Королева Марго пенсионерка Гл. 2

Меня очень беспокоил нездоровый вид подруги. Всегда энергичная женщина, года на два младше меня, сейчас была похожа на больную старушку. Ввалившиеся щёки, синяки под глазами, некрашеные волосы, которые стали до того редкими, что просвечивалась кожа головы. Сильно исхудавшая, с грустным взглядом, она была так не похожа на себя прежнюю, что у меня мороз пробежал по спине.
Насколько мне известно, она никогда не интересовалась диетами. Что с ней стало? Может, решила похудеть и пристрастилась пить какую-то гадость типа «Тайских таблеток», да, подсела на них?
Размышления на эту тему тревожно осели на сердце. Быстро пробежавшись по рынку, я купила всё, что нужно по списку и вернулась домой. Не успев перенести все пакеты из машины в кухню, я увидела Люду, входившую в открытые ворота.
– Всё? Приехала? – улыбнулась она.
Мы перетащили огромную гору припасов в дом и, расположившись за кухонным столом, занялись делом. Людмиле я доверила овощи: мыть, чистить, варить. Сама поставила на огонь бульёнку для холодца, накрыв кастрюлю специальным булыжником, который давно приспособила под гнёт и для других разных целей. Он у меня универсальный и выручает всегда, вплоть до забивки гвоздей. Пока мы с Людмилой крутились вдвоём около плиты и раковины, наступил вечер.
– Всё! – сказала я Люде, – успели. Утром осталось разобрать холодец и поставить тесто на пироги. Пора отдыхать. Слушай, Люд, давай оставайся у меня. Сейчас с устатку дрябнем по рюмашке и наговоримся вволю, пока никто не мешает, – мне хотелось подробней узнать о состоянии её здоровья.
– Хочешь знать, что со мной произошло и почему я так выгляжу? – поняв мою тревогу, ответила она.
– Ты болеешь? – я боялась, что Люда озвучит самый страшный диагноз, так изменивший её внешность.
– Марго, можно я в душ схожу, где у тебя халат? Устала я что-то.
Передав Люде «гостевой комплект» я поднялась на второй этаж в свои апартаменты. Не успела я выйти из ванны, как запиликал видеофон. Около калитки стояли две женщины.
– Маргош, это я, баба Лиза, – разглядев в одной из них старую знакомую старушку, которая много лет снабжала нас козьим молоком, я нажала на кнопку домофона. Дверь калитки открылась, и в дом вошла баба Лиза, оставив свою спутницу на улице. Меня удивил приход женщин.
– Что стряслось?
– Ничего, детка, дай Бог тебе здоровья! Галина продавщица сказала, что ты приехала. Вот мы с Машенькой решили зайти к тебе.
– Вот и отлично. Приглашайте подругу, сейчас чай пить будем.
– Нет, Маргошенька, мы мимо проходили. Смотрю, свет горит, значит, ещё не спишь. Вот, возьми, почитай, – она протянула мне брошюру, – почитай, почитай, милая. Это Никанор пишет. Такой человек, такой человек! Он всю правду говорит. Столько добрых дел сделал! Для нас грешных страдает. Деткам неимущим помогает.
– Господи, баба Лиза! Да Бог с вами, какая вы грешница? Всю жизнь в труде провели. Что такое с вами произошло? Вы же в церковь нашу ходили.
– Ходила и хожу. Так ты прочти, не забудь, не помешает, – сказала старушка и пошла к выходу.
– Баба Лиза на днях забегу к вам я кое, что привезла вам в подарок к восьмому марта.
– А я, Маргошенька, теперь у добрых людей живу, – ответила старушка.
– У кого? Какие ещё добрые люди? А дом ваш как?
– Там живу, в большом доме в конце деревни. А дом, милая, старый мой был, отдала я его на дела праведные.
– Секте, что ли? – спросила я бабу Лизу.
– Да ты что, милая? Какая секта? И слова такие забудь.
– А коза где ваша баба Лиза?
– Так продала я её. Самой жалко. Что поделаешь?
– Вот так неожиданность! – подумала я, проводив позднюю гостью, – это что же такое творится? Неужели у нас в деревне появилась секта? Правда, Галя боится, что оболванил кто-то наших старичков. Ничего себе изменения! И баба Лиза поддалась влиянию пришлых, неизвестно откуда и с какой целью людей. Такая старушка хорошая. Крепкая для своих лет, всегда розовощёкая, шустрая, готовая всем помочь. Она для нас как родная. Страшно теперь внуков привозить летом на отдых. С этим надо что-то делать. После праздников поеду в районный отдел полиции, узнаю, что это за такой большой дом и кто в нём проживает. Бросив книжку на подоконник в коридорчике, я закрыла калитку и входную дверь и подошла к столу, за которым уже сидела распаренная Людмила.
– Люда, ты хоть раскраснелась, а то была вся серая. Я когда тебя утром увидела в магазине, испугалась. Рассказывай подробно, что со здоровьем? – Кто приходил? – спросила меня Люда.
– Баба Лиза. Представляешь, в нашей деревне, кажется, сектанты появились. Расплодились в стране разные секты, как тараканы. Как летом внуков сюда везти? Страшно будет выпускать их на улицу. После праздников поеду в райотдел разбираться. Права Галя, в деревне захват земель и домов идёт. Чего они там думают?! – никак не могла я успокоиться.
– Да выбрось всё из головы! Некоторые старики, тем более одинокие, на старости лет с ума сходят. Давай, наливай, выпьем, чтобы у нас голова стояла на месте, а мозги от времени не прохудились. Аппетит разыгрался от вкусных запахов!
Разлив коньяк по рюмочкам, мы выпили за встречу.
– Помнишь, – стала рассказывать Людмила, – как хорошо было прошлым летом? В начале осени я и в Москве отлично себя чувствовала. Но к началу зимы началось! Адские головные боли, тошнота, рвота. Кинулась я в платную поликлинику, такие деньги огромные им за обследование отдала, а знаешь, что они мне сказали? Что у меня отравление ртутными парами! Иду в нашу районную поликлинику, сдаю все анализы, результат тот же. И они говорят: ртутные пары виноваты.
– А откуда они могут взяться, эти пары? – тихо спросила я её.
– И я о том же.
– А квартиру ты проверяла?
– На ртуть? Ты что? В нашем доме я с восемьдесят пятого года живу, как замуж вышла. А самому дому лет я даже не знаю сколько. А! Всё это ерунда! Врачи сейчас такие. Давай разговоры о здоровье оставим на потом! Не будем омрачать твой праздник и наш совместный – Восьмое марта. Ещё наговоримся о здоровье. Тема эта такая противная. Не люблю тётушек, которые кичатся своими болячками. Как встретятся, так и начинается соревнование, у кого больше что болит. Крякают, как утки. Мы с тобой из «другой оперы»! Ты как?
– Я нормально. Люд, но я бы немного покрякала с тобой на эту тему. Скажи, что у тебя? Может, помощь нужна, лекарства? Мишка достанет, привезёт, что надо. Всё, решено! Подлечишься, а потом будем сектантов разгонять. Слушай, а твой дом блочный? Знаешь, бывают блоки бракованные, что-то такое я слышала, – я никак не могла успокоиться.
– Марго, ты же знаешь, в каком доме я живу и кто мои соседи бывшие и настоящие!
Это обстоятельство у меня выскочило из головы. Действительно. Людмила жила на Кутузовском проспекте в доме бывших работников ЦК КПСС. Дом, конечно, старой советской, капитальной, продуманной постройки. И не думаю, чтобы перекрытия или балки в нём были сделаны с применением ртути. Если бы это было так, то «перестраивать» нашу страну начали бы на много раньше. А балет «Лебединое озеро» не сходил бы с экранов телевизоров.
– Тогда, Людка, это экология! Знаешь, сейчас чего только нет. Или, может, твоя работа виновата? Краски там, перекись водорода? – пожала я плечами.
– Не ерунди. Всё! Замяли эту тему. И не мучь меня. Я лечусь. Потом поговорим о моей болезни, когда время придёт.
– Люда, неужели, – я испугалась своей страшной догадке, но подруга не дала мне произнести её название вслух.
– Марго, я обижусь! Я же сказала, что всё потом! Давай выпьем! А ты лучше расскажи, удалось тебе в этом году побывать у Миши в Лондоне? Или всё ещё мучаешь бедного мужчину?
Бедный мужчина - это Майкл. Мы знакомы с ним уже более десяти лет. Дело в том, что в моём успокоительном процессе после развода, помимо дочери, поучаствовал и мой сын с невесткой. Зная, как я давно хотела побывать в Праге, мечтая пройтись по её старинным улочкам, разглядывая готические постройки этого города, они приобрели для меня дорогущую путёвку. Престижная частная гостиница, шикарные апартаменты, полный рацион и личный экскурсовод, говоривший на русском. Там ко мне, по просьбе милой переводчицы и гида Драгуши, присоединился ещё один турист - англичанин, изучающий русский язык. Наполовину англичанин, наполовину чех, родом из Англии. Он то и оказался Мишей-Майклом-Михалом.
Пока я рассматривала и фотографировала красоты осенней Праги, удивлялась постмодернизмом Танцующего дома, поражалась архитектурой костёлов святого Мартина, Девы Марии Снежной. А так же готикой костелов Святого Индржиха и жилых домов готического стиля на Староместской площади. Миша практиковал на мне знание русского языка. Он очень хорошо изучил историю родного города своей матери и старательно и увлечённо рассказывал мне об архитектуре тех или иных мест. Вскоре мы с ним отказались от услуг Драгуши и с утра до ночи гуляли по Праге и её окрестностям. Я даже не могла себе представить, что выдержу многочасовые прогулки по готической Праге. Спасали речные трамвайчики, перевозящие пассажиров по Влтаве. Десять, двадцать минут и мы в любом уголке города. Где мы только не были!
С окончанием тура наше знакомство переросло во взаимную симпатию, которая длится до настоящего времени. Но всё-таки для меня было странным перед отъездом в Москву услышать от него предложение выйти за него замуж. Мишу мой отказ опечалил. Но он не упал духом, так как в Лондоне перед поездкой в Чехию подписал выгодный контракт и вскоре готов был приступить к работе в России.
Оказавшись в Москве, он последующие два года тщетно уговаривал меня стать его супругой. Но каждый раз я отказывала Мише по многим причинам. Одна из причин в том, что я ни за что не прижилась бы на чужбине. Да и где-то в глубине души у меня ещё теплились какие-то чувства к изменщику Олегу, который люто возненавидел Мишу и шатался между нами, как приведение, придумывая причину за причиной, чтобы чаще бывать в нашем кругу.
Честно скажу, хотя память хранила в сердце счастливые воспоминания о нашей бывшей совместной жизни с Олегом, но его измена показала мне, что и я могу быть настоящей стервой. Встречаясь с Михаилом, я этим ужасно выводила из себя Олега. И это обстоятельство было для меня сладостной местью моему бывшему благоверному. Пять лет, пока длился контракт Миши, я наслаждалась муками Олега, к тому времени давно расставшегося уже со своей молоденькой секретаршей. Видно, долгие годы, прожитые в браке со мной, для него оказались важнее мимолётного увлечения. Но всё равно простить измену я так и не смогла.
Мишу я уговорила не продлевать свой контракт в России. Тяжело было видеть, как в характере этого, пусть не красавца мужчины, но умного, рассудительного, всегда спокойного интеллектуала, потихоньку происходят изменения не в лучшую сторону. Постоянные стычки с российской бюрократией способствовали этим изменениям. Но больше всего у меня болело сердце за его неустроенную жизнь. Первый раз он был женат на своей соотечественнице. Но, имея мать – славянку, а, как известно, большая часть мужчин в будущих избранницах видят именно свою маму, Михаил не смог вынести её чисто английской размеренности. Мне приходилось часто наблюдать, как, будучи по своей натуре очень спокойным и уравновешенным, Михаил умильно следил за нашими шумными семейными беседами и извержениями моего неуёмного характера.
Глядя, на постоянно гоняющихся друг за другом по этажам дома внуков, его глаза покрывались нежной пеленой, а на лице появлялась умильная улыбка. За десять лет нашей дружбы я очень к нему привязалась. Всегда с нетерпением жду звонков из Лондона и рада уже, к сожалению, не частым его приездам. А Олег? Он отец моих детей. Его надежда на изменения и сближение наших отношений после отъезда соперника в Лондон не оправдались, и вскоре он завёл новую молодую пассию.
В этот вечер «под коньячок» почти до утра мы разговаривали с Людой. Она в основном делилась со мной о своих нововведениях в салоне красоты. Кстати, его подарил ей последний муж, с которым они прожили более десяти лет в мире и согласии. Умер он от очередного инфаркта на её руках, оставив в наследство дачу, большую и комфортабельную, шикарную библиотеку, квартиру на Кутузовском, джип и хорошую память о себе. Увидев усталость на лице подруги, я постелила ей в гостиной, а сама еле поднялась в свою комнату, падая от усталости, и расслабленная от выпитого коньяка.
Ранним утром, тихо проскочив в кухню, чтобы не потревожить спящую подругу, я поставила тесто на пироги и ватрушки. Я уже разливала холодец по тарелкам, когда увидела рядом сладко потягивающуюся Людмилу.
– Ты своими запахами кого угодно с постели поднимешь, – сказала она, направляясь в ванну.
– Марго, где моя куртка? – крикнула она из прихожей, – всё нашла, сейчас телефон возьму, запишешь мой новый номер мобильника. Что это за книжица?
Вдруг я услышала глухой удар. Выбежав из кухни, увидела Людмилу, лежащую на полу.
– Людочка, что случилось? Что с тобой? Я сейчас вызову «Скорую помощь»!
– Не надо, мне уже лучше, – тихо прошептала она, – я так и думала, мне не показалось, это он. Подлец.
– Кто он, Людочка? Ладно, ладно, не говори, успокойся, – с моей помощью она прилегла на кушетку.
Чуть розовые ещё вчера щёки стали опять серыми. Её бил сильный озноб. Губы казались двумя синими полосками. Я стала настаивать на вызове врачей, но она категорически отказывалась.
– Всё, всё нормально, я полежу, – Люда закрыла глаза.
Через некоторое время у неё прошёл озноб. Руки, которые я держала в своих ладонях, стали немного теплее. Люда или заснула, или сделала вид, что спит. Я не стала её тревожить. Подняв с пола книжку, я пролистала её. На обложке с громким названием «Никанор – целитель душ» был портрет пожилого мужчины в белой рубашке и чёрном пиджаке. В нём я узнала старичка, с которым мы встретились в магазине. На фото он обеими руками опирался не на уже знакомую мне красивую трость с набалдашником в виде головы льва, а на посох, похожий на большой крест. Лицо мужчины на фото казалось ещё полнее и неприятнее. Небольшие глаза, редкие волосы, лысина с зачёсанными с одной стороны прядями волос на неё. Но чем он мог испугать Люду? И почему он подлец? Но раз она выкрикнула: – это он! – значит, знает его или …, или… Я решила дождаться, когда Людмиле станет лучше, и поговорить с ней.
Завозившись с тестом, я не заметила, как она сама встала с кушетки.
– Маргош, налей мне чайку покрепче и горячей, – увидев, что я хочу о чём-то спросить её, она, жалостно взглянув на меня.
– Я всё расскажу, но позже, хорошо? Я сейчас просто не смогу, не выдержу. Давай не будем омрачать твой праздник моими воспоминаниями. Всё потом. Ладно?
– Как скажешь. Только не переживай так сильно. На тебе лица нет.
Она собралась идти к себе домой, пообещав вернуться, как только ей станет лучше и на следующий день, восьмого марта, непременно быть на нашем праздничном обеде.