Стройотряд, глава 6. Страхи

        ... Мы подошли к оконцу с топорами в руках и стали вглядываться в черноту ночи...


        Я встал, чтобы выпустить Витька, он начал выбираться вдоль скамейки, Люба держала его за руку и тоже направлялась в сад, Санек последовал за Любой.
        Я засмеялся:
        - Все в сад.
        Папа смотрел на пляски мамы и тети Дуси и держал ритм басов и голосов своей трехрядной гармошки. Мама с тетей Дусей увлеклись частушками и дробью каблучков. Дядя Дима закусывал, только что поставив на стол очередную рюмку.    
         
        Мы пошли в сад. Широкая синяя деревянная скамейка с наклонной спинкой гостеприимно примостилась под сенью яблони. Узенькая бетонная дорожка вела нас мимо клумбы с высокими, по пояс, цветами, к скамейке. Мы сели. Витя достал пачку и дал нам по сигарете, потом поднес зажигалку каждому из нас, поджидая, пока огонек сигареты вспыхнет два-три раза. Люба тоже закурила.
        Витя курил красиво: когда выдыхал дым, мечтательно поднимал лицо вверх, словно следил, куда устремлялся голубой дымок его сигареты, будто что-то разглядывал в облаках или в чистом голубом небе, или в черноте ночи, или в бескрайних звездных пространствах – в зависимости от времени суток. Но в его глазах всегда был смысл, задумчивость и какая-то надежность. Я бы пошел с ним в разведку! Если бы он меня взял. Мы с Сашкой почти не курили, по крайней мере, свои, а только «стреляли» по случаю в компании.

        Люба только баловалась, но Витя ничего ей не сказал.
        - Ну, рассказывай, буржуй, сколько заработал, - сказал Витя.
        - Сначала расскажу о коровьих кормушках, в которых мы спали последнюю неделю. Билеты на самолет уже купили, а пол еще не застелен. Все остальное было готово – стены, крышу накрыли. Работали по двенадцать часов, все равно не успевали. Когда пол закончили и стали делать короба для корма, перила там, стали работать по двадцать часов.
        - Ой! – вырвалось у Любы.
        - Да, работали топорами и ножовками до ночи, ложились спать прямо в коровьи кормушки и в четыре утра вставали. Не высыпались страшно. А ты, Колотушка, меня разбудил.
        - Ну, извини, – сказал Саша, - я ведь не знал.
        - Да ты что, я ведь в самолете почти выспался.
        - Оба Колотушки, - утвердительно сказал Витя.
        - Это точно, - добавила Люба.

        - Но закончили во время, полезли под пол, щепочек кое-где подложили под стойки, чтобы пол не качался. Комиссия приняла и акты подписала. Кто-то из наших съездил в банк, и привезли деньги – двенадцать тысяч.
        - Ого! – воскликнула Люба.
        - Каждому из нас причиталось по тысяча двести  рублей. Там было еще трое из старой бригады, они получили больше, так как  работали почти все лето.
        Ну, выпили, поужинали и стали считать и раскладывать по кучкам купюры кому сколько. Счетчиков выбрали несколько, я тоже в счетчики попал, как еще трезвый. Остальные уже спали.

        Считать было трудно, денег много и все не крупные. Кладешь в кучку купюру и говоришь – это ему, а это мне, это опять мне, нет, это другому. В голове путается, калькуляторов не было. За небольшим оконцем черная ночь, шторок никаких. Сразу, как деньги принесли, тревожно было. Кто не спал, топоры достали, под кровати положили. Сидим, считаем, кучки купюр растут, черная ночь в окна заглядывает, да звезды мерцают.
        Вдруг, мало сказать, что я вздрогнул, я подпрыгнул от неожиданности! Свет погас!
        - Ой! – опять вскрикнула Люба.
        Все, кто не спал, зашевелились в темноте, полушепотом заговорили – что это? Каждый старался не сбить руками кучки денег – опять пересчитывать уже было невмоготу, утром самолет! Фонарь где-то был, но зажигать его было жутковато. Мы подошли к оконцу с топорами в руках и стали вглядываться в черноту ночи. И нам показалось, что мелькнули какие-то тени, или просто померещилось от страха. Перед этим местные рассказывали, что из лагеря, который был где-то в этих краях, сбежало несколько зэков. Ну, все, думаем, началось. Кто-то из банка, или еще откуда, их оповестил, что мы тут нал пересчитываем. Отошли от окон – вдруг у них ружья.

        Но, слава Богу, свет вдруг вспыхнул. Утром спросили – оказалось движок генератора заправляли. Проверили кучки нала – все оказалось на месте. Мы легли спать. Поутру шум какой-то поднялся, нас, честных счетчиков обвиняли! Каждый свое пересчитал и, у кого было меньше, завозмущался, а у кого больше, заулыбался довольный.  Нам, счетоводам, пришлось отбирать у одних и отдавать другим. Но мы справились – у всех наших было по тысяча двести ровно, а у тех, кто работал до нас, тоже поровну.
        Вот так мы работали.
        Помолчали.
         - Да, - сказал Сашок, - за такие бабки я тоже бы не спал, ведь «Москвич» пять тысяч стоит.
        - Он и не спал, - резюмировала Люба.
        - Колотушка, - добавил Витя.
        - Пойдемте, - сказал я, - петь уже перестали.
        Мы пошли на выход из сада уже в полутьме. Свет в беседке не горел и какая-то жуть, казалось, притаилась за высокими стеблями цветов.
        За столом, в полутьме, все разговаривали о чем-то своем. Гармошка молчала. Папа кушал и разговаривал с дядей Димой. Перед ними стояли стопки.
       
        Продолжение: http://proza.ru/2024/10/13/1745

        Содержание: http://proza.ru/2025/01/17/1823