Громадяне

      Мать городов русских – город герой Киев. Если бы меня и сейчас, даже после всех известных трагических событий попросили назвать пять самых моих любимых городов, то Киев безо всякого сомнения непременно бы занял вторую строчку после Москвы. В былые времена, каждый раз наведываясь по делам в этот столичный украинский город, я не переставал восхищаться его, каким-то особенным (сложно объяснить это состояние), совсем не похожим на ту же Москву, Питер или Минск, монументальным размахом и старинной европейской красотой. Вот уж воистину всем матерям Мать. Взять хотя бы Киево-Печерскую лавру, или Софийский собор, или же Андреевский спуск, а вы знаете, что такое Бесарабский рынок, а Гидропарк, а Подол, а центральная улица - Крещатик, а широченные просторы могучего батюшки Днепра? Да таких мест в Киеве десятки, а может быть даже и сотни, ни одна неделя потребуется, и не одна добрая пара обуви, чтобы их все обойти. Однажды мы с моим давним приятелем, кстати очень набожным человеком спустились в Антониевы подземные пещеры Киево-Печерской лавры, и он мне так ненавязчиво шепнул на ушко возле чьих-то мощей, что посещение этого величайшего чудотворного святилища, возможно самое главное событие на нашем с ним веку. С того времени прошло почти два десятилетия, товарища уже самого нет в живых, а я его те слова в подземелье помню до сих пор. Да, мгновенно пролетает жизнь. Ну, а если у тебя не возникнет желания путешествовать по городу по всем этим историческим закоулкам, или ты хочешь сделать передышку, шагай тогда смело в любую корчму. В каждой такой точке общепита, и совсем не важно, будет это первоклассный ресторан, или же обычная привокзальная столовая, настоящий фирменный украинский борщ с волшебными ломтиками нежного сала, и свежайшими, только что вынутыми из жаркой печи воздушными пампушками, посыпанными тертым чесноком, и пропитанными ароматным маслом, или же бесподобные сочные вареники с творожной или вишневой начинкой, тебе будут обеспечены на все сто.
      А какие добрые и отзывчивые в Киеве люди. Посмотришь на них со стороны, светлые чистые лица, и все как-то размеренно у них выходит, никто никуда не спешит. Обратишься к прохожему на улице, с каким-нибудь пустяковым вопросом, мимо никогда не пройдут, обязательно остановятся, выслушают тебя, и если смогут, то помогут непременно. Добродушный, приятный, культурный и высокообразованный народ. Сколько бы раз я туда ни наведывался, будь то летом, осенью, или зимой, никаких бандеровцев в вышиванках, вешающих на площадях заклятых москалей, и уж тем более, боже упаси, факельных шествий кровожадных нацистов со свастикой на рукаве, я никогда не встречал. Скорее наоборот.
      Сидим мы, как-то пятничным вечером с приятелем в обычном киевском скверике, где-то в районе Крещатика и Богдана Хмельницкого, погода просто замечательная, впереди два беззаботных выходных дня, наблюдаем за дефилирующими мимо нас по гранитному тротуару красотками, и тут неожиданно подкатывает к нам и плюхается на соседнюю лавку представительный мужчина в годах, хорошо одетый, в классической серой тройке, белоснежной рубашке с запонками на манжетах, на шее шелковый галстук, в руках толстенный дорогой портфель.
      «Ну, прямо депутат Верховной рады, или высокого ранга чинарь». – сразу промелькнула у меня в голове шальная мысль.
      Мы с товарищем, не обращая на этого важного седовласого дядю внимания, продолжаем наслаждаться атмосферой вечера, и бурно обсуждать свои планы на завтра. И тут этот солидный франт, очевидно услышав чистую русскую речь, живо поинтересовался у нас, причем тоже на отменном русском:
      – «Откуда мы прибыли в Киев?»
      Перекинувшись с незнакомцем парой безобидных общих фраз, мы в итоге сообщили ему, что мы командировочные, приехали из России, а точнее из Екатеринбурга, и находимся здесь уже почти месяц, снимая неподалеку отсюда жилье. Надо было видеть его реакцию. Узнав, что мы россияне, он сразу же преобразился, и зачем-то стал нам откровенно пересказывать свою биографию, что он и по папе, и по маме чистокровный украинец, киевлянин, что ему уже больше шестидесяти годов, по образованию он ученый, известный в Киеве врач, и что ко всем без исключения русским, кто бы что ни говорил, он относится с огромной симпатией и любовью, и сам неоднократно бывал в Москве. В общем, проговорили с ним примерно с полчаса. Когда на улице начало быстро темнеть, и в витринах люксовых бутиков Крещатика засверкали яркие разноцветные огоньки, мужчина раскрыл свой набитый разным барахлом портфель, и нашарил в нем маленькую прямоугольную картонку.
      – Вот, хлопцы, вот моя визитная карточка. – произнес он заботливым учтивым тоном. – Здесь все мои координаты, и адрес, и личный телефон. Вы люди командировочные, молодые. Всякое может случиться. Обращайтесь в любое время, не стесняйтесь. – и взглянув на нас своими пытливыми и добрыми, как у старого больного сенбернара глазами, протянул мне эту карточку, и напоследок по-отечески похлопал по плечу.
      Когда крупная, заметно отличающаяся от остальных пешеходов фигура киевлянина, размашистой походкой незаметно растворилась в пестрой уличной толпе, я тут же, не скрывая любопытства первым же делом прочел на глянцевой визитке занимаемую должность нашего собеседника: – «Главный венеролог города Киева». – были напечатаны в самом центре визитной карточки золотыми русскими вензелями слова. Жалко, что я тогда не сохранил на память эту визитку (к счастью, не было повода). Наверное, ни у кого больше в России такой визитки нет.
     Второй забавный случай, о котором я хотел вам поведать, произошел уже в Киевском международном аэропорту Борисполь, когда мы после месячной разлуки с любимой Отчизной, улетали, наконец, домой на Урал.
      В день нашего долгожданного отъезда, мы решили с товарищем не возвращаться к родным с пустыми руками, и прикупили на легендарном Бессарабском рынке на Крещатике за 100 гривен отборного парного сала, причем не просто сала, а целых двадцать килограмм. А что прикажете еще везти из Украины? Не магнитики же на холодильник в конце-то концов. Женщина, продавшая нам сало, прямо за прилавком, с ювелирной точностью сама рассортировала продолговатые белоснежные ленты поровну по четырем прозрачным полиэтиленовым пакетам, и мы, как китайские челноки, с двумя набитыми одеждой чемоданами и этими мешками, ломанулись на первом подвернувшемся такси в аэропорт.
      До вылета в Москву, где мы всегда делали пересадку до Екатеринбурга, оставалось примерно полтора часа. Заскочив на полном ходу на парковку напротив здания аэровокзала, нашему удивленному взору предстали зеленые газоны и лужайки, забитые до отказа сотнями и сотнями необычно одетых людей. Судя по их странному черно-белому прикиду, и шляпам с пейсами, нам показалось, что мы ошиблись адресом, и приехали не в киевский Борисполь, а в израильский аэропорт имени Бен-Гуриона города Тель-Авив. Привычный к такой уже обыденной, ежедневной картине таксист, увидев наши обалдевшие лица, тут же, что называется на пальцах разъяснил нам неразумным кацапам, что в Черкасской области в 200 км от Киева есть такой замечательный город Умань. Так вот в этой самой Умани расположена знаменитая могила основателя брацлавского хасидизма рабби Нахмана. Каждый год, особенно осенью сие священное захоронение стабильно посещает около 50 тыс паломников-хасидов, которых мы и наблюдаем в Борисполе на текущий момент.
      Опасаясь опоздать на рейс, мы быстро рассчитались с водителем, и прихватив из багажника Chevrolet свои манатки, сверкая пятками ломанулись в международный терминал. Опоздать на рейс, да еще к тому же после столь длительной командировки, ну никак не хотелось: – «Не дай Бог». Но, как мы и предполагали, где-то в параллельной вселенной произошел, какой-то сбой.
      Не добежав до пункта пограничного контроля, всего каких-нибудь несколько метров, к нам, как снег на голову, откуда-то из толпы фанатов рабби Нахмана бойко вырулил молодой, видимо только еще начинающий службу человек в зеленой форме, и ткнув нам в лицо ксиву сотрудника таможни, строгим голосом велел показать ему немедленно содержимое наших полиэтиленовых мешков. Первое, что в тот момент пришло на ум, почему он выбрал именно наши, ничем не примечательные скромные персоны? Или он решил, что мы перевозим пластит? Когда мы по очереди выполнили требования офицера и продемонстрировали ему в общей сумме двадцать кг сала, то тут же с удивлением узнали, что вывозить из Украины сей стратегический (так и сказал) продукт категорически запрещается, и что нам нужно прямо сейчас проследовать за ним в комнату для досмотра, где будет произведена его конфискация, а в отношении нас собран проверочный материал по контрабандной статье УК.
      Ситуация развивалась очень стремительно, и по крайне негативному для нас сценарию. От перспективы схлопотать на ровном, практически зеркальном месте «уголовку», начинался мандраж. Но есть на свете Бог, а в Киеве добрые люди. Пока мы с товарищем, в каком-то крохотном закутке «чесали репу», как выйти сухими из воды и вырваться из цепких лап ретивого таможенника, к нам весело поигрывая в руке связкой ключей, вошел его старший, как по возрасту, так и по званию коллега, и без лишней демагогии, что называется, прямо с порога пообещал за символические 200 гривен полюбовно уладить этот никчемный вопрос. Сказано, сделано. 200, значит, 200. Сказал бы 500, было бы и 500. Не в тюрьму же садится, из-за каких-то сущих пустяков. С радостью отслюнявив спасителю по 100 гривен «с рыла», мы под их же чутким присмотром, без очереди, мигом пересекли кордон, и с гордо поднятой головой и драгоценным салом, направились по телетрапу в самолет.


На фото Киево-Печерская лавра и река Днепр