Дерево жизни. Дедушка Яков В. Горфинкель. 2ч

 Первая семья моего деда Яши.

 Помню, как в детстве мы ходили в гости к папиной сестре, тетё Риве, и старшему папиному брату, дяде Арону. Уже гораздо позже я узнала, что папе они родные только по отцу, а мамы у них разные. Был и ещё один брат, самый младший, дядя Матвей, но он с семьёй жил далеко от нас, в Нижнем Тагиле (на Урале). И я видела его всего несколько раз в своей жизни.

 Рива и Матвей в молодости
  Это была большая дружная семья. Часто вместе справляли семейный праздники: дни рождений и еврейские праздники, хотя жена дяди Арона была не еврейка, а русская. Но это не мешало им готовить вкусную фаршированную рыбу и бульон с шариками из мацы на главный еврейский праздник Пейсах.
  Когда я начала писать эти воспоминания и допытываться у папы о членах нашей широко разветвлённой семьи, многое на страницах оставалось белыми пятнами. Не все имена сохранила папина память. Так, он никак не мог вспомнить имя первой жены своего отца, мамы своих старших двух братьев и одной сестры.
   И вот недавно, совершенно случайно (а может, и не случайно, ведь мои поиски не прекращались даже тогда, когда я не была занята фактическим написанием этих заметок), я, наконец-то, узнала имя этой женщины, рано ушедшей из жизни, матери трёх рано осиротевших детей. Её звали Шейна (1884-1915).

   Двадцать лет прошло с тех пор, как мы навсегда уехали из моего родного города. И всё это время я тоскую о нём, как о живом человеке. Красавец Баку, вольготно раскинувшийся на берегах седого Каспия... Мне не удалось достать в Баку альбом с видами Баку, когда мы уезжали навсегда. Его тогда просто не было в продаже!
   Я писала о Баку стихотворения. Пыталась даже музыку сочинить. И собирала, как могла, фотографии на Интернете. (Правда, в последний, раз я поймала злющий 'вирус', который чуть не сожрал все мои файлы, но что не сделаешь, чтобы утолить голод по прошлому и полюбоваться, хотя бы на крошечные фотографии любимого города!) Так я, в который раз, набрела на фотографии широко известного в Баку фотографа Исая Рубенчика.
   Это имя было мне хорошо знакомо. Я помню, что встречала этого человека на праздниках у тёти Ривы. Знала, что он приходится её семье родственником. Но с чьй стороны, её, или мужа, я не знала. И как-то не очень этим интересовалось. А тут, вдруг, мне стало очень интересно: кем же он приходился моим родственникам? Набирая в Гугле имя Рубенчика, я вышла на статью о нём, написанную его младшим сыном, Станиславом Рубенчиком, где он с сыновьей теплотой и уважением вспоминает об отце, известном азербайджанском фотографе, члене Союза журналистов Азербайджана, лауреате премии 'Золотое перо', обладателе многочисленных дипломов и наград заслуженном деятеле искусств Исааке Ароновиче Рубенчике.
   Я не знала, как мне связаться со Стасом. Да и захочет ли он говорить с незнакомым ему человеком об отце и о его семье? И тут память услужливо подсказала мне, что есть ещё один человек, которой мог бы мне помочь. Это моя двоюродная сестра Света Хайкина, (дочь покойной тёти Ривы), которая проживает в Израиле. Я позвонила к ней и узнала много интересного, в том числе и имя первой жены моего деда.

 Когда-то, очень давно, ещё в позапрошлом веке, жили в Литве две сестры. Шейна (1884-1915) и Лея. Когда Шейне исполнилось двадцать три года, она вышла замуж за Якова Горфинкеля (моего деда). А её сестра Лея (в неизвестном мне году) вышла замуж за Аарона Рубенчика. В 1908 году у Шейны и Якова рождается первенец, сын, которого они назвали библейским именем Арон. Через два года у них рождается сын Матвей. А в 1912 - дочь Рива. А уже в 1915 году Шейна умирает от какой-то болезни.
   Возможно, сестра Шейны, Лея, была намного младше. Во всяком случае, её первенец, Исак, родился в 1921 году (в один год с моим отцом), а второй сын, Яков - в 1924. Муж Леи, Аарон Рубенчик, также как и мой дед, Яков Горфинкель, спасаясь от тяжёлой и голодной жизни (в то время в России, на Украине, в Белоруссии и Литве было почти одинаково тяжёло),приехал из Белоруссии в Баку, где встретил девушку из Литвы и женился на ней. Их первенец, Исак, был одарённым мальчиком. Играл на нескольких музыкальных инструментах и с детства увлекался фотографией. Фотография стала делом всей его жизни. Когда он ушёл на фронт, началось его становление как профессионального фотографа. Одновременно со службой стрелком-радистом танка Т-34 Рубенчик выполняет обязанности фронтового репортёра. Встреча на дорогах войны с основоположником военной фотожурналистики Робертом Капой и будущим знаменитым кинодокументалистом Романом Карменом несомненно послужила основой развития его таланта в искусстве фотографии и репортажа. В ходе войны Исай (так называли его товарищи) участвовал во многих сражениях, в том числе и в Битве при Сталинграде, Освобождении Варшавы и Взятии Берлина. Он заканчивает войну в звании старшего сержанта, но победу встречает в госпитале, получив ранение на подступах к Берлину. Награждён тремя орденами и множеством боевых медалей. Вернувшись к мирной жизни в Баку, Исай Рубенчик продолжил карьеру фотографа и фотожурналиста, занимаясь любимым делом всей своей жизни.

 Возвращаясь к рассказу о моих родных со стороны отца, невольно вспоминается, что жили они, как и мы, в старых бакинских двориках, где дома были ровесниками века, а может и старше, а квартиры без удобств, но зато с высокими потолками. У тёти Ривы было две проходные комнаты и общая с соседями галерея. Там же, за занавеской в галерее, готовили обед. У дяди Арона была одна комната и тоже общая с соседями галерея. Плита, на которой готовили, соответственно, тоже в галерее. А в туалет (по-простому, уборную) нужно было спуститься этажом ниже, во двор. Но не помню, чтобы кто-то когда-то жаловался на свои квартирные условия. Так жили все. Ну, если не все, то многие. Те, кого мы знали.
 Коммунальные квартиры... О них много было рассказано в советской литературе. Жили в них соседи иногда дружно, иногда ссорясь, но это был быт советской эпохи и от него никуда было не деться. И только с началом построек микрорайонов за чертой города, удалось избавиться от этой язвы коммунального житья. Но не всем и не сразу. Даже в красивейших многоэтажных домах, украшавших центр города, существовали квартиры с уплотнением. Помню, как приходила в гости к моей подруги Симе Л., недавно вышедшей замуж. Они с супругом снимали квартиру в самом центре Баку, неподалёку от музыкального училища. Но это была всего лишь одна комната, правда светлая и с высокими потолками, но в коммунальной квартире, где проживало еще с десяток других семей. Общими были кухня и туалет, в котором висели "круги" для унитаза, отдельные для каждой семьи. Мне посчастливилось избежать участи коммунального проживания. Но была ли удобной и комфортабельной моя жизнь в тесных комнатушках и мыканьем по разным квартирам, которые мы с мужем и маленькими детьми снимали в течение пяти лет  в ожидании и надежде на собственную?

  Тётя Рива была замужем за Михаилом Хайкиным. Это был весёлый, красивый человек. Военный, прошедший всю войну. У них было двое детей, Семён и Света. Со Светой у меня была разница в возрасте около десяти лет, и только когда я выросла и окончила школу, мы подружились. Семён - мы все звали его Сеня - был намного старше меня. И мы подружились с ним и его второй женой Неттой гораздо позже, когда у меня самой уже была семья. Света сейчас живёт в Израиле, так же как и первая семья Сени. А сам он и его вторая жена Нетта покинули этот мир в девяностых годах...

 У самого старшего сына из первой семьи моего деда, дяди Арона, были две дочери, Белла и Эрна. Беллочка и Эрночка - так все всегда их называли. Они были лет на двадцать старше меня. Их дети были мне ровесники. И я называла их тётя Эрна и тётя Белла, не догадываясь, что они мне не тёти, а двоюродные сёстры. Обе они были учителями и преподавали в бакинской школе номер восемнадцать. (В здании этой школы, на углу первого этажа, находилась моя музыкальная школа #1, где я училась по классу скрипки восемь лет).

   Муж Беллочки, дядя Игорь, был учителем математики. А муж Эрночки, Омар Эльдаров, был скульптором. Огромного таланта человек, позже он стал Народным Художником Азербайджана и ректором Академии художеств азербайджана. Омар Гасанович Эльдаров автор множества хорошо известных скульптур в Баку и других городах Азербайджана. Одна из них - скульптура азербайджанской поэтессы Натаван. Она установлена в самом центре Баку на улице Джапаридзе перед кинотеатром "Азербайджан". Омар Гасанович и в девяносто с лишним лет не прекращает трудиться в своей мастерской и создавать новые произведения искусства.

 Я хорошо помню двухэтажный дом на улице Полухина (бывшей Персидской, параллельной нашей улице Касум-Измайлова), где родился скульптор в семье агронома, позже  ставшего преподавателем агрономии в Интституте сельского хозяйства. Моя мама была знакома с матерью Омара Гасановича, простой еврейской женщины, домохозяйки, воспитавшей двух сыновей. И мы как-то раз навестили её. Высокая деревянная лестница посреди двора вела на второй этаж, где обитала семья Эльдаровых в двухкомнатной квартире. Как и во многих бакинских дворах, деревянная галерея объединяла сразу несколько квартир. Сама не знаю, почему этот двор так запечатлелся в детской памяти. Возможно потому, что он был похож на многие дворы в старых кварталах Баку...

   Мой дедушка Яша прожил по тогдашним меркам долгую жизнь. Он скончался на семьдесят втором году жизни, оставив после себя пятерых детей и одиннадцать внуков. Все его дети и внуки получили кто среднее, а кто высшее образование. Среди них были и есть учителя, учёные, товароведы, бухгалтера и музыканты.
  Дети Якова Горфинкеля (1883-1958):
  Арон Горфинкель 1908-1983
  Матвей Горфинкель 1910-1995
  Рива Горфинкель (Хайкина) 1912-2000
  Моисей Горфинкель 1921-2003
  Владимир Горфинкель 1925
  Первая жена Якова Горфинкеля Шейна Горфинкель 1884-1915
  Вторая жена Аделя Вайнберг 1886-1944
  Третья жена Ольга Кацнельсон