НОВАтель. Фрагменты

   Чар посмотрел налево, потом направо, затем ослабил узел удавки, после чего перебежал под разрешенный свет через дорогу на ту сторону, где его ждали друзья.
   - Ну и где ты ходишь? - Мила взглянула на парня, слегка скосив свой изумительный рот (что вышло очень даже очаровательно). И строго.
   - В Аду заблудился... - улыбнулся Чар. И всем сразу показалось, что он не шутит. Но улыбочка была очень приятная.
   - Пойдемте. Пока свободные места есть. - Длинноволосый рокер Хэви повел компанию в намеченную забегаловку (кстати, компания: Серый, Мила, Чар, кто-то невидимый рядом и собственно сам Хэви). Когда он напивался, у него отваливалась голова. И ее приходилось вытаскивать, к примеру, из-под стола или из-за дивана, а потом - водружать обратно на плечи. С возрастом такое случалось все чаще и чаще (последнее время - каждую стандартную пьянку).
   Мила взяла Чара за руку, а он наскоро оглядел эту "сексуалку": блондинистое обещание близости смешалось в ней со строгим намеком на то, что близость эту ты не получишь.
   Мила Я. Про нее можно было почти всегда сказать: "Пошла в церковь - потрахалась..." Вот только с кем?
   Невысокая красотка с белыми волосами и довольно внушительной грудью (привязчивые татухи на сиськах Милы становились прозрачными во время оргазма; такое происходило не реже, чем нефор Хэви "отламывал" себе голову по пьяни).
   Короче, Мила была язвительной симпатяжкой. При всех ее явных достоинствах один недостаток все-таки был: голос. Во время речи он звучал более-менее сносно, однако когда Мила начинала петь (а занималась она по роду профессиональной деятельности именно этим), голос ее звучал невероятно мерзко. Как гавканье бультерьера-кастрата. Только еще неприятней.
   Исполняла она обычно рэпкор.
   Чар вспомнил последнюю песню Милы и улыбнулся... Летняя улица встречала вечер. Из припаркованных у супермаркета автомобилок раздавалась неорганическая музычка (плюс звуки и мелодии Зарубежной Эстрады, которые будто бы раздевались перед тобой, настолько это была не самая пристойная группа: красивый женский вокал, откровенность саксофона, до сладости в глазах проникновенные партии гитары и весьма уместно шумный бас).
   Со всем этим прекрасно контрастировал Серый.
   Серого, бывало, за дружеским столом именовали "нежить" или как минимум "немертвый"... На самом деле он был живым, просто у него такое вот уродство. Внешность трупа. Только и всего.
   Из-за нее-то Серый очень застенчивый... неразговорчивый... "мертвый". Он редко говорил, но беседу поддержать вполне умел.
 
<* * *>

   - Опаздываем уже!.. - прервала мысли Чара блондинистая "звезда рэпкора", доедая "гандоны". Парни, согласившись с подружкой, смахнули опьянение (на самом деле Серому это совершенно не требовалось) и решили двигать на выход. Заказали такси. Вышли. Сели. Поехали...
   Пока ехали, Хэви поведал историю про серийного убийцу, который убивал себя сам (первый раз он убил себя 8 марта прошлого года, затем на церковные праздники и дальше, и дальше)... Технически это можно было бы назвать самоубийством, но маньяк утверждал, что каждый раз убивает новую часть своей личности, которая довлеет над ним в тот момент. А кто-то невидимый что-то сказал по этому случаю, но его никто не услышал (да и не понял).
   Такси выбросило их перед "Нователем"... Ну ты знаешь: "Нователь" - такой гигантский развлекательный центр, где можно многое. Можно почти всё...
   Уличные сумерки полностью переросли в ночь, мягкую и неизбежную. Звездный небосвод радовал сердца. Кинотеатр "Нователя" смотрелся вполне буднично: сухое дерево на входе; тут же фонтан, украшенный пустой водой; внутри - кричащие цвета и молчаливые тени углов; луноликий охранник, пристроив брюхо у кафетерия, вяло любуется местной жратвой, доской меню и продавщицей; пара-другая "смотрителей маяка" (уставились на свет, который бережно держат в ладонях); какие-то чуваки, следящие за трейлерами новых шедевров киноширпотреба; красивая кассирша-транссексуал в стеклянной будочке.

<* * *>

   Пошла четвертая новелла... Чару захотелось в туалет. Парень покинул свое кресло (рядом с кем-то невидимым), оставив друзей пялиться в экран дальше...
   Коридор кинотеатра был запредельно пуст. Странная полутьма будто приклеилась к потолку, а Чар спустился по быстрой лестнице, свернул к WC и оказался перед нужной дверью.
   Спокойно сходив по-маленькому, Ли почему-то решил заглянуть в единственную кабинку на весь пустующий туалет (он отливал в писсуар, а эта кабинка словно зловеще следила за ним).
   Чар подошел и осторожно отворил ее дверь. Абсолютно пустая (ни унитаза, ничего, лишь гладкий кафель пола и стен). Ли затворил всю эту пустоту и прошел к рукомойнику. Смотрясь в зеркало, Чар с изумлением пронаблюдал, как из единственной (злосчастной) туалетной кабинки вышел какой-то человек, почти сразу же за ним появился другой, они соединились, став третьим, а он уже проследовал мимо Ли, исчезнув за дверью (но только в отражении; в том "измерении", где находился Чар, ничего не случилось).
   Опешивший Ли покинул туалет "вслед за триединственным". И все же парень предвкушал веселое продолжение наступившей ночи: сейчас они досмотрят киносеанс, а после этого отправятся в какое-нибудь развлекательное заведение, чтобы выпить и порадоваться хорошо проведенному времени...
   Зеленоватые обои с зелеными розами распространяли сумрак повсюду. Темно-зеленый коридор содержал множество деревянных дверей золотистой расцветки, ведущих в равномерно расположенные комнаты. Из подсобного помещения появилась симпатичная горничная: темноволосая девушка в белом передничке и черном платье. Она с интересом посмотрела на Ли и спросила:
   - Вы постоялец? Из какого номера?
   - Не из какого... - удивился Чар, уставившись на нее.
   - У вас обязательно должен быть номер, - сообщила девушка назидательным тоном. - Это же НОВАтель!
   Она восторженно блеснула глазами, схватила Чара за руку и потащила по коридору. Мелькала зелень роз и золото дверей...
   - Как вас, кстати, зовут? - осведомилась горничная с нечаянной улыбкой.
   - Чар Ли... - вымолвил парень, стараясь поспевать за столь резвой особой.
   - Был такой писатель в параллельной вселенной - Уильям Ли... Гонялся за тараканами всю дорогу.
   - Что, мой однофамилец? Круто... А ваше имя, если не секрет?
   - Мария, - представилась девушка.
   - Очень приятно... - сообщил Чар Ли абсолютно искренне. На лице горничной опять мелькнула милая улыбка. Девушка тут же остановилась и указала на ближайшую дверь.
   - Бывает, здесь люди умирают, - поведала Мария доверительно.
   - Да неужели... - отозвался Чар. Он всё еще пытался ничему не удивляться. Но, надо признать, с ним происходило что-то совершенно непостижимое.
   - Но самое важное, что они здесь живут... - подытожила девушка, глядя Чару в глаза. Затем она перевела взгляд на золото двери, перед которой они стояли.
   - Попробуйте открыть, - предложила Мария, отпустив руку парня и делая пару шагов назад. Ли глянул на горничную. Приблизился к номеру на расстояние удара. Его случайная спутница следила за ним с особым интересом (так девушки смотрят на парней, оценивая и выбирая). Чар обхватил круг ручки пальцами и повернул ее...
   Дверь номера открылась: сознание Чара сместилось в разум мальчика Михаила, который темной ночью в начале лета пробрался на Темнозаводье (старая заброшка, в которой якобы обитает нечисть).
   Миша осторожно ступает в ночной тишине, а бетонный пол тревожно хрустит кирпичной крошкой... Миша пришел сюда, чтобы доказать свою смелость одной девочке, которая нравится ему. В его руках небольшая видеокамера с фонариком (отважный мальчик заснимет всё, что здесь увидит).
   И вот он крадется сквозь заброшенное здание, а где-то снаружи каркает воронье, превращаясь в древнюю ветошь на страшной старухе. Покойница кланяется растущей луне, снова становится стаей птиц, затем срывается на местное кладбище.
   А где-то внутри, в одном из цехов, раздается протяжный скрежет (ожидаемо жуткий). Должно быть, бомжи, которые жарят здесь кошек.
   И тут Миша слышит ядовитый шепот (как будто старый радиоприемник неразборчиво шипит что-то на пустой частоте). Мальчик опасливо замирает на месте, пытаясь перебороть страх и определить источник шума...
   Из густой темноты дверного проема, ведущего как будто в пустоту, появляется влагалищеобразное чудовище и тут же бросается прочь из-под фонарного света, резво перебирая клешнями-лапами по полу.
   Ожившая тьма выворачивается наизнанку, являя вспышки чуждых звезд; зародыши шевелятся на стенах, а сколопендры извиваются в углах. Потусторонняя пыль кружится аурой эпилептических припадков. Кружится и оседает...
   Засняв все это, Миша выключил камеру. Фонарь погас. А Мишины глаза, наоборот, зажглись каким-то лунным светом. Мальчик злобно ухмыльнулся и спокойно пошел на выход.
   Уже завтра Михаил горделиво покажет заветную запись своим знакомым, которые сразу же станут его друзьями. Обязательно станут.
   А он (как маленькое исчадие Ада) обязательно всех их отправит домой.
   Чар Ли захлопнул дверь, оставшись в коридоре. Зеленый полумрак слегка рассеялся, когда Мария уверенно произнесла:
   - Да... Похоже, это не ваш номер.
   - И что теперь делать?
   - Надо искать дальше! - ободряюще воскликнула девушка.
Через несколько мгновений Чар уже отворял новую дверь. За ней находилась комната для репетиций: большие колонки чернели по углам, на заднике виднелось название группы. "SleepNot", - прочел Чар с каким-то мрачным чувством. Тут же находились и музыканты...
   В центре сцены прохаживался вокалист, нервно взбрыкивая змееволосой головой, вероятно, таким способом настраиваясь на исполнение следующей песни. В его правой руке блестел крепко зажатый микрофон в форме уменьшенного мозга. Змеи на башке певца шипели в явном предвкушении, сам же он был одет в строительную робу ярко-красного цвета (так бы смотрелся Марс на полную Луну).
   В левом углу комнаты, рядом с усилителем в виде отрубленной головы циклопа, "покоился" гитарист. Склонив свой клюв (и демонстрируя тем самым замысловатую татуировку на бритом черепе), он настраивал струны; гитара болталась на ремне из кожи динозавра (не совсем ясно - какого именно).
   Справа на сцене стоял басист: неприкаянное существо с щупальцами вместо рук (коих имелось сразу две пары). Глаз у басиста не было, играл он исключительно на слух и на ощупь.
   У задника с логотипом группы стандартно размещался барабанщик. Он восседал за ударной установкой, весь из себя каноничный и правильный: зловещий взгляд "сварочных" глаз; металлический блеск ирокеза из нержавеющей стали; полная обнаженность для демонстрации всяческих татух; заметные следы от засосов на члене...
   Группа закончила кратковременный перерыв. И вдарила новую песню. Шум был такой, что Ли и Мария немедленно захлопнули дверь.
   - Интересно, конечно, они выглядят... - подметил Чар, чуть приходя в себя от всего увиденного.
   - Да и вы не хуже, - Мария мягко коснулась удавки-"галстука" на его шее. Ли смущенно (и радостно) улыбнулся своей спутнице. И только сейчас понял, насколько приятно звучит ее голос. В разы мелодичней и красивей, чем у той же Милы, к примеру.
   Чара очень восхитила и взволновала эта подробность.
   - На этом этаже нам больше нечего делать, - молвила горничная с твердостью в своем красивом голосе. - Тут больше нет свободных номеров. Идемте...
   Мария снова взяла парня за руку и повела к лестнице на конце коридора. Зеленоватые светильники на стенах НОВАтеля скорее туманили и затемняли пространство, нежели должным образом подсвечивали его.
   - Нам сюда, - сказала горничная, кивком указав на полутьму лестничной клетки. И стала подниматься по ступенькам. Чар, конечно, пошел вслед за ней (скрывая волнение, он принялся рассматривать ее задницу... соблазнительна и хороша).
   Спутники поднялись на этаж. Там всё выглядело так же, как этажом ниже (будто это вообще был тот же коридор).
   - С фантазией у местного дизайнера, похоже, проблемы... - подметил Ли язвительно, оглядывая темную зелень обоев. Мария, красиво ухмыльнувшись, лишь пожала плечами. Путь продолжался.

<* * *>

   А Чар с Марией захлопнули очередную дверь. НОВАтель незримо заставлял двигаться дальше; зеленоватый коридор будто нашептывал о будущих тайнах, которые непременно раскроются, словно "золотые" двери; мерцая зеленью "свечей", он молчаливо говорил об их конечной цели, к которой просто необходимо придти, найдя правильный номер.
   - Слушайте, вам надо к врачу! - вдруг молвила Мария и виновато потупилась (Чар с наслаждением отметил красивые ресницы девушки в этот момент, совсем не думая о сказанном).
   - Уже? Не рано ли? - наконец бросил Ли, пытаясь заглянуть горничной в глаза. Та воодушевленно сообщила:
   - Его кабинет на этом этаже... - Мария подвела парня к нужному номеру. На темной поверхности двери (а ведь другие были будто золотые) Чар увидел дощечку с надписью. "Доктор Добрый ведет прием", - прочел Ли. После чего отворил дверь и вошел в помещение (совершенно белое, нарочито стерильное и какое-то ненастоящее).
   Чар сел в красное кресло напротив стола, не дожидаясь приглашения (наверное, так было нужно). Доктор медицины и психологии Добрый, сидя в кресле с намеком на шкуру самого опасного зверя в мире, внимательно всмотрелся в душу посетителя своего кабинета.
   Доктор задал первый вопрос:
   - Что для вас сновидения?
   - Сновидения - это совокупность стихий.
   - Вы находите?
   - Уже нашел.
   - Прекрасно-прекрасно... Что греет вашу уполовиненную душу в данный момент, мой юный друг? Во что вы верите?
   - В близость родства, к примеру. Вас это устроит?
   - Вполне. Но нет ни родни, ни близости. Есть похожесть. И всё.
   - А что же тогда еще есть?
   - Пластиковая хирургия.
   - Как это?
   - Я расскажу вам, мой драгоценный пациент... Вставляют, к примеру, мозги чумной бомжихи отдельно взятой красотке с прекрасно синими глазам, и она - сразу же кукла, каких мало... Или сиськи наугад вляпают... а внутри-то - ядовитость... Чувствуете, мой дорогой? Чувствуете... Вот это и есть - пластиковая хирургия... - доктор Добрый манерно положил ногу на ногу, после чего извлек из нагрудного кармана своего выбеленного халата скальпель, быстро блеснувший на свету, и стал постукивать им по "карточке" (формуляр со списком вопросов для пациента).
   - Поняяяятно, - протянул Ли явно намеренно... а затем, сам не ожидая такого, произнес:
   - Я тоже знаю одну забавную историю, доктор... Жил себе мир, жил, ничего не случалось, атомные бомбы, кризис, болезни и прочее. Всё как обычно... И тут вдруг появился парень, способный говорить и писать на всех языках сразу...
   - И что с ним было дальше?
   - Его просто не поняли.
   - Так-так... Понятно, очень любопытный случай... - доктор Добрый записал что-то в "карточку", после чего, улыбнувшись, сказал:
   - Пока что можете идти, мой дорогой... Но не надо думать, будто прием окончен... - многозначительный тон Доброго не предусматривал иного исхода. И было это очень подозрительно.
   Ли встал из кресла (которое показалось довольно удобным за время "сеанса"), сдержанно попрощался и покинул номер/кабинет. Его встретил внимательный взгляд горничной, ждавшей у двери.
   - Допрос окончен, - вымолвил Ли с вялой улыбкой.
   - Что он у вас спрашивал? - поинтересовалась Мария.
   - Да всякую херню... - парень подумал и предложил, - кстати, может, перейдем на "ты"?
   - Давай, - весело отозвалась Мария.
 
<* * *>

   И они пошли. Снова мелькали зеленые розы, опять мерцал туманный свет со стен, а позолота дверей точно заманивала постояльцев...
   Очередной номер, открытый Чаром с любезного дозволения Марии, явил такую картину реальности:
   Это подвал. Низкий потолок и белые стены. Прямоугольник помещения отсечен двумя столами так, что перед ними квадрат с железным полом. А ровно в его центре стоит точка появления (идеальный круг столешницы на кубе), тоже белого цвета.
   На столах какие-то схемы, ноутбуки (показатели на экранах, заумные графики, тепловые уловители, диаграммы) и прочая техника: всё это пригодится очень скоро. Ученые (несколько лаборантов в белоснежных халатах) суетливо возятся перед компьютерами; некоторые расположились в стороне (с приборами ночного видения на головах). Всё происходит в темноте (для чистоты эксперимента).
   Обычно он появляется из-за куба-тумбы. Страшная башка с железными рогами выглядывает из-за угла, призрачно-черные глаза пристально смотрят на исследователей; тварь забирается на тумбу и, сгорбившись, сидит на ней, чуть покачиваясь на копытах и уперев узловатые отростки рук в столешницу перед собой.
   Включают свет, а он не пропадает: со злостью изучает ученых. Возможно, готовится напасть и разорвать этих скептиков, верящих только в науку?
   Монстр демонстрирует оскал. Но нажимается X-TAB... И прозрачный провод затягивается на шее чудовища.
   Ученые поздравляют друг друга с успехом: точка появления сработала, как надо. Эксперимент удался.
   - Странное чувство... - вымолвил Чар, когда дверь закрылась. - Навроде дежа-вю.
   - Бывает и такое, - с хитрой улыбочкой произнесла горничная. - Надо идти дальше.
   - Ты мне это уже говорила! - изумился Ли. - Буквально несколько минут назад.
   - Я помню, - умиротворяющим тоном ответила девушка. - Не волнуйся... Я просто пошутила.

<* * *>

   Дверь номера закрылась.
   - Последний на этаже... - проговорил задумчиво Чар, оглядывая зеленый коридор НОВАтеля. - Поднимемся еще выше?
   - Ага, - кивнула Мария. - Вперед, на четвертый!
   На четвертом всё то же "замороженное" время зеленеющих роз, таких же обоев и мрачных светильников... Никакой новизны.
   - Давай вот этот, - показала Мария на очередную золоченую дверь. Чар без вопросов подчинился и открыл. Перед парой "искателей" возник сказитель с балалайкой, который (крайне дурным голосом заправского пьяницы) пытался петь следующие строки:
   А в Москва-реке
   Как в Рейкьявике
   Алкоголики
   Да на роликах
   И лихой народ
   Богу морду бьет
   Но прощает Бог
   Не серчает
   Ох
   Как пойди-дойди
   До Томи самой
   Посиди со мной
   Опрокинься, стой
   Полумесяцем
   В ясень свесился
   Да ушел под лед
   Душу не берет
   Как огонь больной
   Желтый дом стеной
   До заоблачья
   Волки-сволочи
   Губы заячьи
   Да повыели
   До погибели
   Хоть повыли бы
   Перепрятали
   Скатерть мятую
   С комарятами
   Скоморохами
   Смехом грохали
   Лед пошел-пошел
   В ширь реки ушел
   И за ним гурьбой
   Да на роликах
   Алкоголики
   Из Рейкьявика
   Чар с чувством обманутого идиотом зрителя захлопнул дверь номера.
   - Ну и дела... - прокомментировала увиденное Мария.
   - Черт знает что, - изумился парень, злобно вздыхая и пытаясь успокоиться. - Полная ахинея!
   - Ладно... - отозвалась его спутница. - Пошли дальше.
   Другая дверь подарила им это:
   Петр Петрович спешно спускался по лестнице...
   В конторе, где он служил бухгалтером, только что начался обеденный перерыв, и все сотрудники были одержимы лишь мыслями о трапезе.
   Петр Петрович преодолел последний поворот перед проходной, где полуспящий вахтер вяло читал газету, открыл входные двери и бодро вышагнул на улицу. Весна красавицей, одетой в солнце, встречала теплом и скрытой радостью ожившего мира.
   Галантно поздоровавшись с двумя дамами из конторы этажом ниже, коих он не встретил утром по дороге на службу, Петр Петрович завернул за угол здания, в котором работал вот уже пятый год, торопливо прошел мимо местной столовой, совсем не собираясь ее посещать, с неодобрением заметил пустую бутылку у входа в подвал (ее, по всей видимости, не успел убрать нерадивый дворник), дошел до дальнего торца здания, где был тупик и склад, сейчас закрытый на ремонт. Тут же стояло два мусорных бака.
   Повсюду было тихо (ремонтная бригада тоже ушла на обед, как и все). Петр Петрович открыл свой портфель, нашел в нем заготовку, вынул ее и аккуратно (даже излишне аккуратно) положил в нескольких метрах от правого бака.
   Солнечный свет задорно играл на поверхности заготовки, она красиво мерцала, даря миру вокруг свое излучение...
   Петр Петрович чуть подождал. И дождался!
   Черно-белая дворовая кошка осторожно вышла из-за помойки, и (как под гипнозом) направилась к заманчивой заготовке.
   Где-то на полпути Петр Петрович цепко схватил ее двумя руками, бедняжка дернулась, но вырваться не получилось. Бухгалтер разинул пасть, показав весне острейшие клыки, и вонзил их в шею шипящей кошки.
   Петр Петрович откусил голову умирающему животному, с чавканьем опустошил ее, умело обглодав до состояния гладкого черепа, а дальше принялся за тушку...
   Совсем скоро сытый бухгалтер выбросил останки кошки в мусорный бак (из-за которого она и появилась себе на погибель).
   Петр Петрович с довольной ухмылкой подобрал заготовку и убрал обратно в портфель. Его трапеза закончилась. А обеденное время - еще нет. Теперь можно было и в парке прогуляться...
   Дверь этой "истории" с хлопком закрылась. Придется двигаться к другой.
   - Ты точно уверена, что мы найдем нужный номер? - спросил Чар с явным сомнением в голосе. Усталости он вообще-то не ощущал, но затянувшаяся процедура поиска стала слегка утомлять.
   - Твой номер... - строго подчеркнула Мария. - Найдем. Обязательно найдем. Надо только как следует постараться.
   Их старания (пусть и промежуточно) завершились у следующей двери:
   Федор Кузьмич Черноведский взял в руки весла и погреб по утренней глади озера. Уключины негромко скрипели, а Черноведский вспоминал...
   Вторая мировая, он летает на Як-первом, удачливый пилот-истребитель, почти сразу же после учебки - несколько сбитых немцев в тяжелых боях над Ростовом и Краснодаром, встреча с красивой медсестрой Мариной, любовь на войне, быстрая полковая свадьба...
   Федора Кузьмича отвлек всплеск: в пяти метрах от лодки крупный карп закончил охоту (похоже, удачно) и ушел в глубину. Черноведский мрачно глянул в сторону алеющей дорожки рассвета, продолжая грести к своей цели...
   Во время боев над Кубанью другие пилоты частенько рассказывали о необычном самолете противника, странном каком-то, ни на что не похожем (будто ворон или орел в полете, но механический и страшный)... Изрядно велось таких разговоров. И не "мессер-БФ", и не "Фокке-Вульф". Не "Хейнкель", не "Юнкерс", не "Хеншель"...
   И вот однажды молодой летчик-ас Черноведский повстречал тот самый самолет в воздушном бою.
   Отчаянно расстреляв весь боезапас (пушка и пулемет пугливо молчали), Федька-снайпер, как называли его в эскадрильи, остался один на один с этим нечто. А странный самолет врага спокойно лег на вираж, с каким-то невозможным шелестом пропеллера зашел Як-первому справа и расстрелял Черноведского практически в упор... Як задымился и стал падать...
   Падение, ранение, госпиталь, медаль "За отвагу"... Долгожданное девятое мая, Победа, всенародная радость...
   После войны Марина ушла от него (из-за раннего аборта она не могла больше рожать, а молодому мужу сильно хотелось сына... сложная ситуация, выяснения отношений, ссоры... что ж - не сошлись характерами).
   После развода Федор Кузьмич устроился егерем (очень помог дядя Паша, двоюродный брат матери, занимавший важную должность в райисполкоме). Егерем Черноведский и пробыл всю жизнь: работа хорошая, места - просто прекрасные; озеро, лес и луга...
   Вот только неделю назад завелась на озере непонятная птица. Не орлан, не скопа, не выпь и не цапля...
   Федор Кузьмич думал, что это какой-нибудь болотный лунь, здоровенная злобная самка, но даже в орнитологическом справочнике ничего похожего не нашлось...
   Птица устроила себе гнездовье на небольшом островке почти в самом центре доселе мирного озера.
   А позавчера эта крылатая тварь убила спаниеля Тимку, верного помощника егеря и, можно сказать, старого друга. Птица подкараулила Тимку на берегу во время вечерней прогулки, схватила когтями, ударила клювом, Тимка закричал (как умеют только собаки прямиком перед смертью), а это чудовище разворотило голову спаниелю, после чего - с издевательским спокойствием полетело в закат...
   Проспавшись после похорон и поминок (тихий холмик в красивой чаще леса), Черноведский решил мстить...
   Озеро тонуло в мягком рассвете; равномерная работа весел и скрип уключин не давали сбиться, не позволяли дать слабину...
   Приблизившись метров на сто, Черноведский навел окуляры бинокля на "хатку" врага... И чуть не отшатнулся: глаза этой мрази смотрели прямо на него... прямо в бинокль. Птица словно стерегла егеря, ожидая дальнейшего хода... И будто улыбалась всем клювом.
   Федор Кузьмич убрал бинокль в сумку, протяжно поглядел на воду вокруг. Вздохнул, опять вспоминая... И достал из сумки динамитную шашку.
   Предыдущий егерь Сивохин (спивавшийся в местной глуши и повесившийся на развесистом клене) нагреб таких целый ящик (странное эхо финской войны, можно сказать, доставшееся новичку Черноведскому по наследству).
   Первую Федор Кузьмич, (как он вдруг подумал - торжественно) запалив, метнул метров за двадцать до этой крылатой уродины. Она сидела в гнезде (похоже, охраняя потомство). И продолжала "скалить" свой клюв...
   Егерь не докинул: динамит сдетонировал раньше; взрыв поднял тонну воды (как показалось Черноведскому после произошедшего "начала кошмара"). И птица тоже поднялась в воздух...
   Через несколько секунд она спикировала на лодку. Тот странный самолет сразу же возник в памяти Федора Кузьмича. Но сейчас Черноведский был готов к схватке.
   Егерь вцепился в птицу, а она вонзила когти в его охотничью куртку (но плотная ткань, ей не пробить, впрочем, хватка сильна, и всё равно больно)...
   Человек в лодке освобождает правую руку, чиркает зажигалкой (с нацистским орлом, доставшейся ему по праву победителя в свое время... как солдату освобождения)... Егерь чиркает зажигалкой, успевая увидеть черную птицу, фашистскую свастику и надпись по-немецки на серебряном фоне, загорается фитиль новой шашки. Динамит вот-вот повторно рванет над этой озерной (мертвой) гладью... Лодка тыкается носом в островок, и егерь видит в гнезде какие-то коконы вместо обычных птичьих яиц... Из них наверняка вылупится что-то ужасное... Птица, будто почувствовав что-то, кричит (так и в кошмарах не кричат... или даже после кошмаров).
   Второй взрыв разлетелся над озером пылающими ошметками лодки, птицы и человека...
   Упитанный карп, почуяв новую добычу (и будто бы с усмешкой на усатой морде), неспешно направился к месту происшествия, уже предвкушая то, что ему перепадет от останков.
   Золоченые двери снова закрылись.
   Чар и Мария просто молчали, пытаясь в который раз за вечер/ночь осмыслить увиденное... А через какое-то время они наконец-то добрались до последней непроверенной двери на этаже. Вот тут и произошло совсем неожиданное: Чар не смог ее открыть.


Конец ознакомительной части...