Душегуб

,,Дробью лупит дождь по крышам, в небе птицы не видны,
По углам забились мыши, дожидаясь тишины,
В будке гасится собака, от испуга чуть дыша,
И вблизи универмага нет ни одного бомжа.

Ветер обрывает листья и несет куда-то прочь,
На осенний город тихо опустилась злая ночь,
По утру в канаве сточной обнаружат чей-то труп,
На охоту этой ночью снова вышел душегуб.

Целый год пугает пресса заголовками газет:
“Нету в поисках прогресса, не берут овчарки след”,
Мусора подобно трусам подожмут свои хвосты,
Кто-то молится Иисусу, а кому-то до звезды.

Постепенно тихий город превратится в Сайлент Хилл,
На погостах будет много свежевырытых могил,
И не тронут его сердце ни твои мольбы, ни плач,
Ты сегодня его жертва, он сегодня твой палач..." (Сергей Рогулев)

Примечание: рассказ очень тяжелый, слабонервным просьба воздержаться от прочтения.
____________________________________________________

Анна и Сергей Михеевы были безнадежными алкоголиками. Пили они уже около десяти лет, в их квартире давно находился притон. Было начало девяностых, тех копеек, которые им удавалось достать, хватало только на паленую водку или на аптечные настойки типа ,,Боярышника". Вся мебель и кухонная утварь давно были распроданы за гроши, они спали на матрасах, кроватей тоже не было. В один из таких дней терзаемая похмельем сорокалетняя Анна обнаружила, что беременна.

Первым ее чувством был ужас. Она давно потеряла надежду иметь детей, да, она мечтала о ребенке в молодости, когда были здоровье, работа и непьющий муж. Но ничего не получалось, как супруги ни старались, оставались бездетными. Собственно, из-за этого у них и начались первые ссоры, а затем и шаг навстречу алкоголизму. Так прошло больше десяти лет и сейчас, в сорок, Анна выглядела и чувствовала себя на шестьдесят пять. И вдруг ребенок.... Какой кошмар... У нее еще оставался рассудок, она понимала, что никакого добра от этого ребенка не будет. Денег на врача у нее естественно не было. Муж, узнав о ее беременности, был в бешенстве, он понимал, что эта обуза добьет их, он в ярости кричал на жену, будто бы сам не имел к этому никакого отношения.

Подруга-собутыльница посоветовала Анне избавиться от ребенка бесплатным средством - прыгнуть с чего-нибудь, например, со шкафа, есть вероятность, что плод оторвется при приземлении. Анна прыгала со шкафа десятки раз, в итоге подвернула ногу, но ничего не получилось. В конце концов она легла на пол и начала бить себя по еще плоскому животу и стонать:

- Ненавижу тебя....ненавижу.... ты мне не нужен, зачем ты появился?....

Но ребенок очень хотел жить. Вскоре живот Анны стал расти вместе с бешенством Сергея:

- Какого хрена ты ничего не делаешь?! - орал он на жену, - я же просил тебя избавиться от него!

- Ничего не выходит, Сереженька, - рыдала Анна, - но ты не волнуйся, он как родится, я тут же отнесу его в дом малютки.

- Ладно, - успокоился муж. На том и порешили.

В назначенный срок Анна родила мальчика. Денег на больницу не было, роды прошли дома. Сергей, слыша ее крики и стоны, впервые почувствовал к жене что-то похожее на нежность и теплоту, чего никогда не испытывал раньше. В итоге, когда измученная Анна, наконец, разродилась, он отказался нести ребенка в детский дом и решил, что сделает все, чтобы его сын вырос хорошим человеком. Он на какое-то время бросил пить, устроился на работу, в общем, попытался стать тем, кем он был раньше. Только, увы, надолго его не хватило.

Сначала все было хорошо. Анна навела в доме порядок, ни пила ни капли и старалась быть хорошей матерью. Мальчика назвали Колей. Спустя какое-то время стало видно, что с ребенком что-то не так. Поздние роды и алкоголизм обоих родителей сделали свое дело - у Коли обнаружилась гидроцефалия и на фоне нее умственная отсталость. Когда Сергей понял, что его сын неизлечимо болен, он во всем обвинил свою жену:

- Это не мой сын, тварь! Ты мне изменила! У меня не мог родиться больной ребенок! Сейчас же отнеси своего ублюдка в детский дом!

- Сережа, я ни в чем не виновата, это твой сын! - со слезами стонала Анна.

- Что подумают люди, когда он вырастет? Что я не смог зачать нормального ребенка? Мы ведь не сможем прятать его вечно! Я не хочу, чтобы мне в спину все шептали, что я произвел на свет урода! - орал Сергей.

Но в Анне проснулся запоздалый материнский инстинкт и она наотрез отказалась избавляться от сына.

- Ну зачем, зачем тебе уродец? - спрашивал у нее Сергей.

- Я его люблю... - плакала Анна.

- Дура ты. Фильмов насмотрелась про любовь. Делай что хочешь, мне все равно, - Сергей махнул рукой и с тех пор опять начал пить, как и прежде.

Прошло несколько лет. Маленький Коля не ходил в садик, никак не мог научиться говорить и страдал энурезом. Отца все эти проблемы буквально выводили из себя, он чувствовал вину, что зачал больного сына, а помочь ничем не может. В итоге всю злость он срывал на Анне и на малолетнем ребенке. Анна боялась выйти из дома из-за вечно опухшего от побоев лица, а Колины спина и задняя часть постоянно были в кровоподтеках от ремня.

Где-то примерно в пять лет у Коли появился первый в его жизни друг - такой же забитый, отсталый сын алкоголиков из соседнего дома Петя. Несчастные дети лазили по мусоркам, собирали бутылки, лом и алюминиевые банки и сдавали их в пункт приема. На полученные деньги они покупали у местных цыган клей и нюхали его в подъезде. Так маленький Коля стал токсикоманом. Родители ничего не замечали - ни специфического запаха, ни пустых бесцветных глаз своего сына, ни его шатающейся походки, ни странного бессмысленного мычания. Им было не до этого.

Однажды зимой, облазив всю местную мусорку, Коля не смог ничего найти. Печальный, он пришел домой и попросил у родителей денег. Естественно, никто ему ничего не дал. Тогда Коля залез в отцовский карман и взял оттуда купюру. Вечером, надышавшись клеем, он вернулся домой. Открыв дверь, он тут же почувствовал неладное. И был прав, отец все узнал.

- Это не мой сын! - орал Сергей - ладно бы он сигареты купил или пиво! Это ты во всем виновата, старая стерва! - надрывался он и таскал Анну по квартире за волосы. Потом, наконец, отпустил ее и крикнул сыну: раздевайся!

Коля нерешительно снял пальто.

- Догола, догола раздевайся! - кричал отец.

В итоге он снял с Коли все, включая трусы и майку и вытолкнул его за дверь, на мороз.

- Сережа! - Анна бросилась перед ним на колени, - он же погибнет!

- Ну и пусть сдохнет, поганое отродье! - Сергей плюнул Анне в лицо, - только попробуй впусти его. Я тебя зарежу, клянусь Богом. Впущу его сам, когда он образумится.

Несчастный ребенок колотил в окна и дверь и звал маму. Он плакал, умолял ее впустить его, но она не впускала. Он бегал абсолютно голый по снегу, умирая от холода и стыда. Люди в ужасе показывали на него пальцем.

- Мама, мамочка! - плакал мальчик.

- Не смей! - грозно рявкнул отец, глядя на Анну, - даже и не думай его впускать.

Анна сидела в углу и рыдала в голос. В конце концов Сергей впустил ребенка. Он бросился перед отцом на колени.

- Папа, прости прости... - плакал он, обнимая его ноги.

Суровое лицо Сергея смягчилось.

- Ты меня тоже прости, сынок. Но я должен был тебя проучить. Нельзя воровать у родителей и нельзя нюхать клей.

Анна бросилась обнимать Колю, но он неожиданно оттолкнул ее. И прижался к отцовским ногам.

С тех пор Коля затаил на мать ужасную обиду. Именно на мать, хотя на мороз его выгнал отец. Но мать могла спасти его, впустить, но ее страх перед мужем оказался сильнее любви к сыну. Она предала его. Он возненавидел Анну. Он дал себе слово, что обязательно отомстит ей за ее предательство.

Отец с тех пор даже в какой-то степени полюбил сына, стал давать ему сигареты и пиво. Анна пыталась возразить, но Сергей отвечал:

- Это мужик растет, а не девка. Ничего страшного не будет.

Коля страшно ненавидел мать. Она не спасла его от отцовского гнева, теперь не дает ему пить и курить, как взрослому. Он искал выход своей ненависти и не находил его. Он не мог подойти и просто ударить ее, как это делал отец. Он начал мучить животных и наслаждаться их страданиями. Топил в лужах котят, прокалывал им уши иголкой, ножницами отрезал им хвосты. Это доставляло ему удовольствие, он чувствовал свою власть.

Время шло. Коля пошел в школу. В классе его тут же окрестили ,,уродом" из-за его большой головы. Учился он очень плохо, ему ставили тройки из жалости. Дети постоянно смеялись над ним и травили его за его внешность и отсталость. Но он не обращал на это никакого внимания. Когда его кто-то бил портфелем, он просто молча проходил мимо, будто не замечал этого. При этом он страшно ненавидел девочек. Если мальчишкам он мог простить любое обидное слово или даже оплеуху, то девчонок он обижал просто так, без всякой причины, отстригал им косы ножницами, резал перочинным ножиком школьную форму, подбрасывал в портфель горящие спички. Никакие уговоры на него не действовали, в ответ он просто опускал голову и мычал, а на следующий день все начиналось заново.

- Да что с него взять? - разводили руками учителя, - его родители пьяницы, им никто не занимается. Бедное дитя.

Из школы ему часто звонили домой. Отец его никогда не ругал и даже хвалил, когда узнавал, что его сын обижает девочек: мужик растет, так им и надо, этим лярвам! Мать пыталась поговорить с ним, но он будто в упор не видел ее, мог в любой момент ее речи развернуться и уйти, будто она была для него пустым местом. Вообще после того случая зимой Коля стал максимально холоден и равнодушен по отношению к матери. И на девочках из класса вымещал свою злость. Анна понимала, что виновата перед ним и не знала, как это исправить.

Вскоре у Коли начался переходный возраст. Он превратился в тщедушного прыщавого подростка с вечно жирными волосами и выпирающим кадыком. Девочки, над которыми он так издевался в детстве, теперь мстили ему, называя уродом, чмом и имбицилом. Мальчишки не хотели с ним дружить.
От боли и отчаяния Коля снова начал нюхать клей. Он понимал, что если об этом узнает отец, расправа будет ужасной, но ничего поделать не мог. И в какой-то момент отец узнал. Он был в бешенстве, выпорол Николая ремнем, как в детстве и выбил ему передний зуб. С тех пор каждый день по приходу из школы отец обнюхивал его и заставлял его показывать содержимое своего портфеля, рылся в его тетрадках и карманах. Коле хотелось умереть от стыда и позора. Мало того, что над ним ежедневно издевались в школе, так еще теперь к этому добавились унижения от отца. В какой-то момент, когда ему было четырнадцать лет и отец в очередной раз по-хозяйски полез в его портфель, Николай потерял терпение и закричал, что он уже взрослый и не позволит так с собой обращаться. В итоге отец избил его до полусмерти, несколько раз пнул ногой и плюнул ему в лицо. На следующее утро Коля стащил у спящего отца бритву и вскрыл себе вены.

Его срочно доставили в местную психиатрическую больницу и поставили на учет. Психиатр осмотрел его и сказал, что у ребенка садистские наклонности и ему необходимо принимать препараты, чтобы он не навредил другим. Теперь каждые два месяца Коля ездил в больницу и врач бесплатно выдавал ему антидепрессанты. От них он стал вялым, апатичным и почти все время спал, как кастрированный кот. Ему стало плевать на издевательства одноклассников и на ругань отца - все вокруг происходило будто во сне. Так прошло еще несколько лет.

Когда Николаю исполнилось восемнадцать, его сняли с учета в детской больнице и должны были перевести во взрослую, родителям нужно было собрать необходимые документы, но они, естественно, этого не сделали. Им показалось, что их сын выздоровел и теперь такой же, как другие люди. Таблеток больше не было. В Коле опять начала копиться агрессия. К тому времени он уже кое-как закончил школу и должен был идти на работу. Но, едва взглянув на него, все ему отказывали. Никому не хотелось брать на работу этого странного человека с огромной головой, тощего, как дистрофик и с трудом выговаривавшего слова. Отец, узнав, что ему в очередной раз отказали, приходил в бешенство:

- Сколько ты еще будешь сидеть на моей шее, ничтожество? Ты уже взрослый мужик, иди работай, пока я не выгнал тебя из дома!

Однажды утром от многолетнего пьянства у отца случился инсульт. Ему было шестьдесят, но он выглядел глубоким стариком. Многие пришедшие с ним попрощаться удивлялись, что он еще прожил достаточно долго. Анна с горя ушла в запой. Николай слонялся по пустой квартире и не мог понять, что он чувствует. С одной стороны, конечно, утрату. Умер его отец. Но было и другое чувство - чувство торжества. Теперь он здесь хозяин. Это все принадлежит ему. Это чувство опьяняло его, он запрокидывал голову и смеялся страшным, безумным смехом.

Первой же ночью он отправился на улицу в надежде привести в дом женщину, ведь он в двадцать лет был еще девственником. Он выпил водки, подошел то к одной девице, то к другой, но обе со смехом отшили его.

- Твари, - произнес он им вслед, точно так же, как отец. Он шатался до самого утра, все пытаясь и пытаясь познакомиться, но все было безуспешно. Когда уже светало, какая-то вусмерть пьяная девчонка заплетающимся языком пробормотала ему:

- Ты вообще в зеркало на себя смотрел, уродец?

Это стало последней каплей. Вне себя от злости Николай бросился домой. Его мать спала мертвецким пьяным сном.

- Зачем ты меня родила?! - закричал Николай, - зачем?! Ведь я никому, никому не нужен!

Тут он вдруг вспомнил тот случай зимой, когда отец выгнал его на мороз, а мать пальцем не пошевелила, чтобы впустить его. Безумие застлало его глаза.

- Я... - он зарыдал, - я даже тебе не нужен!.....

Не соображая, что делает, он сбросил с нее одеяло и стал насиловать. Да, наконец он отомстит ей за то, что она его тогда предала! Он двигался и орал, как зверь:

- Получай, получай, получай, тварь!

Мать даже не проснулась. Николай сидел на полу и выл, как животное. Он понял, что теперь он и есть животное. Люди так не делают.

Мать проснулась, почувствовала страшную боль внизу живота и все поняла. Ее изнасиловал ее собственный сын. Это было хуже смерти. Я в аду, подумала она, я попала в ад... Она даже не могла никому об этом рассказать, о таком не говорят... Что же делать, как теперь жить? Она решила молчать и делать вид, будто ничего не произошло.

Началась новая эпоха в жизни Николая - эпоха странной, чудовищной, мутировавшей в невообразимое уродство любви. Несмотря на все ощущение мерзости, он через несколько дней снова изнасиловал свою мать. Потом опять и опять. Это превратилось в привычку. Мать перестала противиться, а ведь она была уже старухой, ей было за шестьдесят. В конце концов она совершенно смирилась и когда вечером Николай заходил в ее комнату, сама поднимала одеяло, приглашая его лечь рядом. Это был их негласный условный знак - если мать поднимает одеяло, то можно.

Они жили вдвоем на крошечную пенсию Анны. Денег не хватало даже на хлеб и оба лазили по мусорке в поисках бутылок или лома. Анна иногда робко просила Николая найти работу, ведь он был взрослым молодым мужчиной. Николай понимал, что его никуда не возьмут и злобно огрызался:

- Заткнись.

Он все сильнее чувствовал свою ущербность. Он видел вокруг других, нормальных людей, создающих семьи, рожающих детей и понимал, что он тяжело, безнадежно болен, все его существо - это одно сплошное уродство. Мать все чаще говорила ему про работу и в какой-то момент это настолько разозлило его, что он ударил ее по лицу. Потом развернул и начал насиловать. С тех пор он регулярно избивал ее. Анна пробовала жаловаться соседям, но никто не хотел себе проблем. Сама же она написать заявление на своего сына не могла - из-за стыда и жалости. Она не видела никакого выхода, не представляла, как жить дальше.

Однажды вечером Николай зашел в ее комнату и остановился в дверях. Он ждал, что она поднимет одеяло, как всегда. Но она лежала и не двигалась.

- Не хочешь?.. - одновременно злым и робким голосом прошептал Николай.

- Не дам, пока не найдешь работу! - истерически заорала ему в лицо Анна.

- Ах, ты, ублюдина! - он набросился на нее и стал бить по лицу.

- Не дам, не дам!! - вопила обезумевшая старуха.

- Тогда убирайся! - он схватил ее за волосы и в одной сорочке вытолкал за дверь.

Стояла поздняя осень. Несчастная, избитая, босая Анна в одной ночной рубашке бродила по двору и стонала. Она пробовала стучаться, но Николай не открывал ей. В итоге соседи вызвали скорую помощь, думая, что она сошла с ума. Она умерла в больнице от побоев и переохлаждения.