Петровны Writober-24 История 3

История 3 "Домовой"


Это была странная дружба абсолютно двух непохожих женщин - Амалии Петровны и Веры Петровны. Одна — утонченная дама, в прошлом учительница английского языка в престижной школе. В её гардеробе присутствовало всё что полагается леди — шляпки, сумочки, плащи в талию, очки в золочёной оправе.

Другая — простая русская женщина, жившая раньше в деревне, которая теперь стала городом, но не оставившая своих привычек и житейской мудрости.

Амалия Петровна была скептична, современна и слегка высокомерна по отношению к понаехавшим из глубинок. По её мнению Вера Петровна тоже была из таких, но та резонно объяснила, что это город понаехал к ней, а не наоборот.

Вера Петровна к семидесяти годам обзавелась платком, вязаной кофтой и привычкой бурчать на нынешние нравы. На замечания Амалии Петровны, что это несовременно и отдаёт архаикой отвечала, что лучше будет старой бабкой, чем старой девочкой, вон, как некоторые, которые поют и натягивают рожу прямо с задницы.

Обе женщины были условно бездетными.

У одной дочь уехала когда-то на стажировку заграницу да так там и осталась. У другой было трое детей, но проживали они в разных концах страны. Ни одна, ни вторая не желали переезжать, но независимость и одиночество часто идут рядом, потому Амалия Петровна и Вера Петровна сначала ругались и даже одно время были врагами, а потом помирились и подружились.

Они ходили друг к другу в гости, пили чай, разговаривали, а потом стали даже вместе гулять на улице и в парке. А так как были они обе Петровны, то иногда шутя так друг друга и называли. Шутили: «Петровна на Петровне сидит и Петровной погоняет».

Изначально были они люди из разных миров и иногда это вызывало трения.

У Амалии Петровны была маленькая собачка неизвестной породы, обожающая свою хозяйку, пучеглазая;, пятнистая и скандальная и звали её Джульетта.

А у Веры Петровны жил большой полосатый серый кот по кличке Васька. Даже в этом наши Петровны тоже не сходились. В одном они сходились совершенно, что раньше было лучше.

Но вот однажды Амалия Петровна переболела и всё у неё стало не так. И кости ломило, и в ушах шумело, а в глазах мелькали какие-то мушки, из рук всё падало, кран потёк и ещё телефонные мошенники ограбили, без денег оставили. И Вере Петровне пришлось ей помогать, выгуливать Джульетту, которая её перманентно ненавидела, покупать лекарство и кормить своими добротными деревенскими блюдами. А ещё сидеть вместе и вздыхать о том, что раньше было лучше.

— Петровна, а что может потому на тебя напасти свалились, что нет домового у тебя? — спросила как-то Вера.

— Ещё мне домового не хватало! — фыркнула Амалия. — Мне и Джульетты хватает.

— Да нет, ты не понимаешь, хозяина у тебя дома нет, чтобы защищал тебя, да нечисть всякую прогонял. Это что-то вроде мужика в доме, только маленького и невидимого.

— Новый вид мужчин — «маленький и невидимый», — хмыкнула Амалия Петровна. — А у тебя есть домовой?

— Конечно! Я его из своего деревенского дома на старом венике перевезла. Подкармливаю и пока тьфу-тьфу-тьфу, где тут дерево, постучу.

— Какая же ты дремучая женщина, Петровна, — слабым голосом констатировала Амалия Петровна и упала на подушку.

***

Мало-помалу выкарабкалась, выздоровела бывшая учительница, только очень исхудала, даже её маленькие плащики болтались на ней балахонами. И так ослабла Амалия, что её и Джульетта могла утащить в кусты. Но верная подруга была рядом, сопровождала её, следила, чтобы ветром не унесло.

И вот идут они по аллее к магазину и видят лежит человек на скамейке. Лежит не движется, голову запрокинул и в небеса уставился. Подруги переглянулись и подошли поближе, вдруг человеку плохо?

И увидели странного такого мужчину, голова вроде нормальная, даже в шапочке, лицо щетиной заросшее, кожа сероватая, нездоровая, брови мохнатые, кустистые. А тело настолько плоское, что кажется одна куртка и штаны пустые лежат. И туфли к ним приставлены. А в туфлях пусто. Как-то жутко им стало, а Джульетта как залает!

Голова глаза открыла, а они маленькие, как у ежа. И ресницы, вроде как не ресницы, а в шерсть переходят.

— Вам нехорошо? — участливо спросила Амалия Петровна.

— Ой, очень нехорошо… — ответил лежащий жалким голосом, как актёр Вицин говорил в кино, когда Балбеса играл.

— А что случилось? — поинтересовалась Вера Петровна.

— Из дома выгнали. Теперь только сгинуть мне навечно…

— А кто выгнал?

— Трекалов Аркадий Вениаминович. Просто снёс мой дом и построил многоэтажку в двадцать пять этажей, — пожаловалась голова.

— А-а, это ваша деревня Лабазовка? Ну так и мою деревню так же снесли, Кудринку, помнишь. Квартиру дали, первый высокий этаж, всё вижу с окна, даже лучше, чем в деревне, — сказала ему Вера Петровна, подбадривающе.

— Мне никто ничего не даст. Меня только добрая душа может приютить.

Глаза его как две чёрные бусинки уставились на Амалию. Она решила, что какой-то бомж разводит её и хочет также как и телефонные мошенники лишить её теперь и собственности.

Она дёрнула Веру за рукав:

— Пошли уже, пусть ищет себе дураков.

— Ну пошли, — согласилась подруга, — мало ли дурных людей бедолагами прикидываются, ты поверишь, а потом напоят снотворным и перепишут хату на себя.

Они двинулись дальше.

— А Пантелеймону Филимонычу своему тоже не доверяешь? — раздался позади них ехидный голос, как у актёра Вицина в фильме про Бальзаминова.

Вера Петровна остановилась, как вкопанная, потом повернулась и обратно к скамейке.

Амалия Петровна за ней.

— Откуда тебе про Филимоныча известно? — спросила она с великим удивлением.

— Так я тоже Филимонович, только Феофилакт. Брат я его родный.

— Ах ты ж, батюшки! — воскликнула Вера Петровна, оборачиваясь к ничего не понимающей Амалии Петровне. — Надо нам его срочно забрать в дом, а то помрёт! Сначала ко мне, пусть брата повидает, а потом к тебе. Повезло тебе Петровна, такое раз в тыщу лет встречается.

Голова радостно заулыбалась мелкими ежиными же зубами. Затем зашевелилась и …нырнула вглубь куртки.

— Веник мне принесите, чтобы всё чин по чину было, — раздалось изнутри куртки. — Желательно старый и стёртый.

Амалия стояла с квадратными глазами. Джульетта как пластырь приклеилась к её ноге и глаза её тоже были квадратными.

— Я ничего не понимаю Вера Петровна, что происходит? Кто это? Что это?!

— Домовой это, без дома оставшийся. Дом его порушили. Своего домового я на старом венике принесла в квартиру, я же тебе говорила. А это брат его родный.

— А, так это типа Кузи и Нафани? — наконец поняла Амалия, — Ну так это мультики же. А это…оно живое.

— Бери его Амалия, не пожалеешь, защищать тебя будет, зло отгонять, — горячо сказала Вера, прижав руки к груди.

— Сама его бери. Страшилище этакое! Что я с ним делать буду, чем кормить? Ещё и убирать за ним надо будет, тримминговать, расчесывать, одежду покупать!

— Не надо мне всего этого — раздался Вицинский голос из куртки, — я самодостаточный, и вообще на глаза никому не показываюсь. Это я так, от отчаяния такой театр придумал. Дом мне нужен. Хозяин или хозяйка. Амалия, вот деньги у тебя воры телефонные украли, а я знаю, где у тебя деньги в доме есть.

Амалия оглянулась по сторонам, не слышал ли кто? Но вокруг будто всё вымерло. Будто время остановилось.

Вера Петровна улыбалась и покачивала головой.

— Честное слово я им со счёта деньги перевела, а дома у меня ничего не осталось.

— Ну а если скажу, где, возьмёшь меня? — спросил голос из куртки с надеждой.

— Хорошо, возьму! — махнула рукой Амалия Петровна.

Куртка зашевелилась и оттуда блеснул ежиный глаз.

— Комод у тебя есть?

— Да.

— Военная форма твоего мужа покойного висит там?

-… да…

— Карман там внутренний слева на груди. Там и ищи.

— И проверю! — Амалия Петровна подняла дрожащую Джульетту на руки. — Петровна посиди с ним тут, а я домой сбегаю, проверю.

Она быстрым шагом пошла по аллее, не оглядываясь.

— Веник не забудь! — крикнул Феофилакт ей вслед из рукава.

— Да сроду у неё не было веника, — сказала Вера Петровна и присела на край скамейки.

Достала из кармана пакет и сложила туда туфли и брюки. Осталась только куртка.

— Ты мне скажи, откуда ты всё узнал? — спросила она домового.

— Эх, Петровна! Брат мне всё рассказал, он же всё слышит, о чём говорите. А у нас связь с ним крепкая, семейная. Амалия Петровна женщина положительная и добрая, вон какую зверюку приручила гавкучую. Ну ничего, мы подружимся. В моем прошлом доме много живности было…

И начали они сидеть и рассуждать, что раньше было лучше. Ведь это самый правильный разговор на свете, потому что раньше было лучше.

И так они заговорились про старину, что не заметили, как подъехало такси и оттуда вышла Амалия Петровна.

Лицо её светилось радостью, а в руках был красный пылесос.