Родовое гнездо

***
По мнению Ларисы Борисовны, её молодая невестка Фрося в детстве явно тянула на девочку «индиго». Модное нынче определение способных детей с архи-феноменальной памятью. Впервые о них заговорили в Штатах. Учёные-генетики не смогли обосновать  феномен «индиго». Не разобрались и учёные-физиологи с загадкой рождения таких детей от самых, что ни на есть, обычных  родителей. Не путать с аутизмом. В таких случаях имеет место нечто, балансирующее между нездоровой психикой и гениальностью.
Хорошее знание четырёх иностранных языков. Успешные два  курса университета. Точные науки – её конёк. Начитана. Блестящие знания русской классической литературы. Всё это – Фрося и её память. Плюс – оригинальный философский взгляд на окружающий мир. Но, чтобы рецензировать классику и частенько критиковать больших признанных авторов... Это тоже Фрося. «Как это понять? Что будет дальше?»– думает Лариса Семёновна. Старушка, юная мудрствующая старушка, её невестка Фрося.
Лариса Кутузова – российский прозаик со стажем, после нечастого общения с невесткой, какое-то время приходила в себя. Чувствовала свою беспомощность, позорно соглашаясь с кардинально-противоположными своему мнению взглядами, позициями Фроси. Правда, впоследствии, анализируя их спор, находила её частенько неправой. Но, к сожалению, не было ни времени, ни желания затевать новые споры на старые темы. Лариса Борисовна психологически не выдерживала спокойного тона, умного проникновенного взгляда чёрных глаз самоуверенной Фроси, и – суетливая, многословная – всегда была повержена.

***
Лариса окончила университет три десятка лет назад и, одна из немногих, нашла свою нишу, оставив позади более талантливых, менее удачливых, сокурсников. Её старт на писательской ниве был успешен, благодаря кратковременной любовной связи с известным в ту пору пожилым литературным критиком. Повести и романы, изобилующие мыслями философствующих персонажей, позволили ей занять место в когорте современных передовых прозаиков. Интуитивно она держалась принципов поэта-футуриста  Бурлюка: «То, что может понять каждый дурак, меня не интересует». Этого канона придерживался и Маяковский, разъясняя умной Лиле смысловые вариации непонятных мест в своих стихах. Переминая запутанный мудрёный текст без фабулы и занятных коллизий, изобилующий иностранными словами (пренебрегая русскими аналогами), средний читатель ждал с нетерпением конца, уставая от прочитанного. Впрочем, относил свои впечатления к неумению понять, оценить, сопережить. Тем не менее, продвинутый, современный читатель считал своим долгом  знать последние публикации Ларисы Кутузовой.

***
В лице невестки Лариса не нашла поклонницы своих философских построений, а в теперешнее время сексуального бума (следовало идти в ногу с веком) и эротических откровений. Однако Фросе приходилось раз в неделю присутствовать на 
чтении  новых произведений плодовитой Ларисы.
 В очередной воскресный вечер Фрося нарушила  планы свекрови.
- Лариса Борисовна, хотите, я расскажу историю нашей семьи? Может вам будет интересно и напишете рассказ. Заодно и объясню предысторию своего немодного имени.
- Нет, пускай сначала мама нам почитает. Писатель закончил свою большую работу и ему необходимо выслушать мнение близких. Это надо понимать, – возразил  Павел.
- Павлуша, я согласна послушать историю Фросиной семьи. Давай, девочка, начинай.
- Так вот. Начну с бабушки… Нет, с прабабушки. Не буду описывать ее жизнь с мужем в Орле до революции. Наверно, жили неплохо. Муж – известный русский коннозаводчик. Прабабушка окончила гимназию и занималась домом. Когда началась революционная канитель, отец семейства сбежал за границу, а свою молодую красавицу-жену с двумя малыми детишками бросил на произвол судьбы. По слухам, умер в Константинополе от тифа. Прабабушка с сыновьями переехала  в Москву, где вскоре вышла замуж за давнего знакомого по Орлу – ветврача Горчакова Александра, моего прадеда. Прожили они  в браке сколько-то лет, родилась у них девочка – моя бабушка. И, естественно, Горчакова посадили. Наверно, за фамилию. Бабушка говорила, он потомок крепостных, князей Горчаковых по линии Александра Михайловича – дипломата. Но никому не докажешь. Фамилия больно громкая… А прабабку с детьми выслали в Киргизию. Прадед в лагерях сгинул. Два сына погибли на фронте второй Отечественной. Осталась одна дочь – моя бабушка. Выучилась и стала учительницей. Вышла замуж за учителя той же школы. Было это уже в Ташкенте. Здесь же родилась мама и тоже выучилась на учительницу. Вышла замуж за военного. Родилась я. Вскоре они разошлись из-за большой маминой любви к своему коллеге Виталю Конраду Ивановичу. И мы переехали сюда, в Германию. Давно умерла прабабушка. Бабушка жива, но мама с ней не в ладах. Вот и всё… Да, я забыла. Мама разошлась и с Конрадом. Уже лет пять назад.
- История семьи за несколько минут, - улыбнулась Лариса Борисовна, внимательно слушавшая невестку.
- Это уже ваше дело все эти сведения обработать и сделать интересный рассказ, – учительским тоном резюмировала невестка.
Расценив  Фросину реплику как очередную дерзость, свекровь  явно неприязненным тоном напомнила:
– А что там с твоим неблагозвучным именем?
- Про эти семейные традиции с женскими именами мне Фрося рассказывала, - вмешался Павел, чтобы смягчить тон матери.
- Да, про моё имя. Я не считаю его неблагозвучным. Наверно, привыкла. Просто ещё не вернулось в моду... Так вот. Имена девочек, рождённых в наших семьях должны начинаться с буквы Е.  И чья эта придумка? Мистика какая-то. Наверно самое благозвучное имя получила моя прабабушка - Елизавета. Бабушка – Екатерина, Мама – Елена. И мне, как крайней, досталось такое древнее имя.  Между прочим, Евфросинья – имя святой великомученицы и день Ангела 25-го июня. Была в русской истории под этим именем в 16 веке Евфросинья Старицкая. Урождённая Хованская. За неповиновение властям пострижена в монашество и казнена. Ничего хорошего… Осталось ещё красивое имя Евгения. Будет девочка – назову так. Павел, согласен?      
- Никаких возражений.
- Я тоже не против внучки Женечки. Поскольку имена на эту букву  заняты, придётся повторяться… Это я к тому, что может быть и не одна девочка.
- Не все ещё заняты, – возразила  Фрося, – пожалуйста – Евдокия, Евлампия и если хорошо подумать?
Ларисе не терпелось покончить с биографическими данными невестки и перейти к чтению. Она понимала, ничего интересного на тему, предложенную Фросей, написано быть не может. Эти перипетии революции, сталинские лагеря и прочие события того времени, для российского подданного, тщетно ждущего света в конце тоннеля, всем  известны и понаписано на эту тему повестей и воспоминаний несть числа. Лариса не имела привычки повторяться. 
В этот вечер она читала долго и увлечённо, довольная находкой оригинально построенного материала с вовсе ненавязчивой эротикой. Фрося, не отрываясь, всматривалась в артикуляцию шлепогубого рта, вслушивалась в дикцию, отмечая эффект затяжных пауз, вздёргивания ко лбу ниточек-бровей (выщипанных накануне), с одновременным прикрытием глаз толстыми веками с расползшейся тушью. Текст Фрося пропускала мимо ушей. Да и понять произведения своей свекрови ей было не дано. И когда довольная, закашлявшись от долгого чтения, Лариса поставила точку и стала жадно пить заранее приготовленный сок, Фрося захлопала, вторя мужу. На этот раз большого обсуждения не было. Сын с матерью обошлись незначительными замечаниями. Поскольку материал требовал дальнейшей обработки, основное обсуждение новой повести откладывалось до следующего воскресенья в кругу приятелей-литераторов.
Сидя за рулём по дороге домой, Павел обратился к жене: 
- Ну, как тебе мамина повесть?
- Никак.
- Как это? Не понял… - глядя вперёд на дорогу, крутя спокойно баранку, отозвался Павел. – Разумеется, я давно заметил, слушаешь ты маму в пол-уха. Я понимаю, твоя безосновательная критика в адрес наших классиков даёт тебе право судить современных признанных писателей и, мало того, вызывающе не вникать в текст. Такое пренебрежительное отношение к моей матери естественно меня возмущает. А тебе наверно могут быть интересны  детективы, причём, примитивные. Я прав?
 Она промолчала.
Дома, лёжа в постели, Фрося отвернулась от мужа. Просила не беспокоить. Павел понимал: пересолил с примитивными… Впрочем, Фрося не баловала его лаской. По уши влюблённый Павел относил сдержанность жены к её своеобразной натуре. Он и не предполагал, какой роман пережила и переживает его жена.

***
Впервые он увидел её в трамвае. Явно славянское лицо не было красивым. Однако эта стройная молодая девушка со светлой короткой косичкой, с умным и спокойным взглядом, привлекла его внимание и после, в течение каких-то десяти минут езды, стараясь не быть замеченным, Павел не мог оторвать от неё любопытного взгляда. Они сошли одновременно. Покачивая узкими бёдрами, с гордо поднятой головой, девушка направилась к университету. С чёрной сумкой через плечо, в белых сабо, укороченных тёмных штанишках и в светлой кофточке – он всё  подробно разглядел -  она была оригинальна своей абсолютной индивидуальностью. Поскольку фирма, в которой он колдовал  над своим компьютером, оказалась рядом, Павел неоднократно встречал её и, преодолев смущение, заговорил и познакомился. Чувствуя себя абсолютно поверженным, через пару недель сделал предложение. 
Лариса одобрила выбор сына. Фрося вела себя сообразно положению невесты – выдержанно, уважительно, скромно.
Мама Лена в то время собиралась в дорогу. Прочь от бесперспективной монотонной немецкой действительности. Советовала дочери устраивать свою жизнь. Не оставаться одной  в чужой стране. Фросе следовало заканчивать университет.

***
После года женитьбы Павел  понимает, какое место ему отведено в супружестве. В глазах жены он слабовольный маменькин сынок. В общем-то, он смирился. Нет смысла доказывать Фросе, что он не пустое место. Ей никто никогда ничего не докажет. Она считается  только со своим мнением (в свои-то 22) и наверно с мнением матери. Но мать в России. Ей сейчас не до дочери. Нелегко осваивать гектар непаханой земли  вдали от цивилизации.
Непросто Ларисе строить отношения со своей невесткой. Видит: поторопился сын. Любовь его не взаимна. Девочка оказалась хитренькой. Себе на уме. Она, как и её мать, увлечена химерной идеей. Похоже, на Фросину родительницу оказало влияние мировоззренческое настроение  великого Толстого, захватившее его в конце 19-го века.  Мама Лена – учитель литературы, отождествляла взгляды писателя с идеями «анастасийцев». Только в том далёком прошлом приверженцев идеи Толстого, «толстовцев», верующих во Христа, отрицающих институт церкви, власти преследовали, считали сектантами. За что Лев Толстой был отлучён от церкви. «Анастасийцы», почему-то, сектантами не считаются, хотя учение их основано на мистике чистой воды. Мало того, строительство «родового гнезда» - это уже явные претензии на дворянские традиции. Что категорически не совпадало со взглядами позднего Толстого.

***
Инициатором  частых посещений концертов классической музыки была Фрося. В редких случаях, к её неудовольствию, пристраивалась Лариса Борисовна.
Как-то, после  очередного  концерта, Фрося доверительно призналась мужу в чувствах, возникших помимо её воли к отцу сокурсника – мужчине 25-ю годами старше, человеку интересному во всех отношениях. Что толкнуло её на это признание? Ждала в лице любящего мужа найти друга и советчика? Или 9-я симфония Бетховена, прослушанная накануне?
- Как это во всех отношениях? – удивился таким беспардонным откровением Павел.               
- Как, как… Ну, во-первых, умён. Большой широты кругозор. Интересный собеседник. И ещё – красив. Невысок ростом. Наверно, пониже меня. Я заметила, большие мужчины, как правило, глупы…
- Да, «большой широты кругозор» - мама бы такое словосочетание забраковала. И сколько ты живёшь на свете, чтобы делать вывод об обратной пропорции роста и ума мужчины?
Факт малого роста  старого козла подсластил пилюлю. И он довольно спокойно отнёсся к признанию жены. О чём тут говорить серьёзно?
Старый мужик – и видно вовсе не миллионер. Фантазии молодой женщины.
- Ну, и где тебе его приходилось видеть? Ты что, была у них дома? – продолжал Павел допрос.
- Да нет. Они с женой и сыном – моим сокурсником Эдиком, ты же его знаешь – часто бывают на концертах. Это он покупает билеты на нас с тобой. А ты и не подозревал… Мы сидим рядом. Ты же им улыбаешься и киваешь…
- Что-то не разберусь. Кто покупает билеты? Эдик или его маломерка-отец?
Фрося решила быть откровенной до конца:
- Покупает его отец, поскольку хорошо разбирается в музыке. И никакой он не маломерка, а просто среднего роста плотный мужчина…
- Да, скажем так, – отозвался ошарашенный этой новостью Павел, – я уже рогат или  вскоре буду их носить на своей глупой голове.
- Ничего ты не рогат. У инженера и успешного шахматиста голова не может быть глупой.
- Значит, Эдик числится другом, а его папу  любит моя жена. Очень интересно. А скажи-ка, каким это образом тебя мог заинтересовать немолодой зритель на соседнем кресле? Где же проходило ваше приятное общение? – не отставал Павел.
- Он приходил к сыну в университет. Понятно?
- Понятно… понятно…
Павел не хотел больше слышать никаких подробностей. Чувства его приняли какой-то болезненный оборот. Теперь он знал определённо, она предала его любовь и ждать своего полного поражения он не в состоянии.
В постели он ревностно истязал её своими ласками, а Фрося мысленно отдавалась другому мужчине.

 ***
За несколько лет до знакомства с Павлом,  в год поступления Фроси в университет была затяжная тёплая осень. Всё началось с велосипедных прогулок с сокурсниками. Со временем количество участников сократилось до двух энтузиастов – Фроси и Эдуарда Платонова, серьёзного симпатичного парня. После к ним присоединился отец Платонова. Прогулки участились. Фросе с Платоновым-старшим было не наговориться. Они потянулись друг к другу, и Эдик занял место третьего лишнего. Первым опомнился Виктор Платонов. Он отчётливо осознал своё чувство к девушке и резко покончил с прогулками. Но потребность хотя бы видеть её привела к мысли о совместном с женой и сыном и его подругой Фросей посещении концертов симфонической музыки. Ни сном, ни духом Платонов младший не чувствовал подвоха. Он явно симпатизировал приятной, умной девушке, но из робости не торопился с объяснением. Их совместные культурные походы вчетвером только распаляли чувства Виктора. Он видел, Фрося тоже с трудом владела собой. Разговор глазами приводил их в смятение и мог быть замечен окружающими.
Ни дома, ни на работе Виктор не находил себе места. Только одно тайное свидание освободит его от тяги к недоступному, желанному…
Он не намерен посягать на честь молодой девушки. Побыть рядом, без свидетелей и только…

***
В тот год было жаркое лето. Полуденное солнце стояло в зените и нещадно палило. Почти месяц не было дождей, и цветочные клумбы держались на обильном поливе. Трава повсеместно высохла и пожелтела. Листва на деревьях понуро томилась в ожидании желанной влаги.
В красной «ауди» парился Платонов-старший больше часа. Места в тени поблизости не было. Окна опущены. Включён вентилятор, но в машине больше 30-ти. Приехал он на авось. Ждать уже недолго. Не будет же Фрося первый свободный день сидеть в четырёх стенах. Она наверняка уже выспалась…               
Он увидел её на выходе из дома. Жёлтая маечка, белая короткая юбка. Фрося  поравнялась с машиной. Замедлила шаг. Заглянула вовнутрь и дёрнула на себя дверную ручку. От удовольствия видеть её и такого логического её жеста, Платонов издал глухой стон. Он вёл машину, кося глазом на Фросю. Она, не поворачивая головы, улыбалась улыбкой зрелой женщины, уверенной в своём обаянии. Тёмные глаза её делались узкими, губы растягивались, на щеках  возникали глубокие ямки, и он пьянел от желания, от нетерпения, зная определённо, что не переступит черты. Потом без слов они торопливо шли по поляне, взявшись за руки. Куда они спешили? Платонов остановился. Перебирая ладонью её тонкие пальчики, он бережно повернул девушку к себе вплотную. Несколько минут они наслаждались близостью. Ему на память пришли слова Фейхтвангера, возможно не точно, но смысл запомнил: «желание – нечто большее, чем обладание». Наверно, так оно и есть. В этот момент и он, и девушка томились от острого желания не идти наперекор естества природы, насытить зовущую плоть. Но Виктор не отступил от своего решения. Воспользоваться наивной молодостью, не обещав ничего взамен… Нет, нет и нет.
- Что же нам делать? Что делать?
Низкий голос с хрипотцой выдал его сильное волнение. Фрося почувствовала озноб. Опустила голову ему на плечо. Они снова молча стояли минуту… Не в силах больше владеть собой, он подхватил её на руки и понёс… Её переполняло счастье бытия… Но… Платонов поборол себя. Осторожно поставил девушку на ноги.
- Фрося! Больше мы не будем встречаться. Ты умная девочка и должна понять. Ни ты, ни я не вправе корректировать наши судьбы. Признаю свою вину. Не смог отказать себе в этом свидании. Я гожусь тебе в отцы и этот факт нельзя не учитывать.
- И у вас жена. Я это всё понимаю… Но…
И она разрыдалась, как малый ребёнок громко, со всхлипываниями.

***
Тогда они расстались. Но это не означало, что каждый не унёс в себе то ощущение счастья от прикосновения их горячих тел, от жгучего любовного томления, охватившего обоих  в эти несколько часов уединения.
Спустя короткое время мама Лена засобиралась в обратный путь, но не в Киргизию. Средняя полоса России – здесь её прибежище.
Намеченный отъезд переносился несколько раз и только через год настал день прощания. За пару недель до отъезда мама Лена препоручила свою единственную умницу-дочь хорошим людям. Муж – Павлуша – спокойный воспитанный человек. Инженер. Фрося тоже получит хорошее образование. А дальше, куда выведет судьба. Не будет Павлуша держаться  за  чужую страну. Не послушает он мать. Уедут они с Фросенькой на родину. Там посмотрят, может и примкнут к свободным счастливым людям, строящим новую разумную жизнь. К их приезду мама Лена и её теперешний муж на своём гектаре засадят кедровую и еловую рощу, завершат строительство красивого, добротного дома – родового гнезда.

***
Несколько лет не было общения между  влюблёнными. Виделись они мельком, возле университета. Платонов – старший находил предлог, морочил голову сыну, чтобы увидеть свою ненужную сердечную ношу. Мысленно она всегда возле, мысленно бесконечные диалоги…
За это  время Фрося вышла замуж. Вошла в семью столичных интеллигентов. Не любила Фрося мужа, отмеченного явным «эдиповым комплексом». Тосковала по Виктору Платонову. И в середине зимы возобновились их совместные  филармонические походы, теперь в расширенном составе. Эдик, не подозревая, нёс функцию громоотвода. Дружба с Фросей, теперь замужней, не прекратилась и не вызывала у окружения негативных мыслей. Симпатичная  маленькая жена Виктора с удовольствием перекидывалась парой слов с Ларисой Борисовной, иногда примыкавшей к их компании. Виктор и Павел ограничивались слабыми кивками. Обходилось без официального знакомства. Здесь они зрители и слушатели. Эдик, обвиняя себя в несправедливом подозрении отца по поводу Фроси, считался инициатором  возобновления их встреч.

***
После неожиданного Фросиного  признания, театральные вояжи так же внезапно закончились, как и начались. Павел взял за правило, по возможности, встречать жену из университета. Шаг влево, шаг вправо – сцены ревности. Итог – шумные длительные скандалы с упрёками, выяснением отношений, со слезами, мольбами о прощении. Вся эта, набирающая частоту, нервотрёпка стала выводить Фросю из равновесия. И, когда поняла, что беременна, была серьёзно озадачена. Она должна принять мудрое решение. Аборт – дело последнее. Что делать? Павлу, конечно, ни слова. В любом случае, с Павлом она разойдётся. Как хочется  поплакаться  на сильном плече любимого мужчины. Но давно с Виктором не виделись. Когда же он вернётся из своей длительной  командировки? И ещё, она дуреет от бесконечных воскресных чтений писательских творений свекрови. Её новый поклонник и приятельница с мужем – три поэта-песенника вошли во вкус читать стихи. Cсылаясь на домашние дела, Фрося уклоняется от участия в литературных коллоквиумах. Но Павел не желает оставлять её одну дома воскресными вечерами, а пренебрегать приглашением  матери не решается.
        Как мог ей понравиться  этот тридцатилетний юноша? Да, красиво ухаживал. С ресторанами и цветами. Образован и интеллигентен. Не глуп. Толстые стёкла очков – близорук. Никчемная русая бородка... попросила – сбрил. Ну ещё, высок, узок в кости... Зачем поторопилась с замужеством? Да, чтобы забыть Виктора. Ну и что? Не получилось… Снова подумалось о будущем ребёнке. Если рожать, тогда отпуск и
получение диплома откладывается на год. Раздумывать ей остался месяц. Она, безусловно, примет правильное решение.
 
***
Скоро полгода, как Виктор Платонов в командировке на строительстве тоннеля в высокогорной местности на юге Германии. Дома бывал ежемесячно. Но всего на пару суток, так что с Фросей видеться не приходилось. И никаких контактов после её  откровенного признания мужу. Об этом она отправила сообщение. Он промолчал, не счёл возможным стать виновником их семейного разлада. Когда предложили длительную командировку, обрадовался. Перемена обстановки, новые люди  и время… Это то, что поможет забыть и успокоиться. Но, напрасно он надеялся … До сих пор Фрося мысленно рядом. Наваждение какое-то… Через пару месяцев домой. И что тогда? Время – не самый лучший доктор. В его случае это именно так.

***
Эту полную пожилую даму, с осанкой гордой матроны, Лариса приметила несколько месяцев назад. Они частенько вместе отоваривались в соседнем магазине. И только вчера поняли, что обе, как здесь принято называть, «русскоязычные». Приветливо улыбнулись друг другу. А сегодня дама  заговорила и представилась. Имя и отчество Лариса пропустила мимо ушей, а что из Сибири уловила. И ещё, что одинока, что выехала в Германию по примеру своего начальника, что по специальности она инженер-строитель автодорожник.
- Конечно, не женское это дело. Но последние пару десятков лет отсидела в НИИ – филиале Московского автодорожного.
Лариса, козырнув своей писательской карьерой, была крайне удивлена, что эта инженерша-дорожница не читала её вещей и вообще, фамилия Кутузова ей ни о чём не говорит. Правда, поинтересовалась, не потомок ли самого фельдмаршала.
- Кутузов – мой первый муж. Замужество длилось всего несколько  месяцев. Историю его фамилии я не выясняла. Но, что  человеком он был благородным – это бесспорно…
Даму удивило такое объяснение, но уточнять сочла неделикатным.
- Скажите, у вас в городе организованы клубы, где проходили бы встречи земляков? Я слышала, и в Берлине, и в Мюнхене такие встречи проводятся не реже двух  раз в месяц.   
Лариса отметила общественную струнку в характере новой знакомой и, поскольку сама она любила междусобойчики, решила не заводить дружбы с этой коллективной дамой. Да и старовата она. Не меньше семидесяти.
- Да будет вам известно, наш город не Мюнхен и далеко не Берлин. Потому никаких общественных организаций здесь не предусмотрено. Во всяком случае, мне на сей счёт ничего не известно. Недавно закончила большую работу. Отправила в Москву. Теперь пишу рассказы. Но у меня они тянут на повести. Распишусь и никак не могу остановиться, – улыбнулась, – так что я человек занятой, времени катастрофически не хватает…
Она было хотела откланяться, но та снова заговорила.
- В вашем городе обосновался лет пять-шесть назад наш зам. директора по науке с семьёй. Его хочу разыскать. Как это сделать?
- Извините, здесь я вам не помощник. Правда, у моей невестки сокурсник из Сибири и его отец, как будто, работает на строительстве дорог инженером. Но я и фамилии-то его не знаю. Могу спросить у невестки.
- Да, но тот-то большой учёный…
- О чём вы говорите, здесь все имеют вовсе другой, более приземлённый статус. Слабое знание языка, да и специфика предприятий… Это всё другое. Мы здесь никому не нужны… К сожалению, это так…
- Нет, нет. Я уверена, этого человека здесь оценят по достоинству. И если говорить о знании языка, то немецкий, можно сказать, его родной. Его мать была упорной немкой, и дома в ходу был только немецкий. И, безусловно, немецкий технический. Теперь в ходу английский… Кстати, этот человек буквально полиглот. Знал ещё и французский, и итальянский. Я  запамятовала, но знаю точно - он владел в совершенстве шестью языками. 
- Понятно. Группа романских языков. Вы говорите, полиглот? – тон Ларисы был резок и снисходителен. – Полиглот – человек, знающий несколько десятков языков. Я так понимаю. Моя молодая невестка и та знает больше четырёх иностранных…
- Может быть… Спорить не стану. Но Виктор Николаевич умён, высокообразован, красив. В нашем институте пользовался большим авторитетом. Все в него были влюблены… - поджала губы дама.               
- Ну, желаю вам его разыскать… - улыбка смягчила завершение не нужной Ларисе беседы.
          
***
Промозглая осень. Пятачок на конечной автобусной остановке. Рядом лес. Сзади огоньки редких домов. Ни людей, ни автобуса. Виктор Платонов вышел из машины и ходил кругами. Асфальт сплошь покрыт жёлтой палой листвой. Было холодно. Его знобило. Он волновался. Прошёл час после назначенного срока. Стало темнеть. Частый мелкий дождик заметно усилился. Через полчаса последний автобус. Если не приедет, значит не смогла вырваться из дома… Скоро год, что они не виделись, и он сильно соскучился.
Наконец подрулил пустой автобус. Высадил одну Фросю. Они  торопливо шли друг к другу. Она показалась ему очень высокой в джинсовых узких брюках, заправленных в длинные сапоги и коротенькой тёмной куртке. И… очень молодой. Святая Дева, только бы хватило сил выстоять! У них деловая встреча. Она торопила…
Секунда, и она плачет, уткнувшись лицом в его свитер. На этот раз выстоять не получилось. Он обхватил её мокрое от дождя и слёз лицо, впился жадным ртом в её солёные губы. Фрося  прижалась к нему. Заставила этим жестом полностью отдаться чувственному порыву… Они сели в машину и поехали по дороге, дальше от пригородной остановки, к лесу. Виктор вёл машину медленно, отыскивая небольшую поляну. Съехал с дороги. Выключил мотор, оставил габаритки. Откинул передние сидения. Завораживала тишина чёрного леса. Слов не было. Любовный транс охватил обоих. Это длилось долго… Её падение… Господи, как она могла жить без этого человека. Что за чудо, отдаваться своей любви без остатка. Его неторопливые поцелуи приводили её в восторженный трепет…
В тот осенний вечер они поняли – не могут, не смеют они отказать себе в счастье быть вместе.               

***
В первом часу ночи подъехали к Фросиному дому.
- Девочка моя, ещё раз подумай над моим предложением. Нельзя тебе возвращаться домой в такую пору, в таком виде. Твой скандалист способен на всё.
- Ты считаешь, он позволит себе поднять на меня руку? Нет, нет, я  сразу всё поставлю на свои места и ему придётся смириться.
- Я понимаю, тебя не переубедить. Ну хотя бы приведи себя в порядок. В таком  виде являться к Павлу нельзя.
- Может, на моё счастье, он спит. Приму душ. После всё объясню. Ты поезжай, пожалуйста. Я люблю тебя  и очень счастливая.
Ей нельзя было перечить. Он обнял её, но уезжать не торопился. Предвидел нечто необузданно-истерическое в реакции Павла на нарушение женой неписаного семейного устава. Уже у входа в парадную Фрося оглянулась, махнула от себя несколько раз рукой, и через какое-то время Виктор повиновался, уехал.
Павел не спал. Он ждал. Внешне был спокоен. Её вид говорил сам за себя – короткая косичка с узкой ленточкой растрёпана, макияж на глазах  размазан. Взгляд  усталый и совсем чужой. Павлу невыносимо было всё это видеть и не затевать скандала, что случалось часто на ровном месте. Он понимал, что потерял Фросю, но теплилась слабая надежда… Может она объяснит своё отсутствие каким-то экстраординарным случаем, может она пострадала от преступной руки? Он был предупредителен, как и в первое время их знакомства. Помог снять промокшую куртку. Настоятельно усадил и снял сапоги… Фрося видела, какая буря свирепствует внутри него и как он театрально сдержан. Никаких упрёков. Никаких резких слов в её адрес.
После душа она пила чай на кухне. Зашёл Павел. Ненадолго хватило его сдержанности. От внешнего спокойствия не осталось и следа: сжатые кулаки, бегающие  близорукие глаза в очках казались огромными…
- Павел, – не выдержала Фрося, – объяснений не будет. Я ухожу от тебя. Мы ошиблись. Поторопились. Я не любила и не люблю тебя.
- Так, спасибо за откровение. Любишь другого? Понятно. А если не отпущу тебя никуда? Что будет?
- Успокойся, Павел, всё это лишнее.
Ударом кулака он свалил её на пол. Падая, сильно расшибла голову об острый угол подоконника. Кровь залила лицо. Он поднял её, обхватил руками-клещами и с дикими криками требовал подробности сегодняшней измены, методически, смаху стуча головой о стену. Фрося молча терпела сильную боль. Зажатые руки не давали стереть с глаз кровь. Своим молчанием она вызывала ещё большую агрессию обезумевшего Павла. Хлёсткими пощёчинами, он утолял свою жажду отмщения. Настойчивый телефонный звон на несколько секунд отвлёк его. Он отпустил Фросю, ринулся из кухни на звонки… Ей хватило этих секунд, чтобы смахнув кровь с глаз выскочить из квартиры, опуститься на лестничный марш и выбежать из дома. Бросилась к маленькой гостинице напротив. На звонок двери не открывались. Павел через пару минут был рядом…
Когда, наконец, на пороге появился заспанный хозяин, Павел бил, уже лежащую без чувств женщину, ногами.
Полиция и скорая приехали быстро и одновременно.
               
***               
Три года позади.  Настойчивые звонки Виктора в ту злополучную ночь определённо помогли Фросе остаться в живых. Срослась сломанная ключица, но до сих пор спорадические боли от сильного сотрясения головного мозга. Рубцы от швов на голове остаются без волосяного покрова. Тогда, на пороге гостиницы, теряя сознание, она, инстинктивно скрючившись, повернулась спиной к ногам Павла. Множественные гематомы покрыли ягодицы и спину. Она выдержала. Парадокс, но выдержал и плод. От аборта отказалась.
Осужденный Павел попал в психбольницу при тюрьме. По этой причине ему, как больному, предоставлены большие привилегии в содержании, в свидании с близкими, в частности, с матерью. Лариса за эти годы сильно сдала – потеряла свою пикантность Вожделенные премии Букера, тем паче Гонкуров, остались в мечтах. Но, переизданные романы и повести, а также переводы её произведений на иностранные языки, не дают впасть в бедность. К большому горю матери, Павел унаследовал психическую болезнь своего несчастного отца. Установленный диагноз – прогредиентная шизофрения, не оставляет надежд на будущее. С неприязнью вспоминает бывшую невестку. Её мудрствования относит к эгоистическому самоутверждению. Хорошая память – это дар Божий, однако, мудрость приходит с годами… Фрося ещё долго будет ошибаться в принятии решений… Если её беременность от Павла, следовало бы вовремя делать аборт…

***
Совсем недавно Виктор получил развод и уже зарегистрировал брак с Фросей и усыновил свою дочь Евгению.
Эдик Платонов смирился с уходом отца. Бывает у них в гостях на юге Германии. Привязался к сестрёнке. Девочка спокойная и толковая.
Фрося пока не получила диплома экономиста и специальность «организация международного менеджмента» на какое-то время осталась в мечтах.
Всей  семьёй собрались навестить маму Лену. Самолётом до Москвы. Дальше поездом. И ещё нанимать машину. Добираться до экологически чистой глуши не близко.

***
Тяжёлое впечатление произвела на них мамина конура  и мамин, так называемый огород. Оказывается, прополка – это вмешательство в природу. Среди сорняков ничего путного не разглядеть. Виной, говорит, погода. Частые дожди и холодно.
- Не думала я, что одна тут останусь.
- Как это? А Берг где?
- Не хотела дочка, тебя расстраивать. Не повезло нам в первый год. Сразу, как приехали, купили старенького «жигулёнка». Но не прошло и месяца, как наведались к нам бандиты, и пришлось под пистолетом отдать почти все деньги в евро плюс машину. На ней и укатили. После оказалось – молодые бандиты из Тамбовской группировки. Но самое грустное – заболел сильно Берг. Подозрение – от укуса клеща. Соседскую девочку от укуса схоронили. Берг уехал в Германию и о нём так ничего и не знаю. Жив ли? Очень жаль его. Хороший был человек. Тихий, ни слова мне не перечил… И… на тебе… Ничего о нём не слыхала?
- Ты же не писала, а мне, правду сказать, не до того было. Да, жаль человека. Обидно, что одна осталась. Может с ним всё в порядке?
- Сомневаюсь, дочка. Плох он был.
- Что, больше твоих накоплений не осталось?
- В сбербанке есть, но положили на срочный счёт. Так что ещё год трогать нельзя. Но зато процент большой... Здесь зарабатываю - даю уроки русского подросшим детишкам. Платят…
 - А как же с хлебом, с продуктами?
 - Неважно. Далековато соседняя деревня. Но ничего. Приспособилась. Велосипедом пользуюсь. Дороги-то к нам, как вы видели, ещё нет. Так что, если  дожди бесконечные, то по лесу  между кустами на велосипеде. Главное – на почту раз в неделю. Твои письма мне в радость. А с продуктами, много ли мне одной надо? Мы здесь все вегетарианцы. Рыба – как исключение. К вашему приезду продуктами запаслась. И рыбой, и мясом. Сосед многосемейный помог. У них машина – «виллис», ещё с военных лет.
- Мы-то к тебе доехали на машине. Подобие дороги есть. Но только размыло дождём. Ты же говорила, что обещали перво-наперво дорогу к вашему поселению подвести?
- С обещаниями здесь дело обстоит неважно, дочка. Вот со столбами для электричества проблема. Но, дело во времени. Ждём. Запаслись терпением. А, представь, все довольны. Здесь благодать. Видела, какой большой участок нашей земли? Как у новых русских. Только эти люди в глухомани не строятся. Им следует ближе к большим  дорогам. Показуха на уме. В такую даль гостей не заманишь… Вам бы приехать в прошлый год. И урожай был, и теплынь…
Смотрит Фрося на мать, удивляется. Как же она изменилась – постарела, опустилась. Ходит в какой-то длинной старой юбке, в просторной кофте, босиком. Ещё и косу отрастила.
- Да, доченька, коса отросла длинная, а толком мыть голову условий нет. У соседей семья большая, потому и дом отстроили хороший, и банька есть. Туда и хожу мыться. Только вот, тяжело с водой. Попробуй, натаскай… Да, нелегко живётся, а радостно… Природа… Никаких тебе масс-медиа. Тишина и покой. Надо бы сараюшку построить. Тогда кур заведу. Яйцом буду баловаться.
- Если есть материал, то Виктор построит.          
- Какой материал? Берг еле собрал доски на уборную. Вот как начнётся здесь строительство – ведь многие ещё в таких же домишках живут – тогда и сараюшку построят… На твою помощь, Фросенька, надеюсь.
- Конечно, помогу…
Фрося нашла маму истой пуританкой. Ведёт здоровый образ жизни и мужчинами, как было раньше, не интересуется
- Знала бы ты, дочка, сколько здесь москвичей. Всё там побросали. Живут и радуются. Ты бы тоже, осталась и привыкла…
- А как же Виктор?
- Ты останешься и он никуда от тебя… Здесь мужские руки очень нужны… Отгрохает своими руками дом. Будем жить припеваючи своим  хозяйством. Нарожаешь детей и положим начало нашему родовому гнезду…
- Где же Женечка учиться будет?
- В соседней деревне школа есть. Дети поселенцев пока подрастают. Родители – люди образованные, Мечтают сами учить своих  детей. И никакого тебе дурного влияния.
- Много в вашем поселении деревенских?
- Ты имеешь в виду потомков? Эти есть. Их земля-кормилица позвала.
- Мама, но ты-то не потомок сельских жителей! И тебя земля позвала? От них  научилась простонародному говору?  Может, назад  в Германию, с нами? Одной здесь плохо…
- Об этом не может быть и речи. В чём же выражен мой простонародный говор? Я как-то иначе выражаю свои мысли? Не думаю. Это ты за эти годы отвыкла от матери. Ты мне скажи, доченька, как это всё получилось с Павлом? Человек был спокойный, воспитанный… Виктор-то моего возраста. Как же это? Видно человек хороший, дочь любит… Но, одну семью бросил, ему нипочём и тебя с ребёнком оставить… Жили бы здесь. Никуда от тебя. В вашей жизни соблазнов много, один разврат.
- Знаешь, мама, любовь у нас большая…
- Да, вижу. Но только три года вместе, а что будет  дальше, один Бог знает…
- Не три, а скоро четыре. То говоришь – от меня никуда, то бросит…
- Это, Фросенька, смотря где жить…
- Дальше, мама, мы навсегда вместе. Он умный, интересный человек. Не такой как все. Он многому меня научил. Я стала любить стихи, он научил меня любить и понимать серьёзную музыку. Мама, он знает всё и обо всём. Просто, ходячая энциклопедия. Был такой театральный деятель, современник Льва Толстого по фамилии Сулержицкий. Тоже, человек энциклопедических знаний. Он был первый, Виктор – второй. Поняла? Милая мама, раньше я была никчемной девчонкой с хорошей памятью. С ним я выросла до небес! Я счастлива. Ты бы знала, как нам хорошо вдвоём. И не нужны нам никакие компании. И не чувствую его возраста. Теперь слушай внимательно. Для тебя это новость. Не хотела писать. Мама, не его это дочка, Женечка. Павла эта дочь. Ну что? Огорошила я тебя?
- Господи, Фросенька, знает ли об этом Виктор?
- Виктор, конечно, знает. А Павел и Лариса – нет. Это останется для них тайной. В ту страшную ночь у меня была беременность всего шесть недель. Слава Богу, девочка получилась здоровенькая.
- Пока да. Но что будет дальше? И плохое наследство отца…
- Всё будет хорошо. Ты говорила, после первого аборта может наступить бесплодие. Этого я боялась. Не хотелось оставаться пустоцветом…
- Согласна. Будем надеяться на лучшее… А с твоей учёбой, как?      
- Перешла на заочное. Учёбу закончу обязательно.
– Ты права. Диплом и здесь не помешает.
- Скажи-ка, доченька, когда же у тебя было время набираться ума у своего Виктора? Значит, современник Льва Толстого – ходячая энциклопедия, а Толстой, по-твоему – нет? Господи, Толстой – признанный гений. Не касаясь его литературных произведений и последующих  философских сочинений, он знал в совершенстве несколько европейских языков. Уже немолодым освоил греческий и древнееврейский, чтобы читать Библию в подлиннике. Ещё он вдохновенно музицировал, знал и любил музыку. Вот он-то и был ходячей энциклопедией.
Виктор не мешал беседе матери с дочерью. Гулял он с Женечкой по окрестностям, пока с тёмного неба не полоснул густой холодный дождь. Еле успели добежать до дома.

***
Кое-как устроились на ночь. Хорошо, Фрося привезла постель для дочери и одеяло – подарок для матери. Подушку пришлось брать у соседей. К вечеру следующего дня решили попариться в баньке. Соблазняли Виктора, но он помылся в речке и заодно поплавал. Вода в середине лета оказалась холодной. По дороге назад согрелся. Путь не близкий. Из колодца  натаскал воды в большой банный котёл. Хозяин баньки в честь приезда дочери с зятем предложил свои услуги – сам истопил. Через небольшое время баня была готова, и мать с дочерью ушли мыться.
Виктор уложил Женечку. На кухне стал просматривать скудную ленину литературу. Вокруг свечного канделябра  гудели комары. Для здешних  комаров и дождливая погода нипочём. Спасались жидкостью.
По прошествии двух часов, Виктор вышел из дома и направился к бане. Подошёл. Оттуда ни звука. Тусклый свет от нескольких толстых свечей еле пробивался из запотевших окошек, не давал  видеть внутренность помещения. Он дёрнул низкую дверцу…

***
Случилось страшное, непоправимое. Угорели в бане мать с дочерью. Пока довезли до райбольницы, за сто километров, время было упущено. Лена, после комы с судорогами, перестала дышать уже в машине. Фрося чудом выжила. Поселенцы винили хозяина баньки. И вовсе не следовало задвигать заслонку. Хотел, как лучше… Конечно,  и  машину свою дал. Ещё ладно, не сильно развезло подобие дороги от бесконечных дождей.
Фрося, как узнала о матери, несколько дней находилась в прострации – не говорила, не пила, не ела… После облегчилась обильными слезами…
Схоронили Лену возле соседнего лесочка. Там уже две детские могилки. Фрося постепенно отошла... И возникла у неё шальная мысль, переехать в «родовое» с дочерью. Навсегда. Поделилась с Виктором.
Вернулся в Германию он один. Фрося с Женечкой осталась на мамины  сороковины и распорядиться землёй. 
Виктор опасается: Фросина самоуверенность, увлечённость идеями покойной матери, вполне может разрушить их союз.