Покер Эфраим Кишон

В тот вечер мы сидели в кафе за чёрным, как тушь, кофе и думали о мелькающем без остановки времени. Я видел, что Арвинка переводит свой взгляд по лицам присутствующих в поисках темы для размышления и застыл с поднятой в руке чашкой. Глубокая тишина окутала нас.

- Ладно, - предложил, наконец, Арвинка, - сыграем в покер.
- Нет, - возразил я. – Терпеть не могу карты.
- Кто говорит о картах? Я имел в виду «еврейский покер».
Быстро выяснилось, в чём тут соль. В еврейский покер играют без карт, без чего-либо другого, только со светлой головой, как это достойно народа Книги.
- Ты задумываешь какое-то число, и я тоже задумываю число, - объяснил мне Арвинка, - и кто задумал большее число, тот забирает «банк». На первый взгляд, всё очень просто, но практически есть место для множества вариаций. Как ты смотришь на это?
- Порядок, - ответил я. – Сыграем разок для практики.
Мы оба положили на стол по 5 агорот и принялись задумывать число. Уже скоро Арвинка дал понять, что готов. Я сказал ему, что и я закончил.
- Если так, - заметил Арвинка, - назови своё число.
- Одиннадцать.
- Двенадцать, - объявил Арвинка и забрал деньги. Я рассердился на себя, из-за того что всё время думал о четырнадцати и лишь в последний момент изменил своё число.
- Послушай, - обратился я к Арвинке, - что было бы, если бы я назвал четырнадцать?
- Что за вопрос, тогда, согласно правилам, проиграл бы я. Именно это замечательно в покере, что никогда не знаешь, как повернётся дело. Но если интеллектуальные игры так нервируют тебя, лучше нам сразу прекратить игру…
- Оставь, - воскликнул я, - кладём по 10 агорот в банк и сыграем ещё раз.
Мы так и сделали, но теперь я уже хорошенько обдумал своё число. В конце концов, я остановился на восемнадцати.
- Чёрт подери! – выругался Арвинка. – А у меня всего семнадцать.
Я сгрёб деньги в карман и улыбнулся про себя. Арвинка, конечно, не ожидал, что я освою его покер так быстро. Он, наверняка, подумал, что я назову пятнадцать или самое большее шестнадцать, но ему не пришло в голову, что я ошарашу его «бомбой» восемнадцать. Арвинка наморщил лоб в сдерживаемой досаде и предложил дополнительную игру с удвоенной ставкой. Я ответил:
- Пожалуйста, Арвинка, сколько твоей душе угодно.
Я не мог скрыть своё злорадство, так как тем временем нашёл убийственное число: тридцать пять.
- Называй, - сказал Арвинка с напряжённым выражением лица.
- Тридцать пять!
- Сорок три! – и забрал банк в 40 агорот.
Я почувствовал, как кровь бросилась мне в голову.
- Послушай, - прошипел я Арвинке, - так почему ты не назвал сорок три и в предыдущей игре?
- Потому что я думал о семнадцати - объяснил Арвинка. – Ведь именно то и поразительно в покере, что никогда не знаешь, когда и где…
- Шекель! – перебил я хриплым голосом и швырнул монету на стол.
Медленным движением Арвинка достал из кармана такую же сумму. Напряжение заметно возросло. Я назвал пятьдесят четыре.
- Ничья, - сообщил Арвинка. – Я тоже задумал пятьдесят четыре. Сыграем ещё?

Я размышлял: «Ты, наверняка, считаешь, что я снова перепрыгну на одиннадцать пунктов, - думал я про себя, - но на этот раз ты будешь разочарован, мой мальчик, - и выбрал особенно большое число: шестьдесят девять.
- Знаешь что? – обратился я к Арвинке. – Теперь начинай ты.
- Как хочешь, - сказал Арвинка. – Какая разница? Моё число – семьдесят.
У меня потемнело в глазах. Руки слегка дрожали.
- Ну, - торопил меня Арвинка. – Какое число у тебя?
- Прости, - прошептал я с опущенным взглядом, - но я забыл…
- Обманщик, - Арвинка усмехнулся. – Ничего ты не забыл,  просто задумал число, которое меньше моего! Весьма старая уловка, постыдись…
Я хотел влепить ему пощёчину за это грязное обвинение, но сдержался. Не издав ни звука, с лёгкой насмешкой, я добавил в банк ещё один шекель и подумал об убийственном числе, способном сбить  с ног слона – девяносто шесть!
- Говори, негодник, - бросил я Арвинке. Тот немного наклонился над столом и прошипел в мою сторону: «Тысяча шестьсот пятьдесят три».
Странная слабость овладела всем моим существом.
- Тысяча восемьсот, - пробормотал я ослабевшим языком явную ложь.
- Тогда контра, - объявил Арвинка и собрал со стола 4 шекеля.
- Что значит «контра»? – запротестовал я. – Что это ещё такое?
- Никогда не злись в покере, - нравоучительно заметил Арвинка. – Каждый грудной младенец знает, что смысл контра – удвоение. То есть после этого контра моё число считается удвоенным. Очень просто…

Я молча положил на стол 5 шекелей.
- Две тысячи, - открыл я новую игру.
- Две тысячи четыреста семнадцать, - сказал Арвинка.
- Контра, - провозгласил я и собрался забрать банк, но Арвинка схватил меня за руку.
- Реконтра, - объявил он и смёл 10 шекелей со стола к себе в карман. Я реально почувствовал, как сосуды лопаются у меня в  голове.
- Реконтра даёт утроение, - пояснил Арвинка. – Таким образом, ясно, что мои две тысячи четыреста семнадцать, умноженные на три, в два раза превысят твои две тысячи. Что тут такого сложного для понимания?
- Послушай, - простонал я, - Если на то пошло, я тоже мог бы сказать в предыдущей игре реконтра, не так ли?
- Конечно, - ответил Арвинка, обдумывая что-то. – И я как раз был удивлён, что ты не пользуешься этим блестящим трюком. Но таков покер, дорогуша. В покер нужно уметь играть. Здесь нет премудрости…

Банк составлял уже 10 шекелей.
- Начинай! - воскликнул я.
Арвинка опёрся о спинку стула и тихо произнёс:
- Четыре.
- Что?!
- Четыре.
- Десять миллионов, - объявил я, но Арвинка спокойно добавил:
- Фаг, - и забрал деньги. Я заплакал. Арвинка с пониманием погладил меня по волосам и разъяснил, что игрок, успевший сообщить о фаге раньше, получает право взять банк, не обращая внимания на соотношение чисел. Именно то замечательно в покере, что в течение нескольких секунд необходимо найти правильный ход…

- 20 шекелей в банк! – взревел я, - и выложил свои последние деньги на стол. Арвинка добавил свои 20 шекелей. Холодный пот выступил у меня на лбу. Арвинка спокойно закурил, и только глаза его немного прищурились.
- Ну, кто начинает? – спросил он.
- Ты, - ответил я, и он попался, словно наивный заяц, в подстроенную мной ловушку.
- В таком случае я начинаю, - объявил Арвинка. - Фаг, – и протянул было руку, чтобы забрать все деньги.
- Минутку, - остановил я его руку. – Гласность! - И увлёк весь этот национальный банк к себе в карман. – Гласность отменяет фаг, - объяснил я Арвинке и добавил:
- Похоже, за окном уже темнеет. Пора идти домой.
Я расплатился и вышел. Арвинка потребовал обратно свои деньги, утверждая, что я выдумал эту гласность. Я сказал ему, что Горбачёв придумал её раньше, но сейчас это совершенно не важно, потому что в еврейском покере увлекательно то, что деньги никогда не возвращают.
Арвинка покраснел от гнева. Он не привык к тому, чтобы в конце его надували.
- Послушай, сын мой, - прошипел он в мою сторону во время ходьбы, - не воспользуешься же ты самым подлым образом этим  фактом, чтобы написал этот рассказ ты, а не я?
- Ладно-ладно, - успокоил я его. – Один раз можно и мне выиграть. Больше этого не случится...