О ложной исповеди и истинном покаянии

                Перед началом исповеди священник произносит: «Аз токмо свидетель есмь», свидетельствуя о том, что кающийся отвечает только перед Богом, по слову Писания «Исповедайтеся Господу» (Пс.117:1), а, принимающий исповедь, только свидетель перед Ним. Однако, в жизни эти слова часто превращаются в пустую формальность, превращая Таинство Покаяния в один из церковных обрядов. Свидетель – есть человек, который  повествует о чем-либо перед кем-либо. В исповеди это подразумевает свидетельство священника перед Богом о том, что человек рассказал о своих грехах, а он готов подтвердить это перед Судьей. Свидетель не может говорить что-либо по собственному желанию, а только то, что знает или видел. И уж тем более, свидетель не может выступать в роли судьи. Что же происходит на деле. Приступая к исповеди, батюшка вместо того, чтобы просто выслушать кающегося, начинает задавать ему массу вопросов, одновременно воспитывая чадо: не так каешься, не так стоишь, не то говоришь, не то делаешь, Бога не боишься, Церковь не любишь, страх Божий забыл и так далее.  С одной стороны священник заявляет, что он только свидетель перед Богом, а с другой выступает в роли прокурора и судьи. Причина этого явления в непонимании духовенством своих прав и обязанностей, самой сути священнической власти. Отцы, помимо обязанности принять исповедь и отпустить грехи, приписывают себе право судить и карать всякого.  Глава нашей Церкви сказал Своим ученикам: «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе… Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Мф.18:18-20). Этими словами Спаситель учит следующему. Иерей обязан «связать» грех его раскрытием и объяснением пагубности, а при необходимости  наложением епитимьи. И тогда грех будет «связан», то есть не вменен в вину человеку на Небе.  «Разрешить на земле» – значит прочитать разрешительную молитву и отпустить грехи. С этим особых недоумений не возникает. Соблазном для отцов служат следующие слова Спасителя: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Мф.18:19). Некоторые из них решили, что это дает им право судить ближнего и грехи не от отпускать. Хотя Господь говорит совершенно об ином. Принять кающегося священник обязан во исполнение заповеди Христа о прощении согрешений брату (Мф.18:22); а если человек не хочет каяться, то и священник не в силах его простить. Грех останется на виновном, вплоть до Суда Христова. При  этом, права отказать в отпущении грехов у исповедующего нет.  Однако не редкость случаи, когда духовенство отказывает в исповеди, сводя личные счеты, или желая подчинить строптивого своей власти. Бывают случаи, когда  люди уходят без отпущения грехов только потому, что священник, посчитал, что перед ним такой грешник, которому место только в аду, и, чтобы не оскверняться выслушиванием его грехов, он отправляет несчастного на исповедь  к кому-нибудь другому. Низкий уровень духовного образования в наших семинариях уже давно стал притчей во языцех. Однако отцам все же надлежит помнить, что, согласно 52 Правилу Святых Апостолов: «Если кто, епископ или пресвитер, не приемлет человека, обращающегося от греха, но отвергает его: да будет извержен из священного чина»! Не отпускающих грехи, среди духовенства хватает, а вот об, изверженных из священного сана за это, ничего не слышно.
                У каждого свой грех. Нет и не может быть общего правила исповеди также, как не может быть двух одинаковых людей. Таинство Покаяния состоит из двух взаимосвязанных и в тоже время не слитных частей: покаяния и исповеди. Первое предваряет второе. Покаяние наступает при осознании совершенного греха, и совершенно не обязательно, чтобы оно было связано с исповедью. О ней в Священном Писании нет ни слова, зато в нем есть призывы к покаянию. Покаяние Метанойя (греч.) – обращение, исправление, подразумевает мольбу к Богу о прощении с твердым намерением больше не грешить, то есть исправиться. Метанойя является необходимым условием примирения человека с Богом, а исповедь такой гарантии не дает, поскольку зачастую она в себе никакого исправления не несет. Исповедь должна быть следствием обращения, его завершением, и, по сути своей, содержать пересказ уже открытого перед Господом в личном акте покаяния. Обязанность иерея засвидетельствовать это перед Богом и без всяких условий прочитать разрешительную молитву. В зависимости от тяжести греха, как врачевство, он может своей властью наложить епитимью на кающегося. Но при этом, священник должен понимать, что грех уже прощен Богом в покаянии. Нужно отличать помощь кающемуся, которую  принимающий исповедь обязан оказать, от допроса на ней. Бывают случаи, когда некоторые отцы, движимые сладострастием и похотливыми мечтаниями, под предлогом привидения к истинному покаянию, начинают задавать молодым людям такие вопросы, относящиеся к глубинам интимной жизни, что без стыда на них и ответить невозможно; и исповедь превращается в порнографию. Это отвращает человека от Церкви. Такие «батюшки», мало того, что себя губят, но и паству ведут в погибель, закрывая ей вход в ограду Божию.
                В наши дни стало обычной практикой не допускать к причащению не исповедовавшихся. Это противоречит самому смыслу причастия как таинству соединения человека с Богом, извращает его суть, превращает церковную службу в обряд, а нормы православной жизни в набор поведенческих правил. Живое общение человека с Богом заменяется на формальное соблюдение установленных кем-то и когда-то обязательных норм, выхолащивая из них Духа. Исповедоваться или не исповедоваться перед причастием, в первую очередь, надлежит решать ему самому причастнику. Он будет осужден «в смерть или осуждение», если недостойно причастится. Другое дело, что священник может и обязан видеть, кто приходит к Чаше и с каким настроением и душой. Если по состоянию причастника видно, что он не примирился с Богом, несет в себе печать нераскаянного греха, не считает причастие страшным и великим таинством, то нужно хорошо подумать прежде, чем допустить его к причащению. Здесь не только можно, но и нужно задавать вопросы относительно его исповеди и покаяния.  В этом и состоит главная и самая сложная задача батюшки понять, кто перед ним, и готов ли он к принятию Тела и Крови Христовых. Но если исходить из установившихся норм о недопущении к Чаше без исповеди, то можно недостойного причастить, а достойного и нуждающегося отвергнуть. И тогда Суд будет немилосердный такому иерею. Однако и сами причастники должны со всей ответственностью отдавать себе отчет в том, что Таинство Евхаристии – это высшее Таинство Церкви, и к нему нужно относиться с подобающим страхом Божиим и благоговением. У нас же, как правило, народ причащается либо по привычке, либо, потому что пришел на литургию, либо в поисках магического средства от всех хворей и болезней, душевных и телесных. А это святотатство и язычество. Подробнее на тему отношения к Таинству Евхаристии я рассматривал в беседах, посвященных этому вопросу и интересующиеся могут к ним обратиться.
                В заключение необходимо рассказать, в чем цель метанойи, и как она действует. Как я уже говорил, покаяние – это обращение или изменение. Обращение от греха и изменение жизни в смысле возврата на путь к Богу. Человек приходит в этот мир с единственной целью – вернуться из не к Создателю. В этом смысл всякого движения – оно имеет причину, начало и завершение в этой причине. Говоря другими словами, в основе любого движения лежит стремление к завершению в его причине. Сокровенно, об этом сказал Господь при изгнании из Адама из рая: «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт.3:19). Все тварное имеет единственную причину своего бытия – Бога. И в Нем же оно прекращает свое материальное бытие. Некоторыми отцами это учение называется «дыханием Бога». Что касается покаяния, то его смысл в том и состоит, чтобы восстановить в человеке стремление к Творцу, как к своей Причине, заложенное в нем  при сотворении. Раскаиваясь перед Богом, душа возвращается на путь к Нему, то восстанавливает в себе естественное стремление к обожению. Жизнь человека невозможно без согрешений, ибо он стал грешен после падения праотцов. Каждое падение – это уход с пути к Создателю, и каждое покаяние – возврат на него. Поэтому борьба диавола с Богом за душу протекает в этой парадигме – падение и покаяние. Именно это имел ввиду Христос, отвечая на вопрос Петра, сколько раз нужно прощать прегрешения брату: «Не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз» (Мф.18:22), то есть отпущение грехов должно быть при каждом покаянии; а не отпустивший грехи брату  становится врагом Христа и пособником диавола в погибели бесценной души.