Работа над ошибкой. Гл. 3

Против ожидания, на создание опытного образца портала между реальностями ушло всего несколько месяцев напряжённой работы, хотя при планировании оптимисты рассчитывали на полуторалетний срок, пессимисты же сомневались и в трёхлетнем. Помогло то, что запросы по обеспечению НИОКР и снабжению необходимыми материалами удовлетворялись в первую очередь благодаря специальному и очень жёсткому указу президента страны — быстро и безоговорочно, как в далёкие времена создания отечественной атомной бомбы.

— Товарищ генерал-лейтенант! Программно-аппаратный комплекс «Орхидея» к проведению исследовательских испытаний готов, — доложил Ольховский начальнику Центра.

— В добрый путь, полковник. К победе! — ответил генерал. — День-то сегодня какой! Символический! Девятое мая наступает.

Старинные напольные часы в углу кабинета пробили четверть первого ночи, но откладывать аж на двое суток попытку впервые заглянуть за грань единственной для всех прочих реальности никто не хотел. Сокращённый предпраздничный рабочий день в азарте подготовки к испытаниям плавно перетёк в затяжную предпраздничную ночь.

— Держи меня в курсе, Дмитрий Олегович. Докладывай в любое время!

Полковник вернулся в испытательный корпус. Его слегка знобило от волнения. Ещё бы! Пафос момента каков! Человечество стоит на пороге эпохального прорыва в параллельный мир… Одно дело читать выдумки фантастов и мечтать о неосуществимом, и совсем другое — совершить первый шаг на пути реализации этой мечты. Шаг, не идущий ни в какое сравнение даже с первым шагом Нила Армстронга, который то ли на самом деле был сделан на Луне, то ли — на голливудской съёмочной площадке.

Пафос пафосом, а от беспокойства за исход первого пуска Ольховского трясло не по-детски. Как опытный конструктор он знал: то, что все узлы и программные средства по отдельности работали безукоризненно, ещё ни о чём не говорит. Собранные воедино, они могли преподнести очень неприятные сюрпризы. Известно же, когда дела идут хорошо, что-то должно случиться в самом ближайшем будущем. Так гласит закон Мерфи.

Усевшись перед мониторами, полковник, хоть и не верил в бога, украдкой перекрестился. Придвинул поближе клавиатуру, ввёл утверждённые — на самом верху! — параметры перехода в режиме одностороннего окна.

Теория предсказывала, что, согласно принципу неопределённости, чем точнее выдерживаются географические координаты места открытия перехода, тем больше может быть временное рассогласование с сопрягаемой реальностью. И наоборот. А может и не быть, никто ведь не проверял. Теория, как известно, без практики мертва…

Риск, конечно, дело благородное, но не в подобных случаях. Поэтому место открытия портала в ином мире выбрали заведомо пустынное, где в любой реальности людям делать нечего — на северной оконечности архипелага Новая Земля. Даже знаменитую «царь-бомбу» взрывали на сотни вёрст южнее. Почти пять тысяч квадратных километров безлюдной территории — такой разброс координат точки перехода теоретически сводил вероятное отклонение по времени к нулю. Сказать, однако, зачем нужна такая точность по времени, толком никто не мог, даже теоретики. Разве что пространство — оно и есть пространство, путешествовать в нём для человека дело привычное, а время — штука тёмная, непознанная и пока, увы, страшная своей непознаваемостью.

«Рабочие зеркала», в фокусе которых должен открыться портал, для вящей безопасности располагались в герметичной камере из бронестекла, нашпигованной всевозможными датчиками, видеокамерами и микрофонами. Два громоздких ящика так назвали условно, по аналогии с зеркалами накачки лазера, потому что преобразование пространства-времени, ведущее к пробою межмировой границы, должно происходить как раз между ними.

Ещё раз проверив исходные данные, Ольховский нажал клавишу пуска. Без всяких впечатляющих эффектов и красивых фиолетовых рамок, которые любят рисовать фантасты и киношники вокруг порталов в иные миры, между «рабочими зеркалами» явился ночной пейзаж: освещённая луной лента дороги, на изгибе которой открылось окно, уходила двумя рукавами влево и вправо. За дорогой темнели на фоне сине-серого неба полупрозрачные силуэты деревьев. Лаборатория освещалась лишь работающими мониторами, и рассмотреть кусочек открывшейся реальности удавалось хорошо. На один из экранов шло изображение от видеокамеры, стоящей позади рабочей площадки: никакой иной картинки, кроме той, что была до включения комплекса!

— Хм… Кажется, мимо… — выдохнул математик-теоретик: в точке открытия окна должен был сиять полярный день. — Это не Новая Земля!

— Да уж… Земля точно не Новая. А реальность — не старая ли? — обратился к сотрудникам полковник. — А если и вовсе будущее?

— Реальность, судя по всему, наша, Дмитрий Олегович, — оценив показания датчиков, констатировал другой теоретик, тот, который физик. — Вот, гляньте, температура воздуха тринадцать градусов тепла, влажность восемьдесят два процента. У нас за окнами столько же.

— Ну и где же мы очутились? — озадаченно спросил Ольховский. — А главное, когда?

Все дружно повернулись к монитору с координатами. Строкою ниже введённых Ольховским величин значилось: СШ — то 55, то 56, ВД — то 36, то 37. Минуты и секунды прочесть не удавалось, они менялись с бешеной скоростью. Поле, где отражается сдвиг времени чужого мира, занимали прочерки…

— Район Москвы! — расстроенно подытожил физик. — Ничего не вышло! А с временем вообще полная неясность.

Оглядев понурые физиономии присутствующих, полковник справился с собственным разочарованием и через силу улыбнулся.

— Не вижу поводов для печали, товарищи. Отрицательный результат в науке — тоже результат. И потом, канал же куда-то открылся, пусть и промахнулись на две с половиной тысячи километров.

— Гляньте, гляньте, — почему-то шёпотом сказал физик, — свет вдали! Приближается…

Через пару минут замелькали отчётливо различимые фары. Наконец удалось рассмотреть приблизившуюся машину — обыкновенную «копейку» белого или светло-серого цвета.

— Надо же, эти… ископаемые ещё ездят. Полвека жигулёнку, а выглядит как новенький! — хмыкнул кто-то за спиной у Ольховского.

— У деда такая была, — вспомнил полковник, — до девяностого года прослужила. Он её звал «моя блондинка».

И тут Дмитрию Олеговичу почудилось: он видит перед собой не мониторы и испытательную камеру, а набегающую полосу дороги в расходящемся конусе желтоватого света, а чуть ниже — шкалу спидометра и синий огонёк индикатора дальнего света. Накатило лёгкое головокружение, словно от принятых натощак ста граммов.

«...Ну Светка, ну даёт! Вчера только познакомились, и вуаля, сегодня она раздвигает ноги прямо в машине… А корчила из себя целку-недотрогу… Они там что, в инязе все такие?.. Но, блин, вышло зашибись Это она умеет!..» — мелькнула у Ольховского невесть откуда взявшаяся мысль. Мысль, что странно, была не подслушанной, не чужой, а как бы своей собственной, с довольно ясным воспоминанием о том, что недавно происходило на задней сидении, и с ощущением приятной половой сытости. Ещё секунда, и приступ головокружения кончился вместе с видением так же внезапно, как и начался. Перед взором возникла белая «копейка», слегка кренящаяся на повороте.

Миновав изгиб дороги, машина вдруг вильнула влево так, что выехала на встречку, затем вернулась на свою полосу. Красные огни задних фонарей плавно удалились и вскоре скрылись за поворотом.

Озадаченный Дмитрий Олегович машинально выключил портал. Картина чужого мира исчезла. А мысль засела, удивляя своей нездешностью и отсутствием всякой связи с окружающей обстановкой. Никаких Свет с иняза полковник отродясь не знал.

Он попросил включить свет и прошёлся взглядом по лицам присутствующих. Нет, никаких эмоций, кроме разочарования неудачей… Значит, «торкнуло» его одного. Ну и хорошо! Хотя и не понятно, почему только его. Ничего, все испытания впереди. А пока поглядим, какая информация с датчиков и видеокамер зафиксирована в памяти комплекса.

— Эдак можно было вообще в архей загреметь… — зам по науке, присутствовавший на испытаниях, сделал трагическое лицо. — Или на дно Марианской впадины провалиться. Нахлебались бы водички под давлением в тысячу атмосфер!

Зам по науке был в полушаге от персональной пенсии, поэтому неприятностей хотел, как собака палки. Время, когда он фонтанировал искромётными идеями, давно прошло, и теперь его главной заботой было — как бы чего не вышло.

Прокрутили записи с видеокамер. После нехитрой обработки изображения удалось рассмотреть номера жигулёнка. «61-78 ЮБФ» — белые буквы и цифры на чёрном фоне. Уже было за что зацепиться. Быстро уточнили: до августа1981 года номерные знаки такого образца выдавали в Московской области. Многие автовладельцы так и ездили с ними долгие годы — до расставания с любимыми «ласточками», рассыпающимися от старости на ходу.

— А вы говорите архей, миллиарды лет, — подмигнул заму по науке Ольховский. — И полусотни не наберётся, если вообще не наша текущая реальность. Ну что, коллеги, на сегодня заканчиваем? Третий час ночи. До парада неплохо бы вздремнуть, а доскональный разбор полётов отложим на послезавтра. С Днём Победы, товарищи!