Проехались со свистом. Зарисовки на ходу

Демография – это судьба народов.
                Огюст Конт.

                Эту зарисовочку с натуры планировала назвать "Слегка негативная повседневность на злобу дня". Но длинновато; известно, заголовок в нашем ПРОЗАрушном мире играет едва ли не главенствующую роль.

                Итак. Вторник. Десять утра. Всё предвещает только хорошее. Почти рядом с домом в угловом цветочном магазине у перекрёстка выбрала букет из цветов осени – белых хризантем для предстоящего концерта. Услужливые, улыбчивые  продавцы, интеллигентная местная бабуля-покупательница одаривает милейшим взглядом (у неё тоже маникюр, розовый), а в корзинке мелкие оранжевые цветочки в горшочках точно под их цвет и цвет  приближающегося автобуса.

                Остановка – через дорогу. Светофор тоже нам навстречу: зелёный. Приятно, что автобус не жёлтый с блакитной крышей, сочетанием, набившим всем оскомину и даже сильно раздражающим... Две остановочки под горку и будем на конечной. Там автостанция, а над нею поезда в другие города. Мне – в Дюссельдорф на культмероприятие, бабуле пешочком – на кладбище к могилке любимого супруга в честь годовщины смерти. Я усаживаюсь у двери на высокое сидение, бабуля – через проход, слева от меня  на таком же двухместном, с корзиночкой рядом.

                Неожиданно за нашими спинами раздаётся  художественный свист! Да такой громкий, что вздрогнула. Непроизвольно резко обернулась. "Артист" – школьник лет десяти с товарищем. Рюкзачки за спиной. Узкоглазенькие. Меня почему-то всегда интересует национальность и говор; обожаю применять его в диалогах. С виду – китайчата, позже выяснилось, что русские немцы с одним казахстанским родителем. Мелодичный свист продолжается, не оборачиваясь, показываю большим пальцем кверху. Бабульке  тоже очень нравится.

                Как, вдруг, автобус резко тормозит по центру  трёхрядной полосы не доехав до остановки, а грозный водитель-африканец летит к "артисту". Мальчонка-толстячок моментально покраснел от страха, украдкой смотрит на открытую дверь: не сбежать ли до прихода полиции? Долго не раздумывая беру его под  защиту: "Мальчик не виноват. Это мы его поддерживали, хвалили, пальцы кверху держали. Извините его, пожалуйста. Он больше не будет". Тут и брюнетка миловидной внешности, видать турчанка в третьем поколении, сзаду поддержала на чистом немецком:
– Ихь бин ди цойгин нумэр драй (Я третий свидетель).
Африканец меняет гнев на милость:
– Окей...
В заключение бабуля шутит с улыбкой на устах:
– Уртайль: Нихьт шульдиг! Мах вайтэр зо! (Приговор: не виновен! Продолжай так  дальше).
Тут горячая африканская кровь снова закипает:
– Эр гэт михь ауф ди нервен! (Он действует мне на нервы).
– Данн золлен зи андэрэ бэруф лэрнэн. (Тогда вам нужно менять профессию), –   споконо советует бабулька.
Он ещё сильнее взбеленился. Грубо и очень громко приказывает ей убираться восвояси:
– Раус! Раус! (Наружу). Ихь руфэ цум полицай! (Я позвоню в полицию), – со сверкающими гневом глазами рукой указывает на раскрытую дверь, вроде, ранее предназначенную  для мальчишки-свистуна.
Бабулька не реагирует, а лишь смеётся. Мне тревожно: ничегооо себе обращение с местной культурной немкой... Беру и её под защиту:
– Звоните. Вам дороже обойдётся; тогда уж, наверняка потеряете работу. Здесь нет остановки. Куда ей выходить? С риском попасть под машину? И полюбуйтесь на пробку из автомобилей сзади, сделанную вами.
Но водитель непреклонен. Сам кидается к двери, перебегает через правую полосу на тротуар к столбу с урной-пепельницей. Звонит по смартфону и  видимо ожидает полицию.

                А в этот момент идёт уже и на меня атака  со стороны нервной особы у дверей на примитивном немецком, вероятно тоже жаждущей покурить. Дескать, водитель прав на сто процентов! Над её  национальностью раздумывать не приходится, все признаки налицо. Задранный нос, татуировка на шее, неотъемлимые атрибуты: чёрнющие брови-вразлёт, ресницы-щётки, губы-бамперы, когти тигрицы, а в них курительная коробочка. На ком ей сорваться, как не на мне, москальке, освоившей язык её благодетелей, как ей и не снится. Догадалась, видать, по звонкому "Р". Вот "меРси" и "паРдон" произношу правильно с восьмого класса. Натренировалась, услышав французскую речь в кинофильме "Война и мир" Сергея Бондарчука, а вот немецкое "Р"  артачится... Начала на "мове" меня  отчитывать, а далее на чистом русском отсылать домой на болота. Я посылать её не стала, лишь сказала: "Чья бы корова мычала, а твоя молчала". Тут она и выскочила курить из-за накрывшего её психа, пристроившись к водителю.

                Опоздание уже в пятнадцать минут. Куда нам торопиться... Разглядываю молодую, глазастую брюнетку с двумя девчулями-красотулями в бантиках и юбочках сплошь в рюшечках, сидящими напротив личиками ко мне. Известно, современные девушки вообще не знают, что такое юбка. Им по душе широкие замызганные джинсы (предпочтительнее с огромной дырой на коленке), подметающие улицы. На вопрос "Откуда?" отвечает старшенькая: "Палестина. Мама ещё не понимает по-немецки". Чуть поодаль четверо мусульман-бородачей, уткнувшихся в телефоны. Им происходящее абсолютно
"до фени". А что поделать, живём в век смартфоновского рабства.

                Полиция в количестве троих прибыла. Но не торопятся. Вместе с водителем "перекуривают это дело". Один из них заходит к нам и сразу – слово бабуле. Та чётко и коротко описывает ситуацию, как и принято у немцев, с  не дремлющей улыбкой на устах. Он извинительно оправдывает африканца-шофёра, мол, возможно, человек плохо спал и у него сдали нервы, и тЭ-дЭ, и тЭ-пЭ... Я, взглянув на часы, желаю полицейскому избитое традиционное: "Приятного вам дня!" Намёк понял: поблагодарил и сразу удалился.

                А у меня потом в поезде на Дюссельдорф, полном разнопёрых иностранцев, пошли думки о смешении наций, почему мы сегодня наедине с проклятой неизвестностью, вынуждены быть "чуть вашим и чуть нашим". И прав ли философ Огюст Конт, предсказавший ещё двести лет назад демографическое "схлопывание" белых людей...