня, почему бы этого не сделать
всегда могли те, кто по-настоящему злые враги? После войны возвращаюсь домой
в лигу солдат, в которую я играл, и которую мы контролируем, берем в свои руки. И что?
быть счастливее в стране и мире, чем те, кто находится в стороне
они были и, следовательно, должны были уничтожить нас.

– Это. Так ты чувствовал той ночью? Думал, если того дня не будет
Я помню ту ночь, значит, планируешь?

– Но... Я подумал.

– Что ты так почувствовал... как тебе это объяснить?

– Я - ночь... Я думаю... какое-то презрение я почувствовал... к... другой...
сам против. Старый Молитор геза был невежественным, простодушным и
достойным уважения трусом и обходчиком. Я сказал себе, что
старый Молитор Геза I умер. Я больше не Молитор Геза...

– Да. В такой момент я чувствовал себя по-другому. Кто? Почему?

Хью колебался. Лицо megvonaglik и голове зашевелились, как
хочу пожать вам от принуждения к ответу.

– Ответь мне, – произнесла звенящим голосом Агнес. – Поймите, что вам
необходимо убедиться в вашей полной честности. Ответ: что вы почувствовали?

– Я думал, – сказало невозмутимое жесткое лицо, – что мне
Я Не буду снова носить имя Молитор Геза. Я все еще ношу его после того, как родился.
У меня было два имени; из них имя Орбана, я буду носить его. Молитор
Орбан позвонил мне сам. А я нет. Молитор Орбан
мои предки, вождь куруцев — ужасный, решительный и чрезвычайно жестокий
вождь, который со смехом убивал и с улыбкой на лице преклонял колени, когда Прешов
был поражён в голову.

Значит, в это время другие люди чувствовали?

— Да.

— Хорошо. Всё в порядке. Послушай меня, Геза. Это, конечно, не каждый день
случается: осознание такого раскола. Но это не беспрецедентно,
необычайно и совершенно неслыханно. Конечно, вы слышали о нём:
Я разделил имя, о котором они говорят. Позже я покажу вам
всю литературу, которую мы собрали вместе, потому что
конечно, мы купили его, и мы точно знали секрет viv;d;sainak
"Я" в таком бифиде, и потому что мы точно знали это
для событий последних недель это единственное объяснение.

Лицо Гезы начало корчиться, а тело особенно скрутил спазм растяжения.

– Послушай, успокойся, – крикнул ей рингтон на Агнес. – Я
ничего страшного или настораживающих вещей я рассказывать не буду. Подождите, пока она
о чем я говорю. За последние недели события только начинают говорить, если вы
вы хотите тогда. Это успокаивает?

– Да, – ответил Геза стесняйтесь.

– Я в таком состоянии, что не хочу, чтобы вы отдавали приказы. Мне
нужно ваше согласие, ваша воля и убеждённость. Вот почему я совершенно спокойно разговариваю с врачом. В
литературе описано множество случаев, подобных вашему. Все они
мне удалось изучить и вылечить, потому что теперь, когда вы
вспомнили о своём состоянии, вы не сомневаетесь, что у вас
началось патологическое состояние. Ты ведь это знаешь, да?

– Я знаю, – тихо ответила она Гезе.

– Это для того, чтобы помогать. В первую очередь это помощь, лечение.
вам понадобится, которое в данный момент – текущее состояние -
одно, взявшее оба сознания руля. Немного записей в разведданных, невежественных или
морально низкопробных людей, которых он хотел, или
семью можно было контролировать простым щелчком мыши, или небольшую ложь и
суеверный фокус-покус с вами, если вы выиграете. Ты и я обманываем и
ложь невозможна и по своей сути контрпродуктивна Я – Я
гипнотическое внушение в форме, – тем более невозможное, чем это, тем
предсмертные припадки желания, чтобы ты был полностью расслаблен, здоров и
счастлив быть мужчиной. Итак, я со всей честностью рассказал тебе все
тебе, это условие я тебе рассказываю. Остальное тебе нужно
скажи мне. Ты этого хочешь?

– Я хочу, – сказала она, колеблясь.

– О страсти без полного спокойствия во взгляде.
посмотри и на сознание другого. Ее глаза смотрят так, как будто это другой.
самость.

Геза дрожит. Агнес повысила голос:

– Когда это когда-то было глазом, тогда никаких препятствий больше не было,
как насчет состояния бодрствования, давайте поговорим.

Лицо гезы обезображено.

– Успокойся, – прикрикнула на него Агнес. Только тогда мы поговорим об этом,
если ты пожелаешь. Я не испытываю желания успокаиваться и
исцеляться?

– Но да.

– Я не хочу _most_ говорить об этих вещах?

– Лучше... в другой раз, - сказал он, и Геза затрясся.

– Хорошо. Послушай меня. Теперь ты устал. Я только собираюсь проснуться. Но
если через час почувствую себя лучше... если возникнет желание продвинуться
доберусь... тогда снова усыплю его и тогда мужественно и честно все, что
собираешься сказать. Это нормально?

– Хорошо.

– Теперь иди спать.

Десять минут молчаливого сидения. Геза спокойно и глубоко спит. Десять минут
А Агнес сказала ему:

 – Теперь отдыхай. Через час снова, долго и
крепко спи. Теперь сосчитай до шести и проснёшься.

 Геза проснулся. Расслабленный и с улыбкой на лице, он сделал несколько шагов
и сказал, что ему очень нравится. В течение часа они
разговаривали обо всём на свете, а через час Геза слегка нарушил
тишину, спросив:

– Скажи мне, Рапп, ты действительно собираешься на это? Есть ли какой-то смысл в том, что мы с тобой здесь всю ночь, спишь ли ты? Или ты просто надо мной издеваешься?

– Все идет отлично, - сказал Раппопорт. – У Агнес Кьяллит есть сертификат
, что она отличный врач и блестящий психолог. Если ты захочешь,
скоро мы добьемся всего, чего желаем.

– Я хочу, – нерешительно сказала Геза.

– Ты не устаешь? спросила Агнес.

– Нет. Я чувствую, что продолжу. Но тебе это не надоедает?

 — Не мне. Продолжай, если тебе это нравится. Я очень, очень рад за тебя.

 Он улыбнулся Гезе. Гезе вяло улыбнулся тебе и Агнес
и жестом пригласил сесть в кресло, в котором можно было спать
он привык. Агнесса перед ним встала, подняла руку, опустила и Геза теперь
спит. Агнесса с серьезным лицом стояла перед ним, Раппуя тревогой и
ожидая. Когда Геза крепко уснул, Агнесса так и сказала ему:

– Теперь, следовательно, абсолютно и со всей честностью буду
говорить, что возвращаюсь домой с, итак, тысяча девятьсот восемнадцатого года
с февраля, когда это случилось, что это второе я, которое ты
Молитор Орбан призвал revive и element.

Лицо гезы начало подергиваться. Агнес громко и спокойно сказала:

– Ваше собственное решение говорить об этом. Должно быть сильнее.
захватывающе. Без этого не будет ни лекарства, ни облегчения.
Подумайте и ответьте: когда Молитор-дом впервые проснулся ночью, и я вёл себя как другой человек,
— скажем, Молитор Орбан.

Лицо Гезы после ожесточённой схватки. Хаски ответил:

— В тот день, когда ночью умер Молитор Арпад.

– Как это произошло?

 – Смерть Молитора Арпада не даёт мне покоя. Конечно, я купил это, чтобы кого-то убить. Я спустился, чтобы посмотреть на тело и комнату, не
нашёл ли я какой-нибудь знак или подсказку. В то же время я капитан Нослопи
уайт выпрямился передо мной. От этого мне страшно. Я подбежал. Голова
начинает болеть. Я уснул.

– Очень хорошо. Но этот Молитор Геза сделал. После этого?

- Сказал Геза с корчащимся лицом.:

– И тогда я внезапно проснулся. И тогда я проснулся.

– Почему? Чего ты хочешь?

– Пойти к Золтану.

– Почему? Почему?

– Схватить его за горло. Горло, не говоря уже о том, что я прошу, признайся в этом,
что он был убийцей. И затем, чтобы подтвердить истинность этого, не только
потому что ты убил и потому что это из похищенного состояния, но и потому, что это
он украл это у меня, у девушки...

– У кого?

– У того, кого я хочу.

Агнес элтиккадт из nod.

– Хорошо, – сказал он. – И чего еще он хотел?

– А потом я захотел пойти к тебе.

– И из чего он осуществил эти намерения?

– Я спустился на первый этаж. Но там снова встретил Носзлопи.
капитанинял. Тогда я подумал, что это невозможно сделать.
Я хотел этого. В другой раз. Комната была заперта. Это то, что я получил обратно.
мы с комнатой легли спать.

– Верно. Носзлопы капитан, на следующий день в полдень она сказала вам:
дважды спускался на первый этаж. Вы, правда, тогда этого не запомнили.

– Нет.

– Однако теперь я вспоминаю. Текущий взгляд души охватывает оба
сознания. Поговори со мной, чтобы второе сознание, с другой стороны,
снова проверило?

 – Ты остановился на ночь здесь, рядом со мной, и сказал мне, что
мне нужна помощь. Потом он схватил меня за руку... и посмотрел мне в глаза. Позже у меня случился приступ головной боли. Очень трудно уснуть. Ночь
Я проснулся, оделся и спустился на первый этаж.

 – Зачем?

 Геза, корчась от боли, ответил:

 Я хотел убить Золтана.

 – Уже? Честно ответь.

– Нет. Я взял пистолет и открыл замок, но потом
Я не хотел убивать тебя.

– Почему ты увидел пистолет?

– Вообще-то... Я просто хотел заставить себя свыкнуться с этой мыслью.
для Золтана я убью тебя. Но это было бы просто глупо, когда нужно убивать из пистолета.
Прямо сейчас они узнают. Это просто эксперимент ... попробуй... попробуй
капитану Носзлопи посмотреть игру и
Золтана достать. Но, конечно, я знал, что это не убийство из пистолета.

– Верно. Когда это было?

– Возможно, десятый раунд.

– На следующий день ничего не помню.

– Ничего.

– Но двенадцатого мая двенадцатого числа ночью снова быть
это было.

– Быть. Тогда штык меня сбил. Это я убил человека.
Но, Золтан, я не хотел, чтобы это убило меня.

– Верно. Что произошло десятого мая в обоих видах тринадцатого числа в течение
ночи?

Геза снова столкнулся с мегвонагликом, Агнес, однако, призвала его к себе
успокойся и расскажи мне все, и Геза этим хриплым голосом
он начал говорить:

– В половине первого я проснулся. Я точно знал, что со мной делать. Медленно
оделся я. Прошло от пяти минут до часа, прежде чем я оглядел комнату.
Я знал, что где-то здесь находится инструмент, с помощью которого ты хочешь убить Золтана
. Затем мой взгляд упал на ведерко со льдом. Я не был удивлен.
Я чувствовал, что не только моя головная боль принесла в нее ночной лед.
также потому, что это сеглетовский лед, которым можно было его убить; и лед.
затем исчезает.

Агнес бледная слушала. Лицо Раппапорта расстроилось, он наклонился вперед и то
рот сжимает рука, которую лекзете не им.

– После полуночи, за час до двух минут кусок льда в балкеземе в
Я купил его и вышел из своей комнаты. Ровно в час я добрался до последнего
лестница на второй этаж. Я увидел капитана Нослопи в
комнате и постучал в дверь. Прежде чем постучать в дверь,
чтобы посмотреть, что он может сделать, я погасил лампу на втором
этаже. Я наклонился над лестницей, вытянул руку, чтобы дотянуться
до винта, и повернул заглушку. Стало темно.

 Он
сделал паузу.

 – Продолжай, – спокойно сказал он Агнес.

 – Я пришёл к Золтану. Золтан приоткрыл дверь, чтобы повернуться и, возможно, войти, но, увидев меня, остановился и посмотрел на меня.
Он поднял брови и улыбнулся. — Неожиданный визит, — сказал он.
гуниос мор. Он был совершенно спокоен. Csufol;dott. Не стесняйся спрашивать
любовь - это печаль, которая привела тебя сюда.

– Да. И? Что он сказал?

– Чем бы я ни был обязан этой странной удаче, я прошу тебя об этом
в завтрашнем разговоре, а теперь окажи мне любезность и быстро откланяйся.

– Да. И что ты ответишь?

– Ничего. Я хотел тебе кое-что сказать... Я хотел сказать... чтобы отомстить за совершённое
убийство... и получить всё остальное...

– Но ничего не сказал?

– Я тебе не сказал. Он горит. Надменный отвернулся и махнул мне, чтобы я уходил. Убирайся отсюда. Этого было достаточно. Убирайся к чёрту. Я стоял рядом с ним. Потом
обернулся и в то же время вздрогнул, когда увидел мое лицо. Но я
пока что за спиной я прижимал свою балкезем ко льду. Теперь
элохузтам, и я бью его этим по лбу. Длинный, хордюль, перерыв сделан,
мои руки после, но я... Я сделал шаг назад, он перед тобой.
поднялся в воздух и все это время падал дождем на ковер. Я наклонился над ней, чтобы
посмотреть, жив ли он еще. Он был уже мертв. Моя рука почти превратилась в лед.
холодно. Были капли льда. Я спросил о руке. Рука
она очень холодная, я положил ее в карман и подождал минуту. Zoltan
он не пошевелился. Вот тогда мои руки снова вынули его из кармана, и я пошел в комнату
. Снаружи я заметил, что в кармане холодная жесткая рука.
Я схватила t;zszersz;momat. Упал со стола рядом. Но я этого не делаю.
Я вернулась, чтобы поднять его. Я прошел по коридору первого этажа и поднялся на
второй этаж. Когда комната опустела на один час и двенадцать минут.
Я лёг спать, но долго не мог уснуть. Я думал о.

– О чём ты думал?

– Я думал о том, что если Золтан убьёт его, то у тебя будет то, что тебе нужно.
Действовать?

– Что тебя решило?

 Я ничего не решал. Я сказал, что все зависит от того, что происходит. Если
подпишитесь на I ... вы не вините их. Но это так необходимо,
чтобы это произошло...

– Верно. Так и должно было случиться. И хватит ли у тебя сил.
будь таким, чтобы бодрствующие глаза смотрели на все и были бдительными.
в состоянии, которое говорит: так и должно было быть.

Дрожь Гезы и судороги, сотрясавшие ее тело, прекратились. Агнесса
крикнула ему::

Пока достаточно, мы поговорили об этом. Сейчас важно, чтобы ты
успокоился. Душа смотрит на нее сейчас безмятежно, обнимает всех двоих .
сознание; когда двое смогут и приведут состояние тревоги в слияние, тогда
исцелятся и успокоятся. Теперь мы можем это сделать. На сегодня достаточно.
Если вы его разбудите, то приободритесь и почувствуете облегчение. Завтра;
Весь день. Теперь досчитайте до шести и проснетесь.

Геза проснулся. Агнес и Раппопорт бледны и прилагают большие усилия.
разговаривают с ним, но он спокоен и счастлив. Вскоре сон
ушёл.




XVII.

Каждую ночь они снова были вместе. Из гипнотического сна в совершенно
другом мире он подчинялся воле Агнес, и больше не было никакого тайного магнетизма
раньше, но организация по-прежнему жестока, судорожна,
возразила, что при всём случившемся, бдительность
на высоте. Неделю спустя Агнес наконец-то уложила её спать, и вот что
добавила:

 – Послушай меня, Геза. Я так хотела сказать тебе, что я
проснулась и полностью освободилась, выслушав всё до конца. Но теперь
я тебе сказала. Скажи мне... почему я скрываюсь от убийцы Золтана.
Ты хочешь это знать?

– Хочу, – ответила она, не сводя с тебя пристального взгляда.

– Если я правильно помню ту весеннюю ночь, когда ты подошёл ко мне.
старый Молитор Арпад, и он трогал меня за плечо, и жестокие вещи
он сказал кипуштитанду - семьдесят?

– Ты помнишь.

– Перед тем, как ты переехала, я посмотрел на тебя и вот что подумал: "Не надо".
прекрати эту глупую болтовню, встань, подойди к ней и скажи
от таких жестоких поступков у нее кровь застывает в жилах.
Ты встаешь, он идет туда, он начинает говорить... Я пьян, я стал
джой. Но тогда я не понимаю, что произошло. Я был пьян ... Я
подумал, что во мне проснулась сила молодости ... и в тот день я так и сделал
моя жизнь сложилась неправильно. Ты помнишь его. Он видел...

– Я вижу, – сказало в темноте лицо Гезы.

– Уже... уже на второй минуте я почувствовал... ту ужасную ошибку, которую совершил
прочь. Как бы это сказать?... это мерзость... физическая и духовная жизнь будет похожа на
потрясенную девушку... которая была так неправа... что я все еще была ночью...
Я вернулся к своему шкафчику... Я достал его из коробки, которую
я, конечно, хранил и хотел покончить со всем этим. Но когда смерть
была уже близко, я подумал о последних трёх годах. И в то же время
мне стало ясно, что я всегда любил тебя. И если ты девушка...
по ошибке, я случайно... насилие... он отдал ланысагата
у того, кто тебе не нравится ... даже если добавить, что у него тоже была жена...
в таком случае дух человека еще _hal;lra it;li_. Поверьте:
каждая девушка, что мужчина не нравится, но кто ты
дать. И я, тем не менее, я также понимаю, что люблю тебя и что она
я уезжаю от тебя. И тогда я подумал и воскрес. И я понимаю,
для него исчезнуть; должен умереть; никогда не сойти с рук,
то, что ты любишь меня, знаю. Я люблю вдову. Я
Золтан был обречен, я был. Ты знал это.

– Я знаю.

– Там также говорилось, что решение о том, какую роль сыграло это
сознание. Другая, склонная к насилию, готовая к убийству личность, точно чувствовала себя таковой
которая не только любит меня, но и это способ, которым мы это реализуем
мы встретились. Но я не чувствовал и не знал, что эта личность также существует
как я руководил, как я призывал...

– Я не знаю. Я не понимаю...

– Итак... в ту первую ночь... Я думал, это просто какое-то странное совпадение,
ты делаешь то, о чем я думаю: встаешь, ходишь в старом Молиторе.
Арпад и жестокие вещи, сказанные ему. Позже я заметил, что если
Я смотрю на тебя и действительно чего-то хочу... _nagyon_ хочу... тогда ты
неохотно и нерешительно, но сойдет. Это все?

– Верно. Было странное движение и отталкивающее чувство...

– Несколько недель назад, когда здесь снова начались загадочные вещи
хаус Хаус Раппапорт наконец сказал мне, что тебя тошнит от этой истории.
история... и двойное сознание тайны. Мы согласились сделать это.
объединили силы, чтобы дьоджиттасса тебя. Я, однако, а
сегодня вечером я пришел к тебе ... и голос заговорил с тобой ... и я
Я посмотрел ему в глаза ... с непреклонной целеустремленностью ... так что ... короче говоря, я
Я видел кого-то с такой сильной страстью, как форма психического заказа seat
для вас это значит ... так что это воздействует на вашу чувствительную нервную систему, как
_trauma_ ... после головной боли и после пробуждения
второе "я". Это намеренно сделано одиннадцатого мая; и это
Я уже знал, что собираюсь сделать следующей ночью. И следующей ночью, нарочно
Я сказал, что Золтан такой громкий, что ты можешь точно слышать.
в час я иду к нему. Я закончил... Я открыл
путь ... и я отправил тебя в эту поездку... Я виноват, и я стою перед тобой на коленях.
Я хотел броситься перед тобой на колени, ты плакала и умоляла её: прости
меня, люби меня...

Громко Фелцоког сделал это. Раппапорт испугался, вскочил, схватил меня за руку,
затрясся и указал на Гезу. Гёза с большим трудом дважды
подряд открыл глаза и уставился на них стеклянным взглядом, дрожа
ресницами. Агнес в то же время пришла в себя. Он протрезвел.

– Спи, – сказал он звонким голосом Гезе.

Геза снова засыпал. Затем Агнес заговорила спокойным и командным голосом
чтобы продолжить, я доказала ему, что на самом деле он один из Золтанов
убийца. Геза было противно, но я признаю, что таким образом Агнесса
также сторонами акта и некоторые высокие нравственные аспекты нетронутыми
такая ответственность – может быть, даже больше, чем он. Затем
прошло три дня; на третий день, в ночь полного самообладания, отвечу
Агнес на все твои вопросы. Он сказал, что долго, чтобы закончить
сознание, ясным и живым сознанием помнить обратно на все
то, что произошло. Не стесняйтесь, будет судить обоих.

– Ладно, – говорит, что Агнес была так впечатлена. Я... Я верну это обратно.
решение в полной свободе. Послушай меня. Завтра вечером,
ровно в двенадцать часов, он вспомнит всё, что мы говорили
в этом сне. Нормальное, спокойное самосознание охватывает и растворяет в себе все три уровня сознания: уровень взрыва гранаты, который является
нормальным, но иногда омрачается сумерками; уровень второго «я», в котором
проявляются все подавленные желания и стремления, и, наконец, уровень третьего «я»,
которое является следствием гипнотического внушения. Слияние было абсолютно спокойным.
каждая страсть, во всем остром волнении снаружи;
здоровое, целостное, новое осознание этого приходит как свежее пробуждение
сока из сна. Всего прошлом он появляется как обычный,
память конфиденциальной. Итак: чтобы полностью расслабиться. Это ровно двенадцать часов.
Теперь сосчитай до шести и будете вставать.

На следующую ночь, через десять часов после того, как вся семья собралась в вестибюле. Николай I
не пошел в школу, и поэтому мне не нужно было лежать на кровати.
Радостно благодаря адозотту здесь и там и идеальной системе защиты
план, подготовленный особняком тракостьяни Молитора, хотите
представила. Марианна стояла там, и Блумс определенно вела разговор с Раппопортом.
о том, как вы проживете лето на Тракостьянбане; в любом случае, учитесь
ездить верхом. Noszlopy голос капитана Легеньи об Агнес сообщил в "The".
театральные впечатления и рыцарская интимность Агнес будут принадлежать ему.
также он гость "послезавтра в вольере". Время движется вперед и Агнесса наконец-то спрашивает
бросает взгляд на свою мать, которая тихо и счастливо мосолыляла
смотрит на детей. Старый молитор тут же вставал и засыпал
Марианну забирали, а Николаса оставляли. Через несколько минут он носзлопил капитана
также. Агнес оставили в покое Раппопорт, и Геза с. Тихо
они разговаривали; Агнес была бледна, и иногда тревожный взгляд на
часов. Раппапорт нервно кривила рот, а иногда и от волнения
в болезненной улыбке дергала голову в сторону. Просто Геза был спокоен.

За двенадцать часов до двух минут Геза при этом внимательно смотрел на
Агнесре, затем перевел взгляд на Раппопорта.

– Верно, – сказал он немного взволнованно, - что ж, сегодня сеанса не будет?

– Нет, – неуверенно ответил он Раппопорту.

– Почему?

– Мы договорились, - сказала Агнес, - что сегодня этого не будет.

– Я? – о том, чтобы остановиться и подумать, Геза. – Мы договорились. Но почему?

– Ну, – ответила бледная и дрожащая Агнес, – потому что в этом нет необходимости.

– Я? В этом нет необходимости?

Геза беспокойно проводит граблями по лбу, а затем двумя руками
наклоняет голову. Агнесса и Раппопорт побледнели, они выглядели. Геза
некоторое время сидел неподвижно, закрыв лицо руками, затем медленно
опустил руку.

– Конечно, – тихо сказала она. В этом нет необходимости.

Он поднял голову и сначала посмотрел на Раппопорта, после долгого,
неподвижного взгляда Агнесре. Наконец он заговорил:

– Запомни, – сказал он очень тихо.

Лицо у нее было немного бледное; но глаза были спокойны и ясно сияли.
Агнес молча смотрела на него. Они долго смотрели друг другу в глаза. Геза
наконец, она пошевелилась. Через гладкий лоб.

– _M;gis_ ужасно, – сказал он мягко и спокойно. Он снова посмотрел на
Агнесре, затем на Раппопорта. Мегчовальта - главный.

– Я сам, - сказал он, - безгрешен, и я это чувствую.

– Я виновата, – выкрикивает Агнес.

– Я не... или, по крайней мере, это не моя работа, как насчет того, чтобы ты судил меня.

– Но да. Никакое другое предложение не может быть обо мне, это только о тебе.

– Но сначала ты собираешься это сделать... И я просто не знаю, что я должен сделать.

– Что ты хочешь делать, Хью? спросила она дрожащим голосом Раппопорта.

Я пока не знаю. Проще всего было бы пойти к следственному судье
и сдаться.

Раппопорт встал, подошел к Гезе и, ранив, сказал:

– Я знаю. Это то, чего я ожидал. Этот план тщательно продумайте. Два
варианта: либо вы верите, либо не верите. Если вы в это верите
начните, спотыкаясь, процедуру обеспечения безопасности суда, которая является реальными доказательствами, без
нащупывания тут и там и, наконец, завершите
торговля-вечная жизнь чимен освобожден от должности, а санаториумба отправлен. Или
мы тебе не верим – что более вероятно, чем парение снаружи.
ты заперт ... да, в сумасшедшем доме.

– Почему ты мне не веришь?

– Никаких доказательств у вас нет ... не смейте ... не свидетельствуйте.

– Есть свидетели, если Агнес расскажет все как есть.

– Но я ничего не говорю! - воскликнула Агнесса в пылу гнева. –
Любой, кто не хочет бросаться под доску. Все, кто не против,
что бы я ни сделала, только ты против. Я ни о чем не жалею... все, что я сделала...
Я переезжал с первого дня...

Перебил Геза.:

– Ты все переехал? - задумчиво спросил он.

– Да. Иногда мне кажется, что даже я совершил... убийство Золтана
грех следования за мной ... все, что я сделал для тебя ... тебя... тебя...
для тебя... У меня больше ничего нет, тебе на меня наплевать, только то, что ты меня прощаешь
.

Гезе интересно, что он смотрел на нее. Раппопорт тихо сказала:

– Итак, мы втроем сидели вместе, когда мне нужно было принять решение, послушайте это.
что в этом доме совершено убийство. Я решил:
слушать будем мы. Убийство осталось безнаказанным. Теперь, когда
"каратель" напечатал: "опять же, мы должны принять решение". Чего ты хочешь? Сколько погибших
вы хотите душевное спокойствие нарушается? Вы сказали погибших давайте
спите спокойно. Ну, они и спят спокойно. Так много ужасных вещей происходит прямо сейчас
в мире; кто знает, сколько их в доме, сколько крови - тайна; позволь мне
уснуть мертвым сном. Ты не виноват.

– Ну, кто виновен? Кто совершил преступление? Что это такое, что я хотел, и
он совершил грех?

– Спросил я. Ты совершил преступление, то. Ты не
ответственность.

Но я себя отношу. Страшные, какие души все мы носим
себя. Страшно, что эта душа, как токсичные и даже
война. Боже мой, что здесь дальше. Милосердный Боже, этот грохот здесь
всегда.

Мы все трое молчали. Раппапорт очень тихо сказал:

– Топор на дереве для.

Хью кивнул и, мучительно размышляя, посмотрел перед собой:

– Ужасная ложь, – сказал он, – и мы должны с этим смириться,
потому что смерть – ужасная вещь. Моя собственная смерть:
ужасно. Другая: ничего. Это большая ложь, которую мы должны наконец
осознать, и которая должна каким-то образом терзать наши души. Но как
я могу так спокойно лгать рядом с тобой?

– Вы _az_ человек, - сказала Агнес. – Хорошо, а благородное и чистое. И
большой души секреты. Человек.

Геза удивленно посмотрел на него. Долгое время молчал. Наконец Агнесса задрожала.
губы ее побледнели. Он сказал:

– Теперь ты должна сказать мне, что я... что я... что...

Встань и, колеблясь, подойди к Гезе. Лицо в обильных слезах
прокрутите вниз. В тот же момент Раппопорт повернулся к:

– Пожалуйста, – сказал сираст захлебывающимся, умоляющим голосом, – теперь... уходи...
уходи.

Раппапорт с растерянным лицом, болезненной гримасой развернулся и
медленно вышел. Затем Агнесса протянула руки к тебе и
упал на колени перед Гезой.

– Я больше не могу этого выносить, - сказал рыдая. Прости меня. И
люби меня.

Заплакал и подкатил к голове.

– Люби меня, – умоляюще сказал он.

Геза мегиндултан гладила его по голове. Они долго разговаривали, наконец Агнесса
успокоилась и расслабилась. Но когда они оторвались друг от друга, тогда
она снова повернула голову и со слезами на глазах, с улыбкой
он прошептал: "Вот геза, это буксуз" - молитва услышана, любить ее. Дни
затем, незаметно, они потянулись один за другим. Геза размышляла о бегстве; о своей борьбе и
с тобой и сражаюсь с Агнес, которая смиренно горячо умоляла его
простить его, простить всех, вас двоих и любить тебя
его. Геза мучительно боролся с мучительным желанием четырехлетнего ребенка и продолжил. Если бы
к его двум рукам прикреплены эти невидимые кандалы? Свободен ли ты?
счастливые объятия свободны? Снова ночь в the hall under
он услышал дрожащий от страха рев царана. Угасание
сломанная женщина, еще рано вышедшая из себя, они сломали руку моему мужу, но Геза
именно тогда он почувствовал глубокую единственную дрожь, он почувствовал, что вся душа была потрясена.
Это жизнь. Так живут люди. Преступление в частности и бюнтеленюль. Борьба,
в любви, смерти, страхе, неразрывно. Почему? Как
они дошли до такой судьбы? Этому суждено быть в твоей жизни? Он у окна
и смотрит в летнюю ночь. И в то же время такое горячее благочестие иссякло
у тебя на глазах выступили слезы. В то же время все его тело сотрясалось внутри
он мог чувствовать, как его душа опускается на колени перед тем, как захотеть чего-то большего, чем раньше, что
все обозначают способ, которым с завязанными глазами, слепое осознание
посланный убить его, который проливает на несчастное человечество эту кровь
год с тяжелым грузом и отравил иллюзия души
что даже после этого. Какая страшная году еще больше! Складывание
руководители и принять то, что он бросился на них.

Позже, один, оставленный Агнес.

– Агнес, – мягко сказал он, – жить со мной - трудная задача, потому что я...
Я должен искупить свою вину... может быть, и моя жизнь тоже.

Агнес скромно восторженно улыбнулась ему. Это была тихая ночь. Геза
она раскрывает руки и обнимает его. Вокруг них все исчезло.

Когда на наскальном рисунке был изображен дрожащий пещерный человек, наблюдающий за ночью
гроза и снаружи прогремел гром в небе, и одна из молний вспыхнула ослепительнее другой.
другая, затем в пещере дрожащего мужчины и дрожащей женщины.
они обняли друг друга. Именно страх держал их вместе. Но элелькезезе превратился в
это непреднамеренно прозвучало как нечто конечное; безумие в вашей жизни
исфорраса: внушает им ощущение, что вечность
они ушли навстречу вечности такими, какие они есть.

_V;ge._